Прибалтика — Эстония, Латвия, Литва, янтарные бусины в ожерелье некогда братских советских республик, в не столь отдаленные времена в сознании большинства граждан бывшего Советского Союза ассоциировались с окошками в западный мир. Во времена всеобщего дефицита, когда издерганные и измученные вечным стоянием в бесконечных очередях простодушные сибиряки и уральцы попадали в Таллинн, Ригу или Вильнюс, то в первые дни теряли дар речи. Вместо свиных хвостов, которые чаще всего приходилось видеть в собственных магазинах, перед ними представали прилавки, ломившиеся от изобилия товаров. Стыдливо пряча глаза под снисходительными взглядами продавцов, они суетливо набивали сумки копчеными окороками, банками шпрот, знаменитым рижским бальзамом или таллиннским ликером.
Ошалевшие, они бродили по узким улочкам древних городов, и на их глазах оживали полузабытые сказки из далекого детства. Мощные крепостные стены могучей цитадели, перед которыми, казалось, сама история смиряла свой неукротимый норов, несмотря на войны и революции, бережно охраняли реликвии прошлого. Под сводами величавого замка мирно соседствовали немецкие рыцари и дружинники Александра Невского. Храм его имени не перекрывал дороги в католический собор. Русская, эстонская, латышская и литовская речь свободно звучала не только в столицах республик, а и в отдаленных поселках. Люди разных национальностей и разных взглядов находили общий язык и были выше прошлых исторических обид и трагедий.
В конце 80-х, когда монополии КПСС на власть пришел конец, республики Прибалтики первыми стали искать выход из удушающей атмосферы советского лжекоммунизма. В то время как брошенные на произвол судьбы местные партийные вожди пытались сохранить «социализм с человеческим лицом», деятельные националисты — кто искренне, кто злонамеренно, цинично играя на искренних чувствах людей, достали из темного исторического чулана затхлое, отвратительное чучело сталинизма и, потрясая им, столкнули между собой народы.
В августе 1991 года рухнул СССР. Раньше его падения Литва, Латвия и Эстония стали независимыми от бывшей советской империи, но не свободными. Эти три «пуговицы на балтийском кафтане» хозяева нового миропорядка поспешили пристегнуть к старому, сшитому портным прошлой холодной войны, натовскому фраку. Уверяя Москву в мирных намерениях, они принялись активно закрепляться на новом плацдарме. Ключевую роль в реализации плана вовлечения прибалтийских республик в военно-политические структуры Североатлантического блока сыграла Литва. Связано это было с ее стратегическим расположением: через территорию республики проходили и проходят сухопутные транспортные коридоры, связывающие Россию с ее передовым форпостом — Калининградской областью.
В те окаянные августовские дни, когда еще не успела осесть националистическая пыль на обломках социализма с «человеческим лицом», в коридорах и кабинетах когда-то всемогущего и всезнающего КГБ Литвы появились немногословные «тихие американцы и британцы» — кадровые сотрудники из ЦРУ, ФБР, МИ-6 и МИ-5. Вместе с немногочисленной группой работников национальной разведки и контрразведки, прошедших интенсивную подготовку в «питомниках» спецслужб США и Великобритании, они принялись выжигать каленым железом остатки «чекизма» из самых потаенных углов. Бывшие сотрудники КГБ, независимо от срока пребывания в должности и национальной принадлежности, безжалостно вышвыривались за ворота с «волчьим билетом». В поисках затаившихся «агентов Москвы» ретивые «ревизоры» прошлого перелопачивали от корки до корки дела и особые папки, хранившиеся в несгораемых сейфах и специальных архивах. Сама она для политиков того времени превратилась в противника номер один. Для борьбы с ее «имперскими устремлениями» в спешном порядке в составе Министерства охраны края (МОК) Литовской Республики был образован 2-й департамент оперативной службы (военная разведка и контрразведка). Свои разведывательные и контрразведывательные структуры создала оперативная служба департамента пограничной службы (ОСДПС).
С момента образования и до наших дней литовские спецслужбы свои основные усилия направляют на добывание политической, экономической и военной информации о России. Многие разведывательные и контрразведывательные задачи ими выполняются в интересах так называемого старшего брата — США. Особое место в проведении шпионской деятельности МОК и ОСДПС отводится Калининградской области. Ее промышленный, а в большей степени военный потенциал представляет первостепенный интерес для литовских спецслужб и их партнеров по НАТО.
В первые годы становления из-за отсутствия практического опыта и квалифицированной агентуры на российской территории литовской разведке, чтобы добывать информацию, приходилось прибегать к помощи тех, кто оказался под рукой. В ход шли пенсионеры и бывшие пионеры, имевшие родственников или деловых партнеров в Калининградской области, других российских регионах. Не мудрствуя лукаво, сотрудники МОК и ОСДПС засылали на территорию России скороспелых агентов-маршрутников, агентов-наблюдателей с простейшими заданиями: посмотреть, а при возможности сфотографировать тот или иной объект, в разговорах с российскими военнослужащими попытаться получить от них информацию о назначении части, ее структуре, типе вооружений, его тактико-технических характеристиках и т. д. Ряд из них, не успев выполнить задания, погорел. В частности, органами российской контрразведки в Кронштадте при проведении разведывательной деятельности, направленной на сбор секретной и служебной информации о Балтийском военно-морском флоте, был задержан с поличным агент литовской военной разведки Аудрюс Навицкас.
Чуть позже решил тряхнуть стариной агент второго департамента оперативных служб Министерства охраны края Шюшас Витаутас Владас. Несмотря на преклонный возраст — 76 лет, он, движимый не только давней неприязнью ко всему российскому, а и денежным интересом, взял на себя хлопотную роль агента-связника. Выполняя задания, Шюшас неоднократно въезжал на территорию России, встречался с оперативными источниками ДОС МОК и получал от них информацию или документы, содержащие сведения военного характера. Активный агент не ограничивался только доставкой шпионских материалов в спецслужбу, при случае сам не упускал возможности подработать на этой ниве. Лишний евро или доллар карман не тянул, и потому старик лез из кожи вон, чтобы обеспечить себе безбедную старость. Заниматься подобными делами, да еще в таком возрасте, не только трудно, а и должно было быть стыдно, но Шюшас стыда не испытывал и ради денег, кажется, готов был перепрыгнуть через самый высокий армейский забор.
Его седая голова вблизи военных объектов вскоре примелькалась российским контрразведчикам, и он был взят в активную оперативную разработку. В августе 2006 года, во время очередного приезда в Калининградскую область, запоздалой шпионской карьере Шюшаса пришел конец. При получении «секретной» информации, которая оказалась муляжем, ловко выполненным контрразведчиками, литовского шпиона взяли с поличным.
Убедительные вещественные доказательства, а также видеозапись встречи с российским гражданином, от которого Шюшас получил «секретную» информацию, не оставляли ему иного выбора, как признаться в проведении шпионской деятельности против Российской Федерации. Нечего было сказать в его защиту консулу Литвы в городе Советске Калининградской области Арунасу Каминскасу. В сложившейся ситуации ему ничего другого не оставалось, как только принести извинения и просить российскую сторону о снисхождении к престарелому и сразу же оказавшемуся тяжелобольным Шюшасу.
В руководстве ФСБ сочти возможным проявить добрую волю и не подвергать шпиона уголовному преследованию. А чтобы лишний раз не позорить седин Шюшаса российские контрразведчики, дав ему легкого пинка под зад, без лишнего шума выдали литовским властям.
Шли годы, литовские спецслужбы набирались профессионального опыта и матерели. Времена наспех подготовленных одноразовых агентов-маршрутников и агентов-наблюдателей остались в прошлом. Теперь в своей разведывательной деятельности они ориентировались на приобретение источников информации среди российских граждан, имеющих доступ к сведениям, составляющим государственную тайну. Предпочтение при вербовках отдавалось военнослужащим армии, флота и МВД.
Печальная пальма первенства в этом бесславном ряду провалившихся литовских шпионов принадлежала бывшему сотруднику пограничного управления по Калининградской области С. Ветреному. Путь к предательству для него начался с банальной «самоволки». В теперь уже далеком и ставшим для Ветреного роковым 1994 году он нес службу в составе наряда по охране российской границы в районе поселка Гиренай Вилкавишоского района Литовской Республики.
В те годы для многих россиян и литовцев понятие «граница» имело условный характер. Они с горечью говорили: «До этой сосны наша земля, а вот с той начинается ваша» — и по привычке продолжали ходить по старым тропкам. Потому Ветреный не находил ничего зазорного в том, чтобы сбегать за покупкой в литовский магазин, чем тащиться в свой за тридевять земель. Его вылазки в Гиренай не остались без внимания разведки ОСДПС.
В тот погожий зимний день 94-го Ветреный, отправляясь на литовскую сторону, чтобы купить сигареты, не подозревал, каким кошмаром обернется для него самоволка. Покинув пост, пограничник по протоптанной тропке направился в Гиренай. Под ногами весело похрустывал тонкий ледок, а бодрящий морозный воздух приятно кружил голову. Впереди показались окраины поселка, и Ветреный прибавил шаг. Редкие прохожие, попадавшиеся на пути, скользнув взглядом по российскому пограничнику, спешили отвести его в сторону. В магазине, несмотря на час пик, на удивление никого не оказалось. Это, а также внезапно проснувшаяся в продавщице словоохотливость не насторожили Ветреного. Увлекшись беседой, он в последний момент услышал, как за спиной тревожно скрипнули половицы, и оглянулся.
Бежать было поздно: литовский пограничный наряд перекрыл выход и потребовал проследовать за ним. Ветреный вынужден был подчиниться. Его доставили на пограничную заставу «Гиренай». Там нарушителя границы ждало новое испытание — встреча с сотрудниками разведки оперативного отдела Пагегяйского отряда Вальдемарасом Жемантаускасом и Стасисом Урбанавичусом. Не дав Ветреному опомниться, они взяли его в крутой оборот: погрозили «кнутом» — незаконным переходом государственной границы. Не устояв под их напором, он «поплыл» и стал умолять о снисхождении, и тогда литовские разведчики поманили растерявшегося пограничника «пряником». Пообещав «не поднимать шума», они потребовали, чтобы Ветреный рассказал о структуре пограничного управления, кадровом составе, задачах решаемых различными структурными подразделениями и т. д.
Он, выдавливая из себя слово за словом, разгласил сведения, составлявшие государственную тайну, наивно рассчитывал, что его с миром отпустят домой. Но не тут-то было: не для того литовская разведка затевала свой спектакль. Выпотрошив загнанного в угол российского пограничника, Жемантаускас и Урбанавичус принялись его шантажировать и требовать, чтобы стал работать на них. Ветреный, припертый к стенке собственными показаниями, поддался давлению и согласился на сотрудничество. Непослушной рукой, теперь уже агент литовской разведки, Ветреный написал подписку и взял на себя обязательства: выполнять ее задания по сбору секретных и иных сведений о российских пограничных, армейских и флотских частях, дислоцирующихся на территории Калининградской области, сообщать установочные, характеризующие и компрометирующие данные на своих сослуживцев.
С того дня у Ветреного началась двойная жизнь. Для коллег и друзей он по-прежнему оставался своим и, пользуясь их доверием, добывал для литовской разведки сведения, касавшиеся оперативно-служебной деятельности пограничного управления, собирал установочные и характеризующие данные на сотрудников, а также сообщал о готовящихся контрабандных сделках на российско-литовской границе и т. д. Взамен Жемантаускас и Урбанавичус время от времени побрасывали ему денежную подачку. В большинстве случаев она составляла не более 150 лат.
Такая двойная жизнь быстро измотала Ветреного. Вылазки на сопредельную сторону для явок с сотрудниками литовских спецслужб с каждым разом отбирали все больше сил и все сильнее терзали нервы. Их не могли компенсировать ни деньги, ни посулы Жемантаускаса увеличить размер вознаграждения. Каждая новая встреча с ним и Урбанавичусом превращалась для Ветреного в настоящую пытку — он изыскивал возможность, чтобы выскользнуть из цепких лап литовской разведки и освободиться от петли предательства, которая затягивалась все туже. И тут подвернулся случай — предложение командования поменять место службы — перебраться на «большую землю». Ветреный, не раздумывая, дал согласие и, наконец, свободно вздохнул.
В феврале 1995 года он покинул Калининградскую область, и до 2002 года ничто не омрачало его личной и семейной жизни. Литовская разведка, казалось, забыла о нем и все это время не напоминала о себе. Поэтому очередное перемещение по службе, и снова в Калининградскую область, Ветреный воспринял спокойно. Освоившись на новом месте службы в пункте пограничного пропуска «Чернышевское» ОКПП «Советск», он принялся обустраивать свой быт. И вот однажды теплым летним днем 2002 года за спиной Ветреного прозвучал уже позабытый голос. Он оглянулся и похолодел.
У литовской разведки оказалась крепкая память — она не забывала о своих агентах. Скалясь в ядовитой ухмылке, к нему приближался Жемантаускас. В то мгновение Ветреный, кажется, готов был провалиться сквозь землю, чтобы только не видеть его омерзительную рожу. Все это было написано на растерянной физиономии агента, но нисколько не смутило литовского разведчика. Он не стал церемониться: напомнил Ветреному про подписку о сотрудничестве и, не давая опомниться, потребовал представить свежую информацию. Тому ничего другого не оставалось, как только подчиниться. Выдавливая из себя каждое слово, Ветреный выдал данные о штатной численности отделения пограничного контроля «Чернышевское» ОКПП «Советск», раскрыл порядок и технологию оформления пропусков через границу для различных категорий граждан, а также поведал о контрабандном канале акцизных товаров из Российской Федерации в Литовскую Республику. В заключение явки Жемантаускас отработал Ветреному очередное задание, связанное со сбором сведений о пограничном управлении по Калининградской области и отдельным частям Ленинградского военного округа.
Выпроводив курьера и оставшись один, Ветреный после мучительных раздумий принял для себя решение: больше не выполнять заданий литовской разведки. Теперь все его мысли были направлены на то, как порвать с ней связь. Единственный выход он видел в уходе со службы: в этом случае, как ему представлялось, она должна была потерять к нему интерес.
В декабре 2002 года Ветреный уволился и стал жить гражданской жизнью. Но и она не сложилась: настырные Жемантаускас и Урбанавичус снова насели на него и не давали свободно вздохнуть. В течение 2003, 2004 годов они сами, а также агенты-курьеры из оперативной службы департамента пограничной службы Литвы неоднократно приезжали к Ветреному и, угрожая, требовали продолжить сотрудничество. В марте 2004 года после очередной «беседы» с курьером у него сдали нервы. В поисках защиты от совершенно охамевшей и потерявшей всякое чувство меры литовской разведки он обратился за помощью в ФСБ. А дальше российские контрразведчики повели свою оперативную игру со спецслужбами Литвы…
Она была далеко не последней. Оперативная разработка другого крупного агента литовской военной разведки, бывшего заместителя начальника уголовно-исправительной инспекции по Краснознаменскому району Калининградской области, бывшего подполковника внутренней службы Василия Хитрюка заняла у российских контрразведчиков не один год.
На путь морального и нравственного падения он вступил в далеком 1996 году. На первый взгляд случайное знакомство со своим одногодкой бывшим выпускником Ленинградского высшего зенитного командного училища гражданином Литвы Армонавичюсом Артурасом Ромуальдо-Балтро, казалось бы, ничего плохого не сулило. Бывший советский лейтенант, успевший несколько лет послужить в Центральной группе советских войск в Германии, оказался приятным в общении и щедрым на угощение. Общие темы разговоров об армейской жизни, а также увлечение автоделом вскоре сблизили Хитрюка и Армонавичюса.
Дышавшая на ладан машина Хитрюка больше стояла, чем ездила, и здесь на помощь пришел «дружище Артур»: достал необходимые запчасти и по бросовой цене продавал «другу Васе». И потом ни один раз Артур выручал его. Хитрюк, сам далеко не промах, до поры до времени особенно не задумывался над столь необычной щедростью и был только рад халяве. А задуматься стоило! Бывший лейтенант бывшей Советской армии неспроста делал столь щедрые подарки. К тому времени Армонавичюс перешел на другую особую службу во 2-м департаменте ОС МОК. Под прикрытием занятий автомобильным бизнесом он, выезжая на территорию Калининградской области, вел разведывательную деятельностью и занимался поиском кандидатов на вербовку в агентурную сеть.
В те годы для многих жителей Калининградской области перегон из Литвы в России автомобилей зарубежных марок, торговля запасными частями к ним являлись основным источником доходов. Прилегающие к границе территории напоминали один огромный авторынок, на котором литовские спецслужбы выискивали свои будущие жертвы. Этим и занимался Армонавичюс: под прикрытием автобизнесмена с прибалтийской обстоятельностью изучал Хитрюка.
За полтора года разведчик собрал достаточно информации о его образе жизни, сильных и слабых сторонах характера, установил круг связей, среди которых имелись военнослужащие, имеющие допуск к секретным сведениям. На основании полученных данных в литовской военной разведке составили социально-психологический портрет будущего кандидата в агенты. Он оказался весьма далек от привлекательности и вряд ли бы понравился командирам Хитрюка — зато, как надо оценили его неразборчивость в средствах и склонность к стяжательству руководители Армонавичюса. И не только это, а и болтливость Хитрюка, успевшего в беседах с литовским разведчиком разгласить ряд сведений, содержащих служебную тайну, предопределили его незавидную участь.
К тому времени у Хитрюка не заладилась служба. Уволившись из армии и помыкавшись на гражданке, он пристроился в УФСИН по Калининградской области. Новая должность не сделала его богаче, но зато расширила круг связей среди руководителей различных силовых структур. И тогда в литовской разведке посчитали, что пришло время для решительных действий.
Подходил к концу 2001 год. Хитрюк ломал голову над тем, как встретить Новый год. Скудное денежное содержание инспектора УФСИН не позволяло провести его на широкую ногу. И тут, как всегда, на помощь пришел «дружище Артур», пообещав «решить проблемку», попросил о мелкой услуге — «сообщить кое-какую информация о частях Ленинградского военного округа». На этот пробный «шпионский шар» Хитрюк отреагировал спокойно, и тогда Армонавичюс решил полностью раскрыть карты: признался в принадлежности к литовской военной разведке и от ее имени предложил ему выполнять задания по сбору секретной и иной информации. Опасения, что Хитрюк запаникует и откажется, оказались совершенно напрасными. Избалованный прошлыми денежными подачками и подгоняемый жаждой наживы, тот без особых угрызений совести принял предложение.
Став агентом литовской разведки, Хитрюк на первых порах столкнулся с серьезными трудностями. Они носили отнюдь не нравственный характер — это понятие для него перестало существовать, а были связаны с тем, что в его нынешнем положении добыть секретные сведения об учебно-боевой деятельности войск и Балтийского военно-морского флота оказалось не так-то просто. Попытка всучить Армонавичюсу информацию, касавшуюся ситуации в УФСИН и заработать на ней не увенчалась успехом. Литовскую военную разведку мало интересовало положение дел в российских тюрьмах. Они не представляли для нее угрозы, а искать среди заключенных будущих агентов вышло бы себе дороже. В отличие от Хитрюка самый последний зэк посчитал бы западло стучать на иностранную разведку.
Хитрюку ничего другого не оставалось, как пойти по старым связям и попытаться через них добыть секретную и служебную информацию. Это хождение в армейский народ не увенчалось успехом: одни его просьбу — достать секретный приказ или инструкцию, воспринимали как идиотскую шутку, другие наотрез отказывались обсуждать саму тему. На встречах с Армонавичюсом, кроме общих слов и обещаний, что вот-вот в его руках окажутся важные документы, Хитрюку сказать было нечего. В ответ на упреки литовского разведчика он клялся, что активно работает над установлением связей среди командного состава воинских частей и через них рассчитывает получить доступ к секретным материалам.
Так продолжалось до конца 2004 года. Второстепенная информация, которую Хитрюк получал в разговорах с бывшими сослуживцами и при посещении военных объектов, с большой натяжкой тянула на разведывательную и вызывала все большее недовольство у Армонавичюса и его начальников. Литовская разведка не желала больше «питаться» протухшими шпионскими завтраками, которые на скорую руку стряпал ее источник и при этом, не стесняясь, щедро поливал соусом из лжи.
Во 2-м департаменте ОС МОК вскоре раскусили эти уловки Хитрюка и от слов перешли к угрозам. Он, чтобы как-то обелить себя, искал оправдания: в одних случаях виноваты были сослуживцы, наотрез отказывавшиеся торговать секретами, в других — сложившиеся объективные обстоятельства, отсутствие доступа к документам, которые интересовали литовскую разведку. Такие объяснения ее не устраивали: за пустые слова она не собиралась платить и требовала от агента добыть секретную информацию.
И тогда изворотливый Хитрюк снова пошел на ухищрение. Он обратился к своим армейским связям, но на этот раз изменил тактику общения с ними. Под различными предлогами пройдошливый шпион получал через них пособия, инструкции и технические описания на специальную аппаратуру и средства связи. При этом его нисколько не смущало то обстоятельство, что большая часть литературы, да и сами технические устройства относились к 60–70-м годам прошлого столетия. Видимо, Хитрюк рассчитывал на то, что литовская разведка ничего не заметит и проглотит «липу».
Но она не глотала и, поймав агента на «липачистве», перестала платить. В июне 2005 года на личной встрече Армонавичюс прямо заявил Хитрюку об этом и, пригрозив, потребовал «работать, как надо!». Тот было загрустил, и тут судьба преподнесла ему подарок. Он получил назначение на вышестоящую должность — заместителя начальника уголовно-исправительной инспекции по Краснокаменскому району УФСИН по Калининградской области. Принадлежность к руководящему составу позволяла ему свободно перемещаться по территории области и устанавливать контакты с представителями военного командования.
В литовской разведке незамедлительно воспользовались данным обстоятельством и отработали Хитрюку задание по сбору установочных, характеризующих данных на командиров, получению списочного состава воинских частей, дислоцирующихся на территории Калининградской области, и выяснению их назначения. Он его выполнил и взамен получил от Армонавичюса 200 евро. Такой результат не мог удовлетворить ни самого Хитрюка, ни тем более литовскую разведку: ей требовались данные, раскрывающие боевые возможности частей Ленинградского военного округа и Балтийского флота. Особый интерес она проявляла к планам их отмобилизования. Хитрюк прямого доступа к ним не имел, зато располагал связями среди армейских и флотских офицеров, которые непосредственно разрабатывали подобные планы и организовывали их исполнение. С учетом этого Армонавичюс поручил ему подыскать тех, кого можно было бы склонить к сотрудничеству, а именно имеющих проблемы в отношениях с командованием, в семье, остро нуждающихся в деньгах, неразборчивых в средствах и т. п.
Хитрюк рьяно взялся за выполнение задания и уже на следующей явке с Армонавичюсом «отчитался о проделанной работе»: дал наводки на двух офицеров Мутного и Несговорчивого. По его мнению, оба могли быть привлечены к сотрудничеству, но наиболее перспективным кандидатом в агентурную сеть литовской разведки казался Несговорчивый. Тому срочно требовались тридцать тысяч рублей, чтобы покрыть «горящий» долг. А после того как Хитрюк рассказал Армонавичюсу что вхож в кабинет Несговорчивого и лично наблюдал, как тот работал с секретным приказом МО РФ № XXX, в частности с «Наставлением по организации мобилизационной готовности в ВС РФ», Армонавичюс вцепился в него как клещ. «Наставление» являлось тем самым документом, за которым литовская разведка охотилась не один день. Армонавичюс тут же пообещал заплатить Хитрюку 1000 евро, если он сумеет снять с него копию. Тот самоуверенно заявил, что выполнит это задание. Но одно дело — сказать, и совершенно другое — сделать.
В течение апреля 2005 года Хитрюк старательно обхаживал офицера. Несговорчивый, действительно, оказался несговорчивым. Все его попытки обманным путем выманить «Наставление…» не удались, и тогда шпион решил сыграть на струне алчности. Напомнив Несговорчивому о долге, он предложил частично решить проблему, если тот за 500 евро даст на время поработать с приказом одному «хорошему другу». Такая странная форма работы с секретным документом не могла не вызвать у Несговорчивого удивления, и он насел на Хитрюка. Тот, припертый к стенке, в конце концов, вынужден был признаться, что документ вызвал интерес у литовской разведки, и, чтобы разжечь у Несговорчивого денежный аппетит, намекнул, что за каждый последующий приказ она готова платить по 500 евро. Аппетит у Несговорчивого не проснулся — он отверг все предложения Хитрюка.
На явку с Армонавичюсом шпион явился с пустыми руками. Тот ничего не хотел слышать и требовал добыть документ. Время шло, а «Наставление…» по-прежнему было недосягаемо для Хитрюка.
И тут его осенило, как обхитрить Несговорчивого и предстать в лучшем свете перед литовской спецслужбой. В мае 2005 года Хитрюк посетил его на службе и обманным путем получил несколько секретных приказов, в дальнейшем сфотографировал их на цифровую камеру и передал Армонавичюсу. При этом, не моргнув глазом, он заверил литовского разведчика, что на флешке находится то самое «Наставление…». Тот не стал торговаться, отвалил Хитрюку 1000 евро, и на том они, довольные друг другом, расстались.
Но эта идиллия длилась недолго. Во 2-м департаменте ОС МОК, тщательно изучив материалы, пришли в ярость. Такого откровенного надувательства не могли простить зарвавшемуся агенту, после разноса у начальства Армонавичюс, наплевав на конспирацию, позвонил Хитрюку. Трубка раскалилась от его голоса, пойманный за руку шпион был не рад тому, что затеял, и, чтобы как-то смягчить гнев, предложил вернуть деньги. Но это не смягчило Армонавичюса: на доходчивом русском языке он объяснил Хитрюку, кто тот есть на самом деле, и потребовал немедленно прибыть на встречу.
Она состоялась неподалеку от литовского поселка Микитай в густом лесном массиве. Продираясь сквозь густой кустарник, Хитрюк каждый раз вздрагивал, когда под ногой предательски ломалась сухая ветка. Ему казалось, что за спиной крадутся пограничники, но то было лишь игрой разыгравшегося воображения. Добравшись до места, он затаился в кустарнике. Прошла минута-другая, когда, наконец, среди молодой листвы показалась раскрасневшаяся физиономия Армонавичюса. Его гневный взгляд ничего хорошего не сулил. Хитрюк поежился и неуверенно подал руку. Тот будто не заметил ее и, не стесняясь в выражениях, объяснил зарвавшемуся агенту, что его ждет, если он будет водить разведку за нос. Пойманный за руку, Хитрюк в ответ что-то жалко лепетал и, чтобы как-то смягчить гнев Армонавичюса, возвратил 1000 евро, а потом предложил расстаться. Это только подлило масла в огонь, он обрушился с угрозами не только на Хитрюка, но и пообещал устроить «веселенькую жизнь» всей его семье. Загнанный в угол шпион умолял вернуться к прошлому — торговле автомобилями и запчастями к ним. В ответ звучал презрительный смех, а когда Хитрюк заикнулся, что опасается быть арестованным, то услышал циничное заявление: «Меня эти проблемы не волнуют». Завязший по уши в шпионской трясине Хитрюк стал беспомощной игрушкой в руках литовской спецслужбы и вынужден был выполнять ее задания.
Весь июнь 2006 года он обхаживал другого офицера-секретоносителя Мутного. В одном из разговоров, проходившем в его кабинете, Хитрюк набрался смелости и попросил дать ему сфотографировать «Наставление…». Свою просьбу шпион мотивировал тем, что приказ нужен «одному старому знакомому», который готов заплатить за него 1000 евро. Мутный, помявшись, отказался. Эта его нерешительность прибавила уверенности Хитрюку, и он насел на Мутного. Заверяя в абсолютной безопасности «бизнеса», шпион сулил ему солидное вознаграждение за каждый документ, относящийся к мобилизационной тематике. В какой-то момент Мутный дрогнул. Простецкий вид Хитрюка и обыденность обстановки, далекой от классических шпионских триллеров, в те критические для него минуты не вызвали дурных ассоциаций. Поддавшись напору шпиона, он разрешил ему поработать на своем ПВЭМ. И Хитрюк воспользовался этой возможностью сполна: скопировал не только «Наставление», а и ряд других документов, содержащих государственную тайну.
Получив в лице Мутного ценный и неисчерпаемый источник секретной информации, шпион во время очередного его посещения не стал скупиться и выплатил 2000 евро. После этого Хитрюк посчитал, что теперь из Мутного можно «вить веревки», передал флеш-карту, потребовал перебросить на нее очередной блок секретных документов. Деньги пересилили страх, и он пообещал скопировать ряд приказов. Подогрев Мутного обещанием, что за этот заказ тот получит «хороший навар», Хитрюк покинул кабинет. Через минуту о его присутствии напоминали лишь запах одеколона и еще чего-то, что носилось в воздухе и будило в сердце Мутного тревогу. Попавшийся на глаза уголовный кодекс воскресил в его памяти присягу и подписку, в которых он обязался строго хранить военную и государственную тайну. Суровые их строчки: «И если я ее нарушу, то пусть меня покарает презрение товарищей и суровая кара закона» — не шли из головы. От одной только мысли, что за разглашение секретных сведений ему светит немалый тюремный срок, Мутному становилось дурно.
В ту ночь он так и не уснул, его мучили жуткие кошмары. Хитрюк корчил ему омерзительные рожи и тащил за собой к краю мрачной бездны, на дне которой в багровых всполохах корчились и извивались отвратительные гады. Утром Мутный почувствовал себя совершенно разбитым. От одной только мысли, что вот сейчас в квартиру войдут суровые люди в штатском и арестуют, его бросало в дрожь. Скрип тормозов за окном и тяжелые шаги на лестничной клетке заставляли бешено молотить сердце и обильной испариной выступали на спине. Он замирал в ожидании требовательного звонка, и не в силах терпеть эту муку Мутный решил обратиться в органы безопасности и рассказать всю правду.
Рабочий день еще не начался, а он уже топтался у дверей отдела военной контрразведки. Дежурный, встретивший его на входе, оказался знакомым оперативным работником, и это прибавило смелости Мутному. Набравшись духа, он попросил оперативника о встрече с руководителем, тот проводил его в кабинет. Строгая обстановка и суровый взгляд моложавого полковника заставили Мутного забыть все заранее проговоренные слова. Путаясь и сбиваясь, он начал издалека: рассказал о своем знакомстве с Хитрюком. Судя по реакции контрразведчика, их отношения не являлись для него большой новостью. И тогда Мутный решился рассказать о главном — о том, как поддался искушению и передал Хитрюку, доверенные ему по службе секретные документы.
К тому времени в отделе военной контрразведки располагали некоторыми оперативными данными о подозрительных действиях Хитрюка и рассматривали в числе одной из версий — шпионскую. Теперь же после признания Мутного она получила дополнительное подтверждение. Прошло еще несколько дней, и контрразведчики уже точно знали, какие конкретно секретные сведения стали достоянием Хитрюка и, возможно, были преданы иностранной спецслужбе.
Специалисты в области информационной безопасности обнаружили на флешке, переданной Хитрюком Мутному, электронные пользовательские файлы различного программного обеспечения, а также файлы, которые содержали сведения оборонного характера. Ряд исполненных документов имел гриф «Секретно». В процессе последующего анализа содержащихся в них данных компетентные эксперты установили, что они раскрывают порядок организации и осуществления мобилизационной работы в Вооруженных силах России и составляют государственную тайну.
После этого военным контрразведчикам предстояло решить еще одну сложную задачу: подтвердить и оперативно задокументировать факт сотрудничества Хитрюка с литовской разведкой. Выход они нашли в проведении оперативной комбинации, которая бы позволила получить материальное подтверждение его агентурной связи с ней, выявить практические действия по сбору сведений, составляющих государственную тайну, а также установить канал их передачи за рубеж. В интересах сотрудники отдела контрразведки во взаимодействии с командованием части проделали кропотливую работу по подготовке блока дезинформационных сведений. По форме они должны были полностью совпадать с соответствующими приказами министра обороны России, а по содержанию скрыть истинные сроки и порядок проведения в частях организационно-мобилизационных мероприятий и тем самым ввести в заблуждение литовскую разведку. И когда эта задача была решена, то перед контрразведчиками возник следующий и весьма важный вопрос: по какому каналу и через кого довести эту информацию до Хитрюка? Проанализировав все его связи, они остановили выбор на Мутном.
В их выборе имелся не только определенный риск, но и серьезный резон. Шпион полностью полагался на него и считал намертво привязанным к себе. Лишним подтверждением того служили полученные им от Мутного сведения, которые не вызвали сомнений у литовской спецслужбы. Кроме того, у самого Мутного имелся серьезный мотив для того, чтобы работать на контрразведчиков не за страх, а на совесть. Мрачная перспектива мотать предельный срок на дальнем лесоповале заставляла его лезть из кожи вон, чтобы скостить до минимума время «отсидки за колючкой».
Расчет контрразведчиков полностью оправдался. Получив от них блок дезинформационных материалов, Мутный тут же связался с Хитрюком и сообщил, «что имеет кое-что интересное». Тот с полуслова догадался, о чем идет речь, и, не желая долго ждать, назначил встречу. На ней Мутный, передав шпиону пакет с материалом, сопроводил его коротким комментарием. Отметив особую ценность сведений, он рассчитывал выжать из прижимистого Хитрюка лишнюю сотню евро и одновременно усыпить его бдительность. Но тот, тертый на «зоне калач», не поддался на лирику, скупо расплатился и покинул место встречи. После чего контрразведчикам осталось только проследить дальнейшую шпионскую цепочку, и, когда в ее конце засветился литовский разведчик, она окончательно замкнулась. С того дня операция по нейтрализации незаконных действий литовской разведки перешла в завершающую стадию.
В оперативном штабе был подготовлен новый блок дезинформационных материалов и передан Мутному. Он немедленно поставил в известность Хитрюка. Шпион живо среагировал на сообщение и назначил встречу в Калининграде на 18 октября 2006 года.
В тот день все оперативно-технические службы контрразведки были подняты на ноги. Каждое действие и слово шпиона контролировались и передавались в штаб операции. Пока каких-либо серьезных оснований для беспокойства у его руководителей не имелось. На встречу с Мутным он шел в полной уверенности, что новые секретные материалы принесут ему крупный денежный куш. Разведчики наружного наблюдения, которые взяли шпиона под плотный контроль с момента выхода в город, не заметили в его поведении признаков волнения и нервозности. Уверенный в своей неуязвимости, Хитрюк не стал даже проверяться.
К месту встречи он прибыл с небольшим опозданием. Нервно переминавшийся с ноги на ногу Мутный и тискавшаяся поблизости от него молоденькая парочка влюбленных не пробудили в шпионе подозрений. Поздоровавшись, он сразу же перешел к делу. Мутный, похоже, тоже не горел желанием затевать долгий разговор, и, стремясь поскорее избавиться от опасного груза — «секретных материалов», сунул их ему в руку, и, забыв спросить об оплате, стремительно рванул в сторону. Хитрюк насмешливо ухмыльнулся вслед и неспешным шагом направился к стоянке.
На пути к ней он был арестован сотрудниками контрразведки. В ходе проведения личного досмотра при нем были обнаружены электронные носители информации, на которых содержались документы, имеющие гриф «Секретно». Обескураженный и растерянный шпион недолго отпирался. Неопровержимые улики выдавали его с головой. Приобретенный опыт работы с осужденными преступниками и знание жестоких нравов «зоны» не оставляли ему иного выбора, как только идти на активное сотрудничество со следствием. При одной только мысли, что он окажется на нарах рядом с теми, кого многие годы терзал внезапными проверками и «шмонами», его охватывал ужас. Поэтому, ради того чтобы добиться места в «красной зоне», где отбывали наказание бывшие сотрудники правоохранительных органов, и скостить себе срок, Хитрюк готов был на что угодно. В его положении хитрить было не только поздно, но и глупо, и потому он с готовностью начал давать признательные показания.
В ходе предварительного и судебного следствия были всесторонне исследованы все обстоятельства совершенного Хитрюком преступления — государственной измены в форме шпионажа, и они нашли подтверждение. Шпион полностью признал свою вину, подтвердил факт своей вербовки представителем спецслужбы Литовской Республики и выполнения ее заданий по сбору секретных сведений военного характера.
17 января 2008 года Калининградским областным судом Хитрюк был признан виновным в шпионаже в пользу Литвы и приговорен к лишению свободы сроком на семь лет шесть месяцев с отбыванием наказания в колонии строгого режима, лишен звания подполковника внутренней службы и государственной награды — медали «70 лет Вооруженных сил СССР».
Не избежал уголовного наказания и Мутный. Он был признан судом виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 283 УК РФ (разглашение государственной тайны), и приговорен к трем годам лишения свободы (условно) с назначением испытательного срока на три года. При избрании ему такой меры наказания судом учитывалось то, что Мутный активно способствовал разоблачению агента литовской разведки Хитрюка и искренне раскаялся в совершенном преступлении.
Итак, суд поставил последнюю точку в этом неординарном уголовном деле и судьбах самих шпионов. Теперь у них будет достаточно времени: у Хитрюка, чтобы на собственном опыте гораздо глубже познать все достоинства и недостатки системы исполнения наказания, а у Мутного — подумать как следует, чтобы, наконец, просветлеть.