Громкий сигнал оповестил о том, что наступило утро. Ну, как утро! Просто включился свет, и исчезла с двери красная решетка. Я так и спала всю корабельную ночь, прислонившись к стене спиной. В теле ныла каждая косточка, а ноги затекли до онемения. Открывать глаза совсем не хотелось. Но и оставаться в таком положении, было неудобно и больно. Нужно встать и размяться.

Странно, но я сразу поняла, где нахожусь.

Трюм и монстры. Вот, что меня окружало. А еще странный и притягательный раненый мужчина. Распахнув глаза, я тут же встретилась с ним взглядом. Оказалось, что он совсем неприлично разглядывает меня. Хотя о каких приличиях я говорю, если одна моя рука запуталась в его волосах, а его голова покоиться на моих бедрах, почему-то гораздо выше, чем было вчера. Ему достаточно повернуть голову, чтобы уткнуться носом в низ моего живота.

Вовсе не так я укладывала его вчера.

Странный взгляд оранжевых глаз вызывал смущение, которое, в принципе, было мне несвойственно. Но сейчас я ощутила, как начинают пылать щеки. Что за ерунда, я взрослая женщина, далеко уже не девочка со скачущими в крови гормонами. Какая странная реакция на близость неизвестного мужчины. Веду себя как влюбленная школьница. Но это понимал разум, а сердце заходилось в учащенном ритме. По телу пробегали мурашки и сгорали в стыдливых муках, где-то внизу живота. Надо было что-то делать, пока я тут не опозорилась и не растеклась лужицей.

— Нужно вставать, я и так чрезмерно злоупотребила твоим гостеприимством, — озвучила я свою мысль.

Аккуратно сдвинув его голову со своего бедра, я встала, но зашипев от накатившей боли, тут же рухнула на пол. Занемевшие ноги начинали отходить. Застоявшаяся кровь побежала по сосудам, вызывая мучительные дискомфортные ощущения.

— Черт, мои ноги, — прорычала я, дергая конечностями как сумасшедшая. Но это только усиливало боль. — Черт, черт, черт.

Замерев, я вытянула ноги перед собой, стараясь вообще лишний раз не дышать.

— Что с тобой? — низкий тяжелый грудной голос незнакомца вызвал подсознательную дрожь неестественного страха. Вскинув голову, я уставилась на него. — Что с твоими ногами? — повторил он вопрос.

— Затекли, — даже мысли не возникло, что можно не ответить, таким голосом, как у него, только приказы раздавать.

— Что значит, затекли, объяснись? — его взгляд становился тяжелее, а голос требовательней.

— Я долго сидела в одной позе, кровь застоялась в сосудах. Надо расходиться и все пройдет, — словно отчиталась я перед ним. А потом опомнилась и как-то улыбнулась. — Тебе уже лучше?

Мужчина смерил меня нечитаемым взглядом, но все же решил ответить.

— То, что ты вколола мне, помогло. Как часто у тебя затекают ноги? — возможно, мне показалось, но он был недоволен. И вообще, дались ему мои ноги, что за странное любопытство!

— Ну, как только усну в неудобной позе, так и затекают. У вас такого нет? — задала я встречный вопрос. Кто их инопланетян знает, что у них там за физиология.

— Я никогда не засыпаю в неудобной позе, — отчеканил он с рычащими нотками в голосе.

— Счастливчик, — поддела я его, — ну, загостилась я. Тебе лучше, значит, и мне у себя обживаться пора. Мое дело маленькое. Выжить в вашем зверинце.

С этими словами я все же поднялась на плохо слушавшихся меня ногах и двинулась на выход.

— Ты останешься здесь, — рыкнул он. Это был уже прямой приказ. Такого тона я даже от генералов не слышала.

Мне на такой приказной тон, даже ответить было нечем. Все, что я могла сейчас произнести, было крайне неприличным, слова на ум приходили все ругательные. Нет, ну и нахал, я ему, значит, помогаю, руку помощи, так сказать, протягиваю, а он тут командует.

— Не знаю, как у вас, а у моего народа принято благодарить за помощь. И я тебе не собачка цирковая, что бы ты мне тут приказы раздавал. Соскучишься, в гости придешь.

Не смотря на него, я выскочила в проход и прошла в комнатку, которую заняла вчера. В отсеке сиротливо прислонившись к стене, стоял мой стул. Со вздохом я опустилась на лавку. А потом и вовсе улеглась на нее, поджав ноги. Хотелось есть. Опустив руку в карман, я поняла, что там пусто. То ли за ночь пакетики выпали, то ли этот хам инопланетный их вытащил. Но все одно, я осталась голодной.

В трюме слышалась какая-то возня, но смотреть, кто и кого там калечит или убивает, не хотелось. Мне было нехорошо. Накатила странная апатия. Я перебирала мысли и пыталась найти причину, чтобы бороться и выжить. Но ничего стоящего не приходило на ум. Допустим, каким-то чудом я протяну тут до их игры, а дальше что? Погибну на потеху публике. Мысль о том, чтобы победить, теперь и мне казалась абсурдной и до неприличия смешной.

— Лучше бы во время гиперпрыжка погибла, быстро и легко. Чего пырхалась? — спросила шепотом я у себя.

По щеке скользили слезинки. Закрыв глаза, я беззвучно плакала. Чего ждать и на что надеяться? Кто-то за стеной истошно закричал. Соскочив, я метнулась к двери. На моих глазах, совсем рядом с отсеком, в который я заселилась, тушей оседал на пол один из дикобразов. Хотя нет, этого я еще не видела. Его глаза, залитые кровью, удивлено таращились на меня. Машинально я поднесла руку к уху и активировала щит перед лицом. Наверное, это последнее, что увидел перед смертью этот мужчина. Над ним возвышался арахнид с очень довольным лицом. А потом началось нечто невообразимое — передняя пара ножек паучьей половины тела начала активно дергаться, оплетая тело поверженного паутиной. Я, как завороженная, смотрела, как даже на вид прочные белые нити, пеленают мертвого дикобраза, как я его окрестила.

Зачем? Нет, лучше не знать.

Дернувшись и сглотнув, я решила, что вот это последняя капля для меня. Лучше бы этого всего я не видела. Живот сводило судорогой от голода. Плюнув на все инстинкты самосохранения и страх перед монстрами, живущими здесь, я двинулась к пищевому аппарату. Нападут, ну и пусть, убьют — и ладно. Но сидеть, как крыса в своем закутке и трястись от каждого вскрика снаружи, я не буду. Никогда не была трусливой, и становиться не собираюсь. В конце концов, я мигуми, а свою жизнь мы продаем задорого.

Как и вчера, до аппарата я дошла легко. Взяла положенные десять пакетиков и распихала по карманам. Возвращалась с какой-то нездоровой усмешкой на губах. Ну и как? Дойду до отсека или кто сунется?

Не дошла.

Дорогу мне перекрыли двое ранее не замеченных тварей. Ничего человеческого в них не было. Вытянутые, тощие, покрытые черным хитином тела. Оскаленные пасти, сочащиеся вязкой слюной. Таких зверюшек пакетиками со слизью не прокормишь. Выше этих разинутых пастей я и не глянула. Зачем пугать себя лишний раз, что мне кошмаров мало. Дожидаться нападения не стала, ринулась на них сама. Столько злобы на весь мир во мне было, вот и хотела выплеснуть. Мой щит в окошечке сбоку услужливо демонстрировал мне слабые места и открытые участки, оптимальные для удара. Как заведенная, я отвешивала четкие удары.

Сначала осел на пол один, затем второй. Как ни странно, но победу я одержала слишком легко и неожиданно быстро. Вот можно было бы обрадоваться, но чутьем ощущала подвох. И на сей раз оказалась права. С помощью этих двух тварей, меня банально измотали и теперь передо мной оскалившись, стояли два вчерашних дикобраза. Иглы из волос на их головах угрожающе стояли дыбом. Вспомнилось, как легко вчера они раскроили богомола. Также легко сейчас расправятся и со мной.

Они ринулись на меня оба сразу. Программа не успевала проследить за их ударами, я почувствовала резкую боль в груди и на спине, словно одновременно с двух сторон острием полоснули. Время словно замерло. Мой щит был поврежден, когда и кто успел по нему ударить, я даже не поняла. Пару раз вспыхнув, он погас, открывая противникам мое лицо. О да, это того стоило! Их мерзкие слащавые рожи вытянулись. Женщину увидеть они были явно не готовы. А потом произошло нечто странное.

Двое стоявших передо мной убийц ощутимо дрогнули и затряслись. Их конечности дрожали, словно их током било. А чьи-то теплые руки легли мне на плечи. Отреагировать не успела. Тяжелый, но бархатистый голос раздался у самого уха.

— Я же попросил тебя остаться, — мужские руки мягко поглаживали мои. — Они могли убить тебя.

— Они ранили, — буркнула я, как-то уязвлено. В чем-то он прав. Может, и стоило послушать его и остаться.

Меня сильнее обняли, прижимая к твердой мужской груди.

— Они оцарапали, сильно, но не смертельно. Следующий их выпад был бы смертельным. Больше не убегай от меня, каиша.

Стоявшие напротив меня дикобразы продолжали странно трястись, а затем выше моей головы раздалось холодное, даже ледяное:

— Убейте друг друга.

От этого приказа меня пробрало до костей. Странный тяжелый голос давил как стена, а эти двое на моих глазах ринулись навстречу друг другу, разрывая глотки. Брызги красной крови взметнулись в воздухе, окрашивая пол и стены ближайших жилых отсеков. Они так и упали на пол, держа друг друга за горло.

Страшно, жутко, чудовищно.

Не в силах справиться с увиденным кошмаром, я попятилась назад, вдавливаясь в грудь мужчине, стоявшего за моей спиной. Теперь трясло меня. Я видела мертвых, видела, как умирают, но чтобы вот так. Это … это просто жутко.

— Не пугайся, они это заслужили. Нельзя трогать женщину аррафата.

После этих слов меня развернули в сторону пищевого автомата, и повели туда. Дальнейшее я помнила с трудом. Он вроде взял себе пакеты с едой. Потом все так же развернул меня и повел в сторону наших временных комнат. Я шла, перебирая ногами. И все пыталась вспомнить, где я слышала про аррафата и словно вспышка в памяти:

— Он сказал, что скормит меня аррафату, — промямлила я.

— Что ты сказала, маленькая, — снова этот грудной голос у меня над головой.

— Главмух сказал, что скормит меня аррафату, — автоматически пробурчала я, не отвлекаясь от своих мыслей. — Он пообещал меня отправить на какой-то Ирзонг, отдать своим мухам на развлечение, а потом вообще вышел из себя и вопил, что сгноит в трюме и пустит на корм аррафату. А аррафат это кто?

Рассеяно я подняла на мужчину взгляд. Он возвышался надо мной на добрых полторы головы. Кажется, что если он руку поднимет, то я под мышкой спрятаться смогу. Нет, я уже заметила, что он высокий, но чтобы до такой степени. В нем было больше двух метров однозначно.

. — Я аррафат, — ответил он мне с легкой улыбкой, — чистокровный.

Я, похлопав глазами, снова уплыла в свои мысли. Спину жгло нещадно, а на груди рана видимо действительно была пустяковой. Как дошли, не помню. Усадив меня на металлическую лавку, мужчина опустился передо мной на колени.

— Что с тобой такое? — поинтересовался он, заглядывая в лицо.

Его взгляд был серьезен. Приподняв мою голову за подбородок длинными изящными пальцами, он вглядывался в мои глаза, стараясь что-то там рассмотреть.

— Утром ты вела себя иначе, — его голос стал мягче.

— У меня просто шок, — буднично произнесла я. — Я оказалась неизвестно где и неизвестно с кем. И непонятно, что будет дальше. Лучше бы погибла, чем такое!

— Замолчи, — резко приказал он, оранжевые глаза жестко сощурились, — чтобы я не слышал этого больше.

Стало так смешно, что, не удержавшись, я хмыкнула, а потом и вовсе захохотала в голос. А его недоуменное симпатичное лицо веселило еще больше.

— Мистер, а вы хоть представляете, с кем разговоры ведете, — поинтересовалась я, он вопросительно приподнял бровь. — Ага, значит, и не предполагаешь.

— Удиви меня, девочка, — надо же прямо господин «сама серьезность».

— Ну, ты пытаешься приказывать командиру седьмого карательного отряда мигуми Солнечной системы, — просветила я его относительно своей личности. — Ну как, удивила?

Мужчина как-то жалостливо глянул на меня. Приподнявшись, присел рядом на лавку. А потом и вовсе усадил себе на колени, сжав в крепких объятьях.

— Я говорю с испуганной девочкой, которая дрожит при виде смерти и тихонько плачет от страха, думая, что ее никто не слышит. Ты зачем к пищевому ящику одна пошла? Неужели не видела, как за тобой хараки следят?

Странно, говорит со мной, как с ребенком и отчитывает даже, а я чувствую себя так, словно, за семью замками спряталась. Не удержавшись, обняла его за талию. Он дрогнул и зашипел. Вот значит как. Не задавая ему вопросов, я распахнула его куртку и да, гематома хоть и стала меньше, и цвет сменился, но все же повреждения оставались серьезными.

— А ты зачем поднялся? Тебе еще лежать положено, — сурово отчитала его я. — Быстро лег. Я тебе хаониты вколола и обезболивающим последним поделилась, а ты, неблагодарный, себя не бережешь. Мертвым ты мне точно не поможешь!

Хохотнул, но послушно повалился на мою же койку, еще и меня за собой потянул.

— Я благодарный, — шепнул мужчина. Его дыхание приятно щекотало кожу, вызывая мурашки. — Я как твой вскрик услышал, так за тобой и пошел. И вовремя, между прочим, вмешался.

— Спасибо, — потянувшись, погладила его по голове. Получается и я была неблагодарной, как ни крути, а он мне жизнь спас. — А у вас при знакомстве принято имя называть, господин аррафат?

Мое настроение поползло вверх. Было что-то в этом мужчине успокаивающее и располагающее. Не опасаясь подвоха, я тихонечко опустила голову на его плечо.

Тепло, хорошо, спокойно.

— Нет, не принято. При знакомстве со мной практически у всех рас принято бежать и желательно быстро и без оглядки, — посвятил он меня в инопланетные традиции.

— А у нас принято. А вот бежать от чего-либо или кого-либо позорно.

Его сердце стучало ровно и размерено, усыпляя. Мужская рука поглаживала меня по голове. Казалось, словно он скопировал мою же ласку. Именно так я пропускала его пряди между пальцев ночью. Странно. Да и вообще, непонятного вокруг меня творилось много. Прокрутив у себя в голове весь наш разговор, решала уточнить некоторые вещи, но прежде всего, узнать, насколько серьезно мое ранение.

— Что у меня со спиной, там порез? И кто такие хараки, о которых ты говорил? — начала я засыпать вопросами аррафата.

— Любопытная девочка. Почему еще не спишь? — выдохнул он ответный вопрос мне в волосы.

— А я должна!? — от удивления даже голову приподняла. Ведь мне действительно хотелось спать. Глаза слипались, и это тоже было странно, днем я даже не дремала никогда.

Его взгляд был пристальным и изучающим.

— Нет, не должна, — улыбнувшись, ответил он и снова уложил меня себе под бок. — На спине порез, но он уже затягивается. Кровь давно остановилась. А хараки — это те двое, что напали на тебя.

— Первые или вторые? — решила уточнить, нападали-то несколько уродцев.

— Хараки вторые, а первые это морлоши. Тупые твари, они тут больше в качестве еды для тех, кто предпочитает чистое мясо.

— Такое мясо я бы есть не стала, — ужаснулась я местной диете. — Сомнительный с них какой-то обед. Страшные до одури твари, — поделилась я с ним своими впечатлениями.

— Кто страшный, морлоши? — искренне удивился аррафат.

— Конечно они, — от переизбытка адреналина в крови я снова подскочила. — Ты их пасти видел, жуть же просто. Там зубища с мой палец.

Он улыбался, так противно снисходительно, как будто я дите малое. Вот тут я не выдержала.

— Не смей мне так улыбаться! Я за всю свою жизнь столько трупов повидала и на тот свет уродов отправила, что тебе и не снилось. И реакция моя вполне нормальная. У нас, как бы теоретически, знают о существовании инопланетян, но в реальности мы изолированы. Вот и представь, каково мне было, когда вместо своей спасательной бригады, увидела мух чешуйчатых с себя ростом. И вообще, я до этого два гиперпрыжка в рейсовом крейсере перенесла. Корабль домой вернуть пыталась. Ни еды, ни воды. Система навигации отказала. Знаешь, это стресс не малый. Я, конечно, понимала, что живой с задания вряд ли вернусь. Но одно дело знать, а второе умирать, медленно и верно. А потом этот высший ахунт, по мне так муха переросток, жука какого-то железного в мои мозги запустил. Ну, я и взбесилась. А чего, вот жужжал он и пусть бы жужжал, больно надо было мне его понимать. Ну да, перебила я его мух, ну между ног одному зарядила пару раз. Каюсь, это был перебор. Но в то же время меня этот главмух в гарем хотел отправить. Меня, мигуми! Да я, кроме тебя, так близко ни с одним мужчиной не общалась. В моей жизни больше мертвых мужиков было, чем живых. Так что нечего тут на меня так снисходительно смотреть. У меня шок. Вот отойду, потом и поговорим.

На мою тираду не ответили. Тихонько, снова опустили на эту твердую лавку и обняли. Так мы и лежали пару минут. В общем зале снова кто-то истошно заорал, и меня пробрало дрожью.

— Нет, не отойду я от шока, — призналась сама себе в слабости. — Так и умру тут от страха.

Руки, обнимающие меня, сжались тисками.

— Я же просил тебя больше никогда не говорить о собственной смерти, — голос был суровым, жестким. — Я запрещаю тебе даже думать об этом.

Смешно. Странный он какой-то, знает меня только пару часов, а уже запрещает чего-то. И вообще шок у меня, а неадекватно ведет себя он.

— Чтобы что-то мне запретить, ты должен, как минимум, знать мое имя, и быть мне отцом, мужем или непосредственным начальником. На отца ты откровенно не тянешь, начальством тоже не являешься. Так что нечего тут командовать. Что мне делать со своей жизнью, я как-нибудь решу сама, — одернула я его.

— Ошибаешься, девочка моя, — выдохнул он мне в макушку, — решать за тебя теперь буду я. Ты сама подошла, сама прикоснулась. Ты сама сделала выбор. Теперь ты моя и только моя. И одни боги знают, насколько я счастлив, что ты оказалась столь опрометчива. Но, что бы ты ни говорила и ни пыталась делать, теперь ты женщина чистокровного аррафата. Моя женщина! Единственная и самая ценная. И никто, я повторяю никто, не посмеет даже дыхнуть в твою сторону, иначе до Ирзонга не долетит никто. А дальше ты будешь держаться за моей спиной. О своей жизни можешь не беспокоиться. Теперь она в моих руках.

Сказать, что я была ошарашена, это ничего не сказать. С минуту я осмысливала все им сказанное. Что за бред? Потом попыталась встать, но эту мою попытку пресекли и еще больше прижали к мужскому боку.

— А может, ты хоть имя свое назовешь, раз уж я твоя женщина, — только и смогла выдохнуть я. Все остальное только сформировывалось в моей голове в вопросы.

— Сферр, — лениво рыкнули мне в ответ.

— Сферр, — повторила я, и тут случилось то, чего я вообще не ожидала. Мужчина, лежащий рядом, вскочил и навис надо мной. Вид у него был безумно дикий. Шальной какой-то.

— Что? — не на шутку разволновалась я. — Что еще стряслось?

— Твое имя, женщина, — буквально взревел он. — Назови мне свое имя. Личное имя.

— Селена, — испугано прошептала я.

Его рука взметнулась, а я… Я сжалась, почему-то решив, что он ударит. Но вместо этого меня так ласково погладили по щеке, что я растерялась. Да что тут вообще происходит?!

— Селена, — с какой-то странно-безумной улыбкой выдохнул он. — Моя Селена!

— Да почему твоя-то?! Что я сделала такого, что вдруг стала твоей? — выдохнула я, потрясенная такой реакцией. — Ты меня день как знаешь и уже рычишь, что твоя. Откуда я твоя-то?! Что значит сама подошла и сама прикоснулась?! Что все это значит?

Он все так же довольно скалился. В какой-то момент даже подумалось, что он меня не услышал. Ошиблась, слышал и довольно хорошо.

— Я чистокровный аррафат. Ни одна известная мне женщина до вчерашнего дня не могла даже минуты находиться в одном помещении со мной. Только несколько самок расы арухов могли вынести меня, но таких женщин мне не надо. А ты! Ты не просто меня не почувствовала, ты смогла прикоснуться. Ты приласкала, посочувствовала, помогла. Мне никто никогда не помогал, только отец. А тут маленькая красивая девочка с такими нежными ручками и таким ласковым голоском. И сама! Ко мне!

Его взгляд был безумен, и мне стало страшно. Кажется, я со своей жалостью влипла по крупному. Вот только, во что выльется мне вся эта ситуация, не осознавала.

— Сферр, — я обхватила его лицо руками, желая успокоить и достучаться до здравого смысла. — Сферр, послушай, у нас принято помогать тем, кто попал в беду. А ты так стонал, что я не выдержала. Я просто помогла и все. Спасибо, что защитил меня от этих дикобразов. Спасибо, правда. Но после этого, я твоей не стала.

Взгляд его стал жестким и суровым. Не такую реакцию я хотела вызвать в нем.

— Да, от того, что прикоснулась, только моей ты не стала. Но ты спросила мое имя. Я ответил, ты повторила, а потом назвала мне свое. Вот после этого, ты стала моей. Ты дала согласие принадлежать мне полностью, — услышав от него такое заявление, я мысленно ужаснулась и дала себе подзатыльник. Я даже не подумала, что у представителей иных рас могут оказаться такие необычные и даже вычурные традиции. Осторожнее нужно быть со словами и действиями.

— Сферр, это бред, — остановила я его. — Это просто приветствие. Вежливость. У моей расы так принято. Понимаешь?

Улыбнулся, жестоко и очень расчетливо.

— Это брачная традиция аррафатов, арухов и хараков, моя девочка. Ты это осознай и прими. И если ты хоть раз, кому-либо назовешь свое имя, то этот кто-то тут же сдохнет самой поганой смертью. Я его поедать свое тело заставлю. Ты хочешь этого? — его глаза, такие злые и страшные, не мигая, смотрели на меня. А мне стало жутко от его слов.

— За что ты так со мной? Это жестоко. У нас вступают в брак по любви, спрашивая друг у друга согласие. Зачем ты так жестоко, Сферр? — обиженно и, чего скрывать, напугано выдохнула я.

Меня передернуло. Стало как-то зябко рядом с ним. Он не ответил. Опустился рядом со мной на лавку и, обхватив тяжелой рукой за талию, прижал к себе. Зарылся носом в волосы и глубоко вздохнул. Вот так мы и лежали, пока мои глаза не сомкнулись, и я не погрузилась в глубокий сон.

Странный сон, будто искусственно навязанный.