Проснулась Джанна оттого, что ей стало жарко: Аббас горел. Выбравшись из кучи пледов, девушка поежилась от холода, быстро натянула комбинезон и кинулась к аптечке. Прижатая к шее автоматическая капсула жалобно пискнула, заливая индикатор алым цветом.

Выругавшись, девушка отправилась за водой.

Губернаторская аптечка была более разнообразной, но совершенно не автоматизированной. Почти все лекарства следовало запивать и колоть устаревшим поршневым шприцом.

К счастью, температура спала довольно быстро, но возникла другая проблема: Аббас пришел в себя.

— Джанна? Где мы?

— В пещере, — отстраненно ответила девушка, пытаясь согреть в кружке порцию воды для какао и не обжечься.

Аббас недоуменно воззрился мутными глазами на оранжевый полог палатки.

— Сейчас попить дам! — Джанна поставила рядом с супругом кружку с напитком и заползла в палатку: — Помочь тебе сесть?

Аббас было поморщился на такую заботу и попытался сесть сам. Но ту же охнул, ощутив все свои ранения. Жена осторожно, стараясь не задевать раненую руку, подсунула под спину мужчины мешок с одеждой, расправила пледы, убрала с лица сбившиеся пряди длинных волос и вручила кружку:

— Какао. Потом можно обтереться влажным полотенцем и сменить простыню.

Аббас только поморщился, обнаружив на чреслах сбившуюся в комок зеленую простынку. Он ощущал себя больным, но нежная забота беглой супруги была приятна. Мелкими глотками он довольно быстро одолел напиток, чувствуя, что ему становится легче.

Джанна смотрела на это со странным умилением. В этот момент ей почему-то представился чернокудрый мальчик с медовыми глазами. Он также как Аббас будет высовывать кончик языка, собирая капли шоколада с края кружки и вытягивать губы трубочкой, пробуя слишком горячее питье.

Тут девушка опомнилась и украдкой бросила взгляд на мужа: не угадал ли он ее мысли? Аббас сосредоточено пил какао и в его медовых глазах появлялся привычный блеск. Джанна с грустью подумала, что, наверное, она поторопилась, потребовав развод. Возможно, их брак еще можно было спасти?

Следующую кружку какао Джанна готовила себе. Полог палатки она откинула, давая Аббасу возможность наблюдать за собой. Его взгляд скользил по ее лицу, рукам, по фигуре, словно солнечный луч, заставляя сердце биться быстрее.

Выпив горячего, девушка списала лишний румянец на вкусный напиток. Ополоснув кружку под стекающими по стенке пещеры каплями, прячась от пристального взгляда супруга, Джанна принялась разбирать мешок с припасами.

Разложив имеющиеся консервы и упаковки с сублимированными продуктами, так, чтобы стало понятно, что можно приготовить, она спросила супруга:

— Что ты хочешь на обед?

— У нас что-то есть? — удивился Аббас, должно быть лекарства немного мутили его сознание.

— Есть консервы, сухой паек из твоего флайера и аварийный губернаторский комплект. Могу сварить суп или разогреть кашу с овощами. Копчености и солености тебе пока нельзя.

— Лучше суп, — Аббас скорчил гримасу и Джанна, к своему удивлению, тихонько рассмеялась.

Свекровь пичкала сына овощами с такой маниакальной настойчивостью, что он невзлюбил их в любом виде, ухитряясь избегать салатов и гарниров даже на светских обедах.

— Хорошо, — она вновь забралась в палатку, потрогала уже не такой горячий лоб мужа, наслаждаясь этим коротким прикосновением. — Отдохни пока. Через пару часов нужно будет сделать укол, — предупредила девушка и занялась готовкой.

Маленькая жестяная подставка, на которой можно было разогреть консервы для одного, не годилась для полноценной готовки. В итоге Джанна выложила обыкновенный очаг из камней. Уложила туда миниатюрную, но мощную газовую горелку и шланг, ведущий к газовому баллончику. Котелок у нее был. Туда полетело содержимое пары банок мясных консервов, вода, крупа — и через час по пещере разнесся дивный аромат горячей еды.

Весь час Аббас не сводил с нее глаз, и это было удивительно приятно. Словно вернулись те первые дни, когда он впервые ощутил интерес к большеглазой, голенастой девчонке с длинными, вечно растрепанными косичками.

Всыпая и помешивая крупу, Джанна вспоминала, как ей льстило внимание взрослого мужчины. Как ждала его тревожась в саду и с надеждой заглядывала в его медовые глаза:

— Аббас, ты говорил с братом?

А он, смеясь, уворачивался, прятал за рукавом лукавую улыбку и в конце концов не выдержал: схватил ее под мышки, подкидывая к вершинам низкорослых деревьев:

— Я говорил с твоим братом, моя птичка!

— Он согласен?! — Джанне перестало хватать воздуха от восторга.

— Согласен! — поймав свое счастье, спрятав ото всех широкими рукавами кафтана, Аббас подарил Джанне первый поцелуй. Нежный, наполненный не чувственностью, но заботой.

Потом была веселая праздничная круговерть — примерки, покупки, завистливые взгляды немногочисленных подружек. Счастливая Джанна и не заметила, как очутилась в полумраке спальни наедине с Аббасом.

Вспоминая их первую ночь, она до сих пор заливалась румянцем. О, муж был столь нежен и горяч! Но, призабыв о юности и неопытности супруги, предпочитал удовлетворять свои желания, воплощать свои фантазии, играть по своим правилам.

Склонившись над супом, девушка неожиданно подумала, что они впервые остались наедине по-настоящему. За дверью не шумят веселые гости, не сунет свой нос вездесущая свекровь. Не запыхтит, ворча нянька, не позовет холодноватым голосом сестра. Одни. Вдвоем.

Джанна крутила это ощущение оторванности от мира и так и эдак, пока не поняла, что возможно этот шанс им подарили Трое Первых. Она до сих пор не может оторвать взгляд от широких плеч и медовых глаз своего мужа.

Варево наконец забулькало и девушка осторожно зачерпнула бурлящую жидкость, чтобы снять пробу.

— Ты так вкусно облизнулась, моя птичка. Уже готово? — тихим голосом спросил муж.

— Готово. Сейчас налью, — девушка смутилась от неожиданного внимания и захлопотала у котелка, разливая суп в термостойкие чашки.

Аббас поражался сам себе: он давно не смотрел на свою жену со стороны, слишком привык к ее присутствию. Называл «малышкой», не замечая, что робкая девочка выросла, превратившись в прекрасную юную женщину. Завораживающе прекрасную, сильную, желанную.

Ее улыбка вызывала желание добиться еще одной, такой же чарующей и манящей. А розовый язычок, касающийся края стандартной ложки? Даже боль в раненой руке не могла удержать бешеное биение пульса. А яркие, четко очерченные губы жены, касающиеся его лба, неожиданно вызвали такое желание, что Аббас неловко пошевелился на своем ложе.

Джанна между тем налила суп и подала, предупредив:

— Горячо. Галету?

Аббас кивнул, продолжая смотреть, как она двигается, и старался не застонать, потому что стон этот был бы совсем не от боли.

Конечно, суп из консервов не претендовал на звание шедевра кулинарии, но он был горячим и сытным. На сей раз Аббас взял ложку, но поврежденная рука не давала удержать чашку. Он рассердился и едва не опрокинул суп.

Джанна присела рядом, поставила теплую чашку на одеяло и принялась кормить мужа с ложечки. Растерявшись, Аббас покорно открывал рот, думая о том, что из нее получится отличная мать — добрая и внимательная. Между тем суп кончился:

— Еще?

— Нет, спасибо, — не удержавшись, Аббас поднес к губам теплую ладошку, коснулся поцелуем и обрадовался легкому трепету, пробежавшему по женской руке. Отдернув ладонь, Джанна торопливо выбралась из палатки, чтобы прибрать посуду и принести кипяток.

После супа она приготовила чай и подала к нему маленькие кусочки ореховой плитки. А закончив трапезу, предложила Аббасу:

— Нужно поставить еще один укол и неплохо бы обтереть тело антисептиком.

— Хорошо, — муж, не споря, лег на живот, вызывая в ее сердце чувственный трепет. Более красивого торса Джанна не видела.

Откинув плед в сторону, жена заботливо протерла тело супруга полотенцем, потом, вздохнув, предупредила:

— Шприцы устаревшие, будет немного больно.

— Ничего, — сказал Аббас и тут же невольно охнул, когда в тело вошла стальная игла.

— Прости, — повинилась Джанна, промакивая маленькую алую точку спиртовой салфеткой.

Муж передернулся.

Потом молодая женщина сочувственно коснулась губами повлажневшей щеки супруга, ласково погладила и попросила:

— Давай закончим обтирание, тебе будет удобнее.

Вытерев мужу лицо, шею, руки и все остальное. Джанна укутала его пледами. Расправила мешок, заменяющий бывшему мужу подушку, расчесала его сбившиеся влажные волосы.

— Мне тоже надо обтереться, — смущенно проговорила она, отодвигаясь в дальний угол палатки и отворачиваясь от супруга.

Приготовив пачку полотенец, девушка вжикнула молнией комбинезона и принялась аккуратно протирать шею, грудь. Потом стянула рукава, уделяя внимание рукам.

Сзади раздалось шумное дыхание Аббаса. Казалось, воздух искрит под плотным пологом палатки. Отложив в сторону комбинезон и белье, Джанна вынула чистое полотенце и продолжила обтираться.

Муж не выдержал открывшегося ему зрелища, прохрипел:

— Позволь мне! — протягивая к Джанне руки.

Покраснев, она вложила в его ладонь влажное полотенце и Аббас начал бережно ухаживать за атласной кожей супруги. Для Джанны это было внове: нежная забота, переходящая в чувственную ласку. Горячее дыхание на груди и ленивые поцелуи, обещающие так много, странно будоражили богатое воображение.

Прикрыв глаза, она не заметила, как запустила пальцы в смоляные пряди мужчины, притягивая его к себе, а горячие губы мужа нежно, почти благоговейно коснулись вершинки высокой груди. Прошлое отодвинулось в небытие, сейчас для них существовало лишь их совместное сбивчивое дыхание, вкус кожи и аромат страсти, окутавший их в считанные мгновения.

На самодельное ложе они опустились вместе. Их взаимные объятия в этот раз отличались чуткой заботой, особым вниманием к желаниям друг друга. И страсть не туманила разум, а напротив, — добавляла сил и ясности.

Помня о ране Аббаса, девушка старалась не задевать травмированную руку. Но мужчина нашел удачный выход: Джанна впервые в жизни оказалась сверху.

Немного растерявшись, Джанна поерзала, вызывая у мужа стон, а потом он приподнял ее и позволил медленно соскользнуть обратно вбирая в себя его орудие.

На этот раз они застонали вместе.

Аббас начал двигаться сам, но острая боль в опухшей руке не позволила ему перехватить инициативу окончательно. Джанна ласково погладила искаженное болью лицо супруга, коснулась губами его губ и задвигалась сама, воспаряя от новых ощущений, зажмуривая глаза, чтобы муж не увидел выступившие слезы восторга.

Упоительное соединение их тел прозвучало новой песней любви. И когда девушка уткнулась лицом в плечо мужа, жадно хватая губами воздух, ей окончательно стало понятно, что она готова бороться за свое счастье.

Буря бушевала трое суток.

Покореженные ветряки, разбитые солнечные батареи и последние капли горючего в генераторах заметные даже с орбиты, убедили всех колонистов принять план губернатора — работы по демонтажу реактора начались.

Сводные бригады специалистов трех миров работали посменно, торопясь обеспечить энергией тех, кто остался внизу. Один взгляд на непроглядную песочную муть на экранах видеонаблюдения, заставлял мужчин стискивать зубы и быстрее шевелить примитивными инструментами, раскручивая бесчисленное множество болтов и зажимов.

Орам почти не спал трое суток. Заходить в пустые покои было страшно, там отчетливо ощущалось отсутствие хозяйки, поэтому он лично лазал с лазерным резаком в техническом отсеке корабля, вырезая крепления реактора из камеры, а от взволнованных вопросов подчиненных отмахивался:

— У меня лучшая защита на этой летающей бочке! И кто лучше меня знает характеристики этой машины?

Каждый час он пытался выйти на связь с губернаторской резиденцией на планете. Но потоки кварцевой пыли сбивали зонды, глушили связь. Только бледное мерцание куполов показывало, что люди внизу пока еще живы.

На четвертые сутки, когда буря стихла, губернатор, наплевав на вопли секретарей и охраны, уселся в челнок и на максимальной скорости рванул к планете.

Макушки куполов едва мерцали среди барханов песка, тихий ветерок легонько покачивал оборванные провода и шланги. Пушистые шарики растений сбивались в кучки и шуршали вместе с песком в такт шагам Орама.

Подойдя к самому большому куполу, губернатор медленно, словно боясь не получить ответа, бросил в пространство ключ-код. Купол задрожал и приоткрыл щель входа. Сифар проскользнул вперед и, держа оружие наготове, ввинтился в купол. Было тихо. Орам вошел следом.

Внутри купола висел тяжелый, спертый воздух с отчетливым привкусом человеческих тел и горючего. Инженерам очень быстро пришлось снизить проницаемость куполов до минимума, в том числе и для сохранения температуры.

Горючего в резервных генераторах оставалось не более чем на сутки. Однако люди в куполе были на своих рабочих местах, с кухонь тянуло запахом еды, а на столах стопками высились листы бумаги — в режиме экономии энергии расчеты производились письменно.

Орам быстро преодолел расстояние до центра купола: у губернаторского дворца шла осмысленная суета, жужжали приборы, бегали люди.

— Есть связь с соседними куполами! — склонившись над столом, заваленным передатчиками, выкрикнул юноша, с головы до ног обвешанный гарнитурами.

— Отлично, Фазим! — донесся звонкий женский голос. — Узнай, нет ли пострадавших, и в чем есть первоочередная необходимость. Как только появится связь с кораблями, мы передадим заказ.

— Слушаюсь, госпожа! — паренек снова уткнулся в экраны, забормотав что-то в гарнитуру, а Орам торопливо свернул туда, откуда слышался голос.

В большой квадратной комнате стояли столы, лежали распечатки и груды инфопластин. Вдоль стен сидели специалисты и что-то обсуждали. Перебегая от группки к группке, они перебрасывали данные и рисовали графики.

У самой двери сидела усталая, но собранная и готовая к действию Амина и координировала действия команд, время от времени подбрасывая вопросы:

— Насколько серьезно мы сможем повлиять на образование потоков воздуха с побережья при условии высадки саженцев-трехлеток? Какой должна быть глубина заграждения для жилого массива? Сколько времени займет проращивание такого количества семян при использовании технологии ускоренного роста? Расчет минерального коктейля и органических блоков для траншей поручаю вашей группе, возьмите список имеющихся в наличие семян и приступайте!

Орам сделал легчайший шаг вперед и, наклонившись, ласково шепнул в смуглое ушко:

— Воюешь, любимая?

Амина вздрогнула, развернулась и повисла на броне мужа, пытаясь дотянуться до его смеющихся губ. Волной облегчения накрыло и тех, кто наблюдал за встречей губернатора и его супруги.

— Орам! Ты здесь! Буря кончилась?

— Да, любимая! Расскажешь, как у вас тут дела?

— Конечно! В целом все живы, наружное оборудование пришло в негодность и мои специалисты сейчас разрабатывают критерии посадок с учетом пыльных бурь.

— Отлично!

Орам бережно прижал к себе супругу:

— Отчеты специалистов приму через час, а пока пусть рабочие заберут первые грузы с челнока.

Несколько человек, подтянувшиеся поначалу из коридора на голос начальства, тотчас разбежались, а Орам увел супругу в примыкающие к офисам личные покои «переодеться с дороги».

На этот раз их близость была наполнена щемящей нежностью. Орам внутри дрожал от страха, что едва не потерял любимую супругу. Амина пережила стресс ответственности за несколько сотен людей в условиях критической ситуации и хотела вновь почувствовать себя хрупкой и защищенной женщиной.

Увы, долгий отдых они себе позволить не смогли: слишком были нужны они были сейчас колонистам, вновь ощутившим себя песчинками перед лицом природы.

Облившись водой из кувшина вместо душа, Орам вместе с Аминой взялся координировать срочную помощь другим куполам. Оказалось, что в одном из куполов рабочие не успели покинуть опасную зону. В результате несколько человек оказались запертыми в наружном ангаре и пострадали от обезвоживания и переохлаждения.

Сообщения из других куполов тоже не радовали: где-то срочно требовались свет и вода для обогрева и полива нежных посадок. Где-то не смогли справиться с паникой, и взбудораженные люди пострадали, разломав некоторое количество оборудования.

Примерно через час к резиденции пробился сигнал с другого конца купола. Орам лично принял вызов. На мониторе появилась обеспокоенное лицо госпожи Зобейды:

— Сын, Джанна не отвечает! И Аббаса в куполе нет!

Орам сначала не понял, о чем идет речь. В его голове еще плавали обрывки докладов техников и администраторов. Но Зобейда напомнила:

— Джанна улетела на северо-восток, к скалам. В последнем сообщении сказала, что обнаружила цепь эрозийных пещер. Собралась их исследовать. Когда началась буря, Аббас полетел за ней, на легком флайере.

Орам вздрогнул, вспомнив трое суток неизвестности на борту корабля.

— Я сейчас отдам команду, мама. Их будут вызывать на всех частотах. Прости, но людей пока отправить не могу. Как только восстановим подачу энергии, займусь поисками лично. Но не раньше.

Зобейда тревожно вздохнула и отключила комм.

Через несколько часов, не дождавшись ответа, Орам лично настроил передатчик на слабый сигнал губернаторского флайера и отправился на поиски сестры и ее мужа. Зобейда осталась в столичном куполе координировать восстановительные работы.

Амина к этому моменту сладко спала, закончив предварительный анализ воздействия ветра на строения. Ее команда выдала предварительные расчеты ветрозащитных полос и тоже разбрелась по домам и общежитиям.

Орам полетел не один: три тяжелых флайера были доставлены с корабля специально для работы экстренных команд. Первый флайер вел сифар, еще двое охраняли губернатора в салоне. Второй флайер вели спасатели, а третий принадлежал медицинской службе.

Скалы приближались медленно, ветер стих, но иногда бросал в ветровое стекло горсти песка и мелкого гравия. Наконец на фоне скал мелькнула зеленая искра. Подлетев ближе, спасатели увидели слегка выступающий из бархана корпус легкого флайера.

Зависнув над находкой, Орам провел сканирование и сдавленным голосом сообщил по внутренней связи:

— Живых нет. Ищем второй флайер.

Облет скал ничего не дал, но в глубине пещеры мелькнула тепловая точка. Ни минуты не сомневаясь губернатор дал приказ начать поиски в пещере.

Флайер обнаружили сразу: полузасыпаный песком, он стоял у входа в пещеру. Сканер показал, что внутри никого нет, но буксировочный фал тянулся вглубь пещеры. Приготовив на всякий случай оружие, сифары двинулись впереди группы спасателей.

Через пару минут они обнаружили небольшой временный лагерь: легкая каркасная палатка стояла на гранитном полу пещеры. Рядом виднелось темное пятно кострища, валялись упаковки от сухого пайка и почти пустая канистра с водой.

Заглянув в палатку, Орам обнаружил общее ложе, несколько испачканных бинтов, кружку с остывшим чаем и практически пустую аптечку. Людей на стоянке не было.

Один из сифаров молча указал на тянущийся дальше фал. И несколько капель крови вдоль него.

— Идем дальше! — скомандовал Орам, стараясь не думать о том, чья кровь испачкала пол пещеры.

Толстенная капроновая веревка в яркой пластиковой оболочке тянулась вниз, аккуратно обходя препятствия. Кровь кое-где капала гуще, отмечая хорошо заметный след. Потом кровавые следы оборвались, а среди каменного крошева обнаружилась упаковка от стерильного бинта.

Сифар поднял ее, принюхался к легкому запаху стерилизующего раствора и поднял три пальца.

— Три дня? — спросил Орам.

Сифар отрицательно качнул головой.

— Три часа? — ответный кивок был утвердительным. — С таким кровотечением человек мог уйти далеко?

Сифар пожал плечами и, люди двинулись дальше.

Минут через сорок впереди послышался скрежет и звонкий женский голос. По знаку Орама все выключили фонари и постояли минуту, привыкая к пещерному полумраку. Сифары обнажили короткие кривые мечи и двинулись на подозрительный звук.

Представшая стороннему взгляду картина так их поразила, что они знаками подозвали Орам-бея. Посреди пещеры, на ярком коврике из толстых синтетических нитей сидела Джанна. Казалось, что она медитирует или просто отдыхает после тренировки, полузакрыв глаза.

Перед ней на задних лапах стоял громадный шестилапый ящер, покрытый черной блестящей чешуей. Две верхние лапки были сложены под висячей кожаной складкой на шее, еще две упирались в колени девушки. А черный раздвоенный язык трепетал в дюйме от ее лица, изредка касаясь нежной смуглой кожи.

Орам с трудом сдержал крик. Потом выдохнул: сестренка была в броне — значит, это не захват, а знакомство, мирные переговоры. Джанна, не отстраняясь и не открывая глаз, что-то сказала. Звуки эхом разбежались по пещере, утратив смысл, но интонация была понятна — сестра Орам-бея смеялась.

Один из сифаров дотронулся до плеча губернатора и указал ему длинный сверток из огромного листа, лежащий за спиной Джанны. Из неплотно закрученной зелени выглядывал краешек синего рабочего комбинезона. Кажется, Аббас тоже здесь.

Отстранив сифаров, губернатор смело шагнул вперед:

— Джанна!

— Братик! — девушка повернулась к нему с озорной улыбкой. — Вы так шумно дышали, что Най-Олт расслышал вас еще десять минут назад.

— Най-Олт?

— Да. Позволь тебе представить дежурного подземного комплекса господина Най-Олта! — Джанна опять рассмеялась.

Ящер, все это время спокойно сидящий в позе кенгуру, опирающегося на хвост, вновь высунул язык, почти выстрелив им в сторону Орама. Его влажный кончик коснулся щеки губернатора, виска, точки в центре лба, и прямо в голове зазвучал суховатый сдержанный голос:

— Приветствую племя, пришедшее на нашу планету с далекой звезды.

Орам растеряно поклонился и спросил:

— Как вы себя называете?

— Ширванши, — раздался в голове короткий ответ. — А вы?

— Люди.