Городская клиническая больница № 1 им. Н. И. Пирогова. Москва

Больничная еда оставляла желать лучшего, где Саша проводил уже третьи сутки. Потеряв много крови, он пришёл в себя лишь утром, когда услышал звук отрывшейся двери палаты, куда вошла медсестра, проверяя состояние пациента. К счастью для юноши, рана, нанесённая Анастасией, не смертельная, а скорее — предупредительная. Получив неприятный шрам и болезненное воспоминание, он чувствовал себя удовлетворительно, время от времени вздрагивая, когда за ручку двери кто-то хватался, намереваясь войти. В остальном же полный порядок.

В записи наблюдая за церемонией открытия, куда так и не удалось добраться, он испытал гордость за своё творение и людей, трудившихся, не покладая рук. Ещё несколько лет назад он и представить не мог воплощения в жизнь подобного, но мечта сделать что-то по — настоящему грандиозное и в то же время, доступное для большинства категорий людей — сбылась. Правда обида не оставила, ведь он должен был находиться там, на стадионе, когда лучшие спортсмены мира приняли участие в гонке, стать частью произошедшего на стадионе «Стефания» и получить удовольствие, ради которого всё затеял. И, если бы не звонок Светланы Викторовны и желание узнать то, что могла поведать женщина, он бы не ничего пропустил, а сейчас, глядя в экран компьютера, пришлось следить за всем событием издали. Читая первые отзывы за три полноценных дня работы своего комплекса, Саша забыл о ноющей ране, временами дававшей о себе знать и с возвышенным настроением углубился в чтиво, стараясь привыкнуть к мысли об успехе.

Прошло несколько часов, прежде чем тишину, царившую в палате, нарушили. Вначале постучавшись, гость вошёл внутрь и запер за собой дверь, что сразу слегка насторожило Сашу, но, увидев лицо человека в деловом чёрном костюме, он обрадовался, так как именно его ждал последние несколько дней. Остановившись у кровати юноши, мужчина с весьма строгим лицом посмотрел на него, некоторое время не говоря ни слова, что заставило задуматься Сашу и убавить уверенность в собственном взгляде, устремившимся на гостя.

— Я вас ждал, — первым начал юноша, решив, что молчание ни к чему. — Долго же мне…

— В последнюю нашу беседу мы договаривались, что информация останется в тайне, — перебил мужчина и продолжил на повышенных тонах, показывая пальцем, словно указкой, на собеседника, — и что я вижу? Вы в прямом эфире выдали всё, что только можно. Вы спятили?

Саша собирался с мыслями, искал верные слова, но ничего подходящего в голову не пришло, и он принялся защищаться.

— А что, по — вашему, я должен был делать? — попробовал говорить с ним в подобном тоне Саша, но быстро понял, что ещё не мог. Рана от напряжения сильнее напомнила о себе, и оставшиеся мысли он излагал, уже немного успокоившись. — Вы уверяли, что этот псих покинул страну, и больше меня не потревожит, но что я вижу? Он повесил свою жену, отрезал голову её любовнику, а его наёмница, которую вы, кстати, тоже упустили, поджидала меня в квартире убитой, унижая и избивая вплоть до того эфира, который должен был стать новым позором в моей жизни. Вы и сейчас думаете, что я не должен был говорить об этом?

— Я могу посадить тебя, — оскалился мужчина, угрожая, на что Саша никак не отреагировал.

— За что? — поинтересовался он.

— За разглашение информации Федерального характера в прямом…

— Информация, рассказанная мной, не была закрытой или с какой-либо пометкой, начнём с этого, иначе мой адвокат не нашёл бы её в открытом доступе, ведь его хакерские способности, как и мои оставляют желать лучшего, а незаконными делами он не промышляет, так же, как и его люди, работавшие тогда вместе с ним. Во — вторых, вы больше двух лет искали его, но, как видно, безуспешно. Хотя у меня складывается впечатление, что вы ничем не занимались. Иначе, он бы не угрожал убить всех моих близких, показательно не ранил бы в людном месте и не оставил бы истекать кровью, пока мимо пробегают идиоты, которые не то чтобы оказать помощь, они даже скорую вызвать не в состоянии. Поэтому, если вы не хотите помочь, уходите, потому что посадить меня не удастся. Мой адвокат всё…

— Сузорьев мёртв, — сказал, как отрезал он, — вчера вечером его нашли в собственной квартире с запиской, похожей на ту, что была у вдовы Аргадиян. Его повесили, инсценировав самоубийство.

По телу юноши пробежала дрожь. Он вспомнил угрозы в адрес своих близких и тех, кого просто знал, а Леонид Петрович — непосредственный участник процесса. Не будь его, и Саша никогда бы не узнал о прошлом Михаила Аргадияна и обо всей истории с подставной аварией, продолжив считать всё роковой случайностью. Но теперь, с его кончиной, сомнений не осталось в продолжение серий убийств лишь из-замести. И это продолжится до тех пор, пока один из них не умрёт, и Саша определённо не хотел быть среди проигравших.

— Эта работа Анастасии, — тут же прикинул он, нисколько не сомневаясь.

— Об этих последствиях я предупреждал вас в нашу последнюю встречу, — спокойнее заговорил мужчина. — Если бы всё держалось в тайне, смертей можно было избежать.

— Избежать? — вновь повысил голос юноша, ощутив сильную боль в боку. — Если бы я ничего не предпринял, то признался бы в стольких преступлениях, что больше не увидел бы белого света при всех моих деньгах. Думаю, нашлись бы и доказательства виновности, ведь за этим в нашей стране не заржавеет.

— Только теперь вы подвергли опасности большое количество людей.

— А чья работа защищать нас от этих психов? — перешёл на крик Саша, не заметив, как от чересчур резких движений его швы разошлись, окрасив белую майку алым цветом. — После этого эфира я ждал, когда же вы, наконец, придёте на помощь, но вместо этого вы обвиняете меня в смерти невинных людей. Отлично. Просто превосходно. Тогда для чего нужны вы? Ответьте мне! Даже когда происходили взрывы на свадьбе моего лучшего друга от рук ещё одной ненормальной, вам тоже было наплевать…

— Этим делом занималась полиция, а не наша организация, — напомнил мужчина, безразлично уставившись в окно.

— Тогда напомните мне, к какой организации вы относитесь? — первым же делом спросил юноша, до сих пор этого не зная по ряду причин.

— Это не имеет значения, — не стал объяснять он.

— Ну, этим всё сказано, — нервно выдохнул Саша. — Как что-то требовать, так вы первыми приходите, да ещё и угрожаете, а как помочь…

— Где все материалы дела? — задал вопрос мужчина в костюме, не обращая внимания на недовольства собеседника.

Саша призадумался.

— У Сузорьева, — почувствовал вину он, вспомнив о большой доле собственной вины в его смерти, от чего невозможно скрыться.

— У него ничего не нашли, — продолжил мужчина.

— Ну, значит, поищите, — предложил Саша, нисколько не задумываясь. — Где-то же они должны быть. А вообще, зачем вам они? У вас своих папок с делами не хватает? Я думал, вы давно за ним следили и должны были узнать гораздо больше, чем мой адвокат за несколько месяцев.

— Я бы не хотел, чтобы ваши слова можно было, в случае ещё одной необдуманной выходки в прямом эфире, подтвердить документально. К тому же, — мужчина сделал небольшую паузу, обдумывая, говорить ли дальше и довольно быстро пришёл к нужной мысли, — все материалы дела Михаила Аргадияна были украдены или стёрты. У нас ничего не осталось.

— Что? — выпучил глаза Саша. — Хотите сказать, вы не посадите его, даже, если поймаете?

— Да, — односложно ответил мужчина.

— Похоже, я сейчас сплю и это ещё один мой ночной кошмар, — пробубнил вполголоса юноша, не представляя, что подобное возможно. Ему казалось, этот человек являлся частью спецслужб, где информация надёжно защищена. Но вышло так, что они не только не поймали убийцу, но и упустили возможность осудить его по всей строгости закона. Думая об этом, Саша вспомнил разговор с Анастасией в квартире Светланы Викторовны, говорившей о работе вдовы на правоохранительные органы и не смог не сказать: —Светлана Викторовна работала на вас, выдавала все возможные убежища мужа, но вы не только не нашли его, но и не уберегли человека, поверившего вам. Сейчас он в могиле. Так, какой помощи вы хотите от меня? Ведь, даже, если я найду те самые документы, они не спасут ни меня, ни моих близких от мести сумасшедшего, а вы просто будете смотреть на всё со стороны и ждать, пока он или его люди не наследят, чтобы после, можно было поймать на месте преступления.

— Голова, которую ты нашёл в квартире Аргадиян, принадлежала нашему оперативнику, — с ноткой грусти заговорил он, — Олег работал с ней, пытался найти преступника, объявленного во всероссийский и международный розыск после серии тяжких преступлений, совершённых им и его людьми и вскоре, влюбился. Но это продлилось недолго. Работа оказалась опаснее, чем мы себе представляли. Аргадиян не так прост, он сумел подняться после тяжкого падения: неудачной инсценировки собственной смерти, потери дочерей, гонения по всему миру и заморозке всех известных банковских счетов, пока не умудрился залечь на дно, лишь изредка давая о себе знать. Но, узнав о том, что бывшая жена водит роман, да ещё и сама помогает его схватить, не выдержал и вернулся. Возможно, он сам был в той квартире, принимал участие в убийстве, ведь нам известно о его нестабильной психике с садистскими наклонностями, проявлявшимися едва ли не с рождения.

— Зачем вы мне это говорите? — не понял Саша, заметив, как мужчина побледнел.

— Олег был моим другом, и его смерть на моей совести, потому что я не поймал мерзавца и его злобную сучку. Обещал, что совсем скоро, благодаря их наводкам, он будет у нас, но всегда что-то мешало, и Аргадиян уходил. То же случилось и в этот раз.

Саша увидел, что Олег много значил для этого мужчины и вполне мог разделить его переживания, зная на собственном примере, что такое терять близких, либо видеть их страдания.

— Я попытаюсь найти те документы, — согласился Саша, — но совсем не обещаю, что справлюсь, потому, что Сузорьева довольно долго не видел и даже не представляю, куда он их мог спрятать. Нельзя забывать и о том, что их могли найти и уничтожить. И тогда…

— Придётся собирать заново! — продолжил мысль мужчина в чёрном костюме.

— Я всё ещё не могу поверить, что кто-то мог взломать вашу материальную базу и похитить оттуда абсолютно всё, — вслух подумал юноша, что никак не укладывалось в голове.

— Работали изнутри и мы выясняем, кто это.

— Мне всё — таки нужна охрана, — пробормотал Саша.

— Мы предоставим её, — предложил мужчина.

— Нет, спасибо, — тут же отказался он. — Я сам. К тому же, всем, кто мне дорог теперь необходима защита. Не только мне.

— Чем быстрее вы найдёте документы…

— Дело не в том, когда я их найду и произойдёт ли это, а в том, чтобы вы его поймали и желательно убили, — не сдержался Саша. — Разве не это сейчас я сорвал с вашего языка?

— Нужно идти законным путём, — уверил мужчина.

— Я не смогу им пойти, если узнаю, что ещё кто-то пострадал, — угрожал Саша, не представляя, что будет делать, если это действительно случится и его близких будет ждать участь, настигшая Сузорьева.

— Вам нужно успокоиться, — предложил гость, увидев кровь на майке, — я позову врача.

— Как мне с вами связаться? — вслед уходившему человеку прокричал Саша.

— Я сам вас найду. До встречи! — сказав это, он закрыл за собой дверь.

Аквитания. Франция

Солнечные лучи проникли в номер и плавно опустились на лицо Даши, ознаменовав начало нового дня. Встречать рассвет в тёплой пастели, рядом с любимым мужчиной, сладко сопящим всю ночь, показалось отличным способом не унывать и видеть в каждом новом начале лишь продолжение той сказки, пришедшей всего несколько месяцев назад, когда пара спортсменов решилась перейти к следующему этапу отношений. А ведь, вспомнив тот день, когда звёзды сошлись вместе, открыв дверь для любящих сердец, Даша вздрогнула. Долгожданного события, которого ждали не только они, но и все приближённые пары, могло и не быть, а конец истории и вовсе нельзя было бы назвать счастливым, если бы всё пошло совсем не так, как произошло наяву.

Все знали, что Даша получила свою широкую известность не только благодаря отличным результатам и милым сердечкам на финише. Доброжелательная девушка, прима белорусского биатлона, запомнилась болельщикам задолго до своего отличнейшего сезона 2011–2012 года, когда каждая гонка становилась напряжённей предыдущей, а борьба с Эммой Майер затмевала остальных спортсменок, даже, когда лидеры зачёта Кубка мира не боролись за высокие позиции. И началась широкая известность, о которой сама Даша всеми силами хотела забыть, с 2009 года в Оберхофе в гонке с общего старта. Обручева лидировала перед второй стрельбой, уверенно приближаясь к первой установке. И то ли от волнения, то ли из-за соревновательного азарта, поглотившего её всю без остатка, девушка запуталась в последовательности и вместо повторной стрельбы из положения «лёжа», изготовилась «стоя», даже не сомневаясь в правильности своих действий до тех пор, пока не заметила соперниц, лежавших на ковриках. Та гонка стала поворотным моментом в её карьере. Даше пришлось сойти с дистанции с пятью незакрытыми мишенями, но при этом, её имя уже было у всех на слуху. Подобного каверзного случая не происходило ещё ни с кем. Ровно через год, всё в том же Оберхофе, удача вновь отвернулась от неё, когда, подходя в лидерах, спортсменка начала стрелять из положения «стоя» не по своей мишени. Сделав первые три выстрела, Даша заметила ошибку, нервно взявшись за голову, но уже было поздно. Отправив оставшиеся два патрона по своей установке и ещё раз промахнувшись, она устремилась на четыре штрафных круга, потеряв надежду на призовые места.

Вспоминая об этом, Обручева уже не так сильно переживала, как раньше. Она хорошо понимала: в биатлоне может произойти, что угодно. Спортсмены забывали пробежать штрафные круги, по незнанию срезали дистанцию, бежали больше кругов позора, чем положено или же валили с ног соперников прямо на финише, не в силах двигаться дальше. Но её случай особенный и ни с чем несравнимый, от того и самый запоминающийся. Первое время, Даше хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы забыть об этой нелепости, от которой не мог отойти и главный тренер женской сборной, не перестававший смеяться сквозь слёзы. Но, не смотря на всё, уже в следующем году, Даша смогла реабилитировать себя в невезучем Оберхофе и подняться на пьедестал, утерев нос всем недоброжелателям.

Впредь, Даша не давала повода людям говорить о себе, как о персонаже плохого анекдота, заставив уважать себя, как профессионала любимого дела, но фортуна всё же отвернулась несколько месяцев назад во время женской гонки преследования. Дул сильный ветер, усилилась метель, но соревнование всё же решили начать. Бежать было тяжело из-за снега, больно сыпавшего прямо в лицо, и Обручева всё делала через силу из-за борьбы за каждое очко в зачёте Кубка мира, не желая сдаться и отдать победу немке. На огневых рубежах стрелять оказалось для многих практически невозможно, что сильно отразилось на точности, потому как ветер валил с ног, а вьюга скрывала собой установку, но Даша терпела, оставаясь, как и все, не без штрафных кругов, вырывая первое место, на которое забралась после третьего рубежа. И, когда уже осталось не так много до очередного пьедестала, организаторы приняли решение остановить гонку из-за непогоды. Казалось, кроме обиды, ничего хуже быть не могло, но девушка ошиблась. Из-за нулевой видимости, она неудачно спустилась с возвышенности и, находясь во власти снега и ветра, потеряла концентрацию, съехав с трассы, даже не поняв, как это произошло, ведь всё случилось очень быстро. Спортсменка открыла глаза уже в больнице, рядом сидел взволнованный Дима в ожидании, когда Даша придёт в себя и там узнала: Малышкин нашёл её, сбежав от тренеров, вопреки запретам. Обручева лишь запомнила, как на мгновение открыла глаза, лёжа среди деревьев в сугробе, когда принц на лыжах и в снегу, нашёл любимую, чтобы спасти из белого плена. С того самого дня, пара влюбленных поняла, что не могла и дальше не замечать химии, возникшей давным-давно и на радость друзей, спортсмены начали встречаться, открыв новую главу своей истории, в которой нашлось место для всего, о чём мечтали, но не могли позволить раньше.

В памяти Даши часто всплывал тот день, и она много думала, что было бы, если бы Дима не нашёл её или сделал это не так быстро. Финал мог быть печальным. Но в то же время, она постаралась жить новым днём, ведь, повернув голову на бок, Обручева увидела Диму и поняла: ничего плохого не произошло и после долгих неудач в личной жизни, пришёл свет, безумно радовавший каждый новый день. Даша долго смотрела на Малышкина, не в силах оторваться от трогательного взрослого ребёнка, коим его считала, когда парень спал, но эти мысли продлились недолго. Их прервало ещё одно милое создание, резво забравшееся на кровать. Требовательно и вприпрыжку пройдя по Диме, иногда пытаясь поймать солнечные лучи, тигрёнок подошёл к Даше, коснувшись мордашкой её лица, издавая отчётливые звуки мурлыкания, больше походившие на тихий рык. Он долго лащился, заставив спортсменку, наконец, встать с кровати и покормить нового домашнего зверька по имени «Малыш», изголодавшегося за целую ночь не только по еде, но и по вниманию, не удивлявшемуся игривому созданию вот уже несколько часов. Запрыгнув на Дашу, взявшую уже полюбившегося питомца на руки, зверёк верхом на хозяйке добрался до пустой миски, в которой ещё вечером лежало много разных вкусностей, но это было вчера…

— Такой маленький и такой прожорливый, — спросонок констатировала девушка, зевая и почёсывая Малыша за ухом. Выпустив его из своего объятия, Даша набрала номер ресторана, ошарашенного тремя днями ранее известием о питомце биатлонистки, и заказала еды. Двухмесячный «котёнок» не слишком-то и мал, его питание довольно разнообразно, нежели молоко матери, которым тигрята кормятся до восьми недель после рождения. Он с удовольствием ел различные каши с перемолотыми кусочками вареного мяса, фрукты, пил молоко и чувствовал себя среди людей очень спокойно и приветливо, то и дело, пытаясь заставить с собой поиграть. За то время, что Малыш жил в отеле, Даша так привязалась к нему, что ранние мысли об отдаче его в какой-нибудь зоопарк пропали сами собой, чем насторожила Диму, не представлявшего себе, как подросший тигр будет жить в обычной квартире, ведь у спортсмена до сих пор нет собственного жилья. Он всё ещё жил с родителями в Сосновом бору, но Даша об этом не задумывалась и получала удовольствие от нежданного подарка. Подобного в её жизни ещё не было.

Дима проснулся от лёгкого покусывания собственных пяток. Набравшийся энергии тигрёнок не выносил одиночества и хотел внимания, которого ему не хватало с уходом Даши в душ, поэтому, не найдя ничего лучше, он принялся будить спортсмена. Тот мирно спал после тяжёлого дня «тренировок», прошедших с собравшимися в отряды отдыхающими комплекса. В первый день люди не столько захотели стать на лыжи, сколько познакомиться с Димой и Эммой и практически всё время, выделенное на знакомство и практические упражнения, ушло на своего рода пресс — конференцию, с не прекращавшимися вопросами на самые различные темы, так измотавшие Малышкина.

— Уйди, — пробурчал Дима, спрятав пятки под одеяло, — дай поспать. Даша! — позвал её парень, — убери его от меня. Мне нужно ещё несколько часов, а потом…

Когда Даша не ответила, он прислушался и услышал звук лившейся воды и понял, что мирного уединения не выйдет, так как Малыш настаивал на плодотворной игре и упорно забирался под одеяло, щекоча спортсмена своими усами и слегка царапая. Поэтому, сил, чтобы это терпеть у парня не осталось и ему пришлось подняться. Быстро вскочив с кровати, он набросил на тигрёнка одеяло и с криком: «Поймал», схватил его, не дав высвободиться. Немного продержав его так в качестве наказания, Дима раскрыл Малыша и тот с ещё более игривым настроением, прыгнул на него, облизывая, заставляя в какой-то степени усомниться в том, что перед глазами хищник, а не домашняя кошка.

— Смотрю, вы тут веселитесь без меня! — вышла из душа Даша.

— Что мне ещё остаётся делать? — улыбнулся Дима. — Он спать не даёт.

— А ты представь, что будет, когда у нас появятся дети! — сказала она, заметив, как парень тут же насторожился.

— Дети! — негромко проговорил он. — А ты…

— Нет, — уверила девушка, одеваясь к завтраку, — это так, к слову. Но всё равно, они ведь появятся когда-нибудь. Ты же не против? — прищурилась она.

— Я бы хотел ребёнка, — признался Дима, поглядывая на игривого домашнего зверька, покусывавшего ладонь.

— Я тоже, но не сейчас, — добавила Даша. — У меня для этого ещё много времени, а сейчас нужно заниматься любимым делом, пока есть возможность. Большой хрустальный глобус выиграть, стать олимпийской чемпионкой…

— Согласен. Ты права, — немного неловко почувствовал себя от разговора Дима, спрятав глаза вниз.

— Подожди, а ты хотел прямо сейчас завести ребёнка? — через несколько секунд спохватилась спортсменка, подумав, что неправильно его поняла.

— Мне дети нужны только от тебя, и пока ты не будешь готова…

— Я буду готова, — пообещала она. — Просто сейчас не самый подходящий момент. Ты ведь знаешь, придётся пропустить сезон, долго восстанавливаться и далеко не факт, что получится. Кто-то уже не возвращается обратно. А я хочу… Давай подождём Олимпиады, а там поговорим. Идёт?

— Я ни в коем случае не подгоняю…

— Спасибо! — Даша подошла к нему и присела на колени, поцеловав. — Я люблю тебя и лишь от тебя хочу детей. Здесь я нисколько не сомневаюсь.

— Какие могут быть сомнения, когда рядом есть ты, — прошептал Дима, но не успел он подарить любимой поцелуй, как дверь номера открылась. Торджер почти со всей командой спортсменов пришёл к ним, ради приглашения за завтрак, а вместе с этим, намеревался взять с собой ставшим любимцем всего отеля тигрёнка, чтобы вывести на прогулку.

— Упс! Помешали? — протянул норвежец, поглядев на пару раздражённых спортсменов.

— Нет, нисколько, — пересела на кровать Даша. — Это ведь вполне нормально врываться в чужой номер без стука и мешать, людям заниматься своими делами.

— Знаем мы ваши дела, — махнул рукой Гьёр и подбежал к Малышу, радуясь, как тигрёнок его встретил, игриво ухватив за болтавшиеся шнурки. — Этим нужно заниматься не утром.

— Торджер, — покосилась стоявшая рядом Ольга. — Имей совесть.

— Откуда ей взяться, — вздохнула белоруска, сделав последние приготовления к завтраку, в то время как Дима только-только лениво встал с кровати, в который раз проклиная надоедливого норвежца. — Там совестью и не пахнет.

— Ребята, простите нас, — извинилась Зайчик. — Торджер не мог удержаться. Он первым хотел поиграть с Малышом. Боялся, Арман отберёт его раньше.

— Нашёл себе игрушку, — пробурчал Дима, натянув штаны и майку.

— Куда уж мне до тебя, — резвился на полу с тигрёнком Торджер.

— В смысле? — не понял Малышкин.

— Я всегда хотел себе экзотического питомца, но родители не разрешали. К тому же, в Норвегии прохладно, чтобы заводить тигров или другую теплолюбивую живность. А тут такая удача. Моя мечта осуществилась.

— Не понимаю, зачем тебе домашние животные, — надел кроссовки Дима, — у тебя один старший, два младших брата и сестра. Питомцы, хоть куда.

— Я попросил бы, — прищурился Гьёр и в тот же миг Малыш хорошенько цапнул его за палец, от чего спортсмен слегка подскочил от неожиданности. — Синдр уже в ближайшем сезоне поставит тебя на место, и потом посмотрим, кто тут питомец.

— Не обижайся, — заметил негативную реакцию Малышкин. — Ты лучше смотри, чтобы твой любимец в игривом порыве не откусил тебе пальцы…

— Или ещё что-нибудь, — заулыбалась Даша.

— Он, хоть и маленький, но всё — таки хищник, — продолжил Дима. — Я вообще не понимаю, что нам делать с ним, когда это милое создание станет большим котом.

— Началось, — сморщилась девушка. — Мы с тобой это уже обсуждали.

— Но я не соглашался оставлять его на постоянной основе. Не забыла, у меня нет отдельной квартиры, а мама явно не примет нового члена семьи. Они съедят друг друга.

— Он будет жить со мной, — в который раз уверила она.

— Хотел бы я на это посмотреть, — пробубнил Дима, совершенно не разделяя этого желания. — Как ты себе это представляешь? Это же не собака или кошка. Я порог без опасения не смогу перешагнуть, зная, что внутри будет ожидать подросшее чудище.

— Ну, придётся смириться, — сказала, как отрезала Даша и вместе со всеми вышла из номера, демонстративно не смотря на любимого, потому как в этом они так и не нашли общего знаменателя.

— Ключ верни работникам отеля, — не забыл напомнить Дима, идя в ресторан рядом с Гьёром. — Потому что, ещё раз ворвётесь в мой номер и я…

— Ладно, ладно, — не спорил Торджер. — Будет сделано.

— Надеюсь и я не шучу, — серьёзно сказал он, не радуясь очередной ссоре с любимой, произошедшей на пустом месте, и уж тем более его раздражали выходки норвежца, в особенности это нескончаемая назойливость, которой мог бы позавидовать Саша.

— Я вижу, — заметил он, но совсем не собирался прекращать делать, что вздумается. Жизнь коротка, чтобы себя сдерживать от веселья, не хватавшего в жизни, по крайней мере, Гьёр так считал. Не просто так, объединившись с Ларсеном, парочка подшучивала над своими соперниками на кубках Мира и, порой, проживание в отелях превращали в сущий ад. То машину угонят, то выскочат во время женского соревнования, сняв штаны или того хуже. В фантазии норвежцев никто не сомневался. Биатлонисты часто обижались на глупые шутки, коих предостаточно, но, не смотря на обилие негодования, они продолжали свои выходки, нисколько не сомневаясь в пользе дела, ведь в большинстве случаев у людей поднималось настроение.

Посетители отеля и всего комплекса в целом, привыкли к наличию рядом с собой известных на весь мир спортсменов. За несколько дней они получили множество автографов, сделали огромное количество фотографий и селфи, выпросили несколько десятков поцелуев, сделавших отдыхавших счастливее и теперь, жизнь биатлонистов немного пришла в норму. Отныне, внимание приковал к себе Малыш. Видя тигрёнка, мирно лежавшего на шее Торджера в виде живого воротника, посетители только умилялись и не могли отказать себе в удовольствии погладить полосатого зверька, не отказывавшегося от внимания. Малыш на протяжении трёх дней жизни в отеле ни разу не устал от вспышек фотоаппаратов и чужих рук, так и норовивших дотронуться, демонстрируя удивительную выдержку, не имевшуюся у многих современных известных личностей.

Завтрак накрыли в ресторане вместо конференц-зала, потому как биатлонистом больше никто не мешал. Посетители научились уважать личную жизнь спортсменов и вмешивались в неё лишь после того, как заканчивался приём пищи, поэтому, никто не волновался о посторонних, бесконечно подбегающих к столику. Оказавшись за своим привычным местом рядом с Дашей, Дима захотел что-то сказать, дабы девушка прекратила дуться, но вместо этого, он обратил внимание на Кабано, присевшего напротив. Вид парня не сулил ничего хорошего.

Давид не давал о себе знать третьи сутки подряд. В начале, Цезарь посчитал, младшему брату нужно время побыть наедине, особенно после их последнего разговора и трогательного письма в номере. Утрата по — прежнему действовала и порой, её отголоски слишком сильно ударяли по нему, поэтому, Кабано не хотел навязываться и дал возможность поразмыслить, прийти в себя, но прошло слишком много времени. Телефон то и дело оставался на голосовой почте, в отеле Давида никто из персонала не видел, и Цезарь не находил себе места, даже не представляя, где мог находиться брат.

— Может, прочесать весь комплекс? — предложил Дима, которому слишком хорошо знакома потеря близкого человека.

— Я думал об этом, — ковырялся ложкой в тарелке он, — но потом вспоминаю, что подобное уже происходило.

— Происходило? — заинтересовался спортсмен.

— Да, — кивнул Кабано, ещё раз набрав номер брата и получив всё тот же ответ. — Это произошло в школе, за несколько месяцев до его знакомства с Сергеем — погибшим парнем, — уточнил для Димы он. — Тогда он понял, что ребята привлекают его куда больше девушек. Для Давида это было шоком. Смириться с этим было непросто, потому, как мама не смогла этого принять, по крайней мере, не сразу. Она старалась не показывать своего отношения к подобной проблеме, потому что любила сына и знала, как ему непросто. И однажды, он сбежал из дома. Не оставил ни записки, ни голосового сообщения. Почти неделю мы не знали, что с ним. Обратились в полицию, но она так и не помогла, потому что младший брат вернулся сам: цел и невредим. Он так и не рассказал, где был и что делал, но это время помогло ему успокоиться. Давид принял себя и пусть, он никогда не гордился собой, иного выбора, кроме как приспособиться и продолжать жить, у него не было, а вскоре, появился Сергей и всё окончательно наладилось.

— Думаешь, он где-то затаился?

— Надеюсь, — не был уверен Кабано. — Просто, если это не так и с ним, правда, что-то случилось…

— С ним всё хорошо. Ничего в этом комплексе не может произойти, — постарался вселить надежду Дима.

— Я всё думаю об эфире Саши, где он говорил о том, что ему и всем его близким угрожали…

— Не думаю, что это имеет значение, — засомневался Малышкин. — Мне кажется, это касается совсем других людей. Никто не знает о тебе и Давиде. Для большинства ты остаёшься его похитителем, — напомнил он.

— Который сейчас управляет этим комплексом, — саркастично добавил Кабано.

— Ой, мало ли людей с подобным именем, — настоял Дима, не видя необходимости переживать по этому поводу.

— Хватит меня успокаивать, — немного отошёл от волнений Цезарь. — Ты прав. Я слишком сильно сгущаю краски. Нужно немного подождать и Давид вернётся.

— Вот и славно, — обрадовался Малышкин. — А теперь ешь, а то скоро так побелеешь, что от смуглой кожи испанца не останется и следа.

— Заткнись! — бросил в него салфеткой парень, продолжив завтракать.

Традиционный совместный завтрак спортсменов продолжился. Девушки за столом почти ничего не ели, лишь наблюдали, как Торджер возился с тигрёнком. Малыш не мог сидеть смирно, когда вокруг столько людей и различных запахов, до которых непременно хотелось добраться. Не слушаясь Гьёра, он то и дело прыгал с колен на стол и подбирался к ближайшим тарелкам, пытаясь ухватить оттуда, хотя бы кусочек, но строгие биатлонисты не позволили продегустировать, и ему обиженно пришлось вернуться к норвежцу, который не забыл про угощения, заботливо подкармливая с рук.

— Кто первым расскажет, как прошёл первый день тренировок в качестве вожатых? — поинтересовался Арман, уставший защищать тарелку от Малыша, куда тот непременно заглядывал.

— Лучше не спрашивай, — устало протянула Айла и продолжила поглядывать на Цезаря, не отвечавшего взаимностью с самого первого дня отдыха в комплексе. Он вечно занимался делами, и на девушку не оставалось времени, поэтому парень не обращал внимания на интерес спортсменки к себе, а с исчезновением брата, и вовсе забыл обо всём на свете. — Я понимаю, что это дети и нам с Антоном попалась младшая группа, — продолжила Айла, — но они невыносимы. В смысле, работа вожатой явно не для меня. Лучше пробежать десяток километров на тренировке, чем пытаться обучить всех и сразу. Они галдят, не слушаются, а перекрикивать голоса не хватает. Конечно, это только первый день…

— Нужно налаживать контакт с маленькими фанатами, — добавил Антон. — Но проблема ещё и в том, что некоторые из них либо не знают английского, либо плохо знают, что осложняет общение и приходиться обращаться к помощи переводчиков с разных языков.

— Но я ещё не видела такого рвения кататься на лыжах, — всё же осталась под впечатлением финка. — Многие в первый раз вставали на лыжи и уже демонстрировали вполне неплохие результаты. А те, кто знает меня и Антона, признавались, что хотят быть на нас похожими. Мне было приятно. Они из разных стран, но биатлон их объединил.

— За это мне вдвойне нравится наш вид спорта, — сказал Мипулин. — Мы привлекаем младшее поколение вести подвижный образ жизни, не заставляя делать что-то против их воли, а вместе с ними и родители понимают, что лучше надеть лыжи и ехать в своё удовольствие по трассе, обгоняя соперников, нежели сидеть за компьютером и наращивать геморрой…

— Антон! — вмешалась Настя. — Ну не за столом же!

— Ты ещё не наелась? — с лёгкой издёвкой обратился к сестре он.

— Поешь тут с вами, — пробурчала она, — когда Малыш рыскает по тарелкам и отбирает последнее.

— Всё лучшее, детям, — заулыбался Торджер, наблюдая, как тигрёнок, утомившись, нежно мурлыкал у него на коленях, закрыв глаза, не обращая внимания на активное общение спортсменов.

— У нас вообще не было времени расслабиться, — приняла эстафету Тира, — дети у нас непростые, но так как они довольно взрослые, с ними было проще. Они слушали и запоминали каждое слово, а Арману снова приходилось раздавать автографы и целоваться с девочками, которые души в нём не чаяли.

— Я устал целоваться, — пробурчал француз. — У нас в команде девушек оказалось слишком много. Это не честно.

— Мне так тебя жалко, братец, — приобнял его Лазар, — это ведь такая сложная работа: всё время нравиться своим подопечным.

— Знаешь, если бы они пришли заниматься биатлоном, я бы понял и ничего бы не имел против общения с фанатами, но, когда Тира отходила по делам, они переставали слушаться и только смотрели на меня, не отрываясь. Каждое моё слово вызывало у них восторг, но не тот, который бы побуждал ехать на лыжах. Почему-то Тира вызывает у них страх и уважение, а я только глупые влюблённые смешки, сердечки, как у Даши и воздушные поцелуи.

— Чтобы ты делал без меня, — сказала Ольсен.

— Знали бы они, какая ты на самом деле мягкая и пушистая, — продолжил Арман.

— Ничего бы не изменилось, — уверила Даша. — Просто, кому-то это не дано. И вообще, радуйся, потому что лет через десять будешь бурчать, что тебе не хватает женского внимания.

— Такого не будет, — уверенно сказал француз. — Это я гарантирую.

— Ну почему же, — подключилась Настя, — закончишь карьеру, в конец расслабишься, появится животик, жирок по бокам и всё закончится.

— Издеваешься? — сморщился Арман.

— Нисколько. Это грозит и Антону.

— Что? — возмутился парень.

— Что слышал, — продолжила она, улыбаясь. — А если будешь и дальше так продолжать наяривать всю эту вредную пищу, на которую ты здесь совсем подсел, то уже в будущем сезоне не влезешь в свой комбинезон.

Спортсменка не могла не заметить, что её брат, отдыхая в комплексе, позабыл о режиме. Он совсем расслабился, почти отказался от обязательных тренировок, которые делал каждое утро на протяжении многих лет, сославшись на лень и желание отдохнуть, что немного взволновало Настю, желавшую Антону только добра. Она не могла допустить «запустенье» брата в результатах в следующем сезоне.

Недолго думая, Арман вскочил с места, подошёл к Насте и снял футболку, показав своё атлетическое тело, на котором не нашлось и капли лишнего.

— Ну как, нравится? — самоуверенно спросил он, нисколько не сомневаясь в своей неотразимости. — Запомни, таким оно будет ещё очень много лет.

— Ладно, верю, — смутилась Настя, попятившись назад.

— Потрогай! — настоял француз.

— Я замужем, — напомнила девушка, — я не могу трогать чужие мужские тела. Муж не поймёт.

— Может, хватит! — вмешался Ронстадлен. — Что за детский сад? — громкие хихиканья тут же стихли. — Мы на завтраке или на стриптизе в зоопарке? — норвежец был явно недоволен происходившем. Особенно, его раздражал тигрёнок, ползавший ранее по столу и совавший морду едва ли не в каждую тарелку, разнося шерсть и микробы, которых терпеть не мог король биатлона.

Ни для кого не секрет, что Ингвар чересчур честолюбивый. Спортсмен в большей степени вёл здоровый образ жизни, очень боялся микробов, от того не всегда пожимал руку людям, боясь чем-либо заразиться. Везде возил за собой личный пылесос, опасаясь, пыли от недобросовестности горничных отелей, но во Францию электрического друга не прихватил, не зная, что его ожидало на месте. Алкоголь, как он утверждал, и вовсе исключил из рациона, но умалчивался тот факт, когда он пренебрегал собственными правилами и позволял себе ненадолго расслабиться, что и произошло двумя неделями ранее в бане. Хотя в интервью спортсмен едва не клялся о своём принципиальном «сухом» законе.

— Прости, — Арман быстро вернулся на место, сделав серьёзное выражение лица. За столом нависло недолгое молчание. Остальные гости ресторана так же притихли, молча наблюдая за происходившим.

— Я всё понимаю, мы стали ближе друг другу, можем вести себя совсем не так, как это было раньше, но нельзя же перебарщивать, — продолжил он, — я долго терпел животное за столом, но согласитесь, это не гигиенично питаться с ним едва ли не с одной тарелки. Неужели я многого прошу?

— Но Ингвар, — попытался заступиться Торджер, но король биатлона был непробиваем.

— Ему место не за столом, — твёрдо заявил он, — и думаю, меня поддержат, — взглянул на спортсменов Ронстадлен.

— Ладно, — обидчиво буркнул Гьёр и, взяв на руки полу дремавшего Малыша, покинул стол.

— Вот и славно, — с облегчением вздохнул Ингвар, пожелав продолжить приём пищи, но взглянув на шерсть, летавшую у стола, раздражённо отодвинул стул и ушёл вслед за Торджером в неизвестном направлении, не заметив за спиной многочисленных взглядов отдыхавших.

— Что это с ним? — округлила глаза Жустин, сидевшая рядом.

— Вчера вечером он поссорился с Натали, — негромко принялась объяснять Даша, стараясь не выносить проблемы посторонним людям. — Похоже, дело идёт к разводу.

— Даже не верится, — подпёрла рукой подбородок Айла. — Казалось, они такая счастливая пара.

— Но продлилось это всего семь лет, — констатировала Обручева, не обратив внимания на недобрый взгляд Димы, становившийся всё более сердитым.

— А что ты делала у него ночью? — насторожился Малышкин, не сводя с неё глаз.

— Во — первых, не ночью, а вечером, — спокойно уточнила девушка, — а во — вторых, другу нужна была помощь. А так как он и на тренировке был не в лучшей форме, я попыталась быть рядом, чтобы поддержать.

— Вот, как это сейчас называется, — ревниво процедил спортсмен.

— Дима, — удивилась подобному вопросу она. — Ты чего себе придумал? Давай, хотя бы не здесь!

— Он с самого первого дня не сводил с тебя глаз, а теперь, как только собрался порвать с женой, ты у него в номере проводишь время, когда мне сказала, что решила прогуляться, — перешёл на крик он, позволив всем присутствовавшим стать свидетелями ссоры известных людей, о которой тотчас узнают все остальные.

— Я действительно выходила на прогулку и на улице…

— Вы совершенно случайно встретились! — закончил предложение Дима.

— Да, так и было, — не переставала доказывать она. — Я не смогла пройти мимо. Человеку одиноко и паршиво на душе.

— И ты не смогла не пойти с ним в номер? — не унимался спортсмен, всё сильнее повышая голос, даже не замечая возмущения на лицах, сидевших за столом.

— Я устала повторять, мы просто друзья…

— Ты проводишь с ним больше времени, чем со мной. Что, по — твоему, мне думать? Гадать о том, чем вы занимаетесь, пока никто не видит? — взбесился Дима, за что и получил хлёсткую, безусловно заслуженную, пощёчину, обвинив Дашу в том, чего никогда не могло быть. — Вот оно, как! — сухо отреагировал он.

— Дима, сам же знаешь, что не прав, — вступился Антон. — Неужели не видишь, как глупы и беспочвенны твои подозрения?

— Не лезь, — попросил Малышкин, встав из-за стола. Исподлобья взглянув на побелевшую Дашу, он удалился, оставив её с накатывавшимися на глаза слезами, которые она захотела скрыть от посторонних.

Недолго думая, Антон пересел на стул Димы и приобнял подругу, не сдержавшуюся от всплеска эмоций.

— Почему он ведёт себя так? — не поняла она. — Это ведь, правда. Я люблю его, очень сильно…

— Знаю, — поглаживал её по голове Мипулин. — Это пройдёт, — попытался успокоить он.

— Он, будто слепнет, когда вбивает в голову то, чему никогда не быть, — всхлипывала она. — Разве я заслуживаю такого? Все понимают, между мной и Инги не может быть ничего, кроме дружбы, но он вбил себе в голову все эти глупости, которыми пичкают людей «жёлтые» газетёнки.

— Знай, Дима безумно тебя любит, вот и ревнует к каждому столбу! — продолжил Антон, вспомнив время, когда была «жива» Надя, но даже тогда, Диму и Дашу влекло друг к другу, и они не могли с этим совладать. Он и представить не мог, что из-за банальной ревности, всё могло разрушиться.

— Ты не помогаешь! — прошептала Ольга, отодвинув молодого человека от подруги. — Может, уйдём из ресторана? — предложила она. — На нас и так все пялятся.

— Не лучшей идеей, оказалось, завтракать в ресторане, — подумала Настя, неловко себя чувствуя. — В конференц-зале нас никто бы не услышал.

— Верно, — согласился Лазар, переглядываясь с братом.

— Мне лучше уйти, — тут же встал с места Цезарь, решив, что семейных драм ему и без того достаточно. — Если вдруг понадоблюсь, звоните, — сказал он и ушёл.

Выйдя из ресторана и оказавшись в холле отеля, он захотел подняться в свой номер, дабы продолжить заниматься накопившимися делами комплекса, о которых на время позабыл. Но из лифта, куда молодой человек направился, вышла та самая девушка, на которую Давид без устали смотрел тремя днями ранее. Ему раньше не пришло в голову, что нужно найти её и поговорить, ведь не неспроста брат так отреагировал, но волнение полностью захватило, и Кабано обо всём забыл. Лишь сейчас, увидев её, появилась возможность узнать, что же в девушке особенного, если так Давид необычно повёл себя в её присутствии.

— Доброе утро! — подошёл Цезарь, мило улыбнувшись.

Девушка обернулась. Увидев его, она ненадолго замешкалась, узнав в парне брата Давида, которого видела в газетах в первые дни после того, как отыскали похищенных от рук известного в России убийцы по кличке «Фанат».

— И вам так же! — ответила она так же приветливо и дружелюбно.

— Вы из России? — догадался он.

— Акцент? — предположила Саша.

— Я привык к русскоязычным друзьям и могу отличить их от других.

— Вы что-то хотели? — заторопилась девушка, заметив брата с семьёй, спустившихся на лифте.

— Да. Я хотел узнать одну вещь.

— Какую же?

— Мой брат, Давид, — уточнил он, показав его фотографию, лежавшую в кармане белых брюк, — вам случайно не знаком?

— Нет, — без раздумий ответила она, мельком взглянув на изображение.

— Вы уверены? Просто…

— Молодой человек, у меня с памятью всё хорошо. И, если бы я знала этого привлекательного парня, вы бы, несомненно, искали его в моём номере, — соврала она, нисколько не выдав лжи, ведь умение врать, стало её особенностью, действовавшей почти безотказно.

— Прошу прощения, — оставил попытки Кабано, отпустив её.

Стоя на месте, молодой человек бросил взгляд на фотографию брата, лежавшую в ладони. На ней они вместе ещё до смерти матери. Тот день Цезарь хорошо запомнил. Собралась вся семья. Освободившись от дел, все трое, по хорошо сложенной в детстве традиции, отправились на длительную прогулку по Москве, всегда заканчивавшуюся по — разному. В ней не было ничего особенного, просто, семья воссоединялась и проводила время, как вздумается. Это и походы во всевозможные увеселительные заведения, где можно хорошенько развлечься, не пожалев о потраченном времени, и места тишины и уюта, вроде парков и скверов, в которых, наслаждаясь окружающей обстановкой можно отдохнуть душой, вернувшись домой помолодевшим и заряжённым энергией. Могло быть, что угодно, но цель оставалась одной: побыть вместе, как в старые добрые времена, напомнив себе о важности семьи, где тебя любят и всегда ждут. Эту фотографию сняла мама, не сумев найти прохожего поздно ночью, но в глазах Давида и Цезаря запечатлелось её отражение. Оно не позволило забыть. Даже после ухода, родной человек остался рядом. Ещё раз, взглянув на брата, Кабано вдохновлённо вздохнул и положил снимок обратно, ожидая возвращения той самой семьи, о которой он никогда не забывал.

— Цезарь! — услышал он голос, исходивший от стола регистрации. — Подойдите, пожалуйста! Вам посылка!

— Посылка! — немного удивлённо произнёс он и подошёл к паре девушек, стоявших на рабочем месте. — Кто прислал?

Посылка примерно такая же, как и в случае с тигрёнком, присланным Диме, поэтому, увидев её, молодой человек негромко присвистнул, посчитав, что и ему «некто» мог прислать что-то подобное.

— Курьер доставил несколько минут назад, — ответила одна из девушек.

— Как думаете, что в ней? — невзначай спросил он. — Может, на этот раз львёнка или медвежонка? А что, откроем свой мини зоопарк. Похоже, только его здесь не хватает.

— Мишки такие милые, — загорелись они, ожидая открытия посылки.

— Да, — согласился Цезарь, — пока не вырастут и не попытаются вас съесть!

— Открывайте же, — поторопили они, в надежде увидеть сюрприз, подобный полосатому Малышу, радовавшего глаз.

Загадочно улыбнувшись, Кабано распаковал посылку. Сняв коробку и заглянув внутрь, он почувствовал прохладу, вышедшую изнутри. Перед глазами показался диск в полупрозрачном конверте, лежавший на чёрной ткани, скрывавшей дальнейшее содержимое. Девушки, не увидев никого живого, огорчились, больше не испытывая любопытства и приступили к своим обязанностям. В то время как Цезарь взял в руки конверт, на обратной стороне которого заметил надпись: «С избавлением!!!». Не поняв её значения, он потянулся к чёрной ткани, в которой определённо находилось что-то довольно тяжёлое. Сняв её и положив на стол, он испытал несоизмеримый ни с чем ужас, когда увидел изуродованную голову брата, лежавшую на блюде, вместо глаз у которого жёлтые соцветия лядвенца рогатого, обозначавшего месть и оранжевая лилия, торчавшая изо рта, значение которой расценивалось как ненависть и отвращение.

Он встал, как вкопанный, держа посылку, не отводя взгляда от содержимого. Глаза обезумили, внутреннее напряжение достигло предела, руки затряслись, едва удерживая коробку, в которой он по — прежнему видел брата, но никак не позволял себе поверить в реальность происходившего. Девушки за столом регистрации заметили побелевшего руководителя и поспешили узнать, в чём дело, пока сами не увидели страшный подарок, напугавший так сильно, что крик обеих разнёсся по всему отелю и за его пределы, привлекая к себе повышенное внимание окружающих.

— Давид, — сквозь ужас, царивший внутри, прошептал Кабано, чувствуя, как единственная слеза прокатилась по щеке. Молодой человек не слышал вокруг себя никого. Оцепеневший, он продолжил стоять и смотреть на «семью», поместившуюся в коробку. Взволнованные посетители отеля не поняли, что могло напугать персонал и, шепчась, переглядывались между собой, так и не осмелившись заглянуть внутрь.

Подбежала охрана отеля. Не задумываясь, они прикрыли содержимое коробки, как только увидели содержимое.

— Замолчите и успокойте гостей, — грозно и резко высказался один из двух охранников, обратившись к девушкам за столом регистрации, боявшимся сдвинуться с места.

— Но там…

— Немедленно! — приказным тоном рявкнул он, уводя Кабано подальше от посторонних глаз.

Работницам отеля ничего не осталось, кроме как «натянуть» на лица улыбки и вести себя, как ни в чём не бывало, стараясь не сеять панику в толпе не на шутку обеспокоенных посетителей.

Охранники привели Цезаря в его кабинет и закрылись на ключ от посторонних глаз. Переглянувшись между собой, спортивные молодые ребята, увидев состояние управляющего, ничего лучше не придумали, кроме как позвонить Саше, чтобы тот обдумал дальнейшие действия.

— Ало. Александр! Здравствуйте! — с телефона Кабано, набрал охранник, лично не зная его номера.

— С кем имею честь говорить? И почему вы звоните с телефона моего друга? — послышался настороженный ответ на том конце провода.

— Я один из охранников отеля в вашем комплексе, — немного представился он.

— Я вас слушаю, — приготовился юноша.

— Произошло ЧП…

Услышав о произошедшем, Саша не сразу смог здраво мыслить. Находясь в квартире убитого адвоката в поисках спрятанных документов, он, опираясь за стену, почувствовал слабость. Голова резко закружилась, и пришлось сесть на пол, так как рядом не нашлось стула, а передвигаться уже в тягость. Долгое время, молча сидя и тяжело дыша в трубку, он постарался успокоиться и на время забыть о случившемся, чтобы найти решение, но боль не только физическая, но и моральная, не дала покоя. Промелькнули воспоминания, не покидавшие его, но главное, Саша не представлял, как сейчас Кабано, потерявшего последнего родственника. Теперь парень остался один и скорее всего, по его вине.

— Включите диск, — попросил Саша. — Я хочу знать, что на нём прямо сейчас.

Второй охранник вставил его в ноутбук и по видеосвязи, показал Саше содержимое, от чего тот не выдержал уже на первых двух минутах записи, так как на диске в подробностях разрезали ещё живого Давида, причиняя тому боль, которую невозможно описать словами. Под конец, когда совсем ещё юный парнишка уже умер, показалось лицо Михаила Аргадияна. Он определённо наслаждался сделанным и обещал Саше, что это только начало мести.

Просмотрев до конца, на мгновение Саша прикрыл глаза. Он попытался сосредоточиться, промотав в голове слова врага, и никак не смог поверить в смерть Давида, да ещё такую страшную и мучительную. Решение само пришло к нему.

— Я хочу, чтобы никто не знал о произошедшем, — твёрдым стальным голосом проговорил он. — Делайте всё, что угодно, но это не должно просочиться. Вы меня поняли?

— Да! — ответили они. — Но, что дальше?

— Приставьте охрану к каждому из спортсменов, но так, чтобы они об этом не догадывались. Ни одна пушинка не должна слететь с их голов. Усильте бдительность, наблюдайте за гостями, ищите любого подозрительного человека. В случае нахождения, изолируйте для полного разбирательства. Наймите любое количество людей, мне всё равно, но чтобы Давид был единственной жертвой в моём комплексе. Я ясно выражаюсь? — едва не перешёл на крик он.

— Что делать с Кабано? — спросил второй, глядя на не подававшего признаков ясного ума управляющего, уставившегося в одну единственную точку.

— Пригласите психотерапевта, сделайте всё, что угодно лишь бы ослабить боль утраты. Помощь нужна ему, как никогда, но ни в коем случае не выпускайте. Заприте в номере, круглосуточно наблюдайте. За него, как и за всех остальных отвечаете лично головой. Я приеду, как только смогу.

— Мы поняли! — в один голос ответили они.

— И вот ещё что, — вспомнил Саша. — На всякий случай, предупредите Илью и весь его медицинский персонал, чтобы были готовы к любым видам операций. Когда имеешь дело с человеком по фамилии Аргадиян, можно ожидать, чего угодно.

— Может, лучше вообще приостановить все мероприятия и отправить людей по домам? В особенности спортсменов? Ведь, если этот человек так опасен…

— Я думал об этом, — вздохнул Саша, — но это будет считаться моим поражением, и я его не допущу. У меня достаточно сил уничтожить этого человека, и теперь я сделаю это. Главное, перешлите мне видео и вскоре, уничтожьте. Никто не должен видеть его.

— Как только всё выполним, я позвоню.

Закончив разговор, юноша, чувствуя себя так же неважно, как и в начале, достал из кармана другой телефон и набрал один из немногих имевшихся в нём номеров, необходимых в данную минуту.

— Нужна помощь, — без лишних слов заговорил о деле Саша.

— Думал, ты забыл, — спокойным тоном ответил мужчина на другом конце провода.

— Я не забываю услуги, которые предоставляю людям. Особенно такие, — продолжил юноша. — Пришло время платить.

— Кто?

— Михаил Аргадиян.

Послышалось недолгое молчание, а затем и тяжёлый выдох.

— Непростая работёнка.

— Моя помощь тебе два года назад была тоже непростой, но я смог. Ведь так?

— Так, — согласился он. — А, почему сейчас? Насколько мне известно, этот человек мешался под ногами не один год.

— Тогда он не переходил границы, — объяснил Саша, всё ещё видя перед глазами отрубленную голову Давида, — сейчас всё изменилось. Законный путь больше не осквернит мою совесть. Пока я не покончу с ним, не успокоюсь.

— Кто бы мог подумать, что ты так сильно изменишься, — поразился данной просьбе мужчина.

— Кто бы мог подумать, что я буду защищать человека от смертной казни? — в схожем тоне ответил он.

— Но ведь я был невиновен, — напомнил собеседник.

— Знаю, иначе не сделал бы ничего, что было проделано. Все считали, после победы над вдовой Аргадиян я только и делал, что путешествовал по миру и спасал природу вместе с больными раком детьми, что стало отличным прикрытием для нашего общего дела. Я потратил много сил и денег во имя твоей свободы…

— Но ты всё равно знал, кто я. Верно?

— Знал, — не отрицал юноша. — Есть такое понятие «смерть во благо». Конечно, ни мне и ни тебе решать, кому жить, а кому умереть, но в данном случае я хочу сделать исключение. И воспользоваться твоими навыками мне необходимо, чтобы спасти друзей от участи, которую я уготовал врагу.

— Я возьмусь. Но мне нужна информация.

— Она будет. Всё, что нужно. К ней прилагается и видеозапись. Я уверен, специалисты смогут найти ниточки, ведущие к нему. Исходя из его ненависти ко мне, желания навредить и в то же время наблюдать за этим, получая удовольствие от причинённого горя, он обязательно сделает роковую ошибку. Она и приведёт к цели, это его главная слабость, на которой нельзя не сыграть. Думаю, запись о многом скажет.

— Хорошо. Я сообщу, как будет информация…

В какой-то момент Саша понял: больше так продолжаться не могло. Сначала война между ним и Светланой Викторовной, но она больше походила на детский лепет, так как кроме угроз эта женщина ни на что способна, чего не скажешь о муже, чьи руки запачкались кровью. Если смерть адвоката он ещё как-то принял, смог сдержать желание поквитаться раз и навсегда, пытаясь найти любые законные способы победы над врагом, то со смертью Давида, в голове что-то переклинило и все прежние решения ушли в небытие, оставив только самый действенный и верный способ, после которого люди смогут спать спокойнее.

Найдя в себе силы, Саша приподнялся, всё ещё опираясь руками за стену. Чёрные пятна перед глазами стали исчезать, как и головная боль. Стало проще мыслить. Взглянув на разгромленную до него квартиру Сузорьева, юноша понял, что поиски каких-то мифических документов бесполезны. Их могло уже и не быть, что в свою очередь являлось тратой времени, запиранием на ключ самой верной и единственно правильной вещи, от которой, в конечном счёте, нельзя отказаться. Оставив все попытки найти документы, он покинул квартиру, думая лишь о том, что люди из организации, название которой ему до сих пор не известно, могли просто лгать, стараясь не допустить того самого хода, на который Саша уже согласился по простой причине: Михаил Аргадиян необходим им живой и здоровый. А Саша, имея характер, не дававший точного ответа на его дальнейшие действия, мог быть помехой, так как способен на любые поступки, особенно, имея на руках огромный капитал. От того, его и хотели «притормозить», но ничего не вышло. Теперь он перешёл в наступление…

Дима проснулся от яркого света фонарика, направленного в глаза. Приподнявшись, он осмотрелся. Лёжа в походной палатке, на покрывале розового цвета, спортсмен посмотрел на охранника, стоявшего над ним и не говорившего ни слова, пока не вызвали по рации сослуживцы, занимавшиеся поиском пропавшего человека, о чём заявили друзья ещё вчера вечером, когда он не вернулся в номер.

— Вы в порядке? — спросил охранник.

— Не светите мне в глаза! — отмахнулся Малышкин.

— Может, объясните, что вы тут делаете? — последовал следующий вопрос.

Дима призадумался, ещё раз осмотревшись, но обстановка показалась ему незнакомой. Более того, он и вовсе не помнил, как тут оказался и уж тем более, ради чего.

— Давно я здесь? — поинтересовался он, почувствовав головокружение, сухость в горле и лёгкое нарушение координации.

— Вы ушли вчера с завтрака, так и не возвращались.

— Ого! — взялся за голову Дима, не понимая, как это могло произойти.

— О вас волнуются. Когда о пропаже узнал Александр Михайлович…

— И он уже знает!

— Конечно, — сказал охранник. — Он места найти себе не мог. Поэтому, первым же рейсом прибыл во Францию. К вечеру уже был в отеле, опрашивал персонал и гостей. Вёл себя так, словно с вами что-то серьёзное произошло.

— Он иначе не может, — сказал Малышкин, поднимаясь. Не успев, как следует встать на ноги, выпал розовый конверт. Охранник помог поднять, протянув в руки спортсмену.

«Прости, мой милый, что пришлось одурманить. Другого способа провести с тобой эту замечательную ночь я просто не нашла, поэтому пришлось прибегнуть к подобному некрасивому способу. Теперь же, я получила то, чего так сильно хотела. Мечта остаться с возлюбленным наедине сбылась. Да ещё какая. Раньше я и представить не могла, что ты назовёшь меня «любимой», «единственной», будешь касаться, прижимать к своему телу в порывах страсти и хотеть всё сильнее. Прожить столько лет в ожидании стоило того и теперь, как себе обещала, я больше не стану преследовать и докучать. Я получила то, чего так сильно жаждала. Нужно остановиться и дать обоим жить своей жизнью, завести семью и детей. Забудь о прошлом и живи настоящим. Ты всегда останешься моим единственным. Будь счастлив. Я всегда буду любить тебя. Целую, люблю, отпускаю…»

— Как же такое возможно? — прошептал Дима, смяв конверт.

— На счёт этого конверта стоит беспокоиться? — задал вопрос мужчина, продолжавший стоять рядом.

— Нет, — быстро сказал Малышкин. — И давай договоримся, что никому о конверте не скажем. Его просто не было. Идёт?

— Хорошо, — подумал и ответил охранник. — Но…

— Саше сейчас и без того хватает переживаний, чтобы ещё больше напрягать. Скажем просто: я проводил время в одиночестве и не хотел никого видеть. Вот и всё.

— Ладно.

— Вот и славно.

— Только, у меня одно условие.

— Какое? — тяжело вздохнул Дима, потому как голова всё ещё болела.

— Вы возьмёте автограф у всех биатлонистов на общей фотографии. Согласны?

— Конечно, — не отказался Дима. — Тогда, я пойду в отель, а ты избавься от этой палатки, словно её и не было.

Сказав это, Дима направился домой. Всю дорогу он пытался вспомнить, как вообще мог попасться на «удочку» к Фанатке, но ни одного полезного воспоминания так и не вернулось. Молодой человек вспомнил лишь ссору с Дашей, после которой вышел на свежий воздух: пройтись и привести мысли в порядок. Ничего другого в голове не осталось. Всё, как в тумане. Отрезок, протяжённостью почти двое суток напрочь исчез из памяти, и это никак не могло успокоить Малышкина, который, если верить письму, изменил Даше, хотя ещё совсем недавно обвинял её в том же грехе.

Устроив утренний скандал, он не хотел обидеть Дашу. Этого и в мыслях не было, просто так вышло. Им руководила боязнь потерять любимого человека, снова, как это уже произошло с исчезновением Нади. Ронстадлен являлся тем, кто мог забрать у него девушку, без которой Дима не представлял себе жизнь. Узнав о том, что Даша ничего не сказала про встречу с норвежцем, он вышел из себя, сам не понимая, как довёл свою ревность до такого. Ведь прилюдно назвать её неверной — это верх неуважения. Но теперь, в свете «свежих» новостей, Дима не представлял, как взглянет любимой в глаза, зная о собственной измене.

При входе в отель стояли Торджер и Ольга, мило беседуя друг с другом. Увидев впереди подходившего Диму, они обрадовались.

— Ты где был? — тут же задала вопрос Ольга. — Даша не знала, что и думать.

— Ты ещё Сашу не видел, — вспомнил Гьёр. — Он вне себя от ярости. Думал вызывать на твои поиски национальную гвардию.

— Я очень устал, — протянул Дима. — И хочу спать, — зашёл внутрь он.

— Так, что же случилось? — допытывалась россиянка.

— Ничего, — устало сказал он, увидев в холле отеля сидевших рядом Дашу и Антона, чей вид не лучше его самого.

— Дима! — от радости закричал Саша, спустившись на лифте вниз. Не успели ещё полностью открыться двери, как он побежал к другу, но вскоре почувствовал ноющую боль в раненном боку и притормозил. В конце концов, юноша обнял своего кумира, никому не позволяя подойти. — Ты как? С тобой всё хорошо? Что болит? Есть ранения? Я вызову Илью. Он тебя осмотрит и, если что…

— Со мной всё нормально, — в который раз сказал спортсмен.

— Нормально? — не ожидал услышать этого Саша.

— Да, — подтвердил он.

— Тогда, где ты был? — ничего не понял юноша. Он уже передумал всё, что только можно. Несколько раз с приходом курьеров, ожидал такого же «подарка», что получил Кабано, поэтому быстро успокоиться не смог, до ужаса испугавшись, что его близкого друга ждала схожая участь.

— Гулял. Потерял счёт времени, — спокойно ответил он.

— Чего? — не поверил услышанному Саша, переспросив.

— Прости, что заставил волноваться, — почувствовал вину Малышкин, поглядывая на Дашу, глаза которой покраснели, и она быстро ушла к открывшемуся лифту, чтобы подняться наверх, при этом, не сказав ни единого слова.

— Она перенервничала, — объяснил Антон. — Теперь ей нужно побыть одной.

Спортсмены начали расходиться, когда поняли, что ничего страшного не произошло, оставив Диму и Сашу в холле одних. Последний присел в кресло, молча глядя в потолок.

— О чём задумался? — поинтересовался Дима.

— Ни о чём, — не стал ни о чём рассказывать юноша. — Просто, рад, что с тобой всё хорошо, — натянуто, улыбнулся он.

— Тогда почему мне кажется, ты что-то не договариваешь?

— Ты же меня знаешь, я как открытая книга.

— Вот, поэтому и говорю. К тому же, выглядишь неважно. Тяжёлый перелёт?

— Я надеюсь, ты не узнаешь всего, что со мной произошло за время отсутствия.

— Это связано с Аргадиян? — осторожно спросил Дима.

— В последнее время с ним всё связано, но я обещаю, что ненадолго. Вскоре, все будут спать спокойно, — заверил Саша и тут же перевёл тему, не желая вспоминать о смертях и поступке, о котором, хоть и не будет жалеть, но забыть не сможет. — Что у тебя с Дашей случилось? Почему Ронстадлен уехал? По официальной версии из-за развода с женой, но вы все чего-то не договариваете.

— Прости, но я не хотел бы говорить об этом сегодня. Я очень устал. Может, завтра?

— Давай, — согласился Саша, провожая взглядом уходившего к лифту Диму.

Продолжая сидеть в пустом холле, юноша почувствовал, как холодок в теле постепенно ослабел, но полностью оставить не смог. Несмотря на то, что возможную панику удалось избежать из-за смерти Давида, он всё равно не мог почувствовать себя в своём отеле комфортно. Кабано всё ещё находился взаперти, под присмотром специалиста. Тот давал парню антидепрессанты, проводил необходимую терапию, но утрата за такой короткий период времени не могла ослабнуть, от того и нет никаких улучшений. Молодой человек совсем не двигался и смотрел в одну точку, как это было в мгновение, когда увидел голову брата. Обе девушки, работавшие за столом регистрации, уволились ещё до вчерашнего вечера, не сумев совладать с нервами. Некоторые задавали вопросы по поводу случившегося, замечали отсутствие Цезаря, вспоминали присланную ему посылку, содержимое которой никто не видел, но в целом, ситуация не вышла из-под контроля. Саша знал: скрывать это вечно не сможет, но в то же время, ему необходимо время для поисков Аргадияна нужным человеком, а видимое спокойствие и бездействие этому только способствовало, иначе от сумасшедшего можно ожидать чего угодно.

Пришло сообщение, и Саша тут же взглянул на экран телефона.

«Запись помогла. Ниточка привела в Бордо. Подожди немного и твой враг будет у меня».

— А говорил, будет сложно, — воодушевлённо вздохнул Саша, не сильно удивившись, что Аргадиян так близко.

«Пытаясь сорвать с врага маску, мы рискуем увидеть там свое отражение.»