После крушения фашистской «Цитадели» стратегическая инициатива на Восточном фронте полностью перешла к Красной армии. Она неудержимо продвигалась на запад. С приближением советских войск к Государственной границе СССР, когда ветер долгожданной свободы повеял над порабощенными народами стран Восточной Европы, Управление вновь приступило к организации разведывательно‑диверсионной и повстанческой деятельности на их территории.

В первые месяцы 1944 года основным театром боевых действий РДР стали восточные области Словакии, Польши и Венгрии. На первом этапе их организационное и оперативное обеспечение осуществлялось с центральных баз РДР, руководимых Д. Медведевым, С. Ваупшасовым, М. Прудниковым, Н. Прокопюком и К. Орловским, которые дислоцировались на пока еще оккупированных западных территориях Украины и Белоруссии. В дальнейшем, по мере укрепления своих позиций, они продвигались вглубь этих стран, а к середине года отдельные разведывательные группы резидентур сумели проникнуть на территорию Германии, Австрии и там развернуть работу.

Одной из первых резидентур, которая наиболее эффективно действовала в странах Восточной Европы, в частности в Польше, а затем в Словакии и Венгрии, стала РДР «Олимп». Возглавил ее Герой Советского Союза, майор государственной безопасности Виктор Карасев. Свой выбор на его кандидатуре руководители Управления остановили далеко не случайно. Виктора Александровича отличали высочайшее личное мужество, поразительное хладнокровие, великолепная военная подготовка и блестящие организаторские способности, которые в полной мере проявились еще во время битвы под Москвой и затем при проведении операций на территории оккупированных фашистами Белоруссии и Украины. Как минимум одна из них, под городом Овруч, заслуживает того, чтобы войти во все учебники по организации повстанческой деятельности.

23 июля 1943 года РДР «Олимп», не насчитывающая и батальона, демонстративным ударом по колонне фашистов напомнила им и местному населению, что советская власть жива и ее рано хоронить. Затем в течение семи дней разведчики противостояли целой бригаде гитлеровцев, у которой имелись три самолета и тяжелая артиллерия. Но это не помогло фашистам. Постоянно маневрируя, организуя засады, выводя на ложные объекты и непрерывно атакуя с тыла и флангов мобильными группами, В. Карасев дезорганизовал противника. Его бойцы были везде и в то же время нигде. В результате боев гитлеровцы потеряли убитыми и ранеными 289 человек, три орудия и штабную машину. Потери отряда оказались минимальны: двое убитых и трое раненых.

Эта, а также предыдущие операции, проведенные В. Карасевым, убедили П. Судоплатова в том, что ему удастся выполнить ту задачу, которая оказалась не по силам в далеком 1941 году резидентуре «Братушки», а именно: закрепиться на территории другого государства и затем развернуть разведывательно‑диверсионную и повстанческую деятельность. После короткой подготовки, выполняя приказ руководства Управления, в ночь на 6 апреля 1944 года РДР «Олимп» без боя форсировала реку Буг, перешла бывшую границу СССР и вступила на территорию Польши.

В тот самый день и в тот самый час ни В. Карасев, ни его подчиненные в полной мере не представляли, что та свобода, предвестниками которой они являлись, кое‑кому в самой Польше и за ее пределами, в Великобритании, явно была не по нраву. Поэтому им приходилось сражаться не только с фашистами, но и быть предельно осторожными в контактах с многочисленными и разношерстными повстанческими формированиями, чтобы избежать ударов в спину со стороны отрядов Армии Крайовой, действовавшей по директивам так называемого Польского правительства в изгнании, находившегося в Лондоне с 1939 года.

Прошлые исторические обиды и претензии к России, искусно подогреваемые многочисленными эмиссарами премьера С. Миколайчика у бойцов Армии Крайовой и у местного населения, превратили часть территорий воеводств в настоящее минное поле для РДР «Олимп». К счастью, кроме этой Польши существовала и другая. Преданная в сентябре 1939 года своими неверными союзниками Великобританией и Францией, а затем истерзанная пятью годами жесточайшей фашистской оккупации, она помнила, что за год до этого Советский Союз оказался единственной страной, которая готова была решительно, путем применения военной силы, дать отпор набирающему силу фашизму. Она не забыла, как после аншлюса Австрии при попустительстве правителей Великобритании и Франции весной — летом 1938 года в Германии была развернута оголтелая античешская кампания в «защиту трех с половиной миллионов «несчастных» судетских немцев».

В воздухе запахло порохом и большой кровью. В тот решающий для Европы момент, когда еще была возможность остановить фашизм и большую войну, только Советский Союз твердо и решительно заявил, что готов выполнить свои союзнические обязательства перед правительством и народом Чехословакии, но руководители Польши и Румынии отказались пропустить через свою территорию части Красной армии. В Лондоне и в Париже ничего не сделали, чтобы повлиять на позицию Варшавы и Бухареста. Более того, британский премьер Н. Чемберлен своим потворством еще больше разжег захватнические аппетиты Гитлера.

Позже это вынужден был признать сам У. Черчилль. В своей книге «Вторая мировая война» (Т. 1. С. 137) он писал: «Английский премьер сам нанес визит Гитлеру в момент, когда они (руководители Чехословакии) впервые оказались хозяевами внутреннего положения в Судетской области…» Далее он признает, что «…когда известие об этом было в Праге, руководители Чехословакии не могли поверить ему».

16 сентября 1938 года в резиденции рейхсканцлера Германии Берхтерсгадене под Мюнхеном в ходе переговоров с Гитлером британский премьер решил умиротворить его и согласился на аннексию Чехословакии. В Лондон Н. Чемберлен вернулся, сияя белозубой улыбкой, и громогласно с трапа самолета объявил: «Я привез вам мир!» «Мир», который спустя три года обернулся десятками миллионов безвинных человеческих жертв. Возможно, их могло бы и не быть, если бы ранее руководители Великобритании и Франции поддержали инициативу советского правительства в лице министра иностранных дел СССР М. Литвинова. 17 марта 1938 года в интервью представителям зарубежной прессы он, в целях сохранения мира в Европе, предложил «трем заинтересованным великим державам — Франции, России и Великобритании — выступить с совместной декларацией, которая бы стала наилучшим путем предотвращения войны».

Но в Лондоне и Париже не захотели его услышать и, видимо, рассчитывали направить «военный каток» вермахта на восток, на СССР. Попустительство Гитлеру со стороны политиков Великобритании и Франции привело к тому, что впоследствии его жертвами стали не только Чехословакия, Польша, но и их собственные страны и народы. В сентябре 1938 года был упущен уникальный шанс по созданию антигитлеровской коалиции и, возможно, предотвращению войны в Европе. Свидетельством тому могут служить показания фельдмаршала Кейтеля, данные им на Нюрнбергском процессе. В частности, на вопрос представителя Чехословакии полковника Эгера: «Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу?» — Кейтель ответил: «Конечно нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии». (Черчилль У. Вторая мировая война (Т. 1. С. 145).

Черчилль, которого трудно заподозрить в симпатиях к России и коммунизму, так оценивал решения, принятые премьерами Великобритании и Франции:

«Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно капитуляции западных демократий перед нацистской угрозой применения силы… Позиция Польши, связанная с отказом пропустить советские войска через свою территорию, была такова: «С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими — нашу душу» .

В целом, касаясь позиции руководства Польши в тот период времени, пожалуй, лучше У. Черчилля, который видел в ней ключевое звено в будущей борьбе с экспансией коммунизма в Восточную Европу, не скажешь.

Там же, в книге он с достойной уважения прямотой писал:

«Героические черты польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания… Слава в периоды мятежей и горя, гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнуснейших! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости».

Трудно с этим не согласиться. Лучшим подтверждением тому служит поведение ее правителей в период так называемого чехословацкого кризиса в сентябре 1938 года. Еще не успели высохнуть подписи Гитлера, премьеров Великобритании и Франции Н. Чемберлена и Э. Даладье под Мюнхенским соглашением, как на следующий день, 30 сентября, польское правительство направило в Прагу ультиматум с территориальными претензиями. В нем оно настаивало на немедленной передаче Польше пограничного района Тешин. Как мелкие стервятники, они спешили поживиться за чужой счет и под шумок набросились на «труп Чехословакии», которую рвали на части Германия и ее будущий союзник Венгрия, прихватившая себе южные районы Словакии.

Такова была Польша, и вскоре это непостоянство пришлось познать на себе В. Карасеву и его подчиненным. Но в тот день, 6 апреля 1944 года, они жили одним: своим приходом громко и твердо заявить фашистам, что их власти в Польше пришел конец, а ее народу возвестить, что будущая свобода не за горами. Проведенная передовой группой разведка местности позволила основным силам РДР без потерь уничтожить гарнизон из состава украинских националистов дивизии СС «Галичина» и завладеть населенным пунктом Каленчицы.

На следующий день еще больше не повезло роте немецких пограничников. На участке шоссе Хелм — Хрубешув они попали под кинжальный огонь авангарда разведгруппы. В течение получаса гитлеровцы «…потеряли убитыми 25 человек, 14 сдались в плен, в том числе и 2 офицера, а остальные, бросив оружие и снаряжение, обратились в бегство» — так доложил В. Карасев в своей радиограмме Центру о результатах первых суток пребывания в Польше.

К вечеру того же дня, совершив стремительный марш, РДР с ходу овладела населенным пунктом Ксаверув. Гитлеровцы всерьез всполошились и 8 апреля стянули к этому месту крупные подразделения дивизии СС «Галичина», полицейские и жандармские части Люблинского гарнизона, задействовали авиацию. Бой продолжался весь день. В ходе него В. Карасев применил свою излюбленную тактику. Несколько небольших отрядов действовали на дальних подступах, нанося удары по коммуникациям и тылам противника, «совершая демонстративные отвлекающие маневры», в то время как «мелкие группы автоматчиков заходили в тыл и фланги, сковывали и не давали свободного маневра». Подвижные минометные расчеты, которые перемещались на бричках, «били по скоплению живой силы и пунктам управления». С наступлением ночи «опергруппа произвела удачный маневр и вышла в Стрелецкие леса».

9 апреля В. Карасев в короткой радиограмме П. Судоплатову сообщил:

«В результате 11‑часового боя противник понес убитыми и ранеными свыше 100 человек. Было взято в плен 10 немцев. Пулеметчики Крапивин и Дорофеев из ПТР сбили самолеты типа «Фоккевульф‑127» и «Ю‑87». Во время бомбежки погибло 4 человека, ранено 5. Героически погибли Румак Василий и Афанасьев Михаил».

В дальнейшем на пути к району основных оперативных действий — Яновским лесам и вплоть до перехода РДР в Чехословакию 29 июля 1944 года, по докладу В. Карасева, ею «…было уничтожено 1034 немецких солдата и офицера, взято в плен 44 человека. Диверсионными группами пущено под откос 3 эшелона, в том числе бронепоезд. Установлено 130 мин на стратегически важных железных дорогах и шоссейных магистралях».

Одна из основных задач, которая ставилась перед разведчиками «Олимпа» по дезорганизации тыла противника, была выполнена. Появление РДР в восточных районах Польши многие местные жители и гитлеровское командование восприняли как прорыв передового соединения Красной армии. Паника охватила фашистских пособников и «фольксдойч», началось их повальное бегство из Хрубешувского и Замосцьского районов в города Люблин и Краков. Ее масштабы оказались настолько велики, что вынудили генерал‑губернатора Польши Франка отдать специальное распоряжение «О применении расстрела к распространителям панических слухов».

Наряду с этим эффективная боевая деятельность «Олимпа» способствовала значительному росту повстанческого движения. К моменту перехода РДР в Чехословакию вокруг нее консолидировалось 11 партизанских отрядов из числа польских патриотов.

Кроме того, ею эффективно решалась и другая, не менее важная задача — получение разведывательной информации. В этих целях В. Карасевым и руководителями мобильных разведгрупп В. Витковским, С. Вронским, Е. Ободовским и Т. Авдеевым активно использовались оперативные возможности боевых структур Армии Людовой, ориентирующейся на Москву, смело осуществлялись целевые вербовки агентов среди военнослужащих армии сателлитов фашистской Германии: венгров, румын и словаков, а также членов прозападной Армии Крайовой.

Решая задачи по получению информации о планах противника и обстановке в Польше, они показали себя не только признанными мастерами боевых операций и диверсии, но и высококлассными разведчиками‑агентуристами. За короткий срок пребывания в Польше им удалось создать мощную разведывательную сеть и добыть ряд ценных материалов. Один из них вскоре поступил от агента‑поляка и касался будущих планов военно‑политического руководства Армии Крайовой и «Народнови силы збройни» (НСЗ). Это был приказ № 1844 Главнокомандующего польскими вооруженными силами, в котором говорилось следующее:

«С момента перехода советскими войсками польской границы польское правительство в Лондоне и польское общество выражают свою несокрушимую волю восстановить независимость польской территории на востоке в границах до 1939 года…

Исходя из настоящей обстановки, даю следующее общее приказание:

1. Советские войска на территории Польши считаются вражескими.

…

4. Стремление к нормализации отношений с правительством СССР и возможный договор с ним не могут задержать жесткой борьбы с коммунизмом и разлагающими акциями большевистской агентуры на польской земле…»

Судя по этому и другим документам, которые позже добыли разведчики РДР «Охотники» и «Весенние», Польское правительство в изгнании видело своего главного врага не в фашизме, превратившем в сентябре 1939 года красавицу Варшаву в груду развалин и уничтожившем в концлагерях и газовых камерах миллионы поляков, а в русском солдате. В угоду политическим амбициям и идеологическим догмам они готовы были цинично принести в жертву жизни тысяч граждан своей страны и страны‑освободительницы.

Об этой будущей угрозе руководство 4‑го Управления уже на следующий день после поступления радиограммы от В. Карасева проинформировало наркома госбезопасности В. Меркулова. Тот не медлил с ответом, его указание, основанное на установках политического руководства СССР о послевоенном устройстве Польши, было доведено не только до В. Карасева, но и других резидентов: Н. Прокопюка (РДР «Охотники») и Роберта (РДР «Весенние»). В частности, П. Судоплатов в очередной радиограмме № 2916 от 27 апреля 1944 года ориентировал их:

«По вопросам отношения Советского Союза к Польше нарком указал руководствоваться следующим:

1. Наше правительство желает видеть сильную и независимую демократическую Польшу с парламентским строем.

2. СССР не будет создавать из Польши Советскую республику и вмешиваться в ее внутренние дела.

3. Экономические, политические и социальные вопросы будут решаться польским народом».

Исключительно важную роль положения Польши в разгроме гитлеровской Германии и послевоенном устройстве Европы хорошо понимали как И. Сталин, так У. Черчилль, но каждый понимал с позиций своих политических убеждений и национальных интересов собственных стран.

Путь на Берлин для Советского Союза и его Красной армии лежал через Польшу, а будущее спокойствие на его западных границах зависело от того, какая в ней установится власть. Так исторически сложилось, что на протяжении последних столетий именно с ее территории на Россию и Советский Союз приходили завоеватели.

Об этом 27 декабря 1944 года И. Сталин еще раз напомнил в своем послании президенту США Ф. Рузвельту:

«В укреплении просоюзнической и демократической Польши Советский Союз заинтересован больше, чем любая другая держава, не только потому, что Советский Союз несет главную тяжесть борьбы за освобождение Польши, но и потому, что Польша является пограничным с Советским Союзом государством, и проблемы Польши неотделимы от проблемы безопасности Советского Союза. К этому надо добавить, что успехи Красной армии в борьбе с немцами во многом зависят от наличия спокойствия и надежного тыла в Польше, причем Польский национальный комитет вполне учитывает это обстоятельство, тогда как эмигрантское правительство, находящееся в Лондоне, и его подпольные силы своими террористическими действиями создают угрозу гражданской войны в тылу Красной армии и препятствуют успехам последней» .

Через полтора месяца, 6 февраля 1945 года, на одном из заседаний Ялтинской конференции он в разговоре с президентом Ф. Рузвельтом и премьером У. Черчиллем вернулся к обсуждению вопроса о месте Польши в послевоенном устройстве Европы. В частности, как позже вспоминал У. Черчилль, в той беседе Сталин говорил:

«Для Англии Польша — вопрос чести. Однако для России — это вопрос как чести, так и безопасности. Это вопрос чести потому, что у русских было много конфликтов с поляками, и Советское правительство хочет устранить причины подобных столкновений. Это вопрос безопасности не только потому, что Польша граничит с Россией, но и потому, что на протяжении всей истории Польша служила коридором, через который проходили враги России для нападения на нее. За последние тридцать лет немцы дважды прошли через Польшу. Они прошли потому, что Польша была слаба. Россия хочет видеть Польшу сильной и могущественной, с тем чтобы она сама, своими силами, могла запереть этот коридор» .

В свою очередь, сам У. Черчилль с не меньшей настойчивостью, чем И. Сталин, как в ходе Ялтинской, где «польский вопрос» по его инициативе поднимался восемь раз, так и затем на Потсдамской конференции требовал возвращения из Лондона в Варшаву Польского правительства в изгнании. Ярый защитник интересов «великой британской империи» и ненавистник коммунизма, У. Черчилль после крушения фашизма видел будущее Европы далеко не в тех розовых тонах, каким оно казалось большинству освобожденного от оккупации народа. Предвосхищая грядущую холодную войну, он рассматривал Польшу как один из основных форпостов на пути экспансии коммунизма. И каждый раз, когда на переговорах речь заходила о Польше и будущем устройстве Европы, У. Черчилль предпочитал забывать о своих не слишком лестных оценках ее правителей: «Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнуснейших!» — и настойчиво добивался возвращения в Варшаву Польского правительства в изгнании, которое кормилось из рук Лондона и смотрело ему в рот.

В ходе дискуссий со И. Сталиным он прямо признавал:

«В течение пяти с половиной лет пребывания в Соединенном Королевстве оно (Польское правительство в изгнании. — Прим. авт.) пользовалось поддержкой английского правительства. Мы выплатили полякам около 120 млн фунтов стерлингов для финансирования армии и дипломатической службы, чтобы дать им возможность позаботиться о поляках, нашедших в нашей стране убежище от гитлеровской чумы» .

Но здесь он несколько лукавит, говоря о «возможности позаботиться о поляках». На самом деле львиная доля этих средств шла на содержание военных структур Польского правительства в изгнании. А это были значительные силы. Только в освобождении Германии участвовало около 30 тысяч польских военнослужащих. Помимо них в Италии действовал целый армейский корпус, насчитывающий в своем составе три дивизии. В общей сложности ему подчинялась армия численностью, включая фронтовые и тыловые части, 180 тысяч человек, не считая нелегальных боевых отрядов Армии Крайовой.

Возвращение из Лондона в Варшаву Польского правительства в изгнании, на чем так упорно настаивал У. Черчилль, в конечном итоге привело бы к появлению в Польше еще одной хорошо организованной и закаленной в боях военной силы. А дальше сбылись бы самые худшие опасения Сталина. Она превратилась бы в арену кровопролитной гражданской войны, и Красной армии пришлось бы пробиваться к Берлину через «польское минное поле». Поэтому он всячески противился этому, но У. Черчилль тоже не хотел отступать и боролся до конца.

Накануне Потсдамской конференции руководителей антигитлеровской коалиции, когда должен быть решен один из важнейших вопросов о границах и послевоенном устройстве Восточной Европы, на сообщение президента США Г. Трумэна от 1 июля 1945 года о том, что «Маршал Сталин согласился, как он выразился, на встречу «тройки» в Берлине примерно 15 июля», У. Черчилль, несмотря на то что в Великобритании была в самом разгаре предвыборная борьба, в ходе которой решалась судьба кабинета и самого премьера, немедленно ответил: «Это будет слишком поздней датой для решения неотложных вопросов, требующих нашего внимания».

Что имел в виду один из самых опытных и дальновидных политиков того времени, стало ясно гораздо позже. Возвращаясь к событиям тех лет, он писал:

«Главной причиной, почему я стремился приблизить дату конференции, был, конечно, предстоящий отвод американских армий от той линии, до которой она дошла в ходе военных операций, в зону, предписанную соглашением об оккупации… Я опасался, что в Вашингтоне в любой момент могут принять решение уступить этот гигантский район — 400 миль в длину и 120 миль в глубину в самом широком месте. В нем проживали многие миллионы немцев и чехов. Оставление этого района означало бы, что между нами и Польшей образуется еще более широкий пояс территории, и это практически лишало бы нас способности оказывать влияние на ее судьбу».

Далее У. Черчилль более подробно раскрывает те планы, что зрели в его голове весной и летом 1945 года:

«Уничтожение военной мощи Германии повлекло коренное изменение отношений между коммунистической Россией и западными демократиями. Они потеряли своего общего врага, война против которого была почти единственным звеном, связывающим их союз. Отныне русский империализм и коммунистическая доктрина не видели и не ставили предела своему продвижению и стремлению к окончательному господству.

Решающие практические вопросы стратегии и политики, о которых будет идти речь, сводились к тому, что, во‑первых, Советская Россия стала смертельной угрозой для свободного мира; во‑вторых, надо немедленно создавать новый фронт против ее стремительного продвижения; в‑третьих, этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на Восток…»

И этот фронт, по его представлениям, должен был проходить через Польшу и Словакию. Сталин также хорошо понимал истинную цену «польского вопроса» и поэтому с таким упорством отметал все попытки У. Черчилля и под его нажимом президента Ф. Рузвельта, а затем пришедшего ему на смену Г. Трумэна вернуть в Варшаву и Братиславу правительства Миколайчика и Бенеша. Будущее показало, что эти его опасения не были напрасными. В 1980‑х годах именно Польша стала тем запалом в руках американских и британских политиков и их спецслужб, который взорвал коммунистический блок и потом привел к крушению социализма в Восточной Европе и в самом СССР.

Но в том далеком 1944 году В. Карасев и его разведчики могли лишь предполагать, что в Польше приближающиеся к ее границам части Красной армии ждали нелегкие испытания. Поступающая в резидентуру оперативная информация от агентуры, внедренной в различные структурные звенья Армии Крайовой, красноречиво свидетельствовала о том, что с этой стороны его подчиненным нечего ждать поддержки. Более того, с каждым новым днем эта информация становилась все более настораживающей.

Так, в июне 1944 года от одного из агентов, действующего в руководстве Армии Крайовой, поступили данные о том, что оно ориентирует своих сторонников на то, чтобы с приходом частей Красной армии «организовать скрытое во всех областях: политической, экономической и военной жизни Польши сопротивление оккупационной власти. В этих целях во всех ее органах создавать глубоко законспирированный агентурный аппарат. В дальнейшем, опираясь на его возможности, дезорганизовывать работу аппарата оккупационной власти, компрометировать деятельность лиц и организаций, сотрудничающих с ней и чья активность идет вразрез линии польского эмигрантского правительства в Лондоне».

Данную информацию подтверждал и другой агент резидентуры. Он, в частности, сообщил: «Руководством Армии Крайовой предписывалось ее командирам и бойцам с приходом советских оккупационных войск легализоваться, чтобы, когда наступит время и час, развернуть работу, направленную против Советского Союза и частей Красной армии». И чем ближе к границам Польши приближались советские войска, тем все чаще в резидентуру «Олимп» поступали такого рода данные. В целом за время пребывания на территории Польши В. Карасев представил в Центр семь докладов по этим вопросам.

Наряду с политической информацией в интересах командования Красной армии разведчики «Олимпа» активно занимались получением информации военного характера. Через три недели после перехода границы с Польшей, 30 мая, они добыли сведения о наличии трех действующих и одного строящегося военных аэродромов в районе города Кракова, установили количество и типы самолетов.

В тот же день радиограмма от В. Карасева легла на стол П. Судоплатова. Спустя сутки из Управления на имя командующего авиацией дальнего действия маршала авиации А. Голованова поступила ориентировка. А через двое суток советские бомбардировщики оставили от фашистских самолетов груду искореженного металла, а взлетную полосу превратили в полосу препятствий.

О высоком классе разведывательной работы и эффективной ее организации руководителями «Олимпа» свидетельствует следующий факт. Не прошло и двух месяцев после перебазирования РДР в Чехословакию, как ее разведчики добыли исключительно важную информацию о производстве гитлеровцами на ряде заводов в районе города Братиславы «сверхсекретного оружия самолета — ракеты «ФАУ».

Это сообщение получило самую высокую оценку у руководства Управления. К тому времени оно уже располагало предварительной информацией, полученной от других разведывательных источников, о ведущихся в Германии разработках «оружия возмездия».

28 августа 1944 года П. Судоплатов по существу радиограммы В. Карасева доложил наркому государственной безопасности В. Меркулову. Тот отреагировал незамедлительно. На вторые сутки из Управления в адрес В. Карасева поступило срочное указание: «Добыть данные о точном месторасположении завода».

Эта задача была выполнена. Через полтора месяца в результате агентурного проникновения к «секретам рейха» разведчики «Олимпа» установили не только места, где располагались заводы, но и получили важные материалы о характере производства. В радиограмме на имя П. Судоплатова В. Карасев сообщил:

«По имеющимся у нас данным, завод по изготовлению химикатов для Ф‑1 и Ф‑2 находится в городе Леопольде (Леопольдовская тюрьма). Завод по выработке Ф‑1 находится в Тренч‑Бискупице, предместье города Тренчина (см. схему). Продуктивность этого завода — 40 шт Ф‑1. Общее количество рабочих — около 1000 человек, из них до 400 немцев, остальные словаки. Инженерный состав исключительно из немцев.

В деревне Глубокое на реке Мияве Трнавской области немцами сооружена железобетонная площадка для испытания Ф‑1 и Ф‑2».

И это был лишь один из эпизодов в многогранной работе РДР «Олимп». А всего ею за период действий на территории Польши, Чехословакии и Венгрии было добыто и передано в Центр 57 материалов разведывательного характера. Из них 38 доложено наркому госбезопасности, 19 направлено командованию Красной армии.

Особое место в перечне докладов В. Карасева занял тот, который вскоре спас жизни не только бойцам «Олимпа», но и многим польским и словацким партизанам, действовавшим в юго‑восточной части Польши. 23 мая агент‑поляк «О» сообщил разведчикам РДР о том, что «22 мая специальным поездом из Берлина в Краков прибыл Г. Гиммлер». Но не это было самым главным в донесении агента. По своим каналам «О» стало известно, что на специальном совещании, которое проводилось в Краковском замке, Гиммлер дал указание о проведении «крупной карательной экспедиции на территории генерал‑губернаторства, в частности, в Липско‑Яновском лесном массиве».

6 июня 1944 года гитлеровское командование начало скрытое сосредоточение войск для нанесения удара по повстанцам, но их маневры не явились тайной для руководства «Олимпа». Во взаимодействии с другой РДР — «Охотники», руководимой Героем Советского Союза Н. Прокопюком, и одиннадцатью партизанскими отрядами, в состав которых входили русские, поляки и словаки, они в течение 19 дней противостояли двум пехотным дивизиям, дивизии СС «Викинг» и «Калмыцкому корпусу». Несмотря на непрерывные атаки фашистов, бойцы «Олимпа», «Охотников» и партизаны устояли. В ночь на 25 июня «на участке, занимаемом калмыцким кавалерийским корпусом, был нанесен маневренный удар и совершен прорыв протяжением 6 км по фронту», — коротко сообщил об этой операции в очередной радиограмме в Центр В. Карасев. Вместе с его бойцами из западни, которая замышлялась Гиммлером, вырвались на оперативный простор и остальные отряды повстанцев. В ходе боев гитлеровцы потеряли свыше 500 человек убитыми, но так и не достигли поставленной цели. РДР «Олимп», выполнив поставленные перед ней задачи, ушла в Чехословакию.

Здесь, на новом месте в карпатских горах, вблизи города Кошице, В. Карасев развернул основную базу и с нее продолжил проведение разведывательно‑диверсионных операций не только на территории Чехословакии, но и Венгрии. Практически ежедневно с 19 июля и до момента соединения с частями Красной армии 15 февраля 1945 года спецгруппы «Олимпа» осуществляли диверсии на коммуникациях противника, нападали на отдельные части и даже целые гарнизоны. Только во время боев в октябре 1944 года в районе города Банска‑Штьявница гитлеровцы вынуждены были снять с фронта ряд частей и бросить их на подавление РДР «Олимп». В общей сложности против нее действовало до 4000 человек пехоты, полк СС «Фюрер», 40 средних и тяжелых танков, с воздуха прикрывала авиация. По завершении боев В. Карасев доложил в Центр:

«В этих напряженных боях немцы потеряли ранеными и убитыми до 300 солдат и офицеров, подорваны 2 тяжелых и 1 средний танк. Потери оперативной группы: героически погибло 9 человек, ранено 8 человек».

В целом в результате разведывательно‑диверсионной деятельности оперативной группы «Олимп» с 20 января 1943 года по 15 февраля 1945 года было:

«…пущено под откос вражеских эшелонов с живой силой, техникой и вооружением — 56; уничтожено 7 самолетов; взорвано, уничтожено предприятий, учреждений и складов противника — 8; уничтожено автомашин, танков и другого мототранспорта — 355; проведено боевых столкновений с противником — 100; убито, ранено, взято в плен солдат и офицеров противника, полицейских и предателей — 6160; ликвидировано видных представителей немецких оккупационных властей и немецкого командования — 11; выявлено немецких агентов, предателей и активных пособников оккупантов — 500; перешло на сторону опергруппы в результате агентурной работы в войсках противника — 1960 человек; организовано партизанских отрядов — 24; рост в личном составе составил 2000; потери оперативной группы: офицеров — 11, рядового и сержантского состава — 150».

Подобные цифры содержатся в отчетах об оперативной и разведывательно‑диверсионной деятельности РДР «Охотники», «Авангард», «Горные» и ряда других, которые действовали на территории Польши, Словакии и Австрии. Им также постоянно приходилось вести маневренные бои, уходя от преследования карателей и регулярных частей германской армии.

Но не меньшую угрозу, чем гитлеровские танки и самолеты, для РДР представляла агентура противника. Гитлеровские спецслужбы абвер и «Цеппелин» всячески стремились проникнуть в разведывательную сеть резидентур. В эти целях наряду с традиционной засылкой или подставой своей агентуры они пускались на различные ухищрения, в том числе создавали ложные партизанские отряды и подпольные группы. Но подавляющее число таких операций заканчивалось безрезультатно благодаря хорошо отлаженной в РДР контрразведывательной работе и наступательной тактике действий. Руководители резидентур и офицеры‑контрразведчики активно занимались не только выявлением засылаемых гитлеровскими спецслужбами шпионов, но и сами проводили упреждающие оперативные комбинации по проникновению в школы по их подготовке и агентурную сеть.

В январе 1945 года в резидентуру «Верные», которой руководил майор государственной безопасности Морозов Семен Георгиевич, от агента «И» поступила информация о том, что на территории Словакии, в городе Жилине, разместилась гитлеровская спецгруппа «Кампфгруппе «Эдельвейс», возглавляемая майором Фердинандом Гроф фон Тгуном. По данным «И», на базе группы «из числа русских и словацких офицеров, перевербованных повстанцев» осуществлялась подготовка агентов и диверсантов для засылки в партизанские отряды. Кроме того, спецгруппой планировался «захват живьем командира партизанского соединения подполковника Егорова».

С учетом серьезности этих данных, по указанию П. Судоплатова, «Кампфгруппе «Эдельвейс» была взята в активную оперативную разработку. В течение февраля разведчики резидентуры установили место дислокации штаба и центра подготовки агентов и диверсантов, выявили ряд личных оперативных связей Ф. Тгуна, которые использовались им для получения информации о партизанском движении в Словакии. В дальнейшем с участием самого С. Морозова была осуществлена вербовка агента «Д» и ряда других источников, через которых в последующем удалось получить подробные данные не только на штатный состав спецгруппы, но и шпионов, засланных в партизанские отряды, а также предотвратить покушение на подполковника Егорова.

Наряду с агентурным проникновением в гитлеровские спецслужбы резидентурами осуществлялись дерзкие боевые акции по уничтожению самих центров подготовки шпионов и диверсантов. По своим масштабам они скорее напоминали настоящие войсковые операции. Только в ходе одной из них, спланированной и блестяще проведенной 23 декабря 1944 года руководителями РДР «Олимп» в районе словацкого города Кошице, была полностью ликвидирована гитлеровская специальная школа, в которой готовились диверсанты и террористы для заброски в тыл Красной армии.

«Руководимая Героем Советского Союза майором В. Карасевым и его помощником поляком, нашим агентом «С», оперативная группа за 20 минут операции уничтожила 92 человека и увела 72…» — так скупо писал об этом успехе П. Судоплатов в своей обзорной справке. Отчет о ней занимает всего одиннадцать строк, но только профессионалам известно, что успеху операции предшествовала кропотливая и полная риска работа по агентурному проникновению разведчиков РДР в гитлеровскую спецшколу. Благодаря им В. Карасев прекрасно знал, в какое время и куда нанести свой удар.

Кроме того, РДР Управления приходилось выполнять и другие специфические задачи. В частности, специальные боевые группы В. Карасева, Н. Прокопюка, Е. Мирковского, С. Ваупшасова, действовавшие под глубоким прикрытием власовцев или местных националистов, устанавливали контакт, а в некоторых случаях «объединялись» с ними якобы для совершения совместных действий. В результате такого взаимодействия двум оперативным группам из РДР «Охотники» и «Олимп» всего за три месяца 1944 года удалось ликвидировать 212 и захватить живьем 221 командира и боевика. В большинстве своем, как отмечал П. Судоплатов в одном из своих докладов руководству НКВД, подобные операции проводились «почти без потерь с нашей стороны».

Значительное место в работе РДР занимала деятельность по организации национального партизанского движения и разложению личного состава частей противника. Опираясь на национальные кадры, которые составляли большинство в РДР «Горные», «Авангард» и «Верные», они осуществляли активную агитационную и пропагандистскую работу. В этих целях издавались не только листовки, но и газеты на национальных языках, которые затем распространялись среди местного населения и военнослужащих противника. Целая подпольная типография действовала в резидентуре «Верные». На ее базе «для разоблачения лживой пропаганды немцев, вовлечения населения в партизанскую борьбу, разложения гарнизонов противника и конспирирования группы» печаталась на словацком языке газета «Морго». Всего было выпущено 48 номеров общим тиражом 16 187 экземпляров.

Наряду с ней широко распространялись агитационные листовки на венгерском и немецком языках. В результате, как отмечал в своем отчете руководитель РДР майор государственной безопасности С. Морозов, «мужское население деревень в районе дислокации отряда стало уходить в горы, вступать в отряд или просто прятаться от немцев. Влияние это стало сказываться и среди воинских частей противника, которые стали разлагаться и переходить на сторону партизан. Из различных частей только в опергруппу перешло 64 человека. Всего было сформировано 6 отрядов.

Для разложения военнослужащих противника и склонения к переходу на сторону партизан разведчики резидентур использовали старый и испытанный способ — агентурное проникновение в воинские части и морально‑психологическую обработку командиров. В ходе последующей оперативной работы целые подразделения в полном составе, с вооружением и техникой переходили на их сторону.

Так, через своего агента в гарнизоне Словенская Люнча руководители резидентуры «Горные» вышли на контакт с венгерскими офицерами одной из артиллерийских частей гарнизона. В процессе дальнейшей оперативной и агитационной работы им удалось склонить не только командиров, но и весь личный состав к переходу на свою сторону. По ее итогам капитан государственной безопасности Волков Николай Варсонофьевич кратко сообщил в Центр:

«В результате разложенческой работы среди мадьяр в нашу группу перешло в разное время свыше 400 человек мадьяр с оружием, боеприпасами и разным имуществом, в том числе автомашинами, военными радиостанциями и прочим».

Спустя некоторое время о следующей подобной операции РДР «Горные» руководство Управления 28 декабря 1944 года доложило наркому госбезопасности В. Меркулову:

«В результате проведенной агентурной разработки 24 декабря сего года на сторону опергруппы перешла часть 9‑й транспортной колоны 6‑й пехотной дивизии 1‑й мадьярской армии в количестве 93 человек во главе с командиром колонны поручиком Шереги Шандором».

Впоследствии он возглавил партизанский отряд, укомплектованный венграми, и уже вместе с бойцами РДР «Верные» активно участвовал в боях против оккупантов.

Об эффективности оперативной работы в решении этой задачи красноречиво свидетельствует и ряд других эпизодов из деятельности РДР. В частности, только одной резидентуре «Олимп» удалось склонить через агентуру к переходу на свою сторону свыше 600 офицеров и солдат противника. Один из них, бывший командир 2‑го артполка 2‑й словацкой дивизии подполковник Иосиф Фогель, возглавил объединенный партизанский отряд, насчитывавший в своих рядах 330 словаков и чехов.

Безусловно, подобная работа была связана со значительным риском для самих разведчиков и особенно агентов, так как любой непродуманный и не просчитанный выход на противника грозил провалом и арестом. Вместе с тем в случае успешной реализации операции эффект был значителен. В результате агентурно‑оперативных мероприятий без единого выстрела и людских потерь выводились из строя целые подразделения. Более того, спустя некоторое время они включались в активную борьбу и наносили существенный урон гитлеровским войскам.

В целом за период действий на территории Польши, Чехословакии, Венгрии и Австрии резидентурами «Горные», «Верные», «Охотники» и «Олимп» из числа местного населения, офицеров и солдат, покинувших части противника, было сформировано 37 партизанских отрядов.

По мере приближения краха фашистского режима и укрепления национально‑освободительного движения в странах Восточной Европы, росту которого в значительной степени способствовали резидентуры Управления, все более усиливались противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции: с одной стороны — СССР, а с другой — США и Великобританией. Лидеры этих стран исподволь готовились к будущей холодной войне за новый передел мира. Руководители и разведчики резидентур одними из первых почувствовали на себе ее леденящие порывы.

В этой связи РДР пришлось активизировать работу по контролю за развитием обстановки в национально‑освободительных движениях оккупированных гитлеровской Германией стран и усилению влияния на их лидеров в интересах партийного руководства СССР. Значительное внимание уделялось выявлению со стороны представителей союзников, состоявших при штабах национальных повстанческих армий, недружественных по отношению к Советскому Союзу действий.

Особое значение придавалось получению разведывательной информации о планах и замыслах ориентированных на Запад военно‑политических группировок в странах Восточной Европы и выявлению их агентурной сети. Отдельные сведения, добытые резидентурами Управления о состоянии и перспективах развития обстановки в Польше, Чехословакии и Югославии, докладывались самому И. Сталину. В этом плане весьма эффективно работали РДР «Весенние», «Стар», «Горные» и разведывательные звенья «Олимпа», сформированные из числа антифашистов: поляков, словаков, австрийцев, югославов и других, которые имели давние и устойчивые связи среди элиты своих стран, в том числе проживающей в эмиграции в Швейцарии и Великобритании.

Одной из первых, добывших такого рода информацию, стала резидентура «Весенние». Полностью сформированная из поляков‑антифашистов и бывших коминтерновцев, 12 октября 1943 года «воздухом она была переброшена на базу РДР «Соколы» в Барановическую область».

В дальнейшем разведчики, руководимые резидентом Робертом, после долгого и тяжелого перехода 6 июня 1944 года вышли в заданный район оперативных действий в центральной Польше и приступили к работе. Впоследствии куратор резидентуры в Управлении подполковник В. Рогачев отмечал:

«Все члены группы «Весенние» за время пребывания в тылу противника, несмотря на исключительно сложные условия работы, добыли ряд важных данных об антисоветской деятельности польских националистических организаций, а также приобрели интересные связи в разных кругах польского подполья».

Особое значение имела информация, добываемая разведчиками «М» и «Х», которые располагали сетью хорошо законспирированной агентуры в формированиях АК и НСЗ. В сентябре 1944 года через свои личные и агентурные связи в руководстве АК и НСЗ им удалось получить материалы о том, что их лидеры действуют «по директивам польского эмигрантского правительства и не намерены сотрудничать с просоветски настроенными силами». В частности, по данным резидента Роберта, руководители НСЗ «призывали польское население саботировать и не подчиняться их решениям и заявляли, что скоро в Польшу прибудет настоящая власть из эмиграции, и тогда наступит полный порядок в стране».

18 ноября 1944 года в очередной радиограмме в Центр он сообщил о функционировании на территории Польши «глубоко законспирированной разведывательной сети типа британской «Интеллидженс Сервис», а затем добыл пять инструкций, регламентирующих ее деятельность. Ряд положений одной из них требовал от ее членов:

«Создавать во всех областях политической, экономической и военной жизни Польши мощный, строго законспирированный агентурный аппарат. С помощью этого аппарата оказывать воздействие, давление на партийные и общественные учреждения, а в необходимых случаях парализовывать деятельность лиц и организаций, чья активность идет вразрез линии польского эмигрантского правительства в Лондоне».

Ранее, 27 октября, «М» была получена аналогичная информация от своей агентуры в руководстве АК. Она свидетельствовала о твердой решимости сил, ориентирующихся на западных союзников, не допустить ухода Польши в сферу влияния Советского Союза. Согласно данным «М», командование АК издало секретный приказ, в котором предписывалось:

«Отрядам АК зарегистрироваться у командования Красной армии, а политическим деятелям законспирироваться, чтобы в нужный момент приступить к работе, враждебной Советскому Союзу, и работе против Красной армии».

В совокупности данные разведчиков красноречиво свидетельствовали о том, что Польша и ее народ становились новым полем битвы в будущей холодной войне между Востоком и Западом. В связи с этим руководством Управления были даны указания РДР, действующим на территории этой страны, об укреплении агентурных позиций в руководстве АК и НСЗ и усилении разведывательной работы в направлении получения упреждающей информации о его планах и замыслах.

В целом эта задача РДР «Весенние», «Олимп» и «Охотники» была выполнена. В Москве не только хорошо владели оперативной обстановкой, которая складывалась в Польше, но достаточно точно прогнозировали ее вероятное развитие и заблаговременно готовились к нелегкой борьбе с националистическим подпольем. Важное место в ней отводилось агентуре резидентур. С ее помощью выявлялись глубоко законспирированные военные структуры АК и НСЗ и осуществлялся контроль за каналами связи с Польским правительством в изгнании. Некоторые агенты заняли в них ключевые посты, что позволило разведчикам контролировать деятельность ряда боевых отрядов. Поэтому накануне вступления частей Красной армии в Польшу значительная часть тайной сети АК и НСЗ не составляла большого секрета для руководства Управления. Только разведчикам «Олимпа» удалось собрать полные материалы на 85 функционеров этих организаций.

Не менее остро и динамично складывалась оперативная обстановка и в других странах Восточной Европы. Лидеры «Большой тройки» вслух еще продолжали твердить о нерушимом союзе против фашизма и дружбе народов своих стран, а в тиши кабинетов уже вызревали тайные замыслы по устройству нового миропорядка. И первыми, кому их пришлось реализовывать, оказались спецслужбы. К концу 1944 — началу 1945 года соперничество между ними стало приобретать все большие размах и ожесточение. Там, где молчали политики, активно действовали они.

В июле — августе 1944 года наиболее драматично развивалась военно‑политическая ситуация в Словакии. К тому времени части Красной армии вплотную приблизились к ее границам, но дальнейшему наступлению препятствовали сложный горный рельеф Карпат и мощные оборонительные сооружения, воздвигнутые гитлеровцами на данном направлении. В боях возникла пауза, советские войска накапливали силы для решающего удара. Население Словакии с нетерпением ожидало их прихода, а в словацкой армии нарастало брожение.

В Лондоне спешили опередить приход советских войск, и эмигрантским правительством при поддержке британской разведки предпринимались титанические усилия, чтобы перехватить инициативу в будущем восстании и поставить во главе его бывшего президента Чехословакии Э. Бенеша. На Западе, видимо, рассчитывали с его помощью не допустить установления контроля со стороны Советского Союза над Словакией, а в дальнейшем с ее территории намеревались расширить зону своего влияния в Чехии, Венгрии и Польше.

Разведчиками РДР «Олимп», «Стар» и «Верные» регулярно добывалась информация о контактах эмиссаров Э. Бенеша и офицеров британских спецслужб с рядом видных словацких деятелей и командованием национальной армии накануне восстания. В частности, руководитель резидентуры «Верные» С. Морозов сообщил в Управление о высадке в районе города Банска‑Бистрица четырех десантных групп, в состав которых «входили англичане, американцы, а также словаки и поляки, эмигрировавшие в Великобританию после оккупации гитлеровскими войсками Польши и Чехословакии». Особое внимание в Управлении привлекла его информация о появлении в Братиславе «группы из 6–7 человек из «Интеллидженс Сервис», которая имела радиостанцию, виллис и автомобиль швейцарского или шведского консульств» и активном контактировании английских разведчиков с функционерами так называемого «Демократического блока Словакии», игравшего заметную роль в подготовке будущего восстания».

Эти разведывательные данные нашли подтверждение в материалах, добытых резидентурами «Олимп» и «Горные». Выявленный, а затем перевербованный разведчиками РДР «Горные» один из агентов английской резидентуры «И» пролил свет на ряд неясных вопросов. В частности, по его информации, британская разведка, опираясь на некоторых членов словацкого правительства, проживавших в Лондоне, планировала после начала восстания перебросить его вместе с Э. Бенешем в Братиславу, а затем от его имени «объявить о разрыве отношений с гитлеровской Германией с целью создания «санитарного кордона» против Советов».

Последующее прибытие в Словакию эмиссаров Э. Бенеша — руководителя повстанческой армии генерала Веста и министров его правительства Неметца и Франтишека — окончательно все прояснило. Западные союзники спешили создать в стране форпост на пути коммунистической экспансии в Центральную Европу и форсировали начало восстания.

Такой ход развития событий в Словакии не явился неожиданностью для руководителей Управления и наркома госбезопасности В. Меркулова. Проведенный аналитиками наркомата госбезопасности анализ материалов, поступивших из резидентур и других оперативных источников, в том числе и из Лондона от «кембриджской пятерки», содержал неутешительный прогноз для Э. Бенеша и стоящих за ним сил. Восстание было обречено на провал. В аналитической справке, направленной П. Судоплатовым руководству наркомата, констатировалось:

«Народные массы и солдаты, видя безалаберщину, отсутствие единства и целеустремленности в НР (Народной раде. — Прим. авт.) смотрели на нее с недоверием. Католические священники не поддержали восстание. Хуже того, член лондонской делегации, католический священник Фр. Гала, по прибытии в город Банска‑Бистрица содействовал освобождению из тюрьмы арестованных — гардистов».

К сожалению, этот прогноз советских разведчиков полностью подтвердился. В конце октября 1944 года гитлеровские войска и части так называемой «Русской освободительной армии», которой командовал изменник А. Власов, жестоко подавили восстание словацкого народа. Те, кто уцелел, ушли в горы и примкнули к РДР Управления или партизанам.

Из их числа только за два месяца — октябрь и ноябрь — резидентурами «Олимп», «Горные» и «Верные» было сформировано 12 партизанских отрядов. В дальнейшем до прихода в Словакию регулярных частей Красной армии масштабные боевые действия на ее территории уже не велись.

Тем временем война на тайном фронте как в Словакии, так и в других странах Восточной Европы ни на один день не затихала, а нарастала и приобретала все большее ожесточение. И в этой схватке разведчикам РДР все чаще и чаще приходилось сталкиваться не только с традиционным противником — гитлеровскими спецслужбами, но и разведками стран‑союзников — Великобритании и США. В конце 1944 года в результате контрразведывательной работы разведчиками РДР «Горные» и «Верные» были выявлены два английских резидента и один французский, а затем в результате «подстав» вскрыты их агентурные сети. Только в одной французской резидентуре состояло 12 агентов. Часть из них ориентировалась своими руководителями на работу против советских представительств и связанных с ними политических сил в странах Восточной Европы.

Исходя из новых реалий, в Управлении принимались энергичные меры по созданию надежных оперативных позиций в стане «неверных союзников». В этих целях осуществлялись перевербовки агентов спецслужб Великобритании, США и Франции. С перспективой на будущее, для решения задач политического и экономического характера привлекались к негласному сотрудничеству авторитетные политики, деятели церкви и промышленники из стран Восточной Европы.

К концу войны разведчики резидентур сумели создать надежные агентурные позиции в спецслужбах своих будущих противников. И это были не просто агенты‑информаторы, а, как сейчас принято называть, агенты влияния. Несколько скупых строчек в итоговой справке П. Судоплатова о работе Управления на данном направлении для профессионалов говорят о многом: «В результате активной вербовочной работы было приобретено XXХ ценных агентов». По соображениям конспирации даже и сегодня нельзя назвать их число, но то, что их была не одна сотня, это точно.

С учетом проведенных другими советскими спецслужбами вербовок их количество соответствовало тем страхам, которые бытовали в общественном мнении ряда западных стран о «засилье советских шпионов». В последующем многие из них долго и успешно работали на отечественную разведку в спецслужбах и государственных органах стран НАТО, оказали существенное влияние на ход политических событий в своих странах.

Достижение этих и других весомых результатов в разведывательной, повстанческой и диверсионной деятельности в значительной степени было связано с тем, что 4‑е Управление, как никакую другую советскую спецслужбу, отличали высочайшая оперативность в принятии решений и широчайшая самостоятельность, которая предоставлялась командирам РДР на местах. Они, опираясь на свой практический опыт и профессионализм подчиненных, смело принимали самые неординарные решения. Такую уверенность им придавала твердая поддержка со стороны руководителей Управления. За все время его существования ни один из сотрудников не подвергся не обоснованным репрессиям. «Меч Лубянки» в руках П. Судоплатова был беспощаден к врагам и превращался в надежный щит для подчиненных, когда гнев наркомов и вождей грозил несправедливой расправой.

Руководство Управления не только защищало и поддерживало самих сотрудников, но и оказывало предметную помощь их семьям. Перед отправкой на очередное задание в Словению резидент Михаил из РДР «Стар» направил по команде рапорт, в котором писал о бедственном положении находящихся на его иждивении матери, жены и малолетней дочери. Все трое проживали в комнате общежития, а девочка болела хроническим воспалением легких. Рапорт Михаила не остался без внимания. По указанию П. Судоплатова на время его «командировки» семья обеспечивалась ежемесячным продовольственным пайком.

Внимание и забота о нуждах подчиненных со стороны руководителей Управления не носили формальный характер. Они старались вникать в мелочи, потому что по собственному опыту хорошо знали, каково приходится семье разведчика, когда он находится в «длительной командировке». И потому, когда жена Михаила обратилась к Павлу Анатольевичу с письмом, в котором напомнила об обещании помочь с жильем, тот незамедлительно отреагировал. В своей шифротелеграмме на имя начальника УНКГБ по Молотовской (Пермской) области напомнил, что должностными лицами Управления «в течение месяца так и не рассмотрен вопрос об улучшении жилищных условий семьи сотрудника «Б», выполняющего ответственное задание», и настоятельно потребовал «обследовать материально‑бытовые условия т. Б‑й и оказать ей необходимую помощь». При этом П. Судоплатов и другие руководители Управления в решении такого рода вопросов были внимательны даже в мелочах. В своем обращении к начальнику НКГБ он поручил: «Одновременно с этим просим вручить ей направляемую при этом посылку». В посылке находились зимние вещи для дочери Михаила.

Вместе с тем, когда Михаил совершил ряд грубых нарушений в работе резидентуры и личном поведении, реакция руководства Управления была предельно жесткой и решительной. Они не оставили без внимания сообщение начальника советской военной миссии в Словении о том, что Михаил — как говорится, рубаха‑парень, но большой арап, начал вмешиваться в ОЗНА (отдел, ведущий разведку и контрразведку в партизанском соединении. — Прим. авт.), что не могло быть не замеченным и членами англо‑американской миссии. Кроме того, был случай, когда Михаил в пьяном виде ездил по населенному пункту на мотоцикле…

В докладе приводился и ряд других фактов компрометирующего характера. Все они послужили основанием для служебного расследования. В ходе него выяснилось, что резидент Михаил действительно допустил серьезные нарушения в конспирации и расшифровал свою принадлежность к органам госбезопасности. Наряду с этим во время допросов пленных допускал факты их избиения. После завершения расследования его откомандировали в Москву. И, несмотря на то что во время работы в Словении он добывал ценную разведывательную информацию, а ранее за участие в боевых операциях в тылу противника был награжден орденом Отечественной войны II степени, его служба в Управлении на этом закончилась. Михаила осудили на три года Отдельные факты недостойного поведения и мародерства со стороны командиров и бойцов РДР не прощались даже самым заслуженным. Доклад, поступивший в Управление от офицера, занимавшегося контрразведывательной работой в РДР «Олимп», о том, что «…переданные из повстанческого фонда свыше одного миллиона крон расходуются неправильно. Значительная часть этих денег расходуется на покупку дорогостоящих продуктов, ценных вещей и спиртные напитки… Один из командиров отряда Карасева взял личную автомашину у местного председателя Народной рады Шробара, а водителя избил…» — послужил основанием для серьезной проверки.

Через несколько дней на оперативную базу резидентуры «Олимп» вылетела специальная комиссия из числа оперативного и руководящего состава Управления. По всем фактам, изложенным в докладной записке офицера контрразведки, была проведена тщательная проверка. По ее результатам виновные были наказаны, а В. Карасеву со стороны П. Судоплатова последовало строгое предупреждение.

Это разбирательство стало поводом к тому, что 28 октября 1944 года из Управления в адрес руководителей 8 резидентур, действующих в странах Восточной Европы, П. Судоплатовым было направлено распоряжение, в котором предписывалось:

«1. Группам своей практической деятельностью и поведением показывать пример дисциплины, организованности и порядка всем партизанским отрядам.

…

5. Не допускать действий, могущих вызвать недовольство и нарекания у населения.

6. Получаемые деньги и ценности расходовать строго на оперативные нужды и содержание групп.

7. Заготовку продуктов производить только по договоренности с местными организаторами партизанского движения.

Получение директивы подтвердить и донести о принятых мерах».

Но такого рода распоряжения Павлу Анатольевичу и его заместителям приходилось подписывать не часто. Главным итогом деятельности Управления стали не эти нарушения и преступления отдельных сотрудников, которые неизбежны на любой войне, а тот невосполнимый урон, который был нанесен противнику.