Глава 1. Орест

Как быть дальше, Оресту представлялось смутно. Он ещё немного побродил по полям, хмуро пиная жёлтые головки цветов, затем приказал Сахо везти его домой. Нужно было переодеться. Перепачканная слюной ящера одежда начинала смердеть.

* * *

В замке стояла тишина. Кругломордые слуги попрятались по своим каморкам и не показывали носа. Один лишь Ковач, заискивающе улыбаясь, семенил рядом, выспрашивая княжича, станет ли он обедать. Орест отмахнулся от него и поспешил наверх.

На лестнице он заметил теней — они натирали перила. Завидев хозяина, тени побросали тряпки и закружились вокруг него, едва касаясь тонкими руками. Орест усмехнулся, выглянул в распахнутое окно и метнул синее пламя в небольшой стог сена. И тотчас же отовсюду стали слетаться тени, набрасываясь на огонь, разбирая его по искоркам, и завели свой пламенный хоровод.

— Как же их много, — воскликнул Орест.

— Да уж, — заметил Ковач, проворно взобравшийся по лестнице вслед за хозяином, — но мы нашли им дело.

— Это хорошо. Если хозяйка надумает гнать их отсюда, передай, что я не велел.

— Так она и сказала нам, чтоб мы их чем-то заняли, чтоб не слонялись без толку по коридорам.

— Когда?

— Да с утра.

— А где она сейчас?

— Отдыхает, — Ковач внезапно смутился и сжался в комочек, — велела не беспокоить.

— Не беспокоить, — осклабился Орест и грозно взглянул на кругломордого, — ступай прочь.

Он летел по коридору, с шумом распахивая двери в каждую комнату. Как ни странно, жена нашлась сразу. Спала, уютно свернувшись калачиком на огромной кровати в тех самых покоях, что он себе облюбовал.

— Ну, змея, — прошипел Орест, рассматривая спящую Кьяру.

Может, задушить её, пока она спит?

Он подошёл ближе и тут заметил рукоять, торчавшую из-под кровати. Навершие сверкнуло знакомым треугольным сапфиром, и Орест обрадовался. Надо же, он вовсе не терял меч. Всё это время он лежал в опочивальне. А теперь нашёлся, и весьма кстати.

Орест достал оружие, взмахнул им и провёл кончиком пальца по крепкой блестящей стали. Что если просто перерубить её пополам, подумал он, глядя на жену.

Миру от этого явно станет легче, а он обретёт свободу. Правда, волхованцем это вряд ли придётся по душе. Но он всегда сможет укрыться в Межгорье.

* * *

Тут Кьяра шевельнулась во сне и слегка изменила позу. Из-под покрывала выглянула розовая пятка. Совсем крошечная, даже поместится в его ладонь. Орест замер, глядя на эту пятку во все глаза. Затем осторожно опустился на кровать, наклонился и провёл языком по обнажённой коже. Сладкая, как нежнейшее рачье мясо. И пахнет чудно. Он слегка прикусил её, представив на миг, как вгрызается в сочную плоть, разрывая на части. Орест легко мог это сделать, она б и очнуться не успела. Но вместо этого пальцы его поползли вверх по ноге, прошлись по шелковистой коже, и он ощутил, как она покрывается мелкими пупырышками. Даже сквозь сон чувствует, коварная упырка.

Он проложил дорожку из влажных поцелуев до самого колена. Руки скользнули чуть выше — туда, где сквозь покрывало проступали крохотные бугорки сосков. Однако коснувшись их кончиком когтя, Орест внезапно отпрянул.

Кьяра чудо, как хороша, а он, как дурак, опять очарован. Ему не следует забывать, как она опасна. Не следует снова её ласкать. Иначе он рискует совсем не проснуться.

Орест вскочил с кровати и сунул меч в ножны. Ещё мгновение простоял, рассматривая Кьяру, а на губах играла горькая усмешка.

Пусть она и редкая тварь, но он не позволит никому дотрагиваться до его жены. Особенно мерзкому упырю, которого здесь все так боятся. Он должен прогнать эту свору со своих земель, чтоб и духу упырского тут не осталось.

* * *

Орест торопливо переоделся в чистую одежду, пристегнул ножны и помчался прочь из замка. У ворот его поджидал Черноклюв. Он потешно скакал по земле, вычёсывая затылок одной лапой. Орест метнул в него морок, и блохи тут же посыпались замертво.

— Славно, — воскликнул гамаюн, — а сможешь так, чтоб навсегда?

— А может, стоит мыться почаще? — хмыкнул Орест.

— Не люблю воду. Я потом долго летать не могу.

— Ну, тогда жди.

— А куда мы идём? — вдруг спросил Черноклюв.

— Ты — никуда, а у меня есть важное дело. И не вздумай лететь следом. Мне лишний шум ни к чему.

— Ох, не нравится мне это, — упрямо продолжал гамаюн, — что ты задумал, хозяин? Никак в одиночку на упырей?

— Не твоё это дело, — шикнул на него Орест.

— Моё-то али не моё, но оно глупое. Они тебя сразу учуют, схватят, посадят на цепь и станут пить кровь потихоньку.

— Пусть поймают, — усмехнулся княжич и внезапно исчез.

— Что?

Черноклюв аж присел, с удивлением оглядываясь по сторонам. Внезапно кто-то схватил его за крылья и поднял в воздух.

— Знаешь, я передумал, — раздался голос Ореста, — садись мне на плечи и показывай, куда идти.

Он усадил слегка растерянного гамаюна на невидимые плечи и прошептал заклинание. Спустя мгновение Черноклюв задрожал и будто растаял в воздухе.

— Не вздумай царапать меня когтями, иначе перья повыдёргиваю. И слетать не смей. Я не смогу делать тебя невидимым на расстоянии.

— Понял, — очнувшись, сказал Черновклюв.

— Да, и болтай поменьше.

Гамаюн послушно молчал, лишь изредка подсказывая Оресту, куда идти.

Они довольно быстро достигли леса, в котором раскинули свой лагерь упыри. Орест незаметно пробирался среди деревьев и уже достиг поляны, как под ногами раздался противный хруст. Он остановился, прислушиваясь, затем осторожно шагнул. Земля под ногами захрустела.

— Что это? — тихо спросил он Черноклюва.

— А я почём знаю? Я ведь по земле не хожу.

Орест опустился на четвереньки и слегка взрыхлил землю. Из-под чёрных комьев выглядывали белые кости. Видимо, здесь упыри закапывают остатки кровавых обедов. Знатно придумано. Следов не видно, зато чужаков слышно. И всё-таки это мерзко. Орест содрогнулся, а к горлу подступил тошнотворный комок.

Он загрёб землю ладонью и разровнял, затем стал ползти. На четвереньках земля под телом хрустела не так сильно. Зато гамаюн веселился, кувыркаясь по его спине.

— Точно перья выщиплю, — пообещал Орест, но Черноклюв почему-то ему не поверил и продолжал кувыркаться.

И тут они встретили упыря.

Бледный, как луна на рассвете, он стоял и смотрел прямо на них, втягивая ноздрями воздух.

— Чуют, — боязливо пропищал Черноклюв. Орест промолчал и послал упырю морок. Тот вздрогнул, зашатался и повалился на землю, забывшись в глубоком сне.

— Молодец, — похвалил гамаюн, — но на всех твоего колдовства не хватит. Их слишком много.

— Заткнись и не мешай.

Орест переполз через поляну, добрался до высокого камня и встал, выпрямившись во весь рост. Черноклюв едва не упал, но Орест подхватил его за крыло, сгрёб в охапку и сунул подмышку. Затем стал рассматривать логово.

Упыри жили в пещерах. Входы в них были расположены в невысоких холмах. Что-то подобное Орест видел в Межгорье, только там обитали ведьмы. И это было не слишком хорошо. Пещеры могли быть сколь угодно глубокими, уходить далеко под землю и иметь множество коридоров и выходов. Куда проще было, если б упыри жили в замке. Орест выждал бы момент и попросту сжёг бы его вместе с упырями, и дело с концом. Но в пещерах они могли прятаться сколько угодно.

Орест смотрел на них — белокожих, с чёрными, как смоль, глазами, тонкокостных, высоких, прилизанных, с озлобленными ухмылками на кривоватых губах, и по телу бежала оторопь. Нет, ему было не страшно, просто противно. Упырей действительно была тьма. Интересно было поглядеть на того, кто ласкает его жену, но язык не поворачивался спросить гамаюна об этом. Впрочем, если б он показался, болтливая птица уж явно дала бы знать, но Черноклюв молчал.

Внимание Ореста привлёк небольшой столп света. Он был каким-то тусклым, словно угасающий очаг. Три длинноволосых упырки сидели на коленях перед столпом и что-то напевали. Приглядевшись, Орест рассмотрел седые пряди, и дёрнул гамаюна за хвост.

— Кто эти старушки?

— Обрядницы, — прошептал Черноклюв, — они поддерживают источник, не давая ему уснуть. Хотя как по мне, так он уже загибается, так что скоро они опять принесут ему жертву.

— Вот это источник? — Орест не поверил своим глазам, — это огарок свечи.

— Вот уж не знаю. Источник, как источник. Упыри на него молятся.

— Значит, мы его разрушим.

— Волхованцы уже пытались. Да только упырский источник особый. Он может возрождаться в любой из упырских баб. Так что он погибнет лишь с последней из них, смекаешь?

— А сколько упырок? — спросил Орест.

— Сколько бы ни было, всегда найдётся ещё одна. Взять хотя бы твою жену. Да и мало ли кого иной упырь обрюхатил! Так что источник — это плохой вариант. Так упырей не победить.

— А что за жертву они приносят?

— Обычно одну из старших жён. Тех, кто поважней, да побогаче. Ибо это великая честь… В общем, избавляются от старых неугодных жён и берут себе молоденьких упырок.

— Славные ребята, — улыбнулся Орест, — понимаю теперь, почему Кьяра не вышла за одного из них.

— Ну, она слишком знатная. К тому же ярилица.

— И на упырку совсем не похожа, — задумчиво пробормотал Орест. Затем снова опустился на четвереньки, посадил гамаюна на спину и пополз обратно. Он видел достаточно, чтобы осознать: без подмоги нечего было и думать, чтобы затевать войну.

Вот только откуда её взять?

Самое разумное было вернуться к отцу и рассказать обо всём, что творится. Они бы собрали войско и вытравили упырей. Хотя, зная отца, всё могло обернуться и по-другому. Он мог бы обратиться к Совету и потребовать расторгнуть брак.

Орест понимал, что так для него даже было бы лучше. Снова свобода, снова жаркие объятия ведьм. И мягкая постель, в которой можно уснуть без боязни опять быть высосанным до самого донышка…

На как же, дьявол, не хотелось, чтобы отец снова решал за него! И владыки соседних Гор уж точно начнут смеяться, ведь раньше они давились от зависти…

И больше не будет в его жизни прекрасной и коварной ярилицы…

Нет, он сам должен думать, как избавиться от упырей.

* * *

Они осторожно пробрались через лес, миновали поле, и Орест снял морок. Гамаюн радостно взмахнул крыльями и взлетел.

— Хорошо-то как! Не привык я на плечах кататься. Жарко. Да и волосы твои скубли мои перья.

— Это чтоб не наглел, — хмыкнул Орест, и тут же лицо его стало суровым, — слушай, вездесущий шнырь, а нет ли у тебя мыслишки, где б моя змеина могла прятать свои богатства?

— А что — все-таки удрать надумал да золотишка прихватить?

— Вот ещё! Отец мой князь и далеко не беден. Так что в Межгорье мне её золото ни к чему. Но здесь у меня ничего нет.

— Я слышал, ты славно торгуешь тенями.

— Этого мало. Я хочу собрать войско. Ходят слухи, что дьяволы песков охотно дерутся за деньги.

— Эх, — вздохнул гамаюн, — не связывался бы ты с ними. Они коварны. Прогонят упырей, да сами займут их место.

— Это не твоя забота.

— Как знаешь. Только денег тебе не видать. Упырка прячет их в надёжном месте.

— Ты знаешь где?

— Ещё бы. Это все знают. Даже упыри. Она прячет кристаллы в подземном озере. А его охраняют щекотуны. Такие маленькие, гадкие…

— Хватит, — отмахнулся Орест, — сталкивался уже. Веди меня туда.

— Эй, княжич, ты в своём уме? Их плевки так пекут…

— Я же сказал: веди!

Черноклюв вздохнул и поднялся в воздух.

— Ну, пошли.

* * *

На этот раз путь был не близок. Орест слегка подустал и ругал себя, что не додумался взять с собой ящера. Тому преодолеть поле — пару прыжков. Орест же брёл среди цветов, уже с ног до головы покрытый жёлтой пыльцой, и постоянно чихал. Ох, и не нравились ему эти жёлтые цветы…

Черноклюв привёл его к небольшому пруду. Высокие берега, покрытые мхом и непонятной слизью, низкие ивы с изогнутыми чуть ли не до земли стволами, полоскали скудные ветки в затхлой и смердящей болотом воде. Среди ветвей Орест заметил дыру. Стало быть, это и есть вход в сокровищницу. Выглядело мрачно, и совсем не хотелось туда соваться, к тому же Орест заметил уже знакомые ему чёрные бусинки глаз. Их было сотни, если не больше. Он достал меч и выставил впереди себя.

— А ну, пошли вон отсюда!

Однако щекотуны даже не дрогнули. Тогда Орест отодвинул ветви и прыгнул в воду. И тут в него плюнула первая тварь. Он охнул, схватившись ладонью за щёку.

— Надо же, больно!

— А то, — хохотнул Черноклюв, но тут же схлопотал комком болотной жижи.

Между тем щекотуны повалили из своих укрытий и стали плеваться. Потоки едкой жгучей слюны растекались по лицу Ореста, и он закрыл глаза, чтобы не обжечь. Однако твари продолжали изливать на него свою колдовскую дрянь, пока он не выскочил из пруда и не помчался, куда ноги несли, как оголтелый. Лицо, руки — всё, куда попала слюна, невыносимо пекло. Орест рычал и катался по траве, вытирая едкую дрянь, однако легче не становилось. Он уже выл, готовый содрать с себя кожу, лишь бы перестало печь.

Гамаюн кружил рядом, обдавая его ветерком из-под крыльев, однако это было слабым утешением.

Лишь через несколько часов боль унялась, и Орест смог расслабиться, погрузившись в исцеляющий морок.

— Я больше не пойду туда, — пообещал он вслух, едва шевеля губами.

— Ты, можно сказать, ещё легко отделался, — осторожно заметил гамаюн, — славно, что можешь лечить себя. Простая нечисть сходит с ума, страдая неделями.

— В Межгорье они не такие злые.

— Эти тоже, если просто пугают. Но сейчас ты пришёл, размахивая мечом, отнять у них вверенное им добро.

— А, чтоб им пусто было!

— Пусто пока что у тебя, — ляпнул гамаюн, но, поймав разъярённый взгляд Ореста, прикусил язык и отлетел подальше.

— Что будешь делать?

— Не знаю, глупая птица. Отстань…

День целиком не задался. И вечер уже поливал макушки деревьев багряными лучами заходящего солнца. Орест устал, и веки как будто налились свинцом. Он перевернулся на живот, положил голову на руку, согнутую в локте, и провалился в сон. Черноклюв устроился рядышком и тоже задремал, лишь изредка приоткрывая левый глаз, чтобы убедиться, что всё в порядке, и к ним не подбирается ещё какая-нибудь тварь.

* * *

Кьяра лежала, боясь пошевелиться, наблюдая за ним через крохотную щёлочку из-под опущенных ресниц. Муж стоял над ней, размахивая мечом. Лезвие зловеще сверкало — также, как его жестокие синие глаза. Она кожей чувствовала исходящую от него ярость.

Сейчас он точно убьёт её. Тело в страхе будто оцепенело, и Кьяра не могла даже пошевелиться. Крик застрял в горле, лишь ресницы похолодила слеза.

«Карс, где же ты? Карс, Карс…» — промелькнуло в голове.

Но Карса рядом не было. Зато муж опустился рядом на кровать, и она услышала его тяжёлое дыхание, скрежет острых зубов. Острый клинок мелькнул перед глазами.

Но неожиданно Орест её поцеловал. Губа слегка касались её кожи, а пальцы чертили едва заметные узоры, так что по телу пробежала дрожь. Похоже, он передумал её убивать. Или хотел сперва унять свою похоть.

Но неожиданно встал и ушёл. Будто его и не было вовсе.

Кьяра поднялась и села на кровати, прижав колени к груди. Одна нога была ещё влажной от его поцелуев. Она закрыла глаза, вспоминая пережитый страх, и в то же время никак не могла прийти в себя от удивления. Что это было?

До чего же странный этот юнец…

 

Глава 2. Орест

— Знаешь, княжич, — вещал гамаюн, обгладывая кость какой-то мелкой зверушки, подвернувшейся в лесу. Чудной, с огромными ушами и коротким пушистым хвостом, изумительно вкусной, особенно с голодухи.

— И хорошо, что кристаллы остались там. Ну, разменял бы ты их на золото. Ну, привёл сюда дьяволов, прогнал упырей. А что с каменнотелыми делать будешь?

Орест нахмурился. Он вполуха слушал россказни Черноклюва, трещавшего без умолку, а про каменнотелых и думать забыл. А они, должно быть, могучие существа, раз их так боятся.

— Ну-ка, покажи мне этих чудовищ.

Черноклюв аж поперхнулся и выронил кость. Щеки его пошли пятнами.

— Так и знал, княжич, что тебя туда понесёт.

— Тогда чего ждешь? Хватит набивать брюхо, идём.

— Как знаешь. Перед дорогой и тебе не мешало бы поесть.

— Уже сыт. По горло. Этими вашими Равнинами, — буркнул Орест.

* * *

И опять поля — бескрайние жёлтые просторы. Орест решил, что, как только вернётся в замок, вышвырнет к тиранам всё, что имеет жёлтый цвет. Даже золотую вышивку на рубахах — всё сожжёт к дьяволу без малейшего сожаления. Увидев, наконец, зелень лесных деревьев, он несказанно обрадовался. Однако уже спустя несколько минут радость сменилась негодованием.

В лесу было полно гамаюнов. Все кричали, перебивая друг дружку, каждый второй здоровался с Черноклювом и спешил рассказать ему всё, что вертелось на языке. А каждый третий норовил присесть Оресту на уши и заболтать до смерти. Наконец, он не выдержал, рассверипел и зарычал, что было мочи.

Гамаюны притихли, расселись по веткам и стали молча наблюдать. Но едва Орест с Черноклювом миновали последнее дерево, в лесу снова поднялся несусветный гвалт.

— Вздумаешь привести в замок подружку — убью, — искренне пообещал Орест.

— Я уже стар для подружек, — хмыкнул Черноклюв, — в старости мы уже не ищем пару. Так, полюбились маленько да разлетелись по гнёздам.

— Я бы тоже не против такого подхода. Да только теперь вот женат.

Черноклюв не ответил. Княжичу было видней со своей колокольни. А ему тем более. Уж он-то на своём веку немало повидал. И хороших пар, и не очень. И таких, что разлетаются, оставляя подкидышей, где попало, вроде его собственных предков. И свободу свою с удовольствием бы променял хоть на пяток родительской ласки…

— А что это? — вдруг спросил Орест, указывая на поле, усыпанное красными цветами.

— Это большая напасть. Не вздумай и подходить близко.

— Никогда такого не видел. С виду — цветы. Но какие-то не такие.

— Это жуткое колдовство. А марево над полем — это всё погубленные существа.

— Ничего себе, здешние ведьмы распоясались! — присвистнул Орест.

— Ведьмы тут не причём. Цветы появились недавно. А следом — и каменнотелые.

— Ты хочешь сказать, это они их сюда принесли?

— Я про это ничего не знаю. Но цветы им вредят. Вон среди марева горки торчат — это тоже камннотелые. Стоят себе и не двигаются. Думаю, померли.

— Странно всё это, — задумчиво пробормотал Орест.

Они взобрались на небольшой холм, легли на землю, спрятавшись среди цветов.

К величайшему восторгу Ореста отсюда им были ясно видны Чёрные Горы и даже несколько Красных. Вид родных вершин окатил душу будто свежей родниковой водой. На губах заиграла улыбка, а в глазах замелькали голубые искорки.

— Что ты там увидел? — удивлённо спросил Черноклюв.

— Ничего. Просто Горы…

* * *

Сразу за холмом начинался небольшой лесок, затем был овраг, выкопанный, очевидно, недавно. По краям была насыпана свежая земля, ещё не успевшая порасти травой. Повсюду суетились разные существа. Некоторые были похожи на копальщиков, которых Орест видел возле деревни. А вот другие больше напоминали бесформенные глыбы, перекатывающиеся с места на место. Что-то в них показалось ему знакомым, только вот что? Он так и не смог понять.

— Что они делают? — спросил он Черноклюва.

— Добывают кристаллы. И что-то строят.

— Значит, они крадут богатства их этих земель?

— Да кто их знает. Они не умеют говорить. И мотивы их неизвестны. Знаю только, что кристаллы они никуда не вывозят.

— Копят, наверное. А что, говоришь, они строят?

— Да я вот и сам не пойму. Что-то странное. Вроде бы шесть углов. С высоты полёта напоминает Янтарную Колыбель, только из камня. Я ближе накогда не спускался.

— А кто построил Янтарную Колыбель?

— Кто знает? — пожал плечами гамаюн, — слышал, старые гамаюны болтают, будто янтарные люди.

— Так здесь ещё и люди есть?

— Людей нет. А янтарные — это и вовсе сказки. Так что никто не знает, откуда на самом деле взялась Колыбель.

— Сдаётся мне, что-то недоброе они затеяли, — прошептал Орест.

— Ещё бы!

— Там внизу вроде копальщики?

— Копальщики, — подтвердил гамаюн, — и кузнецы. Кого там только нет. Каменнотелые крадут ремесленников, заставляют на себя работать, не просыхая. Их даже упыри не могут вернуть.

— И что — никто не сбегал?

— Ни единой души. Каменнотелые зорко за ними смотрят. И совладать с ними не может никто.

— Это мы ещё посмотрим.

— Эй, княжич, ты уже щекотунов прогонял. Али забыл? Так вот, с каменнотелыми не вздумай тягаться. А то и косточки целой не останется. Они ведь и отца твоего не боятся. Им вообще ни до кого дела нет.

— Но ведь упыри как-то нашли на них управу. Значит, и я найду.

— С упырями там всё нечисто, — задумчиво сказал гамаюн, — есть какая-то тайна.

— Не поверю, что ты не знаешь! — лукаво прищурился Орест.

— А вот и не знаю, — обиженно сказал Черноклюв, — никто не знает, даже простые упыри. Думаю, лишь Карсу да твоей жене известен секрет.

Опять жена! Орест сердито заскрежетал зубами. Вот ведь паучиха — окутала земли вокруг своей огромной чёрной паутиной, и не вырваться из неё, пока в венах осталась хотя бы капля крови. Ну что ж… пора вырвать из её липких пальцев клубок…

— Слышь, Черноклюв, а слетай-ка в замок. Пусть там тебя накормят. А после вернёшься и Сахо с собой приведёшь. А то неохота обратно ногами топать.

— А ты что задумал? — подозрительно спросил гамаюн.

— Да ты не бойся, — усмехнулся Орест, — я кое-что разведаю. А ты не мешай, лети.

— Не нравится мне всё это! И весел ты не к добру.

— Знаешь, птах, а я понимаю, почему тебя так назвали, — сверкнул глазами Орест, — уж больно много каркаешь.

«И вовсе не поэтому» — хотел сказать Черноклюв, да промолчал. Обиделся. Вот и пусть себе остаётся, неугомонный княжич. Может, получит по шее, да и будет знать. А пока, раз он такой умный, верный гамаюн сделает то, что ему велели. Покушает вкусно, передохнёт да прокатится верхом на огромной твари, постаравшись не угодить ей в пасть.

* * *

Оставшись один, Орест сделался невидимым и пошёл к оврагу, где копошился каменный народ. Следовало узнать о них побольше, послушать, что кузнецы болтают. Не может такого быть, чтобы никто ни о чём не болтал.

Подкравшись поближе, Орест с удивлением увидел, что каменнотелые трудятся наравне с копальщиками — откалывают куски породы, грузят в деревянные лебёдки, и цепями поднимают наверх. Они были повсюду — большие, бесформенные, будто сложенные кучкой груды камней. Лица их были суровыми, однако совсем не страшными. Оресту был знаком этот народ.

Каменные люди, как его неутомимая нянька Зельда. Добрая, занудливая до тошноты. Тяжело было представить, будто каменных людей можно бояться. Зельда ведь совсем не страшная. Мудрая, миролюбивая, и точно не стала кого-либо красть.

Что же это за каменные люди? Может быть, именно поэтому она от них и сбежала? Сколько Орест себя помнил, Зельда не любила о себе говорить, предпочитая непробиваемую завесу давно позабытой тайны. Теперь же ему предстоит узнать…

* * *

Орест ходил среди каменных людей, но не услышал ни слова. Лишь стук камней. Копальщики тоже особо не говорили. Так, перебрасывались парочкой фраз.

Кузнецы вообще молчали, ловко орудуя молотком. И даже ведьмы не было. Вместо неё у котла сидела каменная баба и бросала в варево щепотки колдовского порошка. Неожиданно она вскочила и стала озираться по сторонам.

— Кто здесь? — спросил кузнец.

Баба указала каменным пальцем прямо на Ореста. Он слегка удивился, однако точно знал, что видеть его не могли. Но баба смотрела на него пустыми глазницами и не опускала руку. И Орест с ужасом понял: морок спал. Видно, действовало более сильное колдовство. Он едва увернулся от неожиданно прытких кузнецов и побежал, особо не разбирая дороги. Лишь бы уйти, пока не собралась толпа.

Орест бежал, замечая краешком глаза, что рядом с ним стена огромного замка, походившего на Колыбель. Он чувствовал морок, исходивший от стен. Это был совсем не простой замок. Нужно уносить отсюда ноги, да поскорей.

Но не тут-то было. Орест и позабыл, насколько проворной бывала Зельда, несмотря на то, что выглядела неуклюжей глыбой. Каменные люди мигом взяли его в плотное кольцо и стали наступать. Круг молниеносно сжимался, и Орест испугался, что они раздавят его своими телами. Он подпрыгнул вверх, уцепившись за каменные макушки, и попытался удрать, но его тут же схватили и скрутили по рукам и ногам цепкими каменными пальцами. Он брыкался, извиваясь, как угорь, но совершенно ничего не смог поделать.

Его понесли внутрь замка, легко, будто охапку соломы, и затолкали за первую же попавшуюся дверь. Затем ушли, не сказав ни единого слова.

Он огляделся вокруг. Стены были сплошными. Окон не было. Они и не требовались, ведь замок изнутри сиял. Было светло, как в погожий день. Орест с удовольствием бы полюбовался, однако понимал, что из этой светлицы не выбраться никак. Разве что выбить дверь. Он разбежался, насколько хватило места, и двинул плечом в полотно. Кости хрустнули, а дверь устояла. Даже не скрипнула.

Орест уселся на пол и стал думать, что делать дальше. Угораздило же его сюда попасть. И как теперь выбраться? Он не имел ни малейшего представления. Придётся ждать, когда сами за ним придут…

* * *

Дивница долго бродила по полям и лесам, выискивая его следы. Он был как ветер — пронёсся и даже запаха не осталось. Вон его чудище дрыхнет где-то там, за замком, аж земля от его храпа дрожит. Значит, пешим гуляет. Значит, где-то оставил свои следы…

Однако их нигде не было, и это было странным…

Куда же он подевался?

Неужто уже нашёл себе другую? Он ведь таков, лёгок до утех…

В сердце заскребло, закопошилось противное чувство, и она усмехнулась: разве ж был у неё право ревновать? Она ведь сама так решила. Да и зачем он вообще ей сдался?

Дерзкий, самолюбивый княжич.

И всё ж она его искала…

Там, среди зарослей ежевики, собирала ягоды, клала на язык и смаковала, вспоминая сладкий вкус его губ.

Глупая… глупая дивница… Ей негоже влюбляться…

Любовь… такое странное слово. Почти как смерть, только в любви её переживаешь сотни, тысячи раз…

Её совсем негоже влюбляться…

И зачем она пришла, и зачем его ищет. Ведь знает, что всё это зря. Но ещё хоть разок… Хоть самую капельку ласки. А потом она уйдёт, теперь уже навсегда.

Где же он, этот нежный мальчик?

Дивница всё бродила и бродила по лесам, заглядывала в озёра, но нигде не могла найти и от досады кусала губы…

Затем вздохнула, расправила плечи и, засияв ещё ярче, помчалась с порывом ветра, куда глаза глядят…

 

Глава 3. Кьяра

Щекотуны встретили её с радостью. Обступили со всех сторон и загалдели, наперебой рассказывая о том, как молодой княжич пытался их прогнать. И хвастались, что дали ему жару.

— Он-то хоть выжил? — воскликнула Кьяра, с ужасом представляя, что он лежит себе где-нибудь в поле, изнемогший от яда щекотунов.

— Выжил. Они со своей балаболкой даже полевицу потом сожрали.

— Вот мерзавец!

Кьяра встала фертом, чувствуя, как закипает злость. Вот тебе и юнец. Как оказалось, воришка несчастный. А она ещё диву давалась, кто из кузницы кристаллы стащил.

— Спасибо вам, дорогие мои, — улыбнулась она щекотунам, а сама, разозлившись, понеслась домой, что было духу.

Кьяра даже не представляла себе, что сделает, когда увидит мужа. Кровь выпьет — это уж точно. И так, чтоб до последней капли. Чтоб неделю и вздохнуть не смог.

Ну надо же, каков оказался прохвост. И следил за ней, и привечал, и целовал — всё, чтобы зажгла кристаллы. И чем он отличался от остальных её мужей?

Да от тех же скупых волхованцев?

Совершенно ничем. Такой же гнусный хмырь, только молоко на губах ещё не обсохло.

* * *

Кьяра ворвалась в замок, промчалась по комнатам, никого не нашла и кликнула слуг. Оказалось, Ореста никто со вчерашнего дня не видел.

* * *

Ящер бродил под замком, переминаясь с ноги на ногу, и тихонько поскуливал от голода. Кьяра велела его накормить, а сама спустилась в конюшни, оседлала лошадь и тут заметила гамаюна.

Так вот о какой «балаболке» говорили щекотуны!

— Эй, птах, как там тебя? Куда твой хозяин подевался.

— Не знаю, — сказал гамаюн, — велел мне убираться домой, а сам куда-то ушёл.

— Куда?

— Сказал же — не знаю!

— А почему я тебе не верю? Уж слишком лукавые у тебя глаза, — насмешливо сказала Кьяра, — давай говори, не то велю пустить тебя на суп.

— Ладно, — вздохнул гамаюн, — не ты, так хозяин.

— Я начинаю терять терпение.

— Он пошёл к упырям.

— Куда? — Кьяра аж подпрыгнула от удивления, — зачем?

— Моё дело маленькое, — улыбнулся Черноклюв, но заметив, как сузились глаза Кьяры, выпалил, — хотел посмотреть на Карса.

— Откуда он о нём знает? Ты проболтался?

— Почему сразу я? В этих землях даже самая пропащая блоха знает о ваших шашнях. Странно, что княжичу в первый же день не донесли.

— Сгинь, болтливая птица, — в сердцах крикнула Кьяра, — чтобы духу твоего тут не было.

* * *

Она вскочила на лошадь и поскакала в лес. Сердце её замирало от волнения. Только не это! Только бы Карс его не убил. Они ведь только этого и ждут, проклятые волхованцы.

— Карс, — позвала Кьяра, соскочив с лошади, — где ты?

Она помчалась в пещеру, расталкивая всех, кто попадался ей по пути. Спустилась к озеру, оббежала все углы, пока, наконец, не нашла его.

Карс был в постели со своей младшейй женой и, похоже, совсем не ожидал её увидеть. Он тотчас же слез со своей упырки, накинул на неё простыню и довольно грубо вытолкал прочь. Затем натянул штаны, неловко улыбаясь. Вид у него был слегка испуганный. Он явно не хотел, чтобы Кьяра его застукала за утехами, пусть даже с собственной женой.

Но Кьяре было всё равно. Пусть даже они были бы тут все разом — все его четыре жены, ещё и две молоденькие любовницы, о которых ей, конечно же, сообщили, хотя Карс и не подозревал об этом. Её волновал лишь собственный муж и то, что Карс с ним сделал.

— Где Орест? — с ходу спросила она.

— Что, наш мальчик потерялся? — широко улыбнулся Карс.

— Не паясничай. Что ты с ним сделал?

— Ровным счётом ничего. Честно. Я даже его не видел.

— Врёшь!

— Стал бы я врать, — хмыкнул Карс, — ты была бы первой, перед кем я похвастался.

— Тогда куда он делся?

— Кто знает! А тебе, я вижу, не всё равно, моя дорогая? — глаза Карса налились чернотой, а на скулах заиграли желваки, — то-то смотрю, я всё больше ласкаю собственных жён, чем единственную свою любимую?

— Ты же знаешь, что я на это не куплюсь, Карс, — Кьяра гневно сдвинула брови, — меня волнует лишь то, жив ли он. Я не хочу, чтобы завтра сюда прилетели владыки и устроили бойню.

— Мы выстоим, — серьёзно сказал Карс.

— Может быть, — Кьяра упрямо вздёрнула подбородок, — но что будет с моими землями?

— Пусть тебя это не заботит, любовь моя. Оставь войну мужчинам. Я сумею защитить твои земли, как и всегда. Лучше иди ко мне.

Карс распахнул объятия и попытался её обнять, однако Кьяра ловко увернулась и отскочила в сторону.

— Не хочу… От тебя пахнет твоей девкой.

— Да ты ревнуешь? Это радует. Я сейчас же искупаюсь.

— И времени нет, — продолжала Кьяра, — у меня куча дел! Да и как ты вообще смеешь ко мне прикасаться, если только что был с другой!

— Ты и вправду ревнуешь, — довольно воскликнул Карс.

Кьяра капризно закусила губу и глянула на него с укоризной. Знал бы он, как ей на самом деле всё равно. И как от этого невыносимо гадко.

— Мне пора, — торопливо сказала она и выбежала прочь из пещеры, оставив Карса в лёгком недоумении.

Но всё ж он был весьма счастлив произошедшим, о чём поведали его блестевшие самодовольством глаза. Она редко его ревновала.

* * *

Кьяра подбежала к лошади и взяла в руки поводья, намереваясь вскочить в седло. И тут её кто-то негромко позвал.

— Таиса? — удивлённо спросила она, глядя на старшую жену Карса, с опаской выглядывавшую из-за ствола. Похоже было, что она от кого-то пряталась.

— Спаси меня, — попросила Таиса и упала перед ней на колени, — я знаю, ты можешь.

— Что стряслось? — губы дрогнули от изумления, но Кьяра тут же взяла себя в руки, наклонилась и подняла Таису.

— Он хочет, чтобы я стала следующей.

— Карс собирается наполнить источник?

— Совсем скоро. Уже подыскал себе новых жён.

— Жён? — переспросила Кьяра.

— Да, двух совсем ещё зелёных соплюшек. Уже кувыркается с ними. А меня и Паллану собирается бросить в жертвенный огонь. Сказал, что нужно больше сил. Намного больше.

— Для чего?

— Я не знаю, — по лицу Таисы текли слёзы. В глазах застыло отчаяние, а щёки посинели от страха, — спаси меня. Я не хочу умирать.

— А что Паллана?

— Она глупая дура! Она думает, что это великая честь! Но мы ведь обе знаем, Кьяра. Мы знаем, что любимых жён не предают жертвенному огню.

Кьяра замешкалась, глядя на зарёванное лицо Таисы. Неужто она не знала, что никогда и не была любимой женой? Все до одной они были игрушками Карса. Все до одной…

— Почему бы тебе просто не сбежать? Ты могла бы укрыться в Горах.

— Карс меня найдёт… Помоги мне. Прошу тебя. Как ты помогаешь другим своим сёстрам. А ведь я тоже твоя сестра…

Кьяра задумчиво смотрела на рыдающую Таису. Она не испытывала к упырям никакой жалости. Они были жестоки. Они были чужими на этой земле. Но перед глазами вдруг всплыло лицо матери, изуродованное печатью безысходности, её пылающие безумием глаза…

Иногда Кьяра жалела, чтобы матери не удалось завершить задуманное…

— Садись, — велела она Таисе.

Та обрадовано залезла на лошадь, Кьяра пристроилась сзади, обхватив её одной рукой, а второй натянула поводья.

— Куда? — раздался грозный рёв Карса. Он летел мрачный, как грозовая туча, и яростно сверкал глазами, — сейчас же слезай.

— Она едет со мной, — холодно сказала Кьяра, — и не вздумай прийти за ней в мой замок.

— Ты смеешь указывать мне? — взревел Карс.

— Да, смею, — улыбнулась Кьяра, — это всё ещё мои земли. И я здесь решаю, кому позволю жить.

С этими словами она пришпорила лошадь и понеслась вперёд, через лес, представляя себе, как кривится в бешенстве лицо Карса. Пусть кривится. Пока это в её власти она не даст Таисе умереть…

 

Глава 3. Орест

Спустя несколько часов дверь отворилась. На пороге возник копальщик. Жуткие белёсые глаза смерили Ореста с ног до головы, а потрескавшиеся губы скривились в подобии улыбки.

— Небось, проголодался, синемордый?

— Что? — вскипел Орест, — да я сейчас тебе зеньки вырву за такие слова. Я княжич. Думай, что говоришь.

— Как скажешь, княжич. Мне всё равно, как тебя называть.

— Орест, княжич Кош.

— Ну, ты замудрил, — усмехнулся копальщик, — я столько не запомню. Синемордый как-то проще. Но, так и быть, стану звать тебя княжич.

Орест вскипел от злости, однако, разглядев за спиной копальщика несколько каменных людей, убавил пыл.

— А тебя как величать?

— Просто, Хрунька.

Орест едва сдержался, чтобы не прыснуть. В этих краях страсть как любили каверзные имена. Интересно, этот тоже подкидыш?

— Ну, так будешь есть? — напомнил Хрунька.

— Буду.

— Так идём.

Копальщик указал на дверь и посторонился, пропуская Ореста. В коридоре их уже поджидала стража — с десяток каменных верзил. Никто из них не приблизился, однако все десять сопровождали Ореста и Хруньку, пока они шли по широкому коридору, сложенному из зеленоватых камней. Княжич глядел во все глаза, стараясь запомнить путь, и заглядывал в приоткрытые двери.

— Силься-не силься, а отсюда не сбежать, — сказал Хрунька, наблюдая за его уловками.

— Ты здесь тоже пленник?

— Ну, как сказать… Когда-то меня пригнали силой. Но со временем прижился.

— Значит, можешь свободно передвигаться?

— Э, браток. Если вздумаешь улизнуть, на меня не надейся. Пустое это дело.

* * *

Наконец, они пришли в довольно просторную комнату. Окна были огромными, и Орест примерился, сможет ли быстро выскочить. Однако ставни тут же захлопнулись.

— Давай, ешь, — велел ему Хрунька.

На большущем столе стояла тарелка с варевом, тут же лежала ложка. Больше ничего не было. Орест вздохнул, уселся за единственный стул и стал хлебать. Было не сильно вкусно, но другой еды не было. Неизвестно, когда ещё покормят. Он быстро доел, огляделся вокруг, заметил чан с водой и небольшой черпак. Встал, зачерпнул воды и выпил. Вода оказалась холодная, будто из родника, и немного солоноватая на вкус.

— Ты бы, княжич, так опрометчиво не пил, — сказал Хрунька.

— А то что?

— Был бы ты упырём, тотчас же издох.

— Разве я похож на упыря?

— Мало кто из прихлебателей упырских похож. Их тут немало шляется. И всяк, кто рядом с их источником побывал да поймал жертвенную искру, отведав серебрицы, испускает дух.

— Славно! А где такую серебрицу достать?

— Это каменных большой секрет. Где-то глубоко в горах есть родник. Они оттуда возят.

— Стало быть, задумали извести упырей?

— Что-то слишком болтливый, — Хрунька прищурил правый глаз, — здесь таких не любят. Если поел, ступай на кухню. Там тебе дело дадут.

— Чего? — удивился Орест, — какое дело?

— А ты думал, тебя просто так будут кормить? Бездельников у нас нет. Все чем-то заняты.

— Но я княжич!

— Да хоть сам князь. Мне всё равно. Будешь трудиться, или по шее дадим. А не поможет — снова дадим. Это дело нехитрое. Да и на твоей роже заметно не будет.

Орест презрительно усмехнулся, затем уставился на Хруньку пристальным взглядом, однако ничего не почувствовал. Совсем ничего. Колдовство в этом дьявольском каменном гробу не действовало. Хрунька это знал, и поэтому так противно скалился.

— Не пойду на кухню. Не княжеское это дело, — Орест сложил руки на груди и упрямо вздёрнул подбородок.

— Твоё дело, можешь мешки таскать.

Орест хмыкнул: мешки таскать плёвое дело.

Однако он и подумать не мог, что вскорости пожалеет об этом.

Спустя полдня, весь покрытый пылью, с лицом, исчерченным полосками пота, стекавшего со лба, Орест едва мог согнуть спину. Мешки были тяжеленными, а копальщики — проворными. Орест едва поспевал за ними, удивляясь, как они могут так резво скакать целыми днями. У него уж и сил не осталось. А к вечеру Орест уже не чувствовал ни рук, ни ног, ни спины. Ужинать он отказался и завалился спать в первый же попавшийся на глаза стог сена.

Сквозь полудрёму он почувствовал, как рядом кто-то сел. Должно быть, охрана. Боятся оставлять его одного. Однако сейчас он и думать не мог о побеге.

— Чудной княжич, — сказал один из его стражей.

— Да просто глупец. Силищи тьма, а разума ни на волос. В одиночку мешки таскать…

— Но таскал. Думалось мне, раньше свалится.

— То мы завтра поглядим.

Орест хотел было разозлиться, да глаза слипались. Он ещё немного послушал пустую болтовню копальщиков, и провалился в сон.

* * *

На следующий день Орест трудился уже не так рьяно. Берёг силы да слушал, о чём народ говорит. Болтали копальщики немало, однако всё пустое. Но, что было занятным, им, похоже, нравилось у каменных людей. Несколько раз за день устраивали отдых, попивали хмель да горлопанили срамные песни. А вечером приоделись и куда-то пошли.

Орест уже не валился с ног, поэтому увязался за ними.

Оказалось, в лагере были женщины, и было их немало. Страшные, бледные, с узкими глазёнками и торчащими, как пакля, волосами. Но копальщики вовсю бросали влюблённые взгляды — ещё быть, столько за день вылакать пойла! Тут и кобыла будет мила.

Одна из них подкатила к Оресту и расплылась в кривозубой улыбке.

— А ты красавчик!

— И ты красотка. Только вот я женат.

— Верный, значит? — поморщилась копальщица, — или мало выпил?

— Эй, Варяшка, отстань!

Откуда ни возьмись, появился Хрунька, схватил Варяшу в охапку, смачно поцеловал в губы, ощупал широкой ладонью обвисший зад, и опустил на землю.

— Шла бы ты в свою каморку. А я позже приду.

— Придешь? Обещаешь?

— Когда это я не приходил?

— Ну, смотри. А то стану обижаться, — Варяшка кокетливо надула губки, взмахнула юбкой и исчезла в кустах.

— Славные у вас девки, — заметил Орест, — покладистые.

— А мы вообще народ простой, — усмехнулся Хрунька, — это кузнецы у нас с причудами. У них пары сызмальства складываются. Так до самой смерти и живут. А коли овдовеют, то больше не женятся и даже ни с кем не милуются.

— Тоскливо.

— Ну, кому как. У каменных тоже строгие нравы. На сторону не глядят, и жёны с ними на равных. Но к нам они не лезут.

— А что они вообще за народ?

— Да кто их знает, — вздохнул Хрунька, — они-то ничего не говорят. Мы только по тому, что видим, судим. Неплохие они ребята. Только хмурые. Не любят, когда врут.

— На вид такие крепкие, — осторожно заметил Орест, — и как упырям удаётся с ними справляться?

Хрунька пугливо огляделся по сторонам, затем погрозил ему пальцем.

— Про упырей лучше молчи. Разговоры про них до добра не доведут.

— Я и сам их терпеть не могу, — начал было Орест, однако Хрунька резко оборвал разговор.

— Иди-ка ты спать. А меня ещё Варяшка ждёт. Не ровен час обидится.

* * *

Ещё несколько дней Орест таскал мешки, пил с копальщиками хмель, посмеивался над похотливыми байками, и слушал. Копальщики были тот ещё народ. Ушлые, остроглазые, подмечали всё вокруг. Делились неохотно, но спьяну много чего болтали.

От них Орест узнал, что каменные добывают кристальную породу и куют кристаллы. Причём не хуже кузнецов. И для того, чтобы кристаллы завязались, им не нужна была ведьма.

— Зачем тогда вы им нужны? — спросил он Хруньку.

— Они спешат. Хотят достроить своё гнездо поскорей. К тому же, их становится меньше.

— Упыри?

— Нет. Убить каменного мало кому под силу. Упыри ещё ни разу не нападали. Только засылают шпионов, всё вынюхивают, что здесь творится.

— А слухи ходят, что упыри держат каменных в узде.

— Есть маленько, — неожиданно согласился Хрунька, — только никто не знает почему. Что-то трут они с ватажком упырским. Не любят его — страсть, и бояться — совсем не боятся. Но тронуть не смеют. Такие вот дела.

— А отчего их становится меньше?

— Видел проклятое поле? Они строят мост через него.

— Они в своём уме? — воскликнул Орест, — да оно огромно! И вроде обойти можно.

— Да кто ж их знает. Строят зачем-то. Помаленьку, по аршинчику. Сами строят, нас туда не зовут. Один камень принесёт, другой поставит, и так — пока хватает сил. Потом остаются стоять красными глыбами. Никто не возвращается. Оттого их и меньше. Оттого и зовут нас да кузнецов в помощь.

— Зовут? Вас же вроде пригнали!

— То сначала пригнали. А потом золотишка-то насыпали, домишки построили, мы и остались. Другие сами пришли. А что — тут неплохо. И каменные хорошие хозяева, не в пример волхованцам.

— Да уж, только и слышу, как их в Равнинах «любят». В Межгорье существа уважают своих покровителей. Здесь же…

— У волхованцев есть Янтарная Колыбель. Она — само сердце Равнин. И поэтому с ними не спорят.

Тут Орест вспомнил кое-что и заметно оживился.

— Знаешь, Хрунька, тебе не кажется, что гнездо каменных похоже на Колыбель?

Хрунька замешкался с ответом. Он вдруг помрачнел, а хмель, как рукой сняло. Он поднялся, расправил плечи и размял ладони, громко хрустнув фалангами пальцев.

— Слушай, княжич, уж больно у тебя странные мысли пошли. Давай-ка спать.

Орест ничего не сказал. Молча встал и пошёл следом, размышляя, чего не договаривает Хрунька. А в том, что он знает какой-то секрет, Орест нисколько не сомневался.

Проходя через двор, Орест немного задержался и посмотрел на проклятое поле. Стояла ночь, однако над полем продолжало клубиться красноватое марево. Он кожей чуял запах смерти и мощь чужеродного колдовства. Что позабыли в этом дьявольском месте каменные люди? Для чего понадобился мост? Столько вопросов — знать бы ответ хоть на один из них. Тогда можно было бы подумать, как прогнать нежеланных гостей с земель Айуллов…

* * *

Утром Орест как всегда встал и умылся, натянул рубаху, подаренную копальщиком. Собственная одежда давно уж превратилась в тряпьё, и он её выбросил. Девки-копальщицы с визгом дрались за обрывки кафтана, расшитые серебряными нитями. Затем заплетали косы и щеголяли по двору, сверкая лентами из богатой ткани, полагая, что это красиво. Копальщикам нравилось. Впрочем, им нравилось всё, в чём их девки были одеты, пока они их привечали.

Орест чувствовал, что ещё немного такой жизни, и ему самому они станут по нраву. Иногда по ночам он вспоминал жену, представлял её славные груди, как наливное яблочко, в своих ладонях, её треклятую пятку, такую сладкую на вкус, и злился, понимая, как сильно он её хочет, а вот ей… ей же страсти его совсем не надо.

Коварная упырка, должно быть, счастлива, что он сгинул неизвестно куда. Тешится в объятиях своего упыря…

От горечи и злобы аж скулы сводило. Интересно, как выглядит этот упырь? А ещё интересней было б посмотреть на его срубленную голову…

* * *

А ближе к утру на губах ему чудился сок ежевики, и снились нежные и страстные поцелуи сияющей незнакомки. И он метался по кровати, пока не вскакивал — мокрый и возбуждённый. Бранился сквозь зубы и снова ложился спать.

* * *

Но этим утром он всерьёз размышлял о том, что пора делать ноги из этого места. Только как? Повсюду ходили каменные люди, кузнецы, копальщики, и это не считая их вездесущих любопытных баб. Если б только он снова мог стать невидимым…

Но дьявольский замок по-прежнему мешал ему колдовать.

После завтрака Ореста неожиданно повели в сторону от копальни. Он настороженно оглянулся и заметил, что Хрунька шёл следом. Но вид у него был загадочный. Поравнявшись с Орестом, копальщик не проронил ни слова. Так и шли молча.

Стражи привели их к небольшой лачуге, сколоченной будто наспех из брёвен разной толщины. Внутри было светло и просторно. И очень скромно.

Простенький стол, две лавки, несколько деревянных кресел. На одном из них сидел здоровенный каменный человек. Едва они вошли, Хрунька поклонился, тоже самое сделала и стража. Орест, подумав, тоже склонил голову, как подобает княжичу при встрече с важной особой. А в том, что он был важным, сомнений не было.

От каменного человека прямо веяло колдовской мощью, аж мурашки пробежали по коже.

— Перед тобой старейшина рода, княжич, — сказал Хрунька, — он хотел тебя видеть.

— Рад, что мне оказали такую честь, — улыбнулся Орест, — надеюсь, я вас ничем не прогневил, и вы отпустите меня подобру-поздорову.

— Старейшина обеспокоен, что ты задаёшь слишком много вопросов. Как будто шпион.

— Я не шпион. И вам это отлично известно.

— В таком случае, есть предложение. Перестань вынюхивать, княжич Кош. Есть дела, которые тебя не касаются.

— И откуда же у него такие мысли, а, Хрунька? — глаза Ореста сверкнули злобой. Хрунька немного опешил, однако тут же собрался и тряхнул немытой шевелюрой.

— Сейчас не о том речь. Старейшина хотел кое-что обсудить.

— Так пусть обсудит наедине. А ты пошёл вон.

— Не наглей, княжич, — разозлился Хрунька, — тебе и так тут не слишком рады.

— Так пусть скажут об этом сами. А не присылают скомороха вроде тебя.

— Каменные люди не могут говорить, — возразил Хрунька.

— Тогда как ты их понимаешь?

— Я научился читать их письмена.

— Ну, тогда я почитаю их мысли, Хрунька. Пшёл прочь. Я хочу поговорить со старейшиной наедине. Чтобы ты не носил потом разговоры по всей округе.

— Здесь не тебе решать! — Хрунька уже почти ревел.

Но старейшина внезапно поднял руку и щёлкнул каменными пальцами. Хрунька сник, поклонился ему и вышел, бросив напоследок взгляд, полный неприязни.

Орест развернул стул и уселся лицом к старейшине.

— Поговорим? Только не надо делать вид, будто ты немой. Моей нянькой была каменная баба, и она отлично умела говорить.

— Ну что ж, — сказал старейшина гулким, будто из пещеры, голосом, — как уже сказал Хрунька, ты слишком любопытен. Мне это не нравится.

— Мне тоже не нравится здесь. Я с удовольствием вернусь домой.

— Я не могу тебя просто так отпустить.

— Но почему? На что я тебе тут сдался? Таскать мешки у тебя есть кому. А толку от меня мало. А если боишься, что стану болтать — так спроси у своей крысы засланной, много ли он из меня вытянул? Уж поменьше, чем я из него. Так что не волнуйся — твоих тайн я не выдам.

— Я не волнуюсь, — спокойно сказал старейшина, — ты ведь ничего толком и не узнал.

— Тем более, — раздражённо ответил Орест.

Старейшина долго смотрел на него пустыми глазницами и задумчиво почёсывал подбородок.

— Нянька, говоришь? Как звать твою няньку?

— Зельда.

— Не помню… А как она очутилась в твоей семье?

— Вот этого не скажу. Не знаю. Зельда воспитывала ещё моего отца.

— А кто твой отец?

— Ирвальд Кош. Младший князь Синих Гор, владыка двенадцати вершин.

— Не слышал о таком…

— Странно. Мне казалось, его здесь боятся.

— Здесь много чего боятся. Кош… Но это сейчас неважно. Хочу предложить тебе сделку. Я отпускаю тебя. Но ты приведёшь к нам свою жену.

— На что она вам сдалась?

— Всё-то ты хочешь знать, княжич!

— Конечно! Упыри имеют что-то против вас, и Кьяра в этом точно замешана. Вы хотите надавить на её любовника?

— Что-то ты больно высокого мнения об упырях. Да и в наших с ними делах твоя жена не поможет. Мне она для другого нужна.

— Для чего?

— Потом узнаешь.

— Тогда сделки не будет. Можешь на мне хоть всю свою копальню перетащить.

— Смотри, а то перетащу, — засмеялся старейшина. Гулкий смех неприятно царапнул слух, и Оресту почувствовал, как по телу пробежал озноб. А ведь перетащит, гад. Но сдаваться он не собирался. Пусть Кьяра и змеина редкая, но ведь она его жена.

— Она не будет орудием мести, старейшина.

— Я не собираюсь никому мстить, Орест. Кьяра Ведич-Айулла должна зажечь кристаллы. Замок почти готов.

— Ты в своём уме? — ужаснулся Орест, — он огромен. Как она зажжёт всю эту груду камней?

— Она сильная ярилица. Ей это по плечам. Матушки пойдут за ней, и замок засияет.

— Но на кой бес вам это надо? Вы не похожи на тех, кто любит роскошь. На тебе самом — ни единой побрякушки. И вдруг — сияющий замок!

— Это Колыбель, — поправил его старейшина, — ты правильно догадался.

— На Равнинах уже есть Колыбель, — пробормотал Орест, — что вы задумали, каменные люди?

— Раз уж мы спустились с Гор, у нас нет иного выбора…

* * *

Старейшина неожиданно поднялся из кресла и подошёл к окну. Он был огромен. Орест подумал, что если бы эта груда камней обрушилась бы на него, то всё могло окончиться печально. У него вряд ли хватило бы сил исцелиться, даже если бы он мог колдовать. А к озеру его вряд ли бы кто-то понёс…

* * *

— Давным-давно, я даже уж и не помню, сколько тысячелетий назад, эти места были другими. Четыре реки текли в разных направлениях. Здесь были долины этих рек. Их называли самоцветными. Всё было усеяно цветами, да не простыми. Их семена были драгоценными, а лепестки сияли на солнце разноцветными камнями.

Каждый день здесь резвились девки-дивницы, оттого реки были полны рыбы, а леса — всякой живностью. А каждую ночь под светом звёзд плясали удивительные красавицы-ярилицы. Они зажигали самоцветы, и они светились ярко, как днём. И вся земля светилась. Места, куда ступала их нога, потом называли дорогой самоцветов.

Но однажды на эти земли пришли волхованцы. Они захватили ярилиц, сделали их своими рабынями, и стали продавать в другие края. Их охотно покупали.

Дивницы им были не сильно интересны, и волхованцы их попросту прогнали.

Без дивниц реки стали сохнуть, а без ярилиц исчезли самоцветы. Эти славные земли превратились в голую степь, и волхованцы стали выпасать на них лошадей.

Тогда-то наши янтарные братья спустились с Гор — в первый раз за несколько тысячелетий, и увидели, что самоцветных долин больше нет. Они тоже умели зажигать камни, но лишь жёлтым цветом. Они посадили повсюду жёлтые цветы.

Затем построили Колыбель. Это сейчас она кажется странной, а тогда это было дивом. Весть о ней разлетелась по всей округе. И волхованцы пришли посмотреть. Они не знали, что Колыбель — ловушка. И погибли все, кроме нескольких, кто взял в жёны ярилиц и имел от них детей.

Наши янтарные братья верили, что они восстановят реки и долины. По крайней мере, оставшиеся в живых волхованцы им это обещали.

Но мы увидели, что обещаниям этим — грош цена. Здесь мало что изменилось. И даже появились мёртвые земли. Слишком много породы забрали из недр. Через пару тысячелетий тут будет пустыня…

* * *

— А что даст новая Колыбель?

— Ты увидишь, княжич, когда она засияет. Колыбель оживит эту землю.

— Но это лишь на руку волхованцам! — воскликнул Орест.

— Как знать, — загадочно сказал старейшина, — они ведь не смогут покинуть Янтарную Колыбель, иначе вымрут. А эта заберёт огонь из всех уже зажженных кристаллов…

— То есть они останутся ни с чем?

— Вот-вот. Но нам нет до них дела. Нас волнуют лишь земли. И те, кому они принадлежат по праву.

— А меня волнует Кьяра. Я видел, как она плясала, а потом упала почти без сил. А кристаллов там было в сотни раз меньше. Да что там в сотни! Там была капля, а здесь целый водопад!

— Она справится, — упрямо твердил старейшина, — у неё большое сердце!

— У этой холодной упырки? Ха!

— Ты, похоже, не знаешь собственную жену.

— Да уж получше тебя, каменный воин, — прошипел Орест, — и вот что я скажу! Сделки не будет. А вздумаешь украсть её…

— Думаешь, если б это было возможно, мы бы не украли? Она должна прийти по доброй воле. И не одна. С ней должен быть тот, кто удержит её в этом мире. Иначе её заберут духи, и всё будет без толку.

— А Кьяра знает об этом? — подозрительно спросил Орест.

— Нет, — ответил старейшина и со стуком сжал каменные губы, — ей об этом ничего не известно. Когда мы спустились, то сперва присматривались, кто из ярилиц на это способен. А когда выбрали, то думали, что с ней будет Карс. Но он обманул нас. Более того, мы узнали, что именно он призвал нас спуститься, послав знамение. И теперь мы обречены на гибель…

— Но что он сделал?

— Как у тебя много вопросов, Кош, — старейшина укоризненно покачал головой.

— Да уж побольше, чем твоих ответов, — пробурчал Орест.

 

Глава 4. Карс

15 лет назад.

Карс знал, что они не оставят её в покое. Это был лишь вопрос времени, когда волхованцы соберутся, чтобы уничтожить всех к дьяволу. Он напрасно принёс в жертву ещё двух жён. Это не помогло. Хоть упыри и стали сильней, но в семье от этого не прибавилось.

Разве что он избавился от двух опостылевших куриц, нарожавших ему сыновей, и стал теперь ещё ближе к Кьяре.

Упрямица… Она всё еще не соглашалась быть его женой. И от этого казалась ему ещё слаще. Карс любил добиваться того, что казалось совсем невозможным. И Кьяра была как раз такой — холодной и страстной, лукавой и неприступной. Ох, как же он её любил!

Отец наверняка одобрил бы союз с такой знатной девицей. Сейчас Карс немного жалел, что так рано его убил.

Однако счастье обладать Кьярой было шатким. Волхованцы следили за каждым шагом, и он кожей чувствовал: скоро они нападут. Совсем скоро. И если Карс ничего не придумает, семье придёт конец.

Он долго и мучительно размышлял, объезжая владения Айуллов, которые теперь всерьёз считал своими. Иногда он подъезжал к Горам на самой границе с Межгорьем, спешивался и отпускал лошадь, а сам забирался в пещеры и слушал, что говорят тени. А говорили они немало, пересказывая легенды, которые слышали от прежних хозяев.

И однажды Карс услышал то, что хотел.

Он образовался, свистнул лошадь, быстро вскочил в седло и помчался в лес.

* * *

Кьяра, как и всегда, сидела на полянке с девками-дивницами, и о чём-то с ними шепталась. У неё были свои тайны, в которые он предпочитал не лезть. Увидев Карса, она улыбнулась одними лишь краешками губ, встала и отослала дивниц.

— Чего ты такой возбуждённый? — прямо спросила она.

— Нужно добыть цветок, — ответил Карс.

— Насмешил. Тебе цветов мало?

— Это особый цветок. Когда-то давно он рос в долинах Красных Гор. А потом исчез. Но легенды говорят, что где-то в пещерах красные владыки хранят его семена.

— Зачем он тебе?

— Не спрашивай. Лучше не знать. Но это наше спасение от волхованцев.

— Красный цветок?

— Да, любовь моя. У него воистину дьявольская сила.

— И как его можно добыть?

Карс замялся. Она знал, что Кьяра ему доверяла. И то, о чём он хотел попросить её, могло навсегда разрушить это хрупкое доверие. Но ведь он не мог сделать этого сам. У Кьяры это получится намного быстрее и лучше.

— В долинах Межгорья мало красивых женщин. А у красных владык много юных сластолюбивых сыновей…

Она глянула на него исподлобья. Неужто в её глазах промелькнула боль? Нет, должно быть, ему показалось. Просто тень от листвы, взметнувшейся от порыва ветра. Кьяра улыбнулась, подошла к нему и положила ладошку на его плечо.

— Я достану цветок, — пообещала она.

* * *

Обещание Кьяра сдержала. Спустя несколько месяцев она принесла семена. В большом сундуке был ещё один маленький сундук, а в нём — ещё один. На дне последнего лежала тряпица, заговоренная ведьмой. А в тряпицу завёрнуты три небольших семени.

Три маленьких кусочка кромешной тьмы, пожирающей всё живое и неживое.

И даже эти семена были опасны.

Карс велел одному из своих помощников, самому верному, из тех, что не суют свой любопытный нос, куда не следует, хранить их, как зеницу ока. А сам помчался к Чёрным Горам. Он знал, что в глубине Гор живут странные люди, которых нелегко, почти невозможно победить. Каменные люди были суровы, но справедливы, а также невероятно добры к тем, кто сумел заслужить их любовь.

Карсу не нужна была любовь, он хотел лишь выманить их наружу.

В самой глубокой из пещер Чёрной горы был водопад, спускавшийся глубоко под землю. Туда, где жили тираны. Карс бросил в воду несколько самоцветов, срезанных с обрядной нити Кьяры. Возможно, она станет чуть слабее. И чуть тяжелее будет отбиваться от призрачных рук ярильцев. Но то, что он задумал, этого стоило.

Карс немного подождал, пока самоцветы не исчезли, а чуть позже раздались тяжёлые шаги. Он спрятался за выступом и стал наблюдать.

К водопаду вышли несколько странных существ, похожих на ожившие груды камней. Они постояли немного, переговариваясь жутким зычным голосом. Затем ушли. Но Карс знал, что они вернутся.

* * *

Каменные люди спустились с Гор довольно быстро. Обошли Равнины, осуждающе качая уродливыми головами, но Карс не обращал на них внимания. Он ждал, когда спустятся все.

А тем временем его верные слуги готовили поле. Семена уже начинали прорастать. И вот уже на солнце красовались первые ядовитые головки цветов. Мыши-полёвки тотчас же ушли с поля. А те, кто не сумел унять любопытства, сразу же и погибли.

Цветы разрастались быстро, как и планировал Карс. Он с тревогой смотрел на Чёрные Горы, гадая, когда же, наконец, выйдут все каменнотелые.

И, наконец, они вышли, неся перед собой драгоценный источник — небольшой треугольный камень, размером с ладонь. Камень переливался сумасшедшими цветами, так что рябило в глазах и становилось невыносимо больно смотреть.

Каменнотелые поместили его на солнце, чтобы оно благословило его силу. Это было неизменным правилом вот уже сотню тысяч лет. Когда каменные люди спускались с Гор, они приносили с собой источник. Иначе он мог изменить их сущность, когда они вернутся обратно. Так уже случилось однажды, когда каменные были янтарными людьми.

И на этот раз меняться им не хотелось. Каменные люди привыкли быть камнями. Ведь источник мог превратить их во что угодно — от яркого пламени до хрупкого льда.

Поэтому священный камень гордо переливался на солнце, охраняемый парочкой смотрителей. Они и не думали, что кому-то в голову могло прийти его тронуть.

Карс собрал добрую сотню упырей и радостно провозгласил:

— Братья мои! Сегодня тот день, когда мы совершим безумный поступок. Но это наш единственный шанс победить волованцев. И многим из вас сегодня суждено умереть или стать героями. Добудем источник каменных людей! Если не справимся — придётся убираться из этих земель с позором!

И они поверили, сотня неугомонных болванов. Может, и не все прониклись, но виду никто не подал. Дружной толпой упыри двинулись на смотрителей и повалили их наземь. Самые прыткие схватили свящённый камень и умчались прочь.

Когда каменные воины сумели растолкать упырей, источника уже и след простыл.

* * *

— Я Веретей, старейшина каменного рода, — сказал каменный верзила, — о чём ты хочешь со мной говорить?

— Об источнике.

Карс удовлетворённо заметил, что верзила напрягся и даже шагнул обратно.

— Ты знаешь, где он?

— Увы, мой друг, — печально ответил Карс, — он посреди ядовитого поля. Любой, кто ступит на него — мертвец.

— Мы не боимся, — возразил Веретей и махнул рукой остальным, — веди нас туда.

Карс усмехнулся, но по телу пробежал холодок. Что если они и впрямь не боятся? Что если кровавая чума их не возьмёт? Что он тогда будет делать? Как смотреть в глаза своим упырям, когда они поймут, что столько пафосу ради пустого дела?

Они подошли к полю, и несколько каменнотелых тотчас же ринулись в самую гущу цветов. Добравшись до источника, они застыли, да так и остались стоять.

Каменные люди ещё несколько раз безуспешно пытались добраться до источника, однако гибли один за другим.

— Это бесполезно, — заявил Карс, — только я могу разрушить чары. Лишь у меня благородная кровь, которая позволит пройти по красному полю.

— Так чего же ты ждёшь?! — вскричал Веретей, — почему ты смотришь, как мои люди гибнут напрасно?

— Потому что, пройдя через поле, я не смогу уже ступить на чистую землю.

— А источник сможешь подать?

— Смогу.

— Сдаётся мне, ты что-то хочешь за это.

— Верно сдаётся, старейшина. Мне нужна твоя помощь. Весь мой упырский народ уже много лет враждует с волхованцами. Сейчас мы на этой земле. Облюбовали пещеры, растим детей. Здесь нам хорошо. Но волхованцы хотят нас прогнать.

— Как мы можем помочь?

— Нужно их напугать. Да не просто так. Пусть несколько лет поживут в страхе. Пусть поймут, что упырей не стоит трогать. И тогда я отдам тебе источник.

— Такая жертва делает тебе честь, упырь, — задумчиво сказал старейшина, — но одного не могу понять. Как источник оказался на этом поле?

— Разве сейчас это важно?

— Всё важно, упырь.

Вот незадача — всё-таки не сумел сдержать ухмылку. Впрочем, каменнотелый совсем не дурак. Он уже и так понял, что к чему. И то, что выбора у него нет — тоже понял. На лице его явственно проступила ненависть и страх…

* * *

Что ж… Пускай ненавидят, пускай боятся… Но своей цели он достиг.

Удача наконец-то повернулась к нему лицом, ослепительно сияя улыбкой. И вкус победы был слаще целого букета лучших вин.

А Кьяра… Его строптивая ледяная царевна…

Скоро она поймёт, что всё, что он сделал — было ради неё.

Ради возлюбленной великого упыря. Первого, кто победит волхованцев.

 

Глава 5. Орест

— В скором времени мы догадались, что все его слова — ложь, — сказал старейшина, — Карс не может принести источник. Никто не может.

— Тогда уходите! — Орест удивлённо пожал плечами, — зачем вы продолжаете ему помогать?

— Не ему, а твоей жене. И этим землям. Мы надеемся, что она сможет зажечь кристаллы.

— Думаешь, Колыбель погубит цветы?

— Боюсь, что нет. Тут поможет разве что сотня-другая ядокрылов. Но их яд особый — он может погубить источник.

— Мне жаль, — искренне сказал Орест.

— Это уже неважно. Так ты приведёшь жену?

— Я не могу тебе обещать. Пусть Кьяра сама решает. Ей видней, справится она или нет.

— Как знаешь, княжич, — вздохнул старейшина, — обидно, что распинался впустую. Может, ещё подумаешь… А пока — отправляйся обратно мешки таскать. И, не обессудь, сегодня тебя не покормят. Говорят, в голодную голову быстрее приходят мудрые мысли.

— Не пропаду, — хмыкнул Орест, а в животе совершенно некстати заурчало от голода.

* * *

Его не кормили целых два дня, а на третий дали немного воды. Орест злился, однако не собирался сдаваться. Он владыка, и не мог позволить себе давать пустых обещаний столь знатному существу.

В конце концов, голод и тяжёлый труд вымотали его напрочь, и он едва смог подняться на ноги.

— Зря упрямишься, синемордый, — заметил Хрунька, — ты ещё больше гневишь старейшину. Каменные не любят, когда приходится заставлять кого-то страдать.

Орест не ответил. Он решил, что не станет разговаривать с этим шпионом. И так ясно, что Хруньку послали умаслить его согласиться на сделку.

И всё ж, интересно, насколько его хватит? Орест сомневался, что надолго. С каждым часом ноги его всё больше дрожали под тяжёстью мешков. И каждый раз казалось, что в мешки накладывают всё больше камней.

Рубаха его изорвалась в клочья, а пыль окаменела, смешавшись с липким потом, и сыпалась с тела кусками. И Орест невольно задавался вопросом: стоила ли змеина таких жертв? Определённо не стоила. Кьяра, небось, спит спокойно, совершенно не заботясь, куда же он подевался.

Большое сердце, как же. Скорее, огромная сквозная дыра там, где оно должно быть.

За хмурыми мыслями Орест не замечал, что творилось вокруг. Он носил мешки, не глядя на дурацкое поле за холмами. Вот он свалил очередной мешок на кучу и с трудом разогнул поясницу. Облизнул пересохшие губы. И вдруг краем глаза увидел, как один из холмов слегка поднялся, и тут же опустился назад. Орест тряхнул волосами — должно быть, почудилось. Однако холм продолжал двигаться и даже немного переместился. Странный холм, болотно-зелёного цвета.

— Сахо! — обрадовался Орест и тут же зажал себе рот.

Стало быть, Черноклюв всё-таки привёл ящера. Но почему же они мешкали так долго? И где летает эта бесовская птица?

Приглядевшись, Орест заметил чёрную точку, мелькавшую в облаках, взобрался на кучу мешков и стал махать руками. Точка замерла прямо над ним и стала снижаться. И тут же со всех сторон начали сбегаться копальщики и каменные люди. Они окружили Ореста плотным кольцом.

— Ты что задумал? — сверкнул глазами Хрунька.

Но Орест лишь злобно рассмеялся, затем громко свистнул и прыгнул прямо на головы каменным мужикам. Он скакал быстро, так что им никак не удавалось схватить его за ноги. Каменные люди стояли слишком близко и не успевали развернуться, наталкивались друг на дружку, падали. А Орест всё прыгал по их неуклюжим телам, пока не достиг ограды.

На шум стали сбегаться остальные, и Оресту вряд ли удалось бы уйти, если бы в этом момент земля не задрожала от тяжёлых прыжков огромного ящера.

* * *

Сахо в два счёта достиг ограды, взмахнул хвостом, и каменные воины полетели в разные стороны. Копальщики с кузнецами от неожиданности застыли на месте. На лицах был написан страх. Они ещё никогда не видали такую зверюгу. И прежде, чем его стражи успели очухаться, Орест взобрался на ограду и прыгнул на спину Сахо. Когти заскользили по гладкой коже, однако он сумел удержаться.

Каменные воины пришли в себя и двинулись на ящера, однако Сахо снова взмахнул хвостом и с ловкостью, неожиданной для такого грузного чудища, перемахнул через толпу, и понесся через поля, едва ли не быстрее ветра.

Черноклюв летел рядом, и лицо его сверкало улыбкой. Орест почувствовал, как в глубине сердца шевелится странное тёплое чувство. Кажется, он скучал по ним…

— Я думал, вы меня оставили, — сказал он с лёгким упрёком в голосе.

— Мы всё время были рядом, — ответил Черноклюв, — Сахо изображал холм. А по ночам таскал из деревни быков. Так что тебя там снова не любят.

— Переживу, — рассмеялся Орест, а после нахмурился и сердито спросил, — а вы вообще думали меня выручать? Я бы там сдох, если б случайно не заметил, как Сахо дышит.

— Так ты же сам велел не мешать! Мы и ждали.

— А чтоб тебя! — в сердцах воскликнул Орест. Странная птица. То лезет, куда не просят. А как надо полезть — так молча сидит и ждёт. И всё ж славно, что они оказались рядом. Он вовремя вырвался. Жутко хотелось есть. Но ещё больше хотелось помыться и надеть чистую рубаху. Орест поморщился, чувствуя, что уже начал смердеть.

По дороге он наскоро окунулся в озеро, смыл с себя налипшую за несколько дней пыль, вымыл и распутал волосы. Выловил нескольких рыбёшек, выковырял когтями сырое мясо и поспешно съел. Стало намного легче.

Между тем вечерело. Веки потяжелели, а тело охватила истома. Но Оресту впервые не хотелось ночевать в лесу. Ему мерещились упыри, снующие повсюду, каменнотелые, подстерегавшие его в кустах. Должно быть, он просто устал. И хоть вода немного придала ему сил, но всё ж от доброго сна в чистой постели куда больше проку.

Орест брезгливо натянул мокрые и грязные лохмотья и взобрался на спину Сахо.

— Домой, — прошептал он, распластавшись на ящере. Руки и ноги безвольно болтались в воздухе, стукаясь о холодные бока.

Но Оресту было хорошо. Сейчас он доберётся до замка, переоденется в чистое и ляжет спать в каком-нибудь укромном уголке первого этажа. Там, где двери запираются изнутри. А завтра подумает, что будет делать дальше…

 

Глава 6. Кьяра

Кьяра носилась по полям, лесам, даже возвращалась обратно к щекотунам — вдруг муж снова решил попытаться её ограбить. Но его нигде не было. И эта его огромная тварь куда-то запропастилась. Кьяра пыталась найти гамаюна, сунулась в лес, но в ужасе выбежала обратно, едва не оглохнув от крика. Там были сотни мерзко вопящих птиц, и все на одно лицо. А ведь гамаюн ведь так и не сказал ей своего имени…

Отчаявшись найти Ореста, Кьяра подвела коня к зловещему красному полю и стала внимательно всматриваться. Мог ли он туда сунуться, неугомонный княжич?

Конь испуганно заржал и стал брыкаться. Кьяра прикрикнула на него, затем притянула его морду к себе и легонько подула в нос. Зверь поутих, а она ещё немного посмотрела на поле и повернула обратно.

Как же она ненавидела это место. Жуткое колдовство, пожиравшее её землю. Каплей за каплей точившее её душу. И она сама принесла его, собственными руками, и отдала Карсу.

Будь он проклят, честолюбивый упырь!

Будь они прокляты все эти коварные мужчины!

* * *

Вернувшись домой, Кьяра увидела дивниц. Они уже наполнились силой и сияли, будто десятки крошечных солнц. Пора было вести хоровод…

Кьяре совершенно не хотелось никуда идти. Сердце было не на месте. Куда запропастился её синеглазый муженёк, и как скоро об этом узнают волхованцы? Да и о Таисе не стоило забывать.

Несчастная сидела, забившись в уголок, в крошечной каморке, где не было даже окон. Таиса сама так решила — уж очень боялась, что Карс проберётся к ней ночью. Кьяра, как могла, её утешала. Говорила, что он не посмеет, хотя и сама не слишком верила в это.

Карс на многое был способен.

Но сегодня ей непременно нужно было идти. Иначе ей никак не удержать дивниц, и они разбредутся по лесам, растрачивая силы понапрасну.

Кьяра заперла дверь в комнату Таисы и спрятала ключ. Затем велела Ковачу и остальным слугам сторожить упырку. Хорошо было бы, если б у неё были другие слуги. Крепкие, сильные, такие, что не боялись упырей. Но таких существ в землях Айуллов не было, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть.

Она вздохнула, сбросила платье, распустила волосы и перекинулась, осветив комнату ярким сиянием.

— Ну что, ненаглядные мои, идем?

* * *

Вернувшись в замок, Орест отпустил Сахо и поплёлся внутрь. Было непривычно тихо. Даже тени — и те куда-то исчезли. Неужто коварная змеина всех прогнала?

Он неторопливо прошёл по коридору, заглядывая во все комнаты, как вдруг услышал плач. Затем негромкий вопль и быстрые тяжёлые шаги.

Рука привычно потянулась к поясу, но тут Орест вспомнил, что меч остался у каменнотелых. Вот незадача! Он и так с трудом держится на ногах от усталости, а тут ещё и оружия нет. Орест осмотрелся вокруг в поисках чего-либо острого. На стене пылал одинокий факел. Всё ж лучше, чем ничего. Он вынул факел из держателя и выставил перед собой.

Шаги становились ближе, и, наконец, Орест увидел незнакомца. Он шёл по коридору, волоча за волосы женщину, бледную, как смерть. Лицо её было залито слезами, так что Орест не мог разглядеть её глаз, однако мог поклясться, что видел её впервые. Как и незнакомца.

Высокий, статный, злющие чёрные глаза. Надменное лицо, уверенный взгляд, омерзительно-приторная улыбка на тонких белых губах. Орест почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, а сердце ухнуло и сжалось в тоскливый комочек. Кажется, он понял, кто это. Тот, кого он так жаждал убить больше всего на свете.

— Знатное убранство, Кош! — презрительно воскликнул Карс.

— Какого дьявола ты делаешь в моём доме, упырь? Тебя сюда не звали.

— Ты, может, и не звал, но здесь я всегда желанный гость.

— А это, — Орест указал на женщину, — гостинец?

— Нет, это моя жена.

— Славно. У вас принято таскать их за волосы?

— И не только, синемордый княжич. Теперь уйди с дороги, некогда мне тут с тобой лясы точить.

— Вот уж нет! — Орест ткнул факелом прямо в лицо упырю, — сперва ты расскажешь мне, что ты тут делал. И что тут делала твоя жена.

— А не твоё дело, владыка. Пшёл вон, мне пока неохота о тебя мараться.

— Помоги, — тихо прохрипела женщина, — пожалуйста, помоги…

— Он и вправду твой муж? — нахмурился Орест, а Карс остервенело дёрнул пленницу, так что она завизжала от боли.

— Молчи, негодная тварь.

— А ну-ка отпусти!

Глаза Ореста стали ярко синими, ладони сжались в кулаки, а шипы высунулись из пазух и зловеще поблёскивали.

— Что натворила эта несчастная?

— Не лезь, куда не следует, синемордый.

— А я полезу. Ты в моём замке, — Орест взмахнул факелом, — так что оставь её и убирайся вон.

— В самом деле? — хохотнул Карс и достал свободной рукой меч, — ты собрался повергнуть меня этой лучинкой?

— Нет, не этой!

Орест собрал остатки сил и метнул в упыря струю пламени. Карс не успел увернуться, и ему опалило щёки. Кожа тотчас же покрылась пузырями. Он рассверипел, отшвырнул женщину в сторону и бросился на Ореста, размахивая мечом. Пригнулся, пропуская следующую струю, и ловко выбил из рук княжича факел.

Орест отскочил в сторону, лихорадочно выискивая глазами, что можно было бы использовать в качестве защиты, но вот беда — ничего не было, даже табуретки.

А между тем ловкий упырь наступал, и в глазах его не было испуга, лишь надменная ярость. Орест кожей чувствовал — не справится. Без оружия нечего и думать.

Метать в упыря пламя он больше не мог. Сил совсем не осталось, того и гляди свалится. И почему он не остался в лесу, не потянул силу озёрной воды, а вместо этого бесславно пятится назад под презрительным взглядом врага, который, между прочим, свободно расхаживает по его собственному замку, и также свободно ласкает его собственную жену!

Злость охватила Ореста, и он уже не думал, что будет дальше. Кинувшись на Карса, он принял удар меча плечом, и, не взирая на боль, вцепился зубами в его запястье.

Упырь не ожидал от него такой прыти и выронил меч. Свободной рукой схватил Ореста за волосы и потянул на себя, что было мочи, но княжич не отпускал. Тогда Карс укусил его за шею и стал пить кровь.

Орест терзал его запястье, кромсал когтями бёдра, вонзал в них шипы, однако слабел. Не был бы он так измотан, то сбросил бы с себя упыря, однако спустя несколько мгновений Орест не мог даже пошевелиться.

Карс почувствовал, как он обмяк и оттолкнул от себя. Орест упал на пол, едва дыша, но всё ж поднялся на четвереньки и посмотрел на упыря мутнеющими глазами:

— Убирайся вон!

— Я бы с удовольствием порешил тебя, синемордый выродок, — Карс презрительно сплюнул на пол, и сунул истерзанную руку в рукав кафтана, — но мы ещё не готовы к войне. Так что живи пока, жалкий юнец. Но знай — твой конец не за горами.

Напоследок Карс двинул Ореста сапогом в живот. Больно, так что даже слёзы выступили на глазах, пришлось закусить губу, чтобы не завыть. Он скрючился, прижав колени к груди, а Карс подхватил рыдающую уж во весь голос жену, перекинул через плечо, и зашагал к выходу.

* * *

Спустя некоторое время в замок влетел гамаюн и сел рядом с Орестом.

— Я думал, он тебя убъёт, — взволнованно сказал Черноклюв.

— Лучше бы убил, — прошептал Орест и зажмурился.

Упырь был силён, мускулист и красив. Неудивительно, что Кьяра его держится, и даже жена не помеха. И всё ж, что делали они в его замке? Может, несчастная пришла поквитаться с Кьярой? Если так, то он поостерёгся бы её обвинять, ведь он и сам такой же. Хотелось убить этого мерзкого упыря. И не просто убить, а раздавить, так, чтоб кости трещали, а кровь хлынула ручейками в разные стороны. Но вместо этого он лежит на холодном полу, словно жалкий слабак.

Такого стыда и горечи Орест ещё никогда не испытывал.

* * *

Кьяра увидела ящера издалека, и сердце невольно сжалось от радости. Неужто вернулся? Она подобрала юбки и помчалась по полю со всех ног.

Добравшись до замка, она кликнула слуг. И тотчас же к ней прибежали несколько кругломордых и поклонились, приветствуя хозяйку.

— Княжич вернулся?

— Ещё вчера, — ответил Ковач, — приехал грязный, в лохмотьях, и целую ночь спал в комнатёнке под лестницей. А утром потребовал чан с водой, влез в него с головой и, кажется, до сих пор сидит.

— Понятно, — в груди потеплело, и Кьяра не смогла сдержать улыбку, — а что наша гостья?

Лицо Ковача побледнело, подбородок затрясся, а голова провалилась в плечи. И Кьяра поняла: что-то стряслось. Что-то совсем нехорошее.

— Её забрал упырь. Вынес из замка на плече и увёз.

— Как? — голос предательски дрогнул, и она растерянно поднесла ладони к губам..

Карс… Проклятый упырь. Он всё-таки посмел ворваться к ней в дом и забрать Таису. А она не смогла её защитить. Не смогла…

«Я ведь тоже твоя сестра…» — пронеслось в голове, и Кьяра зажмурилась.

Она уже ничем не могла помочь несчастной упырке. Если Карс не побоялся её гнева сейчас, то не побоится и в следующий раз, а вот это было действительно плохо…

* * *

Голос Ковача вырвал её из тяжёлых раздумий.

— Мы, как увидели его, попрятались. Страшно. Тебя в замке нет, а он неизвестно с чем пожаловал. Вон, мужа твоего как отделал.

— Так они виделись? — удивилась Кьяра.

— Ну да. Это вчера случилось. Они помахались маленько. Княжичу славно досталось. Еле дополз до кровати.

— Дьявол!!!

Кьяра скрипнула зубами от злости и побежала в замок. Пронеслась по коридорам, заглядывая во все комнаты, но Ореста нигде не нашла. Тогда она поднялась по лестнице наверх и застала его в опочивальне.

Он стоял возле окна, оборачивая вокруг талии пояс, и выглядел вполне здоровым. На обнажённом торсе ни единой царапинки. Худая грудь ровно вздымалась, натягивая кожу на выпирающих рёбрах. Плечи довольно широкие, но всё ж невероятно худы. И что в таком девки находят? Одна красота — блестящие кудри да смазливое лицо, и то портили эти гадкие ямки на щеках.

Орест заметил её и усмехнулся — нахально, так что захотелось врезать ему по самодовольной синей роже.

— Ну, здравствуй, жена.

— Здравствуй.

И они замолчали, пристально глядя друг на друга, не зная, что и сказать. Кьяре хотелось спросить, где ж его так долго носило? На кой бес его понесло к щекотунам. Неужели он в самом деле хотел её ограбить? Однако слова почему-то застряли в горле, и всё вдруг стало совершенно не важно.

Он жив, слава Равнинам. Теперь самое главное — держаться подальше.

— Скажу слугам, чтоб готовили завтрак, — сказала она и повернулась, чтобы уйти.

— Э, не так быстро!

Орест в два шага пересёк комнату и захлопнул дверь прямо перед её носом. Он подошёл почти вплотную, так, что она могла слышать его дыхание. В глазах его сверкали крошечные молнии.

— Где же ты всё время шляешься, жена? Как распутная девка, дома не ночуешь. Зажигаешь чужие кристаллы.

— Да ты и сам дома не сидишь, — заметила Кьяра, отступая назад.

— Что толку сидеть, если меня не тут не ждут? Если по замку шатаются грязные кровососы и таскают за волосы собственных жён. Со славным типом ты связалась, Кьяра.

— Ты дрался с ним, глупый мальчишка? Зачем? Тебе его не победить. Он куда сильнее, коварней. Так что лучше держись подальше.

— Это мы ещё посмотрим, — пообещал Орест.

— Всё-то ты лезешь, куда тебя не просят.

— А что мне ещё делать, Кьяра? Ты неприветлива и холодна. Хотя ото всех вокруг я только и слышу о том, какое у тебя большое сердце! По мне так вместо сердца у тебя большая глыба.

— Вот и не трогай меня, синеглазый болван!

— Болван, говоришь?

Зрачки Ореста сузились, а щёки покрылись тёмными пятнами. Мышцы под кожей взбугрились, а на скулах заходили желваки. Он поднял руку, и она невольно отпрянула: сейчас ударит.

Но вместо этого Орест дотронулся до её подбородка и пристально посмотрел в глаза. По телу пробежала непонятная истома, и Кьяра почувствовала, что не может пошевелиться.

Морок… Она и забыла, что владыки умеют колдовать.

— Теперь ты вся во власти болвана, — шепнул он ей на ухо.

Пальцы Ореста скользнули по её шее, забрались в волосы на затылке, а губы едва заметно коснулись ключицы. Второй рукой он дёрнул завязку на груди и проворно забрался под рубаху. Легонько сжал грудь, затем наклонился и поймал губами сосок.

Кьяра напряглась и закрыла глаза. Только бы это кончилось поскорее…

Но Орест никуда не спешил. Он поднял её и отнёс на кровать, задрал подол платья и, опустившись на колени, стал ласкать то самое потаённое местечко между ногами. Это выходило у него так легко и ладно, что Кьяра его почти ненавидела. За то, что так хорошо…

Кровь бурлила, а тело подрагивало в сладостной муке. Краешком глаза она видела черноволосую макушку, мелькавшую между её колен. Ей вдруг так захотелось дотронуться до него. Убить, расцарапать его нахальное лицо до крови. Жаль, что она не могла до него дотянуться…

Орест оставил её лоно и лёг рядом с ней на кровать. Полностью обнажённый. Кьяра чувствовала, как в бедро упирается возбуждённое естество. Он тяжёло дышал, лаская горячими ладонями её всю.

— Если хочешь, я уйду, — хрипло сказал он.

— Хочу, — ответила Кьяра, и с удивление поняла, что морок спал.

Нужно уйти. Однако тело почему-то не слушалось.

— Ты сама сказала, — усмехнулся Орест и навалился сверху, подминая её под себя.

Кьяра невольно охнула, когда он ловко вошёл в неё. Приподнял её бёдра и, нежно поглаживая, развёл в стороны. Глаза его вспыхнули.

— Хочу, чтобы ты ушёл, — выдохнула она и зажмурилась.

— Я услышал только «хочу».

Даже с закрытыми глазами она ощущала, как он улыбается. Дерзко, самодовольно, мелкий неугомонный бабник. И он продолжал врезаться в её плоть сильными уверенными точками, от которых всё внутри сжималось. Кьяра положила руки ему на плечи — следует оттолкнуть его и как можно скорее, но почему-то она не смогла. Опять морок?

— Если бы не хотела, сказала бы просто «уйди», — раздалось над самым ухом.

Кьяра открыла глаза, лишь на секунду, чтобы взглянуть на него. Ресницы Ореста были опущены, голова слегка запрокинута назад, а на лице такое распутное и блаженное выражение, что она не выдержала, опять зажмурилась. А из глубины того самого потаённого уголка, в который он сейчас так неистово врывался, поднялась волна и окатила её всю, с ног до головы, невероятным сладострастным огнём.

Будь он проклят, похотливый стервец!

Орест тоже задрожал, а с губ сорвался тихий звериный рык. Затем он скатился с неё и лёг рядом. Ладонь его скользнула ей на живот. Кьяра почувствовала лёгкое покалывание и с облегчением вздохнула. Слава Равнинам, это безумие не принесёт плоды. Но как же естественно и ловко это у него выходило! Так привычно, будто он только и делал, что окучивал баб. Развратный бес! Кьяра привстала на кровати, постепенно приходя в чувства, и повернулась к нему лицом.

Орест лежал, распластавшись на простынях, весь обнажённый, и такой порочный, что дух захватывало. Волосы разметались сверкающим чёрным облаком, а на щеках опять заиграли противные ямочки. Жалкий ветреник. А ведь ей было так хорошо, что тело до сих пор пылало, и он это прекрасно понимал.

— Вот теперь можно и поесть, — просто сказал он, обхватил её за талию и притянул к себе. Руки его опять потянулись к соскам, а губы проложили на шее влажную дорожку из поцелуев, и Кьяра вспыхнула.

— Ненавижу тебя!

Она вырвалась из рук Ореста, спрыгнула с кровати и впопыхах оделась. Он продолжал смотреть на неё — чуть насмешливо, будто понимал, что она лукавит. Но она не лукавила. Сейчас Кьяра действительно его ненавидела всей душой, но не так, как себя.

Себя она вообще готова была разорвать на части.

* * *

Кьяра выбежала на двор и помчалась к конюшням. Слуга, увидев её негодующее лицо, не дожидаясь приказа, вмиг оседлал лошадь.

Она забралась в седло и поскакала прочь от замка.

Через бескрайние поля, оставляя позади желтоватую дымку пыльцы, сбиваемой копытами скакуна. Лицо обдувало потоками свежего ветра, а щёки, наконец, перестали пылать. Кьяра мчалась, особо не задумываясь, куда держит путь.

Лишь бы подальше. Лишь бы поскорее забыться. Лишь бы поскорее унять эту боль…

Несносный мальчишка! И откуда он взялся на её голову. Почему-то, соглашаясь на брак с ним, Кьяра полагала, что им легче всего будет управлять. Да не тут-то было…

Она даже и представить себе не могла, что он настолько умелый любовник…

Из всех её мужей он, пожалуй, самый опасный. Да что там — опаснее всех пятерых, да ещё и Карса впридачу. Опасный, но глупый…

Неужто он не понимает, что жизнь его висит на волоске? Карс ведь не отдаст её ни за что на свете. Да и она сама… ничьей не хочет быть…

И Кьяра продолжала лететь навстречу буйному ветру, а полуденное солнце мгновенно сушило слёзы, выступавшие сквозь кружева ресниц. И в конце концов в душе ничего не осталось. Но это и славно. Такую пустоту она любила больше всего…

* * *

Неожиданно рядом с ней нарисовался всадник. Кьяра пришпорила лошадь, однако он не отставал, и она нехотя замедлила шаг.

— Вижу, ты в добром здравии и полна сил, — поприветствовал её Волдан, — еле тебя догнал.

— Представь, что не догнал, и скачи дальше, — хмыкнула Кьяра.

— Ну-ну, дорогая моя. Я не мог отказать себе в удовольствии тебя увидеть, — улыбка его была такой мерзкой, что Кьяра не смогла сдержаться и подёрнула плечами.

— Как поживает твоя жена?

— О, спасибо, — лицо Волдана внезапно расцвело, — у нас родилась внучка, Диана. Прелестное дитя, свет наших очей.

— Поздравляю. Надеюсь, у неё не будет дара.

— О нет, — искренне воскликнул Волдан, — мы даже и думать о таком не хотим. Да, кстати, о даре. Этот месяц был богатым на добычу. Мои пещеры полны незажжёных кристаллов.

— Но я только что платила дань!

— То было несколько недель назад. А перед этим я не трогал тебя почти полгода.

— Всего лишь выдал замуж. За несносного клыкастого юнца.

— Да, дорогая. Малис Яр достал. Он непременно хотел, чтобы ты вышла за одного из владык. Не хочешь рассказать старому другу, что там у вас стряслось?

— Ничего. Я даже с ним не знакома.

— Как знаешь. По мне так очень похоже на месть. Красный владыка определённо задумал что-то недоброе. Да и правители Равнин жаждут избавиться от логова упырей и вернуть на мёртвые земли дивниц. Все только и ждут, когда вспыхнет пламя.

— Пусть тебя это не заботит, Инвар. Я сама разберусь.

— Ну, смотри, — он демонстративно снял с головы шляпу, стряхнул невидимые соринки, и также неторопливо водрузил обратно. Глаза его при этом лукаво сверкали, — если что, я всегда найду для тебя потайной уголок в Колыбели. Даже если владыки и остальные волхованцы устроят здесь ад.

— Конечно, правитель. Я и не сомневалась: ведь почти все твои кристаллы зажгла именно я.

— Ну, вот и умница. Стало быть, сегодня ночью я снова тебя жду…

Кьяра не ответила — лишь скривилась в горькой ухмылке, развернула лошадь и поскакала обратно к замку.

А она ещё гадала, что подтолкнуло Волдана к этой свадьбе. Такой замечательный способ ещё крепче зажать в своих тисках, лишив её надёжной защиты…

Волхованцы, упыри, каменные люди, теперь ещё и владыки…

Кьяра уже видела, как к ней тянутся когтистые красные пальцы Малиса Яра…

Петля на шее затягивалась, мешая дышать.

* * *

Какой у неё был выбор? Совсем никакого. Этой ночью ей опять придётся зажигать кристаллы. Много…

Как можно больше, чтобы этот мерзавец Волдан боялся её потерять…

Только вот откуда набраться сил? За эти дни она истратила всё, что у неё было, оставив лишь самую малость. Сможет ли она удержаться во время плясок? Сможет ли отбиться от призрачных рук? Кьяра сильно в этом сомневалась, и ей стало страшно.

* * *

Вернувшись в замок, она сразу же наткнулась на мужа. Орест стоял посреди двора, а вокруг суетились кругломордые слуги, шныряли туда-сюда, причудливо подпрыгивая на коротких кривоватых ножках, и таскали доски, молотки, сено, да и ещё кучу всякой всячины. Коричневые лица блестели от пота — видимо, он хорошенько погонял бездельников.

— Вот, велел им построить амбар для Сахо, — улыбаясь, сообщил муж.

Орест выглядел таким бойким и жизнерадостным, а в глазах плясали задорные смешинки. Похоже, его ничуть не задели её последние слова. Шельмец чувствовал, что ей понравилось, вот и сейчас ходил довольный, как петух.

Ну, ничего, синемордый распутник. Больше тебе не обломится.

* * *

Орест расставил руки, чтобы снять её с лошади, однако Кьяра ловко развернулась и спрыгнула с другой стороны. Услышала его тихий смешок и разозлилась.

Хорош княжич. Молод и полон сил. И как же сейчас это кстати…

Кьяра внезапно воспрянула духом. И почему она сразу об этом не подумала? Такой великолепный источник. Похоже, она таки переживёт эту ночь.

Она хлопнула лошадь по крупу, отсылая прочь, и шагнула прямо в его распахнутые объятия. Вцепилась в отвороты кафтана, притягивая его губы к своим губам. Орест подхватил её под ягодицы, и она обвилась ногами вокруг его талии, и продолжала целовать, расстёгивая одной рукой его рубаху.

Орест метнулся в конюшню — подальше от любопытных глаз, и прижал её к бревенчатой стене. В мгновение ока он сорвал с себя пояс, задрал её платье, и довольно зарычал, почувствовав, что она уже готова.

Кьяра изнемогала в сладкой истоме, наслаждаясь каждый движением его чресел, каждым прикосновением пальцев и даже тем, как он дышал ей на ухо, охваченный страстью. И даже когда он обмяк, выплеснув семя, и по-прежнему стоял, прижавшись к ней, видимо, не собираясь отпускать, она всё ещё пылала.

Пылала так, что того гляди, перекинется и снова потребует ласки…

— До чего ж ты хороша, — прошептал Орест, и звук его голоса накрыл её чувства бархатным поцелуем.

Только бы не опять раскиснуть…

Кьяра зажмурилась, отгоняя наваждение, и прислонилась к его плечу, слушая, как по венам бежит молодая кровь. Кьяра слизала капельку пота, стекавшую по щеке, затем поцеловала в шею и впилась в неё зубами.

Какая же славная у него кровь! Вкусная, сильная, словно целительная родниковая вода. Она чувствовала, как свет наполняет её существо, как расправляются невидимые крылья, и вот она уже готова кружиться в неистовой пляске для духов ярильцев.

Кьяра не отпускала Ореста, пока он не рухнул на землю, увлекая её за собой. Тогда она осторожно выбралась из-под его тела и вытерла губы. Пожалуй, хватит с неё. Да и ему не мешало оставить. Вон как побледнел, даже слишком. Кьяра наклонилась и дыхнула ему в лицо живительной силой.

— Ничего, до утра очухаешься, — прошептала она, — и больше не станешь приставать.

* * *

— Эй, хозяин, вставай!

По щекам стекали холодные капли. Орест высунул язык и слизнул несколько капель с губ. Очень хотелось пить.

— Где вода? — сумел прохрипеть он.

— Кажись, ещё осталась на донышке.

Он разлепил веки и увидел над собой гамаюна, с кувшином, зажатым в лапах. Орест отнял кувшин и сделал несколько глотков. Голова кружилась, а шея саднила. Он дотронулся пальцами до ран, оставленных её зубами. На удивление, они почти затянулись. Неужели на этот раз пощадила, змея?

— Где эта… где моя жена? — спросил он Черноклюва.

— Только что ускакала.

— Вот дрянь, — в сердцах воскликнул Орест, и огляделся вокруг, — уже вечереет. Куда она опять умотала, на ночь глядя? Небось, к своему упырю?

— Да нет. На ней была сеть, а вокруг шеи сверкали самоцветы.

— Ага, напилась, тварь, теперь помчалась плодить свои богатства. Неужели ей мало?

— Я тут полёвку поймал, — сказал Черноклюв, — так она перед тем, как я её съел, рассказала, что видела хозяйку в поле с Волданом. Говорили про дань. Опять требует.

— Так скоро? — удивился Орест, — сколько же ей приходится зажигать?

— Вот уж не знаю. Но каждый раз, возвращаясь, она едва не падает с лошади от усталости. А если учесть, что ещё вчера она с дивницами плясала…

— А с дивницами на кой бес?

— Они иначе не могут, — уклончиво ответил Черноклюв, — пляшут себе, пока не перестанут светиться. А земли потом оживают.

— Какие земли?

— Мертвые…Так ещё Браш Айулла делал. Её покойный отец. Дивницам нужен поводырь, иначе они становятся дикими, тратят свой дар впустую, и земли засыхают.

— Странная она…

Набросилась на него с такой страстью, что он, дурак, от счастья готов был запеть. А она опять его провела, коварная змея. И чем она лучше тех же волхованцев?

* * *

Орест поднялся на ноги и с изумлением понял, что силы ещё есть. Точно, пощадила змеина. Взяла, что ей нужно, а что не нужно, оставила. И его в том числе…

Но что же она так скрывает, эта Кьяра Ведич-Айулла? И почему они все от неё что-то хотят? Все, кого он успел повстречать на Равнинах. Каждый норовит отхватить кусок.

— Да чтоб вам всем подавиться!

Орест сплюнул на землю и показал в темноту кулак.

* * *

Но всё ж, какая она была сладкая, его упырка. По телу до сих пор бежала дрожь…

 

Глава 7. Сурья

Минуло немало дней, прежде чем княжичи перестали над ним подтрунивать. Сурья старался не обращать внимания на мелкие издевки, но задирам приходилось давать отпор.

С каждым днём он всё лучше владел мечом и даже мог сражаться в паре с Велесом.

Кшиш резко изменился. Почему — Сурья никак не мог взять в толк. Учитель был суров, может, даже больше, чем с остальными княжичами, и проводил с ним немало времени. Иногда заставлял часами стоять под проливным дождём, вытянув вперёд руки, с зажатым между зубов мечом. А сам был рядом и наблюдал, гадая, насколько его хватит. Обычно хватало надолго. И хоть тело потом болело невыносимо, Сурья радовался, что его не считают слабым человеком.

* * *

А вот празднества в новолуния были невыносимы. Княжичи, хохоча и улюлюкая, шли на сходки с ведьмами, а Сурья то и дело выдумывал предлог, чтобы улизнуть. Когда это получалось, он укрывался в пещере Лилиши и слушал, как она читает свои сказки. Ему было по душе находиться рядом, смотреть, как мелькают её золотые ресницы, хотя зачастую он даже не слушал, просто смотрел, как шевелятся её блестящие губы.

Остальные княжичи постоянно его поддевали, особенно Кассиль, но Сурья лишь отмахивался. Он не помышлял ничего такого. Что об этом думала Лилиша, он не представлял.

Она была чудной. То пряталась от него, то появлялась ненароком, а Сурье оставалось лишь гадать, рада она ему или нет.

* * *

В одну из вечерних прогулок он изловчился и поймал орла. Каменный хищник неистово молотил каменными крыльями и царапал его когтями, однако, поняв, что княжичу всё нипочём, притих и больше не сопротивлялся.

Сурья принёс хищника в пещеру Лилиши и запер в пустующей клетке. Однако владычицы нигде не было. Он прошёлся по пещере, заглядывая по углам. На небольшом столе Сурья обнаружил холст со своим собственным изображением, расписанный красками. Он взял его в руки, с некоторым смущением разглядывая нежные черты. Так вот каким она его видела? Сурья покраснел и положил холст на место.

Он собрался уже уйти, как услышал шум падающей воды. Сурья пошёл на этот звук и попал в следующую пещеру. В углу был водопад. Сквозь прозрачные струйки воды он сумел разглядеть фигуру. Чёрное, как уголь, тело, переливалось в разноцветных капельках воды. Маленькую упругую грудь венчали золотистые ореолы сосков. Треугольничек между ног тоже поблёскивал золотом. Это было прекрасно, и у Сурьи перехватило дыхание. Он ещё не видел обнажённых девиц так ясно. Однако кроме восхищения он ничего не испытывал. В душе ядовитой змеёй шевельнулась грусть. Так не должно быть…

И так некстати вспомнились слова Кассиля об отвергнутом тиране, изгнанном за непотребство. Что если он и сам такой же? Непотребный? Сурья горько сглотнул, однако коварная мысль напрочь засела в голове, отказываясь выметаться.

Был только один способ проверить. Отправиться к этому тирану и посмотреть, что будет испытывать, находясь рядом с ним. Говорят, тираны красивы, не чета владыкам. И если ему вдруг понравится тиран…

Что ж…

Осталось лишь в омут с головой, да поглубже от такого позора…

* * *

Сурья торопливо покинул пещеру, вскочил на Ярона и направил его вниз, к подножью горы. Если верить словам Кассиля, логово тирана где-то внизу, под землёй. Оставалось найти кого-нибудь, кто подскажет, где искать.

* * *

Лилиша замерла, увидев, как Сурья входит в пещеру. Наблюдая за ним краешком глаза, она мучилась от стыда, но в то же время сгорала от неведомого раньше желания. Пусть он думает, что она не видит, что он здесь. Пусть подойдёт поближе. Дотронется до неё — прежде чем она ответит пощёчиной и закричит. А может, и не ответит… Может, не закричит… Может, губы их сольются в поцелуе, а его руки сожмут её тело, пылающее от стыда и страсти….

Но Сурья ушёл, а Лилиша заплакала. Струи водопада смывали слезинки, смягчая горечь позора…

Он не захотел её…

Или хочет ту хорошенькую ведьму, о которой судачили княжичи…

Или сильно боится Кшиша. И то, и другое, и третье её не радовало.

Лилиша выбралась из воды, отряхнула волосы и насухо вытерлась полотенцем. Затем оделась и поспешила наружу — как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сурья улетает на ядокрыле. Лилиша проследила глазами, куда он летел, и что-то шевельнулось в душе. Возможно ли, чтобы Сурья отправился к какой-нибудь девке? Не хотелось в это верить. И даже думать об этом. Лилиша топталась на месте, то вспыхивая, то покрываясь холодным потом. Негоже девице так себя вести…

Но всё ж лучше знать, чем томиться в неведении. Ругая себя на чём свет стоит, Лилиша побежала в конюшни, оседлала своего ядокрыла и полетела следом

* * *

Девушка заметила Ярона, привязанного к дереву у входа в подземные пещеры, и опустилась неподалёку. Спрятав своего скакуна, она подошла к пещерам и заглянула внутрь. Темно, страшно, пахнет крысами и чем-то зловещим. Неужто Сурья настолько безрассуден, чтобы пойти туда одному? Лилиша замешкалась, а сердечко предательски стучало. Сурья не мог исцеляться. И пусть княжичи бубнели, что он неуязвим, она им мало верила. Молодые владыки — те ещё говоруны.

Лилиша осторожно прошла в пещеру, держась пальцами за стены, покрытые чем-то склизким. Сквозь смрад она чувствовала запах Сурьи и спускалась всё глубже. Затем ароматов стало так много, что голова закружилась. Лилиша забралась в какую-то невысокую пещеру но, увидев, что Сурьи там нет, подалась обратно. Как вдруг кто-то схватил её за талию. Руки были большими и холодными — точно не Сурья. Она дёрнулась, оскалив зубы, и вцепилась когтями в запястье наглеца. Однако тут же получила по голове, да так сильно, что искры из глаз посыпались. И пока Лилиша приходила в себя, её скрутили и связали странными верёвками, похожими на стебли цветов. Они дурно пахли, отдавая могильной плесенью, и были невероятно крепкими. Лилиша брыкалась и вопила, однако на голову ей накинули зловонное тряпьё, смоченное в дурмане, и она затихла…

* * *

— Что ты там принёс? — спросил тиран Зар.

Он сидел на троне и взирал на слугу с лёгким недоумением. На красивом лице его было написано недовольство. Он не любил неожиданностей.

Марфий опустил свою ношу на пол и подтолкнул к хозяину.

— Неужто это?

— Похоже, дочь Велеса. У неё золотые волосы, ресницы и соски.

— Ты сам глядел? — тиран насмешливо сморщил нос.

— Кафтан порвался, — хмыкнул Марфий, — не бойся, меня она не интересует.

— Зачем приволок?

— Мало ли…

— Связываться с Велесом не резон, — раздался голос откуда-то из глубины зала. Тиран обернулся, и взгляд его посветлел.

— Что тебя тревожит, душа моя?

Фарт, ещё молодой хранитель, изгнанный, как и его любовник, с небес, покачал головой.

— Нас и так едва терпят. А вздумай Велес пойти к Лаорту…

— Лаорту нет дела до дел владык, — возразил тиран, а руки его задрожали от гнева. Он не любил, когда при нём упоминали Лаорта. Когда-то давно он даже был влюблён в него. Но с тех пор, как тираны устроили ему облаву, Зар ненавидел их всех до единого, а Лаорта — особенно.

— Но с Велесом можно заключить сделку. Вернуть дочь взамен на… Я пока ещё не придумал. Но время есть.

— С чего ты взял, что можешь заключать сделки? — насмешливо спросил Фарт.

— Могу, если есть, что предложить, — сверкнул голубыми глазами Зар, и вдруг напрягся, — что это за шум?

— Я ничего не слышу, — покачал головой Марфий.

— Зато я слышу, — буркнул Зар, — похоже, у нас гости.

* * *

Сурья долго бродил вокруг Чёрной горы. Заглянул в пещеру, походил немного по коридорам и, не обнаружив ничего, кроме остатков всякой мерзости, поспешил наружу. Он обошёл всё подножье, но других пещер не обнаружил. Пришлось вернуться.

Ярон тихонько попискивал, радуясь хозяину. Сурья подошёл к верному скакуну и зарылся лицом в мягкие перья на макушке.

— Что скажешь? — спросил он не то себя, не то Ярона, — может, врут все. А может, и не под этой Горой?

И тут он услышал клёкот другого ядокрыла. Выпрямился и огляделся. Рядом никого не было. Сурья пошарил по кустам и нашёл скакуна. Он сразу его узнал. Но что Лилиша делала здесь, внизу? Может, искала зверей?

Между тем совсем смеркалось. Сквозь редкие ветки деревьев было видно тёмно-синее небо, усыпанное звёздами. Сурья ждал, но девушки всё не было.

Возможно ли, чтобы она пошла в ту смердящую пещеру? Но зачем?

Ядокрыл Лилиши горестно клекотал, и Сурья понял: что-то не так.

Он достал меч из ножен и бросился в пещеру.

— Лилиша! — кричал он. Голос его разнёсся далеко по коридорам, отдаваясь гулким эхо. Ему никто не ответил, но Сурья продолжал искать.

Он обошёл все ходы, пока не обнаружил пещеру, стены которой были на удивление чистыми. Пахло травами и непонятной свежестью. Пещера заканчивалась отверстием, через которое были виден свет. Сурья медленно прошёл к отверстию, оглядываясь по сторонам, затем осторожно переступил каменный порог.

Он очутился в длинном коридоре, освещённом факелами. Похоже было, что коридор был вырублен в скале: стены были гладкими, ровными, отполированными почти до блеска. Впереди было несколько дверей. Сурья обошёл все и остановился перед самой широкой, украшенной золотом и камнями.

— Ну, проходи, — раздался голос.

Сурья толкнул дверь и вошёл, держа меч наготове.

* * *

В комнате было несколько существ.

Один невысокий, сморщенный, будто гриб-переросток, с огромными ручищами и глазами навыкате. Жёсткие прямые усы торчали в разные стороны, напомнив Сурье крысу.

Второй был небесным, судя по чертам лица, однако чересчур бледным, как будто годами не видел солнца.

А третий был невероятно красив. Высокий — он возвышался на добрую сажень над остальными. Ладно сложен и широк в плечах. Голубые с искорками глаза сверкали, а по губам блуждала улыбка.

— До чего хорош, — сказал тиран и облизнул губы.

И Сурья понял, что нашёл то, что искал. Лицо тирана светилось похотью — точь-в-точь, как у Ореста, когда тот смотрел на смазливых девок. Только вот Сурье это совсем не понравилось. От одной мысли о ласках с ним стало дурно. Сурья почти с радостью понял, что не испытывает ничего, кроме отвращения.

— Ну что ты замер? — ласковый голос тирана лился патокой, — думаешь, никто не понимает, зачем ты пришёл?

Его спутники засмеялись, а на лицах была написана та же похоть.

— Все вы приходите посмотреть. А потом возвращаетесь…

— Я ищу девушку. Чёрную, с золотыми волосами, — сказал Сурья.

— Ха! Славное местечко ты выбрал! Здесь не привечают девушек.

— Ты ведь тиран, — упрямился Сурья, — ты знаешь своё подземелье. И можешь увидеть, где она.

— Но каков наглец, — Фарт выступил вперёд и прицокнул языком, — ладный наглец с пригожим лицом. Погости у нас. Потом вместе поищем девушку. Если она будет ещё нужна.

— Я не с тобой говорю, — ответил Сурья, чувствуя, что начинает злиться. Его воротило от этих непотребных рож, но если Лилиша была в пещерах, тиран непременно должен был знать об этом.

— Послушай, милок, — взвился Фарт, — коли б не твои нежные очи, я б уже разорвал тебя на части, человечишко. Чего ты медлишь, Зар. Наведи на него чары. Поиграем маленько.

* * *

Зар, не отрываясь, смотрел на Сурью, и выражение лица его менялось. Похоть исчезла, сменившись недоумением. А затем явственно проступила тревога.

— Оставь его, Фарт. Пусть уходит, — велел он.

Фарт на мгновение опешил. Он не привык, чтобы любовник отпускал опрометчивых юнцов, не позабавившись всласть. А уж таких красавцев, невиданных в Межгорье!

— Зар! — возмущённо воскликнул он, но встретившись с ним взглядом, обиженно поджал губы и вытащил меч из ножен.

— Но проучить его я должен. Не будь я Фарт!

Сурья ловко выбил у него из рук меч и швырнул об стену. Фарт с трудом поднялся. Голова кружилась, а перед глазами мелькали мелкие точки. Он с удивлением посмотрел на юнца, лихо давшего ему отпор, и глаза его налились злостью.

— Ах ты!

Тут и Марфий достал свой меч, и оба бросились на Сурью. Княжич почти не чувствовал своих рук, орудуя мечом. Голова Фарта слетела с плеч и покатилась на землю. Марфий взвыл, придерживая рукой внутренности, вывернутые из распоротого живота. Сам же Сурья ошарашено смотрел на поверженных противников, с ужасом сознавая, что это его рук дело. Раньше он никогда не дрался на мечах насмерть. А теперь — одно мёртвое тело, а другой, хоть ещё дышит, но уже почти издох.

— Довольно, — сказал Зар и миролюбиво выставил ладони вперёд, — позволь, я вылечу своего слугу. Мне он ещё нужен. А ты забирай свою девку и уходи.

— Где она? — опомнился Сурья.

— В коридоре есть ещё двери. Выбери ту, что напротив. Она там.

Сурья опрометью бросился вон из комнаты. Зар подошёл к Марфию и дотронулся до его раны. Та стала затягиваться, однако медленно, причиняя невыносимую боль.

— За что ты осерчал, Зар? — прохрипел Марфий.

— Я велел его оставить. А вы, два олуха, имели наглость перечить.

— Мы — твои верные слуги, тиран. А ты даже не вмешался. Ты мог убить наглеца одним движением руки, Зар!

— Нет, не мог. Он бессмертен. Его магия разрушает. Тебя я ещё спасу, Марфий. А этого дурака нет. Придётся искать нового любовника, — Зар тяжело вздохнул, — привык я к нему.

* * *

Сурья вышиб ногой дверь и сразу увидел Лилишу. Она лежала на лавке, с головой накрытая грязным тряпьём, и спала. Он сбросил с неё тряпьё и перерезал мечом стебли, которыми Лилиша была окутана с головы до ног. Она открыла глаза и удивлённо заморгала ресницами.

— Ты?

— Я, — улыбнулся Сурья, подхватил её на руки и понёс к выходу.

Лилиша прижалась к нему, обхватив руками, и уткнулась носом в могучую грудь. От Сурьи чудесно пахло — тёплым дождём, лесной земляникой и мятой. Лилиша млела от его нечаянных прикосновений и изнывала от желания дотронуться губами до его обнажённой кожи. Ей так хотелось — до ломоты в зубах, чтобы Сурья остановился и овладел ей — грубо, нежно, как мог.

Лилиша томно выгибалась, чувствуя себя похотливой самкой. Она ненавидела саму себя, сгорая от стыда, но прижималась всё крепче. Однако Сурья не остановился.

* * *

Выбравшись из подземелья, он отругал Лилишу за то, что вздумала бродить, где не следует, затем по-братски поцеловал в лоб. Лишь короткий миг — его губы коснулись её кожи — и он отвернулся, спеша к своему ядокрылу.

Лилиша замерла, не в силах вздохнуть от горечи и разочарования, затем уныло побрела следом. Ей не хотелось возвращаться в замок, однако выбора не было. Она вскочила в седло и вымученно улыбнулась Сурье.

— Домой, — весело воскликнул он.

* * *

Вот уже несколько недель Тарьял творил колдовство. Он стоял у источника Ярости, вытянув перед собой посох, и направлял лучи магии в сторону от потоков истинной энергии. Её было немного, но всё ж Тарьялу удалось собрать в напёрсток. Осторожно, едва дыша, он отнёс бурлящую энергию, норовившую перехлестнуть через край, в свою пещеру и опустил в умирающий источник. Оставшись один, колдун встал на колени и положил подбородок на каменный край. Набирая воду в ладони, он задумчиво выпускал её сквозь пальцы, шепча заклинания. Источник потихоньку оживал, выталкивая остатки ярости.

Щёки Тарьяла зарделись от гордости: всё ж его колдовство имело силу, даже против иного. Пока ещё имело…

Колдун тяжело вздохнул. Всё ж он не сказал Велесу всего, иначе голова владыки пошла бы кругом. Не сказал ему о том, что могло исковеркать судьбу молодого воина, склонив его к разрушающей ненависти.

Сурья был проклят ещё до своего рождения. И это проклятие довлело над ним со страшной силой. И никто, даже Тарьял, не мог ничего поделать.

Лишь тот, кто проклял, мог его снять…

* * *

Источник продолжал возрождаться, и вот его воды опять бурлили. Пузырьки отплыли от центра и собрались по краям. В золотистом озерце появилось белое пятно. Тарьял с интересом наблюдал, пока в источнике не проявилась картинка.

Свадебный венец с розовыми цветами. На нежных лепестках будто капельками росы поблёскивала кровь.

— Орест Кош, — пробормотал Тарьял, и перед глазами возникло улыбающееся лицо юного владыки.

Источник забурлил и выбросил в воздух облачко пара. Оно поднялось высоко над источником и задрожало, принимая образ, который Тарьял давно и безуспешко пытался изгнать из головы.

Золотистые курчавые волосы, вздёрнутый носик и лукавые голубые глаза.

— Хочешь узнать, какова на вкус месть, колдун? — услышал он едва различимый шёпот.

— Ступай к дьволу!

Она рассмеялась, и звук её смеха напоминал водопад бесконечной услады и горечи, в который ему когда-то суждено было окунуться.

— Месть сладка…

Тарьял взмахнул посохом, и образ рассеялся. А вместо пара из источника к потолку потянулась тонкая серебристая нить…

Жизнь Ореста, сына Ирвальда Коша. Источник благодарил его за спасение, предлагая выбор.

Жизнь или смерть…

* * *

Почти возле самого замка они увидели свет. Огромный чёрный камень светился, переливаясь всеми цветами радуги. Сурья с Лилишей переглянулись и полетели к нему.

Сразу за камнем был вход в пещеру. На пороге стоял уже знакомый Сурье колдун.

— И что было толку соваться в гнездо тирана, — упрекнул он княжича, — я бы мог ответить на твой вопрос. Но ты его не задал.

— Вы следили за мной? — спросил Сурья, косясь на Лилишу. Он не хотел, чтобы Тарьял сболтнул лишнего — зачем?

— Ты помнишь это?

С ладони колдуна свисал венок из розовых цветов. Лепестки осыпались на землю, оголяя стебли. Сурья смутно припоминал, где мог видеть такое, как вдруг его будто обухом по голове стукнуло.

— Орест! — воскликнул он.

— Да, ему нужна твоя помощь. Иначе он погибнет. Тебе стоит спешить.

— Ты укажешь путь?

— Да, — Тарьял достал из складок плаща небольшой камень, — он будет вести. Правда, придётся довериться ядокрылу. Тебе нельзя дотрагиваться до камня.

— Я возьму, — нашлась Лилиша и протянула ладонь.

Тарьял удивлённо хмыкнул, но отдал камень.

— Нет, ты останешься здесь, — сказал Сурья.

— Камень совсем маленький. Что если он выскользнет из когтей ядокрыла? К тому же я смогу пригодиться?

— Как?

— Думаешь, я вообще ни на что не гожусь? — губы её обиженно задрожали.

Тарьял глубокомысленно закатил глаза и поспешил скрыться в пещере. Сурья вспыхнул и сурово посмотрел на Лилишу.

— Что скажет твой отец?

— Ему всё равно! И он мне не отец.

— Я так не думаю, — возразил Сурья.

— Хочешь — сам бери камень. А не можешь, так смирись.

И ему ничего другого не оставалось. Они снова забрались на ядокрылов и полетели. Колдовской камень приятно холодил пальцы Лилиши. А голова её сама поворачивалась в ту сторону, в которую следовало держать путь.

 

Глава 8. Орест

В этот раз он не стал за ней ехать. Орест был ещё зол, но понимал, что не сумеет сдержаться, увидев её страстные пляски, и она опять его выпьет и бросит, как груду использованного тряпья. И всё ж, до чего было обидно…

Раньше он никогда так за бабами не бегал. Ведьмы, морены, зверолюдки — все были просты и прозрачны, как ключевая вода. Эта же была, словно мутный источник. Но как же его тянуло в эти мрачные глубины. Тянуло и затягивало, до ломоты в костях…

Орест всё не мог забыть, какая она была там, в пещере, прекрасная и обнажённая, и яркая, словно всё краски мира собрались, чтобы порезвиться в её чудных волосах…

И от этого в груди просыпалось странное чувство…

Кто же она такая, Кьяра Ведич-Айулла? Что за орешек под слоем ледяной скорлупы? Похоже, туда не так-то и просто добраться…

* * *

Он долго водил Сахо по полю, раздумывая, куда держать путь. Черноклюв летел рядом, но видя хмурое лицо хозяина, благоразумно молчал. И слава Горам, Оресту сейчас было совсем не до его болтовни.

Проклятые упыри. Наглые волхованцы. Ещё и каменные люди. Всех следовало гнать с этих земель. Только вот как? На этот вопрос по-прежнему не было ответа.

* * *

Орест похлопал ящера по макушке и велел ехать к красному полю. Как ни крути, а в этом зловещем меcте сходились все дороги. Если он добудет источник, то каменные люди уйдут, и плевать им будет на ту Колыбель — поскачут домой, аж пятки засверкают. С их поддержкой прогнать упырей будет намного легче. Ну, а с волхованцами он уж как-нибудь справится.

Сахо остановился в дюжине шагов от поля и тихонько заскулил. Могучее тело вздрогнуло, и Орест почувствовал запах страха.

— Неужто боишься? — поддел его Орест, — мне кажется, цветы убегут, если ты подойдёшь поближе. Подумают, что сожрёшь.

Однако Сахо юмора не оценил и попятился назад. Хвост безвольно волочился по земле, и он даже пару раз наступил на него, ввизгивая от боли. Наконец, Орест сжалился и соскочил с его спины.

— Иди, погуляй, трусишка.

— Что ты задумал? — спросил Черноклюв.

— Пока не знаю, — признался Орест, — смотрю, бесов мост не продвинулся ни на аршин.

— Зато красных столбов стало больше. Гиблое место, княжич. Шёл бы ты отсюда.

К Оресту приблизились несколько теней и стали кружиться вокруг него, протягивая призрачные руки. Он задумался.

— Может, они смогут вынести источник?

— Сомневаюсь, чтобы каменные их не засылали, — фыркнул гамаюн.

Орест присел на краю поля и стал рассматривать недостроенный мост. Он должен был что-то придумать! Просто не могло такого быть, чтобы источник невозможно было достать! Он пробовал жечь красные цветы пламенем, однако оно точас же гасло, превращаясь в розоватый дым.

А вот тени несказанно обрадовались и стали кидаться на каждую выпущенную им струю, выхватывая голубоватые огоньки.

— Ешьте, смешные!

Орест поджёг невысокую поросль кустов понад лесом, и тени улетели пировать. Ещё некоторое время он любовался их хороводом, невольно улыбаясь, как вдруг почувствовал грусть.

Как странно, что только сейчас он вспомнил ещё об одной незнакомке. На языке вдруг появилась ягодная сладость с лёгкой кислинкой…

— А где живут дивницы, Черноклюв?

— Зачем тебе? — удивился птах.

— Хочу найти одну.

— В ближнем к замку Айуллов лесу свили себе гнёздышко. Там обитают. Хотя есть некоторые, которые прячутся по кустам. Новенькие, ещё напуганные. Но я бы не советовал с ними связываться. Они сёстры. Что знает одна — тут же узнают все. И Кьяре доложат — глазом не успеешь моргнуть.

— Эта не доложит, — улыбнулся Орест, — она особенная.

— И чем же? — насмешливо спросил Черноклюв, — по мне так все одинаковы.

— Та, которую ищу, отличается от других. Тоже светится, но как-то иначе. И… я не могу сказать. Но она другая.

— Э-э-э, — протянул Черноклюв и тряхнул головой, — я знаю лишь одну, которая отличается. Но не возьму в толк, зачем тебе её искать. Что-то ты запутал меня, княжич…

Орест открыл было рот, чтобы ответить гамаюну, как вдруг заметил в небе странные точки. Они приближалсиь, и вот он уже мог рассмотреть крылья, поблёскивающие на солнце серебристым опереньем.

— Ядокрылы?!

Он вскочил и подбежал к Сахо, прыгнул ему на спину и велел ехать в поле — подальше от колдовских цветов. Неужели отец к нему пожаловал? Посмотреть, как он тут устроился. Вот Ирвальд Кош будет рад увидеть, что наследник его сидит в луже по самую грудь.

Ядокрылы становились всё ближе, и Орест увидел, как в потоках ветра буйно вьются каштановые кудри. И это была не матушка — она бы не позволила себе лететь простоволосой.

— Сурья! — обрадовался он и замахал руками.

Его заметили и стали снижаться.

* * *

— Как же я рад тебя видеть, малец!

Орест обнял брата и подивился, насколько стали широки его плечи. А ведь совсем немного времени прошло с тех пор, как они виделись. Обучение пошло Сурье на пользу, чего нельзя сказать о его женитьбе. Он вцепился в крепкий торс брата и всё никак не хотел отпускать. И тут из-за спины Ярона выглянула ещё одна пернатая голова.

— А это ещё кто?

Со второго ядокрыла спустилась чёрненькая девица, такая хорошенькая, что Орест на мгновение замер, не в силах сказать ни слова, а когда очнулся, глаза его полыхнули.

— Твоя? — шепнул он Сурье и лукаво прищурился.

— Нет, просто увязалась за мной.

— Хотел бы я, чтоб за мной увязывались такие красотки! Ты просто болван. Или скажешь, что тебе и такая не по вкусу?

— Мало ли что мне по вкусу, — нахмурился Сурья, — это дочь Кшиша Велеса. Если что — он голову открутит.

— Да ради такой и головы не жалко, — выдохнул Орест, не сводя с неё глаз.

— Ты вроде бы ещё женат!

— А, к дьяволу, — он раздражённо махнул рукой, — к дьяволу таких жён.

— Сам выбирал, — заметил Сурья, затем схватил Ореста за подбородок и повернул лицом к себе, — слюни-то подбери.

— Ревнуешь? Это хорошо…

На лице Ореста заиграла дурацкая ухмылка, и Сурья поспешил сменить тему, тем более что девушка была уже совсем рядом.

— Это Лилиша, — представил он, — а это Орест. Только смотри: он повеса, даром что женат.

Лилиша улыбнулась кончиками дивных золотистых губ и придвинулась поближе к Сурье, словно хотела спрятаться за его плечо. На Ореста она смотрела вежливо, но равнодушно, а вот на брата — только что не таяла на глазах.

— Ну, спасибо! — притворно обиделся Орест, затем рассмеялся, — как же я рад тебя видеть, малец!

* * *

Они отпустили ядокрылов погулять. Сахо демонстративно улёгся посреди поля и спрятал голову под широкими лапами, стараясь не глядеть на ядовитых скакунов. Прежнюю науку он хорошо усвоил. Орест грустно усмехнулся, вспоминая Канема. Он всё ещё скучал за своим ядокрылом, хоть и не стал в этом признаваться.

— Зато теперь у тебя важный зверь, — заметил Сурья, не сумев сдержать улыбки, представляя, как Орест болтается на огромной спине ящера, которого видать на всю округу.

Но Орест лишь осклабился и пошёл в лес. Сурья с Лилишей последовали за ним.

Они нашли озеро, устроились на берегу и разожгли костёр. Братья наловили рыбы, Лилиша собрала ягод, а Черноклюв притащил несколько жирных полёвок, которых, кроме него, никто не стал есть. Обед вышел знатный, а после Орест рассказал брату обо всём, что произошло в его жизни после злополучной женитьбы.

Сурья слушал его и всё больше хмурился, но затем брови его удивлённо поползли вверх. Он полез в карман кафтана и достал венок.

— Помнишь?

— Но он вроде остался у Мальвы? — изумлённо воскликнул Орест.

— Нам его дал Тарьял. Могущественный колдун. Мы поэтому и прилетели сюда.

— Вот уж не ожидал, — пробормотал Орест, — стало быть, дела мои плохи?

— Не знаю. Тарьял сказал, что я должен тебе помочь.

— Да чем ты мне поможешь… Хотя, постой. Щекотуны. Помнится мне, ты уже когда-то их очаровал. Может, ещё попробуешь? Ну, хотя бы на глаза им покажись.

— Если от этого будет толк, — хмыкнул Сурья и украдкой посмотрел на Лилишу.

— Её мы можем оставить здесь, — шепнул Орест.

— Она уже знает, что я «нехороший».

— Что за бред! Они просто человека отродясь не видали. Но попробовать стоит. Может, и эти впечатлятся.

* * *

На берегу пруда, где обитали щекотуны, Орест решительно отпихнул Лилишу подальше в кусты, не слушая её возражения, а сам подошёл к самой кромке воды и встал впереди Сурьи, заслонив его спиной.

— Эй, слюнявые, вы там ещё?

Прямо в лицо ему полетел плевок, но он сумел увернуться, и ядовитая жижа плюхнулась ему на волосы. Больно, но можно было терпеть.

— Эх, — разочарованно протянул Орест.

Однако больше плевков не последовало. Всё вокруг замерло, даже ветер перестал шелестеть. И он улыбнулся.

— Похоже, боятся. И что в тебе не так?

— Откуда мне знать? — раздражённо ответил Сурья, — а теперь что?

— А теперь отдавайте, что есть! — громко потребовал Орест.

И тут изо всех щелей полезли щекотуны. Их было так много, что уже не стало видно и берега. Слошь пузатые шарики противных зверьков. Они выпучили чёрные глазки, надули щёки, а воздух наполнился запахом страха. Щекотуны боялись — до жути, однако шли на братьев, вынуждая отступать в лес.

— Да что ж это такое? — недовольно пробормотал Орест, — неужто вы так боитесь своей хозяйки?

Один из щекотунов зажмурился, плюнул в Сурью и точас же упал на землю без чувств. Остальные тоже стали плеваться, но как-то неуверенно. Ноги существ подкашивались, и они падали, затаптываемые собратьями.

Орест во все глаза глядел на брата: тот, как ни в чём ни бывало, стряхнул с одежды слюну, будто это был птичьи помёт, а не жгучий яд, и брезгливо вытерся.

— Ну и вонь, — только и сказал Сурья.

— А они не зря тебя боятся, — изумлённо прошептал Орест.

Сурья лишь пожал плечами и пошёл вперёд. Щекотуны расступились, расчищая ему дорогу. Он спустился в воду и махнул рукой Оресту.

— Кажется, надо лезть в ту склизкую нору.

— Я и не говорил, что будет легко, — очнулся Орест.

— Только ты, — внезапно сказала Лилиша.

Братья дружно оглянулись. Они и не слышали, как она подошла. Лилиша уселась на берегу, а щекотуны сгрудились вокруг неё и дрожали. Маленькие чёрные глазки сверкали, как алмазные капельки.

— Они не хотят, чтобы Сурья спускался в их тайную обитель. Они боятся.

— Она понимает, что они говорят, — пояснил Сурья удивлённому брату.

— Пусть они сами вынесут кристаллы, — предложил Орест.

— Нет уж, — Лилиша неожиданно рассердилась, — они не станут этого делать. Но и тебе не будут мешать.

— А ты чего взъелась?

— Мне их жалко. Им больно, что они предают хозяйку. Они её любят.

— Эту змею? Ха! Должно быть, она славно их кормит.

Лилиша не ответила. Поджала губы и отвернулась. Орест хмыкнул и прыгнул в пруд. Брызги грязноватой воды окатили его целиком, и он вздохнул. Опять лезть в какую-то дыру. Но это проще, чем мешки таскать.

Однако спустя час ему больше так не казалось. Кристаллов было сущая тьма. Орест то и дело нырял, а Сурья складывал их не берег. Гора блестящих камней росла, а рядом подрастала другая. Лилиша нехотя стала им помогать, доставая их кустов откатившиеся кристаллы. Черноклюв сидел рядом на ветке и пытался их считать, однако вскоре запутался и бросил это дурное дело. И всё поглядывал в сторону леса. Близилось время к ужину, а княжичи всё не переставали таскать кристаллы.

— И что нам со всем этим делать? — спросил Сурья.

— Пока не знаю, — признался Орест, — можно отдать упырям. Пусть забирают и проваливают куда подальше.

— Мне кажется, они тебя надуют.

— Уж как пить дать! На самом деле я думаю нанять дьяволов.

— Думаешь, им можно доверять?

— Отдадим часть. А вторую — когда не станет упырей.

— Не велите казнить, княжичи, но всё это — плохие идеи, — неожиданно сказал Черноклюв, — как волхованцы, так и упыри могут сразу положить этому конец.

— Это как?

— Они могут убить Кьяру. Если ярилица умирает не своей смертью, кристаллы гаснут. Подумайте, что будет, когда за вами погонится орда облапошенных дьяволов!

— Мы можем её спрятать.

— Надолго ли? — Черноклюв с сомнением покачал головой, — вы, владыки, рискуете заварить такую кашу, что долго потом придётся расхлёбывать. К тому же не забывайте, что каменным людям дьяволы нипочём.

— Значит, нужно добыть источник. Отдать им и пусть идут себе с миром.

— А как ты его добудешь? — спросил Сурья.

— Заплатим колдунам Межгорья, — неожиданно предложил Орест, — им-то нужны кристаллы. Я слышал, они могут снять любое колдовство.

— Здесь уже были всякие колдуны, — загадочно сказал Черноклюв, — их приводил сюда один владыка. Волхованцы не возражали. Они тоже видели красное поле и хотели уничтожить цветы, пока они не перекинулись и на их земли. Но их ничто не берёт.

— Что за владыка?

— Не знаю, нам он не представился. Но он был другой, не похож на тебя. Глаза красные и очень злые. Он явился и порубил очень много упырей… Но как раз тогда каменнотелые стали реальной угрозой, и волхованцы его прогнали.

— Тогда на кой бес нам эти кристаллы? — разочарованно воскликнул Орест.

— Вот уж не знаю, брат. Это была твоя идея, — сказал Сурья.

Лицо Ореста пошло пятнами от злости. Он высыпал груду кристаллов в пруд и вылез на берег, бранясь, на чём свет стоит.

Лилиша стыдливо прикрыла ладонями уши, однако глазки лукаво поблёскивали, а Сурья нахмурился. Брат умел красиво ругаться. Так, что девки сходили с ума. Он так не мог. И то, что Лилиша сейчас с таким упоением его слушала, Сурье вдруг не понравилось.

Внезапно Орест остыл и тряхнул головой. Волосы взметнулись и сверкнули серебром в лучах заходящего солнца. В глазах заплясали огоньки.

— Мы отдадим кристаллы каменным людям. Пусть закончат свою колыбель. А взамен — помогут нам прогнать упырей.

 

Глава 9

Братья сложили кристаллы в мешки, позаимствованные у деревенских кузнецов, связали их между собой верёвками и взвалили на спину Сахо. Ящер аж присел от такой тяжести и возмущённо забил хвостом, однако Орест потрепал его по макушке и велел терпеть. До лагеря каменнотелых было не так уж далеко…

* * *

Однако там их встретили холодно.

Старейшина Веретей наотрез отказался даже разговаривать с Орестом. Прислал на переговоры Хруньку, а тот только и рад был потешиться над его разочарованием.

— Велели передать, что если приведёшь жену, то будет разговор. А так — ступайте к лешему со своей поклажей.

— Скажешь, он не хочет наказать упырей? — спросил Орест.

— А что толку, — пожал плечами Хрунька, — источник-то они всё равно не вернут. А кристаллы мы и сами добудем. Так что воюй с ними сам, коль хочешь, княжич.

— А, чтоб тебя, — в сердцах воскликнул Орест.

— И тебе не хворать. Что-то ты совсем уж синий сегодня.

Орест хмыкнул, развернулся и подошёл к Сахо. Затем стал стягивать с него мешки. Сурья удивлённо посмотрел на него, однако стал помогать.

— Знаешь что, — сказал Орест Хруньке, — скажи своей каменной глыбе, пусть забирает кристаллы. Мне они тоже не нужны.

Копальщик изумлённо захлопал ресницами и даже разинул рот. Однако Орест равнодушно прошёл мимо, взобрался на спину ящера и сделал знак Сурье с Лилишей, чтобы следовали за ним.

* * *

Не получилось. А жаль… Каменные люди были его последней надеждой.

— Зачем ты оставил кристаллы? — спросил Сурья, поравнявшись с ним, — это ведь всё богатство твоей жены!

— Да толку от него. Лежит себе, гниёт в болотной тине. А эти существа трудятся, не покладая рук. Пусть хоть кому-то будет польза.

— Не верю своим ушам, — покачал головой Сурья и улыбнулся.

— А то вы все привыкли, что мне лишь до себя есть дело, — грустно вздохнул Орест, — но и это тоже. Кристаллов много. Им должно хватить. Пусть только не трогают Кьяру.

— Да ты, никак, любишь свою жену?

— Эту коварную змеину? — глаза Ореста недобро полыхнули, — да я её ненавижу. Но каменным не отдам. Чтоб им пусто было…

* * *

Они ехали вдоль красного поля. Сахо привычно вздрагивал и отворачивался в сторону, Лилиша с Сурьей глядели на колдовские цветы во все глаза. Было жутко — аж оторопь брала. На самом краю поля сидели странные трёхглазые существа — настолько уродливые, что Сурья морщился от омерзения.

Однако Лилиша неожиданно остановила ядокрыла и спешилась. Подошла к существам и опустилась рядом на колени. Они сгрудились вокруг неё и стали что-то шептать, беспорядочно размахивая руками.

Лилиша внимательно слушала их, поглаживая отвратительные до дрожи макушки, а глаза её блестели, будто налились слезами. Затем она встала и вытерла ладонью ресницы. Так и есть — плакала.

— Они все — пленники, — сказала она братьям, — вот уже много лет. Тела их обглодало колдовство, а души отделились и бродят где-то по земле.

— Они не сказали, как можно уничтожить цветы? — спросил Орест.

— Когда-то давно цветы уничтожили ядокрылы. Но существа тоже погибли.

— Замкнутый круг, — раздражённо заметил Орест, — действительно, дрянное место.

— Ещё они говорили о солнце, которое разрушает тьму.

— По-моему, здесь достаточно солнца.

— Тогда, не знаю…

Орест задумчиво развалился на спине ящера, подложив руку под голову, и смотрел в облака. Лилиша поглаживала своего ядокрыла и что-то говорила ему на ухо.

На Сурью никто не смотрел. А между тем он приблизился к самому крайнему цветку и коснулся его ладонью. Красные стебли зашипели и сжались в комок, и вдруг рассыпались в прах. Земля в этом месте почернела. Тогда он выпрямился и сделал шаг. Затем другой. А потом уверенно пошёл вперёд…

* * *

Они звали его…

Души, витавшие в красноватом мареве, плакали, выворачивались наизнанку и молились о смерти. И он слышал их голоса…

Он глядел в их глаза и видел ужас несчастных, поглощённых бездной, ощущал на своей коже сотни касающихся его бесплотных ладоней. Они все потянулись к нему…

Сурья почувствовал себя пламенем, пожирающим плотный, как камень, лёд, закостенелый веками. Лёд таял, освобождая пленённую воду, и она пела:

— Сурья! — не своим голосом закричал Орест, спрыгивая со спины Сахо.

Лилиша оставила ядокрыла и бросилась к Сурье, однако Орест поймал её и сгрёб в охапку.

— Куда ты, безголовая, погибнешь!

— Оставь меня! — визгнула Лилиша и вцепилась зубами в его предплечье. Но Орест был настолько ошеломлён, что даже не почувствовал боли.

— Разве ты не видишь?… Разве ты ЭТО не видишь?!..

Он и сам с трудом верил своим глазам. Сурья как ни в чём ни бывало шагал по колдовскому полю, целёхонек и невридим. А земля вокруг чернела. Красные цветы таяли, как лучинки, и в воздуже стояло дьявольское шипение. Колдовство умирало…

— Кто же ты, брат? — зачарованно прошептал Орест, — немудрено, что тебя боятся.

И тут со всех сторон к полю стали сбегаться уродливые существа, а из леса вынырнули тени. Десятки, сотни, тысячи бесплотных духов собрались вокруг Сурьи и стали водить хоровод. Затем бросились на него и окутали плотным облаком.

— Э нет! — завопил Орест, оттолкнул Лилишу поближе к Сахо и помчался к брату, ступая по освобождённой от чар земле, — А ну, пошли отсюда, наглые твари.

— Оставь их, — сказал Сурья, — они не причинят мне вреда.

— Да они тебя разорвут на части.

— Их проклятие рушится, Орест, — голос брата был странный, незнакомый, — я его разрушаю… Мои руки… Я чувствую…Как всё рассыпается…

Тени всё прибывали и кидались на Сурью, не обращая внимания на Ореста, расталкивающего их в стороны. И вдруг всё стало меняться. Существа задрожали, вытянулись и стали сливаться с красноватыми дымками. И вот уже на поле стало полным-полно самых разных существ. Орест с изумлением узнавал в них обитателей Равнин и Гор — каменных орлов, полёвок, гамаюнов, лошадей, зверолюдов. Плоть их стала багряного цвета, но всё ж была осязаема.

Существа стояли и рассматривали себя, в изумлении ощупывая собственные руки, щипали себя за бока. Те, кто умел, смеялись вголос, а кто не умел — визжал, как сумасшедший, от восторга.

— Вот источник, — Сурья указал на небольшой камень, — возьми его. Отдай каменным людям.

— Но это ведь твой трофей, — заметил Орест, — тебе и честь.

— Тебе нужнее. Да я и не смогу взять его в руки. Непременно разрушу.

— Но это ведь источник. Он куда сильнее нас всех.

— Я чувствую, что разрушу…

* * *

Орест опустился на колени рядом с треугольным камнем. Источник походил на сердце, изрытое трещинами, и так же пульсировал. Он протянул к нему руку, чувствуя лёгкое покалывание. Сверху опустилась ладонь — чёрная, шелковистая, с золотистыми коготками, и он услышал нежный, как весенний дождик, голос Лилиши.

— Мне кажется, нам тоже не стоит его трогать, — чёрная владычица улыбнулась ему своими чудными губами. И Орест вдруг подумал, как же повезло его брату…

* * *

Старейшина Веретей замер, как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова. Едва Хрунька ворвался в его обитель, сам не свой, и сообщил, что юные княжичи устроили заворушку на колдовском поле, он был готов к худшему. Но только не к тому, что Орест Кош позовёт его забрать источник.

Княжич стоял посреди поля рядом с необычной девушкой, соединившей в своём облике черты владык и солнечных альвов, и указывал ему на священный камень, лежавший у его ног.

— Мы тут подумали, что никто из нас не должен брать его в руки. Лишь те, кому он принадлежит.

Веретей перевёл взгляд на источник, а сердце плясало, пело, чуть ли не выскакивало из груди. Он свободен! Слава бессмертным Горам. Теперь они смогут вернуться домой!

— Ты можешь просить о чём угодно, Кош, — прошептал он.

— Ты знаешь, чего я хочу.

— Мой народ готов прогнать упырей, — серьёзно сказал Веретей, — и волхованцам задать жару, если, конечно, это тебе нужно.

— Я подумаю, — улыбнулся Орест, — для начала разберёмся с упырями. Да, и ещё. Надеюсь, тебе хватит кристаллов, чтобы достроить свою Колыбель. Что-то мёртвые земли меня раздражают.

— Нам всё равно нужна твоя жена.

— Я уже говорил, что не стану её заставлять. Пусть сама решает.

— Колыбель не может пустовать.

— Я уж точно в ней жить не собираюсь.

— А ты подумай…

Орест усмехнулся и покачал головой. У него сейчас совсем другие заботы, чем недостроенная Колыбель. Он уже жил мыслью о том, что вот-вот и встретится с Карсом, этим мерзким упырём, и начистит его холёную рожу.

— Вот твой меч, княжич, — прервал его размышления Веретей и протянул ему оружие. Навершие радостно сверкнуло знакомым сапфиром, и Орест с ликованием выхватил меч из каменных рук, едва сдерживаясь, чтобы не расцеловать блестящую сталь.

— Теперь я полностью готов, старейшина! — воскликнул он, — освободить эти земли от упырей…

И тогда, возможно, ОНА посмотрит на него совсем другими глазами.

* * *

Сурья прошёл до конца поля, не останавливаясь, пока зачарованная земля не стала чистым чёрным пятном. Багряного колдовства не осталось. Исчезли и трёхглазые существа.

Где-то вдалеке танцевали, подпрыгивая, красные фигуры. Они радовались свободе, ликовали, что обрели плоть. Пусть и не такую, как раньше, навеки отмеченную багряным мороком. Но всё ж они больше не прозрачные тени.

От толпы танцующих отделилась одна фигура, постояла немного, вздыхая, и побежала в лес. Знакомыми некогда тропами, между деверьев, полями, среди жёлтых цветов, она неслась, без устали, к замку, а сердце в груди пылало яростью…

 

Глава 10. Кьяра

— Проснись сестра!

Кто-то настойчиво тормошил её за плечи, выдёргивая из сладких объятий сна. Кьяра нехотя открыла глаза и сонно посмотрела на дивницу, сидевшую рядом на кровати.

— Что стряслось? — недовольно спросила она. Ночь выдалась тяжёлой, а поспать удалось лишь несколько часов, так что в голове шумело, а тело наотрез отказывалось шевелиться.

— Щекотуны велели передать, что юный княжич забрал все кристаллы из верхней пещеры. До нижней не добрался, но там не так уж много осталось.

— Что?!

Сон как рукой сняло. Кьяра вскочила и лихорадочно заметалась по комнате. Как так? Этот дерзкий самодовольный болван, который не видел дальше собственного уда?

— Сказали, что он привёл с собой нехорошее существо. Они его испугались и отдали кристаллы, — дивница растерянно смотрела на Кьяру, — они так дрожали…

— Мерзавец! — Воскликнула Кьяра и в бешенстве швырнула подушкой в окно, — спасибо, Гайя. Теперь ступай, мне нужно подумать.

— Это ещё не всё, — пробормотала Гайя, задумчиво теребя подол юбки. Ладони слегка подрагивали, и Кьяра нахмурилась.

— Есть что похуже?

— Красного поля больше нет. Похоже, каменнотелым удалось разрушить колдовство. Теперь они бродят повсюду и явно что-то замышляют. Полёвки донесли, что у них откуда-то появилось много зажженных кристаллов.

А вот это было совсем плохо. Кьяра почувствовала, как пол под ногами дрогнул, а мир покатился куда-то в преисподнюю. Ей внезапно стало холодно. Кончики пальцев заледенели и стали покалывать, а волосы на затылке встали дыбом.

— Но ведь хорошо, что красной чумы больше нет, Гайя, — только и смогла вымолвить она, — никто больше не погибнет. Наши земли спасены.

Дивница пожала плечами. Лицо у неё было грустное. Она хотела что-то сказать, но Кьяра остановила её взмахом руки и попросила оставить одну. Гайя поднялась, поцеловала её в щёку и исчезла.

* * *

Кьяра подошла к окну и подставила щёки редким лучам солнца, пробивавшегося сквозь тучи. В этот хмурый день небо готово было расплакаться вместе с ней, однако берегло капли. Знало, что не поможет…

И как она могла упустить? Как могла не заметить, что за жаркими ласками мужа спрятан ледяной умысел? Юный неопытный княжич…

Ловко же он её провёл…

Видно, недостаточно её проучила судьба. Видно, она так и не поняла, что всё они приходят в её жизнь лишь для того, чтобы разрушить. И зря она его жалела…

Кьяра ведь хотела совсем немногого: лишь бы на её земли не пришла война….

И опять проиграла…

— Будь ты проклят, Малис Яр, — шептала Кьяра, поспешно одеваясь и заплетая волосы, — мы не дадим никому нас прогнать. Ни владыкам, ни волхованцам…

* * *

Она велела слугам уходить из замка и спрятаться в подземных пещерах. Она не знала чего ожидать от мужа. Орест точно будет её искать, а когда не найдёт, то несчастным кругломордикам придётся туго.

Кьяра хотела, чтобы Ковач забрал Вишанку, однако змейка наотрез отказалась. Она забралась ей на плечо и обернулась вокруг шеи. Маленькое сердечко бешено колотилось, а крошечные коготки намертво вцепились в воротник.

— Хорошо, маленькая, — грустно улыбнулась Кьяра, — поедёшь со мной.

Она вывела из конюшни лошадь, взобралась в седло и галопом поскакала в лес.

Карс уже наверняка пронюхал, что случилось. Оставалось надеяться, что он знает, что делать. Потому что она совершенно не знала…

* * *

В логове упырей её встречали с хмурыми лицами. Никто даже не улыбнулся. Один из мужчин помог ей спешиться и увёл лошадь. Это показалось странным. Обычно Кьяра привязывала животное к дереву возле пещеры, и никто даже и не думал его трогать. Но сейчас она смотрела в спину уходящему упырю и понимала: что-то не так.

Сердце лихорадочно забилось: Карс! Где же он? Что с ним случилось?

Кьяра стремительно пошла к его обители, но тут же столкнулась с Лавром. Он расплылся в подозрительно широкой улыбке и даже слегка склонил голову, приветствуя её. Кьяру передёрнуло от отвращения.

Столько лет прошло, а она до сих пор не могла смотреть ему в глаза, не мечтая вырвать их и скормить луговым псам. И пусть она жива лишь благодаря его милости, для неё его руки всё также в крови.

Отец, мать, дед… Самые дорогие ей люди…

И Кьяра не собиралась этого забывать…

— Уйди с дороги, — процедила она.

— Глупая маленькая упырка, — усмехнулся Лавр, — надо было сделать тебя своей женой.

— Я бы с удовольствием стала твоей вдовой.

— А ты куда красивее матери, Кьяра.

И ту она не выдержала и влепила ему пощёчину. Лавр схватил её за волосы, дёрнул так, что аж слёзы выступил, и прижался к её губам. Однако вместо поцелуя Кьяра услышала шёпот.

— Уходи, маленькая упырка. Беги изо всех сил…

Лавр отшвырнул её в сторону и ушёл быстрыми шагами. Кьяра поднялась, отряхивая юбку, и тут заметила, что на пороге пещеры стоит Карс, и облегчённо улыбнулась.

— О, Равнины, я уже начала волноваться!

— Что он тебе сказал? — резко спросил он.

— Этот болван? — Кьяра сглотнула и вдруг почувствовала холодок, — он сказал, что у меня сладкие губы. Проклятый упырь!

— И всё?

— А что он ещё должен был сказать?

— Тебе виднее.

— Что-то ты темнишь, Карс. Что задумал?

— Эти земли… я никому не отдам их. Кьяра! И тебя — не отдам.

— Каменные больше нам не подспорье?

— Нет! Этому выродку удалось уничтожить цветы. Не знаю как… Но они забрали источник. И, полагаю, скоро явятся сюда.

— С ними и так никогда не было гладко…

Кьяра закусила губу, раздумывая, сказать ли ему о том, что Орест забрал ещё и кристаллы, но решила, что не стоит. Незачем ему знать о том, что она, по сути, осталась ни с чем.

— Думаешь, мы выстоим?

Карс хохотнул, и лицо его скорчилось, как у сумасшедшего. Похоже, всё плохо… Совсем плохо… Если на них нападут ещё и волхованцы… Кьяра знала, что её наверняка оставят в живых, но лишь затем, чтобы навеки заточить в Янтарной Колыбели. Сделать пленницей — беспомощной, бесправной, в бесконечной тоске ожидающей смерти…

Что тогда будет с её сёстрами? И со всеми, кого она приютила на этих землях?

Нет… Она не имела права сдаваться. Ради себя. Ради них…

— Помоги мне спрятать сестёр, Карс. Где-нибудь в горах. И пусть с ними побудут несколько упырей. Ты ведь знаешь, что мои слуги — плохие защитники…

— Это все теперь неважно, любовь моя, — сказал Карс.

— Мне — важно! — Кьяра упрямо вздёрнула подбородок, как вдруг странное выражение лица упыря заставило её съёжиться и сделать шаг назад, — что ты задумал?!

Глаза Карса сверкали, будто чёрные звёзды, пересыпаясь искрами безумия. Чёрные, как смоль, волосы, казалось, ожили и окутали голову ореолом тьмы. Он ещё никогда не казался ей таким прекрасным…

Таким прекрасным и неумолимо страшным…

По телу пробежал холодок страха, и она застыла, как статуя, не в силах пошевелиться. Сердце будто сжала сухая ладонь и держала, не давая биться. Кровь возмущённо стучала в ушах, призывая выдохнуть, но она не могла…

— Я тоже не могу подвести своих людей, Кьяра, — почти равнодушно сказал он, — вот уже много лет они идут за мной, а ведь я даже не чистокровный упырь. И они верят мне… Вся моя сила — в их вере… И я не могу показать себя трусом.

— Ты никогда не был трусом, — прошептала Кьяра, — что ты задумал?

— Мы победим… Мы просто не можем проиграть… Мы разобьём каменных людей, владык, волхованцев. Они ещё не знают, на что мы горазды, когда сильны… Когда мы возьмём всю силу… Всех первых жён и старших дочерей… Сегодня будет великое жертвоприношение, моя царевна.

— Нет, Карс! По-моему, это слишком высокая цена! Остановись. Эти женщины умрут зря…

— Вот только ты не веришь в меня, Кьяра… Может, потому, что не любишь…

— А причём здесь любовь?

— Любовь во всём, милая моя… Любовь во всём… Любовь — это главная жертва, которая окупит всё. И я готов её заплатить.

— Что ты задумал, Карс? — снова прошептала Кяьра, пятясь назад, и упёрлась в стену. Во всех смыслах. Ей некуда было идти, некуда было деться. Карс приблизился и прижался к ней почти вплотную. И во взгляде его больше не было ласки. Это был жестокий расчётливый взгляд.

— Пора тебе отдать дань своей семье, упырка.

— Ты считаешь, что моя жертва принесёт пользу? — она улыбнулась. Улыбка вышла жалкой. Она чувствовала, как трясутся губы.

— Это вдохновит моих людей…

Карс схватил её за горло и впился зубами в шею. Кьяра пыталась вырваться и молотила его кулаками по груди, пинала ногами, однако проклятый упырь оказался силён. Сльнее, чем она ожидала. И тогда она перекинулась и засияла.

Пусть попробует сунуть её в жертвенный огонь, жалкий предатель…

Пусть только попробует…

Карс отпустил её горло и отвернулся. Сияние дивниц причиняло невыновимую боль, обжигая чувствительную упырскую кожу. И она вдруг вспомнила, почему в Равнинах раньше не было упырей. Они не выносили дивниц…

— Ты ведь знаешь, что тебя надолго не хватит, — грустно усмехнулся он.

Несмотря на муки, Карс не отпускал её руку, впившись в неё, будто железными клещами. Всё так же, не глядя на неё, он потащил упирающуюся Кяьру в пещеру. Она сопротивлялась, падала на пол, и тогда он волочил её, хватая второй рукой за волосы. Маленькая дождевица выскользнула из-под платья Кьяры и яростно кусала его за всё, до чего удавалось добраться, однако Карс, казалось, не замечал боли. Не замечал, и не испытывал ни капельки жалости…

* * *

Карс запер её в темнице и выбежал наружу. Он был возбуждён — так, как никогда в жизни. Где, интересно, спрятались две его молоденькие жены? Сейчас он так их хотел — грубо, страстно, так, чтобы пищали от боли и наслаждения.

Его маленькая упырка…

Его холодная неприступная и такая желанная Кьяра Ведич-Айулла…

Как же ему будет её не хватать!

Но он не может поступить иначе. Он ничего им не отдаст. И даже если последний упырь умрёт на этой земле, проклятым волхованцам останется кукиш в виде груды погасших кристаллов. Две оставшиеся ярилицы никогда не смогут их зажечь…

* * *

Но как же боятся его люди. Даже отсюда он чувствовал страх и недоверие, поселившееся в их душах. Никто не хотел умирать…

Однако когда он предаст жертвенному огню Кьяру и остальных женщин, они воспрянут духом. Источник удивительно влиял на упырей, наполняя их верой в собственные силы.

В его силы…

— Карс, — позвал его один из помощников, — у нас почти всё готово.

— Всех собрали?

— Разве ты не слышишь плач?

Карс ничего не слышал. В голове стоял туман. Он уже ликовал, воспивая победу. Возможно, слишком рано. Возможно, напрасно. Но ему нравилось это чувство, и он не желал с ним расставаться.

Да, он не слышал плач. Он никогда его не слышал. Все рождены, чтобы умереть, и желательно сделать это не напрасно.

* * *

Карс посмотрел на жертвенный очаг. Три седовласые упырки сидели рядом с ним, взявшись за руки, и раскачивались, напевая обрядную песню. Пламя источника было большим — ведь недавно он отдал ему Таису и Паллану. Но сегодня ночью станет ещё больше, особенно, когда в него войдёт Кьяра. Оно вспыхнет, взорвётся столпами искр. Всё должно быть зрелищно и ярко, иначе упыри не поверят и выберут себе другого вожака…

Карс надеялся, что его народ оценит должным образом его жертву. Дьявол, даже если ему придётся принести в жертву всех своих жён!

— Лавр сбежал, — воскликнул кто-то за его спиной. Карс вздрогнул, выбираясь из уютного кокона мыслей, и нахмурился.

— Что значит, сбежал?

— То и значит. Вместе со своими жёнами. Его дочери, их мужья тоже исчезли.

— Проклятие! Нужно их вернуть. И наказать.

Карс сорвался с места и свистнул лошадь. Взлетел ей на спину и помчался в лес.

Лавра следовало остановить. Он может быть опасен. Коварный дьявол наверняка задумал переждать в кустах, пока основную массу упырей, включая Карса, перебьют каменные люди и владыки. А после станет претендовать на его место.

Хотя зачем было забирать своих старых жён…

Ведь после того, как всё закончится, оставшиеся в живых упырки распахнут ему свои объятия, почитая за счастье ублажать одного их немногочисленных мужиков…

Что-то в этом было не так. Что именно — Карс не знал, но был твёрдо уверен — следует вернуть Лавра и отдать его женщин жертвенному огню.

 

Глава 11. Орест

В логове упырей царил хаос. Разведчики донесли, что к лесу идёт огромная толпа каменных людей, копальщиков и краснотелой нечисти, а во главе синий княжич и тот самый чародей, который разрушил колдовское поле.

Упыри метались вокруг своих пещер, не зная, что делать. Все искали Карса, но он как сквозь землю провалился.

Старушки-обрядницы присыпали источник песком, чтобы огонь не рассеялся по ветру, а ушёл в землю, откуда его можно было вновь призвать, принеся в жертву нетронутую девицу, и исчезли среди деревьев.

* * *

Орест с Сурьей приблизились к логову. Земля под копытами ядокрылов захрустела, и они стали проваливаться в полости между раздавленных костей. Им пришлось подняться в воздух и опуститься прямо возле жертвенного очага.

Упыри тотчас же попрятались по пещерам, замуровывая за собой вход. Оресту хорошо были видны их растерянные лица, выглядывавшие из смотровых щелей между камнями. Он ощущал их страх и довольно улыбался.

Наконец-то его боятся в этих краях! И не какая-нибудь жалкая нечисть, а упыри, о которых повсюду гуляла дурная слава!

Орест почувствовал, как по телу пробежала дрожь возбуждения. Кровь владыки, молодого воина, чуяла битву, требовала выпустить наружу ярость, и это было славное чувство.

— Ну что, — кивнул он каменнотелым, — пора вытаскивать крыс из нор. Выбивайте двери, собирайте хворост, ветки и всё, что горит. Будем выкуривать их оттуда!

Красные существа тотчас же бросились в лес за ветками для костра, а каменные люди, разогнавшись, врезались в крепкие пещерные заслоны, разбивая их на мелкие кусочки.

Одна пещера несколько отличалась от остальных. Вход был выложен камнями, разрисованными орнаментом, и заслон никто не поставил. Возможно, она была пуста. Но возможно, это была ловушка.

— Это пещера главного упыря, — неожиданно сказал Веретей.

— Правда? — усмехнулся Орест, — похоже, он и не думает прятаться.

— Не знаю, но он опасен.

— Не опаснее, чем я, — самодовольно заявил княжич и поднял меч, поигрывая клинком.

Он не хотел откладывать встречу с самым злостным своим врагом. Более того, он жаждал этой встречи.

— Ну где же ты, мерзкий упырь?

Зайдя внутрь, Орест обнаружил лабиринт коридоров. Он осторожно продвигался вперёд, выставив перед собой меч. В одной из комнат она обнаружил четырёх упырок, в страхе забившихся под кровать. Он не стал их трогать и пошёл дальше.

Все остальные комнаты были пусты. Мрачные стены, освещённые тусклым светом увядающих кристаллов, наводили тоску, и Оресту стало не по себе. Это место непременно следовало уничтожить. Сжечь к тиранам преисподней!

Он прошёл уже все коридоры, как вдруг набрёл на небольшой грот. Перед ним расстилалось озерцо с бурлящей водой. Клубья пара поднимались к сводам пещеры, под которыми, привязанная за руки, висела Кьяра.

Орест остолбенел. Он не ожидал увидеть её здесь, тем более такую — бледную, растрёпанную, с распухшими губами и волосами, выпачканными в крови.

Он тотчас же подбежал к ней и срубил верёвку. Кьяра упала прямо ему на руки и прижалась всем телом. Орест чувствовал, как она дрожит от едва сдерживаемых рыданий. Однако глаза оставались сухими.

— Кто так с тобой? — только и смог сказать Орест.

Кьяра не ответила. Щёки вспыхнули нездоровым румянцем, и он заметил огромную рваную рану на шее, уже начинавшую воспаляться. Орест наклонился и легонько дохнул на вздувшиеся края. Рана стала затягиваться, а жена повернула голову, ненароком коснувшись его щеки. Мягкий прохладный бархат её кожи… Словно глоток свежего воздуха в адской духоте…

Как, однако, она действовала на него, невыносимая упырка. Весь его пыл мигом куда-то испарился, и Орест почувствовал себя всадником, выбитым из седла. И это было нехорошее чувство. Как не вовремя… Орест нахмурился и скрежетнул зубами.

— Скажешь кто? — повторил он.

— Карс…

Кажется, в голосе зазвенела грусть… или что-то другое? Оресту показалось, что в пещере стало нечем дышать, и глаза засверкали от злости.

— Он всегда тебя связывает? Или как?

— Он хотел принести меня в жертву…

Кого в жертву? Её в жертву? Прекрасную ярилицу, зажигавшую в изумительном танце сотни мрачных кристаллов? Да он, должно быть, совсем обезумел, этот наглый упырь…

— Зачем?

— Чтобы наполнить источник силой… Тебе удалось уничтожить цветы. Как?

— Это неважно, Кьяра. Скоро здесь не останется ни одного упыря.

— Зато придут волхованцы, Орест. Как ты не понимаешь? Они придут… и больше ничего не будет. Совсем ничего… Или ты с ними заодно? Может, ты именно этого и хочешь?

— Ни один волхованец не сунется на эту землю. Я тебе обещаю, — серьёзно сказал Орест.

— А каменные люди?

— Они помогут прогнать упырей.

— Они меня ненавидят, — прошептала она.

— Совсем нет, — Орест как-то странно посмотрел на неё, — ты им нужна.

Кьяра, из без того белая, как молоко, ещё больше побледнела и схватилась за горло.

— Значит, вот как… Хочешь отдать меня каменным людям?

— Если б хотел, то уже давно бы отдал, — отрезал Орест, — идём отсюда.

— Куда? — заупрямилась Кьяра.

— Куда-нибудь, где безопасно.

Времени было совсем мало. Орест сжал её покрепче и побежал к выходу.

* * *

Тем временем красные существа натащили достаточно веток и хвороста и разложили на поляне перед входами в пещеры. Сурья, поджидавший, пока брат выйдет наружу, дал команду поджечь костры, и они точас же занялись буйным пламенем.

Откуда ни возьмись налетели целые полчища гамаюнов. Они кружили над кострами, щедро посыпая их зловонными семенами чернобередки, и верещали так, что закладывало уши.

— Они довольны, что красной чумы больше нет, — радостно заявил Черноклюв, незаметно опустившийся рядом — и тем, что ты собираешься надрать всем зад — тоже.

— Как бы не оглохнуть, — усмехнулся Орест, — того и гляди, моя армия сбежит от такого подспорья.

— Первыми сбегут упыри. Они терпеть не могут чернобередку.

* * *

Уже через несколько минут поляна превратилась в пылающий ад. Упыри выползали из пещер, кашляя и давясь от едкого горького дыма, смешанного с ядовитым зловонием чернобередки.

Орест поставил Кьяру на землю, стянул кафтан, закутал в него с головой, и снова поднял на руки.

— Милая картинка, — неожиданно раздался голос брата.

Орест обернулся и заметил Сурью. Тот стоял, весь седой от кружившегося в воздухе пепла, и улыбался ехидненькой улыбочкой, за которую захотелось вмиг врезать помеж зубов. Однако выпускать жену из рук он не стал. Не хотелось, да и убежать могла. Хотя по тому, как она прижималась к его груди, было совершенно не похоже, что она готова сбежать. Однако, вполне возможно, что ему просто так хотелось.

Нужно было увезти её отсюда, подальше от упырей и от каменных людей, которые уже поглядывали на неё с нескрываемым интересом. Орест поискал глазами красных существ — только им он сейчас мог доверять, и кивнул.

— Следуйте за мной. И ты тоже. Только один, — велел он Черноклюву.

— Куда ты меня везёшь? — очнулась Кьяра и испуганно посмотрела на него.

— Туда, где безопасно.

— Куда?!

— Домой, — тихо шепнул он ей на ухо.

* * *

Ядокрыл домчался до замка быстрее ветра. Гамаюн едва поспевал за ним, а на подходе совсем выдохся и замедлил полёт. По полям с бешеной скоростью мчались красные существа.

Однако замок был пуст. За исключением нескольких теней в нём никого не было, и Орест замешкался. Что-то было не так.

— Куда все подевались? — вслух спросил он.

— Я велела им спрятаться.

— Ты ждала битвы?

— Нет… боялась тебя.

— Неужто я хоть раз дал повод себя бояться? — горько усмехнулся Орест.

— Ты забрал все мои кристаллы, — упрекнула его жена.

— И это говорит та, которая постоянно пила мою кровь!

— А ты постоянно лезешь, куда не просят! Несносный мальчишка!

— А ты — злая упырка! Но я….

Орест запнулся. Слова, готовые сорваться с языка, ему совсем не нравились. Упрямая змеина! Лучше уж промолчать.

— Что ты, Орест?

Вот прицепилась, пиявка! А он тоже хорош. Оставил Сурью и каменных людей сражаться с упырями, а сам тут растекается патокой. Орест опять разозлился, слез с ядокрыла и спустил Кьяру. Затем повёл в замок.

Между тем красные существа уже достигли двора, и Орест помахал им рукой.

— Кто они? — испуганно спросила Кьяра, — я еще не видела таких существ.

— Теперь их будет много, — сквозь зубы процедил Орест.

— И они тоже меня ненавидят?

— Главное, что они преданы мне. Нам. Неважно. Они будут охранять тебя от твоего драгоценного упыря. И от каменных.

— Каменных? Я думала, они с тобой заодно.

— Не совсем. Они, конечно, благодарны за источник и за кристаллы…

— Какие кристаллы? Только не говори мне…

— Да, Кьяра, — он виновато улыбнулся, а глаза вспыхнули, — я отдал им все кристаллы.

— Но зачем? — она уже почти кричала, а глаза сверкали от злости, — это всё, что у меня есть! Мой дед, мой дядя собирали их не один десяток лет! И ты себе даже не представить не можешь, какой ценой!

— Не будь такой жадной, упырка.

— Была б я жадной, я бы давно превратила их в золото. Ты не понимаешь, Орест. Нельзя брать больше, чем нужно. Кристаллы должны лежать в земле. Той земле, откуда их достали. Иначе она начнёт умирать. Как и те мёртвые земли, которые расползаются по Равнинам из-за жадности волхованцев.

— Но на твоих землях тоже идёт добыча! Кузнецы трудятся, не покладая рук!

— Они добывают совсем немного, и я их почти не зажигаю, — губы её дрогнули и сделались ярко-алыми, — если волхованцы поймут…Пока они думают, что я богата… Пока упыри так думают, у меня есть власть. По крайней мере была, пока не появился ты…И всё разрушил. Теперь у меня ничего не осталось!

— Каменные люди хотят, чтобы ты зажгла Колыбель. Она огромна, Кьяра. Очень. Я отдал им кристаллы, чтобы они оставили тебя в покое. Только поэтому…

— И они оставят? — растерянно спросила она.

— Не думаю… У них ещё много незажженных кристаллов. Поэтому тебе стоит держаться от них подальше…

С этими словами Орест схватил её за плечи, притянул к себе и поцеловал. Долго, страстно терзая её раскрасневшихся губ. Затем втолкнул в комнату под лестницей и запер снаружи дверь.

Попробовал плечом — крепкая. Огляделся по сторонам и заметил Черноклюва, сидевшего на перилах лестницы.

— Стереги её, — велел Орест и протянул ему ключ, — головой отвечаешь.

* * *

Карс мчался быстрее ветра, совершенно не щадя лошади, то и дело вонзая в бока острые шпоры. Куда же подевался треклятый Лавр? Он не мог далеко уйти. Но всё ж его следов нигде не было видно. Карс не чувствовал его, да и вообще никого из его семьи, что было странным. Неужели он додумался стащить амулет?

Ловкий обманщик. Лавр всегда умудрялся выходить сухим из воды, но ведь и Карс не промах. Он прекрасно понимал, что единственный выход для Лавра — это Чёрные Горы, и поскакал туда. Действие амулета не могло длиться долго, особенно, если он скрывает сразу несколько упырей. На рассвете морок спадёт, и тогда…

Он вряд ли оставит кого-нибудь в живых…

И тут Карс почуял неладное. Свист ветра в ушах сменился настойчивым пением призрачных голосов, словно духи предков слетелись над его головой и настойчиво звали вернуться. Что-то явно происходило с его людьми…

Что-то, о чём он боялся даже подумать.

Карс развернул лошадь и поскакал обратно, проклиная себя, на чём свет стоит.

Будь он неладен, прокрятый Лавр. Карс ещё успеет его убить…

* * *

Над лесом он заметил дым и отблески пламени, и в груди закололо от горечи: как же быстро они напали, жалкие каменнотелые глыбы. Мерзкий синий княжич-сосунок! Нужно было сразу его убить!

Карс въехал в чащу деревьев и сразу же понял: дело дрянь. Логово было охвачено пламенем, а его люди метались, словно беспомощные птицы с обрезанными крыльями, загнанные в ловушку. Карс замешкался: он и не думал, что врагов окажется настолько много. Каменные люди, крикливые гамаюны и странные краснотелые твари…

Карс горько усмехнулся: нечего было и думать, чтобы победить. И он совсем не был уверен, что кому-то удастся уцелеть. Их слишком все ненавидят, чтобы оставить в живых. Самое разумное было — уносить ноги, пока его не услышали. Он ничем не мог помочь своим людям…

Лошадь тихонько заржала и нетерпеливо ударила копытом об землю. Ей нетерпелось скрыться подальше от логова, превратившегося в кромешний ад.

Карс замешкался на мгновение, затем спешился и хлопнул её по крупу, отпуская в поле.

А сам достал из ножен меч и пошёл вперёд.

* * *

Смерть — это всего лишь часть жизни.

И пусть сейчас ему суждено умереть, зато он, Карс, сын упырского князя, не оставит своих людей. Они погибнут вместе со своим ватажком, и это будет достойная жертва…

Самая великая честь…

 

Глава 12. Орест

Вернувшись к логову, Орест обнаружил, что каменные люди захватили почти всех упырей и окружили плотным кольцом. Сотни две бледных клыкастых мужчин и женщин, испачканных в гари, обречённо жались друг к дружке. Из-за просторных женских юбок выглядывали испуганные детские лица.

Упыри совсем не выглядели грозно, скорее, жалко, однако глаза их сверкали ненавистью. И что ему с ними со всеми делать? Орест скользнул взглядом по каменным людям. Их лица ничего не выражали. Одно лишь слово, и они устроят кровавое месиво из несчастных. Эти почти неуязвимые каменные исполины. И упыри прекрасно понимали, что шансов у них нет. Не стоило и сопротивляться…

Всё оказалось даже легче, чем он предполагал.

* * *

Однако упырей было слишком много… слишком… И эти детские мордашки…К горлу подступила тошнота. Орест нахмурился и тряхнул головой.

— Полагаю, вы поняли, что вам тут не место, — громко заявил он, — я мог бы перебить вас всех, но, боюсь, эта земля не впитает столько крови. И поэтому я предлагаю вам уйти. Далеко. За Пески Дьяволов. И больше никогда не возвращаться обратно.

На лицах упырей отразилось недоумение. Мужчины осклабились, но женщины заметно расслабились, прижимая к себе детей. В глазах, обращённых к мужьям, стояла немая мольба.

— Нет!

На поляну неожиданно выскочил Карс. Огромный, растрёпанный, пышущий злобой.

— Ты не погонишь нас, словно стадо крыс! — прошипел он.

— Ты готов умереть? — насмешливо спросил Орест.

— Мы все готовы.

— Да ты безумен!

— Не более чем ты, Кош.

Орест слез с коня и обнажил меч.

— Ну что ж, давай!

Карс бросился на него, размахивая клинком. Удар, ещё удар. Упырь и владыка сошлись в яростном танце смерти, а от мелькания блестящей стали зарябило в глазах. Тут и упыри не выдержали, растолкали жён, детей, и бросились на каменных людей, швыряя в них, чем под руку попадётся. Они хватали красных существ и разрывали их глотки зубами, выпивая кровь. Женщины сначала жалобно кричали, но вскоре последовали за мужьями и тоже стали нападать на всех, кого видели, без разбору.

Однако им было не выстоять против каменных людей… И они это знали…

* * *

— Вы же могли уйти, глупец, — прошипел Орест между ударами.

— Чтобы стать их вожаком, я убил собственного отца, — ответил Карс, безумно улыбаясь, — и я не сдамся, пока они в меня верят… Это наши земли, Кош.

* * *

Сурья ошарашено озирался по сторонам, не в силах поверить в то, что творилось на его глазах. Меч в руках, казалось, жил собственной жизнью, кромсая, отхватывая части тел, а лицо горело от едкой упырской крови.

Он и не думал нападать — они сами бросались на него, будто умалишённые. Приходилось обороняться. Сурья пронзил мечом живот упыря и отбросил его тело в сторону, стараясь не смотреть на груды других тел. Это было слишком жестоко. Хорошо, что Лилиши рядом нет. После этой битвы он вряд ли смог бы спокойно смотреть ей в глаза, зная, что она видела, как он убивает…

Добрая, нежная Лилиша…

Откуда-то изнутри поднялась тёплая волна и окатила его с головы до ног, так что на губах заиграла улыбка.

Лилиша…

Он начал к ней привыкать… Настолько, что в пылу безумия вдруг стал думать о ней. И как-то это было странно…

— Сурья! — услышал он громкий рёв брата и обернулся.

Орест лежал на земле, а одна рука была прижата к боку. Всё-таки достал, упырь. А где ж он сам? И тут он увидел — Карс нёсся на него, словно вихрь. Проворный, как дьявол. Бац — и меч Сурьи отлетел в сторону. Упырь прыгнул на него, вонзился зубами в шею и с шумом потянул кровь.

Как вдруг отпустил и шагнул обратно. Глаза его побелели, а кожа стала краснеть.

— У тебя не кровь… Это…

Карс упал на колени и схватился руками за лицо. Ладони его покрылись мелкими красными пузырями.

— Ярость, — ответил Сурья, и глаза его полыхнули голубым огнём.

* * *

Карс взвыл, опустился на четвереньки и стал ползти. Он ничего не видел перед собой, лишь чувствовал, как горит изнутри. Пламя было невыносимым, и он искал источник. Только он мог остановить эту адскую боль…

Где-то там, среди догорающих костров был очаг. Карс ещё слышал его. Он должен доползти, должен выпить, пока ярость не выжгла его сущность дотла.

Источник звал его, и вот он уже совсем рядом. Стал рыть скрюченными от страданий пальцами рыхлую землю, даже не понимая толком, что творит.

Нужно возродить источник…

Нужно возродить…

Где эти проклятые упырки?

Карс упал плашмя на развороченную землю и его затрясло. Столп искр пронзил насквозь тело и устремился ввысь. Упыри дружно вскрикнули и вдруг исчезли, превратившись в светлые прозрачные дымки, которые медленно таяли в воздухе.

И вскоре истался лишь источник — крошечный фонтан сверкающих искр…

* * *

Где-то высоко в Чёрных Горах несколько упырей, сгрудившихся вокруг костра, вздрогнули и похолодели от ужаса. Волосы встали дыбом, а кожа стала чесаться, будто по ней прошлись крапивой.

— Что это было, Лавр? — очнувшись, спросила его жена, уже немолодая косоглазая упырка.

— Я больше никогоне чувствую, — прошептал Лавр, — похоже, источник забрал семью…

— И я не чувствую… Что теперь с нами будет?

— Ничего. Попробуем существовать без него. Главное, что этот болван Карс больше не погонится за нами. Амулет иссяк.

— Это всё наглый владыка, муженёк нашей Ведич-Айуллы, — вклинился в разговор молодой упырь, — я уже представляю, как мы вернёмся, и я разорву его глотку.

Лавр странно посмотрел на него, прищурив один глаз, вскочил и со всей силы врезал кулаком в живот. Упырь скорчился, а изо рта пошла пена.

— Я, погляжу, зря тебя спас. Дурень пустоголовый. Если хочешь отомстить, так спускайся обратно вниз. Прямо сейчас.

— А разве ты этого не хочешь, Лавр? — хрипя, спросил упырь.

— Нет, молокосос, — Лавр скорчил грустную мину, — я просто хочу выжить вместе со своей семьёй. И не собираюсь возвращаться в Равнины.

* * *

— И что теперь делать? — спросил Орест, поднимаясь с земли.

Рана была неглубока, и понадобалось совсем немного времени, чтобы заклинание его исцелило. Он тряхнул головой и с недоумением посмотрел на источник.

— Мои люди придумают, как его забрать, — сказал Веретей, — мы спрячем его в горах.

— А что будет с Кьярой? — вдруг спохватился Орест, — она не…

— Она далеко. К тому же, в ней слишком мало упырской крови.

— Тогда, может, лучше уничтожить источник?

— Нет, — возразил Веретей, — магия первозданных священна. Даже если это магия упырей. Если её уничтожить… я даже не знаю, что может статься. Пусть лучше будет у нас…

— Вот и славно, — с облегчением вздохнул Орест, — теперь, думаю, нужно убраться тут. И можно возвращаться домой…

— Посмотри на небо, — вдруг сказал Сурья и поднял руку, показывая куда-то вверх.

Орест проследил его взгляд, и горло будто сжала ледяная ладонь. Брат указывал в сторону замка Айуллов.

* * *

Лилиша сидела на ограде и наблюдала, как Сахо резвится на огромном жёлтом поле, гоняясь за собственным хвостом. Его решили оставить — уж слишком он был непоседлив, да и шума создавал немало. Каменные люди старались держаться подальше — он сметал их с дороги, будто пыльцу с лепестка.

Лилиша взволнованно теребила краешек кафтана, кусая губы. Ей не хотелось выпускать Сурью из вида, тем более что они собирались идти против существ, о которых она почти ничего не знала. А то, что слышала, ей совсем не нравилось.

Но братья и не думали её с собой брать. Велели дожидаться там, где безопасно. Ещё и забрали её ядокрыла.

А Сурья… она так надеялась, что он поцелует. Ну, или хотя бы коснётся лбом. А он всего лишь сжал её плечо и приказал никуда не лезть. От обиды Лилиша не знала, куда и деться. Но ещё больше её съедала тревога. Как они? Где они там?

Далеко над лесом она увидела столп света, рванувший под самые облака. Рванул и погас…

Сотни голосов закричали, зазвенели, как струна, и умолкли…

Лилиша поёжилась от неприятного чувства и спрыгнула с ограды. Сердце было не на месте. Она бродила между бревенчатых хижин, не замечая любопытных взглядов, косившихся на неё из окон. И тут услышала рёв.

— Сахо? — вскрикнула она и вернулась к ограде.

Огромный ящер полулежал на жёлтых цветах и смотрел куда-то вдаль. Морда его была грустная. Он вздохнул и ещё раз заревел.

Лилиша проследила его взгляд и увидела зарево. Кроваво-красное пламя буйно плясало над тёмными верхушками деревьев и выглядело зловеще. Она не выдержала, вскочила на спину ящера и велела ему мчаться, что было духу туда, где был пожар.

Только бы успеть…

Если ещё не поздно…

* * *

Они примчались к замку практически одновременно. Орест и Сурья спустились с неба на ядокрылах, спешились и подбежали к пылающему замку.

Лилиша влетела во двор на спине Сахо. Взбудораженный ящер, не церемонясь, снёс одним взмахом ограду, и приземлился почти у самого входа. Затем заревел и боязливо попятился назад.

— Молодец, Сахо, — шепнула ему на ухо девушка, — ты славно постарался. Можешь идти, но держись поблизости.

Она соскользнула с его спины и помчалась навстречу Сурье и Оресту.

— Как так? — ошарашено прошептал Орест, с ужасом глядя на языки пламени, вырывавшиеся из окон.

И как они не заметили раньше? В пылу битвы им было не до того, чтобы глазеть по сторонам. Но ведь чтобы так разгореться, необходимо было пылать не один час…

Орест лихорадочно соображал, выискивая в поле зрения знакомые силуэты. Красные фигуры притаились за оградой. Девки-дивницы испуганно выглядывали из-за кустов.

Но где же… где же она? Его коварная упырка? Или это она устроила?

Но зачем?

Неожиданно к ним приблизилось одно из красных существ. Орест взглянул на него, и что-то в нём показалось ему знакомым.

Высокий, но ниже его и шире в плечах. Красные волосы до пояса, красная кожа, глаза. Крепкие руки, увенчанные когтями. А за спиной на ремне болтался привязанный за ноги гамаюн.

— Держи своего птаха. Не бойся, он спит, — сказал незнакомец. Снял с плеча Черноклюва и бросил на траву.

— Где Кьяра? — холодея, спросил Орест.

— Этой мерзкой твари больше нет.

Губы незнакомца растянулись в улыбке, и Орест увидел, что даже зубы его были кровавого цвета, но всё ж он смог разглядеть клыки.

— Кто ты?

— Антей Яр…Вернее то, что от него осталось… Проклятая упырка погубила меня… А я её сжёг… Так что ты теперь тоже свободен, Кош…

 

Глава 13. Антей

Старший сын Малиса Яра был особенным. Медно-красные волосы и тёмно-зелёные глаза выдавали родство с одной тёмной особью, от которого большая часть Межгорья была не в восторге, но всё ж он выгодно отличался от весьма похожих между собой красных владык. Некторые княжичи над ним насмехались, однако дюжие кулаки Антея вмиг отбивали охоту зубоскалить. И в магии красного огня он легко мог заткнуть за пояс любого из братьев.

Женщины находили его интересным.

Он был первенцем, любимым сыном Малиса Яра. Княжичем, которому, возможно, когда-нибудь суждено стать Верховным. Эта мысль грела юному владыке душу, наполняя её гордостью и ликованием.

Антей не возражал, когда отец зявил, что подобрал ему невесту. Сухощавую светловолосую хранительницу небес с весьма капризным характером, зато знатную. Это был хороший союз. К тому же на фоне межгорских ведьм невеста была просто красавицей.

И он с нетерпением ждал свадьбы. По-правде говоря, очень хотелось вырваться из-под власти могущественного отца и стать настоящим владыкой. Может даже князем.

Даже если ради этого прийдётся расстаться с маленьким кусочком собственного сердца. Секретом, которого Антей откровенно стыдился и надеялся, что никто никогда не узнает…

Отцу это уж точно бы не понравилось.

Это лишь подчёркивало его родство с той, которая владела этим искусством в совершенстве…

Иногда, примерно раз между новолуниями, когда братья упивались дурманом и неистовствовали в объятиях ведьм, Антей наспех ласкал свою давнюю полюбовницу, затем ускользал от неё и спешил в свой потаённый уголок.

Он ничего не мог с собой поделать. Антей с детства любил камни. Складывать их в причудливые строения, образы. А после научился высекать из камней фигуры, не похожие совершенно ни на что.

Сначала они казались ему безликими. Антей часто злился и разбивал об землю фигурки, которые ему не нравились, а не нравилось ему почти всё. И тогда он месяцами не возвращался в свою пещеру.

Пока однажды на ярмарке, в то время, как братья вовсю глазели на драку, Антей не увидел занятное создание — страшное, лохматое, борода с аршин, с ног до головы перепачканное какой-то разноцветной дрянью. Создание брало горшки — самые обычные, безликие, из жёлто-коричневой глины, и разрисовывало их красками. Выглядело по-деревенски, но Антею понравилось.

И с тех пор он стал раскрашивать свои фигуры. Углём, охрой, соком ядовитых трав, кровью светлицы, которая, высыхая, становилась необыкновенно алой. Стены подземных пещер были усеяны брызгами самых различных цветов. А коридоры усыпаны осколками разбитых камней, когда-то вызывавших восторг…

Но теперь у него появилась невеста. Возможно, для неё у него получится сделать что-то особенное…

А после навек забыть.

* * *

В один из таких дней, когда он, как обычно, сидел, уставившись на только что обработанный камень, и представлял, какими красками его разрисует, раздался свист. Затем хохот. Антей вышел из пещеры посмотреть, что так позабавило братьев, и увидел одинокий силуэт женщины, укутанной в плащ.

Определённо ведьма. Кто же ещё мог там быть? Странно, что отважилась выйти за пределы селения. Деду это не понравится.

Впрочем, нахалка скоро своё получит. Вон, братья, разгорячились, скачут, как горные козлы. Антей усмехнулся, но тут же в груди шевельнулась зависть. Ведь это ему надлежит быть первым. А не выглядывать из кустов.

Впрочем, ведьма его мало интересовала. Вполне могло статься, что она старая, страшная и жутко смердит. То-то братья сейчас поскачут обратно…

Антей представил себе картинку и с трудом подавил смешок.

Братья уже почти поравнялись с ведьмой, улюлюкая и сбрасывая кафтаны наземь. Как вдруг она обернулась и засияла. Ярко, будто тысячи солнц. Княжичи прикрыли лицо руками, а она подобрала юбки и неожаданно пошла к нему.

Антей стоял столбом, ошарашено наблюдая, как она приближалась. Странное сияющее существо. Он и не подумал шагнуть обратно. Ему вдруг стало любопытно, что за кудесница забрела в их края. В Красных Горах так мало нечисти, что любая в диковинку.

И вот он уже мог различить её очертания. Определённо девица, стройная, не согнутая в три погибели старушка. Она подошла поближе и схлынула.

* * *

Антей с шумом втянул воздух: он в жизни не видел такой красоты. И даже не знал, что в Межгорье можно такую встретить. Красавица улыбалась, а он почувствовал, как кровь со всего тела устремилась к вискам и стала бешено стучать.

— Кто ты? — спросил Антей.

— Марьяла, — ответила незнакомка, и глаза её засверкали, запестрили всеми оттенками синего, — укрой меня от этих княжичей.

— Идём, — Антей схватил её за руку и решительтно увлёк за собой в пещеру.

* * *

Братья что-то кричали им вдогонку, но он не обращал внимания. Здесь, в лабиринтах его убежища, их ни за что не найдут. Он немало заплатил колдунам за то, чтобы никто не смог сунуть сюда свой непрошеный нос.

Марьяла послушно следовала за ним, не сопротивляясь, не спрашивая, куда ведёт, что Антею неожиданно понравилось.

Прекрасная дева! Прекрасный образ! Милая, трепетная, покорная…

О, как давно он не испытывал подобного вдохновения.

— Сядь здесь, — велел он, указав на сундук, — и улыбайся…

Брови Марьялы удивлённо поползли вверх, и улыбка её вышла, скорее, озадаченной, но ему понравилось.

Пару ударов молотка, несколько штрихов крепкими, как сталь, когтями, и фигура поменяла свой вид. А после Антей достал кисти, которые сам же и смастерил из прута и беличьего хвоста, и стал наносить краски.

Охра… и кровь светлицы — и вот её волосы заструились по нежным щекам цвета золотистой рябины.

Губы… опять светлицы? Нет, он не стал повторяться, царапнул когтём по ладони и макнул кисть в собственную кровь.

Глаза… Сапфировая пыль… Но нужно ярче. Васильковый тлен. Пожалуй. И нужно ещё серебра…

Антей рисовал, высунув язык между клыками, почти касаясь носа. Возможно, он выглядел нелепо, но, если честно, ему было всё равно.

Камень оживал, и это была первая скульптура, которая ему действительно нравилась. Неожиданно он остановился и бросил кисть. Пусть лучше останется незавершённой, не то испортит. Она и так хороша…

Но больше в ней ничего не осталось от его невесты. Совсем ничего…

* * *

Их нечастые встречи больше походили на сон. Она казалась ему такой нежной, хотя глаза всегода были холодны. Но Антей не слишком придавал этому значения. Он чувствовал грусть, идущую откуда-то изнутри Марьялы, и это ему было по душе. Такая загадочная…

Осталось придумать, как спрятать любовницу от будущей жены. Хотя бы на какое-то время. О том, чтобы расстаться с Марьялой, не было и мысли. Антей и дальше собирался ей покровительствовать, несмотря на то, что отец сердился.

Братья-подлецы всё ему донесли. И Малису не нравилась эта связь. Он не верил красавице, о которой никто никогда не слышал. И ужасно боялся, что Антей расстроит свадьбу. Но он и не собирался, о чём не раз говорил отцу. Но Малис всё равно был недоволен, и Антей махнул на него рукой.

Ему нравилось проводить с ней время. И даже камни его больше не волновали.

* * *

Едва княжич покидал её, Кьяра падала на землю без сил. Уж слишком тяжело было поддерживать себя в образе матери. Но другого образа она не смогла бы так долго вынести. Хотя ей было горько, порою невыносимо, и этот грубый княжич, который хотел казаться ласковым… не сильно-то и получалось…

Антей рассказывал о своей скорой свадьбе, а затем с упоением лез целоваться…

Кьяре хотелось выцарапать ему глаза.

И как при таком бесстыдстве у него получались столь прекрасные фигуры? У неё аж сердце ёкнуло, когда с обыкновенного на вид камня на неё взглянули её собственные глаза. Пожалуй, тут она хватила лишку, и её теперь впролне можно было узнать. Хотя, кто ещё увидит в этой позабытой Равнинами пещере одинокую статую, единственную целую, среди разбитых камней.

Но, как же долго это длилось, стало невыносимо. Пожалуй, она была неправа, когда не поверила Карсу, что цветы не так-то и просто достать. И уже раз сто пожалела, что в это ввязалась. Ей так хотелось проучить его — проверить, как далеко он позволит ей зайти…

И Карс позволил. Сердце до сих пор сжималось от глубокой обиды…

Но выбора особого не было. Несколько месяцев бесплодных поисков по закоулкам Красных Гор, несколько сотен замученных упырями крыс, и даже гора кристаллов, предложенная колдунам — ничто не вывело их на след багряного цветка.

Одна надежда — этот недалёкий княжич. И он, похоже, начал влюбляться…

А это было совсем нехорошо…

* * *

— Отчего ты сегодня такая грустная, Марьяла, — неожиданно спросил Антей, — ещё больше, чем обычно.

— Мой источник умирает, — сказала она, и глаза её наполнились слезами, — а вместе с ним уйду и я.

— Нет! Ты никуда не уйдёшь. Многие существа живут без источника.

— О, мой дорогой. Мне уже столько лет… Больше, чем кажется. Когда его не станет, я точно уйду.

— Но что можно сделать? — в зелёных глазах мелькнуло довольно искреннее беспокойство.

— Необходим багряный цветок. Всего один. Когда-то их было море. Мои предки приходили сюда, чтобы наполнить источник. Но в последний раз это было несколько сотен лет назад. Теперь он почти иссяк от голода.

— Но… но все в Межгорье знают, что багряный морок — это великая напасть! — воскликнул Антей. Теперь он смотрел на неё с подозрением, — так ты пришла ради этого?

— Что для одних зло, для других — спасение, — уклончиво ответила Кьяра и положила удивительно хрупкую ладошку на его огромную когтистую ладонь. Антей почувствовал, что начинает дрожать от похоти…

— А если я дам тебе несколько семян? Ты обещаешь, что будешь моей навсегда, Марьяла?

— Я и так твоя, — улыбнулась она, а глаза засверкали, как два огромных голубых сапфира…

* * *

Заполучив семена, коварная соблазнительница исчезла. Антей даже и не понял, как это произошло. Он только что протянул ей склянку с ядовитым мороком, она потянулась к нему губами… И вот он один, на каменном полу, и ничегошеньки не помнит…

Ведьма! Проклятая ведьма! А он влюблённый и жалкий дурак!

Антей схватил ножны и пристегнул к поясу, затем свистнул ядокрыла.

Нет уж, далеко уйти она не могла. Он вернёт её! Должен вернуть. Запереть в подземелье, посадить на цепь и ласкать, сколько ему вздумается. Пока не надоест.

* * *

Антей долго летал по Межгорью, высматривая свою красавицу. Злость постепенно стихала, обращаясь в уныние. Он никого не хотел слушать, особенно отца, который настойчиво пытался к нему пробиться. Что он мог сказать ему в своё оправдание?

Отчаявшись, Антей вернулся в пещеру и перевернул любовное гнёздышко вверх дном. Но жестокая обманщица ничего не оставила. Ни клаптика одежды, ни даже волоса. Всё уничтожила, ловкая тварь. Теперь даже ведьма не могла помочь…

И тут, холодея, он вспомнил о багряном цветке. Если Марьяла его обманула, то пробудила великое зло. А он, будущий верховный владыка, сам отдал проклятие в её руки. Жалкий слабак…

Антей выбежал из пещеры и нырнул в другой проход — туда, где глубоко под землёй обитали колдуны. За несколько золотых монет они открыли ему источник, и он увидел багряный морок — крошечное красное пятно на жёлтом, как солнце, поле.

— В Жёлтые Равнины пришла чума, княжич, — прошептал колдун, — и скоро она их пожрёт. Там нет ядокрылов.

— Скоро будут, — пообещал Антей.

* * *

Душу поглотила тьма….

Какой же он был дурак, когда позабыв про невесту, увлёкся красивой незнакомкой. А нужно было прогнать со своих земель, едва только заикнулась про цветок. Или даже убить. Отец оказался прав — она неспроста появилась…

Но, ничего — он ей ещё покажет. Теперь Антей знает, где её искать.

* * *

За зловещими Чёрными Горами начиналось бескрайнее жёлтое море цветов. И красный клаптик морока он сразу заметил. Подлетел и стал кружить рядом, посыпая багряные цветы перьями ядокрыла. Цветы умирали один за другим. Но всё ж их успело вырасти довольно много. Ядокрыл выдохся и устало опустился на землю.

— Ничего, — шептал Антей, почёсывая его макушку, — как только ты отдохнёшь, мы полетим обратно и позовём братьев. Вместе мы уничтожим чуму.

Неожиданно он напрягся. В ушах зазвенело, а по телу пробежала дрожь. Опасность рядом, уже почти дышит ему в затылок. Антей вскочил на ноги, хватаясь за меч, но не успел. Что-то острое впилось ему в шею. Он успел заметить длинные чёрные волосы, рассыпавшиеся по плечам напавшего на него упыря. Их было несколько. Они зажали его со всех сторон, окутывая мороком, и он застыл, не в силах сопротивляться.

Как обидно, что его так легко удалось застать врасплох…

Мысли путались, превращаясь в туман. Антей чувствовал, как его подняли и понесли куда-то. Затем он взлетел. Всё случилось так быстро…

И вот он очнулся, замотал головой, а тело сковала боль. Жгучая, будто его сунули в костёр. Антей силился не кричать, до ломоты в челюстях стиснув зубы. Но не смог. Глухой крик перешёл в стон…затем в вой… затем в шелест, подобный ветру.

И он испуганно смотрел, как его руки бледнеют и морщатся, превращаясь в крошечные лапки-щупальца. А напротив него стояла красная тень, в которой он с ужасом узнал самого себя…

* * *

— Зачем ты это сделал. Карс? — нет, Кьяра не кричала. Она вопила, как оголтелая, — он всего лишь юный напыщенный дурак! Нужно было просто надрать ему зад и прогнать к дьяволу.

— Да, дорогая, а потом здесь соберутся полчища владык, — злобно усмехнулся Карс.

— Они меня не узнают!

— Неважно… Сейчас нам не нужен шум… К тому же, он должен заплатить за то удовольствие, которые ты ему доставила.

— Лучше бы ты его убил, — в отчаянии прошептала Кьяра, — было бы не так жестоко…

Она стояла и смотрела на багряные цветы, буйно расползавшиеся по земле, и потихоньку ею овладевала ненависть. Коварный безжалостный Карс…

И она… О, Равнины, что же она наделала!..

* * *

Малис Яр никак не мог найти сына и бранился, на чём свет стоит. Он злился на нерадивого отпрыска, поскакавшего на поводу у собственного уда, забывшего про долг и честь. Про собственного отца. Злился и был разочарован.

Он заглянул в его «потаённую» пещеру, о которой, конечно же, знал. Когда-то двано это была и его пещера. И те же фигурки, разбитые в осколки. Только Малис так и не додумался их раскрашивать. А у Антея выходило очень даже неплохо…

Тупое баловство! Нужно было с детства пресечь на корню…

Одна фигура была цела. И это была знатная скульптура! И хоть лицо немного перекошено, зато какие глаза! Такие вовек не забыть! Малис хмурился…

И восхищался…

Покинув пещеру, владыка внезапно почувствовал боль. Она зажала сердце в стальной кулак, так что даже вздохнуть не было силы. С трудом опустившись на камень, Малис перевёл дух, и схватился рукой за похолодевший лоб. Он понял, что случилось непоправимое…

 

Глава 14. Кьяра

Кьяра металась по комнате и едва не сходила с ума от беспокойства. Что там творится? Почему так долго никого нет?

Удалось ли Оресту справиться с упырями? Или сейчас распахнётся дверь и за ней придёт Карс?

Карс… как жестоко она в нём ошибалась…

Да, она его не любила… Но, выходит, и он не любил?

Все эти годы она ему верила. И только поэтому смогла простить. Выходит, сердце её знало намного лучше, да только она не слушала…

* * *

Орест… этот юный безумный мальчишка…

Никто и никогда не далал для неё того, что сделал он… Никто и никогда…

Но что если и ему не стоит верить? Что если… она совсем запуталась…?

* * *

В этой маленькой комнатке с единственным окошком Кьяра чувствовала себя пленницей, и жутко хотелось удрать.

Дверь скрипнула, и на пороге показалась фигура. Красная как кровь. Адские блестящие глаза, уродливые растопыренные руки. И всё ж она узнала.

— Антей? — ошеломлённо спросила Кьяра.

— Помнишь, тварь! — прошипел владыка, хватая её за горло.

Она почувствовала жуткую боль в боку. Словно что-то лопнуло, обжигая внутренности. Антей её отпустил, и она упала на пол, поджав под себя колени. Как же больно…

* * *

Владыка ушёл, захлопнув за собой двери. А Кьяра с ужасом смотрела, как по одежде расползается кровавое пятно. Он ранил её. И запер дверь. Теперь ей вряд ли кто-то поможет. Если только Орест не поспешит…

Вишанка вынырнула из-под платья и обернулась вокруг шеи, слизывая крошечные солёные капли, стекающие с подбородка. Надо же, она заплакала…

Впервые за столько лет…

— Всё будет хорошо, маленькая моя, — шепнула она Вишанке, — я смогу продержаться…

И тут Кьяра почувствовала запах дыма, просочившийся через щель под дверью. И вскоре уже вся комната была в дыму. Красный мерзавец поджёг её замок…

Впрочем, ей ли его винить? Она действительно во всем виновата. Перед этим несчастным юношей и перед его вездесущим отцом…

* * *

Кьяра поднялась, с трудом превозмогая боль, подтянула лавку к окошку и забралась на неё. Дотянулась ладонью до крошечного отверстия и обрадовалась, что достала. Она отцепила дождевицу от воротника платья и сунула в окошко.

— Лети отсюда, Вишанка.

Затем отколола от стены кристалл и заткнула им небольшое отверстие, чтобы змейка не смогла вернуться обратно. Кьяра слышала, как она плачет и бьётся о камень, и закрыла уши, чувствуя, как обрывается сердце.

— Прости, родная, я не хочу видеть, как ты умираешь…

* * *

А затем она перекинулась и засияла из последних угасающих сил. Засияла и закружилась в безудержном танце дивницы, как учили её сёстры…

Вспоминая тот безумный аромат дурмана…

И сладость ежевики на губах…

И нежность его горячих поцелуев…

Глубокие, как омут, синие глаза…

 

Глава 15. Орест

— Орест, это красное пламя! — заорал Сурья.

Но Орест его не слышал.

Свободен…

Свободен от всего этого безумия Равнин, от жёлтых ненавистных просторов…

От мерзкой жены-упырки, вечно бегущей от него. А если не бегущей, то пьющей его кровь….

Свободен шляться по Горам и менять ведьм хоть каждую ночь. Да хоть по две сразу…

— Орест! — теперь уже Сурья с Лилишей кричали в унисон.

Но он их не слышал. Перед глазами стояла красавица, завёрнутая в сияющую сеть…крепкие холмики грудей, упругие ягодицы… Нить самоцветов, мелькающих, как искры над волосами дивного цвета…

Он ведь ещё ни за одной бабой так не бегал…

Не станет и впредь…

Ох, как же пекло это красное пламя. Волосы плавились и скатывались в уродливые катышки… Но Орест всё бежал, распихивая по сторонам обвалившиеся доски второго этажа, пока не добрался до заветной двери.

Он разбежался и врезался плечом. Крепкая, вот дьявол! А ключ… Где ж его теперь искать. Рядом мелькнула знакомая фигура. Сурья! Сердце отчаянно ухнуло и сжалось в комочек, однако брат, на удивление, был невридим. Даже волосы не занялись.

Они навалились на дверь вдвоём, затем ещё раз и, наконец, вышибли.

Ввалившись внутрь, Орест вдруг увидел… дивницу.

Как раз в тот момент она и погасла, упав к его ногам безжизненным телом жены, а княжич остолбенел. Ведь разве такое могло быть?

— Орест! — рычал на ухо Сурья, — замок рушится.

Орест подхватил её на руки и понёсся к выходу. Сверху на него летели горящие балки, в лицо ударяла жгучая крошка искр, и если бы не Сурья, мчавшийся впереди и расчищавший путь, им с Кьярой пришлось бы нелегко. Она была цела, но не дышала.

И Орест с ужасом думал, что не успел.

* * *

Возле замка их встретил разъярённый Антей. Лицо его перекосило от ярости, а глаза метали молнии.

— Эта мерзкая тварь! Ты зря рисковал, княжич. Я всё равно убью её. Убью вас обоих.

— Знаешь, а вот я сейчас прихлопну тебя, так никто и не узнает, что ты вообще был, — сказал Сурья.

— Ну, попробуй, человечишко, — рявкнул Антей.

Позади показалась Лилиша на ядокрыле, и в спину красному княжичу полетели ядовитые перья. Антей взвыл от боли и подпрыгнул на месте.

— А ну убирайся отсюда, — неожиданно зло сказала чёрная владычица, — тебя спасли, а ты ещё и драться вздумал?.

— А ты вообще кто такая? — скорчился Антей, — я тебя поймаю…

Но тут Сурья врезал ему кулаком по дых и пинками погнал прочь. Красный княжич обиженно поджал губы и поспешил скрыться в лесу. Глаза его при этом злобно сверкали. Но остальным некогда было думать об этом.

* * *

Орест со всех ног мчался к озеру, перепрыгивая через холмики и кочки, как полевой заяц. Голова Кьяры беспомощно болталась на его груди, и он едва не сходил с ума от волнения. Он не слышал её дыхания.

Добежав до озера, Орест опустил её на берег, а сам лёг рядом, обняв рукой за талию. И тут же почувствовал кровь. Он прижался к жене всем телом и стал читать заклинания. Дыхание перехватывало от невыносимой боли, которую причиняли ожоги, но Орест стиснул зубы, стараясь не думать о себе. Иначе у него не хватит сил для обоих. А теперь — когда он знал о ней всю правду — теперь он не мог её потерять…

* * *

— Они здесь, — крикнула Лилиша, заметив парочку на берегу.

Ядокрылы стремительно опустились на землю, и Сурья с Лилишей поспешили к озеру.

— Они оба совсем слабы, — обеспокоенно пробормотал Сурья и закусил губу. Он совершенно ничем не мог помочь. Совсем.

Зато Лилиша решительно развязала пояс, стянула кафтан и легла рядом с Орестом, в одной рубашке. Стройноё чёрное бедро обхватило его мускулистое синее, а руки обвили торс. Она прикрыла глаза, а губы зашевелились, колдуя.

Лилиша исцеляла Ореста, отдавая ему свои силы. А Сурью вдруг охватило странное чувство. Совершенно некстати перед глазами возникли её золотистые сосочки, венчавшие крепкую чёрную грудь. И он представил себе, что было бы, если бы она прижалась к нему нагая — к его любвеобильному братцу. Оресту достаточно было бы повернуться, и…

Сурья отпрянул, чувствуя, как внутри всё вскипает, загорается неприязнью к брату, хотят тот ни в чём и не виноват. Лилиша ведь просто ему помогает. Но лучше бы она делала это издалека.

* * *

Неожиданно Кьяра пошевелилась, сбрасывая с себя руки Ореста, открыла глаза и села, растерянно глядя перед собой.

— Я жива? — спросила она, скорее саму себя.

— Жива, — подтвердил Сурья.

— Но как…

И тут она заметила Ореста, лежавшего совсем рядом, белого, как полотно. На руках и щеках виднелись ожоги, волосы обгорели и стали короче, едва покрывая плечи.

— Орест, — позвала Кьяра, осторожно дотрагиваясь до него, — Орест… Что с ним?

— Он спас тебя. Затем исцелил. Теперь Лилиша даёт ему свои силы, — объяснил Сурья, — это быстрее, чем черпать их из воды. Надёжнее.

Но Кьяра, казалось, не замечала Лилишу. Она смотрела на Ореста, гладила, едва касаясь, здоровую плоть, и плакала…

— Мой нежный мальчик… Мой нежный ласковый мальчик… Не бросай меня, прошу тебя… Только не бросай….

— Ему плохо, но он не умирает, — смущённо заметил Сурья. Затем отошёл к Ярону, отцепил от седла плащ и накинул на Кьяру.

* * *

От её платья почти ничего не осталось, одни обгоревшие лохмотья, и ему неловко было смотреть на жену брата, когда она почти обнажена.

Лилиша отпрянула от Ореста и незаметно откатилась в сторону. Затем нырнула в озеро и погрузилась в него с головой. Сурья наблюдал, как она плывёт под водой, как мелькают её золотые локоны. Она вынырнула на противоположном берегу и кивнула, чтобы он шёл к ней. Сурья вздохнул и неслышно ступил назад. Добрался до ядокрылов и легонько подтолкнул их к полю. А сам поспешил к Лилише.

* * *

— Мой нежный мальчик, — шептала Кьяра.

Раны на лице Ореста затягивались, а кожа приобретала обычный серо-синий оттенок. Она видела, как губы его дрогнули и растынулись в улыбке, а на щеках проступили ямочки…

Такие же, как у её отца…

Она зметила это ещё с самой первой их встречи и люто боялась влюбиться…

Боялась поверить, что он не такой, как они…

Не такой…

* * *

— Знаешь, меня по всякому называли, — в синих глазах мужа мелькнули и погасли искорки, — но так ласково… никогда…

— А ты не привыкай, — она покраснела и капризно надула губы.

— Уже привык.

Руки его проворно нырнули под плащ, нашли её груди и легонько сжали. А затем он обхватил её всю и стал покрывать поцелуями, срывая остатки ткани.

— Я грязная, — тяжело дыша, сказала Кьяра.

— Я тоже. Но озеро рядом.

И он увлёк её в воду, ни на секунду не отпуская, и ей уже не удалось отвертеться. Да и не хотелось.

* * *

— Твой брат и чёрная красавица ушли, — сказала Кьяра, когда они выбрались на берег.

— Мудрые создания, — хмыкнул Орест, — хотя могли бы чему-то поучиться, сидя в кустах.

— Думаю, они и без ЭТОГО справятся.

— Как знать…

— У тебя все мысли об одном, — упрекнула его жена.

— Рядом с тобой — да.

— Я почему-то тебе не верю.

— А ты поверь, маленькая упырка.

— Не называй меня так.

— Если не будешь меня злить, — улыбнулся Орест.

Протянул к её лицу руку и убрал за ухо выбившуюся прядь волос. И как можно думать о чём-то ещё, когда рядом такая красавица. Его… целиком и полностью.

* * *

— И что мы теперь будем делать? — грустно спросила Кьяра, — замок сгорел, ты отдал всё моё богатство. У меня даже одежды нет!

— У меня тоже, — рассмеялся Орест. Он лежал на траве, совершенно голый, не имея ни малейшего желания натягивать на себя жалкие куски обгоревшей ткани, оставшиеся от его штанов, — вон какой-то кафтан.

— Боюсь, мне он слишком мал, — хмыкнула Кьяра. Чёрная красавица была ниже её ростом и стройнее.

— Ну, а я оберну вокруг бёдер. Сгодится, чтобы прикрыть срам. А тебе идёт плащ. Очень удобно.

— Это твоего брата, — Кьяра хмыкнула и закуталась в плащ поглубже, однако глаза заблестели, — надеюсь, он не будет возражать, если я пока его не верну.

— Сурья тот ещё жмот, — притворно вздохнул Орест, — шучу. Конечно, не будет.

— Есть замок деда, — вспомнила Кьяра, — но он много лет стоит пустой. Хотя там наверняка есть какая-никакая одежда.

— Ну вот, а ты говорила, ничего нет…

Кьяра грустно улыбнулась, разглаживая невидимые складки на плаще. На лоб набежала тень.

— Волхованцы меня не оставят, Орест. Теперь, когда нет упырей… Много лет они были моей единственной защитой. И да, я столько гадостей наделала. Но эти земли… те, кто живёт на них…Орест, я должна была их защищать. Так меня учил отец. И это всё, что я о нём помню…

Орест задумчиво посмотрел на жену. В голове крутилась назойливая мысль. Он ведь не всё ей рассказал. Далеко не всё.

— Каменные люди строят Колыбель. Это странное сооружение прямо дышит магией. Моё колдовство там бессильно. И они хотят, чтобы ты её зажгла.

— Значит, нам ещё и этих стоит бояться, — Кьяра ещё больше помрачнела, — Равнины могут не выдержать ещё одну Колыбель.

— Каменные верят, что она оживит мёртвые земли и заберёт силу у всех кристаллов Равнин.

— Тогда волхованцы останутся ни с чем. И просто уйдут. А так нельзя. Волданы не должны покидать Янтарную Колыбель. Равнины вымрут…

— Я так не думаю, Кьяра. Каменные люди не такие. Они не станут разрушать. Это их братья построили Янтарную Колыбель, чтобы защитить ярилиц. Но волхованцы не оправдали их надежд. Теперь каменные строят Кристальную. Для нас с тобой. Они хотят, чтобы мы там жили…

— Так чего же ты молчал? — Кьяра подняла на него глаза, полные изумления.

— Ты такая хрупкая. А кристаллов так много. Мне и сейчас это не нравится. Но я должен был сказать…

Кьяра вскочила на ноги, заметалась по поляне, затем опять села. Щёки её пылали от волнения, а глазные яблоки переливались всеми оттенками синего. Она перекинулась, засияла и схлынула, но даже не заметила этого. А Орест наблюдал за ней, а сердце его колотилось от восхищения.

— Я готова! — решительно сказала она, — если это поможет приструнить волхованцев, то я сто раз готова.

— Я боялся, что ты так скажешь.

— Ты не понимаешь, Орест! Я намного сильней, чем кажется. И матушки мне помогут. Только нужно отыскать мою нить самоцветов, иначе мне не отбиться от духов.

— Я помогу, — неожиданно сказал он, усмехаясь, — уже есть опыт. Духи боятся моего огня.

«Они тогда не испугались огня, — подумала Кьяра, — духи Ярильцев ничего не боятся. Но ты пытался меня защитить. И они это оценили. Поэтому и не тронули».

Но вслух она ничего не сказала. Пусть у неё останутся свои секреты…

* * *

— Мы поедем на твоём огромном звере? — спросила Кьяра и кивнула в сторону Сахо.

Ящер спокойно дрых на полянке, морда обильно притрушена жёлтой пыльцой, но, почуяв, что о нём говорят, он лениво приоткрыл один глаз.

— Да, — выдохнул Орест и лукаво прищурился.

Он притянул Кьяру поближе, стянул плащ и усадил на себя. Она охнула, внезапно почувствовав его внутри. Как же ловко это у него получалось!

— На… моём… огромном…звере…

Кьяра вспыхнула и рассмеялась, а он улыбался, врываясь в неё, так горячо и нежно, что всё тело запело, зазвенело, как струна.

— Распутный… мерзавец…

— Перекинься, — тихо попросил он.

И она засияла… Словно тысячи ласковых звёзд…

Орест закрыл глаза, наслаждаясь моментом, когда мог обладать всем тем, что ему так безумно нравилось…

А Кьяра смотрела на него, целовала щёки и радовалась, что он не видит, как она плачет. Слезами счастья. Ей было так хорошо…

* * *

— Знаешь, почему они прозрачные? — когда-то спросила Софья…

— Нет.

— Потому что это слёзы… Чем несчастнее ярилица, тем ярче горят её кристаллы. Счастливые зажигают самоцветы…

* * *

— И знай, муж мой любимый, — сказала она, чуть погодя, и обхватила ладонью его шею, — больше не будет никаких других дивниц.

— О, твои сёстры не будут жить с нами под одной крышей? — он скорчил грустную рожицу, однако в глазах плясали смешинки.

— И не надейся. Мы построим для них другой дом. И чем дальше…тем лучше… Ведь если я узнаю, а я обязательно узнаю… я выпью всю твою кровь. До последней капли.

— Злая упырка, — Орест сморщился и показал ей язык, затем хлопнул по обнажённым ягодицам, перевернул на спину и опустился сверху, — ты ещё и ревнивая… на мою бедную голову…

Он глядел на неё влюблённым взглядом, стараясь рассмотреть каждую чёрточку, с каждой минутой становившуюся родней, и думал, насколько у него получится. Быть верным. Тяжело обещать, если совесть не позволяла лгать. Но он искренне верил, что постарается…

Она такая необыкновенная — его жена… И ради неё он попробует…

 

Глава 16. Владыки

Красный владыка бежал из последних сил, покидая треклятые Равнины. Карабкался по неприступным вершинам Чёрных Гор. Нырял в неприветливые воды реки Вечного Морока, отбиваясь от злобных речных тварей. Пока, наконец, не показались его родные зелёные луга, усеянные ядовитыми перьями ядокрылов.

Антей осторожно ступал по траве, стараясь обходить перья, и наслаждался, вдыхая давно позабытый воздух Красных Гор. Он глядел на их величественные вершины, и всё никак не мог наглядеться. Он дома…

Добравшись до замка, Антей вдруг почувствовал, что устал, и опустился на камень.

Как его встретят? Узнают ли вообще в этом уродливом красном теле. Он не знал, сколько лет прошло. Догадывался, что немало. Оставалось надеяться, что ему ещё найдётся место среди могучих владык…

Антей поднялся с камня и перемахнул через ограду. И тут же на него уставились несколько недружелюбных глаз. Конюшие зверолюды наставили на него вилы и велели убираться, пока цел. Антей усмехнулся.

— Отведите меня к Малису Яру.

— Зачем?

— Я ему сам поясню.

— Нет, уродец. Говори зачем, иначе…

— Уродец, говоришь?

Антей рассверипел и выпустил в нерадивого конюшего струю пламени. Тот заскакал, завертелся, как уж на сковородке, и завыл. Другие зверолюды малость попритихли, а один из них, видать, страший, поманил княжича рукой.

— Идём, существо.

Конюший повёл его в замок, который Антей знал, как свои пять пальцев. И всё ж рассматривал, будто впервые. Родные, давно позабытые стены. Тени, снующие по коридорам, уже не казались ему недоразумением Гор. У каждой из них, должно быть, была своя мрачная тайна. Антей зажмурился, не в силах на них смотреть…

* * *

Малис Яр сидел на своём троне в Зале Совета, задумчиво подперев подбородок ладонью. Вот уже несколько дней что-то было не так. Малис слышал голоса, однако не понимал, что они говорили. Но что-то явно происходило.

Все пять камней сияли, хотя никто из верховных владык не находился рядом. Тем более, Орвий. Но Завершающий камень тоже сиял. И это было так странно, что закралась мыслишка, что не мешало бы созвать совет.

И тут в Зал вошёл конюший. Дерзко, без стука, чего себе раньше не позволял.

— Владыка, — замялся он у порога.

А следом показалась фигура. До оторопи жуткая, кровавого цвета. Малис открыл было рот, чтобы отчитать наглецов, как вдруг замер…

* * *

Антей…Его первенец, его нерадивый сын… Могло ли это быть правдой? Но голос плоти сильнее любых других голосов.

Малис заключил его в объятия и долго-долго не отпускал.

— Я думал, тебя больше нет, — прошептал он.

— Так и было, отец. Эти коварные твари заманили меня в ловушку.

— Знаю… Я всё знаю, сынок…

— Ты предупреждал, — скривился Антей, — но я влюбился, как последний болван.

— Всё позади. Ты вернулся, — взволнованно шептал Малис и гладил когтистыми лапами его волосы. Они безжизненно висели на плечах, навсегда потеряв мощь владык.

— Мне не удалось отомстить, — глаза Антея сверкали злобой, — я пытался её сжечь, но этот недоумок Кош бросился за ней в огонь. Она осталась цела, эта гадкая упырка.

— Как тебе удалось обрести плоть? Я думал, что это невозможно.

— Это младший Кош. Не знаю как. Он прошёл через поле, и багряный морок погиб. Нас были сотни — тех, чьи души соединились с плотью. Хотя, разве это можно назвать плотью? Отец! Мы должны отомстить!

— Прошёл через поле колдовских цветов? — переспросил Малис, — ты уверен?

— Да! Они рассыпались под его ногами. Но это сейчас не важно. Я хочу убить упырку. И Коша. Лучше обоих. И ещё одну чёрную девку…

* * *

Но Малис больше не слышал сына. В голове опять зазвенели голоса. Но теперь он мог различить, что они говорят.

— Исходный…

Владыка лихорадочно повернулся и увидел, что исходный камень мерцает, переливаясь всеми оттенками синего. Но такого ведь быть не могло! Он молчал почти три тысячи лет!

Значит, он появился. Тот, кто положит начало конца…

— Я не помню, как зовут младшего Коша, — прошептал Малис.

— Что? — недовольно переспросил Антей, — да какая разница?

— Это важно.

— Сурья, кажется.

* * *

Сурья… Сурья — значит Солнце. Тот, кто прогоняет ночь, разрушая тьму… Крошечный светлый оттенок на чёрном полотне, который поглощает его, сжигает дотла, превращая в пепел…

И только ночь сможет победить Солнце. Орвий — ночь!

Но его давно нет…

* * *

— Забудь о мести, Антей! Пусть они живут, как хотят, — вдруг сказал Малис.

— Отец!? — удивлённо воскликнул Антей, — я тебя не узнаю. Как ты можешь так говорить? Она сломала мне жизнь…

— Ты жив! Больше ничего и не надо!

— Я всё равно отомщу, — Антей скривился и сделал шаг назад, — ты меня не остановишь.

— Он остановит! ОН! Сурья. Ты даже не представляешь, насколько он опасен.

— С чего вдруг?

— Никто не может разрушить багряный морок, вернув душам плоть. Никто. Лишь божество Ярости. Но даже тиран не может тягаться с божеством…

 

Глава 17. Сурья

Сурья с Лилишей летели на ядокрылах высоко в облаках и уже почти достигли Чёрных Гор. Как вдруг одна из вершин вздрогнула, и вниз полетели камни, а следом хлынул поток воды.

— Что это? — спросил Сурья.

— Похоже, новая река пробивает себе дорогу. И не одна. Смотри.

Лилиша указала в противоположную сторону. По бескрайним жёлтым просторам бежала, переливаясь на солнце, голубоватая полоса.

— Давай спустимся, — предложил Сурья.

И они полетели обратно, над самыми верхушками редких деревьев, с восторгом и удивлением наблюдая, как прямо на их глазах меняется мир.

С четырёх сторон света неслись пока ещё тонкие ручейки рек, постепенно наполняя давным-давно пересохшие русла.

На берегах кружились в затейливом танце светловолосые девки-дивницы, и даже с этой высоты был слышен их заливистый смех.

— Кажется, я вижу Сахо, — сказала Лилиша, — там, далеко. Он идёт к Колыбели.

— И вправду, ящер, — согласился Сурья, и глаза его расширились от удивления, — она вроде была белой?

Колыбель изначально действительно казалась белой. Но теперь переливалась разными цветами. Синим, красным, зелёным, жёлтым…

За огромным ящером тянулась дорожка из самоцветов, выстреливая на солнце фонтаном разноцветных искр. И буквально через мгновение жёлтые поля запестрели всеми возможными цветами.

Сурья опустил ядокрыла на землю, спешился и с восторгом уставился на цветы. Совсем обычные, но на каждом лепестке блестела бусинка самоцвета. Он наклонился и стал собирать их в ладонь. Зачем? Просто подумал, что Лилише очень пойдет ожерелье из самоцветов.

Она неслышно подошла сзади и дотронулась до его плеча. Сурья повернулся, протягивая ей руку, полную сверкающих на солнце камешков.

Но Лилиша на них не смотрела. Её глаза сияли намного ярче любых драгоценностей. Она встала на цыпочки и, превозмогая стыд, потянулась к нему губами.

Тёплыми, влажными, сочными, как лесная ягода.

Сурья легонько коснулся её, и его словно молнией ударило. Волна трепета пронзила насквозь, устремившись к тому самому потаённому местечку, которое почему-то раньше молчало. Теперь оно ожило, вселяя в него веру, что он всё-таки мужик…

Однако перед глазами стояло другое лицо.

Длинные курчавые волосы цвета красного золота, шёлковая, почти светящаяся кожа и глубокие, как бездонное озеро, малахитовые глаза. У самых висков небольшие рога, загнутые, как края полумесяца внутрь…

— Арая, — прошептал Сурья, терзая губы Лилиши в поцелуе. Руки непроизвольно устремились к небольшим холмикам грудей. Но она оттолкнула его и убежала прочь.

Укрывшись за спиной ядокрыла, чёрная владычица беспомощно уткнулась носом в седло и неожиданно зарыдала. Такой горечи она ещё никогда не испытывала…

* * *

А Сурья стоял, охваченный непонятным чувством тоски. Самоцветы сыпались из его ладоней разноцветным дождём, но он ничего не замечал. Всё думал о том прекрасном образе, возникшем из ниоткуда и так взбередившем душу.

Арая… он прежде не слышал такого имени… но ему нравилось, как оно звучит…

* * *

— Нам пора лететь, — сказал он Лилише, очнувшись. И взобрался на ядокрыла, избегая смотреть в её сторону. Ему было неловко. Княжич понимал, что ей нравится. Он был бы и рад ответить ей тем же — милой и нежной красавице, но не судьба…

Лишь та незнакомая девушка разожгла в нём огонь, в котором Сурье вдруг захотелось сгореть. Стать пеплом, рассыпаясь на её зовущих губах…

И это был сладкий вкус. Сурье хотелось его распробовать…