Глава 1

500 лет назад

Война с дьяволами песка перестала казаться весёлой прогулкой. Кшиш Велес не жалел учеников, считая их достаточно окрепшими, чтобы сражаться с противником среди Мёртвых Гор без его указаний.

Владыка наблюдал за неистовой битвой с вершины Застывшего Пика, не вмешиваясь, лишь нахмурив брови, когда дьяволы разбросали молодых княжичей среди барханов, разбив их чёткую линию. Он не вмешался даже тогда, когда из-под песка начали выпрыгивать верные дьяволам волколаки и стали разрывать шеи ядокрылов острыми клыками. И те, и другие тотчас же падали на землю, корчась в предсмертных агониях. Молодые владыки не успевали лечить скакунов — их тут же атаковали дьяволы.

Невысокие, проворные дьяволы нещадно вертели перед опешившими княжичами короткими кинжалами и стремительно отскакивали в стороны, уворачиваясь от длинных мечей владык, и тут же вонзились в бока противников острыми рогами. Молодые владыки падали, кряхтя от боли, и пытались отбиваться, пока хватало сил. Мало кому удавалось излечиться, и в воздухе стоял едкий запах свежей крови.

Княжичам пришлось рассредоточиться между крошащимися вершинами Мёртвых Гор. Некоторые держались по двое, невзирая на выпрыгивавших отовсюду рогатых. Те же, кому молодая ярость застилала глаза, в одиночку кидались на дьяволов и чаще всего терпели поражение.

Дьяволов почти невозможно было убить — они мгновенно исцелялись и рвались в атаку, но владыки приспособились рубить их пополам и сжигать колдовским пламенем — только так они гибли навсегда.

— Калеш, — прошептал Мораш, чувствуя за плечами спину брата, — это похоже на ад.

— Не хватает пламени, — бодро воскликнул Калеш, — вижу только синее. Что, красномордые и белозадые писаются по кустам?

— Я вижу трупы ядокрылов, — Мораш с трудом сглотнул слюну.

Калеш злобно ткнул его локтём в кадык. Он был на целых полторы головы выше и точно знал, где больнее.

— Если начнёшь раскисать, я сам тебя прикончу.

Мораш стиснул зубы. Да, он боялся, ведь это было для него впервые. Калеш был старше на три четверти века, его самоуверенности и бесстрашию завидовали многие. Мораш радовался, что ему удалось удержаться рядом.

— Волколаки! — крикнул Калеш, неистово махая мечом.

Его ядокрыл отскочил в сторону, оставив в зубах песчаного зверя кусок шеи. Волколак захрипел, и, шатаясь, поплёлся прочь. Калеш гневно метнул в него пламя.

И тут же из-за осколка скалы, торчавшей из песка, словно мачта погибшего корабля, посыпались дьяволы.

— Держись! — велел Калеш, отмахиваясь от неприятеля мечом и пламенем. Дьяволы, почувстовав более сильного противника, двинулись на старшего владыку, оттесняя к горам.

Мораша обуяла ярость: он поднял ядокрыла в воздух, а затем заставил камнем рухнуть вниз и завертеться волчком, неистово махая крыльями. Тучи песка полетели в разные стороны, забиваясь в золотистые глаза дьяволов. На несколько секунд это выбило их из колеи, и этого оказалось достаточно, чтобы Калеш срубил четверым из них головы и поджёг.

Оставшиеся в живых очистили глаза от песка и повернулись к Морашу. Тот встретил их бурным потоком перьев ядокрыла. Дьяволы повалились в песок, корчась от боли. Мораш не был уверен, что яд сможет убить их до конца, поэтому пустил в ход меч.

— Ловко! — похвалил Калеш, — летим отсюда.

— Нужно найти остальных, — сказал Мораш, но брат его не услышал. Калеш поднялся высоко в горы, полагая, что младший княжич следует за ним. Мораш замешкался на секунду, погладив шею хрипевшего от усталости ядокрыла. Зверю необходима была передышка. Илаг был молод и напуган, также как его хозяин, поэтому Мораш продолжал стоять, похлопывая его по спине.

— Мораш! — раздался гневный окрик брата, эхом разлетевшийся по горам.

Неожиданно из песка вынырнул здоровенный волколак — пепельно-серая шерсть стояла дыбом, глаза яростно сверкали, а по внушительным клыками стекала кровавая пена. Мораш замер на месте, выставив впереди себя меч. Зверь надвигался, щекоча ему нервы злобным рычанием, как вдруг передняя нога волколака задела тлеющую голову дьявола. Он заскулил, потом завыл — жалобно и печально, и обратился в человека. Мораш тут же снёс ему голову и, не дожидаясь, пока выскочат остальные волколаки, вскочил верхом на Илага и взлетел.

Калеша нигде не было — должно быть, он рассверипел и оставил его, решив преподать урок. Это было сурово, но справедливо. Мораш летел, держась середины гор, и напряжённо всматривался в развалины скал, боясь угодить в ловушку.

У подножья одной из гор копошились дьяволы — они скакали вокруг чего-то и махали кинжалами. Мораш сумел разглядеть красное пламя — так вот значит куда делись Яры.

Спустившись ниже, Мораш сумел рассмотреть мешанину из красно-кричневых и золотистых тел. Живых дьяволов было всего два, и они яростно добивали свою жертву.

Почуяв Мораша, один из них отделился и метнул в него кинжал. Мораш ответил дождём из ядовитых перьев. Теперь уже второй дьявол бросился к младшему владыке, выставив вперёд щит. Под чарующим взглядом дьявола ядокрыл стал снижаться, чего Мораш совершенно не ожидал. Он спрыгнул со спины Илага и укрылся за кучей тел.

Дьявол захохотал и взобрался по трупам наверх, намереваясь прягнуть. Мораш осторожно достал из руки мёртвого дьявола кинжал и воткнул его в кость противника чуть ниже колена. Дьявол согнулся пополам от боли и, не удержавшись, рухнул прямо на острие меча владыки. Мораш крутанул рукоять, и внутренности дьявола вывалились наружу. Он отбросил тело на кучу и огляделся вокруг в поисках второго.

Дьявола нигде не было. Зато недалеко от тел он заметил красного владыку. Наследник семьи Яров был по грудь затянут в зыбучую яму, излюбленную ловушку дьяволов. Правая рука его была растерзана, плоть отделена от кости — от плеча до самого локтя. Левой он сжамал трезубец с единственным уцелевшим лезвием. На горле Яра зияла кровоточащая рана. Лицо владыки уже начало бледнеть. Мораш знал, что ещё мгновение, и его нельзя будет спасти. Всего лишь мгновение — притаившемуся дьяволу будет достаточно. Мораш не мог себе позволить потерять бдительность. К тому же, с Ярами они не были особо дружны.

Рука красного владыки дрогнула в конвульсиях.

Мораш прикрыл веки, проклиная себя за глупость и опустился возле умирающего. Он нашёл его губы и выдохнул ему в глотку изрядную порцию собственных сил. Яр открыл налитые кровью глаза и вцепился изувеченной ладонью в запястье Мораша.

— Ещё — прошептал он одними губами.

Мораш дотронулся до его горла, шепча заклинание, и рана стала затягиваться.

Когда красный владыка достаточно окреп, то выбрался из песчаной ловушки и высокомерно посмотрел на синего княжича.

— Я бы не сделал такого для тебя, Кош.

— И тебе не хворать, — раздосадованно буркнул Мораш.

— Но я этого не забуду, — пообещал Яр.

Мораш лишь махнул рукой, высматривая второго дьявола. Но тот как сквозь землю провалился.

Красный владыка с грустью взирал на тела своих братьев — Морашу показалось, что он даже готов завыть от отчаяния и горя, и поспешил оставить его одного.

Он вернулся к Илагу и только тут заметил пропавшего дьявола — его тело беспомощно распласталось под тяжёлой тушей ядокрыла и кровоточило от сотен глубоких ран. Илаг злостно мял дьявола — Мораш явственно слышал хруст его костей.

— Молодец, — похвалил он ядокрыла, — теперь я отрублю ему голову и сожгу.

Расправившись с дьволом, Мораш отправился на поиски братьев. Он позвал их, но в ответ услышал лишь дикие вопли — дьяволы колдовали, чтобы заглушить владык.

Мораш взял Илага под уздцы и осторожно повёл среди барханов. Повсюду валялись тела белых, чёрных владык и золотистых песчаных демонов. Его тошнило от смрада мёртвой крови. Внезапно он увидел копну роскошных иссиня чёрных волос, разметавшихся по песку. То была голова. Мораш подкрался поближе, едва сдерживая рыдания, и повернул голову лицом вверх. На него уставились пустые синие глаза мертвеца.

— Роин, — зарыдал Мораш, — Роин.

Роин был старшим после Калеша. Ловкий и сильный воин, достойный владыка. Отец с братьями будут вне себя от горя.

Морашу тяжело было смотреть на голову брата. Однако он всё ж нашёл в себе силы завернуть её в плащ и пристегнуть к седлу. Оставалось найти остальное тело. Роина следовало предать водопаду, как поступали семьи испокон веков. Мораш обшарил барханы вокруг, заглядывая под тела, однако ничего не смог найти.

А потом он заметил руку — разорванная кисть с торчащей из плоти белой костью просто лежала на песке. В крови копошились мелкие насекомые, отчего казалось, будто она шевелится. Рука была почти серой, однако Мораш догадался, что она принадлежала синему владыке. Сердце его оборвалось — неужели ему придётся собирать Роина по частям? Он подобрал руку, стряхнул насекомых и сунул в плащ.

Илаг тихонько крикнул и нахлобучил перья. Мораш медленно повернулся, чтобы посмотреть, что же так взбудоражило ядокрыла. Картина, представшая перед глазами молодого владыки, ещё много лет заставляла его просыпаться от ужаса посреди ночи.

Его брат Верелей сидел, прислонившись спиной к камню, а изо лба торчал кинжал. На месте левого плеча зияла кровавая рана. Мораш видел, что он ещё жив — тело Верелея подрагивало. Рядом лежал Авгур — со вспоротым животом. Грудь его еле вздымалась, а по разбросанным на окровавленном кафтане кишкам ползали мухи.

Мораш знал, что не сможет помочь обоим. У него едва хватило бы сил вытащить из лап смерти одного.

— Калеш! — закричал он, что было мочи, — Калеш!

Братья умирали — и оба были дороги Морашу. Не меньше, чем Роин, и даже больше, чем собственная жизнь.

Кто из них — Верелей или Авгур?

Кто из них?

Мораш подошёл к братьям на негнущихся ногах. Он видел, как на лицо Верелея надвигаются смертные тени. Он мог бы остановить их, однако на пути к Верелею лежал Авгур. Мораш не смог переступить через него. Он упал на Авгура, покрывая всем своим телом, обнимая и шепча заклинания. И лежал так, пока не почувствовал, как силы покидают его, заволакивая глаза туманом.

Затем он скатился с брата, тяжело дыша, и посмотрел на небо — оно понемногу темнело. Надвигалась ночь. Мораш помнил, что дьяволы должны вернуться к своим дьяволицам, пока на небе не взошла луна, иначе они не смогут больше исцеляться. Нужно было выбираться, пока они не набрались сил.

Княжич приподнялся и посмотрел на Авгура. Рана на животе затянулась, и молодой владыка спал, изредка подрагивая во сне.

Затем Мораш перевёл взгляд на Верелея — тот был совершенно серым. Смерть поцеловала черты его лица необратимым поцелуем вечности. Княжич знал, что было колдовство, способное вернуть Верелея к жизни, пока тело совсем не остыло, однако у него не осталось сил, чтобы колдовать. Если бы в пустыне была вода, он принёс бы туда обоих братьев, и они вместе черпали бы силы. Но воды не было, а Мораш слишком ослаб.

— Калеш, — шептал он со злобой, — Калеш…

Мораш подозвал ядокрыла и с трудом взвалил на него спящего Авгура и мёртвого Верелея. Уставший Илаг недовольно клекотал, но Морашу было не до него. Волосы вставали дыбом от ужасной ноши, которую предстояло везти отцу. Только бы найти Калеша. И тут Мораша будто молнией ударило: а что если старший брат тоже мёртв? Ему не хотелось в это верить.

Мораш похлопал скакуна по крупу, подталкивая идти вперёд. Они неторопливо миновали Адские барханы, усеянные трупами. Песчаные хищники уже развернули кровавое пиршество. Мораш с грустью осознавал, что тело Роина ему не удастся найти.

Между тем Авгур пришёл в себя и негромко застонал. Пришлось остановиться, чтобы помочь освободиться от верёвки, которой Мораш привязал его к спине Илага. Вгляд Авгура был туманным. Его шатало в разные стороны. Он схватился за мёртвые ноги Верелея, чтобы не упасть. Осознав, что это такое, Авгур упал на колени, и его стошнило.

— Я пытался ему помочь, — прошептал он Морашу.

— Нужно найти Калеша, — только и смог произнести младший владыка.

— И Роина.

Мораш отвернулся, делая вид, что поправляет седло.

— Может, мы успеем, пока не взойдёт луна.

Братья уныло побрели через пустыню к горам. Миновав Застывший Пик, они увидели фигуру, одиноко застывшую на самом краю. Кшиш Велес стоял на коленях, прислонив лоб к рукояти меча. Ветер неистово трепал его чёрные волосы, и молодым владыкам оставалось лишь гадать, что творилось у него в голове.

— Думаю, он оплакивает своё поражение, — сказал Авгур.

Мораш не ответил. Несколько новолуний назад они и подумать не могли, что этот день станет позорной страницей недолгой истории молодых воинов. Кшиш слыл жестоким, но достойным учителем. Они верили ему, так же как верили в свою победу.

Теперь же… Мораш пока не мог представить, что могло быть теперь…

Позади кто-то негромко свистнул.

— Калеш! — обрадовался Мораш, позабыв, что ещё недавно гневался на брата.

— Ты мелкий… — начал было Калеш, но осёкся, увидев привязанное к спине ядокрыла тело. Скулы его потемнели, а глаза засверкали злобой.

— Кто?

— Нас осталось трое, — мрачно ответил Мораш, — тело Роина я не нашёл. Только голову. Верелей… вот он.

— Мы отомстим за них! — пообещал Калеш.

— Если бы ты не оставил меня, мы могли бы спасти Верелея, — тихо прошипел Мораш, — мне пришлось выбирать между ним и Авгуром.

— Заткнись, сосунок! — Калеш замахнулся, чтобы ударить Мораша, однако тот перехватил его руку. Старший брат на мгновение замер от удивления — он не ожидал, что Мораш дерзнёт остановить его, да и силищи в юношеских руках оказалось не мало.

— Хватит! — закричал Авгур, расталкивая их в разные стороны, — никого уже не вернуть.

— Мы отомстим, — повторил Калеш, — идемте со мной.

Старший владыка развернулся — полы длинного плаща взметнулись вверх, словно хвост чудо-птицы. Он направился к небольшой расщелине, которую Мораш изначально принял за трещину в скале. Калеш согнулся и нырнул куда-то вбок. Братья последовали за ним. Илагу пришлось лечь на дне расщелины и затаиться в ожидании.

Проход в пещеру был низким, так что пришлось ползти, однако недолго. Вскоре им открылась другая пещера — просторная, высокая, освещённая ярким светом от десятков факелов, прикрепленных к стенам. Калеш уверенно шёл дальше. Мораш с Авгуром удивлённо переглянулись — никто не ожидал, что внутри Мёртвых гор что-то есть. Но старший брат, похоже, великолепно ориентировался в пещере.

Они свернули в узкий коридор — вдоль стен Мораш приметил несколько дверей из резного дуба с огромными коваными ручками в виде волчьих голов — то была символика дьяволов. Ему стало не по себе. Однако брат не повёл бы их в логово врага…

Или нет?

Рука непроизвольно потянулась к рукояти меча.

— Чего ты боишься, Мораш? — спросил Калеш, не оборачиваясь.

— Где мы?

— Тебе понравится, — в голосе Калеша звенело торжество.

Он токнул ногой одну из дверей. Она с шумом распахнулась, ударившись о стену. Комната внутри была небольшой, скудно обставленной — лишь небольшая кровать да несколько факелов на стене. На кровати сидела девушка. При виде Калеша она вскочила и радостно бросилась ему на шею. Однако владыка мягко отстранился.

— Ну же, Вилна, ты ведь знаешь, — снисходительно сказал Калеш.

Девушка виновато опустила подбородок, однако в глазах по-прежнему поблёскивал игривый огонёк.

Она была красива — длинные медово-коричневые волосы, золотистая кожа, большие глаза с пушистыми угольно-чёрными ресницами. Мораш раньше не видел таких красавиц. Внутри него разлилось странное тепло, охватившее всё тело, от кончиков пальцев до напрягшегося некстати уда. Морашу захотелось провалиться под землю, лишь бы не смотреть на неё на глазах у братьев, вожделея до срамоты.

— Хочешь её? — смеясь, спросил Калеш и схватил девушку за локоть, подталкивая к Морашу, — бери, она твоя.

Девушка врезалась в Мораша, но тут же отскочила в сторону, зашипев от злости. Лицо её перекосилось от негодования.

— Ты! — только и смогла она вымолвить, тыкая в Калеша пальцем, — ты…

— Ну что ты тянешь, — недовольно спросил Калеш младшего брата, — я могу подержать её.

— Зачем, Калеш, мы разве за этим сюда пришли?

В груди Мораша неистово боролись два чувства — похоть к этой красавице и стыд перед братьями, чьи тела ожидали их снаружи. С одной стороны, он раньше никогда не был с женщиной, но знал, что этот плод слаще, чем любые яства. С другой — красавица смотрела на него взглядом, в котором читалось отвращение и обида, и это несколько остудило пыл.

— Авгур, если он не хочет, девка твоя.

Мораш перевёл взгляд на среднего брата — лицо Авгура пылало от похоти, и, похоже, он не сильно и колебался. Чувствуя себя дураком, Мораш закричал:

— Да что вы за твари такие? Забыли, что мы везём отцу тела наших братьев?

Это возымело действие — Авгур нахмурился и отступил.

— Он прав, Калеш. Это не к месту сейчас.

— Как знаете, — ответил старший владыка.

Калеш подошёл к Вилне, вжавшейся в стену от страха, в ожидании своей участи. Поняв, что её не станут насиловать, девушка осмелела и потребовала, чтобы Калеш с братьями убирались вон. Старший владыка усмехнулся, преспокойно достал из ножен меч и отрубил ей голову. Тело несчастной рухнуло на каменный пол, объятое голубыми пламенем. Мораш с Авгуром с ужасом отшатнулись и посмотрели на брата с недоумением.

— Дьяволица, — равнодушно пояснил Калеш, — радуйтесь, она не станет матерью дьяволят.

— Похоже, ты неплохо её знал, — заметил Авгур.

— Я же сказал: мы отомстим. И месть будет страшна!

Калеш едва не лопался от восторга, в то время как Мораш никак не мог прийти в себя. Голова Вилны все ещё лежала возле тела — из застывших глаз янтарного цвета владыке улыбалась смерть. Подумать только, еще несколько минут назад он мечтал овладеть ею. А если б овладел? Позволил бы брату убить её? Даже не хотелось об этом думать.

***

Мораш никогда раньше не встречал дьяволиц. Легенды воспевали их красоту, хотя мало кому довелось их увидеть. Считалось, что дьяволицы живут несколько тысяч лет, сохраняя молодость до самой смерти.

Каждые двести лет дьяволицы вступали в брак и производили на свет потомство — тринадцать сыновей. Больше она не могла рожать — все её силы уходили на то, чтобы выкормить и защищать своё потомство, питая его целительной силой жизни.

Обычные дьяволы редко жили дольше двухсот лет, поэтому к следующему зачатию дьяволице приходилось выбирать нового мужа.

Перед самой смертью дьяволица рожала дочь. И то было величайшее событие для всего рода, ибо именно дочери хранили мощь дьяволов. У дьяволиц не было отцов — их зачатие происходило из частички семени от каждого из мужей матери.

Лучшие воины устраивали состязания, чтобы оказаться достойными дьяволицы. Ведь лишь избранным позволено было вступать с ними в брак. Всем остальным приходилось довольствоваться песчаными ведьмами и самками волколаков, которые не способны были понести от дьяволов. Изредка они похищали человеческих девушек, и от таких союзов появлялись бесы, обладавшие свойством вселяться в чужие тела и подчинять их себе. Дьяволы считали их низшей расой и не могли гордиться таким потомством, поэтому нередко использовали бесов, чтобы завладеть врагом и заставить его обернуть оружие против себя. То, что при этом нередко гибли сами бесы, дьяволов не сильно волновало. Человеческие жёны рожали много детей. И ряды погибших быстро восполнялись.

Бесов никогда не звали на празднования в честь побед. Верховный дьявол не выносил их присутствия, считая, что человеческое зловоние, исходившее от бесовских тел, оскорбляет его величие.

Легенды гласили, что однажды случилась великая битва — множество доблестных воинов полягло, включая и триста бесов. Для дьяволов то была знатная победа.

Во дворце Верховного устроили пир — да такой, что пески гремели от звона кубков и возгласов прославляющих друг друга дьяволов. Шумно играли музыканты, а лучшие из воинов стали мужьями, совокуплялись с молоденькими дьяволицами.

В то же время бесы сложили погребальный костёр для своих умерших братьев. Но никто из дьяволов так и не вышел, чтобы почтить их память. Наутро в песках не осталось ни одного беса. Она также забрали с собой матерей, объявив, что с этого момента больше не служат дьяволам.

Верховный лишь рассмеялся, назвав их выходку детской шалостью. Однако бесы так и не вернулись, а у владык Гор, Небесных хранителей и фурий появился отличный шанс оттеснить дьяволов с территорий песка. С той поры развернулась война, длившаяся уже не один десяток лет. Сотни воинов Межгорья полягло, но ещё больше — песчаных дьяволов…

***

— Ты долго будешь глазеть? — прошипел Калеш над самым ухом брата.

Мораш вздрогнул, очнувшись от размышлений, и метнул в голову дьяволицы синее пламя. Ему не хотелось, чтобы от неё осталась одна голова — как от Роина.

Калеш покачал головой, снисходительно глядя на брата, и махнул рукой, указывая на выход.

— Ну вот, смерть Верелея отмщена, — провозгласил Калеш, — двести нерождённых дьяволят одним махом.

— Ты задумал что-то ещё?

— О, да! Роин был моим любимым братом. И за него я взял побольше…

Калеш толкнул ногой ещё одну дверь. Младшие братья застыли на пороге, глядя на груду дымящихся женских тел. Мораш насчитал шесть, но могло быть и больше. У всех были отрублены головы.

— Эти были не такими красивыми, как Вилна, — пожал плечами Калеш.

— Как тебе это удалось? — прошептал Авгур, на лице которого застыл ужас, смешанный с восхищением.

— Я давно это готовил, — самодовольно заявил Калеш, — дьяволы много воюют, а бедным одиноким дьяволицам недостает утех.

— Но как ты их всех? — спросил Мораш.

— По одной, — не моргнув глазом, ответил Калеш, — и я почему-то полагал, что они могут понести лишь от дьяволов. Но две из них зачали владык.

— Что? — не понял Мораш.

— Они могли родить мне двадцать шесть сыновей. Синих рогатых уродцев. Я думал оставить их в живых — посмотреть, какое будет лицо у дьявола.

— Отцу это не понравится.

— Вот и я так решил, — улыбнулся Калеш.

— Кшиш Велес учил нас, что женщин мы берем в плен, — бледнея, произнёс Мораш.

— Кшиш — старый болван, — отрезал Калеш.

Авгур ничего не сказал. Он был в смятении. Как и всегда, он не спешил принимать чью-либо сторону, надеясь, что всё само собой уладится.

От запаха горелой плоти начало тошнить. Мораш поспешил закрыть дверь и прикрыл нос рукавом. Больше всего на свете ему хотелось оказаться подальше отсюда.

— Калеш? — раздался нежный женский голос, — что здесь творится, мой князь?

Мораш обернулся на голос и обомлел. Мысли — и дурные, и дерзкие — всякие, тотчас же улетучились, оставив место лишь восхищению. То была невероятная красавица — рослая, с полными бёдрами и грудями, с длинными курчавыми волосами цвета красного золота. Шёлковая, почти светящаяся кожа, мягкие губы и глубокие, как бездонное озеро, малахитовые глаза. Лоб её у самых корней волос венчали небольшие рога, загнутые, как края полумесяца внутрь. Мораш не видывал таких красавиц — ни до, ни после этой встречи. Дыхание владыки перехватило: он почувствовал, что готов, если не овладеть ею тотчас же, то увезти на край Межгорья и запереть в башне под замок — чтобы никто в мире кроме него не мог любоваться такой красотой.

— Смотри, не захлебнись слюной, — прошептал ему на ухо Калеш.

— Здравствуй, Арая, — поприветствовал её Калеш, — я привёл с собой братьев.

— О, Калеш, — Арая бросилась ему на шею и обвила руками, — ужасная битва. Её не должно было быть! Мы должны пойти к отцу и положить этому край.

— К отцу? — переспросил Авгур, — ты — дочь Верховного дьявола?

— Да, — величественно улыбнулась Арая, — и наш брак даст новый…

Калеш не дал ей договорить. Одним ловким движением он воткнул в её живот меч и разрубил пополам. Затем отнял голову и руки.

— Остановись!

Авгур обхватил его сзади за талию. Калеш остервенело махал в воздухе мечом, ноздри его раздувались от ярости.

— Наш? С тобой? Да как ты только посмела, рыжая шлюха!

Мораш изловчился и отнял у него меч. Калеш продолжал свирепствовать, больно толкая Авгура острыми локтями.

— Достаточно! — закричал Мораш, — хватит!

— Возьми её голову, — велел ему Калеш, — мы завернём её в золотой платок и отошлём дьяволу. Пусть знает, что коварство владык куда сильнее его неуёмной спеси!

— Нет, — решительно сказал Мораш, — я не буду этого делать.

— Ты слаб, — презрительно сказал Калеш.

Он высвободился из рук Авгура и подошёл к голове дьяволицы. Арая смотрела на него, сверкая малахитовыми глазами, а по щекам текли слёзы.

— Ты знаешь, что я бессмертна? — спросила она.

— Придётся тебя сжечь, — пожал плечами Калеш, — всю.

— Не поможет, — рассмеялась голова, — ты помнишь, что говорил мне, владыка?

— Я много чего говорю своим девкам.

— Я ведь ждала дитя…

— Знаю, — на лице Калеша расцвела улыбка, тут же сменившаяся злобной гримасой, — но мне не нужно твоё отродье.

— Это было единственное дитя, — плача, продолжила голова, — единственное, кого я могла родить. Я выбрала тебя, красивый владыка…

— И это знатная весть: твой отец станет последним Верховным дьяволом!

— Станет, — отрешённо сказала Арая, и глаза её почернели, — но и ты узнаешь, Калеш, что такое проклятие дьяволицы! Твоё семя навеки станет бесплодным. А самый могущественный и прекрасный владыка твоей семьи не сможет возлечь ни с одной женщиной, кроме меня.

— Ай да напугала! — воскликнул Калеш и воткнул меч в её распахнутый рот.

Дьяволица замолчала, заливаясь кровью. Зрачки её закатились и стали белыми, как саван. Калеш рассмеялся, выпуская в неё пламя. Однако синие язычки плясали вокруг, не занимая плоть. Арая смотрела на владыку, а в глазах её плясало торжество.

— Семя станет бесплодным, — звенело вокург, — бесплодным!

— А-ах.

Калеш вдруг схватился за пах, и лицо его исказилось от боли.

— Вот тварь!

— Идём отсюда!

Мораш с Авгуром подхватили скорчившегося от боли брата под руки и потащили к выходу. Меч Калеша так и остался торчать вот рту Араи, но никто не стал за ним возвращаться. Им стоило торопиться, пока в пещеру не пожаловали обозлённые дьяволы. Тогда отцу не увидеть было бы даже их тел.

Они неслись по коридору. Калеш продолжал стонать, но уже пытался идти сам.

— Тварь, — то и дело хрипел он, оглядываясь, — мерзкая тварь.

Мораш молчал. Ему было жаль брата, и в то же время он считал, что Калеш обошёлся с влюблённой в него дьяволицей не просто жестоко.

Жестоко было бы отрубить ей голову при встрече. Но то, что сотворил Калеш…

Даже оплакивая братьев, Мораш не мог принять столь вероломной расправы.