10 мая 1945 года в дверь квартиры по адресу Шиллерштрассе, 15, города Мюнзинген постучали. Открыв ее, Инна Александровна ахнула. Перед ней стоял живой и невредимый племянник – Игорь Миклашевский. Она проводила его в комнату. Навстречу им вышел Блюменталь-Тамарин. Игорь с трудом узнал в обрюзгшем старике баловня Мельпомены и женского сердцееда. Блюменталь-Тамарин, как сыч, целыми днями просиживал в квартире и боялся высунуть нос на улицу. Страх перед неминуемой расплатой он топил в вине, а злобу вымещал на жене и секретарше-любовнице.
Появление племянника, шепнувшего на ухо о запасе спиртного, спрятанном неподалеку, подняло настроение Блюменталь-Тамарину. Он охотно согласился составить ему компанию. Перед тем как покинуть квартиру, Миклашевский поинтересовался судьбой личного архива дяди. Переписка с власовской верхушкой, его отчеты перед гитлеровцами, содержащие клевету на советских руководителей, и другие материалы находились при нем и хранились в саквояже. Миклашевский убедил спрятать их в надежном месте. Блюменталь-Тамарин согласился, и, прихватив с собой архив, они переступили порог квартиры и уже больше никогда в нее не возвратились…
Пуля из парабеллума поставила последнюю точку в карьере изменника – бывшего заслуженного артиста РСФСР, бывшего руководителя Художественного театра имени Мочалова Всеволода Блюменталь-Тамарина…
* * *
Теперь, когда личный враг вождя замолк навечно, агент-боевик 4-го управления НКГБ СССР Ударов – Игорь Миклашевский наконец мог вернуться на родину. Возвращение затянулось на два месяца. На пути к советской зоне оккупации Германии его задержал американский военный патруль. После допроса Миклашевский в числе других советских граждан – бывших узников концентрационных лагерей и лиц, угнанных из СССР на принудительные работы в Германию, был отправлен в американский лагерь. Для него и тысяч других задержанных потянулись дни и недели томительного ожидания. Бюрократическая машина американской лагерной администрации не спешила открывать перед ними ворота и отпускать домой. После краха фашистского режима в Германии противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции: с одной стороны – СССР, а с другой – США и Великобританией от встречи к встрече приобретали все более антагонистический характер.
Лидеры «Большой тройки» – Сталин, Черчилль и Трумэн вслух продолжали говорить о союзе народов своих стран, а в тиши кабинетов на Даунинг-стрит, 10, в Белом доме и в Кремле уже вызревали тайные замыслы по устройству нового миропорядка. Слабые ростки искренней симпатии и фронтовой дружбы, появившиеся на берегах Эльбы ликующим победным маем 1945 года между русскими, американцами, англичанами и французами, увяли при легком дуновении ветров холодной войны.
Первыми в непримиримой тайной схватке за будущее господство над ресурсами и умами людей сошлись спецслужбы бывших союзников по антигитлеровской коалиции. Все чаще от советской разведки и военной контрразведки Смерш, действовавшей на территории стран Восточной Европы, поступали данные о том, что американцы, британцы и французы ведут двойную игру. Под различными прикрытиями они осуществляли активную вербовочную и пропагандистскую работу среди перемещенных лиц из числа советских граждан, склоняли их к сотрудничеству и отказу от возвращения на родину.
2 июля 1945 года заместитель начальника Управления Смерш Центральной группы советских оккупационных войск полковник Глина докладывал начальнику ГУКР Смерш НКО СССР генерал-полковнику Абакумову:
«Из показаний репатриированных бывших военнослужащих Красной армии Павлова А.И. и Беляева И.М. было установлено, что некое «Бюро партизанских отрядов Франции» (г. Марсель) снабжает служивших в РОА и немецкой армии изменников Родине аттестатами, удостоверениями, что они состояли в партизанских отрядах и боролись против немецких захватчиков. Каждый такой документ стоит 3 тыс. рублей. Кроме того, ведут обработку советских граждан с целью их невозвращения на родину».
Данные военных контрразведчиков подтверждала резидентура НКГБ во Франции. Начальник 1-го Управления (внешняя разведка) НКГБ СССР генерал-лейтенант Фитин уведомлял руководство Смерш, что «по данным резидента НКГБ СССР в Париже, удалось установить, что только в одном Париже имеется 22 вербовочных пункта. Особенно активная роль отмечается со стороны эмигрантского бюро Маклакова, швейцарского и шведского консульств и многочисленных французских и англо-американских разведпунктов».
И таких сообщений, поступавших на Лубянку, становилось все больше. Спецслужбы США, Великобритании и Франции развернули настоящую охоту за перспективными источниками информации среди перемещенных лиц из числа советских граждан. В первую очередь их интересовали бывшие агенты абвера и Главного управления имперской безопасности, завербованные среди граждан СССР и стран Восточной Европы. Особый интерес они проявляли к кадровым сотрудникам и агентам Смерш, наркоматов НКГБ и НКВД СССР. Их перевербовка открывала перед западными разведками уникальную возможность проникнуть в святая святых любой спецслужбы – в ее гласный и негласный состав. Миклашевский по своим личным качествам и прошлому послужному списку был обречен попасть в сети иностранной разведки. Почувствовав к себе внимание американских разведчиков-вербовщиков, он не стал искушать судьбу и бежал из лагеря.
Удача и природная смекалка помогли Миклашевскому избежать облав, проверки документов на дорогах и благополучно добраться до Франции. 3 июля 1945 года он появился в Париже и вышел на связь с сотрудником 1-го управления НКГБ СССР – разведки. В разговоре по телефону Миклашевский назвал ему пароль и представился: «Агент СССР Ударов, прибыл и нахожусь в Париже».
При личной встрече Миклашевский доложил: «Задание выполнено. Печатные материалы, документы и личные записи предателя – артиста Блюменталь-Тамарина находятся у меня».
Резидент 1-го управления НКГБ СССР в Париже Кир шифротелеграммой сообщил в Москву о выходе на связь агента Ударова руководству советской разведки – генерал-лейтенанту Фитину. Установка принадлежности Ударова к управлению, направившему его на задание, не заняла много времени. По ее результатам Фитин ориентировал начальника 4-го управления НКВД-НКГБ СССР генерал-лейтенанта Судоплатова. Его распоряжение, как всегда, было энергичным и лаконичным: «Дать указание Киру о срочном направлении со всеми документами Миклашевского в Москву. Оказать ему полное содействие в отправке и сохранении документов».
26 июля, через два года, три месяца и восемь дней, специальным рейсом из Парижа возвратился в Москву из «длительной заграничной командировки» агент-боевик Ударов – Игорь Львович Миклашевский. Операция «Ринг» подошла к концу. Еще один враг Сталина и советской власти был уничтожен. Архив предателя Блюменталь-Тамарина оказался в руках сотрудников госбезопасности и в течение нескольких лет помогал им в поиске фашистских прихвостней, прятавшихся от справедливого возмездия по разным щелям.
По результатам выполнения задания Игорь Львович Миклашевский был награжден орденом Красного Знамени, и на том его служба закончилась. В разведку и армию он больше не вернулся, а занялся своим любимым делом – боксом. По состоянию здоровья – из-за полученного ранения ему пришлось отказаться от карьеры боксера и перейти на тренерскую работу.
На новом для себя поприще Игорь Львович также преуспел, воспитал нескольких чемпионов СССР и судей всесоюзной категории. До выхода на пенсию он работал тренером по боксу в спортивном обществе «Трудовые резервы». Его именитые ученики, друзья, близкие даже не подозревали, за что «дядя Игорь» удостоился высокой награды – ордена Красного Знамени. Сам он предпочитал отмалчиваться либо вскользь упоминал о задании, которое якобы выполнял в партизанском отряде. И для того у него имелись веские причины.
Со смертью вождя в стране наступили другие времена. Пришедшие ему на смену советские руководители поспешили не только откреститься от Сталина, но и вычеркнуть из жизни тех, кто выполнял его волю и приказы. Одним из первых пал всесильный нарком Лаврентий Берия. Его крушение бумерангом ударило по многим его подчиненным, в том числе и руководителю легендарного 4-го управления НКВД-НКГБ СССР генерал-лейтенанту Павлу Судоплатову, готовившему Игоря Львовича к выполнению особого задания Сталина.
Новый хозяин Кремля Никита Хрущев даже после ареста Берии все еще смертельно боялся его грозной тени и потому спешил избавиться от нее. Ближайшие подручные Берии, а также десятки других высших руководителей советских органов государственной безопасности подверглись аресту. Суд над ними был скорый и вряд ли правый, так как у самих новых вождей – Никиты Хрущева, Георгия Маленкова, Лазаря Кагановича и прочих партийных бонз рангом помельче, подписывавших «расстрельные списки» в бытность секретарями республиканских, областных комитетов партии, руки тоже были по локоть в крови.
Новая власть в СССР стремилась поскорее забыть и по возможности вычеркнуть из жизни тех, кто по ее же приказам выполнял наиболее деликатную и зачастую грязную работу. В разведке и контрразведке, как в зеркале, отражались и отражаются все самые уродливые и отвратительные «политические язвы» власти. И она – власть, спеша поскорее отмыться, суетливо избавлялась от исполнителей и свидетелей ее неблаговидных дел.
23 декабря 1953 года пуля генерал-полковника Павла Батицкого поставила последнюю точку в деле «врага народа и английского шпиона», бывшего маршала и бывшего Героя Социалистического Труда Лаврентия Берии. Вслед за ним в мир иной отправились его ставленники: В. Меркулов, В. Деканозов, Б. Кобулов, А. Кобулов, С. Гоглидзе, П. Мешик и Л. Влодзимерский.
Партийная коса не остановилась на них и продолжала выкашивать ряды руководителей и сотрудников органов госбезопасности. Под нее попал и Павел Судоплатов. 21 августа 1953 года он был арестован в своем служебном кабинете и долгих пятнадцать лет провел в камерах внутренней тюрьмы на Лубянке, в Бутырке, Лефортово, Крестах и печально знаменитом Владимирском централе. Несмотря на то что «Хозяина» не стало, созданная им машина по инерции продолжала перемалывать в своих жерновах как правых, так и виноватых.
Другим наставникам Игоря Львовича Миклашевского – комиссару госбезопасности Виктору Ильину и полковнику Михаилу Маклярскому «повезло» чуть больше, чем Павлу Судоплатову. Ильин, обвиненный во «враждебной деятельности, связи с особо опасными преступниками и разглашении секретных сведений», провел в тюрьме 8 лет и 10 месяцев. Маклярский, заподозренный «в участии в террористической организации, принадлежности к сионистскому заговору в МГБ», находился под следствием и в тюрьме в общей сложности два года и три месяца. Поэтому долгое время, вплоть до 60-х годов, об особом задании ни сам Игорь Миклашевский, ни те, кто знал о нем, предпочитали не распространяться.
В 1960 году произошла его встреча с Ильиным. К тому времени Виктор Николаевич освободился из заключения – с него были сняты все обвинения – и работал ответственным секретарем Правления московского отделения Союза советских писателей СССР. С той встречи перед широким читателем и приоткрылись вторая сторона жизни агента-боевика 6-го управления НКВД-НКГБ СССР Ударова – Игоря Львовича Миклашевского и отдельные страницы из архивного дела операции «Ринг». С легкой руки Виктора Николаевича в прессе стали появляться короткие статьи, рассказывающие о Миклашевском и о задании Сталина. В 1997 году была опубликована книга Павла Судоплатова «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы». В ней он раскрыл отдельные эпизоды операции «Ринг». Позже, в 2010 году вышел сборник очерков «Лубянка. Подвиги и трагедии». В нем на основе документальных материалов из архива ФСБ России были более подробно описаны подготовка и ход выполнения задания Сталина агентом-боевиком Ударовым – Миклашевским. Свое освещение история его жизни и операции нашла и на телевидении в серии «Ликвидаторы», а также в ряде других документальных фильмов, посвященных деятельности отечественных спецслужб.
Игорь Львович Миклашевский прожил долгую и достойную жизнь, умер 25 сентября 1990 года в Ленинграде. Похоронен на 5-м участке Перловского кладбища в Москве. До последних дней своей жизни ни он, ни другие ветераны советской разведки и контрразведки, кто выжил на войне и вырвался из мясорубки партийно-бюрократической машины, не хулили и не кляли советскую власть. Они не связывали ее с переродившимися партийными функционерами.
Игорь Львович и его боевые соратники прошли сложный, но заслуживающий глубокого уважения путь. Они были преданным сыновьями своего сурового и бурного времени. Они без страха и упрека служили великим целям и идеалам, которыми тогда жила страна. Находясь на самом острие тайной войны, они оставались верны своим друзьям, принципам и делу. Они достойно исполнили свой гражданский долг – спасли народ и страну от фашистского порабощения и, как истинные рыцари тайной войны, скромно ушли в тень истории отечественных спецслужб. Со смертью Игоря Миклашевского, Павла Судоплатова, Виктора Ильина, Михаила Маклярского и многих, многих других бойцов «невидимого фронта», к счастью, не умерло их героическое и трагическое прошлое. Сегодня о нем и о них рассказывают архивы отечественных спецслужб.