Тхан Ву был поражен тем, как тут соседствуют богатство и бедность. Прошло только пять минут, как они отъехали от шикарного отеля в Сэндтоне, а уже находились в квартале по меньшей мере таком же бедном, как однажды он видел в Ханое. Или даже хуже. Улицы с некрашеными сараями и жилищами из картонных коробок и мятого брезента. Смоляно-черные переулки, облезлые собаки и чернокожие мужчины под кайфом.
Тхан Ву посмотрел на Роба Чезея, который сидел возле него. Похоже, рок-звезда тоже не знает окрестностей. Он смотрел вперед и, кажется, сдался.
«Как гладко все прошло!» – думал Тхан Ву. С тех пор как самолет приземлился в международном аэропорту Нойбай, все шло как по маслу. Нгуен Фу Зунг стоял в зале ожидания, когда его самолет сел в Йоханнесбурге, и в машине по дороге к центру рассказал, как нашел пожилую женщину, дочь которой может привести их к жертве.
– Я заплатил двум мужчинам, чтобы они повеселились со старухой, девушка будет сговорчивой, – заверил он.
Тхан Ву ни о чем не спрашивал. Они поужинали во вьетнамском ресторане, владелец которого, должно быть, хорошо знал Нгуен Фу Зунга, а потом Тхан Ву показали номер, где он должен был переночевать.
Так называемое «веселье», очевидно, дало ожидаемые результаты. Когда Нгуен Фу Зунг сегодня утром связался с дочерью старухи, Табисой, она действительно оказалась довольно сговорчивой.
Тхан Ву и Нгуен Фу Зунг звонили Табисе с крыши офисного здания в ста метрах от больницы, откуда они рассматривали больничную палату в бинокль. Дочь сначала накричала на них и отказалась дать адрес отеля, в котором жил Роб Чезей, и тогда Нгуен Фу Зунг продемонстрировал, насколько хорошо он знает, что мадам Мадонсела находится в девятом отделении больницы.
– Что-то мне подсказывает, что пришло время наполнить водой графин в палате твоей матери, – мягким, спокойным голосом произнес он. – Похоже, он почти пустой.
В бинокль они увидели, что Табиса запаниковала. Сначала она уставилась на графин с водой, стоявший на тумбочке, в котором действительно осталось совсем немного воды, потом встала и подошла к окну, пытаясь понять, откуда они могли видеть ее. А потом набросилась на удивленного врача и что-то кричала ему в лицо.
И когда десять минут спустя они снова позвонили, Табиса назвала отель и номер комнаты Роба Чезея. Им даже не пришлось ее уговаривать.
Все очень просто, как говорится.
Черный «поло» мчался по узкой ухабистой дороге. Водитель посигналил трехлапой собаке, и она быстренько убежала с дороги.
Оба азиата молчали, приставив пистолеты к телу Роба.
Они сидели на заднем сиденье так плотно, что Роб не мог и пошевельнуться. И даже если бы места было больше, он ничего не успел бы сделать. Водитель и тот был вооружен.
Роб повернулся к старшему из азиатов – тому, который лучше говорил по-английски.
– Как вы нашли меня?
Мужчина улыбнулся.
– Девушка, – коротко ответил он.
Роб дернулся и сжал кулаки, но мужчина сильнее прижал пистолет к его телу и покачал головой.
– Что вы сделали с ней? – спросил Роб.
– Ничего. Мы ее даже не трогали.
– Ты врешь! Она ни за что не выдала бы меня.
Мужчина улыбнулся еще шире.
– Девушка любит тебя. Но девушка любит и деньги.
– Я тебе не верю!
Мужчина только пожал плечами.
Роб уставился в окно. Мимо проносились хлипкие домишки со стенами из фанеры и гофрированной жести.
«Говорит ли он правду? Могла ли Табиса действительно выдать меня за деньги? Этого не может быть! Это не она!»
Но если речь идет не о десяти тысячах, а о сотне тысяч? Или о миллионе? Как хорошо он ее знает? Но нет. Это не она! В это невозможно поверить!
Они повернули на слабо освещенную улочку, и Роб ударился головой, когда машина въехала в яму.
«Я точно умру этой ночью, – подумал он. – Опять. Умерший снова… Неплохое название для песни, кстати».
Он подумал об обложке к старому альбому «Black Sabbath». Красный ребенок с клыками и когтями на синем фоне. И название «Born Again» («Рожденный снова»). После Ронни Джеймса Дио микрофон взял Иэн Гиллан.
Следующая пластинка «Нации упрямых» могла бы называться «Dead Again» («Умерший снова») как дань уважения предшественникам.
«Но кто возьмет микрофон после моей смерти?»
Он прокручивал в голове разные варианты, как вдруг машина притормозила и остановилась у въезда в темный переулок. Все мысли о будущих пластинках исчезли у Роба из головы, по телу пробежала дрожь.
«Я умру здесь, – подумал он. – Пуля пройдет через мое тело, разрушая все на своем пути. Успею ли я испытать боль?»
Молодой азиат вышел из машины. Роб почувствовал, как второй ткнул его пистолетом в спину, и выбрался следом. В ночном прохладном воздухе чувствовался запах мусора и канализации.
«Почему в номере я пошел за ними? – подумал Роб. – Почему не врезал кулаком и не отнял пистолеты?»
«Сделай хоть что-то! – шепнул ему внутренний голос. – Это твой шанс. Ты все равно умрешь. Так хотя бы достойно!»
«Я не хочу умирать! Я хочу жить! Но мне осталось всего несколько минут!»
Все надежды рухнули. Он ждал толчка. В темноту.
Они остановились. В переулке стоял переполненный мусорный бак. На земле лежали несколько мешков с мусором. По ним бегали крысы.
– Сюда, – приказал вьетнамец, который был постарше.
И Роб подчинился. Несмотря на то что не хотел этого. Несмотря на то что его душа кричала: «Нет!» Под ногами трещали осколки стекла. Тьма манила его за собой.
Столько раз он заигрывал с ней на сцене… Думал, он знает, что это такое. Оказалось, ни черта он не знал! Тьма – это не грандиозное шоу перед публикой, это не то, что можно оставить за спиной. Тьма – это узкий и грязный переулок, пропитанный вонью лежалого мусора.
Он обернулся и увидел темные силуэты азиатов на фоне слабо освещенной улицы. Оба с пистолетами в руках, направленными на Роба. У молодого вьетнамца рука чуть дрожала. В другой руке он держал флягу, из которой жадно пил.
– Достаточно. Стой там! – крикнул второй вьетнамец.
Тьма окутала их. И, похоже, не собиралась выпускать снова.
«Сейчас или никогда», – подумал Роб.
И прыгнул в темноту за мусорный бак.
Раздался выстрел.
Роб лежал между мешками мусора. Куда попала пуля? В спину, в голову, в ногу?
Он оттолкнул один мешок, перевернулся на спину и увидел, как молодой вьетнамец прицелился и выстрелил в своего сообщника. Тот пошатнулся и упал.
«Что, черт возьми, происходит?»
Переулок осветился ярким светом. Молодой вьетнамец снова повернулся в сторону Роба. Поднял пистолет.
Роб закрыл глаза. Послышался выстрел. Он почувствовал теплые капли на лице, на веках, на щеках, на подбородке…
Это конец.
Он увидел свою могилу. Понял, что никогда не задумывался, будет ли там написано «Роб Чезей» или «Роб Огнерюд». Кем он был в момент, когда умер? Самим собой или своим псевдонимом? И будет ли он похоронен в Арбуге или Нью-Йорке?
Но это еще не конец. Он все еще дышит. Чувствует, как бьется сердце в груди.
Он взглянул вверх. И увидел над собой молодого вьетнамца с окаменелым лицом и вытянутыми по бокам руками.
Он падал. Прямо на Роба.
Роб протянул руку и дотронулся до его головы. Разбита. И липкая от крови. Роб отпрянул, словно обжегся. И голова упала прямо ему на колени. Человек не двигался.
Мелькнула какая-то тень.
Автомобиль отъехал. Свет исчез.
Теплая кровь текла по пальцам Роба. Шум автомобиля отдалялся.
Роб повернул убитого вьетнамца на бок и медленно встал. Сделал несколько шагов и чуть не споткнулся о старика, на котором был его рюкзак.
«Ноутбук, – подумал Роб. – Он там. Я должен его забрать».
Где-то поблизости лаяла собака. И кричал младенец.
Роб присел на корточки и начал снимать рюкзак с мертвого вьетнамца. Он чувствовал себя грабителем-убийцей, когда поворачивал его на живот, чтобы стянуть лямки. Хотя просто забирал свои вещи.
Он взял рюкзак и только собрался уйти, как вспомнил еще об одном. Он снова нагнулся, взял из кармана пиджака вьетнамца телефон и кошелек и сунул их в карман. Посмотрел на свои руки и понял, какой же он идиот. Полиция обнаружит его отпечатки на трупе.
«Но я уже мертв, – подумал Роб. – Официально. А мертвого человека вряд ли заподозрят в убийстве».
Придется рисковать в любом случае. Ему нужна информация.
Роб подошел ко второму мертвому вьетнамцу. Хотел осмотреть его карманы, как вдруг услышал шум приближающегося автомобиля. Полиция? Или другие убийцы?
Он спрятался за мусорным баком. Свет фар появился и сразу же исчез.
«Я не могу здесь больше находиться».
Он так и не проверил карманы второго убитого вьетнамца, торопясь выбраться из переулка. Вышел на улицу, оглянулся по сторонам и понял, что находится в сердце трущоб. Раньше ему казалось, что вся ЮАР выглядит именно так.
В какую сторону поехала машина? Направо? Нет, налево. Или… Черт, он никогда не мог запомнить такие вещи!
Роб почувствовал что-то липкое в уголке глаза, потер пальцем и увидел, что он стал красным и грязным. Он в панике тряхнул рукой, как будто увидел на ней большого волосатого паука. Затем вытер руку о кусок какой-то коробки на обочине дороги и пошел по плохо освещенной улице.
«Мне следовало бы бояться», – предположил Роб, но вместо этого с изумлением смотрел на почти нереальную нищету, которая окружала его.
На дороге появился автомобиль, и Роб спрятался в тени между сараями. Но это был не «поло», а старый «Форд Эскорт», чья выхлопная система стучала по асфальту так, что сыпались искры.
Роб снова вышел на дорогу и пытался проанализировать то, что произошло в переулке. Почему молодой вьетнамец застрелил своего сообщника? И кто потом появился и застрелил его? И тем самым спас жизнь Роба?
Он посмотрел на свои дрожащие руки, липкие и красные от крови. Капли крови были и на футболке.
«Душ… – подумал он. – Мне нужно принять душ и подумать. Но где, черт возьми, это сделать?»
– Эй, белый парень!
Злорадный окрик раздался позади него. Роб обернулся и увидел трех чернокожих парней, которые растянулись во всю ширину улицы. Они выглядели лет на двадцать, все были одеты в джинсы и толстовки с длинными рукавами. Откуда они взялись? Роб даже не слышал, как они появились.
– Что ты делаешь на нашей улице? – спросил парень посередине.
Он был выше других, с бритой головой и большими белыми наушниками на шее. Парень слева прятал руки за спиной.
Роб вздохнул. Это было уже слишком для одного вечера!
– Ты должен заплатить, чтобы пройти здесь, – заявил бритоголовый. – Отдай мне свой кошелек. И телефоны тоже.
Парень указал на карманы джинсов Роба, в которых выпячивались два прямоугольных предмета.
Роб сделал несколько шагов в их сторону, не спуская взгляда с бритоголового парня, который, судя по всему, был главарем троицы. Казалось, их удивило, что столь несуразно одетый турист так себя ведет, и они попятились.
Роб сделал еще несколько шагов и остановился прямо перед ними. Главарь был плечистым и стройным, но ниже его. Роб посмотрел на парня сверху вниз и спокойным голосом сказал:
– Трое мужчин пытались убить меня уже несколько раз. Один из них был профессиональным охотником, два других – профессиональными убийцами. Им это не удалось, и двое из них уже лежат мертвыми в переулке, вон там. Что тебя и твоих корешей заставляет думать, что вам это удастся?
Парень уставился на его окровавленное лицо и темные пятна на футболке.
Он смотрел как хищник, увидевший существо, которое никогда раньше не встречал и об опасности которого судить не мог.
Роб не сводил с него взгляда. Остальные двое топтались на месте, поглядывая то на Роба, то на своего вожака.
Роб протиснулся между ними и пошел по улице, ожидая, что в любой момент ему между лопаток может вонзиться нож. И даже эта мысль его не пугала.
Но ничего не произошло. Когда Роб обернулся, то увидел, что парни все еще стоят там и смотрят ему вслед.
– Эй, ребята! – крикнул он. – Не подскажете, здесь есть отель?
Они озадаченно посмотрели друг на друга, и бритоголовый ответил:
– Иди прямо и сверни налево на следующем перекрестке. Там увидишь.
– Спасибо, – сказал Роб. – Отлично!
Он помахал им и пошел дальше.