Медицинский центр. Город Бордо. Франция

Комната отдыха медицинского персонала оборудована всеми удобствами. Небольшая кухня располагала для приготовления любых блюд, стоило лишь пожелать, благодаря многочисленной электронной утвари, служившей хорошим помощником в борьбе с голодом. Заполненный всевозможными продуктами высокий ярко — жёлтый холодильник, под цвет интерьера вокруг, пополнял запасы каждые несколько дней, особенно, когда работы становилось слишком много и люди ночевали на удобных кроватях, предназначенных для каждого работника. Большая плазма на стене, словно кинотеатр, собирала вокруг себя зрителей в перерывах между трудоёмкими операциями. Имея при себе внушительный запас дисков с фильмами и музыкой, люди не скучали, порой, даже, не торопясь уходить, домой, так как большинство из них не имело семьи, к которой нужно возвращаться.

Телевизор включили на спортивной программе, где в прямом эфире передавали долгожданное открытие спортивно — развлекательного комплекса «The outbreak of the star in the ocean of icebergs». Для Франции он значил не намного меньше, нежели для самих будущих посетителей, заинтересованных масштабным проектом, привлёкшим внимание, поэтому за церемонией наблюдали миллионы людей по всему миру. Как и многие другие, персонал медицинского учреждения, не стоял в стороне. Пока нескольких человек готовили к операции, они наблюдали за перерезанием красной ленты. Вскоре, толпа гостей уже проходила по центральной аллее, манившей к себе своей красотой и многочисленными достопримечательностями, с которыми спортсмены имели честь познакомиться несколько раньше. На трибуне стадиона, заполненного до предела, вместо Лардонова Александра Михайловича — главы комплекса, стояло два молодых человека — администратора, и готовились к речи, тогда как спортсмены находились на старте биатлонной трассы в ожидании команды.

Дисциплину придумали специально для торжественного приветствия будущих команд. Совсем скоро они возглавят отряды с желающими заняться этим видом спорта под наставничеством лучших из лучших по итогам сезона 2011–2012 года в зачёте Кубка мира. Из списка выбился лишь Дмитрий Малышкин, занявший 19 место.

Первыми в борьбу вступят девушки, выходя на трассу, одновременно друг с другом, как и в обычной эстафете. Им предстоит пройти 15 километров с четырьмя огневыми рубежами в том же порядке, что и в индивидуальной гонке. Как только преодолеют пять кругов, эстафету передадут сильной половине человечества, выбранной в пару ещё в день приезда. У мужчин трасса составит двадцать километров. На финише решится судьба пары победителей. Чемпионы в подарок получат хорошие призовые, роскошный дом на берегу выбранного океана в любой его части, а также возможность выбрать лучший отряд из отдыхающих для будущих «великих свершений» в конце дебютного месяца, когда начнётся итоговое соревнование их подопечных.

К сожалению, для медицинского персонала, в комнате возник громкий звуковой сигнал, означавший окончание перерыва и необходимость готовиться к операциям. Телевизор выключили, как только спортсмены устремились на дистанцию под восторженный рёв публики. Врачи отправились в раздевалку.

Играла лёгкая расслабляющая музыка. Медицинские работники охотно надели больничную спецодежду, заказанную заранее. Сопровождало отличное настроение, ведь предстояла работа, приносившая немалые деньги. Выбрав подходящий головной убор, перчатки и тканевую повязку, персонал, состоявший из трёх врачей и медсестёр, переглянулся между собой, не говоря ни слова. Собравшись, один за другим, они вошли через дверь, ведущую в комнату с прозрачными стеклянными стенами. В центре её находилось три операционных стола, расположенных параллельно друг другу и отделённых звуконепроницаемой непрозрачной перегородкой белого цвета. На каждом из них, под различными препаратами лежали люди, пристёгнутые крепкими ремнями. Рядом с каждым, на металлическом подносе, находились стерильные хирургические инструменты, предназначенные для работы. Встав у своих пациентов: по одну сторону врач, по другую — медсестра, они взглянули на тех, чьи жизни совсем скоро оборвутся. Без всякого сожаления, надменно и высокомерно, первые две бригады приступили к работе, выполнявшуюся на протяжении последних двух лет, не думая ни о чём, кроме хорошего заработка.

— Приступим! — сказал врач в возрасте, взглянув на молоденькую девушку с трясущимися руками. Она не отводила взгляда от парня, лет двадцати семи, с короткой стрижкой, лежавшего прямо перед ней на боку. — Не волнуйся, — заметил страх мужчина, — он ничего не почувствует. Он спит и уже не проснётся. Просто не думай о нём, как о живом человеке. Вспомни, как в морге делала вскрытие и сделай то же самое. Соберись и всё пройдёт хорошо. Первый раз всегда неприятно, но потом будет проще. Это я обещаю.

— Но, он такой молодой! — воскликнула она.

— Органы у молодых людей самые востребованные. К тому же, парень следил за собой, вёл здоровый образ жизни. Я бы не дал ему и двадцати двух. Клиенты готовы платить целое состояние за всё, что мы от него получим. Поэтому, нужно избавиться на время от совести и делать своё дело. Такую работу нужно поискать. Ты готова?

— Да, — ненадолго прикрыла глаза она, попытавшись сосредоточиться. — Готова. Когда я соглашалась, не думала, что будет так… Страшно, — добавила она, не сразу подобрав подходящее слово.

— Начнём с почки, — будто бы не слышал последних слов хирург. — Дай мне скальпель.

Медсестра передала инструмент, наблюдая за разрезом, откуда тут же потекла кровь. Мужчина сделал всё осторожно. Если хоть один орган придёт в негодность, ему придётся заплатить всё из своего кармана, а стоимость одной почки на «чёрном» рынке составляло около 160 тысяч долларов, не говоря уже о сердце, цена которого от миллиона и выше.

— Какой красивый! — вздохнула девушка, слушая слабое дыхание пациента.

— Не отвлекайся! — жёстко сказал хирург, протянув целый и невредимый орган. — Он уже был не жилец, как только очутился в нашем учреждении. Мы заберём всё ценное: сердце, почки, печень, глаза, лёгкие, половой член и многое другое. У парня хорошие кисти. Шеф уже нашёл покупателя, которому они очень приглянулись. Какой-то богатей сошёл с ума, выплачивая огромные деньги, желая заменить их, потому что не доволен тем, как выглядят его собственные. Глупо, не правда ли?

— Да, — качнула головой она, положив почку в специально подготовленный контейнер с предварительно залитым препаратом Custodiol, где она будет храниться при температуре от 2 до 4 градусов не более 48 часов, иначе орган станет недееспособным.

Не пришло и нескольких минут, как парень открыл глаза.

— Он проснулся! — обратила внимание она, придя в себя от неожиданного шока.

— Ничего. Такое бывает. Всё нормально, — успокоил её мужчина.

— Он чувствует? — перепугалась девушка.

— Нет. Порой, они, даже, говорят. На каждого препараты действуют по — разному, — объяснил он.

— Что вы делаете? — прошептал парень, заметив, как внутри него капался хирург. — Кто вы такие?

— Ничего личного, — не стал лгать мужчина. — Но бояться уже поздно. Ничего не исправить.

— Он знает, что мы убиваем его, — едва шевелила губами медсестра, пожалев о согласии принять участие в подобных операциях.

— Он, как и сотни других, оказывается в нашей больнице в качестве пациента. Когда мы понимаем, что у человека нет никаких близких родственников, зачастую делаем анализы, чтобы понять, в каком состоянии находятся внутренние органы и есть ли смысл начинать изъятие. Бывает такое, что ради одного органа не станут похищать человека. Не так просто скрывать смерти людей. Проще забрать всё, как в нашем случае, ведь у парня отличное здоровье. Мне бы такое.

— Бедный, — не смогла скрыть жалость она.

— Наш шеф знает толк. Он из России и уже около двух лет этим занимается. Страна варваров, но мне плевать. Важно, он хорошо платит и мне достаточно.

— Помогите мне! — прошептал парень, умоляюще поглядев на девушку. — Я не хочу умирать.

— Я не могу, — ничего другого не пришло ей в голову.

— Прошу!

— Нужно было начинать с сердца или обоих лёгких. Тогда не пришлось бы слушать эти бесполезные просьбы, — вслух подумал хирург, перекладывая пациента на спину и приступая к изъятию печени, после чего, парень не сможет прожить и 72 часов.

— Умоляю, вы же люди. Не делайте этого! — продолжил он.

— Прости. Я, правда, не могу, — сказала медсестра, видя, как у парня выступили слёзы и потекли по щекам. Он совсем не хотел умирать. Обращаясь в больницу за помощью, он и подумать, не мог, что окажется на столе у тех, кто не считает его за человека и готов ради денег разобрать по частям. В глазах ещё читалась надежда. Молодой человек до последнего верил: этот ужас закончится и вскоре, он проснётся, понимая, что всё пережитое лишь страшный сон, но истина не обещала счастливого конца, ибо это не то место, где можно надеяться на милостыню.

— Я сделаю для вас всё, что пожелаете, только отпустите. Я никому об этом не скажу. Только не убивайте меня!

— Ты не сможешь мне дать того, что я хочу и потом, отпустив тебя, эти люди сделают с нами то же, что сейчас делаю я. Такого будущего я не хочу. И вообще, не бери в голову. Вскоре, я заберу твои лёгкие. Сначала только одно. Второй орган будет какое-то время работать за двоих, выполняя свои функции, наполняя, благодаря сердцу, оставшиеся органы кислородом. Конечно, можно жить и так. Вскоре после операции оно увеличиться так, чтобы компенсировать работу второго, но такой возможности у тебя не будет. Вот, кстати, твоя печень, — сказал хирург, показав парню его орган, и после протянул медсестре. — Она принесёт пользу нашему клиенту, совсем не желающему умирать. У него семья, бизнес, будущее. А что у тебя? Мрак. Мы делаем тебе одолжение. Смерть одного человека принесёт нескольким другим надежду, а в наше время, за неё платят очень много.

— Почему бы его просто не убить? — предложила девушка. Она больше не могла смотреть, как потрошили человека. — Это было бы милосерднее.

— Может быть, но шеф любит наблюдать за процессом. Тут повсюду камеры. Ему доставляет удовольствие видеть, как человек, потеряв часть важных органов, борется за жизнь, поэтому, он и даёт распоряжения, в какой последовательности проводить изъятие. Разумеется, это не должно вредить результату. Были случаи, когда его враги оказывались на этом столе, и тогда всё было гораздо бесчеловечней. Человек чувствовал боль во время операции. Целые семьи лишались всего за одну ночь, имея возможность наблюдать за тем, как из жены, дочери или мужа вынимают всё, что только можно для удовлетворения эго шефа. Это ни с чем несравнимо. Не хотелось бы оказаться в числе врагов этого русского. Говорят, он убил свою жену и принялся мстить другим врагам за смерть дочерей, что и вынудило его покинуть страну и залечь на дно два года назад. Так что, пациентов у нас будет много. Что значит, мы будем обеспечены. Понимаешь, о чём я?

— Это ужасно, — протянула девушка.

— К тому же, органы лучше забирать именно у живого человека. Они лучше приживаются при пересадке и стоят, соответственно, больше. Вот поэтому, наши пациенты живые. Обычно, они не видят того, что с ними происходит, но этому парню просто не повезло. Вот и всё.

— Господи, прости мои грехи, если их было так много, из-за чего мне уготована такая участь, — начал молиться пациент, потеряв всякую надежду, — прими меня к себе, как раба твоего божьего…

— А вот это правильно, — одобрил мужчина, приступив к раскрытию грудной клетки, взяв в руки ножницы для разрезания рёбер. — Только божья помощь тебе сейчас поможет. Ну, а, если нет, хотя бы уйдёшь с миром, — продолжил говорить он, не отрываясь от работы. Как только завершился процесс, медсестра протянула щипцы, благодаря которым, хирург вынул правое лёгкое. — Ну вот, теперь можно приступать к желудку, а после — к половому члену и яичкам. Нужно сделать это, как можно быстрее. Товар скоропортящийся. Долго не протянет. К тому же, пару операций намечено на сегодняшнюю ночь. Органы должны быть готовы.

— Я так не смогу, — пришла к выводу девушка, осознав, как страшно и жестоко убивать «живого» человека, отбирая по частям его жизнь, причиняя боль, которую им не понять. — Так нельзя, — опустила руки она, сморщившись, больше не реагируя на просьбы хирурга передать требуемый инструмент. Девушка посмотрела на парня и не смогла пошевелиться. Голову посетили всевозможные мысли, от которых не в состоянии избавиться.

— Немедленно успокойся, — злобно протянул мужчина. — Ему уже не помочь, а вот ты… Эти люди не будут долго разговаривать. Окажешься на этом столе вслед за ним.

— Как вы можете этим заниматься? — в панике проговорила она, погружаясь всё глубже в ужас собственных действий. — Он не заслужил такой участи!

— Всё, началось, — констатировал хирург. — И как они вообще додумались свалить тебя на мою голову? — поразился он, зная, что нельзя приводить на подобного рода операции неподготовленного человека.

— Я больше не хочу здесь находиться! — не прекращая, твердила девушка, округлив глаза. Тяжёлое дыхание участилось, сердце колотилось в бешеном ритме.

— Помоги, умоляю, — едва слышно прошептал побелевший парень, которому пришлось смотреть на собственные органы, лежавшие прямо перед глазами и ждать, когда медленная мучительная смерть окончательно не настигнет.

— Да, конечно, — взяла его за руку она и тут же пообещала. — Я помогу!

— Ты ещё можешь остаться в живых! — спокойно прошептал хирург. Он стоял в стороне с окровавленными руками, держа их с полусогнутыми локтями, ладонями вверх в ожидании охраны.

— Вы монстр, — выкрикнула она, схватив скальпель, угрожая мужчине, не делавшего ничего, чтобы могло вынудить им воспользоваться. — Не подходите ко мне!

— Ты даже не представляешь, какую судьбу себе выбрала! — цинично проговорил он, зная, что её ждало.

— Прости меня, — взглянула в глаза парню она, сжав его ладонь в своей.

Не прошло и секунды, как скальпель оказался в его сердце, проткнув насквозь точным ударом. Мгновение спустя, пациент умер, больше не мучаясь. Его глаза, с неопределённостью и надеждой посмотрели на неё, источая благодарность, пока последняя искра не погасла, оставив после себя безмолвную пустоту вместе с последним ударом кровоточившего сердца.

— Ты что наделала, ненормальная! — закричал хирург, когда орган стоимостью более миллиона долларов пришёл в негодность. Недолго думая, он попытался отобрать острое оружие, но вместо этого, девушка серьёзно порезала ему руку, которую он тут же отдёрнул, взвыв от боли и измазав сильным кровотечением стерильное помещение. — Теперь ты точно сдохнешь, — процедил он. — Я заберу твоё сердце вместо этого!

В помещение вбежала охрана. Два человека в белых халатах, вооружённых дротиками со снотворным, быстро обезопасили хирурга, выстрелив в медсестру несколько раз. Уронив скальпель, девушка потеряла сознание.

— Вы в порядке? — спросил охранник, заметив глубокий порез.

— Да, — ответил он. — Готовьте её к операции. Мы должны шефу сердце. Надеюсь, оно будет не хуже.

— А что делать с этим? — взглянул на мёртвого парня он.

— С ним я скоро закончу, — сказал хирург. — Внутри него осталось ещё много полезного…

Комплекс «The outbreak of the star in the ocean of icebergs». Франция

«И так, долгожданная гонка, открывающая биатлонный сезон в горячей Франции, наконец-то, началась и с вами я, специально приглашённый гость, Дмитрий Гураньев, о котором не забыли организаторы, за что я им глубоко благодарен. Спортсменки вышли на трассу всего несколько минут назад, но среди них уже царит сумасшедшее соперничество. Как мы помним из гонок с массовым стартом, где принимает участие тридцать спортсменов, обычно, никто не форсирует события и к первому огневому рубежу двигаются не спеша, сохраняя пелетон практически неизменным. Но только не сегодня, ведь мы видим уже на первых сотнях метров, девушки вступили в борьбу, не желая просто так сдаваться. Трасса широкая, нет большого количества соревнующихся, есть место для манёвров и атак. Скажу честно, такого мне давно не удавалось наблюдать. От того, могу с уверенностью сказать дорогие друзья, открытие этого замечательного стадиона с не менее замечательным старорусским девичьим именем «Стефания», пройдёт на высшем уровне, а мы получим незабываемое удовольствие, ибо такого ещё никто никогда не видел. И за это мы все должны сказать спасибо тому, кто решился на настолько амбициозный и весьма дорогостоящий проект. Напомню, это наш земляк Лардонов Александр Михайлович, любовь к биатлону которого заставила его создать нечто грандиозное. К сожалению, лично с ним мне пока ещё не удавалось встретиться, но я надеюсь, он найдёт время для интервью в моей постоянной передаче «Всё о биатлоне».

Вернёмся непосредственно к самой гонке, ради которой мы все с вами собрались на стадионе или у экранов телевизоров. И так, борьба разгорается не шуточная. Впереди, как мы и предполагали, Эмма Майер и Дарья Обручева. Спортсменки идут друг за другом и опережают ближайшую преследовательницу Тиру Ольсен на десять секунд. Напомню, отставание возникло на середине первого круга и продолжает расти. Последними на данный момент идут Ольга Зайчик и Жустин Дорин Лубе. Сравнивать, конечно, по скорости идущих первыми и последними спортсменок сложно, ведь Даша и Эмма, признанные ракеты. Обе могли бы выступать в лыжных гонках и иметь шансы на попадания в призы, но всё только начинается, и говорить о чём-то конкретном, ещё до первого огневого рубежа, рано. Кстати говоря, для тех, кто не в курсе или кто только-только включил прямую трансляцию. Несмотря на то, что по продолжительности данная гонка похожа на привычную нам индивидуалку, не путайтесь. Сегодня биатлонистки и биатлонисты будут стрелять с тремя дополнительными патронами, как в эстафете и бежать штрафные круги в случае, если не закроют пять мишеней восьмью попытками. Хотя, если подумать, гонка и так сильно напоминает эстафету с несколькими дополнениями, но не будем об этом. Сейчас начнётся самое интересное. Белорусская и немецкая прима, поменявшись местами, пришли к своему первому огневому рубежу. Ветра на стрельбище нет, поэтому проблем возникнуть не должно.

Что творят Майер и Обручева? Их стрельба совсем не задалась. У белоруски один штрафной круг, у немки целых два. Не помогли, даже дополнительные патроны. Обе идут на метры позора, в то время, как остальные девушки не испытывали таких серьёзных проблем. Возможно, высокая скорость и очередное соперничество прим Германии и Белоруссии сделали своё дело, и теперь обе будут уступать вышедшей в лидеры Жустин Дорин Лубе. Второй, с отставанием в пять с половиной секунд идёт Тира Ольсен, третьей — Айла Виртанен. Но всё может поменяться, ведь гонка только началась, и как мы видим, сегодня может произойти, что угодно…»

Александра сидела на лавочке у небольшого вокзального комплекса, состоявшего из просторной стоянки автобусов и многочисленных такси, не прекращавших приезжать одно за другим. Уютное одноэтажное здание вмещало в себя зал ожидания, несколько кафе, билетные кассы и являлось отличным местом, чтобы переждать возможную непогоду перед непосредственным отъездом. Девушка дожидалась приезда заказанного автомобиля из аэропорта Бордо. Поглядывая на часы, она не могла дождаться долгожданной встречи с родным братом, которого не видела так долго, что казалось, прошла целая вечность. Увидев рекламу комплекса и заказав билет, она не нашла ничего лучше, кроме как пригласить его сюда вместе с женой Агатой и маленькой годовалой дочерью Маргаритой. Ведь это место прекрасно подходило для семейного воссоединения и отличного отдыха.

Она не видела его около двух лет. Столько всего навалилось разом: случайная смерть матери, неудачное сотрудничество со Стасом, много вещей, о которых приходилось жалеть. Но всё уже в прошлом, по крайней мере, Саша на это надеялась. Долгое время она не могла смотреть брату в глаза. Пусть он и не знал, что именно произошло, но ей всё равно невыносимо находиться с ним рядом. Сэм очень любил маму и, узнав о её «отъезде» и оставленной записки со словами: «Я больше не могу так жить. Простите и прощайте!», возненавидел, не сумев простить этой трусости. Брат считал, она оставила детей из-за напоминания о погибшем муже, но всё оказалось совсем не так и, вспоминая случайно произошедшую трагедию, Саша вздрагивала, каждый раз видя перед собой старое заброшенное кладбище, на котором они со Стасом закопали женщину, скрыв убийство, вызванное по неосторожности. Тот день заставил её многое переосмыслить, и это продолжалось до сих пор: борьба с самой собой, где границы фронта частенько сдвигались из стороны в сторону в зависимости от того, насколько сильно девушка сдерживала свои импульсивные порывы, направленные на достижение цели любой ценой.

Знакомая машина въехала на территорию комплекса и мысли о прошлом Саша убрала в дальний ящик, пожелав пожить настоящим. Ей не терпелось увидеть младшего брата, единственного близкого и родного человека на земле. Он — целый мир, где нет места ни для кого, даже для того, ради кого она сделала множество неверных поступков.

— Сашка! — радостно закричал Семён (Сэм) и побежал к сестре.

— Сёма! — нежно протянула она и полетела навстречу.

Белозубый высокий парень крепко обнял девушку, оторвав от земли в своих объятиях.

— Какая ты стала, — тут же оценил он, глядя, как сильно переменилась Саша. Из среднестатистической девушки она превратилась в привлекательную особу, чей внешний вид не мог не оставить на себе постороннего взгляда. Жизнь научила её любить себя, с трепетом относясь к собственной красоте, остававшейся невидимой для большинства людей. В какой-то момент, Саша поняла, необходимо с этим что-то делать, а украденные деньги, лишь подчеркнули скрытую индивидуальность. — Не был бы твоим женатым братом, и я бы на тебя запал!

— Не льсти, — улыбнулась она, продолжив смотреть на него, не отрываясь. — Сам-то, каким стал!

— Каким?

— Короткая стрижка, татуировка на шее, серьга в ухе… Ты похож на какого-то мажора, но очень стильного и красивого. Изменения тебе явно к лицу.

— Просто хотелось что-то нового! — объяснил он. — Ладно, не будем обо мне. Лучше расскажи, как ты здесь оказалась?

— По — моему, ты кое-кого забыл, — напомнила она о выглядывавшей из окна машины жене и ребёнке.

— Точно! — вдруг вспомнил он, состроив виноватую гримасу. — Я сейчас!

Сэм побежал к машине. Открыв дверь Агате и взяв у неё бодрую жизнерадостную малышку, они подошли к Саше уже втроём.

— Здравствуйте, Саша! — скромно и неуверенно произнесла светловолосая кареглазая девушка, чей рост немного не дотягивал до мужа, от чего вместе они смотрелись ещё лучше, подчёркивая друг друга.

— Агата! — с ни меньшим восторгом отреагировала она, испытывая к ней симпатию с первого взгляда. — Наконец, я познакомилась с вами. Не представляете, как я рада!

— Я тоже, — выдохнула она, словно готовилась к опасности, но та миновала, и девушка заметно расслабилась. — Спасибо за приглашение. Здесь очень красиво.

— Кстати, где ты нашла столько денег, чтобы оплатить билеты на самолёт, проживание здесь? Это ведь совсем не дёшево, — поинтересовался парень.

— Давай не будем о деньгах! — не хотела об этом говорить Саша. — Лучше, дай мне посмотреть на племянницу, — попросила она.

Сэм протянул дочку. Та повела себя с незнакомым человеком так, словно давно его знала, будто не в первый раз встретилась с членом своей семьи. Почувствовав хрупкое создание, Саша разнервничалась. Она ещё никогда не испытывала ничего подобного. Держать на руках ребёнка — это ни с чем несравнимое чувство. Вцепившись в неё мёртвой хваткой, боясь уронить, девушка вскоре поняла, девочке не комфортно, поэтому ослабила её, не перестав наслаждаться полученному удовольствию.

— Ты ей нравишься! — обратил внимание Сэм. — Обычно, она не любит посторонних… Прости, — тут же поправил себя парень.

— Ничего, — не обиделась она. — Я действительно всё испортила, не отвечая на твои звонки долгое время, но поверь, у меня были на, то причины. Я больше не хочу находиться вдали от своей семьи. Вы единственные, кто у меня есть, и я не могу потерять ещё и вас.

Саша передала малышку матери.

— Главное, теперь вместе. Верно? — приобнял её Сэм.

— Верно, — согласилась Саша. — Ладно, а теперь пойдём в отель. Я сняла нам два отличных номера. Вы поймёте, почему я выбрала именно это место. Оно особенное.

— Ты знаешь владельца? — предположил парень.

— В какой-то степени, — перед глазами пронеслась попытка отравления Лардонова мышьяком, не увенчавшаяся успехом, в чём девушка была благодарна, ничего не имея против него, — у нас с ним своя история.

— Личная? — продолжил догадки он.

— Нет, конечно, нет, — поморщилась она, хлопая ресницами. — Тут другое. Может, как-нибудь расскажу, но позже. А сейчас нам нужно ускориться.

— Это почему?

— Потому что началась гонка открытия на стадионе «Стефания». Я не брала билеты, зная, что Маргарите там не место. Но пропустить такое нельзя.

— Биатлон ты никогда не могла пропустить, — вспомнил Сэм.

— И сейчас ничего не изменилось.

— И всё же я так мало о тебе знаю, — продолжил он. — Кажется, прошло лет десять, а не два.

— Я надеюсь, мы это исправим. У нас много возможности провести время вместе, — понадеялась на это Саша, ведь именно для этого девушка привезла их сюда.

Дорога к отелю прошла незаметно. Девушка разговаривала с Сэмом и Агатой, пытаясь наверстать упущенное, но прогулка не казалась допросом, несмотря на то, что большее количество вопросов задавала именно Саша, ни на секунду не останавливаясь в своём желании узнать ближе брата и его семью. Сэм превратился в по — настоящему привлекательного парня, а ведь раньше, подобного и представить нельзя. Он никак не напоминал сына богатых родителей, каким предстал сейчас, по крайней мере, именно это подумала девушка, когда увидела его. Сэм выглядел скромно, вёл довольно закрытую жизнь, принимая в свой круг лишь семью и парочку друзей. Все остальные его не интересовали, от чего общение с окружающими не всегда проходило гладко. Учился неважно, из-за нежелания находиться среди неинтересных людей часто прогуливал школу, дрался со сверстниками, отстаивая собственные взгляды на жизнь. И Саша не могла не заметить перемены. Парень повзрослел, возмужал, открылся людям. Проходя по аллее, он здоровался с прохожими, не считая, как прежде, это глупостью и нелепостью, улыбался им. Младший брат нашёл своё счастье, переменившее его до неузнаваемости и, глядя на это, она не могла подобрать слов, какими бы охарактеризовала свои эмоции. Саша просто была счастлива, ведь Сэм смог справиться с потерей родителей, чего она сделать не в состоянии. Воспоминания о потере отца и постоянных обвинениях в этом её матери всплывали в памяти день ото дня, не позволяя закрыть главу прошлой жизни и начать новую: смерть родной матери лежало грузом на её руках и забыть подобное почти невозможно.

Войдя в холл отеля, девушка направилась к столу регистрации, как и прежде громко говоря с Сэмом и Агатой, не обратив внимания на остановившегося рядом с ней Давида, впавшего в ступор от до — боли знакомого голоса, исходившего от неё. Повернувшись к ней, прислушиваясь, он стоял и наблюдал за ней, пытаясь вспомнить, чем он ему настолько знаком. Но, не успев понять ничего конкретного, вмешался Цезарь.

— Ты чего остановился? — спросил он, заметив замешательство брата.

— Ничего, — неуверенно ответил он, оставив попытки вспомнить, что именно напомнил ему этот голос. — Показалось, — сам себе объяснил он.

— Тогда, пойдём обратно на стадион. Гонка ещё в самом разгаре, — позвал брат.

— Иди один, — махнул рукой Давид. — Вообще не понимаю, зачем ты пошёл за мной после нашей речи на открытии. Мне кажется, я имею право на личную жизнь. К тому же, Армана здесь нет. Я никак не смогу повторить попытку оказаться как можно ближе к нему. Лишь наоборот.

— Слушай, я не хочу, чтобы ты думал… Я не пытаюсь тебя контролировать, — Кабано присел с братом в холле в удобные белые кресла, — но ты ведёшь себя в последнее время странно. Я беспокоюсь. К тому же, мы слишком мало времени проводим вместе.

— Нам уже не по десять, чтобы постоянно быть вместе, — пробурчал Давид, вновь услышав этот знакомый голос, доносившийся от стола регистрации, рядом с которым стояла та девушка, — у меня своя жизнь. Кажется, я тебе об этом уже напоминал и не один раз.

— Помню, но после тех слов ты оказался голым в бане, лёжа на Армане, — вспомнил недавнюю историю Цезарь, о чём сами спортсмены позабыть не смогли, подкалывая друг друга при каждом удобном случае.

— Я тысячу раз говорил, это было не специально! — ненадолго отвлёкся он, вернув свой взгляд на брата.

— Давид, — Кабано положил ладонь ему на бесконечно дрыгавшееся колено, и то успокоилось, — я знаю, тебе тяжело, но мы ведь справимся, как всегда. Правильно?

— С чем справимся?

— Со всем, — не стал уточнять он, заметив, что брат постоянно посматривал на одну и ту же девушку, продолжавшую стоять прямо перед ними. — Она тебе понравилась? — осторожно спросил Цезарь, которому ничего другого в голову не пришло.

— Не говори ерунды, — не ждал с ответом Давид, покосившись.

— Тогда, чем она тебя так заинтересовала, что ты постоянно смотришь на неё, а не на своего родного брата? — не понял он.

— Понятия не имею, — пожал плечами парень, прислонившись к спинке кресла. — Знаешь, мне просто одиноко, — позже сказал он, убрав раннее наигранное высокомерие и равнодушие, — вокруг столько людей, но мне всё равно кажется, что я один, будто никому до меня нет дела.

— Я…

— Знаю, ты всегда рядом, — перебил он брата, — но этого кажется недостаточным. Я чувствую, что стою в толпе людей, где никто не видит меня. Я, будто есть, но в то же время, не существую. Такое ощущение, что исчезну, и никто не обратит внимания на моё отсутствие, будто так и должно быть.

— Может, тебе поговорить с психологом? — предложил Кабано, не зная, что с этим делать, потому, как брат не справлялся с проблемой в одиночку. На его глазах убили Сергея, их мать, а вскоре, он сам отнял жизнь, едва не погибнув от пулевого ранения, шрам от которого по — прежнему можно заметить на шее. От такого нельзя быстро оправиться.

— Я говорил, — вздохнул он, — но это не помогло. К тому же, почему у нас считается нормой говорить с посторонними людьми? Кто сказал, что от них толка больше?

— Просто, как видно, я с этим не справляюсь, — объяснил он, испытывая вину за беспомощность и несостоятельность в подобном деле.

— Справляешься, — уверил Давид, — и поверь, лучше любого другого, — не слишком-то хотел признаться он, но это чистая правда. Без поддержки Кабано, ему пришлось бы туго.

— Я этого не заметил. Ты стал невыносимым!

— Просто, мне нравиться тебя доводить, — нисколько не раздумал над ответом он, сменив своё несчастное выражение лица, ныне подходившее для среднестатистического человека, отдыхавшего в чудесном уголке Франции.

— У тебя, получается, — немного повеселел Кабано. — И я всегда замечу, если тебя, вдруг не окажется рядом. Кроме тебя…

— Хватит уже говорить об этом, а то я заплачу, — разошёлся парень, почувствовав себя неловко из-за излишней сентиментальности, которую брат крайне редко демонстрировал по отношению к окружающим.

— Просто, не нужно отдаляться. Нам обоим ни к чему становиться чужими друг другу.

— Ладно, ладно, — встал с кресла Давид. — Иди уже на стадион. Может, ещё успеешь увидеть что-нибудь интересное.

— А ты?

— Попытаю удачу. Гостей много. Может, познакомлюсь с кем-нибудь! — ободряюще сказал он, отправляя брата, чтобы тот не мешался под ногами.

— Я помогу, если хочешь! — предложил помощь Кабано, ведь только отыскав подходящую половинку для брата, он сможет спать спокойно, не волнуясь о его состоянии, пугавшем всё сильнее день ото дня.

— Спятил! — побелел Давид. — Только всё испортишь. Давай, иди отсюда. Не путайся под ногами и не отпугивай людей, — наотрез отказался он.

— Хорошо, — не стал спорить Цезарь, но, не успев далеко отойти, вернулся обратно и приобнял брата, чего тот не ожидал, не зная, что на него нашло. — Запомни, я всегда приду на помощь, где бы ты ни был, потому что мы…

— Братья, — прошептал Давид и тоже обнял его, решив, что иногда семейные ценности стимулируют избавиться от время от времени приходившей депрессии. — А теперь иди, а то отпугнёшь всех возможных парней. Подумают ещё, я занят тобой.

Ничего не сказав, Кабано, как погибший возлюбленный брата, почесал его за левым ухом, напомнив тому о лучших моментах жизни, и отправился обратно на стадион, почувствовав, что не всё так плохо, как он себе представлял.

Давид ещё какое-то время стоял с закрытыми глазами, представляя свою вторую половинку, без которой до сих пор не обходился ни один сон. В такие мгновения, он уже не мог заставить себя перестать думать о потерянном. И, не смотря на боль, отдававшую после каждого воспоминания во всём теле, он не жалел, что снова видел перед собой Сергея, говорил с ним, касался, чувствовал, как и прежде, его присутствие, словно он рядом, а не где-то там. Это придавало сил, заставляя двигаться дальше, преодолевая тяготы и лишения новой жизни, в которой уже нет Сергея, и никогда не будет.

Несколько минут Давид стоял у всё тех же кресел, наблюдая за уходом Кабано, продолжая думать о его словах. Со смерти матери и Сергея прошло какое-то время. Совсем немного, чтобы справиться с воспоминаниями, не дававшими покоя и смена обстановки — хорошее решение, но возвращение в Мадрид после похорон — не лучшая затея. Страна, откуда они много лет назад уехали, чересчур холодна и не дала убежище сердцу, испытавшему слишком много утрат. Обещанный покой превратился в ещё одно испытание и Давид не смог его пройти, оставшись там и дальше. Для него всё явилось не тем, и отвлечься не вышло, продолжив страдать и ненавидеть себя за слабость, из-за которой Сергей погиб. В его силах было не допустить той смерти, но он не смог и вместо спасения, получил искорку надежды, погасшую уже в следующее мгновение, когда струя крови потекла из возлюбленного, а после, и из него самого. Воспоминания давили на него, одиночество стало невыносимым. К тому же, лечение брата могло не сработать, и Давид остался бы совсем один против всего мира, ненавидя всех вокруг ещё сильнее прежнего, но худшего не произошло, Кабано поправился и принял предложение переехать во Францию, чтобы начать новую жизнь, переписав всё до неё. Он сделал это не из-за предложенной хорошей должности и высокой зарплаты, а лишь ради брата. Его привлекла идея заняться чем-то новым, не похожим на всё сделанное ранее. Давид никогда не увлекался спортом, не видел себя руководителем, он вообще ни о чём не думал. В голове осталась только любовь и ничего более, но вскоре, парень нашёл в себе необходимые качества, позволившие преуспеть в своём деле и, не смотря на минуты отчаяния, овладевавшие им время от времени, Давид счастлив, не жалея об отъезде из Мадрида и благодарен брату за предоставленный шанс.

Девушка, на которую не прекращал смотреть Давид, обернулась, словно почувствовала сверливший взгляд сзади и, в отличие от него, занервничала, узнав его в тот же миг. Долго сомневаясь, она, всё же, решила подойти. Он мог испортить долгожданный отдых, чего совсем не могла допустить. Встав рядом, она настороженно взглянула на Давида.

— Это ты! — вспомнил парень то, что уже крутилось в голове и, наконец, собралось воедино. Он поверить не мог, увидев вновь девушку, причастную к собственному похищению, но в то же время, спасшую его от подельника и неминуемой смерти.

— Я, — подтвердила она, присев в кресло, поглядев уже на парня снизу-вверх. — Как ты меня нашёл? А главное, зачем? — недружелюбно спросила она, настроившись защищаться, показывая это всем своим видом.

— Я не искал, — сказал он, почувствовав дрожь в теле. Воспоминания последней ночи в подвале ещё ярче пронеслись перед глазами. События так сильно отпечатались в сознании, что прошедших месяцев будто и вовсе не было. Он снова увидел, как угасал Сергей, как от одного единственного удара умерла мама, как после, придя в себя, душил человека, не испытывая никакого страха перед тем, чего раньше никогда не делал и, даже не задумывался. Всё нахлынуло неожиданно и очень болезненно.

— Тогда, — считала Саша, — наша встреча ничего не меняет. Договор всё ещё в силе. Правильно? — пронзительно взглянула на Давида она.

— Это ведь ты, та фанатка, о которой говорил Саша, — продолжил он и то, к чему вёл разговор, совсем не по нраву пришлось девушке, что она и продемонстрировала, — ты причастна к смертям на свадьбе Дмитрия Малышкина, исчезновению его невесты…

— Напоминаю, у нас уговор! — повторила Саша с акцентом на последнее, поглядев на брата, ожидавшего её вместе с семьёй у стола регистрации и искавшей способ всё исправить в случае, если разговор пойдёт совсем не так.

— Я тогда не знал, кто ты и сколько всего натворила, — стоял на своём Давид, так же, не представляя, что делать дальше.

— Если бы не я, ты остался бы в том подвале истекать кровью и сомневаюсь, что тебя обнаружили бы в ближайшее время. Так что, я спасла твою жизнь, выполнив свою часть сделки.

— Мы не квиты, — настоял Давид, приготовившись позвать охрану. Он не мог позволить убийце сбежать, не заплатив за огромное количество преступления. — Знал бы я кто ты…

— Что бы сделал? — не дождалась окончания фразы Саша. — Почти сразу ты потерял сознание. Я могла сделать, что угодно, не выполняя уговор и не оставляя свидетелей во избежание подобных встреч, но поступила по совести, потому что больше не желала походить на Стаса. Ты спас меня, и я благодарна. Мне жаль твоего парня и маму, но ничего уже не изменить. Как ты помнишь, я пыталась помочь им, но…

— Не говори больше ни слова, — повысил голос Давид, не в силах снова и снова вспоминать ту ночь.

— Я знаю, что значит терять любимых, и теперь пытаюсь сохранить остатки семьи. Того же желаю и тебе, — сказав это, она встала и сделала несколько шагов в сторону брата, остановившись за спиной Давида, — ты можешь сообщить обо мне охране, властям и всем, о ком вспомнишь, но поверь, это не принесёт облегчения. Оно не придёт, пока сам себе не позволишь. К тому же, я всё ещё в силах сделать твою жизнь короткой и невыносимой, но не стану. Я начала новую жизнь и не собираюсь сходить с пути лишь потому, что ты всё ещё не можешь смириться с потерей и вновь найти своё место.

Недолго думая, Саша вернулась к брату, вновь примерив на себя жизнерадостную маску, в то время как Давид глядел ей вслед, так ничего не предприняв. Ненадолго окаменев, его взгляд уставился в пол, а вскоре настигло давно узнаваемое горе. Не обратив внимания на полный людей холл, он закричал, упав на колени с заливавшимся слезами лицом.

«Дамы и господа, это потрясающая по накалу страстей гонка. Только что на наших глазах, прошла заключительная для женщин, четвёртая по счёту стрельба из положения «стоя». И как это уже не раз сегодня происходило, вновь поменялись лидеры. Следя сейчас за выступлением спортсменов можно с уверенностью сказать, что биатлон — непредсказуемый вид спорта и так будет всегда, потому что фаворитов мы не наблюдаем. Дарья Обручева и Эмма Майер в погоне друг за другом сегодня столько раз спотыкались, наступали на лыжи, ломали палки — мне сложно сказать точную цифру, а уж о количестве промахов я вообще молчу, ведь такого и вовсе не припомню. Девушкам можно было даже не останавливаться на огневых рубежах, а, если бы не было дополнительных патронов, их статистика попаданий могла стать мировым рекордом, особенно, если учесть, что Эмма и Дарья — лучшие спортсменки этого сезона. Зрители, не знающие их, если таковы имеются, вообще не могли бы понять, что они делают в биатлоне. Винтовка за спиной им явно мешала. Но, несмотря на это, включив форсаж, обе проигрывают всего пятнадцать секунд Тире Ольсен, идущей сейчас третьей и около двадцати двух Виртанен и Дорин Лубе, вышедших после точной и быстрой стрельбы на первое место. Анализировать, конечно, стрельбу спортсменок сложно. У кого-то она была, а у кого-то… Ладно, не будем о печальном и вернёмся к соревнованию. До передачи эстафеты остаётся всего пара сотен метров. Быстроногая Айла вырвалась вперёд, несясь сломя голову к уже готовому бороться Антону Мипулину. Из личной беседы с тюменским спортсменом я узнал: проведя в комплексе две недели, он перестал видеть в иностранных отлетах соперников, как это было раньше. Время сплотило их и сегодня, выходя на старт, он шёл не сражаться, а просто хорошо провести время. В случае победы он, конечно, обрадуется, особенно тому отличному подарку, ожидающему в конце, но, если ничего не выйдет, настроение российского биатлониста ничуть не изменится. Ну, оно и правильно. Чему огорчаться, главное, в начале следующего сезона вновь вспомнить, что Арман Вилар или Торджер Гьёр не друзья, по крайней мере, на трассе, а хитрые лисы, вырывающие победу из-под носа. К тому же, главный спонсор российской мужской команды по биатлону не тонко намекнул, что хочет больше побед. В случае неудачи, он, конечно, не откажется от финансирования, потому что Дмитрий и Антон его хорошие друзья, но… Что-то будет, а зная его склад ума с оригинальными и в частности странными идеями, можно ожидать чего угодно. Говоря об этом, как вы помните, лично я Александра не знаю, но много слышал и мне самому интересно, к чему невыполнение его желания может привести. Просто в памяти всплыл ролик в интернете, где Дмитрий Малышкин делает предложение… Ладно, вернёмся к гонке, а то я о ней слегка позабыл».

В который раз убитый горем Давид вернулся в номер. Плюхнувшись на кровать лицом вниз, он попытался расслабиться, забыться сном, надеясь на облегчение, всегда приходившее после долгих душевных терзаний, связанных с той ночью, но прошло время и ничего не поменялось. Всё то же жуткое состояние не покинуло. Оно напомнило ноющий ожог, до которого то и дело кто-то дотрагивался, причиняя лишь больше боли. Он не смог уснуть. Закрыв глаза, вместо темноты и обещанного спокойствия увидел образы мамы и Сергея, сводившие с ума. Пытаясь от них избавиться, парень взял бутылку с виски. Открыв её и до краёв налив в стеклянный стакан, Давид поднял его, бессознательно взглянув на себя в зеркало перед собой. Отражение сломленного человека, шедшего на крайние меры, ему не понравилось. Парень никогда не хотел быть тем, кто заливал несчастья, напиваясь до беспамятства. Опомнившись и поставив стакан на стол, он опустил голову, зажав между колен, попытавшись собраться и вспомнить обещание, данное самому себе после смерти Сергея.

Немного поразмыслив, Давид сел за стол. Взяв ручку и чистый листок бумаги, он принялся писать письмо. Кто-то сказал, это иногда помогает найти в себе силы и выплеснуть наружу наболевшее, либо признаться в том, чего уже не сможешь сказать получателю своего послания, но сумеешь ещё раз почувствовать, важность дела, и написанные тобой строки всё же прочтут. Не секрет, это отличный способ переосмыслить ситуацию, избавиться от стресса, заставить себя поверить в лучшее, даже если этого нет на самом деле. Кто-то уходил в себя, кто-то смещал внимание с собственной проблемы на окружавших людей, проявляя о них активную заботу, даже против их воли. Кто-то до смерти загружал себя физическими нагрузками, или погружался в сон, стараясь, как можно скорее заставить себя обо всём забыть и убедить, что всё неправда, даже, если после пробуждения всё равно знал о возвращении в реальный мир, а кто-то просто дарил другим позитив, даже, если на собственной душе плохо. Давиду же проще написать, даже зная о том, что раньше он никогда такого не делал.

«Я люблю тебя. Я должен каждый день говорить об этом, зная: никому и никогда не смогу вновь повторить. Эти слова можно произнести лишь единожды и только тому, кого действительно выбрало сердце. В тот день, в школе, оно сделало его, раз и навсегда отыскав любовь всей моей жизни. Я понял это, впервые взглянув на тебя. Мне не пришлось сомневаться в выборе ни единой секунды. Ты тот, с кем я должен был провести десятилетия. А разве могло быть иначе? Нас ждала целая жизнь с её взлётами и падениями, мы строили совместное будущее, ждали каждый день, наслаждаясь прожитыми мгновениями, и знали, впереди вечность, целая вселенная у наших ног. Мы не считали, сколько ещё отведено свыше, не хотели знать, ведь, когда любишь, время движется иначе. И сейчас ничего не поменялось. Я снова и снова готов говорить наши священные слова. Я люблю тебя. Слышишь? Я так сильно тебя люблю. Нет того человека, ради кого я был бы готов пойти на жертву, лишь бы вернуть надежду на сохранение прежнего мира, в котором мы когда-то жили. И всё же, я не справился. Мне не хватило сил защитить тебя. Я позволил умереть самому любимому человеку, когда-либо бывшего у меня, а любые попытки забыть тебя, вычеркнуть из памяти все воспоминания, связанные с нашими счастливыми мгновениями, оказались тщетными. Я слишком слаб, чтобы забыть тебя, слишком слаб, чтобы поверить в то, что самая страшная ночь в моей жизни была на самом деле. Я каждый день гонюсь за призраком в своих снах, ведь ты уходишь, продолжаешь мучить, улетая, словно птица в бесконечный простор неба, куда мне не попасть. Порой, ты будто рядом, и я готов коснуться тебя, обнять, поцеловать, но вскоре глаза открываются, и я оказываюсь в холодной пастели, в которой тебя никогда не было. Так что мне делать? Жизнь в пустоте и одиночестве тяжела и невыносима. Мне не справиться. Помоги отыскать нужную дорогу, иначе я сойду с ума. Мне не известно, что будет дальше, пока дверь к тебе по — прежнему приоткрыта. Я вижу свет, исходящий от неё, но не могу пройти, застряв между сном, в котором ты, и реальностью, с которой должен когда-нибудь смириться. Чтобы ты не сказал, я всё равно буду любить тебя, никогда не отрекусь от слов, произносить которые могу, не переставая. Ты всегда останешься в моём разуме и сердце, другого и быть не может».

Закончив письмо, Давид, несколько раз перечитал его, глядя в зеркало с мокрыми от слёз глазами и оставил на столе, а сам, открыв шкаф, отыскал на самом дне, в лежавшем чёрном чемодане, рубашку Сергея. Ту, что подарил ему на последний день рождения, с разноцветными иероглифами. Парень носил её с особой осторожностью, словно самую важную ценность. Взяв её в руки, Давид вспомнил тот день и попытался улыбнуться, представив перед собой ту радость на лице любимого, увиденную при вручении подарка. Такое мгновение нельзя забыть, оно частенько поднимало настроение, особенно, с момента смерти Сергея. Подойдя к кровати, парень аккуратно положил её и прилёг, слегка коснувшись головой. В глазах вновь возник образ любимого и с «мокрой» улыбкой Давид закрыл глаза.

«И так, в гонку вступили мужчины, открывая вторую часть соревнования, от которого мы все сегодня получаем всевозможные ощущения, главным образом, положительные. И первым ушёл Антон Мипулин с преимуществом над Лазаром Виларом порядка семи секунд, вырванных на последних метрах дистанции Айлой Виртанен, а вот третьими, благодаря невероятной скорости на протяжении всей гонки, передали эстафету Дарья Обручева и Эмма Майер своим вторым половинкам: Ингвар Эйнару Ронстадлену и Дмитрию Малышкину соответственно. Тира Ольсен пришла пятой, отправив бороться за дом мечты Армана Вилара, который в этом сезоне выглядел просто превосходно и борьба с ним будет как всегда захватывающей. Последними добрались до финиша Ольга Зайчик и сестра Антона Мипулина — Светлана Курлина, которым просто не очень хорошо бежалось, но они оставляют надежду на победу, так как Торджер Гьёр и Эивиндр Ларсен могут сделать невозможное и отыграть почти минуту за следующие двадцать километров. Если Обручева и Майер смогли, то и у них может получиться, особенно, если стрельба будет чистой.

И вы посмотрите! Спортсмены не успели проехать и половины первого круга, как уже кипят страсти. Вы видели это? Две девушки выбежали практически на середину трассы и обнажили перед биатлонистами верхнюю половину тела. Хорошо ещё Антон, идущий пока первым, не задел их и не потерял равновесие на небольшом, но довольно коварном спуске, а то могла быть беда для обеих сторон. Травмы в спорте могут навсегда оставить человека вдали от любимого занятия. И куда вообще смотрит охрана! Подобные события вспоминаются и на других гонках, только уже на Кубке мира, когда фанаты и, заметьте, мужчины, снимали штаны со всеми вытекающими последствиями на мужских и женских масс-стартах. К счастью, никто никуда не смотрел и продолжал двигаться дальше, но подобные случаи бывали. Это говорит лишь о том, что есть странные, на мой взгляд, люди, которым только и подавай острых ощущений, а о культуре поведения они и не вспоминают. Как кто-то говорил: «Ваша совесть спит беспробудным сном». Так и у них. На мой скромный взгляд, в подобном поведении нет ничего увлекательного, но люди разные и за всех говорить не могу».

Девушки отдыхали. Параллельно с дачей интервью многим крупным иностранным каналам, они не забывали следить за своими партнёрами по команде. На лицах каждой сияли улыбки, никому не приходилось скучать. Зрители стадиона сходили с ума от восторга, а это ли не повод для хорошего настроения, ради которого сюда приехали не только болельщики, но и сами спортсмены.

Сказав на камеру несколько слов, Даша подошла к Эмме, согревавшейся чашкой зелёного чая и наблюдавшей за успехами Дмитрия Малышкина.

— Как себя чувствуешь? — спросила она и присела рядом, взяв протянутый стаканчик с бодрящим напитком, который, будто для неё и держали.

— Восторг! — призналась Эмма. — Рада, что поехала, хотя знаешь, после такого, завершение карьеры кажется мне не самой лучшей идеей. Боюсь, не будет хватать адреналина от выхода на дистанцию, от соперничества с тобой.

— Так, может, не уходи? — предложила она, сделав небольшой глоток. — С кем же мне теперь бороться?

— В одном из своих интервью я говорила, твоё имя непроизвольно вызывает у меня внутренний азарт, а иногда и мурашки, потому что знала, ты рвёшься к победе ни меньше меня и уж точно ничего и никогда просто так не отдашь на лыжне. С тобой всегда интересно, так я всегда остаюсь в хорошей форме, чтобы в любой гонке дать отпор по максимуму. И, что самое удивительное, мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь, две заклятые конкурентки будут сидеть друг с другом и пить чай.

— Согласна. Этого я не ожидала, — подумала о её словах Даша.

— То, что мы все здесь, в этом комплексе — это уже что-то совершенно другое, ведь, разве можно было себе представить: мы все объединимся и просто насладимся происходящим, не пытаясь друг друга ненавидеть за какие-то нанесённые в прошлом обидные поражения или вроде того. Я считаю, мы проделали хорошую работу.

— Она только начинается, — напомнила Обручева. — Ещё столько всего впереди, столько нужно сделать! И к слову, я никогда тебя не ненавидела. Это, скорее, спортивная злость, особенно, когда не получилось выиграть Большой хрустальный глобус, к которому я лишь в этом сезоне так близко подошла.

— Не расстраивайся, — подбодрила Эмма. — Всё впереди. Тем более, я буду за тебя болеть, — пообещала она, чему Даша искренне обрадовалась.

— Значит, не вернёшься? — ещё раз спросила она, кажется, уже зная ответ на свой вопрос.

— Нет, — поджала губы немецкая спортсменка, словно продолжая сомневаться. — Как бы мне не нравилось всё это, — она ещё раз посмотрела на заполненные трибуны стадиона, — пара задуматься о будущем. Нужно что-то менять, иначе я к этому могу не скоро вернуться. Может, в будущем что-то изменится, но не сейчас.

— Буду ждать, — искренне сказала Даша, допивая чай. — Потому что сегодняшняя гонка была отличной, и мне в любом случае захотелось бы её повторить.

— А мне, кстати, не очень.

— Почему? — изумилась Обручева.

— Ты вообще видела, сколько мы промазали? — напомнила Майер.

— Да, — тут же припомнила она, — гонка хорошенько испортила мою и без того не радужную статистику.

— В любом случае я отлично провела время, — поднялась Эмма, пожав Дарье руку под вспышки фотокамер. Репортёры налетели на пару спортсменок и окружили, не выпустив из плотного кольца, задавая всевозможные вопросы, связанные с их соперничеством и неожиданным перемирием, но девушки не захотели ничего объяснять, оставшись в гордом молчании, сохраняя впечатления от прошедшего соперничества.

— Девчонки, — всполошилась Ольга и прибежала к ним, растолкав прессу. — Кто побеждает?

— А, ты не видишь? — удивилась Даша. Следовало лишь поднять голову и посмотреть на огромное табло перед глазами, если спортсмены исчезли из поля зрения, выехав со стадиона в тоннели, расположенные за его пределами.

— Я боюсь смотреть, — сказала она, всё ещё не поднимая голову на табло, чем удивила девушек, заставив их переглянуться между собой с непониманием, запечатлённом на лицах.

— Что ты такое говоришь? Что случилось? — продолжила Даша.

— Да, это всё Гьёр, — махнула она рукой, наивно улыбнувшись, — он сегодня меня достал.

— Как это понимать? — заинтересовалась Эмма и подошла ближе.

— Торджер поставил условие, — рассказала Ольга, не скрывая смущения, следовавшего с ней при каждом упоминании имени норвежца, — если мы сегодня выиграем, он пригласит меня на романтическое свидание.

— Ну и что? — расслабились девушки, спросив в один голос. — Гьёр, конечно, невыносимый, но всё — таки очень хороший парень, к тому же, довольно симпатичный. Ты видела его мышцы или накаченную грудь? — поинтересовалась Эмма, хихикнув.

— Нет, конечно, нет, — сморщилась спортсменка, словно съела лимон.

— Ну, что тебе стоит сходить? Тем более, если получите дом на пляже, почему бы не отметить? — привела веские доводы Майер.

— Вы так думаете? — не знала, как реагировать девушка, для которой норвежец с самого первого дня пребывания в комплексе, являлся раздражавшим фактором. Она всеми силами попыталась избавиться от него, игнорируя и по возможности избегая, что со стороны выглядело довольно забавно. Но самое главное, Торджера такое поведение лишь подтолкнуло к дальнейшим действиям, ведь, когда его не замечали, захотелось исправить положение дел, став вдвойне заметнее и в тройне насущнее, чем раньше, что он и сделал.

— Ты поэтому так медленно бежала?

— Нет, — быстро ответила Ольга. — Просто, похоже, я что-то не то сегодня съела. Хотя это ещё не всё, — тут же добавила она и продолжила, — если Гьёр к финишу придёт первым, он поцелует меня взасос.

Дарья и Эмма громко захихикали, сильнее смутив россиянку, щёки которой заметно порозовели.

— Ты почему согласилась, если не хотела? — логичный вопрос задала Даша.

— Он так смотрел на меня, — тихо проговорила Ольга, — как потерянный щенок, мечтающий о заботе… Я не могла отказать.

— Ты просто чудо! — отметила Эмма, приобняв россиянку вместе с Обручевой.

— Сами бы попробовали сказать таким несчастным, животрепещущим глазкам нет, — оправдывалась она. — Я думала, он заплачет.

— А что в итоге?

— Обнял меня и побежал на пристрелку, — вспомнила девушка норвежского лоботряса.

— У него двойная мотивация. Раз уж согласилась, жди своего принца, готовясь к вспышкам сотен камер в момент вашего поцелуя. Новость облетит интернет только так, — предупредила Эмма, очень надеясь на это.

— Даже не знаю, хочу я дом или нет, — замучилась сомнениями биатлонистка, отважившись взглянуть на монитор, где Торджер Гьёр после двух огневых рубежей шёл третьим, проигрывая только Арману Вилару и Антону Мипулину, шедшими в лидерах.

— Расскажешь потом, как этот парень целуется! — попросила Даша.

— Умеешь поддержать, — буркнула Ольга, всё чаще и чаще следя за гонкой нисколько не представляя, чего хотела больше всего: проиграть и остаться ни с чем, либо одержать победу, получив с домом несносного домашнего питомца, лающего по поводу и без.

— Надо было и мне додуматься до пари с Димой, — вслух озвучила мысли Майер, за что и получила неодобрительный шутливый щелбан, рассмешивший трёх девушек в ту же секунду.

«И так, гонка, открывающая не только биатлонный стадион «Стефания», но и весь комплекс в целом, подходит к завершению. Спортсменам остаётся пройти последний огневой рубеж «стоя» и уйти на круг, ведущий к финишу и званию чемпиона, правда, не уточняется, чемпионом чего именно, но думаю, звание обрастёт всем необходимым несколько позднее, а пока следим и болеем. Мне, как истинному русскому, разумеется, хочется, чтобы у Антона всё получилось, но поживем, увидим.

И вы видите, что интрига будет сохраняться вплоть до последних метров дистанции, потому что Антон Мипулин, Арман Вилар и подоспевший Торджер Гьёр ушли с огневого рубежа одновременно. Что же, друзья мои, нам остаётся болеть за сильнейшего биатлониста и получать удовольствие, потому что первая гонка, проходящая на этом стадионе, не останется без своего рода сюрприза. Я, как, большой фанат, очень рад такому повороту событий. Согласитесь, это интереснее, чем наблюдать за скучно идущим к финишу Арманом Виларом или Торджером Гьёром с большим отрывом от всех преследователей. Хочется чего-то неожиданного и сегодня, я думаю, мы это увидим. Вот, просто чувствую это.

Остаются последние метры дистанции, а наша троица по — прежнему вместе. Никто не смог оторваться, спортсменов, словно невидимая нить связывает. Не смотря на финальные рывки Антона, он, как Арман и Торджер, пересек финиш одновременно с соперниками. Теперь лишь фотофиниш рассудит их и выявит обладателя дома на берегу океана. А я лишь могу по завершению гонки сказать, что всё увиденное просто незабываемо…»

Тира Ольсен, Айла Виртанен и Ольга Зайчик взволнованно ожидали результата. Все трое вышли на финиш встречать вторых половинок, поздравляя с хорошим окончанием соревнования. Одна россиянка не знала, что говорить, пока не решился итог соревнования. Она лишь наблюдала за тем, как Тира обняла своего героя Армана Вилара, прошептав на ухо что-то, что французу заметно подняло настроение. Айла так же не осталась в стороне. Довольная спортсменка поцеловала Антона в щёку, приобняв его, ожидая оглашения победителя. Лишь Торджер стоял несколько поодаль. Он прикрыл глаза руками и напряжённо ждал, пока на табло не показалась графика, показывавшая победу российско-норвежской команды.

Гьёр вскочил от радости. Энергия пробила ключом. Наполненная противоречиями Ольга вдруг улыбнулась и в тот же миг, рыжий бросился в объятия партнёрши. Подняв её над землёй, крепко ухватившись сильными руками за хрупкую талию, он закружил девушку вокруг своей оси, вскоре исполнив конечную цель пари. На глазах у изумлённой публики, Торджер подарил Ольге самый долгий поцелуй, который только могла видеть биатлонная публика.

— Похоже, она не выглядит несчастной, — обхохоталась Даша, стоя с Эммой и хлопая от восторга.

— Даже наоборот, — добавила немка. — Теперь их ожидает целая жизнь впереди.

Девушки рассмеялись, получив от всего произошедшего удовольствие, как и предполагалось.

— Ты неплохо целуешься, — оказалась на твёрдой почве Ольга. — Не ожидала!

— Мне тоже понравилось, — открыл глаза Торджер, ощутив взгляды всего стадиона.

— Но не думай, что это повторится, лишь из-за того, что у нас теперь общий дом, — предупредила она. — Я так просто не сдаюсь.

— Время покажет, — уверенно сказал спортсмен, нисколько не сомневаясь в своих силах.

Последовавшая церемония награждения так же принесла яркие впечатления, как зрителям, так и самим спортсменам. Стоявшие на подиуме призёры получили золотые короны, украшенные сверкавшими драгоценными камнями, в то время как победителям достались так же держава, скипетр и мантия, благодаря которым, Торджер и Ольга засияли от счастья. Они и предположить не могли, что ждало впереди. От Саши можно ждать, чего угодно, поэтому с лёгкой настороженностью глядели по сторонам, услышав от Димы и Даши, что тут возможно всё. Гураньев, наблюдая за торжеством, больше не использовал слова «чемпион» и «чемпионка», но, кроме как назвать их королями соревнований, фантазии на большее не хватило, в чём он сам же и признался.

— Цезарь, — позвал его Дима, неподалёку заметив того общавшегося с работниками стадиона. — Подойди, пожалуйста! — попросил он.

— Я слушаю! — быстро подошёл парень.

— У меня к тебе такой вопрос, — тихо начал он из любопытства, — что ожидает дальше наших короля и королеву?

Кабано сделал ничего не знающий вид, но хорошо врать не умел. Всё написано на лице, в чём его быстро раскусили.

— Если я скажу, сюрприза не будет, — сказал он, не выдав ни единой тайны.

— Ну ладно тебе! — настояла Даша. — Скажи.

— Я столько сюрпризов Саши пережил, — улыбнулся Дима, — поэтому, мне просто интересно, что их ждёт? Хочу заранее посочувствовать.

— Я тоже! — добавила белоруска.

— К слову о сюрпризах, — вспомнил Цезарь, ухмыльнувшись, поглядев на парочку. — Вам в номер прислали посылку.

— Посылку? — удивился Малышкин.

— Большую и, если мой человек действительно вчера не пил, он утверждает, что внутри неё кто-то шевелился.

Даша и Дима посмотрели друг на друга, ничего не понимая.

— А от кого? — поинтересовалась девушка, слегка поубавив радость.

— Не знаю, — пожал плечами Кабано. — Но не волнуйтесь, бомбы там нет. Поэтому, всё в порядке.

— Не думаю, что только бомбы можно опасаться, — саркастично выразился Дима, раздумывая о содержимом, в то время как за их спинами публика закричала от восторга, когда к Торджеру и Ольге подкатили небольшой бассейн, наполненный французским вином. Ни о чем, не предупредив, Арман и Антон, подговорённые ещё до церемонии, взяли на руки победителей и бросили в опьянявшую жидкость, перед этим посоветовав прикрыть глаза.

— Всегда мечтал искупаться в вине, — вынырнул Торджер, вытирая лицо и не забывая дегустировать.

— Вы спятили? — обиженно закричала Ольга, промокнув насквозь. — Что за детский сад?

Некоторое время она сидела в бассейне с озлобленным выражением лица, но увидев, как Антон бросил в бассейн Армана, место для которого оказалось предостаточно, рассмеялась, приняв шутку вполне смешной, пусть и не самой удачной.

— Кому-то сейчас попадёт! — заголосил француз, потащив за собой не успевшего скрыться с места преступления Мипулина, в ту же секунду оказавшегося в алкоголе. — Ну, теперь ты счастлив?

— Более чем, — ответил он под вспышки фотоаппаратов. — А теперь очередь остальных…

Команда биатлонистов добралась до номеров, не дождавшись окончания церемонии, продолжившейся и дальше. Уставшие после гонки и промокшие от вина, где побывали все без исключения, они вспомнили лица ни о чём не подозревавших отдыхающих, мимо которых прошли и не смогли представить, какие мысли могли быть в их головах, но, несмотря на это, никто не испытал отрицательных эмоций. Многие из биатлонистов вообще отказались о чём-либо думать, пока не примут душ и хорошенько не выспятся, что они и сделали, закрывшись каждый у себя.

Оказавшись в номере, Даша и Дима обратили внимание на посылку немалых размеров, о которой предупредил Цезарь. По её бокам просверлены небольшие дырочки, из которых доносились негромкие шелестения, заставившие Дашу вздрогнуть.

— А, если там змеи или пауки? — предположила она, опасаясь своего ночного кошмара, где бы эти два вида существ встретились вместе.

— Создадим свой живой уголок, — пошутил Дима и подошёл к посылке.

— Не смешно, — не стремилась приблизиться она.

— Ладно тебе, это, наверное, Саша прислал, — подумал Малышкин.

— Или та сумасшедшая фанатка, чтобы сделать ещё одну пакость. Она только на это и способна, — продолжила Даша. — Может, выставим за дверь. Пусть заберёт тот, кому понравится посылка с «котом в мешке», — предложила она, попятившись к двери, но Дима не послушал и открыл железную коробку, крышка которой оказалась на защёлке. Взглянув на содержимое, глядевшее на него жёлтыми глазами с круглыми зрачками, Дима поднял голову и посмотрел на Дашу.

— Ну, с котом в мешке ты практически не ошиблась!

Настороженно девушка приблизилась к посылке, но, не успев, как следует взглянуть, полосатое создание стремительно вырвалось на свободу, направившись на мягкую кровать, где подушки стали хорошей добычей, слегка раскачиваемые от работавшего рядом кондиционера.

— Ух ты! — ничего другого не пришло в голову девушки, когда перед глазами появился небольшой игривый тигрёнок, расправлявшийся с обстановкой номера с тихим рыканьем.

На дне посылки Дима заметил розовый конверт и, недолго думая, поднял его, тут же раскрыв.

«Сильному, как тигр, милому, как котёнок. Моему ненаглядному Дмитрию Малышкину. С любовью и нежностью».

Медицинский центр. Город Бордо. Франция

Хирургическое вмешательство продлилось несколько часов. Мужчина занимался своей несостоявшейся помощницей, тем самым, решив проблемы, которые могли возникнуть, если бы сердце девушки не оказалось настолько же хорошим, что и у парня, оперированного днём ранее. Выполнив работу в одиночку и убедившись, что ничего не забыл, он оставил безжизненное тело лежать на столе, а сам пошёл собираться, думая, какую пищу заказать себе на ужин, окажись он дома. Свои дела на сегодня сделаны, а всё остальное: утилизация и уборка рабочего места лежала на других людях. Поэтому, сняв больничную одежду и выбросив её в урну, он умылся, мысленно подсчитывая, насколько удачно стало его финансовое состояние по окончании двух дней и вскоре, оказался в комнате отдыха, с хранившимися в ней личными вещами. Переодевшись и взяв с собой всё необходимое, он приготовился покинуть медицинский центр, выйдя через вход для персонала, но, не успев сделать и несколько шагов, как дверь помещения открылась, и в неё вошёл тот, кого персонал побаивался.

— Михаил Васильевич! — встал, как вкопанный мужчина. — Не ожидал вас здесь увидеть. Что-то случилось? Если вы из-за того инцидента, то с сердцем…

— Я не об этом, — перебил Аргадиян. — Только что привезли пациента. Это очень важно для меня, и я хочу, чтобы этот человек испытал все муки ада.

— Кто это? — заинтересовался хирург.

— Приближённый моего врага и поэтому, я выбрал именно вас.

— Меня?

— Алан, — назвал его по имени Аргадиян. — Вы не раз доказывали свою верность и профессионализм, поэтому я выбрал вас. Хочу, чтобы вы сделали видеозапись, в которой каждое мгновение мучений этого человека донесло до моего врага весть.

— Весть?

— Да. Он должен знать, всех, кого знает, будет ждать эта участь. Они будут страдать перед смертью, и вы мне в этом поможете.

— Хорошо, — ничего не оставалось, кроме как согласиться мужчине. — Тогда завтра…

— Сейчас и ни минутой позже, — твёрдо заявил Михаил Васильевич.

— Я уже почти сутки на ногах и могу…

— Здесь не нужна точность и мне без надобности его органы. Я лишь хочу, чтобы он страдал, — стальным голосом проговорил он. — Пациента уже привезли. Одевайтесь, — сказав это, мужчина ушёл.

Испытав лёгкий испуг от встречи с шефом, Алану ничего не осталось, кроме как переодеться и вернуться к работе. Как Аргадиян и сказал — пациент на месте. Ещё один парень должен умереть, но ему всё равно. За два года этот человек убил множество людей и давно перестал обращать внимания на того, кто находился у него на столе. Работа и деньги превыше всего, как и собственная безопасность.

— Кто вы? — пришёл в сознание парень, увидев мужчину в белом одеянии, похожего на врача. — Я в больнице?

— Да, я врач — хирург. Сейчас я вами займусь.

— Что со мной случилось? Я ничего не помню.

— Ничего страшного. Расслабьтесь.

— Почему я связан? — не понял он, попытавшись пошевелиться, высвободив руки, но безуспешно.

— Это не тот вопрос, на который вы бы хотели получить ответ, — приготовил инструменты Алан, заметив пришедшего полного мужчину из охраны с камерой в руках.

— Пожалуйста, отпустите. Если вам нужны деньги, то мой брат их достанет. Он сможет, любую сумму. Только скажите какую? — не на шутку перепугался молодой человек, почувствовав неладное.

— Боюсь, это не тот случай, когда роль играют деньги.

— Тогда, что вам надо?

Хирург заметил, как из кармана джинс пациента что-то выпало. Подняв бейджик и посмотрев на него, Алан прочёл его имя и отложил в сторону, взяв в руки скальпель.

— Ну что же, — проигнорировал вопрос парня он, — приступим к работе, Давид!

«Всем известно, что мастер получает серебряное звено в своей цепи, если овладевает искусством врачевания, — но люди предпочитают не помнить, что умеющий врачевать умеет также и убивать.»