После разговора с Васей Вера стала звонить нам каждый вечер, поторапливала с освобождением квартиры. Я и так уже подняла на уши отдел аренды, чтобы они как можно скорее нашли квартиру моим нынешним жильцам. Впрочем, дело было вовсе не в квартире. Вера, если я правильно оценила ее тактику, решила, вероятно, взять Никитина измором, как говаривал некогда Виктор Сергеевич, — не нытьем, так каканьем. После разговоров с ней Васька становился просто сам не свой. Мне он, разумеется, ничего не рассказывал, но я и так знала, о чем ему поет бывшая жена. Сначала шантаж, потом заверения в вечной любви, потом мольбы и слезы и… снова шантаж.

Вот и сегодня, только я вышла из ванной, в прихожей запищала трубка радиотелефона. Голова у меня была обернута полотенцем, и я высвободила одно ухо, чтобы лучше слышать тебя, дитя мое…

— Привет, Алла, — услышала я холодный, с металлическими нотками голос Веры. — Позови, пожалуйста, Васю.

— Добрый вечер, — не менее холодно ответила я. — Он в ванной. Позвони позже.

Вася действительно остался там, чтобы побриться. А еще у нас в ванной только что случился совершенно чумовой секс, но Вере об этом знать было не обязательно.

— Да я, в общем-то, тебе могу сказать. А ты уж передай, если не трудно.

— Вера, ты, пожалуйста, не беспокойся. Мои жильцы на этой неделе освободят квартиру на Добролюбова, и ты сможешь…

— Дело в том, — прервала она меня, — что я не собираюсь жить на этих вонючих Родниках, у черта на куличках.

Я до такой степени устала от ее преследований, что готова была послать эту идиотку на три веселых буквы и положить трубку. Но почему-то сдержалась и ответила ей достаточно спокойно:

— Вер, а где ты хотела бы жить? Может быть, на Манхэттене?

— Тебе-то легко говорить! — вспылила она. — У вас с Никитиным теперь даже две квартиры! И две машины! А я как собачонка бездомная… да еще с ребенком на руках! С Васькиным ребенком, между прочим!

Я могла себе представить, как Вере тяжело с восьмилетним ребенком на руках. Особенно если учесть, что весь этот год Арина неделями жила у нас, а домой, то есть в тот дом, где поселилась Вера с новым мужем, отправлялась с неохотой и чуть ли не в слезах. Я прекрасно понимала, что Аришка никому из них не нужна: ни дяде Сереже, который о двоих своих детях от первого брака даже не вспоминал, ни родной маме, которая думала только о собственном благополучии. Но я не смела говорить об этом ни с Васей, ни с Верой, чтобы лишний раз не расшатывать хрупкий мир между нашими семьями.

— Вера, успокойся, пожалуйста. Я вовсе не хотела тебя обидеть. Потерпи еще пару дней. Ведь не на улице же ты живешь…

— Это не твое дело, где я живу! А ты ловкая! Быстро ты к Никитину в койку забралась! Может быть, вы с ним и раньше трахались, просто я об этом не знала?!

Фу, какая дура.

— Короче… передай Никитину, что я хочу снимать квартиру в центре и не менее чем за тысячу баксов. Понятно? Я не намерена после шикарной пятикомнатной квартиры в элитном доме жить в какой-нибудь конченой хрущевке!

— Тебе с джакузи? — почти серьезно спросила я.

— Что?

— Вера, насколько я знаю, квартира в хорошем состоянии стоит порядка пятнадцати тысяч. Это, конечно, не «евро», но там, как правило, есть все необходимое, вплоть до стиральной машины.

— Знаешь что, дорогуша, это не твое дело. Платить будет Никитин, а не ты.

— Вера, ну как тебе не стыдно? Васька что, миллионер, по-твоему?

— Ну… миллионер не миллионер, а в начальники выбился, насколько я знаю.

Значит, сплетни о Васином назначении уже выплеснулись за пределы агентства. Ох, Вера, Вера, корыстная душа… не имея возможности оставаться в царицах, решила переквалифицироваться хотя бы в столбовые дворянки.

— И еще… напомни ему, что он обещал отдать мне свою машину.

— Хорошо, — устало выдохнула я. — Вера, а у тебя права есть? Рулить-то умеешь?

— Научусь, не твоя забота. Просто передай.

Роль «передаста» меня не совсем устраивала, но мне ничего не оставалось делать, как согласиться.

Вот оно что, значит, она собирается обобрать моего Никитина до нитки. И самое смешное, что Васька позволит ей все это с собой сделать, ведь она действительно может увезти Арину в Якутск. Правда, Вася говорил, что готов судиться с ней, но я-то знала, что ни в какой суд он не пойдет. Меня такое зло взяло, что трубка в руке едва не взорвалась!

— Хорошо, Вера, передам обязательно. Только ты, пожалуйста, меня предупреди, когда получишь права, — я буду осторожнее переходить улицу.

Неожиданно Вера в ответ рассмеялась.

— Сучка, — сказала она беззлобно. — Я понимаю, это, наверное, профессиональное. Ты посмотри, живет в моей квартире, с моим мужем, и еще хватает наглости… Ты лучше подумай о том, что я с Никитиным прожила восемь лет в законном браке и у нас ребенок. Вася дочь обожает и ради Аришки пойдет на все. Ты понимаешь?

«В моей квартире…» Мне это нравится. Насколько хватало моей осведомленности, квартира на Родниках, в которой мы жили, принадлежала Васиному отцу. Позднее Никитин купил для своих стариков двушку на улице Объединения и записал ее на мать, Галину Дмитриевну. Эту трехкомнатную он планировал переоформить, пока состоял в браке с Верой, но его родители, в силу мудрости лет предчувствовавшие подобный исход, не позволили сыну распорядиться их собственностью. Вася мог отдать эту квартиру только Аришке, и я бы не стала его за это осуждать.

— Я понимаю, Вера…

— Ну, и на что ты рассчитываешь? Никитин ведь с тобой так и не расписался. Вот увидишь, он вернется ко мне… это всего лишь вопрос времени. Может, не будем усложнять друг другу жизнь?

— Чего ты хочешь?

Я услышала, как она прикурила сигарету, щелкнув зажигалкой возле трубки, затянулась и выдохнула дым.

— Я хочу получить назад то, что всегда принадлежало мне. Знаешь, Алла, я все-таки думаю, что ты — нормальная баба… Ну что нам теперь из-за Никитина — драться, что ли?

Нет, это просто песня… «Отдавай-ка землицу Алясочку, отдавай-ка родимую взад…»

— Ближе к делу, пожалуйста.

— Я предлагаю встретиться и спокойно поговорить.

Вообще-то у меня не было повода, чтобы встречаться с ней, а тем более говорить, но я увидела, что Вася уже выходит из ванной, и торопливо произнесла:

— Хорошо… когда и где?

— Завтра, в два часа, в «Кузине», на «Гагаринской»…

Я нажала на кнопку, и Вера на время исчезла из моей жизни. Боже, когда все это закончится?!

— Кто звонил? — спросил Вася, обнимая меня.

— Моя мама, — уверенно солгала я и положила трубку.

Ночью я не могла заснуть. В том, что Вера сделает все, чтобы разрушить наши с Васей отношения, можно было даже не сомневаться. Нет, по-женски я, конечно, могла ее понять: неизвестно, как бы я себя вела на ее месте. Но, с другой стороны, было совершенно очевидно, что Вера Ваську ни капельки не любит. Не любит она также и Аришку, иначе не смогла бы столь цинично спекулировать собственным ребенком. Вот! Вот в чем заключается ее сила! Вера никого не любит, и потому у нее развязаны руки. Она сделает с нами все, что захочет, оставаясь абсолютно неуязвимой. Гениальная интриганка! Потрясающий цинизм!

Никитин сопел рядом, большой, горячий, уютный. Целый год мы прожили как в раю, поглощенные друг другом, словно пара попугайчиков-неразлучников. Как я его отдам, если так люблю, что одна мысль об этом причиняет мне невыносимую боль! Какого черта я не пошла с ним в ЗАГС?! Вот она, расплата за глупую беспечность, за бесхозяйственное разбазаривание большого человеческого счастья!

Что же делать, как оградить себя и своего мужчину от посягательств извне? Вася не может бороться с Верой ее же оружием. Он ведь у меня джентльмен. Но я — нет. Я даже не леди. Я простая русская баба, мужем пуганная, попами битая. И я буду драться. Завтра пойду к Вере на стрелку и… нет, я туда, пожалуй, не пойду. Вместо меня пойдет… И тут у меня в голове, точно цветные стекляшки в калейдоскопе, сложилась некая картинка и родился чудесный план. Даже не чудесный, а просто гениальный, чего уж там!

Я осторожно, чтобы не разбудить Васю, поднялась с постели, накинула халат и вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. В зале включила торшер и выдвинула один из ящиков горки. Найдя небольшой фотоальбом, села в кресло и в приглушенном свете лампы принялась перелистывать страницы с фотографиями в прозрачных кармашках.

Здесь были фотки из прошлой жизни семьи Никитиных. Вот Арина, совсем крошечная, в прелестном розовом конверте с атласной лентой у Васьки на руках. Рядом Вера, кокетливо отставив ножку, привалилась к другому плечу мужа. А вот пикник на даче у Васиных родителей. Шашлык, водочка, зелень, огурчики, помидорчики. Никитин колдует над мангалом. Вера позирует в купальнике. Аришка, в зарослях клубники, тянет за ягодой пухлую ручонку. Здесь ей, наверное, года полтора… «Я была его женой восемь лет… у нас ребенок…» — вспомнились мне Верины слова, и я испытала нечто похожее на сочувствие. Мне действительно стало жаль Веру… но лишь на долю секунды. Сама виновата. Судя по этой летописи, у них с Васей и в самом деле все было хорошо. От добра, как известно…

Просматривая альбом, я наконец-то нашла то, что нужно. Самое оно — шедевр, а не фотка! Цифровая фотокамера запечатлела Веру в суперсексуальном неглиже и тонких чулочках с кружевным верхом. Прекрасный материал для портфолио фотомодели. И почему Вера не пошла в модельный бизнес? Впрочем, понятно почему… там же работать надо. Я убрала альбом на место, положила Верину фотографию в сумку и пошла спать. Утро вечера бодунее.

В спальне я разделась и юркнула в кровать, под теплый Васькин бок. Никитин приоткрыл сонные глаза и притянул меня к себе, что-то невнятно пробормотав. Почему он выбрал меня? Неужели и впрямь любит? Может быть, он сошелся со мной только для того, чтобы досадить Вере? О господи, так я еще неизвестно до чего додумаюсь! Надо завязывать с этим утомительным и бессмысленным занятием — думать.