А между тем с утра выпал снег и день тот был как день. Ничего особенного, день как день и утро как утро… Полдень тоже показался мне тогда обыденным. Все было настолько для меня привычно и как всегда, что я так ничего и не припоминаю для себя из событий первой половины того дня, по прошествии всего-то каких-то трех-четырех месяцев. С утра все было как обычно – не жарко и не холодно… И все бы ничего в тот день – который мне в общем-то ничем и не запомнился, если бы только не одно но… Ближе к вечеру произошло событие в моей жизни феноменальное – можно сказать феерическое. В восемь вечера – а это я уже запомнил на всю жизнь, мне на телефон позвонила, как вы думаете кто?.. Правильно вы догадались и подумали… Диана – бывшая хозяйка дома скульптора. Я не слышал ее задорного, поучительного и милого мне голоса добрых шесть лет. Так, как умела вести беседы Диана, мало кому удавалось из особ слабого пола, с коими мне доводилось знаться, беседовать и встречаться на протяжении всей моей скоротечной – словно бурлящий горный речной поток, жизни…
Иногда человека по прошествии лет много проще узнать по голосу, нежели зрительно по фигуре и по лицу. А если уж только этот голос ярко выражен, и звучный, и звонкий, то тут уже без вариантов и только держись! Вы вне зависимости от того, сколько лет вы не видели до боли знакомого вам человека, узнаете его по голосу непременно. Вы узнаете человека по его тембру и манере изъясняться и самовыражаться спустя годы. Так оно и бывает у большинства людей, так и со мной произошло в тот вечер, еще не поздний. Вечер вечеру рознь, как вы знаете. Бывают вечера скверные, тоскливые и вялотекущие по настроению. Но бывают вечера, похожие на свистопляску, разухабистые, разудалые и запойные… И казалось бы, ничего общего между такими вечерами и быть в принципе не может. Но это, скажу я вам, лишь по первому впечатлению. Если же получше приглядеться к обстоятельствам прошедшего дня и наступающего вечера, то обязательно сыщется то общее, что роднит все без исключения вечера [я не беру в расчет природные аномалии – полярную ночь и белые ночи]. Так вот, этим общим для нас с вами является не что иное, как ничем не приметные сумерки, спускающиеся каждый вечер с небес на землю. Так, Диана мне и позвонила как раз тогда, когда на землю спустились первые и ничем не приметные сумерки, а закончила разговор со мной, когда на дворе уже была ночь глубокая… Понимаете, в чем было дело тогда – в сумерках конечно, а в чем же еще?
Я сразу – по первой интонации, по первому произнесенному ей предложению… узнал ее голос.
– Здравствуйте, Вадим, вы знаете, кто это вам звонит?
– Диана, неужели это вы!!!
– Да, я!!!
– Конечно узнал, как не узнать. Какими судьбами? Я так рад вновь вас слышать!
– Мне ваш телефон дала Тамара, жена Гургеновича…
– Так он умер!
– Знаю. Не только он умер, но и сын его тоже погиб…
– Как вы поживаете?
– Ой, лучше и не спрашивайте…
– Что случилось?
– Вы знаете, а я теперь живу не на Арбате, в своей шикарной квартире с камином…
– А где же, если не секрет?
– В Зеленограде!!! Вы только подумайте себе?! В каком-то Зеленограде, на первом этаже в двух комнатах вместе со вторым сыном!
– Он, как я помню, был очень хорошим фотографом?
– Так это в прошлом. А сейчас он в Шереметьево работает, и представляете кем?!
– Так откуда, Диана, нет, не представляю!
– Но вы же, Вадим, знаете, что мои сыновья по несколько языков знают благодаря мне… Я столько сил приложила для этого… И что теперь?!
– И что теперь?
– Теперь он живет в соседней комнате, вместе со мной – за стенкой… в этом… Зеленограде! На этом первом этаже и трупы иностранцев, со своим знанием английского, немецкого и французского, оформляет!
– Не понял, Диана, о чем вы говорите?
– О трупах, о трупах!!
– Каких трупах?
– Но, как же, Вадим?! Иностранцы – тоже люди и тоже умирают. Инсульт, инфаркт, несчастный случай…
– И что из того?
– Как что из того?! Трупы надо же домой отправлять. Вот мой сын с тремя языками и оформляет сопроводительные документы на трупы… Как вам такое?!
– Я в шоке!!!
– Вот именно что!
– Но, с другой стороны, вроде при деле и работает!
– Так трупы нечасто в аэропорт залетают, иностранцы не каждый день умирают, и их не каждый день нужно оформлять. Он чуть ли не через день на третий в комнате сидит или лежит, за компьютером… А мне-то каково на все на это смотреть, с высоты первого этажа панельной девятиэтажки!!!
Я с легкостью узнавал знакомые мне интонации, с которыми Диана расставляла нужные акценты по своим местам. Она не мешкала со словами и не задумывалась над следующей фразой. Ее речь была рациональна, подвижна и звучала твердо, ее звонкий голос все так же был уверен в себе и сквозь него – без какого, либо труда различались столь мне знакомые и едва различимые насмешливые намеки и полунамеки на внешние обстоятельства – сопутствующие ей и ее младшему сыну по жизни… Но был еще и старший. Старший сын Дианы был в свое время успешен во всем…
– Я в Тимура все вложила. Когда мы переехали в Тверь и Олег Иванович принял полк, так он в семилетнем возрасте сразу же – по моей протекции и по своим способностям, в третий класс был принят! Представьте себе, сразу и в третий – он читал с года и восьми месяцев, вы только представьте себе, что это за аномалия. Так что вы себе думаете? Он школу в пятнадцать лет закончил и с золотой медалью, да с двумя языками в своем багаже. А на выпускном бале он как комсорг школы выступал… Он комсоргом школы был… А разве вы не знали?! Так вот, он толкнул речь и прежде другого сказал: я всем, что у меня есть, и всем, что будет, целиком и полностью обязан своей маме!!! Да, так прямо и сказал для всех: я всему, чему научился, обязан своей маме!!! Как вы думаете, Вадим, многим ли матерям выпадает такое услышать на выпускном бале от своих сыновей?? Я же открыла для него окно в мир… А потом, естественно, красный диплом в МГИМО, а где же еще, как не в МГИМО, и какой же диплом, как не красный. И все, как вы, должно быть, понимаете, без малейшего блата, все своей настойчивостью, своими талантами и своими усилиями – Григорьевы все такие. А потом, но это вы уже раньше знали, он работал в правительстве у Громова – министром. А там его взяли и подставили, так вот мы дом и продали – но это вы тоже уже знаете… А после вы только подумайте и представьте себе, что мой любимый Тимур со мной сотворил? Что он наделал? Что отчебучил?
– Так, что он сотворил?
– Как что… Он квартиру на Арбате продал… И в Германию со своей гражданской и ее ребенком укатил, а меня вместе со своим братом в этот Зеленоград на первый этаж определил… Боже мой, в Германию. К этим азиатам… Этот Хельмут Коль в семидесятых как открыл границы, так туда сразу и хлынули три миллиона мусульман и узкоглазых… Я, наверное, шовинистка, терпеть не могу черных, как только увижу по телевизору черного негра, так сразу, без промедлений, на другой канал перехожу! Терпеть их не могу – этих черных и узкоглазых вьетнамцев, корейцев!
– А как младший сын к этому отнесся?
– Так отлично!!! Он же этому дураку четыре миллиона сунул и машину дорогую подарил. Так он эти деньги вместе машиной в Питере промотал за год и теперь трупы в Шереметьево, как я вам уже сообщила ранее, оформляет… Вот так вот, представляете?!
– Представляю. Хотя вряд ли, что до конца представляю…
– Я в Зеленограде и на первом этаже!!! Теперь представили?!
– Так квартира в Зеленограде в вашей собственности?
– Так нет же. Мой Тимурчик меня кругом облапошил. Я же так ему верила, так верила. Квартира же на Арбате за мной и Олегом Ивановичем была приватизирована. Так он меня к нотариусу свозил и сказал подписаться. А когда я узнала, что квартира продана другим людям за пятьдесят миллионов… То, естественно, возмутилась – Как так?! Но он меня уверил, что так надо и что это временное явление. Представьте себе, мой дорогой Вадим, прямо так и сказал – это временное явление, но вы же знаете мой доверчивый характер! Но как мне не поверить моему любимому Тимурчику, ведь он подавал такие надежды. Он клятвенно, понимаете, клятвенно обещал мне купить двухкомнатную квартиру рядом с моим любимым Арбатом. И где Арбат и где я? Так Арбат все там же, а я в этом засранске – в этом Зеленограде, живу в квартире родителей его гражданской жены!!! Вы же знаете, Вадим, что он ее с ребенком взял. Но я же для своего сына не об этом мечтала. Свадебная фата, шикарный ресторан, тамада… И что в итоге… Эти разбойники из Сибири – ее родители, на мои же деньги себе дачу купили, а свою трехкомнатную сдают…
– Как же так он мог поступить с вами?
– Так он к ним в секту попал!!! Это секта из Сибири. Вы же слышали про этих отшельников – одна из них, Агафья Лыкова, так в тайге до сих пор и живет – одна свой век доживает. Как увидели, что пред ними генеральский сынок с квартирой, домом загородным, и на Рублевке, с портфелем министерским, так сразу вцепились в него когтями и порчу навели! Вы же знаете этих сибиряков – Распутиных, Пугачевых и прочий сброд… От них чего угодно можно ждать… Так вы же меня знаете, я в эти бумаги никогда и не лезла, за меня всем этим Олег Иванович занимался, пока я из него человека делала!
– Простите! Из кого вы человека делали?
– Из Олега Ивановича конечно же. Из кого еще?! Он же деревенской неумытой шпаной был, когда мы с ним познакомились. Он грязь из-под ногтей не вычищал, у него все руки в цыпках от грязи были. Если бы не я, то разве он достиг бы таких высот и стал бы воинским начальником!!! Я же, когда он был лейтенантом, давала ему крылья для его полета, настраивала его, воспитывала в нем чувство собственного достоинства, честолюбие! Любого человека надо воспитывать. Я всегда его настраивала и двигала вперед своей энергией, своим темпераментом, своей жаждой к жизни. Вы же знаете, что я была спортсменкой-разрядницей. А как же… а как же… Ну что вы! Я занималась гимнастикой, волейболом, баскетболом… У меня же был рост венерический!!!
– Не понял, какой рост???
– Венерический! Разве вы не знаете, какой рост у статуи Венеры? Так знайте!!! Ровно как у меня, сто шестьдесят четыре сантиметра!!!
Голос Дианы звучал сквозь телефонную трубку задорно, уверенно в себе, размашисто! Я счел за благоразумное дать ей высказаться до конца. Я промолчал и тем самым помог ей чуть ли не полностью очистить свое сердце… от былых воспоминаний…
– Олег Ивановича сразу стали фотографировать и снимать. Он сразу же прогремел. Газета «Военный вестник», вышла с передовицей – старший брат передает младшему свой воинский долг, свое боевое оружие!!! А под передовицей фотография – во всю полосу, на которой старший брат Олег Ивановича передает ему из рук в руки свой автомат… Представляете, старший… младшему из рук в руки… и автомат!!!
В этот момент голос Дианы раскалился докрасна…
– Они оба закончили ташкентское бронетанковое училище. Их дядя замполитом в этом училище служил… А дальше гарнизоны, гарнизоны и гарнизоны… Поначалу Олег Иванович сломался и собрался было в отставку уходить… Я ему говорю в тот момент, призывая его к благоразумию: нет, не вздумай. Ты будешь у меня генералом!!!
– Да какой из меня генерал, где генерал и где я? Я лучше к другу в Ригу поеду и там таксистом на работу устроюсь…
Представляете, таксистом!!! Но я грудью встала поперек дороги: ты будешь у меня генералом!!! Я так и сказала ему тогда: ты будешь у меня генералом, выбрось другое из головы! А как же, а как же? В трудную минуту рядом с офицером всегда должна быть надежная боевая подруга, которая вовремя подскажет и подставит плечо и не даст сойти с правильно выбранного пути… Через десять лет он был уже полковником! Он когда в академию поступать готовился, так я его грамоте учила и наставляла: поступай не на командный факультет, а на инженерный. Командиров и так хватает… Я же в детстве сочинения в стихах писала, а иногда даже позволяла себе и в форме пьесы пофантазировать и посочинять. Он писал слово «карандаш» через О, вы подумайте только – через О, а «коридор» – через А. Да еще со психу тетрадки с двойками, которые я ему выставляла, в форточку на улицу вышвыривал, да ногами по полу стучал, всем на посмешище… Вы же знаете эти военные городки, вы служили офицером. Дом к дому, окно в окно, все видно и все слышно, все и у всех на виду… А как вы хотели, это же военный городок, а не какой-нибудь там дачный поселок. Ну что вы, ну что вы… Я в Потсдаме библиотекарем работала… Так я для всех без исключения офицеров подборки делала – Пушкина и Лермонтова, предлагала им и их женам читать. Так не помогло, половина все равно поразводилась!
Я же была инструктором по работе с семьями военнослужащих, я всегда работала в женсоветах. Я этих девок, с бигуди на голове и в байковых халатах, всему учила. И готовить, и стирать, и за мужьями следить и ухаживать… Они же ни ухом ни рылом, их матери ничему не научили… Бегут, плачутся – Диана Ивановна, помогите и спасите! Мой пьяный со службы пришел, дерется, руки распускает, мне бланш под глазом поставил!!! Так я ей объясняю. – Он же с наряда пришел, у него же служба, он сутки не спал. Ты ему пожрать-то сготовила? Он же открыл холодильник, а там пусто. Ты его накорми, в постель уложи, обогрей своим телом. Ты же жена офицера, у него работа ответственная, он Отечеству служит – ты хоть понимаешь, что слово «Отчество» с большой буквы пишется!!! Утром же с ним, до офицерского развода, беседу проведу – Ты что думаешь, на тебе весь белый свет клином сошелся? В общаге офицерской восемьсот молодых кобелей гормонами играют. На танцах в клубе жмутся в майках и джинсах, потные, к бабам. Прекрати руки распускать, а то и заметить не успеешь, как рога на голове вырастут!!! Олег Иванович уже как командир на разводе поддаст ему жара, и сохранена ячейка общества… А как же, что вы хотели? Нужно было работать и работать, воспитывать и воспитывать… Олег Иванович тоже офицеров в тонусе держал. Он приказывал – Ты должен в казарме ночевать чаще, чтобы конфликтов между диаспорами не было… Олег Иванович не только сам выкладывался на службе и в казарме целыми днями пропадал, но и офицерам спуску не давал… Олег Иванович жил, для того чтобы Родине служить!!!
– Как это так? Жил для того, что бы служить?
– А вы что, не знаете этого?! Для чего вот вы, например, живете, Вадим?
– Да я и не знаю, для чего живу, откуда мне это знать – откуда мне знать целеполагание моей жизни. Живу для того, чтобы жизни радоваться. Воздухом дышать, рассвету радоваться и закату – просыпаться день ото дня и засыпать от вечера к вечеру. А так живу и живу, без смысла какого-либо. Вот родился и живу и плыву по течению. Стараясь в последние годы особо не упираться. Что толку упираться и пытаться плыть против течения. Сил никаких не хватит для этого – воды наглотаешься и захлебнешься, не дожив не то что до глубокой старости, а даже до преклонных лет…
– А Олег Иванович не такой был. Он до последних дней упирался ногами за все, что только мог. Он жил, как и все офицеры, для того чтобы Родине служить!!! И мы, жены офицерские, не отставали от своих мужей. В казарме везде салфеточки разложены, цветочки расставлены в вазочки – все нашими руками, руками жен офицеров. А если проверка в полку, так мы тоже среди жен офицеров стрельбы на полигоне проводим. А как же… А однажды к очередной проверке мы своим женским коллективом оперу поставили – «Запорожец за Дунаем»!!! Вадим вы же знаете мои голоса?
Да, я знал ее голоса, и знавал упорство и упрямство генерала. Но зачем так упираться по жизни, мне было не понять. Ведь так и так, неминуемо в конце пути нас поджидает смерть… К чему все эти звездочки на погонах, к чему все эти знаки различия? К чему эта турбулентность в полете? Скачки напряжения. Ожоги и душевные раны. Из-за чего и почему? Почему мы в молодости так много упираемся и нам так свойственны амбиции непомерные – и следующие за ними падения, с высот недосягаемых – обычным воображением души…
– Но я же иногда бываю и пророком! Я же предсказала, что Олег Иванович примет командование над дивизией, на Урале. Личным составом в двенадцать тысяч человек!!! Мне сон приснился, я и предсказала. Потом Ельцин к нам в дивизию на охоту приезжал… Так у моего Григорьева, вы же знаете, Вадим, шея как у волка, никогда не гнется, ничего для себя не попросит, только для дивизии.
– Что тебе надо, генерал? Проси!
– Все, что мне надо, мне Родина дала!!!
– А для дивизии?
– Для дивизии мне нужно две рокадные дороги и мост через Пышму!!!
Так и сказал Ельцину – две рокадные дороги и мост, а все, что мне надо, – мне Родина дала!!! Я к Ельцину поверхностно отношусь, но все же благодарна ему за то, что он нам Путина дал! Я за Путиным с двухтысячного года слежу и наблюдаю. Какой молодец, умница какая. Как говорит иносказательно, а как он этим самодовольным янки зубы каждый раз показывает. Он следит за собой, ведет здоровый образ жизни. А его заоблачный полет с журавлями – сколько лет прошло, а страна и мир до сих пор помнят высоту его полета!!! А на лошадке с обнаженным торсом как катался – так, что Ельцину я очень благодарна за то, что он Путина двинул в президенты. Так мой Тимурчик почему-то Путина на дух не переваривает, терпеть его не может…
Когда Олег Иванович в академии учился, я много с документами работала. Я же за него всю политэкономику и весь марксизм-ленинизм писала. Все рефераты – это мое, это мои произведения искусства. А ночами я его чертежи в карандаше тушью обводила. Так после того, как я изучила материалы о том, как брались Зееловские высоты, у меня отношение к Жукову изменилось на сто восемьдесят градусов… Нельзя солдат, как скотину, на убой посылать… Вы же знаете, Вадим, что в уставе Израильской армии написано?
– Нет!
– Как же так. Там написано – если попался в плен, все рассказывай. Жизнь солдата на первом месте стоит, она превыше всего… Как же так, вы такого и не знаете?
– Так за всем, Диана, не уследишь… Так вот и не знаю этого, к стыду своему…
– Так вы хоть не забываете пить отвар шиповника, как я вам наказывала в свое время? Кусты шиповника, возле забора, все так же растут?
– Да, все так же растут. Я, Диана, четыре года подряд пил отвар по вашему наставлению, а последние два года забросил…
– Почему? Пейте дальше, это почки в порядок приводит. Как же так… А как пруд, вода в нем чистая?
– В озере полно тины, камышами зарастает. Почти никто в нем не купается, вода стала грязной…
– Озеро, Вадим, это водоем естественного происхождения. А пруд – это то, что барином вырыто. Это не озеро, а пруд, который местный помещик до революции вырыл. А как хозяин моего дома поживает? Говорят, вы с ним дружбу водите?
– Скорее соседствуем. С ним беда приключилась – его инсульт хватанул.
– Говорят, он много пьет?
– Да не очень, а теперь и вовсе нет. Он из больниц и госпиталей не вылезает.
– Как мой сад, мои яблони, вишня?
– Урожай дают. Я каждый год себе пару-тройку ведер яблок набираю.
– А он что же?
– Ему не до этого, он в муках.
– Творческих?
– Когда в каких.
– А вишни, наверное, птицы склевывают?
– Да, склевывают. Не успеешь глазом моргнуть, как поналетят и через пятнадцать минут ни одной вишенки не осталось на дереве. Но за садом Всеволод все же ухаживает и тепличку каждый год засеивает огурчиками, помидорчиками, кабачками, укропчиком, петрушкой…
– Когда у Даниловых дом как факел полыхал, стекла в нашей теплице от жара потрескались. Олег Иванович тогда на крышу дома залез и из шланга стену нашего дома поливал водой, чтобы он тоже не загорелся – вы же знаете, у нас брус обложен кирпичом. Я ему тогда шланг снизу подавала…
Голос Дианы потеплел, погрустнел и перестал звучать в моих ушах звоном колокольным – словно набат. Но она продолжила, не смотря на перемены в голосе:
– От меня, Вадим, как я с Арбата съехала, все подружки отвернулись. Было двадцать пять, а осталось две… В прошлом году перенесла операцию на глазах.
– В госпитале оперировались?
– А где же еще? Я же по обычным поликлиникам не хожу, я к госпиталю прикреплена.
– А с пенсией как?
– Было пятнадцать тысяч, стало семнадцать. Как у вас дела, Вадим?
– Мало что изменилось. Разве что дедом стал…
– Поздравляю. Как Катерина поживает?
– Все так же. Живет с дочкой в Кунцево, а на выходные на дачу приезжает.
– Она и раньше только на выходные приезжала.
– А чем вы занимаетесь? Гуляете по вечерам, на свежем воздухе?
– О чем вы, Вадим? Целыми днями дома сижу, уткнувшись в телевизор, и новостей жду вечерних, вы же знаете мое отношение к политике, я этим живу. Дымлю как паровоз – вы же знаете мое отношение к курению, я жить без курева не могу. Ночами сплю плохо – бессонницей страдаю, хоть глаз коли.
Скоро пришло время ночному выпуску новостей, и мы попрощались с Дианой, дав друг другу слово непременно созвониться в ближайшее время…
Лет пять назад мне доводилось слышать из уст Дианы несколько другие интонации. Куда исчезли нотки сожаления от прожитой с генералом жизни, от них не осталось и следа по прошествии пяти лет, со дня кончины генерала…
Диана ошеломила меня своим монологом!!! Я прозрел – прозрел благодаря старине Юнгу!!!
Как же я был слеп шестью годами ранее! Как я мог не замечать очевидного – очевидных, казалось бы, на слух и взгляд вещей… Она всю жизнь любила генерала и всегда была счастлива с ним, предназначена для него и предана ему, даже после выхода в отставку была предана и любила. С выходом генерала в отставку она всего навсего надолго – до конца жизни, ушла в тени. Вот и верь после этого женщинам. Она – эта многоопытная женщина и в возрасте, пару лет просто-напросто дурачила меня и водила за нос, подыгрывая настроению моему. Я по достоинству оценил ее выдержку и ее сдержанную улыбку краем губ, в то время когда влюбленный в нее генерал дарил ей сорванный им букет из полевых ромашек… Ни о чем она не сожалела в прожитой жизни и в браке за генералом – ни о чем не жалела. А когда гнала генерала на баррикады – вперед по карьерной лестнице [за очередной звездочкой на погоны] и пребывала пред всеми персоной – так просто счастлива была. И случись с ней что – повторила бы все сначала. А по-другому-то и никак, друзья мои, иначе прервется связь времен и мы все умрем… И все потому умрем, что не родится на свет новый генерал, если рядом с ним не будет стоящей того женщины… Впрочем, мое словоблудие касается не только генералов, но и людей творческих профессий…
Годы сменили столетия – на смену одному пришло другое. Жизнь не стоит на месте. Мы тоже стали другими – сто пятьдесят лет минуло – словно сгинуло с той поры. Женщины стали много сильнее – храбрее, но мужчины прежними остались. И сегодня не сыскать, не найти вторую такую Анну – вторую такую дуру, что ляжет головой на рельсы по пустяку такому. Нынче от одного к другому уйти – все равно что на другую сторону дороги перейти – скорости другие. Женщины нынешний поры знают цену словам и делам – они окрепли духом и здравомыслием. Чем же притягивает нас к себе та далекая история спустя даже полтора столетия – в чем ее притягательная сила, чем манит и заставляет возвращаться к ней вновь и вновь?.. А все тем же!.. Разрушила все и вся на своем пути… Наплевала на всех и на вся, на себя и на мораль – в том числе. Прошлась по своей судьбе огнем и мечом – так что мама не горюй. Показала пример заразительный, вот тебе, пожалуйста, и феминизм во всей его красе – в пышном его цвете. Именно оттуда ноги растут – из тех времен, из той истории… Именно этим и притягивает к себе нас та история, спустя даже полтора столетия. Но это не надолго, а лишь до той поры… пока не сыщется такой дурак, который найдет свой поезд и ляжет головой на рельсы – точно же по такому случаю… Ляжет, наплюет на мораль и на условности, покажет пример остальным – и тогда мужики непременно покажут себя и возьмут свое обратно… Вернут свои должки – теперь уже сильному полу… Чем дольше живу, тем все больше и больше соглашаюсь с тем и принимаю на душу то, что на том свете не будет ни мужчин, ни женщин…
Снег шел и не кончался… Время приходило и уходило… Я проснулся и открыл глаза… И что это тогда, как не мой самообман…