Орест подъехал к воротам замка и велел ящеру перепрыгнуть. Тот весело перемахнул через невысокую преграду и с рёвом приземлился во дворе. Земля задрожала, а из окон высунулись перепуганные морды слуг.

— Вот как должно быть, — самодовольно ухмыльнулся Орест и погладил ящера по шее.

Кожа рептилии была такой толстой, что она явно ничего не почувствовала, однако махнула хвостом. Будто бы дружелюбно.

— Как мне тебя назвать? — вслух размышлял Орест.

— Саххомрычштс, — прошипел ящер.

— Как? — глаза Ореста округлились.

Ящер повторил. Но княжич тряхнул волосами и прикрыл руками уши.

— Это ж не то, что язык! Голову сломать можно. Будешь Сахо.

Ящер снова вильнул хвостом и прикрыл на мгновение веки. Стало быть, согласен. Вот и славно, подумал Орест.

Он скатился со спины чудища и осмотрел двор, думая, где бы устроить ему ночлежку. Амбар был достаточно велик, но запасы девать некуда. Подземелий в замке не оказалось.

— Значит, будем строить ещё амбар. Заодно и слугами будет, чем заняться. Хозяев дома нет, они и отлёживают бока. Теперь придётся потрудиться.

— Славно ты решаешь, что делать в моём замке за моей же спиной!

Орест мог даже не оборачиваться. Он кожей чувствовал, как она стоит сзади, пышущая от злости, брызжущая ядовитой желчью, с глазами, как у гадюки. Но всё ж повернулся.

— Что это за красная мерзость, снующая по комнатам?

— Наши новые слуги.

— Вот как?

— Вот так!

— Все тотчас же пойдут вон. И эта огромная дрянь с ними. Чтоб и духу тут не было!

Щеки Кьяры то и дело меняли цвет. От бледно-розового, до ярко-алого. Глаза стали большими и походили на крылья бабочек, вот-вот готовых взлететь. Если б Орест не испытывал к ней такую неприязнь, то обязательно бы восхитился. Заткнул бы её рот губами и отнёс в постель. Но не судьба…

Кьяра продолжала пенять его за наглость, но Орест пропускал её речи мимо ушей. Она казалась такой маленькой, почти крошечной рядом с ним. Взять бы да прихлопнуть, чтобы и мокрого места не осталось.

— Ты забылась, Кьяра, — прервал её Орест, — что это и мой дом. И я здесь хозяин. Пусть шестой. Но ты пока моя жена. Даже если и приготовила мне надгробие.

— Какое надгробие? — ресницы невинно захлопали будто бы в удивлении.

— Сама знаешь. Там, в лесу, их уже целых шесть. Последнее совсем новое.

— Не знаю, — пробормотала Кьяра, — но даже если ты что-то там и нашёл, то это не повод делать неверные выводы. И не повод тащить в мой замок кого попало.

— Довольно кричать. Мне это надоело.

Орест схватил её за талию и ловко закинул на спину ящеру. Кьяра замолчала и впервые посмотрела на него с испугом. Он забрался на Сахо и устроился рядом.

— Что ты задумал? — спросила она с тревогой.

— Прогуляемся, моя ненаглядная. Покажем честному народу, какая мы славная пара.

— Мне некогда гулять. Если хочешь, можешь взять сестёр — хоть всех шестерых, и прогуляться с ними.

— Какая ты щедрая, жена. И жадная. Я вот тебя хочу хотя бы видеть, а ты всё время куда-то бежишь.

Кьяра стала брыкаться и норовила спрыгнуть, но Орест обхватил её за талию и прижал к себе. Руки его оказались крепкими, и она притихла.

— Не хочешь рассказать мне, где столько дней шлялась?

— Не твоё дело, — буркнула недовольная жена.

— Я всё равно узнаю, — пообещал Орест.

— Вот и узнавай.

Кьяра хмыкнула и больше с ним не разговаривала. Орест тоже молчал.

Они проехались верхом на ящере по полям, затаптывая жёлтые цветы. Миновали леса, озёра, холмы. Отовсюду на них глядели существа, а на лицах было написано удивление. Орест улыбался и махал им рукой. Кьяра, опасаясь выглядеть глупо, тоже выдавливала улыбку. Некоторые из существ махали вслед. Это радовало Ореста, но искренне бесило жену. Он кожей чувствовал, как она исходит от злости.

Они проехались вдоль копальни, заглянули в деревню, поприветствовав хмурых кузнецов. Те таращились на них во все глаза. Из окон повысовывались неказистые рожицы кузнецких жён. Тёмные глазки сверкали от любопытства. Похоже, сегодня у местных сплетниц будет славный повод для разговоров.

— Здесь все такие хмурые, может, устроим праздник? — неожиданно предложил Орест.

— Было бы что праздновать, — хмыкнула Кьяра.

— Не скажи. Мне нравится, когда ты смеёшься.

— А разве я хоть раз смеялась?

— Вот и посмотрю, — сверкнул глазами Орест.

Она не ответила, лишь ещё больше надулась. Он осторожно положил ладонь на её плечо. Не убрала — и то хорошо. От неё славно пахло, и он незаметно провёл носом по локонам на её макушке. Лакомая, змея…

Вдоволь нагулявшись, они повернули назад.

Орест велел Сахо остановиться у небольшого озера в живописных зарослях ив. Спрыгнул сам и снял жену, затем велел ящеру убраться с глаз.

— Что ты ещё задумал?

— Ничего, — Орест пожал плечами, снял сапоги и залез в озеро, — есть хочешь?

— Нет.

— А я хочу. Как насчёт свежей рыбы?

— Закормил уже своей рыбой.

— Могу поймать зайца.

— Я зайцев не люблю.

— Я могу поймать всё, Кьяра. Скажи, чего ты хочешь?

— Отстань от меня.

— Зачем тогда пошла за меня замуж?

— Как будто меня кто-то спрашивал! — на ресницах заблестели слёзы, и выглядели вполне искренне. Но потом она разозлилась, а глаза запылали ненавистью.

— Я спрашивал, — сказал Орест.

Она ничего не ответила. Села на траву, повернувшись к нему спиной, и застыла, будто каменная. Волосы дивного цвета спускались по плечам роскошными локонами, и Орест невольно сглотнул, чувствуя, как волнуется естество.

Кто говорил, что зло не может быть прекрасным? Оно такое и есть, и от этого становилось только горше. Орест вздохнул, вспоминая ласковую дивницу. Вот если б немного той страсти его неприступной жене…

Хотя сейчас он был бы готов простить ей и холодность, и коварство, лишь бы хоть раз приветливо улыбнулась. Но где там! Кьяра сидела, с упоением рассматривая сто раз уже опротивевшие ему поля…

Орест выловил нескольких рыбин, очистил от потрохов и чешуи, развёл огонь и поджарил тушки. Запах был восхитительным. Сквозь ветви ив он заметил, как блестят глаза ящера, неслышно подкравшегося, чтобы посмотреть, что так вкусно пахнет.

— Смотри, что ещё есть.

Орест выхватил из воды парочку здоровенных раков. Они изгибались, недовольно шевеля усами и размахивая зелёными клешнями.

— Эти наглецы щипали меня за пальцы.

Орест сунул добычу в огонь. Раки покраснели, а чуть погодя, их панцири треснули, обнажив сочное розовое мясо. Он раскрыл одного, поддел мясо когтями и положил жене на ладонь.

— Если и это тебе не по вкусу, значит, ты питаешься жабами. Кстати, вон сидит парочка. Поймать?

— Вот ещё!

Кьяра быстро проглотила то, что было у неё на ладони, и зажмурилась.

— Нравится? — спросил Орест.

— Сгодится.

— Если хочешь рыбы…

— Не хочу.

— Как знаешь. Я тебе оставил.

Орест положил румяную рыбину на лист кувшинки и подвинул к жене. Та сморщила нос и сжала в полоску губы. Хотя явно была голодна. Краешком глаза то и дело поглядывала на угощение, но упрямо держалась.

Орест расправился со своей рыбиной и растянулся на траве. Его почему-то клонило в сон.

— Вот же ведьма, — успел пробормотать он, прежде чем глаза его закрылись, а сознание заволокло туманом.