Петербург всегда испытывал к Москве тихую ненависть. У нас москвичи считаются людьми шумными, невоспитанными, неглубокими, живущими за чужой счет. Петербург вечно лелеет мечту о реванше. Все слои населения и социальные группы объединяет надежда на неожиданную и беспрекословную победу питерского Давида над московским Голиафом.
При жизни великого баскетбольного тренера Владимира Кондрашина эти надежды сосредотачивались на его «Спартаке», ведшем неравную борьбу с московским ЦСКА Александра Гомельского. Только однажды, в 1980 году, «Спартак» одолел московских армейцев. Ленинградцы болели за Виктора Корчного и Бориса Спасского, пока они не эмигрировали. Увлекались волейбольной «Балтикой» (когда-то «Автомобилистом») и хоккейным СКА.
Питер год за годом делал ставку на тот вид единоборств с Москвой, где у него было особенно мало шансов. Мы могли бы победить первопрестольную в балетном конкурсе, на кинофестивале, в игре «Что, где, когда», в решении олимпиадных задач по математике или в военно-морском сражении. Но почему-то эмоционально зависим именно от футбола (впрочем, когда-то, в кондрашинские времена – еще и от баскетбола). Этот мазохизм является интегральной частью городского сознания. Скажем, Питер гордо отказывается от строительства парламентского центра, помыслить не хочет о возвращении хотя бы части утраченных столичных функций. Пусть плохонькое, но свое: погода, темные улицы, раздолбанные тротуары, футбольный клуб «Зенит». «Нам целый мир чужбина, отечество нам Царское село».
В советские годы на киевское и тбилисское «Динамо» работали целые республики; за «Днепром» стояли земляки Брежнева. Смольный, начиная со Жданова и заканчивая Яковлевым, никогда не пытался сделать «Зенит» своим приоритетом (не говорю уже о других местных клубах – развалившемся «Локомотиве», сгинувшем «Динамо»). Поэтому, по крайней мере до появления «Газпрома», называться народной должна была по праву именно наша команда, а не обласканный власть имущими «Спартак».
Но как бы то ни было, мы все равно оденемся в сине-бело-голубое и пойдем на «Петровский». У нас нет другого города, другой команды и матча важнее.
«Нет, и не под чуждым небосводом, / И не под защитой чуждых крыл, / Я была тогда с моим народом, / Там, где мой народ, к несчастью, был», – писала Ахматова. Она наверняка сидела бы на матче со «Спартаком» на трибуне «Петровского». И Блок бы пришел с Евгением Ивановым, благо выпивать они любили рядом, на углу Гестлеровского (ныне – Чкаловского) и Большой Зелениной (поэтому станцию метро следовало бы назвать не Чкаловской, а Блоковской). И Хармс с Введенским, и Малевич с Филоновым, и Бродский с Довлатовым – все были бы с нами, на ежегодной Куликовской битве, где петербургский Пересвет противостоит московскому Челубею.
Кировский стадион
30 июля 1950 года в Ленинграде открыли огромный стадион. Такого в стране еще не было: больше московского и тбилисского стадионов «Динамо», и киевского имени Хрущева. Кировский стадион вмещал 100 000 зрителей.
Стадион им. Кирова
И, конечно, открытие имело не только спортивное, но и политическое значение. Город, выстоявший в блокаду, потерявший половину населения, должен был быть возблагодарен. И с 1944-го, года окончательного снятия блокады, Москва для Ленинграда ничего не жалела. Открылись Приморский и Московский парки Победы, на проспекте Сталина (ныне – Московском) строились огромные импозантные жилые здания, начали восстанавливать из руин Царское Село, Павловск, Петергоф. Возвратили старые, исторические названия улицам центра. Проспект 25-го Октября снова стал Невским, площадь Урицкого – Дворцовой, улица 3 Июля – Большой Садовой. Стадион имени Кирова – в этом ряду подарков.
Его строили 18 лет, с 1932 года. Именно тогда по замыслу вождя ленинградских большевиков Сергея Кирова знаменитые Острова на севере Невской дельты должны были стать огромным парком. Каменный остров предназначался для тихого отдыха, Елагин должен был превратиться в ленинградский Диснейленд, а Крестовский отдали спортсменам. Все три острова, в 1935 году их назвали Кировскими, и 100-тысячный стадион на Крестовском, проектировал Александр Никольский и его архитектурная мастерская. К тому времени 50-летний Никольский – знаменитый зодчий, создатель нескольких конструктивистских шедевров – ансамбля Тракторной улицы за Нарвской заставой, Школы имени 10-летия Октября, Круглой бани с плавательным бассейном на площади Мужества.
Начиная с античности, городские стадионы строились в форме «овальных ванн» с амфитеатром внутри и обращенными во внешние пространства высокими стенами, на которые опираются ряды сидений. А вот главная особенность стадиона имени Кирова заключалась в том, что трибуны и спортивная арена были построены не с земли, как обычно, а вынуты из огромного искусственного холма, намытого на берегу залива. Холм с овальной чашей посередине возвышался на 16 метров над уровнем моря и был обращен к парку и заливу озелененными склонами. Пешеходные дорожки образовывали три террасы с широкими лестницами и наклонными дорогами-пандусами. Внутри чаши-холма – трибуны, 55 рядов скамей из кедровой доски. На спортивной арене – футбольное поле, беговая дорожка, площадки для соревнований по легкой атлетике.
На 100-тысячном стадионе особенно важны проблемы безопасности. Никольский разделил амфитеатр на 52 сектора, вместимостью от 1400 до 1650 человек. К каждому из секторов вел один проход. Посетители вначале поднимались на верхнюю террасу, а затем спускались вниз на свои места. Разгрузка стадиона длилась 10–12 минут – скорость невероятная.
Стадион строили долго: деньги шли на социалистическую реконструкцию Москвы и столиц соседних республик. Поэтому, кстати, заложенный в 1932 году московский и ленинградский метрополитены были сданы с такой разницей во времени: московский – в 1935-м, ленинградский – на 20 лет позже, в 1955-м.
Но стадион имени Кирова все-таки построили. Во второй половине 1940-х, как я уже писал, власть не скупилась на поддержку Ленинграда. Тем более что выходцы из нашего города заняли командные высоты в столице: Андрей Жданов был вторым человеком в партии, Алексей Кузнецов курировал от ЦК разведку, милицию, чекистов и армию, Николай Вознесенский стоял во главе Госплана. И деньги на стадион нашлись. Но пока намывали холм и обустраивали амфитеатр политическая обстановка резко поменялась. Таинственно умер Жданов, а других «ленинградцев» и в Москве, и на родине арестовали.
Стадион им. Кирова, 1950 год. На поле выходят ленинградские «Зенит» и «Динамо»
30 июля 1950 года стадион открывался ленинградским дерби: «Зенит» – «Динамо», ничья – 1:1. Перед ленинградцами, пришедшими 30 июля 1950 года на торжественное открытие, по словам газет, предстала идиллическая картина: «К западу сверкала на солнце зеркальная гладь залива, по ней скользили яхты; с юга в легкой дымке мерцал золоченый купол Исаакиевского собора; у подножия восточной части холма зеленели молодые деревья парка, созданного в честь победы в Великой Отечественной войне». Но никого из недавнего, блокадного, руководства города на стадионе не было. Их в это время пытали в московской «Матросской тишине». А 1-го октября перевезли в Ленинград и расстреляли.
Эта трагическая история имело прямое отношение и к стадиону имени Кирова, и к судьбе ленинградского футбола вообще. Так и не построили на стадионе ни закрытую галерею, ни 56-метровую башню на верхней террасе.
И судьба «Зенита» становилась все плачевней. Новое руководство Смольного, испуганное судьбой предшественников, боялось лоббировать интересы команды. «Зенит» десятилетиями оставался одной из беднейших советских команд и обычно плелся в конце турнирной таблицы.
Стадион имени Кирова был домашней ареной «Зенита» с 1950-го по 1989-й, и снова стал ею в 1992 году. В 1984-м он стал свидетелем триумфа команды Павла Садырина. 6 июля 2006 года матчем «Зенита» против московского «Динамо» жизнь стадиона закончилась. Он был разобран. На его месте уже который год строят «Газпром-арену».
Бунт на стадионе
1957 год: первый советский спутник в космосе, Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Попытка свержения Хрущева обернулась полной победой Никиты Сергеевича. Ленинград, с 4-годовым опозданием (в 1953-м – умер Сталин, не до праздников), наконец, готовился отпраздновать 250-летие.
В 1950-е годы «Зенит» постепенно деградировал. Из крепкого середняка превращался в аутсайдера. Недаром популярнейшие ленинградские эстрадники Рудаков и Нечаев в те годы с неизменным успехом исполняли куплет «Ленинградский наш “Зенит” был когда-то знаменит. А теперь дела в “Зените” не дела, а “извините”». Тренер Аркадий Алов не справлялся с командой.
Станислав Завидонов, дебютировавший в 1957 году в «Зените»: «Сбор в Гудауте меня поразил. Я ожидал чего-то необычного, а тренировки оказались просто убогими. Ребята занимались кто чем – кто бегал кроссы, кто пил вино… В общем, предсезонку полностью провалили, никакой нацеленности на борьбу, после каждой неудачи опускались руки. Бойцового духа у команды Алова не было».
В первых 8-ми играх зенитовцы выиграли только однажды, 3 раза сыграли вничью, 4 – проиграли.
14 мая 1957 года на стадионе имени Кирова «Зенит» принимал московское «Торпедо». Ленинградцам противостояла легендарная команда тренера Виктора Маслова. Стадион был заполнен под завязку, несмотря на то что матч проходил во вторник. Выдался первый в году по-настоящему летний день. Матч начался в 19.30, заводы (а среди болельщиков преобладали именно рабочие) заканчивали работу в 16–17. По пути с работы многие болельщики «сообразили на троих» и взяли спиртное с собой на стадион. В то время это не приветствовалось, но и не пресекалось. К тому же посетители стадиона могли выпить по рюмке-другой и в здешних буфетах.
Игра у «Зенита» сразу не заладилась. Главную опасность представлял левый фланг, где полузащитник Юрий Морозов (будущий знаменитый тренер) и защитник Марк Гек не справлялись с молодыми и быстрыми игроками сборной СССР Стрельцовым (19 лет), Ивановым (23 года) и Метервели (21 год). На 12-й минуте Стрельцов со штрафного открыл счет, на 34-й после входа Иванова один на один с вратарем Фарыкиным счет стал 0:2.
После перерыва полузащитник «Зенита» Царицын один мяч отквитал. А потом торпедовцы забили еще 3 – по мячу Иванов, Метервели и Фалин. Счет стал 1:5.
Матч подходил к концу. Результат его был ясен, возмущенный стадион освистывал своих игроков и выкрикивал оскорбления в адрес тренера Алова и вратаря Фарыкина. Неожиданно из-за спины милицейского кордона на поле выбежал пьяный водитель завода «Знамя Труда» Василий Каюков, стал материть вратаря «Зенита» и пытался выгнать его с поля. Снял пиджак, положил его на скамеечку, и сам встал в ворота. Стадион встретил балагура ревом восторга.
Каюкова скрутили два милиционера. Когда вели по беговой дорожке в пикет, он начал вырываться, с одного из постовых сбил фуражку. Ему заломили руки, схватили за волосы. Ударили лицом о бетонный поребрик. Каюков был в крови. Орал «Помогите!» На возгласы: «Эй, что с человеком делаете!», послышалось: «Сейчас и тебя туда же отведем!»
Болельщики начали бросать в милиционеров и солдат пустые бутылки и камни, бросились на поле. Одна из первых брошенных бутылок пробила голову молодому солдату. Началась схватка, закончившаяся полной победой взбунтовавшейся толпы.
Игроки, судьи, милиционеры бежали в тоннель и заперлись во внутреннем дворике. В воздухе повеяло мятежом: раздавались возгласы «Бей милицию!», «Бей гадов!», «Делай вторую Венгрию!» (Только что кровавое восстание в Будапеште безжалостно подавили советские танки.)
Начался штурм ворот во внутренний дворик и раздевалки. С хозяйственного склада разобрали отрезки водопроводных труб, арматуру, лопаты. Прибывшие на помощь милиции курсанты были отбиты и рассеяны бунтовщиками. В огромную металлическую дверь тоннеля били как тараном оторванной многометровой скамьей. Разъяренная толпа опрокидывала машины «Скорой помощи», крушила все на своем пути и требовала выдать ей на расправу тренера «Зенита» Алова и вратаря Фарыкина. Когда ворота были уже сломаны, один из офицеров милиции, наконец, применил табельное оружие. Он выстрелил несколько раз вверх, и уже устремившиеся в южный дворик бунтовщики попадали ничком на пол тоннеля.
Мятеж пошел на убыль, на стадион прибыло подкрепление – конвойный полк, пожарные машины, еще курсанты. Пожарные поливали всех, кто не успел покинуть стадион. А потом на трамвайном кольце (остальные выходы из парка были перекрыты) «мокрых» сажали в подогнанные «воронки».
Прочесывание Приморского парка Победы превратилось в побоище. Милиционеры и курсанты били всех кого ни попадя, не разделяя виновных и невиновных. Итог событий 14 мая: 107 раненых, 16 осужденных (от условных сроков до 8 лет лагерей). О приговоре «хулиганам» сообщили ленинградские газеты. Увеличили число милиционеров и солдат на стадионе. Оперативную работу и координацию действий в дни матчей поручили осуществлять КГБ.
Об этой истории постарались поскорее забыть. Через месяц, 19 июня 1957 года, началось празднование 250-летия города. На площади Искусств открыли памятник Пушкину, на «Авроре» появился музей, снова начала стрелять в полдень сигнальная пушка Петропавловской крепости. Но болельщики годами рассказывали о пережитом на стадионе Кирова после матча «Зенит» – «Торпедо».
Артем Фальян
В 1967 году в СССР отмечалось 70-летие Великой Октябрьской социалистической революции. Центр торжеств – Ленинград. Здесь 7 ноября 1917 года большевики взяли власть. В дни торжеств легендарную «Аврору» сняли с места постоянной стоянки и подвели туда, откуда она совершила свой исторический выстрел. Горожанам дарили подарки: открыли дворец спорта «Юбилейный»; пустили «зеленую» линию метро, от «Площади Александра Невского» до «Василеостровской». Наконец, сам город наградили только что учрежденным орденом Октябрьской революции.
И надо же такому случиться, что через 13 дней после праздника, 20 ноября 1967 года, окончательно выяснилось: «Зенит» занимает последнее место в первой группе «Класса А» чемпионата Советского Союза по футболу и впервые в своей истории не будет принимать участие в первенстве страны. Мало того, что это огорчало десятки тысяч ленинградских трудящихся, это могло быть сочтено серьезной политической ошибкой. Первый секретарь обкома КПСС Василий Толстиков обратился в Президиум ЦК и к первому секретарю Леониду Брежневу. Вопросом занялся секретарь по идеологии Михаил Суслов, для «Зенита» сделали исключение. Высшую лигу расширили с 19 до 20 команд, и ленинградским мастерам разрешили снова участвовать в главном турнире страны. Однако надо было что-то менять в игре.
Весной 1968 года состоялась традиционная встреча болельщиков «Зенита» с главным тренером. На сцену дворца культуры имени Кирова вышел невысокий почти квадратный человек в не по-советски отлично пошитом костюме и черных очках. Это был новый старший тренер команды, заслуженный тренер СССР Артем Григорьевич Фальян. С сильным армянским акцентом он произнес фразу, которая потрясла зал и вызвала бурю оваций: «Обещаю болельщикам города Ленина 75 % очков на выезде и 100 % дома».
Артему Фальяну было 50, он играл в командах мастеров Баку и за мощный удар местные болельщики прозвали его «Пушкой». Но Артем Григорьевич прославился не как игрок, а как тренер. Он работал с юношами и придумал несколько уникальных упражнений. Например, если игрок был правоногий, его заставляли снять правую бутсу, чтобы во время игры тренировать только слабую левую ногу. Для того чтобы юноша-футболист научился видеть поле, на шею ему надевали специальный ошейник. И работало: среди воспитанников Фальяна был, например, знаменитый форвард сборной Анатолий Банишевский.
В 1965 году Артем Григорьевич возглавил ереванский «Арарат», сумел вывести его в высшую лигу и стал заслуженным тренером СССР. Он имел репутацию грубияна. Похвалу от него футболисты слышать не привыкли. За игру он ставил игрокам «двойки» и «тройки».
О Фальяне ходило множество слухов. Согласно одному из них, тренер недолюбливал полузащитника «Арарата» Аркадия Андреасяна, дядя которого тренировал другую армянскую команду «Севан». И вот когда у игрока прохудились бутсы, он попросил выдать новые. На что тренер ответил: «Пусть тебе дядя новые выдаст!»
Именно Фальяна и решено было пригласить в Ленинград, чтобы подтянуть распустившихся при предыдущих тренерах местных футбольных мастеров. «Зенит» был одной из самых бедных команд, но положение было таким сложным, что случилось неслыханное: Фальяна прописали в отдельную 2-комнатную квартиру в самом центре Ленинграда, за Казанским собором.
Новый тренер привез с собой нескольких футболистов с Кавказа: защитников Георгия Вьюна и Рауфа Юманкулова, нападающих Геннадия Унанова и Сергея Погосова. В центре нападения играли попеременно Владимир Гончаров и Лев Бурчалкин. Бурчалкин – чуть сзади, мощный Гончаров играл роль выдвинутого вперед тарана, а южные крайки разгоняли атаку и навешивали в штрафную площадку. Команда играла по системе 4-2-4, тон задавали опытные полузащитники Вьюн и Садырин. Ленинградцы шутливо называли тогдашний «Зенит» – «ЦСКА» («Центр Свой, Края Армянские»).
Артем Григорьевич Фальян, советский футболист, главный тренер ФК «Зенит» (1968–1970)
Но Фальян не был вахтовиком. Он находил и приглашал в «Зенит» ленинградских ребят: в команду пришел защитник Владимир Голубев, нападающий Георгий Хромченков. В составе твердо закрепились защитники Владимир Булавин, Михаил Лохов, нападающий Алексей Стрепетов, Юрий Загуменных, позже трагически погибший в авиакатастрофе вместе с «Пахтакором».
В первый же сезон Фальяну удалось превратить «Зенит» из аутсайдера в крепкого середняка. Команда заняла 11-е место в чемпионате. В основном, благодаря игровой дисциплине, упертости, работоспособности, энтузиазму. Удалось победить дома тогдашнего лидера, киевское «Динамо», и тогдашнего чемпиона, московский «Спартак». В 1969 году «Зенит» сыграл еще лучше. Занял 9-е место.
В 1968-м «Зенит» впервые совершил многодневное путешествие в Африку, где выиграл большинство игр. И только игра со сборной полиции Уганды закончилась страшным поражением 1:8.
При Фальяне «Зенит» сыграл 82 игры, выиграл 21, проиграл 33, 28 закончил вничью.
Артем Фальян был человек авторитарный. Помимо тренерского поста, по существу, занимал должность начальника команды. При нем повысились зарплаты, регулярно выплачивались премиальные.
Но как только стало ясно, что «Зенит» не стоит на вылет, сразу осмелели его многочисленные недоброжелатели армянского специалиста. В 1970 году начальником команды стал Владимир Полысаев. Он возглавлял спортивное общество «Зенит», имел крепкие связи в Смольном.
Так как Фальян вел себя как деспот, униженные футболисты с подачи начальника подали жалобу в обком. Сезон зенитовцы начали слабо. А после того, как в 12-м туре проиграли дома московскому «Торпедо», Фальяна уволили. Тренером «Зенита» стал Евгений Горянский, заместитель начальника управления футбола Спорткомитета СССР.
После ухода из «Зенита» Фальян тренировал донецкий «Шахтер», среднеазиатские команды. Артем Григорьевич Фальян умер в 1977 году и был похоронен в ставшем ему родным Ленинграде. С Фальяна начался медленный путь «Зенита» к первому чемпионству.
ЮАМ
В 1944 году ленинградские футболисты выиграли Кубок СССР. За этим триумфом последовали долгие десятилетия неудач.
Лишь в 1980 году «Зенит», наконец, завоевал бронзовые медали чемпионата страны, и это заслуга гениального тренера Юрия Андреевича Морозова. Более того, недавние победы «Зенита» тоже связаны с его именем, ведь именно он в свое время открыл талантливых футболистов Игоря Денисова и Андрея Аршавина.
Юрий Андреевич Морозов – петербургский народный герой. Мемориальная доска на стадионе «Петровский» создана на деньги простых горожан и является произведением, как говорится, наивного народного искусства. Юрий Андреевич тренировал «Зенит» 10 лет, приходил в наш клуб 3 раза, выигрывал с ним дважды бронзовые медали. Юрия Морозова в Петербурге-Ленинграде до сих пор называют «отцом всех наших побед».
Для Петербурга «Зенит» – не просто футбольный клуб. Это один из главных городских брендов, как Эрмитаж или Мариинский театр. Главный тренер «Зенита» всегда на виду, с него спрос особый. Команда играет – ты национальный герой. Отбывает на поле номер – становишься парией, руки никто не подаст. Так сложилось еще в бытность Петербурга Ленинградом – местная специфика, одна из многочисленных питерских особенностей. Морозов для этого города – тренер на все времена, лучший и самый любимый, пусть не выигрывал чемпионатов, но стыдно за клуб, который «наше все», при Морозове не было. Авторитарный, не терпящий никаких возражений, суровый отец для игроков, а для болельщиков «дед». Именно так прозвала Юрия Морозова питерская торсида в конце прошлого века. Он был свой – плоть от плоти этого города.
Юрий Андреевич Морозов, главный тренер ФК «Зенит» (1978–1982, 1991–1992) и спортивный директор «Зенита» с 1995 года
Ленинград был город суровый. Здесь делали подводные лодки, танки, взрывчатые вещества. И обычный парень, закончивший ленинградскую школу, шел или на военный завод, или в один из вузов, который готовил военных инженеров. Технологический институт, физико-химический факультет – место, которое выбрал Юрий Морозов.
В начале 1950-х в Техноложку поступил целый ряд игроков молодежной сборной города по футболу (среди них был и сам Морозов). Проректором в институте был Иван Иванович Синдер, не последний человек в Ленинградской федерации футбола. В большой футбол со студенческой скамьи пробиться смогли не многие. Морозов смог. В 1953 году его пригласили в «Зенит», затем были ленинградские клубы «Адмиралтеец» и «Динамо», так же выступавшие в элитном дивизионе.
Вадим Храповицкий, мастер спорта: «Когда меня из команды “Класса Б” “Авангард” перевели в “Зенит”, Юра там уже играл. Как игрок он был очень работоспособный. Заряженный такой был, лидер, короче говоря. Не обладая, может быть, высокой техникой, он своим желанием, своим заводным характером, вел ребят за собой».
Совмещать игру в команде мастеров с учебой в серьезном техническом ВУЗе – задача из разряда невыполнимых. Поблажек никаких. Факультеты были закрытые, а студенты по определению невыездные – все-таки холодная война на дворе.
Вадим Храповицкий, мастер спорта: «Некоторым, конечно, пришлось бросить институт: учебу в Техноложке тяжело совмещать было. Перешли в институт Лесгафта, а он сумел, сумел все-таки окончить».
Двухжильный Морозов не просто окончил институт, но и поступил в аспирантуру. Более того, диссертацию написал четко в срок. Защищаться же не стал. Честно заявил факультетскому начальству, что видит себя только в футболе. Забрал документы и поступил в аспирантуру Института физической культуры имени Лесгафта. Там впоследствии и защитился. У футболиста 2 полноценные аспирантуры и 2 написанные диссертации – уникальный случай.
Марк Рубин, профессор Университета им. П. Ф. Лесгафта: «Я познакомился с ним, будучи студентом Института имени Лесгафта, когда Юрий Андреевич пришел к нам аспирантом. Тогда все звали его Юрой, но я его с того момента и до конца жизни называл на “вы” и Юрий Андреевич. Редко были аспиранты по футболу, считалось, что футбол – вид спорта, где диссертацию невозможно написать».
«Предыгровая разминка как форма готовности футболиста к игре» – так называлась диссертация Юрия Морозова, которую он защитил на кафедре футбола и хоккея Института физической культуры имени Лесгафта. Он так же, как и его друг и коллега Валерий Лобановский, считал, что все есть число, футбол опирается на достижения естественных наук. Это второе поколение советских тренеров. В отличие от москвичей Качалина, Бескова, Якушина, они полагались, прежде всего, на физиологию, спортивную медицину и прочие естественно-научные дисциплины.
Марк Рубин, профессор Университета им. П. Ф. Лесгафта: «Он стал тренировать нашу институтскую команду и воплощать свою разминку в жизнь, экспериментировал на нас: мы иногда лежали, по несколько раз поднимали вверх левую ногу, правую ногу, вверх, вниз, в стороны».
Геннадий Орлов, тележурналист: «Юрий Андреевич – это, конечно, эпоха в тренерском футбольном деле. Я хочу сказать, он один из немногих, а может быть, даже и единственный, кто через науку пришел в футбол».
В начале 1970-х Морозов был успешный молодой преподаватель Института имени Лесгафта. Ученая степень. Должность доцента. Входил в научную бригаду своего бывшего клуба «Зенит», где игроком провел лишь 15 матчей, зато пригодился в качестве научного спеца. Еще в 1972 году на сборах «Зенита» Морозов познакомился с Константином Бесковым, возглавлявшим национальную сборную. Парадоксально, но в 1974 году в сборной у Бескова, а не в каком-то клубе, Юрий Морозов начал свою профессиональную тренерскую карьеру.
Герман Зонин, заслуженный тренер СССР: «Бесков, с которым у меня прекрасные отношения были, спросил: “Герман, вот ко мне просится в помощники Морозов Юра, как ты думаешь?” Я говорю: “Константин Иванович, берите, парень умный. Он подходит к тренировке с научной точки зрения, он вам поможет во всем”».
На смену Бескову в сборную вскоре пришел еще не очень известный тренер киевского «Динамо» Валерий Лобановский. На много лет они с Морозовым стали ближайшими друзьями и соратниками. Оба закончили технические ВУЗы и оба смотрели на футбол через призму науки.
Геннадий Орлов, тележурналист: «У них была творческая дружба на протяжении всей жизни. Юрий Андреевич и сам мне говорил, что Валерий Васильевич – генератор футбольных идей».
К концу 1970-х Морозов как тренер созрел для самостоятельной работы. В Ленинграде работал с юношескими командами, затем – в «Динамо», и, наконец, в 1978 году его пригласили в «Зенит». Тогдашний наставник команды Герман Зонин серьезно заболел и надолго выбыл из строя. Поиском нового тренера занимался первый секретарь горкома Борис Аристов.
Герман Зонин, заслуженный тренер СССР: «Я встретился с Борисом Ивановичем (Аристовым. – Прим. ред.), выйдя из Академии. Я пролежал там почти 2 месяца. “Что будем делать?” Я говорю: “Борис Иванович, у нас есть прекрасный тренер, умный человек, кандидат наук – Морозов Юрий”».
«Зенит» конца 1970-х – крепкий середняк без особых претензий. В команде в основном иногородние. Игра очень нестабильна и для болельщиков непривлекательна. Морозов все изменил на корню. Перетасовал состав. Ввел местных ленинградских парней, едва закончивших школу. Это стало его фирменным стилем – жесткая кадровая политика, упор на молодежь, бесцеремонное обращение с заслуженными игроками.
Михаил Бирюков, чемпион СССР 1984 года, тренер «Зенита»: «Юрий Андреевич, наверное, на то время сделал футбольную революцию в Ленинграде, в хорошем смысле этого слова, потому что он один из первых тренеров, который обратил внимание на своих воспитанников».
Геннадий Орлов, тележурналист: «Умение распознать в юноше будущую звездочку – это редчайший дар, и он им обладал».
Хотя «Зенит» считался командой профсоюзной и принадлежал Ленинградскому оптико-механическому объединению, порядки здесь, на базе, при Юрии Андреевиче были военные. Суровая дисциплина, карантины по 2–3 дня перед матчами, дистанция между тренером и игроком очень значительная. Морозов был, что называется, и царь, и бог, и воинский начальник. Он нес ответственность за результаты команды, и он был достаточно жесток со своими подчиненными.
Юрий Желудков, чемпион СССР 1984 года: «С Юрием Андреевичем было интересно работать. Он был человек, конечно, строгий, но справедливый. Была очень большая нагрузка, но все ребята к этому относились нормально. Если не будешь выполнять требования, не будешь играть в составе. Поэтому все старались и беспрекословно выполняли все его указания».
Владимир Казачёнок, мастер спорта международного класса: «Чем был хорош Юрий Андреевич? На каждый вопрос о том, почему же мы 10 раз прыгаем, а не 7, почему мы вот это упражнение делаем, а не то, почему бросаем камни, он имел четкое, научное объяснение».
Морозов был невероятно требователен. Его стиль работы – это изнуряющие тренировки и бесконечные тактические занятия. Любительского отношения к футболу он не принимал, а в командах средней руки, какой был тогда «Зенит», многие игроки страдали отсутствием профессионализма. Все-таки официально в стране профессионального спорта не было. Каждый сыгранный матч Морозов разбирал скрупулезно, будто контрольную – все-таки бывший доцент.
Михаил Бирюков, чемпион СССР 1984 года, тренер «Зенита»: «Футболисты сидели по часу, а то и по полтора, разбирали эти игры, но он говорил так: “Я хочу, чтобы если я вас ночью разбудил и спросил: в этой ситуации, что ты будешь делать, – вы бы сразу ответили мне все четко”».
За 3 года Морозов создал из «Зенита» команду, с которой вынуждены были считаться все гранды советского футбола. Возмужавшие ленинградские игроки составили коллектив, способный не только портить кровь записным лидерам, но и реально претендовать на медали. Игра у «Зенита» была зрелищной, атакующей. Болельщики ликовали. Домашние матчи проходили с неизменным аншлагом. Ждали больших побед.
22 ноября 1980 года Ленинград облетела радостная новость: на поле Спортивно-концертного комплекса имени Ленина команда «Зенит» в завершающем матче чемпионата страны победила алма-атинский «Кайрат». «Зенит» стал бронзовым призером первенства страны по футболу. Впервые с легендарной победы в кубковом финале 1944 года «Зенит» хоть что-то выиграл.
Город готов был носить Морозова и его команду на руках. Следующего сезона ленинградские болельщики ждали, как праздника. Предстоял дебют в Кубке УЕФА, а в чемпионате надеялись на улучшение результата. Последовал провал. Хотя состав удалось почти полностью сохранить, команда в конце сезона отчаянно вела борьбу за сохранение места в высшей лиге, а в Европе вообще не смогла ничего показать.
Владимир Казачёнок, мастер спорта международного класса: «Мы до 13-го тура шли с опережением графика, бронзового даже, но скудность состава давала о себе знать. В команде появился гепатит, на базе срочно начали делать карантин, покраска-закраска, прочее, выбыло 3–4 игрока».
Морозов пытался работать, как на Западе, ставя во главу угла профессионализм. Пытаясь решить проблему за счет невероятной жесткости и почти военной дисциплины, тренер наталкивался на непонимание со стороны своих игроков. Добившись определенного результата, футболист не был готов беспрекословно подчиняться тренеру-диктатору.
Марк Рубин, профессор Университета им. П. Ф. Лесгафта: «Были игроки, воспитанные в любительском духе, – можно потренироваться, потом попить пива, с полной отдачей отыграть, потом расслабиться, можно пропустить тренировку и можно отработать ее не в полную силу. Морозов же требовал всегда максимум в работе».
Геннадий Орлов, тележурналист: «Все-таки немножко ребята погуляли зимой, ослабили требования к себе, стали меньше бегать на футбольном поле, и это сказывалось, к сожалению».
Морозов покинул «Зенит» в 1982 году. В очередной раз на пост тренера сборной страны пришел Лобановский. Вынужденный оставить свое киевское «Динамо», Валерий Васильевич передал бразды правления в клубе Морозову – единственному, кому он доверял, как себе. А здесь, на базе в Удельной, остались найденные и вымуштрованные игроки – Степанов, Бирюков, Долгополов, Желудков, Клементьев, Герасимов. Тот замечательный состав, который расправил крылья при следующем главном тренере, тоже ученике Морозова, Павле Садырине. В 1984 году «Зенит» впервые в истории стал чемпионом Советского Союза.
Юрий Желудков, чемпион СССР 1984 года: «Когда пришел Павел Федорович Садырин, он немножко расслабил ребят. Игра у нас уже была к тому моменту, просто стали чувствовать себя посвободнее и, в общем, добились результата».
Михаил Бирюков, чемпион СССР 1984 года, тренер «Зенита»: «Юрий Андреевич все-таки, наверное, фундамент сделал в доме, а уж Павел Федорович доводил этот дом до ума».
Пока «Зенит» шел к своим первым золотым медалям, Морозов пытался провести в Киеве реформу, подобную той, что он осуществил в Ленинграде. Ввел в основу несколько молодых игроков – Олега Кузнецова, Павла Яковенко – через несколько лет они стали настоящими звездами. Однако обласканные славой игроки киевского «Динамо» не приняли морозовского стиля работы, и команда в чемпионате заняла только 7-е место, фактически провалив сезон.
Газетные вырезки, посвященные победе «Зенита» в чемпионате СССР 1984 года
Леонид Генусов, тележурналист: «Киевское “Динамо” – как монастырь. Туда очень сложно попасть. Несмотря на то что Юрий Андреевич был очень хорошо знаком с Валерием Васильевичем Лобановским, игроки воспринимали только Лобановского».
Лобановский не смог вывести сборную в финальную часть чемпионата Европы, и осенью 1983 года был уволен и вернулся в родной Киев. Путь Морозова лежал в московский ЦСКА. Эта команда с Морозовым вылетела в первую лигу в том же году, когда созданный им «Зенит» завоевывал золото. Отныне с Морозовым всегда было так. Пока ЦСКА вставал на ноги в первой лиге, киевское «Динамо» с тем составом, что был в значительной степени сформирован при Морозове, выигрывало Кубок обладателей кубков. В 1987 году Морозов был уволен из ЦСКА, а пришедший на пост его же ученик Садырин через несколько лет выиграл с командой в одном сезоне Кубок и Чемпионат страны. Какой-то злой рок, но жертвой Морозов себя не считал.
Михаил Бирюков, чемпион СССР 1984 года, тренер «Зенита»: «В глубине души он, наверное, переживал, как любой человек, но в то же время он понял, что самое главное – делать команду».
Марк Рубин, профессор Университета им. П. Ф. Лесгафта: «На мой взгляд, это чувство зависти ему присуще не было. И то, что Морозов много трудился, а сливки, как говорится, снимали другие специалисты, еще раз говорило о его таланте».
В конце 1980-х – начале 1990-х Морозов работал в сборной с Лобановским, недолго тренировал национальную команду Ирака, преподавал в родном Институте имени Лесгафта, трудился в городской Федерации футбола. В 1996 году ему даже предлагали вновь возглавить «Зенит», когда из клуба со скандалом выставили Павла Садырина.
Геннадий Орлов, тележурналист: «Когда Садырину не продлили контракт в 1996 году, мы, конечно, взяли его сторону, может быть, это было не совсем корректно.
Юрий Андреевич позвонил мне, меня не было дома, он моей жене Наталье сказал: “Передайте Геннадию, что я отказался быть главным тренером вместо Садырина”. Не пошел на место своего коллеги, на живое место, это, конечно, дорогого стоит».
Морозову было под 70, когда президент клуба Виталий Мутко в 1999 году предложил Юрию Андреевичу стать вторым тренером команды «Зенит», и тот согласился. Болельщики уже не надеялись вновь увидеть его на тренерском мостике, но Морозов никогда не поступал так, как от него ожидают.
Леонид Генусов, тележурналист: «Проблема была в том, что Анатолий Викторович Давыдов, который выиграл кубок, и выиграл его достойно, видимо, не видел дальнейшего улучшения игры команды. И это стало ясно уже в конце 1999 года. Виталий Леонтьевич Мутко, который, несмотря на отстраненность в молодости от футбола, очень чутко и четко понимал и ощущал, что происходит с командой. И для него было понятно, что необходим опытный тренер, опытный наставник. Это был Юрий Андреевич Морозов».
Чемпионат 2000 года «Зенит» начал провально. Команда оказалась в нижней части турнирной таблицы. В конце апреля, после поражения от «Сатурна», Юрий Морозов сменил Анатолия Давыдова на посту главного тренера. Понимая, что футбол в стране за последнее десятилетие невероятно изменился, Морозов, тем не менее, взялся за реформу команды так, как делал это всегда.
Александр Горшков, чемпион России 2007 года: «Когда пришел Морозов, поменялся весь тренировочный процесс. Нагрузки стали больше, он пытался подтянуть дисциплину. В быту он тоже был человеком требовательным и немного жестким».
Леонид Генусов, тележурналист: «Футболисты почувствовали, что к ним пришел профессионал, и что они способны играть так, как он это хочет, как он их учит играть. Он учил их прессингу. Команда должна прессинговать в зоне соперника, чтобы преимущество в количестве своих футболистов на половине поля соперника было почти всегда».
Вновь под руководством Морозова «Зенит» завоевал бронзу. Более того, в 2001 году команда до последнего претендовала на золото или, как минимум, на серебро. Болельщики снова были уверены, что «дед» приведет «Зенит» к долгожданному чемпионству. Случилось же так, что Морозову и вовсе предстояло уйти.
И в 1970-е, и в начале 2000-х Морозов делал ставку на собственных петербургских, ленинградских игроков. И когда он ушел из «Зенита» в последний раз, здесь в основном составе уже играли совсем молодые Аршавин, Кержаков, Малафеев – те, с кем связаны наибольшие успехи в жизни нашего клуба.
Уходу Морозова предшествовала перестройка команды, в которой вместе с руководством клуба «дед» принимал активное участие. «Зенит» вынуждены были покинуть сразу 4 ведущих игрока.
Леонид Генусов, тележурналист: «“Зенит” завоевал бронзовые медали. Успех? Успех. На фоне успеха в клуб пришли акционеры. Новые акционеры, которые потом стали, как вы знаете, хозяевами клуба. Они готовы были инвестировать в “Зенит” определенные, пусть и небольшие, деньги. Значит, на эти небольшие деньги надо было кого-то купить. Вдруг пришли иностранные футболисты, заняли ведущие позиции, а игру, которая требуется от легионеров, они не показывали».
В команде произошел конфликт еще до чемпионата. Первую игру «Зенит» проиграл, а в следующем туре случилось невиданное: забив ставший победным гол, Андрей Аршавин подбежал к скамейке запасных и обнял своего тренера.
Вячеслав Малафеев, чемпион России 2007 года: «Тогда была сложная ситуация. Мне помнится, Юрий Андреевич заявил, что если не изменится отношение в команде, то он покинет ее. И это было сказано перед тем матчем, если мне не изменяет память, и в том матче ребята выложились и забили мяч. Нужно было продемонстрировать отношение команды именно к нему…»
В апреле 2002 года Юрий Морозов тяжело заболел. Несколько недель командой руководил Михаил Бирюков. Однако накануне финала Кубка России, где «Зенит» встречался с ЦСКА, Морозов самовольно покинул больницу и во время матча оказался на скамейке запасных. Тот финал «Зенит» проиграл.
Михаил Бирюков, чемпион СССР 1984 года, тренер «Зенита»: «Я все время приезжал к нему в больницу, советовался. Он не мог не приехать к нам».
Леонид Генусов, тележурналист: «Он хотел помочь. Ему казалось, что если он придет туда, то сможет как-то поменять ситуацию и помочь выиграть матч с ЦСКА, клубом, который был тогда, надо объективно сказать, посильнее “Зенита”».
В руководстве клуба были уверены, что «дед» больше не в состоянии управлять командой по состоянию здоровья. 2 июля 2002-го на «Петровском» Морозов в последний раз вывел «Зенит» на поле. На этот раз это действительно был конец.
Юрий Желудков, чемпион СССР 1984 года: «Это был настоящий человек. Прямой, честный, всегда говорил в глаза все, что думает».
Геннадий Орлов, тележурналист: «За себя он никогда не просил! И у него маленькая зарплата была, когда он был главным тренером в “Зените”, это я точно знаю».
Юрий Андреевич Морозов ушел из жизни в феврале 2005 года. Он не был у руля того «Зенита», который в 2003 году выиграл серебро российского чемпионата. Он не дожил ни до Кубка УЕФА, ни до чемпионства. Он не дожил до колоссального триумфа команды. Но все в нашем городе знают, что «дед» – Юрий Андреевич Морозов – был «отцом всех наших побед».