Будем знакомы
Всюду был туман.
Только теперь он был какой-то другой. Веня никак не мог понять, почему, и только потом понял, что он уже не пахнет дымом.
– И… что теперь? – спросила Майка.
– Не знаю. Будем, что ли, знакомы, – ответил дядька и протянул руку. – Иван Артурович.
– Веня, – сказал Веня и пожал ее.
– Майя, – сказала Майка и на всякий случай тоже пожала. Ему и Вене. – Можно просто Майка.
– Так и знал, что ты девочка, – обрадовался Веня.
– А кем мне еще быть? – фыркнула Майка. – Мутантом, что ли?
– Вообще-то ты клоун, – сказал Иван Артурович. – А клоун не имеет пола. Клоун – это просто клоун, и все.
– Эээ… Давайте лучше подумаем, как нам быть, – сказала Майка. – Вам куда? Мне на Машиностроительную пятнадцать дробь девять. И мне бы еще маме позвонить…
– А мне на Цементную сорок один, – сказал Веня.
– А мне и того дальше, – усмехнулся Иван Артурович. Почему-то он все время усмехался.
– Я свой тел кокнула, – сказала Майка. – Можно с вашего?
– Понимаешь, в чем дело, – сказал Иван Артурович. – Похоже, тут нигде нет покрытия. Я только что смотрел.
– У вас какой оператор? – Веня достал телефон и сделал большие глаза. – Упс… Время сбилось?
– У меня ноль ноль двадцать… три-и, – протянул Иван Артурович. На «три-и» его голос съехал вниз.
– Как это? – не поняла Майка. – Я недавно смотрела… было ноль ноль сорок четыре.
– У тебя тоже двадцать три? – спросил Иван Артурович Веню.
– Двадцать две, – тихо отозвался Веня.
– Та-акс…
Иван Артурович умолк.
Молчал и Веня.
– Так есть это покрытие или нет? – громко спросила Майка. – А то я свой кокнула… случайно…
Веня качнул головой.
– И… как теперь?
Она посмотрела на Ивана Артуровича. Все-таки он был взрослый.
И Веня тоже посмотрел на него. Он вообще все время это делал.
Но Иван Артурович молчал. И, кажется, снова усмехался. Будто знал что-то такое, чего никто…
– Что вы все время хихикаете? – не выдержала Майка. – Смешно, да?
Тут Иван Артурович действительно хихикнул.
– Когда клоун задает такие вопросы – это и правда смешно… Ну! Не дуйся. Надутый клоун – это еще смешнее.
– Давайте лучше посидим, – буркнула Майка, увидев бетонный бордюр. В глазах опять плыла слезища, и она гнала ее обратно. – Посидим и решим, что делать. Все равно спать не хочется… а вам?
– И мне, – сказал Веня.
– И мне, – сказал Иван Артурович. – Что, надо признать, нетривиально: я работал целый день и должен был устать, как лошадь.
– Так, может, мы это… просто подождем тут, пока ночь не кончится? – предложила Майка. – А там…
– Ахахаха! – вдруг раздалось с другой стороны.
Майка вздрогнула и обернулась. Кто-то выплывал к ним из тумана и хохотал, как мультяшный дурень:
– Ахаха!.. Ай да отмочил! Ай да шут!
– Что отмочил? – спросила Майка и подумала – «алкоголик».
– Давненько, давненько не слыхал я таких шуточек! Как ты сказал – «подождем, пока ночь не кончится»?.. Смело! Я бы даже сказал – дерзко! Ай да шут. Ай да отмочил… – бормотал прохожий, уходя в туман.
Веня и Иван Артурович смотрели ему вслед.
– Что я такого сказала? – крикнула Майка.
Но от ночного гостя остался только отзвук хохота. Казалось, что сам туман хохочет и потешается над ними.
– Там кто-то есть, – вдруг сказал Веня. – На первом этаже. Там были голоса, я слышал!
Рядом стоял дом. Безжизненный, с черными окнами – такой же, как и все дома этой улицы.
– Раз говорят – значит, не спят, да? И не будут сильно ругаться, да? если мы постучим и спросим? – допытывался Веня. – Все-таки мы заблудились…
– Лучше, если вы спросите, – сказал Майка Ивану Артуровичу. – Вы взрослый. И вообще…
– Окей, – кивнул тот. – Спросим.
Он подошел к дому, помедлил и постучался в окно. Майке показалось, что там мелькнула чья-то тень.
– Извините! – крикнул Иван Артурович. – Мы заблудились и не знаем, где мы. Не подскажете, какая это улица? И где ближайшее метро?
Майка переглянулась с Веней.
– Простите! – снова крикнул тот. – Можно от вас вызвать такси? Со мной дети…
Окно молчало.
– Схожу к парадному, – сказал Иван Артурович. – Ждите, вдруг там собаки или еще что…
Он зашел за угол и исчез в тумане.
* * *
– Что он грузил про метро? – спросила Майка у Вени (почему-то шепотом).
– Не знаю, – ответил ей Веня (тоже шепотом). – Может, он про… Есть такая сеть супермаркетов – «Метро»…
– Не встречала, – буркнула Майка и уставилась туда, куда исчез Иван Артурович. – Кто он такой вообще?
– Понятия не имею. Я тоже заблудился, как и ты… Вошел в этот трамвай, а там он едет.
– Может, они как-то связаны? Трамвай и этот Иван Артурович?
– Не знаю… А на тебе вот это все мажется? – спросил Веня, имея в виду грим.
– Хо! Лучше не пробовать, а то совсем страшнюком буду.
– Ладно… А прикольно это – ходить вот так? Раскрашенной и в парике?
– Это не парик. Это мои волосы, – сказала Майка и отвернулась.
– Да-а? А можно потрогать?
– Нельзя… Тсс! – Майка приложила палец к губам: из тумана послышались какие-то звуки. Ей показалось, что она даже видела вспышку света. – По-моему, он возвращается.
Но никого не было.
– Да что ж такое? – хрипло спросила Майка. – Он что там, забыл про нас?
– Или еще хуже, – добавил Веня.
– Ты о чем?
– Неважно… Я схожу посмотрю, да?
– Я с тобой!
– Не надо. Все-таки… ты у нас дама, да? – спросил Веня. Сделал шаг, другой, оглянулся на Майку и исчез за углом.
– Стой! – крикнула она шепотом. Но Веня не услышал. Или услышал, но проигнорировал.
Майка снова осталась одна.
Вначале она пробовала насвистывать. Выходило не очень, потому что губы все время сползали куда-то набекрень.
Потом стала напевать.
Потом решила: все-таки туман, сырость, и если немножко потанцевать – это будет ничего. Тем более что она клоун.
Потом ей надоело. Или не надоело, а просто туман окутал ее так плотно, что Майка могла только переступать с ноги на ногу, потирать руки и заглядывать за угол дома.
Несколько раз она делала туда шаг, и потом – два назад. Туда маленький шажок, а назад – два больших. Или три.
Наконец шажок застыл и перешел в следующий. Потом – в следующий, и еще в следующий… На цыпочках, как вор, Майка закралась за угол – и сразу нырнула в густую тьму. Свет фонаря не попадал сюда, и она не видела даже своих рук.
Тьма облепила ее так, что было тяжело дышать. Сжав губы, Майка медленно-медленно плыла в ней, держась за стену (та противно мазалась сыростью, но вариантов не было). Глаза никак не могли привыкнуть, и Майка изо всех сил пялилась в черное, чтобы увидеть хоть что-то, кроме плывущих мушек.
Рука тронула то, что могло быть дверью. Ощупав ее, Майка оглянулась (свет фонаря больно кольнул глаза) и хотела постучать. Может, консьержка откроет…
Но передумала. Наткнувшись на ручку, потянула ее и почувствовала, что дверь не заперта.
Майкиных внутренностей, наверно, уже не было. Вместо них был один сплошной туман, и он лип к ней изнутри. Майка старалась не думать ни о чем, кроме того, что сейчас она просто откроет дверь, и…
Вдруг тьму расколола белая молния.
Она обожгла Майкины глаза, и те слепились наглухо, чтобы не сгореть.
Кто-то рядом орал и хватал ее за все подряд. Свет жег сквозь веки, и она защищалась от него руками, вырвав их из чужих рук…
– Да это же просто шут, – услышала она сквозь собственный визг.
Шмыги и молния
Трудно сказать, кто первым перестал кричать – она или тот, другой. И когда Майка поняла, что белая молния – это просто фонарик, бивший в глаза, горло продолжало рваться в крике (хоть не было уже ни сил, ни воздуха).
– Я думал, чур какой-то, – слышалось рядом. – Белый весь, волосы красные…
– Меньше в чуров надо верить!
Голоса были перепуганными и мальчишескими.
Не опуская рук, Майка решилась наконец приоткрыть глаза и глянуть сквозь пальцы.
– Фонарь убери! – прохрипела она, моргая изо всех сил.
Молния метнулась вниз, и Майка увидела две скрюченных фигуры с кляпами во рту. Веня и Иван Артурович!..
– Что вы с ними сделали? – пыталась кричать она, и не выходило – связки не смыкались. – А ну… отпустили их! Отпустили, я сказа…
– Не шуми, – попросили из темноты. Майка повернулась к фонарю и увидела вихрастый силуэт, и рядом еще один. – Шмыги набегут… или нюхачи…
– А эти кто? По панели шатаются, в заброшку лезут, – другой ткнул фонарем в Майку. – Нюхачи и есть!
– Буц их разберет! Ты кто? – спросил ее первый.
– Я шут, – ответила она. (Почему-то ей показалось, что так надо ответить.) – А вы кто?
– Что ты здесь делаешь, шут? Это твои люди?
– Мои, – сказала Майка и закашлялась. – Я… я вам ответила, а вы мне нет. Что это за дела вообще? Что мы вам сделали?
– А… может, они не нюхачи? – неуверенно спросил второй.
– Ну да, слушай их больше… И этого вяжем! – первый показал на Майку.
– Я те ща кээк свяжу-у! – взвыла Майка (откуда-то к ней вернулся голос), размахнулась и черканула ногтями темноту, задев что-то мягкое.
– Ааай! – завопило мягкое. Майкины руки опять кто-то хватал, а она рычала и царапалась как кошка, скрючив пальцы, которые все время били по живому. Дом снова наполнился воплями.
Наконец один шумно рухнул на пол: Иван Артурович подставил ему подножку. Второй отскочил, уронив фонарь, который Майка тут же подхватила и направила ему в лицо.
Это был кудлатый мальчишка с исцарапанными щеками (моя работа, подумала Майка). На полу валялась его точная копия.
– Не подходи, – прохрипел мальчишка. – Живым не дамся!
– А мы не это!.. – крикнул его близнец с пола. – Мы просто играли тут… У нас и лимиты есть!
– Развязать! – приказала Майка, кивнув на пленников.
– А ты царапаться будешь? – опасливо спросил первый.
– Буду! А ну развязали быстро! – гаркнула она и закашлялась.
Близнецы подчинились, вздыхая и говоря «буц подери». Они были совершенно одинаковые, только царапины в разных местах.
– Тьфу! – сплюнул Иван Артурович, когда его рот освободился от кляпа. То же самое сделал и Веня. – Ну, Майка, ты у нас… ты просто… Ребят, вы чего сразу нападать, а?
– А вы чего к нам лезете? – спросил первый, сматывая веревки.
– Я же говорил: заблудились мы! Верить надо людям!
Близнецы расхохотались.
– Вы, наверно, все шуты, – сказал второй. – Только одного вырядили, а других не успели.
– Сами вы шуты гороховые! – Майка вдруг вспомнила это выражение. Тут оно было в самый раз. – Вам чего не спится вообще? Все умные люди ночью спят!
Мальчишки опять расхохотались.
– Наверно, это не нюхачи. Это бродячие артисты какие-то…
– А почему бродячие артисты не могут быть нюхачами?..
– Кто-то идет, – вдруг сказал Веня.
* * *
Все умолкли. В тишине слышался шорох – то ли шаги, то ли дыхание.
– Гаси фонарь, – шепнул первый и выдернул его из Майкиных рук.
– Дверь не закрыли!
– Тихо!..
Майка не дышала.
Эти несколько секунд тишины, когда вдруг все застыло тьмой, были самыми невыносимыми секундами ее жизни.
И когда сверкнул луч фонаря – не мальчишеского, а чужого, из-за двери, – и знакомый голос крикнул – «здесь!» – она даже обрадовалась, хотя было ясно, что радоваться нечему.
– Шмыги! Бежим! – близнецы рванули по коридору. Майке, Вене и Ивану Артуровичу ничего не оставалось, как сделать то же самое. Сзади слышалось:
– Так и знал, что этот шут с ними!.. Так и знал!..
Мимо неслись провода, ящики, доски, мелькавшие в лучах фонарей… Веня чуть не упал, и Майка налетела на него.
Они вбежали в какую-то квартиру. Мальчишка (то ли первый, то ли второй) хлопнул дверью, накинул засов и крикнул:
– За руки! Все беремся за руки!
– Зачем? – орала Майка. Дверь уже бомбили с той стороны, и знакомый голос объяснял кому-то – «увидел этого шута и сразу подумал, что дело буц…»
– Так надо. Скорей!..
Один из близнецов схватил за руку Ивана Артуровича (за которого уже держался Веня), другой Майку. В руке у него был какой-то агрегат, похожий на игровую приставку.
– Ну! – рявкнул он на нее, и Майкина рука утонула в потной Вениной руке.
Дверь трещала все сильней. Близнецы взялись вместе за эту приставку, замкнув цепь, и в комнате зажглась голубая молния – на этот раз настоящая, с зигзагами и треском. Она не пропала сразу, как все молнии, а осталась трещать в воздухе; ее свет выхватил из темноты провода, железки и падающую дверь, за которой толклись фигуры в капюшонах.
Они открывали рты, но ничего не было слышно, будто выключили звук. Майка ощутила, как сквозь нее проходит ледяная волна, смявшая в кашу и дверь, и железки, и все на свете.
Потом комната исчезла.
Не было больше ни молнии, ни преследователей. Майка, Веня, Иван Артурович и близнецы стояли посреди улицы, уходящей в туман.
Тип-Топ
– А… эээ…
– «Мэ», – передразнил Веню один из близнецов. – Ты что, мифокорова?
– Вы лучше скажите, кто вы? – вмешалась Майка. Она чувствовала, что если болтать – будет не так страшно. – И кто за нами гнался?
– Шмыги, – сказал близнец. – Ну, защенарики. Не узнал их?
– Вообще-то я это… дама, – сказала Майка.
– Дама? Ты же шут!
– Я шут, но я девочка. Почему пацаны все такие тупые?
– Между прочим, мы вас спасли, – заметил другой.
– Спасли?!
– А так бы вас шмыги сцапали, – кивнул первый. – И тю-тю. Они ведь теперь думают, что вы с нами. А мы думали, что вы с ними…
– Ребят, – сказал Иван Артурович. – Понимаете, в чем дело. Мы никогда не видели никаких шмыгов. Мы вообще здесь никогда не были. Мы приехали на трамвае – сели в него наобум и теперь не вполне понимаем, куда мы попа…
– Что?! – крикнул первый близнец. – Как ты сказал? Повтори!
– А что я сказал?.. Мы не вполне понимаем, говорю, куда…
– Нет! Перед этим!
– Хм… – Иван Артурович нахмурился и сказал медленно и внятно: – Мы. Приехали. На. Трамвае…
– Врешь!
– Почему?
– Врешь! Где слыхал про трамвай? На кухне? Говори!
– Как где? Мы ехали на нем…
– Врешь!!!
– Не вру! – крикнул Иван Артурович. – Что ты заладил, как попугай – «врешь, врешь»… Я его даже сфоткать успел. На тебе:
Он достал мобилку и включил ее.
Близнецы переглянулись.
– Ты когда-нибудь видел такое?.. – шепнул один другому.
* * *
Напряженно, как ученые над микроскопами, они вглядывались в фотку трамвая.
– Каким он был? – спросил первый. – Ну, вообще? Опиши!
– Голубым, – сказал Иван Артурович. – Легким таким. С тремя дверьми. Похож на старый «пульман», но не он.
– Как вы в него попали?
– Как попали… Просто он подъехал и раскрыл двери. И я вошел. И ребята потом вошли.
Близнецы переглянулись.
– Неужели не врут? – спросил один другого.
– «Неужели»! – возмутилась Майка. – Ты у нас по жизни такой недоверчивый тип, да?
– Я не Тип, я Топ. А ты что, видела летучки с нами?
– Эээ… Что значит «я не тип»?
– Ну… просто это наши имена: он Тип, а я Топ. Мы близнецы.
– Это я заметила, – хмыкнула Майка. – А почему вас так зовут?
– Когда мы сидели у мамы в животе, отец успокаивал ее и говорил – «все будет тип-топ»… А теперь говорите, кто вы. Неужто вы и в самом деле…
– Мы – люди. Приехали сюда на трамвае. – сказала Майка. – Меня зовут Майя. Можно Майка…
– Я Веня, – сказал Веня.
– Иван. Артурович, – сказал Иван Артурович.
Близнецы хлопали глазами.
– Это как?..
– Что «как»?
– Таких имен не бывает.
– Почему?
– Ну… Имя должно быть… как у нас, например, – Тип или Топ. Или там Гор, или Фляк, или хотя бы Грыз. Ваших мы и не выговорим.
– Тогда… – протянула Майка, – тогда зовите меня…
– Мэй, – вдруг подсказал Иван Артурович.
– Мэй? Хорошо, пусть будет Мэй, – согласилась Майка. – А ты, Веня, будешь…
– Вэн, – снова подсказал Иван Артурович. Веня кивнул.
– Мэй и Вэн, – повторили близнецы. – Уже получше. А ты? – повернулись они к Ивану Артуровичу.
– А я… Зовите меня Док. А лучше Докс, – усмехнулся тот. – Пора привыкать к новому формату.
– Очень приятно, Докс, – кивнули близнецы. – Очень приятно, Мэй. Очень приятно, Вэн. Вы ведь расскажете нам?..
– Расскажем, – пообещал Докс. – А вы выведете нас домой?
– Домой?.. А вы разве…
– Помнишь, как отец говорил? – спросил Тип (или Топ?). – Он ведь и сам не сразу… Надо во все вникнуть, тогда, может, и прояснится.
– Только давайте вникать не здесь, а где-то в другом месте, – попросил Докс. – Тут есть гостиницы?
– Гостиницы?.. А, ты про лежки! – кивнул Топ (или Тип?). – У меня еще есть лимиты. Не знаю, хватит ли на пятерых… Пошли!
И они все вместе зашагали по туманной улице – точь-в-точь такой, как и все улицы этой сумасбродной ночи.