Последние дни пребывания на астероиде слились в бесконечное пятно криков, совещаний, договоренностей и встреч.

В итоге вымотанный до крайности Орам, услышав предупреждающую сирену и команду «лечь и пристегнуться», зашел в свою каюту, пристегнулся к кровати — и открыл глаза только через сутки.

На прикроватной тумбочке стояла бутылочка воды и лежала пара таблеток аспирина. В каюте никого не было. Поднявшись, Орам сразу выпил воду и тут же пошел в ванну — усталость прошла, но некоторое одурение все же осталось.

После водных процедур и переодевания зверски захотелось есть. Не успел он решить, что делать — идти на камбуз самому или попробовать позвонить в службу корабельного сервиса, как дверь отворилась, впуская Амину с сервировочным столиком. Жена выглядела немного утомленной, но увидев, что Орам проснулся, тут же улыбнулась и произнесла волшебные слова:

— Баранина с овощами и сырный пирог. Будешь?

Орам готов был закапать слюной колени, но лишь чинно кивнул и подвинулся на смятой постели, освобождая место жене.

Сняв крышку с блюд, Амина предвкушающе вдохнула аромат мяса и выпечки. Тут же оказался кофейник с кофе, молочник со сливками и даже пиала сладостей, обильно посыпанных сахарной пудрой. Несколько минут слышался лишь хруст и звон вилок, потом Орам одновременно с женой потянулся к кофейнику и, хмыкнув, уступил — руки еще немного тряслись.

Разлив огненную жидкость по пиалам, Амина добавила мужу коричневый сахар и лимон, а себе — сливки, и они продолжили трапезу, дружелюбно переглядываясь.

После еды Орама ждали доклады от капитана корабля, от начальников секций, а также краткая видеоконференция с другими кораблями.

В общем и целом все было в порядке, и будущий губернатор новой колонии решил, что после всех совещаний и переговоров вполне может себе позволить еще немного поспать.

Жена, кажется, тоже разделяла это мнение. Укатив столик, Амина вернулась в их общую каюту и свернулась клубком на соседней кровати.

Амина в день отлета очень нервничала, ей казалось, что в последний момент обязательно что-то случится и полет отменят. Поэтому, бегая по длинным коридорам корабля с последними проверками и размещениями, она непрестанно молилась Трем Первым и просила немножечко сил, еще самую капельку для своего мужа.

Красноглазый, бледнокожий с резко проступившими мимическими складками, Орам пугал ее не хуже ожидания катастрофы.

Наконец долгожданная сирена! Войдя в каюту, которую обживала уже две недели, Амина на секунду замерла — муж лежал пристегнутый на своей кровати. Его руки даже не успели соскользнуть с защелки страховочных ремней. Орам спал.

Торопливо подойдя к своей койке, девушка быстро защелкнула ремни, а потом протянула руку, через узкое пространство спального отсека коснулась Орама и отключилась.

Проснулась она, впрочем, раньше мужа — в дверь настойчиво долбили. Отстегнув ремни, Амина открыла дверь и увидела встревоженную свекровь, готовую вынести герметично закрывающуюся переборку.

— Доброе утро, Зобейда-ханым!

— Доброе? Девочка, уже глубокая ночь, вы не подаете признаков жизни более двенадцати часов!

— Орам еще спит… Госпожа, он очень устал.

Зобейда вошла в комнату, прослушала пульс сына.

Всмотрелась в помолодевшее, бледное лицо, на котором застыло выражение озабоченности и, подумав минуту, сказала:

— Амина, давай поставим ему капельницу. У меня есть все необходимое, думаю, он не проснется.

— А это не опасно, госпожа? Иголка может сломаться, если он начнет ворочаться во сне.

Зобейда лишь фыркнула:

— Поставлю вакуумную присоску. Не волнуйся, он даже не заметит, когда проснется.

Отстегнув от пояса маленький амулет в виде воина с копьем на коне, Зобейда отыскала у двери стандартный бокс аптечки и проверила сканером, спрятанным в амулете, упаковки с лекарствами.

Когда камушки на седле мигнули зеленым, она сунула футляр в руки девушке:

— Чисто. Сиди тут и не выпускай аптечку из рук. Сейчас принесу систему и нейролептик.

— Нейролептик?..

— Он себя загнал. Выспится — станет легче, но кровь нужно обязательно почистить от стимуляторов, а мозгам дать передышку.

Через полчаса Орам был весь окутан системой трубочек и сразу три капельницы осторожно вливали в него лекарства.

Велев Амине отвернуться, Зобейда сама пристроила сыну катетер — просыпаться ему сейчас не стоит, а очистка организма требует регулярных визитов кое-куда.

— Через три часа зайду: все уберем и посмотрим как его состояние, возможно, этого хватит.

Погладив Амину по голове, Зобейда вышла. Сменные пакеты лежали на столе, третий час ночи по корабельному времени, нужно отдохнуть. До утра девушка спала вполглаза, через час сменила два пакета из трех, еще через два в дверь постучали — вошла Зобейда.

— Все в порядке?

— Спит.

— Хорошо.

Осмотрев сына, Зобейда собрала все оборудование, добавила в аптечку свежие пакеты глюкозы и, пожелав Амине доброго дня, вернулась в свои покои. Девочка умница, сообразит, что делать дальше.

И Амина не подвела — привезла завтрак в каюту как раз тогда, когда Орам встал. И была рядом с ним, пока он ел, брился, переодевался, пока принимал доклады и общался с подчиненными, а потом волнение и усталость взяли свое — она уснула.

Ей снилось, что она совсем маленькой забралась в крошечное озеро, расположенное в центре их оазиса и плавно качается лежа на волнах, а взволнованная мама бегает по берегу и зовет ее:

— Амина! Амина!

А солнце совсем не жжёт ее смуглую кожу, а нежно ласкает самые потаённые уголки. Вздрогнув, девушка проснулась и обнаружила себя в объятиях мужа. Откинув тонкое одеяло, он ласкал ее руками и губами, нежно касаясь бархатистой кожи.

— Амина, моя Амина! — шептал он, трепетно пробегая пальцами по ноге от узкой лодыжки до нежного местечка в соединении ног.

Девушка на минуту замерла, пытаясь проснуться и почувствовать, как тело реагирует на смелые ласки.

Не зря, ох не зря Орам провел столько ночей рядом с юной женой! Теперь ее тело трепетало от прикосновений, но не сжималось, не убегало, а плавилось, раскрываясь, расцветая нежным цветком.

Задыхаясь от охватившей его страсти, Орам прижался к Амине, вытянувшись во всю длину, давая ей ощутить себя, прохладную кожу, горячие ладони, мягкие волосы щекочущие плечи. И Амина ответила на его призыв, вытянулась рядом в струнку, прижалась, а потом робко и неумело сама стала заигрывать с его губами, щекотать их язычком, поглаживая острым кончиком и тут же пряча его за розовые губки.

Орам лежал тихо, боясь спугнуть счастье, бившееся у его сердца. Однако его выдержка подвергалась нешуточному испытанию. Юной жене показалось неудобным вытягивать шею вбок, чтобы насладиться поцелуем, и она понемногу забралась на мужа. Удобно устроившись на его крепком теле, продолжила свое неспешное заигрывание.

Тихо застонав ей прямо в рот, Орам начал поглаживать бархатистую кожу спины, задирая невесомую сорочку к самой шее. Потом перешел на бока, затем спустился ниже.

Согнув колено, устроил девушку верхом и поймал губами ее тихий вздох. Приподняв трепетную красавицу, потянулся губами к ее шее, ласково целуя, спустился к груди.

Мягко щелкнула сенсорная панель — каюта погрузилась в голубоватый полумрак, а спальную зону отгородили особые автоматические занавеси — последняя разработка отца Орама.

Даже капитан, имея доминирующий видеодоступ ко всем помещениям корабля, мог наблюдать лини, силуэт кровати за сизой сеткой. Что уж говорить о паре-тройке слабеньких жучков, залетевших в каюту с приветом от новых союзников — Кордовы и Хеврона. Но главное все увидели — Орам спит с молодой женой, а, значит, — есть шанс появления наследника.

Утром Орам сам сходил на камбуз с проверкой рациона колонистов и команды. Вернулся довольно скоро с груженым столиком, полным всевозможных вкусностей для юной жены.

— Орам, — смущенно блестя глазами, протянула Амина, закутавшись в простыню до самого подбородка. — Я не люблю сладкое.

— Тебе нужно восстановить силы, — лукаво улыбнулся муж. — Кроме того, я принес соленую рыбу, плоды кружаны, острый сыр и лепешки с пастой из водорослей и орехов.

Амина предвкушающе заерзала среди скомканных простыней.

Ночью Орам сдвинул отдельные корабельные койки в одно большое ложе, так что теперь легко устроился рядом с женой, опираясь на локоть.

И жмурясь, точно большой кот, наблюдал, как она деликатно подхватывает пальцами лакомства, подносит к алым припухшим губам. Как натягивается тонкая смуглая кожа на горле, когда жена глотает очередной кусочек, прикрывая глаза от удовольствия и стыдливо поправляя простыню.

Вот тонкая струйка сока скользнула от пальцев к локтю. Мужчина не удержался — поймал прохладную каплю языком, прогулялся им от запястья до сгиба по внутренней поверхности руки. Пощекотал дыханием разом заалевшее ушко, подул на вздрагивающую шею. Амина вздрогнула, приникла к нему, прогибаясь в талии…

Одним движением отодвинув столик за пределы спальной зоны, Орам активировал занавеси и особую защиту каюты.

Шпион Хеврона беззвучно выругался — опять этот Орам-бей его перехитрил! А он, кажется, так незаметно пристроил микроскопическую пылинку на боковой стойке сервировочного столика!

Вздохнув, шпион отключил запись и вернулся к своим кастрюлям — пора готовить обед!

Спустя неделю люди, летящие на кораблях, немного расслабились. Отпустили натянутые струны разлуки с родным домом, появились новые знакомства и привычки.

Успокаивал и распорядок, принятый на корабле. Здесь всеми силами поддерживали суточный цикл, аналогичный астероидному, плюс капитан не ограничивал общение пассажиров и команды.

Среди членов семей специалистов было немало хорошеньких девушек, а за каждого члена команды, оставшегося в новой колонии, капитану была обещана премия.

Поэтому уже через неделю Зобейда, чутко слушающая настроения внутри коллектива, пришла к Ораму с просьбой санкционировать праздник:

— Молодежи нужно повеселиться, сбросить пар долгих сборов и прощаний.

— Мама, я не против вечеринки, но все нужно хорошо организовать, назначить ответственных людей.

— Поручи это дело Джанне и Улуф, — потерла висок Зобейда, — пусть девочки развеются.

— А что у них случилось? — удивился Орам.

Последнюю неделю он был бесконечно счастлив, наслаждаясь плодами сада любви со своей юной женой, и немного выпустил из поля зрения личные дела любимых сестер. Даже теперь, стоило ему вспомнить о гибкой фигуре жены и ее восхитительных губах, как сидеть стало неловко.

Зобейда понимающе улыбнулась и опустилась в гостевое кресло:

— Джанна в очередной раз пообщалась со свекровью и ходит грустная, — Зобейда, нахмурившись, покачала головой и сделала маленький глоток любимого чая.

Орам потянулся к аппетитному рассыпчатому печенью и «нечаянно» облил чаем декоративную салфетницу — сенсор прослушки мигнул и погас.

Удовлетворенная тревожным писком, Зобейда отпила еще чаю и так же печально продолжила кудахтать:

— А бедняжке Улуф праздник просто необходим! Развод так огорчил бедную девочку, что я боюсь, как бы она не наложила на себя руки.

«Бедная девочка» в данный момент доламывала очередного робота в тренировочном зале, ухитряясь при этом звонко смеяться и потряхивать косами.

Орам щелкнул парой кнопок на пульте и, подхватив распечатанный лист, подал его матери, продолжая беседу:

— Хорошо, мама, передай им мою нижайшую просьбу устроить праздник, а повод путь найдут сами.

Зобейда допила чай, церемонно поклонилась и вышла из кабинета сына, шутливо хлопнув веером по изящной стеклянной безделушке, стоящей у дверей. Сенсоры на браслете Орама пискнули — фиксирующая аппаратура вошла в штатный режим.

Весть о празднике мгновенно разлетелась по кораблю! Девушки, позванивая вплетенными в косы украшениями, обсуждали наряды и танцы. Женщины постарше — перемывали косточки перспективным женихам и невестам. Юноши готовились к незримой борьбе за женское внимание, а мужчины ждали красивого зрелища и вкусного ужина.

Большой зал, отведенный для танцев, украсили в традициях Амана: тонкие драпировки, блестящие фонарики и много цветов. Изюминкой украшений стали свисающие гирляндами, нанизанные на тонкую бечевку плоды «любовных яблок». По аманской традиции пара, разделившая такое яблоко, должна поцеловаться.

С раннего утра все свободные от присмотра за системами корабля и не занятые на кухне, готовили веселье. Девушки репетировали сложный танец с кувшинами, юноши готовились показать свою удаль в танце с саблями.

Нянюшки и тетушки, забыв о почтенных летах, рысью бегали по жилому сектору, разыскивая ленты или бусы нужного цвета, утюжа платья, кафтаны и шальвары самых модных оттенков.

И вот настало время праздника!

Музыканты, раздувая щеки и выпучивая налитые кровью глаза, загудели в огромные, изукрашенные резьбой и росписью бараньи рога. Застучали барабаны, зазвенели бубенцы, распахнулись двери.

Люди хлынули в зал, смеясь и переговариваясь.

Девушки и юноши собрались в небольшие группы на противоположных концах зала, а люди постарше разместились на удобных диванах вдоль стены. Центр оставался свободным. Вечер был посвящен «весенней битве».

Была на Амане такая игра, созданная в незапамятные времена для знакомства молодежи. Начинали ее женщины средних лет, запевая ритмичную песню. Мужчины присоединялись, хлопая в ладоши. При этом с обеих сторон было брошено немало жарких взглядов: каждая третья пара начинала свое знакомства на весенней или осенней «битве».

Зобейда, как старшая по положению, начинала песню, но буквально через минуту ее голос терялся в волне остальных голосов.

Постепенно к ритму присоединялись девушки, притопывая низкими устойчивыми каблучками расшитых шелком туфелек. Юноши начинали позванивать саблями, вынутыми из ножен. Наконец в воздух взлетал цветной платочек, и чья шеренга успевала по этому сигналу сделать первый шаг, те и начинали битву.

В этот раз парни оказались дружнее: притопнули мягкими сапожками и дружно брякнули железом.

— Начинаем «битву»! — громко прокричал Орам и вернулся на диван к Амине. Ей было интересно посмотреть на необыкновенное зрелище, а ему хотелось посидеть рядом с ней, незаметно поглаживая теплую ладошку. Подышать в розовое ушко, вызывая мурашки, лихорадочный блеск глаз и жаркий румянец.

Юноши вышли в центр зала и лихо притопнув, начали первое движение танца. Танец с саблями, призванный показать доблесть и молодечество, считался довольно опасным на «цивилизованных» планетах.

Сначала нарядно одетые молодые люди ритмично шли по кругу, выполняя простые движения с оружием, напоминающие разминку перед боем. Потом они разошлись, образовав полукруг. Старики и женщины, сидящие на диванах внимательно смотрели на все происходящее, а за спинами молодежи толпились «группы поддержки».

Вот самый смелый юноша шагнул вперед и начал двигаться под музыку, показывая «парады» — движения, принятые в сабельном бое. Показывал четко, красиво. Крутанувшись на месте, он перекинул саблю в левую руку и… повторил все движения!

Мужчины одобрительно загудели, женщины захлопали в ладоши.

Теперь настал черед девушек. Для них зазвучала другая музыка, более плавная, но такая же веселая. Красавицы так же прошлись перед диванами с почетными гостями и судьями по кругу, демонстрируя наряды и плавность походки. Затем стали в два полукруга.

Девушки схитрили — у них выступили сразу две красавицы, сестры-близняшки, одинаковые до изумления. Они синхронно двигались навстречу друг другу, дробно стуча каблучками и выписывая зажатыми в пальцах яркими платочками такие кренделя, что казалось, будто над их головами порхают бабочки.

Сестры тоже получили свою долю одобрительного гудения и аплодисментов.

Следующий этап битвы был вокальным: от парней вышел невысокий светловолосый мальчик, всего год назад получивший кинжал и запел удивительно сильным приятным голосом. Правда, песня была очень короткой, но все на корабле знали, что учитель запрещает Саламбеку напрягать связки, голос у певца изменился совсем недавно.

От девушек вышла признанная певунья — Лилиджана. Она сумела удивить судей новой песней, такой игривой и озорной, что даже пожилые старушки начали беззубо ухмыляться и притопывать.

Потом были конкурсы на ловкость, остроумие и сообразительность. В этот раз в «битве» с небольшим перевесом победили юноши, а надувшие губы девушки пообещали им реванш на осенней «битве».

Позднее Орам и Амина вручали призы победителям и потихоньку целовались за ширмой, отгораживающей стол с подарками. Им ужасно хотелось сбежать в свою каюту или хотя бы отыскать уютный уголок под лестницей, но за каждым их движением пристально наблюдали сотни глаз, и до танцев уйти не было никакой возможности.

Зато когда перед почетными гостями поставили столы с едой, появилась возможность держаться за руки. И даже поглаживать друг друга под прикрытием пышной одежды и столов. Пока Джанна не зашептала им со смехом:

— Братец, сестрица, от вас сейчас дым пойдет!

Смутившиеся Орам и Амина застыли, словно статуи, да так и просидели до конца ужина, почти ничего не отведав.

Зато после трапезы начались танцы! Теперь играл не оркестр, а музыкальная система. И музыка была более разнообразной. Каждые два-три быстрых танца сменялись медленной мелодией, под которую танцевали пары.

Вечерние танцы были довольно демократичны: высокий сутулый помощник капитана вполне мирно пригласил на танец Улуф, а простой матрос — Джанну. Зобейда танцевала с Хамидом иль Хамидом и даже немного улыбалась, слушая его экспрессивную речь. Правда, кумушки, намертво засевшие на диванах, пристально следили, чтобы неженатые пары не касались друг друга более, чем кончиками пальцев.

Свет в зале понемногу приглушался, музыка становилась тише. Наконец Орам объявил о завершении мероприятия и счастливо сбежал, утаскивая за руку жену. По дороге они встретили немало парочек, целующихся в полумраке коридоров. Молодые супруги, хихикая, как подростки, порой сами задерживались для жарких объятий и нежных поцелуев.

Одна из особенно упертых матрон даже попыталась прочесть юным нахалам лекцию о нравственности, пока не разглядела, кто перед ней. Извинения и причитания заставили Орама подхватить жену на руки и бежать в каюту со всех ног.

Амина лишь восторженно смеялась и нашептывала ему на ухо, как она им гордится.

На утреннем совещании Орама ждала засада: активное обсуждение очередной политической провокации. Механик и два матроса подрались в машинном отделении большого корабля колонистов — «Принцессы Кордовы». Казалось бы — мелочь, в длинном пути случается и не такое, но беда была в том, что матросы с Хеврона.

Теперь представитель Кордовы требовал личного участия Орама в расследовании, санкций по отношению к Хеврону и длительных переговоров на борту «Принцессы Кордовы» — флагмана кордианской части флотилии.

С совещания будущий губернатор просто ушел, сославшись на срочный вызов. Ему требовалось время на обдумывание ситуации. Засада для юного бея была не только в политическом перетаскивании одеяла между Кордовой и Хевроном.

Амина вернулась в каюту как раз вовремя, чтобы выслушать переживания мужа.

Две планеты редко сталкивались в своих интересах, а потому маловато знали о тактике друг друга, а вот Ораму приходилось иметь дело с представителями обеих культур.

— Понимаешь, моя Амина, кордианцы среди торговцев и политиков славятся как большие любители интриг и семейственности. У них принято не просто поддерживать близких, а буквально проталкивать вперед. При этом поднявшийся ввысь никогда не забудет и не оставит родственников. Ему просто не позволят.

Амина сосредоточенно слушала.

— Крупнейшие политические и аристократические кланы этого словно присыпанного кирпичной пылью, мира столь часто вступают в близкородственные браки, что теперь предпочитают вводить в семью инопланетников с хорошими перспективами, — сказал Орам. И огорченно добавил: — А я теперь как раз такой инопланетник с хорошими перспективами и политическим весом. Они наверняка имеют на меня виды и будут провоцировать конфликты, пока не получат то, на что рассчитывают.

— А Хеврон? — спросила Амина, отщипывая крупную зеленую ягоду винограда и задумчиво отправляя ее в рот. Ее беспокоила искренняя тревога в голосе мужа.

— Хеврон славится тишиной, — ответил Орам и тоже потянулся к винограду. — Ни крупных политических катаклизмов, ни бунтов, ни войн — подумаешь, время от времени особенно громкоголосых лоббистов находили уснувшими навечно… А сколько несчастных случаев с летальным исходом происходило в провинции! Аристократия, которая была недовольна правлением Равного Солнцу, исчезла на глазах! Сплошные несчастные случаи. Но внешне все тихо, мирно, с долгим взглядом на табуны, несущиеся в степи.

Амина только вздохнула:

— Я постараюсь не мешать тебе, супруг мой. Если нужна будет помощь — скажи.

Орам улыбнулся и потянулся к жене с поцелуем:

— Ты уже помогаешь мне, звезда моя.

«Сладкие ягоды, сорванные с губ любимой, становятся слаще», — сказал поэт, и Орамазад ильдур Азилла лично убедился в этом.

Предвидя политические дрязги Орам и Зобейда еще на Гай-Нодир просеяли списки пассажиров других кораблей. Не зря они скрывали свадьбу от посторонних, не зря таили мужей Улуф и Джанны. В политический брак могут вступать не только принцы, но и принцессы.

А несчастный случай уравнивает всех.

После разговора с матерью, Орам вспомнил, что на той самой «Принцессе Кордовы» они обнаружили некую юную особу, обозначенную как «специалист по связям с общественностью», донью Марисоль дель Суэйро.

Запустив стандартный поиск в сети, Орам рассмотрел два десятка фотографий милой девушки в белых платьях и кружевных мантильях.

А вот Зобейда, пообщавшись с пожилыми кордианками за чашкой кофе и апельсиновым ликером, узнала гораздо больше.

Донья Марисоль происходила из весьма родовитой, хотя и обедневшей семьи. Кроме того, она приходилось двоюродной племянницей супруге нынешнего главы правящего клана Кордовы.

То есть девушка знатна, хороша собой и образована, но бедна, словно церковная мышь. Родственники, несомненно, помогли ей собраться в столь дальнее путешествие с туманными перспективами не просто так. В случае успеха матримониальных планов они напомнят о своем участии.

Орам только головой качал. Будь он холост — действительно мог бы поддаться красивой, умной девушке. Тем более такой. Донья Марисоль выгодно отличалась от своих родственниц. Возможно, виной тому были браки с ненаследными дворянами, случавшиеся в ее семье, а может, так выпали карты ДНК. Тонкий профиль и мягкий нрав при несомненном уме и образованности дорогого стоили.

Пока будущий губернатор просматривал информацию о донье Марисоль, в его кабинет вошел секретарь — приятный молодой человек, чуть моложе самого Орама.

— Господин Орамазад…

— Что-то срочное, Даут?

— Официальные заявления Хеврона и Кордовы по поводу матросов.

— Оу! — Орам устало потер висок. — Мало мне доньи Марисоль, так еще и хевронские «спецы» зашевелились.

— А кто такая донья Марисоль? — полюбопытствовал секретарь, раскладывая на столе бумаги и предлагая стакан витаминизированным напитком.

— Любуйся, — буркнул Орам, отпивая проверенную индикатором жидкость. Повернул монитор к Дауту.

— Красавица! — искренне восхитился юноша. Потом склонил голову к плечу: — Но грустная. Почему?

— Родственники прочат ее мне в невесты.

— Вам? — секретарь поперхнулся. — Но ведь…

— Она бедна, зато красива и родовита. Полагаю, она отправилась с нами тоже не своей волей.

— Так она где-то здесь? — глаза чернобрового красавца заблестели.

— На флагмане Кордовы. Специалист по связям с общественностью дона Авимеды, посла.

— О! — Даут немного увял, но потом вновь оживился: — А можно будет пригласить эту донью на вечеринку?

Орам откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на секретаря: хорош, крепок, младший любимый сын одного из соратников изгнанного принца. Но своего положения добился сам упорным трудом и светлой головой.

— Даут, она кордианка. У нее другая вера, другие обычаи и традиции. Незамужняя девушка не может принять приглашение и явиться на вечеринку без дуэньи.

Секретарь задумался, что-то посмотрел на небольшом карманном планшете, подключенном к корабельной базе данных. Потом поднял на своего начальника умоляющие карие глаза:

— А можно вы возьмете меня с собой, когда поедете на вечеринку к кордианцам?

Орам не выдержал и рассмеялся — действительно, в своем доме даже кордианская девушка в дуэньях не нуждалась, а корабль во всех смыслах являлся территорией Кордовы.

— Хорошо, Даут, возьму! Только чур головы не терять и ничего невозможного девушке не обещать!

— Постараюсь! — лукаво улыбнулся в ответ секретарь и мужчины вернулись к работе.

Проанализировав весь собранный Даутом материал о Кордове и Хевроне, Орам порадовался, что продемонстрировал всем наблюдателям интерес к собственной супруге. Хотя это делало ее мишенью тоже, но и позволяло добавить новую фигуру на игровой стол.

Теперь Кордова не будет особо рвать жилы, пытаясь его женить, а вот за супругой — присмотрят. И к разведенной ныне Улуф кавалеры зачастят наверняка. У посла в свите есть пара пригожих племянников вполне подходящего возраста.

Обдумав все полученные сведения и сопоставив их с догадками, Орам отклонил требование сторон на личное разбирательство. Своим распоряжением он предал матросов в руки капитана, который и засадил дурней в карцер на три дня.