Новое знакомство

ОФО

Август 11 г.

Выйдя из лесу все, даже извозчики, издали вздох восхищения. Вид был просто потрясающий – перед ними лежала громадная поляна, резко обрывавшаяся прямо в море. Небольшая бухта была зажата с обеих сторон громадными сопками, причём из той, что была слева, торчал высоченный скалистый утёс. Всё это великолепие густо заросло… соснами.

Лена удивлённо уставилась на мужа.

– А дубрава то где?

Дубравы не было. Они вышли не туда. Пока суд да дело, Сашка чесал репу и соображал, где же они оказались, и как это произошло, маленький караван пересёк полукилометровой ширины поле и вышел прямо к обрыву.

– Них… ни чего себе!

Свояк осторожно смотрел вниз. Под скальной стеной был широкий галечный пляж, на который с шипением лениво накатывали волны прибоя.

– Метров пятнадцать, не меньше.

Дубинин взобрался на самый большой воз и осмотрелся. Впереди лежала бухта, в лицо с моря дул солоноватый ветер, а из-за утёса доносился грохот прибоя. Поле, на котором они находились, густо поросло невероятно зелёной и свежей травой, колыхавшейся под порывами ветра. И вокруг холмы, холмы, холмы. Все заросшие соснами и, кое-где, елями. Дубами тут и не пахло. Речка, а точнее полноводный ручей, пропетляв, вывел их сюда, в аккурат между двумя сопками.

'А когда по лесу прорубались, было незаметно, что между холмами идём. Странно!'

Ручей впадал в бухту, не падая с обрыва водопадом, а проточив в камнях широкое ущелье, бурно шумел на порогах и перекатах, до боли в сердце напомнив Александру горные речки вокруг его родного города.

Саша так устал, что никаких сил на громкие речи не оставалось. Да и смеркалось уже. Второй день переезда занял слишком много времени. Люди быстро разбили походный лагерь, развели костёр и, стреножив лошадей, повалились спать. А комаров тут, кстати, не было. Абсолютно.

'Я бегу, бегу, бегу. Вот, наконец, добежал. И что дальше?'

Саша никак не мог заснуть и, поворочавшись часик на надувном матраце, он перебрался к костру. В голове, словно снежная буря, роились миллионы мыслей и никак не хотели успокаиваться. Дубинин поймал себя на том, что последний месяц своей жизни он провёл как во сне. И вот он проснулся. На новом месте. В новом мире. В новой жизни. Бишкек казался чем-то нереальным, сказочным. Саша напрягся и не смог вспомнить свою квартиру, где он прожил почти всю жизнь.

'Это всё – в прошлом! Что дальше? Утром видно будет. Утро вечера мудренее'

Народная мудрость успокоила. Сашка забрался под брезентовый тент под бок к жене и заснул.

Утро принесло нерадостную новость – место оказалось занято. Разбудил всех заполошный собачий лай. Стреноженные лошади испугано ржали, а сонный народ очумело оглядывался по сторонам и соображал куда бежать и что делать. Сашка подхватил топор, ободряюще улыбнулся жене и бросился вместе с остальными мужиками к речке, откуда этот лай, собственно и доносился.

На другой стороне ущелья оказался дед. Высокий, в ватнике, с окладистой бородой и длинной суковатой палкой. Вокруг него заливались лаем три небольшие собачонки: по виду самые обыкновенные дворняжки. Постепенно возле Дубинина, стоявшего на самом краю ущелья, собрались все взрослые переселенцы и пара ребят-извозчиков. Дед цыкнул на собак и те в момент успокоились, повалившись на землю около его ног. В полной тишине, нарушаемой только шумом речки и ветра, стороны изучали друг друга. В конце концов Сашке эта молчанка надоела.

– Доброе утро! Как поживаете?

Кричать приходилось изо-всех сил. Древний, словно ископаемое, дед обвёл всех внимательным взглядом, почесал бороду и, сложив ладони рупором, ответил.

– Это моя земля. Я здесь живу. Уходите!

После этого спокойно развернулся и двинул в сторону леса, оставив позади себя оглушительное молчание.

Первым не выдержал Славка.

– Да пошёл он! Он с той стороны ручья живёт, мы – с этой!

Все дружно поддержали искреннее негодование Бахмутова – уходить назад, в лес, с этого прекрасного и очень удобного места не хотелось никому.

– Кончай базар! – Сашка, сам от себя такого не ожидая, взял командование в свои руки. – Пошли к телегам, поговорим.

Как-то так сложилось, что в их маленькой общине, состоящей из четырёх семей, до сих пор не было руководителя. Все решения принимались на общем совете, коллегиально. Правда, Сашка всегда был мотором и душой этой компании и люди частенько прислушивались к его мнению, но, так сказать официально, руководителем он не был. Пора это дело было исправлять.

Первым делом Дубинин реквизировал наручные часы у Олега и Владимира и пошёл говорить со старшим караванщиком. Восемь мужиков, привезших их сюда, уже вовсю разгружали свои телеги, сваливая грузы на землю. Сашка громким свистом остановил это увлекательное занятие и собрал мужиков на совещание. После получаса уговоров, торга и ругани половина извозчиков во главе со старшим, решила, всё-таки, на недельку задержаться. Так Дубинин приобрёл четыре пары умелых рук и избавился от пары 'лишних' часов.

После сытного и горячего завтрака, приготовленного женщинами в походном чугунном котле, четверо ребят, получив окончательный расчет, ушли домой. Дубинин влез на телегу и огляделся – торчать посреди чистого поля было очень неуютно. Да и вытаскивать из ручья ведро на длинной верёвке было неудобно и тяжело. Вода постоянно расплёскивалась – раз, и кто её, эту воду знает – два. Речка – она и есть речка. Пусть даже тут с экологией полный порядок.

'Значит, нам нужен родник! И чтоб деревья рядом'

Взгляд сам собой упал на ближайшие сопки.

– Вовка, Олег, за мной. Славка – ты на хозяйстве!

Место под строительство нашлось очень быстро. В глубине поляны, почти возле опушки леса мужчины наткнулись на маленький распадок, густо заросший травой, по дну которого тёк ещё один ручеёк. Правда, совсем маленький. Пройдя вверх по течению метров двести, они оказались на опушке сосняка у подножия небольшой сопки. Одной из тех, что огораживала поляну возле бухты. До реки отсюда было больше полукилометра и нужно было снова грузиться, чтобы сюда перевезти своё барахло, но это место того стоило.

– Всё, парни. – Сашка по-хозяйски осматривал окрестности. – Дальше не пойдём. Здесь строиться будем.

Поручив свояку и Олегу очистить от травы и кустов источник, Саша поспешил к семье, чтобы сообщить радостную весть.

Во временном лагере нашлось пополнение. Тот самый незнакомый дед со своими собаками, сунув руки в карманы ватника, стоял с независимым видом посреди всей этой оживлённой кутерьмы. Возницы впрягали лошадей, женщины собирали вещи, а дети, визжа от счастья, нарезали круги в догонялки. Увидев чужого среди своих, Сашка напрягся – рука сама собой легла на топорище.

– Вы кто?

Высоченный дед кинул цепкий и оценивающий взгляд на Дубинина и не ответил. Он просто неспеша прогуливался по стоянке, разглядывая людей и всё так же держа руки в карманах. Сашка начал помаленьку закипать.

– Эй! Уважаемый! Я к вам обращаюсь…

– Милый, это без толку, – Лена сворачивала спальник и поглядывала на детей. Дети рвали несчастных дедовых собак друг у друга из рук, заглаживая их до смерти.

– Мы полчаса его пытали, кто он и как его зовут. Такое ощущение, что он немой. А так ничего – смирный. Под ногами не путается и не мешает. Да и мужики за ним присматривают.

– Угу. Этот немой велел нам убираться отсюда. – Сашка плюнул и пошёл грузить телегу, выбросив странного старикана из головы. Дел было – невпроворот.

Телег под рукой было в два раза меньше, так что переезд в две ходки, с погрузкой и разгрузкой занял весь день. Саша привёл супругу на новое место, показал ей родник, уже очищенный и обложенный камнем, показал ничем непримечательный кусок поляны у опушки и, с замиранием в сердце поинтересовался.

– Ну, как?

Женщина с гордостью посмотрела на мужа.

– Это лучшее место на свете!

Сашка подпрыгнул.

'Ес!'

Четверо нанятых рабочих здорово выручили. Как оказалось, никто из переселенцев, включая старожила Славку, толком топором работать не умеет и как сложить из брёвен дом точно не знает. Так что всю проплаченную неделю извозчики не столько работали, сколько обучали новичков всему тому, что знали сами. Как выбирать деревья, как их правильно валить, чтобы ствол при падении не треснул, как их катать и сушить. К концу недели Сашка был абсолютно уверен в том, что топор это такая штука, которой можно сделать всё. И кашу сварить, и дом поставить, и даже побриться. Всё тело от тяжёлой работы ломило, а ладони были покрыты одной сплошной мозолью, но зато один домик уже стоял под крышей, за высоким забором и в нём Вовка вовсю сооружал печку. В двух маленьких комнатках бывшего дома Бахмутовых было очень тесно, зато безопасно и тепло. По крайней мере, дети и женщины размещались в относительном комфорте. Старшой каравана на прощание тиснул всем руки, пожелал удачи и пообещал через месяц, до первого снега, привести сюда три подводы с продуктами и тёплой одеждой.

– Так что, Александр Иванович, жди осенью. И погреба к тому времени обязательно сделайте, а то пропадут продукты то. Ну, счастливо! – Возница тронул вожжи и лошадка послушно покатила пустую телегу.

Всё взрослое население пока безымянного хутора молча смотрела, как четыре телеги скрываются среди деревьев.

Они остались одни.

'Вот, блин, не одни!'

– Деда! А собачки твои где? – Маленькая Оленька теребила за ватник непонятно откуда появившегося старика. Тот тоже пришёл проводить караван.

Сашка удивлённо обернулся. Этот дед появлялся на хуторе каждый день. Ходил, смотрел, хмыкал и молчал. Он никому не мешал, всегда вежливо уступая дорогу, и Дубинин постепенно перестал воспринимать его как живого человека. Старикан был просто частью окружающего их пейзажа. И всё.

– Деда! Ну деда! Где собачки, я тебя спрашиваю!

– Ольга, – голос матери был суров, – не приставай к дедушке!

Трёхлетняя кнопка продолжала тормошить старика. И тот, впервые, дрогнул. Дед вытащил руку из кармана ватника, в ней оказался маленький кулёк, свёрнутый из лопуха. Он был полон свежей земляники. Дед протянул ягоды ребёнку, посмотрел на Дубинина и, уже уходя, буркнул.

– Кузьмой меня зови.

Так у Сашки Дубинина появился сосед.