Глубокий космос, десантный крейсер «А» класса «Судроу»
Когда-то давно бабушка рассказала мне историю о сотворении мира. О великом Боге, который видел всех и каждого и способен был сотворить чудо. Когда-то тысячи лет назад существовали церкви, где люди неистово молились и восхваляли Всевышнего. Но человечество покинуло Землю, и вера поутихла.
Это казалось таким глупым — верить в каких-то там богов.
Скорее учеными не отрицалось существование высших материй, ко всему был рациональный подход. А чудо? Оно осталось только в детских сказках. Но сейчас я отчетливо поняла, что желаю верить в высшие силы. Я хочу воззвать к Богу и неистово молиться, а главное быть услышанной.
— Боже, боженька, — шептала я, потрескавшимися от обезвоживания губами, — я прошу тебя, дай мне еще один шанс! Пошли мне спасение! Я прошу тебя не оставляй, не бросай меня. Я хочу жить. Пожалуйста, услышь меня. Я так хочу жить!
Непривычные слезы стекали по щекам, оставляя мокрые дорожки. Я лежала на полу не в силах пошевелиться и чувствовала, будто примерзаю к металлу. Холод пробирал до костей, меня трясло и знобило.
— Боженька, услышь меня! Спаси меня, пожалуйста. Я так хочу жить, мне так хочется быть счастливой! — мой голос дрожал.
Хаониты делали свое дело, восстанавливая внутренние органы, но вот от обезвоживания, голода и холода, спасти они неспособны.
Корабль был погружен в мертвую пугающую тишину и мрак. Все системы отключены. Страшно. Никогда не боялась темноты, а сейчас так жутко. Что-то изредка постукивало по внешней обшивке. И с каждый таким звуком сердце обмирало, пропуская пару ударов.
— Знаешь, боженька, я всегда спрашивала себя, что я сделала не так, что меня настигла такая судьба — быть сиротой при живых родителях? Все время гадала, за что?
По-детски хмыкая носом, я делилась с мраком своими самыми глубокими сокровенными обидами. Да, это было очень глупо. А главное, лежа в темноте, не в силах пошевелиться, я осознала, что совершаю страшное преступление по отношению к себе. Я предаюсь отчаянью, которое застилает мой разум и обрекает на верную смерть. Отчего-то вспомнился недавний столь странный сон и просьба бабушки бороться до последнего глотка воздуха.
Она умоляла меня бороться, а не лежать и поливать полы слезами.
Стало стыдно за себя. Взрослая тетка в военной форме, командир карательного отряда, развела сопли и упивается жалостью к своей персоне. Ох, хорошо, что меня сейчас никто не видит. Позору бы было!
Странный удар повторился.
И это уже не столько напугало, сколько насторожило. Что может снаружи так методично постукивать? А что звук шел извне — это было точно. Все происходящее сейчас более чем странно. Собрав силы, я попыталась привстать. Тело тут же окутала тупая боль. Казалось, она была повсюду. Мышцы не слушались. Создавалось впечатление, что мое тело вязкий кисель и косточек в нем просто не осталось.
С тугим протяжным стоном, я вновь опустилась лицом на металлический холодный пол. Это простое движение отняло все силы, что еще оставались у меня. Неспособная совладать с собой, малодушно коря себя за слабость, позволила сознанию отключиться.
Пусть будет пока так.
Хаониты в моем разбитом теле продолжали производить, судя по всему, сложный ремонт внутренних органов. Главное, что кровью не истекаю, все остальное не так страшно.
Стук повторился. Что же там бьется о внешнюю обшивку?
Сознание возвращалось с трудом. Чуть пошевелив руками и стопами ног, убедилась, что боль уже не столь ощутима. Аккуратно, не перенапрягаясь, привстала и с мучительным вздохом села. Чудовищно хотелось пить. Потрескавшиеся губы неприятно ныли. А горло драло так, словно наждачкой по нему прошлись.
Пить. Так хочется сделать хоть один глоток воды.
Должен же здесь быть хоть какой-то запас. Непременно должен быть! Это же крейсер! И аптечка, и продовольствие на случай внештатных ситуаций и аварий просто обязаны здесь где-то лежать. Вот только где? Тут, в кромешной тьме, разве возможно хоть что-то отыскать. Думалось очень тяжело. Пошарив рукой по полу, напоролась на какую-то вертикальную железку. Пройдясь по ней ладонью, нащупала сидение кресла пилота.
Ну хоть какой-то ориентир в пространстве.
Вот теперь осталось мысленно нарисовать схему корабля. Хотя чего это мысленно-то! Мой портативный компьютер, вмонтированный в щиток очков, никто у меня не забирал. Мысленно задвинуть на лицо щит не вышло. Пришлось, нащупав мочку уха, активировать его. Серая маска медленно наползла на лицо. Полдела сделано.
— Вывести схему десантного крейсера «А» класса относительно положения объекта семьсот сорок шесть, — отдала я команду тихим шепотом.
Перед глазами вспыхнуло, и тут же появилась трехмерная схема корабля. Мое положение в пространстве обозначилось на ней красной точкой. Не рискуя вставать на ноги, чтобы не тратить и без того малочисленные силы, я поползла в сторону стены. Сделав пару движений, замерла на пару минут, чтобы унять головокружение. Затем снова попыталась проползти вперед, чтобы вновь замереть.
Путь, который бы занял у меня несколько секунд, будь я здорова и на двух ногах, да еще и при свете, растянулся в этой действительности на несколько минут. По данным схемы я уже должна была доползти до стены, вытянув руку, уперлась в нее. Так, теперь найти небольшой ящик, в котором и должны лежать бутылочки с водой.
— Если они вообще там есть, — пробурчала сама себе.
В темноте мой голос, даже шепот, звучал гулко и как-то неестественно громко. Держась за стену, проползла в сторону. Но ничего не нашла. Хмыкнула.
— Может выше подняться нужно, — конечно вести разговор вслух самой с собой — это не показатель психического здоровья, но молчать в этой непроглядной тяжелой тишине еще хуже. Так и с ума сойти недолго.
— Сейчас привстану и попробую нащупать полочку. Она должна быть здесь и никак иначе.
Сглатывая вязкую слюну, привстала и тут же ощутила в голове туман. Он был почти осязаем физически, и путал мысли, превращая мозг в вату.
— Соберись! — приказала сама себе. — Немощную разыгрывать будем позже, подохнуть тут всегда успею. Для этого и напрягаться не нужно.
Подтянувшись, я, наконец-то, нащупала какое-то углубление в стене. Пошарив там рукой, толкнула какую-то коробочку, и, чуть не взвизгнув от счастья, потянула ее на себя. Но вовремя опомнилась. Вот упадет она сейчас и раскроется.
— А потом, где я буду искать бутылки с водой. Ползать тут под всеми столами.
Уже куда осторожней, сражаясь с накатываемой тошнотой, потянула кейс и максимально осторожно опустила его себе на ноги. И тут же возникла новая проблема, на ее застежках какой-то ну очень нехороший человек установил код. Видимо, чтобы работники не таскали отсюда воду. Вот же гад жадный! И как теперь открыть?
— Думай, семьсот сорок шестая, мозг на что дан? Думай и желательно быстрее, — поворчала я сама на себя.
Тишина, окутывающая меня, угнетала. И снова этот жуткий удар. Словно кто-то камни в корабль кидал. Большие такие камешки с астероид размером.
— Да что там долбится? — вскрикнула я, не в силах сдержать эмоции. — Не может там быть ничего! Ты слышишь, господи, ну не может ничего в корабль стучаться! Понимаешь, это же против всех физических законов. Мы же в космосе! Тут после удара объекты разлетаются. Ты понимаешь это, господи, не может там ничего тарабанить! — вопила я, а в ответ, будто в насмешку, прозвучал очередной удар, как набат по моему воспаленному мозгу. — Да чтоб тебя, хватит! И без того страшно до икоты!
Сжав кейс, я была готова разбить его о стену. Но вдруг меня осенило! Удар! Тут же тихо, как в черной дыре, а значит, если буду крутить колесико на застежке, то услышу щелчок, как только установится нужная цифра. И видеть ничего не нужно.
Тихо как мышь, я сидела у стены и, прислонившись к ней плечом, крутила эти четырежды проклятые колесики. Несколько раз мне мерещился этот щелчок, но все же я открыла. И да. Там была вода, две ценнейшие для меня бутылочки.
Сделав осторожный глоток, ощутила специфический чуть сладковатый привкус. Вода, определено добытая на Церере, только эта жидкость, прошедшая специальную обработку, сладила. Облокотившись спиной о стену, прикрыла глаза. Смерть от обезвоживания мне уже не грозила. Расслабившись и похвалив себя за хорошо проделанную работу, не заметила, как накатила вязкая слабость и утянула в сон.
Удар, он был такой силы, словно тараном обшивку пробивали.
Нужно признать, что звуки эти с каждым разом становились сильнее и пугающе. Открыв глаза, не сразу поняла, что передо мной. Потребовалось пара секунд, чтобы сообразить, что это схема корабля, активированная в информационном окошке моего щитка.
— Тупею на глазах, — укорила сама себя, — пора на разведку.
На ноги встала с трудом, но все же поднялась. Ориентируясь только по линиям в схеме, как в какой-то компьютерной игре, вслепую двинулась к двери. Нужно было наладить хотя бы освещение. И еще, где-то там внизу, в техническом отсеке была коморка инженеров. Этот корабль перестраивали и устанавливали на нем новое ядро. Значит, инженеры тут пусть непродолжительное время, но все же жили. А если они тут обитали, значит, что-то ели.
Надо просто попасть в их коморку и проверить небольшую холодильную установку, которая просто обязана там быть. Но вот очередное препятствие, путь к нужному отсеку пролегал через два пролета узких сетчатых ступеней, по которым и при ярком свете-то особо не побегаешь, что говорить уж про кромешную тьму. Но выбор не велик: либо остаюсь здесь и помираю с голоду, либо дергаю удачу за хвост и преодолеваю это препятствие. И тогда, возможно, меня ждет награда в виде чего-нибудь съестного.
— Буду сидеть тут — свихнусь от безнадежности, а так хоть какая-то работа для мозга, — подбодрила я саму себя.
Предаваться отчаянью было сродни самоубийству.
Отчаянье отнимает способность верить, а вера она дарит надежду. А надеяться нужно всегда. Да хоть во что: верить, что прибудет спасательная бригада, что на меня натолкнется чей-нибудь радар.
— Что инопланетяне найдут, в конце-то концов, — хохотнула я, ну а почему бы и нет. Главное надеяться и верить, пусть даже в чудо.
Путь по лестницам показался мне самой убийственной полосой препятствия. Попробовав преодолеть ее на своих двоих, тут же чуть не свернула собственную шею. Меня трясло, и равновесие я удерживала с трудом. Опустившись на живот, я поползла на нем.
Ну а что, чем не вариант!
Перебирая перед собой руками, я скользила вниз. Ногами специально цеплялась за выступы ступеней, чтобы замедлиться и по прибытии вниз, не сломать себе чего-нибудь. Внутренних повреждений у меня и так было немало, еще сломанных костей не хватало. Следующий привал я устроила у входа в технический отсек. Вставать на ноги, и вскрывать эту самую дверь не было никаких сил.
Удар! Теперь четкий и такой ощутимый, будто это за дверью кто-то стучится. Признаться, вынырнув из сна, я здорово перепугалась и даже на инстинктах дернулась в сторону лестницы, и только включившийся рассудок заставил позорно остановиться.
— Тихо, без паники, — успокоила я себя, — просто удары, я их и раньше слышала. Возможно, это у меня что-то оборвалось и висит там снаружи и бьется, фиг знает почему, в обшивку. Может, этой таинственной фигне законы вселенной не писаны, — из меня вырвался истерический смешок. — Наверняка, это несущественная ерунда и все.
Удар повторился, а с ним и моя паника. Я отползла еще чуть дальше от дверей. Хотя какой смысл в этом. Куда, в случае чего, в космосе можно с корабля-то сбежать?! Я тут как в консервной банке. Так что бойся не бойся, а умереть с голоду не хочется. Поэтому успокоившись и собрав волю в кулак, я отперла дверь, которая была закрыта на механический замок. Меня мгновенно ослепило нестерпимо ярким светом. Ядро! Оно сверкало так, что никакой тьме тут было не место. Яркие сказочные переливы чистейшей энергии. Словно посреди технического отсека вдруг родилась звезда. Вращающиеся вокруг обручи жидкого металла усиливали невероятный вид. Красота. Зачаровано я шагнула вперед. В помещении было неожиданно тепло. Непроизвольно на моем лице расплылась улыбка.
— Ну вот, Селена, видишь, и жизнь налаживается, и вода есть, — я похлопала по карману, в котором были пластиковые бутыли. — Светло и тепло вокруг. Дело за малым, найти еду и можно тут обживаться. Надеюсь, эта штука, — я покосилась на мою личную персональную звезду, — радиацию не испускает.
Осмотревшись, я быстро нашла комнату инженеров и, на подрагивающих от усталости и слабости ногах, прошла туда. Холодильный шкафчик порадовал меня своим наличием. Боясь спугнуть удачу, крадучись подобралась к нему.
— Ну, боженька, еще немножко чуда для меня, — громко взмолилась я, отсылая посыл в космическое пространство. — Еще одно маленькое чудо!
Рванув дверцу на себя, притихла, зажмурившись и не решалась распахнуть глаза. Но бурчавший живот призвал меня к действиям. Медленно разжав веки, уставилась на несколько энергетических батончиков и одну мясную сосиску в распотрошенной упаковке.
Негусто, конечно, но на пару дней хватит. А там будь, что будет!
Тут же в комнате располагалась кем-то принесенная допотопная раскладушка. На ней заботливо лежало забытое одеяло. О такой роскоши можно было и не мечтать. Удобно устроившись и оставив дверь в технический отсек открытой, я решила поспать. Хаониты восстанавливали мое здоровье, вот и не стоит им мешать.
Все было бы совсем замечательно, если бы не неуместные звуки снаружи.
Они отличались по интенсивности, доносились с разных сторон, будто мой крейсер облако мелких астероидов таранит. Эта шальная мысль заставила резко распахнуть глаза.
— Двигатели! Их же нет, а ядро активно. Ядро активное, а значит, я лечу! И удары — это столкновения с мелкими телами или мусором на моем пути. Плохо, очень плохо!
Соскочив с раскладушки, я принялась мерить комнату шагами. Через открытую дверь проникал яркий свет. Надо как-то затушить ядро. А как? Выглянув в соседний отсек, уставилась на энергетическую звездочку.
— Вот это я попала, так попала. Знать бы еще, с какой скоростью и куда я вообще лечу, — шепнула я озадачено.
Вот это нужно было знать обязательно. Потому как ядро активно и, возможно, пусть только лишь теоретически возможно, но, я смогу по широкой дуге сделать разворот и встать на прежний курс, только в обратную сторону. Потом, набрав нужную мне скорость, совершить повторный гиперпрыжок и молиться о чуде. Искать меня будут — это факт, им нужны результаты полета.
— Вот только, как все это провернуть с двумя шоколадными батончиками, сосиской и парой бутылей воды? — поинтересовалась я у себя же.
А в принципе все лучше, чем лечь, сложить ручки и тихо безропотно помирать. Во-первых, нужен план. Сначала устранить причину отсутствия электрического питания, скорее всего где-то что-то выбило. Потом вернуться на мостик и оценить свое положение. Во-вторых, совершить разворот и встать на прежний курс. И, в-третьих, постараться не помереть за это время.
Все остальное — мелочи.
С первой проблемой я справилась максимально быстро. Конечно, я не бортинженер, но, отлетав десяток лет на крейсерах этого класса, сложно не знать где тут, что находится. Да и ломались в процессе полета мы частенько. И подстреливали нас пираты. Всякое было.
Щиток я нашла быстро и отпавшую схему тоже. Пару часов возни и все вокруг завибрировало. В коридорах вспыхнули осветительные лампы. Довольная собой, я отпраздновала это дело съеденным батончиком и запила все водой.
На мостик поднималась уже веселей, перепрыгивая через пару ступенек. Состояние моего организма улучшалось с каждым часом. А с ним прояснялся и мозг. Больше не было потерь сознания и тяжести в теле.
Усевшись за пульт управления, я внимательно вглядывалась в показания. По спине прошелся липкий холодок. Я вообще была непонятно где. Мои карты сошли с ума вместе со всей системой навигации. Но в принципе это было не так уж и важно. Я вычислила координаты входа после гиперпрыжка и задала автопилоту команду вернуться на эту точку для повторного гиперпрыжка. А дальше останется надеяться на автопилот и головной компьютер.
Передо мной на визоре мелькали цифры. Автопилот высчитывал силу ускорения, время до гиперпрыжка, предположительные координаты выхода. Я же откинувшись на кресле, с тревогой за всем этим наблюдала.
Сильно болел живот. Его буквально сводило от голода и, казалось, съеденный батончик шоколада, только усилил крайне дискомфортные ощущения в желудке. И еще где-то на подсознании тлела мелким огоньком мысль, что все слишком легко. Слишком просто как-то. Но что я могла. Так хоть какой-то шанс, а иначе верная смерть.
Время до повторного гиперпрыжка уменьшалось, а я вдруг осознано поняла, что меня сейчас повторно приложит. Не думая, я быстренько сползла на пол и приготовилась к боли. Там сверху за пультом что-то пискнуло, и на меня будто стена рухнула. На пару мгновений мне показалось, что я вообще парю где-то в невесомости, а подо мной скукожилось мое тело. Но вот мгновение, и меня отрезвила сумасшедшая нестерпимая боль.
Потерю сознания, я уже восприняла как спасение.
Приходила в себя медленно. В этот раз корабль не погрузился во тьму, да и по ощущениям гиперпрыжок длился в разы меньше. Чуть приподнявшись, я взобралась в кресло пилота. Корабль быстро замедлялся, но система навигации отказывалась определять мое положение. Я была где угодно, но только не в родной солнечной системе.
Накатила горькая обида. У меня не получилось, не вышло. Возможно, я только ухудшила свое положение.
— Ну как так-то, Боженька! Ну, за что меня так?! Не справедливо, совсем не справедливо, — простонала я.
А потом пришла совсем иная мысль. Даже если я и спасусь, а что дальше меня ждет? Тут и гадать не нужно, меня отправят обратно, причем очень быстро. Едва дадут оправится и в повторный полет, возможно, на этом же корабле. А если вернусь снова, то еще раз и еще. И так, пока не сгину где-нибудь в проклятой черной дыре вселенной или, что куда вероятнее, мой организм просто не справится с очередным прыжком сквозь пространство и я умру от чудовищной боли, корчась в агонии.
Иной судьбы у меня нет, и не будет.
Я мигуми. А вот если умру, то, возможно, высшие силы, в существование которых мне безумно хотелось верить, позволят мне родиться еще раз.
— Боженька, если я умру, позволь мне возродиться чей-нибудь любимой девочкой. Хочу, что бы любили не на показ, а по-настоящему, чтобы заботились и берегли. Хочу быть счастливой и сама любить. Чтобы всегда полный дом гостей и детки. Так много, сколько только смогу родить и воспитать. И мужа сильного и большого, чтобы за спиной его от всех кошмаров можно было спрятаться. Чтобы прижаться к нему и ощутить тепло его тела.
Слезы медленно сползали по щекам. Позорно всхлипывая, я продолжала упрашивать кого-то там, смотрящего сверху на всех нас, о лучшей доле.
— Так хочется тепла, Господи, чтобы возвращаться не в пустой дом. Знать, что тебя ждут, стоят у окна, выглядывая не идешь ли ты. Готовить вкусные блюда, зная, что их съедят и похвалят даже, если не вкусно. Боженька, я знаю, как много прошу, но, пожалуйста, пошли мне это счастье. Счастье быть любимой и нужной. Я согласна на любого мужчину. Не нужен красавец или богатей. Прошу лишь о том, чтобы он мог любить безоговорочно. И чтобы я могла полюбить всей душой.
Последние слова сорвались на шепот. Горько зарыдав, я спрятала лицо в ладонях. Мне было так плохо. Голод раздирал изнутри и не раздумывая, я съела то немногое, что осталось и выпила последнюю воду. Все равно умирать, какой смысл продлевать агонию. Не знаю, сколько я плакала, вымещала все, что накопилось за мою совсем недолгую жизнь. На душе разрасталась какая-то холодная пустота и апатия. Из этого состояния меня вывел скрежет.
Подняв голову, я не сразу поняла, что это. Создавалось впечатление, что кто-то разрезает обшивку корабля. Глупость, но от того факта, что звук нарастает, не отмахнешься. Осторожно поднявшись с кресла, я сделала пару шагов к выходу с мостика и замерла. Да, я определенно слышала скрежет металла.
Крадучись, я выглянула за дверь и тут же обмерла со страху. При этом не понимала, чего бояться больше — того, что я спятила, и мой рассудок помутился, выдавая галлюцинации, либо того, что мой корабль, кажется, захватили космические мухи на двух ногах, размером с мужика.
Ничего не придумав лучшего, мой мозг решил упасть в обморок, прихватив с собой и мое тело. И это даже хорошо, потому как то, что я увидела ни один разум, как реальность, не воспримет.