Роб, прислонившись лбом к прохладному окну пассажирского места, слушал свистящий монотонный звук скольжения шин по асфальту и смотрел в ночную темноту.

Минуло всего несколько дней с того времени, как он сидел в такси в Нью-Йорке и заснул под такой же звук, но казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Луна на небе, большая и круглая, – как ночник для браконьеров. Этой ночью умрут другие носороги.

Роб вспомнил о Даниэле, которого в реке утащил крокодил, и о двух маленьких детях, которые сидят в небольшом домике, похожем на сарай, где-нибудь в Мозамбике и ждут отца. О пустых тарелках на кухонном столе и о жене, которая живет надеждой, что скоро все изменится.

Бедность…

Роб вспомнил, как считал себя нищим, когда был ребенком. Как жалел, что у него нет ни «Nintendo», ни DVD-проигрывателя, ни MD-плеера, как у остальных.

Но разве ему приходилось ложиться спать голодным? Оставался ли холодильник хоть когда-нибудь пустым? Такого не было.

Может, мама и была в состоянии купить ему все эти вещи, но она решила потратить деньги на другие цели. Бороться за что-то.

Роб думал, что она была эгоисткой. Может быть, все наоборот. Возможно, она пыталась научить его тому, что на самом деле важно.

Но она делала это способом, который заставлял его злиться, – они отказывались идти друг другу на уступки и находить компромисс.

Роб вспомнил, как однажды она, когда приехала к нему в гости в Лос-Анджелес и увидела в гараже две машины, красный «феррари» и черный «Додж Челленджер», спросила:

– Это действительно необходимо?

Это был один из ее любимых вопросов, когда они обсуждали его жизнь. Второй был такой:

– Какая от этого польза?

Как будто все, что делается, должно приносить пользу.

– Нет, это не так важно, – отвечал он. – Но это круто. Попробуй как-нибудь.

Он жил так, потому что хотел этого и мог себе это позволить. «Я имею право делать так», – думал Роб. И усердно боролся за это.

Он так хотел, чтобы она гордилась им и радовалась, что ее сын преуспел в столь жесткой индустрии!

Но она никогда не видела дальше собственного носа.

Возможно, и он тоже.

Табиса спешно свернула в сторону, чтобы не врезаться в человека, идущего во тьме по дороге.

– Черт! – крикнула она. – Неужели они не могут надевать яркую одежду – по крайней мере, когда выходят на шоссе посреди ночи? Неудивительно, что люди на дорогах мрут как мухи.

– Как долго нам еще ехать? – спросил Роб.

– Меньше двух часов. Можешь проверить, где рог сейчас?

Роб потянулся на заднее сиденье, взял ноутбук, открыл крышку и включил его. Сигнал был сильным, несмотря на то что они находились в глуши.

– Рог еще в Пхалаборве, – сказал он.

Табиса кивнула, но ничего не сказала.

– Мы не можем обратиться в полицию? – спросил Роб. – Стоит попробовать уговорить их устроить ловушку, когда тот передаст рог дальше или попытается продать его в Мозамбике.

– Пока нет, – сказала она. – То, что бывший начальник полиции замешан в контрабанде, означает коррупцию в высших эшелонах власти. Я не знаю, кому мы можем доверять. Но завтра хочу встретиться с другом детства, который работает в полиции в Йобурге. Это единственный полицейский, которому я доверяю на сто процентов. Он мог бы помочь нам в дальнейшем.