Рисунок П. ПАВЛОВА

Ламы, тяжело нагруженные плетеными корзинами, снова забеспокоились и зажевали губами. Животных волновал запах серы, носившийся в воздухе, и глухой рокот низвергающихся каменных лавин.

Бронзоволицый погонщик лам, чистокровный индеец племени аймара, плотнее закутался в пончо и поглубже натянул шапку.

— Сеньор, это вулкан ворчит. Пойдем только до Источника Потерянной Воды и там заночуем, — проговорил он на удивительно чистом испанском языке. — Здесь, у источника, кончается дорога инков, а по бездорожью в тумане опасно двигаться.

— Как хочешь, друг Вербентэ! — Европеец стряхнул капли дождя с широкополого сомбреро и снова надел его на свою белокурую голову. — Удивительно, на какое большое расстояние испарения вулкана отравляют воздух — почти на пятьдесят километров!

— Не удивляйся: когда огонь вырывается из ледяных полей, горы дрожат на пятьдесят часов пути, а дьявольское дыхание достигает Салады и Потози. — Индеец посмотрел на тяжелые тучи, плывущие через горный хребет в долину Хоспи, и, обращаясь к животным, произнес: — Не волнуйтесь, скоро вы получите свежую воду и хороший корм…

Эти слова индеец произнес на местном наречии — кетшуа. Его спутник, помолчав, повторил слова проводника на испанском языке. Тот, довольный, кивнул головой:

— Сеньор Вагкер, я в третий раз сопровождаю вас по Безлюдным Андам, и вы почти постигли наш святой язык. Не забудьте о нем и о Квишиа Вербентэ, когда вернетесь на вашу далекую родину.

— Забыть? Невозможно! Продам собранные кактусы в Лондоне или в Гамбурге и тотчас вышлю твою долю. А о своем приезде я напишу падре в Трено-Тариа, и он сообщит тебе, когда и где меня встречать…

Путешественники молча двигались в тумане, пока, наконец, не достигли высокогорной долины, покрытой нежно-зеленой травой. В каменном ложе, обточенном водой и временем, протекал кристально чистый ручей. Около него стояла каменная хижина, позади которой сразу же начинался крутой спуск, тонувший во мгле.

Вербентэ снял с лам поклажу и пустил их пастись. Затем индеец достал из плетеной корзины пучок листьев, зажег его и бросил внутрь хижины.

— Мой белый брат, подожди! Пусть сначала исчезнут пауки и тысяченожки. В хижине есть все, что нам нужно для костра.

Подождав немного, индеец влез в узкую дверь и подал Вагнеру связку сухого кактуса и кустарника. Вскоре костер весело пылал, и в котелке кипела вода. Чашки, искусно вырезанные из тыквы, Вагнер наполнил матэ — парагвайским чаем. Над костром на железном вертеле медленно жарилось высушенное на солнце мясо.

— За целый день мы не встретили ни одной дикой ламы, ни одного горного барана, — сказал склонившийся к огню Вербентэ. — А нам необходимо свежее мясо. Я лично могу голодать хоть пять дней, лишь бы у меня были листья коки, а вот мой друг не употребляет дара лесных богов.

Вагнер встал и взял легкое охотничье ружье.

— Если я пойду вдоль ручья, то не заблужусь. Может быть, попадется дикая лама… Горных козлов я стрелять не буду — и так почти всех перебили…

Он еще не перешел ручья, когда резкий лай заставил его остановиться. Лай шел откуда-то из тумана, раздраженный, переходящий в скрипучий вой и оборвавшийся глухим ворчанием.

— Волк так высоко в горах? — спросил Вагнер индейца.

Вербентэ покачал головой.

— Это не простой волк — это «волк проклятого инки».

Вагнер вопрошающе посмотрел на индейца, потом — в туман. На выступе скалы, метрах в пятидесяти над ними, появилось большое темно-коричневое животное с узким черепом, напоминающим череп собаки, и маленькими, почти незаметными в густой шерсти ушами. Его лапы, массивные и сильные, твердо стояли на осыпающейся гальке, на животе висели длинные волосы. Вагнер ясно видел желтые оскаленные клыки. От кончика хвоста до кончика носа животного было не меньше двух метров. Око издавало резкое, захлебывающееся тявканье, потом протяжно завыло.

Густой туман снова прикрыл выступ скалы. Вагнер, зачарованный видением, забыл прицелиться и теперь, опомнившись, молил, чтобы туман еще раз рассеялся. Но было поздно: тявканье и вой начали постепенно удаляться, а с выступа посыпалась галька.

— Теперь белый друг может никуда не ходить, — сказал Вербентэ. — Там, где прошел «волк проклятого инки», не найти даже полевой мыши. Видишь, как волнуются ламы? Не тревожьтесь, милые, там, где люди, этот хищник не страшен.

Вагнер вернулся и стоял у костра, облокотившись на ствол ружья. Лай и вой замерли, слышалось только журчание ручейка.

— Как ты назвал волка? — спросил он. — «Волк проклятого инки»? Что это за волк?

— Разве у обычного степного волка могут быть такие уши и ноги? Это животное можно встретить только в горах, да и то очень редко, гораздо реже очкастого медведя. Сегодня я увидел «волка проклятого инки» третий раз в жизни.

Вагнер присел около костра. «Маленькие уши, темно-коричневый мех, громадная грива, длинная шерсть и величина…»

— Вербентэ, это невозможно, в Андах не может быть волка. Это противоречит всем книжным истинам. Чтобы до сих пор никто не знал о громадном хищнике, схожем с волком, живущем в Андах? Непостижимо! Но мы же не одни его видели? Может быть, это выродившийся обычный степной волк?

— А маленькие уши? — спросил индеец.

— Или, наконец, помесь собаки с волком?

— Слепки с такого горного волка были еще в хранилищах инков, — сказал проводник. — Они жили раньше, чем в Виру появилась первая собака. Пойми, в памяти нашего народа сохранились имена некоторых великих инков, но были и другие правители, думавшие только о себе и совершенно не беспокоившиеся о благе своего народа, — это безвестные, проклятые инки. Их души никогда не возвращаются в светлое царство солнца, они переходят в тела животных и мечутся без отдыха по великому царству Биру. У них нет пристанища, только мрачное логово в горном утесе. Гонимые голодом и холодом, блуждают эти души в Безлюдных Андах, боязливые, жаждущие крови и никогда не насыщающиеся. Это и есть «волки проклятых инков».

Вагнер, слушая, вспоминал все сенсации, связанные с открытием новых пород животных. Но до сих пор не заметить в Андах громадного волка?.. Чем больше он думал, тем невероятней казалось видение на выступе скалы.

Исследователь Эдвальд Вагнер изучал ботанику и зоологию в Берлинском университете, но закончить курс не хватило средств. Его дядя, опытный селекционер кактусов, натолкнул его на мысль использовать приобретенные знания в Южно-Американских Андах. Все три экспедиции Вагнера увенчались успехом, а эта последняя сулила значительную прибыль. Вагнер с помощью Вербентэ нашел совершенно новый вид морозоустойчивого растения, способного произрастать в снегах Анд. Кроме того, он открыл кактус без шипов, быстро растущий на соленой почве горной Атакамы, растение, которое могло быть использовано для засева солончаковых, пустынных площадей Центральной Азии или Австралии. Этой проблемой, наверное, заинтересуются СССР и, возможно, Британия.

Несмотря на успехи в ботанике, Вагнер предпочитал зоологию. Он нашел несколько новых жуков, но наука знает 130 тысяч видов разных насекомых, и эти открытия казались ему пустяками. А вот открытие горного волка в Андах — это сулит мировую славу…

Они добрались до станции Трено-Тариа.

Кактусы были упакованы в ящики и отправлены. Простившись с Вербентэ, Вагнер размечтался о будущем. Через год он снова приедет и отправится в Анды.

* * *

Руководитель кафедры зоологии Кордовского университета профессор Мариано Альбертец, считавшийся крупнейшим зоологом Аргентины, говорил Вагнеру:

— Вы видели волка в стелющемся тумане на горном перевале? Снизу вверх и против темной, отвесной скалы? Ах, сеньор Вагнер, после целого дня блуждания в туманных Андах чего только не покажется! Это мог быть и обычный степной волк, случайно забежавший в горы, увеличенный освещением и туманом. Цвет, как вы знаете, у животных к холодам меняется. Нет, такой шкуры у нас никогда в руках не было… Как? Уши маленькие и почти скрыты шерстью? Не показалось ли вам из-за большого расстояния? Нет, нет, дорогой друг, это невозможно, тут не помогут все легенды вашего проводника Вербентэ. В изучении животных мы не можем руководствоваться легендами и визуальными способами. Нужны объект, мех, череп, еще лучше скелет животного, тогда я поверю в вашу находку. Только подобную редкость вряд ли удастся заполучить…

— А вы сами, профессор, когда-нибудь слышали о «волке проклятого инки»? — спросил Вагнер.

Профессор снисходительно улыбнулся.

— Вы далеко не первый рассказываете мне о горном волке. Многие стали жертвой миража. Я вспоминаю, мне приносили даже терракотовую вазу с изображением характерной волчьей головы с маленькими ушами.

Но мы, ученые, знаем, что ваятели при всем реализме изображений обходятся очень вольно с отдельными элементами модели, искажают их. Даже Бируанская ваза с головой волка не может поколебать мое мнение. Ни в Андах, ни вообще где-либо на земле не существует горного волка!

Вагнер распрощался с профессором и ушел.

По дороге в Буэнос-Айрес размышлял: «Значит, толки об этом удивительном животном шли, кое-кто его даже видел. Вербентэ подчеркивал исключительную редкость этих зверей. Индейцы племени аймара и кетшуа слагали про них легенды, а гончары древнего царства Виру изображали голову волка на своих изделиях. Нет, то, что я видел на утесе, не мираж. Животное было настоящим горным волком!»

На перегоне Кордова — Буэнос-Айрес в ресторане поезда Вагнер встретил своего соотечественника Лоренца Гагенбека, известного поставщика животных во все зоопарки мира. Вагнер подошел к нему, и Гагенбек сразу его вспомнил:

— А, молодой ботаник из Дрездена, собиратель кактусов! Как же, как же, узнал… Год назад я приобрел у вас свечкообразные кактусы. Они великолепно принялись, и если вы приедете в Штеллинген, то увидите их. Сейчас вы прямо с гор? Сразу видно. Найдите редкий кактус и вспомните обо мне.

— А сколько вы заплатите, Гагенбек, если я привезу вам из Анд живого горного волка, притом гигантских размеров? — спросил Вагнер, подсаживаясь к столу.

Тот расхохотался.

— Скажем, миллион, или два, или три марок, песет или долларов — в любой валюте! Столько же, сколько бы я заплатил за лапчатого червя Альп. Можете не торговаться, все равно этих редкостей нет.

— А сами вы слышали о волке? — спросил Вагнер.

— Столько же, сколько и о таинственном африканском водяном льве… Нет, простите, поменьше: следы водяного льва нашлись, а вот у горного волка и следов-то нет!..

— Я видел его собственными глазами, метрах в пятидесяти от себя.

Вагнер рассказал Гагенбеку о своей встрече в Андах. Тот слушал внимательно, не перебивая.

— Да, история странная, — задумчиво произнес он. — Недурно заработаете, если опишете ваше приключение и продадите газетам… Шутки в сторону: профессор Альбертец отрицает. Чем же я могу помочь? Я только скромный поставщик животных. Нельзя найти мех ламы величиной с оленя. Итак, уважаемый друг, волк в Андах… это неправдоподобно. А вот мысль вместе с поисками кактусов заняться доставкой для меня диких животных недурна. У вас прекрасные отношения с местными кетшуа и аймара, Вербентэ ваш побратим. Это же замечательно! За диких лам или козлов я хорошо заплачу. Не тратьте зря усилий на волка Анд — чего нет на земле, то достать невозможно.

— А разве в зоологии за последние пятьдесят лет не было удивительных открытий? — возразил Вагнер.

— Были, и немало. Тибетского бамбукового медведя после первого упоминания удалось привезти в Европу только через тридцать лет. Дикие лошади, обнаруженные известным путешественником Пржевальским в пустыне Гоби, попали в Европу только в двадцатом веке. На Филиппинах найден редкий вид орла — обезьяний. В непроходимых лесах Конго швед Карл Эриксон открыл лесного жирафа окапи. Известный берлинский ученый-зоолог Матшие, лучший знаток млекопитающих, доказал, что в Африке имеются различные породы слонов.

Из Центральной Африки нам удалось привезти гигантского лесного кабана, открытого Мейнертцгахеном, и водворить его в европейские зоологические сады. На маленьком острове Комодо около Явы обнаружен настоящий дракон — четырехметровый варан…

— Почему же в Андах не может оказаться настоящий полярный волк? — спросил Вагнер.

— Невозможно по географическим причинам. В Аляску волки переселились из Сибири. В Южной Америке вплоть до Огненной Земли порода волков мелкая, степная, обычная, хотя у них может быть густая длинная грива. Вы хотите меня убедить в том, что в высокогорном районе Анд существует родич аляскинского волка. Ерунда, волк — равнинное животное. Если вам действительно удастся привезти, живым или мертвым, экземпляр горного волка, то вы, может быть, перевернете многое в науке о расселении животных по земному шару. Ученым придется пересмотреть некоторые устарелые истины…

Прежде чем расстаться в Буэнос-Айресе, Гагенбек предложил:

— Завтра в четыре часа я буду у продавца мехов Робилеца на Пасе де Юлиа… Непривлекательная местность, но пойти стоит. Этот сеньор бережет для меня уникальные меха и даже черепа. Хотите, поищем у него мех горного волка? Решено: в четыре часа у Робилеца.

За час до условленного времени Вагнер был в магазине продавца мехов. Хозяин, сеньор Робилец, увидев незнакомого человека, тотчас замкнулся. Тем более что посетитель настаивал на приобретении мехов только из высокогорных Анд.

— Есть несколько старых шкурок шеншилей, оставшихся еще от прежних покупок, до запрещения на них охоты, — сказал хозяин, как бы раздумывая. — Вы же знаете, сеньор, скоро в Анды с ружьем нельзя будет показаться. На диких лам и козлов тоже запрет. Кабальеро сам был в Безлюдных Андах? Очень интересно! Из-за опасностей и риска мои поставщики мехов запрашивают очень высокие цены. Шеншилей там множество, не может ли кабальеро порекомендовать местных охотников, занимающихся ловлей этих зверьков? Я возьму любое количество шкурок по очень высокой цене. Американцы помешались на этом мехе…

Робилец явно увиливал от просьб Вагнера — до тех пор, пока в магазине не появился Гагенбек.

— Как, вы друг этого кабальеро? — закричал он, обращаясь к Гагенбеку. — А я-то думал, что он из таможни! Сеньор Вагнер, почему же вы раньше об этом не сказали?

Хозяин помчался в глубь лавки и вытащил оттуда кипу мехов.

— Все оставлено для всемирно известного сеньора Гагенбека. За эти меха предлагали заплатить золотом, но я не отдал. Их должен получить специалист! Пусть станет известно и мое скромное участие в исследованиях мира животных.

Гагенбек засмеялся и вынул из кармана блестящую табличку.

— Свое обещание я сдержал. Вот дощечка с витрины, где висят меха большой ламы. С вашей помощью, сеньор Робилец, зоология продвинулась еще на один шаг. Надеюсь, этих животных признают новым видом, и не исключена возможность, что этот вид назовут так: «Лама вигоньевая, открытая Игнасио Робилецем».

— Лама вигоньевая Игнасио Робилеца… — почти молитвенно повторил старый продавец мехов. — Итак, я натолкнул вас на правильный след! Поневоле станешь внимательным, когда увидишь разницу в размере шкуры на тридцать сантиметров. Открытие уже зарегистрировано?

— К сожалению, нет, — признался Гагенбек. — Его не признает профессор Кордовского университета Альбертец. Жаль, что Матшие — великий знаток млекопитающих — умер. Передовой был человек. Для вас, Вагнер, это тоже большая потеря. Кстати, Игнасио, этот молодой человек собственными глазами видел волка Анд!..

Продавец мехов удивленно смотрел на обоих.

— Сеньоры, вы знаете о волке Анд? Что вы скажете про эту шкуру? — и бросил на стол большую шкуру темно-коричневого цвета с густой, спутанной гривой и длинным волосом на брюхе, отвратительно пахнущую прогорклым салом. Размер шкуры больше двух метров. — Гарантирую, — сказал Робилец, — шкура доставлена из Анд. Только какого зверя? Недурная была бестия… А это шкура детеныша.

Взволнованный Гагенбек наклонился над обеими шкурами, а Вагнер, критически вглядываясь в цвет меха, сказал:

— Тот волк был темнее…

Робилец перебросил мех на левую руку и сильно его встряхнул.

— Смотрите теперь внимательней, раньше был особенно заметен подшерсток. Ну, что скажете?

Вагнер, пораженный, воскликнул:

— Да, это тот же цвет, что и у волка в Андах! Если еще сделать скидку на туман… Сеньор Робилец, откуда у вас этот мех?

— Из района вулкана Ллуллаиллако, севернее Тукумана. Убит в недоступных Андах.

— А я своего волка видел в пятидесяти километрах севернее вулкана Ликанкаура. Почти та же местность!

* * *

А перед тем как вновь отправиться в Южную Америку, Эдвальд Вагнер посетил в Штеллингене знаменитого поставщика зверей.

— Где вы торчали до сих пор? Я-то думал, что привезли волка из Анд! Как, только сейчас уезжаете?

Вагнер рассказал Гагенбеку, что целый год был в Советском Союзе, где в одном исследовательском институте велась практическая работа по акклиматизации кактусов без шипов. От института он получил задание найти между высокогорными долинами Анд и пустыней Атакама максимум этого посадочного материала.

— Люди в Советском Союзе твердо идут к цели, — говорил он. — У меня в кармане грандиозный контракт, и я надеюсь не обмануть их доверия. До сих пор я работал для отдельных коллекционеров, сейчас речь идет о селекции нового культурного растения и озеленении высокогорного плато Центральной Азии. Кстати, в Советском Союзе интересуются разведением длинношерстных коз…

Гагенбек заулыбался.

— Дорогой друг, кому вы рассказываете? Я выполняю некоторые заказы на лам и коз для животноводческих ферм Таджикистана и Киргизии! Все это чудесно… Но где же наш волк? Его пребывание в Андах, по мнению многих ученых-зоологов, явление неправдоподобное. Одной шкуры мало, чтобы убедить ученых в находке до сих пор неизвестного горного волка. Робилец больше ничего не прислал. Дальнейший успех открытия зависит только от вас и ваших поисков.

В Ююу, аргентинском городке севернее Тукумана, у железнодорожного пути, ведущего в Боливию, давно приметили серьезного, сдержанного индейца. Он появлялся точно в полдень, в час прибытия экспресса с юга. Обычно индеец сидел у перрона на корточках и наблюдал за прибывающими пассажирами. Не встретив нужного ему человека, он, кутаясь в пончо, отправлялся к горному ручью, где паслись его ламы. Иногда индеец заходил в харчевню, где покупал кукурузные лепешки или порядочный кусок зажаренного на углях мяса. Никто никогда не видел его в многочисленных барах, расплодившихся в городе.

Мировой экономический кризис захватил и северные провинции Аргентины: небольшие рудники в Андах закрывались, рабочих выбрасывали на улицу. Это были большей частью индейцы или метисы из Боливии. Они спускались в город и, пока хватало песет, топили свое горе в тростниковой водке. Пойманных за попрошайничество грузили, как скот, в товарные вагоны и высылали в дебри Боливийских гор.

Никто не интересовался, как они проживут в Безлюдных Андах.

Индеец, о котором идет речь, за все платил наличными. Однажды он подошел к билетной кассе разменять сто песет и был тотчас окружен безработными шахтерами. С лицом, не выражавшим ни сочувствия, ни сожаления, Вербентэ (это был он) подал старому седому индейцу племени аймара 50 песет. Просители молча, до земли поклонились и, опустив головы, быстро отошли, оглядываясь, как бы запоминая…

Когда Вербентэ вошел на перрон, его остановил толстый человек с красным бульдожьим лицом.

— Эй, парень, продай пончо! Вот тебе сто песет — мне нравится работа и рисунок…

И толстяк потянул за полу пончо.

Индеец, улыбаясь, отстранил назойливого покупателя.

— Господин, не продам даже за тысячу песет!

Толстяк задохнулся от бешенства.

— Что? Сукин сын, ты чего ломаешься? Хочешь, чтобы я продырявил твою коричневую шкуру? — Янки потянулся к кобуре.

В ту же секунду индеец, отбросив пончо на плечи, выхватил висевший на прекрасно сплетенном поясе длинный обоюдоострый нож. К тому же поясу был прикреплен великолепный револьвер.

Между ними бросился носильщик.

— Спокойно, Вербентэ! Мистер гринго, не хватайтесь за оружие! Прежде чем вы сделаете хоть один выстрел, Вербентэ вас изрешетит. На вашем месте я бы извинился… сын… Вы знаете, что сказали? Аймара этого не прощает, он уважает свою мать!

Попутчики оттащили подальше напуганного янки, а носильщик, заведя его за киоск, объяснял:

— Вербентэ прав. Пончо, сотканное из шерсти длинных волосков, растущих на груди ламы, с подлинным рисунком аймзроэ, теплое и легкое, нельзя приобрести даже за тысячу песет. Оно не продается, его бесплатно может получить только друг.

Носильщик вернулся к Вербентэ.

— Не годишься ты для города. Я не протестовал бы, если бы эта жирная морда познакомилась с твоим мачете. Только, к сожалению, это важная птица — друг комиссара Ююу. Лучше поскорей покинь город.

— Почему, Сигуньа? — возразил индеец. — Я жду в городе своего друга, дождусь его приезда и уйду.

Вскоре прибыл южный экспресс.

Вербентэ моментально узнал Вагнера, хотя они не виделись три года. Он молча ждал, пока его заметит друг, потом, улыбаясь, пошел навстречу, протянул обе руки.

— Мой белый брат долго заставил себя ждать. Вот уже две недели хожу к каждому поезду из Тукумана…

— Вербентэ, друг! — Вагнер крепко обнял его. — Не помолодел, но выглядишь прекрасно! Почему так долго ждал? Ведь я точно написал падре, когда меня надо встречать в Ююу!

Вербентэ подозвал носильщика и, пока Вагнер вручал тому багажные квитанции, рассказал:

— Падре Тома стал стар и забывчив. Твое письмо он потерял, и, когда я пришел к нему в Трено-Тариа, он вспомнил только месяц и город. Вот я пришел сюда и ждал. Издалека ты присылал мне столько песет, что я мог бы прожить здесь целый год. В городе воздух зачумлен, и я заранее радуюсь свежему дыханию гор.

— Я тоже! Завтра мы сможем отправиться?

— Да хоть через час! Нас ждут лучшие мулы, а для багажа приготовлены ламы.

Они уже подошли к выходу с перрона, когда кто-то крикнул сзади:

— Ни с места, руки вверх!

Вагнер, изумленный, обернулся. В десяти шагах от них стояли два полицейских с автоматами. Позади них — комиссар, а еще дальше — какой-то американец.

— Что за шутки, кабальеро? — спросил Вагнер. — За кого вы меня принимаете?

Комиссар из-за спины полицейских крикнул:

— Отойдите от проклятого индейца, нам нужен только он!

— С кем я иду, полиции не касается! — Жилы на лбу Вагнера вздулись. — Существует здесь неприкосновенность граждан, или полиция делает все, что хочет?

— В последний раз предупреждаю, отойдите от проклятого индейца, или я не отвечаю за последствия! — орал американец, размахивая браунингом. — Эта краснокожая собаку угрожала мне!

Носильщик что-то шепнул Вербентэ и побежал через площадь к домам напротив. Вагнер, ничего не заметив, продолжал спорить:

— Господину из Штатов надо поучиться вести себя. Иначе ему здесь быстро перережут глотку. Люди не любят сравнений с собаками, и прежде всего мой побратим Вербентэ!

Полицейские чувствовали себя неловко. Босые, переминаясь с ноги на ногу, они посматривали на площадь. Комиссар тоже заметно волновался. Только толстяк орал:

— Белый — побратим местного туземца! Ну и безобразие! Отойдите, или я стреляю! Мой браунинг…

Он вдруг умолк. Оба полицейских с быстротой молнии прыгнули на подножку вагона и помогли своему комиссару сделать то же.

На привокзальной площади появилась толпа, на солнце сверкали мачете. Немногочисленные путешественники и железнодорожные служащие спрятались в бараки. Машинист сразу дал полный ход, стараясь уйти из опасной зоны.

И тут раздались… нет, не выстрелы — оплеухи. Жилистые горняцкие руки — белые, желтые, красные — лупили по жирным щекам прекрасно выбритого джентльмена…

На следующий день, когда в местечко прибыл эскадрон драгун, там царили тишина и покой. И только жители втихомолку радовались, вспоминая, как был наказан наглый толстяк.

* * *

— У тебя прекрасные друзья среди горняков, — заметил Вагнер, расстилая на первом привале спальный мешок. — Какие пощечины!

Вербентэ пожал плечами.

— Я называл их непутевыми пьяницами, и они молчали. Я им помогал как мог. Мой белый друг, надо приобретать друзей, пока тебе еще не грозит беда. Вот они и выручили…

Часто они беседовали о волке Анд. Вагнер рассказал, что ученые не признают существования этого животного. Индеец загадочно улыбался.

— Волк не привидение, и мы его найдем. После привала у Источника Потерянной Воды я его тоже больше не видел. Но на высокогорной Атакаме след его отыщется.

Индеец объяснял Вагнеру, как трудно жить большому хищнику в высокогорных районах, бедных дичью.

— Человек охотится за дикими ламами и козлами. За домашними овцами и ламами мы смотрим в оба глаза, чтобы не умереть в горах от голода и холода. Шеншиля для волка Анд — ничтожная пища, да и тех охотники за шкурками почти выбили. Исчезает пища в Андах — меньше и волков, выживают только сильные. Самый страшный враг волка — человек, и они его избегают. Мне приходилось бывать у хипасов и аймаров, живущих высоко в горах, там даже не растет кустарник. Люди этих племен знают «волка проклятого инки», но не охотятся на него, а только прогоняют, если он приближается к их стадам.

* * *

Лето в Андах. Горячее горное солнце пробудило к жизни тысячи разнообразных цветов. Только блестящий снег на вершинах гор не поддавался солнцу. По утрам на спальных мешках путешественников собирался толстый слой инея, но проходил час-другой, вестник зимы исчезал, и к полудню в горах температура равнялась летнему дню в Германии.

На этих пастбищах Вагнер и начал поиски нужных пород кактусов. Скудная почва между скалами не содержала ни процента селитры, а между тем повсюду росли удивительные по форме растения. Здесь возвышались монументальные колоннообразные кактусы, там прятались от ветра круглые головки мамиллариев; опутывая оползни, росли разнообразные опунции; свечкообразные кактусы качались на утесах. Но только очень немногие растения заинтересовали Вагнера и были уложены вместе с пробами почвы в плетеные корзины.

Прошли уже день равноденствия и Новый год, когда друзья достигли селения чипаев. Удивительные хижины, напоминающие круглые печки, заканчивались искусно сплетенными из остролистника крышами в виде шляп и были аккуратно покрыты сетками. Все входы в хижины были обращены к восходу солнца, и потому подходившим с восточной стороны Вербентэ и Вагнеру сразу открылась внутренность домов.

В селении царило уныние. Празднуя самый большой свой праздник — равноденствие, чипаи так увлеклись, что позабыли о пасущихся стадах у озера. Голодные волки устроили в отарах форменную резню.

— Горе нам, «волк проклятого инки» повадился в нашу долину, по ночам он воет около хижин и не дает спать! Помогите нам…

Вагнер тотчас хотел отправиться на розыски, но индеец держался другого мнения.

— Сначала узнаем, откуда приходят волки. Судя по всему, это пара, и у них есть потомство.

Оказалось, что больше всего страдают отары, пасущиеся на горном лугу, вблизи впадения речки в озеро. «Отсюда и начнем искать разбойников», — решил индеец.

На следующий день оба друга отправились в первую разведку по горной реке. Тропинок здесь не было. У подножия утеса карликовые буки и уродливые ивы создали непроходимую чащу, а склоны покрывали колючие ползучие кактусы. У самой реки следопытам удалось обнаружить полоску заболоченной земли. По ней решили пробираться дальше. Справа и слева в мутную воду речушки сбегали быстрые ручейки.

После трехчасового марша Вагнер остановился.

— Вербентэ, ну как найти в этом хаосе волка? Скорей найдешь в океане жемчужину. Тут и следов-то не заметишь.

Вместо ответа индеец отделил от колючки клочок темно-коричневой шерсти, долго его нюхал, потом передал спутнику.

— Вот и первый след. Жаль, на твердом гравии не осталось отпечатков. Пойдем дальше.

Вскоре дорогу им преградил каменный оползень, запрудивший поток.

Вербентэ шел, пригибаясь к земле, тщательно рассматривая каждую песчинку. Вдруг он крикнул:

— Осторожней, камни ползут под ногами! Волк прыгал сверху…

На песке был ясно виден след широкой волчьей лапы. Оставаться здесь друзья больше не могли: осыпь подозрительно зашуршала, и они едва успели прыгнуть на камни утеса, как мимо с грохотом пронеслась лавина обломков.

Пыль, поднятая обвалом, мешала осмотру. Вербентэ заторопился в обратный путь.

— Днем волки, особенно когда у них детеныши, не показываются. Завтра после обеда осмотрим другую сторону реки.

Жители селения просили не убивать «волка проклятого инки», а только прогнать его выстрелами в другую долину. Снова индейцы рассказывали удивительные истории о хитрости горных волков и об их умении скрываться. Очень немногие видели горного волка, но все описания совпадали с воспоминаниями самого Вагнера.

Прошло несколько дней.

Кражи овец в отарах не прекратились, но сколько охотники ни старались, они ничего не нашли.

И вот однажды волки неожиданно появились на расстоянии ста метров от места, где укрывались друзья. Сильный бинокль Вагнера позволил рассмотреть черно-коричневый удлиненный корпус, спутанную шерсть на брюхе, своеобразно сформированную узкую голову, густую гриву, треугольные уши, почти скрытые шерстью. Рядом с первым стоял второй волк, поменьше, с менее густой шерстью и более тонкими ногами. Волчиха. Постояв на скале, волки исчезли за ее выступом.

Охотники отправились в селение. Там два опытных проводника и молодой пастух согласились провести их на расположенную высоко в горах зеленую поляну. Для приготовлений потребовался целый день: лозовые ветви свивали в веревки, разбирали и смазывали ружья и револьверы, натачивали мачете.

Мучительный подъем на поляну, откуда шел крутой спуск к предполагаемому волчьему логову, продолжался шесть часов. Первым вниз, к логову, полез Вербентэ. Уже спускаясь, он понял несовершенство их плана.

Вербентэ достиг площадки, и проводники чипаи вытащили веревку наверх. Вторым заскользил вниз Вагнер. Вскоре он стоял рядом с индейцем. Новости были невеселыми: волки исчезли.

— Два больших и два маленьких. — Вербентэ показал на песок, где были отчетливо видны следы зверей, ведущие на север.

Волчиха устроила логово под нависшей скалой: мягкая сухая горная трава перемешалась с сильно пахнущей волчьей шерстью. По всей площадке валялись черепа и кости съеденных животных.

— Как ты думаешь, когда они улизнули? — спросил он Вербентэ.

Индеец улыбнулся.

— В тот день, когда мы их видели, они прощались с долиной, прежде чем уйти. Волчата подросли. — Индеец смерил след волчонка. — Пожалуй, будет с полволчихи. Крепкие малыши. Старые научат их охотиться, а потом семья распадется. Мы опоздали…

* * *

Профессор Альбертец выслушал рассказ и, разглядывая находки из волчьего логова, сочувственно улыбался.

— Слабое подтверждение, — сказал он уклончиво, бегло просмотрев представленный материал. — Один из моих ассистентов все тщательно исследует. Через шесть-восемь месяцев, если будете здесь, получите точные сведения. Еще раз советую отказаться от дальнейших розысков горного волка. Я просмотрел всю историю освоения Анд и не нашел нигде ни одного подтверждения возможности акклиматизации волка в горах.

— Простите, но решать такой важный вопрос, сидя за письменным столом, невозможно! — заметил Вагнер.

— Во всяком случае, за этим письменным столом не будет признана ваша гипотеза о горном волке!

На этом беседа кончилась.

Расчеты с комиссаром в Салте прошли успешно, и теперь Вагнер мог позволить себе длительный зимний отдых. Вместе с Вербентэ они снова отправятся в Анды, чтобы обследовать северный район, расположенный между гигантскими вулканами Ллуллаиллако и Ликанкаура. Туда ушли волки, и, кроме того, Вагнер думал поискать там новые сорта кактусов, определить их месторождение, а потом наладить их транспортировку.

* * *

Вербентэ разрешили поселиться на территории покинутой шахты. Они отправились туда.

Жить в разрушенных постройках прииска «Темная вода» было не очень-то приятно. Они оказались перенаселенными. Сюда устремились непокорные индейские племена Боливии, спасаясь от солдатчины.

И почти все кочевники слышали о волке Анд, хотя очень немногие его видели. Старый охотник племени чипаев порылся однажды в своем меховом мешке и вытащил оттуда череп удивительной формы:

— Мой отец убил… «Волк проклятого инки». Стоит не меньше мула…

— А если ты за него получишь цену двух мулов? — спросил Вагнер, с первого взгляда убедившись в ценности находки, Индеец молча пододвинул выбеленные временем кости. Полностью сохранились черепная коробка, верхняя челюсть с выпяченным прикусом хищного животного и щечные кости. Не хватало нижней челюсти. Вагнер тщательно упаковал череп в шерстяное одеяло и спрятал в седельную сумку. Теперь на привалах он долго и внимательно изучал кости. Не было сомнения, они принадлежали крупному и опасному экземпляру волчьей породы.

Но за всю зиму, сколько друзья ни прислушивались, они ни разу не слыхали характерного воя и лая.

Весной Вагнер начал обычную работу — поиски кактусов.

* * *

Следующий год принес ему много горя. Жена Вагнера, дочь комиссара в Салте, умерла после родов, подарив ему сына. Мальчик остался у родителей жены, а сам Вагнер снова отправился в горы. Выполнив обязательства по сбору кактусов, ботаник вынужден был вернуться в Европу, чтобы продлить контракты с заказчиками и устроить свои дела, хотя в Германию после прихода к власти фашистов Вагнера не тянуло… Закончив дела, он, к своему ужасу, узнал, что в визе на выезд в Южную Америку ему отказано. Ботаник, работавший для Советского Союза и сам побывавший там, был фашистам подозрителен. Пришлось остаться в Гамбурге. Вагнер вызвал в Германию сына. Началась вторая мировая война, развязанная германским фашизмом. Уехать из Европы оказалось невозможным.

Когда война кончилась, ботаник создал в полуразрушенных, без стекол оранжереях крошечное садоводство. Теперь в работе ему помогал сын Георг.

Затем оба Вагнера покинули Германию. Только в Салте они узнали, что учеными признана новая порода волков в Андах, хотя никто из зоологов не видел это редкое животное ни убитым, ни пойманным.

И Вагнеры отправились на поиски «невозможного волка», В Кордовском университете место умершего Альбертеца занял молодой честолюбивый зоолог профессор Россас.

— Вы тот человек, который нам необходим, — заявил он Вагнеру. — Не говорите о своем возрасте: вы и в сто лет будете таким же. Уж коли вы перенесли жизнь в Гамбурге,… Посмотрите на вашего сына, как горят его глаза! Ваш тесть снова будет экспортировать кактусы? Неплохая материальная база… Когда найдете своего друга Вербентэ…

— Это он настаивает на поисках волка! Я был у него на Ауллага-озере. По-прежнему крепок и вынослив… Но мне-то пятьдесят лет!..

Профессор перебил его:

— Вашему знаменитому соотечественнику Александру Гумбольдту было шестьдесят, когда он обошел весь Алтай!

* * *

Были назначены премии: за убитого волка — 100 тысяч песет, за пойманного живым — 200 тысяч. Это правительственное сообщение, помещенное во всех аргентинских газетах, не дошло до Вагнеров и Вербентэ. Они давно уже были в Безлюдных Андах. А безграмотные чипаи и аймара газет не читали.

У Эдвальда Вагнера в Салте дела шли неважно. Диктатор Перон прибрал к рукам всю внешнюю торговлю. Лицензия на право поставок за границу кактусов съела последние деньги. Собираясь на поиски в горы, Вагнер рассказал Вербентэ о своих затруднениях.

— Нам не нужны ни песеты, ни боливаносы, достаточно моего слова, — ответил старый индеец. — Каждый аймара будет счастлив отвезти на вьючных ламах умные растения в Трено, Ююу или Салту, За долгие годы я нашел много мест, где мой друг наполнит свои корзины. Диких лам и коз в горах достаточно, а охотиться мы пока не разучились. Мешки полны матэ и табака, что тебе еще нужно?

Вагнер упомянул о ружье с оптическим прицелом, Вербентэ только головой покачал.

— Для охоты на волка нужно не ружье, а хитрость, ум и, главное, выдержка.

— А где были волки в прошлом году? — осведомился Георг Вагнер.

— Велика страна Виру, — ответил индеец, широким жестом показав на запад. — Пройдут годы, прежде чем нога человека ступит туда, где горные козы и дикие ламы находят свой летний приют. Кто может знать, кроме золотого солнца, где охотится «волк проклятого инки»? Учись читать следы, и тогда тебе песок, болото, трава и кусты раскроют свои тайны.

Георгу многому пришлось научиться, прежде чем Вербентэ похвалил его:

— Глаза твои видят сокрытое, а разум правильно оценивает. Верно, здесь через ручеек прыгал шеншиль, он спасался бегством, иначе не делал бы таких громадных прыжков. Поищи, может быть, найдешь, кто его преследовал?

Следы на песке походили на собачьи. Георг наклонился над ними.

— Отец! Вербентэ! А может, это волк Анд?

— Одичавшая собака тоже может быть. Гадать нельзя, надо знать. — И Вербентэ указал юноше на другую сторону ручейка, где виднелись более ясные следы. Глубокие отпечатки задних лап очень далеко отстояли от отпечатков передних.

Вербентэ учил Георга:

— Собаки после длинного прыжка падают сразу на все лапы, а это животное отталкивается задними лапами…

— Это «невозможный волк»! — радостно воскликнул Георг.

Вербентэ перепрыгнул ручей и подозвал к себе молодого человека.

— Какой давности след?

Георг немедленно ответил:

— Минимум двадцатичетырехчасовой. Придавленные колоски снова поднялись… А здесь уже завяли и пожелтели… Нет, этому следу три-четыре дня.

— Правильно, мой друг. — Индеец пошел дальше по лужайке, к возвышению, где росли кактусы, и показал на выступ скалы. Молодой Вагнер нагнулся, снял пушистую шерстинку и, подумав, сказал:

— Тут шеншиль ускользнул в трещину скалы. А где же остался охотник? Вот… — и показал на сломанную опунцию. — Волк на полном ходу врезался в чащу… и повернул.

Далеко на лужайке валялся второй кусок обломанной опунции. Георг тщательно исследовал оба куска и снял несколько волосков, застрявших среди колючек растения.

— Это шерсть волка Анд!

Вербентэ согласился не сразу.

— Глаз может обмануть!

Молодой человек кончиками пальцев потер волоски и понюхал:

— Жирный! Запах прогорклый! Ну скажи, что я прав!

Вербентэ кивнул.

— Да, здесь охотился «волк проклятого инки» и вернулся назад по ручью. Посмотрим, куда он повернул.

Они нашли место, где волк выбрался на берег, уходя к горному кряжу. Здесь след терялся. Индеец заметил голую каменную тропинку, ведущую к отвесному склону.

— Чтобы попасть на верхние отроги, волк должен здесь подниматься. Поглядим, часто ли он пользуется тропой…

Охотники вскарабкались. В котлообразной выемке скалы, засыпанной мелким песком, нашлось множество следов, ведущих вверх и вниз. Вербентэ заволновался.

— Здесь! Это проторенный путь в долину, только как он преодолевает недоступные склоны?

Долго они ломали голову над этой загадкой, пока Вербентэ не воскликнул:

— Не считай волка умней, чем он есть! Вот как он поднимается. — И индеец показал на каменную осыпь.

С утеса посыпались камни.

— Надо уходить, днем он не покажется. Завтра до восхода солнца поищем дальнейший след. Тобой, Георг, отец будет гордиться!

Почти на закате они вернулись в лагерь, где Вагнер-старший занимался пробами почв. Услышав новость, он отложил в сторону все работы.

— Прекрасно, я как раз закончил основные поиски. Теперь можно остаться на недельку и поохотиться на волка.

— Недельку?! — Лицо индейца окаменело. — Друг, когда ты научишься терпению в наших горах? Выслушай мой совет: надо здесь остаться, пока снег не покроет самые отдаленные лужайки на горных кручах и сквозь наст даже горные козлы не смогут откопать себе пищи. В поисках корма они спустятся в долины, а с ними и волку придется расстаться с недоступными горами. Голод сделает его слепым, а ледяной туман притупит обоняние. Вблизи источника Рио-Саладо у индейцев аймара я займу небольшое стадо коз. Они-то и привлекут хищника…

Вагнер покачал головой.

— Вербентэ, ты предложил план на три месяца, а я давно должен быть в Салте…

— Зачем? Твой сын здесь, ты хорошо заработал. Растения отправлены на станцию в долину. Погонщики привезут нам зимнее снаряжение, а здоровым и свободным ты будешь только под сенью Ллуллаиллако!

Вагнер улыбнулся.

— Пусть будет по-твоему, старина! Кстати, исследуя почву, я здесь кое-что нашел, и это открытие также заставляет меня задержаться в горах. Он вытащил кожаный кошелек, достал из него бумажный пакетик и вынул из пакетика крошечные зеленые кристаллы удивительного блеска.

Вербентэ, поднеся кристаллы к свету, удивленно воскликнул:

— Зеленый луч инки здесь, около вулкана!

Быстро сняв с пояса мешочек, он вынул из него два больших зеленых кристалла и сравнил их с находкой Вагнера.

— Это изумруды, хотя и очень маленькие. Где ты их нашел?

Вагнер молчал. Как завороженный, он смотрел на камни Вербентэ.

— Эти изумруды — целое состояние! Таких еще не находили ни в одной шахте.

Вербентэ засмеялся.

— Где найти зеленый луч инки, мы знаем с древних времен, но никогда не расскажем о нем белым. И ты, друг, молчи, зеленый луч будит в людях зло и проливает кровь. Об этой находке никто не должен знать ни в Салте, ни в Ююу, иначе важные господа и несчастные бродяги бросятся сюда выкапывать камни и убивать друг друга.

* * *

…Уже появился первый холодный туман, не исчезающий даже в полдень. Георг Вагнер отмечал новые следы и вычерчивал по ним карту. Постепенно выявлялся район охоты. Четыре раза молодой Вагнер слышал вдалеке лай и завывание.

Старший Вагнер сомневался в успехе задуманной охоты.

— Здесь ли волк? Почему нет следов волчихи и волчат? Это какой-то отшельник в Андах…

— Не волнуйся, скоро он начнет искать пару, — заявил Георг. — Будущей весной обязательно должно быть потомство.

— Мой юный друг умен, как старая лама, — подтрунивал над ним Вербентэ. — Но мальчик прав: погнавшись за волчихой, волк забудет осторожность…

Холодный ветер с юга погнал первого июня густые снежные хлопья. В Андах началась метель. Все высокогорные долины стали белыми. Когда снова выглянуло солнце, снег уже стал плотным и смог выдержать человека. Вербентэ радовался. Готовясь к длительной осаде, он натирал руки, ноги и даже лицо жиром ламы, приговаривая:

— Конечно, жир ламы не очень приятен, зато предохраняет от сырости и холода и знаком душе «проклятого инки». Волк будет наш. Теперь или никогда. Не курите, чтобы он не чуял запах табака.

Охотники взяли с собой из лагеря только необходимый провиант, спальные мешки, оружие. Вербентэ гнал четырех козлят. Над нависшим утесом друзья остановились. Как ни кричали козлята, старый индеец не пустил их в укрытие.

— Своим криком вы должны вызвать хищника…

Утром после ночевки Вербентэ обыскал местность: следов волка не было.

— Не хочет идти к нам — сами пойдем к нему, — заявил индеец, взваливая поклажу на плечи. Козлята по-прежнему бежали впереди охотников. Утомительный путь продолжался.

Чтобы выпить чашку горячего чаю, Вагнер решил развести костер. Вербентэ запротестовал:

— Тогда лучше прекратим охоту. Каждый дымок в ясном горном воздухе прогонит волка.

В этот день охотники прошли немного. Вербентэ подкармливал козлят тощими кустами толы. К вечеру он начал сооружать из камней загон для козлят. Георг, наблюдая за его работой, заметил:

— Здесь же сквозит и ночью будет чертовски холодно.

Индеец засмеялся.

— Зато козлятки жалобно заплачут и вызовут волка.

— Ночью мы ничего не увидим.

— Не волнуйся, — ответил Вербентэ, — волк нападает на рассвете, он ночью сам плохо видит. За два часа до рассвета мы должны быть в засаде.

В приготовленном укрытии охотники построили небольшой вал, чтобы легче было стрелять. После скудного ужина все трое залезли в спальные мешки.

Георг ночью несколько раз вскакивал, ему казалось, козлята кричат особенно жалобно, и каждый раз он слышал, как Вербентэ бормотал: «Милые, как они кличут его! Если завтра волк будет лежать на циновке, я отдам козлятам все свои лепешки». В четыре часа индеец разбудил друзей, и, закутавшись в пончо, все спрятались в засаду. Два часа на адском холоде не малый срок, и Георг обрадовался, заметив приближение рассвета. Над равниной разлился слабый серый свет. Георг рассмотрел недалеко от каменного завала, где жалобно кричали козлята, темную мелькающую тень.

Георгу очень хотелось поделиться своими наблюдениями, но даже шепот мог выдать их присутствие…

Позади левого угла каменного завала опять мелькнула тень, потом появилась с правой стороны. Быстро светлело. Георг увидел, как, подняв высоко морду, принюхиваясь, из-за укрытия вышел волк, раздумывая, как лучше добраться до своих жертв. В эту секунду Георг нажал курок, животное покачнулось, и тут же грохнул второй выстрел. Волк подпрыгнул, перевернулся и упал. Его предсмертный хрип заглушил крик Георга, выпрыгнувшего из засады. Наклонившись над убитым волком, юноша увидел вздрагивающие губы над громадными клыками; глаза уже остекленели.

Старый Вербентэ не намного отстал от Георга.

Подошел и старший Вагнер. Глядя на волка Анд, сказал:

— Таким я его и тогда видел: густая спутанная грива, жесткая шерсть, темная полоса на спине… маленькие скрытые гривой уши, острая морда… Посмотрите на лапы. И профессор Альбертец хотел меня убедить, что это выродок равнинного волка или одичавшая собака!

Вагнер наклонился и схватил животное за спутанную гриву.

— Волк старый. Как прожирена щетина! И откормлен хорошо, видно, не голодал, разбойник. Как же мы дотащим его до железной дороги?

Кровь запятнала снег. Вербентэ связал передние и задние лапы волка.

— Пока еще не застыл! — сказал он. — Как потащим? До нашего лагеря придется на собственном горбе. В лагере упакуем, набьем поклажу снегом и довезем на мулах. За шесть дней доберемся до Трено-Тариа.

— Прекрасно! — Вагнер улыбнулся. — Профессор Россас получит «волка проклятого инки» в замороженном состоянии.

Охотники основательно позавтракали, поудобней уложили ношу и потащили ее к лагерю. Только к ночи они добрались до места у склона. Спать пришлось всего несколько часов. На рассвете запаковали застывшего волка в плетеные циновки, забив каждую трещину снегом, и, как только солнце осветило вулкан Ллуллаиллако, тронулись в путь. Впереди бежало стадо коз, боязливо косившихся на вьючного мула. Они чуяли волка.

…Железнодорожная станция Трено-Тариа невелика: водяной кран, стрелки и два металлических барака. В одном живут служащие дороги, в другом сеньор Муньец торгует виски и пивом собственного приготовления.

В харчевне задержались двадцать шахтеров, не знающих, куда идти — на север, в Боливию, или на юг, в Аргентину. Шансы на работу везде были одинаково скверные. Среди них суетился вербовщик, уговаривая всю группу подрядиться на Перуанские медные рудники. Шахтеры колебались, надеясь получить работу полегче.

Вербовщик грозил:

— Сегодня с первым поездом я уеду. А вы не найдете работы нигде — от Усайа до Огненной Земли. Тогда и пожалеете, что не заключили контракт.

Один из индейцев ответил:

— При кризисе контракты ненадежны. Шахту закроют — и мы на улице. Да и какие там деньги… Пойдем лучше ловить «волка проклятого инки». Сто тысяч песо за небылицу! Правительство всегда щедро, когда не нужно платить.

Старый индеец с лицом узким, морщинистым покачал головой:

— По следу волка пошел Вербентэ, он смелый охотник и всегда находит то, что ищет. Правительству придется платить.

— Вербентэ в горах в такую погоду? — спросил хозяин и поглядел на маленькие окна, еле пропускавшие дневной свет. — Трено-Тариа и то совсем занесло, туман такой, что собственного носа не увидишь! Наверху у Ллуллаиллако снегу выпало на метр. Уже шесть дней, как оттуда никто не приходит, вы были последними. Нет, пройти Безлюдные Анды можно будет только через два месяца…

В эту же секунду в дверь харчевни громко застучали. Резкий голос крикнул:

— Открывай, старый жулик! От снега мы ослепли, как куропатки, да еще этот проклятый туман! Уйми своих собак, не то они нашу добычу порвут…

Старый индеец поспешил к двери.

— Это Вербентэ, наш смелый брат! И не один, слышишь, как хрипят мулы?

Старик рванул дверь. В харчевню ввалились трое мужчин, закутанные в пончо. Одежда их, покрытая кристаллами снега, сверкала. Трое, они с трудом тащили длинный сверток, упакованный в плетеные циновки. Осторожно уложили ношу в дальний угол. И тогда только развязали платки, закрывавшие рты, сняли шапки и потребовали:

— Чаю, горячего, как источники в Успаллата! Чуть не замерзли: вместо шести дней плелись четырнадцать. Ну и погода…

Хозяин принес наполненные чаем тыквенные чашки, и трое с наслаждением принялись пить.

Старик индеец смотрел на шахтеров.

— Ну, что я вам говорил? Только Вербентэ мог в такое время пройти по Безлюдным Андам и найти дорогу сюда. Он моего племени!..

Вербентэ услышал, обернулся, обрадованный.

— Кохапалко, рад тебя видеть! Что нового на земле?

Старик поклонился.

— Брат Вербентэ, неужели ты ничего не знаешь? Печатные листки обещают за убитого «волка проклятого инки» сто тысяч песет.

— Что? — Старый проводник поставил чашку. — Кохапалко, это правда?

— Чистая правда. Сеньор Муньец, дайте нам газету! Вот здесь!

Вагнер взял зачитанный листок и прочел там сообщение.

— Вербентэ, верно, правительственное сообщение! Когда идет ближайший поезд на Салту?

Вербентэ, задумавшись, устало сказал:

— Эдвальдо, нам надо расставаться…

— Что? О какой разлуке ты говоришь, дружище? Мы всю жизнь гонялись за «невозможным волком», а теперь, когда он нам принес славу и деньги, расставаться? До сих пор я еще не знаю, кто убил волка…

— Ерунда… все трое следили, двое убили. Решай сам, как делить: на две или на три части…

— Согласен, но о разлуке, Вербентэ, забудь! Руку!

И старые друзья закрепили союз крепким рукопожатием.

Трое охотников пригласили всех гостей сеньора Муньеца пировать с ними до отхода поезда. Хозяин не остался в накладе, получив в уплату изумрудные кристаллы.

Старый аймара оказался прав: правительству пришлось незамедлительно выплатить высокую премию.

Сокращенный перевод с немецкого В. МАТВЕЕВОЙ