Саня, дочь Людмилы, оказалась сущей бестией. В хорошем смысле этого слова, сказал себе Петр. Ершистая деваха. Впрочем, такие люди ему как раз больше всего и импонировали. Особенно это касалось молодежи. Молодежь, она и должна быть такой. Он вовсе не считал, что, мол, вот были люди в наше время… Тем более что у Саши был за плечами приличный жизненный опыт: она родила ребенка и растила дочь одна, без мужа, а это в наше интересное время как ни крути, а все же подвиг.

Саня постоянно испытывала Петра на прочность, или, как это у них называется, прикалывалась над ним. В их первую встречу, когда Людмила устроила «званый» обед, на который были приглашены, естественно, только свои — то есть он и Александра, для которой все это и затевалось, — дочь сразу задала довольно жесткий тон.

— Надеюсь, вы, Петр Данилович, не будете обижать мою мамулю? — справилась Саня, внимательно глядя на него прозрачными голубыми глазами, ясными, как у праведницы.

— Ну что ты, Сань, конечно нет, — сконфузился он. — О чем ты?

— Ладно. Но знайте, если обидите, я вам в ухо двину, — все с тем же невинным выражением предупредила Саня и, откусив кусок торта, добавила с набитым ртом: — Ногой.

— Саша! — одернула ее Людмила.

— У тебя, наверное, хорошая растяжка, — не обращая внимания на враждебность Сани, заметил Петр.

Она громко отпила чаю из своей чашки и, лукаво поглядев на него, спросила:

— Хотите проверить?

Впрочем, несмотря на эти ее выпады, Петр не отказался от идеи завалить строптивую падчерицу дорогими подарками. И начал, естественно, как и намеревался, с автосалона, где под восторженные визги и прыжки непосредственной и темпераментной Сани выбрал ей «вольво» последней модели. Эта покупка значительно сблизила их, во всяком случае Саня перестала ему выкать и стала называть его дядь Петь. И даже кинулась ему на шею, при всем честном и солидном народе — посетителях автосалона, — и громко, смачно поцеловала в щеку.

Оформив покупку, Петр повез Саню, уже совершенно обалдевшую от счастья, в лучшие магазины одежды и белья, купил ей бриллиантовый гарнитур из последней коллекции в ювелирном магазине, потом они поехали покупать игрушки и одежки для маленькой Танечки и, наконец, сели обмывать покупки в ресторане.

— Знаешь, дядь Петь, — заявила Саня, уплетая под изысканное белое вино коктейль из креветок, поданный в изящной вазочке, — я вообще-то «мажоров» презираю… Но так приятно было сегодня почувствовать себя дочкой олигарха, черт побери!

Людмилу поразил и даже напугал тот купеческий размах, с каким Петр принялся одаривать ее дочь и внучку.

— Петь, ну хватит, а? Зачем ты Саньку так балуешь? Она должна зарабатывать сама.

— Во-первых, Саня — женщина, — резонно отвечал Петр. — А у женщины всегда есть выбор: зарабатывать самой или жить за счет мужчины. Я не вижу ничего зазорного в том, если женщина не зарабатывает. И вообще, на что, интересно, мужик должен тратить деньги? А во-вторых, я всегда мечтал, чтобы у меня была дочь. Но жена не хотела второго ребенка. Так что я предпочитаю думать, что Саня — моя дочь. Мне приятно так думать. И я буду потакать всем ее капризам, чего бы мне это ни стоило.

Впервые за эти двадцать лет он почувствовал себя по-настоящему счастливым. Особенно когда нашел общий язык с этим маленьким трогательным коло-бочком, Санькиной дочурой Танечкой. Оказалось, что он просто воплощение идеального деда. Санька и Людмила хохотали до слез, когда он пел, укачивая девочку, вместо колыбельной: «Шумел камыш, деревья гнулись…» — и Татка тоже заливалась смехом вместо того, чтобы заснуть.

— Дядь Петь, а как здоровье медведя, которому ты в детстве на ухо наступил?! — ехидно спрашивала Саня.

Было лето, и они проводили много времени вчетвером: ездили за город, в зоопарк, ходили друг к другу в гости, сидели на открытых террасах кафе… Петр водил Людмилу в театры и на выставки и сам удивлялся, сколько всего интересного и волнующего было скрыто от него долгие годы…

Как будто он отбыл срок, находясь в одиночной камере, а теперь вышел на свободу, и мир вдруг открылся ему с той стороны, о которой он ничего не знал и даже не подозревал, что так бывает. Казалось бы, он день за днем ездил по тем же самым улицам, того же самого города, бывал в тех же самых местах, но ничего этого не видел. Он ничего не видел и не знал, кроме своих целей, которые постоянно держал в поле зрения, и двигался только вперед, по заданному вектору. Куда, к какому общему, глобальному итогу его в конце концов должны были привести эти промежуточные цели? Вероятно, думал Петр теперь, туда же, куда и всех остальных — кого-то раньше, кого-то позже…

Встреча с Людмилой и возникшие впоследствии отношения между ними изменили все вокруг. Удивительно, сколько тепла и света, радости и неги может привнести в твою жизнь любимая женщина. Ему казалось, что внутри него зажглось огромное горячее солнце с пушистыми теплыми лучами, и в окружающих тоже горят эти солнца, и все светится бесконечным счастьем.