Хоккейный чемпионат продули, с футболом вообще облом, зато вышли на первое место по продаже оружия, ура.

Успешней всех, стало быть, засеваем бедняжку планету семенами дракона. Славный, деточки, будет урожай-каравай.

Подумаешь, футбол-хоккей. Зато мы опережаем другие народы и государства в области сценаризма. Это самое массовое из нынешних российских искусств и для нас важнейшее. Поскольку невоспитанный ум упрощает реальность не иначе как усложняя. Умножая сущности. Скрежеща, так сказать, бритвой Оккама по булыжнику. А это и есть сценаризм.

В этом смысле Россия представляет собою сплошную фабрику грез, Голливуд отдыхает. Скажем, чтобы отнять у кого-нибудь ларек или завод — требуется один сценарий, а чтобы потом за этот же отнятый ларек или завод посадить этого же кого-нибудь на нары — другой. Партии объединяются, гей-парады и судебные процессы проводятся — исключительно по сценариям. Короче, погубило нас телевидение. Человек человеку сделался — сценарист.

Или контрсценарист.

Вот, согласно одному сценарию, повязали на днях в Петербурге банду. Которая, значит, занималась истреблением людей, "соизмеряя все через призму национальной ненависти", как выражается прокурор. Следствие продвигается буквально семимильными шагами: вдруг раскрыты сразу несколько убийств, случившихся за три последних года, — так что теперь, граждане иностранцы и граждане интеллигенты, спите спокойно.

Нет, погодите, — говорит зав. городом, давайте-ка всё усложним, упростив, чтобы упростить, усложнив. Цитирую по газете "Известия": "За этими преступлениями стоят "кукловоды", которые хотят очернить Петербург в преддверии саммита "большой восьмерки"… И уже понятно, что следы ведут в Москву", — заявила Валентина Матвиенко".

И получается типичный контрсценарий. Получается, что арестованные (какие-то якобы студенты, какой-то якобы "бывший военный") связаны со столичными гусями жутко высокого полета. С невероятно дальновидными. Которые задумали сорвать сценарий этого, значит, саммита чуть ли не раньше, чем он был утвержден. Поскольку завидно им, что это мы, счастливчики, блеснем аппликациями на жакетах м-ру Тони Блэру и другим прямо в глаза. И, выходит, какой бы ни был у нас цвет лица и убеждений, успокаиваться рано: кто же не знает, что Москва бьет с носка.

Такова, собственно, и вся-то наша т.н. политическая жизнь. Действующие лица погибают почем зря, сценаристам лафа. Кажется, всем уже понятно, что случилось в Беслане, а конкурс, извините, сценариев продолжается. Потому что — большие призы. Потому что правда невыносима. Потому что жизнь, потеряв смысл, делается необъяснимой. Потому что тоску побеждает только скука, а скуку наводит вздор, а вздор есть искусство произвольных истолкований. То есть сценаризм.

Сокрушительной победой которого стал фильм "Доктор Живаго", модная новинка. Сочинение г-на Юрия Арабова, одиннадцать серий высококачественного вздора, первоклассной скуки, мастеровитой такой тоски. В исполнении лучших специалистов своего дела. Как хорош г-н Меньшиков, разгуливая по русской истории в белоснежных подштанниках. Насчет роковых дамочек вообще молчу. И режиссер не оплошал, и бутафор. Но все-таки главная заслуга принадлежит, безусловно, г-ну Арабову.

Вот кто показал всему миру, что можно сделать из плохого, но великого романа: отличную ничтожную вещь.

Г-н Арабов вгрызся в одноименную книгу Бориса Пастернака наподобие гусеницы и проложил такие ходы, что текст опустел, отрухлявел — подозреваю, навсегда. Потому что Борис Пастернак не умел, например, сочинять диалоги, — а г-н Арабов очень даже умеет. Но у Бориса Пастернака были идеи, причем свои, — а у г-на Арабова их нет. Собственно, и сценарий-то его написан про то, что идей не бывает. Что революции совершаются — как люди женятся — черт их знает отчего. Что время вообще не имеет смысла. (Вот как сейчас в нашей стране). А имеет лишь некую условную протяженность: предположим, одиннадцать серий, — которую требуется чем-нибудь заполнить. А именно диалогами. Бесчувственность которых восполняется стильной обстановкой.

Все остальное не имеет значения. Сделаем благородных у Пастернака людей — мелкими гадами, пошлых у Пастернака негодяев — обаятельнейшими умниками (актеры-то на что?), отправим какую-нибудь Лару вместо лагеря в Париж, вообще повсюду переменим плюс на минус и обратно. Был роман про счастье, про любовь, про творчество, про жизнь, — накрошить помельче, перемешать, залить кетчупом, — ах, для чего же мы, дураки такие, убили государя императора! — молю Господа, дочь моя, чтобы ты не стала шлюхой!

И все такое. И все довольны. Потому что какая разница. Нет идей? Ни у кого нет идей. Ни у кого нет в жизни смысла. Сейчас такое время. Приятно думать, что так было у всех, со всеми, всегда.

Борис же Пастернак был поэт. То есть как раз чувствовал смысл — или, допустим, воображал. Поэтому настоящим советским людям всегда хотелось его немножко обессмыслить. Г-ну Арабову это удалось вполне. Молодец. Аплодисменты. Никто не заступится.

Вот если бы г-н Арабов покусился на святое — придумал, не знаю, Штирлицу денщика-любовника либо (страшно выговорить) бабушку-еврейку, — тогда берегись, г-н Арабов. А Борису Пастернаку так и надо.