Едва Юра вышел утром в парк, как увидел бегущего к нему профессора Павермана.

— У вас моя картофелина? — закричал ученый.

Юра не сразу понял, о чем идет речь. Но, когда он отдал наконец славную картофелину, украшенную буковками «АГ-181-ИНФ», радость профессора Павермана не имела границ.

— Она! Честное слово, она! Материализовалась! Почти шестьдесят километров! Это был контрольный опыт, — жарко блестя счастливыми глазами, объяснял он Юре. — Тоже подготовка к Центральному эксперименту… Мы поставили этот опыт в крайне тяжелых условиях магнитного возмущения атмосферы. Установка не отказала! Выдержала!

Было ясно, что профессору Паверману очень хочется заплясать и он еле удерживается.

Юра же с грустью подумал, что он ничего не понимает, знания его явно малы, и ему здесь не работать…

Жмурясь от удовольствия и все еще лаская картофелину, Паверман продолжал:

— Да, кое-чего мы достигли… Кое-чему научились… Скоро вы вс» увидите сами. Ведь вы прибыли помочь нам!

Юре стоило большого труда удержаться от расспросов. Что ему предстоит делать? Когда?.. Но он считал, что ему обо всем расскажет Иван Дмитриевич Андрюхин и сделает это своевременно.

Мимо, держа под мышкой ящичек, пробегала девушка. Паверман остановил ее; это была его ассистентка.

— Хотите увидеть фокус? — спросил он Юру, открывая ящичек.

Там, в гнезде из светлого бархата, лежала точно такая же картофелина, как и та, которую Юра только что вручил профессору.

Паверман, торжествующе улыбаясь, смотрел на Юру.

— Где же фокус? — недоумевая, спросил тот.

— Присмотритесь к картофелинам…

— Они очень похожи. — Держа в каждой руке по картошке, Юра вертел их перед глазами. — На редкость похожи! Те же выемки, выпуклости…

— Сосчитайте количество глазков.

— Удивительно! У обеих по одиннадцати. Вот это сходство!

— «Сходство»! — фыркнул Паверман. — Одна из них, которая была в ящичке, — это контрольная, искусственная. Это точная, до мельчайших деталей, копия вашей. Их вес должен сходиться до тысячных долей миллиграмма. Вы не найдете никаких различий… Как я переволновался из-за этой картофелины! А все из-за них, из-за этих мальчишек! Ведь я почти догнал вашего Бубыря и других. Но они выскользнули прямо из рук!

К девяти часам утра большой овальный зал был полон. Лифт забрасывал сюда, под крышу, работников Академического городка. Крыша, потолок и стены, отлитые из полупрозрачных и прозрачных пластиков, светились солнцем и небесной синью. От этого зал казался еще выше и шире. После оттепели наступил мороз, выглянуло солнце. И почти у каждого входившего в зал возникало легкое музыкальное ощущение радости, светлое и подмывающее чувство счастливого полета. Отсюда весело было смотреть на темную щетину лесов у горизонта, на белые извилины застывшей Ирги, на яркое зимнее небо, при взгляде на которое сегодня особенно отчетливо представлялось, что Земля — это корабль, а мы — путники Космоса, из поколения в поколение совершающие свой путь сквозь Вселенную…

В центре небольшой группы стоял костистый немолодой человек. Лицо его было словно вырезано из старой слоновой кости. Он ласково улыбался узкими щелочками глаз, принимая поздравления по поводу исключительно удачной игры его машин во вчерашнем хоккейном матче.

Это был профессор Ван Лан-ши, создатель изумительных решающих устройств, руководитель Института кибернетики и один из ближайших помощников Андрюхина. Глаза его, полуприкрытые веками, прятались в сети улыбчивых морщинок.

Ровно в девять к столу председателя вышел Андрюхин; его лицо было озабоченно и строго.

— Товарищи! — начал он. — Пришло время подвести некоторые итоги, оценить нашу готовность к проведению Центрального эксперимента. Считаю также необходимым информировать вас о последних событиях. Как вам известно, несколько лет назад правительство сочло необходимым развернуть здесь, в лесах над Иргой, три наших института с их многочисленными филиалами, лабораториями и всем прочим, что образует комплекс Академического городка. Мы обошлись государству почти в тридцать миллиардов рублей.

На эти деньги можно было бы выстроить крупный город, такой, как Харьков. Все было сделано, чтобы мы осуществили грандиозную, можно сказать, народную мечту. Мы работаем, как вы знаете, чтобы помочь человечеству навсегда покончить с угрозой войны. Чтобы сделать войну невозможной! Нам сказали: подумайте над тем, чтобы людей нельзя было убивать. Чтобы можно было жить, веря в будущее, и увлеченно строить насыщенную счастьем жизнь, которую человечество вполне может создать сейчас, если б на пути к ней не стояли дикарские угрозы поджигателей войны…

Вот цель, которая была выдвинута перед нами… Силами науки помочь народам уничтожить войну! Ради этой святой цели мы работаем вместе со всеми людьми нашего отечества, со всеми честными людьми Земли. Уже много лет воля нашей страны направлена на то, чтобы установить на планете незыблемый мир. Нужно ли говорить, как легко вздохнули бы миллиарды людей, если бы мы, ученые Страны Советов, могли сказать: с войной покончено, не думайте о ней, она невозможна!.. Ответственность ученых в решении этой важнейшей задачи современности очень велика.

Андрюхин вышел из-за стола, подошел вплотную к первому ряду слушателей и продолжал, с трудом сдерживая волнение:

— Каждый час на Земле рождается пять с половиной тысяч детей. Мы все в ответе перед ними. Мы отвечаем за их счастье. Предстоит еще нелегкая борьба. Все ли мы помним, что до сих пор постоянно недоедает половина населения нашей планеты? Что почти половина всех детей, живущих на Земле, не ходит в школы? В Европе один врач приходится на полторы тысячи жителей, а в Эфиопии — на двести тысяч. До сих пор сорок стран из девяноста не имеют своей промышленности…

Почему? Неужели техника, наука и культура современности так слабы, что не могут покончить с этими бедами? Могут! Мешает капитализм, еще господствующий на части планеты. Наша страна прекратила испытания ядерных бомб, предложила раз и навсегда уничтожить все ядерное оружие. А на Западе в это время Эрнст Теллер подарил миру свое новое детище под названием «Доув» — «Голубка». Так он назвал новую ядерную бомбу, которая даст слабую взрывную волну, но мощное радиоактивное излучение. Цель ясна: истребить побольше людей, сохранив «материальные ценности» — здания, машины…

14513 войн бушевало на Земле за несколько тысячелетий человеческой истории. Была Столетняя война, была Тридцатилетняя война, была империалистическая война 1914–1918 годов, наконец, последняя мировая война унесла десятки миллионов человеческих жизней… И едва она кончилась, как началась подготовка к новой. Подсчитано совершенно точно, во что обошлась миру подготовка к новой войне. Известно, что если бы только эти уже заработанные человечеством средства обратить в дома, дороги, сады, на производство пищи и одежды, на развитие культуры, то человечество имело бы все — понимаете, все! — для удовлетворения самых широких потребностей. Но пока об этом можно только мечтать. Мешает капитализм, эта злокачественная опухоль в организме человеческого сообщества… Никто не учел тот моральный ущерб, тот психический гнет, который испытывает человек, живущий под страхом атомной войны.

Сегодня мы еще не можем сказать — войнам конец! — и все же ясно: такой день недалек! Прошу меня правильно понять. Одни ученые не могут уничтожить возможность войн и причины, порождающие их. Но мы можем создать необычайно эффективную защиту против любых угроз уже обреченного, но еще путающегося в ногах капитализма.

Сейчас предстоит ответственная проверка. Речь идет не о частной защите вроде бывших противогазов, зенитных орудий или противоракетных устройств. Нет, мы получили результаты, которые позволяют надеяться, что навсегда будет ликвидирована возможность какого бы то ни было военного выступления против нас или наших друзей…

Одобрительный гул зала не сразу позволил Андрюхину продолжать. Он поднял руку, призывая к тишине, и его голос снова зазвучал:

— Итак, Институт кибернетики, наши замечательные друзья — машины… Без них были бы невозможны успехи других институтов. Основа наших достижений — в лабораториях профессора Ван Лан-ши. Без его работ мы не подчинили бы силы тяготения, не освоили бы направленных взаимопревращений энергии и материи, не овладели совершенно сказочным методом так называемой «развертки» живых организмов. Вы помните, что еще сравнительно недавно физики могли рассчитать только модели самых простых атомов — водорода и гелия; о строении остальных атомов имелось лишь общее представление. Человеческой жизни было недостаточно для производства необходимых математических вычислений. Сейчас наши электронно-решающие устройства справляются с такой задачей за несколько часов. Эйлер потратил сорок лет жизни, чтоб рассчитать движение трех взаимно притягивающихся тел — Луны, Земли и Солнца; при этом он совершенно не принимал во внимание притяжение Луны со стороны Марса, Венеры и других планет. Наша машина типа «Девочка» произвела этот расчет полностью за одиннадцать часов работы. Для Института научной фантастики и Института долголетия необходимы были сотни миллионов отдельных вычислений. Для Центрального эксперимента их произведено более семи миллиардов. Если бы этими вычислениями занялись все математики Советского Союза на обычных машинно-счетных станциях, они бы не управились и за столетие. Наши запоминающие вычислительные машины сделали эту работу менее чем за шесть лет!

Продолжаю. Институт долголетия… Высказанная некогда румынским академиком Пархоном смелая идея о возможной обратимости процесса старения живых организмов стала путеводной звездой коллектива, возглавляемого Анной Михеевной Шумило. Институт разработал надежные и многократно проверенные на практике методы омоложения человеческого организма и сейчас завершает работы, в результате которых старость будет излечиваться так же надежно, как, скажем малярия. В принципе средний срок жизни человека может быть продлен в три-четыре раза. Эпидемия преждевременной старости, которая тысячелетия свирепствовала на земном шаре, будет так же невозможна, как эпидемия оспы или холеры. Это великолепно, не правда ли?

Однако и это меркнет перед победой над смертью. Я говорю о смерти преждевременной, случайной, вызванной травмами, катастрофами. Смерть приходит бесконечно разнообразными путями. Конечно, не все ее пути нами перерезаны. Но мы решили неимоверно трудную задачу: я назову ее условно задачей восстановления организмов. Пока я лишен возможности подробнее остановиться на этой теме.

Среди присутствующих многие знали, о чем говорит оратор, и невольно ответили взрывом рукоплесканий.

— Институт научной фантастики, — продолжал Андрюхин, — вел работы над несколькими проблемами. Наиболее близки к окончательному решению две: преодоление силы тяготения и передача материи на расстояние посредством ультраквантовых волн. Коллектив, возглавляемый Борисом Мироновичем Паверманом, по дошел вплотную к решению этих колоссально важных задач, однако встретил непредвиденные трудности, заключающиеся в том, что организм человека не приспособлен к тем явлениям, которые возникают как при утрате силы тяжести, так и при переходах вещества в квантовую энергию… Всем нам памятна трагическая гибель первого отряда ученых, штурмовавших тайны гравитационных сил. Аварии зданий, оборудованных антигравитационными прокладками, которые неожиданно отказывали на большой высоте, тоже сопровождались жертвами. И сейчас еще есть нерешенные вопросы при взаимодействии гравитационных полей с электромагнитным полем человеческого организма, в частности мозга. Но преодоление сил тяготения в неживой материи нами достигнуто полностью и теперь представляет не больше опасности, чем полет на обычном самолете. Вы легко убедитесь в этом, друзья, если посмотрите в окно…

Среди присутствующих не было, пожалуй, ни одного, кто не летал бы в реактивных самолетах, а более десяти человек побывали в космических ракетах на Луне и Марсе. Но сейчас, выглянув в окно, все испытали ни с чем не сравнимое чувство утраты реальности.

Сизая щетина лесов, окружавших прихотливые петли Ирги, неспешно уходила вниз. Видны были крыши и трубы зданий; потом внизу проплыли вершины могучих сосен. В стороне, внизу, осталась труба котельной с выползавшим из нее облачком дыма…

— Высота около ста метров, — негромко сказал Андрюхин. — Есть предложение оставшуюся часть нашего совещания провести на высоте примерно двухсот метров. Нет возражений?

Ошеломленный зал молчал…

Собравшиеся здесь сотрудники институтов знали, конечно, о работах с антигравитационными прокладками и стержнями, но даже они сейчас притихли, пораженные делом своих рук…

— Вот ради этого отдали свои жизни многие наши товарищи, — так же негромко продолжал Андрюхин. — Как видите, мы еще далеко не всесильны…

Он замолчал, подчиняясь движению, стихийно возникшему в зале. Все молча встали. Полторы тысячи ученых, создатели чудес, о которых говорил Андрюхин, минуту недвижно стояли, скорбно склонив головы.

— Перед нашими испытателями, — снова начал Андрюхин, — и перед Сергеевым, который будет возглавлять этот отряд храбрецов, возникают новые, необычайно трудные задачи.

Настало время показать миру кое-какие достижения. С этой целью, как вам известно, сооружено более ста ведущих станций. Есть основания полагать, что заключительный этап Центрального эксперимента придется на район королевства Бисса, где королем объявил себя многим из вас известный Лайонель Крэгс… — По залу пробежал смешок, и Андрюхин тоже усмехнулся: — Вождь черепахового племени… Нет, он честный человек и большой ученый. Он не запачкал себя работой на войну. И он не виноват в том, что живет на Западе, где науку забрили в солдаты, где ее хотят сделать прислужницей смерти, поставщицей атомных, водородных и сверхводородных бомб.

Крэгс испугался. Крэгс отчаялся. Он вопит о всеобщей гибели. Он примирился с этой гибелью. Он далек от народа, не понимает его, и массы людей кажутся ему бесконечными и безликими толпами мещан, обывателей, которые копошатся вокруг ничтожных делишек. Его доводит до остервенения какая-то старуха, которую он встретил в магазине, когда она яростно пыталась выторговать несколько центов на куске кашемира. А старуха могла бы кое-чему поучить Крэгса! Она-то ни за что не поверит, что мир должен погибнуть, и сумеет постоять, когда надо, за будущее своих внучат.

У народа много слуг, и один из передовых отрядов — мы, ученые Мы должны в течение месяца осуществить наш Центральный эксперимент. Для него все готово. Передача гиббонов, осуществленная сибиряками, — великолепное тому доказательство. Последняя проверка — передача Детки! До свершения этого опыта остается менее недели. Мы надеемся на успех. Борис Миронович и его сотрудники овладели сложнейшей методикой превращения живой материи в концентрированный пучок квантовой энергии и воссоздания вновь, в начальных материальных формах, превращенной в энергию материи. Удалось более шестидесяти семи процентов опытов с лягушками, более восьмидесяти восьми с мышами, ужами и воробьями. Были, как видите, и неудачи. Неудачи двух родов: полное исчезновение передаваемого объекта или его гибель при восстановлении… При этом наши подопытные зверьки, к крайнему нашему сожалению, оказались безвозвратно потерянными. Все эти обстоятельства учтены при организации решающего опыта с Деткой. На пути луча, в который на днях превратится наша милая такса, мы воздвигаем все препятствия, мыслимые для прохождения луча в пределах электромагнитного поля Земли. Мы концентрируем эти препятствия на отрезке всего в двадцать километров. Это важнейшая контрольная проверка. Будем надеяться, что она станет нашей общей большой удачей.