Я снова осталась в отсеке одна. Проходили минуты, часы. Сферр все не возвращался, а выходить самой и смотреть, чем он там занят, мне ну совсем не хотелось. Я понимала, что ему необходимо вот такое питание и простые пакетики с зеленой жижей, которые я и сама с трудом могла проглотить, его совсем не устраивали. К тому же крабы эти сами подставились. В общем, я пыталась убедить себя, что это такой деликатес. Сама же на Ганимеде перед вылетом гада морского с клешнями заказывала. И ведь вкусно было. Но то ли силой убеждения я не обладаю, то ли сама себе поверить не могу, а никак не получалось у меня все происходящее ни осознать, ни принять.

От всех этих потрясений у меня сильно разболелась голова. Казалось, ее сдавили раскаленным обручем. Хотелось просто тишины и покоя. После такой беспокойной ночи, нападения уродливых крабов, а еще и от осознания пищевых предпочтений Сферра, моя нервная система сдала свои позиции и требовала отдыха. Но куда там! За стеною постоянно кто-то хрипел, рычал, стонал, и это начинало откровенно раздражать и медленно сводить с ума.

«Боже, ну хоть немного тишины», — взмолилась я мысленно.

Но как будто мне на зло, послышался знакомый грохот. Кого-то спускали по длинному люку. Вот и новенький. Скрежет и грохот оповестил всех жителей трюма о том, что нас стало на одного больше. Надолго ли только? Стоило пронестись этой мысли в моей голове, как вновь на все помещение раздался рык. А следом донеслись звуки ожесточенной борьбы.

— Да сколько же можно! Когда уже, вы твари, угомонитесь? — вопрошала я у дверного проема. Естественно никто мне на этот риторический вопрос не ответил.

И снова рык, и вопли какие-то. Переводчик в моей голове заботливо подкидывал мне перевод этих самых возгласов, что не радовало вовсе, потому как слышались там одни ругательства да угрозы. Не знаю, в какой момент я просто озверела от всего происходящего.

Достало!

Все вокруг достало! И твари эти достали! И вонь от разлагающейся плоти трупов, которых убирают по ночам, а появляются они утром и смердят потом весь корабельный день, достала! Стоны раненых достали! И новенький этот, который кого-то там рвал на части, тоже уже успел достать!

А судя по звукам, драл он несчастных страшномордых морлошей. Те визжали от боли на весь трюм, добавляя мне головной боли. Да и жалко их стало, ну слабые же они, ну чего издеваться. Как будто специально, этот новоявленный потенциальный участник предстоящих игр взялся за еще одного инопланетного монстрика. Тот явно не желал сдыхать и вопил, что есть мочи.

Все, достал гад!

Вскочив на ноги, я активировала свой галощит и выскочила наружу из отсека. Картина, представшая передо мною, поражала. Тварь похожая на гигантскую жабоподобную свинью, топоча копытами, нагло залазила в чужие комнатки и вытаскивала оттуда раненых. Естественно не для того, чтобы оказать им помощь. Остальные же с тупыми нечеловеческими физиономиями следили за его действиями.

Такая откровенная подлость красной пеленой ярости застила мой и без того воспаленный мозг.

С диким бешенством, не совсем понимая, что делаю, я рванула на этого хряка, издав такой боевой клич, который шокировал даже меня.

Остатки разума быстро считывали информацию на этого инопланетного засранца. И буквально, уже на подлете к нему, мне на табло заботливо высветились все слабые точки этой жирной громадины болотного цвета с рылом вместо носа. Я так и не дала ему понять, что происходит. Налетев на эту дурно пахнущую гору мяса, я принялась методично наносить по нему удары. Да, толстая у него шкура, но ничего. Я вынула из пояса пару сурикен, которые при необходимости можно модернизировать в приличные кастеты, и принялась орудовать ими.

Результат не заставил себя ждать. Тварь хоть и пыталась оказать мне сопротивление, но была явно дезориентирована и, к тому же, медлительна. Он попал по мне лишь дважды, ощутимо врезав по ребрам. Боль обожгла, но мне сейчас было не до того. Я хотела крови. Шатаясь, я все же добила эту мерзкую инопланетную тварь. Быстро добила и без сожаления!

Достал гад! Все достали!

Туша, лежащая подо мной, больше не шевелилась, а те бедолаги, которых эта зеленая жаба вытащила из комнаток последними, медленно уползали обратно. Остальные нелюди же стояли и с интересом наблюдали за мной. Уроды тупорылые. Я ударила рукою по щитку, открывая лицо.

— Все, чего я хочу — это два часа тишины. Тишины без ваших воплей и рыков. Вы достали уже! Быстро расползлись по своим норам и, дружно заткнувшись, посадили свои задницы на лавки. Убью любого, кто появится тут в течение этих двух часов. Все, рассосались с глаз долой! Самка желает тишины!

Мой вопль оглушал даже меня, я была на взводе. Я действительно была готова убить любого, кто нарушит положенное время тишины. Глянув на большой труп передо мной, отчетливо ощутила, как он воняет.

— Так, всем стоять! — снова рявкнула я командным рыком на весь трюм. — Кто знает, что сделать, чтобы этот кусок мяса не вонял тут?

Как ни странно, но на мой возглас вылезли некие, ранее мною не замеченные индивидуумы. Это были змеи, но с руками и с более или менее человеческой головой. Я опешила. Что же тут за кунсткамера!

— Эшли вы не возрашшаете, мы мошшем отобедать вашшей добычей, эшшли вам самой, увашшаемоя, она не нушна, — эти шипящие слова четко перевелись в моей голове.

Не жалко! Тем более, что эти двое тут точно тишину не нарушали и никого не убивали забавы ради.

— Да пожалуйста, если эта туша съедобная, — от щедрот поделилась куском сомнительного мяса я со змейками. — Можете делать с этой горой мышц, что хотите. Он весь ваш, дарю. Главное, чтобы не вонял.

— О, не бешпокойтесь, увашшаемая, шапаха не будет, — змеелюды активно ползали вокруг поверженной жабы, разве что не облизываясь. — А аррафат вошшрашать не штанет? Это ше штолько щъедобного мяша?

— Не будет, — пропищала я, борясь с тошнотой. Как представлю, что Сферр вот эту вонючку жрать станет сырой. Беее… Крабы — это еще, куда ни шло.

— Ой, как хорошо, — возликовали змейки, потирая ручками. — Вы так щшедры, увашшаемая.

Улыбнувшись им счастливым оскалом, я двинулась обратно к себе. Вокруг было непривычно тихо. А вот у входа в нашу комнатку стоял Сферр с недовольным видом и яростью в глазах. Но мне было все равно, какое у него там настроение. Моя мечта сбылась, и я получила свою тишину и покой.

Поравнявшись с ним, я заметила, как его рот открылся, чтобы выдать гневную тираду. Не дав ему проронить и звука, я прижала пальцы к его губам и тихо шепнула:

— Молчи и не мешай получать удовольствие. Все, что ты хочешь мне сказать, я и так знаю.

— Ты хоть понимаешь, что победила крахха только из чистой случайности? Это один из сильнейших видов в этой части вселенной, — прошипел он, удерживая рвущуюся злость.

— Да черта с два, это была случайность, Сферр. Просто доводить меня не надо, чтобы не случались такие «случайности» больше. А теперь я иду отдыхать, заметь — в тишине отдыхать.

И тут послышался отчетливый скрежет, нет, даже громкое шуршание. Обернувшись, я увидели, как две змеюки ростом с доброго коня уволакивают мою жертву к себе в отсек. Видимо, поняв, что создают много шума, хвостатые виновато огляделись по сторонам и с шипящим: «Прошшим прощения», подхватили тушу за руки и за ноги и утащили в свою «норку».

У кого-то сегодня будет хороший ужин. С выражением крайней брезгливости от мысли, что эту свинорылую жабу станет все-таки кто-то кушать, я гордо прошествовала в отсек и завалилась на твердую скамью.

Неудобно. Теперь расслабится мне мешала жесткая поверхность этой лавки.

— Если я когда-нибудь выберусь из этого вонючего трюма, населенного десятком уродцев, и еще и живой останусь, — проворчала я негромко, — то первое, о чем попрошу — это здоровый сон на мягкой кроватке.

Сферр так и остался стоять снаружи. Ну, вот и славненько, не будет доставать своими нравоучениями. Он сытый, пусть теперь мои истерики терпит.

Оказалось, рано радовалась, потому что аррафат все же решил составить мне компанию. Видимо, ему нетерпелось высказаться по поводу моего «ужасного» поведения.

— Женщина, что же ты творишь? — завелся он с пол оборота. — Вот стоит мне оставить тебя одну, и ты тут же вляпываешься в какие-нибудь события. Чем тебе помешал крахх? Он, между прочим, подчищал тут и устранял нежизнеспособных.

Его слова мне не понравились.

— Подчищал? Устранял? Сферр, а ты знаешь, что я всю свою жизнь занималась только тем, что спасала тех, кому грозило такое устранение и подчищение? — эмоционально, даже несколько агрессивно, произнесла я. — А сейчас, ты хочешь, чтобы повинуясь твоей прихоти, я спокойно смотрела и слушала, как убивают слабых? Ну, уж прости, дорогой, — я смерила его возмущенным взглядом. — Я ненавижу тех, кто считает себя лучше других только потому, что физически сильнее. Ненавижу, в принципе, тех, кто считает, что знает, кому можно жить, а кто должен сдохнуть. Ненавижу и убиваю ту мерзость, что мнит себя божками. Но еще больше я ненавижу тех, кто добивает раненых и слабых, а так же тех, кто спокойно смотрит на это.

— Лучше замолчи, Селена… — начал было аррафат.

— Я не замолчу, Сферр, — перебила я его, мое возмущение нарастало. — Ладно, эти крабы первые напали, и вы этих крабов просто сожрали, — от своих же слов меня передернуло. — Но этот урод убивал просто так, и не равных себе, а раненых. Никто не добивает раненных! Это же подло. Это… это… Подло и все тут!

У меня слов не нашлось, как это назвать. Жаба противная, такое творить, и ведь никто не вмешался.

Соскочив, я ринулась на выход, в праведном гневе желая высказать все, что у меня внутри накипело по поводу местных трусливых «бойцов». Но внезапно на моей дороге возник Сферр. Не ожидая такой преграды, я врезалась в него и, потирая ушибленную грудную клетку, попыталась обогнуть. Не дал. Только перехватил меня за талию и прижал к себе.

— Отпусти, Сферр, — снова дернулась я. — Я хочу сказать им все, что о них думаю!

— Уймись, каиша, — он крепче прижал меня к груди. — Успокойся, колючка, и послушай.

Да знала я все, что он мне скажет сейчас. Мол, не наше дело. Пусть там хоть головы друг другу отворачивают. Вот только я не была с этим согласна. Терпеть подлость не могла и не умела. Извернувшись, я сильно лягнула аррафата по колену. Сферр, не ожидая нападения, шумно втянул в себя воздух и внезапно скрутил мне не только руки, но и зафиксировал ноги. Осторожно уложив меня на лавку, навалился сверху, фиксируя и обездвиживая.

— Моя бедная девочка, то, что ты видишь … Это… Ты не понимаешь, где оказалась, Селена. Ты пытаешься все происходящее мерить под привычную для тебя реальность и не осознаешь, что это игра. Игра, которая для тебя началась в тот момент, когда ты попала в трюм. Все, кто тут есть, все, Селена, игроки! И ты, и я, и крахх, и те три танаша или краба, по-твоему, что посчитали тебя легкой жертвой — все игроки. И пока нас не станет ровно двадцать здоровых, не раненых игроков — бои будут продолжаться. Десять камер — двадцать игроков. Как только команду бойцов укомплектуют, проход в наш отсек зароется, и мы выйдем в следующий тур игр Великих домов Ахунта. А до тех пор нам придется видеть, как убивают и будут убивать всех неугодных.

Сферр внимательно вглядывался в мои глаза, ловя каждую эмоцию, что проскальзывала там. А у меня в голове царил хаос. Я слышала, что он говорит, но не могла осознать весь кошмар происходящего.

— Селена, большинство здесь — это заключенные, приговоренные к смерти. Им дали выбор — игры или смерть. И они решили оттянуть неизбежное. Есть в трюме и рабы, которых купили специально для того, чтобы ожесточить и оживить бойню, что творится здесь. И совсем мало добровольцев. В нашем трюме нас всего двое: я и арух в соседней камере. Мы должны были стать парой, но появилась ты. В принципе, это ничего не меняет, но теперь мы соперники.

Пальцами свободной руки он осторожно погладил мои брови, скулы, подбородок. Большой палец скользнул по нижней губе, даря нежную ласку.

— У нас с арухом есть веская причина находится в этом трюме, — шепнул Сферр мне на ушко. — Все остальные — смертники, и мне абсолютно все равно, как они умрут и кто их убьет. Я понимаю твое состояние. Понимаю, что ты испытываешь, но, Селена, вокруг тебя смертники и оставь их судьбу в их руках. Не вмешивайся. Ты одержала победу в трёх боях и без моей помощи, вышла победителем и набрала хорошие очки. Ты прикончила краха, что поставило нас в один ряд. А теперь успокойся и давай будем ждать следующего тура и не вмешиваться тут ни во что.

Сколько в этом мужчине ледяного спокойствия. Доброволец. Да как вообще можно добровольно, в здравом уме, подписаться на такой ужас. Псих он.

Я дернулась, пытаясь его скинуть с себя. Но эффекта это не возымело. В черных глазах лишь опасно вспыхнул оранжевый огонек.

— Не надо, девочка моя, отталкивать меня. Я не знаю, как еще тебе объяснить, что ты значишь для меня. Поэтому я просто дам нам время. Ты поймешь все сама. Но тебя одну я не оставлю, мы пара и спать будем в этой камере вместе.

— Я не отталкиваю тебя, глупый, — взвыла я. — Ты мне сейчас все ребра переломаешь.

Он чуть поменял положение своего тела, но грудная клетка все же немного ныла.

— Сферр, ты навалился на мои больные ребра. Слезь с меня, туша бесчувственная.

— Я чувственный, Селена. Но о том, насколько я чувственный, — шепнул он, щекоча дыханием мою кожу, — я лучше расскажу тебе потом, и покажу, конечно.

— И все же слезь с меня и дай нормально вздохнуть, — признаться, его последние слова изрядно меня смутили, мне таких намеков никто и никогда не делал.

До аррафата, наконец-то, дошло, что мне больно. Он освободил меня от своих же жестких объятий и поднялся. Сев на лавку, я чуть поморщилась от боли в груди.

— Что у тебя там, покажи. Сильно он тебя задел? — приглушенно выдохнул Сферр, на лице моего мужчины тот же час появилась обеспокоенность.

Мою рубашку распахнули и по коже нежно, но очень чувственно, заскользили мужские пальцы. В его движениях не чувствовалось пошлости, он не пытался соблазнить меня, а действительно был обеспокоен моим состоянием. Этого сильного инопланетного мужчину заботило, насколько сильно меня ударили. Все в его поведении до этого момента указывало на то, что я небезразлична ему. И от понимания этого факта на сердце внезапно стало как-то тепло и хорошо.

— Нет, Сферр, этот ваш жабоподобный крахх лишь слегка задел, поболит да пройдет. Что же ты меня спасать не бросился? А вдруг бы я проиграла, — невинным голоском полюбопытствовала я.

— Шутишь? — Сферр снова сомкнул полы моей рубашки, и устало опустился рядом со мной. — Когда я услышал и понял в чем дело, так уже и спасать было некого. Ты же его в считанные секунды положила. Признаться, я опешил от такого зрелища. Но больше не повторяй своих подвигов, женщина. А то у меня сердце не выдержит.

Нашу комнату огласил раскатистый смех моего инопланетянина.

— Представляю, как ахунт сейчас за свои сердца хватается, ты же его кандидата на победу прикончила, — хмыкнул аррафат.

Эта информация лично для меня оказалась неожиданной.

— Как это, а разве победителем будешь не ты? И что значит «за сердца»? У этой мухи полосатой, сколько их, сердец этих?

Сферр приподнял меня и пересадил себе на колени. Он осторожно поглаживал меня по спине. Такие мягкие еле ощутимые движения, словно боялся, что я сейчас соскочу с его ног или оттолкну. Но я тихонечко сидела и, если честно признаться самой себе, млела от удовольствия. Наслаждалась тем, что кто-то проявляет ко мне нежность. А потом и вовсе плюнув на все свои убеждения, просто прижалась щекой к его обнаженной груди.

— Кандидатом на победу должен был стать этот крахх. И судя по тому, что он тут учинил сразу по прибытии, ему было об этом известно. Скорее всего, наемный воин, такой же, как я или арух, обитающий по соседству.

— Но как так?! Ты же сильнее его, разве нет? — не поняла я.

Сферр усмехнулся и нежно поцеловал в волосы. Его руки сильнее прижали меня к мужской груди.

— Я рад, что ты так думаешь. И да, я действительно сильнее. Вот только, наверное, глупее. Я попался, Селена: как только условия найма были оговорены, меня чем-то оглушили и нанесли сильный удар в грудь. Последствия этого нападения ты и убрала, чем-то меня уколов. И вот теперь я действительно стану победителем, а после этого ахунту придет трагический конец, потому как подлости в отношении себя мы, аррафаты, не терпим и он должен был это понимать.

— А как же арух? — буркнула я, обдумывая полученную информацию. — Этот паук очень силен и страшный он, если честно.

Сухие губы Сферра скользнули по моей щеке до мочки уха.

— Замечательно, что ты считаешь его страшным, — заговорил он, согревая меня теплом дыхания. — Но в действительности, во втором своем лице Аргат весьма любим женщинами, — тихий смех пощекотал мою кожу, которая вмиг стала очень чувствительной, — приятно осознавать, что не придется воевать за свою женщину, хотя бы с ним.

— Что значит во втором лице? — я решила пропустить мимо ушей его подначивания относительно фразы «моя женщина». — Как вообще может быть два лица? Что за ужасы ты мне рассказываешь, Сферр?

И снова жаркий смешок. Он странно на меня влиял. Впервые за всю жизнь мне захотелось ощутить его поцелуй. Узнать каково это, чувствовать на своих губах вкус мужчины. И от осознания своих желаний мое сердце заходилось в бешеном ритме, а промеж ног стало странно и непривычно влажно.

— То, что ты сейчас видишь — это боевая форма аруха. Он в ней застрял. Его постигла та же участь, что и меня, удар в спину со стороны ахунта. Эта, как ты выражаешься, муха запечатала его в этом обличии, не позволяя перекинуться. И это ослабляет его. Во втором лице арух очень похож на вашу расу. Я думаю, что похож.

Тот факт, что этот человек-паук имеет вторую форму и похож на наших мужиков, в моей бедной многострадальной голове не укладывался. Ну и ладно, оставим это на потом.

Вымучено вздохнув, я окончательно расслабилась в руках аррафата. Уложив удобно голову ему на грудь, я позволила себе обнять мужчину. Под моими руками мужчина напрягся. Я отчетливо слышала, как его дыхание становится тяжелее и глубже. Неужели, это я так действую на него. Не веря своим ощущениям, я тихонько провела ладонями по его спине и тут же услышала слабый стон. Меня охватило сильное смущение и невероятный восторг. Этому мужчине нравятся мои прикосновения!

— Ты успокоилась, малышка, — низкий хриплый голос выдавал его состояние, — больше не хочешь ничьей крови? — попытался отшутиться он.

— Прости, Сферр, — покаянно начала я. — Не понимаю, что со мной. Мое настроение сходит с ума. Я, то действительно хочу крови, то сдерживаюсь из последних сил, чтобы не утопить нас в моих слезах. Это пугает. Я обычно довольно холодный, эмоционально стабильный человек. Я никогда не впадаю в ярость и, тем более, в слезливую депрессию. А сейчас я сама себя не узнаю.

— Это нормально, Селена, — Сферр откинув за плечо свои косички, обхватил меня за затылок и заставил посмотреть в его глаза. — Это нормальная реакция на ситуацию, в которую ты попала. Ты не сошла с ума, не потеряла самообладание, а вполне достойно вживаешься в происходящее. А твое настроение просто отголосок стресса. Ты молодец, малышка. Сильная девочка.

Его слова ложились целебным бальзамом на мою измученную душу. Я молодец! Когда-то давно я ждала этих слов от мужчины, которого любила всей своей детской душой, а теперь слышу их из уст совсем другого. Но как же приятно их слышать. Как долго я ждала этих слов. По щеке предательски сползла слеза. И не удержавшись, я уткнулась Сферру в грудь, вслушиваясь в размеренные удары его сердца. Мне так нравилась ощущать его биение.

— Ты мне Богом послан, — тихо шепнула я, зная, что услышит. — Без тебя я бы не справилась. Без тебя меня бы уже не было.

— Это спорный момент, красивая моя, — его легкий поцелуй пришелся мне в висок. — Это ты мне послана, знать бы еще, что такого хорошего я совершил, что заслужил тебя, моя каиша.

Я робко подняла голову, чтобы увидеть выражение его лица, но в этот момент ощутила его ищущие губы. Издав глухой стон, он приник к моим устам. Покусывая, требовал подчинения, и сопротивляться моему мужчине не было сил. Я уступила напору его голодных губ, его язык скользнул по моему, сплетаясь в страстном танце. Дыхание стало одним на двоих. Горячие руки скользили по моему телу, прикасаясь и изучая. Ощущение его тепла на коже было сродни пожару. Я горела в его руках. Словно издалека услышала свой собственный стон, и это показалось мне таким правильным. Я сильнее прижалась к его телу, позволяя углубить поцелуй.

Мой первый поцелуй!

Время потеряло для нас всякое значение, мы наслаждались близостью и ощущением единства. Только сейчас я поняла, чего была лишена все эти годы. Одиночество настолько укоренилось в моем сознании, что сейчас мой мир буквально переворачивался с ног на голову. Мне захотелось оказаться просто слабой женщиной и навеки спрятаться в его руках. Впервые в жизни я ощутила чью-то физическую и эмоциональную власть над собой и, как ни странно, мне это безумно понравилось. Я ощутила счастье от того, что я женщина.

Желанная женщина!

Где-то на подсознании мой мир насторожился. Что-то вырывало из омута страсти и требовало моего внимания. Я отстранилась от Сферра и недоуменно сначала взглянула в его глаза, а потом оглядела комнату. Что же не так?! Потребовалось пара долгих секунд, чтобы мой разум выдал ошеломительную подсказку: «Пришло сообщение».

Сообщение на мой галощит!

Не отстраняясь от своего мужчины и не отвечая на его недоуменный взгляд, я просто сделала экран прозрачным, чтобы он тоже мог видеть происходящее, и отдала мысленный приказ активировать сообщение.

Сферр рыкнул, когда увидел, что мое лицо закрывается от него щитом, но тут же успокоился, как только он стал прозрачным. К моему безграничному удивлению на экране показалась знакомая до боли комната моей, наверное, не только подчиненной, но и подруги. Все та же серая стена, полка на которой уже в течение десяти лет валялись две книги, покрытые слоем пыли. Девятьсот пятьдесят первая выглядела, мягко говоря, не очень. Усталое серое понурое лицо с кругами под глазами. Даже рыжая и всегда яркая шевелюра молодой мигуми сейчас свисала немытой массой. Такого за женщиной никогда ранее не наблюдалось.

— Кто это, Селена? — голос Сферра вывел меня из недоуменного оцепенения.

— Моя подчиненная, — отозвалась я. — Она, каким-то одним ей известным чудом, умудрилась прислать мне сообщение.

— А почему нет звука? — Сферр всматривался в изображение на моем щите, — Она ведь что-то говорит.

Губы девятьсот пятьдесят первой действительно шевелились, но что именно она пытается сказать, не понятно. Внезапно изображение моргнуло и исчезло. Не успела я разочарованно вздохнуть, как пришло новое сообщение. Я незамедлительно открыла его. Все та же комната и моя подчиненная, но теперь с ее лица исчезло подавленное выражение, и смотрела она сурово и жестко.

— Семьсот сорок шестая, если ты это слышишь, то значит, мне удалось и теперь наши жизни в твоих руках, — раздалось на весь отсек, я мысленно убавила звук. — Твоя предполагаемая гибель была лишь началом. На сегодняшний день ученые, заручившись поддержкой правительства, уже угробили треть из нас. Они берут девочек еще со школьной скамьи и отправляют целыми отрядами на смерть. Все, что они говорили тебе — ложь. Им необходимо было, чтобы ты проложила путь в нужный им сектор, совершив удачный гиперпрыжок. Я не знаю как, сестра, но тебе это удалось. Только тебе одной, все остальные сто процентов мертвы. Я точно знаю, что твое сердце бьется, семьсот сорок шестая, — подруга мрачно ухмыльнулась и подалась чуть вперед. — Это ведь я! Я создала твой нейронный визор и его датчик, каким-то неведомым мне образом, все еще моргает, позволяя мне надеяться, что это не сбой и ты действительно жива.

Мигуми на мгновение замолчала, вглядываясь вперед себя, словно пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Все, что тебе сказали ложь. Все, командир, от начала и до конца. Я взломала их базу, девяносто шестая рвет и мечет, равно, как и остальные уцелевшие старшие мигуми, но ничего не могут сделать. Нас методично истребляют, посылая в расход. А правда в том, что примерно год назад наш земной институт радиосвязи через спутники поймал сигнал корабля, не принадлежащего нашей системе. Они вычислили его. И по прибытии, там обнаружили лишь покойников, но, главное, корабль попал в их руки. Они не разрабатывали ядро, они просто стащили его с инопланетного судна, а теперь пытаются воссоздать новые корабли по типу того, что обнаружили. Но и это не самое главное. Главное — это их цель! И эта цель заставляет усомниться в том, что наш президент, равно как и правительство всей солнечной системы, адекватные люди.

Она резко соскочила со стула, отчего тот попросту упал, но девятьсот пятьдесят первая не заметила этого, поглощенная полностью своими мыслями.

— Семьсот сорок шестая, цель — это завоевание разумной системы. Эти психи хотят воевать, даже не зная с кем. Они исследовали труппы, сделали вывод, что те слабее нас физически и теперь готовятся к войне. Полным ходом готовятся. Всех командиров мигуми уничтожили первыми. Мы обезглавлены. Они истребляют нас, чтобы никто не помешал им осуществить задуманное. Отряды расформировывают, и во главе ставят командирами тех, кто явно не справится с этой задачей. Твое место заняла я. Ты понимаешь, что это значит? Эти твари безмозглые могут обречь все человечество на войну, даже не зная врага. Я не знаю, чем думают эти мужские недоделки. Всегда говорила, что мужчинам не место у власти.

Девятьсот пятьдесят первая явно психовала, что было для меня откровением. Я никогда не видела, чтобы она настолько теряла контроль над собой.

— Мы знаем друг друга много лет, и ты понимаешь, что я не ты. Я не могу повести на смерть весь отряд и не вспотнуть ни разу. Ты из таких передряг нас живыми вытягивала, но я не ты. Через два месяца наш отряд отправляют с группой молодых ученых по твоим следам. Координаты твоих гиперпрыжков у них. Теперь мы будем прыгать, повторяя твой путь. Они как-то подправили уровень гравитации в корабле, чтобы во время прыжка не сплющило, но верится слабо во все это.

Мигуми устало обхватила голову руками, впиваясь в волосы пальцами. Потом собралась. Подняла стул и снова села перед камерой, на которую записывала свое сообщение.

— Я прошу твоей помощи, семьсот сорок шестая. Это малодушие, а может и трусость с моей стороны, но я не ты, я не лидер и меня не учили этому. Мне нужна твоя помощь, командир. Мы будем ориентироваться на твой корабль, его маячок все еще издает сигналы. Помоги нам, сестра. Встреть. Я, наверное, не имею права у тебя просить помощи, ведь я не знаю, где ты и что с тобой. Но ты мой командир и я надеюсь на тебя. Больше надеяться мне уже просто не на кого.

Она замолчала, пристально всматривалась в камеру. Изображение моргнуло и погасло. Экран тоже исчез. Я же, не мигая, смотрела на Сферра, абсолютно не понимая, как быть. Что делать и как спасти своих?

— Как выбраться отсюда? — только и смогла, что выдохнуть вопрос, будоражащий мой мозг.

— Не тот вопрос, командир, — Сферр улыбался. — Правильнее было бы уточнить — два месяца по вашему исчислению, это сколько будет по нашему? И где твой корабль?

Тяжело вздохнув, я спрятала лицо у него на груди и предельно четко разграничила наши временные рамки, а затем призналась, что понятия не имею, где корабль. Сферр внимательно выслушав, замолчал что-то обдумывая. Я же прижималась к нему и истинно верила, что он меня не подведет.

— Ну что же, мой маленький нежный командир, времени нам хватит, чтобы выбраться с колонии ахунтов и отыскать твой крейсер. Главное, чтобы они прибыли именно тогда, когда сказали. Иначе могут попасть в руки совсем не тех, — теплые губы коснулись моих волос. — Все будет хорошо с ними, я тебе обещаю.

Внезапно свет в трюме погас, и активизировалась решетка, запирающая нас в камере.

— Что это? — испугалась я. — Еще ведь даже не конец дня?

— Поздравляю! — хмыкнул Сферр. — Отбор закончен, игроки отобраны. Впереди Ирзонг, моя каиша, а потом домой.

Панель у шаткого столика напротив металлической койки отъехала, и там обнаружился пищевой автомат. Почему-то отчетливо поняла, что больше нас не выпустят, и мы действительно летим на этот таинственный Ирзонг.