Гигантские стоянки в Кольморденском зоопарке были пустынными, когда Паулина Диас приехала туда на своем автомобиле. «Уже через несколько недель, когда зоопарк откроет двери для сезонных туристов, будет по-другому», – подумала она.

Паулина взглянула на часы и поняла, что доехала сюда из аэропорта Арланда за час и сорок пять минут. Она обещала себе перестать ездить так быстро. Но это был экстренный случай, произошедший так не вовремя.

Впервые за три года она поехала на отдых за границу, и, конечно же, все случилось именно в это время.

Хотя могло быть еще хуже. Она могла получить сообщение из природоохранной прокуратуры в первый же день своего отпуска. Что бы ей оставалось делать? Бросить мужа в Эверглейдс и вернуться домой? По крайней мере, все эти дни, проведенные вместе, у них был чудесный секс. Они плавали с дикими ламантинами и дельфинами, жили в простых бунгало и ночами слушали, как ползают аллигаторы.

Она пропустила самый важный день, опоздав всего на сутки, – и, судя по сообщениям, все пошло не так. Хотя бы тот факт, что полиция на начальном этапе в уведомлении написала о носороге так, будто речь шла об убитой лошади или корове. В случае, когда речь шла о вымирающих животных, в заголовках должно быть четко указано «преступление с угрозой исчезновения вымирающих видов». Тогда можно было бы сразу подключить пограничников и проследить за тем, чтобы в ближайших аэропортах была проверена каждая сумка.

Хотя они получили сигнал тревоги в течение нескольких минут после того, как было совершено преступление, полиция до сих пор не установила в районе даже дорожное заграждение. Прошло несколько часов и даже больше, пока связались с Интерполом и аэропорты получили указание ужесточить проверку. Паулина подумала, что рога за это время были уже на полпути в Азию.

Она поискала в Интернете возможные маршруты контрабандистов. Из Норчёпинга можно было улететь прямо в Мюнхен, из Линчёпинга были ежедневные рейсы в Нидерланды – классический транзитный путь контрабандистов. А из аэропорта Стокгольм-Скавста, который всего в часе езды, можно улететь куда угодно.

Она небрежно припарковала машину между двумя парковочными местами и, набирая номер Альвы Аксельссон, поставила ее на сигнализацию. Дул холодный северо-восточный ветер – разительный контраст с влажным и жарким воздухом в Южной Флориде.

– Здравствуйте, это Паулина, – сказала она, дождавшись ответа. – Спуститесь вниз и встретите меня?

– Будет быстрее, если вы вернетесь на несколько сотен метров назад, – сказала Альва и объяснила, как добраться до ворот персонала.

Паулина на высокой скорости отъехала от парковки, заставив резко затормозить грузовик, который как раз проезжал по узкой дороге.

Она знала, что нужно сохранять спокойствие. Не терять контроль. На самом деле это не ее вина. Это дело экологической группы в восточном регионе. Но Паулина должна была приехать сюда, даже если они ее не звали, по той простой причине, что является лучшей в Швеции по раскрытию таких преступлений.

Как начальник отряда отдела по преступлениям против вымирающих видов и культурного наследия в Национальном оперативном отделении (НОА) в Стокгольме, она в последние годы провела два успешных расследования в отношении преступников, которые пытались продать рога носорогов в Швеции.

В одном случае это был ирландец, приехавший со старинным рогом, который он активно, но безуспешно пытался продать. Во втором случае – трое мужчин из Стокгольма, уже хорошо известные полиции: они хотели продать рога, но утверждали, что желали поменять их на произведения искусства.

Специалисты, помогающие полиции, оценили рога в четыре миллиона крон, и Паулина Диас поняла, что это было преступление, какого в Швеции еще не знали. Четыре миллиона крон за преступление, совершенное без угроз, ограбления или риска длительного тюремного заключения. Какой преступник сможет устоять перед таким соблазном?

Она проехала по лесной дороге и остановилась у запертых ворот. Редкие капли дождя покрывали лобовое стекло. Паулина увидела девушку с собранными в хвост светлыми волосами, которая бежала вниз по склону и махала ей рукой.

Девушка набрала код на ограждении, и ворота поднялись.

Паулина въехала, и девушка села на пассажирское место. Она с любопытством взглянула на Паулину и крепко пожала ей руку.

– Я читала о ваших расследованиях. Вы просто талант! – сказала Альва.

– Спасибо.

– Если поворачивать все время налево, мы попадем прямо к вольеру.

Они поехали вверх по лесной дороге мимо слонов за ограждением с правой стороны, а после резкого поворота налево – мимо нескольких больших зданий, которые напоминали фермы. Около водосточной трубы слева висели остатки ленты ограждения.

– Вы можете припарковаться у стены, – сказала Альва и указала на серое угловое здание.

Они вышли из машины, и Паулина попросила девушку рассказать о вчерашнем дне.

– Первые полицейские, которые приехали, – это позор! Точнее, женщина адекватная, но старику уже давно пора на пенсию. – Она изобразила медлительную походку и задыхающийся голос полицейского: – Да, черт возьми, похоже, кто-то искал увесистый трофей, чтобы повесить его на стену.

Паулина посмеялась над пародией Альвы, но быстро снова стала серьезной.

– Я читала заключение полиции. Там было столько всего… Это вы позвонили и предупредили зоопарк в Буросе?

– Да, я сделала это до прихода полиции. Я боялась, что они убьют еще несколько носорогов.

– Молодец!

Альва открыла дверь в вольер и улыбнулась. Улыбка была гордой и одновременно грустной.

В пустой клетке окровавленная солома прикрывала большое темное пятно на песке, и Паулина подумала, что пустота даже хуже, чем если бы она увидела на этом месте мертвое животное. Оно исчезло и никогда уже не вернется.

Позже она посетит ветеринарную клинику зоопарка, чтобы взглянуть на мертвого носорога, но сейчас была счастлива, что не видит его.

Альва повернулась к ней и спросила:

– Какое будет наказание, если вы найдете того, кто это сделал?

– Максимальное наказание за совершение такого преступления составляет четыре года.

Альва смотрела на нее с приоткрытым ртом.

– Но речь же идет об убийстве! Об истреблении! Северные белые носороги практически вымерли. И уже не будет продолжения этого рода!

– К сожалению, масштабы последствий истребления животных не соответствуют наказанию.

Ярко-голубые глаза Альвы выражали гнев, и Паулина Диас понимала ее.

– Но рог… Это, несомненно, должно считаться крупномасштабной кражей, разве нет?

Паулина покачала головой. Казалось, Альве хотелось ударить ее. Голос девушки дрожал:

– Но цена за килограмм рога носорога выше, чем цена на золото во Вьетнаме. Это хуже, чем ограбление банка.

– Я знаю. Но поскольку торговля рогом незаконна, то с юридической точки зрения он не имеет вообще никакой цены на легальном рынке. А закон учитывает цены только на легальном рынке.

– То есть, если бы ублюдки, которые сделали это, стащили гаечный ключ, это была бы кража… Но не тогда, когда они убили Зоэллу и украли ее рог?!

– Именно так.

– Какого черта?! Это просто ужасно!

Альва вытерла слезы и снова посмотрела в вольер.

Паулина взглянула на ее расстроенное лицо.

«Она права, это несправедливо».

Позади нее открылась дверь. Паулина повернулась и увидела одетого в куртку и джинсы высокого мужчину со стрижкой ежиком. Мужчина протянул руку и представился Эриком Мартинссоном, полицейским, ведущим расследования преступлений против окружающей среды, из Норчёпинга.

– Как хорошо, что вы смогли приехать, – сказал он. – У нас есть несколько минут. Мы можем поговорить до встречи с директором зоопарка?

Паулина поблагодарила Альву, протянула ей свою визитную карточку и вышла с Эриком Мартинссоном.

Дождь закончился. Они спустились по тропинке и через вход для персонала вошли в «Колизей», просторное здание с высотой потолков, подходящей для слонов. Большие вольеры были пусты, но в некоторых из них сурикаты вставали на задние лапы и смотрели на двух полицейских, пока те шли ко входу для посетителей.

Теперь Паулина узнала это место – именно здесь она стояла и смотрела на слонов вместе с племянниками.

Эрик Мартинссон коротко рассказал о поисках. О следах, которые специалисты отправили на судебно-медицинскую экспертизу в Линчёпинг, о поквартирном обходе в области, о контакте с пограничниками из Интерпола и о запрошенной у мобильных операторов информации.

– Если повезет, мы найдем то, что выделяется из общего шума.

Он протянул руку к куртке и вынул сложенный лист формата А4.

– Это самое лучшее изображение с камер видеонаблюдения на данное время, должен сказать. Как видите, зацепок немного.

Паулина развернула лист и увидела фото двух одетых в черное мужчин в вязаных шапочках и шарфах, прикрывающих лицо. Худощавые и щуплые.

– Похоже, они знали, где есть камеры, а где – нет, – заметил Эрик Мартинссон. – Они действовали очень профессионально. Перепрыгнули через забор и пошли лесом к открытому вольеру. Там накрыли камеры видеонаблюдения куртками, двумя выстрелами убили носорога, отпилили рог и скрылись.

– Какой-нибудь подозрительный транспорт попал в кадр?

Эрик Мартинссон покачал головой.

– Собаки указали место в лесу недалеко от того, где вы проезжали на машине. Там остались следы колес мотоцикла и двух людей – вероятно, мужчин, судя по размеру ноги.

– Так они приехали на мотоцикле?

– Похоже, да, и это увеличивает число возможных путей отхода. Они могли уехать в направлении Стокгольма, Хельсингборга или просто остановиться после нескольких километров езды, загрузить на борт мотоциклы и уплыть в бухту в заливе Бровикен в сторону Балтийского моря. Может быть, они отправили рога в Россию, или Прибалтику, или куда-нибудь еще. Но мы продолжаем отслеживать камеры видеонаблюдения на заправках и закусочных вдоль главных дорог. Возможно, это что-то даст.

Они шли по асфальтированной дорожке между редкими деревьями и кустарниками. Дальше съемочная группа шведского телевидения TV4 снимала трех носорогов, которые искали соломинки в траве. А также других животных, которые ночуют в вольерах в «Колизее».

Паулина и Эрик Мартинссон остановились и посмотрели на них.

– Вы думаете, у истории будет продолжение? – спросил он. – И другие зоопарки тоже пострадают?

– Возможно. Помните кражу в Музее естественной истории в Гётеборге в 2011 году, когда неизвестные разбили витрину и украли передний рог умершего носорога?

Эрик Мартинссон наморщил лоб и задумался.

– Я даже не знал об этом происшествии.

– Это был только один случай из нескольких, которые произошли в Европе в период с 2009 по 2013 год. Из музеев, аукционных и частных коллекций были украдены более ста рогов. В Колчестере, в Англии, нашли голову недавно умершего носорога, и музеи в Мальмё были вынуждены спрятать все чучела носорогов во время выставки.

– Виновных нашли?

– За кражу в Гетеборге? Нет. Но многие, включая меня, считают, что за этим стоит ирландская группировка «Рэткин». Во многих странах членов этой группировки застали с носорожьими рогами в багажнике.

– Никогда не слышал о них.

– У вас достаточно других дел, поэтому вы о них не знаете. Они причастны к различным преступлениям и, как правило, каждый год появляются в Швеции в качестве ремонтников брусчатки.

– Ага, ирландские ремонтники брусчатки. Ежегодный нежелательный признак весны. Вы думаете, там могут быть те, кто оказался здесь ночью?

– Весна не за горами. Я бы на вашем месте обязательно их проверила.

Эрик Мартинссон снова посмотрел на носорогов, потом сказал:

– Я видел, что вы разговаривали с Альвой Аксельссон, молодой работницей зоопарка. Перед тем как вы пришли, она прочитала мне длинную лекцию о торговле рогами носорогов. Это, кажется, крупный бизнес в Китае и Вьетнаме. Именно там рога растирают в порошок и продают как лекарство от любых болезней.

– Да. Говорят, ими можно вылечить все, что угодно. Спрос во Вьетнаме начал всерьез расти десять лет назад, после того как министр или какой-то высокопоставленный чиновник якобы вылечился от рака с помощью рога. Самое странное, что подобное исцеление нигде не зафиксировано. Какой министр мог бы сказать такое без присутствия СМИ? Для меня это звучит скорее как современный городской миф, хотя, безусловно, используется преступными группировками, чтобы увеличить спрос на продукт, который они хотят продать.

Паулина Диас посмотрела на часы. До встречи с генеральным директором оставалось пять минут, и они поспешили дальше.

– Я только не понимаю, почему в Швецию ездят для того, чтобы получить рог носорога, – спросил Эрик Мартинссон, когда они приблизились к зданию. – Казалось бы, легче стрелять в диких носорогов в Азии или Африке.

– Я много думала об этом, – сказала Паулина. – И могу назвать как минимум две веские причины. Одна заключается в том, что пробраться в европейский зоопарк менее рискованно, чем отправиться в африканский буш, рискуя быть убитым или арестованным охраной парка. Они наконец-то начали ужесточать наказания. В этом году в Зимбабве браконьер был приговорен к тридцати пяти годам тюремного заключения. Но в Швеции они не получат такого наказания. Другая возможная причина заключается в том, что рог Зоэллы не будет использован в качестве лекарства, но некоторые коллекционеры могли заказать его, поскольку он принадлежит редчайшему исчезающему виду носорогов.

– Разве разрешено покупать и продавать рога?

– Нет, торговля рогом носорога запрещена практически во всем мире, и я не знаю, есть ли такие коллекционеры. Но в последние годы было убито очень много носорогов, поэтому возникло опасение, что существует рынок сбыта для всех их. Остальные рога кому-то тоже нужны.

Эрик Мартинссон открыл дверь в офисное здание и придержал ее для Паулины.

– Так что где-то в Китае или Вьетнаме на огромных складах с рогами носорогов сидят состоятельные бизнесмены. Это похоже на фильм о китайских триадах. Но зачем?

– Некоторые утверждают, что коллекционеры намерены держать их на своих складах, пока в дикой природе не останется ни одного носорога. На это, к сожалению, не потребуется больше десяти-пятнадцати лет, если теперешняя тенденция истребления этих животных сохранится. И тогда они смогут продать рога так дорого, как только захотят.

– Поэтому они инвестируют в истребление? Это звучит цинично!

– Как я уже говорил, это могут быть просто слухи.