Кьяра носилась по полям, лесам, даже возвращалась обратно к щекотунам — вдруг муж снова решил попытаться её ограбить. Но его нигде не было. И эта его огромная тварь куда-то запропастилась. Кьяра пыталась найти гамаюна, сунулась в лес, но в ужасе выбежала обратно, едва не оглохнув от крика. Там были сотни мерзко вопящих птиц, и все на одно лицо. А ведь гамаюн ведь так и не сказал ей своего имени…

Отчаявшись найти Ореста, Кьяра подвела коня к зловещему красному полю и стала внимательно всматриваться. Мог ли он туда сунуться, неугомонный княжич?

Конь испуганно заржал и стал брыкаться. Кьяра прикрикнула на него, затем притянула его морду к себе и легонько подула в нос. Зверь поутих, а она ещё немного посмотрела на поле и повернула обратно.

Как же она ненавидела это место. Жуткое колдовство, пожиравшее её землю. Каплей за каплей точившее её душу. И она сама принесла его, собственными руками, и отдала Карсу.

Будь он проклят, честолюбивый упырь!

Будь они прокляты все эти коварные мужчины!

Вернувшись домой, Кьяра увидела дивниц. Они уже наполнились силой и сияли, будто десятки крошечных солнц. Пора было вести хоровод…

Кьяре совершенно не хотелось никуда идти. Сердце было не на месте. Куда запропастился её синеглазый муженёк, и как скоро об этом узнают волхованцы? Да и о Таисе не стоило забывать.

Несчастная сидела, забившись в уголок, в крошечной каморке, где не было даже окон. Таиса сама так решила — уж очень боялась, что Карс проберётся к ней ночью. Кьяра, как могла, её утешала. Говорила, что он не посмеет, хотя и сама не слишком верила в это.

Карс на многое был способен.

Но сегодня ей непременно нужно было идти. Иначе ей никак не удержать дивниц, и они разбредутся по лесам, растрачивая силы понапрасну.

Кьяра заперла дверь в комнату Таисы и спрятала ключ. Затем велела Ковачу и остальным слугам сторожить упырку. Хорошо было бы, если б у неё были другие слуги. Крепкие, сильные, такие, что не боялись упырей. Но таких существ в землях Айуллов не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть.

Она вздохнула, сбросила платье, распустила волосы и перекинулась, осветив комнату ярким сиянием.

— Ну что, ненаглядные мои, идем?

Вернувшись в замок, Орест отпустил Сахо и поплёлся внутрь. Было непривычно тихо. Даже тени — и те куда-то исчезли. Неужто коварная змеина всех прогнала?

Он неторопливо прошёл по коридору, заглядывая во все комнаты, как вдруг услышал плач. Затем негромкий вопль и быстрые тяжёлые шаги.

Рука привычно потянулась к поясу, но тут Орест вспомнил, что меч остался у каменнотелых. Вот незадача! Он и так с трудом держится на ногах от усталости, а тут ещё и оружия нет. Орест осмотрелся вокруг в поисках чего-либо острого. На стене пылал одинокий факел. Всё ж лучше, чем ничего. Он вынул факел из держателя и выставил перед собой.

Шаги становились ближе, и, наконец, Орест увидел незнакомца. Он шёл по коридору, волоча за волосы женщину, бледную, как смерть. Лицо её было залито слезами, так что Орест не мог разглядеть её глаз, однако мог поклясться, что видел её впервые. Как и незнакомца.

Высокий, статный, злющие чёрные глаза. Надменное лицо, уверенный взгляд, омерзительно-приторная улыбка на тонких белых губах. Орест почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, а сердце ухнуло и сжалось в тоскливый комочек. Кажется, он понял, кто это. Тот, кого он так жаждал убить больше всего на свете.

— Знатное убранство, Кош! — презрительно воскликнул Карс.

— Какого дьявола ты делаешь в моём доме, упырь? Тебя сюда не звали.

— Ты, может, и не звал, но здесь я всегда желанный гость.

— А это, — Орест указал на женщину, — гостинец?

— Нет, это моя жена.

— Славно. У вас принято таскать их за волосы?

— И не только, синемордый княжич. Теперь уйди с дороги, некогда мне тут с тобой лясы точить.

— Вот уж нет! — Орест ткнул факелом прямо в лицо упырю, — сперва ты расскажешь мне, что ты тут делал. И что тут делала твоя жена.

— А не твоё дело, владыка. Пшёл вон, мне пока неохота о тебя мараться.

— Помоги, — тихо прохрипела женщина, — пожалуйста, помоги…

— Он и вправду твой муж? — нахмурился Орест, а Карс остервенело дёрнул пленницу, так что она завизжала от боли.

— Молчи, негодная тварь.

— А ну-ка отпусти!

Глаза Ореста стали ярко синими, ладони сжались в кулаки, а шипы высунулись из пазух и зловеще поблёскивали.

— Что натворила эта несчастная?

— Не лезь, куда не следует, синемордый.

— А я полезу. Ты в моём замке, — Орест взмахнул факелом, — так что оставь её и убирайся вон.

— В самом деле? — хохотнул Карс и достал свободной рукой меч, — ты собрался повергнуть меня этой лучинкой?

— Нет, не этой!

Орест собрал остатки сил и метнул в упыря струю пламени. Карс не успел увернуться, и ему опалило щёки. Кожа тотчас же покрылась пузырями. Он рассверипел, отшвырнул женщину в сторону и бросился на Ореста, размахивая мечом. Пригнулся, пропуская следующую струю, и ловко выбил из рук княжича факел.

Орест отскочил в сторону, лихорадочно выискивая глазами, что можно было бы использовать в качестве защиты, но вот беда — ничего не было, даже табуретки.

А между тем ловкий упырь наступал, и в глазах его не было испуга, лишь надменная ярость. Орест кожей чувствовал — не справится. Без оружия нечего и думать.

Метать в упыря пламя он больше не мог. Сил совсем не осталось, того и гляди свалится. И почему он не остался в лесу, не потянул силу озёрной воды, а вместо этого бесславно пятится назад под презрительным взглядом врага, который, между прочим, свободно расхаживает по его собственному замку, и также свободно ласкает его собственную жену!

Злость охватила Ореста, и он уже не думал, что будет дальше. Кинувшись на Карса, он принял удар меча плечом, и, не взирая на боль, вцепился зубами в его запястье.

Упырь не ожидал от него такой прыти и выронил меч. Свободной рукой схватил Ореста за волосы и потянул на себя, что было мочи, но княжич не отпускал. Тогда Карс укусил его за шею и стал пить кровь.

Орест терзал его запястье, кромсал когтями бёдра, вонзал в них шипы, однако слабел. Не был бы он так измотан, то сбросил бы с себя упыря, однако спустя несколько мгновений Орест не мог даже пошевелиться.

Карс почувствовал, как он обмяк и оттолкнул от себя. Орест упал на пол, едва дыша, но всё ж поднялся на четвереньки и посмотрел на упыря мутнеющими глазами:

— Убирайся вон!

— Я бы с удовольствием порешил тебя, синемордый выродок, — Карс презрительно сплюнул на пол, и сунул истерзанную руку в рукав кафтана, — но мы ещё не готовы к войне. Так что живи пока, жалкий юнец. Но знай — твой конец не за горами.

Напоследок Карс двинул Ореста сапогом в живот. Больно, так что даже слёзы выступили на глазах, пришлось закусить губу, чтобы не завыть. Он скрючился, прижав колени к груди, а Карс подхватил рыдающую уж во весь голос жену, перекинул через плечо, и зашагал к выходу.

Спустя некоторое время в замок влетел гамаюн и сел рядом с Орестом.

— Я думал, он тебя убъёт, — взволнованно сказал Черноклюв.

— Лучше бы убил, — прошептал Орест и зажмурился.

Упырь был силён, мускулист и красив. Неудивительно, что Кьяра его держится, и даже жена не помеха. И всё ж, что делали они в его замке? Может, несчастная пришла поквитаться с Кьярой? Если так, то он поостерёгся бы её обвинять, ведь он и сам такой же. Хотелось убить этого мерзкого упыря. И не просто убить, а раздавить, так, чтоб кости трещали, а кровь хлынула ручейками в разные стороны. Но вместо этого он лежит на холодном полу, словно жалкий слабак.

Такого стыда и горечи Орест ещё никогда не испытывал.

Кьяра увидела ящера издалека, и сердце невольно сжалось от радости. Неужто вернулся? Она подобрала юбки и помчалась по полю со всех ног.

Добравшись до замка, она кликнула слуг. И тотчас же к ней прибежали несколько кругломордых и поклонились, приветствуя хозяйку.

— Княжич вернулся?

— Ещё вчера, — ответил Ковач, — приехал грязный, в лохмотьях, и целую ночь спал в комнатёнке под лестницей. А утром потребовал чан с водой, влез в него с головой и, кажется, до сих пор сидит.

— Понятно, — в груди потеплело, и Кьяра не смогла сдержать улыбку, — а что наша гостья?

Лицо Ковача побледнело, подбородок затрясся, а голова провалилась в плечи. И Кьяра поняла: что-то стряслось. Что-то совсем нехорошее.

— Её забрал упырь. Вынес из замка на плече и увёз.

— Как? — голос предательски дрогнул, и она растерянно поднесла ладони к губам..

Карс… Проклятый упырь. Он всё-таки посмел ворваться к ней в дом и забрать Таису. А она не смогла её защитить. Не смогла…

«Я ведь тоже твоя сестра…» — пронеслось в голове, и Кьяра зажмурилась.

Она уже ничем не могла помочь несчастной упырке. Если Карс не побоялся её гнева сейчас, то не побоится и в следующий раз, а вот это было действительно плохо…

Голос Ковача вырвал её из тяжёлых раздумий.

— Мы, как увидели его, попрятались. Страшно. Тебя в замке нет, а он неизвестно с чем пожаловал. Вон, мужа твоего как отделал.

— Так они виделись? — удивилась Кьяра.

— Ну да. Это вчера случилось. Они помахались маленько. Княжичу славно досталось. Еле дополз до кровати.

— Дьявол!!!

Кьяра скрипнула зубами от злости и побежала в замок. Пронеслась по коридорам, заглядывая во все комнаты, но Ореста нигде не нашла. Тогда она поднялась по лестнице наверх и застала его в опочивальне.

Он стоял возле окна, оборачивая вокруг талии пояс, и выглядел вполне здоровым. На обнажённом торсе ни единой царапинки. Худая грудь ровно вздымалась, натягивая кожу на выпирающих рёбрах. Плечи довольно широкие, но всё ж невероятно худы. И что в таком девки находят? Одна красота — блестящие кудри да смазливое лицо, и то портили эти гадкие ямки на щеках.

Орест заметил её и усмехнулся — нахально, так что захотелось врезать ему по самодовольной синей роже.

— Ну, здравствуй, жена.

— Здравствуй.

И они замолчали, пристально глядя друг на друга, не зная, что и сказать. Кьяре хотелось спросить, где ж его так долго носило? На кой бес его понесло к щекотунам. Неужели он в самом деле хотел её ограбить? Однако слова почему-то застряли в горле, и всё вдруг стало совершенно не важно.

Он жив, слава Равнинам. Теперь самое главное — держаться подальше.

— Скажу слугам, чтоб готовили завтрак, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.

— Э, не так быстро!

Орест в два шага пересёк комнату и захлопнул дверь прямо перед её носом. Он подошёл почти вплотную, так, что она могла слышать его дыхание. В глазах его сверкали крошечные молнии.

— Где же ты всё время шляешься, жена? Как распутная девка, дома не ночуешь. Зажигаешь чужие кристаллы.

— Да ты и сам дома не сидишь, — заметила Кьяра, отступая назад.

— Что толку сидеть, если меня не тут не ждут? Если по замку шатаются грязные кровососы и таскают за волосы собственных жён. Со славным типом ты связалась, Кьяра.

— Ты дрался с ним, глупый мальчишка? Зачем? Тебе его не победить. Он куда сильнее, коварней. Так что лучше держись подальше.

— Это мы ещё посмотрим, — пообещал Орест.

— Всё-то ты лезешь, куда тебя не просят.

— А что мне ещё делать, Кьяра? Ты неприветлива и холодна. Хотя ото всех вокруг я только и слышу о том, какое у тебя большое сердце! По мне так вместо сердца у тебя большая глыба.

— Вот и не трогай меня, синеглазый болван!

— Болван, говоришь?

Зрачки Ореста сузились, а щёки покрылись тёмными пятнами. Мышцы под кожей взбугрились, а на скулах заходили желваки. Он поднял руку, и она невольно отпрянула: сейчас ударит.

Но вместо этого Орест дотронулся до её подбородка и пристально посмотрел в глаза. По телу пробежала непонятная истома, и Кьяра почувствовала, что не может пошевелиться.

Морок… Она и забыла, что владыки умеют колдовать.

— Теперь ты вся во власти болвана, — шепнул он ей на ухо.

Пальцы Ореста скользнули по её шее, забрались в волосы на затылке, а губы едва заметно коснулись ключицы. Второй рукой он дёрнул завязку на груди и проворно забрался под рубаху. Легонько сжал грудь, затем наклонился и поймал губами сосок.

Кьяра напряглась и закрыла глаза. Только бы это кончилось поскорее…

Но Орест никуда не спешил. Он поднял её и отнёс на кровать, задрал подол платья и, опустившись на колени, стал ласкать то самое потаённое местечко между ногами. Это выходило у него так легко и ладно, что Кьяра его почти ненавидела. За то, что так хорошо…

Кровь бурлила, а тело подрагивало в сладостной муке. Краешком глаза она видела черноволосую макушку, мелькавшую между её колен. Ей вдруг так захотелось дотронуться до него. Убить, расцарапать его нахальное лицо до крови. Жаль, что она не могла до него дотянуться…

Орест оставил её лоно и лёг рядом с ней на кровать. Полностью обнажённый. Кьяра чувствовала, как в бедро упирается возбуждённое естество. Он тяжёло дышал, лаская горячими ладонями её всю.

— Если хочешь, я уйду, — хрипло сказал он.

— Хочу, — ответила Кьяра, и с удивление поняла, что морок спал.

Нужно уйти. Однако тело почему-то не слушалось.

— Ты сама сказала, — усмехнулся Орест и навалился сверху, подминая её под себя.

Кьяра невольно охнула, когда он ловко вошёл в неё. Приподнял её бёдра и, нежно поглаживая, развёл в стороны. Глаза его вспыхнули.

— Хочу, чтобы ты ушёл, — выдохнула она и зажмурилась.

— Я услышал только «хочу».

Даже с закрытыми глазами она ощущала, как он улыбается. Дерзко, самодовольно, мелкий неугомонный бабник. И он продолжал врезаться в её плоть сильными уверенными точками, от которых всё внутри сжималось. Кьяра положила руки ему на плечи — следует оттолкнуть его и как можно скорее, но почему-то она не смогла. Опять морок?

— Если бы не хотела, сказала бы просто «уйди», — раздалось над самым ухом.

Кьяра открыла глаза, лишь на секунду, чтобы взглянуть на него. Ресницы Ореста были опущены, голова слегка запрокинута назад, а на лице такое распутное и блаженное выражение, что она не выдержала, опять зажмурилась. А из глубины того самого потаённого уголка, в который он сейчас так неистово врывался, поднялась волна и окатила её всю, с ног до головы, невероятным сладострастным огнём.

Будь он проклят, похотливый стервец!

Орест тоже задрожал, а с губ сорвался тихий звериный рык. Затем он скатился с неё и лёг рядом. Ладонь его скользнула ей на живот. Кьяра почувствовала лёгкое покалывание и с облегчением вздохнула. Слава Равнинам, это безумие не принесёт плоды. Но как же естественно и ловко это у него выходило! Так привычно, будто он только и делал, что окучивал баб. Развратный бес! Кьяра привстала на кровати, постепенно приходя в чувства, и повернулась к нему лицом.

Орест лежал, распластавшись на простынях, весь обнажённый, и такой порочный, что дух захватывало. Волосы разметались сверкающим чёрным облаком, а на щеках опять заиграли противные ямочки. Жалкий ветреник. А ведь ей было так хорошо, что тело до сих пор пылало, и он это прекрасно понимал.

— Вот теперь можно и поесть, — просто сказал он, обхватил её за талию и притянул к себе. Руки его опять потянулись к соскам, а губы проложили на шее влажную дорожку из поцелуев, и Кьяра вспыхнула.

— Ненавижу тебя!

Она вырвалась из рук Ореста, спрыгнула с кровати и впопыхах оделась. Он продолжал смотреть на неё — чуть насмешливо, будто понимал, что она лукавит. Но она не лукавила. Сейчас Кьяра действительно его ненавидела всей душой, но не так, как себя.

Себя она вообще готова была разорвать на части.

Кьяра выбежала на двор и помчалась к конюшням. Слуга, увидев её негодующее лицо, не дожидаясь приказа, вмиг оседлал лошадь.

Она забралась в седло и поскакала прочь от замка.

Через бескрайние поля, оставляя позади желтоватую дымку пыльцы, сбиваемой копытами скакуна. Лицо обдувало потоками свежего ветра, а щёки, наконец, перестали пылать. Кьяра мчалась, особо не задумываясь, куда держит путь.

Лишь бы подальше. Лишь бы поскорее забыться. Лишь бы поскорее унять эту боль…

Несносный мальчишка! И откуда он взялся на её голову. Почему-то, соглашаясь на брак с ним, Кьяра полагала, что им легче всего будет управлять. Да не тут-то было…

Она даже и представить себе не могла, что он настолько умелый любовник…

Из всех её мужей он, пожалуй, самый опасный. Да что там — опаснее всех пятерых, да ещё и Карса впридачу. Опасный, но глупый…

Неужто он не понимает, что жизнь его висит на волоске? Карс ведь не отдаст её ни за что на свете. Да и она сама… ничьей не хочет быть…

И Кьяра продолжала лететь навстречу буйному ветру, а полуденное солнце мгновенно сушило слёзы, выступавшие сквозь кружева ресниц. И в конце концов в душе ничего не осталось. Но это и славно. Такую пустоту она любила больше всего…

Неожиданно рядом с ней нарисовался всадник. Кьяра пришпорила лошадь, однако он не отставал, и она нехотя замедлила шаг.

— Вижу, ты в добром здравии и полна сил, — поприветствовал её Волдан, — еле тебя догнал.

— Представь, что не догнал, и скачи дальше, — хмыкнула Кьяра.

— Ну-ну, дорогая моя. Я не мог отказать себе в удовольствии тебя увидеть, — улыбка его была такой мерзкой, что Кьяра не смогла сдержаться и подёрнула плечами.

— Как поживает твоя жена?

— О, спасибо, — лицо Волдана внезапно расцвело, — у нас родилась внучка, Диана. Прелестное дитя, свет наших очей.

— Поздравляю. Надеюсь, у неё не будет дара.

— О нет, — искренне воскликнул Волдан, — мы даже и думать о таком не хотим. Да, кстати, о даре. Этот месяц был богатым на добычу. Мои пещеры полны незажжёных кристаллов.

— Но я только что платила дань!

— То было несколько недель назад. А перед этим я не трогал тебя почти полгода.

— Всего лишь выдал замуж. За несносного клыкастого юнца.

— Да, дорогая. Малис Яр достал. Он непременно хотел, чтобы ты вышла за одного из владык. Не хочешь рассказать старому другу, что там у вас стряслось?

— Ничего. Я даже с ним не знакома.

— Как знаешь. По мне так очень похоже на месть. Красный владыка определённо задумал что-то недоброе. Да и правители Равнин жаждут избавиться от логова упырей и вернуть на мёртвые земли дивниц. Все только и ждут, когда вспыхнет пламя.

— Пусть тебя это не заботит, Инвар. Я сама разберусь.

— Ну, смотри, — он демонстративно снял с головы шляпу, стряхнул невидимые соринки, и также неторопливо водрузил обратно. Глаза его при этом лукаво сверкали, — если что, я всегда найду для тебя потайной уголок в Колыбели. Даже если владыки и остальные волхованцы устроят здесь ад.

— Конечно, правитель. Я и не сомневалась: ведь почти все твои кристаллы зажгла именно я.

— Ну, вот и умница. Стало быть, сегодня ночью я снова тебя жду…

Кьяра не ответила — лишь скривилась в горькой ухмылке, развернула лошадь и поскакала обратно к замку.

А она ещё гадала, что подтолкнуло Волдана к этой свадьбе. Такой замечательный способ ещё крепче зажать в своих тисках, лишив её надёжной защиты…

Волхованцы, упыри, каменные люди, теперь ещё и владыки…

Кьяра уже видела, как к ней тянутся когтистые красные пальцы Малиса Яра…

Петля на шее затягивалась, мешая дышать.

Какой у неё был выбор? Совсем никакого. Этой ночью ей опять придётся зажигать кристаллы. Много…

Как можно больше, чтобы этот мерзавец Волдан боялся её потерять…

Только вот откуда набраться сил? За эти дни она истратила всё, что у неё было, оставив лишь самую малость. Сможет ли она удержаться во время плясок? Сможет ли отбиться от призрачных рук? Кьяра сильно в этом сомневалась, и ей стало страшно.

Вернувшись в замок, она сразу же наткнулась на мужа. Орест стоял посреди двора, а вокруг суетились кругломордые слуги, шныряли туда-сюда, причудливо подпрыгивая на коротких кривоватых ножках, и таскали доски, молотки, сено, да и ещё кучу всякой всячины. Коричневые лица блестели от пота — видимо, он хорошенько погонял бездельников.

— Вот, велел им построить амбар для Сахо, — улыбаясь, сообщил муж.

Орест выглядел таким бойким и жизнерадостным, а в глазах плясали задорные смешинки. Похоже, его ничуть не задели её последние слова. Шельмец чувствовал, что ей понравилось, вот и сейчас ходил довольный, как петух.

Ну, ничего, синемордый распутник. Больше тебе не обломится.

Орест расставил руки, чтобы снять её с лошади, однако Кьяра ловко развернулась и спрыгнула с другой стороны. Услышала его тихий смешок и разозлилась.

Хорош княжич. Молод и полон сил. И как же сейчас это кстати…

Кьяра внезапно воспрянула духом. И почему она сразу об этом не подумала? Такой великолепный источник. Похоже, она таки переживёт эту ночь.

Она хлопнула лошадь по крупу, отсылая прочь, и шагнула прямо в его распахнутые объятия. Вцепилась в отвороты кафтана, притягивая его губы к своим губам. Орест подхватил её под ягодицы, и она обвилась ногами вокруг его талии, и продолжала целовать, расстёгивая одной рукой его рубаху.

Орест метнулся в конюшню — подальше от любопытных глаз, и прижал её к бревенчатой стене. В мгновение ока он сорвал с себя пояс, задрал её платье, и довольно зарычал, почувствовав, что она уже готова.

Кьяра изнемогала в сладкой истоме, наслаждаясь каждый движением его чресел, каждым прикосновением пальцев и даже тем, как он дышал ей на ухо, охваченный страстью. И даже когда он обмяк, выплеснув семя, и по-прежнему стоял, прижавшись к ней, видимо, не собираясь отпускать, она всё ещё пылала.

Пылала так, что того гляди, перекинется и снова потребует ласки… Кн:иг:о:ед.нет

— До чего ж ты хороша, — прошептал Орест, и звук его голоса накрыл её чувства бархатным поцелуем.

Только бы не опять раскиснуть…

Кьяра зажмурилась, отгоняя наваждение, и прислонилась к его плечу, слушая, как по венам бежит молодая кровь. Кьяра слизала капельку пота, стекавшую по щеке, затем поцеловала в шею и впилась в неё зубами.

Какая же славная у него кровь! Вкусная, сильная, словно целительная родниковая вода. Она чувствовала, как свет наполняет её существо, как расправляются невидимые крылья, и вот она уже готова кружиться в неистовой пляске для духов ярильцев.

Кьяра не отпускала Ореста, пока он не рухнул на землю, увлекая её за собой. Тогда она осторожно выбралась из-под его тела и вытерла губы. Пожалуй, хватит с неё. Да и ему не мешало оставить. Вон как побледнел, даже слишком. Кьяра наклонилась и дыхнула ему в лицо живительной силой.

— Ничего, до утра очухаешься, — прошептала она, — и больше не станешь приставать.

— Эй, хозяин, вставай!

По щекам стекали холодные капли. Орест высунул язык и слизнул несколько капель с губ. Очень хотелось пить.

— Где вода? — сумел прохрипеть он.

— Кажись, ещё осталась на донышке.

Он разлепил веки и увидел над собой гамаюна, с кувшином, зажатым в лапах. Орест отнял кувшин и сделал несколько глотков. Голова кружилась, а шея саднила. Он дотронулся пальцами до ран, оставленных её зубами. На удивление, они почти затянулись. Неужели на этот раз пощадила, змея?

— Где эта… где моя жена? — спросил он Черноклюва.

— Только что ускакала.

— Вот дрянь, — в сердцах воскликнул Орест, и огляделся вокруг, — уже вечереет. Куда она опять умотала, на ночь глядя? Небось, к своему упырю?

— Да нет. На ней была сеть, а вокруг шеи сверкали самоцветы.

— Ага, напилась, тварь, теперь помчалась плодить свои богатства. Неужели ей мало?

— Я тут полёвку поймал, — сказал Черноклюв, — так она перед тем, как я её съел, рассказала, что видела хозяйку в поле с Волданом. Говорили про дань. Опять требует.

— Так скоро? — удивился Орест, — сколько же ей приходится зажигать?

— Вот уж не знаю. Но каждый раз, возвращаясь, она едва не падает с лошади от усталости. А если учесть, что ещё вчера она с дивницами плясала…

— А с дивницами на кой бес?

— Они иначе не могут, — уклончиво ответил Черноклюв, — пляшут себе, пока не перестанут светиться. А земли потом оживают.

— Какие земли?

— Мертвые…Так ещё Браш Айулла делал. Её покойный отец. Дивницам нужен поводырь, иначе они становятся дикими, тратят свой дар впустую, и земли засыхают.

— Странная она…

Набросилась на него с такой страстью, что он, дурак, от счастья готов был запеть. А она опять его провела, коварная змея. И чем она лучше тех же волхованцев?

Орест поднялся на ноги и с изумлением понял, что силы ещё есть. Точно, пощадила змеина. Взяла, что ей нужно, а что не нужно, оставила. И его в том числе…

Но что же она так скрывает, эта Кьяра Ведич-Айулла? И почему они все от неё что-то хотят? Все, кого он успел повстречать на Равнинах. Каждый норовит отхватить кусок.

— Да чтоб вам всем подавиться!

Орест сплюнул на землю и показал в темноту кулак.

Но всё ж, какая она была сладкая, его упырка. По телу до сих пор бежала дрожь…