Сквозь чары сна я слышала неистовый вой ветра, моя магия бунтовала, требуя свободы. Она отчаянно рвалась наружу, чтобы слиться с родной стихией. А тело болело и ломило.

— Рояна, — шепнула я в полубреду, — мне плохо, подруга. Ветер зовет.

Но мою макушку опустилась тяжелая рука и нежно пригладила непослушные локоны. Так утешают детей.

— Все хорошо, лисенок, — ответила мне ведьмочка почему-то мужским голосом, — это твоя магия, она будоражит твою душу. Не слушай ее, милая, отдыхай.

Мысленно согласившись с говорившим, я расслабилась. Но совсем не слушать не получалось. Где-то там неподалеку заржала лошадь, напуганная стихией. Треснуло дерево, надломилась ветка. Сразу за стенкой палатки притаилась мышка, ее сердечко бешено стучало в ужасе перед разгулявшейся стихией. Природа стонала под натиском ветра.

— Буря, — шепнула я. — Рояна, я никогда не слышала бурю.

— Не слушай ее, рыжик, — кто-то еще раз погладил меня по волосам. Почувствовав такую непривычную ласку, я собралась с силами и приоткрыла глаза. Рядом со мной лежал мужчина и пристально вглядывался в моё лицо. Его густые светлые волосы были распушены и волною свисали с широких смуглых плеч.

— Жеан?! Это ты? — моя голова плохо соображала и я все силилась понять сон это или явь?

— Конечно я, ведьмочка, ты так остро ощущаешь свою стихию, словно сливаешься с ней. Потерпи немного, совсем скоро ветер стихнет, а твоё сознание снова прояснится. Ты совсем не умеешь подчинять свою магию. Но это ничего, я научу тебя. У нас будет для этого много времени.

— Завтра я уеду, — выдохнула я, — и жизнь снова вернется в прежнее русло. Но я никогда не забуду эту практику.

— Ты так мне и не поверила, мое рыженькое чудо. Все еще расправляешь свои колючки, — мужчина расслабленно лег на свою подушку и провел указательным пальцем по моей скуле.

Отвечать совсем не хотелось. Я верила ему сердцем, а разум нашептывал, что нельзя забывать об осторожности. Напоминал, что я сирота и бесприданница, а потому крайне невыгодная для аристократа партия. Мне присматриваться нужно к мужчинам проще и скромнее.

Не желая продолжать столь щекотливый разговор, я прикрыла глаза и сделала вид что уснула.

— Притворщица, — мужские губы оставили ласковый поцелуй в уголке моего глаза, — какой же ты еще наивный ребенок. Спи, Малика, и ни о чем не переживай.

Поправив моё одеяло и подоткнув его со всех сторон, мужчина притих. Я вновь поддалась чарам сна и провалилась в забытье.

Оглушительный визг заполнил все пространство поляны, на которой располагался наш лагерь. Распахнув глаза, я уставилась на выход из палатки. Что там такого могло случиться?

— Кто стащил весь мой гербарий! — голос потерпевшей мне был ну очень хорошо знаком. — Где ваша совесть, магички. Только у вас такую подлость совершить ума хватит. Ведьма на чужое не покуситься. Это же надо так бесцеремонно растащить все подчистую, или думаете, если я помираю, так на святое лапу протягивать можно?!

Ожидаемо Саманте никто не ответил. Еще бы, кто же сознается в таком беспределе. Хотя полагаю, орудовали над ее, да и над нашей с Рояной, сушилкой для растений все. Больше чем уверена, что и у нас с подругой только бумага и осталась. Так что возвращаться нам с этой чудесной практики побитыми и с пустыми руками. Потянувшись, я привстала и осмотрелась. Моя сложенная и уже застегнутая сумка стояла на пороге, на ней лежало знакомое голубое платье: простенькое с рукавами в три четверти и подолом расшитым золотыми нитями. А рядом на расстегнутой сумке ведуна красовались те самые розовые панталончики, что я так необдуманно пару дней назад кинула в Жеана.

Это больно кольнуло сердечко. Значит и сумку мою собрал, и белье вернул за ненадобностью. Разум холодно сделал вывод — игры закончились, а душа расплакалась и запричитала, что не верит. Что Жеан любит и никогда не покинет.

— Покинет, — вырвалось у меня, — вернее я его сегодня покину.

Признаться где-то на сердце ведьминском теплилась надежда, что ведун решит оставить меня здесь в лагере рядом с собой, что не отпустит назад в академию. Но смотря на собранную сумку, я понимала, что этого не произойдет. Поднявшись, я накинула свой видавший виды некогда белый плащ и, обувшись, отправилась привычно к озеру. Уже уезжать, а я только стала привыкать к такой жизни. Эх…

Умывшись, одевшись и съев прощальный завтрак от студентов Академии Боевого Искусства, на который нам подали кусочки вареного мяса и картошку, я, вытащив свою сумку, отправилась к телегам. Жеана нигде не было видно. Я обошла весь лагерь, покрутилась у палатки Сальвовски, думая может он проверяет Рояну и Саманту, но как оказалось, девушки уже были в телегах, а вот тот, кого я ищу, как сквозь землю провалился. Заметя на себе снисходительный взгляд одного из студентов, я снова вернулась к телегам. Все желание отпало выспрашивать у учеников боевого факультета о том, где их профессор.

Но все же я как могла, оттягивала момент, когда придется садиться в телегу. В результате села туда последней. Подоспевший Луи, подмигнув, сунул под лавку мою сушилку. Покосившись на нее, я вдруг поняла, что она довольно увесистая. Я одарила непонимающим взглядом молодого мага.

— Профессор соф Эсгер просил отдать ее тебе, если он не подоспеет к вашему отправлению, — прошептал Луи

— А где он сам? — наконец я задала вопрос, который не давал мне покоя с самого пробуждения.

— Проверяет дорогу, деревьев много повалило. Он и еще пара наших еще ночью уехали, как только ветер стих. Такая погода недолго продлиться, так что решили, что вы с утра поедите, чтобы до заката на тракт из леса успеть выехать и найти место для ночлега.

— Ясно, — пробурчала я

Вот так. Даже попрощаться с тем, кто за такой короткий срок смог заполнить собой мое сердце, не удастся.

— Ты не переживай, дорога-то одна, все равно на пути встретитесь, — услышала я от Луи

— Наверное, — прошептала я неуверенно, — ты, если будешь рядом с нашей академией, забегай в гости. Мы с Рояной будем рады.

— О, поверь, мы все непременно окажемся рядом с вашей академией. Кто бы знал, что девушки травницы так непростительно хороши, — подмигнув мне на прощание, Луи спрыгнул с телеги. Ему вслед раздались женские вздохи в исполнении наших прелестниц. Молодой маг умел произвести впечатление, и видимо взором своих ярких зеленных очей успел сразить наповал не одну травницу.

Солнце уже поднялось над кронами деревьев, когда наши повозки тяжело двинулись вперед. Оглядываясь назад, я поняла, что совсем не хочу уезжать. Я впилась прощальным взглядом в палатку, в которой прожила всю эту неделю. Около нее сиротливо стоял турник, на котором мы сушили свои вещи. Так жалко стало его оставлять, столько сил было потрачено на его создание и сейчас эти кривые, кое-как вкопанные в землю, ветки казались таким родными.

Переведя взгляд, я простилась с тропинкой к озеру. И кувшинки, и лягушки, и даже запах воды — более не смущали. Наоборот захотелось еще разок окунуться в воды озера и ощутить под ногами немного скользкое, не надежное илистое дно. В груди что-то больно кольнуло, сжалось в сердце и заплакало. Я оставляла на этой полянке средь дремучего леса частичку себя. Ту самую, о существовании которой даже не подозревала. Во мне словно проснулась иная ведьма, способная чувствовать природу, ощущать ее запах и мощь. Прислушавшись, я глянула на этот мир иным взглядом. Вмиг заиграли краски: вдоль тропинки замерцали желтым следы маленького грызуна; в ветвях я уловила свечение, оставленное пробежавшей белкой; стрекот насекомых, едва уловимые взглядом фиолетовые огоньки, выдающие их укрытие. Такого раньше никогда не было. Неужели это ведьминская сила моя, почему же я никогда ее не ощущала

«Потому что жила в слепую, крутилась по кругу и не желала видеть этот мир в иных красках» — шепнул мне душа.

Повозки продвигались все дальше, и уже не было видно ни палаток, ни сушилки, ни беседок с тропинками.

— Знаешь, Малика, я бы сюда вернулась, — прошептала Рояна, — оказывается это так чудесно. Как ты думаешь, твой Жеан позволит мне приехать сюда на следующий год.

Ее слова отозвались в груди глухой болью

— Я не знаю, Рояна, я вовсе не уверена, что этот ведун станет моим.

— Надо же, — раздалось рядом, — а когда к нему в постель прыгала, что не сомневалась?

Девчонки пакостно заулыбались.

— Заткнись, — рыкнула Рояна, — и завидуй молча.

В повозке снова воцарилась тишина. Конечно, я знала, что теперь обо мне думают. Раньше это бы сильно меня разозлило и обеспокоило, а теперь было все равно. Их мнение более значения не имело.

Проехав еще немного, мы услышали топот лошадей и ржание, из-за поворота выскочили несколько всадников. Жеана среди них не оказалось. Молодой маг, возглавляющий отряд, махнул рукой, и возница сбавил скорость.

— Мы расчистили дорогу, но все равно будьте осторожнее. Наши освобождают северный склон, по нему сегодня должны прибыть девушки с нашей группы. То тут, то там попадаются деревья с расщелинами. Лучше особо не гоните.

Обрисовав ситуацию, маги поспешили в лагерь. А я окончательно погрязла в своей тоске.

— Слышишь, лу Сионе, к твоему ведуну уже замена едет. Свежая партия доступных барышень и уверена к вечеру он страстно влюбится в одну из них.

— Ага, — пропела магичка, — и будет страстно любить всю неделю. Ну и дура ты, Малика, развели тебя на бесплатно погреть постель.

Молча, я проглотила все ими сказанное. Возразить может и стоило, но крыть было совсем нечем. Как ни странно, всегда вспыльчивая Рояна только пакостно улыбнулась сплетницам в ответ. Вид у нее при этом был ну очень недобрый.

— Рояна, — позвала я, — ты о чем задумалась?

— Да вот решаю, в какой цвет лохмы языкастым перекрасить: в фиолетовый или зеленый, — задумчиво протянула она. — Я тут пока при смерти лежала, неплохо с нашей Амелией сдружилась. Зачетная ведьма оказалась. А она по части пакостей такой специалист, на себе проверяла. Ты как думаешь?

Я скорее по привычке оглядела притихших магичек. Вид те имели задумчивый, видимо соображали — прилетит им порция мести или так попугают и забудут.

— Я думаю зеленый цвет — это писк этого сезона, — поделилась я с подругой своим мнением.

— Ой, девочки, — подхватила мысль Саманта, — я такой краситель знаю — закачаешься. Он у Сальвовски экспериментальный. Цвет выходит просто невероятный. Яркий, насыщенный, вот как травка сочный. И главное, с волос вообще не смывается. Тут либо стричься, обрезая косы, — староста с намеком покрутила в руках одну из своих косичек, — либо ходить, как жаба, зеленой пока новый волос не отрастет, — закончила мысль она.

Я смекнула — за гербарий ведьма мстит. Она так просто теперь не простит варварское расхищение своих богатств. Покосившись на свою сушилку, решила, что непременно поделюсь с ней гербарием. Думаю, и Рояна не поскупится. Пусть сотни у нас не будет, но хоть что-то сдадим.

Тяжело вздохнув, я еще раз окинула жертв будущих экспериментов и прикрыла глаза, уложив голову на плечо Рояны.

— Не переживай, он тебя любит, — шепнула она мне, — не может же нам так не вести обеим. Я видела его нити, Малика. Он любит. Все будет хорошо. Если этот ведун не явится через неделю, я его сама из-под земли отрою и притащу.

Услышав такое обещание, я рассмеялась. Да уж с подруги станется.

* * *

Два дня путешествия домой в академию, оказались скучными и монотонными. Вымотавшись физически и морально, мы дружно группой проспали весь следующий день после приезда и выползли со своих комнат только под вечер.

О том, что я стала сплетней номер один, догадалась сразу, стоило заметить на себе снисходительно печальный взгляд наших ведьм. Ясно, оплакивают мою непотерянную невинность. Ко мне стали относится так, словно я собака побитая, грязная такая, вонючая. На такую большинство смотрит и не может решить: то ли пнуть под зад, то ли пожалеть. И только небольшое количество девушек проявили такт и не скатились до обсуждения на всех углах моей нудной развратной пессимистической персоны.

Уже смеркалось, когда я, переодевшись в серую форму разносчицы, с тяжелым сердцем отправилась на работу. Сказка закончилась. Суровая реальность отодвинула розовые грезы в сторону и снова завладела моим разумом. Выйдя из врат академии, я медленно побрела к таверне. Мои каблучки глухо стучали по вымощенному булыжником тротуару.

Проходя мимо витрин еще не закрывшихся магазинчиков, я засматривалась на вещи выставленные там. Красивые расшитые бисером платья, шелковые шарфики, яркие платочки с пестрыми узорами. Остановившись у одного из магазинов, я заглянула внутрь через прозрачное стекло. Там красовалась у зеркала молоденькая девушка в нежном персиковом свадебном платье. Почему я решила, что оно свадебное? Не знаю, словно почувствовала. Девушка была из простых лишенных магии людей, рядом с ней стоял явный маг. Он смотрел на нее с таким обожанием и восторгом, что я почувствовала укол зависти.

Столько времени я гнала от себя мысль о браке, а стоило мне встретить ведуна, как все мои мечты и тщательно выстроенные планы на будущее разлетелись как карточный домик. Одна улыбка Жеана, его прикосновения, и теперь я хочу стоять там в красивом пышном платье и видеть восторг в глазах любимого мужчины. Прикусив губу, я отвернулась от витрины, оставляя молодых людей с их счастьем наедине. Мне было стыдно оттого, что я подглядывала за ними.

В таверне пока все было тихо. Ранним вечером сюда редко кто приходил, разве что заезжие мужчины, чтобы поесть да пропустить кружку эля или медовухи с дороги. Пройдя через просторный зал, я зашла на кухню. Фаяр привычно крутился у огромной каменной печи. На раздаточных столах лежали металлические противни с аппетитными кусочками хорошо прожаренного мяса. Приблизившись, я вдруг поняла, что сама такого не приготовлю.

— Фаяр, а как ты маринуешь баранину, чтобы она такой мягкой получалась? — задала я возникший вопрос. — Знаю, что в луке выдерживаешь, но как именно?

Повар развернулся и, почесав толстое пузо, уставился на меня водянистыми голубыми глазами.

— Чего это ты вдруг заинтересовалась? — он подозрительно сощурился. — Хотя это хорошо, что хоть одна из вас созрела до такого вопроса. Вы ж, молодухи, думаете, что мужика можно всю жизнь одними борщами кормить. А вот дудки, — Фаяр провел рукой по своей блестящей лысине. — Мужчина, он поесть любит. Чтобы мясо, да побольше, да потолще, чтобы жирное, сок по рукам стекал и слюнки бежали. Вот тогда мужик у тебя с рук есть будет.

Я впервые за этот день искренне улыбнулась, от его слов и у меня слюнки побежали.

— Расскажи, как ты его готовишь? — я заискивающе глянула на повара.

— Тут секретов много, — Фаяр философски потряс ножом в воздухе, — вот чтобы баранинка стала мягкой и нежной, ее нужно на два дня замариновать не в луке, а в луковом соке. Да, пока луковицу потрешь — проплачешься, но результат того стоит. Вот учись, Малика. Берешь мяско, — Фаяр положил на разделочную доску кусок баранины, — режешь небольшие кусочки, вот такие, — нож полоснул по куску мяса и на доску упал ровный пласт мякоти толщиной в подушечку моего большого пальца. — Складываешь их и солишь.

Фаяр с большой скоростью нарезал мякоть и сложил в миску. Туда же он сыпанул немного соли.

— Для хорошего вкуса можно травки добавить. Ты же ведьма, тебе виднее, какие лучше. Соль в мясо нужно втирать. Вот так, руками как бы отбиваешь куски.

Я внимательно смотрела, как повар переминает мясо. Он не допускал того, чтобы кусочки теряли форму, но при этом я видела, как они становятся чуть мягче.

— Ну и напоследок заливаешь сок, мясо должно утонуть в нем. Луковый сок не даст ему испортиться, он убивает всю заразу. При этом мяско становится мягким и легко прожаривается. Ну как понятно?

Я довольно закивала.

— А свинину так тоже можно? — мне вдруг стало интересно все, что связано с едой.

— Нет, — повар убрал маринованную баранину в холодильный шкаф. — Свинина, она мягкая и сладкая. Свинину лучше мариновать в томатном соке или в томатах нарезанных кусочками, и обязательно добавляй травы и масло, лучше кунжутное.

— А рыбу, — допытывалась я

— А рыбу, вообще, мариновать не стоит. Лучше солить, — озадачил он меня

— Как солить? Так если тухлая, то ладно. А свежую-то? — пролепетала я

— Да, молодость! Тухлую рыбу солить не нужно, ее выбрасывать надобно. Свежая, смотря какая. Коли морская белая, так режь кусочками, соли, травками посыпай и на противень. Сверху сыр и луковые колечки с томатами. Речную рыбу проверяй на запах, — услышав такое от повара, я тут же вспомнила лесное озеро. На душе растеклась горечь. — Коли запах есть, то вымачивай в молоке. А так жарь на сковороде на масле. Больше с ней ничего не сделаешь. А солить красную морскую рыбку надобно. Берешь пару ложек масла растительного, соли туда добрую щепотку и трав пряных. Отделяешь филе от костей рыбных и втираешь в него масло. На два дня в шкаф убираешь и готово блюдо.

Я улыбнулась, хотя внутри царила печаль. Остаток вечера и ночь я носилась между столиками в зале таверны и принимала заказы. На моем лице была приклеена искусственная улыбка. А сердце разрывалось от боли.

Каждый раз, когда открывалась входная дверь, чтобы пропустить новых посетителей, я замирала и всматривалась в лица пришлых мужчин, выискивая среди них пепельного блондина с такими любимыми немного высокомерными черными глазами. Подходя к магам в черных плащах с капюшоном на голове, я прикусывала губу в дикой надежде, что это Жеан. Что вот сейчас он откинет свой капюшон и в характерной ему игривой манере скажет, что так соскучился, что решил бросить все и приехать ко мне.

Но…

Ночь подходила к концу, близился рассвет, а мой любимый так и не появился. Умом я понимала, что и не должен был. Но сердце молоденькой ведьмы желало верить в чудо, в любовь, в то, что не я одна сейчас страдаю от того, что разлучена с тем, кто всего неделю назад казался чужаком. Мне хотелось верить в то, что и он сейчас не спит и думает обо мне. Наивная, да и глупая. Но сердцу ведь не докажешь. Оно не мыслями, а чувствами живет и логика у него своя.

Дождавшись пока рассчитаются последние клиенты, я засобиралась домой. Сегодня со мной работала новенькая девушка явно из наших с академии. Я не стала знакомиться с ней. Но сейчас поняла, что охранник Муф в общежитие провожать нас будет вместе.

Выйдя на тихую спящую улочку, мы двинулись в сторону академии.

— Так это ты та самая ведьма, что профессора с Академии Боевого Искусства во время практики ублажала, — услышала я от новенькой.

Не ожидая такого, я даже споткнулась, сбившись с шага.

— Твоё дело какое? — грубо рявкнула я

— Да никакого, просто любопытно, — сладко пропела девица.

— Если любопытно, задирай юбки, сейчас любопытство удовлетворю, — пробасил сверху Муф. — Малика, думаю, будет не против немного нас обождать.

Усмехнувшись, я благодарно сжала запястье своего неожиданного защитника. Этот огромный мужчина с грубоватой внешностью редко когда говорил, но если уж рот открывал, то всегда по делу.

Услышав о перспективах удовлетворения любопытства, новенькая притихла и засопела. А что она думала, я с Муфом уже три года работаю. Все-таки уже свои люди.

Прошмыгнув через привратника, мы крадучись без лишних разговоров добрались до женского общежития. Вахтерша, зная о том, что я работаю, молча, открыла дверь и впустила нас. Конечно, и все учителя знали, что я тружусь в таверне, и красться было совсем необязательно, но все же это нарушение правил и наглеть не хотелось.

Валившись в комнату, я убедилась, что Рояна спит и тоже, не переодеваясь, упала на кровать. Сон не шел. Лежа я рассматривала отсвет луны на потолке. Как-то моя няня сказала одну вещь, в которую я верила долгие годы. Вернее это был очень жизненный совет. Она утверждала, что если лежать и ничего не делать, то чудо не случится, мечта не сбудется. Нужно шевелиться: идти, бежать, ползти или, на худой конец, дышать в ее сторону.

Хоть я и верила в эту любопытную теорию, но никогда не следовала этому совету. Все ждала, когда судьба сама догадается исполнить мою мечту. Но может намекнуть ей хоть раз в жизни. Поднявшись, я осторожно скользнула к шкафу, около него натолкнулась на три стопочки разложенного гербария. Заинтересовавшись, я склонилась и подняла картон, к которому был пришит красивый красный цветок с корнем и листиками.

— Мы весь вечер с Самантой провозились, — прошептала сонным голосом Рояна. — Твой ведун собрал для нас настоящее сокровище и представляешь все в тройном экземпляре. Наша староста в блаженстве. Она специально никому ничего не сказала, чтобы потом нос всем утереть.

Я улыбнулась, и вдруг мне стало легче. Не стал бы тот, кто просто играл, ходить по лесу и выкорчевывать три сотни растений. Не стал бы… это уж точно.

— А ты чего не спишь? — подозрительно поинтересовалась Рояна

— Я вот думаю. А если я вещи соберу, он быстрее приедет? — я знала, как жалко это звучит, но ничего не могла поделать. Рояна соф Клюемо была единственным действительно близким человеком. Она поймет.

— Я думаю, да, — легко отозвалась ведьмочка. — Это будет такой намек богам, чтобы поторопили его.

Поднявшись, Рояна вытащила дорожные сумки. До утра мы складывали с ней мой скудный гардероб и личные вещи. Да это было наивно и глупо, но все же лучше, чем рыдать в подушку.