От моря тянуло холодом. Ветер дул, и только забытые бетонные балки торчали на острове. На них сидели толстые чайки и пронзительно верещали. Никто не жил здесь. Люди ушли давно, еще в 1989 году, бросив дома. С тех пор как развалился Советский Союз, только бетонные коробки и железо напоминали о том, что здесь когда-то жил человек. Только ветер остался на острове, голодный и злой, холодный, сбивающий с ног. Остров летающих собак — так его звали. Так его зовут сегодня. Отныне никто сюда больше не едет: нет электричества, отопления, нет рыбаков, нет военных баз и даже маленького порта. Старая заброшенная пристань напоминает о людях. Это еще хуже Припяти, где был атомный взрыв и собственно понятно, почему люди ушли — их просто вывезли; это хуже Воркуты, где все-таки осталось несколько тысяч жителей, когда при крахе Советского Союза были закрыты почти все угольные шахты — только парочка еще пыхтела и кормила остатки города. Здесь были пустота и смерть. Нравственная смерть, смерть страны, несопоставимая со смертью одного острова, но ужасная в своем доказательстве, как смерть великой державы, пусть даже в виде маленького островка.

Я приехала на остров случайно. Меня влекли заброшенные места. Типичный сталкер, 20 лет от роду, я ехала за новыми необычными ощущениями. Не застав Советский Союз, мне были интересны покинутые города, построенные в то далекое время, время счастья, надежд, мечтаний и свершений. Ведь самые известные советские открытия были совершены в период Советского Союза. И, вспоминая рассказы моих бабушек и дедушек, всех четверых вместе взятых, я отчетливо видела счастливые стройки и радостные лица моих ровесников, строящих счастливое будущее для своих детей. Мне хотелось увидеть, что раньше заставляло моих ровесников уезжать на Дальний восток, в Мурманск или в Среднюю Азию. Посмотреть на эти места. И я выбрала самое интригующее название бывшего населенного пункта для моей первой дальней поездки — Остров летающих собак.

Со мной поехали друзья: Коля, студент архитектурной академии, Маша, студентка медицинского, Славик, аспирант Уральского федерального университета и Надя, местная художница. Все мы были в клубе сталкеров Екатеринбурга, который назывался «ДУМ». Облазив все местные достопримечательности, мы решили двинуться дальше. Мы были и в заброшенных шахтах, в глубоких колодцах, в старых заплесневелых тоннелях, в пещерах, ездили на сплавы, на заброшенные металлургические заводы, видели плотины 18 века, брошенные села, куда мы приезжали в полном обмундировании, с топорами и ломами, чтобы, по возможности, проникнуть в покинутые дома. И теперь это была наша первая совместная поездка в такую даль.

— Почему летающие собаки? — спросил меня Коля.

— Потому что их ветром сдувает, — многозначительно ответил Славик. — Верно, Олесь?

— Верно. Я читала об этом. Домашних животных на острове не держали, и собак не было никогда. Люди ходили, держась за перила, которые были протянуты вдоль всех дворов острова. Защищались от ветра. В карманы еще клали тяжелые замки или кирпичи, чтобы не сдуло. Иногда пристегивались тросами по типу страховочных веревок, какими пользуются альпинисты.

— Офигительно классно, — восторженно присвистнул Коля, — едем туда. Я, впрочем, хотел на Алтай — мне до чертиков охота посмотреть на секретную дорогу, которой нет ни на одной карте современной России, чтобы пробраться к закрытому поселению. Или махнем в Магнитогорск, чтобы проникнуть в подземный город, хотя бы на чуток — ты же слышала про бункер около горы Ямантау (Гора Дьявола), который вмещает сорок тысяч жителей? — спросил Коля. — Я читал, что вокруг горы в лесу, не смотря на статус национального парка, полно военных, которые изымают у туристов все: и видео, и фототехнику, и выгоняют, насильно выводя к большой дороге.

— Слышала-слышала. Решено уже. Мы билеты купили. Если менять — лишние расходы, — благоразумно заметила я.

Это был момент, когда мое благоразумие мне изменило и отвернулось от меня, ушло, убежало в прямом смысле этого слова. И мы поехали на остров.

А собаки на острове все-таки были, жившие на цепи и не знавшие страха быть унесенными ветром.

Плацкартный вагон мерно трясся, везя в ночи необъятной России наши уставшие тела: мы, все пятеро, были с большими рюкзаками и пока дотащились до железнодорожного вокзала, были совершенно обессиленными. Тук-тук — стучали колеса. Похрапывал Славик на верхней полке, спал Коля, а мы с девушками сидели над картой, включив карманные фонарики. Разбирали маршрут и думали, как же нам добраться до острова по прибытии в Мурманск.

— Ходят катера, — предположила Надя.

— Не ходят, заказывать надо — это хренова куча денег, — оборвала ее Маша. — У нас и так экономия.

Маша вообще была девушкой резкой, как на язык, так и на руку.

— Мы приедем и поспрашиваем местных, раз информации нет, а местные жители лучше знают, — сказала я. — Все равно ведь уже почти на месте. Главное — до Мурманска добраться.

Утром в туалет выстроилась привычная очередь. Умывшись и добыв кипяток, мы сели завтракать. Мальчики заваривали китайскую лапшу, предварительно настрогав туда колбасу и налив майонез, а мы делали обыкновенные бутерброды. И заваривали кофе в пакетиках. Я вообще не могла без кофе. Пила его кружками. Учебы было много, и часто после пар я ложилась спать днем. Просыпалась уже к вечеру, когда темнело. И сидела всю ночь, занималась. Кофе помогал преодолеть ночные часы. И, что странно, я все-таки быстро засыпала после кофе, как после кружки теплого молока.

За окном менялся пейзаж. Густые богатые уральские леса сменяли жидкие московские подлески, а за Петербургом уже чувствовался север с маленькими деревцами и кустарниками.

Мурманск встретил нас холодным ветром, но ясной погодой. Морской порт был оживлен: по большей части здесь были военные и грузовые суда, также промысловые баржи, но пассажирских лайнеров не было видно.

— Это не круиз по Средиземному морю, однако, — заметила Маша.

— Да, диковато. Одни военные или рыбаки, — согласился Слава.

— Мы ездили в круиз с родителями, — добавила Надя, — от Англии до Франции. — Там — праздник, а здесь — настоящая жизнь. Мне у нас больше нравится. Все живое, можно рисовать, настоящее все.

— О, Надежда, твори! Такая возможность! — кривлялся Коля. — Рисуй или пиши, или по дереву выжигай!

— Помело, — добродушно среагировала Надя.

— Мне он такое никогда не скажет, — добавила Маша. — Получит. И погрозила Коле кулаком.

Тем временем мы со Славой обсуждали, что делать дальше: или переночевать в Мурманске и вечером поспрашивать про трансфер на катере до острова, или ехать сейчас. В итоге решено было ночевать в местной гостинице, закупить вечером продукты, проверить палатки и остальное снаряжение, купить запасные батарейки и веревки. И прогуляться до местного порта — узнать, что и как.

Мы нашли гостиницу категории две звезды и сняли два номера: двухместный для мальчиков и трехместный для девочек. Ужин в кафе на первом этаже был очень приличный — мы ели оливье и суп харчо, и гуляш с пюре. Потом пили кофе с пирожными. Мальчикам показалось мало, поэтому наши мужчины приобрели по бутылке пива и добыли на рынке около гостиницы вяленую рыбу. Вкусно, но запах! Особенно после пирожных.

— Как в вас все вмещается, — презрительно сказала Маша. — Гадость! Вы привкус не чувствуете во рту? Вам как? — ехидничала она.

— Попробуй, какая рыбка! Ах, вырви глаз, какая вкусная, понюхай! — мальчишки совали Маше рыбу, за что в итоге получили по носу.

— Больно, — обиделся Коля.

— За дело. И она права, — согласился Славик. — Главное, чтобы на носу синяка не было. Бывают синяки на носу?

Мы смеялись и не подозревали, что это был наш последний вечер вместе.

Вечерняя набережная Мурманска была освещена десятками фонарей. Некоторые суда тоже горели огнями. Было светло — маленький островок света посреди темного северного моря. Мы прогуливались вдоль моря туда и обратно, попутно останавливаясь, чтобы узнать, как доехать до Острова летающих собак. Не смотря на то, что было не поздно, северная морская темнота делала свое дело, и народа было очень мало. Может быть, это был знак, который советовал не ехать: нет никого, нет проводников и, следовательно, нет дороги. Но на знаки судьбы мы обращаем столько же внимания, сколько на надоедливого комарика. Большинство из нас точно. Так и мы, преодолевая очередную неудачу, все ходили и ходили, бесплодно разыскивая кого-то.

Увы, нам не повезло. Или нет, нам бы очень повезло, всем нам, если бы мы обратили внимание на обстоятельства и передумали.

Утром поиски продолжились. Мы спрашивали в кафе, на ресепшн отеля, где найти лодку или катер, кто мог бы доставить нас на Остров. Ответ получали один — там никто не живет. И никто туда не ездит. Только рыбаки, да и то редко, потому что жутковато смотреть на заброшенный поселок — даже не рыбачится-то толком. Всегда скудный улов.

Мы вновь отправились к порту. Набережная был также пустынна. По-видимому, только туристов интересовала обыденная жизнь жителей. Для них самих море, порт, корабли составляли привычный пейзаж, неинтересный и поднадоевший.

— Почему же я не стал моряком, — сокрушался Коля.

— Ты можешь воплощать свое море в своих работах, инсталляциях там всяких, — возразила Маша. — Нечего стонать. Будущий архитектор всегда может строить корабли и изобразить море даже в офисе.

На эти слова Маши возразить было нечего, и Коля взаправду перестал.

— Глядите, рыбак! — воскликнул глазастый Славик.

— Очки помогли, не иначе, — поддела Маша.

Мы чуть ли не бегом бросились к человеку на набережной. Около небольшого катерка неторопливо грузил на борт мешки человек.

— Здравствуйте, — вежливая Надя первая начала разговор. — Вы могли бы нам помочь? Мы — туристы из Екатеринбурга и нам бы хотелось попасть на денек на Остров летающих собак.

Мужчина глянул на Наденьку из-под густых бровей и удивленно спросил:

— Что же вы там забыли? Туда уже лет двадцать никто не ездит. Острые ощущения хотите? Ничего там давно нет. Только белые медведи иногда появляются и ползают по заброшенным домам. Так что не советую. Только напугаетесь. И будете потом сидеть лодку ждать, лишь бы увезла вас назад.

Мальчики стали убеждать рыбака, что они и сильные, и позаботятся, пытаясь договориться о цене — доставка туда и через 24 часа обратно. Я до сих пор не понимаю, почему он согласился. Сейчас мне ясно, что с работой в Мурманске было туго. Если человек в России не работал на крупном предприятии, добывающем нефть или газ, он автоматически нуждался. В «Газпром» же или на «РЖД», или в «Лукойл», в «Ванкорнефть», в «Норильский никель» чужих не брали. Брали только своих — жен, племянников, друзей по школьной секции дзюдо или еще кого, но простым талантливым гражданам доступ к нормальной жизни был закрыт. Нуждались многие: врачи, учителя, пенсионеры, военные, студенты. А рыбаки и подавно. Поэтому наш недавний знакомый не видел особого криминала в том, чтобы закинуть нас на остров, который с его слов был абсолютно необитаем, а через сутки забрать — дело было нехлопотное и выгодное.

Вскоре вместе с нашими рюкзаками и палатками, сумками с продуктами, мы сидели в катерке и ехали на Остров.

Серо-зеленое море чернело в изломах волн, коварно крадущихся к катеру и пытавшихся проглотить его. Волны были маленькие и не могли достигнуть своей цели. Белые барашки на них грозными глазками выжидающе смотрели на нас, угрожали и словно предупреждали — доберемся, все равно доберемся.

Мне было жутко. Жутко было и остальным.

— Может, развернемся? — робко сказала Надя. Мои ощущения передавались и ей, а, может быть, они были просто одинаковые.

— Что скажете, мальчики? — спросила Маша Колю и Славу.

Мальчишки были категорически против возвращения.

— Мы столько ехали, через всю страну! Уже почти на месте и развернуться? Ни за что, — решительно аргументировал Коля.

— Считаю, что съездить стоит. Думаю, что мы лучше заплатим катеру побольше, если он нас подождет. Осмотримся по приезде и, если все будет в порядке, отпустим его. Если что-то нам покажется подозрительным или пойдет не так, то вернемся в Мурманск. Как вы считаете? — предложил Слава.

Это было самым разумным, и все поддержали Славика, но тревожное чувство и злобные белые барашки, появляющиеся за бортом, как молчаливое доказательство наших опасений, не оставили спокойным никого, хотя ни один из нас впоследствии так в этом и не признался.

Через полтора часа пути вдали показался Остров. Он возвышался над морем, торжественный и воинствующий, с торчащей посередине заброшенной телевизионной вышкой. Это был последний оплот великого Советского Союза — даже в таком плачевном виде остров выглядел внушительно и грозно. Военная база, успешное поселение, тайный резерв непобедимой Советской Армии, военный бункер, скрытый от посторонних глаз, тайная лаборатория изготовления секретного оружия, порт посередине Северного моря — всем этим был Остров летающих собак. Здесь закалялись воины, сюда приезжала молодежь в поисках приключений, чтобы победить непокорный Север и доказать, что советскому человеку все нипочем. Сегодня русская нация была куда слабее: мальчики предпочитали клубы и пиво, не хотели идти в армию, а девочки — богатых дяденек или вовсе уезжали замуж за рубеж. Все перевернулось с ног на голову в России в начале двадцать первого века.

Минуты бежали одна за другой, катер легко шел вперед. Силуэт Острова вырисовывался вдали. Он представал перед нами постепенно, приближая мало-помалу к себе, в объятья прошлого, неизвестного и загадочного. Строения великолепно сохранили свою форму, и издалека Остров совсем не походил на необитаемый.

Мы замерли от восхищения: чьи умелые руки все это возвели? как могли все это бросить? десятки домов! целый город на тысячи и тысячи жителей. Даже издалека с моря можно было разглядеть силуэты заброшенных памятников, прославляющих советскую молодежь, воинов-моряков, ветеранов Великой Отечественной Войны. Никто больше не клал цветы к их подножью. Никто не отдавал честь и не нес праздничные караулы. Только северный ветер был их гостем. Он приходил к каменным статуям поболтать, а еще гулял по квартирам, сидел на крышах, качался на качелях и был единственным настоящим хозяином на острове. Как потом оказалось, что нет.

Причалив к сохранившейся пристани, катер довольно заурчал, что доставил нас на место.

Соскочив на землю, мы радостно оглядывались по сторонам, пожирая местность глазами.

Мы забыли про обещание осмотреться, забыли, о чем договорились все вместе на борту. Даже Слава потерял бдительность. Власть Острова оказалась сильнее. Или это было профессиональное безумство опытных сталкеров? Я задаю себе этот вопрос и не нахожу на него ответ. События можно было повернуть назад много раз — судьба давала нам шанс не единожды, но мы его упустили. Катер уплыл и должен был вернуться не следующий день ровно в 14.00. Мы же, от нетерпения подпрыгивая на месте, стремились исследовать все по максимуму.

— У нас сутки, целый сутки! — радовались мальчики, обгоняя друг друга и крича во весь голос.

С рюкзаками за плечами, мы шагали по заброшенной дороге к верхней части Острова, чтобы оттуда сориентироваться, куда двинуться в первую очередь.

Не могу вспомнить, когда случился сбой. Прошло пять лет, а я все думаю, когда мы оступились, когда началась паника, и все закрутилось с бешеной скоростью, что точка невозврата была пройдена, и любое спасение становилось редкой случайностью, исключительным везением наперекор судьбе, которую мы сами построили.

Мы уже не видели катер. О нем, впрочем, никто не вспоминал. Оптимизм открытий, впечатлений, новых видов для фотосъемки заслонили собой все остальные эмоции.

— Нужно выбрать безопасное место для лагеря и ночевки, пока не стемнело, — предложила Маша. — Настаиваю, что нужно заняться этим сейчас.

— Давайте мы часик-два погуляем, фотки сделаем, а? — жалобно попросил Коля. — Немножечко совсем. А потом лагерь.

Коля вел блог в Живом Журнале и постоянно выкладывал фото из наших поездок. Некоторые потом кочевали по сети, но Коля не гнался за авторством — он делал новые отчеты и новые снимки. Девиз Коли — «Всегда на шаг впереди» не позволял ему мелочиться. Он действительно всегда опережал соперников и придумывал новые идеи для своих фотографий.

— Согласна. Час на прогулку. Далеко не расходимся. Место встречи здесь, около телевышки, — поддержала ребят я.

Сверив часы, мы разбежались в разные стороны. Надя с Колей стали фотографировать. Маша и Славик полезли в ближайший дом. А я пошла к заброшенной подводной лодке, которая лежала на берегу и была живым памятником былой славы Великого Союза.

Большая серая громадина с туповатым носом и глазницами, железная красавица устало лежала на берегу. «Сколько же она плавала, — думала я, — это просто немыслимо. Храбрые советские люди проводили внутри не один месяц, находясь в рейсе. Такая вещь вполне могла испугать не одну сотню американцев», — я вспоминала факты про радость Америки, когда закрыли военную базу на Острове летающих собак, и город полностью вымер. «Они точно рады — такое было укромное и неприступное место, отличное укрытие для шпионов. Надо бы бункер поискать», — медленно прокручивала я пришедшие в голову мысли. База была настоящей скрытой угрозой. Прошло двадцать лет с тех пор, как распался Советский Союз, но ничего не было восстановлено или качественно построено. Новые предприятия не создавались, а ресурсы старых были истощены на 80 процентов. Я понимала плюсы глобального мира, когда границы между государствами стирались, и люди могли свободно путешествовать по миру — особенно голодными были мы, русские. Голодными до еды, путешествий, впечатлений — до всего. Нас было легко узнать на отдыхе в толпе иностранцев — мы кутили и праздновали, как будто это был наш последний день жизни на земле. После падения железного занавеса люди ездили и ездили за границу, и не могли насытиться; многие из них до сих пор были голодны до красивых шмоток и удобных иномарок — хотели все и сразу. Только сейчас, в начале двадцать первого века, некоторые стали понимать, что мы потеряли, осознавать нравственное и культурное величие СССР, когда были идеи, сплоченность и мечта, когда все смело смотрели в будущее; люди, отработав на заводе, не беспокоились, что им придется голодать, выйдя на пенсию, и каждый хоть один раз да съездил в отпуск на Черное море. Сегодня мы имели отсутствие веры в будущее страны, на ладан дышащие предприятия нефтеперерабатывающей или газовой отрасли, полное отсутствие легкой промышленности, зато полные магазины шоколадных баточников «Сникерс». Загрустив, я вспомнила рассказы мамы и папы, которые выросли в эпоху СССР: мама ходила в секцию конькобежного спорта и прекрасно каталась на фигурных и конькобежных коньках, а папа бесплатно учился в медицинском училище. Сегодня же за мое образование родители дружно платили каждый месяц, а мой брат не ходил ни в один кружок, так как их в нашем районе не было.

Путешествуя по миру, я понимала, что наша страна получила большой скачок вперед, убрав железобетонные ограждения, и я не могла отрицать плюсов смены режима — полная свобода передвижения! Например, мой прадедушка участвовал во Второй Мировой войне и дошел до Берлина. Приезжая этот город, я вновь и вновь в который раз иду по кругу к памятникам, посвященным советским солдатам — у меня есть возможность лишний раз вспомнить моих великих предков, которыми я безмерно горжусь. Глобальный разум, доступность территорий, единое пространство без границ.

Взрослея, мне стала казаться странной мысль, что в СССР все было хорошо: не было ни крушений самолетов, ни затонувших кораблей. Было строжайше запрещено сообщать о неудачах, и страна скрывала десятки смертей, не задумываясь. Вздохнув, как же сложна порой жизнь, я двинулась назад — время поджимало. Должны были вернуться ребята.

Я поднялась наверх и стала смотреть на море. Кричали чайки. Надя поднималась на холм с усталым и счастливым лицом: «Снимки — блеск! Я теперь на все ближайшие конкурсы разошлю. Приз, хоть один, но выиграю!» Коля плелся сзади, бормоча про себя: «А мои-то все равно круче».

С другой стороны бежали восторженные друзья, крича наперебой, что видел каждый из них. Все были счастливы и строили планы на ближайшие часы: что посмотреть, куда сходить, что сфотографировать. Мы были во власти Острова, полностью забыв про безопасность.

Палатку разбили в доме. Выбирали недолго — чтобы рядом с пристанью и недалеко от подлодки. В одну из заброшенных квартир, наиболее приличных и даже с сохранившимся паркетом, мы перетащили все вещи и разбили лагерь: третий этаж, относительная защита от возможного посещения дома медведями, входная дверь, где работал замок — мы могли закрыться изнутри. И на окнах были стекла, что обеспечивало безветренную ночевку и уменьшало риск простуды.

Коля и Славик гуляли около дома. Мы хозяйничали и готовили обед, попутно наводя уют и раскладывая спальники. В ближайших планах былая совместная экскурсия по Острову в полном поисковом обмундировании, чтобы обнаружить военный бункер, построенный советскими людьми, секретный военный объект, которого так боялись американцы.

Остров был круглым, с заброшенной телевышкой на высоком холме прямо посередине. Большинство домов, сконцентрированные около телевышки, постепенно спускались вниз, но основная часть была наверху. С высоты было не понять, куда двигаться, чтобы найти бункер. Поэтому решено было обойти Остров кругом, заодно осмотрев его полностью, и попробовать отыскать следы, ведущие к цели: скрытые люки, железные скобы или забытые людьми тропинки — словом, хоть какие-то знаки.

— Ориентируемся по перилам около дороги, — предупредила я. — Скорее всего, так мы быстрее найдем вход.

— Слушаюсь, мэм, — прокричали мальчики.

— Паяцы, все бы вам смеяться, — добродушно заметила Маша.

— Мы мужчины хоть куда! Сильны, отважны и с чувством юмора. Таких женщины больше всего ценят, — ухмыльнулся Коля.

— Мы еще и умны, — добавил Слава.

— И, конечно, красивы, — вставила свою реплику Наденька.

— Во сколько темнеет? — спросил Коля.

— Ни во сколько. С конца мая по конец июля в Мурманске полярный день, — заметил Славик. — Полярный день — это период времени года, когда Солнце не уходит за горизонт. Светло будет, даже фонарики не понадобятся, — улыбнулся он.

— Как же мы спать будем? — удивилась Надя.

— Мы не будем спать. У нас огромные возможности для исследования, — улыбнулась Маша.

Пообедав бутербродами и выпив остатки горячего чая из термоса, взяв рюкзаки с необходимым оборудованием диггера, мы двинулись в путь. Перед дорогой сверили часы — было 15.00. Если кто-то вдруг отстанет, то местом встречи должен был быть разбитый лагерь в заброшенном доме. Время сбора группы ровно в 20.00.

Ориентиром для старта похода была выбрана подлодка на берегу. Спустившись вниз, осторожно держась за перила, мы дошли до лодки и повернули налево, чтобы пройти аккуратно вдоль берега. С левой части острова тоже были протянуты перила, около которых виднелась стоптанная тропинка. Этим и объяснялся наш выбор маршрута — идти налево, а не в противоположную сторону.

Дул ветер, несильный и прохладный, отчего было приятно идти вперед. Перила пошатывались и поскрипывали, вздрагивая от прикосновения с человеком. Нас было пятеро молодых людей, гуськом идущих вдоль берега. Мы двигались прямо в лапы ужасного, словно наша судьба была прописана заранее.

Каждый сам мастерит свое будущее, как говорят. Если хочешь, чтобы оно сбылось, представь картинку того, что ты хочешь. Мы все отчетливо представляли путешествие, долго фантазировали, что же там, на Острове, видели себя исследователями и первооткрывателями. Мы спроецировали и воплотили поездку, но не знали, что за тайну хранит в себе эта земля. Этого не было предусмотрено в нашем будущем, но неожиданности случаются, ибо наше будущее часто известно Вселенной независимо от нас. Поездка была лишь предлогом. Вселенной было нужно отправить нас туда. А зачем — об этом я думаю до сих пор.

По пригоркам вдоль моря мы уверенно двигались вперед по тропинке. Было ощущение, что ей пользовались, что мы были далеко не первые здесь, но вокруг жила только пустота. Наши глаза не замечали никаких свежих следов присутствия человека.

— Привал, — скомандовал Славик.

С облегчением расположившись на траве, мы вытянули наши уставшие ноги. Маша легла, я сидела с картой, мальчики тоже валялись и курили.

— Смотрите, люк! — неожиданно воскликнула Надя.

Она пошла в туалет за ближайшие кусты, и оттуда мы и услышали ее возбужденный голос.

На земле, в стороне от тропинки, чуть прикрытая ветками кустов, виднелась крышка люка, круглая, похожая на канализационную, старая, с гербом СССР, но без ржавчины. Она легко приподнималась, словно люк частенько открывали и закрывали.

— Он ведет к бункеру, утверждаю! — закричал возбужденный Коля. — Надо лезть.

— Смотрите, еще люки! — заметил Славик. — Их много!

В самом деле, в радиусе двадцати метров от скопления кустарников виднелись крышки люков, иногда спрятанные под ветками или скрытые травой — их количество достигало примерно десяти.

— Надо проверить каждую, — сказала я. — Давайте попробуем поднять их по очереди.

Приподняв каждую крышку, мы остановились в недоумении. Мы-то, облазившие множество уральских подземелий, могли отличить объект, к которому не прикасались десятки лет, от объекта, которым часто пользовались.

— Что будем делать, Олеся, ребята? — спросила Маша. — Неспроста все это. И мне не нравится.

— Лезть внутрь, — повторял как заведенный Коля. — Там точно клад, там сокровища или секретная лаборатория. Там записки подводников! — Коле было плохо. Он подскакивал от нетерпения, курил сигарету за сигаретой и был жутко возбужден.

— Предлагаю голосовать, — Маша была непреклонна. — Я внутрь не полезу.

За то, чтобы лезть внутрь, были мальчики, а мы трое воздержались. Группа диггеров разбилась надвое. Самое необходимое решено было отдать мальчишкам. Они уносили с собой 4 фонаря — один мы оставили себе, все веревки, включая запасные, спички, мелки, чтобы отмечать дорогу. Взяли с собой два острых ножика и бутылку воды. Заправив штанины брюк в носки и натянув последние повыше, мальчики проверили шнуровку на ботинках, чтобы случайно не зацепиться. Надев каски с фонариками, взяв рацию, телефоны, Колька и Славик радостно махали нам, спускаясь в один из люков. Его я тоже помню. На крышке было написано — Слава труду! И выгравированы серп и молот — символы Советского Союза.

На часах было 16.30. Встреча в лагере была перенесена на час позднее. Накинув еще час на непредвиденное, решено было воссоединиться в девять вечера, вместо заранее запланированных восьми.

Мы с девочками отправились дальше. На западном склоне росли удивительные цветы. Надя фантазировала, как она спросит Славика, что это за растения. «Могу себе представить, как он не ответит», — она радовалась возможности хоть в чем-то подколоть слишком умного, по ее мнению, Славика. Цветы бледно-сиреневого цвета, низкорослые, на толстых стебельках, уверенно стояли, покрывая собой весь берег. Крепкие, коренастые, они шевелили головками при каждом порыве ветра, но стойко держались и смотрели в море.

«Ветер дует слишком сильно, — заметила Маша, — как вы, Надя, Олеся, надо веревки? Я бы привязалась к поручням». Ветер на самом деле подвывал. Жутковатая была картина, не смотря на суровую красоту. «Нет, мы пока справляемся, — сказала я, — пока терпимо!»

Погуляв около двух часов и вполне насладившись красотами, не найдя ничего интересного, кроме природы, мы двинулись назад. «Может быть, мальчики будут более удачливы в своих поисках», — предположила Наденька.

Часы показывали полседьмого вечера. В семь все девочки уже были в лагере, ожидая мальчишек. Мы готовили ужин и делились соображениями — что же расскажут нам мальчишки? Часы показывали восемь, но никого не было. И в девять вечера снова — по-прежнему тишина.

— Я позвоню, — сказала Маша, — а вы берите рацию и тоже связывайтесь.

Мобильные телефоны Славы и Коли не отвечали. И по рации сигнал не проходил.

— Не волнуйтесь, девочки, — успокаивала нас Надя, — помните, что в подземельях ни телефон, ни рация часто не работают.

Трезво рассудив, что, возможно, ребята что-то нашли и скоро вернутся, мы, расстелив спальники, забрались внутрь на ночлег.

Первой проснулась Наденька. Она вздрогнула от прикосновения к своему спальнику. Испуганно дернулась всем телом и увидела Колю. Весь в поту, грязный, с ободранными руками, без рюкзака он повторял, шепча потрескавшимися губами: «Славика съели, эти мрази убили моего друга! И они спустили собак, огромных собак!». Проснулась Маша и непонимающе смотрела на Колю, а Надины глаза хлопали быстро-быстро. Я же мысленно пожелала нам всем выжить.

Вот что он рассказал.