Вскоре после моего прихода на Ишкульский кордон Люся исправилась с партией студентов на обследование Мельничной горы. На склоне её в густой траве она нашла рога, сброшенные пятнистым оленем. Сначала они висели в домике геологов, а потом Люся передала их в музей заповедника.

В воскресенье, выходной день геологов, мы с Люсей и Нелей пошли за ягодами. «Мест» мы не знали, и наши корзинки и кружки долгое время оставались пустыми. Увидя просвет между высокими соснами, направились туда: на полянках, мы знали, есть много спелой клубники.

Только стали выходить из леса, как вдруг раздалось громкое неприятное «рявканье». И из леса мимо нас вихрем пролетело какое-то рыжевато-красное животное на высоких, стройных ножках.

— Это косуля, — сказала Люся.

— Ну и голосок, — удивилась Неля, — можно подумать, что это какой-нибудь хищник, вроде тигра. А на самом деле такое воздушное создание.

Мы прошли узкой тропинкой мимо глубоких шурфов и вышли на полянку, красневшую от ягод. Стали собирать зрелую душистую клубнику. Оглянулись, а косуля снова на том месте, откуда мы её вспугнули. Мы удивились: косули очень пугливы и наблюдать за ними удаётся, только удачно замаскировавшись, а эта видит, что мы на неё смотрим, и почему-то не убегает.

— Тут какая-то загадка, — сказала Люся и решительно направилась через полянку к косуле.

Забыв о ягодах, мы двинулись за нею. Когда мы подошли совсем близко, косуля снова рявкнула, сделала несколько огромных прыжков и скрылась.

Люся первая пришла на то место, где стояло животное. Осмотрелась вокруг, заглянула в шурфы.

— Скорее! — закричала она. — Маленькая косуля в яму попала.

Загадка поведения косули была теперь разгадана: мать не могла оставить в беде своего детёныша.

Мы заглянули в яму. На дне её, дрожа всем телом, стоял маленький козлёнок. Вероятно, следуя за матерью, он прыгал и играл на узенькой тропинке и, оступившись, упал в яму. В этом месте шурф был не очень глубокий, но узкий и с отвесными стенами. Козлёнок стоял на всех четырёх ножках, значит, упал удачно, не получив никаких повреждений.

Мы были в большом затруднении и не знали, что делать.

Косуля-мать снова появилась: стояла поодаль и время от времени коротко рявкала и топала ножкой.

Люся оказалась решительнее всех.

— Я лезу в шурф, — заявила она.

Но в это время за её спиной раздался мужской голос:

— Что это у вас тут за совещание? — Из лесу вышел незнакомый мужчина средних лет, с небольшой окладистой бородой, в костюме наблюдателя, с винтовкой за плечами.

— Кто вы? — спросила Неля. — Мы вас не знаем.

— Я егерь Матвеев, с кордона Сайма, может, слыхали?

— Слыхали, — отозвалась я.

— А вы — студенты?

— Да, здесь на практике, — ответила Люся, — помогите нам косулю из шурфа вытащить.

Егерь заглянул в шурф:

— Козлёнок... Уж не волк ли его туда загнал? Вам он для опытов нужен?

— Что вы, что вы? — замахали руками студентки. — Мы ведь геологи, а не зоологи.

— Ну, что же, может, Сергею Львовичу пригодится. У него не раз козлята воспитывались, — говорил егерь, а сам, не теряя времени, полез в шурф. Вот он уже на дне, поднял козлика на руки. Тот совсем и не сопротивлялся, только издал какой-то странный всхлипывающий звук, может, мать звал.

Держа одной рукой козлика, егерь другой рукой ухватился за скалистый выступ:

— Берите козлёнка!

Люся с Нелей бросились к яме, взяли животное на руки и бережно поставили на землю. Мы все залюбовались им.

Стройное хрупкое тельце на высоких ножках с блестящей рыженькой короткой шерсткой, с яркими светлыми пятнами. хорошенькая головка на стройной шейке, с длинными широко расставленными ушами, которые всё время трепетали, наверно, от волнения и страха. Но особенно хороши были глаза: под длинными ресницами, большие, тёмные, почти чёрные.

Козлик не двигался с места и только сильно дрожал всем телом.

И вдруг мы увидели: мать-косуля, издали наблюдавшая за нами, как молния, пролетела поляну. Ближе к нам её шаги замедлились. Она остановилась и издала какой-то звук, в котором мы уловили призыв и ласку. Козлик вдруг сдвинулся с места и метнулся к матери... Счастливые мать и детёныш быстро скрылись в лесу.

Мы проводили их взглядами. Лицо егеря, грозы всех волков, расплылось в доброй улыбке.

В тот же вечер за ужином Люся сказала:

— Косуль мы видели, а пятнистых оленей нет. Как же это так: прожить в заповеднике столько времени и не видеть его главных обитателей?

Наблюдатель Михаил Алексеевич Крылов предложил нам устроить «встречу с оленями». И в первый же выходной день повёл нас куда-то в горы.

— Только идите тихо, бесшумно, старайтесь не наступать на сучки, — поучал нас наблюдатель, — тогда ручаюсь, что увидите оленей.

Шли долго. Наконец, Крылов свернул с тропинки в сторону и показал нам небольшие пространства примятой травы.

— Это лёжки пятнистых оленей, — таинственно прошептал он.

Вдруг где-то совсем близко послышался треск ломаемых сучьев. Крылов сделал знак: «молчите». Неожиданно раздался резкий свист, и на тропинку выбежал пятнистый олень. На его голове красовались могучие ветвистые рога. Красно-бурые бока его были усеяны рядами белых пятнышек. Олень на мгновенье остановился и затем грациозными прыжками бросился вперёд, на поляну.

Мы последовали за ним.

Но вскоре его пятнистая шкурка совершенно слилась с пёстрым узором цветов на поляне. И только высокие рога животного мелькали среди этого моря цветов и выдавали его присутствие.

— «Олень-цветок»! — с восхищением сказала Неля. — Теперь мне стало понятно, почему его так называют китайцы.

После встреч с косулей и пятнистым оленем разговоры у костра неизменно велись вокруг этих животных. А Неля попросила наблюдателя Крылова рассказать всё, что он знает о косуле и пятнистом олене.

— О косулях особенно нечего говорить, — начал свой рассказ Крылов. — Это коренные обитатели Урала и Ильменских гор. А вот пятнистые олени — дело другое. Их родина — Дальний Восток. Ценность этих оленей заключается в их пантах. Панты — это молодые, еще не окостеневшие рога, покрытые нежной, бархатистой шерстью, переполненные кровью. Из них вырабатывается лекарственный препарат — пантокрин, и потому они ценятся очень дорого.

В дореволюционное время пятнистых оленей сильно истребляли. В советское же время на Дальнем Востоке было основано несколько заповедников и пантоводческих хозяйств, где разводят этих ценных красивых животных. Также было решено произвести акклиматизацию пятнистых оленей и в Европейской части нашего Союза.

В 1938 году в Ильменский заповедник привезли 27 оленей. Их поместили в просторном загоне близ Ишкульского кордона, наблюдали за тем, как они переносят климат Южного Урала, какие растения лучше поедают, каких совсем не едят... Затем их выпустили на волю. Олени удачно акклиматизировались, приспособились к новым условиям жизни и быстро размножаются.

По образу жизни и питанию пятнистые олени имеют очень много общего с сибирской косулей, которая распространена по всей территории заповедника. Олени и косули любят одни и те же растения, одинаково страдают из-за недостатка корма в глубоко снежные зимы и потому ещё в начале зимы уходят на более возвышенные места, где снег сдувается ветром. Для зимнего подкорма косуль и оленей по всей территории заповедника заготовляются стожки сена.

Самый страшный враг косуль и оленей — волк. Волк в заповеднике не охраняется, а находится «вне закона»: его разрешается уничтожать на всех участках и во всякое время года.

— Может, я вам что и не так рассказал — не посетуйте: ведь я только наблюдатель. Со всеми вопросами о животных обращайтесь к Сергею Львовичу. Он вам всё по-научному объяснит, — посоветовал нам наблюдатель Крылов.