Катя проснулась от ярких лучей солнца, назойливо пляшущих у нее на лице. Сладко потянувшись, она посмотрела на будильник и отметила, что еще минут десять могла бы поспать. Как же не хотелось вставать и идти на работу, хотелось понежиться в кровати рядом с Яриком, мирно посапывающим рядом на подушке. Катя нежно провела пальцем по его щеке. Во сне он такой милый и беззащитный. А наяву — вечно сердитый, резкий, но страстный и порою даже нежный.

Катя очень сильно влюбилась, незаметно для себя самой, всего лишь за три недели. Именно столько длилось их совместное проживание под одной крышей, с того самого четверга, когда их посетил Олег Кравцов. И больше всего на свете она боялась, что наступит тот момент, когда он выполнит свое обещание и вышвырнет ее прочь из своей жизни. Что однажды она придет с работы, и он попросту не откроет ей дверь. А он мог так поступить. Легко.

И все же он ей нравился — такой жестокий и требовательный, и одновременно трогательно ранимый. Вот сейчас раздастся звонок будильника и, Катя могла с точностью предсказать все его движения, он проснется, бормоча что-то себе под нос, протянет руку и подомнет ее под себя. Потом быстрыми легкими поцелуями доведет ее до безумия и после этого напомнит, что ей пора на работу. И потом настанет очередь Кати бурно выражать свой протест и страстно требовать продолжения. Он всегда легко играл в эти игры. Так легко, что Катя с ума сходила от ревности, представляя себе вереницу его бывших любовниц.

Но в тоже время она сознавала, что не имеет абсолютно никаких прав на ревность. Ведь он ей не принадлежит, и никогда не будет принадлежать. Она — лишь эпизод в его жизни. Катя нужна ему, чтобы скрасить депрессию. А когда он придет в себя, то удивленно оглянется по сторонам, спрашивая себя, а что делает рядом с ним эта серая мышка. Где его стройные изящные мотыльки, к которым он привык, и которых достоин.

Катя уныло поднялась и, не дожидаясь привычных ласк, побрела собираться на работу. Зазвонил будильник, и Катя невольно дрогнула. Краешком глаза она заметила, как Ярик заворочался и привычно протянул руку туда, где должна была лежать Катя. Обнаружив, что кровать рядом с ним пуста, он приподнялся, взглянул на девушку сонными глазами и повалился обратно спать.

Что ж, ему все равно. Не хочет — не надо. Это только для Кати имели значение эти утренние ласки.

Она не хотела плакать, но слезы предательски хлынули из глаз. Теперь придется идти на работу с красными глазами.

Катя не стала тратить время на макияж. В это утро она не доверяла собственным дрожащим рукам, не доверяла собственным мыслям, никак не желавшим приводиться в порядок. Нужно бежать от него, пока он окончательно не растоптал твои чувства, твердила она себе целый день. Но даже собрав всю свою волю в кулак, она не могла заставить себя уйти. Поэтому приплелась вечером в его квартиру, как послушная собака. Даже Тапка, на ее взгляд, возвращалась с прогулки с большим достоинством.

Он и ее успел влюбить в себя, ее Тапку. Пока Катя коротала будни на работе, Ярик с Тапкой скрашивали друг другу одиночество. И спелись весьма гармоничным дуэтом. Ярик позволял ей спать на своей подушке, а собака, в свою очередь изредка позволяла покурить в тишине, если до этого не успевала сжевать его сигареты. Впрочем, это было только поначалу, а потом Ярик стал умнее и начал прятать сигареты высоко на шкафу. Тапка заметила это и несколько дней подряд часами просиживала в коридоре возле шкафа, жалобно скуля. Ярик не обращал на ней внимания, и Тапка вскоре капитулировала. А может быть все-таки влюбилась, на пару с хозяйкой.

Вечер выдался таким же, как и утро. Катя тихонько свернулась калачиком на полу перед телевизором, в душе мечтая о собственном кресле в своей квартире. Ярик молча растянулся на диване. Ложась спать, она погасила свет и легла на своей половинке дивана, стараясь не касаться Ярика. На подушке между ними сладко посапывала Тапка.

— У тебя критические дни? — раздался в темноте голос Ярика.

— Нет, с чего ты взял? — удивилась Катя.

— Да так, просто спросил.

С этими словами он отвернулся к стенке и, как показалось Кате, мгновенно заснул.

На следующее утро Катя проснулась по звонку будильника. Пролежала, глядя в потолок несколько минут. Она почувствовала, как рука Ярика потянулась к ней, но, остановившись на полпути, вернулась обратно.

«Это конец», — подумала Катя. — «Вот и дождалась…»

На работе в этот день ей настойчиво советовали взять отгул. Или больничный — так нехорошо, болезненно сверкали ее глаза. Вся она была непривычно резкой, дерганной, словно боялась опоздать на свой последний поезд.

Среди дня ее внезапно позвали к телефону, и она едва не рухнула в кресло, узнав в трубке голос Ярика. Он никогда не звонил ей на работу. Катя даже сомневалась, знает ли он ее номер.

— Привет. Как дела?

— Привет. — нет, ей все-таки нужно сесть в кресло и побыстрей, пока она еще держится на ногах. — Нормально. Как всегда, работы — уйма.

— Я отвлекаю?

— Нет, все в порядке. Приятно, что ты позвонил.

— Хотел услышать твой голос.

Что там было у нее в руках секунду назад? Кажется ручка, которая сейчас валяется на полу прямо у нее под ногами…

— Какие у тебя планы на вечер?

— А что? Ты хотел меня куда-то пригласить?

— Да. К себе домой. Пока не могу пригласить в какое-нибудь другое место. На костылях как-то неприлично.

— Разве для этого мне нужно особое приглашение? Или меня просто так уже не пускают?

— Пускают и ждут. Сегодня вечером.

— Хорошо. Я приду.

Положив трубку, Катя еще минут пять сидела, тупо уставившись в полированную поверхность стола. Как ни пыталась, она не могла найти смысла в состоявшемся разговоре. Из ступора ее вывел начальник, потребовавший «кончать мечтать и начать работать». Но вся работа полетела к черту, когда Ярик позвонил во второй раз.

— Мы с Тапкой решили приготовить тебе ужин.

— Вы там что, напились? — с опаской спросила Катя.

— Нет, с чего ты взяла?

— Просто ты никогда мне раньше не звонил. А теперь готовишь ужин вместе с собакой.

— Тебе неприятно?

— Приятно, просто необычно.

— У тебя точно все в порядке?

— С чего бы это такая забота?

— Я спросил, а ты не ответила. Ты такая странная в последнее время.

— Я?

— Ну не я же отворачиваюсь по утрам и сбегаю с постели, позволяя какой-то мерзкой псине дышать мне в лицо, вместо того, чтобы поцеловать в губы лежащего рядом одинокого калеку… Ты почему молчишь?

«Я не молчу — я плачу».

— Тебе… не все равно?…

— Мне?.. Вообще-то искренне наплевать… Просто я испугался, что окончательно достал тебя, и ты больше не придешь…

— Но я же оставила в залог Тапку.

— Я хочу, чтобы ты пришла.

Катя летела, мчалась домой как на крыльях. Взмокшая, раскрасневшаяся, она влетела в подъезд, не помня даже собственного имени. Возле самой двери она притормозила, отдышалась и, чертыхнувшись про себя, выудила из сумочки флакончик духов, и щедро подушила шею, запястья и грудь.

Она должна быть на все сто. На все двести.

Катя распахнула и двери и объятья практически одновременно, да так и замерла на пороге, словно пораженная громом. У дверей ее встречал совершенно незнакомый человек и криво улыбался, опираясь о дверной косяк.

— Ярик? — сипло спросила она, глядя во все глаза на тонкое, скуластое, но очень мужественное лицо, задумчивые серые глаза, высокий лоб без единой морщинки. И над всем этим шапка коротких, но густых седых волос. — Что с тобой?

— Я пригласил парикмахера на дом.

— Почему? — единственный вопрос, содержащий в себе добрый десяток других вопросов, жаждущих своего ответа.

— Как почему? Просто захотелось, наконец, стать человеком.

— Стать человеком… — словно эхо, повторила Катя и обняла его за шею.