Пролог

Итак, начнем как в старой доброй сказке — жил был на свете добрый юноша. Отец его, оставив, сей грешный мир, завещал сыну беречь мать и сестер, умножать семейное состояние и исполнить свое предназначение.

Юноша этот, строго следуя родительскому совету, выдал сестер замуж, нашел матери компаньонку и весьма успешно занялся семейным бизнесом.

Жизнь его текла, как драгоценное каратское вино в чашу верунского стекла. Однако вскоре все переменилось, и струя вина хлынула через край, заполняя все вокруг пенным потоком.

 

Глава 1

Вот как это все начиналось: в одну из теплых ночей, когда людям, собравшимся во дворе с пиалой чая или чашей вина, не хочется расходиться, несмотря на приближение рассвета, в ворота постучали. Сам хозяин дома, обеспокоенный столь поздним визитом, поспешил к двери вместе с привратником. Тревога неуловимо разливалась в воздухе. Уже давно судьба не испытывала их дом внезапными нападениями, но все когда-нибудь возвращается. Не спят спокойно враждебные кланы, и не спят умы чужих инженеров и техников в стремлении превзойти достижения рода Азилла, лучших из лучших в своей области.

Ночной сумрак улицы разгонялся масляным фонарем в руках дюжего сифара с многозначительной кобурой на поясе. Рядом с его плечом находился другой охранник, удерживая на плече свернутый ковер, а перед ними, широко улыбаясь, стоял высокий полный мужчина лет около пятидесяти, в высокой чалме и пышном шелковом кафтане.

— Племянник, дорогой! — воскликнул он.

— Дядюшка, какими судьбами? — мужчины обнялись и поспешили войти во двор, заперев ворота.

Вежливый хозяин тотчас проводил гостя во внутренний дворик, украшенный многочисленными растениями в горшках и кадках. В центре двора журчал фонтан, рядом расположился помост, устланный коврами.

Расторопный слуга подал чай в тонких пиалах, сладости и фрукты. Мужчины помолчали, прихлебывая чай, отщипывая кусочки сладостей и слушая звуки ночи. Наконец юноша спросил:

— Удачен ли был ваш путь, дядя Хамид?

— Удачнее не бывает, сын мой. Прошло уже семь лет, с тех пор как мой брат покинул нас навсегда. Скажи, был ли я эти годы плохим советчиком тебе и твоей матери?

— Нет, дядя, твои советы были мудры и приносили нам только радость.

— Так вот, сынок, я говорю, что пришло тебе время жениться. Позови мать, пусть примет невестку и готовится к свадебной церемонии.

У племянника лишь чуть расширились зрачки и невольно сбилось дыхание, но доверие его к дяде было столь велико, что он тут же, хлопнув в ладоши, подозвал слугу:

— Пригласи госпожу Зобейду, у нас гости.

Слуга склонился в торопливом поклоне и скрылся в доме.

Через несколько минут раздались легкие неторопливые шаги. Слуга распахнул узорчатые двери, и во дворик шагнула немолодая женщина. С открытым лицом, но в плотном черном платке с золотой каймой. Когда-то она, вероятно, была очень хороша, а с возрастом к природной красоте добавилась женская мудрость и элегантность.

— Приветствую дорогого гостя, вошедшего под наш кров, — женщина склонилась в легком поклоне.

— Привет и тебе, Зобейда, — поклонился в ответ гость. — Твой сын сегодня женится. Прошу тебя, позаботься об этой девочке, пока не взошло солнце. На рассвете сможешь назвать ее своей невесткой.

С этими словами гость кивнул тому сифару, который держал ковер на коленях. Плотная ткань развернулась, явив удивленным хозяевам космический прозрачный контейнер 'скорой помощи'. Из него извлекли смуглую фигурку в мужском кафтане, разукрашенную синяками.

— Она немного не в себе, бедняжка. Сангу пришлось уколоть ей успокоительное: когда я выкупил ее у Тупана, стала кусаться, как дикая кошка.

— Помилуйте Первые Трое! — воскликнула Зобейда. — Что привело девочку в этот вертеп?

— Не знаю. Кажется, долги. Вам пора готовиться к свадьбе, ночь уже на исходе.

Зобейда торопливо позвала свою служанку и вдвоем они унесли безвольное тело в глубину покоев.

Мужчины помолчали, отпивая еще по глотку из расписных пиал. Потом дядя кивнул племяннику, и тот извлек из деревянного изголовья миниатюрный пульт. Нажал пару кнопок. Свет звезд чуть дрогнул и подернулся молочной дымкой. Сидящий на корточках сифар замер неподвижно, а в складках одежд купца замерцала малиновая искра.

Лукаво хмыкнув и переглянувшись с Орамом, Хамид вынул из кошеля маленькую табакерку и полюбовался на встроенный в резную крышку индикатор.

— Сынок, девочка принадлежит к царскому роду, — тихо сообщил дядя.

Племянник удивленно вскинул брови, а Хамид продолжил:

— Это еще не все. Если она родит тебе сына — наш род сможет вернуться на Аман. Я не просто выкупил ее, я пообещал Тупану, что она исчезнет с Гай-Нодир, и должен сдержать данное слово.

— Слово этому шакалу? Да он первый доложит Оташ-баши! — Вертикальная морщинка собралась на переносице юноши.

— Неважно, Орам. На рассвете совершим обряд. Ты знаешь, что я могу это сделать. Потом как законный муж ты переменишь ей имя. Тупан не посмеет искать встречи с твоей женой. Главное, чтобы Зобейда представила ее как иностранку.

— Почему так важно сделать это сегодня? Девочка напугана, избита — может, стоит подождать?

— Нет, я сказал правду — лучший час наступит на восходе Сув-Ягыш. И не упусти ее, сынок, эта девочка стоит табуна курпанов.

— Хорошо, дядя. Будьте моим гостем и позвольте Салам позаботиться о вас.

По мановению руки хозяина дома из тени выступила темнокожая девушка с огромными карими глазами и черными волосами, заплетенными в тонкие косички до плеч.

— А я оставлю вас ненадолго.

Уходя, Орам бесшумно нажал кнопку на пульте, и дымка над двором растворилась, вновь открывая блеск звезд. Хамид остался сидеть на подушках, кивнув девушке, чтобы подлила вина. Он вдруг спросил:

— Ты свободная?

— Да, господин.

— Сколько лет служишь дому?

— Я служу госпоже Зобейде уже пять лет.

— Сможешь рассказать всем, что госпожа пригласила в гости дочь подруги, и она зажгла огонь в очах Орама?

— Да, господин.

— Хорошо, возьми, — из рук гостя к ногам девушки упал мешочек.

— Не нужно, я все сделаю для госпожи, — девушка осмелилась возразить.

— Возьми, быстрее соберешь приданое.

Служанка смутилась. Быстро взяв кошелек, прикрепила его за пояс. Потом вновь присела на корточки у ковра и потянулась к кувшину.

Гость вновь задумался с чашей в руке.

Вдруг один из чернокожих воинов взмахнул коротким кривым мечом — к помосту с металлическим лязгом свалился жук. Моргнули и погасли вмонтированные окошечки видеоглазков, тренькнули усики антенн. Гость спокойно кивнул девушке, и та шустро сгребла обломки в маленькую урну с крышкой.

— Отнеси Азим-бею, пусть найдет гнездо, — распорядился Хамид.

Поклонившись, смуглянка вышла со двора, а сифар протянул хозяину кисточку с пояса девчонки, сверкнувшую в его инфракрасном зрении.

— Пыль, — скомандовал Хамид, и кисточка тотчас отправилась в экранированный кошель — перегонять любопытным сцену пьяного разгула дяди и племянника.

Орам шел по сумрачному коридору. Кафтан развевался за спиной, шуршали шальвары и длинная рубаха, но шаги были почти неслышными, хотя он был весьма раздражен. Из купальни доносился плеск воды и воркование няни. С тех пор, как сестры вышли замуж, старуха ворчала целыми днями, а теперь в ее голосе слышалась прежняя ласковая строгость.

Подойдя к двери, Орам замер, прислушиваясь, но, кроме голосов няни и матери, никого не услышал и, постояв еще чуть-чуть, повернул в сторону своих покоев.

Зобейда устало откинула прядь волос с лица и тотчас украдкой оглянулась — не заметил ли кто. Ох, Хамид, Хамид… развел секреты! Или забыл, как она стала его невесткой?

— Пусть девочка полежит немного в воде, Зоча, потом разотрешь ее и кликнешь меня.

Госпожа вышла, и няня с банщицей принялись готовить высокий стол, обтянутый кожей. Застилали малиновую юфть чистой простыней, выставляли на край флаконы, выбирали плотные рукавицы из разных тканей, ножнички, щипчики — в общем, весь арсенал женщины для ухода за телом.

А Зобейда, неспешно пройдя через прохладный холл, вошла в покои, в которых не была семь лет.

Здесь ничего не изменилось — высокие узкие окна, стены, обтянутые голубым шелком, знакомая мозаика на полу.

Стараясь не оглядываться, женщина прошла к двери в соседнюю комнату, щелкнула пальцами — зажглись светильники вокруг широкой кровати. Постояла минутку, сдержав подступившие к глазам слезы, потом поднесла к губам браслет:

— Зульфия, Икрам, в главных покоях нужно проветрить, сменить постель, расставить цветы. И принесите с собой одежду, наша гостья переоденется.

Пока слуги собирали все необходимое, Зобейда стояла у раскрытого шкафа, вдыхая знакомый аромат, исходящий от одежды мужа. Потом, встряхнувшись, открыла соседнюю дверцу и вынула тонкий шелковый халат и сорочку, наклонилась и с усилием выдвинула из шкафа сундучок с резной крышкой.

Вернувшиеся с летающей тележкой, нагруженной всем необходимым, слуги застали госпожу спокойно раскладывающей на диване свадебный наряд. Подняв голову, она быстро распределила их по комнатам, уточнила задание и вышла, захватив халат с собой.

— Эх, — вздохнула девушка, приблизившись к дивану. — Красота какая! Икрам, а чье это платье?

— Госпожи, наверное. Здесь были покои ее мужа. Давай-ка побыстрее, нам нужно успеть до рассвета.

Девушка дернула плечиком и, подавляя зевоту, принялась собирать с роскошной постели простыни.

В купальне две крепкие старушки уже закончили растирание и, накрыв малышку простыней, аккуратно подпиливали ногти, смазывая кремом многочисленные мелкие царапины и ссадины.

Девушка лежала тихо, не шевелясь, хотя царапины, размокшие в ванне, наверняка щипало. Отмытые волосы, закрученные в полотенце, свисали со стола до самого пола, тонкая шея изгибалась под их тяжестью. Плечи, несмотря на худобу, красиво перетекали в тонкие, но крепкие руки. Зобейда посмотрела на будущую невестку еще раз и, вздохнув про себя, сказала.

— Вот рубашка и халат, накинь и поешь, скоро будем одеваться к свадьбе.

Изумленная невеста подняла взгляд на хозяйку дома.

— Мой сын берет тебя в жены. Назови свое полное имя для церемонии. — Дама успокаивающе посмотрела в расширенные от страха глаза девушки. Шепнула тихо: — Будь спокойна, туда, откуда тебя принесли, ты больше никогда не вернешься.

— Госпожа, я не могу выйти замуж… — потерянно произнесла малышка, горестно опуская глаза. Ее до сих пор не отпускал жуткий призрак дома утех.

— Это не обсуждается, — отрезала госпожа. Мягко улыбнулась и повела плечом: — Я подпишу бумаги о твоей невинности в присутствии трех свидетелей. А мой сын не скажет тебе и слова. Для него важен факт, а не слухи.

Девушка залилась малиновым румянцем и спросила едва слышным голосом:

— Госпожа, как вы можете знать?

— Это просто. Зоча, Амун, подойдите.

Две старушки тотчас приблизились к госпоже. Зобейда взяла со столика небольшой амулет и попросила девушку:

— Повернись на спину.

Гостья медленно выполнила просьбу. Тотчас тяжелый металл амулета лег на нижнюю часть ее живота. Чуть нагрелся и замерцал.

— Я, Зобейда ильдур Азилла, свидетельствую при двух свидетелях, как то велит закон: девушка, предназначенная в жены моему сыну, сохранила свою честь неприкосновенной.

Старушки склонили головы, бормоча подтверждение. Амулет щелкнул.

— Все, — сказала Зобейда, — этот амулет хранит свидетельства невинности всего нашего рода. Никто не посмеет оспорить этот брак или опорочить твою честь.

— Но почему? — удивилась девушка.

— Этот прибор изготовлен больше двухсот лет назад как раз для таких случаев. Он не вскрывается и его записи нельзя уничтожить. Он лишь проверяет несколько параметров женского здоровья и делает запись.

Тут в баню вошла служанка с подносом, и Зобейда заспешила:

— Не бойся, мой сын хороший человек. Ты поешь, и мы поговорим.

Служанка поставила еду на низкий столик у дивана. Нянька подала гостье руку и помогла сесть на массажном столе, а потом перебраться на диван.

Скрывая интерес, хозяйка дома отошла, машинально раскладывая флаконы, искоса поглядывая на девушку за столом. Несмотря на явный голод, ела она не спеша, изысканно и деликатно.

Служанка принесла то, что нашлось на кухне — тонкие ломтики драгоценной белой рыбы и простецкие плоды кружаны. Рядом на блюдце лежало печенье с семенами тику.

Аккуратно наложив специальной ложечкой крем на печенье, девушка откусывала кусочек и заедала ломтиком рыбы. Кружану разделила ножом пополам и, чуть присолив, стала есть белую хрустящую мякоть, отрезая по кусочку за раз.

Зобейда, увидев привычные движения хорошо воспитанной аристократки, улыбнулась и налила в пиалу чай.

Через несколько минут трапеза завершилась.

Мягкие, ухоженные руки стали бережно разбирать спутанные пряди волос. Девушка прикрыла глаза от сытости и усталости. Присев рядом в удобное кресло, Зобейда негромко заговорила:

— Наша семья появилась здесь вместе с первым кораблем. Ты, наверное, знаешь, почему.

Девушка слушала, не поднимая глаз, но крупная дрожь, пробежавшая по ее позвоночнику, все объяснила.

— Да, именно. Мятежный сын покинул родную планету волей отца, не желающего пролития крови, а мой муж был его другом.

Уже почти тридцать лет как мы не видели леса Амана. Наши дети родились и выросли здесь, но мы очень хотим вернуться.

Невеста сидела безмолвно и покорно.

Зобейда, вздохнув украдкой, продолжила повествование:

— Хамид — брат моего мужа, и когда-то он принес в этот дом и меня. Так же, как тебя, завернув в ковер. А сначала выкрал с пролетающего челнока.

Хозяйка хмыкнула и слегка задумалась. Потом пояснила:

— Видишь ли, ему открыто больше, чем нам. Он видит предназначение человека. Поэтому пошел на риск и выкрал меня на пересадке, чтобы подарить своему брату.

— Что было дальше? — Девчонка, заинтересовавшись, осмелилась спросить.

Голос Зобейды стал суше:

— Спустя сутки корабль, на который я должна была сесть, взорвался. Как видишь, выбора у тебя нет. Это судьба. Все предопределено. Хамид уже готовит обряд, постарайся быть красивой невестой…

Хрупкая девушка сидела неподвижно, пока женщины заканчивали прическу. Лишь когда ее потянули к зеркалу, попыталась остаться на месте. Но хозяйка кивнула — и невесту, как пушинку, подняли и перенесли к блестящей поверхности на дальней стене у окна.

Зеркало отразило бесформенную фигуру, закутанную в слишком просторный халат. У этого существа были впалые щеки, смуглые руки и великолепная прическа, превращающая голову на тонкой шее в прекрасный цветок на хрупком стебле.

Ворчащая старушка появилась в комнате, неся в руках нечто блестящее и гибкое: серебристое платье-доспех. Тончайшие чешуйки складывались в облегающий силуэт на плечах и груди, подчеркивая талию и стекая завесой до самого пола. По команде с изящного браслета, юбка превращалась в шальвары, сливаясь с серебристыми сапожками, а накидка, прикрепленная к плечам, становилась шлемом.

Пораженная невеста подняла голову:

— Но это же…

— Примерь, нас ждут, — скомандовала Зобейда.

Далее не возражая, девушка влезла в гибкий чехол. Несколько команд, отданных будущей свекровью — и платье засияло синевой радужной стали. Затем принялось укладываться по фигуре, попутно подключая тестеры физического состояния. Складки разбежались, накрывая девушку с головой и, наконец, утихли, окрасившись белизной горных снегов.

Зобейда удовлетворенно кивнула. Прищелкнув пальцами, кивнула няне:

— Зоча, подай 'Серебряный Снег'.

Няня бережно открыла коробку, принесенную вместе с платьем.

— Здесь основной набор, — продолжила хозяйка. — Диадема-мемосканер, защита, связь, основные коды. Браслеты — лазерный щит и, если нужно, — 'огненный веер'. Пояс — кокон, аптечка и транспорт. — Глянув на внимательно слушавшую девушку, Зобейда добавила: — Активация обручальным кольцом после принесения клятв.

Дождавшись кивка, мать жениха вновь занялась прической невесты, добавляя в черные пряди шпильки с искристыми головками. Увидев в зеркале внимательный взгляд, брошенный на шпильки, только кивнула:

— Да. Маячки, радиовзрыватели и еще кое-что по мелочи. Ты невеста рода Азилла и найдется немало желающих сорвать свадьбу.

Наконец женщины покинули баню и гурьбой направились в главный зал.

Большое помещение уже было ярко освещено и украшено цветами прямо в горшках и кадках, принесенных из оранжереи.

Высокий помост, устланный ковром, стоял у каменной стены, прикрывающей внутренние покои. Его разграничивала низкая ширма. С одной стороны рамы, обтянутой расписным шелком, усадили невесту, расправив складки брони, с другой из-за ширмы доносились шорохи и позвякивание ритуальных одежд свиты жениха.

Перед помостом в глубокой чаше плескалась вода с нежными белыми цветочками оранжерейных хризантем. Рядом в плошке горел огонек.

На золотистом шелковом платке переливался гранями сосуд с притертой пробкой. Над маленькой жаровней плыли ароматы благовоний.

Все это невеста успела рассмотреть во всех подробностях, боясь поднять глаза на собиравшихся в зале гостей. Их яркие одежды отпечатывались в ее памяти пестрой мозаикой, а от шепота и шуршания болела голова.

Зазвенели колокольчики, призывая всех склонить головы в молитве Трем Первым. Амина прикрыла глаза и безмолвно попросила, чтобы ее муж оказался достойным сыном своей благородной матери.

Колокольчики зазвенели вновь, возвещая конец моления. Гости распрямились и вновь с любопытством уставились на помост.

Через секунду раздался протяжный удар гонга. По этому знаку гости затихли, а жених и невеста низко склонили головы перед облаченным в роскошный шитый золотом кафтан Хамид — беем.

Громко прочитав положенные молитвы и обрызгав все вокруг ароматной водой, Хамид-бей открыл сосуд и дал отхлебнуть жениху и невесте, остаток плеснул в жаровню. Пламя взвилось, потом приникло к углям и, наконец, затанцевало ровными синеватыми языками. Жених и невеста протянули руки прямо в синеватое пламя. Зазвучали древние слова брачной клятвы:

— Клянусь небом и землей, воздухом и огнем, твоей и своей кровью быть рядом до скончания дней. И если оружие мое поднимется на тебя — да развеет меня ветер, спалит огонь, а вода и земля забудут мое имя. Кровью связуется этот союз, да будет он крепче земли, длиннее воды, ярче огня и сильнее ветра.

Хамид-бей одним движением надрезал соединенные в огне ладони, и кровь молодых людей, смешавшись, брызнула в костер. Гости и свидетели склонили головы — вспыхнувший огонь обещал новорожденной семье благополучие и крепкий брак.

Госпожа Зобейда первая хлопнула в ладоши. Под гром аплодисментов молодой муж подхватил на руки едва не потерявшую сознание жену и вышел с нею в соседний зал.

Половину зала занимали низкие широкие диваны, обтянутые шелком. Вороха подушек, полосатых валиков и пуфов превращали эту часть в царство неги и роскоши.

Вторая половина зала представляла собой бассейн, наполненный прозрачной подсвеченной водой. В прохладной влаге плавали рыбки и чудесные водяные лилии с Аркорана.

В центре бассейна находился помост. На нем возвышался двойной трон, украшенный резьбой из белоснежной кости глубоководного марена.

На левую часть трон Орам усадил молодую жену и обложил ее подушками, хотя в броне ей было все равно, на чем сидеть — хоть на камнях. На правый трон сел сам.

Его броня была темно-синей, почти черной. Единственное яркое пятно — родовой знак на плече.

Гости неторопливо рассаживались на диваны, выбирая место согласно своему статусу. Ближе всех усаживались родственники и высокопоставленные служащие. Дальше садились знакомые, коллеги и случайные гости.

По сигналу хозяйки слуги внесли подносы с ароматным пловом, блюда с сырами и копченостями, тонкие хрустящие лепешки и зелень. Мальчики в малиновых шароварах и отороченных золотым галуном жилетках несли узкогорлые кувшины и стопки пиал. Девочки в шелковых длинных рубашках и шальварах разбрасывали вокруг лепестки цветов, звеня браслетами и колокольчиками в длинных тонких косах.

Первый тост за молодых произнес Хамид-бей. Он говорил на древнейшем царском языке своей родины. Произнеся здравицу и полное именование Орамазада иль Зибейди ильдур Азилла, старший родственник сказал:

— Сегодня случилось знаменательное — наследник рода Азилла взял в жены последнюю деву из рода Амджад. Отныне Амира ильдур Амджад принимает имя Амина ильдур Азилла и под этим именем вносится в списки рода Азилла.

Среди гостей возник тихий ропот.

Старый интриган удовлетворенно прислушался к шороху, пробежавшему среди гостей, и закончил:

— Поднимем чаши и выпьем это драгоценное каратское за молодых! Будь счастлив, сынок!

Гостям оставалось лишь поддержать тост. Едва чаши опустились на столики, как за ближайшим окном раздался болезненный крик. Хамид-бей широкими шагами подошел к окну, откинул прозрачную штору и распахнул узорную решетку — под окном в освещенном масляными светильниками прямоугольнике лежал один из гостей, туго спелёнатый силовой сетью.

— Ай-яй-яй, — укоризненно покачал головой Хамид-бей. — Разве я не предупредил дорогих гостей? Дом закрыт со всех сторон. Мой любимый племянник играет свадьбу и не хочет, чтобы его празднику помешали неразумные люди. Поэтому прошу, дорогие гости, к столу! Будем есть, пить и веселится, полюбуемся молодыми, пока они здесь. Вознесем хвалы Трем Первым за их здравие и благоденствие!

С этими словами опытный царедворец увлек гостей к столикам, наполненным едой и вином. Старый хитрец старательно делал вид, что не замечает безуспешных попыток гостей связаться с охраной, или хотя бы пробиться за пределы силового купола дома, дабы обрадовать всех такими удивительными новостями.

Через несколько часов пара дюжих сифаров внесли ручные носилки, выполненные в виде павлина с роскошным хвостом украшенным изумрудами и сапфирами.

Невесту под громкие славословия и улюлюканье подвыпивших гостей усадили на спину невиданной птицы. Полдюжины прислужниц в белых одеждах запели печальную песню о разлуке с любимым и начали осыпать гостей розовыми лепестками. Особенно чувствительные гости достали расшитые платки и прослезились.

Вдруг в общей суматохе раздался свист: что-то звякнуло — и один из гостей покатился по полу, зажимая руками разорванное горло. Побледневшая невеста неподвижно сидела на носилках, кинжал сифара, торчащий из горла умирающего, выдернул Хамид-бей и поклонился неподвижной хрупкой фигурке.

— Благодарю, ханым, примите от меня ответный дар, — и положил у ног красавицы снятый с пояса короткий меч.

Гости ахнули: убив человека, покушавшегося на бея, девушка и так получала право на любую ответную услугу, но меч, лежащий у ног, означал гораздо большее — Хамид бей признавал новоиспеченную новобрачную своей повелительницей.

Орам, успевший спрыгнуть с помоста и прикрыть девушку плечом, лишь улыбнулся и подал знак сифарам. Невесту под возобновившиеся славословия и пение понесли в главные покои дома.

Еще через час, когда затихли пьяные здравицы и пение, слуги растащили гостей по опочивальням.

Дом затих под нежной лаской розовых утренних лучей.

 

Глава 2

Орам, по-прежнему облаченный в броню, отворил дверь в опочивальню невесты. Кровать была пуста, на столике возле нее покоились нетронутые фрукты и кувшин с напитком. Хрупкая фигурка в тонких шальварах и полупрозрачной кофточке виднелась у окна.

Не приближаясь, Орам щелкнул по запястью, сворачивая боевой режим брони. Затем аккуратно выбрался из тонкой скорлупы защиты и отбросил ее на кресло.

Конечно, броня была предназначена для длительного ношения. Внутренний резерв позволял носить ее не снимая около месяца, но всякий раз, освобождаясь от почти невесомой защиты, Орам чувствовал необходимость вымыться.

Вот и сейчас оглянулся, вспоминая расположение помещений — ему не часто приходилось бывать в родительской спальне. Затем шагнул к витражной ширме в углу комнаты.

Главные покои отец проектировал лично. Супружеская спальня была оборудована по принципу каюты крейсера: санузел, душ, мини-кухня — все находилось в одном помещении со спальней и хранилищем, изящно замаскированное под традиционные покои. В случае необходимости по команде хозяина комната превращалась в бункер, способный стать последним оплотом семьи.

За спиной раздался легкий вздох — Орам не обременил себя ничем, спеша ополоснуться.

— Не хочешь мне помочь? — спросил он, не оборачиваясь. — После брони ужасно чешется спина.

Судорожный вздох был ему ответом.

— Жаль, — искренне промолвил мужчина, шагнув за ширму. — Зоча, наверное, помогла тебе вымыться после всех треволнений, а мне пришлось проверить посты и отправить два десятка бойцов присмотреть за твоим бывшим хозяином.

И тут же Орам едва не стукнул себя по лбу — ох, зря напомнил девочке о том ужасе, откуда ее забрал Хамид! Ведь сегодня им предстоит разделить постель, а то, что она видела в том борделе, не добавит ей сговорчивости. Ну да сделанного не воротишь.

Постояв еще немного под тугими струями, Орам потянулся к склянке с ароматным травяным мылом. Склянки на месте не оказалось, но в тот же миг крепкая девичья ладошка коснулась его спины, втирая в кожу плотный зеленоватый гель.

Жених замер — руки сменились жесткой мочалкой из натуральных волокон. Вот запела разогретая спина, плечи, руки, снова поясница. Постепенно мочалка опустилась ниже, натирая крепкие ягодицы, потом еще ниже — свою долю удовольствия получили ноги. От приятной истомы побежали колючие мурашки.

Орам старался отвлечься, думать о несостоявшемся убийце, но частое дыхание у самых ног сбивало с толку. И тут он понял — девочка просто боится! Избитая и ничего не знающая о своей судьбе, она вдруг оказалась среди толпы гостей, предотвратила убийство и стала женой человека, которого видит впервые в жизни. Так что сбившееся дыхание говорит не о его мужской привлекательности, а о том, что невеста вот-вот упадет в обморок от нервного истощения!

Мысленно вздохнув, Орам перехватил ловкие ручки, уже начавшие обратное путешествие — снизу вверх. Поднял за подбородок тонкое, измученное личико с написанной на нем решительностью воина, идущего в смертельный бой. С сожалением прикоснулся губами к закрывшимся в ужасе глазам и попросил:

— Подожди меня в кровати, я хочу быть нежным с тобой, — и ласково вытолкнул жену из-за ширмы.

Еще несколько минут Ораму понадобилось на омовение ледяной водой. Потом, завернувшись в простыню, он вышел в комнату.

В окна уже пробивался рассвет, рисуя узоры на деревянном полу. В постели виднелся маленький бугорок, укрытый с головой одеялом. Еще раз вздохнув, жених приблизился к постели, швырнул простыню на пол и забрался под одеяло. Бугорок дернулся и замер.

Покопавшись в нагретом сумраке, мужчина отыскал узкую талию и притянул обмякшее тело к себе. Желание тут же кольнуло, свиваясь тугими кольцами внизу живота. Сцепив зубы, новоиспеченный супруг заставил себя аккуратно расправить длинные волосы нареченной, убрал за ухо непослушную прядку и, прижав к своему прохладному, влажному телу горячее тело жены — воплощенный комочек нервов, остался тихо лежать.

Рассвет вполз в комнату и начал нагревать ее жаркими нитями, когда Орам понял, что девушка в его постели перестала трястись и теперь просто спит. Расслабившись, он вытянулся рядом и провалился в глубокий сон.

Они проспали почти до самого вечера — перетягивая на себя шелковистое одеяло и недовольно бормоча во сне.

Первой проснулась девушка — ей очень захотелось кое-куда, да и жарко стало невыносимо. Открыв глаза, она замерла на несколько мгновений, ощутив практически на себе большое и тяжелое мужское тело. Потом глаза немного сфокусировались, и она увидела светловолосую голову на своем плече, руку по-хозяйски обхватившую ее талию. Ощутила, что ноги ее запутаны в одеяло и крепко прижаты к кровати — не шелохнешься, не убежишь.

Страх постепенно отступал — мужчина, лежащий рядом, дышал размеренно и глубоко. Не тянул к ней руки со скрюченными пальцами, не рвал тонкое ночное одеяние в лоскуты. Обнимал бережно и осторожно.

Постепенно Амира успокоилась и стала рассматривать новоиспеченного мужа вблизи. Любопытно, вчера она не видела, что волосы у мужа светлые — на церемонии он был в чахе, особой повязке под шлем брони. А потом она боялась поднять на него глаза.

Задумавшись, молодая жена потянулась потрогать длинные светлые пряди и тут же отдернула руку — а вдруг проснется? Но тут природа напомнила о своем. Пошевелившись, девушка попыталась выбраться, но была прижата еще крепче.

Пискнув, Амира стала вырываться всерьез, боясь опозориться перед этим огромным незнакомым мужчиной, ставшим ее мужем. Тут Орам откатился и, приоткрыв глаза, взглянул на нее.

— Как спалось, моя Амина? — вздрогнув от непривычного имени, обращенного к ней, девушка торопливо сползла с необъятной кровати и поспешила за ширму.

Хлопнула дверь, шумно полилась вода.

Усмехнувшись, Орам потянулся, разминая чуть затекшие от долгого сна мышцы. И, вскочив одним рывком, отправился следом.

Закатный свет падал сквозь цветное стекло ширмы и рисовал на миниатюрной фигурке затейливые узоры. Амина умывалась, аккуратно отводя в сторону прядки, падающие на лицо. Полюбовавшись девушкой в помятых шароварах и сбившейся кофте, Орам подошел к унитазу. Зажурчала струя.

Амина резко обернулась, глаза ее испуганно расширились.

— Не бойся, моя Амина, мы муж и жена и будем часто видеть друг друга.

Девушка промолчала. Торопливо отвернувшись к зеркалу, схватила расческу, вытерла руки полотенцем и выскочила в спальню. Орам покачал головой: ничего не поделаешь, супружеская жизнь заставит быть ближе — и принялся умываться.

После процедур он завернулся в красивый, но совсем простой кафтан и вышел в спальню. Его молодая жена успела переодеться в свежие шальвары и кофту, а возле кровати стоял поднос, уставленный едой и напитками.

— Давай поедим и я расскажу тебе все, что ты должна знать о нашей семье, — сказал Орам, приглашая жену к столу.

Она вздрогнула, услышав его голос, но послушно отложила щетку и подошла.

— Садись на кровать, так будет удобнее, — видя, что Амина все еще опасается его, Орам улыбнулся и поставил поднос между ними. — Ешь, ты устала вчера, тебе нужны силы.

Перед церемонией броня подлечила, насколько было возможно, его невесту, но ресурсы организма не беспредельны, их нужно восстанавливать.

Видимо, поднос собирала его мудрая мать — вместо традиционных афродизиаков на подносе разместились куски печеного мяса, обжаренные в муке овощи, сладкие и нежные фрукты. Отдельно стояли два кувшина и кубки. Орам понюхал горлышко большего кувшина — все верно, сок с мякотью и медом, питательно и вкусно. Во втором кувшине было вино, крепкое и сладкое, помогающее забыть о печалях.

Проголодавшиеся молодожены быстро съели мясо с овощами, запивая его соком, Потом Орам налил в пиалы понемногу вина, подхватил вазу с фруктами и перебрался к полюбившемуся молодой жене окну — под ним стояла мягкая скамья с несколькими подушками.

Водрузив вазу и вино на подоконник, Орам вернулся к кровати и, протянув руку, попросил:

— Давай посидим у окна, сейчас наш сад особенно красив.

 

Глава 3

Недоверчиво поглядывая на высокого сильного блондина, хрупкая девушка ухватилась за его руку только кончиками пальцев и грациозно подошла к скамье. Скамья была шире пуфа, но все же не очень широкая. Орам быстро сел сам и притянул Амину на колени.

— Не пугайся, эту скамью сделал мой отец для мамы, на ней сидят вдвоем. Послушай то, что ты должна знать о моей семье, — и тихим голосом Орам неторопливо стал рассказывать, потихоньку поглаживая длинные волосы юной жены.

Амина внимательно слушала, перебирая и поглаживая пальчиками хрупкие лепестки живого тюльпана.

— Когда принц Ардур иль Сомади ильдур Сомейни был изгнан с планеты Аман, с ним ушли его ближайшие друзья и союзники. Среди них был мой отец Хирсан иль Хамид ильдур Азилла и его брат — дядя Хамид иль Хамид ильдур Азилла. Они летели в неизвестность. Ресурсы корабля были рассчитаны лишь на год, такое наказание придумал принцу его отец — Сиятельный Сомади иль Анджан ильдур Сомейни.

Если бы до истечения срока принц не нашел обитаемый уголок Вселенной — корабль бы взорвался в космосе. Или плыл мертвой глыбой без еды, воды и топлива.

К счастью, на трехсотый день им встретился большой астероид, на котором космические торговцы организовали маленькую факторию для отдыха и улаживания спорных дел. Это было крошечное поселение под куполом — три дома и склад.

Приземлившись на астероиде, принц и его экипаж попали в жестокую бурю, и назвали это место Гай-Нодир, что означает 'сильная буря'.

Именно здесь принц решил что, несмотря на свое высокое происхождение, лучше всего он умеет торговать и неплохо разбирается в технологиях. Так мы стали кланом торговцев техническими новинками.

Мой отец был не только другом принца, но и лучшим инженером-разработчиком. По его проектам строились даже большие космические корабли.

Этот дом он проектировал сам.

Около двадцати восьми лет назад, узнав, что принц Ардур жив, его прилетела навестить сестра — прекрасная и мудрая Зобейда иль Сомади ильдур Сомейни.

По приказу своего отца она провела на астероиде только три дня, повидалась с братом и его приближенными. А когда принцесса взошла на челнок — Хамид иль Хамид украл ее и принес, завернув в драгоценный ковер, своему брату.

Когда принц обо всем узнал, было поздно — свадьба состоялась и была признана всей общиной. Разгневанный Властитель хотел казнить Хамида и Хирсана. Но Зобейда умолила брата пощадить мужа и не вносить смерть в семью сразу после свадьбы. Еще через день пришло сообщение о взрыве корабля, на котором она должна была лететь.

— Значит, ты тоже королевского рода? — робко проговорила изумленная девочка.

Орам усмехнулся этому 'тоже'.

— Да, мой цветок. Моя мать — принцесса. У деда есть еще наследники, но они — дети других жен, а госпожа Зобейда родная сестра принца Ардура.

— Но принц погиб семь лет назад…

— Да, погиб, и вместе с ним погиб мой отец. Теперь моя мать может вернуться на Аман. Но наследникам мятежников возвращаться запрещено, так что ни я, ни сестры не можем ступить на земли Амана. Теперь ты знаешь, в какую семью вошла. Хочешь немного вина?

— Нет, спасибо.

Девушка чуть склонила голову набок и посмотрела на мужа. Кажется, ее пальцы дрогнули, желая прикоснуться к длинным светлым прядям, лежащим на плечах, но усилием воли она остановила их и неожиданно спросила:

— А почему у тебя светлые волосы?

Орам мальчишески улыбнулся и сказал:

— Бабушка была белокожей и золотоволосой северянкой. Говорили, что дед украл ее прямо на экскурсии, которую она проводила для него как для наследника престола.

Девушка хихикнула, не удержавшись:

— Похоже, у вас семейная традиция — похищать невест.

— Ага, — улыбнулся Орам. — Это еще что! В архивах есть записи о том, как прадед свистнул прабабку прямо из женской ложи во время представления — переоделся в костюм принца Гахрама и сыграл сцену похищения прекрасной Ульмисуль.

Молодые люди дружно засмеялись, представив парня в старинных одеждах, выхватывающего с балкона вопящую девушку, словно сверток шелка у купца.

Орам посмотрел на нежные девичьи губы и, преодолевая искушение поцеловать свою жену, попросил:

— Расскажи немного о себе. Как ты попала на Гай-Нодир?

Девушка замолчала и опустила глаза — у нее не было желания доверять этому красавцу семейные секреты. Но сейчас он стал ее мужем и должен знать, откуда может прилететь кинжал в спину.

— Я действительно принцесса. Младшая принцесса. Отец и мать поженились вопреки воле родни. Когда родился мой старший брат, дед своей властью выделил им маленький оазис в Красной пустыне. Там стоял наш шатер — а вокруг росли пальмы. Рядом с ними бил родник, образуя маленькое озеро.

Наездники ветра собирались к этому оазису каждые полгода — отдохнуть, провести суды и свадьбы. Две недели вокруг нашего дома кипела жизнь — стояли палатки и шатры, бегали дети и кричали верблюды. Озеро вычерпывали до дна, а потом вновь наступала тишина — только песок шуршал.

Погрузившись в воспоминания, Амина прикрыла глаза, а муж принялся ее тихонько покачивать на коленях в такт словам.

— У меня было две сестры и три брата — уже взрослых юноши, имеющих своих коней. Старшая сестра была замужем, средняя стала невестой Амалик-бея.

Папа очень любил меня и не спешил сватать, а мама хотела, чтобы я поехала во дворец деда — посмотрела мир и нашла себе мужа. Они договорились с караван-баши и усадили меня как принцессу на белую верблюдицу. Братья поехали сопровождать меня.

Я веселилась и мечтала всю дорогу. Но случилось несчастье. На привале, в дне пути от дворца дедушки, всем стало плохо — вода в роднике была отравлена. Потом налетели люди в черных платках и разграбили караван.

Что стало с родными — я не знаю. Меня подарили главарю, у которого была молодая ревнивая жена. Она явилась в шатер, когда он хотел насладиться подарком, и расцарапала мне лицо. Мужчина не хотел получить кинжал в живот от ревнивой женщины, поэтому он велел меня подлечить, а потом подарил гостю.

Тот был космическим бродягой и больше любил свой кальян, чем женщин. Его звали Тахир. Он привез меня сюда и продал Тупану за кошель серебра. Дальше ты знаешь: Тупан хотел меня продать подороже и велел прислуживать богатым гостям. А чтобы не пыталась убежать — каждый день бил.

Орам продолжал укачивать взволнованную воспоминаниями жену.

— Тс-с-с, моя Амина, все в прошлом. Теперь ты моя жена, и я не дам тебя в обиду. Если хочешь, я могу узнать что-нибудь о твоей семье, только это будет нескоро — Аман далеко, а моим посланникам придется лететь в два конца и еще успеть разыскать в Красной пустыне следы твоей родни. Вот, выпей, — Орам поднес чашу к губам икающей от слез девушки и уговорил ее сделать несколько глотков.

Продолжая гладить шелковистые волосы жены, он спросил:

— Хочешь познакомиться с моими сестрами? Они все еще здесь, и мама будет рада нас видеть.

Амина быстро и облегченно кивнула. Орам улыбнулся:

— Позвать тебе Зочу? Она поможет с нарядом, а я переоденусь в соседней комнате. Там гардеробная. Икрам, наверное, уже перенес туда наши вещи.

Дождавшись еще одного кивка, Орам мягко прикоснулся губами к губам жены, осторожно поставил ее на ноги и вышел в боковую дверь.

 

Глава 4

Пока молодожены отсыпались, за несколько тысяч парсеков от Гай-Нодир в бесконечном пространстве космоса плыл огромный корабль. Его обшивка носила на себе следы боев и столкновений с метеоритами, часть внешних огней не работали, покореженный люк посадочной палубы кое-где внутри покрывала изморозь.

Внутреннее убранство, однако, резко делилось на две части: нижние палубы жестко функциональны, окрашены в зеленый цвет и подсвечены аккуратными светильниками минимального освещения.

Средняя палуба, предназначенная для жизни экипажа, была оборудована чуть лучше, скромная меблировка кое-где разбавлялась уютными диванчиками и горшками с растениями.

Верхняя палуба была оформлена с большой роскошью — пол покрывали ковры, на стенах висели клетки с птицами, вились плети винограда и вьющихся роз.

В центральном холле тихо пел песенку фонтан. Вокруг него на небрежно разбросанных кожаных пуфах сидели пять человек. Двое в расшитых золотом шелковых кафтанах с планеты Аман, двое в хевронском цивильном платье. Еще один в темной атласной одежде и забавной шапочке — традиционном наряде Кордовы.

— Итак, господа, — произнес старший собеседник. Его лицо скрывала длинная седая борода, заплетенная на конце в косу.

Слушатели встрепенулись.

— Мы приняли решение — колонизация планеты будет выгодна нам всем. Акции распределяются в процентном соотношении — Аман и Хеврон по сорок процентов, Кордова — двадцать. Соответственно, допуск колонистов по национальному признаку будет таким же. Осталось обсудить форму руководства новой колонией и основные направления развития.

Медленно поставив на столик бокал с ядовитого цвета жидкостью, заговорил один из представителей Хеврона:

— Мурад-бей, не стоит сотрясать воздух. Мы все видели отчеты трех экспедиций и заключения экспертов. Вывод один — планета колонизируется по сельскохозяйственному типу. Но, с учетом особенностей атмосферы, необходимо привлечение специалистов по тонким технологиям и хорошего спеца по биоценозам. Не приведи боги, если повторится история с Аккутой — там разводимые козы с тонкой шерстью съели редчайшие эндемики, способные бороться с раком и старением. Наши вложения должны оправдаться. У вас есть кандидатура на пост главы колонии?

Старик поднял на хевронца недовольный тяжелый взгляд черных глаз, но тот выдержал его бестрепетно — сила привычки.

' Уже полвека с этим старым бараном бодаемся', — подумал моложавый дипломат и саркастически приподнял бровь в ответ.

— Кандидатура есть, но, может быть, есть свой человек и у вас? Или у Кордовы?

— У нас нет человека, способного основать и поддерживать колонию с постоянным уровнем защиты. Технари не справятся с администрированием, а ушлые администраторы завалят техническую часть. Распылять управление на начальных этапах не стоит.

Представитель Кордовы склонился в претенциозном поклоне, одновременно прикрывая рот платком:

— Мы не видим возможности предлагать свою кандидатуру, имея такой низкий процент участия. К тому же, нам предоставляется возможность назначить представителей своего народа в структуры контроля и наблюдения.

Хевронец мысленно поморщился: опять будут пробовать пробиться в управление через брак, или же наладят службу в силовых структурах только для своих соотечественников. Такой сценарий Кордова разыграла уже на паре колоний сопредельных государств — формально колонии оставались верны своим сюзеренам, на деле же все приказы шли через Кордову.

Аманец тоже оценил спич представителя Кордовы, но удержал на лице благостное выражение — опыт все же был побольше, да и обычаи требовали.

— Итак, господа, — проговорил Мурад-бей, перебирая бирюзовые четки с кисточкой из мелких алмазов. — Кандидатура есть. Взгляните на экран.

Фонтан мигнул и скрылся за непрозрачной молочной сферой.

— Орамазад иль Зобейди ильдур Азилла — внук ныне правящего султана, да хранят его Трое Первых! Мать — любимая дочь султана, отец — лучший инженер космических технологий, которого я знал. Если вы помните историю с принцем Ардуром, то помните и небольшой астероид, который он объявил своим королевством тридцать лет назад. Так вот, теперь этот астероид — самое технически оснащенное поселение людей вне космических станций. А задумал все и воплотил отец Орама. И сын ему ни в чем не уступает.

— Почему тогда этот Орам, а не его отец? — спросил второй представитель Хеврона.

Первый представитель мысленно покачал головой: молод еще Рукам, такие смешные вопросы задает.

Старик, будто поняв и мысли старшего, и незнание младшего, качнул ладонью. На экране вместо космоснимков поселения Гай-Нодир появилась фотография решительного человека в броне.

— Потому что почтенный Хирсан иль Хамид ильдур Азилла погиб в бою с космическими пиратами семь лет назад. Теперь именно его сын и наследник является главным техническим специалистом того поселения, которое основали его отец и принц Ардур. Более того, его дядя, командир 'Черных теней', официально является старейшиной клана, но… — Старик обвел всех тяжелым взглядом. — Только потому, что молодой Орамазад еще не женат. Все решения Хамид визирует у него. Какие еще вам нужны доказательства компетентности этого юноши?

Младший представитель Хеврона потупился, а старший прикинул размеры будущей проблемы: родственник султана Амана, молодой, талантливый парень, да еще и неженат. Кордова будет сватать невест, Аман тоже не упустит своего шанса, а Хеврону остается поискать скелеты в шкафу этого милого мальчика.

Мысленно хмыкнув, старший представитель Хеврона поднял в приветственном жесте пиалу с дрожащей зеленой массой и произнес тост:

— За нового Владыку колонии Абаль-Ахмад, Орамазада иль Зобейди ильдур Азилла!

'Вот что значит долгая практика на политическом поприще — и не сбился ни разу, подлец',— подумал Мурад-бей и в свою очередь поднял пиалу с чаем. Следом подняли свои напитки помощники и представитель Кордовы.

Корабль продолжал лететь сквозь бесконечную пустоту. Хрупкие человеческие существа, отделенные от вечного холода тонкой скорлупой обшивки, спешили на свои посты — пора было возвращаться в обитаемые миры, соглашение достигнуто.

 

Глава 5

Сидя перед зеркалом, Амина поправляла изящную прическу, только что законченную Зочой. Рядом на диванчике лежало распашное платье с высокими разрезами до талии. Старая нянька залюбовалась хрупкой фигуркой в волнах голубого газа — длинные мягкие шаровары, перехваченные на щиколотках и под коленями золотыми браслетами, и тоненькая, летящая блузка с длинными, мерцающими от золотых блесток рукавами — очень шли новобрачной.

Старушка хлопотливо собрата гребни и шпильки, помогла новой подопечной облачиться в платье. На маленькие ножки надела туфельки из голубой замши, руки утяжелила браслетами, приговаривая ласково:

— Вот, красавица, посмотри, какие браслеты для тебя наш мальчик приготовил! Даже у госпожи Зобейды таких красивых нет! Любит он тебя!

Девушка лишь молча покачала головой — разве может любить человек, видевший ее два раза в жизни, и впервые — на собственной свадьбе?

В дверь деликатно постучали. Вошедшая служанка любопытно стрельнула глазами на новобрачную и сказала, что господин с гостями ждут юную госпожу в южном дворике.

Зоча, заахав, поспешила накинуть на голову госпожи невесомое покрывало с подвесками. Потом проводила девушку до высоких дверей, легких и изящных, словно выточенных из слоновой кости. Все попадавшиеся на встречу слуги низко кланялись юной госпоже, вгоняя ее в краску.

Едва Амина прикоснулась к двери — створка уехала в стену. Изумленно оглянувшись на старую няню, девушка получила в ответ лишь пожатие плечами и горделивую улыбку: «Знай наших!»

Во дворике на плиточном полу, устланном ковром, подложив под локти подушки, возлежали Орам, Зобейда и две очаровательные дамы в изысканных нарядах. Муж обернулся, услыхав звон двери, и представил жену остальным:

— Моя супруга Амина!

— Ох, братец, какая тебе красавица досталась! — пропела высоким звонким голосом одна из женщин. Та, что была в лимонно-желтом платье поверх белых шальвар и туники.

Вторая просто подошла к напряженной Амине и поцеловала ее в щеку:

— Добро пожаловать в нашу семью, сестренка! — Зеленые шелка этой дамы были более темными, но выглядела она ничуть не старше первой.

— Иди сюда, моя Амина, — позвал Орам, придвигая для жены высокую бирюзовую подушку. — Расскажи нам немного о себе. Что ты умеешь, чем любишь заниматься? А мы расскажем тебе немного о нас.

— Чур, я начинаю! — Снова пропела красавица в желтом и белом.

— Меня звать Джанна, я младшая сестра вот этого великого и могучего амира — твоего мужа.

Госпожа Зобейда слегка нахмурила брови, но девушка, словно не замечая материнского недовольства, продолжала стрекотать:

— Я неплохо пою, хорошо танцую и метаю кинжалы, а еще я отвечаю за дизайн помещений в восточном секторе.

Амина вежливо выслушала торопливую гостью, склонила голову в знак принятия важной информации и обернулась ко второй даме.

Та, верно оценив взгляд невестки, начала неспешно:

— Мое имя Улуф, я старшая сестра Орамазада. Моя специальность — техническое обеспечение подачи воздуха. Я увлекаюсь каллиграфией и танцами с мечом.

«Кратко, серьезно и по существу», — подумала Амина и собралась с мыслями, что ответить.

— Меня зовут Амина, я жена Орама. Специальность — лесоводство в пустынях и полупустынях. Люблю рисовать, вышивать, неплохо стреляю и готовлю.

Все присутствующие покатились со смеху. Джанна своим высоким голосом заливалась, как колокольчик. Улуф сдержанно утирала слезки, выступившие в попытке удержать хохот.

Зобейда, улыбаясь, чуть свысока поглядывала на эти шутки. Орам законно гордился юной женой — едва оправилась, а уже поставила его сестричек на место. Теперь они будут с ней дружить.

— Давайте попьем чаю, девочки, — скомандовала Зобейда и нажатием пары кнопок вызвала с кухни прислугу с чайным столиком.

Изысканно сервированный чай подали в низких широких чайниках из белой глины.

— Какой чай тебе больше нравится? — спросила невестку Зобейда.

— Жасминовый.

Маленькой серебряной ложечкой Зобейда зачерпнула лепестки из деревянной коробочки и высыпала в пиалу. Амина взглядом указала на лимон и сахар — кусочек сахара и долька лимона улеглись поверх лепестков. Густой черный чай полился из носика чайника прямо на сахар, лимон и лепестки, в воздух вспорхнуло облачко ароматов жасмина и лимона, потом их обнял терпкий аромат чайных листьев.

Амина вдохнула знакомый запах и улыбнулась гостеприимной хозяйке дома. Обучение началось.

Мужу чай наливала сама Амина, сестры церемонно налили чай друг другу — сначала младшая, потом старшая. Прихлебывая мелкими глотками напиток, Улуф вдруг спросила:

— Ты уже с платьем разобралась?

Амина удивленно подняла глаза.

— С броней? — уточнила старшая сестра Орама. — Ее папа проектировал для мамы, но ты меньше ростом и вес у тебя другой, хорошо бы подогнать параметры и протестировать на полигоне. Муж о тебе всегда позаботится в первую очередь, но всякое бывает.

При этом девушка посмотрела на руки Амины, на пару изысканных браслетов с сапфирами. В разговор вмешался Орам:

— Это верно, сестренка, надо заняться броней прямо сейчас. Может быть, сразу на полигон? Инструменты там есть. — Получив утвердительные кивки женщин, мужчина подвел итог: — Полчаса на переодевание и корзинку. Встречаемся у конюшни.

Джанна и Улуф торопливо встали, поклонились матери и поспешили в свои девичьи покои — переодеваться. Госпожа Зобейда кивком отпустила Амину, а Орам уже поджидал ее у дверей, ведущих к их покоям.

— Пойдем, моя Амина, я помогу тебе надеть броню. Зоча занята с девочками.

Молодая зарделась, под бронеплатье полагалось тонкое облегающее белье из специальной ткани, которое, конечно же, одевалось на голое тело. Орам не знать этого не мог — сам носил похожую броню.

В покоях было полутемно — кто-то задвинул шторы.

— Иди, прими душ, а я приготовлю броню и гель, у тебя есть пять минут.

Амина молча, на подгибающихся ногах дошла до ванной, быстро скинула одежду и встала под тугие горячие струи. Одна минута, две. Немного ароматного мыла. Три минуты — выход! Завернувшись в красивый кафтан, девушка вышла в спальню.

У кровати стоял кофр с броней, в изножье лежала паутинка белья, а на кровати сидел Орам, грея в руках флакон со специальным контактным гелем.

— Подойди, пожалуйста, гель уже согрелся.

Амина приблизилась, муж встал и начал осторожно втирать в кожу теплый, нежный, почти неощутимый гель. Сначала длинные крепкие пальцы огладили лицо, потом шею, ключицы, затем, сдвинув полы кафтана, двинулись вниз.

Увлекшись, Орам уже не втирал гель, просто гладил и ласкал стройное гибкое тело, пока не услышал судорожный всхлип. Тряхнув виновато кудрями, закончил процедуру разминанием стоп и поглаживанием пальцев ног. Потянулся к невесомому белью.

— Я сама! — мигом отреагировала девушка.

— Конечно моя Амина, я только придержу немного.

И Орам, честно стараясь не разглядывать нежные груди, смуглый животик и шелковистую дорожку внизу живота, помог жене натянуть комбинезон.

Потом клацнули запоры кофра. Платье-броня появилось в своей функциональной ипостаси, превращаясь в скафандр переливчато-белого цвета с небольшим блоком управления на предплечье.

Надев скафандр, Амина внимательно выслушала объяснения:

— Скафандр имеет три модификации — собственно скафандр, подходящий для краткого пребывания в безвоздушном пространстве. Все же мы на астероиде живем. Броня в трех вариантах — легкая, средняя и тяжелая защита. И платье с функцией адаптивного камуфляжа и детекторами на всевозможные отравляющие вещества.

Амина неловко попыталась двинуться в скафандре и едва не упала. Орам поддержал жену и щелкнул кнопками управляющего браслета:

— Броню отец сконструировал и собрал сам. Она уникальна. Похожие есть у меня и сестер, эту мама отдала тебе. Основные параметры подгоняются автоматически. Нам останется лишь кое-что подправить, если возникнет необходимость.

Девушка растерянно поморгала.

— Освоилась? — уточнил муж. — Переводи в режим легкой брони, пора ехать.

Присмотревшись к пульту управления. Амина сама нажата кнопку с буквой «б» и цифрой «один».

Зажужжав, скафандр начал перестройку. Через полминуты девушка стояла в легком темно-синем костюме — плотные шальвары, накидка с капюшоном, перчатки.

Орам давал инструкции:

— Управление теперь частично голосовое, при слове «опасность» броня автоматически переходит к третьему уровню защиты. Командный блок там же, но прикрыт бронепластиной.

Немного повозившись. Амина нашла пульт и заклацала кнопками, задавая нужные подпрограммы. Орам терпеливо подождал несколько минут, потом взглянул на браслет часов и поторопил супругу. Время поджимало и молодые поспешили к конюшне.

 

Глава 6

Тот, кто проектировал поместье, изрядно пошутил — на месте канонической конюшни располагался гараж.

Ну откуда в космосе взяться живым лошадям? Впрочем, привезти с планеты их, конечно, можно, а содержать? Слишком дорогое удовольствие. Поэтому здешние летательные машинки прозывались «аргамаками». Именно в их стоимости рассчитывалась выплата налогов, долгов и выкупов за невест.

Орам подвел девушек к большой представительской машине темно— золотого цвета, но госпожа Зобейда покачала головой:

— Нет, Орам, не стоит афишировать наш визит. Мы летим по делу.

Орам согласно кивнул, и все разместились в двух невзрачных сереньких машинках, совершенно простых и потрепанных с виду.

Орам, Амина и Зобейда сели в одну машину, Джанна и Улуф вместе с ворчащей няней — в другую. Вылетев из ворот, машины разъехались в разные стороны и вскоре взмыли в воздух, к самому куполу, накрывающему город.

Через полчаса машины приземлились на полигоне. Полигон — небольшое открытое пространство, похожее на стадион, прикрытое индивидуальным силовым куполом и окруженное подсобными помещениями и мастерскими.

Дамы присели на специальные массивные сидения, сделанные для людей в тяжелой броне, и принялись с упоением рассказывать Амине о многочисленных родственниках и знакомых.

Госпожа Зобейда догадалась прихватить электронный альбом, поэтому лекция получилась очень поучительной и наглядной. Орам же отправился приготовить для испытаний подземную часть полигона и заодно выкатил столик с набором инструментов и тестеров.

— Амина моя, пойдем!

Девушка вежливо раскланялась с новыми родственницами и поспешила вместе с мужем в мрачноватый железобетонный бункер.

— Давай сначала проверим степени защиты и личные настройки. Вставай вот сюда.

Орам указал жене странную конструкцию из толстых прозрачных шлангов, похожую на тренажер для вестибулярного аппарата. Девушка молча скользнула ближе, юноша закрепил на броне датчики и опутал шлангами основные сочленения.

— Отдай приказ: «Силовая защита!»

— Силовая защита!

Костюм застыл в неподвижности, на шее, запястьях и голенях выдвинулись дополнительные щитки. Некоторое время Орам всматривался в текущие по экрану тест — контроллера данные, потом кивнул сам себе и вновь скомандовал:

— Теперь режим тепловой защиты!

— Тепловая защита!

Скафандр окутался легким полупрозрачным облачком геля-охладителя. Орам снова считал данные, потыкал смешной вилочкой в два-три участка брони и вновь одобрил работу механизмов кивком головы.

— Газы!

— Газы!

Тут же воротник костюма разложился в шлем, а у носа появилась обдувка кислородом.

Орам продолжал тестировать броню до раннего утра следующего дня. К этому времени Амина валилась с ног — более тридцати режимов, начиная с камуфляжа и кончая пробоиной скафандра, были проверены и отрегулированы. Индивидуальные параметры настроили по просьбе Амины с небольшим превышением.

— Вы меня так хорошо кормите, что масса и рост наверняка скоро изменятся, — пошутила она.

Орам посмотрел на жену долгим взглядом и выполнил ее просьбу.

Попутно Амина узнала, почему Зоча и Улуф так хвалили ее браслеты — оказалось, что в них содержатся силовые щиты трех видов — толчковый, купольный и бьющий молниями.

Кроме того, в них был встроен маяк и одноразовый передатчик.

Как объяснил удивленной красавице муж — простых украшений в его семье никто не носит. Его отец был специалистом по броне и защитным системам, а он превратил это в искусство. Госпожа Зобейда разрабатывает дизайн украшений, а он наполняет их электронно-механической начинкой, позволяющей уберечь семью.

— Ты же удивилась, увидев в доме автоматические двери?

Дизайн — дань традиции, заодно и маскировка. Мы живем на астероиде и прикладываем много усилий, чтобы жизнь казалась простой и обыкновенной, как на планете. Но на деле каждый у нас обязан пройти курсы безопасности на случай исчезновения силового купола. И каждый второй имеет техническое образование, без этого здесь невозможно выжить.

Амина немного постояла молча, обдумывая услышанное, а потом попросила:

— Орам, я много слышала о твоем отце, расскажи мне, какой он был?

Юноша задумался, убирая инструменты в ячейки кофра.

— Сильным, ярким, очень энергичным. Я помню, как он усаживал маму на плечо, а на второе — сестер, и танцевал с ними, говоря, что его счастье у него в руках. А еще он много работал. Только старался это делать незаметно — играл с нами, а рядом держал блокнот. Если в голову приходила мысль — надиктовывал, а потом воплощал такие удивительные вещи!

Орам закончил прибирать в бункере и, приобняв жену за плечи, сказал, зевая:

— Пойдем, дорогая, мы опять не выспались. Девочки уже, наверное, полполигона в пух и прах разнесли.

— Разве их не ждут мужья? Я думала, они давно дома!

— Что ты, девчонки соскучились, а тут такой хороший повод размяться! Улуф в последнее время много работала над улучшениями системы, ей надо сбросить пар. А Джанна никак не освоится со своим замужним положением. Свекровь пытается придать ей вид солидной дамы, а это ей дается нелегко. Думаю, они уже разнесли в прах пару биороботов и теперь развлекаются с мамой.

Муж и жена вышли из бункера на поле Орам бережно поддерживал супругу под локоть, чуть касаясь пальцами ее открытой ладони. Чувственная щекотка отозвалась в уставшем теле девушки жарким румянцем. Она придержала дыхание опасаясь выдать себя, и шагнула в полосу света.

Представшее перед ними зрелище было настолько необычайным, что она невольно отступила назад.

На поле носились три валькирии. Госпожа Зобейда реяла черной хищной птицей, парируя время от времени летящие в нее кинжалы.

Строгая и сдержанная Улуф с перекошенным лицом рубила в щепки пару металлических контейнерных роботов, видимо, снятых с пиратского корабля и запрограммированных на нападение.

В это же время легконогая Джанна бабочкой порхала вокруг матери, пытаясь достать ее кинжалом. Время от времени она призывала Улуф на помощь, но старшая не отвлекалась от своих железных противников.

Увидев вышедших из бункера брата и невестку, Джанна радостно закричала:

— Амина! Иди к нам! Помоги мне достать маму! Она обещала мне торт со сливками, если у меня получится!

Зобейда невозмутимо парировала очередной «подарочек» от дочки и, ласково улыбнувшись измученным детям, сказала:

— Джанна, звать на помощь не честно, торт будешь делить с братом и Аминой.

— Мама, я устал, можно я просто посмотрю? — спросил заботливый сын подмигивая младшей сестренке.

— Орам, Амина тоже устала, вам стоит немного подраться, чтобы размять мышцы, строго ответила мать запуская в сторону сына притупленный кинжал с тяжелой рукоятью.

Увернувшись от весомого «подарка», Орам с места прыгнул всей массой на Улуф и получил апперкот в челюсть. Джанна, рассмеявшись как колокольчик, поманила к себе Амину.

Склонив голову на бок, девушка всмотрелась в хаотичный рисунок движений госпожи Зобейды и вдруг плавно, будто танцуя, влилась в движения свекрови. Две женщины закружились, отсекая ошеломленную Джанну и сбивая с толку поднявшегося на ноги Орама:

— Ну, сестричка, и тяжелая у тебя рука! Что это мама с Аминой творят?

— Тс-с-с, не мешай младший братец, это просто супер!

Амина и Зобейда не нанесли друг другу ни одного удара, лишь обозначали зоны поражения цветными маркерами. Броня на обоих была очень высокого класса, но у Зобейды сказывался опыт подобных поединков, Амина же брала за счет меньшего роста и верткости. На долю секунды противницы замерли в клинче, потом плавно отъехали в стороны и поклонились друг другу.

Джанна громко зааплодировала:

— Браво! Амина! Торт делим пополам!

— Нет, Джанна, ведь это ты договаривалась с госпожой Зобейдой, я просто помешала вам заниматься.

Улуф тоже пару раз хлопнула в ладоши и предложила Амине потренироваться с ней, но вмешалась Зобейда:

— Нет, девочки! Сейчас домой — в душ и завтракать. Кстати, вам пора позвонить мужьям, мы пробыли тут всю ночь, они уже, наверное, волнуются.

Джанна надула недовольно губки и всю дорогу бухтела, что раз муж ее не любит, она не будет ему звонить, пусть поволнуется. Более сдержанная Улуф лишь кивнула, но в глазах ее мелькнула печаль.

Машины и на этот раз следовали разными маршрутами.

Во дворе дома утомленных девушек встретили служанки и повлекли сестер Орама в бани. Следом шла, причитая Зоча. Она бурчала, что приличным молодым дамам синяки не к лицу. Ее остановила Зобейда, потребовав для всех хороший обед и отдых после купания.

Орам повел супругу к личным покоям, попутно предлагая свою помощь в снятии брони. Амина лишь смущенно потупила глазки, но, войдя в спальню, согласилась принять его помощь.

Вот было испытание для выдержки молодого мужа! Почти невозможно любоваться своей женой, бережно касаться застежек ее одежды и сдерживать отчаянное желание со стоном приникнуть к ее шее, впиться поцелуем в губы и подмять под себя, слушая крики ее страсти.

Сжав кулаки, Орам щелкал кнопками, глубоко дышал, контролируя сердцебиение. Благодаря его помощи с броней разобрались довольно быстро. Процесс снятия был автоматизирован, а вот потом нужно было стянуть плотно прилегающее, специальное невесомое белье и смыть гель.

Отстранению, стараясь думать лишь о чистоте, Орам стянул с жены комбинезон — и не удержался, чмокнул округлую смуглую коленку. Разве можно удержаться от соблазна, когда голову кружит аромат юного тела?

Потом он аккуратно свернул ткань и сунул в контейнер очистки на кофре брони. На крышке сундучка-хранилища замерцали цветные блики, обозначая включенный режим.

Не теряя больше времени, Орам подхватил пригожую голенькую жену на руки и унес в ванную комнату. Там придирчиво выбрал из множества флаконов мыло с ароматом вишни и стал намыливать гладкую кожу, поливая из душа с особой массирующей насадкой.

Почему-то острые струйки шаловливо задевали кончики маленьких округлых грудей, щекотали чувствительные ключицы, сбегали широким потоком к красиво изогнутым бедрам.

Закончив омовение Орам так же отстраненно завернул свою красавицу в простыню и отнес в кровать, чмокнул в лобик:

— Спи, моя Амина! — и ушел к себе.

Амина, несмотря на усталость, долго крутилась в кровати. Ее женское честолюбие было задето: как?! Только помыл и поцеловал? Погладил широкими мужскими ладонями под теплым душем и не попытался настоять на супружеских правах? Неужели она такая некрасивая? В общем, уснула юная принцесса в слезах, а уже в полдень ее разбудили — гости уезжали и хотели проститься.

 

Глава 7

Из отчета исследовательской экспедиции.

Абаль — Ахмад: планета землеподобного типа.

Спектр светила: отличен от солнечного не более чем на три десятые процента.

Состав воздуха: пригоден для дыхания человека.

Климатические зоны: слабо выражены. Основный климат — резко континентальный.

Зонирование: большую часть территории занимают степи, изредка переходящие в лесостепи.

Опасные животные: крупные ящерицы, ядовитые змеи, хищные птицы. Млекопитающие представлены отрядом грызунов.

Полезные ископаемые: в промышленных количествах не обнаружены.

Особенности планеты: частые пылевые бури, резкие перепады атмосферного давления, связанные со свободным перемещением воздушных масс.

Выводы аналитического отдела: планета пригодна для колонизации по сельскохозяйственному типу, в качестве компенсационных мер рекомендуется параллельное развитие лесоводства с дальнейшим использованием древесины.

Выдержки из отчета легли на стол Хамида иль Хамида ранним утром, когда Орам с родными был на полигоне. Старик нахмурил выразительные полуседые брови, просматривая бумаги. В его голове закрутились мысли: это шанс для семьи Азилла вернуть доброе имя себе и принцу Ардуру.

Вздохнув, он упаковал все данные в особую папку с высшим уровнем защиты и велел подать курпана.

Впрочем, ставя ногу на подножку легкой машины, Хамид иль Хамид задумался: а, может, рассказать все Зобейде? Ведь уже не юная девочка, сможет понять и простить? Потом тряхнул полуседой головой: нет! Безмолвный сифар подсадил грузноватого командира в курпана и захлопнул прозрачную крышку. С легким шипением транспорт ушел вверх, дядя спешил на встречу с племянником.

К тому времени, как молодожены проснулись, дядюшка Хамид уже попивал чаек, сидя на кожаном диване в мужской части дома.

Несколько служанок наперебой старались ему угодить, подливая чай и предлагая сладости, но их своим ворчанием разогнала Зоча.

Седовласая нянька не всегда была согбенной старушкой и помнила Хамида иль Хамида юным стражником из покоев принца. Все в доме Азилла знали, что Зоча не любит Хамида, а вот за что — никто и не догадывался.

Зобейда считала, что няня просто ревнует ее к родственнику мужа. Орам считал это старческой причудой, но Хамид знал: нянька принцессы не так проста и догадывается о его роли в изгнании принца.

На секунду старик прикрыл глаза и перед ним предстала пара шустрых юнцов, размахивающих саблями в дворцовом саду. Один из них был высок и светловолос. Второй сложен более изящно и его черные волосы напоминают текучую воду.

Они не замечали окружающего их великолепия ухоженных кустов и деревьев, потому что привыкли к нему с рождения. Их не смущали стражи, окружившие площадку, усыпанную песком. Юношей увлек звон оружия и виртуозные финты.

— Ардур, резче удар! — кричит светловолосый юноша, отбивая саблю брюнета.

— Это нечестно, Хирсан! Ты сильнее! — принц оборачивается к командиру стражи и тычет в него пальцем: — Хамид! Скажи своему брату, что это нечестно!

— Это нечестно, Хирсан, — послушно говорит Хамид, — ты поддаешься.

Я бы выбил оружие у его высочества одним ударом. Хирсан громко смеется и кричит в ответ:

— Прости, Ардур! В следующий раз я не буду поддаваться! Принц надувает губы и отворачивается к зарослям душистой персидской сирени. Неожиданно из ветвей выбирается темноволосая девчушка с удивительными синими глазами и, подойдя к Хирсану, тычет в него пальцем:

— Ты зачем обижаешь моего брата?

Растерявшийся юноша отдает саблю оруженосцу и опускается перед малышкой на колено:

— Простите, принцесса, я больше не буду.

— Хорошо! — малявка задирает нос и уходя с площадки бросает через плечо: — Я проверю!

Все мужчины, наблюдающие поединок принца и его друга, громко смеются, пряча лица в рукава кафтанов. Досада принца незаметно проходит и Хирсан вновь объясняет ему, в чем преимущество скорости и гибкости перед могучей массой.

Эх, хорошее было время. А потом мальчишки выросли. И в одну ужасную ночь Хирсан обнаружил Ардура над трупом первого паши Амана.

Хамид моргнул, прогоняя воспоминания, и уставился в карие глаза няньки:

— Позови Орама, Зоча.

— Опять будешь мальчику жизнь портить? — нянька так крутанула своим подолом, что едва не опрокинула на гостя чайник с кипятком.

— Глупая женщина! — рассердился Хамид. — Разве Орам несчастен с молодой женой? — Рявкнул: — Позови его, говорю!

Бурча себе под нос, старуха удалилась, а Хамид раздраженно подлил себе заварки: вот ведь старая ведьма! Не может ему простить изгнания Ардура! Да если бы его не изгнали, уже через сутки принц выпил бы яд! Или повесился в покоях на собственном поясе!

Неизвестно, как далеко завели бы воспоминания почтенного Хамида, но тут во дворик вошел Орам.

Вежливо поднеся руку к губам и сердцу, племянник должным образом приветствовал дядю и опустился на подушки в тени развесистого деревца, растущего в кадке. Ласково кивающий бей извлек из кошеля несколько электронных безделушек, всмотрелся в экраны и нажат кнопки, направив светочувствительные фильтры на себя и племянника. Лишь потом указан Ораму на место рядом с собой.

— Садись ближе, племянник, есть важный разговор.

— Доброго вам дня, дядюшка. Какие вести привели вас в наш дом? — спросил Орам, тревожась.

Неурочных визитов дядя старался избегать. Незачем поднимать панику, тем более, что вести о свадьбе уже просочились.

Добрый дядюшка разложил перед племянником полдюжины дисков с отчетной документацией и пару папок с бумагами.

— Вот. Орам, взгляни на это. Сейчас проекторы показывают всем твою счастливую физиономию и мои мудрые советы новобрачному. Но, я надеюсь, женитьба не лишила тебя ума.

Орам лишь прищурил глаза и кивнул на стопку документов.

Где то под сердцем шевельнулся холодок. Если это то, о чем он думает, его жизнь сделает весьма крутой поворот. Сжав руки в кулаки под длинными рукавами кафтана, парень стал просматривать бумаги, не прикасаясь к ним: некоторые документы чуть светились радужным переливом — это означало, что текст исчезнет при несанкционированном доступе.

— Итак, сынок, — проговорил дядя. — Информация проверена и подтверждена. Планета колонизируется по сельскохозяйственному типу, но остро нуждается в специалисте по выращиванию лесов в засушливых зонах.

Твоя жена, насколько я знаю, не просто специалист. Я собрал информацию о ней и ее семье — за десять лет этот цветочек превратил самый маленький оазис Красной Пустыни в цветущий сад.

Лучшего техника по купольной защите, чем ты, даже я не знаю. Сам видишь, начинать там жизнь придется в условиях повышенной защиты. Погляди шестой диск, там заснято нападение птиц на участников экспедиции и фильм о варанах. А уж змей там — тьма-тьмущая!

Племянник слушал дядю, не двигаясь.

— И я тебе могу с уверенностью сказать — это для тебя шанс! Аман имеет сорок процентов акций и приоритет в выборе руководства. Если сможете закрепиться там — сможете претендовать на титул. Ваш сын будет уже не просто «бей», а «ахмадбей», да и матери будет проще поднять старые связи.

Думаешь, ей легко здесь?

Орам, не отрываясь от чтения документов, сердито насупил темные брови:

— Дядя, не гоните аргамака в воду, а кита в степь. Мне нужно изучить информацию и подумать.

— Думай, сынок. Но учти, другого шанса вырваться отсюда у вас может и не быть. А жизнь в условиях повышенной радиации приведет к вырождению через несколько поколений. Как бы ты не старался усилить защиту.

— Эта акция тоже слишком сильно изменит нашу жизнь, дядя, — поморщился племянник, даже не пытаясь изображать радость. — И я не хочу потом винить себя в несчастьях своей семьи.

— Твой отец принимал решения быстро, Орам…

— И где мы оказались его милостью? — сверкнул парень очами, сметая диски и бумаги в папку.

— Коды! — дядя бросил племяннику небольшую безделушку с кристалликом рубина в центре. — Учти, бумаги рассыплются в пыль через сорок восемь часов.

— Пока я не изучу информацию, ничего предпринимать не буду.

— Эх, Орам! Вот поэтому ты пойдешь дальше, чем отец, хотя и не обретешь его славы. Ты слишком разумен и холоден для подвигов во имя чести!

— Зато моя семья будет знать, где моя могила, — зло буркнул в ответ Орам, отпивая из пиалы остывший чай.

Эту тему мужчины старались не поднимать в своих беседах: у принца Ардура и его лучшего друга Хирсана не было могил.

Их катер был развеян в пыль ударом лучевой пушки, спрятанной на корабле пиратов. Но сотни жителей астероида ежедневно поминали обоих воинов в своих молитвах — их самоубийственная атака спасла факторию от уничтожения.

Некоторое время мужчины молча пили чай, борясь с горестными воспоминаниями, потом Орам вспомнил о времени и заторопился в свои покои. Отключив проекторы, они с дядей разыграли сцену прощания вежливых родственников.

Остаток дня Орам просматривал бесконечные отчеты, фильмы, съемки из космоса и кадры из личных архивов. Когда перед глазами поплыли красноватые круги, он закрыл документы в сейф и пошел в покои к жене.

В доме было тихо, и он запоздало сообразил, что гости уже разъехались. Сестры вернулись к мужьям, а мать и жена, возможно, проводят время в одном из двориков женской половины дома. Даже вездесущие служанки не попадались ему навстречу, зато с кухни доносился легкий шум — время ужина?

Однако супруга была в спальне, сидела на мягкой скамье у окна, положив голову на скрещенные руки, и смотрела в сад.

— Амина моя!

Девушка быстро обернулась. Увидев мужа, скользнула легкой тенью ближе.

— Ты устал. Пойдем в душ?

Орам лишь кивнул удивленно и, устало покачиваясь, дошел до ванной комнаты. Амина тут же усадила его на обтянутую кожей банкетку и помогла снять одежду.

Включила воду и отрегулировала так, как он любил — очень горячо.

Едва не задремавший на банкетке Орам перебрался под горячие тугие струи и замер, впитывая тепло. За время, проведенное в кабинете, он совсем замерз, мышцы одеревенели.

Мягкие женские пальчики в прохладном геле прошлись по плечам, распределяя жидкое мыло. Остро запахло лечебными травами. К спине прижалось обнаженное тело, но тотчас отпрянуло. Вместо приятных округлостей по мышцам заскользила жесткая массажная мочалка.

Холодный скользкий гель приятно пощипывал тело, горячая вода смывала усталость, а мочалка разгоняла кровь. Проблемы выживания в мыслях Орама отодвинулись на задний план.

Гораздо важнее было нежное дыхание за спиной, мокрые пряди длинных волос, прилипших к стеклянному фартуку, и розовые ноготки, царапающие разгоряченную мытьем кожу.

После купания Орам с трудом вышел из наполненной душистым паром кабинки. Завернувшись в полотенце, он дошел до супружеского ложа и рухнул, уплывая в сон и ощущая, как маленькие пальчики перебирают его волосы, нежно оглаживают виски и скулы. Он успел еще прикоснуться к ним губами и провалился в яркие цветные сны окончательно.

 

Глава 8

Дворец короля Амана славился не только садами и фонтанами.

Главным его украшением считались Хрустальные покои.

В огромной комнате, уходящей вдаль, с потолка свисали тысячи хрустальных подвесок, тихонько позвякивающих при открывании дверей или окон. Стены, затянутые тепло-голубым шелком, украшали хрустальные канделябры. Вся мебель была обтянута белой кожей, а на столиках и полочках стояли хрустальные и стеклянные безделушки, в большинстве своем докосмической эпохи.

В этой комнате Светлейший любил встречаться с представителями других миров — сразу показывая не варварское великолепие, а нечто древнее и величественное. Но в этот день он беседовал в Хрустальных покоях с малозаметным человечком в одеждах цвета палой листвы.

— Ваше Величество, — почтительно раскланялся гость, нервно кусая губы.

— Я жду новостей, — сказал Светлейший, невысокий, но очень представительный мужчина с полуседой бородой.

— Новости есть, Ваше Величество, — человечек нервно переступил мягкими сапогами. — По слухам, ваш внук, Орамазад ильдур Азилла, женился.

— Женился? — Светлейший был так удивлен, что взял на себя труд не скрывать размеров удивления.

— Да, Ваше Величество, — подтвердил информатор. Справившись с волнением, информатор заговорил, невольно имитируя диктора новостей: — Свадьба состоялась три дня назад. К сожалению, имя невесты нам узнать не удалось — много противоречивых сведений.

Видео с церемонии тоже нет, хотя есть более пятидесяти свидетелей, достойных доверия.

Король задумчиво провел рукой по подбородку и спросил:

— Фото девушки есть?

— Вот вся информация, которую удалось раздобыть и проверить.

На стеклянный стол лег кристалл в простой оправе и толстая кожаная папка.

— Церемонию проводил Хамид иль Хамид.

— Хамид, значит…

Король величественным движением руки отпустил человечка и, посидев в задумчивости, открыл крышку папки. Перебрал несколько пластиковых страниц. Полюбовался фотографией дочери, внука. Увидев фото молоденькой девушки с огромными карими глазами, громко выругался, захлопнул папку и так стукнул ею об антикварный столик, что подвески жалобно задрожали и тонко, будто жалуясь, звякнули.

Тогда, почти тридцать лет назад, именно Хамид иль Хамид ильдур Азилла уговорил Светлейшего не казнить сына, а отправить в изгнание. До сих пор его старое сердце болезненно сжималось при этом воспоминании.

В тот год принцу исполнилось двадцать лет. Светлейший отец собирался объявить его своим наследником, отстранив старшего сына, рожденного другой супругой. Он ошибся. Не учел мощную политическую поддержку старшей жены.

Лучший друг Ардура обнаружил окровавленного принца рядом с трупом.

И помог ему бежать из дворца, не дожидаясь расследования. Впрочем, оказалось, что Хирсан все просчитал верно: политические бонзы потребовали крови принца. Убитый приходился двоюродным племянником старшей жене Светлейшего.

Эх, еще тогда бы встретиться отцу и сыну, поговорить! Но Ардура спрятали хорошо, у младшего принца нашлись верные друзья. А потом во дворец пришел Хамид иль Хамид, начальник охраны юного принца.

Он пришел к Светлейшему в час отдыха, появился в уединенной беседке на берегу озера, когда никто не смел побеспокоить владыку и, поклонившись, заявил:

— Свелейший! Принца Ардура оклеветали. Если он появится во дворце, родня Сулемы-ханым разорвет его в клочья. Вы можете спасти его, ваше величество.

— Как? — спросил повелитель, вместо отдыха предающийся печальным мыслям о сыне.

— Накажите его. Объявите о своем страшном гневе. Изгоните сына и его друзей. Он смел и силен, он выживет, а дворец поутихнет. Тогда можно будет узнать, кто на самом деле убил пашу.

— Ты уверен, что мой сын не делал этого? — спросил Светлейший теребя длинный черный ус.

— Я понял это с первого взгляда, — почтительно ответил Хамид.

— Как?

— Раны наносил человек большого роста и силы, незнакомый с сабельными ударами. Он пытался колоть саблей, как мечом или коротким копьем. Все раны на теле паши идут сверху вниз. Принц Ардур невысок и гибок, а сабельному бою его учил великий мечник Хирсан, он бы просто вскрыл горло или рассек бедренную артерию.

Султан помолчал, то ли обдумывая сказанное, то ли сравнивая свои впечатления с мнением Хамида. После долгой паузы сказал:

— Передай моему сыну — с началом следующей луны, на поле Рыжих Скакунов его будет ждать корабль с командой.

— Благодарю вас, Светлейший!

— Но все, кто отправится с ним, будут указаны в фирмане как преступники.

— Благодарю, — еще раз поклонившись, Хамид отступил в густые кусты, окружающие беседку и пропал.

Они оба были смелыми и гордыми — и отец, и сын. Оба считали себя правыми и не искали встреч, но при этом страшно скучали и тосковали друг без друга.

Через час после тайного приема в Хрустальном зале с личного космодрома Светлейшего взлетел малюсенький кораблик — курьер Его Величества. Он вышел в пространство и взял курс к мертвой звезде, возле которой уже двести лет стоял на приколе огромный военный корабль, списанный за пару устаревших генераторов и нестандартный оружейный шлюз.

На корабле солидный усатый курьер в форме личной гвардии короля Амана передал запечатанный личной королевской печатью пакет другому курьеру — расхлябанному парню в потертом комби с лихой фиолетовой банданой на рыжих кудрях.

Дождавшись отбытия курьера, рыжий вывел из ячейки маленький курьер— флит и вложил пакет в особый термостойкий цилиндр. Адрес ввел вручную. Нажав кнопку «пуск» с дистанционного пульта, отправил информацию в бесконечность космоса.

Проводив флит взглядом и унылым вздохом, рыжий вернулся к прежнему занятию — чистке старенькой шпаги дуэльного образца. Водя оселком по железу, он ворчал себе под нос. как часто делают люди, живущие в одиночестве.

— И кой черт занес меня в свое время во дворец Аман-бея? Теперь вот отбываю наказание за попытку украсть драгоценности короны, пересылая письма и посылки, полируя коридоры, да изредка рубясь с дуэльным автоматом! — еще раз тоскливо вздохнув, рыжий проверил остроту клинка и скрылся за пневмо дверью.

Старый Мурад-бей спокойно пил любимый каргаловый чай, когда на его личный браслет пришел видеозвонок и очаровательные женские губки нашептали кучу ласковых словечек. Среди милого лепета была пара кодовых фраз, означающих пакет от короля. В ответ бей пожаловался на плохое самочувствие, но обещал нанести визит в ближайшее время. В жалобе состояла просьба доставить пакет на корабль через женские покои.

Еще через пару часов бей вызвал к себе наложницу — изысканную, как статуэтка, девушку по имени Дана.

Наложница принесла с собой шкатулку для удовольствий, в которой лежал запечатанный пакет, а потом, включив томную музыку, зазвенела бубенчиками на бедрах, лодыжках и запястьях, заглушая все звуки.

Старый бей распечатал пакет, пристукивая ладонью по низкому столику и как бы выражая одобрение танцу. Вдруг стук стал неровным, а потом прекратился совсем. Наложница, почувствовав резкую перемену в настроении господина, опустилась на ковер и замерла в изысканной позе.

Бей походил вокруг, безжалостно топча дорогие карагинские ковры и постукивая ладонью о ладонь. Наконец, вспомнив о внимательных зеленых глазах, наблюдающих за его беспокойством, отпустил девушку. Для видимости облил ее платье вином и кинул на колени тяжелую подвеску с изумрудом.

Наложница выбежала в слезах и поспешила рассказать всем и каждому, как господин разгневался, разлив вино ей на платье, и как ей стыдно поднять на него теперь глаза. Женская половина, ахая и причитая, занялась обсуждением здоровья господина, испорченным платьем и дорогой безделушкой. Прибытие пакета осталось незамеченным.

Новости, полученные беем, были странными и необычными. Еще неделю назад его агенты докладывали, что на астероиде все спокойно. Молодой Орам занимался разработками отца и большую часть дня корпел в лаборатории над очередным шедевром инженерной мысли.

Даже наложницы постоянной не имел!

А теперь, оказывается, что молодой бей женат. Да еще и на принцессе «Всадников ветра»!

Побродив задумчиво по своим покоям, бей вызвал секретаря и отправил пару запросов в разные концы обитаемого мира, а затем, уединившись в маленьком личном кабинете, написал ответ:

— Да будут дела твои освещены солнцем, а враги твои повержены в прах! Касаемо дела, о котором идет речь, — думаю, на все воля Трех Первых. Пусть все идет, как задумано, и будь что будет!

Приложив личную печать, бей уложил свиток в термопакет, а пакет уже с официальной печатью посольства отправил с курьером на Карадаг.

Оттуда письмо уйдет официальной диппочтой и потеряется в ворохе прочих бумаг. За одним исключением — увидев его личную печать, секретарь Его Величества передаст пакет лично в руки господину.

Считая дела на сегодня завершенными, Мурад-бей отправился спать.

После его ухода прошло не более получаса, как дверь кабинета приотворилась и в комнату неторопливо вошла кругленькая женшина в одежде простой служанки. Ловко двигаясь, она проверила ящики стола, книжную стойку и встроенный в стену сейф: вдруг бей не закрыл хранилище секретных документов?

Осмотрев кабинет, женщина аккуратно посыпала столешницу черным порошком. Через пару минут на мягкой вишневой коже проступили слова. Едва слышно щелкнул миниатюрный фотоаппарат, спрятанный в подвеске на шее.

Закончив собирать новости, женщина сделала в кабинете влажную уборку, удалив все следы своего пребывания, и вышла, тихонько прикрыв дверь. Спрятанная в складках драпировки миниатюрная камера слежения бесшумно повернулась ей вслед.

Орам спокойно спал. Амина лежала рядом и крутилась — ей было холодно, и она прижималась к мужу, чтобы согреться. Вслед за тем становилось жарко, и она скидывала на пол тонкое шелковое одеяло.

Наконец, не выдержав мучений, девушка встала, накинула на плечи шаль и вышла в сад.

Деревья стояли вокруг лужайки, словно заколдованные люди в хороводе. Подняв лицо к темному звездному небу, Амина вскинула руки вверх, взмахнула куском ткани и поплыла в странном, ночном танце.

Ее движения, то плавные, то резкие, казалось, вторили шороху ветвей и порывам ночного ветра. Едва слышное гудение систем вентиляции терялось в треске сучьев и шелесте листвы. Поднявшись на цыпочки, легкая фигурка, облитая лунным светом, тянулась к великанам-деревьям, и каждое дерево словно ответно протягивало к ней руки-ветки.

Трава скользила под ее ногами, цветы усиливали свой аромат, в полосах лунного сияния чудилось, будто смуглые ноги ступают по волнам прибоя.

Напитавшись силой и отдав часть своих тревог зеленой природе, взмокшая Амина убежала в душ. Орам отошел от окна и лег в постель, стараясь дышать ровно. Вскоре влажное гибкое тело скользнуло ему под бок, и сон вновь смежил веки.

Утро молодожены встретили вместе — в саду, омытом из поливальных установок. Земля дышала свежестью. Вычурный чугунный столик с мозаичной столешницей был установлен в милом уголке под цветущими плетями роз.

Орам задумчиво перебирал длинными пальцами кусочки засахаренных фруктов и размышлял: кто она, эта девочка-жена, навязанная ему судьбой? Какие тайны она скрывает?

Амина тоже чувствовала себя неспокойно и бросала на мужа задумчивые взгляды. Наконец, не выдержав молчания, оба начали говорить одновременно, и тут же замерли.

— Говори, моя Амина. Я жду твоих слов, моя пташка.

— Орам, я вижу, что тебя что-то тревожит. Ты можешь ничего не говорить мне, ты и так несказанно добр к своей невзрачной жене, но скажи — чем я могу помочь?

Орам помолчал, разглядывая Амину в утреннем наряде — длинном легком кафтане поверх топика и шортиков из мягкой ткани.

— Скажи мне, Амина, считаешь ли ты себя моей женой?

Девушка мило покраснела и тихо прошептала:

— Да.

— Готова ли ты исполнить клятву, данную нами над священным огнем?

— Да.

— Тогда слушай… думаю, ты имеешь право знать.

Орам аккуратно нажал несколько кнопок на домашнем пульте, и стол окружила синеватая рябь.

— Моя семья — изгои. Хотя мы живем на этом астероиде вполне благополучно, но официально любой поданный Амана может убить любого из нас и спокойно избежать наказания. Так гласит закон. Но мы можем ходатайствовать о помиловании, если совершим нечто возвышающее Аман или королевскую семью в глазах всего мира.

Амина слушала не дыша.

— Вот уже тридцать лет, как мой отец, а потом и я, изыскиваем такой шанс, — Орам вздохнул и посмотрел вдаль. — Мы мечтали совершить нечто, достаточно выдающееся. Но это ой как не просто. Правда, мама может сейчас вернуться к своему отцу и избежать смерти. Наверное, она даже смогла бы попросить не убивать нас, ведь и мой отец, и принц уже мертвы. Но она не желает. Она принцесса и хочет вернуться как принцесса.

Орам встал из-за стола и принялся расхаживать по упругому газону, отбросив назад длинные полы кафтана.

— Вчера мне передали документы, над которыми я просидел всю ночь. В соседнем рукаве колонизируется планета, у Амана сорок процентов акций и право выбрать губернатора. Эту должность предлагают мне. Что скажешь?

Амина посидела, молча катая в руках гинкийские орехи, и после долгих раздумий, подняв голову, заговорила:

— Муж мой, скажи, что будет, если мы останемся здесь?

Орам остановился и задумчиво почесал бровь.

— Здесь мы достигли расцвета. Амина, ты знаешь, следом за расцветом всегда приходит упадок. Мы владеем поместьем, контролируем подачу воздуха и инженерные новинки. Являясь знатнейшей семьей астероида, мы здесь как бы негласные короли. Но мы постоянно отражаем атаки на нашу семью. Даже мои сестры, выйдя замуж, покидают дома в броне и зятья не могут точно сказать, увидят ли они своих жен завтра. Породниться с нами великая честь, но и великая проблема.

Амина прикрыла рот рукой, подавляя возглас.

Орма продолжал:

— Наш купол — слабая защита от радиации, поэтому Улуф боится иметь детей, а ее муж устал терпеть ее страхи. Джанна очень любит своего мужа, но она страшиться его потерять в очередной стычке с пиратами. Мама старается каждую неделю вывозить их на полигон, чтобы сбросить пар. Но напряжение нарастает. Рано или поздно нам все равно придется уйти, так почему бы не сейчас, пока мы сильны?

— То есть если мы примем предложение, отсюда сорвется вся семья?

— Да, конечно. Я надеюсь, что и дядя не оставит нас своим попечением.

Девушка согласно кивнула.

Орам слабо улыбнулся:

— Ведь он подарил мне тебя, мое сокровище.

Амина потупила глаза и продолжила расспросы. Орам честно рассказал ей все, что знал о далекой планете и спросил:

— Ты сможешь там заниматься чем захочешь. Я не буду тебя ни о чем просить, но, может быть, ты захочешь выбрать для себя что-либо?

— Орам… — Амина покачала головой: — Я уверена, что дядя Хамид уже собрал всю информацию обо мне и моей семье. И ты знаешь, что я специалист по разведению лесных массивов в пустынях и полупустынях. Не лукавь со мной, муж мой.

Сказав это, девушка бросила на мужа такой хитрый и кокетливый взгляд, что он невольно рассмеялся, и плохое настроение как рукой сняло.

— Клянусь Первыми Тремя, Амина! Боги послали тебя мне в дар! Сегодня же расскажу все матери и займусь составлением договора. Так ты согласна взять на себя департамент лесов и лесного хозяйства?

— Согласна, муж мой. Думаю, лучше всего будет после разговора с госпожой Зобейдой собрать всю семью здесь и назначить сроки отъезда. Те, кто пожелают уехать, просто соберутся к указанному сроку. Если кто-то откажется, можно будет найти замену по дороге?

Амина вопросительно посмотрела на мужа, и тот, не удержавшись, чмокнул ее в нос:

— Ты умница, моя Амина. Так и сделаем!

 

Глава 9

Большой полигон, накрытый собственным силовым куполом, в этот день имел самый необычный вид. Тонкая пленка силовой защиты переливалась праздничными оттенками алого и золотистого.

К стоянке полигона постоянно подлетали простые с виду машины и, предъявив охране — хмурым полуголым сифарам, пригласительный чип-кард, проскальзывали внутрь конюшни.

Большая арена поверх песка была устлана пестрыми коврами. Женская половина отделялась красивыми резными ширмами из полированного дерева.

В ожидании ранних гостей, на коврах лежали стопки подушек, низкие столики украшали кувшины с прохладительными напитками и чаши с фруктами и сладостями. Нарядно одетые слуги провожали к столам вновь прибывших.

С женской половины уже доносился звонкий смех и шелест разговоров. Мужчины были серьезны и хранили строгое молчание, лишь изредка пригубливая чашу с соком или кидая в рот ломтик сочной дыни.

Сегодня клан собирал сам Хамид иль Хамид, один из первых изгнанников. Сильный воин и опытный вождь, под его руку отданы решением общины две дюжины сифаров — машин смерти. Сифары служили только лицам королевской крови, либо равным им по силе. И хоть, по слухам, Хамид иль Хамид приходился Светлейшему молочным братом, контролировать две дюжины рожденных убивать решится не каждый.

Поэтому мало кто из изгнанников и их семей мог отказаться от приглашения. Да и любопытство требовало появления на этом необычайном празднике. Многие уже слышали о свадьбе, но никто из членов общины еще не видел молодую госпожу Азилла. А уж какими дивными слухами полнилась полоска скудной астероидной земли!

Но вот зазвенел гонг. Небольшая площадка, предназначенная для судей, поднялась над головами гостей. Ее личный силовой купол растворился в воздухе, открыв взорам собравшихся группу нарядно одетых людей.

Впереди, как и ожидалось, стоял Хамид иль Хамид, за его спиной многие удивленно заметили невысокую девушку, укутанную в прозрачное газовое покрывало поверх традиционного женского наряда. Рядом с девушкой стоял племянник Хамида — Орамазад, а за его спиной… батюшки светы! Принцесса Зобейда в полном дворцовом облачении!

Площадка хорошо была видна и с мужской, и с женской половины зала. Гул раздался с обеих.

Переждав минуту, Хамид иль Хамид добрым голосом вечного дядюшки начат говорить:

— Приветствую вас, друзья мои! Давно не собирались мы столь тесным кругом, давно не поднимали чаши во здравие тех, за кем пришли сюда и выжили здесь! Но сегодня мы здесь по особому поводу.

Вы помните, как тридцать лет назад маленький корабль летел сквозь тьму и холод космоса, унося в себе изгнанников? Как мы наткнулись на этот астероид в последние дни нашего путешествия? Как вели переговоры, а потом и войны с местными бандитами? Так вот, друзья мои, все это было не напрасно! Светлейший король Амана, да хранят его Трое Первых, издал указ, открывающий колонизацию нового мира! Все, кто последуют туда и принесут пользу, получат полное прощение и через десять лет смогут вернуться в миры Амана!

Переждав удивленный и даже озадаченный гул толпы, Хамид иль Хамид продолжил:

— Но и это еще не все новости. Многие из вас наверняка слышали, что мой племянник, Орамазад иль Зобейди, женился. Сегодня мы хотим представить вам его супругу.

Отступив чуть в сторону, Хамид кивнул, и Зобейда вышла вперед. По обычаю, молодую жену представляла старшая женщина семьи.

— Амина иль дур Азилла!

Над амфитеатром прозвучал глубокий женский голос. Затем свекровь скинула со скромно стоящей фигурки блестящую паутину покрывала — зал ахнул.

Действительно, не зря ворчащая Зоча все утро наряжала и причесывала юную госпожу. Точеную фигурку обнимали нежноголубые шальвары и топ, кафтан, накинутый на плечи, был выткан из нежнейшего пуха горных коз — и его мягкие складки так прижимались к девичьим округлостям, что многим мужчинам пришлось напомнить себе, где они находятся.

Сделав традиционный жест почтения, Амина сложила руки лодочкой перед грудью и чуть склонила голову в приветственном поклоне.

— И это еще не все новости, — вновь шагнул вперед Хамид. — Указом короля Амана беем новой планеты назначен Орамазад иль Зобейди ильдур Азилла!

Ошеломленные люди взорвали неподвижный воздух купола аплодисментами и выкриками.

Потом был традиционный пир — гостей обносили пловом из синтезированной баранины с привозным рисом. Рагу из местных тепличных овощей соседствовало с тончайшими лепешками из псевдокрахмала с Верены и водорослевыми рулетами с планеты Синабон.

На десерт в тонких стеклянных чашах подали цветочный кисель по рецепту с близлежащей планеты Сарины. Легкие цветочки плыли в студенистой перламутровой массе, как звезды в пространстве, и все это благоухало, удивляло взоры и отличалось недурным вкусом.

Семья не стала разделяться — все вместе спустились вниз. Мужчины сели за центральный столик, а женщины, закутавшись в невесомые покрывала, молча и неподвижно сидели сзади. Если у кого-то возникал вопрос к принцессе или ее невестке — спрашивали Орама или Хамид и через них же получали ответ.

Воздух трепетал от обилия эмоций, но все блюли приличия — вопросы потом, в частной обстановке, а сейчас неспешная еда, вино и сладости. Когда вино подогрело мужские разговоры, Орам вызвал сифара, и он проводил женщин на женскую половину, кланяясь обеим равно, что тоже было отмечено внимательными гостями.

Тут же загремели барабаны. На площадку между столиками выскочили тонкие, гибкие девушки, блестя смуглыми, смазанными маслом телами. Они ловко жонглировали факелами, прыгали в горящие обручи и перебрасывались ими как детскими мячами. В воздухе порхали светлячки подсветки, свет понемногу приглушался, вечерняя истома и расслабление начали одолевать гостей.

После акробаток в круг вышли дрессировщики с огромными полосатыми зверями — новинка, добытая одним из содержателей развлекательного дома. Чего стоило Хамиду раздобыть их для вечеринки клана, знает лишь он сам да его помощники.

Уговаривали долго, а потом лично держали неуступчивого хозяина над гладкими плитами дорожки на высоте всего-то третьего этажа. Уговорили. И вот теперь парень в блестящей парчовой безрукавке и таких же шальварах обнимался с огромным зверем, а две маленьких гибкие девочки делали на широкой полосатой спине изящные пируэты, собирая из переплетенных рук и ног ажурную пирамиду.

После выступления зверей в круг вынесли высокую конструкцию из полированного дерева в виде башни и установили в центре, развернув вокруг волны тонкого голубого и синего газа, изображающих море.

Затем вдруг заиграла тихая, нежная музыка, и прозвучал высокий женский голос. Он выводил старинную женскую песню о любви. По ширме поплыли изображения из старинного трактата, повествующего о любви принца и принцессы, разделенных морем.

По гладкому дереву скользили красочные пейзажи, дивные птицы, расцветали волшебные цветы. Девушка махала белым платочком с башни.

Едва последние ноты зависли в воздухе, как сбоку выступил юноша в пышных одеждах, стилизованных под старину, и запел песню о разлуке с любимой. Многие гости вынули из рукавов и кисетов расшитые платки и утерли сентиментальные слезы.

В третьей песне голоса сплелись, повествуя о радостях встречи. Из ширмы-башни выплыло ароматное облако летающих цветов с Сарины и, пока все гости любовались их плавным полетом, певцы и башня исчезли.

Утомленные гости начали откланиваться, и вскоре полигон опустел. Лишь слуги дома Азилла остались закончить уборку.

Орамазад и Амина молчаливо и утомленно сидели в машине, думая каждый о своем. Их разделяло небольшое расстояние, но внимательно наблюдающий за ними шофер отметил эту отстраненность и за пиалой чая поделился своим наблюдением с напарником. Тот рассказал «новости из жизни знатных и богатых» своей супруге, а уже к обеду купол полнился слухами о разводе Амины и Орама.

Сами же герои сплетен и не думали расставаться. Едва добравшись до хозяйских покоев, они синхронно скинули тяжелые кафтаны и направились в ванну. Столкнувшись у дверей, лишь усмехнулись и встали под душ вместе. Мягкие поглаживания под тугими струйками воды, несущими облегчение от жары и усталости, переросли в медленные, тягучие поцелуи и жаркие объятия.

Орам не хотел испортить первый раз усталостью и невнимательностью к юной жене. Поэтому, ласково чмокнув возлюбленную красавицу в нос, он закутал ее в большое, мягкое полотенце и унес в постель. Еще раз коснувшись губами манящих губ, укрыл Амину тонким шелковистым покрывалом и, накинув на плечи кафтан, вышел в кабинет.

Разочарованная, Амина хотела подождать возвращения мужа, но вскоре уснула — день выдался напряженный. Множество незнакомых людей рассматривали ее, говорили о ней, сравнивали ее с Зобейдой и сестрами Орама.

А уж женщины на женской половине зала устроили ей настоящий допрос под барабанную дробь и звучание лютни.

— Госпожа Азилла, — интересовалась крупная рыжеволосая дама преклонных лет, почесываясь, словно ее мучила крапивница. Госпожа Азилла, где вы познакомились с вашим уважаемым супругом?

— Госпожа Зобейда любезно пригласила меня в гости, — отвечала смущенная Амина, вспоминая краткий инструктаж проведенный свекровью перед празднеством.

— А где вы познакомились с госпожой Зобейдой? — интересовалась худенькая брюнетка с острым носиком и цыплячьей шейкой.

— Госпожа Зобейда в юности знала мою маму, вот и пригласила погостить в своем доме, узнав, что я буду пролетать мимо.

— А куда вы направлялись, — любопытно блестя серыми глазами спрашивала совсем юная девушка, в странном фиолетовом одеянии.

— На учебу в сельскохозяйственный университет Амана.

— Так вы не аманка? — тут же подключилась к беседе красивая моложавая брюнетка, увешанная крупными золотыми украшениями.

— Я родилась и выросла на Амане, — отвечала Амина. — А вот сам аманский университет расположен на другой планете, на Коз-Ягши.

— А какую школу вы заканчивали?

— Я получила домашнее образование…

Любопытству дам не было конца, Зобейде пришлось спасать невестку, уводить в сторону предлагая гостьям все же вспомнить про общее развлечение.

Даже оказавшись к ночи в теплой постели, Амина все еще переживала во сне минувший длинный день, беспокойно шевеля ногами и перекладывая подушки.

Муж вошел в спальню и замер, любуясь спящей женой. Его пальцы ласково коснулись ее бархатистой щеки, скользнули к подбородку, потом к уху. Орам нежно ласкал спящую Амину представляя, как она будет отвечать ему, когда они наконец соединятся. Потом, тяжело вздохнув, улегся рядом. Шепнул:

— Спи мое сердечко, я подожду.

Уютная женская фигурка в его руках расслабляла и навевала сон. Не хотелось думать о завтрашнем дне. Завтра начнутся визиты заинтересованных лиц. Понемногу начнется отбор специалистов. Им обоим предстоят нелегкие месяцы.

Женскую часть технических специалистов будет рассматривать Улуф, но и Амине придется набрать штат помощников для своих проектов. Планета сельскохозяйственная, без лесных угодий обойтись не получится.

Прошло несколько дней. Орамазад старательно собирал документацию — выискивал специалистов, составлял заявки на продовольствие, семена, саженцы и зародыши домашнего скота.

Межпланетный совет выделил для колонизации новой планеты с перспективами сельскохозяйственного развития десять крупных транспортников — по два от Кордовы и Хеврона, и шесть от Амана. Жителям Гай-Нодир выделили целый транспортник, но взять с собой предстояло многое.

Когда-то на астероиде приземлился корабль, на котором было около пятидесяти человек, одни мужчины. За минувшие тридцать лет мужчины обзавелись семьями, родили детей, и у многих уже были внуки. Однако общее население клана не превышало трехсот пятидесяти человек.

Многие изгнанники погибли в первые годы, когда на Гай-Нодир шел раздел территорий. Кое-кто, как мудрый Хамид иль Хамид так и не связал себя узами брака, а кто-то опасался иметь детей. Все же астероид — это не планета, и статус изгнанников не добавлял спокойствия.

Теперь всем поселенцам приходилось поднимать родственные торговые связи на других планетах, уговаривать, упрашивать, угрожать, но собирать команду, с которой можно начать освоение целого мира. Таинственного, загадочного и жесткого…

 

Глава 10

Проснувшись ночью Амина, не ощутила присутствия мужа рядом и удивилась. Она уже привыкла сквозь сон отмечать его приход и даже подползать к нему ближе по необъятной кровати, чтобы прижаться к прохладному, влажному после душа боку.

Кажется, она помнит его приход, а потом ей стало одиноко среди шелковых простыней. Поежившись, девушка накинула легкий кафтан и отправилась искать Орама. Если кто-то встретится, вполне можно сказать, что идешь на кухню выпить горячего молока с медом или чаю из трав.

Коридоры были тихи и пустынны, за узкими стрельчатыми окнами еще было темно. С кухни не доносилось ни звука — слуги жили в отдельном помещении. Они поднимутся лишь через несколько часов, с рассветом.

Вдруг легкий скрежет привлек ее внимание и гибкая фигурка скользнула к одной из декоративных панелей, осторожно прикасаясь пальцами к перламутровым пластинам мозаики. Вот один элемент слегка поддался, мигнул алым цветом, и картина, изображающая восход солнца на Амане, отъехала в сторону.

Белоснежные высокие стены и потолок бокса удивил принцессу, но вот в противоположной стене наметилась щель. Очередная панель провернулась вокруг центральной оси, открывая следующее помещение. Оттуда пахнуло силиконовой смазкой, горячим запахом металла, чем-то едким и знакомым. Удивленная Амина перешагнула порог: Орам был здесь.

Углы помещения занимали сложные агрегаты. Одну стену полностью покрывали экраны. Вдоль противоположной — тянулся стеклянный стол, прикрытый сильной вытяжкой. На столе стояли аппараты меньших размеров. В одном девушка узнала электронны микроскоп: уже приходилось с ним работать при изучении грибниц и споров. Все остальное было ей неизвестно.

В центре комнаты красовался подсвеченный подиум, окруженный силовым полем — то ли тестовая площадка, то ли просто эстакада.

Муж Амины сидел у небольшого писчего блока и что-то быстро записывал, прикидывая с помощью световой линейки объемы помещения. Увидев девушку краем глаза, он обернулся, и удивленно спросил:

— Как ты вошла, моя Амина?

— Датчик сработал.

— Хм, возможно, броня…

Бормотнув что-то еще, Орам отложил световое перо и линейку и подошел к жене:

— Это моя лаборатория, хочешь посмотреть?

Девушка кивнула и спросила:

— Ты часто бываешь здесь ночью?

— Нет, моя Амина, — улыбнулся мужчина, угадав легкие нотки ревности. — Просто устал так, что не смог уснуть. Все равно уже нужно думать, как забрать весь модуль с собой.

— Модуль?

— Эту лабораторию планировал отец. Он сделал ее частью дома, но весь дом можно разобрать и забрать с собой. Дело только в грузоподъемности корабля.

— Ого! — Глаза девушки открылись шире. — Весь дом состоит из отдельных блоков?

— Да. Покои главы семьи — модуль «крепость», кухня — модуль «бастион», там могут укрыться служащие, конюшня вообще пустая, обычно ее стараются перекрыть в первую очередь при нападениях.

Девушка кивала. В общем-то, такой подход казался знакомым — ее отец точно так же всегда держал вблизи шатра верблюда, груженого запасом воды и пищи. Вспомнив родных, Амина чуть-чуть загрустила, но Орам снова привлек ее внимание:

— Нашей семье выделен целый корабль, и я намерен забрать отсюда все, до последнего винтика.

— Ты не хочешь сюда возвращаться? Совсем?

— Если повезет — останемся на новой планете, если нет — все равно останемся там же.

— Кисмет, — прошептала Амина и сделала рукой знак, отводящий беду.

Орам поцеловал нежную ручку и продолжил пояснения:

— Для твоих вещей выделим три комнаты и два больших контейнера. Тебе стоит пройтись с мамой по магазинам. Первые лет пять корабли возвращаться не будут, разве только случайные — Для твоих вещей выделим три комнаты и два больших контейнера. Тебе стоит пройтись с мамой по магазинам. Первые лет пять корабли возвращаться не будут, разве только случайные торговцы.

— На что мне стоит обратить внимание?

— Одежда и обувь, белье, необходимые лекарства и оборудование для работы. Выбирай наименее энергоемкие модели Топливо мы не сможем там добывать несколько лет. Ветряки и солнечные батареи много не дадут. Не забудь расчеты количества семян и «спящих» саженцев. Впрочем, в этом ты разбираешься гораздо лучше меня.

Орам залюбовался сосредоточенным личиком жены и вновь вспомнил, как она молода. В груди все сжалось от нежности. Он ласково погладил гладкие блестящие волосы, а потом зарылся в них лицом, вдыхая легкий травянистый аромат. Тонкие руки уже привычно порхнули ему на шею, а губы прижались к губам.

Некоторое время супруги сладко целовались, а потом, с сожалением разжав руки, Орам отключил экран и, щелкнув по изящной декоративной кисти «ловца ветров», активировал защиту. Приобнимая друг друга, они вернулись в спальню.

Ораму все еще не хотелось спать, и он просто вытянулся на супружеском ложе, отбросив простыни в сторону.

Амина присела на край постели. Смущенно потупив глаза, спросила:

— Муж мой, ты позволишь мне показать тебе то, чему меня научили в пустыне жены «всадников ветра»?

Орам предвкушающе задержал дыхание и посмотрел жене в глаза: там плескалось безмятежное спокойствие, но иногда выглядывали озорные искорки смеха.

— Да, моя Амина.

Жестом жена предложила Ораму перебраться на широкую, но довольно твердую кушетку, обтянутую бархатом. Мужчина встал и Амина быстро сняла с него кафтан и шальвары, оставляя лишь нижнее белье.

Уложив мужа ничком, Амина достала купленный недавно флакон ароматного масла и, согрев несколькими движениями пальцы, принялась массировать каменные плечи Орама. Первые мгновения супруг лежал неподвижно, прислушиваясь к ее движениям, потом длинное крепкое тело расслабилось, разогревать мышцы жене стало легче.

Когда белая кожа Орама стала насыщенно-розовой. Амине стало очень неудобно: она не дотягивалась до его рук и ног. Секунду подумав, она покраснела и ловко оседлала его бедра. Муж дернулся, но остался на месте, правда, как-то странно повернулся, словно лежать на животе стало неудобно.

Размяв хорошенько спину, плечи, руки и ноги супруга, Амина устало откинула с лица растрепавшиеся пряди и ушла в ванную мыть руки.

Орам торопливо вытер масло полотенцем и перебрался в кровать. Маленькие крепкие ладошки доставили ему море удовольствия и столько же мучений. Ах, если бы у него было хотя бы несколько дней, чтобы показать супруге радости любви! Вздохнув, Орам повернулся на бок и незаметно уснул.

 

Глава 11

Как ломит тело, неужели уже пора? Зашипев, Най-Олт расправил затекшие в узкой камере гибернатора конечности. Над ним склонялась чешуйчатая голова ширванши Кет-Олита, смена которого заканчивалась сегодня. Следующие пятьдесят больших оборотов дежурным будет Най — Олт. О-хо-хо, скука.

После катастрофы выжившие ширванши забрались в глубины местных гор — там сохранилось оборудование в лабораториях, там были запасы растений и консервов, позволивших их расе выжить. Но для экономии ресурсов все взрослое население было уложено в гибернаторы.

Вот и сейчас, разбудив сменщика, Кет — Олит подошел к личной ячейке и со вздохом облегчения скользнул в теплую темноту.

Бодрствовали дежурные, сменявшиеся каждые пятьдесят оборотов. Первые двести — триста оборотов невольного заключения на поверхности бушевали локальные возмущения и катастрофы, менялись очертания материков, испарялись реки и проваливались в бесконечную глубину горы.

Несмотря на потерю нескольких периферийных комплексов, отдельная особая лаборатория устояла, мелкие повреждения устранялись дежурными. Потом планета утихла, на ней стала появляться жизнь, и ширванши стали подумывать о выходе наружу.

Тогда проявило себя наследство прилетевшего из глубин космоса метеорита — на планете начались пыльные бури. Казалось бы, пустяк для существ, способных затянуть глаза и ноздри непроницаемой пленкой и обходиться без кислородного дыхания до трех часов?

Но эти бури вызывали у ширванши неудержимую головную боль.

После первых попыток справиться с проблемой медицинскими средствами или биочипами несколько ширванши оказались в коме и не все смогли восстановиться.

Каждый дежурный, вынужденный терпеть эту муку, мечтал найти выход. Но оборот за оборотом они глотали сильнейшее снотворное, помогающее перенести приступы боли. Едва на экранах визоров появлялись завихрения песка — звучал сигнал тревоги. Задраивались воздуховоды и все дежурные смены укладывались в сон, больше похожий на обморок.

Их оставалось все меньше. Полный цикл развития эмбриона был гораздо более длительным, чем промежутки между бурями.

Самки, изнемогая от боли, скидывали детей, катаясь по полу. Те немногие, кому удалось доносить детей, с помощью гибернаторов теряли ориентацию в пространстве и не выхаживали потомство. Тупик.

Не видя другого выхода, Совет постановил ждать.

Промежутки между бурями становились длиннее и, возможно, кто-то доживет до того дня, когда самки вновь смогут приносить потомство.

Вздохнув, Най-Олт выбрался из капсулы и побрел вдоль длинных рядов гибернаторов, внешне напоминающих огромные закрытые цветочные бутоны.

В отсеке дежурного горел свет — несколько светляков лакомились каплями нектара в центре большой сферической колбы.

Рядом лежала тетрадь из листьев дерева ну с записями происшествий на дежурстве.

Тут же стоял сосуд из обожжённой глины с узким горлом, чтобы удобно было пить. В нем дежурные готовили традиционный напиток из листьев кхе. Низкая широкая лежанка позволяла свернуться калачиком под специальной лампой, заменяющей солнечный свет. Для неспящих такая процедура была необходима — активная жизнь требовала больше ресурсов и витаминов.

Еда почти вся была консервированной. Поморщившись, Най выдавил в рот несколько витков пастообразного пюре из водорослей и корней кхаан.

Роботы-добытчики приносили эти полезные корни в изобилии, но ширванши уже устали от их однообразного вкуса и были рады любым изменениям.

Правда, младший дежурный соседнего блока ухитрился выращивать в помещениях кое-какую зелень и грибы, но этого едва хватало на празднования дней появления, да редким приболевшим ширванши.

Открыв тетрадь, Най-Олт принялся просматривать список происшествий:

— Буря…

— Выход из строя трех лап гибернаторов.

— Сползание грунта в пятипалой галерее…

— Буря.

— Смыв робота в подземное озеро, восстановлению не подлежит.

— Буря.

— Буря.

— Появление в зоне обзора неопознанных летающих объектов.

— Фиксация разрыва вьюнкового энерговода.

— Буря…

— Приземление НЛО вне зоны действия аппаратов внешнего обзора.

— Буря.

— Буря.

— Появление в зоне обзора НЛО.

— День появления Кет — Маора.

— Буря.

Прочитав около сорока страниц подобных записей, Най-Олт заскучал и потянулся к кувшинчику — холодный. Фыркнув и облизнув длинным языком ноздри, ширванши потянулся к маленькому кусочку камня. Одна капля маслянистой жидкости на полированную поверхность — и можно ставить кувшин. Напиток будет как раз такой, как нужно — огненно-горячий и пряный.

Потянувшись кончиком хвоста, Най стал рассматривать рисунки предыдущего дежурного — боги не оделили его талантом, но от скуки чем только не увлечешься. В хаотичном нагромождении линий вырисовывались странные виды, высокие травы, похожие на кисточку хвоста лиора, строения с большими отверстиями необычные сооружения…

Увлекшись, Най-Олт едва не упустил напиток, пена поднялась к краю горлышка и первая капля готова была сорваться вниз. Быстрый раздвоенный язык скользнул меж тонких алых губ и слизнул почти кипящую каплю. Что ж, дежурство началось.

Прихлебывая чай из листьев кхе, ширванши приник к окулярам.

Зобейда отослала всех слуг и помощников, заперла кабинет в официальной части дома и укрылась в своих покоях. Она редко это себе позволяла, но последние недели вымотали ее. Спустив звукопоглощающие шторы, окутавшие комнату синеватым полумраком, женщина склонилась над жаровней полной углей.

Кофе. Здесь содержимое кувшинчика было равно расплавленному золоту. Крепкий и черный, с ароматной шапкой пены и маленьким кусочком тростникового сахара.

Сделав глоток, Зобейда потянулась к бокалу ледяной воды. Хорошо. Почти как в юности, в садах ее отца. Не хватает шелеста листвы и щебета редких птичек в золоченых клетках. А еще тонкого пения фонтанов и отдаленной болтовни нянюшек и прислужниц, приглядывающих за женской частью дворца.

Вздохнув, Зобейда открыла небольшую серебряную шкатулку. Повела рукой. На угли жаровни упало несколько кусочков благовоний с Амана. Кондиционеры скоро вытянут неположенные примеси, но пока есть возможность представить, будто она дома, в своих покоях Солнечного дворца.

Щелкнул небольшой брелок, раскрывая короткую аудиозапись, сделанную случайно, перед короткой поездкой к брату, и хранившуюся среди драгоценностей принцессы уже почти тридцать лет.

Журчание воды, звук капель, упавших на каменные плиты…

Во дворе слышен смех братьев и сестер, а мама, налив понемногу кофе в чашки, учит дочь изящно подносить к губам краешек и бесшумно делать глоток.

Запись кончилась, ароматы кофе и благовоний растворились в воздухе.

Вернувшись из мира грез, Зобейда принялась обдумывать день сегодняшний. Рискованное решение принял сын, но он мужчина, ему выпадут основные тяготы. Впрочем, скорее всего, другого выхода не было. Здесь клан растворился бы через несколько десятилетий. Люди в условиях повышенной радиации боятся рожать детей, да и вся жизнь на астероиде зыбка и непредсказуема.

Вздохнув, женщина вернулась мыслями к молодой невестке.

Пока, кажется, все хорошо — супруги общаются, живут в одних покоях, за общим обедом частенько улыбаются и подшучивают друг над другом. Конечно, для любви и семьи этого маловато, но время терпит.

Помахав рукой, Зобейда разогнала густой дым и прилегла на кушетку, прижавшись щекой к ворсистой ткани. Теперь можно и поплакать. Слезы катились, смачивая ткань. Звуки рыдания срывались с искаженных губ. Перед глазами, словно живые, вставали давно ушедшие люди: муж, брат, мама… Утомившись, плачем, женщина уснула.

Утром бодрая и свежая, как всегда, она приветствовала сына в саду за завтраком. В своей обычной сдержанной манере дала будущему губернатору несколько ценных советов и сообщила, что ее пул специалистов почти готов. Осталось подобрать доктора, имеющего космическую подготовку, и пару помощников для него.

В большом ангаре поблизости от взлетного поля царила суета — сновали люди в рабочих комбинезонах с пластиковыми распечатками или электронными планшетами в руках. Микропогрузчики перемещали с места на место контейнеры, холодильные установки и совсем уж экзотические упаковки вроде плетеных корзин и бочек из натурального сырья.

Небольшой стеклянный бокс, приподнятый над этой суматохой, был центром всех перемещений. Улуф как раз заполняла бумаги на технические масла, необходимые для работы ее отдела, когда стеклянная панель уехала в сторону, впуская на минуту шум рабочего зала. В дверях стоял высокий крепкий мужчина. Легкая полнота ему даже шла, добавляя добродушия волевому лицу.

— Улуф.

— Руэридх.

Мужчина и женщина, застыв на минуту, помолчали. Несказанные слова повисли между ними, несделанные шаги не давали сломать стену недоверия, боязни и разочарований.

— Ты уезжаешь?

— Как видишь.

— Когда?

— Еще неизвестно. Крайний срок — через три месяца.

— Улуф, почему ты вернулась к матери?

— Рори, давай не будем поднимать пыль — ты знаешь.

— Разве я не любил тебя?

— Вот именно, — вдруг взорвалась женщина, и волна эмоций стерла холодное выражение с ее лица. — Вот именно — любил! Когда-то давно! И не меня, Рори! Не меня! Ты любил свою мечту об идеальной семье, а я, увы, не оправдала твоих ожиданий! Уйди, — попросила она надтреснутым голосом, и стало видно, как устала железная леди, Тонкие пряди волос выбились из прически на висках, щеки запали, а темные глаза сверкали из таких провалов обиды и горя, куда Руэридх опасался даже заглянуть.

— Завтра получишь бумаги, — добавила Улуф ровным тоном. — Я требую развода.

Согнувшись, словно от удара в лицо, Рори вышел в шум и грохот грузового ангара. Постоял, глядя на шумно обсуждающих что-то людей, и медленно пошел к своему скакуну. Вдруг в толпе мелькнуло знакомое лицо — Орам. Заметив шурина, Руэридх хотел ускорить шаг, но родственник уже стоял рядом:

— Доброго дня, — мужчина церемонно поклонился.

— Доброго, — кивнул в ответ Орам. — Ты в курсе планов Улуф? — Поинтересовался он и по горестной гримасе зятя понял — да, в курсе. Что ж, выход оставался один. — Пойдем, посидим в тихом месте, Рори. Я хочу у тебя кое-что спросить.

Руэридх понял, что сбежать не удастся, и поплелся за шурином нога за ногу, раздумывая — может организовать себе вызов в центр быстрой помощи?

Орам привел зятя в маленькую чайхану в стороне от летного поля. Кивнув хозяину, прошел в помещение, укрытое от посторонних глаз легкими полосатыми занавесками. Щелчок пальцев — и занавески перестали «раздуваться ветром». Легкий разряд статики показал, что глушилка включена. Но на всякий случай Орам щелкнул по красивой кисточке кошеля — разговор о погоде тоже хорошо.

— Руэр, я хочу спросить тебя — ты еще любишь мою сестру? — спросил Орам, усевшись на пышные подушки.

— Люблю, я очень ее люблю, но эта жизнь… — Руэридх повел рукой в воздухе, охватывая мысленно весь астероид, — Ломает нашу семью.

Орам покачал головой: мда, все еще хуже, чем он думал.

— Рори, я знаю, что Улуф неравнодушна к тебе, и только поэтому я сейчас разговариваю с тобой. Как бы она не скрывалась, она носит в сердце боль. Я не знаю, что разделило вас, и не хочу знать. Я не судья, и судить не буду. Я просто знаю, чего хочет моя сестра. И я спрашиваю тебя, Руэридх иль Эльхано ильдур Самати, готов ли ты воевать за руку и сердце моей сестры? Или ты отпустишь ее в чужие края и заменишь ее в своем сердце? — Орам замолчал и с аппетитом откусил кусок тонкой ароматной лепешки, начиненной мясом с острым соусом и зеленью.

Рори молчал. Потом потер ладонями разом загоревшееся лицо и глухо сказал:

— Я готов отдать за твою сестру всю мою кровь, до последней капли, но она ей не нужна.

Орам покачал головой и отпил из пиалы горячего чаю.

— Руэридх, мне нужно только твое согласие. Если ты готов лететь за моей сестрой на край мира, если готов завоевывать ее снова — я помогу. Но если лень или твои замшелые принципы помешают тебе бегать за женщиной и стелиться ковром у ее ног — прощай. Подпиши бумаги и забудь о доме Азилла.

Рори так сжал чайник, что тот лопнул, обдавая градом брызг и осколков еду и недовольного Орама.

— Ты хочешь сказать, что ты дашь ей развестись со мной? Что моя жена сможет выбрать себе другого мужчину?

— А почему нет? — удивленно приподнял брови Орам. — Ты потерял ее любовь. И если моя сестра тебе не нужна — найдется много желающих подобрать из навоза драгоценную жемчужину.

Руэр прохрипел нечто неразборчивое, и, схватив чайник Орама, опрометчиво хлебнул кипятка прямо из горлышка. Поперхнулся, закашлявшись.

Зять спокойно вынул платок, смахнул с простого халата капли и повторил:

— Решай, друг мой. У тебя есть три дня, пока бумаги проходят суд старейшин. Все знают, что ваш брак бездетен. Не позорь мою сестру, дай ей развод — а потом добейся снова, если она тебе нужна.

Бросив на достархан пластиковую купюру, Орам вышел в ровное тепло «улицы».

Рори просидел в чайхане до вечера. Кроме платы за обед, Орам оставил в комнатке сюрприз — подборку семейной хроники, которая активировалась после его ухода.

Вот маленькие Улуф и Орам играют в тени апельсиновых деревьев, растущих в горшках. Вот гордая девочка катит коляску сестрички Джаннэ и кричит на Орама, который пытается заглянуть к спящему ребенку.

Вот Улуф, приподнявшись на носочки, тянет вверх руку с мечом, чтобы срезать заостренным кончиком пакетик с подарком на день рождения.

А вот вся дружная семья вместе. Пикник в саду. Орам, Зобейда, дядя Хамид… Улуф играет в мяч с братом и сестрой и сколько в ней нежности и материнской заботы!

А вот Улуф — юная девушка. Еще робкая и нежная, сидит, опустив на колени рукоделие, и смотрит в окно.

Потом пошли кадры их встречи — на большом приеме по случаю дня рождения принца.

А вот плачущая Улуф на камне у искусственного водопада показывает в камеру легкий звенящий обручальный браслет, который он, Рори, только что надел ей на руку. Какая она тут теплая, живая, утирает слезы и смеется и брызгает на него ледяной водой.

Вот строгая и чопорная церемония бракосочетания. Серьезные лица гостей, дым курений и блеск драгоценностей. Все готовила мать Рори, соблюдая старинные обычаи семьи. До сих пор он считал, что все правильно, но вглядываясь в замкнувшееся лицо невесты, мужчина удивился: неужели это та же девочка, что смеялась, вторя шуму воды?

Потом потянулись другие кадры — годовщина свадьбы.

Похороны отца Улуф. Получение ею сертификата инженера. И с каждым кадром лицо женщины становится все суше, строже, сдержанней. Где же его маленькая звезда?

Руэридх просидел в чайхане один. Чайник меняли раз пять или шесть, еще дважды он выходил по нужде, но в глазах все стоял веселый смех сквозь слезы и брызги воды, летящие в лицо.

 

Глава 12

После разговора с зятем Орам вернулся в ангар. Сборы были в разгаре, челноки сновали беспрерывно, над полем стоял постоянный гул.

Сквозь привычный шум пробились глухие звуки из темного угла за погрузчиком. Орам подошел ближе — так и знал! Улуф, сжавшись в комок, горько рыдала, спрятавшись ото всех. Брат подошел, обнял, прижал к своему сердцу — сестра тихо нырнула ему под мышку и затихла, всхлипывая, и сморкаясь в платок.

— Сестричка, не плачь. Все будет хорошо, поверь мне.

— Я знаю, Орам… Но почему тогда мне так больно?

— Потому что ты тоже оставляешь здесь кусок жизни, той, которая не повторится.

— Да… Наверное, ты прав, — отстранившись старшая дочь рода Азилла поправила прическу, промокнула уголком платка покрасневшие глаза.

— Поезжай домой, — успокоено сказал ей Орам. Если женщина начала прихорашиваться, значит, все плохое уже позади. — Сейчас будем грузить медицинские отсеки, здесь будет Джаннэ, а маме, кажется, нужна помощь.

Улуф засмеялась неловкой попытке брата отправить ее под крылышко родительницы. Благодарно чмокнув его в подбородок, она ушла к своему скакуну.

Орам вздохнул. Они с Аминой не встречались уже неделю — он приходил, когда жена спала, она уходила, когда он еще спал.

Правда, муж регулярно находил в карманах пакетики с леденцами или орехами. Несколько раз ему подавали горячий обед или чайный набор в самую круговерть рабочего дня. Чайный прибор был с трогательным маленьким белым цветочком на блюдце.

В ответ он старался приходить домой ночевать, чтобы прижаться к нежному телу, вдохнуть успокаивающий свежий аромат и погрузиться в легкий, возвращающий силы сон.

К утру он так мощно подгребал к себе супругу, что, когда просыпался — обнаруживал, что утыкается лицом в маленькую смуглую грудь с кофейными сосками. А его руки оказывались в ее шароварах или под задранным подолом длинной ночной рубашки.

С каждым днем бороться с желанием становилось все труднее.

Пока Орам мечтал о прелестях своей жены. Амина стояла, нахмурив лобик, у стеллажей с упаковками семян. В руках у нее был миниатюрный детектор, буквально за полчаса собранный мужем по ее просьбе. Он определял уровень влажности продукта внутри упаковки. Шкала показывала несколько вариантов от плесени до пересушенности содержимого.

Сейчас детектор показывал: крайние ряды заполнены отборными семенами лучших фирм, а в центре почти кубического стеллажа — плесень, гниль и даже посторонние органические объекты… похоже, жучки завелись.

Вздохнув, Амина потянулась к изящной брошке-переговорнику, но потом остановилась. Орам не зря отдал ей на откуп такую важную часть сборов, от этого может зависеть их дальнейшее выживание на планете.

Вместо Зобейды она вызвала фирму-поставщика и устроила разнос ее директору, причем не постеснялась поугрожать будущими поставками, срывом контракта и неустойкой.

Перепуганный мерзавец наверняка знал о качестве! Тут же заверив ее, что уже завтра будет доставлена свежая партия, директор согласился оставить в качестве компенсации морального ущерба все достойные пакеты семян бесплатно.

Устало отключив связь, девушка громко позвала помощницу — студентку агропромышленного института, которая пролетала через Гай-Нодир, спеша заработать на каникулах. Амина гордилась тем, что сумела, просматривая списки пассажиров, вычислить девушку и заключить с ней контракт на трехмесячную работу по специальности.

Теперь Сабхат охотно гоняла с юной хозяйкой по складам и организациям. Помогала контролировать и распределять оптовые закупки не только семян и саженцев, но и агротехники, удобрений и стимуляторов. Девушки симпатизировали друг другу, и Амина надеялась уговорить ценную сотрудницу поехать в составе пула специалистов на новую планету.

Вдруг стеллаж, от которого девушка отошла, чтобы передать помощнице тестер, странно скрипнул, и внезапно рухнул, свалив пару соседних. Девушки спаслись только потому, что рефлекторно присели и металлическая конструкция не долетела до их голов.

— Выбираемся, осторожно, — шепнула Амина и, подавая пример, поползла вдоль ряда стеллажей, Сабхат — следом.

На грохот падения сбежались грузчики и кладовщики, поднялся невообразимый шум и причитания. Умница Сабхат, причитая вместе со всеми, глазами указана хозяйке на слегка оплавленный уголок стеллажа. Амина тотчас коснулась пальцем самоцвета вызова.

— Дядюшка Хамид, — пропела она ласково, но со слезой в голосе. — Ах, дядюшка, я сегодня забыла дома ваш подарок и случилась большая неприятность — нас с Сабхат едва не придавил стеллаж. Я вас очень прошу, пришлите мне сразу два комплекта, помощница мне дорога.

Окружающие юную принцессу люди не слышали, что ответил расстроенной плаксе уважаемый человек Хамид иль Хамид, зато увидели результат его вмешательства: двери склада распахнулись, впустив двух огромных сифаров, грозно сверкающих белками глаз и белоснежным оскалом зубов.

Приблизившись, живые статуи молча поклонились госпоже и заняли свои места у нее за спиной. Один слегка довернул голову, ловя в поле зрения помощницу.

Пауза, возникшая с появлением самых страшных воинов вселенной, прервалась только после решительного хлопка крышкой планшета:

— Абирту, соберите все упаковки с упавших стеллажей и разделите с помощью вот этого тестера, — принцесса протянула старшему смены миниатюрный прибор, похожий на утолщенный карандаш.

— Те, что индикатор обозначит зеленым — упаковать как мой личный резерв, те, что будут хотя бы желтыми — на свалку! Сабхат, сейчас идем обедать, а после — вернемся в склад, нужно проверить эмбриональные загрузки.

Помощница кивнула, всем видом демонстрируя желание следовать за госпожой начальницей, как она ее величала. Обведя всех суровым взглядом, Амина вышла в темноту, подсвеченную прожекторами.

— Сабхат, поедем в «Бисерный полог», там отличный салат из куриной печени и атойской капусты.

— Хорошо, госпожа начальница, но эти господа поедут с нами? — Да.

— У нас только «пони».

— Думаю, хороший курпан уже стоит за углом. — Амина подняла вопросительный взгляд на старшего сифара — его перевязь была шире и на ней был вышит ясно различимый знак клана.

Тот белозубо улыбнулся и кивнул.

Девушкам просто необходимо было посидеть в приятном месте. Выпить горячего кофе, съесть что-то вкусное и горячее, чтобы забыть прикосновение рукава Госпожи Смерти. И новая охрана поддержала их в этом.

Сифары не повели подопечных в отдельный кабинет — напротив, выбрали столик у самой сцены, на которой выступал подросток с обезьянкой. Заведение считалось «женским», поэтому выступали тут только девушки, либо безусые подростки, еще не получившие кинжал.

Уютные синие диваны и низкие столики, украшенные перламутром, отлично гармонировали с бисерными пологами, отделяющими от общего зала уютные кабинеты. Кальяны синего и молочного стекла, вазы, наполненные хрупкими белыми и желтыми цветами, все выглядело нарядно и женственно.

Несколько посетительниц пили чай и с любопытством посматривали на вновь прибывших. Впрочем больше женского внимания досталось сифаром и это радовало Амину и Сабхат.

Откинувшись на подушки, девушки посмеялись над ужимками зверька в малиновой феске. Похлопали юной певице, выпили по стакану ледяного гранатового сока и получили на двоих огромное блюдо с жареными на вертеле колбасками.

— Мы все это не съедим! — шепотом сказала Сабхат, огромными карими глазами оглядывая гору риса, овощей, зелени и соусов, поданных к колбаскам.

— Попытаемся! — все так же шепотом ответила Амина. Потом добавила с усмешкой: — А если не выйдет, накормим сифаров!

Хихикая, как маленькие девочки, начальница и подчиненная принялись уплетать горячее, запивая все несладким чаем. Наконец, перемазавшись бараньим жиром и красным перцем, они устало оторвались от еды. Расторопная служанка подала горячие влажные салфетки, воду, ароматизированную лимоном, фрукты и сладости.

Тут же на сцене сменилась исполнительница — вместо юной девушки вышла пожилая матрона в темных одеждах с огромным количеством блестящих, будто чешуйки невиданной рыбы, подвесок и запела низким грудным голосом:

— Любовь, зачем ты мучаешь меня?…Простые светильники, расположенные вдоль сцены, приглушили, в воздухе поплыл аромат моря и цветущего жасмина. Женщины за столиками перешли на шепот, а многие просто замолчали и, откинувшись на спинки диванов, вслушивались в мелодию.

Певица с жалобы плавно перешла к воспоминаниям о любви, потом к восхищению чувствами, а закончила веселой песенкой, полной озорных намеков. К этому времени светильники замигали, а развеселившиеся девушки принялись хлопать в ладоши и даже притопывать на самых озорных пассажах.

Через час уже сытые и спокойные Амина и Сабхат выплыли из заведения с таким видом, словно ничего не случилось. Довольные сифары усадили их в машину и направились к дому Орамазада ильдур Азилла.

Вечером, как ни удивительно, вся семья собралась за столом. Улыбчивая Джанна разливала чай, уставшая Зобейда наблюдала за ней, полуприкрыв глаза. Улуф сидела, периодически бросая взгляд в планшет, и о чем — то активно размышляла.

Амина появилась в сопровождении двух сифаров и своей помощницы. Девушку отправили устраиваться в гостевых покоях, а воины молча присели на корточки за пуфом хозяйки. Открывшая глаза Зобейда бросила невестке за спину удивленный взгляд.

— Были неприятности, — кратко отрапортована Амина и потянулась к сладкому пирожку с медовой начинкой и винограду.

Увы, съесть его ей было не суждено — в дверях появился мокрый с головы до ног Орам. Оценив открывшуюся ему картину и настороженных сифаров, мужчина хмыкнул и ответил сам себе на непрозвучавший вопрос:

— Покушение?.. Пойду, переоденусь. Ма, баранины с чесноком закажи.

Зобейда тут же нажала пару кнопок в центре стола и произнесла в динамик:

— Баранину с чесноком, лепешки с сыром и соус ткемали.

— Слушаюсь, госпожа! — ответил мужской голос.

Джанна довольно потерла маленькие ладошки — она сегодня проголодалась и надеялась, что брат поделится с нею любимым блюдом.

Амина, подумав, поспешила за мужем — помочь ему переодеться. Сифары отправились проводить юную госпожу до покоев. Зобейда только вздохнула: лишние глаза и уши не помогут молодым стать ближе. Джанна и Улуф проводили невестку взглядами, потом, забыв об ужине, забегали пальцами по кнопкам домашней консоли, проверяя систему безопасности.

Вновь сели за стол через час — сухой и согревшийся Орам начал свой рассказ:

— Я был в пункте регистрации пассажиров, надеялся выловить пару специалистов, как Амина. Вдруг звонок от Хамида — и я помчался на склад. По дороге на меня рухнула башня, питающая водопад.

Женщины переглянулись. Амина еще не посещала здешние искусственные водопады, которые обеспечивали должную влажность и ионизацию воздуха в районе посадок, но понимала, что водонапорные башни сами по себе не падают, да еще и прицельно.

— Угол был оплавлен? — Спросила она мужа.

— Подкопчен слегка. То ли намек, то ли просто рассчитать не успели.

— Ну, запас времени у них был. Мы на складах уже почти месяц воюем и еще не меньше месяца будем — значит, намек.

Зобейда, Улуф и Джанна переглянулись и уставились во все глаза на Орама, ловко подхватывающего с блюда куски острой баранины, и на Амину, меланхолично попивающую чай с куском медовой лепешки.

— Сифаров возьмешь?

— Нет, — мотнул головой мужчина, — лучше броню надену.

— На переговоры лучше взять — быстрее освободишься.

Орам хмыкнул и согласно кивнул.

— Значит, сейчас дяде позвоню. — Подвела итоги Амина.

Тут в холле раздался громкий энергичный голос Хамида иль Хамида:

— Ай, Зоча, за что ты так не любишь бедного и старого мужчину? Ну как можно было плескать кипятком на эту прекрасную чалму и кожаные туфли? Ай, женщина, ты меня разоришь!

Ответ Зочи был не слышен, но грохот медного таза по плиточному полу — вполне. Хамид иль Хамид вошел в столовую, стряхивая прозрачные капли с одежды, словно побывал под дождем:

— Приветствую вас! Ай, Зобейда, твоя старая нянька совсем слепа — опрокинула на меня таз воды и вместо извинения чуть не расплющила этим медным чудовищем.

Зобейда учтиво поклонилась гостю:

— Прошу простить мою няньку, Хамид-бей, она уронила таз нечаянно.

— Хм, так я и поверил, — проворчал Хамид усаживаясь поближе к Ораму. — По-моему, старая карга давно точит на меня свой последний зуб.

Под такие шутки все подкрепились.

Когда принесли чайный набор, Хамид кивнув сифарам, подбросил в воздух немного серебристой пыльцы.

Тонкая невесомая взвесь распространилась по комнате, выделив алыми брызгами несколько активных точек. Улуф тотчас обесточила свой планшет. Амина накрыла серебряной крышкой маленький цветочек в горшочке, появившийся в покоях недавно. Орам щелкнул пультом домашней консоли.

— Были заложены микро-мины, сработавшие на голос.

Удалось узнать производителя, но, сами понимаете, это ничего не дает. Для загрузки параметров нужны были ваши голоса — и только. Их можно было взять даже с официальной церемонии.

Амина отрицательно покачала головой, извлекая из прически небольшую серебристую заколку:

— Нет, Хамид — бей, на официальной церемонии представления я пользовалась этим. Всегда пользуюсь за пределами дома, а вот на складе я ее не включала — тестер настроен на команды «домашним» голосом.

Хамид внимательно рассмотрел заколку-скремблер, искажающий звучание голоса носителя, и удивленно покачал головой:

— Где же ты жила, девочка, если такие вещи получаются у тебя легко, как дыхание? Что ж, значит, предатель живет в доме. Как будем ловить?

Хозяева и гость сблизили головы и перешли на шепот. Невесомая тень у окна скрылась в саду. Сифары переглянулись и один метнул в щель между занавесками узкую металлическую спицу. В полете спица видоизменилась, с легким шелестом выдвинулась игла. Тонкий скрип, — и шум падения почти на грани слышимости обычного человеческого уха.

Хамид, получив условный сигнал, попрощался и вышел в сад — на дорожке, вздымая грудь в попытке закричать, лежала полупарализованная чернокожая служанка. Черные волосы обильно переплели белые пряди.

— Кто? — Спросил Хамид, останавливаясь рядом. — Говори медленно. Яд парализует быстрые движения.

— Т-тупан… Х-хозяин… — медленно выдавила женщина. — С-сказал — чтобы быстрее ушли и больше оставили. — Извернувшись, она мучительно пыталась уползти от сифара, вынимающего из перевязи кинжал.

— Нет, — остановил того Хамид, — пусть живет. Тупан убьет ее сам. Отдай пульт, — обратился бей к женщине. Та смогла лишь взглядом указать на небольшой кошель на боку.

С'ифар тотчас его открыл и вынул маленькое устройство, фиксирующее голоса и одновременно являющееся пультом для активации мин-ловушек.

Бережно уложив пульт в кусок пластика, блокирующего излучения, сифар расслабился и, получив кивок командира, скрылся в ночи. А Хамид как ни в чем ни бывало отправился домой — отдыхать иногда надо и железным беям.

 

Глава 13

Орам и Амина встретились в небольшом кабинете в глубине личных покоев. Амина докладывала Ораму как начальнику экспедиции о степени завершенности погрузки ее сектора ответственности. Большой планшет мерцал разноцветными символами и указующими стрелками:

— Вот, Орам, взгляни на схему расположения. В каждом блоке собрано одинаковое количество всех видов растительных и животных материалов на случай разгерметизации или утраты блока. Зеленым маркером отмечены семена, желтым — саженцы, красным — эмбрионы. Внутренняя маркировка повторяется на всех видах упаковки со всех четырех сторон.

— Отлично, а как помечены удобрения и питательные растворы?

— Растворы — коричневым, удобрения — черным, они занесены в список опасных грузов и уложены в специальные, полностью изолирующие от атмосферы контейнеры. Некоторых удобрений взяты только пробные партии, на месте нужны будут испытания влияния на эндемики и окружающую среду.

— Отлично, я смотрю продумано многое. Скинь мне, пожалуйста, коды доступа и информацию по количеству и названиям. Сегодня у меня встреча с представителями Кордовы, они предложили синхронизировать списки, дабы избежать перенасыщенности.

Орам поморщился, эти канцеляризмы порой доводили его до белого каления. Ясно ведь, что жители Кордовы захотят взять больше семян предпочитаемых растений, да и с животными та же история.

А вот оборудование стоит проверить особо — оно, в принципе, не очень различается на планетах Европейской Коалиции, но в секторе Амана — другие порты подключения. И блоки питания отличаются. Понадобится запас универсальных переходников и комплектующих.

— Орам, — попросила Амина, вырывая мужа из задумчивости. — Договорись сразу о проверке всего закупленного биоматериала нашими специалистами. Если боишься отправить меня — пусть поедет Сабхат. Сканер спас нас от больших потерь — и денежных, и моральных, да и без той партии семян неизвестно как бы пошли дела на планете. Сам понимаешь, для политических козней хватит любого факта.

Орам кивнул, приняв инфопакет на свой планшет. Он ласково чмокнул жену в щечку, отправляя жену к дверям легким шлепком по мягкому месту. Смеющаяся Амина выскочила за дверь и понеслась в сопровождении сифаров к конюшне.

Пора было закупать инструментарий и поливочные установки. Теперь ей требовалась помощь серьезной Улуф: кто, кроме той, может знать лучшие фирмы по поставкам оборудования?

Худенькая большеглазая девчонка с кухни, выглянувшая в окно, удивленно покачала головой — что это молодая хозяйка так веселится?

Полчаса назад, когда девочке велели отнести хозяину кофе, из его кабинета буквально вылетела Джанна. Хлопнув дверью в отместку за полученный нагоняй, она злобно потоптала ногами ковер и унеслась к покоям матери — за чашкой кофе и утешением.

Еще раз недоуменно пожав плечами, девчонка вернулась в кухню — туда как раз привезли провизию и ловкий парнишка, таскавший корзины, поднял с пола упавшую стеклянную подвеску девчонки и вернул хозяйке. А вот то, что поднял он одну, а отдал другую, никто из кухонных слуг не заметил.

Напряжение в астероидном городе нарастало — по ночам среди наглухо закрытых домов и складов начали шастать банды, словно шакалы, почуявшие добычу.

Туристы, ощущая напряжение, висящее в воздухе, уже не рисковали свободно разгуливать по злачным местечкам, и хозяева местных питейных и разгульных заведений теряли прибыль.

Ощущение напряжения стало невыносимым, когда выяснилось, что глава новой колонизации забирает с собой свой дом! Для многих это стало страшным разочарованием — все знали: отец Орама был лучшим инженером астероида, и хищники надеялись поживиться если не технологиями, то хотя бы идеями.

За две недели до отправки каравана Орам практически перестал спать — вся семья уже была на борту. Дом запустил программу очистки и самоупаковки. Сифары не отходили от будущего губернатора целой планеты. Им удалось предотвратить еще пару покушений, так что Орамазад ильдур Азилла дневал и ночевал в броне под присмотром недремлющих стражей.

Джанна уезжала в новый мир со своим мужем и свекровью. Брат предоставил родственникам роскошные покои на семейном уровне. А вот несчастного Руэридха пришлось прятать от цепких глаз Улуф в дальнем отсеке, там, где селились специалисты из пула Амины.

Старшая сестричка будущего губернатора по мнению окружающих просто расцвела после развода, словно сбросив десяток лет. Носилась по кораблю в легких шальварах и топе, звенела монистами в длинных, почти до пят, косах и спустя много горьких лет — смеялась!

— Орам! — причитал Руэр, безвылазно проводящий дни в тесной комнатке с пачкой технических характеристик, сортируя оборудование для очистки и обработки воздуха в защищенном пространстве купола. — Она совсем другая — яркая, счастливая! Чего ей не хватало в нашем браке?

— Руэридх! — вопил в ответ Орам, спешно хватая пачку документов и убегая, пока слезливые жалобы зятя не помешали его скоростному передвижению по кораблю. — Рори, ты полный идиот! Ты запер мою сестру в такой же клетушке, в которой сейчас сидишь сам, и хотел, чтобы она пела тебе, как птица?

Бывший зять сникал и, тускнея, возвращался к бумагам.

Амина оказалась добрее супруга. Найдя в своем расписании немного времени, она навестила зятя. Они долго разговаривали за пиалой чая, делясь впечатлениями и воспоминаниями.

Итогом разговора стало то, что Руэр встряхнулся. Он решил изменить свою жизнь.

Сначала он занялся своей внешностью — сбрил бороду и усы. Потом, с удивлением рассмотрев в зеркале молодого мужчину, решил изменить и образ жизни.

Каждый день, надев маску и мешковатый комбинезон, мужчина стал выбираться в тренировочный зал, где растягивался и подолгу качался. Стоило ему представить свою Улуф в окружении сосунков из аналитического отдела, как руки сами сжимались в кулаки, поднимая к потолку изрядный вес.

Вскоре, помимо традиционных занятий с саблей, ему пришло в голову учиться у сифаров бою на шестах и метанию кинжалов. Элитные охранники случайного ученика не жалели и щедро расписывали его тело синяками и ссадинами. Зато они же подсказали ему, как можно скрыть собственный рисунок движений, изменить тембр голоса и приучили пользоваться снадобьем очищающим организм, меняющим запахи тела.

— Настоящего бойца можно увидеть только тогда, когда в твоем горле торчит нож, — учил Руэра двухметровый темнокожий гигант Сабир. — Если ты научишься правильно становится тенью, тебя не узнает даже собственная жена.

Руэридх вздыхал и снова вставал перед Сабиром, чтобы получить очередную порцию синяков и ссадин.

Тренировки длились по несколько часов каждый день, заставляя тело стонать от усталости. Но перед глазами Руэридха стояла Улуф, ее тонкая талия, крепкие ягодицы, стройные ноги. Манили воспоминанием атласная кожа, редкая, но такая яркая улыбка.

Вымотанный в зале, Рори шел в бассейн и плавал по два-три часа в пузырящейся воде, расслабляя мышцы, снова вспоминая смеющуюся Улуф в шуме водопада. А потом возвращался в свою каморку, до темноты в глазах работая с документами.

Спал он крепко, но в каждом его сне была Улуф, и просыпался он с таким болезненным возбуждением, что не сразу мог встать с узкой корабельной койки.

Вскоре молоденькие дочки специалистов заговорили о таинственном воине в черной маске, которого можно встретить в секции сельскохозяйственных специалистов.

— Вот, правда, в жилом отсеке его никто не видел. Жаль…

— А, может, это призрак?

— Нет, вчера Самина ильдур Кири проходила мимо спортивного зала и услышала жуткий грохот. Заглянула и увидела в стене вмятину, а это воин в черной маске крутился в центре с двумя сифарами!

— С двумя! Но это невозможно! Не всякий боец справится даже с одним! — расширила глаза хорошенькая, как куколка, девушка, дочь одного из охранников.

— Да эта Самина такая болтушка! И соврет — недорого возьмет! — пренебрежительно отозвалась рыженькая белокожая девушка, сморщив курносый носик.

— Может быть и так, — настаивала на своем высокая, слишком худая брюнетка с длинными гладкими волосами, украшенными алыми бусинками на цепочках. — Но сегодня я сама, своими глазами видела, как дядюшка настраивал ремонтного робота и ругался — мол, взлететь не успели, а уже стены чинить приходится!

— Но сифары! Они же просто машины для убийства! — шепотом заговорила «куколка». — Папа говорил, их с детства тренируют убивать, а потом еще и встраивают в тело кучу имплантов и боевого железа!

— Глупая! — пренебрежительно отозвалась брюнетка с красными бусинками. — Сифары выведены искусственно! Ты видела когда-нибудь у них женщин?

В ответ недовольная подружка фыркнула и опять мечтательно закатила глаза:

— Вот бы стянуть с этого незнакомца маску!

— Да, — так же мечтательно протянула рыжая. Но тут же встряхнулась: — А вдруг он урод?

— Зато мускулы должны быть крепкими, как камень!

— Особенно один мускул! — остренький язычок рыжей прошелся по алым губам.

— Что за разговоры?! — послышался строгий голос наставницы и давясь от смеха, девушки разбежались.

Бахласта на борту не было, все, кроме самых маленьких детей, были заняты. Больше тысячи человек размещались в жилых уровнях и около трехсот в секции команды.

Помимо технических специалистов и их семей, на новую планету отправлялась семья профессиональных медиков. Глава рода — хирург, жена — врач-гинеколог, дочь — микробиолог и сын-нарколог, специалист по отравляющим веществам.

Зобейде пришлось долго уговаривать главу рода, расписывая перспективы, но сломался он лишь на обеспеченном будущем для внуков — прелестные девочка и мальчик составляли всю его радость.

Орам, узнав в чем дело, санкционировал организацию медицинского центра во чреве его корабля и заключил контракт с оплатой образования двум юным представителям рода Иса.

 

Глава 14

Последние дни пребывания на астероиде слились в бесконечное пятно криков, совещаний, договоренностей и встреч.

В итоге вымотанный до крайности Орам, услышав предупреждающую сирену и команду «лечь и пристегнуться», зашел в свою каюту, пристегнулся к кровати — и открыл глаза только через сутки.

На прикроватной тумбочке стояла бутылочка воды и лежала пара таблеток аспирина. В каюте никого не было. Поднявшись, Орам сразу выпил воду и тут же пошел в ванну — усталость прошла, но некоторое одурение все же осталось.

После водных процедур и переодевания зверски захотелось есть. Не успел он решить, что делать — идти на камбуз самому или попробовать позвонить в службу корабельного сервиса, как дверь отворилась, впуская Амину с сервировочным столиком. Жена выглядела немного утомленной, но увидев, что Орам проснулся, тут же улыбнулась и произнесла волшебные слова:

— Баранина с овощами и сырный пирог. Будешь?

Орам готов был закапать слюной колени, но лишь чинно кивнул и подвинулся на смятой постели, освобождая место жене.

Сняв крышку с блюд, Амина предвкушающе вдохнула аромат мяса и выпечки. Тут же оказался кофейник с кофе, молочник со сливками и даже пиала сладостей, обильно посыпанных сахарной пудрой. Несколько минут слышался лишь хруст и звон вилок, потом Орам одновременно с женой потянулся к кофейнику и, хмыкнув, уступил — руки еще немного тряслись.

Разлив огненную жидкость по пиалам, Амина добавила мужу коричневый сахар и лимон, а себе — сливки, и они продолжили трапезу, дружелюбно переглядываясь.

После еды Орама ждали доклады от капитана корабля, от начальников секций, а также краткая видеоконференция с другими кораблями.

В общем и целом все было в порядке, и будущий губернатор новой колонии решил, что после всех совещаний и переговоров вполне может себе позволить еще немного поспать.

Жена, кажется, тоже разделяла это мнение. Укатив столик, Амина вернулась в их общую каюту и свернулась клубком на соседней кровати.

Амина в день отлета очень нервничала, ей казалось, что в последний момент обязательно что-то случится и полет отменят. Поэтому, бегая по длинным коридорам корабля с последними проверками и размещениями, она непрестанно молилась Трем Первым и просила немножечко сил, еще самую капельку для своего мужа.

Красноглазый, бледнокожий с резко проступившими мимическими складками, Орам пугал ее не хуже ожидания катастрофы.

Наконец долгожданная сирена! Войдя в каюту, которую обживала уже две недели, Амина на секунду замерла — муж лежал пристегнутый на своей кровати. Его руки даже не успели соскользнуть с защелки страховочных ремней. Орам спал.

Торопливо подойдя к своей койке, девушка быстро защелкнула ремни, а потом протянула руку, через узкое пространство спального отсека коснулась Орама и отключилась.

Проснулась она, впрочем, раньше мужа — в дверь настойчиво долбили. Отстегнув ремни, Амина открыла дверь и увидела встревоженную свекровь, готовую вынести герметично закрывающуюся переборку.

— Доброе утро, Зобейда-ханым!

— Доброе? Девочка, уже глубокая ночь, вы не подаете признаков жизни более двенадцати часов!

— Орам еще спит… Госпожа, он очень устал.

Зобейда вошла в комнату, прослушала пульс сына.

Всмотрелась в помолодевшее, бледное лицо, на котором застыло выражение озабоченности и, подумав минуту, сказала:

— Амина, давай поставим ему капельницу. У меня есть все необходимое, думаю, он не проснется.

— А это не опасно, госпожа? Иголка может сломаться, если он начнет ворочаться во сне.

Зобейда лишь фыркнула:

— Поставлю вакуумную присоску. Не волнуйся, он даже не заметит, когда проснется.

Отстегнув от пояса маленький амулет в виде воина с копьем на коне, Зобейда отыскала у двери стандартный бокс аптечки и проверила сканером, спрятанным в амулете, упаковки с лекарствами.

Когда камушки на седле мигнули зеленым, она сунула футляр в руки девушке:

— Чисто. Сиди тут и не выпускай аптечку из рук. Сейчас принесу систему и нейролептик.

— Нейролептик?..

— Он себя загнал. Выспится — станет легче, но кровь нужно обязательно почистить от стимуляторов, а мозгам дать передышку.

Через полчаса Орам был весь окутан системой трубочек и сразу три капельницы осторожно вливали в него лекарства.

Велев Амине отвернуться, Зобейда сама пристроила сыну катетер — просыпаться ему сейчас не стоит, а очистка организма требует регулярных визитов кое-куда.

— Через три часа зайду: все уберем и посмотрим как его состояние, возможно, этого хватит.

Погладив Амину по голове, Зобейда вышла. Сменные пакеты лежали на столе, третий час ночи по корабельному времени, нужно отдохнуть. До утра девушка спала вполглаза, через час сменила два пакета из трех, еще через два в дверь постучали — вошла Зобейда.

— Все в порядке?

— Спит.

— Хорошо.

Осмотрев сына, Зобейда собрала все оборудование, добавила в аптечку свежие пакеты глюкозы и, пожелав Амине доброго дня, вернулась в свои покои. Девочка умница, сообразит, что делать дальше.

И Амина не подвела — привезла завтрак в каюту как раз тогда, когда Орам встал. И была рядом с ним, пока он ел, брился, переодевался, пока принимал доклады и общался с подчиненными, а потом волнение и усталость взяли свое — она уснула.

Ей снилось, что она совсем маленькой забралась в крошечное озеро, расположенное в центре их оазиса и плавно качается лежа на волнах, а взволнованная мама бегает по берегу и зовет ее:

— Амина! Амина!

А солнце совсем не жжёт ее смуглую кожу, а нежно ласкает самые потаённые уголки. Вздрогнув, девушка проснулась и обнаружила себя в объятиях мужа. Откинув тонкое одеяло, он ласкал ее руками и губами, нежно касаясь бархатистой кожи.

— Амина, моя Амина! — шептал он, трепетно пробегая пальцами по ноге от узкой лодыжки до нежного местечка в соединении ног.

Девушка на минуту замерла, пытаясь проснуться и почувствовать, как тело реагирует на смелые ласки.

Не зря, ох не зря Орам провел столько ночей рядом с юной женой! Теперь ее тело трепетало от прикосновений, но не сжималось, не убегало, а плавилось, раскрываясь, расцветая нежным цветком.

Задыхаясь от охватившей его страсти, Орам прижался к Амине, вытянувшись во всю длину, давая ей ощутить себя, прохладную кожу, горячие ладони, мягкие волосы щекочущие плечи. И Амина ответила на его призыв, вытянулась рядом в струнку, прижалась, а потом робко и неумело сама стала заигрывать с его губами, щекотать их язычком, поглаживая острым кончиком и тут же пряча его за розовые губки.

Орам лежал тихо, боясь спугнуть счастье, бившееся у его сердца. Однако его выдержка подвергалась нешуточному испытанию. Юной жене показалось неудобным вытягивать шею вбок, чтобы насладиться поцелуем, и она понемногу забралась на мужа. Удобно устроившись на его крепком теле, продолжила свое неспешное заигрывание.

Тихо застонав ей прямо в рот, Орам начал поглаживать бархатистую кожу спины, задирая невесомую сорочку к самой шее. Потом перешел на бока, затем спустился ниже.

Согнув колено, устроил девушку верхом и поймал губами ее тихий вздох. Приподняв трепетную красавицу, потянулся губами к ее шее, ласково целуя, спустился к груди.

Мягко щелкнула сенсорная панель — каюта погрузилась в голубоватый полумрак, а спальную зону отгородили особые автоматические занавеси — последняя разработка отца Орама.

Даже капитан, имея доминирующий видеодоступ ко всем помещениям корабля, мог наблюдать лини, силуэт кровати за сизой сеткой. Что уж говорить о паре-тройке слабеньких жучков, залетевших в каюту с приветом от новых союзников — Кордовы и Хеврона. Но главное все увидели — Орам спит с молодой женой, а, значит, — есть шанс появления наследника.

Утром Орам сам сходил на камбуз с проверкой рациона колонистов и команды. Вернулся довольно скоро с груженым столиком, полным всевозможных вкусностей для юной жены.

— Орам, — смущенно блестя глазами, протянула Амина, закутавшись в простыню до самого подбородка. — Я не люблю сладкое.

— Тебе нужно восстановить силы, — лукаво улыбнулся муж. — Кроме того, я принес соленую рыбу, плоды кружаны, острый сыр и лепешки с пастой из водорослей и орехов.

Амина предвкушающе заерзала среди скомканных простыней.

Ночью Орам сдвинул отдельные корабельные койки в одно большое ложе, так что теперь легко устроился рядом с женой, опираясь на локоть.

И жмурясь, точно большой кот, наблюдал, как она деликатно подхватывает пальцами лакомства, подносит к алым припухшим губам. Как натягивается тонкая смуглая кожа на горле, когда жена глотает очередной кусочек, прикрывая глаза от удовольствия и стыдливо поправляя простыню.

Вот тонкая струйка сока скользнула от пальцев к локтю. Мужчина не удержался — поймал прохладную каплю языком, прогулялся им от запястья до сгиба по внутренней поверхности руки. Пощекотал дыханием разом заалевшее ушко, подул на вздрагивающую шею. Амина вздрогнула, приникла к нему, прогибаясь в талии…

Одним движением отодвинув столик за пределы спальной зоны, Орам активировал занавеси и особую защиту каюты.

Шпион Хеврона беззвучно выругался — опять этот Орам-бей его перехитрил! А он, кажется, так незаметно пристроил микроскопическую пылинку на боковой стойке сервировочного столика!

Вздохнув, шпион отключил запись и вернулся к своим кастрюлям — пора готовить обед!

Спустя неделю люди, летящие на кораблях, немного расслабились. Отпустили натянутые струны разлуки с родным домом, появились новые знакомства и привычки.

Успокаивал и распорядок, принятый на корабле. Здесь всеми силами поддерживали суточный цикл, аналогичный астероидному, плюс капитан не ограничивал общение пассажиров и команды.

Среди членов семей специалистов было немало хорошеньких девушек, а за каждого члена команды, оставшегося в новой колонии, капитану была обещана премия.

Поэтому уже через неделю Зобейда, чутко слушающая настроения внутри коллектива, пришла к Ораму с просьбой санкционировать праздник:

— Молодежи нужно повеселиться, сбросить пар долгих сборов и прощаний.

— Мама, я не против вечеринки, но все нужно хорошо организовать, назначить ответственных людей.

— Поручи это дело Джанне и Улуф, — потерла висок Зобейда, — пусть девочки развеются.

— А что у них случилось? — удивился Орам.

Последнюю неделю он был бесконечно счастлив, наслаждаясь плодами сада любви со своей юной женой, и немного выпустил из поля зрения личные дела любимых сестер. Даже теперь, стоило ему вспомнить о гибкой фигуре жены и ее восхитительных губах, как сидеть стало неловко.

Зобейда понимающе улыбнулась и опустилась в гостевое кресло:

— Джанна в очередной раз пообщалась со свекровью и ходит грустная, — Зобейда, нахмурившись, покачала головой и сделала маленький глоток любимого чая.

Орам потянулся к аппетитному рассыпчатому печенью и «нечаянно» облил чаем декоративную салфетницу — сенсор прослушки мигнул и погас.

Удовлетворенная тревожным писком, Зобейда отпила еще чаю и так же печально продолжила кудахтать:

— А бедняжке Улуф праздник просто необходим! Развод так огорчил бедную девочку, что я боюсь, как бы она не наложила на себя руки.

«Бедная девочка» в данный момент доламывала очередного робота в тренировочном зале, ухитряясь при этом звонко смеяться и потряхивать косами.

Орам щелкнул парой кнопок на пульте и, подхватив распечатанный лист, подал его матери, продолжая беседу:

— Хорошо, мама, передай им мою нижайшую просьбу устроить праздник, а повод путь найдут сами.

Зобейда допила чай, церемонно поклонилась и вышла из кабинета сына, шутливо хлопнув веером по изящной стеклянной безделушке, стоящей у дверей. Сенсоры на браслете Орама пискнули — фиксирующая аппаратура вошла в штатный режим.

Весть о празднике мгновенно разлетелась по кораблю! Девушки, позванивая вплетенными в косы украшениями, обсуждали наряды и танцы. Женщины постарше — перемывали косточки перспективным женихам и невестам. Юноши готовились к незримой борьбе за женское внимание, а мужчины ждали красивого зрелища и вкусного ужина.

Большой зал, отведенный для танцев, украсили в традициях Амана: тонкие драпировки, блестящие фонарики и много цветов. Изюминкой украшений стали свисающие гирляндами, нанизанные на тонкую бечевку плоды «любовных яблок». По аманской традиции пара, разделившая такое яблоко, должна поцеловаться.

С раннего утра все свободные от присмотра за системами корабля и не занятые на кухне, готовили веселье. Девушки репетировали сложный танец с кувшинами, юноши готовились показать свою удаль в танце с саблями.

Нянюшки и тетушки, забыв о почтенных летах, рысью бегали по жилому сектору, разыскивая ленты или бусы нужного цвета, утюжа платья, кафтаны и шальвары самых модных оттенков.

И вот настало время праздника!

Музыканты, раздувая щеки и выпучивая налитые кровью глаза, загудели в огромные, изукрашенные резьбой и росписью бараньи рога. Застучали барабаны, зазвенели бубенцы, распахнулись двери.

Люди хлынули в зал, смеясь и переговариваясь.

Девушки и юноши собрались в небольшие группы на противоположных концах зала, а люди постарше разместились на удобных диванах вдоль стены. Центр оставался свободным. Вечер был посвящен «весенней битве».

Была на Амане такая игра, созданная в незапамятные времена для знакомства молодежи. Начинали ее женщины средних лет, запевая ритмичную песню. Мужчины присоединялись, хлопая в ладоши. При этом с обеих сторон было брошено немало жарких взглядов: каждая третья пара начинала свое знакомства на весенней или осенней «битве».

Зобейда, как старшая по положению, начинала песню, но буквально через минуту ее голос терялся в волне остальных голосов.

Постепенно к ритму присоединялись девушки, притопывая низкими устойчивыми каблучками расшитых шелком туфелек. Юноши начинали позванивать саблями, вынутыми из ножен. Наконец в воздух взлетал цветной платочек, и чья шеренга успевала по этому сигналу сделать первый шаг, те и начинали битву.

В этот раз парни оказались дружнее: притопнули мягкими сапожками и дружно брякнули железом.

— Начинаем «битву»! — громко прокричал Орам и вернулся на диван к Амине. Ей было интересно посмотреть на необыкновенное зрелище, а ему хотелось посидеть рядом с ней, незаметно поглаживая теплую ладошку. Подышать в розовое ушко, вызывая мурашки, лихорадочный блеск глаз и жаркий румянец.

Юноши вышли в центр зала и лихо притопнув, начали первое движение танца. Танец с саблями, призванный показать доблесть и молодечество, считался довольно опасным на «цивилизованных» планетах.

Сначала нарядно одетые молодые люди ритмично шли по кругу, выполняя простые движения с оружием, напоминающие разминку перед боем. Потом они разошлись, образовав полукруг. Старики и женщины, сидящие на диванах внимательно смотрели на все происходящее, а за спинами молодежи толпились «группы поддержки».

Вот самый смелый юноша шагнул вперед и начал двигаться под музыку, показывая «парады» — движения, принятые в сабельном бое. Показывал четко, красиво. Крутанувшись на месте, он перекинул саблю в левую руку и… повторил все движения!

Мужчины одобрительно загудели, женщины захлопали в ладоши.

Теперь настал черед девушек. Для них зазвучала другая музыка, более плавная, но такая же веселая. Красавицы так же прошлись перед диванами с почетными гостями и судьями по кругу, демонстрируя наряды и плавность походки. Затем стали в два полукруга.

Девушки схитрили — у них выступили сразу две красавицы, сестры-близняшки, одинаковые до изумления. Они синхронно двигались навстречу друг другу, дробно стуча каблучками и выписывая зажатыми в пальцах яркими платочками такие кренделя, что казалось, будто над их головами порхают бабочки.

Сестры тоже получили свою долю одобрительного гудения и аплодисментов.

Следующий этап битвы был вокальным: от парней вышел невысокий светловолосый мальчик, всего год назад получивший кинжал и запел удивительно сильным приятным голосом. Правда, песня была очень короткой, но все на корабле знали, что учитель запрещает Саламбеку напрягать связки, голос у певца изменился совсем недавно.

От девушек вышла признанная певунья — Лилиджана. Она сумела удивить судей новой песней, такой игривой и озорной, что даже пожилые старушки начали беззубо ухмыляться и притопывать.

Потом были конкурсы на ловкость, остроумие и сообразительность. В этот раз в «битве» с небольшим перевесом победили юноши, а надувшие губы девушки пообещали им реванш на осенней «битве».

Позднее Орам и Амина вручали призы победителям и потихоньку целовались за ширмой, отгораживающей стол с подарками. Им ужасно хотелось сбежать в свою каюту или хотя бы отыскать уютный уголок под лестницей, но за каждым их движением пристально наблюдали сотни глаз, и до танцев уйти не было никакой возможности.

Зато когда перед почетными гостями поставили столы с едой, появилась возможность держаться за руки. И даже поглаживать друг друга под прикрытием пышной одежды и столов. Пока Джанна не зашептала им со смехом:

— Братец, сестрица, от вас сейчас дым пойдет!

Смутившиеся Орам и Амина застыли, словно статуи, да так и просидели до конца ужина, почти ничего не отведав.

Зато после трапезы начались танцы! Теперь играл не оркестр, а музыкальная система. И музыка была более разнообразной. Каждые два-три быстрых танца сменялись медленной мелодией, под которую танцевали пары.

Вечерние танцы были довольно демократичны: высокий сутулый помощник капитана вполне мирно пригласил на танец Улуф, а простой матрос — Джанну. Зобейда танцевала с Хамидом иль Хамидом и даже немного улыбалась, слушая его экспрессивную речь. Правда, кумушки, намертво засевшие на диванах, пристально следили, чтобы неженатые пары не касались друг друга более, чем кончиками пальцев.

Свет в зале понемногу приглушался, музыка становилась тише. Наконец Орам объявил о завершении мероприятия и счастливо сбежал, утаскивая за руку жену. По дороге они встретили немало парочек, целующихся в полумраке коридоров. Молодые супруги, хихикая, как подростки, порой сами задерживались для жарких объятий и нежных поцелуев.

Одна из особенно упертых матрон даже попыталась прочесть юным нахалам лекцию о нравственности, пока не разглядела, кто перед ней. Извинения и причитания заставили Орама подхватить жену на руки и бежать в каюту со всех ног.

Амина лишь восторженно смеялась и нашептывала ему на ухо, как она им гордится.

На утреннем совещании Орама ждала засада: активное обсуждение очередной политической провокации. Механик и два матроса подрались в машинном отделении большого корабля колонистов — «Принцессы Кордовы». Казалось бы — мелочь, в длинном пути случается и не такое, но беда была в том, что матросы с Хеврона.

Теперь представитель Кордовы требовал личного участия Орама в расследовании, санкций по отношению к Хеврону и длительных переговоров на борту «Принцессы Кордовы» — флагмана кордианской части флотилии.

С совещания будущий губернатор просто ушел, сославшись на срочный вызов. Ему требовалось время на обдумывание ситуации. Засада для юного бея была не только в политическом перетаскивании одеяла между Кордовой и Хевроном.

Амина вернулась в каюту как раз вовремя, чтобы выслушать переживания мужа.

Две планеты редко сталкивались в своих интересах, а потому маловато знали о тактике друг друга, а вот Ораму приходилось иметь дело с представителями обеих культур.

— Понимаешь, моя Амина, кордианцы среди торговцев и политиков славятся как большие любители интриг и семейственности. У них принято не просто поддерживать близких, а буквально проталкивать вперед. При этом поднявшийся ввысь никогда не забудет и не оставит родственников. Ему просто не позволят.

Амина сосредоточенно слушала.

— Крупнейшие политические и аристократические кланы этого словно присыпанного кирпичной пылью, мира столь часто вступают в близкородственные браки, что теперь предпочитают вводить в семью инопланетников с хорошими перспективами, — сказал Орам. И огорченно добавил: — А я теперь как раз такой инопланетник с хорошими перспективами и политическим весом. Они наверняка имеют на меня виды и будут провоцировать конфликты, пока не получат то, на что рассчитывают.

— А Хеврон? — спросила Амина, отщипывая крупную зеленую ягоду винограда и задумчиво отправляя ее в рот. Ее беспокоила искренняя тревога в голосе мужа.

— Хеврон славится тишиной, — ответил Орам и тоже потянулся к винограду. — Ни крупных политических катаклизмов, ни бунтов, ни войн — подумаешь, время от времени особенно громкоголосых лоббистов находили уснувшими навечно… А сколько несчастных случаев с летальным исходом происходило в провинции! Аристократия, которая была недовольна правлением Равного Солнцу, исчезла на глазах! Сплошные несчастные случаи. Но внешне все тихо, мирно, с долгим взглядом на табуны, несущиеся в степи.

Амина только вздохнула:

— Я постараюсь не мешать тебе, супруг мой. Если нужна будет помощь — скажи.

Орам улыбнулся и потянулся к жене с поцелуем:

— Ты уже помогаешь мне, звезда моя.

«Сладкие ягоды, сорванные с губ любимой, становятся слаще», — сказал поэт, и Орамазад ильдур Азилла лично убедился в этом.

Предвидя политические дрязги Орам и Зобейда еще на Гай-Нодир просеяли списки пассажиров других кораблей. Не зря они скрывали свадьбу от посторонних, не зря таили мужей Улуф и Джанны. В политический брак могут вступать не только принцы, но и принцессы.

А несчастный случай уравнивает всех.

После разговора с матерью, Орам вспомнил, что на той самой «Принцессе Кордовы» они обнаружили некую юную особу, обозначенную как «специалист по связям с общественностью», донью Марисоль дель Суэйро.

Запустив стандартный поиск в сети, Орам рассмотрел два десятка фотографий милой девушки в белых платьях и кружевных мантильях.

А вот Зобейда, пообщавшись с пожилыми кордианками за чашкой кофе и апельсиновым ликером, узнала гораздо больше.

Донья Марисоль происходила из весьма родовитой, хотя и обедневшей семьи. Кроме того, она приходилось двоюродной племянницей супруге нынешнего главы правящего клана Кордовы.

То есть девушка знатна, хороша собой и образована, но бедна, словно церковная мышь. Родственники, несомненно, помогли ей собраться в столь дальнее путешествие с туманными перспективами не просто так. В случае успеха матримониальных планов они напомнят о своем участии.

Орам только головой качал. Будь он холост — действительно мог бы поддаться красивой, умной девушке. Тем более такой. Донья Марисоль выгодно отличалась от своих родственниц. Возможно, виной тому были браки с ненаследными дворянами, случавшиеся в ее семье, а может, так выпали карты ДНК. Тонкий профиль и мягкий нрав при несомненном уме и образованности дорогого стоили.

Пока будущий губернатор просматривал информацию о донье Марисоль, в его кабинет вошел секретарь — приятный молодой человек, чуть моложе самого Орама.

— Господин Орамазад…

— Что-то срочное, Даут?

— Официальные заявления Хеврона и Кордовы по поводу матросов.

— Оу! — Орам устало потер висок. — Мало мне доньи Марисоль, так еще и хевронские «спецы» зашевелились.

— А кто такая донья Марисоль? — полюбопытствовал секретарь, раскладывая на столе бумаги и предлагая стакан витаминизированным напитком.

— Любуйся, — буркнул Орам, отпивая проверенную индикатором жидкость. Повернул монитор к Дауту.

— Красавица! — искренне восхитился юноша. Потом склонил голову к плечу: — Но грустная. Почему?

— Родственники прочат ее мне в невесты.

— Вам? — секретарь поперхнулся. — Но ведь…

— Она бедна, зато красива и родовита. Полагаю, она отправилась с нами тоже не своей волей.

— Так она где-то здесь? — глаза чернобрового красавца заблестели.

— На флагмане Кордовы. Специалист по связям с общественностью дона Авимеды, посла.

— О! — Даут немного увял, но потом вновь оживился: — А можно будет пригласить эту донью на вечеринку?

Орам откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на секретаря: хорош, крепок, младший любимый сын одного из соратников изгнанного принца. Но своего положения добился сам упорным трудом и светлой головой.

— Даут, она кордианка. У нее другая вера, другие обычаи и традиции. Незамужняя девушка не может принять приглашение и явиться на вечеринку без дуэньи.

Секретарь задумался, что-то посмотрел на небольшом карманном планшете, подключенном к корабельной базе данных. Потом поднял на своего начальника умоляющие карие глаза:

— А можно вы возьмете меня с собой, когда поедете на вечеринку к кордианцам?

Орам не выдержал и рассмеялся — действительно, в своем доме даже кордианская девушка в дуэньях не нуждалась, а корабль во всех смыслах являлся территорией Кордовы.

— Хорошо, Даут, возьму! Только чур головы не терять и ничего невозможного девушке не обещать!

— Постараюсь! — лукаво улыбнулся в ответ секретарь и мужчины вернулись к работе.

Проанализировав весь собранный Даутом материал о Кордове и Хевроне, Орам порадовался, что продемонстрировал всем наблюдателям интерес к собственной супруге. Хотя это делало ее мишенью тоже, но и позволяло добавить новую фигуру на игровой стол.

Теперь Кордова не будет особо рвать жилы, пытаясь его женить, а вот за супругой — присмотрят. И к разведенной ныне Улуф кавалеры зачастят наверняка. У посла в свите есть пара пригожих племянников вполне подходящего возраста.

Обдумав все полученные сведения и сопоставив их с догадками, Орам отклонил требование сторон на личное разбирательство. Своим распоряжением он предал матросов в руки капитана, который и засадил дурней в карцер на три дня.

 

Глава 15

За экраном иллюминатора плыли звезды, но мужчина, то и дело мелькавший от окна к стене роскошного кабинета, их не замечал. Дон Авимеда нервно топтал ковер и ерошил волосы — это служило ему утешением в моменты ужасного раздражения!

— Ну что за мальчишка этот молодой бей! Когда он успел жениться! Ведь шпионы единогласно докладывали — глава колонизации планеты холост!

Остановившись у стола, дон отхлебнул жгучего пряного кофе, сдобренного перцем — такого, какой любили на его родине, и только там умели готовить.

И вновь вернулся к своим мыслям. Конечно, свадьба Орама слегка попортила привычную протоптанную дорожку кордиан, но еще не все потеряно!

С законной супругой может произойти несчастный случай. Планета дикая, отдаленная, да и путь до нее долгий.

Кроме того, супруги могут поссориться. Вдруг молодые красавцы из свиты посла смогут растопить жаркое сердечко аманки? Или жгучие очи кордианок увлекут Орамазада ильдур Азилла? А там, глядишь, дело и до развода дойдет!

Говорят, у этих полудикарей с Амана развод — дело быстрое, даже без участия жены: заплатил налог в казну Светлейшего, выделил скромное содержание — и все!

Рядом немедленно окажется милая образованная девушка, наверняка изучившая вкусы и слабости Орамазада ильдур Азилла лучше собственного гардероба!

В том, что протеже супруги Правителя отправилась в нелегкий путь именно с этой целью, дон Авимеда и не сомневался. Да и зачем еще на далекой пустынной планете специалист по связям с общественностью? С кем эти связи налаживать? С Хевроном? Посол поморщился.

Осталось организовать достойную встречу. Разбирательство драки наглый мальчишка проигнорировал — значит, остается что? Правильно — торжество! Большой праздник, на котором супруга Орамазада ильдур Азилла присутствовать не сможет, ну или хотя бы — не будет блистать!

На следующий день по внутренней сетке корабельной связи Орам получил официальное приглашение на праздник «Цветов апельсина».

Так поэтично на Кордове называлась церемония, на которой девочки, достигшие четырнадцати лет, признавались взрослыми девушками и отныне могли носить мантилью. Отказать Орам не мог. Празднику был придан статус официального мероприятия, и он должен был прибыть на него со всей семьей.

Пока удивленный Орам размышлял, как бы ненавязчиво отклонить приглашение, пискнул и налился желтизной камушек, фиксирующий самочувствие его супруги. Когда встревоженный муж примчался в каюту, там уже сидела Зобейда и штатный корабельный медик.

Донья Марисоль грустно взирала на стены своей каюты — скучный желтоватый пластик ничем не напоминал залитые солнцем сады ее родины. Там красноватая земля оседала розовой пылью на яркой зелени искусственно орошаемых садов, а золотые шары апельсинов и персиков свисали над головой, точно маленькие солнышки.

Даже прихваченный из дома электронный альбом с фотографиями не мог передать красоты бескрайних садов и вилл на побережье Сонного моря.

Сдержав вздох, донья Марисоль принялась собираться на праздник. Дон Авимеда велел непременно быть и, судя по его интонации, «объект» там тоже будет.

Да, «объект». Даже мысленно Инора называла будущего губернатора только так. Отстраняясь. Не желая принимать те обстоятельства, которые заставили ее отправиться в это путешествие.

Она до сих пор с содроганием вспоминала ночной визит высокопоставленной гостьи. Сама супруга Правителя заявилась к ним в дом на рассвете.

Двоюродная сестра матери редко вспоминала обнищавших родственников. Во дворце девушка бывала только на тех обязательных длинных церемониях, которые требовали выдержки и умения держать лицо часами.

Теперь-то Марисоль было ясно — тетка давно рассматривала ее как потенциальное вложение капитала и проверяла выдержку и манеры будущей перспективной невесты. И только убедившись в том, что юная родственница не только хороша собой, но еще и неглупа и терпелива — оплатила обучение девушки в высшей школе для благородных девиц.

А два месяца назад высокая гостья пришла в скромное загородное поместье практически ночью.

— Ты ведь понимаешь, милочка, что твое обучение влетело нам в копеечку? Твое происхождение и образование — это капитал. Пришло время возвращать долги.

Тетка была так высокомерна и приторно учтива, что Марисоль хотелось выбежать из комнаты, в которой они беседовали те — а-тет — супруга Правителя выставила кузину и ее мужа вон одним мановением царственной ручки.

— Но ты получишь хороший шанс, если не будешь глупышкой.

Ты слышала, что наша планета сейчас собирает три корабля для колонизации нового мира? Планета далеко, и лететь придется долго. Кроме того, колонизация планируется по сельскохозяйственному типу, а это всегда грубо и скучно. Но глава этой колонизации — холост.

Тетка помолчала, давая девушке проникнуться идеей. Марисоль, старательно сохраняя неподвижно-любезное лицо, отхлебнула остывшего кофе.

— Вот сертификат, — на стол легла тонкая золотистая пластинка. — Завтра я пришлю тебе специалистов и через две недели ты должна быть готова к участию в колонизации. Все расходы на гардероб оплатишь именным королевским сертификатом.

Стилисты будут мои, личные. На корабле поступишь в распоряжение посла дона Авимеды. В реестре будешь числиться как специалист по связям с общественностью, ведь диплом у тебя по этой специальности?

Тетка извлекла из дорогой лакированой сумочки длинную пахитоску и, громко щелкнув зажигалкой, прикурила:

— И не вздумай отказываться, девочка! Клянусь, иначе новоиспеченного специалиста по связям даже в бордель не возьмут! А твоим родителям придется продавать трижды заложенное поместье, чтобы рассчитаться со мной. Кроме того, подумай о младших. Если ты станешь женой главы колонии, сможешь взять их к своему двору.

Напугав впечатлительную девушку до икоты и подвесив перед ней вкусную морковку, изрядно сдобренную перцем, сиятельная гостья собралась прощаться.

Марисоль оставалось лишь присесть в реверансе и принять из затянутой в перчатку руки папку с телефонами специалистов, пин-кодом и краткими распоряжениями.

Едва тетка ушла, мать бросилась к дочери с расспросами. Марисоль судорожно сцепила руки, чтобы не закричать в голос. Однако более мудрый отец, заметив ее состояние, отправил дочь в ее комнату. Потом, ласково что-то приговаривая, увел мать в спальню.

Прибежавшая по звонку няня быстро напоила Марисоль молоком с успокоительными каплями и девушка уснула, забыв раздеться.

А утром в дверь маленького поместья постучали — во дворе снижался флайер с личными стилистами супруги правителя.

— Мама, что случилось? — Орам обеспокоенно вглядывался в бледное личико супруги.

— Похоже на вялотекущее отравление. — Зобейда озадаченно потерла лоб и вдруг догадливо спросила: — Что сегодня было в сетке?

— Приглашение на празднование дня «Цветов апельсина» для всей семьи. Торжественная часть будет на «Принцессе Кордовы». Думаешь, дело в этом?

Зобейда кивнула молча, указав на лежащую на кровати Амину. Девушка казалась изможденной и прозрачной. Ее обычно теплый и живой оттенок кожи стал серым и нездоровым, губы покрылись мелкими кровавыми трещинками, а ногти посинели.

— Прогноз? — кивнул Орам врачу.

— Антидот я ввел, но для очистки организма и восстановления почечной функции нужно время. Часов через шесть-восемь госпожа придет в норму, но это потребует времени и уединения. Кроме того, возможны перемены во внешности — высыпания, раздражения кожи или выпадение волос. И может пострадать голос.

— Доктор, ваша задача сохранить моей жене здоровье и красоту. — Орам сжал руки до того, что побелели костяшки на кулаках. — Здесь пошли политические грязные игры, и мы не можем проиграть.

Доктор был с Амана, поэтому лишь сложил руки в жесте почтения и вернулся к тихо попискивающей аппаратуре.

— Амина, свет мой… — Орам присел в изголовье кровати на корточки и бережно погладил супругу по волосам. — Расскажи мне, когда ты почувствовала себя нехорошо.

— Недавно, на складе, когда проверяла размещение эмбрионов. Мы с Сабхат зашли в диспетчерский пункт. Там постоянно кто-то есть, нужно следить за показаниями морозильных камер. Там был цветок, очень красивый, я потянулась к нему и поранилась о декоративное украшение. Пока шла к каюте — закружилась голова, стало плохо.

Орам отошел в сторону и, включив комм, отправил сифара проверить диспетчерскую. А потом вернулся к жене и долго сидел рядом, поглаживая ее ледяные руки и влажный лоб.

Через полчаса на браслет пришел краткий отчет — образцы яда с украшения взяты и отправлены в лабораторию. Цветок вместе с украшением был подарен девушке — диспетчеру накануне ее ухажером, одним из матросов. Тот уверял, что цветок покупал сам, еще на астероиде, а вот украшения в горшке тогда еще не было.

Еще через сорок минут врач, используя полученные данные о токсичном веществе, смог синтезировать необходимое лекарство для блокировки действия конкретного яда.

Спустя еще три часа семья Азилла в полном составе торжественно прошла по гибкому переходу на «Принцессу Кордовы». Дон Авимеда лично встречал почетных гостей.

— Приветствую вас, господа и дамы!

Глава кордианской части колонизации искусно скрыл удивление, увидев рядом с Орамазадом ильдур Азилла его супругу. Живую и невредимую, как всегда, прекрасную и оживленную. Однако протокол есть протокол: дон Авимеда выполнил изящный поклон в лучших национальных традициях. Того требовал его костюм — точная копия с портрета его предка докосмической эпохи.

Черная шляпа с пышными белыми перьями. Черный же камзол, расшитый серебряными пуговицами. Белоснежные манжеты, собранные в плотную воронку, и стоячий воротник, заставляющий держать голову так высоко, что увидеть кончики начищенных сапог можно было только скосив глаза вниз практически до боли.

Аманцы, похожие на ярких тропических птичек в разноцветных красочных костюмах, выполнили приветственный жест в своей собственной традиционной манере.

— Позвольте вам представить хозяйку сегодняшнего вечера, донью Марисоль дель Суэйро.

Дон сделал легкий поклон в сторону очаровательной светловолосой девушки в традиционном белом платье с оборками. Изящно взмахнув веером, красавица присела перед гостями в неглубоком реверансе. Будто случайно продемонстрировала длинную гибкую шею в обрамлении высокого кружевного воротника и роскошную копну волос, спадающих до талии под складками мантильи.

Орам услышал, как восхищенно вздохнул его секретарь, который стоял во втором ряду прибывших.

— Даут, — едва слышно пробормотал он.

— Господин Орам?..

— Займи эту прелестную даму, когда мы отойдем.

— Слушаюсь! — секретарь расцвел, как майская роза, и поспешно спрятался за широкими плечами начальника.

Зобейда тоже уделила внимание хозяйке праздника. Внимательно оглядела изящную фигуру, простое, но элегантное платье, и мысленно покачала головой: «Ай — яй, какое вопиющее нарушение этикета! Хозяйкой подобного праздника должна быть не юница, сама не так давно надевшая мантилью, а умудренная жизнью матрона, готовящая кружевное великолепие для внучки!»

Впрочем, высокие гости вскоре убедились, что девушка вполне по силам руководить празднеством и она на своем месте. Несмотря на громкий статус хозяйки вечера, донья Марисоль не лезла вперед с разговорами, а тихо стояла рядом и улыбалась почетным гостям.

Хевронцы, как и аманцы, прибыли в своих национальных костюмах. Одноцветные халаты с богато вышитой тесьмой вдоль запаха: некоторые оторочены мехом, на других позванивают бубенцы или тяжелые золоченые кисти. Вычурные шапки из твердой кожи с широкими крыльями полей также украшались кистями или бубенцами. Были кисточки и на мягких, расшитых бисером войлочных полусапогах на тонкой кожаной подошве.

Зобейда, Амина и Орам вежливо раскланялись с делегатами Хеврона и отправились побродить меж собравшихся гостей.

Капитан выделил дону Авимеде для проведения многолюдного праздника внешнюю галерею. Обычно она была занята лентой транспортера, но в обновленной модели корабля предусматривалась возможность прикрыть ленту фальшпанелями и получить просторную радиальную галерею, по которой плавно перемещались гости в вычурных нарядах.

Стайка юных девушек в белых платьях с пышными оборками нервно переминалась у небольшого подиума, на котором будет проходить церемония. Высокие прически, заколотые массивными гребнями, кружевные веера в руках. Шепотки и внимательные взгляды темных, как маслины, глаз в сторону стайки мальчиков в традиционных костюмах с шелковыми поясами и расшитыми золотой нитью жакетами.

При появлении делегации Амана шепотки усилились:

— Ой, какие смешные! В полосочку!

— Глупая! Это костюм такой, а вот смотри какие у них мантильи красивые! Только не кружевные!

— А туфельки жемчугом расшиты, прелесть!

— А украшения! Ах, какие сапфиры!

Амина тихонько вслушивалась в негромкие беседы, рассматривала гостей и старалась не отставать от основной группы аманцев.

Но вот распорядитель призвал всех к вниманию, хозяйка праздника вышла на подиум и с нежной улыбкой напомнила гостям, для чего, собственно, все они здесь собрались. Низенькая смуглая женщина средних лет встала рядом с доньей Мерисоль, держа в руках дюжину белоснежных мантилий с маленькими ярлычками — частенько первую мантилью передавали из поколения в поколение и перепутать их было нельзя.

— Донья Инестина де лос Хобос!

Высокая светлокожая и светловолосая девочка выступила вперед. Марисоль, ласково улыбаясь, накинула на изящную прическу, украшенную гребнем, символ взрослой жизни.

Одновременно оценив дворянскую стать и фамилию, прикинула, что милая девочка не просто так оказалась здесь. Либо ее семья сошла с ума, отправляя дитя в неизвестность всего с одной дуэньей, либо она запасной вариант на случай взбрыков самой Марисоль? Стоит с малюткой пообщаться.

Не зря, ой не зря она увидела девочку лишь сегодня!

Возможно, запасные варианты не должны знать о наличии основного?

Девушка незаметно поежилась под пристальным взглядом посла Кордовы и продолжила церемонию.

Вручение оставшихся мантилий прошло гладко. Улыбка не сходила с уст Марисоль. Добрые слова произносились в нужное время, а завершающие церемонию фразы были уместными, с легким налетом юмора:

— Итак, сегодня во взрослую жизнь вступила еще дюжина красавиц! Поздравим их! — После продолжительных аплодисментов донья лукаво улыбнулась и добавила: — Мужчинам стоит поберечь свои нежные сердца, ибо стрелы из глаз юные доньи учатся пускать еще в колыбели.

И девушка так взглянула на главу Аманской миссии, что, право слово, паркет задымился. А гости зааплодировали еще громче.

Делегация Хеврона осталась невозмутимой. Узкие темные глаза и плоские лица казались вырезанными из дерева. Вместо аплодисментов они все дружно поклонились, сложив руки в рукава своих халатов.

Марисоль мало знала об обычаях хевронцев — планета считалась опасной для посещения и не входила в списки туристических. Но перед отъездом она получила кристалл с информацией о планете, обычаях и этикете. И этот кристалл лишь чуть-чуть уступал в размерах тому, на котором размещалась информация об Амане и Орамазаде.

Кордова опасалась хевронцев, и тому были свои причины.

Девушка припомнила сухие строчки информатория…

Около трехсот лет назад Хеврон имел другое название и был колонизирован смешанной группой представителей одного государства. Но как позже выяснилось — разными народностями.

В процессе колонизации в тропическом секторе планеты были обнаружены эндемики, которые раз в сто лет засевали окрестности мельчайшими спорами, а воздушные потоки распространяли споры по всему континенту и прилегающим группам островов.

Для части колонистов споры оказались безвредными за исключением легкого неудобства — двух-трех дней, проведенных в дымке летающих спор. Но все представители европейского генома умирали от страшной аллергии буквально в считанные минуты.

Таким образом, доступ «белых людей» на планету ограничился. А ученые начали поиск аллергена и возможности купирования последствий.

Споры оказались невероятно живучими и очень мелкими. Погибали они только при резком охлаждении не менее чем до — 45 по Цельсию, а в комфортной температуре и влажности спокойно доживали до следующего цикла.

Редкие представители европейских рас, спускающиеся на Хеврон по делам торговли или политики, проживали исключительно в приполярных областях, и все равно — на время «цветного ветра» покидали планету.

Так что всем хевронцам, собравшимся в путь к новой колонизации, пришлось передать на обработку личные вещи, вывезенные с их родной планеты, а также провести в низкотемпературной камере не менее трех минут.

Впрочем, чистокровных европейцев на борту было мало, так что «цветная пыль», как ее называли на Хевроне, почти никому не угрожала.

Эти сведения Инора получила как дополнительные от дона Авимеды в рамках ознакомительного протокола мероприятия.

Однако из внутренней корабельной сети она смогла вытащить еще больше информации: об особенностях питания и привычках будущих гостей, примерные цветовые гаммы нарядов и пристрастия в развлечениях. Все следовало учесть хорошей хозяйке, чтобы гости остались довольны, а Орамазад ильдур Азилла отметил ее высочайший уровень образования и подготовки.

Вот юная супруга главы колонии остановилась на миг перед выставкой детских рисунков и облизнула губы. Тут же по знаку Марисоль возле аманки возник юноша официант с подносом мохито. Благодарно улыбнувшись, Амина бокал взяла, но пить не стала — вынула кубик льда и покатала его жемчужными зубами.

А вот еще гости, гордое семейство делла Бьянко: оба специалисты — аграрии, необходимые при колонизации, и потому ведут себя весьма гордо и надменно, что на детском празднике, конечно, нежелательно и очень портит атмосферу.

По знаку приветливо улыбающейся Иноры господину делла Бьянка подали безобидный апельсиновый сок, сдобренный хорошей порцией водки. А сеньоре — сангрию с несколькими каплями опийной настойки.

Через полчаса срочно вызванные стюарды увели гордую синьору спать. Синьора делла Бьянка с некоторым трудом извлекли из толпы девочек, еще не получивших мантильи, и также настойчиво посоветовали отдохнуть, добавив еще стаканчик сока на ночь.

Раскусив лед и понаблюдав за детьми, Амина вдруг заметила, что в группе донов, окружавших мужа, воцарилось некоторое оживление, которое тут же стихло, как круги на воде. А через пару секунд взвизгнул сигналом тревоги сканер, настроенный на Орама.

Это была ее идея — на каждом члене семьи располагались импульсные сканеры, настроенные друг на друга. При попытке обойти личную защиту они подавали сигнал тревоги. Рассеяно улыбаясь, девушка осмотрелась. Зобейда была далеко — плотно засела в кругу матрон, дегустирующих новинки парфюмерного синтезатора. Джанна, судя по показаниям того же сканера, возилась с детьми в другом конце галереи. А вот Улуф была рядом, и тревожно разыскивала союзника.

Обменявшись взглядами, девушки неспешно приблизились к мужскому кругу, и тут вперед выступила Улуф.

Вокруг Орама стояли в основном кордиане. У жителей Кордовы очень ценились кровные родственные связи — сестра считалась ближе, чем жена. А вот у хевронцев все было наоборот.

На Амане же и та, и другая входили в семью, но статус жены мог повыситься — если она родит наследника. Или даже изначально быть выше статуса сестры, если жена происходила из более родовитой семьи.

Так что Улуф смело подошла к брату и, мило улыбаясь, посетовала, что для нее не нашлось достойного кавалера по танцам. Орам тут же предложил ей руку.

Музыка играла в той части галереи, в которой находился подиум. Аманские мелодии сменялись кордианскими, а потом чем-то заунывным в исполнении национального хевронского оркестра.

Во время всех этих политических реверансов, Амина вежливо беседовала с высоким сухопарым доном в темно-фиолетовом костюме с пышным кружевом у горла. Попутно перенастроенный сканер локализовал место поражения — почти в подмышечной впадине.

Перекинув данные на закрытой волне Улуф, Амина спокойно двинулась с новым визави к подносу с закусками в полной уверенности — золовка справится.

Через пару минут изящная каплевидная подвеска аманской красавицы соскользнула с браслета в анализатор, изображающий дамскую сумочку.

Шепнув брату:

— Отойдем за колонну! — Улуф активировала портативную аптечку.

Прижатый к вене на шее Орама браслет впрыснул легкий антидот и промыл кровь от хорошей порции феромонов, витающих над кудрявой головой будущего губернатора.

Марисоль прикрыла улыбку веером — как она и подозревала, уловка с феромонами не сработала. Да и распылили их весьма неловко: слишком много племянников посла толпились рядом с Орамом. Но план праздника писал сам посол, и ее делом было его выполнять! Простая исполнительница, послушная кукла — именно такая нужна дону Авимеде!

Нервно одернув краешек мантильи, донья Марисоль еще раз оглядела зал, с тоской подумав о своем будущем.

Короткая беседа с юной доньей Инестиной подтвердила ее подозрения. Девочка путешествовала с престарелой вдовой теткой в качестве дуэньи и ежедневно прослушивала курс высшей школы, получая всестороннее образование.

— Если я закончу учебу на «отлично», тетя обещала найти мне благородного супруга, — беззаботно щебетала девочка, мысленно примеряя роскошные наряды хозяйки праздника.

Марисоль слушала эту болтовню, и ее сердце рвалось рассказать глупышке, как дорого обходятся такие наряды. Как ей каждую минуту хочется сорвать с себя тяжелое платье, крахмальные нижние юбки и длинную кружевную мантилью.

Вдруг рядом раздалось легкое покашливание. Донья развернулась и посмотрела на незнакомого аманца:

— Простите, дон…

— Даут ильдур Дилияр, секретарь светлейшего Орамазада ильдур Азилла.

— Очень приятно, дон Даут. Меня зовут донья Марисоль дель Суэйро, я специалист по связям с обшественностью.

Молодой аманец вежливо поклонился:

— Я много читал о семье дель Суэйро.

Марисоль удивленно приподняла брови. Впрочем, она и не сомневалась, что секретарь будущего губернатора — профессионал. И досье на всех участников колонизации у него есть.

— Меня безумно восхищает Донья Инорола дель Суэйро-и-Карталано! Удивительная женщина!

Донья Марисоль прикрыла изумленно приоткрытый рот кружевным веером: широко доступные источники о родственной связи доньи Иноролы дель Карталано с родом дель Суэйро предпочитали не вспоминать. Разве может красавица, герцогиня и просто роскошная женщина иметь родственников — мелких идальго?

А юноша между тем совершенно серьезно продолжил:

— Вы очень похожи на свою двоюродную прабабушку, донья Марисоль. Я видел ее портрет в Национальной галерее Кордовы.

— Вы бывали на Кордове? — воспитание и долгие тренировки при дворе сиятельной родственницы заставили Марисоль проглотить изумление и вернуться к беседе.

— Увы, — улыбнувшись, Даут огорченно развел руками, — я посещал Национальную галерею с помощью видео экскурсии на сайте Кордовы.

Некоторое время они обсуждали достопримечательности Кордовы, которые стоило бы посетить, но их прервали. Пожилая матрона с суровым взглядом из-под нахмуренных бровей бесцеремонно приблизилась к беседующей паре и, ворча что-то себе под нос, увела донью Марисоль к группе других гостей.

Даут только вздохнул: удалось знакомство или нет, он не понял. Но нежная красота доньи Марисоль пробуждала в нем сердце льва и желание защитить этот хрупкий цветок от всего мира!

После танцев основная группа гостей отправилась к столам для фуршета, Аманская же и Хевронская делегации были приглашены на легкий ужин в отдельное помещение.

Среди хрусталя и фарфора стояли резные блюда из ароматического дерева, наполненные тонкими хрустящими хлебцами и козьим сыром. Возле каждой тарелки поставили и традиционное украшение кордианского стола — фигурка сборщика апельсинов в широкополой шляпе с корзиной на плече. В корзинке лежали кусочки сухого сыра в апельсиновом мармеладе.

Кроме того, по сигналу хозяйки стюарды разнесли горячие закуски: ломтики омлета с овощами и зеленью, гренки с плавленым сыром и острым соусом, восхитительные конвертики из листьев салата, наполненные смесью зелени и морепродуктов.

Во вторую перемену подали густой кремовый суп из курицы с обжаренными овощами и разнообразными пирожками. Жаркое из килиноса — рыбоптицы, водящейся только на Кордове, произвело впечатление на гостей. Хотя дон Авимеда и ворчал для вида, что мясо слегка суховато.

Традиционная паэлья в семи вариантах была четвертой переменой.

Потом по знаку хозяйки гости перешли в соседнее помещение — выпить кофе и вина с аппетитным разнообразием апельсиновых десертов.

Насмешница Джанна промурлыкала брату на ухо:

— Смотри, Орам, если выберешь себе птичку из этой клетки, будешь до конца дней своих питаться апельсинами.

— Твое сочувствие, сестренка, меня очень поддерживает… Джанна улыбнулась улыбкой маленькой девочки, знающей, что ей ничего не будет за стянутое варенье, и отправила в рот кусочек восхитительного апельсинового мусса с орешками кешью.

Все было вполне мирно и дружелюбно, пока не подали особое угощение — высокий, напоминающий улей диких пчел торт, собранный из тончайших вафельных трубочек, наполненных апельсиновым кремом.

Изящно раскланявшись, дон Авимеда предложил будущему губернатору вместе с хозяйкой вечера разрезать этот торт и протянул позолоченный столовый нож, формой напоминающий меч.

— Нет! — Тут же раздался в эфире предостерегающий голос Зобейды. Секундой позже: — Это элемент сватовства у кордиан, если вы вместе разрежете этот торт, будете считаться помолвленными.

— Благодарю за лестное предложение господин посол, — с широкой улыбкой непринужденно раскланялся Орам, — но у нас мужчины никогда не подают десерты. Так что, по нашим традициям, я передаю эту честь своей супруге.

В наушнике, замаскированном под серьгу, раздалось сдавленное хихиканье:

— Теперь они будут сестрами. Это церемониальный торт, — прошептала Зобейда, маскируя смех от соседей по столу бокалом апельсинового ликера.

Орам широко улыбнулся и подал руку жене, помогая встать с дивана. Насколько он помнил, сестра жены считалась близкой родственницей во всех мирах, и брак с нею требовал дополнительного разрешения. Так что попытки женить Орама на донье Марисоль потеряют свою остроту и актуальность.

Ласково улыбаясь ошеломленному дону, Амина взяла нож и вместе с доньей Марисоль порезала торт на красивые тонкие ломтики. Торт был восхитительно вкусен, но под злобным взглядом посла давились все — и Марисоль, и Амина, и даже Орамазад ильдур Азилла.

Вскоре после торта делегация Амана откланялась, получив на прощание еще один подарок от посла Кордовы — белоснежную мантилью и гребень «госпоже Азилла, отныне ставшей кровной родственницей всему кордианскому народу».

Ответным подарком запасливой Зобейды стало головное покрывало и вышитые туфли без задников:

— Моей новой приемной дочери.

Получив двойной удар — гости не только увернулись от помолвки, но еще и породнились с предполагаемой невестой, дон Авимеда вышел их провожать с весьма перекошенной физиономией. Зато донья Марисоль весело улыбалась и обещала непременно примерить подарок тотчас.

Наблюдавшие все это хевронцы переглянулись и преподнесли Ораму традиционный головной убор своего народа и мягкие полусапоги.

Зобейда, тихонько вздохнув в эфир, тут же велела сифару принести мужские туфли и головной убор для ответного подарка, а вернувшись на корабль, пояснила:

— Головной убор означает, что они принимают твою мудрость, а обувь — то, что они согласны идти одним путем с тобой, сын.

— Спасибо за подсказку мама, — благодарно шепнул сын. — Я не знал, что на Кордове торт может означать свадьбу.

Зобейда устало погладила сына по щеке и направилась к своим покоям — вечер был утомительным.

 

Глава 16

Следующие несколько недель на кораблях прошли тихо, напоминая затишье перед бурей.

Амина и Улуф тщательно изучали всю доступную информацию о Кордове и Хевроне, переписывались по внутренней сети с доньей Марисоль и часто ходили тренироваться в уединенный зал, где, по слухам, иногда видели воина в черном.

Амина подначивала золовку вызвать таинственного незнакомца на бой и сорвать шапочку-маску. Улуф в ответ отшучивалась и благосклонно поглядывала на молодых специалистов технического отдела.

Правда, ей все время чего-то в молодых людях не хватало — то ли стати, то ли уверенности в себе. А уж заметив несвежий шейный платок или привычку вытирать за столом жирные пальцы о свисающие концы пояса, она просто вздрагивала от омерзения, исключая очередного ухажера из круга общения.

Старый султан задумчиво сидел в малой библиотеке. Это была удивительная комната, наполненная собранием его личных книг. Не теми, которые он читал для информации, и не теми, которые ему изредка дарили по случаю торжественных событий. Здесь были собраны книги, которые он держал в руках, прятал в детстве под подушку, или небрежно совал за пояс или в карман в юности. Здесь хранились бесценные свитки древних поэтов наравне с его собственными стихами, которые он писал любимой жене, а потом дочери.

Некоторые книги блестели золочеными срезами или толстыми кожаными обложками, а некоторые были затерты и помяты, как самый дешевый роман, забытый в космопорту.

Сама комната была очень уютной: голубые, теплого оттенка драпировки, прикрывали полированные полки с книгами. Несколько простых вазонов глазурованной глины с зелеными ростками бамбука и аспарагуса притеняли красивые французские окна.

Низкий столик с перламутровой столешницей расположился у низкой, широкой оттоманки со множеством подушек. Пара огромных пуфов на теплом мозаичном полу завершали ансамбль.

Перед господином трех планет, как слащаво величали его подданные, стояла чашечка огненного кофе и блюдце сластей.

Султан медленно листал свадебный альбом внука, изготовленный по приказу Зобейды и отправленный царственному деду с анонимного адреса.

Право же, дочь хорошо знала своего отца. Вот смеющаяся Улуф брызгает ароматной водой на молодоженов, а вот невестка Зобейды вытирает кинжал об одежду поверженного олуха. Вот необычно серьезная Джанна с поклоном протягивает брату подарок, завернутый, по обычаю, в пестрый платок.

А вот эту фотографию султан совсем не ожидал здесь встретить: Хамид иль Хамид ильдур Азилла с ласковой улыбкой кладет меч к ногам новобрачной. А вот сифары поднимают носилки с невестой. Что Зобейда хотела этим сказать? И вновь Орам — в броне, с инструментом в руках он склонился к чему-то неясному, растянутому на стенде.

Вздохнув, султан отхлебнул остывший кофе и убрал альбом в специальный сейф, скрытый за стеллажом. Пожалуй, стоит внуку помочь не только связями, но и воинами. Кордиане известные интриганы, поэтому стоит отправить Ораму женщин! Да-да! Это выход. Подослать хорошеньких молодых женщин, умеющих постоять за себя.

Султан перешел в рабочий кабинет и вызвал секретаря. Тот немного удивился заданию, но тотчас отправил запрос в пять самых известных школ для благородных девушек столицы.

Через час у султана был список. А еще через два выпускницы получили известие, что в случае успешной сдачи экзаменов они получают направление на работу от самого султана с приличными подъемными и перспективой подыскать себе хорошего жениха.

Улыбнувшись в усы, старик велел секретарю подобрать новейший альбом с видами и интерьерами резиденции султана. Приказал красиво упаковать и вручить будущей наставнице группы с просьбой передать принцессе Зобейде с наилучшими пожеланиями.

Все было моментально исполнено. А по дворцу со скоростью лесного пожара разнесся слух: султан более не гневается на непослушную дочь.

* * *

Полет протекал без крупных происшествий. Капитаны кораблей в ежедневных докладах не отмечали ничего пугающего. Напротив, были успехи — под руководством Амины гидропонная система корабля вышла на небывало высокий уровень. Повара охотно заменили сублимированные продукты свежими овощами десятка обитаемых миров.

Юная принцесса планировала использовать развитую гидропонику как базу питания. Сублимированного белка на складах было достаточно, а вот витамины и клетчатку планировалось добывать из местных растений.

Однако, изучив более подробно отчеты, Амина схватилась за голову и засела в отдельном зале с узкими специалистами. Результатом стало форсирование гидропоники, а также разработка теплиц, пригодных для резко континетнального климата.

Зобейда также добилась немалых успехов в подготовке к приземлению. Вместе с командой технических специалистов она провела отдельные расчеты и выяснила необходимый минимум строений, количество роботехники и материалов, необходимых для возведения первых убежищ.

Кроме того, с помощью женщин, не являющихся техническими специалистами, мать Орама организовала пошив стандартных комбинезонов. Еще на астероиде для этого были закуплены рулоны материалов и оборудование швейной мастерской — все это пригодится на планете.

Амина пообещала наладить выращивание растений, дающих натуральное волокно в первые пять лет сельхоз работ, сразу после овощных и зерновых культур.

И вдруг на летучке сообщение — на одном из кораблей Хеврона сразу три члена команды отравились некачественным сублимированным мясом. Через сутки в лазарете было уже шестнадцать человек. Учитывая то, что мясо составляет основу рациона хевронцев, проблема была более чем серьезной.

Обеспокоенный Орам запросил данные о поставщиках и выяснил: все закупки хотя и проводились через хевронские фирмы, но сделаны на Кшатри — планете победившего индуизма. Получалось, что мясо, обозначенное в списках как «говядина», таковым вовсе не является. Отправленные на корабли Хеврона эксперты выяснили, что большая часть закупленного мяса — просрочена и не является мясом, заявленным на упаковке.

«Говядина» оказалась мясом каймана и крупных крысоподобных грызунов, причем, самого скверного качества.

«Свинина» — комбинацией растительных жиров и мяса крэков — крупных полудиких птиц, в изобилии водящихся на Кшатри.

Вывод экспертизы был однозначным: две трети продуктового запаса Хеврона никуда не годятся.

Орам распорядился не ликвидировать запасы — могут пригодиться в качестве белковой массы для удобрений либо на корм скоту. Но это все равно означало, что экстренных запасов сохранить не получится.

Вздохнув, будущий губернатор отдал приказ пересмотреть пайки в сторону увеличения доли продукции гидропонных залов.

К счастью, его умница-жена не зацикливалась на традиционных для кораблей помидорах и огурцах. Под ласковым светом специальных ламп нежилась клубника с земли, шоколадные яблоки с Амана и снежноягодник с Кордовы.

Корабельные повара создавали дивные десерты с использованием свежих фруктов и ягод, так что особых жалоб на рацион пока не было.

Утомленная Улуф медленно вошла в спортивный зал для занятий спортивными единоборствами. Ей не хотелось никого видеть, а статус сестры губернатора позволял много больше, чем краткое уединение в одном из множества залов.

Скинув комбинезон, в котором она обходила технические отсеки, девушка осталась в мягком белом топе и коротких нижних шароварах голубого цвета. Секунду полюбовавшись собой в зеркале, она размяла затекшие мышцы шеи и начала движения разминочного танца.

Вскоре щеки Улуф разрумянились. Трикотажный топ пропитался потом, косы растрепались, а нижние короткие шальвары начали развеваться вслед резким взмахам ногами. На особенно эффектном пируэте девушку остановил легкий вздох, донесшийся из угла, в котором стояли высокие цветные ширмы для переодевания.

Метнувшись туда и уронив затейливую конструкцию из сцепившихся сегментов, Улуф увидела перед собой мужчину в черной маске, закрывающей лицо. Мешковатый боевой костюм полностью скрывал его тело и маскировал движения. Даже руки были спрятаны перчатками.

«Убийца!» — пронеслось в мозгу молодой женщины.

Она с места начала движение, стремясь отключить неизвестного. К ее ужасу, мужчина перехватил ката и мягким перекатом уложил ее на пол. Улуф рванулась, вкладывая в усилие годы тренировок и собственный страх.

Но незнакомец был значительно тяжелее и прижал ее к полу своим телом. Тогда девушка попыталась нанести ему удар по голове, чтобы оглушить или хотя бы дезориентировать мужчину. Но он прижал ее руки одной своей, чуть шевельнулся, устраиваясь удобнее, и Улуф моментально ощутила его близость.

Растерявшись, она попыталась заглянуть в лицо незнакомца:

— Кто ты? Тебе нужна моя жизнь? — наконец выдавила, бесстрашно глядя мужчине в глаза. Увы, глубокая тень от маски не давала угадать их цвет.

— Нет, моя дикая кошка. Мне нужна только твоя страсть, — с этими словами мужчина склонился ниже и поцеловал Улуф, задевая ее нежную кожу краем маски.

Его действия ошеломили Улуф — уже давно никто не видел в ней красивую женщину. Принцессу — да! Специалиста. Знатную даму. Но женщину в расцвете красоты?

Углубившись в свои мысли, девушка не сразу ощутила, как пленивший ее мужчина провел шершавой тканью перчатки по ее обнаженному плечу. Бережно коснулся растрепавшихся волос у лица:

— Ты так красива, так горяча. Ты пробуждаешь во мне дикое желание.

Доказательство прижалось к бедру Улуф, и она немедленно задергалась, понимая, что ее усилия тщетны — одолеть такую массу без оружия для нее невозможно.

— Тс-с, не бойся меня, дикая кошка! — попросил мужчина, продолжая свои чувственные ласки. — Ты так хороша, когда злишься, что я не могу устоять, но я никогда не причиню тебе боль.

Улуф испуганно замерла. Этот голос отдавался в ней чудной вибрацией, обнажал нервные окончания, заставляя поджиматься пальцы на ногах.

Она чувствовала его дыхание на своей щеке, вес его тела на своем теле, его странный, ни на что не похожий волнующий запах. Паника почему-то отступала, хотя голос незнакомца тревожил и возбуждал.

Издав короткий смешок, мужчина осторожно освободил девушке руки, легонько погладил ее, проведя руками от чувствительной шеи до бедер. Потом поднялся и, разблокировав дверь одним щелчком браслета, скрылся в коридоре.

Улуф осталась лежать. Адреналин, вскипевший в ее крови во время схватки, растворился, принеся усталость и даже слабость.

Она прокручивала в голове, словно кадры старинного фильма, движения незнакомца, мысленно охватывала взглядом его фигуру с мощными плечами и стройными ногами. Почему ее привлек незнакомый мужчина? Неужели это ее женская суть требует своего — и только?

Медленно и неохотно поднявшись, девушка поплелась в душ. Тренировка не удалась. Улуф опять будут мучить сны с таинственным незнакомцем в черной маске, только на этот раз более реальные…

* * *

После церемонии дня «Апельсиновых Цветов» Даут засиживался на работе далеко за полночь. Сидел за широким рабочим столом, почесывал световым пером кудлатую голову и литрами пил кофе. Целыми днями он собирал материалы, необходимые для отчетов, готовил таблицы и схемы… а вечерами писал нежные письма донье дель Суэйро.

Перед его глазами вставала высокая и очень женственная фигура, ноздри наполнялись ароматом апельсина, а кончики пальцев ощущали тепло ее кожи сквозь тонкое кружево перчатки. Мечты-мечты!

Донья Марисоль сначала опасалась коротких вежливых записок, потому что знала — ее почту проверяют. Но, видит Превышний, как же скучно сидеть в ее каюте! Без лугов и полей, без жаркого солнца и ежедневной работы! И она начала отвечать. Осторожно, сдержанно, но постоянно.

После обряда родства, проведенного, казалось, по чистой случайности, дон Авимеда запретил ей покидать каюту.

— Вы опозорили свой род! — кричал он, брызгая слюной и сжимая холеные пальцы на рукояти стека, с которым не расставался даже на корабле. — Теперь вы не более чем нищая девица, битая карта в колоде!

Хлопнув дверью, посол вышел из каюты бывшего специалиста по связям с общественностью и хладнокровно распорядился не выпускать донью Марисоль из покоев и ограничить ее рацион.

— Никаких сладостей и выпечки! Переведите донью на третью категорию питания.

Это означало, что девушку будут кормить как незнатную работницу легкого труда. Консервированные бобы, дешевые крупы, сублимированный белок и немного зелени для баланса.

Родственница супруги Правителя перестала быть наживкой, золотой блесной. В одну минуту она превратилась в обузу, в декоративный элемент. А зачем пустышку кормить и развлекать? Пусть полежит в углу, может, еще на что сгодится.

И тонкий ручеек смс между секретарем и специалистом по связям с общественностью превратился в небольшую речушку, а вскоре гордая дочь Кордовы не мыслила себе часа без весточки от обаятельного аманца.

Впрочем, на аманском корабле тоже не все дышало спокойствием. Шла активная подготовка к высадке на планету. Выбиралась точка посадки, место для будущей столицы, домов и административных зданий. Загруженный до предела, Орам не обращал внимания на любовные страдания секретаря, но челнок для деловых поездок на другие корабли выделил.

И в первую же поездку Даут отправился с намерением разузнать побольше о родителях доньи Марисоль. Надо же знать, куда засылать сваху?

Увы, встречи не получилось. После церемонного общения в парадной приемной с секретарем дона Авимеды, аманец вежливо попросил показать ему оранжерею, дабы составить отчет для госпожи Азилла. Высокомерный кордианец, дернув углом рта, вызвал младшего помошника и поручил ему проводить гостя.

Даут ильдур Дилияр был несказанно рад такому пренебрежению. Бродя среди ровных рядов греющихся под лампами дневного света кустов и делая вид, что записывает данные для отчета, он пригласил донью Марисоль на свидание.

В ответ пришло несколько сумбурное послание со множеством оправданий. Тогда Даут набрал:

— Почему ты не можешь прийти, мой цветок? Ты больна? Работаешь? Устала?

Минута молчания и на экране появились четкие строчки:

— Мне запрещено выходить из каюты. Я наказана.

Сначала юноша хотел пошутить: мол, нельзя ли подкупить стражу и похитить красавицу из высокой башни. Но потом до него дошло. Он вспомнил кое-что, услышанное на празднике и после, обдумал ситуацию и набрал:

— Если я тебе не противен, могу помочь.

Ответ пришел немедленно:

— Не противен. Только бесполезно. Конфиденциальности на корабле нет.

Секретарь все понял и убрал планшет в чехол, старательно делая кислую мину. Назначенный ему сопровождающий нервно мял в руке большой зеленый лист, ожидая вердикта «дона секретаря».

— Я не вполне доволен увиденным, оранжерея выглядит менее эффективной, чем могла бы. Думаю, в ближайшее время госпожа Азилла сама навестит вас.

Младший помощник секретаря побледнел, но нашел в себе силы проводить гостя до челнока.

А в голове Даута зрел план: сразу по возвращении на аманский корабль он кинулся искать госпожу Амину. И нашел ее в кабинете рядом с кабинетом Орама.

Верная Сабхат стояла на страже в небольшой, светлой приемной, полной ароматов кофе и зелени. Удобный рабочий столик и функциональное кресло из качественного пластика приятно гармонировали с бледно-желтыми стенами и стеллажом, заваленным оранжерейными образцами.

Тут же, в углу приемной, присев на корточки, дежурил сифар.

— Госпожа Амина может принять меня сейчас? — выпалил Даут секретарю, едва переводя дыхание.

Смешливая Сабхат впервые видела секретаря Орам-бея в таком состоянии: растрепанные волосы, распахнутый ворот кафтана, горящие дикие глаза. Поэтому девушка тотчас дотронулась до кнопки селектора, одновременно подавая знак сифару:

— Госпожа Амина, к вам пришел Даут ильдур Дилияр. Говорит, ему нужно срочно.

— Проси, — прозвучал в ответ нежный голос.

Сразу ринуться в кабинет секретарю помешал сифар: остановил у двери, прошелся по одежде и волосам комбинированным датчиком. Потом надел входящему на шею некую загогулину на длинной цепочке:

— Замыслишь дурное — умрешь!

Юноша лишь дернул плечом и вошел.

Кабинет Амина обустраивала для себя сама, Орам лишь напичкал небольшую комнату датчиками, защитными устройствами и предупреждающими сигналками, а также закупил лучшие модели офисной техники.

Работать супруга будущего губернатора предпочитала в простой и очень удобной одежде. Свободного кроя короткий кафтан или жилет поверх блузки с длинным рукавом, шальвары из непрозрачной ткани с узкой полосой вышивки вдоль шва. Волосы для удобства подвязывала красивым платком в плотный «верблюжий горб».

На Амане женщины закрывали лица только в опасных местах, или чтобы спрятаться от пыли. Незамужние девушки носили косы, а замужние подбирали волосы как кому нравилось. Главным условием была лишь широкая вышитая лента, обозначавшая собой платок или головное покрывало.

Сегодня она была в белом. Должно быть, визитов в оранжереи не ожидалось.

— Госпожа! — Даут упал на колено и склонился, отведя в стороны руки.

— Что случилось, Даут? — спросила Амина, удивленно посматривая на секретаря мужа из-за широкого рабочего стола.

— Вашу названную сестру держат в каюте, не позволяя выходить! — выпалил Даут, слегка покрываясь румянцем.

Амина на минуту растерялась, припоминая, о ком идет речь.

Потом в ее взоре проступило понимание:

— Я поняла, Даут. Ты просишь меня навестить мою названную сестру и узнать, как она себя чувствует?

— Да, госпожа! — выдохнул юноша.

— И все?

— Не только, — теперь смуглые щеки аманца просто пылали румянцем. — Прошу вас, госпожа, передать донье Марисоль дель Соррель планшет с защитой внутренней связи.

Амина только головой покачала:

— Даут, ты же понимаешь, что я не могу делать такие подарки без согласования с Орам-беем.

— Понимаю, госпожа, но… — парень опять налился румянцем так, что заалели кончики ушей. — Донья Марисоль не может ничего рассказать и никуда не выходит. Она наказана за то, что стала вашей сестрой.

— Понятно, — Амина нахмурилась. — Я поговорю с Орамом. Договорись о моем визите к названой сестре, приготовь шкатулку сладостей и бумажную книгу.

— Бумажную книгу? — секретарь немного растерялся. Бумажные книги были дороги, доступны далеко не всем и часто просто не нужны как носители информации. Архаизм.

— А как, по-твоему, я должна вручить ей планшет? — саркастически спросила госпожа. — Если кордиане узнают, что планшет разработал Орам, они разберут его по кусочку, а тебе, как я понимаю, нужна связь?

— Да, — секретарь стремительно бледнел, осознавая размеры своей просьбы.

— Поторопись, скоро обед, я поговорю с Орам-беем, — выдохнула Амина, отпуская влюбленного соотечественника.

Влюбленного — влюбленного, совершенно точно! Бушевавшую бурю эмоции и гормонов зафиксировала половина кабинетных датчиков. Что ж, пора идти на обед.

На следующее утро дон Авимеда лично приветствовал супругу Орам-бея. Девушка прибыла не одна. Ее сопровождали сифары, секретарь супруга, личный секретарь, пара юных прислужниц, несущих шкатулки и свертки на подносах, и две пожилые матроны, закутанные в покрывала.

— Доброго вам дня, дон Авимеда! — поприветствовала Амина посла. Тут же перешла к основной цели визита: — Я приехала узнать, какую помощь мои специалисты могут оказать вашему оранжерейному хозяйству. А заодно хотела бы навестить свою названную сестру, донью Марисоль.

Дон Авимеда великолепно держал лицо, да и программа визита сиятельной гостьи была уже утверждена, но почти незаметное подергивание век выдало его напряжение.

— Прошу вас, сиятельная госпожа. Сейчас мы осмотрим оранжереи, а потом донья Марисоль угостит нас чашкой чая.

— Ах, дон Авимеда! Вы сама любезность, — Амина опустила ресницы, подведенные черной тушью, словно в смущении. Потом поведала шепотом: — Увы, я плохо разбираюсь в традиционных растениях Кордовы и очень надеялась на помощь моей названой сестры.

Посол скрипнул зубами и заверил сиятельную госпожу, что донью Марисоль сию минуту известят о приезде «сестры».

— А пока я готова осмотреть ту часть ваших оранжерей, в которой размещены овощи стандартного флотского рациона.

Посол держал лицо до конца, а вот его свита поморщилась, словно все разом съели лимон. Приготовить прослушку в обычной оранжерее не успели: важные гости обычно посещали лишь наиболее экзотическую часть посадок. На этом и строила свой нехитрый расчет Амина.

Через пятнадцать минут бледная, с кругами под глазами и покрасневшими белками глаз донья Марисоль стояла рядом с аманской «сестрой» и вежливо выслушивала ее легкую болтовню.

— Ах, Марисоль, я так рада тебя видеть! Я привезла тебе подарки. Посмотри, какая шкатулка! Там чудесные сладости! И еще книга, это подарок от моей свекрови, духовные сказания Амана. Если не захочешь читать, я тебя пойму, они такие скучные Ты что-то похудела и побледнела, на празднике ты выглядела лучше! — болтая, Амина отвлекала внимание свиты кордианского посла, пока сифар незаметно обследовал одежду доньи.

Дождавшись успокоительного кивка чернокожего гиганта, аманка утянула девушку в заросли помидоров:

— Расскажи мне, какие помидоры любят на Кордове… — и тут же быстрым шепотом: — Даут просил узнать, как с тобой обращаются.

Кордианка замялась, но Амина не стала ждать, что победит — гордость или честность.

— Не открывай книгу при посторонних, там защищенный комм, если что — звони. Ах, донья Марисоль! Я и не думала, что на Кордове предпочитают сладкие сорта помидоров! На Амане чаще используют острые…

Экскурсия тянулась более двух часов. К ее окончанию дон Авимеда был готов сжевать свои вычурно закрученные усы. Бесконечная трескотня аманки и еле слышные ответы доньи Марисоль заставляли его нервничать.

Наконец вся процессия выбралась из оранжереи и «сестры» отправились на совместную трапезу. Стол был заранее накрыт в гостиной посольских покоев, но принцесса заупрямилась:

— Марисоль, я бы хотела посмотреть интерьер обычной каюты вашего корабля. — Дальше Амина начала пространную речь о влиянии дизайна на психику переселенцев, и под эти разговоры все же проникла в каюту «родственницы».

О, получив известие о желании принцессы навестить донью Марисоль, дон Авимеда прислал к ней уборщиков, дизайнера и несколько вещей, способных превратить стандартное жилище в уютное гнездышко.

Теперь тусклые стены скрывала проекция веток апельсиновой рощи. Пол поверх серого пластика устилал ковер, имитирующий красноватую землю Кордовы. Стандартная корабельная койка пряталась под невесомым балдахином, а для гостей предназначался уютный надувной диванчик и округлый столик из резного каучука.

Однако принцесса отметила, что вещи новые, а потому торжественно вручила «сестре» подарки, выпила чашку кофе и ко всеобщему облегчению удалилась.

Уходя дон Авимеда незаметно щелкнул брелоком блокировки дверей: пусть ценная птичка посидит в клетке, может, еще и пригодится. Если аманская госпожа так к ней привязана, то, возможно, будет слушаться советов? Или просьб?

Оставшись одна, донья Марисоль быстро развернула пестрый платок, открыла книгу и вынула спрятанный в корешке тонкий коммуникатор. Сунула его в вырез платья и, упав лицом в подушку зарыдала не то от страха, не то от облегчения.

Пока принцесса совершала экскурсию и разговаривала с доньей Марисоль, Даут не мог оторвать от девушки глаз. Он заметил ее худобу, сильную бледность и скрытый за маской гордости страх.

У него просто чесались руки подойти, обнять, утешить, но вместо этого он старательно подыгрывал принцессе, отвлекая секретарей посольства.

Наконец визит завершился, подарки вручены. Госпожа Азилла вошла в маленький челнок и кивком пригласила секретаря сесть напротив:

— Даут, не звони ей сам.

— Почему? — встрепенулся парень.

— За ней следят, ее охраняют и прослушивают все. Датчиков в каюте больше, чем фальшивых украшений.

— Я понял, — грустно кивнул секретарь. — Если сможет или захочет — позвонит сама.

— Молодец! — Амина улыбнулась и потрепала огорченного влюбленного по руке. — Узнай у нее координаты родителей — если она не будет возражать, попрошу госпожу Зобейду стать свахой.

Пораженный таким известием, секретарь вновь запунцовел, но Амина уже откинулась в кресле и устало прикрыла глаза:

— Кстати, Даут, ты знаешь, что донья Марисоль бедна, как церковная мышь?

— Знаю, — парень потупился, — но мне все равно. У меня денег хватит на двоих.

— Вот и славно, — улыбнулась уголками губ Амина. — Разбуди меня, когда пристыкуемся, этот противный дон Авимеда у меня все силы выпил.

Через сорок минут челнок мягко ткнулся в стыковочный шлюз и секретарь проводил госпожу в ее кабинет. А потом пошел на свое рабочее место — ждать звонка. Минуты текли, таяла стопка бумаг и пластиковых распечаток, а маленький коммуникатор, идентичный тому, который Амина вручила новой родственнице, лежал неподвижно.

В итоге, утомившись ожиданием, Даут отошел в санблок и, закрывая за собой дверь, услышал нежную трель, возвещающую принятие сообщения. Кинувшись к коммуникатору, парень зацепился мягким полусапогом за край ковра, растянулся и с размаху приложился лбом об угол стола.

Там его и нашла госпожа Зобейда, заглянувшая к сыну. Пришел в себя незадачливый влюбленный уже в медотсеке. Доктор ласковым голосом просил его не пугать госпожу Зобейду и побыстрее открыть глаза. Собравшись с силами, Даут выполнил просьбу и увидел плывущие перед глазами пульсирующие круги.

— Даут-джан, сколько пальцев я показываю?

— Три? Пять?.. Не вижу, доктор-бей, — парень закусил пересохшие губы, едва не потеряв сознание от боли.

— Увы, госпожа Зобейда, — негромко сказал пожилой корабельный доктор. — Хотя трещины в черепе нет, сотрясение мозга у молодого человека налицо.

— Что вы порекомендуете, доктор?

— Тишину, покой, немного обезболивающего и кое-какие витамины для скорейшего восстановления.

Доктор и принцесса вышли из палаты, оставляя больного в тревожном забытьи. Юноша никак не мог вспомнить что-то важное, срочное, требующее его пристального внимания. Это беспокойство не давало ему соскользнуть в спокойный сон, вызывая новые приступы боли и помутнения сознания.

 

Глава 17

Улуф, странно рассеянная и задумчивая, сидела в большой каюте, переделанной под офис, и проводила расчеты первых силовых куполов, необходимых для размещения колонистов. Вокруг нее кипела жизнь. Сотрудники инженерного отдела бродили между столов, обменивались результатами, спорили, размахивая пластиковыми распечатками. Порой у нее пищал комм, принимая расчеты и модели, и тогда она вздрагивала, отвлекаясь от своих мыслей.

Уже несколько дней Улуф периодически замирала, словно в задумчивости. Перед ее внутренним взором появлялся незнакомец в маске. Тело охватывала истома, а в ушах начинал звучать страстный мужской шепот. Потом женщина приходила в себя, смачно шипела сквозь зубы подробности интимной жизни ишака с шакалом и вновь погружалась в работу.

Старшая сестра Орама радовалась тому, что большую часть свободного от работы времени проводит в одиночестве. Ибо воспоминания о незнакомце в маске тревожили не только ее душу. Губы вспоминали жаркий поцелуй. Тело стонало, требуя таких же крепких объятий, а рассудок растворялся в горячке желания, стоило ей вспомнить все, что произошло в спортзале.

Подслушав болтовню девушек в перерыве, она записалась на полный курс массажа в косметическом салоне.

— Это просто восхитительно! — рассказывала девушка, принесшая поднос с чаем и пирожными из ближайшей чайханы. — Сначала расслабляющая ванна с ароматическим маслом, потом разогревающий массаж — ум-м! — Девушка сладко зажмурилась и, собрав пустые пиалы, собралась уходить.

— Постойте! — окликнула ее моложавая дама из бухгалтерии. — А где находится этот салон?

— На третьем уровне, секция пять, — улыбнулась в ответ официантка и, кивнув на прощание, вышла из офиса.

Улуф отодвинула чай и черкнула адрес в комме. Раз этот салон так хвалят, может, стоит попробовать?

В первый раз с ней работала хмурая крепкая женщина неопределенного возраста. Ее сильные руки с такой тщательностью промяли тренированное тело Улуф, что к концу сеанса сиятельная госпожа растеклась по белой коже массажного стола, словно выброшенная на берег медуза.

Однако терпеть отсутствие в ее жизни мужчины стало легче и довольная дочь рода Азилла вернулась к работе, тихонько напевая.

Весь следующий день к ней заглядывали родственники. Каждый на свой лад рассказывал историю влюбленного секретаря. Орам хмурился и ворчал, что без секретаря стало сложнее обрабатывать бумаги. Амина сочувствовала Дауту и делилась подробностями «кошмарного состояния оранжерей». Зобейда тихо улыбалась и собиралась лично навестить малознакомую кордианку, дабы сообщить ей о болезни возлюбленного, а заодно уточнить обычаи сватовства на Кордове.

После визита неуемной в своей энергичности Джанны, смеющейся и искрящей незамутненной радостью, Улуф внезапно поняла, что пора опять идти в салон.

Хмурая массажистка велела ей немного полежать в ванне с розовым маслом, прежде чем ложиться на стол:

— Я оставлю таймер, госпожа. Как только звякнет, потихоньку ложитесь на стол. Я подойду.

Молодая женщина была даже довольна тишиной и одиночеством. Погрузившись в воду по плечи, она придремала в волнах легких пузырьков и нежного аромата.

Ей снилось что-то хорошее, сладкое и прозрачное, как солнечный день, когда нежно тренькнул колокольчик, заставляя проснуться. Двигаясь медленно и неохотно, Улуф вышла из воды, встала на теплый плиточный пол и, завернувшись в простыню, легла на массажный стол, уложив отяжелевшую от сна голову на скрещенные руки.

Через минуту, когда она вновь погрузилась в дрему, раздались крадущиеся мягкие шаги. Звякнула склянка с массажным маслом. На спину Улуф опустились крепкие руки. Сначала они легкими движениями распределили ароматное масло по атласной коже. Потом нежными касаниями обрисовали ее фигуру от шеи до ягодиц. И, наконец, плотно легли на кожу, разогревая ее для глубокого массажа.

Улуф лежала неподвижно, пытаясь понять, что же в этот раз не так? Может, иголочки, слегка покалывающие ее там, где ощущаются прикосновения массажиста? Может, другие движения, не столько разогревающие кожу, сколько ласкающие? А может, неожиданно участившееся дыхание самой Улуф и того, кто делал массаж? Ведь это явно не Ктитут-абла!

При всей странности происходящего молодая женщина поняла, что она боится повернуться! Ведь стоит ей увидеть на месте массажиста незнакомца в маске, как он тут же уйдет, а ей… ей хотелось большего!

Хорошенько погладив и разогрев кожу спины, мужчина прошелся руками по бокам, лаская прижатые весом тела груди, массируя тонкую гибкую талию, переходя на красиво изогнутые бедра. Пощипал плотную кожу икр и голеней, потер нежные розовые пятки, перебрал каждый пальчик.

Улуф так разомлела, что словно парила в воздухе, наслаждаясь каждым прикосновением и в тоже время чутко вслушиваясь в шорох чужой одежды, глубоко вдыхая запахи масел, влаги, пота и… мужчины.

Снова звякнуло стекло — добавив на руки масла, массажист начал разминать бедра, то поднимаясь от колен к развилке, то возвращаясь назад. Наконец, точно осмелев, он коснулся крепких ягодиц.

Улуф ждала этого прикосновения, боялась и жаждала. Одним нажимом на крестец незнакомец снял сковавшее молодую женщину напряжение, затем помассировал ямочки над округлостями, сжал большими ладонями упругие накачанные половинки. Потом отпустил и коснулся их поцелуем.

Улуф вздрогнула и чуть слышно застонала, когда ее попу покрыли крепкими поцелуями пополам с укусами. Разогретая кожа и мышцы плавились, требуя еще внимания. И еще. И еще.

Попытка повернуться не удалась, а ловкие пальцы проникли ниже, дразня, чуть касаясь самыми кончиками горячей влажной расселины.

И Улуф сдалась — выгнулась, подставляя жаркое лоно ловким смазанным маслом пальцам. Застонала, капитулируя перед натиском прижавшегося к ней сзади крепкого мужского тела. И получила свою награду!

Мужская ладонь нырнула под ее живот, приподнимая ровно настолько, чтобы ее бедра разошлись, пропуская ближе к заветному месту мужские чресла. Сам собой выпятился таз, опустились на белую поверхность стола плечи. Нетерпеливо дернулись колени, приглашая, завлекая, подманивая…

И все случилось! Да так, что на Улуф едва не сжевала махровую простыню, сдерживая стоны, исцарапала длинными ногтями покрытие ложа и совершенно забыла себя, получив вспыхнувший фейерверком оргазм.

Пришла в чувство она оттого, что кто-то ласково обтирал ее тело влажным полотенцем, тут же прикрывая омытую кожу простыней. Улуф так и не осмелилась повернуться, но незнакомец лишь коснулся ее спины нежным поцелуем и прошептал:

— Отдохни, любимая, сюда никто не войдет. — И пропал.

Из массажного кабинета старшая дочь рода Азилла вышла с абсолютно непроницаемым лицом, готовясь встретить любопытные взгляды массажисток. К ее удивлению, салон оказался пуст и только за прикрытой дверью комнаты для персонала раздавались громкие голоса, стук посуды и негромкая музыка.

Улуф прислушалась:

— Поздравим нашу добрую Ктитут-аблу с радостным днем!

— Пусть осветят ее путь звезды, просыпанные доброй ткачихой!

— Пусть дети и внуки ее будут изобильны и плодовиты! Похоже, весь персонал поздравлял массажистку с днем рождения? И никто ничего не слышал? О ней, получается, забыли?! Прижав ладонь к вспыхнувшим щекам, сестра Орама быстро покинула салон и почти бегом добралась до своей каюты.

Свободная одежда, не имеющая запаха страсти и розового масла, умывание и большая уютная постель. Просторная. Приготовленная для двоих. Всех сил Улуф не хватит, чтобы согреть ее, но, может быть, у нее появился шанс?

Едва Даут пришел в себя в следующий раз, как в его голове всплыли подробности падения. Сигнал! Он слышал сигнал сообщения! Юноша судорожно зашарил руками по скользкому покрывалу, пытаясь найти опору и встать.

— Осторожно! — раздался рядом негромкий приятный женский голос. — Вам нельзя вставать.

Даут попытался повернуть голову и перед глазами снова вспыхнул фейерверк.

— Сейчас я вам дам лекарство и будет легче. — К губам юноши поднесли пиалу с кисленьким напитком, в котором явно чувствовался привкус растворенного лекарства. — Если вам что-то нужно, скажите, я принесу или помогу дойти.

— Мой коммуникатор…

— Он здесь, но доктор просил вас не беспокоиться и не пользоваться им более десяти минут. — В руку вложили плоский прямоугольник. — Я отойду. Если вам что-то понадобится — кнопка вызова справа.

— Спасибо! — так же тихо ответил парень, сообразив, что от громких звуков становится только хуже.

Стоило сиделке выйти, как он нажал кнопку приема и зажмурился, сдерживая вскрик, — свет экрана ударил по глазам, точно кувалда. Отдышавшись, Даут повторил подвиг, предварительно зажмурившись. Потом, прищуривая то один, то другой глаз прочел сообщение:

— Спасибо за комм. Надеюсь, это не слишком вас затруднило, дон.

Пока аманец, прикрыв глаза, повторял про себя это коротенькое сообщение, коммуникатор вновь тренькнул. Спешно открыв сообщение, Даут замер:

— Благодарю вас, дон Даут, за лестное предложение. Увы, я не могу его принять.

Какое предложение? Почему не может принять? Юноша даже застонал в бессилии, пытаясь выбраться из кровати. Неудержимой волной накатили больничные запахи: лекарства, антисептики, хрустящее белье и едва уловимый — железа и машинного масла.

Его затошнило, и укрыться от этого было негде. Вдруг его достиг привычный и уютный аромат кофе и благовоний. Потом дверь, не скрипнув, приоткрылась. В палату бесшумно вошла госпожа Зобейда. Дауту сразу стало спокойнее.

Когда его родители и младшая сестра погибли в стычке с пиратами, именно принцесса пригрела осиротевшего парня. По меркам Амана он мог уже считаться мужчиной, к тому же весьма состоятельным, но на деле был пятнадцатилетним подростком, неожиданно потерявшим землю под ногами.

— Как ты себя чувствуешь, Даут? — спросила его Зобейда, усаживаясь на неудобный стул для посетителей.

— Хорошо.

— Прости меня, мальчик, я хотела сделать как лучше, но все испортила. — Принцесса вздохнула и ласково погладила юношу по щеке, овевая его лицо новой волной домашнего аромата.

— Что случилось?

— Я просила для тебя руки доньи Марисоль, — выдохнула принцесса, словно ныряя в ледяную воду.

— Что? — Даут хотел вскочить, но резкая головная боль и замелькавшие перед глазами мушки швырнули его обратно.

— Я догадалась, насколько донья Марисоль тебе понравилась. Ты ведь понял — кордиане выбрали ее невестой для Орама?

— Да, — осторожно ответил Даут, спрятавшись под одеяло, чтобы не видеть сверкающий наряд госпожи.

Принцесса была в наряде свахи — густо-фиолетовом, расшитом золотом и камнями кафтане особого кроя.

— Поэтому мы узнали о ней все, что было возможно. В том числе, и про бедность ее семьи, про младших сестер, которым не суждено получить достойное образование, если донья Марисоль нарушит договор.

— Договор?

— У них приняты такие вещи, Даут, — Зобейда устало потерла висок, брякнув многочисленными золотыми украшениями и подвесками. — Родственники оплачивают девочке образование или дают приданое с условием, что она сохранит невинность и выйдет замуж за того, на кого ей укажут.

— Так она не может выйти замуж за другого?

— Не может. На ней висит долг, который она не в состоянии отдать.

— И вы все равно просили ее руки для меня?

— Боюсь, я только усугубила ситуацию, — принцесса встала и отошла к стене, тускло подсвеченной голубоватым светом. — Я говорила с послом, доном Авимедой. Ты же знаешь этих кордиан…. Одно высокомерие и спесь, — Зобейда темпераментно прищелкнула пальцами.

Влюбленный мужчина слушал молодую женщину не дыша.

— Я просила его сообщить родителям доньи, что ее руки желает просить достойный юноша, приближенный к нашему роду. Так этот сухарь заявил мне, что родственники доверили донью Марисоль ему, и только он может принимать решения, касающиеся ее, — возмущалась губернаторша.

— Тогда я просила ее руки у него.

— И что он ответил?

— Тогда я просила ее руки у него.

— И что он ответил?

— Он сказал, что скорее убьет ее, нежели позволит выйти замуж за иноверца!

Даут со стоном откинулся на подушку.

Принцесса ласково коснулась его руки и утешила:

— Если для тебя так важна эта девушка, я могу сообщить дону Авимеде о твоем согласии на смену вероисповедания.

— Госпожа Зобейда, — на глазах секретаря выступили слезы. Он знал, что король Амана является еще и оплотом веры. А значит, принцессу воспитывали с отменным знанием всех догматов.

— Не волнуйся, Даут, наша вера говорит: нет ничего превыше любви. Если ты так хочешь доказать свою любовь, сделай это. Трое Первых простят.

— Спасибо!

— Отдыхай, я отправлю официальное сообщение послу.

— О, госпожа Зобейда! Я забыл! Госпожа Амина передала донье Марисоль комм. Она прислала мне сообщение.

Принцесса хмуро прочла две короткие записки и сразу ввела номер комма в адресную книгу:

— Отдыхай, — настойчиво повторила она. — Утром я зайду после завтрака, сообщу что получилось.

Однако госпожа Зобейда не могла знать того, что происходило на кордианском флагмане. Едва добравшись до своего кабинета, она составила официальное сообщение, заверила его личной электронной печатью и отправила дону Авимеде.

Получив сообщение о том, что потенциальный жених согласен на смену религиозного учения, дон помчался в каюту доньи Марисоль. Там снова вернулась прежняя бедность, словно владелица жилища стремилась к аскезе: пластиковый пол, убогая мебель, торчащие голые трубы нищенской кровати и мерзкая серокоричневая гамма интерьера.

Более того, по приказу посла девушке опять уменьшили порцию еды, а в напитки стали добавлять понемногу седативные препараты. Посол не любил женских истерик и слез.

В конце концов, у него еще был вариант давления на Аман. Девушка ведь может заболеть? И переехать поближе к новым родственникам. Шпионка под боком у Орамазада ильдур Азилла — отличный козырь в любой игре!

Предложение руки и сердца, переданное принцессой Амана донье Марисоль от никому неизвестного секретаря возмутило гордую душу посла до глубины души!

Госпожа Зобейда не стала просвещать дона Авимеду о финансовом благополучии потенциального жениха, лишь намекнула, что юноша вполне самостоятелен и отнюдь не беден.

Но недаром дона Авимеда выбрали послом. Он сумел взять себя в руки и объяснить принцессе в тактичных выражениях, что донья Марисоль имеет такое высокое происхождение, что не имеет права менять веру предков. Сиятельная сваха на это покивала головой, допила кофе и простилась.

А через несколько часов прислала официальное согласие потенциального жениха на смену вероисповедания.

И вот теперь посол шел в каюту провинившейся, осмелившейся вскружить голову не тому. Шел с намереньем раздавить бесстыжую девку!

Марисоль лежала на кровати в странном полузабытьи. Последнее время она словно плавала в сонном тумане — не спала и не бодрствовала. От вялого лежания на кровати постоянно кружилась голова, еда казалась кислой, а все имевшиеся в каюте аудио книги вызывали головную боль.

Единственной отдушиной были минуты, проведенные в ванной. Сидя на крышке унитаза, Марисоль набирала короткое послание и трепетно ожидала ответа. Даут не подводил — отвечал сразу. Засыпал ее нежными словечками, от которых отвыкшая от нежности девушка принималась всхлипывать. Иногда присылал фотографии, рассказывал об обычаях и традициях Амана и просил, умолял, уговаривал стать его женой.

Подышав несколько минут верой в сказку, донья Марисоль прятала комм в мешочек с грязным бельем и возвращалась в каюту.

Ворвавшийся с перекошенным лицом дон Авимеда потрясал длинными пальцами и орал так громко, что отвыкшую за несколько дней от шума Марисоль замутило. Позеленев, она кинулась в ванну и склонилась над унитазом, отдавая сантехнике скудную кашицу сублимированной еды.

Желудок быстро опустел. Но едва девушка захотела выпрямиться, как получила сильный удар по затылку. Не удержавшись, она качнулась и приложилась лицом о фаянсовый край. Губа лопнула, на серый пол закапало алым.

— Ах ты, тварь! Ты посмела забеременеть от иноверца! Гадина — разошедшийся посол нанес девушке еще несколько ударов по голове, плечам и ногам. Потом отступил, поправил воротничок и манжеты и своим скрипучим «официальным» голосом объявил: — Сиди здесь. Я соберу совет донов. На нем решится твоя судьба. Супруге правителя я отпишу.

Марисоль не смогла вставить не слова. Совет донов в таких случаях принимает однозначное решение: «смерть»! На Кордове случалось, что потерявшая невинность девица с неоплаченным контрактом «нечаянно» тонула в бассейне. Или падала с отвесной скалы. Или съедала ядовитый гриб в безобидном овощном салате.

Что ж, у нее есть время привести себя в порядок, чтобы встретить свою смерть достойно. Она истинная дочь рода дель Соррель!

Марисоль открыла воду и принялась осторожно умываться. Впрочем, ее гордости хватило до первого взгляда в зеркало. Лопнувшая губа распухла, как и разбитый нос. На виске красовалась шишка, а расчесывание волос превратилось в утонченную пытку из-за шишек и нескольких ссадин.

И когда она уже собиралась вернуться в каюту, припрятанный комм тихонечко пискнул. Растерянная девушка не заметила, что сигнал означал не сообщение, а звонок. И ответила.

С крохотного экранчика на нее смотрели шоколадные глаза аманской принцессы:

— Добрый день… — начала было сиятельная госпожа, но тут же отпрянула от экрана, прикрывая рот рукой. Потом справилась с собой и встревоженно спросила: — Что с вами, донья Марисоль?

Вопрос прозвучал так ласково и понимающе, что Марисоль зарыдала и рассказала аманке все. Или почти все. Она лишь не уточнила, какое решение вынесет совет донов. Впрочем, кажется, госпожа Зобейда знала, какие решения выносит совет.

— Марисоль, я понимаю, что сейчас не время спрашивать, и я помогу вам в любом случае, но для меня важно знать: сможете ли вы полюбить Даута несмотря ни на что?

Марисоль утерла катившиеся слезы и честно ответила:

— Если бы не Даут, я вскрыла бы себе вены сразу, как только меня заперли в каюте. Для благородной доньи это последнее предупреждение. Дальше или замуж, или смерть.

— Ясно… — Зобейда увидела, что девушка немного пришла в себя и перестала разводить сантименты: — Соберите дорогие для вас веши в один узелок. Одежду не берите, Даут богат и моментально организует вам целый гардероб. Ничего не ешьте и не пейте, ждите связи!

Получив надежду на спасение, Марисоль, к своему ужасу и восторгу, ухватилась за нее двумя руками. Она немедленно сложила в любимую мантилью бабушкин черепаховый гребень, маленькие жемчужные сережки, подаренные отцом на четырнадцатилетие, альбом с видами родной Кордовы и флешку с семейным видео.

Потом обработала губу и приложила к шишке пакет с сухим льдом из индивидуальной аптечки. Прибрала волосы, переоделась в рабочую одежду кордианок, была у нее и такая. Юбка-брюки из крепкого полотна коричневого цвета, чтобы не заметна была красноватая пыль Кордовы, простая бежевая рубашка и узкий цветной шарф, который обматывали вокруг головы самыми разными способами.

Закончив с делами, Марисоль вновь легла на кровать, спрятав комм на груди, а узелок с вещами под подушкой. Теперь ей не хотелось плавать в забытьи и она старательно вспоминала одну из любимых детских книг, отодвигая в сторону бьющийся в голове ужас.

 

Глава 18

Орам, как всегда, вечером сидел в своем кабинете, подводя дневные итоги, — принимал все текущие отчеты капитанов и начальников секций. Вдруг автоматическая дверь распахнулась, в комнату решительно вошли Зобейда и Амина:

— Орам! — сказали они хором. Потом переглянулись и юная супруга уступила старшей родственнице: — Невесту Даута избили, а теперь собираются убить!

— Что?! — будущий губернатор недоуменно посмотрел на женщин. — У Даута есть невеста? С каких пор? И ее собираются убить? Кто?

Глубоко вздохнув и ласково улыбнувшись сыну, Зобейда быстро пересказала историю влюбленности его секретаря и друга детства, а потом добавила:

— Сейчас почти ночь, думаю, утром девушку уже приговорят. Ее нужно вытаскивать!

— Но Даут сам в госпитале!

— Вот именно! А ты его начальник и друг! Так что должен помочь спасти его любимую девушку, — безаппеляционно заявила принцесса.

— Мама! — Возмущенно взревел сын, запуская пальцы в отросшие светлые волосы. — Надо же составить план! И потом, нас никто не пустит на корабль!

— Пустят! Я могу поехать туда с официальным визитом, — притопнула ногой Зобейда и добавила: — Придумаю тайные переговоры!

— Но…

— Я знаю, где находится каюта девушки, и, кроме того, у нее есть комм! — тоненьким голоском послушной девочки сказала Амина, осторожно поправляя на груди тонкую трикотажную кофточку.

— Но посол Кордовы потребует возвращения гражданки своей страны!

— Потребует. А у нас ее не будет. Проведем обряд удочерения по нашим обычаям и сменим девочке имя. — Рассудительно предложила принцесса, — Потом она выйдет замуж как гражданка Амана — с новым именем. Дону Авимеде нечем будет крыть, мы ему даже видео с церемонии пришлем! — усмехаясь закончила Зобейда.

Амина с легкой улыбкой посмотрела супругу в глаза, сложила руки лодочкой и умоляюще сказала:

— Пожалуйста!

И Орам сдался!

Тотчас был послан запрос на кордианский флагман. Капитан получил сообщение о тайном прибытии аманской принцессы на совещание по вопросам безопасности. Зобейда опять облачилась в просторное одеяние свахи, ворча, что, в крайнем случае малышку можно будет спрятать под ее юбками.

Орам успел натянуть броню, вызвать на подмогу Руэридха и предупредить дядю Хамида. Даут, еще шатающийся от слабости, был перепоручен Джанне и Улуф. Им троим следовало немедленно приготовить главный зал к предстоящей череде церемоний и выбрать для невесты все полагающиеся той наряды и украшения.

Амина в легкой броне ждала супруга у шлюза. В ее руках не было оружия, зато было плотное головное покрывало, сотканное из сверхпрочного синтетического шелка. Такие покрывала служили легкой броней и могли даже остановить случайную пулю.

Впрочем, стрелять на корабле никто не собирался — мужчины взяли с собой лишь холодное оружие.

Принцесса Зобейда с малой свитой отправилась на кордианский флагман. Ее никто не встречал. Она вышла из челнока и легким взмахом руки обесточила камеры. Маленькая острозубая звездочка перебила питающий кабель.

Потом в шлюзовую камеру выскользнули остальные. Амина повела мужчин к каюте доньи Марисоль, а Зобейда в сопровождении сифаров важно и неспешно отправилась к каюте дона Авимеды.

Посол, получив известие о приближении принцессы, немедленно оторвался от подготовки доклада совету донов и поспешил в официальную приемную.

Принцесса была уже там. Расположилась в кресле и пила мелкими глотками кофе, поданный услужливым секретарем.

Увидев посла, Зобейда не потрудилась встать — все же благородный дон не ровня принцессе. Женщина лишь вежливо ответила на поклон дона и предложила обсудить возникшую проблему:

— Видите ли, дон Авимеда. Моего сына тоже обеспокоила влюбленность его секретаря в вашу подопечную. Поэтому он воспользовался своей властью и сегодня этот юноша женится на аманке.

— Передайте юноше мои поздравления, — выдавил из себя посол.

— Непременно. — Зобейда чуть кивнула и продолжила: — Я не хочу усугублять трения между нашими народами, поэтому приготовила чек для родственников доньи Марисоль. Надеюсь, он компенсирует некоторое неудобство, которое вам доставил подчиненный моего сына.

С этими словами Зобейда положила на стол небольшой кусочек пластика. Это был платежный сертификат, оформленный на имя отца доньи Марисоль. Сумма, указанная в нем, не только перекрывала расходы покровителей на обучение и гардероб девушки, она значительно превышала их.

Послу ничего больше не оставалось, как рассыпаться в благодарности, с трудом удерживая гримасу. Сертификат на конкретное лицо не давал возможности скрыть от родителей Марисоль щедрый денежный перевод.

А остатка вполне хватит на небольшое приданое младшим дочерям. Кажется, донья Марисоль все-таки сумела сделать то, ради чего отправилась в путешествие. Семья дель Соррель будет ей благодарна. Посол усмехнулся: посмертно.

Пока Зобейда выслушивала любезности дона Авимеды, Амина привела Орама и Руэридха к скромной двери в женской части корабля. Орам тут же достал тестер и начал изучать замок, пытаясь его открыть.

Тем временем Амина коротким сообщением предупредила запертую в каюте девушку, попросив ее не волноваться. В ответ пришло сообщение о камерах.

— Орам, внутри видеонаблюдение.

— Значит, мы не будем входить, пусть донья выходит к нам сама.

Амина послушно застучала тонкими пальчиками по сенсорам. Руэридх же в это время прикрывал супругов своей широкой спиной от активных сенсоров и камер.

Изредка мелькавшие на периферии фигуры не обращали внимания на небольшую группу. Броня супругов Азилла была выставлена в режим «адаптивный камуфляж» и практически сливалась со стенами.

Наконец дверь бесшумно открылась. Донья Марисоль, тяжело дыша, уже стояла у выхода. Амина бросила короткий взгляд внутрь полупустой каюты и тут же принялась кутать названую сестру в покрывало, инструктируя на ходу:

— Закройся хорошенько, это броня. В случае чего просто падай на пол и лежи. Все, бежим!

Под прикрытием мужчин девушки пробежали несколько длиннющих коридоров, избегая встречных благодаря хорошим сенсорам брони.

В шлюзовой их встретил бесшумно выступивший из полумрака сифар. Он помог забраться в челнок и снова опустился на корточки, поджидая госпожу Зобейду.

Принцесса появилась нескоро. Максимально растянув визит, она неторопливо плыла по коридорам в сопровождении посла. С ее появлением в шлюзовой вспыхнул свет, опустился удобный трап и сифары застыли почетным караулом с мечами наголо.

— Прощайте, дон Авимеда, надеюсь вы простили мне поздний визит. Сами понимаете, дело, которое меня привело к вам, несколько деликатно.

— Конечно, принцесса.

— Так я пришлю вам запись церемонии, чтобы у девочки не осталось ни каких сомнений, — продолжила принцесса.

— Непременно, госпожа Азилла, — посол коротко поклонился, подметая шляпой с плюмажем пол. Невольно скривился: — Вы очень добры к моей подопечной.

— Пустяки, — отмахнулась Зобейда. — Главное, что мы преодолели это маленькое недоразумение.

Посол еще раз рассыпался в уверениях дружбы и челнок закрылся, увозя на аманский флагман принцессу и ее спутников.

Марисоль было так страшно, что стало почти весело. Кровь кипела, словно шампанское, а покрывало, тонко пахнущее розовым маслом, не мешало ей увидеть, как серьезно вооружены те, кто пришел ее спасать.

Пробежка по коридорам выбила дух, но заставила улыбаться во весь рот. На ее гримасу обратил внимание Орам:

— Амина, что с девушкой?

Супруга бея прикоснулась к ладони похищенной доньи датчиком и отмахнулась:

— Эйфория. Ее, похоже, травили понемногу, или транквилизаторы давали, так что теперь обратная реакция.

— Ясно. Что ж, девочки, готовьтесь. На флагмане кордианок быть не должно.

— Конечно, отворачивайтесь! — скомандовала Амина, и мужчины скрылись за высокими спинками кресел. — Марисоль, ты же понимаешь, что Аман не должен иметь отношения к твоему исчезновению?

— Да, — огоньки в крови начали затухать.

— Поэтому сейчас госпожа Зобейда во время полета удочерит тебя и даст новое имя. Как дочь аманской принцессы спокойно войдешь на корабль и выйдешь замуж за Даута. По обычаю, он сменит тебе имя еще раз. И не трусь, Даут хороший человек, он не ест женщин.

Марисоль огорченно коснулась лица. Отеки немного спали, но вместо них начали наливаться цветом синяки.

— Не грусти, — Амина погладила девушку по руке. — Перед свадьбой подлечим, а сейчас все равно, как ты выглядишь.

Переодевайся!

Марисоль с удивлением смотрела на то, что ей протянула госпожа Азилла.

— Это саван! Чтобы родиться, надо умереть.

Одежда, снятая Марисоль, полетела в утилизатор. Только шарфик уцелел — как жертва ангелу смерти. Закутавшись в белое полотно, Марисоль сидела в кресле, пока Амина готовила ритуальную чашу и раскладывала на кресле огромную рубаху роженицы.

Когда появилась принцесса, все успели измучиться ожиданием. Войдя в салон, Зобейда радостно улыбнулась девушкам:

— Все готово? Молодцы! Начинаем!

Марисоль уложили в кресло и велели закрыть глаза и сложить руки. Амина и Зобейда, распустив волосы и покрыв головы серыми платками, завыли так, что мужчины подпрыгнули в своих креслах и, переглянувшись, заткнули уши:

— Умерла донья Марисоль! Ой, умерла-а-а!

— Умерла неведомая нам чужестранка! Умерла!

Повопив некоторое время, женщины щелкнули кнопкой и уложенные в чашу жертвенные дары, покрытые прядью волос, вспыхнули под огнеупорным колпачком. Едва все сгорело до пепла, Зобейда сняла траурное покрывало и улеглась в кресло, громко стеная, словно рожающая женщина.

Амина сменила траурное покрывало на белую повязку и подняла Марисоль с ложа смерти. Сняла саван, смазала розовым маслом и уложила рядом с Зобейдой, накрыв простынкой.

Потом громко объявила:

— Свидетели! У госпожи Зобейды родилась дочь! Имя ей «Исар», «предпочитаемая»!

Мужчины вышли из угла и, кланяясь, поздравили роженицу с благополучным разрешением.

«Роженице» и «новорожденной» преподнесли традиционные дары — красивые пеленки и вышитые ленты. Амина, изображая повивальную бабку, накормила всех присутствующих традиционной «благодарственной кашей» и снова в ритуальной чаше вспыхнул огонек, принимая дары новорожденной.

Все случившееся было зафиксировано на камеру. Потом мужчины вернулись в уголок, а женщины переоделись, облачив «новорожденную» в длинную, почти до пят сорочку и шальвары.

— Отдохни, — посоветовала «дочери» госпожа Зобейда. — Как приедем, еще твое совершеннолетие праздновать будем.

Марисоль послушно закрыла глаза. Ох, уже не Марисоль, уже Исар.

На корабле Амана царила страшная суета: Джанна носилась как маленький ураган, готовя праздничное угощение, музыку и традиционные подарки. Более сдержанная Улуф перебирала запасы одежды, чтобы подобрать традиционные наряды нужного размера.

Даут с блаженной улыбкой потрошил шкатулку с фамильными украшениями, собираясь порадовать будущую жену. Правда, Джанна успела и его озадачить:

— Ты имя своей жене придумал?

— Имя?

— Мужчина! — закатила глаза сестра Орама. — Ее же спрятать надо! Выбери ей аманское имя и покрывало не забудь!

— Покрывало?

Джанна снова закатила глаза:

— Имя хотя бы выбери! Покрывало я найду! — и унеслась в сторону банкетного зала, оставив секретаря в полнейшем недоумении.

Вот как назвать жену? Она его нежный цветок, его солнце, его счастье… Счастье! Икбаль! Его жену буду звать «счастье»!

Челнок причалил и Амина тотчас подхватила под руку Марисоль:

— Раз уж я тебя принимала, мне и на праздник тебя вести, — пошутила госпожа Азилла, надеясь согнать испуганное выражение с бледного лица благородной доньи.

Госпожа Зобейда, вновь облачившаяся в свои роскошные одежды, поправила покрывало и вышла сразу после мужчин:

— Не торопитесь, девочки, я все проверю и позову вас.

Марисоль в ответ затрясло так, что Амине пришлось усадить ее в кресло.

— Что с тобой, тебе плохо? Где болит?

— Просто голова закружилась.

Голос кордианки звучал очень слабо и приглушенно, и тут до Амины дошло:

— Ты не ела! Давно?

— С утра. А до того — пять дней тоже почти ничего. — Стыдливо произнесла: — Еда… не удерживалась.

Бормоча себе под нос ругательства, аманка отыскала в аптечке пакет глюкозы, добавила к нему немного мультивитаминов и заставила девушку пить приторную жидкость мелкими глотками:

— До церемонии продержишься, а там тебя накормят. Сразу много нельзя, так что осторожненько.

— Хорошо, — глотнув смесь, Марисоль порозовела и выпрямилась. Как раз вовремя.

В челнок заглянул празднично украшенный сифар, его лицо покрывали белые точки узоров:

— Госпожа Зобейда приглашает вас в зал церемоний! — объявил он, поправляя на плече красивую белую перевязь с алым кантом.

— Идем! — ответила Амина.

Оглядев новорожденную Исар, госпожа Азилла глянула в зеркало, поправляя прическу, и потянула названную сестру за собой.

До зала церемоний девушки добрались на небольшой электрической платформе. Марисоль опять дрожала, а ласково улыбающаяся Амина поддерживала ее разговорами. В коридорах уже включили ночной свет — слабое зеленоватое свечение превращало их заколдованный лабиринт. Издалека доносились обрывки разговоров, музыка, шелест и топот.

— Не трусь! Я тебя за руку поведу! — Амина вновь встряхнула Марисоль, когда платформа остановилась у двустворчатых дверей, стилизованных под узорчатые дворцовые.

Сифары сопровождения, пугая непривычную Марисоль расписными лицами, помогли девушкам спуститься. Потом старший торжественно стукнул в дверь рукоятью кинжала. За дверями стало тихо. Внезапно громкий голос вопросил:

— Кто пожаловал в дом наш?

— Кормилица с младенцем! — ответил сифар.

— Входите! — ответил голос.

Взяв укутанную в покрывало Марисоль за руку, Амина вошла в приоткрытую изнутри дверь.

— Как звать тебя, добрая женщина? Кого ты привела на праздник?

— Звать меня Амина, — произнесла супруга Орама, подражая деревенскому говору. — Привела я к вам маленькую девочку по имени Исар! Бедная она, бедная! Стала ей мала рубашечка, стала ей коротка пеленочка!

— Нельзя на празднике веселиться в старом платье! — объявил незнакомый Марисоль мужчина в роскошном кафтане. — Несите скорее наряды для маленькой Исар!

Тут же Инору окружили ярко одетые женщины и, загородив ее покрывалами, натянули ей поверх рубашки красивый кафтан, подпоясали его шелковым платком, торопливо расчесали волосы и заплели косы.

Когда женщины расступились, показывая переодетую девушку всем присутствующим, мужчина в богатом кафтане провозгласил:

— Ай, куда девалась маленькая Исар? Я вижу взрослую Исар! Только не хватает Исар для праздника красивых украшений!

Тотчас вперед выступила Зобейда и, улыбаясь, одарила растерянную «дочку» драгоценным поясом из наборных звеньев. Следом подошел Орам и вручил «сестренке» пару браслетов, Джанна подарила длинные, едва ли не до плеч, серьги, Улуф — обруч, усыпанный солнечными камнями.

Через полчаса Марисоль едва не падала под весом подаренных украшений. Наконец дарители отступили назад и вперед снова вышел церемониймейстер:

— Раз девочка Исар выросла, пора ее накормить взрослой пищей!

Амина тут же подскочила к Марисоль с подносом, полным каких-то маленьких лепешек, кусочков мяса, завернутых в листья, нарезанных фруктов и сладостей. Все было приготовлено так, чтобы «кормилица» могла положить угощение в рот одним кусочком.

Нарядно одетые женщины запели протяжную песню с веселыми притопами и ритмичными хлопками в ладоши. Под это пение Амина накормила Марисоль всем, что было на подносе, дав отведать по кусочку из разных блюд.

Потом распорядитель громко объявил:

— Вот новая звезда взошла на небе! Новая девушка вошла в круг невест! Поздравим красавицу Исар с днем совершеннолетия!

Все громко закричали, на уставшую Марисоль посыпались поздравления и Амина утянула ее на небольшое возвышение, отгороженное с одной стороны ширмой.

— Сиди здесь, сейчас Даут придет свататься!

— Прямо сейчас? — испугалась Марисоль, судорожно пытаясь отыскать зеркало или хотя бы блестящую поверхность.

— К утру вы должны стать мужем и женой, — серьезно ответила Амина, протягивая новой родственнице серебряную пудреницу.

Словно в ответ на ее слова застучали бубны, зазвенели бубенчики. Вторая половина зала наполнилась юношами в нарядных одеждах увешанных драгоценностями. На поясах у всех виднелось церемониальное оружие.

Впереди шел Даут. На нем был короткий «охотничий» кафтан изумрудного цвета, расшитый золотом, шальвары желтого шелка и лимонного цвета рубашка. Темные волосы прятала небольшая шапочка с кистями и крупной драгоценной пряжкой.

Рядом с будущим женихом плавно двигалась госпожа Зобейда в пышных фиолетовых одеждах. Увидев их, молодые женщины с визгом заступили вошедшим дорогу, не подпуская их к ширме:

— Что вам нужно в нашем селении, добрые люди? — спрашивали они, крепко держась за руки.

— Ищем мы редкую птичку, чтобы наш птицелов научил ее петь, — отвечали юноши, делая вид, будто собираются прорваться к ширме.

— Редкая птичка стоит дорого! — кричали девушки, отмахиваясь длинными рукавами кафтанов.

— Мы готовы выкупить птичку! — парни открыли небольшие мешки и начали дарить девушкам сладости, пестрые платочки и недорогие заколки.

Пока «стражу» отвлекали, Даут и Зобейда приблизились к ширме. Принцесса стукнула в резной край. Амина тотчас вскочила и, сделав вид, что приблизилась к двери, спросила:

— Кто там?

— Пришел птицелов за редкой птицей!

— Наша птичка грустит, петь не умеет! — отвечала Амина, сдерживая смех.

Тут сваха принялась нахваливать жениха:

— Птицелов у нас умен и красив, научит птичку петь!

— А чем он будет птичку кормить? На голодный желудок петь не хочется!

— Есть у него стадо аргамаков, есть и стадо баранов… — Зобейда перечисляла традиционные хвалы так долго, что даже сама устала.

— А где наша птичка будет жить?

— Есть у птицелова золотая клетка…

Около получаса шел обмен вопросами и ответами.

Наконец все слова были сказаны и, Амина подтолкнула Марисоль к краю ширмы:

— Лети, птичка!

Растерянная девушка едва шагнула за ширму, как попала в руки Даута. Схватив свое сокровище и закутав девушку в покрывало, жених с друзьями утащил ее на «свою» половину зала. Там уже установили помост с ритуальной чашей.

Хамид иль Хамид в считанные минуты провел церемонию бракосочетания:

— Даут ильдур Дилияр, берешь ли ты в жены Исар ильдур Азилла?..

Огонь в ритуальной чаше радостно пыхнул, ответом на тихое «да». И многие гости достали платочки, умиляясь единодушию и красоте юной пары.

Во время церемонии Марисоль по просьбе жениха пряталась под покрывалом. Легкая алая ткань, затканная крупным золотым узором, позволяла спокойно видеть празднично украшенный оранжерейными цветами зал и веселящихся гостей.

Когда перед молодоженами появился поднос с традиционным пловом, Марисоль вдохнула сытный запах кушанья и невольно сглотнула. Увы, к этому блюду не подали приборов. Благородная донья помнила, что ритуальные блюда на Амане едят руками, но не чувствовала себя способной собрать рассыпчатые зерна, пропитанные пряным жиром.

Однако Даут немедленно развеял ее сомнения: ловко подхватив щепоть риса, он поднес ее к губам новобрачной немного приподняв покрывало. И спокойно держал руку, пока она нерешительно собирала губами угощение.

Таким образом Марисоль отведала каждое поданное блюдо.

Даут поил ее из своих рук, обтирал губы мягкой салфеткой, а когда настало время сменить ей имя, нарек новобрачную Икбаль — «счастье». И прилюдно коснулся поцелуем ее руки, закрепляя свое владение по обычаю ее народа.

Потом начались поздравления и подарки. Каждая аманская семья стремилась поздравить приемную дочь принцессы. Многие сопровождали подарок прочувственной речью, а то и песней. Таким образом вручение даров растянулось на несколько часов.

После вручения даров радостные взбудораженные гости направились в танцевальный зал, а Зобейда немедленно отослала молодых в приготовленную шустрой Джанной опочивальню. Носилки с невестой несли одетые в праздничные алые шаровары сифары, а жениха — его друзья и дальние родственники. Сам Орамазад ильдур Азилла держал рукоять носилок в виде лежащей дикой кошки.

Стоило молодым покинуть зал, как сваха устремилась в кабинет: чтобы упаковать запись свадебной церемонии в термопакет и отправить дону Авимеде. Запись придет на кордианский флагман сразу после того, как посол обнаружит пустую клетку.

Оставшись наедине, Даут и Марисоль ужасно стеснялись друг друга. Их одновременно доставили в покои, осыпали цветочными лепестками и шариками из ароматических смесей, вознося хвалу Трем Первым. Напоследок Зобейда поцеловала жениха в щеку и прошептала ему короткое наставление. Марисоль наставляла Амина:

— Будь счастлива, сестренка! — прошептала она, и спальня опустела.

Марисоль огляделась: комната была раз в пять больше ее каюты на флагмане. Стены терялись под тонкой вязью гибких лиановидных растений. Новенькая двуспальная кровать, снабженная положенными для корабельных коек ремнями и подушками, притягивала ее взор.

На столике рядом с кроватью стоял поднос с едой. Рядом лежал узелок с вещами Марисоль. В изножье обнаружились простые новые кафтаны, полотенца и мелкие, но ценные сувениры от романтичной Джанны. На одежде для невесты лежала роза без шипов, а на одежде жениха — плитка шоколада.

Даут подождал, пока невеста бегло осмотрит каюту, потом шагнул к ней, взял за руку и потянул к кровати. Благородная донья вздрогнула и попыталась остаться на месте.

— Не бойся, моя Икбаль, — попросил Даут, останавливаясь и заглядывая в прекрасные голубые глаза. — Госпожа Зобейда сказала, что тебе нужно есть часто и понемногу. Позволишь ли тебя накормить?

Марисоль смирно шагнула к кровати — приборов на подносе не было. Пока девушка старалась взять себя в руки и взглянуть законному мужу в глаза, Даут усадил ее на кровать и поднес к губам первый кусочек.

— Ешь, моя Икбаль.

Через полчаса Марисоль расслабилась и наелась. Тогда жених предложил ей принять ванну:

— Пойдем, я помогу тебе включить воду и покажу тебе подарок госпожи Улуф, она первая сообразила, что у меня нет женских благовоний.

Ласково приобнимая усталую невесту, Даут проводил ее в ванну, вручил коробку с шампунями, гелями, кремами и прочими женскими штучками, ароматизированными апельсином. Затем включил воду и оставил одну.

 

Глава 19

Марисоль была поражена оборудованием и размерами санитарного блока. Стандартная душевая кабина каким-то хитроумным способом опускала полукруглую прозрачную стенку, и это «корыто» превращалось в удобную, хотя и не слишком глубокую ванну.

В одиночестве ей опять стало страшно. Казалось, в любой момент из-за угла появится дон Авимеда с подписанным решением Совета донов в руках. Марисоль спрятала все еще благоухающие розовым маслом волосы под пластиковую шапочку и быстро вымылась, поглядывая на дверь. Выбравшись из воды, сразу надела новенький кафтан и на дрожащих ногах вернулась в спальню.

Даут сидел в кресле. Очевидно он тоже принял душ и теперь нежно смотрел на Марисоль, растерянно ероша рукой влажные волосы.

— Присядешь? — спросил он.

Девушка кивнула и направилась ко второму креслу, но мужчина перехватил ее и мягко притянул к себе.

— Не бойся. Ты мерзнешь, я только хочу тебя согреть, — с этими словами Даут усадил жену к себе на колени. Дохнув влажным теплом на изгиб нежной девичьей шеи, спросил: — Тебе страшно?

— Да, — честно ответила Марисоль, не видя смысла в пустом кокетстве и гордости. — Я все еще боюсь дона Авимеду. Боюсь узнать, что тетя перестала поддерживать моих родных. — Спазм сжал горло девушки.

Даут молча прижал ее чуть сильнее и негромко заговорил. Пока Марисоль вручали украшения, госпожа Зобейда кратко рассказала жениху об откупе. Так что теперь он развеивал страхи юной супруги, а заодно обнимал ее, легко-легко касался поцелуями тонкой белой кожи и бережно сдвигал легкую ткань, обнажая ровно столько, сколько можно увидеть в декольте вечернего платья.

Марисоль, вначале притихшая испуганной мышкой, неожиданно почувствовала, как отступают ее страхи. Горячая струйка, пробежавшая внутри, растеклась по телу апельсиновым сиропом.

Если вначале девушка прижималась к супругу в поисках защиты, то теперь ей хотелось просто коснуться его, ощутить жар крепкого сухощавого тела, поймать губами стон:

— Икбаль!

Они долго просидели в кресле, жарко целуясь, касаясь, изучая друг друга. Марисоль ерзала, пытаясь унять непонятный жар, появившийся в паху. Мужчина крепко стискивал ее бедра, норовя потереться чем-то твердым и горячим сквозь тонкую ткань кафтанов.

Наконец Даут простонал:

— Моя Икбаль, я больше не выдержу! Позволь мне!

Марисоль, уже потерявшая голову в ласках, просто уткнулась лицом в остро пахнущий изгиб между шеей и плечом супруга и замерла.

Даут принял ее доверие, как живую воду: стиснул хрупкие плечи, провел рукой по растрепавшимся косам, погладил шею, спину. Потом он подхватил ее под ягодицы, заставляя обнять себя ногами, и сделал несколько шагов к кровати:

— Моя Икбаль! Моя Поль!

Опустив девушку на покрывало, мужчина быстро сдернул пояс ее кафтана и замер от представшей перед ним красоты. Марисоль, засмущавшись, попыталась прикрыться, но муж, охватив ее наготу горящим взором, скинул свой кафтан и опустился на колени:

— Моя Люджейн! Моя Ляали!

Его губы и руки начали свой сладостный путь от крохотных пальчиков ног Марисоль. Поднимаясь выше, шепча ласковые слова, даря поцелуи, Даут рассказывал ей, как она красива и желанна, рассказывал не столько языком, сколько всем своим телом.

Когда ее колени оказались на мужских плечах, Марисоль зажмурилась — ей было стыдно! До сих пор ее прятали от интимной стороны жизни, запрещали смотреть визор, читать журналы, даже регулярный осмотр, положенный девочкам в школе, проводился максимально скромно и закрыто и только женщиной-врачом.

Но то, что делал Даут было так… странно, горячо, необычно! Ей хотелось умереть от стыда и взлететь к потолку от восторга.

Голова Марисоль так металась по сбившемуся покрывалу, что Даут испугался этой вспышки. Закончив ласки медленным поглаживанием нежных розовых складочек, он поднялся выше и ласково коснулся поцелуем припухших искусанных губ:

— Все хорошо, моя Маввада, ты так горишь, что я боюсь вспыхнуть раньше времени.

Немного успокоив Марисоль нежными поцелуями, Даут вновь принялся ласкать ее, готовя к проникновению. Поглаживая порозовешую кожу груди, целуя шею, глаза, измученный ласками рот, он приподнял свою юную жену, всмотрелся в ее лицо, улыбнулся, ловя напряженный взгляд:

— Моя Икбаль! — и вошел.

Медленно и плавно, давая привыкнуть к себе, раскрывал упругое тело. Войдя до половины, качнулся назад, и вновь скользнул во влажную, будто пылающую сердцевину супруги, утверждая свое владение.

Марисоль тихонько застонала — не столько от боли, сколько от напряжения, и Даут остановился, давая ей перевести дух.

Склонился, целуя закрытые глаза, лаская губы, потом подхватил стройные ноги под колени, уговаривая себя не спешить, и продолжил свое качание на волнах блаженства, стараясь не слишком измучить молодую супругу непривычной усталостью.

Когда муж, странно напрягшись, застонал и уткнулся лбом ей в плечо, Марисоль уже чувствовала себя лучше. Прошло напряжение первых минут, ушла легкая боль, его движения стали даже приятны, и тут… все кончилось.

Поглаживая влажные волосы супруга, Марисоль размышляла о том, что это довольно приятно, но поцелуи ей понравились больше. Жаль, дети не появляются от поцелуев. Впрочем, Даут так внимателен и нежен, что проводить с ним какое-то время в постели не будет неприятным делом.

Тут муж встал и, взяв из ящика стола пачку влажных полотенец, принялся устранять следы их единения. Марисоль хотела подняться и сходить в душ, но низ живота неожиданно потянуло. Она поморщилась, и муж тут же уложил ее обратно, аккуратно стерев влажные и странно липкие следы с ее бедер.

— Полежи, моя хорошая, сейчас все пройдет.

Откинув покрывало, Даут уложил Марисоль на свежие простыни и позаботился о себе. Потом лег рядом с нею и прошептал в розовое ушко:

— Прости, в первый раз трудно получить наслаждение. Когда ты немного отдохнешь, я покажу тебе, как это бывает.

— Наслаждение? — Марисоль растерялась. Испуганно шепнула: — Мне было хорошо…

— Знаю, — Даут тихонько фыркнул ей в ухо, заставив взлететь тонкие завитки на виске, — но может быть еще лучше, поверь.

— Ладно, — Марисоль зевнула во весь рот, кутаясь в тонкую простыню и не замечая, как прижимается к своему супругу попой, вызывая в нем повторную волну желания.

— Спи, моя Икбаль! — едва не умоляюще прошептал Даут, прижимаясь к супруге еще теснее.

Кордова никак не прокомментировала исчезновение доньи Марисоль. В ленте новостей мелькнуло сообщение о том, что благородная донья покинула флагман. И все.

Свадьба внесла лишь краткое разнообразие в будни корабля. Семья Азилла трудилась, не покладая рук.

Ораму пришлось ввести судный день для разбирательства всевозможных склок. Участились свары между колонистами и командами кораблей. Случилась даже парочка пьяных драк, несмотря на запрет спиртного для команды. По горячим следам в недрах техотсеков обнаружились аж пять аппаратов, перерабатывающих сироп и остатки питательных жидкостей из оранжереи в нечто спиртосодержащее.

Амина дневала и ночевала в оранжереях, стараясь максимально расширить ассортимент тепличных растений. Ее помощники впали в какую-то апатию, каждое распоряжение приходилось дублировать, а иногда и строго отчитывать расслабившихся от однообразной жизни людей.

Глаза Орама все чаще смотрели на мир из симпатичных фиолетовых теней, а от носа к губам протянулась усталая складочка. Последней каплей стала жалоба посла Кордовы на отсутствие в списке строений первой необходимости зала церемоний.

Ораму очень хотелось сказать послу несколько коротких фраз из нынешнего лексикона Улуф. Сдержавшись, он елейным тоном предложил послу превратить в зал церемоний школу или больницу. Других подходящих по размеру строений не запланировано совместной комиссией трех планет.

Посол скорчил максимально кислую физиономию и отключился.

Вздохнув с облегчением, Орам сбежал к Руэридху.

— Примешь родственника в гости? На лечение? — поинтересовался он, демонстрируя бутыль с редким травяным ликером пятидесятиградусной крепости.

— С радостью, — хмыкнул Рори.

Его мучило желание открыться Улуф. И в то же время он понимал, что сейчас у него есть шанс набрать очки, доказать любимой женщине, что он может быть ее счастьем.

Запершись в каюте младшего специалиста, будущий губернатор и инженер откупорили бутылку и принялись жаловаться друг другу на жизнь.

Точнее, жаловался Орам. На занятость жены, на ворчание матери, на глупость подчиненных и коварство послов сопредельных держав. Руэридх сидел тихо, прихлебывал ликер, а потом, усмехнувшись, склонил голову, как попугай, и сказал:

— Орам-бей, кажется, мы еще слишком трезвые!

— Верно! — воскликнул Орам, и «лечение» продолжилось.

Утром на корабле царила суматоха — комм губернатора не отвечал, в личной каюте, в кабинете и даже в мастерской его не было!

Зобейда лично возглавила прочесывание жилых помещений. Вооруженные до зубов сифары, заглядывали в каждую каюту и мило улыбались, вызывая громкие визги у женской половины жителей корабля и сдержанные ругательства у мужской.

Улуф трясла технические отделы. К обеду специалисты, заслышав звон бубенцов, вплетенных в косы сестрички губернатора, шустро прятались под столы, прикрываясь папками с распечатками и стационарными коммами.

Амина в тревоге решила пройтись по гидропонным залам. Там было тихо и влажно — большая часть процедур выполнялась автоматически. Бродя между рядов, она вдруг услышала странные скребущиеся звуки и стоны. Вынув небольшой парализатор, девушка двинулась в сторону звуков.

Картина, представшая перед ее глазами, заставила согнуться пополам от смеха: растрепанный и помятый Орам на пару с Руэром пытались встать на ноги и открыть шкаф с емкостями для сбора урожая.

Их шатало, они постоянно оскальзывались. Время от времени, царапая пластиковую поверхность, стекали на пол. Издав стон разочарования, мужчины принимались вставать снова, стеная и уговаривая друг друга, что прятаться нужно срочно.

— Улуф не должна найти меня на корабле! — говорил Руэридх, пытаясь удержаться на ногах.

— Амине точно не понравится такое приключение! — сокрушался Орам. — Она, наверное, уже ищет меня, ведь я не пришел ночевать!

Посмеявшись, Амина помогла парочке перестаравшихся мужчин подняться и, подогнав тележку, усадила их в большие короба для гранулированных удобрений:

— Сидите тихо! Я вас увезу в наши покои! Если что, Руэра спрячем в ванной. Все, поехали!

Давясь смехом, Амина вывезла тележку ко внутреннему лифту и, втолкнув ее внутрь, поднялась на два уровня выше — в жилые отсеки. Навстречу ей шла Улуф с обеспокоенным лицом:

— Амина! Мы его не нашли!

— Не волнуйся, Улуф-джян, я уже нашла Орама.

— Нашла? Где он был?

— В оранжерее. Улуф — джян, извини, мне нужно доставить Орамазада в наши покои.

Сестра мужа ошеломленно посмотрела на юную красавицу, с усилием толкающую стандартную тележку с логотипом оранжереи. Орама на тележке не было. Зато стояли два огромных контейнера, накрытые крышками. Пластиковые короба ходили ходуном и невнятно гудели.

— Конечно, Амина— джян, пойду успокою маму!

Амина лишь благодарно улыбнулась и кивнула. Теперь главное — не медлить, успеть спрятать в ванной Руэридха! Наверняка не пройдет и пяти минут, как в покои ворвется Зобейда.

Впрочем, все прошло вполне благополучно. Руэра удалось быстро спрятать, а потом быстро вытолкать в его собственные апартаменты.

Антидота в аптечке было достаточно, как и витаминов. Амина с чистой совестью уложила супруга в постель и занялась полной детоксикацией организма. Орам терпеливо переносил все процедуры, торопясь сбежать в рабочий кабинет.

Но Амина решила воспользоваться случаем и пригласила корабельного доктора провести осмотр сиятельного пациента. Доктор пришел в ужас от состояния губернатора и легко выдал рекомендации по усиленному питанию и отдыху.

Вывешенный на двери каюты планшет с рекомендациями главного врача и протоколом состояния больного отгонял всех сочувствующих и любопытных не хуже святой воды. Огромные алые буквы складывались в строчки: покой, уединение, питание…

Будущие колонисты встревожились, и эта тревога, как ни странно, подтянула общую дисциплину, ускорив проведение работ и объединила людей.

Амина же тихо радовалась тому, что муж никуда не бежит. Она училась наслаждаться тихим счастьем: проснуться поутру рядом со спящим супругом. Подать ему завтрак в постель. Расчесать отросшие до лопаток светлые волосы.

— Почему ты носишь длинные волосы? — спросила она однажды, связывая гладкие пряди в хвост.

— Привык, — ответил Орам. — Даже один волос, упавший в нутро моих разработок, способен натворить дел. А почему ты не убираешь волосы под покрывало?

— Привыкла, — улыбаясь, сказала Амина. — Женщины пустыни отличаются от нежных цветов гарема. Жены «всадников ветра» не прячут лица и волосы.

Орамазад нежно пропустил сквозь пальцы шелковистые локоны и прижался к ним лицом:

— М-м-м, как ты сладко пахнешь, моя Амина!

Молодая женщина потерлась о ладони мужа, как кошка. Потянулась, гибко изогнула спину, давая тонкой ткани приникнуть к высокой груди и пышным округлостям ниже талии. Глаза Орама загорелись желанием. Он ласково опрокинул свою кошечку на постель и щелкнул тумблером, опускающим защитный полог.

Кибердиагност, ежедневно рано утром обновлявший базу данных, рекомендовал Ораму отдыхать не менее недели. За выполнением этого предписания строго смотрела вся семья Азилла и огромное количество любопытных.

Чтобы не чувствовать себя заключенными в покоях в эти дни, супруги потихонечку пробирались в оранжерею. Там усаживались у искусственного пруда, в котором плескались откормленные карпы. Амина читала, Орам слушал музыку или изучат технические дайджесты.

Обед подавали в апартаменты. Потом молодые Азилла шли гулять по отсекам корабля. Такая неожиданная инспекция — без помпы, без свиты, приносила гораздо лучшие плоды. Совместная работа сближала, а общий досуг открывал им друг в друге нечто новое.

Возможная потеря самого ответственного лица на корабле заставила персонал мобилизовать все силы. Количество несчастных случаев и ошибок уменьшилось.

Послы на время спрятали интриги под ковер и занялись разработками национальных элементов в церемонии колонизации планеты, ведь до прибытия на планету оставалось совсем немного времени.

Уже были вынуты из режима глубокой консервации самоходные роботы-строители и роботизированные вездеходы. Каждый посол стремился внести в церемонию национальный элемент, сделав упор на традициях своего народа.

Ораму пришлось все эти разработки читать. Он хватался за голову и зачитывал самые выразительные перлы Амине с такой мучительной гримасой, что жена, несмотря на все сочувствие, громко смеялась.

— Только послушай, милая, как они себе это представляют? «Танцующие дети с букетами цветов должны окружить губернатора и возложить цветы…» Куда возложить? Кому? Мне, дабы я уподобился статуе или первому памятнику планеты? Или вот… еще лучше: «Юноши, подъехав на лошадях, одновременно мечут ножи в неподвижную мишень за спиной губернатора…» Они всерьез верят, что я им это позволю?

Амина утешала мужа, как могла, а потом, собрав бумаги, уносила в покои свекрови. Улуф, Джанна Зобейда и Амина просиживали над тонкими полосами пластика и шершавыми листами натурального сырья до глубокой ночи, разрабатывая свой сценарий.

За сутки до приземления он был представлен на суд Орама.

Внимательно прочитав развернутый список на экране, Орам помолчал, посмотрел на опустивших глаза женщин и, вздохнув, утвердил.

Джанна и Амина кинулись его обнимать, Улуф скупо улыбнулась и поаплодировала, а Зобейда одобрительно качнула головой, позвякивая украшениями:

— Отлично, сын! Нам необходимо срочно разослать заверенные копии послам. Капитан сообщил тебе, что завтра вполне можно высаживать первую партию роботов? Первую часть церемонии можно провести в главном шлюзе.

Орам щелкнул кнопками рассылки и тотчас получил отчеты капитанов кораблей о готовности челноков, роботов и исследовательских капсул. Такие же отчеты прислали медики, повара и работники гидропонных установок.

Затягивать спуск было нельзя: со временем людьми овладевала некоторая робость — а зачем спускаться на планету, полную неведомых опасностей, если все хорошо и тут неплохо кормят?

Отдав распоряжения и лично проверив программы роботов-строителей, будущий губернатор, борясь с тревогами, сбежал в общественный хаммам.

При комплектации корабля были учтены особенности менталитета аманцев — в каждом секторе помимо индивидуальных санитарных блоков были предусмотрены общественные бани.

Конечно, они были более скромными, чем наземные, но отлично воссоздавали атмосферу уюта и неспешности, которой Ораму хотелось. В конце концов, в отсутствие знаменитой брони и украшений он мало выделялся среди флотских офицеров и технических специалистов.

Большинство мужчин дремали. А женщины читали или рукодельничали, негромко переговариваясь.

Челнок сел за пределами купола, на маленьком космодроме в пяти километрах от блестящей пленки энергетического пузыря. Рабочая смена загрузилась в транспорт, Джанна собиралась войти в кар последней, как вдруг завибрировал ее наручный комм.

Взглянув на экран девушка опять поморщилась: Аббас!

— Слушаю, — сухо ответила она.

— Джанна!!! — завопил муж, растеряв всю свою вальяжную сдержанность. — Ты где?!

— Аббас, — холодно ответила девушка. — Какая тебе разница, где я? Орам получил мою просьбу о разводе и, полагаю, в течение суток зафиксирует его официально.

— Ты не можешь уйти вот так! — снова закричал мужчина, и Джанна устало подумала, что видит его таким растерянным первый и, наверное, последний раз. — Возможно, ты носишь моего ребенка! — продолжал надрываться комм на тонком запястье.

— Это все, что тебя волнует? — Джанна покачала головой. — Прощай, Аббас! Я больше не желаю тебя видеть. Бумаги пришлешь на планету, я подпишу.

Игнорируя крики и даже угрозы, Джанна отключила связь и огляделась: транспорт уже отправился, увозя смену. Скоро появится другой, чтобы отправить с челноком смену на отдых и передать в корабельные лаборатории образцы.

Побродив по прожаренной солнцем земле, полюбовавшись пыльным горизонтом, девушка неожиданно уловила движение у небольшого ангара. Оказалось, что она привлекла внимание смотрителя — немолодого грузного мужчины с роскошными висячими усами:

— Доброго дня, ханым! — вежливо поклонился он. Потом узнал и поправился: — Госпожа Джанна, чем могу вам служить?

— У вас найдется глоток воды? — спросила девушка. Пыль уже забилась ей в горло, заставляя беспокоиться.

— Конечно, ханым, прошу вас!

В ангаре было прохладно. На длинных верстаках лежали инструменты, в боксах стояли кары и легкие флайеры. В отгороженном занавесями углу стоял диван, пара кресел и несколько стульев.

Мужчина налил прохладной воды из самого обычного крана и предложил плошку с вялеными фруктами. Утолив жажду, Джанна поинтересовалась:

— Флайеры рабочие?

— Конечно, госпожа! — Мужчина горделиво показал на ближайший: — Взгляните, какой красавец! Губернаторский! Лучше не бывает!

— Бак полный? — поинтересовалась Джанна. В ее голове постепенно складывался план побега. Аббас давно привык к спокойной жизни среди бытовых удобств. Он не побежит за ней в пустыню. А вот она насладится тишиной и одиночеством.

Смотритель ангара только головой покачал, когда ханым лично проверила системы флайера, заменила мигнувший с опозданием фонарь и наполнила просторный пассажирский отсек канистрами с водой, топливом, консервами, палаткой и средствами защиты.

— Брату сообщите, что я прогуляюсь к горам и заодно поработаю с образцами местной фауны и флоры. Остальные ничего знать не должны.

— Как скажете, госпожа! — поклонился мужчина.

Белозубо улыбнувшись в ответ, Джанна забралась в кабину пилота и вывела флайер на стартовую площадку.

— Прощай, муженек, — шептали ее губы. — Я избавлюсь от тебя и начну новую жизнь, обещаю!

Перед ней расстилались пронзительно голубое небо и красноватая степь до горизонта. Полюбовавшись этим величественным зрелищем, девушка сориентировалась по компасу и повернула машину на северо-восток, к шоколадным пикам прибрежных скал.

 

Глава 20

Когда в кабинет Орама ворвался с перекошенным лицом Аббас, прочие посетители невольно отшатнулись к стенам: зять губернатора держал в руках небольшую панель, напоминавшую стандартный замок.

— Орам-бей! — выдохнул мужчина, бросая добычу на стол. — Джанна сбежала!

По одному взгляду губернатора сифары очистили помещение, вежливо проводив просителей в приемную.

— Еще раз, только медленно и подробно, — сказал Орам, вручая зятю стакан сока.

— Джанна сбежала! — Глоток, кадык дернулся на смуглой шее мужчины. — На планету. Взломала замок каюты, взяла броню и пропала! Я ей звонил, она сказала, что отправила бумаги на развод.

Орам почесал темную бровь, вернулся в свое кресло, просмотрел последние записи в комме, а потом со вздохом сказал:

— Аббас, Джанна уже не твоя жена. Бумаги пришли давно, дело уже решено. — Вкрадчивым тоном с ноткой угрозы: — Но я впервые слышу о том, что моя сестра оказалась заперта в каюте.

Уже бывший зять попытался что-то сказать, но Орам остановил его движением руки.

— Если это правда… Если ты силой удерживал свободную женщину и мою благородную сестру в своих покоях, тебе полагается суровое наказание.

Аббас ловил ртом воздух, как вынутая из воды рыба. Возразить ему было нечего.

Губернатор решил с карой пока повременить.

— Думаю, ремонта переборки за твой счет будет достаточно, — Орам кивнул на вырванную «с мясом» панель.

— А как же Джанна? — наконец нашелся Аббас. — Она там, внизу!

— Если моей сестре захотелось прогуляться, кто вправе ей помешать? — невозмутимо пожал плечами Орам. — Извини, Аббас, ты ворвался в разгар вечернего приема отчетов, мне надо работать.

Ошеломленный мужчина не посмел возразить — он вышел из кабинета, не забыв прихватить взломанный замок. Такого удара от судьбы он еще не получал.

Когда бывший муж добрался до каюты, там суетились техники и грузчики. У двери стояла госпожа Зобейда и распоряжалась упаковкой женских платьев:

— Осторожнее! Складывайте все в контейнер, не забывайте перекладывать бумагой! Украшения я соберу сама.

— Госпожа Зобейда? Что вы здесь делаете? — удивился Аббас.

— Забираю личные вещи моей дочери, — ответила принцесса, брезгливо приподняв верхнюю губу.

— Но куда вы их забираете?

— На планету, — спокойно ответила принцесса. — Моя дочь изъявила желание вернуться в отчий дом. — Поторапливайтесь, — скомандовала она грузчикам, — челнок отправляется через час. — Потом развернулась и пошла прочь. Упаковщики потянулись следом.

С минуту Аббас стоял, глядя на разоренную комнату. Потом решительно шагнул к гардеробу и принялся паковать вещи. Раз Джанна отправилась на планету, он найдет ее там!

Следующим утром Ораму доложили о кражах на складах. Потери не были фатальными, но среди рабочих пошли разговоры о местных обитателях.

Губернатор был в недоумении — пропала в основном еда. Причем, еда длительного хранения, а ведь любой переселенец мог получить продукты в любой момент по своей учетной карточке.

Заскочив в свои покои перекусить, он решил обсудить с женой возникшую проблему:

— Вот и получается, Амина, что нам придется вводить внутреннюю безопасность примерно на три-четыре года раньше, нежели я планировал.

Амина разложила по тарелкам горячие беляши, налила в пиалы чай и пожала плечами:

— Раз все равно создание внутренних сил предусматривалось заранее, ничего страшного, если они появятся чуть раньше. А кто будет ими руководить?

— Дяде Хамиду и так забот хватает. Да и не совсем это его профиль, он муштровать не любит.

— Предложи этот пост Руэридху, сколько ж ему по углам отсиживаться? А так будет достойный повод скрывать лицо.

Орам тщательно обдумал это предложение и кивнул:

— Хорошая идея, моя Амина. Рекрутов пусть сам набирает, опыт у него есть. Да и сифары его изрядно натаскали, даже свой клановый знак на плече нарисовали. — Хмыкнув, Орам потянулся к тарелке с кусочками медовой дыни.

Аббас все же успел на челнок госпожи Зобейды. С одним саквояжем и комом в руках он просидел весь полет под ее сердитым взглядом. На стартовой площадке их встретил любезный смотритель, предложил воды и легкий флайер в качестве транспорта до купола.

Принцесса недоуменно посмотрела на ярко-зеленое покрытие транспорта и удивленно спросила:

— Авхаз-бей, а где флайер моего сына?

Мужчина немного потоптался на цементном полу, покосился на Аббаса и ответил:

— Госпожа Джанна взяла, просила только брату сообщить — мол, поехала собирать образцы местной фауны и флоры.

— Хорошо, — успокоено вздохнула Зобейда, — там хорошая защита. Только теперь придется этого малыша несколько раз с грузом гонять.

— Так груз я могу каром отправить, — предложил Авхаз. — Есть у меня тут помощник, все аккуратно довезет.

— Что ж, замечательно! — принцесса доброжелательно улыбнулась смотрителю и прошла во флайер.

Один из сифаров сел за руль. Другой, занял место рядом с принцессой. Аббасу место не предложили. До купола пришлось трястись около часа, пока водитель кара бережно вел огромный транспорт, заполненный контейнерами и упаковками едва не до потолка.

Внутри Аббаса тоже не ждали: принцесса не сообщила о прибытии бывшего родственника. Процедура регистрации и оформления заняла еще час, под куполом уже стемнело. Лишь редкие огоньки пробивались сквозь пологи палаток и зашторенные оконца рабочих общежитий.

Узнав специализацию вновь прибывшего, командир охраны почесал фигурно выбритую макушку и предложил:

— Сейчас уже поздно. Переночевать можно в общежитии техников. А утром представитесь начальнику техотдела, думаю, ему такие специалисты пригодятся.

Аббас согласился — других вариантов не было. Либо побитой собакой возвращаться на корабль, либо попытаться утвердить себя в новом мире без протекции семьи Азилла.

Один из охранников проводил мужчину в общежитие.

Убедившись, что место нашлось, страж ушел. Хмурая полная женщина с заметными усиками над верхней губой привела новичка в просторную комнату, заставленную двуспальными кроватями. Ткнула пальцем в синий пластиковый матрас на одной из кроватей, кинула пакет с бельем и вышла.

Вокруг мерно дышали и храпели больше дюжины мужчин разного возраста. В первой партии на планету спустились в основном одинокие мужчины. Им хватало койки в общежитии, обеда в столовой и общественной бани.

Одновременно строился большой район с удобными семейными домами, садиком, больницей и школой. В некоторых уже жили семьи специалистов, занимающихся строительством и оранжерейным хозяйством.

Расположившись на кровати, Аббас беззвучно включил комм и принялся просматривать новости внутренней сети. Если он хочет завоевать Джанну снова, ему надо доказать ей, что он все может сам.

Едва Зобейда добралась до распакованного дома, как ее комм приглушенно пискнул:

— Сынок?

— Как там Аббас, мама?

— Справляется, — улыбнулась принцесса. — Сифары за ним присмотрят.

— Как сестренка?

— Джанна мне звонила. — Голос Зобейды приобрел некоторую тревожность: — Она в горах, собирается обследовать пещеры.

— Попроси ее звонить чаще, — Орам вздохнул. — Амина тоже собирается на планету.

— Вот и хорошо… — Зобейда не сдержала улыбки — шустрая у нее невестка! — Не волнуйся, сынок, обязательно буду звонить ей сама!

Связь прервалась. Принцесса задумчиво посмотрела на хрупкую пленку купола над головой и, вздохнув, вошла в дом. Ей нравился Аббас, она безусловно желала счастья дочери, но понимала, что отдельные вещи люди должны понять сами, в том числе и ценность любви.

Через два дня над куполами поднялась буря — ветер налетел резко и прерывисто. Сначала задрожали легкие шары растений, собравшиеся у куполов, словно пушистые зверьки, жмущиеся к теплу. Потом вибрация передалась мачтам ветряков, качающих воду для теплиц, затем, когда вместе с ветром полетел песок и мелкая галька, инженеры забеспокоились и усилили мощность куполов. Как оказалось — поступили верно и очень своевременно.

Незадолго перед бурей Амина в сопровождении сифаров вышла за пределы купола. По требованию мужа она была в броне, а сифары в легких скафандрах, прихваченных с астероида. Взяв пробы и прикинув расположение будущих заградительных полос с учетом розы ветров и водных жил, девушка вернулась в купол и осталась ночевать в еще пахнущем пластиковой штукатуркой губернаторском дворце.

Дом еще не был до конца распакован, поэтому там командовала госпожа Зобейда. Гоняя слуг и расставляя мебель, принцесса заглушала тревогу: Джанна безвылазно сидела в горах и не хотела возвращаться.

Когда тяжелый губернаторский флайер привез ее в горы, Джанна впервые почувствовала себя свободной. Заякорив машину у подножия горы, которую хотела обследовать, она неспеша поставила палатку. Потом собрала сухие шары перекати-поля и развела небольшой костер в обложенной камнями ямке.

Есть не хотелось, но на всякий случай, подкинув в огонь таблетку сухого горючего, Джанна вскипятила воду и соорудила из концентрата жиденький супчик. Над головой девушки впервые распростерся не потолок и даже не защитный купол — звездное небо распахнуло свои крылья.

В палатку Джанна не пошла. Легла на спальник у затухающего огонька и уставилась в небо. Теплый ровный ветер дул не переставая, но легкий термокомбинезон, прихваченный девушкой из гардероба, не давал ей замерзнуть.

Она не спала до утра, впервые любуясь ночным небом с атмосферной планеты. И лишь с первыми лучами рассвета уснула, думая, что все еще любуется новым миром.

На следующий день Джанна взялась за работу: она решила обследовать эти горы как ближайшие к столице. Прихваченное с собой оборудование позволяло составить план пещер, взять образцы и даже провести некоторые простейшие исследования.

Два дня она с удовольствием ползала в пещерах днем и спала под звездами ночью. А потом пришла песчаная буря.

Буря застигла Амину за изучением образцов и составлением плана посадок на следующий месяц. Отключив все энергоемкие приборы, девушка велела охране собирать людей во дворец — самое большое и укрепленное здание города.

Потом кухня получила приказ готовить еду и успокоительный чай для тех трех сотен человек, что находились сейчас в куполе. Пока держалась связь на коротких волнах, Амина отдала подобные же распоряжения другим куполам.

Аббас возвращался со смены, сегодня он задержался, помогая коллеге забрать со склада некоторые домашние веши, не поместившиеся в кар. Когда прозвучал сигнал тревоги, люди замерли, вслушиваясь в приятный женский голос.

Информацию до горожан донесли быстро: Амина ильдур Азилла подключила свой комм к ретранслятору и скинула сообщение всем находящимся в сети. Остальные услышали ее объявление по громкой связи.

— Всем-всем! Немедленно прекратить работы, отключить энергоемкие приборы и вернуться домой. Тем, кто собирался вернуться на корабль, временно предоставляются комнаты во дворце губернатора.

Вздохнув, Аббас направился было ко дворцу, но сердце кольнуло тупой иглой: Джанна! Развернувшись, мужчина побежал против движения, к выходу из купола. На ходу он звонил госпоже Зобейде — без приказа после сигнала тревоги из купола никого не выпускали.

К его удивлению, принцесса ответила сразу. Даже не продемонстрировав обычного в последнее время презрения, обеспечила пропуск, указала направление, в котором улетела ее дочь, но предупредила:

— Аббас, оставшиеся на стоянке фланеры значительно легче губернаторского! Если ветер усилится, они не смогут лететь.

— Я постараюсь успеть до пика, госпожа!

— Удачи! — негромко промолвила принцесса и отключилась.

Аббас уже выводил ярко-зеленую машинку из ангара. Ничего, что салон забит домашними вещами коллеги, Джанна может погибнуть! Эта мысль гнала его вперед сильнее бури.

Ветер все усиливался, легкий флайер кидало из стороны в сторону. Аббас почти не продвигался вперед, но упорно пытался прибавить скорость. Скалы приближались неохотно, а связи не было совсем. Вдруг взгляд мужчины упал на датчик горючего и волосы на голове явственно зашевелились: датчик лениво мигал, сообщая о том, что горючее почти на исходе.

Зарычав и вывернув рычаг управления, Аббас подставил ветру борт, стараясь все же прорваться к скалам в мешанине воздушных потоков. Однако машина не оценила резкого рывка и закувыркалась, теряя высоту. Попытки спланировать на коротких подкрылках тоже не удались. Последнее, что увидел Аббас, была надвигающаяся громада скал.

Сильный ветер с утра почти не обеспокоил Джанну — в пещере он не страшен. Однако, посмотрев на дерганое вращение небольшого флюгера, прикрепленного к зонтику антенны, девушка заволновалась. Поразмыслив, она собрала палатку и перенесла ее в ближайшую пещеру. Туда же отлично поместилась часть припасов из флайера и аптечка.

Накрыв все толстым пологом, Джанна занялась машиной: перевела ее ближе к пещере, тщательно задраила все технические отверстия, углубила якорь и, наконец, закрыла купол. Отряхнув руки от песка и сухих травинок, прихватила рюкзак с оборудованием и вернулась в пещеру.

Буря бурей, а ей попалась удивительная пещера, образованная водой и ветром. Сверхпрочные породы, устоявшие перед столетиями разрушения, могут пригодиться в строительстве столичных зданий. Да и красота извилистых столбов, подсвеченных с необычных ракурсов флуоресцирующими грибами и микроорганизмами живущими на стенах, завораживала.

Так что сестренка Орама с головой погрузилась в работу, не обращая внимания на порывы горячего воздуха, иногда долетавшие до точки, с которой она снимала план пещеры.

Только через несколько часов Джанна собралась выйти в пещеру с припасами и перекусить. За узким входом гудел ветер, а полоса песка, похожая на длинный язык, протянулась до самого брезента.

Джанна порадовалась своей предусмотрительности и склонилась над контейнером с сухим пайком. Вдруг сквозь вой ветра пробилось неровное гудение, потом треск и грохот падения. Откусив кусочек плитки из прессованных орехов, Джанна распаковала кофр с броней. В чем-то другом выглянуть в песчаную бурю было равно самоубийству.

Перед выходом Джанна дернула за карабин причальный трос и пристегнула его к своему поясу. Дополнительный якорь не помешает. Яркий фонарь пробивал песчаную муть не более чем на метр-полтора. Осторожно травя фал, Джанна двинулась к источнику звука. Теперь он напоминал шуршание обертки от шоколада, словно ветер играл шариком металлической фольги или детской погремушкой.

Боясь потерять счет времени, девушка включила сигнал, который подсказывал ей время коротким писком. Прошло не мене получаса, прежде чем она заметила зеленоватый блеск в свете налобного фонаря.

Ориентируясь только на это тусклое свечение, она добралась до лежащего среди камней флайера. Ветер действительно катал его, но высокие скальные зубцы не давали ему унести новую игрушку дальше. Увидев смятый, словно фантик, корпус Джанна пробормотала молитву Трем Первым.

Первым делом она попыталась отыскать аварийный люк в днище, машина лежала на боку, и добраться до двери не было возможности. Люк нашелся и с некоторым трудом открылся. Под вой ветра девушка протиснулась внутрь. Броня в таких случаях делала ее весьма неуклюжей.

Люк вел в технический отсек. Закрывать за собой дверь Джанна опасалась — фал все еще тянулся за ней и служил единственной связью с пещерой. Техотсек не баловал размерами: в легком транспорте вес экономили на всем, кроме каркаса.

Прикинув высоту отсека, девушка двинулась дальше на четвереньках, подсвечивая себе путь фонариком. Вскоре отыскался люк, ведущий в кабину пилота. Крышка открылась не сразу, а когда ее все же удалось расшатать, Джанна с трудом сдержала крик: из подсвеченной приборами темноты свесилась человеческая рука.

Закусив губу, девушка отодвинула руку и выбралась из техотсека в кабину пилота. Пострадавший был один. Лежал в углу между стеной и полом. Крышка люка находилась рядом. Джанна отдала команду, и перчатка на руке свернулась в чешуйчатый браслет на запястье.

Под ее пальцами билась жилка на шее. Отлично, жив! К вене постраавшего немедленно прижалась присоска аптечки — противошоковое не повредит в любом случае! Теперь глянуть в зрачки — возможно, был удар по голове, раз он до сих пор не пришел в сознание?

Только увидев знакомые черты, Джанна поняла, что перед ней Аббас. В голове разом закрутились вопросы: что он тут делает?

Как ее нашел? Есть ли тут еще кто-нибудь? А самый главный: что теперь делать?

Даже используя автоматику брони, Джанна не сможет донести бессознательного супруга до пещеры. Масса не та плюс кошмарный ветер. Но и оставлять мужчину здесь нельзя, вдруг флайер выкатится из захвата камней?

Раздумывая над решением проблемы, Джанна осмотрела кабину. Аббас был в ней один. Уже хорошо. Что делать с двумя ранеными, имея в запасе только одну автоматическую аптечку? Впрочем, оставался еще пассажирский салон.

Девушка боком пробралась маленький пассажирский салон. Там оказалось множество каких-то домашних вещей — коробки с игрушками, детский коврик, аккуратно упакованная стеклянная посуда. Среди перевернутого и рассыпанного скарба, она и обнаружила пластиковую детскую ванночку.

Да-да, самую обыкновенную. Должно быть, кто-то из специалистов получил ее на складе вместе с остальными личными вещами и вез в новый дом. Пластиковое корытце в качестве средства транспортировки, конечно, неидеально, но его хотя бы можно накрыть брезентом и тянуть за собой в убежище.

— Вот ее-то я и возьму!

Сказано — сделано!

Вернувшись в кабину пилота, Джанна принялась собирать все, что может помочь им выжить. Первым делом она вынула из ящика под сидением пилота кофр с сухим пайком и медблоком. Пусть там только самые простые медикаменты, они тоже могут пригодиться.

Девушка осматривала помещение торопливо, постоянно бросая на супруга тревожные взгляды. Ей нельзя терять время! Склонившись над Аббасом Джанна ласково коснулась губами его ледяного лба и чуть слышно прошептала:

— Прости, любимый, нам придется добираться до убежища, здесь я не смогу тебе помочь.

Муж остался недвижим, а по щеке девушки скатилась слезинка. Но она тут же запретила себе раскисать: Аббаса нужно срочно доставить в пещеру, там есть хороший медблок.

Уложив ванночку набок рядом с мужем, Джанна бережно уложила его туда, как недопекшийся пирог в форму: сначала одну руку и ногу, причем, прикосновение к руке вызвало болезненный стон мужчины. Джанна воткнула ему шприц-тюбик с обезболивающим прямо сквозь рукав простого рабочего комбинезона и, сцепив зубы, продолжила сборы.

На невысокий пластиковый бортик переместился краешек туловища. Теперь нужно бережно поднять ванночку в обычное положение, чуток встряхнуть — и вуаля! Ванночка стоит, а Аббас в позе эмбриона лежит внутри!

Утерев пот со лба, Джанна обеспокоенно приложила пальцы к щеке мужа: дышит. Теперь надо укрыть его от песка и думать, как спускать вниз — ванночка в люк не пролезет.

Лазерный резак все же пригодился! Внутри ветра не было, и девушка спокойно вырезала большое отверстие в полу флайера, заодно прожгла удобные ручки в бортах ванночки. Потом соорудила из спинки от пилотского кресла пандус и скатила груз вниз.

Укрывать Аббаса от песка и мелких камней пришлось детским ковриком. Джанна мысленно попросила прощения у неизвестной малышки — лотосы на коврике были очень розовыми — и потянула ванночку в бурю.

За бортом по-прежнему бушевал ветер, Песок сразу ударил в шлем с противным скрежетом. Пришлось снизить проницаемость звукового фильтра брони и тянуть неудобную ношу, одновременно сматывая фал.

Путь до пещеры показался девушке вечностью. За время, проведенное внутри флайера, видимость не улучшилась. С каждым шагом муж становился все тяжелее, по тонкому пластику скребли камни, а по лицу текли слезы. Дополнительные усилия уходили на обход препятствий: приходилось огибать множество высоких иссеченных ветром камней, придерживать ковер и сматывать фал.

Через час Джанна радовалась, что супруг ее не слышит — она крыла его самыми черными словами, и тянула, тянула из последних сил, выкладываясь больше чем когда-либо в своей жизни.

Достигнув убежища, она просто свалилась рядом с ванночкой и закрыла глаза. На смену обстановки отозвалась броня: с тихим шипением к шее присосался шприц. Через несколько минут, которые потребовались на разбег лекарства по венам, и стало легче.

Джанна поднялась и потянула ванночку к уголку с припасами: нужно немедленно ставить палатку, стелить матрас и попытаться привести мужа в чувство. Судя по завыванию ветра, буря только набирает обороты.

К счастью палатка была каркасной и ставилась быстро. Расправляя стойки, девушка не сводила взора с мужчины, лежащего в ванночке. Он сжался, словно от холода, губы посинели, но в сознание так и не пришел. Она боялась за него так, что искусала губы до крови, но спешить с установкой укрытия было бы преступлением.

Сейчас ее первоочередная задача — осмотреть и согреть.

Палатка с щелчком встала на неровном полу, с которого пришлось сгрести щебень и более крупные обломки. Внутрь Джанна сложила все что нашла: прихваченный с флайера коврик, тонкую туристическую пенку и единственный спальник.

Торопливо расправляя складки, устраивая удобное ложе, она корила себя последними словами: зачем она сбежала так далеко? Что будет с нею, если Аббас умрет?

Теперь нужно переложить мужа на подстилку и прижать к шее автоматическую аптечку. Индикатор сменил цвет с зеленого на желтый, похоже, запаса лекарств надолго не хватит, организму нужно помогать. И в первую очередь — согреть. Судя по показаниям термометра, температура в пещере медленно, но верно падала.

Неожиданно Аббас открыл глаза, огляделся безумным взглядом и забормотал:

— Холодно… холодно! Моя Джанна, где ты?

Девушка кинулась к нему, прижалась щекой к щеке:

— Аббас, я тут, мы в безопасности! Подожди, сейчас я тебя осмотрю!

— Джанна, где ты? — метался Аббас, глядя вокруг ничего не понимающими глазами.

Напрасно девушка уговаривала его лечь и пыталась закутать собственным одеялом:

— Ложись, пожалуйста! Береги силы!

Мужчина не давал ничего сделать. Метался на узком спальнике, хватал ее за руки, умоляя отпустить его и помочь найти жену, которая попала в бурю. Измучившись, Джанна не заметила, что по лицу вновь покатились слезы. Она гладила его ледяной лоб, согревала руки и утешала. Через несколько минут бывший муж неожиданно закатил глаза и провалился в обморок.

Вздохнув, Джанна смахнула слезы: все, что не делается — к лучшему! Осмотр требовался незамедлительно!

Взглянув на сильно опухшую руку Аббаса, девушка поняла: просто снять одежду не получится, и решительно потянула из чехла нож. Аккуратно срезав рабочий комбинезон, осмотрела каждый дюйм хорошо знакомого ей тела. Кроме сломанного плеча, обнаружились трещины в ребрах, несколько шишек на голове, царапины и рваная рана на плече.

Ей хотелось поцеловать каждую царапину, или подуть, как это делала в детстве мама, унимая боль. Вместо этого она взяла бактерицидную салфетку, сняла упаковку и принялась аккуратно очищать каждое повреждение, после сразу смазывая заживляющей мазью.

Аббас беспокойно завозился и она с тихим:

— Ш-ш-ш, — все же подула на ранки.

Закончив с царапинами и синяками. Джанна занялась рваной раной на плече. Должно быть ее нанес угол приборной панели или один из рычагов. Вокруг этой раны уже запеклось изрядное количество крови, неровные края распухли, нужно было срочно закрыть рану швами, иначе через пару суток зашивать будет поздно.

Впрочем, Джанна и не мнила себя профессиональным хирургом, курс выживания включал в себя лишь оказание первой помощи. Для подобных ран в аптечке имелся хирургический пистолет, автоматически накладывающий скобки вместо швов.

Промыв и обеззаразив рану, Джанна провела обработку пистолетом. Затем наложив поверху стерильные повязки. Джанна задумалась: одевать мужа не имело смысла, проще укутать в простыню, но их было всего две и обе одноразовые. Если он очнется, может и обидеться, но делать нечего — запасной мужской одежды у нее нет. А пока он спит, можно решать за него…

Завернув Аббаса в невесомое вискозное полотнище, девушка накрыла его своим пледом, аккуратно подоткнув края. Ее ладонь снова нежно коснулась его щеки. Так хочется остаться рядом! Но увы, надо разводить костер, чтобы приготовить еду для восстановления сил. Она тоже вымоталась, а медикаменты обязательно дадут откат.

Среди прихваченного с пострадавшего флайера аварийного комплекта обнаружился небольшой фонарь, газовая горелка с маленьким баллончиком, мясные консервы и несколько штук высококалорийных шоколадных батончиков с орехами.

Аптечка оказалась совсем простой, трехкнопочной: противошоковое, обезболивающее и антидот к основным видам ядов. Комплект оказался кордианским и очевидно формировался исходя из условий плотно засаженной садами планеты. В условиях, когда до ближайшей больницы не более десятка миль по прямой, такого комплекта хватала почти всегда.

Одеял или теплой одежды в малом флайере не нашлось. Что ж, придется идти к своему транспорту и выгребать все, что найдется.

Жестяная подставка для кружки у нее была, кружки с жидкостью для самоподогрева — тоже, так что кипячение воды не заняло много времени. Дернула за веревочку в днище и открыла верх — ровно через тридцать секунд в чашке кипела вода. Но чем сдобрить кипяток? Трав у нее нет, стандартные пакетики с чаем и сахаром? И все? Перебрав все имеющиеся у нее продукты, Джанна только вздохнула: или чай, или бульон в пакетиках. Впрочем, есть еще какао! Ура!

Сначала она собиралась приготовить какао: сладкое, горячее и бодрит. Но потом вспомнила, что вколола супругу уже несколько уколов. Кто знает, как кофеин будет сочетаться с противошоковым? А с обезболивающим? Значит, готовим бульон!

Через десять минут ароматный напиток остывал на каменном полу пещеры, пока девушка искала среди приборов большую ложку. Как еще напоить лежащего без сознания человека она не представляла.

Несколько глотков бульона с размоченными галетами вернули Аббасу румянец и придали сил Джанне. Убедившись, что обморок перешел в сон, она засобиралась к своему флайеру: им потребуется еда, одежда и тепло. Придется оставить мужа одного.

Аккуратно пристроив по-прежнему бессознательного мужчину внутрь спальника, так, чтобы он не беспокоил раненую руку, девушка прихватила ванночку вместо грузового контейнера и отправилась к своему флайеру.

Губернаторская машина была оборудована лучше простого рабочего «ишачка». В карманах на сидениях обнаружились легкие тонкие пледы с хорошей термоизоляцией, в баре — спиртное и легкие закуски. Аварийный комплект включал в себя неплохой солдатский рацион, включая обезвоженную сырокопченую колбасу в вакуумной упаковке, и даже небольшой обогреватель, работающий на твердом топливе.

Сложив добычу в ванночку, Джанна бегом вернулась к палатке. Еще раз убедилась, что Аббас лежит там, где она его положила, только скрючился, не смотря на опухшую руку, и попытался натянуть спальник на себя повыше — тот был ему слегка мал.

Джанна вновь залюбовалась своим мужчиной. Даже бледный и неподвижный Аббас вызывал у нее желание быть рядом. Но стоило ей кончиками пальцев коснуться его руки, как она спохватилась: Аббас по-прежнему мерз, а температура в пещере продолжала опускаться. Что делать? Остается единственный способ, старый, как мир, или как отношения мужчины и женщины.

Собрав принесенные пледы, девушка устроила в палатке просторное ложе. Потом сняла броню и, обнаженная, скользнула под одеяла. Прижалась к Аббасу своим телом, вздрагивая от его ледяного прикосновения. Закрытая от холода пещеры палатка понемногу нагревалась от тепла их тел и дыхания. Маленький обогреватель отсекал волну холода пробивающуюся через вход.

Муж беспокойно задвигался, стараясь прижаться к источнику тепла, а когда она постаралась расправить сбившиеся одеяла, застонал, увы давать лекарства было еще рано. Прижавшись грудью к его спине, Джанна зажмурилась, настраиваясь на нужный лад и, негромко запела колыбельную, которую помнила с детства:

Ветер за пределами пещеры продолжал выть, кидаясь на скалы с новыми силами, а здесь под одеялом в мерцающем свете обогревателя было тепло и дремотно.

— Элли-бэлли-бэлли-бэу… — Тянула Джанна, чувствуя, как постепенно согревается и распрямляется тело Аббаса. Наконец ее глаза устало сомкнулись, но к этому моменту ей слышалось в вое ветра.

 

Глава 21

Проснулась Джанна оттого, что ей стало жарко: Аббас горел. Выбравшись из кучи пледов, девушка поежилась от холода, быстро натянула комбинезон и кинулась к аптечке. Прижатая к шее автоматическая капсула жалобно пискнула, заливая индикатор алым цветом.

Выругавшись, девушка отправилась за водой.

Губернаторская аптечка была более разнообразной, но совершенно не автоматизированной. Почти все лекарства следовало запивать и колоть устаревшим поршневым шприцом.

К счастью, температура спала довольно быстро, но возникла другая проблема: Аббас пришел в себя.

— Джанна? Где мы?

— В пещере, — отстраненно ответила девушка, пытаясь согреть в кружке порцию воды для какао и не обжечься.

Аббас недоуменно воззрился мутными глазами на оранжевый полог палатки.

— Сейчас попить дам! — Джанна поставила рядом с супругом кружку с напитком и заползла в палатку: — Помочь тебе сесть?

Аббас было поморщился на такую заботу и попытался сесть сам. Но ту же охнул, ощутив все свои ранения. Жена осторожно, стараясь не задевать раненую руку, подсунула под спину мужчины мешок с одеждой, расправила пледы, убрала с лица сбившиеся пряди длинных волос и вручила кружку:

— Какао. Потом можно обтереться влажным полотенцем и сменить простыню.

Аббас только поморщился, обнаружив на чреслах сбившуюся в комок зеленую простынку. Он ощущал себя больным, но нежная забота беглой супруги была приятна. Мелкими глотками он довольно быстро одолел напиток, чувствуя, что ему становится легче.

Джанна смотрела на это со странным умилением. В этот момент ей почему-то представился чернокудрый мальчик с медовыми глазами. Он также как Аббас будет высовывать кончик языка, собирая капли шоколада с края кружки и вытягивать губы трубочкой, пробуя слишком горячее питье.

Тут девушка опомнилась и украдкой бросила взгляд на мужа: не угадал ли он ее мысли? Аббас сосредоточено пил какао и в его медовых глазах появлялся привычный блеск. Джанна с грустью подумала, что, наверное, она поторопилась, потребовав развод. Возможно, их брак еще можно было спасти?

Следующую кружку какао Джанна готовила себе. Полог палатки она откинула, давая Аббасу возможность наблюдать за собой. Его взгляд скользил по ее лицу, рукам, по фигуре, словно солнечный луч, заставляя сердце биться быстрее.

Выпив горячего, девушка списала лишний румянец на вкусный напиток. Ополоснув кружку под стекающими по стенке пещеры каплями, прячась от пристального взгляда супруга, Джанна принялась разбирать мешок с припасами.

Разложив имеющиеся консервы и упаковки с сублимированными продуктами, так, чтобы стало понятно, что можно приготовить, она спросила супруга:

— Что ты хочешь на обед?

— У нас что-то есть? — удивился Аббас, должно быть лекарства немного мутили его сознание.

— Есть консервы, сухой паек из твоего флайера и аварийный губернаторский комплект. Могу сварить суп или разогреть кашу с овощами. Копчености и солености тебе пока нельзя.

— Лучше суп, — Аббас скорчил гримасу и Джанна, к своему удивлению, тихонько рассмеялась.

Свекровь пичкала сына овощами с такой маниакальной настойчивостью, что он невзлюбил их в любом виде, ухитряясь избегать салатов и гарниров даже на светских обедах.

— Хорошо, — она вновь забралась в палатку, потрогала уже не такой горячий лоб мужа, наслаждаясь этим коротким прикосновением. — Отдохни пока. Через пару часов нужно будет сделать укол, — предупредила девушка и занялась готовкой.

Маленькая жестяная подставка, на которой можно было разогреть консервы для одного, не годилась для полноценной готовки. В итоге Джанна выложила обыкновенный очаг из камней. Уложила туда миниатюрную, но мощную газовую горелку и шланг, ведущий к газовому баллончику. Котелок у нее был. Туда полетело содержимое пары банок мясных консервов, вода, крупа — и через час по пещере разнесся дивный аромат горячей еды.

Весь час Аббас не сводил с нее глаз, и это было удивительно приятно. Словно вернулись те первые дни, когда он впервые ощутил интерес к большеглазой, голенастой девчонке с длинными, вечно растрепанными косичками.

Всыпая и помешивая крупу, Джанна вспоминала, как ей льстило внимание взрослого мужчины. Как ждала его тревожась в саду и с надеждой заглядывала в его медовые глаза:

— Аббас, ты говорил с братом?

А он, смеясь, уворачивался, прятал за рукавом лукавую улыбку и в конце концов не выдержал: схватил ее под мышки, подкидывая к вершинам низкорослых деревьев:

— Я говорил с твоим братом, моя птичка!

— Он согласен?! — Джанне перестало хватать воздуха от восторга.

— Согласен! — поймав свое счастье, спрятав ото всех широкими рукавами кафтана, Аббас подарил Джанне первый поцелуй. Нежный, наполненный не чувственностью, но заботой.

Потом была веселая праздничная круговерть — примерки, покупки, завистливые взгляды немногочисленных подружек. Счастливая Джанна и не заметила, как очутилась в полумраке спальни наедине с Аббасом.

Вспоминая их первую ночь, она до сих пор заливалась румянцем. О, муж был столь нежен и горяч! Но, призабыв о юности и неопытности супруги, предпочитал удовлетворять свои желания, воплощать свои фантазии, играть по своим правилам.

Склонившись над супом, девушка неожиданно подумала, что они впервые остались наедине по-настоящему. За дверью не шумят веселые гости, не сунет свой нос вездесущая свекровь. Не запыхтит, ворча нянька, не позовет холодноватым голосом сестра. Одни. Вдвоем.

Джанна крутила это ощущение оторванности от мира и так и эдак, пока не поняла, что возможно этот шанс им подарили Трое Первых. Она до сих пор не может оторвать взгляд от широких плеч и медовых глаз своего мужа.

Варево наконец забулькало и девушка осторожно зачерпнула бурлящую жидкость, чтобы снять пробу.

— Ты так вкусно облизнулась, моя птичка. Уже готово? — тихим голосом спросил муж.

— Готово. Сейчас налью, — девушка смутилась от неожиданного внимания и захлопотала у котелка, разливая суп в термостойкие чашки.

Аббас поражался сам себе: он давно не смотрел на свою жену со стороны, слишком привык к ее присутствию. Называл «малышкой», не замечая, что робкая девочка выросла, превратившись в прекрасную юную женщину. Завораживающе прекрасную, сильную, желанную.

Ее улыбка вызывала желание добиться еще одной, такой же чарующей и манящей. А розовый язычок, касающийся края стандартной ложки? Даже боль в раненой руке не могла удержать бешеное биение пульса. А яркие, четко очерченные губы жены, касающиеся его лба, неожиданно вызвали такое желание, что Аббас неловко пошевелился на своем ложе.

Джанна между тем налила суп и подала, предупредив:

— Горячо. Галету?

Аббас кивнул, продолжая смотреть, как она двигается, и старался не застонать, потому что стон этот был бы совсем не от боли.

Конечно, суп из консервов не претендовал на звание шедевра кулинарии, но он был горячим и сытным. На сей раз Аббас взял ложку, но поврежденная рука не давала удержать чашку. Он рассердился и едва не опрокинул суп.

Джанна присела рядом, поставила теплую чашку на одеяло и принялась кормить мужа с ложечки. Растерявшись, Аббас покорно открывал рот, думая о том, что из нее получится отличная мать — добрая и внимательная. Между тем суп кончился:

— Еще?

— Нет, спасибо, — не удержавшись, Аббас поднес к губам теплую ладошку, коснулся поцелуем и обрадовался легкому трепету, пробежавшему по женской руке. Отдернув ладонь, Джанна торопливо выбралась из палатки, чтобы прибрать посуду и принести кипяток.

После супа она приготовила чай и подала к нему маленькие кусочки ореховой плитки. А закончив трапезу, предложила Аббасу:

— Нужно поставить еще один укол и неплохо бы обтереть тело антисептиком.

— Хорошо, — муж, не споря, лег на живот, вызывая в ее сердце чувственный трепет. Более красивого торса Джанна не видела.

Откинув плед в сторону, жена заботливо протерла тело супруга полотенцем, потом, вздохнув, предупредила:

— Шприцы устаревшие, будет немного больно.

— Ничего, — сказал Аббас и тут же невольно охнул, когда в тело вошла стальная игла.

— Прости, — повинилась Джанна, промакивая маленькую алую точку спиртовой салфеткой.

Муж передернулся.

Потом молодая женщина сочувственно коснулась губами повлажневшей щеки супруга, ласково погладила и попросила:

— Давай закончим обтирание, тебе будет удобнее.

Вытерев мужу лицо, шею, руки и все остальное. Джанна укутала его пледами. Расправила мешок, заменяющий бывшему мужу подушку, расчесала его сбившиеся влажные волосы.

— Мне тоже надо обтереться, — смущенно проговорила она, отодвигаясь в дальний угол палатки и отворачиваясь от супруга.

Приготовив пачку полотенец, девушка вжикнула молнией комбинезона и принялась аккуратно протирать шею, грудь. Потом стянула рукава, уделяя внимание рукам.

Сзади раздалось шумное дыхание Аббаса. Казалось, воздух искрит под плотным пологом палатки. Отложив в сторону комбинезон и белье, Джанна вынула чистое полотенце и продолжила обтираться.

Муж не выдержал открывшегося ему зрелища, прохрипел:

— Позволь мне! — протягивая к Джанне руки.

Покраснев, она вложила в его ладонь влажное полотенце и Аббас начал бережно ухаживать за атласной кожей супруги. Для Джанны это было внове: нежная забота, переходящая в чувственную ласку. Горячее дыхание на груди и ленивые поцелуи, обещающие так много, странно будоражили богатое воображение.

Прикрыв глаза, она не заметила, как запустила пальцы в смоляные пряди мужчины, притягивая его к себе, а горячие губы мужа нежно, почти благоговейно коснулись вершинки высокой груди. Прошлое отодвинулось в небытие, сейчас для них существовало лишь их совместное сбивчивое дыхание, вкус кожи и аромат страсти, окутавший их в считанные мгновения.

На самодельное ложе они опустились вместе. Их взаимные объятия в этот раз отличались чуткой заботой, особым вниманием к желаниям друг друга. И страсть не туманила разум, а напротив, — добавляла сил и ясности.

Помня о ране Аббаса, девушка старалась не задевать травмированную руку. Но мужчина нашел удачный выход: Джанна впервые в жизни оказалась сверху.

Немного растерявшись, Джанна поерзала, вызывая у мужа стон, а потом он приподнял ее и позволил медленно соскользнуть обратно вбирая в себя его орудие.

На этот раз они застонали вместе.

Аббас начал двигаться сам, но острая боль в опухшей руке не позволила ему перехватить инициативу окончательно. Джанна ласково погладила искаженное болью лицо супруга, коснулась губами его губ и задвигалась сама, воспаряя от новых ощущений, зажмуривая глаза, чтобы муж не увидел выступившие слезы восторга.

Упоительное соединение их тел прозвучало новой песней любви. И когда девушка уткнулась лицом в плечо мужа, жадно хватая губами воздух, ей окончательно стало понятно, что она готова бороться за свое счастье.

Буря бушевала трое суток.

Покореженные ветряки, разбитые солнечные батареи и последние капли горючего в генераторах заметные даже с орбиты, убедили всех колонистов принять план губернатора — работы по демонтажу реактора начались.

Сводные бригады специалистов трех миров работали посменно, торопясь обеспечить энергией тех, кто остался внизу. Один взгляд на непроглядную песочную муть на экранах видеонаблюдения, заставлял мужчин стискивать зубы и быстрее шевелить примитивными инструментами, раскручивая бесчисленное множество болтов и зажимов.

Орам почти не спал трое суток. Заходить в пустые покои было страшно, там отчетливо ощущалось отсутствие хозяйки, поэтому он лично лазал с лазерным резаком в техническом отсеке корабля, вырезая крепления реактора из камеры, а от взволнованных вопросов подчиненных отмахивался:

— У меня лучшая защита на этой летающей бочке! И кто лучше меня знает характеристики этой машины?

Каждый час он пытался выйти на связь с губернаторской резиденцией на планете. Но потоки кварцевой пыли сбивали зонды, глушили связь. Только бледное мерцание куполов показывало, что люди внизу пока еще живы.

На четвертые сутки, когда буря стихла, губернатор, наплевав на вопли секретарей и охраны, уселся в челнок и на максимальной скорости рванул к планете.

Макушки куполов едва мерцали среди барханов песка, тихий ветерок легонько покачивал оборванные провода и шланги. Пушистые шарики растений сбивались в кучки и шуршали вместе с песком в такт шагам Орама.

Подойдя к самому большому куполу, губернатор медленно, словно боясь не получить ответа, бросил в пространство ключ-код. Купол задрожал и приоткрыл щель входа. Сифар проскользнул вперед и, держа оружие наготове, ввинтился в купол. Было тихо. Орам вошел следом.

Внутри купола висел тяжелый, спертый воздух с отчетливым привкусом человеческих тел и горючего. Инженерам очень быстро пришлось снизить проницаемость куполов до минимума, в том числе и для сохранения температуры.

Горючего в резервных генераторах оставалось не более чем на сутки. Однако люди в куполе были на своих рабочих местах, с кухонь тянуло запахом еды, а на столах стопками высились листы бумаги — в режиме экономии энергии расчеты производились письменно.

Орам быстро преодолел расстояние до центра купола: у губернаторского дворца шла осмысленная суета, жужжали приборы, бегали люди.

— Есть связь с соседними куполами! — склонившись над столом, заваленным передатчиками, выкрикнул юноша, с головы до ног обвешанный гарнитурами.

— Отлично, Фазим! — донесся звонкий женский голос. — Узнай, нет ли пострадавших, и в чем есть первоочередная необходимость. Как только появится связь с кораблями, мы передадим заказ.

— Слушаюсь, госпожа! — паренек снова уткнулся в экраны, забормотав что-то в гарнитуру, а Орам торопливо свернул туда, откуда слышался голос.

В большой квадратной комнате стояли столы, лежали распечатки и груды инфопластин. Вдоль стен сидели специалисты и что-то обсуждали. Перебегая от группки к группке, они перебрасывали данные и рисовали графики.

У самой двери сидела усталая, но собранная и готовая к действию Амина и координировала действия команд, время от времени подбрасывая вопросы:

— Насколько серьезно мы сможем повлиять на образование потоков воздуха с побережья при условии высадки саженцев-трехлеток? Какой должна быть глубина заграждения для жилого массива? Сколько времени займет проращивание такого количества семян при использовании технологии ускоренного роста? Расчет минерального коктейля и органических блоков для траншей поручаю вашей группе, возьмите список имеющихся в наличие семян и приступайте!

Орам сделал легчайший шаг вперед и, наклонившись, ласково шепнул в смуглое ушко:

— Воюешь, любимая?

Амина вздрогнула, развернулась и повисла на броне мужа, пытаясь дотянуться до его смеющихся губ. Волной облегчения накрыло и тех, кто наблюдал за встречей губернатора и его супруги.

— Орам! Ты здесь! Буря кончилась?

— Да, любимая! Расскажешь, как у вас тут дела?

— Конечно! В целом все живы, наружное оборудование пришло в негодность и мои специалисты сейчас разрабатывают критерии посадок с учетом пыльных бурь.

— Отлично!

Орам бережно прижал к себе супругу:

— Отчеты специалистов приму через час, а пока пусть рабочие заберут первые грузы с челнока.

Несколько человек, подтянувшиеся поначалу из коридора на голос начальства, тотчас разбежались, а Орам увел супругу в примыкающие к офисам личные покои «переодеться с дороги».

На этот раз их близость была наполнена щемящей нежностью. Орам внутри дрожал от страха, что едва не потерял любимую супругу. Амина пережила стресс ответственности за несколько сотен людей в условиях критической ситуации и хотела вновь почувствовать себя хрупкой и защищенной женщиной.

Увы, долгий отдых они себе позволить не смогли: слишком были нужны они были сейчас колонистам, вновь ощутившим себя песчинками перед лицом природы.

Облившись водой из кувшина вместо душа, Орам вместе с Аминой взялся координировать срочную помощь другим куполам. Оказалось, что в одном из куполов рабочие не успели покинуть опасную зону. В результате несколько человек оказались запертыми в наружном ангаре и пострадали от обезвоживания и переохлаждения.

Сообщения из других куполов тоже не радовали: где-то срочно требовались свет и вода для обогрева и полива нежных посадок. Где-то не смогли справиться с паникой, и взбудораженные люди пострадали, разломав некоторое количество оборудования.

Примерно через час к резиденции пробился сигнал с другого конца купола. Орам лично принял вызов. На мониторе появилась обеспокоенное лицо госпожи Зобейды:

— Сын, Джанна не отвечает! И Аббаса в куполе нет!

Орам сначала не понял, о чем идет речь. В его голове еще плавали обрывки докладов техников и администраторов. Но Зобейда напомнила:

— Джанна улетела на северо-восток, к скалам. В последнем сообщении сказала, что обнаружила цепь эрозийных пещер. Собралась их исследовать. Когда началась буря, Аббас полетел за ней, на легком флайере.

Орам вздрогнул, вспомнив трое суток неизвестности на борту корабля.

— Я сейчас отдам команду, мама. Их будут вызывать на всех частотах. Прости, но людей пока отправить не могу. Как только восстановим подачу энергии, займусь поисками лично. Но не раньше.

Зобейда тревожно вздохнула и отключила комм.

Через несколько часов, не дождавшись ответа, Орам лично настроил передатчик на слабый сигнал губернаторского флайера и отправился на поиски сестры и ее мужа. Зобейда осталась в столичном куполе координировать восстановительные работы.

Амина к этому моменту сладко спала, закончив предварительный анализ воздействия ветра на строения. Ее команда выдала предварительные расчеты ветрозащитных полос и тоже разбрелась по домам и общежитиям.

Орам полетел не один: три тяжелых флайера были доставлены с корабля специально для работы экстренных команд. Первый флайер вел сифар, еще двое охраняли губернатора в салоне. Второй флайер вели спасатели, а третий принадлежал медицинской службе.

Скалы приближались медленно, ветер стих, но иногда бросал в ветровое стекло горсти песка и мелкого гравия. Наконец на фоне скал мелькнула зеленая искра. Подлетев ближе, спасатели увидели слегка выступающий из бархана корпус легкого флайера.

Зависнув над находкой, Орам провел сканирование и сдавленным голосом сообщил по внутренней связи:

— Живых нет. Ищем второй флайер.

Облет скал ничего не дал, но в глубине пещеры мелькнула тепловая точка. Ни минуты не сомневаясь губернатор дал приказ начать поиски в пещере.

Флайер обнаружили сразу: полузасыпаный песком, он стоял у входа в пещеру. Сканер показал, что внутри никого нет, но буксировочный фал тянулся вглубь пещеры. Приготовив на всякий случай оружие, сифары двинулись впереди группы спасателей.

Через пару минут они обнаружили небольшой временный лагерь: легкая каркасная палатка стояла на гранитном полу пещеры. Рядом виднелось темное пятно кострища, валялись упаковки от сухого пайка и почти пустая канистра с водой.

Заглянув в палатку, Орам обнаружил общее ложе, несколько испачканных бинтов, кружку с остывшим чаем и практически пустую аптечку. Людей на стоянке не было.

Один из сифаров молча указал на тянущийся дальше фал. И несколько капель крови вдоль него.

— Идем дальше! — скомандовал Орам, стараясь не думать о том, чья кровь испачкала пол пещеры.

Толстенная капроновая веревка в яркой пластиковой оболочке тянулась вниз, аккуратно обходя препятствия. Кровь кое-где капала гуще, отмечая хорошо заметный след. Потом кровавые следы оборвались, а среди каменного крошева обнаружилась упаковка от стерильного бинта.

Сифар поднял ее, принюхался к легкому запаху стерилизующего раствора и поднял три пальца.

— Три дня? — спросил Орам.

Сифар отрицательно качнул головой.

— Три часа? — ответный кивок был утвердительным. — С таким кровотечением человек мог уйти далеко?

Сифар пожал плечами и, люди двинулись дальше.

Минут через сорок впереди послышался скрежет и звонкий женский голос. По знаку Орама все выключили фонари и постояли минуту, привыкая к пещерному полумраку. Сифары обнажили короткие кривые мечи и двинулись на подозрительный звук.

Представшая стороннему взгляду картина так их поразила, что они знаками подозвали Орам-бея. Посреди пещеры, на ярком коврике из толстых синтетических нитей сидела Джанна. Казалось, что она медитирует или просто отдыхает после тренировки, полузакрыв глаза.

Перед ней на задних лапах стоял громадный шестилапый ящер, покрытый черной блестящей чешуей. Две верхние лапки были сложены под висячей кожаной складкой на шее, еще две упирались в колени девушки. А черный раздвоенный язык трепетал в дюйме от ее лица, изредка касаясь нежной смуглой кожи.

Орам с трудом сдержал крик. Потом выдохнул: сестренка была в броне — значит, это не захват, а знакомство, мирные переговоры. Джанна, не отстраняясь и не открывая глаз, что-то сказала. Звуки эхом разбежались по пещере, утратив смысл, но интонация была понятна — сестра Орам-бея смеялась.

Один из сифаров дотронулся до плеча губернатора и указал ему длинный сверток из огромного листа, лежащий за спиной Джанны. Из неплотно закрученной зелени выглядывал краешек синего рабочего комбинезона. Кажется, Аббас тоже здесь.

Отстранив сифаров, губернатор смело шагнул вперед:

— Джанна!

— Братик! — девушка повернулась к нему с озорной улыбкой. — Вы так шумно дышали, что Най-Олт расслышал вас еще десять минут назад.

— Най-Олт?

— Да. Позволь тебе представить дежурного подземного комплекса господина Най-Олта! — Джанна опять рассмеялась.

Ящер, все это время спокойно сидящий в позе кенгуру, опирающегося на хвост, вновь высунул язык, почти выстрелив им в сторону Орама. Его влажный кончик коснулся щеки губернатора, виска, точки в центре лба, и прямо в голове зазвучал суховатый сдержанный голос:

— Приветствую племя, пришедшее на нашу планету с далекой звезды.

Орам растеряно поклонился и спросил:

— Как вы себя называете?

— Ширванши, — раздался в голове короткий ответ. — А вы?

— Люди.

 

Глава 22

Разговор Орама с разумным ящером занял несколько часов. Они сидели друг напротив друга, губернатор порой вскакивал, размахивал руками, показывал картинки и видео на своем комме. Ящер трепетал черным языком, дергал шейной складкой и даже раздраженно вилял хвостом.

Джанна, устав наблюдать за ними, ухитрилась даже вздремнуть в любезно принесенном спасателями спальнике. Вообще убедившись, что ни ей, ни Аббасу ничего не угрожает, мужчины быстро оборудовали в пещере удобную стоянку.

Принесли из грузового флайера припасы. Поставили палатки, приготовили горячее и поделились с ханым гигиеническим набором с саморазогревающейся капсулой для воды. Радостная Джанна тут же ускакала в укромный уголок и вымылась, постанывая от наслаждения. Никакое обтирание не заменит обычную ванну.

Когда брат и ширванши прервались на обед, она кратко рассказала ему все, что с ними случилось.

— Я обследовала эти пещеры, когда началась буря. Аббас вылетел за мной и попал в аварию неподалеку отсюда.

— Мы видели его флайер, — хмуро сказал Орам.

— Я различила в шуме ветра дрожь земли и грохот падения и вышла посмотреть, что случилось. Притащила его в пещеру, перевязала.

— У него серьезные травмы? — Орам хмуро посмотрел на зеленый сверток, прикидывая, возможна ли будет транспортировка родственника хотя бы в купол.

— Трещины в нескольких парах ребер, многочисленные ушибы плюс рваная рана плеча.

Орам только головой покачал — если бы буря затянулась, Аббасу могла потребоваться реанимация.

— Мы просидели в палатке двое суток, — голос сестренки смягчился, глаза немного подернулись поволокой. — А потом поссорились. Аббас опять требовал от меня отмены развода, ухода с работы и детей. Я расстроилась, ушла вглубь пещеры. Он пошел за мной, задел плечом стену, рана открылась, — Джанна глубоко вздохнула, переживая за супруга. Нехотя продолжила: — К счастью, в пещере я встретила ширванши. Испугалась, конечно, а Аббас вообще на него с кулаками кинулся. Но они как-то чувствуют нездоровье, так что ему простили агрессию. Сказали, в рану попала инфекция, и вообще… дескать, что взять с больного?

— А этот лист — что такое?

— Это их реанимационный блок. Ну или его подобие. Как только муж упал, ширванши его потрогал и посвистел. Прибежали другие, такие же, но помельче, и завернули мужа в него. По прогнозам, через сутки Аббас будет вполне здоров.

Орам озадачено потер лоб: встреча с внеземной цивилизацией все усложняла для колонистов. Оказалось, что планета превратилась в пустыню благодаря усилиям самих ширванши. Ящеры, будучи коренными жителями, додумались поменять положение одного из материков, вызвав для этого серией направленных взрывов движение тектонических плит.

Движение материка обернулось чередой катастроф, спастись от которых удалось немногим. Теперь остатки прежде великой цивилизации прятались в глубинах пещер, используя свои знания для выживания.

Ширванши, встретившийся Джанне и Аббасу, был своеобразным дежурным, остальные проводили время в гибернаторах. во сне дожидаясь, пока планета успокоится и позволит своим неразумным детям выйти на поверхность.

Орам постарался объяснить ящеру, для чего люди прилетели на планету. Ширванши в ответ хрипло засмеялся и спросил, как им понравился здешний климат. Орам взялся объяснять, что люди умеют противостоять пыльным бурям, имеют необходимое для этого оборудование и средства.

— Мы привезли сотни тысяч саженцев деревьев, километры металлической сетки для заграждений, защитные купола и теплицы для остальных растений. Но мы не знали, что ваша планета обитаема. Если вы откажете нам в присутствии на своей земле, мы улетим. И нам не останется ничего другого, как пытаться обустроить новый астероид или еще менее приспособленную для жизни планету.

Ящер прикрыл желтые глаза полупрозрачной пленочкой и задумчиво сложил лапки под шейным мешком. Помолчав минуту, он сказал:

— Я простой дежурный и мало знаю. Такие вопросы доложен решать Совет Старейшин. Они смогут встретиться с вами примерно через три дня.

Орам вздохнул и, связавшись с куполом, сообщил, что задержится в северо-восточных скалах на три дня.

Возвращаясь в глубину пещеры, ширванши извлек из листа неизвестного аманцам растения спящего Аббаса. Мужчина выглядел вполне здоровым. Коснувшись черным языком нескольких точек на лице спящего, ящер уверенно заявил, что его можно будить, жизни и здоровью ничего не угрожает.

Простившись с Най-Олтом, Орам наконец позволил себе немного расслабиться — присел на свернутый спальник, да так и уснул, слыша сквозь сон, как Джанна тормошит Аббаса, подавая мужу горячий бульон и рассказывая новости.

Следующие три дня слились для губернатора в бесконечное мелькание графиков, планов, и договоренностей. Невозможность быстро сообщить материнским планетам о встрече с инопланетянами значительно уменьшало варианты ведения переговоров.

Кроме того. Орам просто не знал, что могут предоставить ширванши взамен на технологии восстановления экосистемы. Джанна поддерживала брата, постоянно получая и обрабатывая потоки информации от рабочих групп инженеров, техников, экологов.

Най — Олт между тем активно общался со спасателями. Приходил на стоянку ранним утром, бродил среди палаток и рабочих столов, немного косолапя на своих коротких лапках. Орам разрешил показывать ящеру все, надеясь, что ширванши оценит уровень технического развития людей.

Однако ящер оставался равнодушным к большей части приспособлений. Оказалось, сами ящеры максимально используют природные ресурсы планеты. Гибернаторами им служат бутоны особо выведенных цветов.

Цветы воспринимают своего подопечного как «жертву» — усыпляют и берегут, питаясь выделениями тела, а для извлечения спящего достаточно сделать небольшой укол феромона в сочный короткий стебель цветка. И все, «жертва» становится «невкусной» и отторгается.

Вместо открытого огня, поглощающего топливо, используются пластины минерала, способного заряжаться энергией местного светила. Год-два вырубленные в толще скалы пластины «загорают», а потом такой же срок щедро отдают энергию владельцам.

Орам поражался, записывал, но понимал, что большая часть того, чем могут поделиться ящеры, неприменима на другой планете.

Однако Най-Олт сумел подсказать человеку то, что он искал. От пещерного холода и нервов у одного из спасателей заболел зуб.

Медики в команде были. Бедняге тут же вкатили обезболивающее и удалили больной зуб. Ширванши, случившийся рядом, внимательно наблюдал за процессом, выслушивал комментарии, а когда мужчину уложили отходить от наркоза, неожиданно спросил:

— А почему вы не вырастили ему новый зуб?

— У нас это невозможно. Можно лишь поставить искусственный, на это же самое место, но лишь когда заживут раны.

Ящер подергал кожистой складкой, что было равносильно почесыванию затылка у людей, потом попросил вырванный зуб:

— Я только возьму пробу и скоро вернусь.

Зуб ему отдали легко. Обнюхав и даже облизав обломок, Най-Олт удалился на свой пост. А через полчаса вернулся с маленьким зернышком, похожим на маковое:

— Это зерно нужно положить в рану, — сказал ящер доктору, приглядывающему за пациентом. — Будет новый зуб.

Доктор не очень поверил, но зернышко все же положил. Очнулся спасатель недовольным и до ночи жаловался на легкую боль в челюсти. А утром ошеломленный доктор разглядывал новый, абсолютно здоровый зуб в челюсти бывшего пациента!

Весть о новой технологии разнеслась по стоянке мгновенно! Сам губернатор пришел полюбоваться на результат и пообщаться с ширванши. Даже техники понимали, что за такое лечение пациенты всех миров заплатят любые деньги — ведь ни один протез не сравнится с собственными натуральными зубами!

А на следующий день была встреча губернатора и старейшин. И Орам уже примерно знал, что он может предложить и что может просить.

По его приказу Амина с командой инженеров срочно возводили первую заградительную полосу вокруг столицы. Сначала укладывались широкие ряды металлической сетки, наполненной камнями, потом высаживалась полоса деревьев. Каждый саженец имел закрытую корневую систему и дополнительную защиту от местных подземных жителей в виде саморастворяющейся через три года защитной сетки.

И только после защитных посадок шли кустарники, низкорослые растения и трава. Все растения принадлежали к одному биоценозу, причем система включала в себя наличие грибов и микроорганизмов.

Возведение теплиц под куполами продолжалось. Орам предполагал оставить на планете факторию, которая будет способствовать торговому обмену ширванши и человеческих миров.

Осознавшие смертельную опасность люди старались максимально укрепить конструкции, сплавляя песок в тяжелые стеклянные блоки. Посидев ночь над расчетами, Улуф вычислила, что самым эффективным, дешевым и доступным строительным материалов в условиях песчаных бурь становятся стеклоблоки, скрепленные цементом. Они наименее подвержены выветриванию, легко фиксируются самыми простыми видами цемента. Правда, из-за хрупкости стекла и слабой сейсмоустойчивости местных почв молодому губернатору пришлось издать указ, запрещающий строительство более чем двух этажей в зданиях.

Следующим этапом стал спуск реактора: ширванши, несколько тысячелетий страдавшие от стихийных бедствий, смогли вывести растения, питающиеся жестким излучением. Изучив эти растения, губернатор поставил еще одну галочку в пункт о торговле и сам отправился контролировать спуск и установку, оставив супругу на планете.

Через несколько дней уставшая до подергивания век Амина решила выбраться из купола на вечернюю прогулку. Вообще-то она уже выходила несколько раз в сопровождении охраны, ведь взять образцы почв и редких местных растений было просто необходимо. А еще ей хотелось вдохнуть воздух, неочищенный фильтрами корабля или купола, ощутить на губах вкус ветра, услышать хруст мелкого гравия в царящей за пределами купола тишине.

Натянув свою броню, девушка выскользнула из купола через технический тоннель. Прошла среди рядов крепеньких невысоких саженцев, коснулась ладонью шершавой металлической сетки, наполненной угловатым крупным щебнем. И вышла через узкую калитку. Сифар остался охранять путь, давая госпоже время уединения.

Горячий степной ветер бил ей в лицо. Амина неторопливо обошла уже наметенные затихающим ветром барханы. Заградительная полоса не пускала песок к саженцам, а просеянные барханы быстро разбирались людьми на стеклоблоки и наполнитель для цемента.

Ширванши очаровало стекло. У них было довольно сплавленных катаклизмами вулканических пород, но те представляли собой темную стеклянистую массу, украшенную многочисленными вкраплениями. А техническое стекло обрабатывалось на достаточно высоком уровне, отличалось прозрачностью и редкими включениями воздуха.

Удалившись от купола, Амина сделала то, что любила делать на родине: легла на спину, откинув забрало, и уставилась в темное звездное небо. Здесь ее и нашли старейшины ширванши. Оказалось, что с мужчинами сыграла шутку привычка переносить человеческое восприятие мира на обитателей других миров.

Женщины и мужчины ширванши жили отдельно, встречаясь лишь для воспроизведения потомства. Орам общался с мужской частью населения планеты, а теперь женщины вышли из своего убежища для переговоров с равной им.

Когда звезды закрыла черная голова ящерицы, увенчанная янтарно-желтым гребнем, девушка испугалась и попросту скатилась с бархана, зачерпывая песок открытым забралом брони.

К счастью, дамы-ширванши не обиделись на такую странную для них реакцию. Обмен информацией с мужскими поселениями был постоянным, так что о присутствии на планете чужаков они знали. Коротко обсудив сложившуюся ситуацию, Амина решила, что лучшего времени для экскурсии не найти.

Поджидавший ее у калитки сифар едва не схватился за оружие, увидев госпожу в компании крупных, почти трехметровых ящериц. Самки ширванши оказались едва ли не вдвое крупнее самцов.

— Спокойно! — упредила его движение Амина. — Это наши гостьи. Они хотят посмотреть, как живут люди, и провести переговоры.

Сифар поклонился госпоже, вызвав этим одобрительное трепетание длинных черных языков гостей, потом аккуратно отворил калитку, пропуская ящеров внутрь.

До самого рассвета Амина водила трех старейших дам женского поселения по оранжереям. Показывала заграждения от ветра и высаженные саженцы, подарила каждой ящерице вышитое золотом головное покрывало и очаровавшие старейшин длинные серьги. Выраженных ушей у ширванши не было, но модницы прикрепили позванивающие украшения к своим гребням и постоянно прислушивались к тонкому звону.

На рассвете гостьи простились, вручив молодой госпоже свои дары — небольшие коробочки с сухими душистыми травами и растертыми в пыль минералами. Амина успела подписать подарки и перед тем, как отправилась спать, занесла их в лабораторию:

— Прошу вас срочно исследовать эти образцы. На коробках описаны подробно тонкости их использования для местных жителей, но для вас важно обнаружить ценность этих порошков для людей.

Начальник лаборатории в страхе посмотрел на сверток из листа, наполненный небольшими упаковками, но возражать не стал — супруга губернатора едва держалась на ногах. А к обеду он сам бегал по дворцу в поисках кого-нибудь из семьи Азилла.

Чуть-чуть отдохнувшая Амина уже появилась в приемной и тут же натолкнулась на важного мужчину с заметной лысиной и огромным животом.

— Госпожа Азилла! Госпожа Азилла! — закричал он, подпрыгивая на месте от возбуждения. — Мы исследовали переданные вами образцы!

Амина оглянулась — в приемной, как всегда толпился народ. Курьеры, рабочие, начальники всех мастей чутко навострили уши, желая получить кусочек свежей информации. Помня о столкновении интересов Амана, Кордовы и Хеврона, девушка решительно потянула начальника лаборатории за собой:

— Прошу вас, господин…

— Мехмед, госпожа.

— Мехмед-ага, прошу вас, пройдемте в мой кабинет!

Утащив восторженного толстячка в свою часть резиденции, Амина срочно вызвала свекровь и активировала все глушилки, которые смогла задействовать.

— Слушаю вас, господин Мехмед, — сказала она наконец опустившись в свое рабочее кресло.

— Госпожа! — глаза мужчины сияли от восторга. — Мы исследовали только треть образцов, и сразу обнаружили такое!

На стол перед девушкой легла пухлая папка, полная распечаток:

— Вот этот минерал является топливным катализатором, добавление одной сотой процента которого в обычный состав для флайера увеличило его эффективность в пять раз!

— Во сколько?! — не поверила ушам губернаторша.

— В пять раз!

Амина вскочила и сделала несколько шагов, сдерживая волнение:

— А что было написано на коробочке?

— Полироль для чешуи.

— Отлично. Что еще?

— Вот эти травы содержат огромное количество веществ, которые использует наша медицина, причем они собраны в наиболее эффективные группы.

— Надпись гласила?

— Пряности.

Амина схватилась за голову, пытаясь удержать скачущие в волнении мысли.

— Еще что-то?

— Вот эта коробочка была подписана как «порошок для чистки зубов».

— И?

— Это высококлассный абразив, восстанавливающий любое покрытие. — Начальник лаборатории зарделся: — Мы испытали его на рабочем флайере — он блестит, как новенький, правда только с одного бока.

— Отличные результаты. Ваша лаборатория получит премию, если сохранит тайну. Продолжайте исследования, а результаты оставьте у меня, я лично доложу губернатору.

— Слушаюсь, госпожа! — Мехмед-ага поклонился и, подпрыгивая от восторга, удалился. Амина же принялась сосредоточено просматривать общие результаты. Вскоре к ней заглянула свекровь:

— Что-то случилось, Амина?

— Проходите, матушка! — Амина радостно поведала свекрови о встрече с самками ширванши и показала отчет исследования их даров.

— Да здесь целая коллекция сырья для косметических фирм и омолаживающих элексиров! Плюс приличное техническое подспорье! Ох, Трое Первых! Амина! Расскажи мне, о чем вы договорились!

Немного волнуясь, Амина объяснила свекрови то, чего еще не знал и Орам — раздельное проживание разнополых особей, а также разные способы производства.

— Самки ширванши более крупные и сильные. Поэтому им требуется больше пищи. Они добывают еду охотой на пещерных зверей и покупают растительную пищу у мужских поселений в обмен на мелких животных и минералы. Все, что они принесли в дар, они могут поставлять в обмен на мясо. В пещерах не осталось крупных животных, а в силу своих особенностей они не могут разводить скот самостоятельно.

Зобейда делала быстрые наброски:

— Получается, здесь вполне можно устроить торговую факторию и несколько ферм по разведению крупного рогатого скота. Хевронцы будут рады.

— Госпожа, — Амина смущенно закусила губу, — старейшины взяли капельку моей крови. Все дела они будут вести только с женщинами семейства Азилла.

Зобейда захлопала в ладоши от восторга:

— Амина! Ты сделала это! — пожилая женщина, всхлипывая, закрыла лицо руками, по ее лицу потекли дорожки жгучих соленых слез. — Теперь мы можем вернутся на Аман! Теперь можем! — проговорила уверенно, обнимая растерянную девушку.

Невестка тотчас позвонила и велела принести чай. Потом, когда принцесса немного успокоилась и даже умылась, Амина спросила о том, что ее встревожило:

— Госпожа, значит, мне придется остаться здесь? — девушка печально опустила уголки губ, — Мне бы хотелось повидать родных.

— Нет, — успокоила невестку Зобейда, отпивая глоточек горячего чая с имбирем. — Полагаю, здесь останется часть специалистов, которые пожелают жить в фактории или работать на фермах. Думаю, тебе будет достаточно официально представить ширванши свою преемницу и изредка связываться с ними по комму. Самое главное, что они готовы работать только с нашей семьей! — глаза принцессы победно засверкали.

— А что же будет с остальными колонистами? — Амина понимала, что теперь колонизация планеты прекратится. Ширванши не готовы позволять людям осваивать ресурсы своей планеты бесконтрольно.

— Хевронцев мало, так что, думаю, они останутся здесь. Степи для них привычны, а леса появятся на этой планете не скоро. Возвращаться придется Кордове и части аманских кораблей. Впрочем, это уже заботы Орама.

Зобейда не успела договорить, как на ее запястье замерцал сигнал вызова. Амина удивленно приподняла брови: для конфиденциальности разговора она прикрыла кабинет всеми возможными щитами.

Принцесса бросила взгляд на запястье и ее брови поползли вверх:

— Сальма?

— Да светит тебе солнце любви Трех Первых, Зобейда! — прозвучал в ответ женский голос.

— Откуда ты звонишь? — по прежнему изумленно спросила принцесса.

— С орбиты.

— С орбиты?

— Светлейший Сомади иль Анджан ильдур Сомейни, отправил в дар своему внуку моих девочек.

— Твоих девочек? — Зобейда встряхнулась, поймав себя на том, что повторяет за старой подругой словно попугай. — Моему Ораму?

— Я сейчас директриса «Школы Ульмисуль», — буркнула присмиревшая Сальма. Приподнялась: — Так где сейчас Орам-бей? Его комм не отвечает.

— Орамазад сейчас на орбите, занимается транспортировкой реактора, — ответила Зобейда, взяв себя в руки. — А много у тебя «Ульмисуль»?

— Два десятка. Имеет смысл сейчас искать встречи?

— Через… — Зобейда бросила взгляд на хронометр: — Три часа он будет в столичном куполе.

— Сможете принять моих девочек?

— Сможем, — Зобейда вновь вернула лицу привычную невозмутимость. — Когда вас ждать?

— Через восемьдесят минут.

— Обед?

— Для начала хватит чая, — Сальма помолчала, и ее строгое лицо на минуту смягчилось: — У меня есть пакет и для тебя, Зобейди.

Принцесса немного неуверенно улыбнулась — ее давно никто не называл детским именем:

— Ждем вас, Сальми.

Связь прервалась.

Выдохнув, Зобейда потерла лоб, отпила уже остывшего чаю и объяснила невестке новости:

— Мой отец сделал Ораму щедрый дар: прислал два десятка воспитанниц «Школы Ульмисуль» вместе с наставницей.

— Кто это?

— Это благородные сироты, обученные, как лучшие помощники и телохранители. Сиятельный Сомади иль Анджан ильдур Сомейни таким образом высказал доверие своему внуку, а заодно и всей нашей миссии.

— Нужно приготовить покои?

— Подойдет большая комната с кроватями и парой санблоков, девочки привыкли к скромным условиям. А их директрису я приглашу пожить со мной. В детстве мы дружили.

— Я распоряжусь, — Амина вышла, а принцесса позволила себе на миг закрыть глаза и вознести благодарственную молитву Трем Первым.

Через полтора часа Зобейда и Сальма уютно устроились на низком диване, попивая душистый чай с лепестками жасмина. Через несколько вежливых глотков наставница Школы положила на столик большой запечатанный пакет:

— Сиятельный Сомади иль Анджан ильдур Сомейни поручил мне передать этот пакет своей возлюбленной дочери Зобейде иль Сомади ильдур Азилла.

Зобейда склонила голову, скрывая блеснувшие в глазах слезы, благоговейно коснулась пестрого платка, в который был упакован дар:

— Да одарят Сиятельного здоровьем и долголетием Трое Первых за его милости ко мне, недостойной!

Пакет принцесса откроет в одиночестве, а пока обсудит со старой подругой общих знакомых, узнает дворцовые сплетни и расскажет о своей гордости: о детях!

Между тем Улуф окончательно приняла решение: она не может быть одна. Ей не хватает по ночам крепких мужских объятий, ей нужен дом, наполненный топотом детских ножек! А приняв решение, начала его воплощать: небрежно сообщила всем и каждому, что собирается на тренировку в большой зал.

В своих покоях она неторопливо приняла ванну, умастила тело любимым жасминовым маслом, надела красивое эластичное белье, не мешающее движению. Потом тщательно выбрала спортивный костюм, пару мечей, короткое тренировочное копье с шишечкой на конце и длинные кинжалы кукри.

Что ж, волосы спрятаны, одежда и обувь удобны — пора идти и завоевывать свое счастье!

По дороге к залу принцесса никого не встретила. Дверь легко отворилась, повинуясь движению руки, а вот закрылась с едва слышным щелчком. Кто-то заблокировал ее, воспользовавшись пультом.

Улуф сделала вид, что ничего не заметила. Щелкнула кнопкой браслета, включая легкую музыку, и начала разминку. Выполняя привычный комплекс, краем сознания ощутила чужое присутствие и внимание обращенное на нее.

Когда разминка закончилась, девушка взяла копье и метнула его в сочленение ширм, заставляя их сложиться. Раздался треск, шум и короткий смешок:

— Ты раскрыла меня, принцесса! — высокий мужчина в мешковатом комбинезоне, скрывающем фигуру, выбрался из отгороженной части зала и подошел ближе.

Улуф стояла спокойно, но внутри нее все сжималось в предвкушении. Чуть развернувшись, она бросила мужчине меч в ножнах. Незнакомец поймал и, мимолетно усмехнувшись, уточнил:

— Бой до крови?

— До победы! — процедила Улуф, вгоняя себя в боевой режим.

Мужчина обаятельно улыбнулся:

— А что будем считать победой? Поцелуй?

Четко очерченные губы, видные в прорези маски, притягивали женщину, как магнит, но это ее только злило:

— Я хочу сорвать с тебя маску! — чужим голосом проскрипела она, порывисто вынимая меч из ножен.

— Согласен! Если позволишь в обмен снять с тебя костюм! — мужчина поиграл оружием, привыкая к балансу, и ловко увернулся, пропуская стороной удар Улуф.

Некоторое время они сражались в центре большого зала. Улуф атаковала, а незнакомец уворачивался, подначивал ее шуточками и, казалось, просто кривлялся, не считая ее серьезным противником.

Вконец разозлившись, воительница отбросила меч и упруго прыгнула вверх, собираясь просто сорвать маску с незнакомца. Но он предвидел ее прыжок: мягко перехватил и упал на стопку спортивных матов, гася инерцию прыжка падением.

Все же он просчитался. Улуф, несмотря на стройность, пушинкой не была, поэтому удар получился сильным и дезориентирующим. Воспользовавшись заминкой, воительница дернула маску и уставилась в незнакомое лицо:

— Кто ты?

— Не догадалась? — на лицо незнакомца наползла лукавая улыбка и знакомые темные глаза блеснули из-под черных выразительных бровей.

— Руэр? — Улуф не поверила своим глазам!

Руки сами потянулись потрогать бритую кожу щек. Она никогда не видела своего супруга без бороды! И волосы! Совсем короткие. Брови все такие же густые и черные, а руки крепкие и горячие.

Только плечи стали шире, и запах! Он поменялся.

— Почему ты не пахнешь? — удивилась она, уткнувшись в распахнутый ворот комбинезона бывшего мужа.

— Сифары, — пожал он в ответ плечами. — У них есть зелье, уничтожающее запах тела. Они взялись меня учить и научили.

Тут Улуф обнаружила, что лежит на бывшем муже, гладит его лицо да еще и дерзко нюхает открытую сорванной маской шею.

Она немедленно начала вставать, но была остановлена крепкими и неожиданно сильными руками:

— Постой, моя принцесса, мы еще не закончили! Ты обещала мне раздеться, если я разрешу тебе снять мою маску.

— Что? — растеряв от возмущения все слова, Улуф попыталась вырваться. Но не тут-то было!

Руэр крепко прижал бывшую жену к себе и перевернулся, оберегая ее от веса своего тела.

— Тс-с-с! Моя злючка! Ты так хороша, когда злишься!

Улуф попыталась ударить его в пах, но он сместился, закрывая коленом самое дорогое для мужчины, и прижался губами к ее шее, щекоча чувствительную кожу влажным языком:

— М-м-м, любимая… позволь мне один поцелуй — и мы поговорим!

— Хорошо! — Улуф замерла, ожидая, что муж, как обычно, небрежно коснется ее щеки кончиком носа и оставит ее одну.

Но Руэр подошел к делу основательно: приподнялся на локтях, давая ее телу свободу. Потом бережно взял лицо Улуф в ладони, поворачивая к себе, ловя ее взгляд. Выдержав поединок взоров, медленно склонился, нежно приник губами к губам, Улуф сжала руки в кулаки, стараясь лежать неподвижно, глубоко дыша, чтобы не выдать себя бешено бьющимся сердцем. Вот сейчас он отстранится, она глубоко вдохнет и ее тело послушно успокоится! Однако Руэр не спешил: обводил контур рта кончиком языка, уговаривая раскрыться. Прикусывал полную нижнюю губу, касался зубов.

Не выдержав, девушка судорожно вздохнула и обнаружила, что его руки уже невесомо ласкают ее лицо, шею, перебирают выбившиеся из кос прядки. Собравшись с силами, она оттолкнула мужчину. Села, игнорируя легкое головокружение, и спросила:

— Ты хотел поговорить.

— Да, любимая.

Улуф поморщилась. Руэр давно перестал называть ее ласковыми словечками. Они жили в одном доме, будто соседи или дальние родственники. Даже спальни в последний год перед отлетом с астероида были разными!

— Поверь, я не перестал любить тебя, моя звезда. — Руэр сел рядом и вновь поймал ее грустный взгляд. — Я хочу рассказать тебе о своих страхах, которые помешали нам создать семью. А потом, если захочешь, расскажешь мне о своих.

Улуф неопределенно пожала плечами: неясные страхи точили ее очень давно, с тех времен, когда она еще и не думала о замужестве.

Они с мужем оба родились и выросли на астероиде, под сверкающим энергетическим куполом. С детства слышали рассказы об опасных излучениях и крайне истощенных ресурсах.

Но Руэридха как мужчину мало интересовал другой аспект: на астероиде боялись рожать детей еще и потому, что жесткое излучение космоса играло с людьми жестокие и горькие шутки. Улуф не повезло, она знала, видела, какими могут быть последствия.

Однажды ее мать вызвали в местный госпиталь к ее подруге, и Зобейда взяла старшую дочь с собой. Измученная родами женщина лежала в палате, заливая подушку слезами, а рядом, в прозрачном боксе, подключенный к аппарату искусственного дыхания, лежал младенец. Его слишком большая голова и сжавшееся скрюченное тельце напугали Улуф до немоты.

Через несколько дней она узнала, что младенец умер, а бедная женщина отказалась впредь заводить детей. Совсем. Что же сравнится с ее ужасом родить ребенка и потерять?

— Когда твой брат позволил нам пожениться, он предупредил, что считает меня недостойным своей сестры. И в моем сердце поселилась неуверенность.

Рори пригладил непривычно короткую стрижку и вновь уставился на Улуф своими темными, как сливы, глазами:

— Тебе не понять, как знаменита твоя семья на астероиде. Твой отец спас всех от голодной смерти, а мать вообще принцесса. Поэтому я начал работать, работать, как проклятый, чтобы заслужить не меньшее уважение со стороны соотечественников. Уважения я добился, — в голосе мужчины послышалась горечь. — Но потерял твою любовь.

В сердце женщины шевельнулась жалость. А мужчина продолжал:

— Когда ты потребовала развода, я пошел к твоему брату, — Руэр невесело усмехнулся. — Он был добр. Приставил ко мне двух сифаров, загрузил работой, помогал прятаться. Только вот я не могу без тебя, моя Улуф.

Руэридх поднял на жену глаза, горящие внутренним светом. Она положила подбородок на колени и смотрела на него, точно маленькая девочка. В ее светлых глазах было такое удивление, словно она увидела блестящего жука или большую бабочку с невиданными прежде крыльями.

— Я прятался в углах и коридорах, чтобы слышать твой смех, видеть как ты идешь, потряхивая косами. — Махнув безнадежно рукой, Рори продолжил: — Лежа в своей одинокой постели я мечтал о тебе. Я хотел бы построить для тебя дом, в котором ты могла бы выходить босиком на теплую землю и играть с нашими детьми в саду под настоящим небом.

Еще раз махнув рукой, Руэридх встал:

— Прости моя принцесса, если я тебе неприятен, я ухожу.

— Постой, Рори, — окликнула его Улуф, когда он почти подошел к двери.

Она встала с неудобных матов и подошла к нему ближе:

— Ты обещаешь построить такой дом?

— Обещаю, моя принцесса!

Улуф неторопливо подошла ближе, закинула тонкие руки на крепкую шею мужа и приникла к его груди, слушая бешеный стук сердца:

— Тогда я согласна быть твоей всю ночь до рассвета, — пробормотала она, уткнувшись в твердую мужскую грудь. — Но с одним условием! На рассвете ты попросишь дядю Хамида соединить нас снова законным браком.

— Для тебя все что угодно, моя принцесса! — Руэридх подхватил жену на руки и разблокировал дверь.

— А если бы я отказалась, ты бы ушел? — спросила зацелованная до синяков Улуф на рассвете, перебирая пальчиками пряди волос мужа.

— По твоему слову — ушел, но всегда был поблизости, чтобы отгонять молодых нахалов, пускающих слюни на мою звезду.

— Да ты ревнуешь! — удивилась женщина, приподнимаясь на разворошенном за ночь ложе.

— Еще как! — ответил Руэридх, любуясь своей растрепанной, а потому уютной и домашней женой.

О прошлом они молчали. Дружно решив начать все сначала, под новым небом, под новым солнцем.

 

Эпилог

Огромные двери Хрустального зала распахнулись перед родом Азилла. Они ровной шеренгой вошли в пустой зал. Так на Амане было принято чествовать победителей — пустой зал, украшенный праздничными огнями. В воздухе витали ароматы цветов и благовоний. Звучала негромкая музыка, доносящаяся издалека.

Орам оглянулся, рассматривая пышное окружение: он много слышал об этом зале, часто видел его на фотографиях и открытках, но никогда в живую. Теперь он понимал величие инженерного замысла, и в его голове возникали десятки идей, способных превратиться в новые изобретения.

Он невольно сжал руку жены, сокрушаясь, что на нем сейчас роскошные одежды, принятые во дворце Светлейшего. И нет на поясе потрепанной записной книжки, настроенной на голосовые команды.

Амина, провинциальная девочка, заброшенная волей судьбы из оазиса в космос, а теперь и во дворец, смотрела на украшения Хрустального зала, как на ожившую сказку. Ее взор упирался то в деревце в стеклянной кадке, увешанное полупрозрачными, точно стеклянными, плодами. То она глядела в журчащий фонтанчик, разбрызгивающий капли по причудливым потекам цветного стекла.

От волнения у Амины перехватывало дыхание, и только крепкая рука мужа, сжимающая ее пальцы, не давала ей упасть в обморок.

Зобейда смотрела на знакомый с детства зал и по ее щекам текли слезы. Она не смахивала их. По большому счету, то были слезы радости: она смогла вернуться в этот зал. Вернуться как мать и жена достойных людей, принесших славу и богатство своей родине.

Улуф смотрела на красоту и блеск дворца почти равнодушно: там, на планете, среди песчаных бурь и неровных зеленых посадок у них с Руэром есть дом. И в этом доме есть детская, в которой осталась немного недоделанная ее мужем колыбель.

Только вчера вечером врач подтвердил — у них будет ребенок! Улуф нежно хранила свой секрет, предвкушая, как обрадует Руэридха, которому до смерти надоели церемонии и тяжелый кафтан. А потому Хрустальный зал виделся ей лишь огромной детской игрушкой, переливчато звенящей, но совершенно неинтересной.

Джанна стояла рядом с Аббасом. Непривычно серьезная внучка Светлейшего рассматривала Хрустальный зал с интересом. Ей хотелось запомнить, как организовано празднество, кто подает незаметные сигналы, по которым усиливается музыка, фонтаны плещут живее, а хрустальные блики на стенах начинают приплясывать.

Джанне безумно нравился Аман, нравился дворец и она была не против здесь задержаться. Аббас же был счастлив счастьем жены и рассматривал окружающую их роскошь как достойное обрамление его жемчужины.

Медленно истекли отведенные награжденным полчаса.

Медленно истекли отведенные награжденным полчаса. Цветные шары скатились в бассейн, уровень воды поднялся, и шустрые струйки побежали по желобам, задевая невидимые язычки серебряных колокольчиков.

С легким звоном распахнулись боковые двери: вошли гости, приглашенные на чествование семьи Азилла. Шурша одеждами, постукивая каблуками вычурных туфель, знатнейшие люди Амана проходили перед очами семьи Азилла, не забывая отвесить поклон принцессе, ее детям и их супругам.

Великую честь оказал Светлейший своим внукам!

Едва гости уселись на низких удобных пуфах, стоящих вдоль стен и просто на коврах, усыпанных подушками, как затрубили трубы. В Хрустальный зал вошел сам Сиятельный Сомади иль Анджан ильдур Сомейни.

Сиятельный был одет удивительно скромно. Охотничий кафтан цвета темного серебра, подпоясанный алым кушаком, подчеркивал величественность его крупной фигуры. В разрезах рукавов проглядывала белоснежная рубашка. Белые шальвары были украшены полосой серебряной вышивки и алыми шнурами. Поверх алого чаха была накинута белоснежная повязка кочевника, оттеняющая седину на висках и бороде властителя.

С появлением владыки планеты шорохи затихли, и его голос легко разнесся по залу, заставляя дребезжать хрустальные подвески:

— Подданые мои! Сегодня на Амане радость! Мы приветствуем принцессу Зобейду, принесшую счастье и гордость под отеческий кров!

Зобейда зарделась, а две тихие ловкие девушки преподнесли на пунцовой подушке изящную высокую диадему из бриллиантов и изумрудов — подарок отца к ее возвращению. Поклонившись родителю, принцесса немедленно подняла подарок над головой и девушки помогли ей закрепить украшение поверх темно-зеленого покрывала.

— Также мы сегодня чествуем моего внука, Орамазада ильдур Азилла! Его усилиями на планете Абаль— Ахмад образовалась торговая фактория, подчиненная Аману!

Орам шагнул вперед. Он волновался. Конечной целью колонизации было освоение новой планеты, а пришлось ограничиться торговлей местными растениями и минералами, что, правда, обещало неплохой доход.

— Как вы помните, — сиятельный дед позволил себе легкую усмешку, — наградой за хорошо сделанную работу становится работа более сложная. Поэтому я здесь и сейчас сообщаю о назначении Орамазада ильдур Азилла главой колонизации недавно обнаруженной планеты земного типа в секторе пять!

Среди гостей опять разнесся шорох торопливых вздохов и охов, а перед Орамом остановился мужчина средних лет в дворцовом кафтане с нашивками старшего секретаря.

На золотом подносе, который государственный секретарь протянул Ораму, лежали свитки, снабженные многочисленными печатями. Легкое зеленоватое марево над подносом подтверждало их подлинность — взять бумаги мог только тот, кому они были предназначены.

Орам почувствовал невыразимое облегчение — кораблям с поселенцами, ожидающим на орбите решения своей судьбы, не придется долго ждать. Уже сегодня он начнет пополнять изрядно растраченные запасы техники, а его жена Амина…

Опомнившись, Орам отдернул руку от подноса и вопросительно посмотрел на супругу:

— Ты поедешь со мной, моя Амина?

— С тобой — куда угодно, муж мой, — молодая женщина чуть-чуть улыбнулась и ласково прижалась плечом к руке супруга.

И Орам, более не раздумывая, принял бумаги.

За спинами Орама и Амины стоял Хамид иль Хамид. Старый хитрец и сейчас скрывал свое участие во всем случившимся. Да и кто бы поверил ему тридцать пять лет назад, когда он, юный дворцовый стражник, увидел судьбу собственного брата, его друзей и родных?

Всего час назад Хамид ильдур Азилла встречался с Сиятельным в его личной библиотеке. Сомади иль Анджан ильдур Сомейни расспросил бывшего главу стражи сына о гибели принца Ардура и его лучшего друга Хирсана, уронил слезу в пиалу крепкого черного чая.

А потом показал документы, согласно которым благородный паша якобы убитый будущим наследным принцем, был убит немым золотарем, пришедшим чинить лопнувшую трубу. Приказ на убийство отдала двоюродная сестра паши и супруга Сиятельного.

Судьба вернула долги — ханым позволили принять яд, а ее подельнику отрубили голову.

И вот теперь, прищурив темные глаза, Хамид иль Хамид стоял в Хрустальном зале и поглядывал на взволнованного племянника:

— Эх, сынок, знал бы ты, что приготовила тебе судьба! Но тс-с-с-с! Секреты этой капризной дамы нужно хранить крепко, чтобы иметь возможность иногда помочь. А вы как думаете?

Конец