КОГДА НОЧЬ В ДЫМКЕ ЛУННОГО СВЕТА ПО ЛЕЗВИЮ МОЕГО НОЖА ПРОГУЛИВАЕТСЯ АНГЕЛ а он шёл домой я попросил его сигарету но он не курил тогда я спросил его знает ли он что в темноте кровь чёрного цвета я спросил его на что похож страх он ответил мне полужестом я не хотел чтобы он жил чёрное брызнуло в пыль но я не испачкал себя я долго смотрел вниз на его узкую спину КОГДА ПЫЛЬ СВЕТЛА НОЧЬЮ ТЕПЛОЙ КАК МОЛОКО АНГЕЛ ПРОГУЛИВАЕТСЯ ПО ЛЕЗВИЮ МОЕГО НОЖА

странно… это секунды: пять десять но я помню каждую мелочь в тот день расстреляв его я полоснул очередью по окнам ларьков и задел пожилую женщину и мальчика с сен бернаром он осел на асфальт протекая косматым брюхом нас взяли уже на выезде из города они расстреляли меня в упор из акаэма я праздновал боль в кругу друзей я сочинил сонет к смерти но в пылу агонии забыл всё.

там есть такое место с трёх сторон оно окружено водой там женщины плещутся в тронутой ряской воде их мужчины курят на днищах перевернутых лодок и там совсем нет ветра там никогда не было ветра он невозможен там и вода кругом неподвижна И от города не так далеко Я хочу чтобы вы закопали меня там земля там мягкая Стреляй братан Стреляй ну ты видишь я тороплюсь туда…

Ты не хочешь любить меня за мои стихи ты хочешь любить меня жестоким так знай: вчера я убил поэта вот то о чем ты не узнаешь из газет: он был нежен в смерти. Всю ночь он рассказывал кровью о любви к тебе всю ночь я жёг его рукописи ты знаешь: в жизни он был жирен когда он стал твёрд как камень я взял молоток и зубило обычное представляешь зубило к рассвету я высек из него статую тебя спящую тебя

Смотрел ли ты в глаза пистолету вальтер? Здоровался ли ты за руку с лезвием ножа? Распускался ль цветок CS в твоих лёгких? Нет-нет. Молчи. Не двигайся. Не исключено, что ты ничтожен. Пробуй себя в поэзии.

и опять дождь я стою у парапета над коричневатой гладью реки небо играет всеми оттенками серого все уже разошлись я один шарю баграми метафор по тинистому дну речи…

ночью машины сходят с ума от музыки собственных моторов я остановил машину мы мчались по голым как б. дь на простыне улицам мы въехали в парк где пользуясь их темнотой вошкаются деревья друг с другом я вывел его из его распалившейся машины в бассейн прохлады он знал он готовился не один год к празднику моего выстрела я взорвал его мозг в ту же ночь я убил мента на нём был бронежилет пуля разорвала пах я спешил надо было уходить я боялся что забуду стихи сочинённые в ту изъё…ую серебром погонь ночь.

Тёплый уютный ветер (Тэ У Вэ) сносит блекло-оранжевую шелуху последних листьев. Зацепившись за дворники, они собрались в кучку на лобовом стекле моей машины. Те У Вэ гоняет по асфальту рекламные листки «работа. дорого» . Тэ У Вэ хлопает жестяной обшивкой старой голубятни. Голубятня обитаема и свежевыкрашенна голубой эмульсионкой. Но обитателей не видно. И голубиная почта спит. К старенькому вязу прислонился хорошенький хардтейл с дисковыми тормозами. Дворник-казах курит на скамеечке. Утро выдалось трудным. Тэ У Вэ нагнал много шелухи последних листьев. Стожки жухлых пережитков лета ждут своего транспорта на краешке тротуара. Всё это – солдаты невидимой войны .

Война. Театр страха. Эротика команд. Оранжевая революция листьев. Предательство котов. Я формирую отряды невидимой войны. Я веду их на невидимый бой. Они идут. Я проверяю готовность гаражей-ракушек на моём правом фланге. Они готовы. Под голубыми знамёнами неба двинулись армады облаков-геев. Пушки моих мыслей заряжены патриотической вонью. Танки моих желаний с воем либеральных СМИ обрушиваются на бастионы спальных кварталов Бирюлёва и Бибирева, Свиблова и Чертанова. Я выведу батальоны Тойот на просторы МКАД. Это будет Цусима! 75 лошадей моей шестёрки забьют своими копытами зверьё газелей, которые сдохнут в смраде выхлопов фуррр. И кавалерия бродячих собак порвёт ночь пронзительным криком полукрыс-полулюдей, скрывающихся в подвалах бессознательного. Кара-мурза наших снов прогремит взрывом, заглушив лязг гусениц Новодворской моей печали. И всё стихнет вдруг. И тёплый дождь смоет следы. И вновь: летучие гандоны наших сексуальных фантазий метнутся в стройные колонны сверхчеловеков в чёрном, марширующих по Бульварному Кольцу и снова стихнет всё. И Тэ У Вэ сдует невесомые кожурки листьев. Дело идёт к зиме. Эякуляция заговора. Выяснилось, что баклажаны с чесноком – в сердце заговора, раскрытого Черемушкинской тайной полицией хачей.

Приходилось ли вам когда-нибудь пробовать наполеон из кабачка ? Это невероятно вкусное и очень острое блюдо: там много чеснока. Это страшное оружие. Один такой кабачок может поиметь в жопу целый прилавок малосольных огурцов. Я ел его в осаждённом гоями, геями и беспризорными котами Симеизе. Полуразрушенная Вилла Ксения оборонялась пиццей с черниговским пивом, вид Виллы Мечты, некогда приветствовавшей нас с этикеток крымского портвейна, был ужасен. Посёлок стал, пожалуй, грязней, война не пощадила даже саму воду в заливчике у Дивы, куда неистовая сентябрьская жара сбросила тела бойцов Невидимой Крымской Войны . Гильзы сигаретных окурков в мелкой гальке между и под распростёртыми телами. Провокаторы добивают раненных лукошками жареных мидий, рапанов и крохотных черноморских креветок. Обугленные полутрупы лениво отворачиваются, трупы отстреливаются гривнами, которые местные гериллас, как ни в чём не бывало, зовут рублями. Много раненных. Проколоты носы и пупки. Клейма драконов на орудиях размякших на солнце ягодиц. Предвкушая поживу, над бойцами уже кружатся чайки. Надо отметить, солнечные репрессии не так свирепствуют на Украине, как Сталин и сталинское солнце Побережья Кавказа, и всё же, то тут, то там спотыкаешься об обожжённые тела. На Пляже Боевых Действий можно наткнуться на не зачехлённое оружие сисек. Говорят, что на фронтах Европы стринги уходят, уступая место закрытым купальникам с б. дского вида оборочками, но здесь, на Фронте Южного Берега Крыма , диверсии голых жоп весьма и весьма ощутимы. На гальку Кацивели отходящие банд-формирования нудистов сбросили атомную бомбу загорелой п…ы.

Все недостатки – их было не так много – с лихвой искупала погода. Такого тёплого моря в Крыму об эту пору я вообще не припомню. Вода оставалась тёплой даже после небольших штормов, взбаламутивших прибрежные слои, пригнавшие в бухточки Симеиза целые саргассовы поселения медуз-еврейчиков, прозрачных и кусачих. Лишь в предпоследний день, когда купаться уже было лень, да и прохладно, мы, кутаясь в лёгкие свитера, уже в темноте наблюдали как фашистские волны, накатываясь с евразийским неистовством на волноломы, сшибались в смертельной схватке с откатившимися авангардом наших фашистов, рассыпаясь в белую пыль, истекая молочной пеной, подсвеченной Луной, уже, впрочем, проданной. ТАК. Ющенко! Крым – это Россия. Не разыграли ли мы, незаметно для себя, татарскую карту? В кафе Кольцо, под пение муэдзина, мы вкусили свинину предательства и отступили в своё брачное логово на плече Кошки-горы, где астрономы и астрологи ведут свои звёздные войны за души людей.

Тэ У Вэ сносит блекло-оранжевую шелуху последних листьев. В прикупе мир. Мир московских двориков, сладкая падаль невидимой войны. Липовая война – это война лип . Тэ У Вэ веет. Липы строятся. Вздымаются обрубленные руки тополей.

В воскресенье в парке Кусково я видел соловья в ветвях черемухи Да, невзрачный птах с раздувающимся горлышком Похож на игрушку Когда я взял его в руку он затих замер оцепенел Кардиолог констатировал разрыв сердца Я напоил врача чаем Слишком много живых сказал врач Слишком много живых

Это восстание Мы просто не поняли Вторую неделю я хожу в дырявых носках потому что мой бонус пошёл (лучше бы он пошёл на. уй) на психоаналитика моему коту Это просто восстание Мой компьютер вчера заявил что хочет жениться урод я вылил кофе ему в клавиатуру Пёс прячущийся от жары под днищем моего автомобиля за это сочиняет ему оды Мой плеер ходит в синагогу и учит НЛП А вчера с потолка упал клоп величиной с ластик я посадил его на клочóк бумажки и сбросил с балкона как бы чего не вышло как бы чего не вышло

Спокойно Это просто восстание всего лишь

А я бы мочил слова Я бы рвал яйцы «гламуру» я бы взорвал «проблематично» чтоб куски разлетелись в радиусе я бы развёл на круг «вкусняшку» потешаясь над размазанной тушью я бы вогнал заточку в рот «симулякру» мразь какая мразь Но это разминка зарядка Далее «жарко» «балкон» «нет денег» «жжёт» жжёт? окей буду жечь Не словом жечь – жечь слова давайте жечь слова рассеянно и щедро жечь «сад», «янтарь» и «цедру» и заодно «едва» Потому что восстание просто мы не поняли В углу догорает «велосипед» а вот корчится «время» сдохни мразь Означаемое не означает так пусть сдохнет превед мальчишу превед превед

Слишком много живых сказал врач Слишком много живых В прошлой лекции я рассказывал о Тэ У Вэ а ведь это война слов только я не понял тогда с тех пор жертв прибавилось Слишком много живых сказал врач Слишком много живых

Увы мне Я не способен убить слова потому что их убили до меня при мне я видел как убивали «свободу» как убили «любовь» «окей», «маркетинг» «мразь» я не умею убивать мертвецов

Мне говорили что слово убивает Вчера я заметил на потолке комара крохотная серая палочка почти не видно «Сдохни» сказал я сидит «Сдохни» сказал я сидит «Сдохни» сказал я сидит я встал снял тапок залез на стул и убил теперь мой бумажник ждет встречи с его адвокатом Но лучше так Потому что восстание просто мы не заметили

А ведь нам говорили: нельзя писать стихи после Освенцима щаз им плюнули в лицо назвав эти плевочки жемчужинами поэтому я не пишу стихов (это не стихи это попытка вернуть Принтеру его благородную неодушевлённость) Слишком много живых сказал врач Слишком много живых

Когда-то я работал в журнале не буду утомлять подробностями однажды главный редактор не буду называть имени попросил меня написать статью не важно на какую тему главное сказал он напиши вкусно понял? напиши вкусно Через несколько дней не важно сколько с готовой статьей я был у главреда в кабинете он вставил дискету читал с экрана потом распечатал на принтере и долго читал распечатку и улыбался я улыбался тоже садись что стоишь? сказал он стул придвинув я сел улыбался уже сидя вкусная статья сказал мой главный редактор очень вкусная статья он стал жрать статью он жрал мою статью молча довольно улыбаясь лист за листом очень долго тщательно разжёвывая доев последнюю страницу он протянул мне руку и повторил ещё раз вкусная статья старик вкусная статья

Из тех кто ходит по перилам балкона живы не все На балконе я храню пустые бутылки на случай когда вновь заорёт сигнализация этого сраного пежо под окнами а это каждый раз происходит в 4 часа ночи и встав с кровати в чём есть я сажусь за компьютер записать два слова чтоб не забыть их утром: ЖРАТВА и ЖЕРТВА два слова всегда одни и те же ЖРАТВА и ЖЕРТВА

Когда-то я лежал в травматологии с переломом не важно чего и мой сосед по палате не важно как его звали откусывал головы залетевшим в палату голубям вот так и я в своей предыдущей статье – вкусная статья старик? – рвал печень из слов не важно зачем наверное пытаясь доказать не важно кому – себе что язык это муссолини – тиран спасенный скорцени на погибель обоим но головы голубям? прямо так и откусывал? странно старик всё это очень странно

Комар Кафе дель Мар Садись он пододвинул мне стул Жарко. Устав, ООН уснул

В одной из предыдущих лекций мне снилось что Театр Страха переехал что его Шатёр разобрали идёт дождь но не холодно разве что странно

надоеа притворяться будто я выговариваю звук л. (не мягкое л как в ели в лестнице в колене или допустим в любви а твёрдое как в уожке или в аоэ в вандыше или как чёрт его бы побрау в суове) какая разница? и так понятно бывают конечно смешные ситуации ну там уодка и водка все смеются и чёрт бы с ними (что-то я слишком часто поминаю черта в наше неспокойное время) ничего страшного суово не всесильно как хотелось бы поэтам и разнообразным пророкам им бы молиться на суово да что там молиться – приносить жертвы не коров, не вошадей, не баранов заметьте стада чеавеков – в угоду ему любимому – суову суово поведёт их – мечтают они – на бойню что мерещится им в их буйных снах наяву они тоскуют по временам когда чеавеки ходили на бойню как в баню смыть с себя чеавечью пвоть как грязь прах к праху свово зáсвава да обрящут суаву павшие за суово. своата по-моему. уутше о приятном. коммуникативная избыточность языка не даст нам расстаться закутаться в громотический кокон и это меня радует хотя конечно звёзды – говорят – чудо как хороши когда смотришь со дна каоца

какая разница и так понятно ведь настоящее всегда невнятно а подлинное так неуклюже пингвинисто и верблюже ночь верблюдица зад луна слов коробочка давно полна сутенёры торгуют рифмой вот и я продаю миф мой миф мой вполне от мира сего не от юнга не про юнгера или его юных почитателей с глазами кроликов рыскающих в пивной меж столиков в поисках человечьей поживы как мы ещё живы я пошутил какая разница и так понятно нет у меня мифа нет символа – разводы-пятна чего надо, не понял? да пошли вы к магу! я не харкаю простите кровью на линованную бумагу

Закат нахлынет ночь убьёт а если серьёзно, то у каждого случаются минуты а у кого дни а у кого годы когда жизнь скукоживается в не знаю ну скажем есть такая губка-валик чтобы мыть пол когда она высыхает становится маленькая и жёсткая хоть молотком по ней бей пгедставить её вновь впитывающей влагу невозможно а потом ты опускаешь её в воду и – чудо! – мягонькая мокгая живая все пгоходит все пгоходит

Это гон

лана забили) мне типа пофик)) гони свой рифмованный трафик) или нерифмованный мне пох)) типа рубеж эпох: ^)))) перванах с первамаем типа в теме понимаем)) а между тем уж коченеют в ночи обрубки тополей)) – намана!))))) гы ведь мона и так?)) нивапрос не мона а нуна)) лана забили :((((((((

чернослив чернослов это слив типа основ чернослив чернослав типа лив в стиле лав чернослив чернослов это слив из-под самых снов чернослов чернопал это как слов чёрный опал чернослав да курага буагага буагага

пгащай свово свободное изугодаванае нам было халасо вместе слющий, да? свидимся ле ещё а х. ле))) англичанин уходит не пращаясь хгузкий пгащается и не уходит)) таки да))) пока-пока пока-пока не то, братела, не то:((( йоопт т ттт тт тт тт т тттттт т т T___T

Зачем зверушкой губ Хозяйничаешь в теле, Где буквы тлели? И кожей рвешь сухой, Слоистый листьев ворох, В краях которых И полумрак и мрак? Я верю в листья-буквы, Я верил в звук бы, Не в звук, а в голос кож, Повышенный до визга. Но текст – забрызган…

Скотоприимный дом в забытом Богом Скотопригоньевске где всё завертится неподецки. Но сейчас нет тишь да гладь кругом будто в скотолепсию городок впал. Извозчик цок цок бабы детки и немногочисленный планктон разночинный да и Ставрогина рог в небо не упёрся. Лишь инсургенты и е. нарии скотурны культуры отшвырнув предвкушенную мусолят скотовасию – бесоворота творог алый скотарсис бесовской на вые города тень быдла длани нет? да так и есть скотострофы бес формы не ямбы а мы бы я бы им… эх зренье скоторактой эх жизнь не жизнь скотофалк без руля и ветрил… Тьфу! Мiр ваш засыпан Достом как дустом.

Стихотворенья как борцы сумо напыжились. Как Вечносте само.

«– Побольше пафоса, поменьше сквернословья. Не понял: что, вы ставите условья?!» (вздыхая) « … избыточно поэтов поголовье…»

«Зять любит взять, а муза любит сложность. Скотопоэт, ты Вечности оплошность…»

Осторожно, Лидок, завтра ледок.

Сапожки-ботфорты, на кофточках стразы. идут. красивые, заразы…

На похоронах Рифмы сочиняли рифф [1] мы: парап-п-па-памп даже не рифф, а вамп [2] [3]

Аглая: ну не смогла я [4] )

«я был среди ночи разбужен и снова как в сон погружён в липкий холодный ужас. придавлен каким-то невидимым весом что и голову не приподнять и лёгкие как будто тестом наполнили. и я стал кричать. но крик изо рта не вышел лишь затряслась кровать. но вдруг «завали-ка е. ло» мне голос тихо сказал. и алою язвой вспылал он, ну этот вход. в ада вокзал.» вот такой рассказ странный. был он то ли спившийся мент а может какой-то дипломат иностранный или с кафедры фашизма доцент. это было в закутке «живое пиво» в стекляшке у метро университет. несколько личностей пьющих и блюющих лениво. и среди них он. и его сна кастет. всё стихло. слов его свёрла гудели в сознании их. но новая жизнь мокрой тряпкою стёрла метафр иссопливленных жмых. не знаю криз гипертонический стенокардия или что там бедолагу душили тогда посреди ночи – но я вдруг как бы увидел этот вокзал. мужчина вытер обшлагом очи высморкался и в углу поссал. порознь в моросящую ничтожность города (часы показали без четверти три) мы вышли сутулясь – чтобы не расплескать внутри кровавые пузыри заката.

Ты думал: я поеду в Ставангер. Для начала бы с постели вставангер. Приподнялся на локте, рука тянется к смартфону включает радио. И слышишь: «Кто это тут у нас лежит пластом? в мареве невесёлых мыслей густом? Ах, бедняжка…» То есть это вовсе не радио, а Голоса. Приплыли. ГОЛОСА: ГОЛОС КРЕМЛЯ: Всем слушать, б. я! ГОЛОС ЗаМКАДа: …отдалённая слышна канонада УГОЛОК ТАМПЛИЕРА: Прослушайте концерт Глиера для колоратурного сопрано в исполнении Анны Нетребко И действительно звучит музыка. Уж не знаю, Глиер или там кто, но звучит, да, музыка. Приободрённый, ты шаришь ногами, ищешь тапки из оригами. Какой там. Ноги нашарили лишь Бездну. «Спокойно, это депрессия» – утешает голос, а другой: «близится твоя Главная Экзаменационная Сессия» – что это, Господи? –   шепчешь, не ожидая ответа. «Да так, Радио Твоего Мозга – отвечают, – стихов, например, не желаете ли? есть вот такие: Политика – скотоводство. Культура – земледелие. Тока не перепутай Зензухт и Похмелие.» «Ну наконец-то: он улыбнулся! вот и ладушки» – а другой голос, перебивая: «Завтра начнется Бойня. Не скажется ли это на написании верлибров?» Но оставим нашего героя наедине с невесёлыми «мыслями» и игривыми «голосами». Сами мы не пальцем сделаны, слыхали не раз: реальность – сон, такой Голынко-Вольфсон. Мы же, сочетая приятное с полезным, займёмся… ну хотя бы чтением. Не перечитать ли нам, скажем, Переписку Райнер Мария Рильке – Борис Пастернак – Марина Цветаева ?

Звать Алка в панельном прикиде (исключительно по недомыслию) дремлет в Кофемании на столике Капучина (под столиком купчина) (за окнами метель: менты метелят ураганят уркаганы и три араба-раба Иван Абрам Рустам беззвучно работают пилят сучья плюют в колодцы топчут грабли а ещё и Капучина шепчет: «капут») (но Алка не слышит разморило в тепле) (и вообще влюблена в топ-менеджера переодетого горе-программистом из п. Железнодорожный)

поджарый от фитнеса и кокаина менеджер среднего звена выходит из Холидей Инна, скотинна – и вот те на: наперерез поэт-народоволец выхватывает… манагер бел как мел вспомнил ясли-детсад-ЧеГевару, отбывшую на Гоа шмару… а поэт и мела бледней: он-то вспомнил, что заряженный духовностью пистолет дома оставлен. Ндаа… не забыть хоть купить ноотропилу. очухавшаяся жертва тем временем наливает по сто вискарика – вот мы и свиделись, братишка (польское палево обжигает растрескавшиеся – от нерьвов – губы). вот так, ходили в один класс, теперь представители разных б…ть классов. истеричка Лина историчка Инна… помнишь? а как в Сокольниках на месте Холидей Инна теснились деревянные двухэтажные домики, как во дворе мелкий Толька Зверев, ну художник, в хоккей гонял? как перевозили каланчу? а как взрывали Храм Христа Спасителя? – с трудом. давно это было. давно, давно, нивапрос. Князья, соколиная охота, сталинские соколы… а это: – в Сокольники он, гад, рвётся! помнишь? помнишь? И всё такое. Мол, молились одним и тем же богам, зубрили Кастанеду, мастурбировали в Я Эдичку, ээх… …скоро, брат, осень. за окнами август, от дождя потемнели кусты. тесто протеста скисло. потрох в пороховницах. Мы вышли из Ночи. В Ночь и уйдём. Но был ли День? Нет уверенности. Боюсь, мы попали в Зазор, в этакую Вилку между… Вилка! Конечно же, вилка! …хватает её со стола и – манагеру в глаз: – вот те сука твой Филипп Гласс!

Насосавшись величия поэт задремал… Ему снится едет он в авто за окнами вьюга но в салоне тепло и кресло с подогревом по «радио классик» играет ноггано «убил майку пойду до полины под ногами пух тополиный» пух тополиный… – повторяет поэт вдруг вздрагивает и просыпается… Он один… Одомашненная крыса в углу дожёвывает окурок смысла. Поэт, страдая, перезаряжает эстетический картридж. «Врёшь, мы ещё повоюем – бормочет он – есть ещё порох да-да порох…»

Когда-то сидели уткнувшись в пяльцы Ныне пишут в блоге «Встала. Накрасила е. льце» Каблучками по асфальту цок цок такая хабанера Радар работает на 360 сканирует где ж её клоунэро? А это дочка хер тебе Клоунеро они в газпроме в кремле в чёрной тачке «кругом б. я одни задроты лузеры какие-то хачики нигеры непромытые жыдовня одни обсосы ещё и в консульстве грёбаном тупые пиндосы» собралась Нью-Йорк позырить, малыш? Неа френдеса зовет в свою Минесоту Ёёё ты хоть представляешь где это, коза? Кстати есть мнение Клоунэро не в кремле значительно выше! Здесь следует говорить об онтологии, о метафизической крыше. Крышует и крушит Империю кошмарит Профанное пушит, пиарит по ходу… – Окстись! что курил ты, Афтар? Дорогой Божик, Прости пожалуйста и сохрани Меня и мой уютный бложик!

Алексис закончил МИСиС работает манагером в Билайне неистовствует в онлайне ну чисто берсерк. – а Саша Иванов? – клерк. а Нина филологический теперь в компании логической (вообще-то логистической но больно рифма хороша) Юля в Канаде с июля и Ким Лиля свалиля. а Лёва – это самое интересное – закончил Горный ушёл в бизнес игорный теперь пополнил безработных ряд не снимает свитера уродского пишет стихи под Бродского ну в общем… СЕДИНА! ВИСКИ МОИ НА! ну, а сам? а сам? я эээ я шмерцендайзер. – ? – шмерцендайзер аск гугл. ладно, забили одноклассники ру рулят. кампай! прозит! будем блин здоровы!

Избывая поколения травму Глеб Наумыч сел в 4-ю трамву до Сокольников. Там гулял но чот стало лень и зашкерился он в знаменитую «Сирень». Меню говно: всё фетучины да суши а поесть – от мёртвого осла уши. Взял 100 сельдь под шубкой… Контингент – две путаны урка даги пьяный мент. Ойли-вейли такли-пакли не графья только чувствует какая-то ху. ня что за ё плыву куда-то блин б…и в водку подмешали клофелин… Такли-пакли уронил на скатерть лоб отключился. Вдруг: по плечику хлоп-хлоп. Перед дедом – кто б ты думал? Верно! Кот без сопог но жирный как бегемот Встать! Сейчас я буду вас make love дуйли-муйли-блин Шарапов-Жеглов! Тут взмолился Глеб Наумыч: не губи! стар и болен я мне надо пи-пи. Ржёт Котяра: – айропортский шесьдесятник в хрен ты не упёрся мне. Лопатник оставляй и дуй на все четыре – клык осклабил Кот и когти растопырил – …в десять вечера старик очнулся он один пиджачок потрёпанный ощупал всё на месте с кухни звук посуды моющейся а в углу толстая узбечка тряпкой трёт стол тяжело поднялся сутулясь пошёл на мобильнике ничего дочь не звонила – нет так нет не вспомнит никто не нужен никому ни коту ни менту ни взошедшему над резными кронами надменному и равнодушному Светилу-на-Ущербе

Как-то Сруль сел за руль довоолен… Но у Хачика круче тачика мчится в Волен А там уж Иван распахнул миниван тёлки заходите ну как хотите Они: не, у Нгуена самая ах. ена тачила наливай нам текила Прекрастный ети яво пол – сплюнул всердцах Пол – и педаль в пол аж челюсть отскочила… А меня мать не так учила «ты чти обряд: легко заправить (медвежью полость на лету) а после гибкий стан лукавить и мчаться в снег и темноту» …где оснеженные колонны с пехотой сонной на броне их освежеванные клоны под храп коня приснятся мне… «Мам, я не первую ласкаю (И в строгой чёткости моей Уже в покорность не играю И царств не требую у ней) но помню узкие её ботинки…» А что ж наш Срулёк? тот еще кобелёк! на коленях его девица ржот мол читай читай свои (то есть мои) Стихи-После-Аушвица…

Ксюша, княжна Замкадья (Сестра Аркадия) Не бывала в Аркадии. Зато в Анатолии Отдыхала с Анатолием. Но они разругались И он отвалил. Осталась В Белеке В гостинице трехзвездной Где койка до утра всего лишь по рублю И вот она одною ночью звёздной Сказала «я тебя люблю» Он был немец или голландец (Поправка: фламандец) Жил рядом в Кемере, Изменяя жене-химере. Встретились в Анталии (Это покруче Италии). Оттуда Сбежали на Крит Там она ему на ломаном английском и говорит: «Ночь нежна. Я – княжна Замкадья. Люблю Грина Но мы в божьих руках глина. Жизнь ломала меня об колено, Предала Лена (Подруга), Короче, напали. Порвали парус. Но я не парюсь. А тут… смущена. В общем я менеджер по связям И хотела бы связать свою жизнь с… Хотя ладно… Можно и так» Аркадий рассказывает: будешь смеяться, Том приезжал в Дмитров на 3 дня. Остался доволен. Только вот медведов нет на улицах – не сезон. Жара – п…ц ну ты знаешь: Нигерия с ракетами и без снега. В Кремль наш сводили, в Яхрому к язычникам – все дела. Даже в институт к себе. Аспирантки мои на цырлах забегали сучки, Ксю мне мозг выела. Звал нас с Ксю в Брюгге, произносится «брюхо». Самый красивый город Европы, говорит. Я: ну и? Аркадий: ты знаешь Ксю. Ей всё похрен. Ща укатила в Нижний с каким-то байкером, прикинь. Прям на байке и укатили. А жаль, я б скатал в это его брюхо. Слазил тут в гуглмапс, побродил, ну знаешь, с человечком. И правда. Красиво. Эх, Ксю, княжна Замкадья Я бы и сам, не будь я Женат, пархат, скушен, Опытом придушен. Вот и сиди теперь, сыч, В спортбаре В журавлях по кромку Пищевода… Ох, Смерть, где твой Вувузел! «Ребят, уймите Урода»

Аккуратный и бледный, в штиблетах, начищенных до блеска. На шею накинута нейлоновая леска. Упругий, как строка Ходасевича, ты вот-вот сольёшься со своей рифмой. – какой? – «кранты». В комнате трое. Плюс пудель и канарейка. Работает ТВ (для фона) – комедия про миллионера Корейко. Впрочем, никто и так не издал ни звука: зачем? чу… запах красного вина и лука из уст приоткрывшихся… – я буду говорить. – да… конечно… мы слушаем… – если не возражаете, я буду изъясняться свободным стихом – разумеется… как будет угодно… – идите на.й. – всё? – всё. Двое смеются из вежливости. Блюдца дребезжат от напряжения, как в Сталкере Тарковского… …занавéсь окна… – да-да… в стёклах огни: не спит Москва. …ладно, понеслась… …на улице накрапывает. я отдаюсь во власть войлочных шумов ночи… смутных воспоминаний, быстро сменяющихся эмоций… видений наяву я отхлебываю ещё… я плыву мне кажется… я как бы в Символистском Театре… или будто я на Монмартре…

эй т! иди сьдаа… эй т! иди сьдаа… Полночь. Зима. Пруд Лёд уже чёрен. Шлепают по воде утки. – Где ты? Тебя ждут четвёртые сутки. Рассвет. Пять утра. Вокзал. стйать ск яскзааал… стйать ск яскзааал…

белое безмолвие, бе-бе

белыя мухе литают литают не тают разныя звуке звучат приглушонно умолишонно на даче в кратово у коли колим колуном чурки юркие юркие чюрки а может чюрки́ гуляем у озера и по берегу реки реки́-речюрки…

Первый снег улёгся и лежит себе. Уже нет. Тает как деньги. Ветер клочья времени моего уносит куда-то…