Геология и космос… Только ли искусственными спутниками, только ли спутниками-кораблями исчерпывается арсенал внеземной службы Земли? Мы имели случай поговорить о том, что дает нашей планете выход в ближний космос, и лишь краешком коснулись того, что дает ей космос дальний. А ведь это необычайно интересно.

Человеку очень трудно изучать свою планету. Слишком медленно идут на ней всевозможные геологические процессы, мы свидетели лишь одного ничтожного мгновения ее жизни. Ведь никто еще не наблюдал от начала до конца, как возникают горы, как движутся материки, как накапливается энергия, которая потом прорывается в мощных сотрясениях земной коры.

И потому надо обратиться к другим планетам. Планетам, на которых тоже дышат вулканы, содрогаются недра, перемещаются участки коры, к поверхности поднимаются потоки тепла.

На одних мы сумеем захватить одну часть этих сложнейших явлений, на других — другую. Так из отдельных кадров, в том числе знакомых нам и на Земле, смонтируется весь фильм. Мы сумеем восполнить недостающие звенья. Из частей возникнет представление о целом.

Когда получат сейсмограммы с других планет и образцы пород на них, когда побольше узнают о строении и свойствах планетных недр — обогатятся наши знания и о собственной планете.

Мы лучше научимся понимать сложнейший механизм движений и земной коры, и всего, что скрыто под ней. Отсюда недалеко и до предсказания катастроф, вызванных бунтующими недрами земли.

Все более и более становится ясным единство строения Вселенной. Из одних и тех же атомов построены все космические тела. Поэтому химия космоса, которая будет изучать состав веществ на поверхности и в недрах разных планет, позволит тем самым сказать кое-что и о самой Земле. Тайны земных глубин будут раскрываться и в космосе.

Ответы на многие вопросы, которые касаются земного шара, надо искать на небе.

Видимо, можно будет тогда многое узнать о Земле, наблюдая за ее соседями, и о планетах, изучая Землю. Ведь все они — и Луна, и Земля, и планеты — родные сестры, члены одной семьи, семьи Солнца.

Пути геологии и планетной астрономии сходятся все ближе и ближе. Они помогают друг другу, проверяют и дополняют друг друга.

Все планеты вращаются, все движутся вокруг Солнца, и все испытывают притяжение со стороны других космических тел. Так не влияют ли эти причины на то, что есть сходство у планет — наших соседей — между собой?

И действительно, Марс, например, вращается так же быстро, как Земля. А посмотрите-ка на глобус.

Где собрались океаны? На юге! Где скучились материки? На севере! Теперь киньте взгляд на карту Марса. На нем, правда, океанов нет, ибо очень мало влаги. Есть мнение, хотя и недоказанное, что всей марсианской воды не наберется и полстакана! Может быть, это и не так, может быть, есть там лед, припудренный сверху песком.

Но, во всяком случае, впадины, которые могли бы быть морями, разместились опять-таки в южном полушарии планеты.

Случайность? Нет, видимо, какая-то закономерность. Нечто подобное обнаружили и на Меркурии, который раньше вращался значительно быстрее.

Несомненно, что земное магнитное поле вызвано к жизни внутренней начинкой Земли. Была бы она иной, не появилась бы магнитная броня, не было бы защиты против натиска излучений, на которые столь щедры космос и наше собственное дневное светило.

Выходит, если у наших соседей есть магнитные поля, то можно уверенно сказать: есть у них сходство с Землей! Внутри у них — тоже горячее пластично-плазменное ядро. И этот диагноз ставится заочно, еще до сверхглубинного бурения и сейсмической разведки планетных недр.

Если поля нет, если нет магнитной защиты, то планета более открыта дыханию космоса. Оно же может повернуть всю ее историю по-другому. Будь на ней жизнь, она должна приспособиться к непрекращающимся ливням заряженных частиц. Какую она должна была бы обрести тогда форму?

Начало пути было одинаковым у всех планет: одно и то же протооблако, один и тот же строительный материал. Спор вызывает, пожалуй, лишь наша Луна: ведь гипотеза о том, что она была создана самой Землей уже позднее, — только одна из возможных.

Но, родившись, планеты развивались дальше, каждая по-своему. Одни оказались ближе к Солнцу, другие — дальше. Одни были поменьше, другие — побольше. На одних смогла возникнуть жизнь, на других она не возникла.

И потому столь несходны сейчас между собой планеты. На окраинах солнечной системы — холодные гиганты с аммиачно-метановой атмосферой. Самый дальний спутник Солнца — Плутон, правда, невелик, и на нем — вечный холод и мрак. Наше ослепительно яркое дневное светило на его небе — лишь крошечная звездочка…

Между Марсом и Юпитером рой маленьких планеток — быть может, осколки когда-то распавшейся большой. Вот где, кстати, было бы интересно побывать геологам! Они увидели бы там готовые образцы пород, из которых сложены небесные тела.

Ближе к Солнцу идут планеты, подобные Земле, которые так и называют планетами земной группы.

И у Марса, и у Венеры, и у Земли есть своя атмосфера. Между ними нет такой разницы в размерах, как между гигантом Юпитером и крошкой Марсом, или даже нашей все-таки большой Землей. Плотность у них довольно высока и притом примерно одинакова.

Видимо, развивались они поначалу так же, как и наша родная Земля. Вероятно, протооблако было отчасти радиоактивным. Потому и разогревались холодные, сгустившиеся из пыли шары.

А разогревшись, они начали слоиться. Легкие породы всплывали наверх, тяжелые стали опускаться вниз. Так возникла у них кора, которая постепенно застыла и отвердела. Так осталось у них жидкое или пластичное ядро.

Все постигается в сравнении. Хотя все планеты и ровесники, но условия на них различны. Посетив их, мы сможем, вероятно, наблюдать и то, что когда-то было на Земле, и то, что когда-то с ней будет. Уже возникла сравнительная планетология, и она позволит в конце концов вывести общие законы рождения, развития и гибели планет.

С другой стороны, изучая планеты, можно кое-что интересное узнать и о самой Земле, о ее истории и развитии — раз есть у них сходство.

Потому космические полеты — кровное дело не одних лишь астрономов. Геофизики и геологи примут в них участие, и в этом нет ничего удивительного. Геология — часть планетологии, ибо Земля — только рядовая планета среди остальных.

Более того: Земля послужит как бы базой для того, чтобы строить обоснованные предположения об иных, но близких к нам мирах. А иные миры, принадлежащие нашему Солнцу, послужат, в свою очередь, опорой для мысленного путешествия на планеты других звезд. У похожих на Солнце звезд должны быть и похожие планеты.

Так геология выйдет в беспредельные космические просторы. В союзе с астрономией она поможет нам проникнуть светом знаний в самые отдаленные уголки Вселенной.

До путешествия к другим солнцам, правда, еще очень далеко. Посмотрим, что может дать нам, геологам, близкое знакомство с Луной и планетами.

Геология выходит в беспредельные космические просторы. В союзе с астрономией она поможет нам проникнуть светом знаний в самые отдаленные уголки Вселенной.

Геология небесная поможет геологии земной. Поэтому не только собственная планета, но и миры в сотнях тысяч, в миллионах километров от нас интересуют теперь геологов.

Наступит время, когда управляемые на расстоянии вездеходы, вооруженные новейшей геологической техникой, отправятся на разведку Луны и планет. Близко время, когда там высадятся космонавты. И среди них будут геологи, представители профессии, которая до сих пор была сугубо земной.

Когда смотришь с Земли на сияющую серебристым светом Луну, она представляется застывшей, холодной и мертвой. Трудно поверить, что… Впрочем, не будем забегать вперед, начнем по порядку.

…Мы стоим в центре гигантской равнины. Куда ни посмотришь, всюду на горизонте горы. Иные из них сливаются с черным фоном неба, и их можно угадать только потому, что исчезает звездный узор. Другие освещены Солнцем, и вершины их ослепительно ярки.

В этом мире только свет и тьма, нет ни полутеней, ни оттенков. Ступил человек в тень, и издали кажется, будто он исчез, стал невидимкой. Все здесь такое, к чему трудно привыкнуть.

Легкий прыжок уносит на многие метры в высоту.

Тогда как бы раздвигается горизонт. Горы отступают. Но внизу все то же — пустынная каменистая равнина и горы, горы без конца…

Еще интереснее подпрыгнуть, включив ракетный пояс, надетый на скафандр. Струи упругого газа взметнут пыль, которая усыпала — нет, не почву — поверхность Луны. Человек возносится в черное небо, как ракета, на многие десятки метров ввысь.

Перед ним открывается иная картина. Он был, оказывается, внутри горы, но горы, свернутой в кольцо, которое опоясывает равнину…

Каких только гор нет на Луне! И кольцевые «цирки», и кольца с горкой посредине — кратеры, и валы, и пики, и холмы…

Есть и горные хребты, которые не уступают по высоте своим земным собратьям. На юге, например, — пик высотой в девять километров. Для сравнительно небольшой Луны — это огромная гора. На Земле и то нет столь высокой вершины.

Удивителен лунный рельеф. Вот ровная, словно по линейке выстроенная, отвесная стена — в триста метров высоты и сто километров длины. Стоя у подножия, нельзя увидеть ее границ. А вот какие-то длинные светлые полосы, которые тянутся чуть ли не через все полушарие, расходясь в стороны, словно лучи, на тысячи километров.

Кроме гор, Луну избороздили трещины, ущелья, углубления-лунки. Иные из ущелий столь глубоки, что доходят едва ли не до центра лунного шара.

Да и равнины — те, что внутри кратеров, и те пространства, которые зовут морями, тоже не так уж ровны. Взгляните под ноги: порода не сплошная, а пористая, по виду похожая на пемзу. Сходство, правда, чисто внешнее. Луна скорее гранитная, только гранит этот пронизан порами, а потому неузнаваемо изменился.

Нам рисуется обычно Луна черно-белая. Но это не так. Горные породы там разных оттенков: зеленоватые и красноватые, синеватые и рыжеватые… В Море Ясности преобладает красный цвет, в Море Дождей еще и зеленый, как и в Океане Бурь.

Все же мрачный, лишенный жизни, воздуха, погоды, накрытый черным куполом неба с косматым Солнцем, — этот неземной мир по-своему красив.

Едва ли не самое красивое зрелище, которое можно увидеть на Луне, — Земля. Вот она неподвижно висит на черном небе — огромный голубоватый диск, столь же яркий, как на земном небе Венера, но только во много раз больше. С силой девяноста полных лун светит там земной шар. Позади него медленно, очень медленно проплывают звезды…

Но местами там, где Земля видна на самом горизонте, удалось бы увидеть и иную картину — заходящую и восходящую, хотя и невысоко, Луну Луны. Так происходит потому, что лунный шар, вращаясь, слегка покачивается, то закрывая, то открывая Землю.

На Луне — полное безмолвие. Ни малейшего движения. Лишь изредка, вздымая фонтанчик пыли, падает метеорит. Кстати, может быть, кратеры — следы метеоритных ударов? Или когда-то здесь бушевали вулканы, и светлые лучи — застывшая лава?

Но не все мертво в этом мертвом царстве. Вряд ли удастся увидеть там такие извержения вулканов, какие наблюдаются у нас. Однако, что творится с кратером Аристарх? Он словно дышит! Из его центрального пика выбрасывается газовая струя. Так и на Земле: вулканы затихают, и вместо лавы из недр выходят горячие газы. Значит… Луна живет?

Впечатления космического путешественника, о которых вы здесь прочитали, — отнюдь не беспочвенная фантазия. В последние годы мы узнали о Луне многое, что перевернуло вверх ногами старые, привычные, устоявшиеся вещи.

Объектив фотокамеры открыл нам невидимую сторону Луны. И оказалось, что хотя она и похожа на обращенную к нам, разница все-таки есть.

Там гораздо меньше темных «морей» — равнин и больше областей светлой окраски. Особенного ничего в этом нет: ведь и Земля несимметрична. Обратная сторона лунного шара столь же неровна, на ней такой же сложный рельеф.

Луна не только царство света и тьмы, без переходов, без полутонов, как мы говорили, она и царство холода и тепла. На солнце — плюс сто двадцать, в тени — минус шестьдесят. Падение почти на двести градусов, и всего лишь в течение часа! Так говорили результаты измерений, сделанных во время затмений.

Появлялась тень — и очень быстро жара, при которой вода давно превратилась бы в пар, сменялась суровым морозом. Да и смена дня и ночи дает столь же резкие контрасты. Четырнадцать суток пекла и четырнадцать суток лютой стужи…

Какая же порода может выдержать такой огромный перепад температур? У какой породы теплопроводность в тысячу раз меньше, чем у самого плохого проводника тепла на Земле?

Ответить было очень трудно. Подобной породы на нашей планете не нашлось. Тогда, чтобы выйти из затруднений, решили: Луна покрыта толстой «шубой» из пыли. Это подтверждала как будто бы и радиолокационная разведка.

И все же ученые усомнились. Снова и снова они измеряли температуру лунного шара.

Ему ведь не поставишь градусник. Автоматическая межпланетная станция сделала ценнейшие снимки, но о том, как жарко или холодно на Луне, она не рассказала. Такую задачу и не задавали ей.

Цель — как можно более точно узнать, наконец, какова же температура лунной поверхности. Условия — ошибиться можно не больше чем на один-два процента. Это очень высокая точность. Раньше ошибались и на двадцать процентов.

Что же удивительного? Ведь до Луны почти полмиллиона километров! Теперь предстояло выяснить истину, и от результатов зависела судьба лунной пыли.

Пыль пришлось ввести, чтобы объяснить необъяснимое. Но, быть может, на самом деле все обстоит иначе? Погоня за точностью не означала здесь погоню за рекордом. Свести ошибку к самой малой, какая только возможна (а совсем без ошибок обойтись не удалось бы — на сколько-то ошибаются все же приборы, и расстояние огромно, да и люди не автоматы) — значило бы признать или отвергнуть пылевой покров.

Радиотехника и кибернетика и, конечно, упорный труд радиофизиков Горьковского университета позволили добиться победы.

Сравнительно давно было обнаружено, что Луна — природная радиостанция, подобно Солнцу и звездам. Но самих по себе ее сигналов еще мало, их надо с чем-то сравнить, чтобы уверенно сказать, какой там нагрев.

Радиоизлучение и температура связаны между собой. Луна получает тепло от Солнца, а ночью отдает его. Как отдает? В ответе на такой простой, казалось бы, вопрос и скрывалась разгадка. Потеря тепла зависела от свойств лунных пород — их теплопроводности и плотности.

С чем же все-таки сравнить радиостанцию-Луну? Да конечно же, с искусственной радиолуной, температура которой точно известна. Разумеется, для этого не нужно строить модель в натуральную величину, достаточно было взять диск небольшого диаметра из поглощающего радиоволны материала и разместить его так, чтобы угловые размеры лун искусственной и настоящей казались бы наблюдателю у радиотелескопа одинаковыми.

Сравнивая излучения обеих лун, узнали и как изменяется температура на Луне настоящей. А теперь оставалось по характеру охлаждения и нагрева сказать, из чего же, в конце концов, состоят лунные породы.

В работу включилась машинная математика. Только она и могла выбрать из множества данных единственно верный результат. Ей задавались различные величины предполагаемой плотности и теплопроводности предполагаемых пород. И машина остановила свой выбор на веществе, вдвое менее плотном, чем вода!

Что же это за порода? Раньше считалось наоборот — лунное вещество в два раза не легче, а тяжелее воды. Пылью оно, во всяком случае, быть не могло.

Проводя различные сравнения, подбирая образцы самых различных земных пород, планетологи пришли к выводу: Луна покрыта породой, похожей на гранит. В ней есть кварц, окиси алюминия и кремния, а также окислы железа, магния, калия, натрия, кальция.

Но гранит тяжелее воды. Почему же подобная минеральная смесь так легка? Да потому, что она пронизана порами, наподобие земного туфа или пемзы.

Нет ничего удивительного в том, что горные породы на Луне пористы и очень плохо проводят тепло. Кругом — пустота, и если из недр выходили когда-то горячие расплавленные массы, то они словно вскипали, в них бурно выделялись газы. Так и образовывались мельчайшие поры. Сейчас всем известны пенопласт и пенобетон — тоже насыщенный газом и застывший потом обычный, не пористый материал. Из-за пор и лунный гранит отличается от плотного, сплошного, земного.

Пробуют подобрать породу, похожую на лунную, и другим путем — ищут модель, образец, который так же отражал бы свет, как и Луна.

Мы стараемся на Земле получить лунное вещество, и «луннит» — вероятно, пористый гранит, уже описан.

Не попадала ли когда-нибудь лунная порода на Землю? Это невероятно! Это невозможно! Не селениты же — мифические жители Луны — привезли его с собой!

Но уже давно то там, то здесь находят странные кусочки, похожие на стекла самых разных форм. Небольшие стекловидные камешки — их назвали тектитами — вызывают ожесточенные споры.

Химический анализ сказал: ничего подобного на нашей планете нет, они явно космического происхождения. Геологи добавляют: у них нет никакой связи с теми породами, которые лежат вокруг. А так быть не может, если только они не прилетели из космоса. И еще одно: в них встречаются железные шарики с никелем, как и в метеоритах вообще.

Значит, это своеобразные метеориты или осколки каких-то небесных тел?

Нет, скорее всего, тектиты — кусочки, выбитые гигантскими метеоритами, которых когда-то падало много именно на обращенной к Земле стороне Луны. Стекло нашли даже на дне океана. Думают, что оно образовалось там под действием высоких давлений. А не тектит ли, упавший в незапамятные времена, — эта находка?

Радиоизлучение идет не только с поверхности, но и из глубин лунного шара. Так вычислили и температуру лунных недр. Наш холодный спутник, по-видимому, внутри горячий!

Пятьдесят километров глубины — тысяча градусов. Вероятно, поток тепла, не меньший, чем у Земли, поднимается к ее поверхности.

Причина? Быть может, радиоактивные элементы, как и на Земле. Предполагают, что их там даже в несколько раз больше.

Успокоилась ли совсем Луна? Изменения на ней наблюдали и раньше. То вдруг кратер один исчез, то появлялись и пропадали какие-то пятна… Думали: уж не иней ли это все-таки выпадает в долгие морозные ночи, чтобы с восходом Солнца исчезнуть?

Даже выдвигалась — совершенно серьезно — мысль о том, что пятна — полчища насекомых, заметные даже с Земли. Но то — область догадок. И лишь недавно удалось наблюдать «живую» Луну.

Это произошло в ноябре 1958 года и повторилось почти год спустя. Профессору Н. Козыреву удалось по спектру установить, что из кратера Альфонс внезапно вырвалось облако газа.

Новые наблюдения — и оказалось, что и другой кратер — Аристарх — тоже своего рода газовый вулкан. Молекулы водорода и углерода — вот что выбросил он.

Значит, в лунных недрах происходят какие-то реакции. А чтобы образовался молекулярный водород, нужна высокая температура. Вот еще одно доказательство, что под холодной коркой — горячая Луна.

Значит, есть в лунных недрах радиоактивные элементы? Не из одного ли «теста» они сделаны — Земля и Луна? Может быть, они образовались из одного протооблака и спутник наш был когда-то маленькой планетой (мы говорили об этом, когда задумывались о судьбе Атлантиды)?

А может быть, все было иначе?

Вот еще одна из гипотез о рождении Луны, объясняющая, как из-за этого возникли материки и океаны, как разделились суша и вода.

Мы знаем: в давнопрошедшие времена планета вращалась куда быстрее, чем теперь. В молодой тогда Земле бушевали мощные твердые приливы. Эти волны, будоражившие планету, вызывало Солнце, и они обегали земной шар.

Постепенно тормозилось вращение Земли, сказывалось трение. В конце концов наступил резонанс — периоды колебаний вязкого подкорового вещества и самой приливной волны совпали. Приливной вал, как бы в такт раскачавшись, был с силой вышвырнут в пространство.

Это и оказалось заготовкой для будущей Луны. «Кусочек», попавший в космос, приобрел вскоре шарообразную форму, вышел на орбиту и стал спутником породившей его Земли. А на земном шаре образовалось углубление — ложе будущего Тихого океана.

Когда произошел «всплеск»? Возможно, два миллиарда лет назад. Только полмиллиона лет затрачено было на раскачку приливной волны, прежде чем она смогла преодолеть земное притяжение.

Доказать такое предположение пока невозможно. Только одно доказательство, и то косвенное, дали космические ракеты.

Лунного магнитного поля не существует. Значит, нет в лунных недрах металлов, негде появиться блуждающим токам, как в ядре и мантии Земли. Выходит, лунное вещество образовалось не из глубинных, а из поверхностных слоев. Так и должно было случиться, если оторвался гребень приливной волны.

И еще одно. Ложе Тихого океана базальтовое, гранитного слоя на нем нет. Не из этого ли гранитного наслоения и получилась Луна? Вспомним, кстати, о последней «гранитной» модели лунной породы, созданной радиофизиками. Гранит, только пористый, оказался как раз тем материалом, который лучше всего согласуется с истинным температурным режимом поверхности Луны.

Что же стало с Землей? Потрясение, связанное с рождением спутника, не прошло для нее бесследно. Всюду на ней произошли перемены.

Местами растрескалась кора. Ее разъединившиеся части поплыли в магме. Образовались разрывы, и так возникли чаши остальных океанов. Земной шар приготовился к тому, чтобы приобрести уже более или менее знакомые формы океанов и материков.

Дело оставалось за немногим — за водой. Земля-то пока еще была сухой, а вода — «зарыта», связана внутри пород. Но постепенно стала освобождаться связанная влага: ее пары выделялись и накапливались в атмосфере.

Когда газовое одеяние Земли пересытилось парами, оно стало возвращать влагу, но уже в виде воды. Хлынули ливни.

Никто не знает, сколько продолжался этот период дождей — сотни, а может быть, и тысячи лет. Чаши океанов наполнились водой, прогнулись под ее тяжестью, а материки поднялись…

Атмосфера и магнитное поле защищают Землю от вторжения заряженных частиц. Там, где нет ни того, ни другого, космическим снарядам удается разгуляться вовсю.

Обладая огромной энергией, они крушат ядра атомов, встреченных по пути. Но разрушенное ядро — это уже другой элемент либо его изотоп. Даже в земной атмосфере космические лучи непрерывно производят различные превращения. На больших высотах в самых верхних ее слоях возникают потому разновидности углерода, водорода, бериллия, появляется гелий.

Метеориты и Луна ничем не защищены. Пока они странствуют в космосе, излучения могут переделать их поверхность. Вместо одних элементов родятся тогда другие.

Самая наружная корочка Луны толщиной в несколько метров служит своего рода лабораторией ядерных превращений. В ней без всяких синхрофазотронов сами собой образуются и тритий — тяжелый водород, и гелий, и неон, и аргон, и изотопы кое-каких металлов.

Неизвестно, конечно, сколько их там, принесут ли они какую-нибудь пользу, одно только известно уже сейчас.

Атомные часы позволили определить возраст Земли. Космические часы позволяют узнать, сколько лет метеоритам: чем больше образовалось рожденных в космосе элементов, тем они старше.

Веществу метеоритов столько же лет, сколько Земле и всем остальным спутникам Солнца, — показали атомные геологические часы.

Но не надо спешить с выводами. Слой ядерных превращений, обожженная космосом оболочка тонка, и на Луне не превышает двух-трех метров. Что такое два-три метра для лунного шара? Сущие пустяки! Не прожигают излучения и крупных метеоритных осколков.

А мелочь? Иное дело. Мелкий кусочек был бы отмечен печатью радиоактивных превращений с первого дня рождения — весь, целиком. Изобилие изотопов покажет, что мы столкнулись с камешком, видимо внезапно появившимся в момент, определенный по атомным часам.

Сколько времени прошло? Полтора миллиарда лет. Не четыре с половиной!

Вывод? Сами метеориты, сами осколки, родились после протопланет. Их родина — взрослая планета, которая была когда-то соседкой Юпитера и Марса.

Думают и другое: не планета, а астероиды породили камни, падающие с неба. Они дробились, сталкиваясь между собой. Миллионы и миллионы тонн обломков устремлялись из пояса астероидов к Земле.

Теперь снова о Луне. Если космонавты найдут где-нибудь в расселинах выходы необлученных пород, они сумеют оценить, сколько же накопилось в верхних, обстрелянных частицами слоях новорожденных элементов, сколько на это понадобилось времени. Они смогут тогда сказать, какие из лунных гор моложе, какие старше и как складывался современный рельеф на протяжении миллионолетий.

Луна — своеобразный музей, запечатлевший ее историю с самых древних времен.

Так же, как и на Земле, образованием рельефа здесь руководили внутренние силы. Лунная кора поднималась или опускалась. Вулканы выплескивали лаву. Появлялись трещины, разломы.

Но не было выветривания, не было размыва. Только резкая смена температуры, только метеориты и космическая пыль нарушали покой. И следы того, что происходило когда-то очень давно, сохранились на лике Луны до сих пор.

Загадкой остаются пока что белые лучи. Может быть, они еще более пористы и потому иначе отражают солнечные лучи? А может быть, это какое-то светлое вещество? Не светится ли оно под действием заряженных частиц, которые в изобилии посылает Солнце?

Белые лучи могли быть у всех кратеров. У наиболее древних они исчезли под обломками пород и космической пылью. Сравнивая горы, где есть лучи, с горами, где их нет, можно судить о возрасте лунных кратеров, о смене более бурных периодов ее жизни и спокойных, как то было и на Земле.

Из далекого прошлого перенесемся опять в наши дни.

Настоящее принесет разгадку тайн прошлого Луны. Недалеко время, когда прилунится первый корабль — уже не автомат, а с человеком на борту. Разумеется, перед этим посадку совершат автоматические станции. Они тоже смогут многое рассказать о том, каков наш спутник.

Инженеры думают над тем, чтобы послать автоматы, которые благополучно доставят приборы на лунную поверхность. В том числе — и те, какие послужат геологам, пока еще остающимся на Земле и ведущим разведку на небе.

Это — телекамеры. Они позволят вблизи увидеть, как устроена снаружи Луна. Это — своеобразные снаряды, они врежутся в породы, и по их скорости можно будет судить, что же именно встречается им на пути. Это автоматические буры, добывающие пробы пород, автоматические лаборатории, тут же исследующие образцы. Впрочем, со временем кусочки Луны также автоматически сумеют переправлять на Землю. Наконец, пошлют и сейсмографы. Они станут отмечать колебания и от лунотрясений, и от искусственно устроенных взрывов.

Но, конечно, новая глава в истории изучения Луны начнется, когда откроется люк ракеты, опустится лесенка и космонавт ступит на лунную поверхность.

Мы же сейчас — геологи. Посмотрим и на Луну с геологической точки зрения. Что на ней можно найти, где и как искать?

Не будем пока что забираться глубоко в лунные недра, поищем полезное где-нибудь поближе — в глубоких пещерах и впадинах, например.

Их очень много. Есть среди них и такие, куда, вероятно, никогда не заглядывают солнечные лучи. А ведь если Луна развивалась так же, как и Земля… если когда-то выделялась из ее глубин вода… Значит, она могла и остаться — не вся, конечно: малое лунное притяжение не удержало влагу, как не удержало оно и атмосферу.

Но где-нибудь в подлунье, в пещерах или расщелинах, где царит вечный холод да и воздуха нет, вода могла задержаться и обратилась в лед.

Как и на Земле, водяной пар просачивался наружу из лунных недр. На холоде он быстро превращался в воду и замерзал. Так и могли появиться там залежи льда. Даже если бы часть воды и испарилась на Солнце, то все равно изрядная толика могла, вероятно, уцелеть.

А это очень важно. Вода, водород и кислород — топливо для ракеты, вода и кислород необходимы людям. Ведь они собираются не только посетить Луну, но и прочно на ней обосноваться! На лунную станцию не пришлось бы тогда возить с Земли ни кислород, ни воду.

У космонавтов и колонистов, обживающих спутник Земли, найдется и другой выход. Вода, возможно, находится в горных породах. Нужно будет только суметь ее оттуда извлечь.

Нельзя, конечно, думать, будто все, чем богата Земля, найдется и на Луне.

Но Земля и Луна рождены из одного исходного материала. Так почему бы не предположить, что на ней, например, нет нефти? Если происхождение ее минеральное, если она живет и из недр выделяются и углерод и водород, то должны быть там нефтеносные залежи.

Горячие лунные недра обещают нам и находку радиоактивных гнезд. Впрочем, и урановые рудники, и нефтяные скважины, и металло-химические комбинаты в подлунье — дело будущего, будущего весьма далекого.

Во всяком случае, это век двадцать первый, когда вовсю развернется освоение солнечной системы, когда космические рейсы станут столь же обычными, как сейчас перелеты с одного континента на другой.

Тогда ракеты доставят все необходимое для стройки на Луне. Где-нибудь в скале устроят «дом» для тех, кто станет обживать наш спутник. Там, под толщей пород, не страшны ни холод длинной лунной ночи, ни жара столь же длинного лунного дня, ни излучения, ни метеоритная бомбардировка.

Установки искусственного климата будут поддерживать в подлунном поселке любую нужную температуру, давление, влажность. Лунные жители получат атмосферу по заказу…

Растения должны очищать воздух, поглощать выделения, а взамен давать овощи и плоды. Поэтому на солнечной стороне оборудуют застекленную оранжерею. Когда же Солнце зайдет, ему на смену придут лампы дневного света, установленные и во всех помещениях станции на Луне.

Энергию даст гелиоустановка. Полупроводниковые батареи станут ловить солнечные лучи, аккумуляторы — запасать ток, чтобы снабжать им хозяйство станции ночью. А оно большое и сложное, это хозяйство.

Ток нужен локаторам: поблизости ракетодром, где принимают и отправляют корабли на Землю и с Земли. Он нужен приборам на обсерватории, которая размещена под прозрачным бронированным куполом, лабораториям, которые разместились в помещениях городка, радиостанции, чья антенна высится неподалеку. Электричеством освещается и обогревается весь лунный поселок. И электричество помогает готовить пищу на кухне, так же как помогает оно поддерживать ровный, мягкий климат на планете, где ни воздуха, ни климата нет вообще.

Быть может, со временем своя промышленность возникнет в подобном поселке. Химики научатся добывать воду и воздух из лунных пород.

Уже сейчас, до лунных перелетов, инженеры ведут опыты по переработке горных пород. Они нагревают их в солнечной печи, и притом в пустоте — точь-в-точь как будет на Луне. Из породы выделяются вода и кислород.

Такую установку соорудить на лунной станции даже легче, чем на Земле. Яркие лучи Солнца и безвоздушное пространство вокруг — остается только смонтировать зеркало да саму печь.

Если найдут руду либо металлы, если найдут уран — построят атомную электростанцию и металлургический комбинат. А может быть, обнаружат и подлунные нефтяные озера. Тогда химические фабрики появятся на заселенном спутнике нашей планеты.

Прямо на месте будут вырабатывать топливо для космических кораблей, всевозможные продукты, в каких нуждаются внеземные поселки, и — кто знает? — возможно, нефтяную белковую пищу, в дополнение к растительной.

Но, предположим, на Земле возникнет нужда в дарах Луны. Тогда караваны ракет переправят добытое лунными колонистами через межпланетные бездны…

С чего же могут начать геологи (лучше все-таки сказать селенологи, от слова «селена» — Луна), поселившись на лунной станции?

Раньше всего проведут предварительную разведку и поверхности и недр второй части нашей двойной планеты.

Конечно, соберут образцы пород, установят, каковы они на самом деле, проверят, в чем были мы правы, когда подбирали нечто похожее на Земле, и в чем ошибались. Решится вопрос и о следах атмосферы (думают, что они существуют все-таки там) и о жизни (не исключена и такая возможность!). Жизнь — надо понимать — примитивная, не идущая ни в какое сравнение с земной, но… быть может, удастся ее обнаружить.

Кто может жить в почти полной пустоте, переносить чудовищную жару и чудовищный холод, потоки сверхэнергичных солнечных и космических лучей?

Микробы! Микробы, обитающие, например, на дне океана — самые выносливые живые существа. Недаром пришлось контейнер советской ракеты, прежде чем отправить его на Луну, стерилизовать — иначе попали бы туда земные микробы, вмешались бы в чужую жизнь небесного соседа. Да и некоторые наши растения, оказывается, способны выдержать такие температуры, которые и лунным под стать.

Тут надо было бы поставить строчку многоточий: жизнь на безжизненной, казалось бы, Луне — лишь предположение, лишь плод одних логических рассуждений. Да и говорим мы о работе селенологов, исследующих рельеф и недра серебряного шара. Но жизнь на нем нас, естественно, интересует, потому и зашел о ней разговор.

А теперь вернемся к кратерам и хребтам, трещинам и равнинам.

Произведут топографическую съемку всей Луны, составят подробные и точные карты.

Составлять эти карты, вероятно, начнут еще раньше. Спутники Земли занимаются фотосъемкой земного шара, лунный спутник заснимет Луну. И эти снимки, уже с близких расстояний, помогут составить, возможно, даже до посадки первых кораблей подробные карты всей поверхности неведомого мира.

Оба лунных полушария нужно будет посетить селенологам. Но пешком их не обойдешь — и сложно и долго! Инженеры предоставят новую технику в распоряжение космонавтов.

Они построят вездеход для путешествий по Луне, чтобы можно было передвигаться по изрытой, каменистой поверхности «морей».

Его поведет автоштурман, которому перед отправлением в путь зададут нужный курс. Электродвигатели машины станут питаться током от солнечных батарей.

Механические руки соберут пробы пород, автоматическая буровая установка добудет образчики из глубин. Тотчас приборы произведут анализ, скажут, какие породы в том или ином месте Луны. А в каком — зависит от оператора, который все видит на телеэкране так, будто сам едет на лунном танке. Оператор же сможет находиться… на Земле и по радио управлять автоматом-геологом.

Но все же отправить одну лишь машину и предоставить ее самой себе — большой риск. Если она застрянет в расселине, если случится авария, космический рейс самоходки не даст ничего.

Зато космонавтам, обживающим наш естественный спутник, пригодится вездеход. Они пошлют его по равнинам, по возвышениям белых лучей, внутрь огромных площадок, ограниченных кратерным кольцом. Они выручат его из беды, когда застрянут в неровностях гусеницы, отремонтируют, когда откажет какой-нибудь механизм. Наконец, возможен и пассажирский вариант такой машины с экипажем, чтобы облегчить путешествия по тем местам, где сможет пройти вездеход.

Луна еще не достигнута, а проекты лунного транспорта разрабатываются уже сейчас. Предложен, например, интересный проект вездехода, в котором люди стали бы совершать длительные вылазки по лунному бездорожью.

Этот вездеход — огромный шар из прочной двухслойной ткани с теплоизоляцией внутри. Ракета доставит его в сложенном виде с Земли. Снаружи на него одет обод — надувная шина. Она столь широка, что легко преодолеет препятствия на пути — трещину, лунку, порог. Электромоторы заставят катиться гигантское колесо, увенчанное сверху большим экраном полупроводниковой солнечной батареи.

Шар — своего рода лунная станция, только подвижная. В ней есть все, вплоть до собственной оранжереи-аквариума, где растут питательные водоросли, кстати очищающие воздух, и телевизора…

И еще несколько вариантов транспорта для Луны было разработано в последние годы.

Ведь и бездорожье бывает разным! Вездеходу могут встретиться не только равнины. Наоборот, чаще всего ему придется взбираться по горным кручам, пробираться через хаотические нагромождения камней, через гряды холмов и расселины. Гусеничная же машина — не универсал.

Вот почему появилась идея вездехода шагающего, который пройдет там, где наверняка застрянут гусеницы. Вот почему придумывают вездеходы колесные, которые на огромных шаровых колесах преодолеют препятствия на своем пути. Кроме того, не забывают и про гусеницы, только пристраивают их к ногам, чтобы можно было перешагивать препятствия, непреодолимые для гусеничных машин.

Изобретательской фантазии открывается полный простор. Пока не проложат на Луне ровные дороги, надо создавать такую транспортную технику, которая поможет изучить и освоить все закоулки горной лунной страны.

Если сумеют добыть горючее, применят и ракетный кораблик, способный летать в пустоте. Пилот сможет заставить неподвижно повиснуть машину, чтобы рассмотреть и сфотографировать местность внизу.

А может быть, построят и комбинированную машину — ракету-вездеход. Она станет перепрыгивать даже через горы, добираться до самых отдаленных уголков; гусеницы-ноги, либо то и другое вместе, или колеса позволят ездить — когда это возможно — по Луне.

…И чудо-машина с космонавтами поползет, покатится, пустится вприпрыжку среди лунных камней, полетит над ущельями и горами. Космонавты-селенологи начнут разведывать неведомый мир.

Их коллегам приходилось с геологическим молотком в руках бродить в глубоководных скафандрах по дну океанов, под километровыми толщами воды. А здесь они, тоже в скафандрах, но защищающих от пустоты, космического холода, метеоритов и излучений, будут взбираться на горы, опускаться в ущелья, тревожить извечный покой скал…

Маленькие походные буровые установки добудут образцы из-под самой верхней корочки Луны. Может быть, со временем и более мощные скважины пронижут всю лунную кору. Может быть, чтобы прощупать сейсмическими волнами внутренность лунного шара, устроят искусственный взрыв, как это делают геологи и на Земле.

Будут, в конце концов, расставлены условные значки на картах; то, что скрывают там недра, откроется покорителям Луны. Тогда-то и развернется наступление на глубины этого небесного мира…

Как ни поразительно зрелище Земли на лунном небе, но перед ним померкнет другая картина — другого мира.

Тот же черный-пречерный фон с россыпью звезд. То же пылающее косматое Солнце. То же хаотическое нагромождение скал. Но чуть ли не полнеба занимает исполинский диск планеты, которая кажется совсем рядом.

Он не прикрыт грядами облаков, на нем не увидишь ни резко очерченных материков, ни серо-стальной глади океанов, ни голубых пятен озер, ни ленточек рек. Нет зелени лесов. Нет вспаханных пашен. Нет даже гор, поднявшихся и на шаре земном, и на шаре лунном.

Перед нами — ровная песчаная пустыня. Правда, ее красноватый цвет близ полюсов переходит в белый — это, видимо, полярные шапки из снега или льда. Однако пустыня преобладает.

Вглядевшись пристальнее, можно, впрочем, заметить, что она неодинакова всюду. Местами ее прорезают темные линии, сетка которых исчертила весь планетный диск. Линии пересекаются, сходятся, снова идут каждая по своему пути.

Внезапно какие-то желтые тучи вздымаются над обширной равниной. Песчаная буря! Да такая, какую никогда не удается наблюдать на Земле: огромные пространства, чуть ли не вся планета заволакивается туманом.

Не сразу, постепенно перестает бушевать стихия. И снова застывают неподвижно гряды песков, подступившие к границам белых шапок у полюсов.

А очутившись на самой планете, мы тоже удивились бы необычным картинам.

Нас поразило бы не только зрелище бесконечной пустыни — вообще говоря, пустынь достаточно и на Земле.

Мы любовались бы голубой — не зеленой (а может быть, черной — и такая выдвигалась мысль) растительностью, отдаленно напоминающей фауну наших высоких гор.

Странным показалось бы нам небо. Очень темное, оно подернуто какой-то фиолетовой дымкой. На нем движутся луны — их две, и одна обгоняет другую, бежит столь быстро, что заходит на востоке, а восходит на западе!

И, конечно, нам показался бы суровым климат этой планеты, где холодно, как в земной стратосфере; где очень мало воды; где воздух так разрежен, что им невозможно дышать; где единственные жители — растения вроде наших кустарников, лишайников или мха.

Таков Марс. Нет, пожалуй, ни одной другой планеты, которая вызывала бы столь горячие споры, вселяла столько надежд в поисках жизни во Вселенной.

Повод дали ее атмосфера, в которой есть кислород, ее полярные шапки, которые содержат все-таки влагу, ее климат, хотя и холодный, но все же такой, в котором кто-то мог бы жить.

Кто же, кроме растений и, быть может, простейших животных?

— Марсиане, — говорили защитники разумной жизни на этом, пусть и несколько отдаленном подобии Земли.

— Но, позвольте, — возражали другие, тоже верившие, впрочем, в марсиан. — На поверхности не уцелеть живым существам. Слишком разрежена атмосфера Марса, слишком холодно и неуютно на нем, слишком велика опасность от метеоритов и излучений. Не спрятались ли они в глубине планеты?

Там, под поверхностью, возникли их города. Давно произошло переселение, и потомки когда-то живших марсиан уже никогда не видят фиолетового неба и марсианских лун.

— Марсианские луны? А не искусственные ли это сооружения, не подпочвенные, а небесные города переселившихся именно туда обитателей планеты, уже непригодной для жизни? — спрашивает профессор И. Шкловский.

И отвечает:

— По-моему, да! Фобос и Деймос — памятники погибшей культуры марсиан.

— Нет, — возражают отдельные писатели-фантасты. — Следы наших ближайших соседей все-таки надо искать не на спутниках — на самой планете. Возможно, мы найдем там и разгадку таинственной Атлантиды. Атланты спаслись от страшной катастрофы, улетев в космических кораблях на Марс.

— Маленький Марс смог удержать тяжелые газы в своей атмосфере, — говорит Н. Жиров, выступавший уже у нас по поводу Атлантиды. — Можно думать поэтому о газовой криптоно-ксеноновой марсианской оболочке. Тогда взрыв там будет очень ярким. Но вторжение ли метеоритов вызывало подобные загадочные вспышки? Их видели не раз. Да и кое-какие другие особенности этой планеты — свойства полярных шапок, таинственный фиолетовый слой, — быть может, необычная атмосфера тому причиной?

И Жиров идет дальше. Близок к Марсу астероидный пояс, велика метеорная опасность. Не создали ли сами марсиане такую защиту и от метеоритов, и от леденящего холода космоса? Кислорода им, живущим в иных условиях, чем на Земле, требуется значительно меньше. Растения, хотя бы специально выведенные, смогли бы его давать, и он, вероятно, скопился у самой поверхности, где и живут марсиане — необычайные, с земной точки зрения, существа.

Стоп! Мы дали что-то слишком много воли фантазии. Конечно, нам бы очень хотелось встретить в соседнем мире не только растения и, быть может, примитивных животных. Все же, как ни заманчива мысль о марсианах, живших когда-то либо живущих теперь, придется от нее отказаться.

Посмотрим на эту соседнюю планету взглядом не фантаста, а ученого, вернее, ученых, потому что есть разные точки зрения, разные гипотезы о природе марсианского мира.

Луна мала. Внутри нее нет столь высоких давлений, как в земных недрах. Вещество там не приобрело тех электрических свойств, какими обладает плазма Земли. Но либо она, либо металлическое ядро только и могут создать магнитное поле — если, конечно, верна гипотеза о том, что магнитное поле возникло благодаря токам в ядре.

Вот почему так интересно и важно узнать, есть ли магнитное поле у Марса. Они очень похожи, эти два соседа — Земля и Марс. Только марсианский шар вдвое меньше, а тяжесть на нем меньше почти втрое. Давления и там не хватит, чтобы образовалось плазменное ядро.

Если автоматические станции обнаружат магнитное поле, то ядро Марса, вероятно, металлическое. Но тогда металлическим должно быть и ядро Земли. Обе планеты возникли из одного материала, они ближайшие родственники, их внутреннее устройство не может резко различаться.

Если поля нет, то не металл, а камень, превращенный давлением в металлоподобное вещество, в плазму, начиняет Землю.

На маленьком Марсе при небольшом давлении в недрах — по сравнению с Землей — все вещество успело переплавиться, и планета расслоилась.

Образовалась толстая легкая кора и небольшое металлическое ядро.

Это случилось, видимо, два-три миллиарда лет назад. Планета потом успела успокоиться. На ней не происходило таких бурных переворотов, как на Земле.

Потому-то, может быть, и не наблюдали до сих пор на Марсе ни землетрясений, ни извержений.

У Южного полюса Земли выпуклость — Антарктида. У Северного — вогнутость, чаша, в которой помещается Ледовитый океан. В этом Марс похож на Землю: у его Южного полюса — тоже горы, а у Северного — равнина.

Быть может, Марс по каким-то причинам развивался быстрее Земли. На Земле еще продолжают рождаться горы, Марс уже истратил энергию своих недр, и там не возникает больше гор. А те, что возникли, уже разрушились, рельеф сгладился. Потому и нет на нем гигантов, подобных земным Гималаям, и глубоких впадин, подобных земному Великому разлому.

Задал Марс загадку ученым!

Каких только гипотез не предлагали, чтобы ответить на вопрос: почему Марс такой — гладенький, безводный, исчерченный длиннейшими полосами — «каналами», да притом очень правильной формы!

Вот одна из новейших. Нелепо было бы думать, что на Марсе нет и не было никогда воды. Водород ведь имелся еще в протооблаке, водород есть вообще везде во Вселенной. И, кстати, чем дальше от Солнца, тем на планетах находят больше водородных соединений. Несомненно, они были и на Марсе.

Среди них — вода. Из недр сравнительно маленького Марса, где давление невелико, ей легко было выбраться наверх. Появились марсианские океаны. Но там холодно даже на экваторе, так холодно, что вся водная оболочка планеты замерзла.

Местами горы поднимаются над льдами. Разрушаясь, они-то и усыпали поверхность планеты мельчайшими обломками, пылью, песком. Неровности выровнялись. Марс превратился в песчаную, кое-где холмистую пустыню.

Однако океаны не промерзли до самого дна. Их разогревало идущее снизу тепло. Они оказались вместе с подводными горами, прикрытыми сплошной ледяной корой — более толстой у полюсов и более тонкой у экватора. Впрочем, везде она была не меньше, чем в полкилометра толщиной.

Как и на всякой другой планете, внутренние силы на Марсе не дремали. Бывали порой марсотрясения. Тогда лед раскалывался, сквозь полыньи проступала вода. Теплая вода испарялась, и в разреженной марсианской атмосфере возникали длинные полосы туманов.

Вдоль трещин мороз смягчался. Тут-то и могла появиться растительность, а с нею, быть может, даже и какой-то животный мир. Жизнь, возможно, есть и в теплом океане, защищенном ледяным покровом от суровых холодов.

На поверхности же, вдоль трещин, протянулись свои линии жизни, прямые, как каналы, потому что трещины во льду бывают правильной формы.

С Земли видны, конечно, не сами трещины, а полосы растительности по их краям. Ведь в телескоп можно увидеть только полосу шириной не меньше чем в десятки километров!

Влаге удавалось, вероятно, как-то попасть на обширные пространства «морей» — темных пятен на поверхности Марса, и там летом появлялась растительность.

Ледяной покров могли разрушить местами и метеориты, которых за миллионы лет падало немало. Поблизости от Марса пояс астероидов — об этом не надо забывать.

Такую картину рисуют профессор А. Лебединский и астроном В. Давыдов. Представьте-ка себе Землю, говорит Давыдов, на марсианской орбите… Удалившись от Солнца, она стала точь-в-точь такой же, как Марс, оледеневшей планетой.

Давыдов приводит и еще любопытный факт, говорящий в пользу марсианских подледных океанов. Что будет, если вскроются трещины ледяного покрова? Оттуда должен вырваться водяной пар, который вскоре рассеется и исчезнет. Астрономы же на Земле заметят тогда ненадолго появившуюся белую полоску.

Видели ли ее на самом деле? Да, не раз. Значит… Впрочем, с окончательными выводами пока подождем. Сколь верна гипотеза, покажет будущее.

Первоначальная, еще не расширившаяся Земля, Земля без морей и океанов — одна лишь суша, да ледяные шапки у полюсов. А рядом — Марс, Марс современный — тоже безводный, с пятнами углублений — «морей». Длинные, растянутые по обоим полушариям, они, по мнению сторонников расширения нашей планеты, очень похожи на стыки земных материков, те трещины, где зарождались океаны.

Так не зачатки ли это будущих марсианских океанов? Не предстоит ли Марсу пройти тот же путь, что прошла и Земля, — расшириться, стать большой планетой?

Моря там станут действительно морями. Из недр выйдет плененная влага, климат потеплеет, изменится атмосфера, появится богатая растительная жизнь. Марс догонит Землю! В солнечной системе появится еще одна вполне пригодная для жизни планета.

Вот какие заключения о Марсе можно сделать, исходя из гипотезы о расширяющейся Земле. Кстати, одного из ее авторов, И. Кириллова, на самую идею и натолкнуло сравнение двух соседних планет. Но ясности полной и окончательной еще нет. Это интересно, тем более необходима проверка.

Спор о каналах длится уже более ста лет. И, прежде всего, возникла смелая мысль, увлекшая многих.

Каналы, созданные разумными существами, беспримерные гидротехнические сооружения, орошающие бедную водой планету, — вот гипотеза, у которой оказались горячие сторонники и не менее горячие противники.

— Каналы — это линии жизни в бесплодных марсианских пустынях. Но то, что мы видим, — не сами каналы; слишком они узки, чтобы увидеть их даже в самый сильный телескоп. Вода утоляет жажду почвы, и по берегам каналов, вслед за водой, идут от полюса к экватору растения. Они ползут весной от полярных шапок к экватору, на сотни и тысячи километров, опоясывая всю планету, словно сетью сосудов. Ее-то, широкую полосу воспрянувшей к жизни мертвой пустыни, мы и видим. За этим победным шествием влаги скрыта разумная воля жителей древней планеты. Пятна на пересечении каналов, узлы водоносной системы, — наверное, марсианские города.

Так рассуждали одни астрономы.

— Ваши каналы просто оптическая иллюзия. Если хорошенько вглядеться, никаких каналов не увидишь: они распадаются на отдельные пятна и лишь издали сливаются в одну линию. О марсианах, об искусственном орошении не может быть и речи. Какими же должны, кстати, быть насосы, чтобы по равнинной поверхности Марса гнать через всю планету огромные массы воды! Вероятно, это просто какие-то «дефекты»: трещины, изломы. Но уж, во всяком случае, марсиане здесь ни при чем.

Так говорили противники каналов.

— Допустим, — продолжали противники «растительных» каналов, — что так и есть. Но почему влага потекла бы от полюсов к экватору обязательно по прямым? Почему не блеснет никогда зеркало воды? Ведь каналы эти шириной в десятки километров! И, наконец, неужели хватит влаги, чтобы насытить ею всю планету, когда толщина полярной шапки всего сантиметры, а общая длина «каналов» — больше миллиона километров?

Но полярные шапки на самом деле могут быть много толще. Это тот же лед, перемешанный с обломками породы, покрывающий основную ледяную кору. С Земли же мы видим лишь кристаллики льда, оседающие из атмосферы зимой. Весной и летом тает тонкий верхний покров, но и этого достаточно, чтобы появилось много влаги. Ее хватает на всю планету.

А может быть, каналы — это трещины в гранитной коре Марса, такой же расширяющейся планете, как и наша Земля? Песок образовался при разрушении и выветривании гранитных пород. Марсианские «моря» — понижение рельефа.

Страсти, бушующие вокруг Марса, утихнут, когда автоматические межпланетные станции проведут разведку этой загадочной планеты.

Появится первый ее фотопортрет, ее атмосфера, каналы, климат, многое другое, что интересует ученых, перестанут быть областью предположений и догадок.

А дальше? Дальше, возможно, на поверхность планеты забросят лабораторию, тоже автомат. Возможно, ставший спутником корабль, вначале без людей, облетит красноватый шар.

Но наступит время — и вслед за автоматами по разведанной трассе к Марсу устремятся с людьми корабли. Еще одной загадкой станет меньше; прежде всего выяснится, каковы же его спутники — создание марсиан (не стоит все же категорически заранее их отвергать!) или творение природы.

И вот, наконец, космонавты увидят наяву долгожданную картину, уже нарисованную мысленно нами.

Уходящие до самого горизонта гряды невысоких песчаных холмов… Голубоватые кустарники, заросли по краям длинных трещин… Фиолетовое небо над головой. Впрочем, и здесь присутствует доля фантазии, конечно. Однако важно другое: бесспорно, как и Луна, Марс — и, вероятно, не в очень далеком будущем — примет гостей с Земли.

«Гости», впрочем, сказано неудачно — гостями люди будут там только на первых порах.

Им предстоит обследовать всю планету. Побывать в «морях» (где, однако, вряд ли найдется вода), пройти вдоль «каналов» (опять-таки вряд ли наполненных журчащей водой), посмотреть на полярные шапки (лед, иней, снег?).

Здесь понадобится иная техника, чем на Луне, — Марс куда более ровный, да и есть на нем атмосфера.

Без кислородной маски и скафандра, без защиты от холода, правда, не обойтись. Но вездеход позволит путешествовать по марсианским равнинам. А в воздухе (скажем по-земному) смогут летать над марсианской поверхностью самолеты: может быть, маленькую реактивную воздушную машину космонавты возьмут с собой?

Когда ареологи («Арей» — Марс) закончат разведку, когда будут собраны марсианские гербарии, образцы марсианских пород, обследованы марсианские недра, — придет пора сделать следующий шаг. Возникнут первые марсианские поселки.

Наверное, людям, покоряющим Марс, не придется зарываться в глубины, как это должны делать покорители Луны. Атмосферная броня там существует, метеорная опасность не столь уже велика. Поэтому дом можно построить и наверху, под открытым небом.

А какой? Вот один из проектов.

Купол из прочной пластмассовой пленки, края которого немного углубляются в марсианскую почву. Под куполом, словно в воздушном пузырьке, — дом, обычный земного типа дом из металла и пластмасс.

Там же — мастерские, различные вспомогательные сооружения и даже… животноводческая ферма. Можно понять автора проекта: ему хотелось, чтобы люди на чуждом Марсе чувствовали себя как на родной Земле. Поэтому в отгороженном куполом замкнутом кусочке искусственно созданный привычный мирок, с кондиционированным воздухом, зеленью, может быть, даже пением птиц.

Все, однако, под купол не упрячешь. Поблизости — аэродром, гараж для вездеходов, зеркала мощной гелиостанции, завод-автомат, добывающий из почвы воду и кислород. Высятся гигантские радиоантенны. И здесь же поля — поля, где растут растения прямо под марсианским небом. Их специально вывели ботаники, создав выносливых «марсианок», которые, кстати, прижились и на горах либо в пустынях Земли. Там они тоже полезны.

Скупо светит здесь Солнце, и тепло бывает лишь в разгар дня. Поэтому обогревом дома заведуют тепловые аккумуляторы. Это — легкоплавкие вещества, которые, становясь жидкими, вбирают в себя теплоту солнечных лучей. Застывая, они возвращают его обратно: ночью во всех помещениях и под куполом не приходится страдать от холодов.

Что же произойдет с Марсом дальше?

Если приживутся растения либо удастся, получив воду, устроить водоемы, заселить их водорослями, — марсианская атмосфера насытится кислородом. Из азотно-углекислой она станет кислородно-азотной, почти что земной.

Тогда — долой кислородные маски! Долой купола над домами марсианских поселенцев! Марс превратится в благоустроенную планету, на которой вполне можно будет жить.

То, о чем я говорил, относилось к космонавтам-ботаникам. Ботаники займутся переделкой природы соседнего мира, если, конечно, таким дерзким планам суждено осуществиться когда-нибудь. Но еще и до того, как за… (чуть было не написал по привычке: «зеленеют»)… голубеют марсианские пустыни, своими неотложными делами займутся ареологи.

Им необходимо уточнить карты, сделать зримым невидимое — отметить, где и какие скрывают залежи и кора и глубины. Они должны проследить историю Марса от рождения до наших дней.

Может быть, их ждут и неожиданные находки — пусть не следы атлантов или аборигенов-марсиан. Есть ведь отличия в положении и свойствах у соседей, разделенных десятками миллионов километров. Какие-то отличия в их биографиях тоже можно ожидать. Отсюда — неизвестные нам минералы: из одних и тех же кирпичиков-элементов во власти природы возвести различные постройки.

Впрочем, не стоит пока давать мысли слишком большой простор. И, не найдя ничего нового в недрах марсианских, новое мы все-таки найдем.

Мы познакомимся как бы с упрощенной моделью Земли, Земли более гладкой, сухой, безоблачной и спокойной. Иногда за деревьями не видно леса, он чересчур густ. Уйдет лишнее, и основа, главное станет яснее. Марс будет планетарной лабораторией ученых Земли.

Однако это не все. Для нужд хотя бы тех, кто обживает соседнюю планету, понадобятся не только кислород, пища, вода. Потребуется сырье — химическое, минеральное. Не везти же его по длиннейшему, в десятки миллионов километров, космическому пути! Это ведь не Луна, до которой в сравнении с Марсом — просто рукой подать.

Марсианские поселки должны быть вполне самостоятельными филиалами Земли. Об этом позаботятся не только биологи, но и разведчики недр.

Что найдут они — сказать сейчас трудно. Если там океаны, скрытые толщами льда, пробиться к тверди будет сложно. Не придется ли привозить туда установки для бурения не только пород, но и ледяной коры, да еще глубоководные аппараты?

Впрочем, вершины гор выступают местами наружу. Там тогда развернутся работы по освоению недр.

Если же по-иному устроена планета, легче ареологи доберутся до нужных глубин. Лучи квантовых генераторов, пучки ультразвуковых и электромагнитных волн, направленные взрывы помогут им вскрыть самую верхнюю оболочку и проникнуть в кладовую глубин.

На долю Марса, возможно, выпадет и другая роль, кроме геофизической лаборатории и наглядного пособия для геологов.

Рядом с ним (в масштабах космоса, конечно) — пояс астероидов, крошечных планеток. Тысячи и тысячи глыб роятся поблизости от его орбиты. И с марсианских ракетодромов полетят к ним межпланетные корабли.

Циолковский мечтал о том, чтобы космический стройматериал не пропадал даром. Из астероидного сырья можно добывать металл, из металла (и стекла) построить внеземные станции, жилища, которые станут путешествовать вокруг Солнца.

Именно в таких жилищах, превращенных в межзвездные корабли, думал он, люди отправятся к другим звездам, когда начнет угасать наше собственное светило.

Профессору К. Станюковичу пришла весьма оригинальная идея: превратить астероид в звездолет! Установить на нем двигатель, который станет перерабатывать массу этого крошечного небесного тела в энергию, создавая мощный электромагнитный луч. Луч будет толкать астероид, уподобившийся ракете. Остатки непереработанной массы разовьют необходимую скорость и достигнут планетной системы иного солнца-звезды.

Но и не заглядывая в столь туманную даль времен, мы, как небесные геологи, все же должны иметь в виду астероиды. Интереснейшие наблюдения проведут они на осколках, быть может, когда-то распавшейся большой планеты.

О родословной маленьких планеток строились предположения и догадки задолго до первых посещений «чудесной страны», как говорил о поясе астероидов Циолковский. «Чудесной» — потому что там тяжесть ничтожна.

На Земле приходится бороться с властью тяготения, чтобы подняться ввысь. А на некоторых из астероидов пришлось бы, наоборот, остерегаться, чтобы неосторожный прыжок не унес в мировое пространство.

Но это не будет неодолимым препятствием для космонавтов-геологов. Им ведь крайне важно близкое знакомство с этими небесными камнями.

О транспорте на астероидах заботиться не надо. Никакой вездеход не пройдет по сверхбездорожью маленькой планетки. Да и самые крошечные из них легко обойти пешком, предварительно обвязавшись тросом.

Скажу, однако, что опасность не только в том, что можно сорваться и улететь навеки в бездну. Опасен путь в астероидные края и для самого корабля — он ведь должен войти в гущу несущихся с огромной скоростью обломков. Может быть, удастся создать от них сверхмощную защиту? Или расстреливать их, испепелять каким-либо разящим лучом? Посмотрим, посмотрим…

Гигантские планеты — запрещенные для людей. Ядовитая аммиачно-водородно-метановая атмосфера, жуткий холод, чудовищное давление у поверхности, сила тяжести куда больше земной. Магнитное поле, намного сильнее земного, окружение из радиационных поясов, подобных земным. Эти уникумы можно будет лишь наблюдать со спутников — вблизи. Для суждений о том, как они устроены, даже такая возможность чрезвычайно многое даст.

Может быть, удастся и опустить через углеводородную атмосферную толщу автоматических наблюдателей на поверхность Юпитера и Сатурна, Урана и Нептуна?

Мы уже знакомы со многими проектами лунных танкеток, луномобилей и прочей транспортной техники для других миров. Позвольте представить вам еще одного ее представителя, абсолютно непохожего на других. О нем говорит кандидат наук С. Френкель, и говорит не столько о делах инженерных, сколько… о химии.

Не удивляйтесь, не оговорка: у «химического» робота — искусственные, из специальных пластиков, мышцы, которые сокращаются, когда на них попадают щелочь и кислота. Эти мышцы двигают гусеничный кибернетический робот-вездеход. Они поворачивают его фотоэлементные глаза, позволяют корпусу, напоминающему глубоководный скафандр, нагибаться, а рукам — брать образцы пород. Снабжен робот и приборами: невидимыми лучами прощупывают они поверхностный слой планеты.

Какой? Такой, где ядовитая атмосфера не позволяет высадиться человеку. Скажем, на спутнике Сатурна — Титане, который вдвое массивнее Луны. Со временем придет разгадка многих тайн больших планет. Каково большое красное пятно, увиденное на Юпитере? Что еще есть в атмосферах гигантов? Есть ли вездесущие микробы? Верно ли, что каменно-металлическое ядро у них покрыто мощным, иной раз в тысячи километров, слоем льда? Или внутри — спрессованные давлением гелий и водород?

Уже давно заметили, что Юпитер посылает мощные радиосигналы. Всего за секунду выбрасывает он в пространство энергию, в сто тысяч раз большую, чем при самом сильном грозовом разряде. Это свидетельство какой-то бурной деятельности, которая происходит на гигантской планете. Не извергаются ли там вулканы?

И не напрашивается ли любопытный вывод: если на планетах неземного типа углеводородных соединений более чем достаточно, если они — заготовка для будущей жизни, не возникнет ли там когда-нибудь жизнь? Мысль, казалось бы, чересчур смелая, но… в биохимической лаборатории природы так бывало!

Подарим, однако, пока ее фантастам. Побываем на Плутоне — планете, замыкающей солнечную систему.

Мне запомнилась картинка, которую я видел как-то в журнале. Неуклюжие чудовища в тяжелых скафандрах пробираются через хаотически нагроможденные скалы. Это межпланетные путешественники на Плутоне.

Слабо освещен унылый горный пейзаж. На Плутоне — минус двести градусов и ниже. Только водород и гелий выдержали бы такой холод, не сгустившись в жидкость. Не встретятся ли там среди гор озера жидких газов?

Трудно сказать, что найдется на этом небесном леднике, который считается последней планетой солнечной системы. Быть может, не он один повинен в неправильном движении Урана и Нептуна? Быть может, за Плутоном есть еще планета, а он только бывший спутник Нептуна? Или он лишь одна из планет второго кольца астероидов, возможно существующего за орбитой Нептуна?

Если геологи когда-либо доберутся до окраин солнечной системы, то не раньше, чем они посетят наших ближайших соседей. А в их числе не только Луна и Марс. У нас есть еще соседка — Венера.

Все планеты сами породили свои атмосферы — из газов и водяных паров, выходивших из их недр. Сами же они создали горы и трещины, потому что все внутренние перевороты, все движения, встряски расплавленной магмы перекореживали и кору.

Но не везде одинаковые причины вызвали и одинаковые следствия. Марс сидел на более голодном солнечном пайке, чем Земля, да он и меньше ее по размерам. Зато Венера была бы настоящим нашим двойником. Ведь она лишь чуть-чуть меньше своей сестры Земли. Вот почему Венера для геофизиков — особенно заманчивая цель будущих космических путешествий.

Однако полеты автоматических межпланетных станций да и прежние наши знания о ней что-то мало говорят о сходстве. Скорее, наоборот.

Там, за сплошной облачной пеленой, под значительно более щедрыми лучами Солнца скрыто нечто абсолютно непохожее на наш земной мир. Снаружи — холодные, плотные облака из углекислого газа. А внизу — раскаленное нечто, нагретое до четырехсот с лишним градусов. Нет у Венеры и магнитного поля.

И заключение это не умозрительное, а теперь уже установленный точно факт. Приборы, побывавшие вблизи планеты, рассказали о нем.

Так что же может быть все-таки там, на этой горячей планете? Кипящий океан (из чего-то, что не испарилось бы в такую жару) или лава, которую извергают многочисленные вулканы вместе с углекислотой?

Вопросы пока остаются без ответа.

В поисках лунных и венерианских вулканов планетологи обращаются к вулканам на Земле. Вулкан — это пламя, это газы, и не скажут ли что-нибудь спектры других планет, если сравнить их с земными?

И астроном Н. Козырев отправляется на Камчатку, записывает на языке света — спектрограммой, как работают огнедышащие горы. А потом рядом ложатся спектры Венеры и лунного кратера, у которого удалось наблюдать газовое извержение. Похожи они или нет? Кое-что сходное нашлось, причина же — вулканические дым и газы.

Нет ли поэтому вулканов на Венере? Возможно. Новые полеты автоматических станций, быть может, становящихся на время спутниками Венеры, быть может, наблюдательный пост-автомат, который забросят сквозь толщу облаков, — вот что поможет изучить нашу соседку. И, наконец, когда-нибудь космонавт в огнестойком скафандре посетит Утреннюю звезду.

Я намеренно, отступая от традиции, не фантазирую о том, что же он там увидит. Ограничусь одним. Подлетая к планете, мы увидели бы огромный, сверхгигантский шар, во много раз больше Луны на земном небе и несравненно ярче ее.

Венера действительно планета загадок. Невозможно пока собрать из скудных, порой противоречивых данных единую, стройную картину. Невозможно найти объяснения даже и тем фактам, которые добыты совсем недавно.

Почему, например, в холодном верхнем слое облаков вдруг оказалось какое-то еще более холодное пятно? Всюду на поверхности, видимо, одинаковая температура; но ведь ночью затененная сторона должна охлаждаться? Венера, вероятно, вращается очень медленно и, может быть, даже всегда повернута к Солнцу одной стороной, на ней уживаются рядом бесконечный день и бесконечная ночь. Так ли это? Уверенности еще нет.

Трудно сказать что-либо и о жизни на Венере. Но допустим, ее нет. А что бы произошло, если в судьбу планеты вмешался человек?

Как ни старайся, Луну в обитель жизни превратить не удастся. Она слишком мала, чтобы удержать искусственную атмосферу. Только в подлунье или под бронированными куполами лунных поселков и сможет жить человек.

Лучше — с Марсом. Его не нужно вновь окружать воздушным одеялом, нужно только насытить кислородом тот воздух, какой там уже есть.

Это могли бы сделать растения. И растения же, вероятно, ускорили бы оживление другой соседки Земли — Венеры.

Кто превращает углекислоту в кислород? Растения. Какие из них могут дать столько этого живительного газа, чтобы им можно было насытить атмосферу целой планеты? Водоросли и только водоросли.

Давайте забросим их в верхние слои венерианской газовой оболочки, предлагает американский ученый К. Саган.

Заработает кислородная фабрика, потому что водоросли размножаются неимоверно быстро. Изменится климат, станет холоднее.

Тогда уже и другие наши растения смогут жить на Венере, а вслед за ними, возможно, там появятся и земные животные, люди. Люди Земли освоят этот далекий мир.

Все это выглядит очень заманчиво, только бы был на Венере водяной пар. А есть ли он там, пока неясно. Маленькое препятствие на пути грандиозного планетарного проекта…

— Позвольте, — возражает Сагану советский биолог профессор А. Ничипорович. — Одним ведь углекислым газом сыт не будешь! Водорослям, хотя они и неприхотливы, нужны азот, фосфор, сера, иными словами — минеральные соли. А есть ли они на Венере — вопрос.

Но предположим, что все-таки приживутся там земные посланцы. Сумеют ли они очистить всю атмосферу, станет ли она пригодной для других растений, для животных и человека? Предвидеть это нельзя. Дальние космические прогнозы, как видим, надо делать очень осторожно.

Почему же такая большая разница между близнецами — Венерой и Землей? Да потому, что они попали в разные условия.

Куда более сильные потоки солнечного тепла, куда более сильное влияние самого Солнца — вот что выпало на долю Венеры.

Даже Земля находится в атмосфере Солнца. Крайне разреженная солнечная материя простирается за земную орбиту. Что же сказать тогда о Венере?

Маленький Меркурий — тоже планета земной группы. Он так близок к Солнцу, что и наблюдать-то его очень трудно: он пропадает в ярких солнечных лучах.

Удивительная это планета: самая горячая и одновременно самая холодная! Одну ее сторону всегда греют солнечные лучи. Там — плюс четыреста градусов. Другая всегда в тени, и там царит вечный холод. Если на Меркурии есть металлы, они наверняка расплавились, и жидкие металлические озера, быть может, моря покрывают горячую сторону планеты.

Стремясь получить как можно более чистый металл, металлурги ведут плавку в пустоте, откачивая воздух насосом. Только так и удается изгнать все примеси. Посторонних атомов останется лишь ничтожно мало, но этого не избежать.

Трудно добиться сверхчистоты, как трудно добиться и высочайших степеней разрежения. А в космосе радиоактивная плавка руды в недрах планет происходила в идеальной пустоте. Значит, есть надежда встретить на Меркурии, где нет воздуха, чистейшие металлы!

Для небесного геолога Меркурий — одна из самых интересных планет. Вот он в огнестойком скафандре ступил на поверхность этого неведомого мира. Что можно увидеть, что можно на нем найти?

На меркурианском небе словно десять соединенных вместе солнц — так ярко светит там солнечный диск, который в два-три раза больше, чем кажется с Земли. Без защитных очков не обойтись, иначе человек рискует ослепнуть, взглянув на что-либо светлое, нестерпимо полыхающее в потоке солнечных лучей. Сильно разреженная атмосфера не слишком-то прозрачна и, вдобавок, в ней много пыли: поэтому здесь такой непривычный коричневый либо желтый небосвод.

Космонавту вспомнится, наверное, Луна, хотя сходство довольно условно: тоже горная страна, но гор куда больше. И она куда более живая, эта планета; то и дело заявляют о себе вулканы, бушуют бури, поднимающие пыль, пепел и песок, падают камни и целые скалы. Солнце, петляющее над горизонтом, местами, лишь показываясь на миг, освещает пустыню, где разбросаны озера расплавленных руд… А на теневой стороне, наверное, встретятся иней, снег и лед.

Оставим, впрочем, чисто внешние впечатления, обратимся к главному для нас сейчас — меркурианским недрам. Ожидания не будут напрасны.

Вдвое больше железа, чем у нас, — железные руды в изобилии содержит планета. Вдвое больше золота, платины и других редких ценнейших тяжелых элементов. Богато представлено и радиоактивное семейство. К тому же все залежи Меркурия только и ждут, чтобы ими воспользовались люди: они не прячутся под покровом океанов или слоем осадочных пород. Остается только добраться до ближайшего к Солнцу соседа и устроить на нем рудники…

Путешествуя сейчас по планетам солнечной системы, нам приходится часто пользоваться словами: «видимо», «вероятно», «быть может», «возможно»… Еще во многом гадательны наши рассуждения и о планетах-гигантах, и о планетах «земной» группы, и даже о Луне. Только космонавтика сможет разрешить все споры, положить конец дискуссиям.

Если не подтвердятся те выводы, которые мы делаем о соседних планетах, если непохожи они на самом деле на Землю, если, например, нет вулканов и гор на Венере, — значит, грешат чем-то наши теории. Значит, надо вносить в них поправки, значит, надо и на историю планеты Земля тоже посмотреть по-иному.

Так планетология — «геология» небесная поможет геологии земной.

И вот почему не только собственная планета, но и миры в сотнях тысяч, в миллионах километров от нас интересуют геологов — и весьма!

Мы не сомневаемся: наступит время, когда управляемые на расстоянии вездеходы, вооруженные новейшей геологической техникой, отправятся на разведку Луны и планет. Близко время, когда высадятся там космонавты. И среди них будут геологи, представители сугубо земной профессии, которые отправились в космос, чтобы лучше узнать свою Землю.