Когда семья Лурье эмигрировала из России в 1924 году, Рига, столица Латвии, стала для них тихой гаванью, но семнадцать лет спустя она превратилась в смертельную ловушку. В течение нескольких месяцев после немецкого вторжения в июле 1941 года семья Лурье и другие евреи в этой стране были интернированы в гетто. Вскоре после этого начались зверства Третьего Рейха.

30 ноября и 8 декабря 1941 года под Румбулой были убиты примерно 25 тысяч латвийских евреев из Рижского гетто и некоторых соседних городов. Обреченные на смерть прошли пешком 7,5 миль до Румбульского леса. Еще тысяча немецких евреев, первоначально отправленная в гетто, была поездом доставлена на место казни.

Эта зверская расправа, которую по жестокости превзошла лишь «операция» в Бабьем Яру, стала одним из крупнейших массовых убийств в истории человечества еще до начала полномасштабного истребления в лагерях смерти.

Поскольку мужчины от шестнадцати до шестидесяти лет использовались для рабского труда на благо Германии, их оставили в живых. Женщин, детей, пожилых и инвалидов было решено уничтожить.

Мать, бабушку, младшую сестру и первую любовь Бориса Лурье, шестнадцатилетнюю девушку Любу Трескунову, пригнали в Румбульский лес вместе с тысячами других жертв.

Как и многие из тех, кто выжил в этой мясорубке, всю жизнь Лурье испытывал чувство вины. Они с отцом спаслись от жестокой расправы, поскольку были «полезными работниками», а остальных членов семьи безжалостно уничтожили.

За несколько дней до начала расправы советские военнопленные выкопали ямы для братских могил (согласно некоторым источникам, этих солдат потом расстреляли). Нацисты собрали евреев под предлогом переселения для работы на восток и велели упаковать чемоданы с самым необходимым.

Массовое убийство в Румбуле проводила нацистская спецкоманда А при поддержке местных коллаборационистов из группы Арайса — латвийской фашистской полиции. Руководил операцией обергруппенфюрер СС Фридрих Еккельн, до этого возглавивший массовый расстрел в Бабьем Яру.

Жертвы были выстроены в колонны от пятисот до тысячи человек, которых по всему этапу конвоировали более тысячи полицейских и прочего персонала, что само по себе являлось сложной задачей с точки зрения логистики.

Первая колонна прибыла в Румбулу около девяти часов утра 30 ноября. Евреи сдали багаж и вошли в лес. Всем приказали раздеться и сложить одежду и ценные вещи в определенных местах и в ящики для сбора.

Затем жертв строем повели к ямам. Прибытие на место нужно было тщательно организовать для быстрого проведения «операции», т. е. для эффективного убийства большого количества людей за короткий промежуток времени. Если прибывало слишком много евреев, которых нельзя было расстрелять сразу, их держали в соседнем лесу, пока не подходила их очередь.

Поэтому в главе 51 «девочка» рассказывает о том, как сидела голая в снегу, слышала крики и автоматные очереди. Автор живо представлял себе Румбульскую бойню.

Когда груды отобранной у жертв одежды становились гигантскими, члены команды Арайса грузили вещи на грузовики, которые транспортировали их обратно в Ригу. Убийцы внимательно наблюдали за местом для раздевания, поскольку именно здесь возникала задержка в конвейерной системе, а значит, могли зародиться сопротивление и бунт.

Джуди, Госпожа-еврейка из Дома Аниты, прячется в безопасном месте — под грудой грязного белья. В самом деле, одна из трех выживших во время Румбульской трагедии спряталась именно таким образом и вернулась в Ригу.

Обреченных на смерть заставляли спускаться по скатам в ямы — колонной по одному, по десять человек за раз. Нередко они ложились сверху на уже расстрелянных жертв, многие из которых были еще живы, извивались, дергались, истекали кровью, забрызганные мозгами и вымазанные экскрементами. (Ср. «оргии» в Доме Аниты, заканчивающиеся тем, что слуги извиваются, беснуются и испражняются под себя.)

Стрелки убивали евреев с расстояния около двух метров, целясь в затылок. По приказу Еккельна для экономии амуниции на одного человека отводилась всего одна пуля. Отсюда символический Genickschuss — выходное отверстие посредине лба у Странников, которое вскоре появляется и у самого Бобби.

К концу первого дня было расстреляно около 13 тысяч человек, но не все из них умерли сразу. По рассказам очевидцев, «земля еще долго шевелилась из-за множества полуживых людей».

До 11 часов утра следующего дня голые раненые люди еще бродили по лесу в поисках помощи, но так и не получали ее. Профессор Эзергайлис пишет: «В яме продолжалась жизнь: окровавленные, извивающиеся люди приходили в сознание… В глубокой ночи слышались стоны и всхлипы. Вероятно, под весом человеческой плоти задохнулись сотни».

Кошмарное зрелище ямы, где посреди ночи извиваются полуживые, отражено в состоянии и внешнем виде пяти Странников: они уже мертвы, но по-прежнему живы, от них воняет, но они еще полностью не разложились.

У Лурье они разыскивают слугу Бобби, постепенно приходящего к пониманию того, что он тоже один из уцелевших. Девочка-подросток, прототипом которой послужила возлюбленная Лурье — Люба, осуждает его за то, что он бросил их на произвол судьбы. Разумеется, он ничего подобного не делал, но память выжившего нередко подтверждает ее правоту: «Наверное, я бы мог что-то сделать».

Для проведения «операции» одновременно использовалось не меньше трех ям. Когда они заполнялись телами, их засыпали песком. Раненых просто хоронили заживо.

В конце войны, когда нацисты поняли, что их могут осудить за это преступление, под Румбулой была проведена операция по уничтожению улик. Русских военнопленных заставили раскопать братские могилы и сжечь трупы. Но задача оказалась невыполнимой, и пришлось от нее отказаться. Исполнители были расстреляны и похоронены там же.

Вероятно, они послужили прообразом для молодого русского солдатика из главы 50, якобы тоже погибшего под Румбулой. Он называет себя военнопленным, и, возможно, поэтому сапоги у него в крови.

Во время советской оккупации Прибалтики, продолжавшейся с конца войны вплоть до 1991 года, память погибших чтили крайне редко. Тем не менее, место расправы под Румбулой стояло особняком, поскольку это было единственное место, связанное с Холокостом на территории бывшего СССР, где местная еврейская община добилась возведения памятника. Первый появился в 1962 году, по инициативе еврейской общины Риги.

Первый памятник, сделанный из дерева, вскоре был снесен советскими властями — очевидно, на основании того, что он был посвящен только еврейским жертвам (несмотря на то, что на этом месте действительно были убиты в основном евреи — в отличие от концлагерей, где жертвы были из разных стран и придерживались различных «нежелательных» убеждений, как, например, политические диссиденты).

Однако еврейская община не отступала. Поэтому в конце концов власти разрешили поставить другой памятник, настояв на более «обобщенной формулировке», в соответствии с привычной политпропагандой — фокус на советских жертвах фашизма, прославление мучеников советского сопротивления и победы СССР над нацистской Германией.

Памятник, появившийся в результате этого компромисса, был возведен в 1964 году, и хотя евреи по-прежнему не упоминались, он явился невиданной победой над советской практикой замалчивания Холокоста.

После распада СССР место Румбульской трагедии получило более широкую известность, и там проводились встречи в память о совершенных зверствах. Благодаря финансированию из-за рубежа и из Латвии, к 2002 году был возведен нынешний мемориальный комплекс. Братские могилы по-прежнему остаются нераскопанными.

Теренс Селлерс