18 февраля 2014 года. Сочи

«Добрый день дамы и господа. С вами ваш Дмитрий Гураньев и сегодня мы будем наблюдать за четвёртой по счёту биатлонной гонкой у мужчин. После того, как несколько раз её переносили из-за плохих погодных условий, будем надеяться, сегодня «небесная канцелярия» смилуется и позволит сделать всё вовремя, хотя уже сейчас говорится о переносе на 15 минут, поэтому, нам с вами, дорогие зрители, придётся только ждать.

Гонка с массовым стартом является одной из самых зрелищных, потому как с первых секунд спортсмены бегут друг с другом с одинаковым временем и такой же возможностью одержать победу, нежели это происходит в гонке преследования. Конкуренция обостряется с самого начала, от чего происходит множество неприятностей, когда биатлонисты ломают инвентарь или, даже, могут получить травму из-за столпотворения, которого нужно избегать, если не хочешь, чтобы гонка для тебя завершилась, практически не начавшись. В многолетней истории подобного было предостаточно, а, если учесть, что сама трасса является, как показала практика прошедших гонок, очень травмоопасная, остаётся надеяться, что ничего страшного не произойдёт и все тридцать заявленных спортсменов доберутся до финиша без происшествий.

И так, сегодня нашу страну будут представлять четыре бравых молодца: Антон Мипулин, Евгений Абраничев, Евгений Лустюгов и Дмитрий Малышкин. Последний, кстати говоря, не принимал участия в прошедшей недавно индивидуальной гонке, где, как мы все помним, у нас была серебряная медаль. Тренеры дали ему перевести дыхание в надежде, что наша «русская ракета» найдёт в себе силы для борьбы за призовые места, ведь, к большому сожалению, Дмитрий растерял всю свою скорость, которой мог похвастаться ранее. Очень будем надеяться, именно сегодня он покажет, на что способен, как, впрочем, и все остальные наши ребята.

Пользуясь, случаем, хочу ещё раз поздравить Дарью Обручеву с третьей золотой медалью, заслуженно завоёванной в нелёгкой борьбе, в который раз показав свои, похоже, неисчерпаемые силы и желание бороться до последнего. Наша Даша побила все рекорды результатов, ранее показанных девушками на играх четырёхлетия. Ещё никто не выигрывал три золотых медали в индивидуальных соревнованиях на одной Олимпиаде, поэтому можно вдвойне поздравить Дарью с этим замечательным достижением и пожелать ей ещё больших успехов в дальнейшем. Как вы помните, во время женской гонки с массовым стартом ко мне в комментаторскую кабину заходил Дмитрий Малышкин, возлюбленный Дарьи и весьма эмоционально переживал за девушку. Сегодня же, всё будет наоборот, потому, как мы должны услышать уже трёхкратную олимпийскую чемпионку Сочи, несравненную Дарью Обручеву!!!

Кстати о титулах, у Армана Вилара сегодня есть последняя возможность достичь такого же успеха, что и белорусская спортсменка, ведь это последний индивидуальный вид соревнований. Останутся лишь эстафеты, одна из которых — смешанная. Её, как мы все знаем, проводят на «белой» Олимпиаде впервые. От того, сегодняшнее выступление биатлонистов будет ещё интереснее, ведь Арман целеустремлённый человек и не упустит своего, если уж всё не будет складываться слишком плохо. Потому, остаётся только дождаться старта соревнования…»

Дима стоял в компании своей команды в ожидании каких-либо новостей. Погода не радовала, ходили слухи, что и сегодня гонку могут отменить, перенеся на какой-либо другой день, поэтому настроение участников нельзя назвать хорошим. Большинство устало от ожиданий, хотелось скорее выйти на трассу и показать себя с самой лучшей стороны, но густой туман последние несколько дней препятствовал боевому настрою спортсменов. Температура хоть и не была низкой, но, стоя долгое время на свежем воздухе, чувствовался озноб, от того, многие почти не переставали разминаться. К тому же, это позволило не думать о долго тянувшемся времени, которое, казалось, практически остановилось.

— Сейчас бы выпить что-нибудь горячительного, — во время лёгкой пробежки вокруг Димы, говорил Антон. — А то достало уже торчать здесь. Сколько можно держать в неведении?

— Я как-то не сильно жду, — признался Дима, с грустью сидя на скамейке, укутавшись в куртку и глядя на стадион.

— Так, что за упадническое настроение? — остановился Антон. — Ты помнишь, это последняя индивидуальная гонка Олимпийских игр. Нам просто необходима медаль. У Абраничева уже одна есть, и он явно поборется за ещё одну. Мы же с тобой пока в пролёте.

— Я рад за него, — негромко протянул Дима.

— Я тоже за него рад, но его подколы в мою сторону… — запнулся Мипулин, — ты же помнишь, что почти никто не верил в то, что он сможет завоевать медаль, а тут бац и получилось. Целая бронза. Жека молодец. Собрался и выдал результат. А мы с тобой расклеились. Особенно я из-за того гнусного промаха. До сих не могу себя простить, иначе был бы уже с золотом.

Дима почти не слушал друга, продолжая с тоской глядеть в одну точку. В голове возникла пустота, и он предпочитал ни о чём не думать. За последнее время это получилось впервые. Разум чист, но в то же время опустошён.

— Ты меня вообще слышишь? — поинтересовался Антон, не слыша несколько минут никаких признаков ответа.

— Возможно, — вздохнул он.

— Не нравится мне твоё самочувствие, — признался спортсмен, не переставая глядеть на Малышкина, сливавшегося по цвету лица с окружавшим снегом. — Ты должен сейчас искриться от желания доказать всем, что ещё не всё потеряно. Болельщики всего мира должны знать, какая страна сильнейшая. И я говорю не только о биатлоне. Лыжные гонки с нашими общими друзьями могут принести немало удовольствия.

— Антон, мне сейчас не до этого и плевать я хотел, что будут думать болельщики, — резко высказался он.

Антон присел рядом.

— Ты чего? Расслабься, — легонько толкнул его в бок Мипулин, пытаясь подбодрить, но понял, что это не помогло по отсутствию какой-либо реакции.

— Ты, правда, не понимаешь? — немного раздражённо спросил Дима, повернувшись к другу.

— Понимаю, — опустил голову тот. — Но это не повод так вести себя. Поверь, отвлекись, выпусти пар. Где, как не в гонке это можно сделать. Посмотри на меня, улыбнись и представь, что всё в порядке.

— Знаешь, я так долго ждал этой Олимпиады, — вспоминал Дима, — но сейчас понял, всё впустую. У меня ничего не получается. Многие верили в меня, твердили об успехе, но я не оправдал ничьих надежд. Как, впрочем, и своих собственных. Жизнь катится ко всем чертям, а я только ускоряю процесс. И дело не в Саше. В этом сезоне у меня нет ни единой медали, не считая эстафеты. В том году можно было говорить об успехе, подъёме, особенно после золотого трио в Оберхофе, но спустя два года я не смог, даже, близко приблизиться к тому, что было. Значит ли это о приближающемся конце?

— Ничего это не значит, — уверял Антон.

— Мне, вот, так не кажется.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду, — прищурился Антон.

— Боли усиливаются. Не знаю, сколько я так протяну, прежде чем начну жить на сплошных таблетках.

— Ты ведь справлялся!

— Да, благодаря физиотерапии и огромной помощи Ильи. Хорошо, что он ничего не сказал Саше, а то одной головной болью было бы больше. Я, даже, не знаю, почему тебе обо всём рассказал. Наверное, хотел с кем-то поделиться.

— Я тебя уверяю, твой конец придёт, но это явно произойдёт не сегодня и не завтра, — продолжал успокаивать Антон, — а пока ты можешь ходить, бегать и стрелять, ты должен показать всё, на что способен. Тем более, тебе перед Дашей не стыдно?

— Молчи! — улыбнулся Малышкин. — Она вообще всех поразила, и я не могу не нарадоваться.

— Так подари и ей позитивных воспоминаний, — настаивал друг. — Может, я даже поддамся ради такого случая, хотя, нет, не надейся. Света уже давит на меня, хвастаясь своим золотом в спринте. Надо бы и мне утереть ей нос, а то станет вообще невыносимой, если брат ничего не получит.

— Ну, тогда есть на это все шансы, — немного повеселел Дима.

— Конечно, есть! Вперёд Россия! — закричал он.

Публика поддержала спортсмена, громко скандируя. Арман, стоя недалеко от них вместе с членами своей команды, взглянул на зрителей, вопивших от восторга и предвкушения победы соотечественников и, недолго думая, подошёл к соперникам и хорошим товарищам.

— Победит сильнейший, верно? — протянул руку он.

Дима и Антон тут же её пожали, согласившись со сказанным.

— Удачи всем нам, — произнёс Малышкин, наблюдая, как к ним подходят биатлонисты: Эивиндр, Торджер и другие. Они встали рядом, подбадривая друг друга, показывая зрителям, что, не смотря на жёсткое соперничество, они сохраняют тёплые отношения, которые, бывают весомее наград, хоть об этом часто забывается, когда перед глазами зияет золотая Олимпийская медаль.

— Покажем поклонникам отличное зрелище, — предложил Гьёр. — Они ведь пришли за этим!

— Они пришли посмотреть, как я тебе задницу надеру, снова, — заулыбался Эивиндр.

— А кто тебе сказал, что этим человеком будешь ты? — вставил Арман.

— Потому что тебе и двух золотых медалей хватит. Позволь другим постоять на пьедестале! — разъяснил Лазар, продолжая выкладываться до предела, чтобы, наконец, превзойти младшего брата, но, пока безуспешно.

— Ты это скажи Даше, — вспомнил трёхкратную Олимпийскую чемпионку француз. — Кстати, поздравляю тебя, Дима. Твоя девушка просто сокровище, хотя, думаю, мы с ней больше похожи.

— В каком это смысле? — не понял Дима.

— Пресса уже вовсю твердит, что в Сочи появилась королева биатлона и совсем скоро придёт и король, то есть я, — безо всякого сомнения, выдал Арман. — Потому что, ещё одно золото у меня почти в кармане.

Возникшие возгласы спортсменов твердили об обратном.

— Когда твой брат научится скромности? — задался вопросом Антон.

— Боюсь, никогда, — улыбнулся Лазар, приобняв младшего. — За это мы все его и любим.

— Говори за себя, — состроил гримасу Эивиндр.

— Ладно, давайте без шуток, — с серьёзным лицом заговорил Дима. — Покажем всё, что мы можем и, кто бы ни победил, это должна быть отличная победа. Согласны?

— Согласны, — в один голос ответили они под вспышки заинтересованной собранием соперников прессы и разошлись каждым к своей команде.

Дима и Антон ненадолго остались наедине.

— Прислушайся к своим словам и постарайся оказаться тем самым победителем, — хлопнул по плечу Мипулин и в тот же миг, объявили о долгожданном старте гонки.

«Вот она схема трассы представлена на ваших телеэкранах. Пять кругов по три километра сделают сегодня мужчины. Наконец-то старт должен состояться. В подъём идут вначале, а потом спуски, спуски, подъёмы и потом очень, очень мощный длинный тягун перед выкатом на стадион. Изменилась погода на трассе комплекса «Лаура», с вами Дмитрий Гураньев, всех вновь приветствую. Как вы видите, продолжает идти довольно сильный снег, но туман рассеялся, поэтому, организаторы решили воспользоваться моментом, а не то, боюсь, гонку и сегодня придётся отложить. К своей стартовой отметке, опаздывая, подбежал Арман Вилар. Не знаю, что он там делал, что так запыхался, но да ладно. Поговорим лучше о составе нынешней гонки. В первой из трёх линий представлены все призёры нынешней Олимпиады, включая и нашего Евгения Абраничева. Он, напоминаю, единственный отличившийся член мужской команды, у кого есть медаль. Всем остальным ещё пока не довелось стоять на пьедестале, но, это поправимо. Кто знает, что сегодня может произойти. Во второй линии представлены все остальные наши ребята. Мипулин, Лустюгов и Малышкин расположились с тринадцатого по пятнадцатые номера соответственно. Алексей Волк так же попадал в число тридцати лучших, но представительство каждой команды не должно превышать четырёх человек, поэтому, увы, но он будет дожидаться эстафеты, где, я надеюсь, покажет высший класс. В последней линии расположился Лазар Вилар. В этом сезоне он демонстрирует неплохую форму, нежели годам раньше, поэтому стоит и от него ждать хорошего результата, в том числе и медаль.

И так друзья, на старте спортсмены и гонка началась. Не очень получилось у Абраничева, Эивиндр хорошо сработал, быстрее Вилара. Не было фальстарта, всё прошло нормально и нам остаётся только наслаждаться любимым видом спорта, не обращать внимания на раннюю нервотрёпку, полученную биатлонистами из-за переноса соревнования. Можно сказать, сегодняшним победителем будет тот, кто сильнее всех духом, сумевший преодолеть многочисленные психологические и, конечно же, физические нагрузки, которых было немало.

Ой, ой, ой!!! Падение! Евгений Лустюгов — действующий Олимпийский чемпион Турина в масс-старте, на спуске столкнулся с канадцем Артанам Бритом. Ну как так можно? Хорошо, что ещё без повреждения инвентаря, либо, чего доброго, травмы. К счастью, оба спортсмена поднимаются и продолжают борьбу, но идут уже последними. Какое же не счастливое начало для нашего Евгения. Хотя сейчас мы видим, что канадец всё — таки сломал лыжу. В женской гонке с общего старта так же не повезло Ольге Зайчик, Тире Ольсен, которые не сумели показать результат. Кстати говоря, в падении успел поучаствовать и Лазар Вилар, которого сейчас пытается догнать Лустюгов. В общем, гонка уже требует принятия валокордина. Моё сердце уже не в порядке, но рядом аптеки нет, поэтому придётся терпеть и смотреть, чем же всё продолжится.

Абраничев из наших идёт ближе всех. Работа с психологом дала плоды, и наш спортсмен стал более уверенным в себе, хотя, как мы помним, эстафеты, относящиеся к Чемпионатам мира, проходят у него катастрофически плохо. Что ни гонка, так штрафные круги, либо очень много потраченных дополнительных патронов. Тренеры решают проблему, но пока безрезультатно. Хотя, если говорить о том же Малышкине и Мипулине, то именно сейчас вообще никто не знает, что с ними происходит. Это, конечно, лично моё наблюдение и не более того, но тот же Дмитрий вообще перестал улыбаться, его поклонницы то и дело говорят о вечно плохом настроении спортсмена, в котором он пребывает с начала Олимпийских игр и это не связано с невыдающимися результатами. Пресса пытается его выловить, но ничего не выходит. Малышкин прячется от камер. Всем, как и мне, хотелось бы узнать причину, но, поиски ответов пока не дают плодов. Остаётся надеяться, что Дарья Обручева, которая с минуты на минуту придёт в комментаторскую кабину прояснит ситуацию…»

Приподнявшись на кровати, Саша с огромным интересом вгляделся в большой телевизор, висевший над ним. Одна из гонок Олимпиады для него на первом месте в дневном расписании. Благодаря переносу, он смог её увидеть, потому, как несколько дней лежал, практически не просыпаясь из-за участившихся болей. Врачи не позволили ему принимать посетителей. Единственным человеком, кого он видел не относившегося к персоналу учреждения — мама Димы, продолжавшая навещать и подолгу сидеть с ним. В какой-то момент, Саша подумал — женщина поселилась в больнице.

Ожидаемая гонка вновь не принесла особой радости и, даже, убедительной надежды. Малышкин выглядел абсолютно никаким. Саша увидел это в лице друга, не так часто показываемого по телевизору и, к своему большому сожалению, вспомнил слова Натальи Борисовны, не желавшей говорить сыну о состоянии друга до соревнований. Так и вышло. Не смотря на желание победить, Дима погас, и каждое его движение говорило о желании скорее завершить гонку, даже, если он сам это всеми силами отрицал.

Тяжело вздыхая, Саша продолжил «болеть» за друзей.

В палату, постучавшись, вошла Наталья Борисовна. Заметив почти неподвижного Сашу, она присела на стул, вглядываясь в экран, дабы узнать об успехах сына.

— Как дела у Димы и Антона?

— Антон седьмой после второго огневого рубежа, промазав там же один раз, а Дима, отстрелявшись на ноль, но идя с одним штрафным кругом после первой «лёжки», идёт только пятнадцатым.

— Ясно! — вздохнула женщина, хлопнув обеими руками по коленям. — Думаешь, есть шансы?

— Боюсь, Дима не в том состоянии, чтобы бороться за медали, — тоскливо сказал Саша. — Да Гураньев заметил это.

— А я верю, Димка ещё покажет, — оптимистично заговорила Наталья Борисовна, хотя на самом деле, просто попыталась вселить надежду в юношу.

— Это я во всём виноват, — озвучил то, о чем, по его мнению, думала женщина.

— Не говори ерунды, — не сразу ответила она.

— Я ведь вижу, что вы так считаете.

— Считала, — призналась она. — Но то, что я скрывала от него правду, лишь усугубило ситуацию. Знай, он о болезни, Дима мог бы смириться с этим, хоть и не без труда, а так, получив эту записку от фанатки, всё пришло разам и справиться с подобным нелегко… У него не получается, — добавила последнюю фразу она, взглянув на экран, где вновь показали Малышкина.

— Записка не от фанатки, — вспомнил Саша, что заинтересовало Наталью Борисовну.

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась она, слегка прищурившись.

— Я вспомнил всё. Теперь я знаю, что произошло на крыше, и фанатка не могла прислать письма.

— Расскажешь, кто она и, почему не могла этого сделать?

Психолог приготовилась слушать, напомнив Саше их первые сеансы в психиатрической больнице, но он не стал ничего говорить.

— Знаю, изначально, вы начали заниматься со мной, чтобы узнать о человеке, кто пытался устроить из жизни Димы настоящий ад и, многое из задуманного удалось, но, я не стану разоблачать её.

Услышав об этом, она несколько раз переменилась в лице.

— Ты встал на её сторону? — в голосе женщины послышалось неподдельное удивление вперемешку с недоверием и озлобленностью, ведь личность фанатки много значит для её семьи. Простить этому человеку все её выходки Наталья Борисовна не могла, ведь во взрыве на свадьбе пострадали её родственники и друзья. — Если это так, чего мне не удаётся понять, то, как, по — твоему, отреагирует Дима, узнав, что…

— Он всё узнает от меня лично, либо, если вдруг… У меня есть записи, которые я просил вас передать, когда это произойдёт. На них всё подробно рассказано. Я всё вспомнил и теперь готов с ним поделиться. Главное, чтобы он сам этого хотел, но это информация только для него, и я очень сильно вас прошу не смотреть, без ведомо сына. Уверяю, если он захочет рассказать, то сделает это.

— Но что, если фанатка…

— Не волнуйтесь, — успокаивал Саша, — эта девушка не сделает ничего плохого. К тому же, она уже очень давно не пыталась навредить Диме. Возможно, если бы я помнил об этом, то нашего разговора могло не быть, но я смог забыть не только произошедшее на крыше, но и многое другое.

— Ладно, — согласилась Наталья Борисовна, всё ещё порываясь взглянуть в записи Саши, чтобы узнать то, что он мог от неё скрывать, но всё же, женщина себя переборола. — Значит, сеансы всё — таки помогли? — спросила она, слегка улыбнувшись.

— Всё, что вы для меня делали, принесло свои плоды и за это я благодарен вам.

— Когда мы с тобой только начали, я не знала, каков будет результат и будет ли он вообще. Появление фанатки вывело меня из колеи, я начала переживать за Диму, надеясь помочь, даже не обращая внимания на семью Аргадиян от которых исходило больше угрозы. Тогда всё так запуталось, что я считала виноватой в тех событиях именно фанатку, но ошиблась, — объясняла она своё желание в самом начале сеансов выяснить личность этого человека. Теперь же, прослушав многочисленные рассказы Саши, она поняла ошибку, но непричастность ко многим происшествиям никак не отменяло вины девушки, помешавшейся на её сыне. Фанатка навсегда останется для неё врагом, несмотря ни на что.

— Я вас понимаю, — согласился Лардонов, одним глазом поглядывая на экран, а другим — на маму Димы, — История, произошедшая со всеми нами неординарная, но ей пришёл конец. И мне приятно знать, что Дима в безопасности. Больше не придётся бояться за то, что нажитые мной враги навредят ему или его семье.

— Рада слышать, — ответила она, немного успокоившись, заметив уверенность, с которой говорил юноша. — Нам всем нужен покой.

— А мой вскоре ко мне придёт, — едва слышно пробубнил он, но Наталья Борисовна услышала и приобняла юношу, продолжив глядеть на экран, «болея» за сына, продолжавшего борьбу на Олимпиаде, стараясь не думать о неизбежном.

«И вот он приближается четвёртый, завершающий огневой рубеж из положения «стоя». Ронстадлен всё — таки догнал тройку лидеров, состоящую из Армана Вилара, Эивиндра Ларсена и Орнбея Горавца. Поэтому, при точной стрельбе, он составит конкуренцию более молодым спортсменам. К тому же, как вы помните, он уже стал олимпийским чемпионом Сочи в спринте. Почему бы не завоевать титул и в масс-старте. А следом за лидерами тащит на себе группу и наш Евгений Абраничев, не справившийся со стрельбой. Будем надеяться, сейчас у него всё получится. Мипулин же слегка подотстал, но также всё ещё в руках у этого молодого тюменского спортсмена.

Наконец, биатлонисты добрались до ковриков. Орнбей будет стрелять по первой установке, за ним Ларсен, Вилар и Ронстадлен. Француз первым начинает стрельбу с попадания в яблочко, а вот Король биатлона мажет первым и вторым выстрелом… Вилар точен и убегает на дистанцию, вслед за ним с «нулём» Ларсен и Орнбей, а вот Ингвар Эйнар четыре раза стреляет в «молоко». Какая неудачная стрельба!!! Ну что же, тройка призёров определилась и нам в неё явно не попасть, потому как Евгений Абраничев ещё даже не начал свою завершающую стрельбу, а соперники понеслись галопам к финишу, обещающий быть «горячим».

Антон и Евгений по одному разу промахнулись и теперь уже с уверенностью можно говорить о проигранном масс-старте. Жаль, конечно, но, что поделаешь. Биатлон — спорт не предсказуемый и мы все, дорогие друзья, хорошо об этом знаем. Будем ждать эстафеты, и верить в лучшее. Кстати о ней, я имею ввиду, мужскую эстафету. Глядя на выступления Абраничева, странным остаётся факт, что он не попадает в неё, хотя сегодня и в прошлых олимпийских состязаниях, он являлся едва ли не лучшим. Но, видимо, нашим тренерам лучше знать. Поживем, увидим, а пока будем наблюдать за окончанием гонки.

Мы знаем, на что способы Вилар и Ларсен, поэтому, рассчитывать чеху на победу не приходиться, хоть он и идёт сразу же вслед за дуэтом хороших друзей, но аппетит приходит во время еды, и кто знает, чем всё закончится. Кстати говоря, пресса засняла спортсменов, находившихся все вместе в печально известном комплексе, название которого слишком длинное, чтобы произносить сейчас вслух, трогательно подбадривающих друг друга перед началом старта. К сожалению, для российских болельщиков, ни Антон Мипулин, ни Дмитрий Малышкин не смогли сегодня показать класс, а Лазар Вилар и вовсе сошёл с дистанции. Лишь Арман и Эивиндр из этой дружины сейчас борются за медали. Ну что же, можно их только поздравить и в который раз восхититься интернациональной мужской дружбе спортсменов, ведь, где вы ещё могли видеть подобное? Данное видео, как мне подсказывают, уже набрало много тысяч просмотров, а это значит, люди поддерживают хорошие, тёплые отношения и здоровую конкуренцию, а не выигрыш любой ценой. Любо дорого на такое смотреть. Ладно, что-то я отошёл от темы…

Тёмная лошадка» Орнбей вырвался вперёд после удачного прохождения опасного спуска сочинской трассы. Хотя, вырвался вперёд сильно сказано. Скорее, это работа на камеру. Медаль у него всё равно уже будет и в этом можно не волноваться. Интереснее всего, будет ли у Армана третье золото или Даша Обручева, которая, к сожалению, не смогла надолго прийти в комментаторскую кабину, останется единственной обладательницей негласного титула «Королевы» сочинской Олимпиады.

Ларсен и Вилар не стремились обгонять «мужественного» чеха, спасавшего их от мощного снега, не прекращающегося ни на миг, но сейчас мы видим, как оба спортсмена оставили чеха за спиной и вырвались вперёд. Тут уже Орнбею нужно быть осторожнее, так как за ним, неподалёку, угрожающе быстро приближается Яров Пак, желающий оказаться на пьедестале. Наконец-то начинается настоящая гонка с непредсказуемым финалом. Оба могут быть победителями. Сейчас важно, сколько сил осталось на финальный рывок, который будет иметь итоговое значение в борьбе за титул. Эивиндр вырвался вперёд, начав игру в «кошки мышки». Он оглядывается на Армана, который никак не отстаёт, вцепившись в норвежца. Француз даже зацепился за лыжи соперника, едва не упав, но всё обошлось. Ой, чувствую, будет интересный финиш. Спор двух «гигантов» многого стоит.

И вот на последнем повороте Эивиндр вырывается вперёд и, похоже, у него осталось больше сил. Неужели француз сдался?! Идёт финишная прямая и Ларсен лидирует. Похоже, не видать младшему из братьев третьего золота Олимпиады, но что мы видим? На самом финише, когда Эивиндр почувствовал, что выиграл и прекратил накатывать, из-за спины вырвался Арман!!! Неужели победа не за норвежцем? Неужели Ларсен бросил работать раньше времени? Всё решит лишь фотофиниш. Вот будет обидно норвежцу проиграть, таким образом, но, мы видим, что всё — таки победу отдали Эивиндру, хотя время у обоих одно и то же. Арман поздравляет друга с блистательной победой. Не сказать, что он слишком огорчён, скорее, на лице нависла усталость. Думаю, мы узнаем обо всём из интервью несколько позже, а пока, встречаем на финише Евгения Абраничева, расположившегося выше всех из россиян на пятом месте с тремя промахами. Что касается остальных, то Антон прибывает на одиннадцатой позиции, Лустюгов — девятнадцатый, Малышкин лишь двадцатый.

Ну что же, дорогие друзья, так сложилась гонка. Хотя бы на один промах меньше и Евгений мог бы побороться за бронзу, но… Вы смотрите, Ларсен плачет на финише, Эивиндр!!! Многострадальный финиш выдался у него. Сильнейший мужик мирового биатлона, суперзвезда, в чём-то циничный, в чём-то уверенный в себе, но он плачет после финиша этой тяжелейшей гонки, в которой стал Олимпийским чемпионом. Мы Эивиндра от всей души поздравляем!!! Он прекрасный парень, настоящий соперник, он боец, каких может и свет не видывал. Есть, наверное, биатлонная справедливость в том, что он сегодня победил. Плачущий Ларсен!!! Когда такое было!?

А мы заканчиваем, сегодняшний эфир. Будем смотреть эстафеты, и рассчитывать на победу. До встречи!!!»

6 января 2013. Оберхоф. Германия. Гонка преследования

К своему четвёртому огневому рубежу Дима подъезжал с тридцатисекундным гандикапом. Позади него Абраничев, Льёф, Ларсен… Но, несмотря на это, он ехал в своём темпе. Пусть Эивиндр ходом по трассе быстрее, но Диму это не волновало. Голова не забита ненужной информацией. Расслабившись, но, сохранив силы для финального рывка, спортсмен подъехал к коврику первой установки, восстанавливая дыхание. На миг, взглянув на флажки и не увидев серьёзного ветра, Дима бросил палки рядом с собой и, сняв с плеча винтовку, зарядил последнюю необходимую обойму. Направив оружие на мишень, он несколько раз вздохнул, продолжив стимулировать сердечный ритм, и приготовился стрелять, прицелившись. От последнего огневого рубежа зависело буквально всё и, как бы он не хотел, подобные мысли всё же проскользнули, но на этот раз, они не мешали делу, лишь наоборот, помогали стимулировать.

Первый выстрел ушёл на три часа. Промежуток времени до следующего довольно высок, но в данном случае необходима точность, а не скорость, из-за которой могли и выйти злосчастные осечки. Дима об этом знал и не позволил себе в порыве азарта сойти с необходимого курса, которому придерживался с начала гонки, поэтому продолжил в том же духе. Но вскоре, почувствовав больше уверенности, последние два сделал быстрее и, что самое важное, в цель. Увидев перед собой, пять белых кругляшей установки, он мысленно обрадовался, молча похвалив себя, и стремительно отправился на заключительный круг, тогда как соперники только подъезжали. Было всё ещё рано радоваться. Болельщики уже отдали ему победу, но необходимо ещё добраться до финиша, не растеряв преимущество. Правда, проехав мимо тренера, Дима узнал, что шёл почти с минутным преимуществом, поэтому получил ещё больше уверенности, но нисколько не сбавил скорость, продолжив двигаться в прежнем темпе. Мысли о третьей подряд победе на нынешнем этапе Оберхофа после удачной эстафеты и такого же спринта захлестнули его, доставив огромное удовольствие и больше уверенности в себе, ведь именно этот этап подарил первое личное золото, а сегодня, ещё и второе подряд. Разве не стоит гордиться тем, что, несмотря ни на что, Дмитрий Малышкин продолжил удивлять всем завистникам и недругам назло.

Он по — прежнему шёл к очередной победе и слышал в след многочисленные поздравления болельщиков, чувствовал, как какое-то время назад оказался неправ, сомневаясь в себе и своих силах. Спортсмен считал верхушкой карьеры — случайно завоёванные третьи или «деревянные» медали личных первенств и вместе с ними коллективные подиумы в эстафетах. Практика показывала: завоевать золото самому никак не выходило и это сильно омрачало перспективы будущего, в том числе и грядущей Олимпиады. Теперь же глупым сомнениям и беспочвенным предрассудкам, наконец, пришёл конец, ведь сам себе Дима доказал, что всё ещё впереди и нужно лишь бороться за то, чего так сильно хочется. Всё в его руках и так будет всегда, пока он уверен в себе.

За пятьсот метров до финиша, поднимаясь в горку, Дима немного прибавил, хладнокровно двигаясь к победе. Уже очевидно, его никто не обгонит. Даже быстроходный Эивиндр не в силах противостоять точности в стрельбе Малышкина. За это он сегодня и поплатится отсутствием призового места, потому как Абраничев продолжал бороться с чехом за второе — третье место, не давая шансов соперникам, а норвежец шёл лишь на пятой позиции, пытаясь ухватиться за четвёртое.

Блестящий хет-трик (три победы подряд на одном этапе Кубка мира) у Дмитрия Малышкина!!! Спортсмен, окутанный туманом, в усиливавшихся порывах ветра подъезжал к финишу. За сто метров до окончательной и бесповоротной победы, один из членов тренерского штаба вручил флаг и Дима с почётом, под всевозможные возгласы российских болельщиков, коих здесь немало, пересёк черту. Завоевав так необходимое золото, он доказал всем и себе свою силу воли и способность бороться всегда и везде. Евгений получил серебро и приехал спустя сорок четыре секунды. Дождавшись члена своей команды, Дима поздравил его, приобняв, пожал руку чеху и покинул финиш, не мешая другим спортсменам беспрепятственно прибывать.

— Димка!!! — во всё горло закричала Даша, поздравляя любимого с отлично проведённой гонкой. Как только он прошёл необходимые проверки, девушка бросилась к нему на шею. — Ты молодчина! Я так рада за тебя.

— Спасибо, — устало протянул он, едва удерживая её на руках.

— Прости, — спохватилась Даша и тут же встала на ноги, на мгновение, забыв о том, что её парень абсолютно обессилел, хотя на трассе совсем не заметно. — Ты бы слышал, как я кричала от радости, когда ты чисто отстрелялся на последней стойке. Так и хотелось расцеловать тебя прямо тогда.

— Я не ожидал, что всё так хорошо пройдёт, — признался Малышкин, присев на скамейку. — Мне сказали, проигрыш Эивиндру по скорости чуть больше минуты…

— Не страшно! — быстро сказала Обручева, поглядев на своего чемпиона восторженными глазами. — Не мне тебе напоминать. Биатлон — это не только скорость, но ещё и стрельба и к тому же, победителя не судят.

— Спасибо за то, что ты всегда меня успокаиваешь.

— Ещё раз напоминаю, это должно быть твоим занятием, а не моим. Я слабый пол, — улыбнулась она, ещё раз поцеловав, не обращая никакого внимания на вспышки фотоаппаратов и столпившихся неподалёку журналистов, до которых Дима ещё не добрался. — Но мне нравится, когда ты кажешься таким незащищённым, слабым… Так и хочется пожалеть, обнять…

— Ну, спасибо, — буркнул Дима. — Теперь мне стало намного легче!

— Но также мне известно, что за всем этим скрывается по — настоящему сильный, безумно красивый и умный мужчина, готовый идти на всё, ради близких.

— Продолжай, — глядел на неё Дима, дожидаясь подходящего момента, чтобы поцеловать. — С этого места подробнее.

— Передо мной любящий мужчина, который никогда не предаст…

Услышав, как Даша говорила об этом, радость в глазах Димы быстро погасла. Он вновь вспомнил своё предательство, и ему не нашлось оправдания. Даже несмотря на то, что он не делал это в трезвом уме и светлой памяти, легче не стало. Забыть об этом невозможно, особенно, когда его любимая говорила о безоговорочной вере в него, нисколько не сомневаясь.

— Мне пара, — немного сухо произнёс он. — Скоро церемония награждения, а потом и пресс — конференция.

— Конечно, — совсем забыла Даша. — Но перед тем, как ты пойдёшь…, — она подошла к Малышкину и обняла, прошептав: — Я люблю тебя.

— И я, — взаимностью ответил Дима и направился к стоявшим неподалёку спортсменам, ожидавших цветочной церемонии и выход трёх счастливчиков сегодняшней гонки на пьедестал почёта.

Церемония началась через десять минут после окончания гонки. Подсчитанные баллы зачёта Кубка мира показали: Дима переместился на четвёртую позицию вслед за товарищем по команде Евгением Лустюговым. Это очень хороший результат. Он позволял, даже, побороться за большой хрустальный кубок, если он и дальше будет показывать столь впечатляющие результаты, но об этом думать не хотелось. Малышкин считал, всё должно идти своим чередом. Он не хотел заморачиваться подобным, так как это обязательно приведёт к неудачам, от которых спортсмен так трепетно хотел избавиться, поэтому жил сегодняшним днём. Осталось лишь радоваться победе и надеяться — она не последняя.

Церемония награждения прошла на позитивной ноте. Дима пожал руку всем восьми спортсменам, участвовавшим в ней, сфотографировался с двумя другими призёрами, держа в руках небольшие букеты цветов, подаренные симпатичными девушками, и отправился на пресс — конференцию. Несмотря на испытываемую радость, самочувствие Малышкина оставляло желать лучшего. Помимо усталости и желания скорее прийти в номер отеля, окунувшись в сладостный сон победителя, вновь замучила непривычная боль в пояснице, не возникавшая с того самого момента, как он прошёл полный курс восстановления после травмы, полученной в аварии, но начала осложнять жизнь ещё до приезда в Оберхоф.

Компрессионный перелом позвонка мог навсегда закончить так и не начавшуюся к тому моменту карьеру биатлониста. Но в его случае не было ничего опасного для жизни: отсутствовали сильные боли и выраженные неврологические симптомы, то есть повреждения нервных окончаний, расположенных поблизости позвоночника, от чего могла возникнуть слабость, онемение, понижение чувствительности и другие неврологические симптомы. Поэтому лечение провели не хирургического характера: неподвижность поврежденного отдела позвоночника, что обеспечилось с помощью специальных повязок и корсетов — тщательно скрываемых — не желая показывать себя слабым перед окружающими. Также ему прописали постельный режим на несколько недель. Если наступали боли, Дима принимал анальгетики. Сам перелом зарастает на протяжении трёх месяцев, но, почувствовав, что всё стало нормально, спортсмен принялся фанатично тренироваться задолго до этого, даже не вспомнив: отсутствие боли не означало выздоровления. Он не соблюдал пастельного режима, продолжал до изнеможения тренироваться, нагружая спину, не задумываясь об исключении физических нагрузок из-за желания вновь вернуться в спорт. Туда, куда, как всем казалось, путь навсегда закрыт, ведь никто не верил в возвращение. И тогда парню просто повезло — травма не переросла во что-то более серьёзное, особенно в паралич нижних конечностей.

Сейчас, испытывая лёгкий дискомфорт, он вновь вспомнил об этом. Глядя на окружавшее вокруг, он не смог представить себе окончания той жизни, к которой пришлось так долго стремиться, отдав всего себя без остатка. Возможно, слабые боли ничего не значили, и они могли быть вызваны стрессами и нагрузками, усиленными им несколько недель назад, а не возвращением старой травмы, но всё же, страх потерять свою жизнь оказался несколько сильнее, чтобы продолжать бездействовать. Правда, сказать об этом командному врачу Дима не мог, так как в случае каких-либо отклонений, его могли отстранить и возможно, уже навсегда, поэтому, на ум пришёл лишь один хирург, с которым он хорошо знаком…

Пресс — конференция, как всегда, прошла довольно быстро. Всё заняло не больше десяти минут. Репортёры задавали однотипные вопросы, связанные с самочувствием победителя после третьей победы подряд и так далее. Единственное, что сильно запало в память, так это то, как прозвали Диму: «Король Оберхофа», потому как до него ещё никому не удавалось сделать подобное на данном этапе Кубка мира. Отвечая на вопросы, Малышкин едва не засыпал, из-за чего Абраничев несколько раз тормошил его локтем в бок, что, конечно же, не могли не заметить журналисты, обронив весьма слышные смешки, заставившие спортсмена «проснуться» и бодро завершить ответы на скучные вопросы, не отличавшиеся большим разнообразием.

Закончив всю официальную часть, Дима, наконец, смог вернуться к себе в номер: небольшой, без всяких излишеств, но всё же, вариант лучше, нежели у многих команд соперников, живших по двое или более человек в целях экономии. Это же могло ждать и спортсменов российской сборной, но, благодаря неплохим вложениям, которые из года в год нисколько не уменьшились, молодые люди жили с комфортом. Гостиница для проживания могла быть и лучше, но биатлонисты не захотели выделяться, им не нужна роскошь, лишь обычные человеческие удобства, которых в данной гостинице более чем хватало.

Закрыв за собой дверь, Малышкин с привычной для себя лёгкостью плюхнулся на кровать, но на этот раз, вместо облегчения, почувствовал всё ту же боль, мешавшую расслабиться и насладиться в полной мере заслуженными «пятью минутами славы». Расположившись на кровати, как можно более удобно, минимизировав негативные ощущения, он закрыл глаза, пытаясь уснуть. Ворваться в номер никто не мог, это больше всех касалось Антона, любившего прибегать без стука с очередной важной новостью, поэтому Малышкин был спокоен за свой ожидаемый сон, но не прошло и десяти минут покоя, как раздался звонок. Нехотя и уже немного сонно дотянувшись до планшета, Дима заметил, что звонили по скайпу родители, и ему пришлось ответить, не заставляя их ждать.

— Сынок! — раздался громкий радостный голос мамы, сидевшей рядом с не менее счастливым отцом, — мы хотим поздравить тебя с этими замечательными победами. Это было что-то невообразимое! Весь Сосновый бор «болел» за тебя…

— Дай мне хоть что-нибудь сказать, — вмешался отец, не в силах вставить ни единого слова, так как жена вытеснила его из объектива камеры.

— Говори. Разве я мешала? — удивилась женщина, слегка рассердившись. — Я сказала только пару предложений!

— Я горжусь тобой, сын, — косо посмотрел на жену мужчина, ничего не сказав ей в ответ, зная, что лучше с ней не связываться или же дискуссия из-за мелочи могла растянуться на несколько часов с яркой и запоминающейся ссорой в конце. — Хочется обнять тебя, пожать руку, но ты, к сожалению, очень далеко…

— Папа, ещё успеешь. Мы же видимся довольно часто…

— Ты даже на Новый год не приехал, — вновь раздосадовалась Наталья Борисовна. — А я столько всего наготовила…

— Ты забыла? — снова покосился на неё мужчина, хитро улыбнувшись, — то, что ты приготовила, до сих пор дворовые собаки переварить не могут.

Женщина тут же обиделась.

— Ну, отвернулась я от плиты. Совсем ненадолго! — объяснила она. — Кстати из-за того, что звонили по работе. И это было важнее еды.

— Конечно! — продолжил мужчина. — А что бы мы делали, если бы моя мама не праздновала с нами? Остались бы голодными или же, как это модно сейчас, пошли бы в ресторан?

— Тебя бы никто не пустил туда. Их бронируют за несколько месяцев…

— Ладно вам, — перебил родителей Дима. — Хватит спорить.

— А ты приедешь к нам на рождество? — поинтересовалась Наталья Борисовна, перестав глядеть на мужа с желанием немедленно убить на месте.

— Не знаю, — задумался спортсмен. — Масс старт будет тринадцатого.

— Так приезжай сразу после него, — настоял отец. — Привези Дашу с собой. У нас так и не было удобного времени, чтобы познакомиться с ней.

— Да, и с её монстром тоже, — едва слышно, в шутку прошипела женщина, которую очень пугал факт нахождения с ней в одном помещении большого хищника, который, по её мнению, мог в любой момент напасть и съесть.

— Мама, я же говорил тебе не один раз: Малыш ещё не стал взрослым и к тому же, теперь он живёт в зоопарке Минска. Даша поняла, что не сможет ухаживать за ним, пока её нет в стране. К тому же, её родители отказались принять у себя тигра…

— Неудивительно, — продолжала Наталья Борисовна.

— Да успокойся уже, — легонько пнул её в бок муж. — Сказали же, всё улажено.

— Я постараюсь привести Дашу с собой, если ничего не случится, — пообещал Дима.

— О чём это ты? Что может случиться? — ухватилась за слова женщина.

— Ничего, — спокойно ответил спортсмен. — Не придирайся к словам.

— Сын, скажи, только честно. Это ненормальная больше не присылала тебе никаких писем с угрозами или что-то в этом роде?

— Нет, ничего не было, — немного призадумался он, считая, что больше их не получит, вспомнив последнее из них. — Думаю, с этим покончено.

— А что говорит Саша? — задавал вопросы отец, беспокоясь о сыне.

— Что он вообще может сказать? — разошлась женщина. — Он кажется мне странным. Я говорила об этом и снова повторю. Не нравится этот юноша мне. Есть в нём что-то странное.

— Мама, если бы ты знала его ближе…

— Он, даже, не удосужился со мной встретиться! — не унималась она.

— Почему-то со мной и бабушкой встретился и заметь, не раз и не два, — напомнил отец, — а ты как всегда была занята. К тому же, парень хотел и тебя застать все эти разы.

— Он специально приходит тогда, когда меня нет.

— Просто у тебя, моя милая, природный талант сбегать на работу по любому поводу. Так что, вини только себя. И кстати, я уже говорил — парень хороший и хватит считать его каким-то бандитом.

— Я не считаю его бандитом! — попыталась переубедить она мужа. — Я благодарна за то, что он спас Диму и все эти годы был рядом, но именно из-за него мой сын сейчас в опасности. Я до сих пор не могу простить ему того, что ты, мой мальчик, едва не погиб в том отеле.

— Не погиб же! — оправдывался Дима.

— И кстати, где этот Саша сейчас? Я пыталась позвонить, но…

— Он во Франции, — сказал Малышкин. — Саше нелегко после взрыва. Он немного отстранился и теперь встречается с родственниками погибших, чтобы хоть как-то компенсировать потерю.

— Я бы не смогла пережить, если бы с тобой что-то случилось! — вздрогнула от этой мысли Наталья Борисовна.

— Ну что ты такое говоришь! Ничего со мной не случится, — успокаивал Дима.

— Эту фанатку не поймали, кто знает, где сейчас этот Аргадиян, который тоже может навредить тебе…

— Успокойся, — заметив, как жена занервничала, приобнял мужчина. — Не накручивай себя.

— Дима, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь неважно! — не унималась она, обратив внимание на не слишком здоровое лицо сына.

— Мамуля, я устал после гонки, — поспешил завершить разговор Малышкин. — Поговорим потом, ближе к рождеству и, если получится, приеду навестить вас вместе с Дашей. Хорошо?

— В общем, ещё раз поздравляем тебя, — снова улыбнулась Наталья Борисовна, наслаждавшаяся объятиями мужа. — Будем ждать звонка! До встречи…

Выйдя из скайпа, Дима отложил планшет в сторону и задумался над словами матери, которая не могла не заметить проблем, «написанных» на его лице и, пускай она не знала, что именно тревожит сына, всё равно чувствовала неладное. От родного человека сложно утаить проблемы и в этом, он в который раз убедился. В детстве она всегда могла догадаться, когда сын лгал. Дима придумывал всё новые способы обмана, ведь, какой ребёнок не врал, чтобы не пойти в школу или не пытался отмазаться от нелюбимой работы по дому, ссылаясь на болезнь или вроде того. Наталья Борисовна могла с уверенностью понять это по глазам сына. Ей не обязательно проверять его, как в случае с не существовавшей температурой или другими способами, достаточно посмотреть на Диму и всё становилось очевидным, но с годами, подобная способность перестала быть настолько безошибочной. То ли Малышкин научился лучше врать, то ли его мама перестала так тщательно обращать на мелочи внимание, но она уже не могла сказать наверняка. И сейчас, поглядев на сына, она мучилась в догадках, не понимая, действительно ли с сыном всё хорошо, или он, прикрываясь послегоночной усталостью, скрывал истинные проблемы. В любом случае, сердце её осталось неспокойным, и Дима этого не мог не заметить, поэтому, хотел разрешить свои неприятности до того, как мама начнёт задавать больше вопросов и, в конце концов, докопается до истины.

Подумав ещё некоторое время, он нашёл свой телефон и, порывшись в телефонной книжке, нашёл необходимый номер человека, чья помощь сейчас весьма полезна.

— Ало, — быстро ответил мужчина на том конце провода.

— Илья, здравствуй. Это Дима Малышкин. Узнал? — несколько неуверенно начал спортсмен.

— Да, конечно, узнал! — обрадовался он. — Ты по делу или Сашу ищешь?

— Он где-то рядом с тобой? — поинтересовался Дима.

— Да, мы вместе с ним сейчас в одной из больниц Бордо. Он тебе сейчас нужен? Дать трубку?

— Нет, нет, — быстро заголосил он. — Мне нужна твоя помощь. Очень нужна, — тут же добавил Малышкин.

— Слушаю. Только один вопрос. Это по медицинской части? — догадался Илья, ведь иначе бы он не позвонил.

— Верно. Прошу, не говори Саше ничего. Даже о моём звонке. Хорошо?

Илья немного помолчал, что заставило понервничать Диму.

— Идёт, — без особого желания согласился он. — Что у тебя там?

— Ты можешь приехать? По телефону говорить об этом как-то…

— Я постараюсь, просто… Ладно, если всё так серьёзно, может, тебе обратиться в больницу?

— Илья, под угрозой моя карьера. Если я обращусь к врачам, они должны будут сообщить об этом и когда тренеры, СБР и все остальные узнают, я могу никогда не вернуться в спорт. Они и так, поначалу, сомневались, позволять ли мне и дальше заниматься биатлоном.

— Полагаю, это связано со спиной, точнее, с поясничным отделом. Верно?

— Откуда ты…

— Ты забываешь, что я был главой медицинского отдела комплекса твоего друга, а твоя медкарта вообще, наверное, самая интересная из всех, потому что меня мучил вопрос: как ты вообще попал в сборную страны с такими перенесёнными травмами. Однажды, что-то из того перечня должно было побеспокоить и спина — самое очевидное и опасное.

— Сможешь помочь? — задал вопрос Дима в надежде услышать положительный ответ.

— Как только приеду, проведу обследование. Не волнуйся, Саше я ничего не скажу, иначе он совсем с катушек слетит от своего беспокойства, но хочу предупредить: результаты могут тебе не понравиться.

— Мне говорили об этом сразу после аварии, — вспомнил Малышкин.

— На этот раз может быть всё куда серьёзнее… Ладно, как освобожусь, позвоню. До связи…

Больница города Бордо. Франция

Жаркая погода, установившаяся в Бордо, мешала Саше здраво мыслить. Его настроение сложилось и без того ужасным: сильные головные боли утихомиривались лишь на время и вскоре возвращались, не давая долгих передышек. Пот лился рекой, заставляя чувствовать себя не в своей тарелке перед людьми, с которыми встречался, а в глазах временами двоилось, но всё это лишь прелюдия. Истинное самочувствие создалось вовсе не из-за собственных неудобств. Причиной этого стала неожиданно скверная новость, пришедшая с полей Франции. К подобному, казалось бы, Саша готов и ранние диагнозы Ильи не сулили ничего многообещающего, но всё же осталась надежда, которой юноша жил несколько месяцев и сейчас, она практически уничтожена.

Дело касалось пострадавших людей при взрыве отеля. Их много, но большинство поправилось благодаря всевозможной поддержке, оказываемой фондами Лардонова, целенаправленно помогавшими уже на следующий день после взрыва. Семьи, потерявшие близких, получили её в первую очередь. Саша понимал, этим никого не вернёт, но попытался сделать всё от себя зависевшее, даже, несмотря на то, что делал это из палаты больницы, в которой оказался после расчистки завалов, где едва не погиб. Он не позволил работникам фонда мешкать, не развёл бюрократию. Важной задачей являлось помочь, чем возможно, постаравшись унять боль от расставания потерянных людей, но даже это не спасло от последствий, не заметить которые невозможно.

Шесть человек, лежавшие в больнице после взрыва, до сих пор в коме. По разным причинам прошло столько времени, но проводимое лечение не принесло своих плодов. Несколько недель назад скончалась женщина тридцати лет, оставив своего восьмилетнего сына одного. Она также длительное время провела в коме, и врачи ничего не смогли сделать. Саша узнал об этом совсем недавно, но смог приехать только сейчас, когда услышал о двух маленьких девочках трёх и четырёх лет. Их приготовили к отключению от аппарата искусственного поддержания жизни по медицинским показателям. Врачи посчитали, их мозг умер и они никогда не «проснутся». Эта новость не могла не принести Саше ещё больше боли, нежели он уже перенёс. Он попытался помешать врачам, убить их, вынудив найти иные решения проблемы, но вскоре понял — сделать ничего нельзя.

— Подумай, хорошенько! — настаивал Лардонов, говоря это не в первый раз. — Ты же гений. Есть же, наверное, что-то, что все пропустили?

— Я бы и рад, — держал в руках медицинские карты Илья, продолжая изучать, — но в данном случае чудо не произойдёт. К сожалению, диагноз «вегетативное состояние» является для нынешней медицины приговором. Сознание этих девочек «отсутствует» и даже если они когда-нибудь бы и пришли в себя, что вряд ли, они могут остаться навсегда инвалидами и общаться с окружающим миром разве что глазами.

— То есть, они всё — таки могут прийти в себя? — зацепился за слово Саша.

— Понимаешь, есть такой диагноз, как «состояние минимального сознания». В этом случае, шансы на возвращение человека сохраняются, но проблема в том, что надёжного и чёткого определения разницы между двумя диагнозами не существует. К тому же, как бы ни хотелось этого говорить, но девочки слишком маленькие. Их травмы весьма серьёзные, а мозг, как и весь организм — слабый. Это приводит нас…

— Их родители скоро будут здесь. Как такое вообще можно принять? — спрашивал себя юноша.

— Не знаю, — отложил в сторону медицинские карты Илья, посмотрев на маленьких пациенток через стекло палаты. — Детей у меня нет, но боюсь предположить, что бы я сделал. Я не смог бы смириться с этим.

— Что мне сказать им? — задался вопросом Саша. — Они приедут, а мне лишь останется извиняться, снова и снова чувствовать непрекращающуюся ненависть со стороны людей, чьи жизни уже никогда не станут прежними. Наверное, это моя судьба — быть убийцей.

— Это не твоя вина.

— Знаешь, сколько раз я слышал подобное? — вздохнул он, присев на скамейку у кондиционера и закрыв ненадолго глаза. — А сколько раз мне это помогло прекратить думать обо всех тех людях, которых я видел на земле в белых простынях? Такое невозможно просто взять и выбросить из памяти. Не хватит сил, а я слишком слабый. Мне такое не под силу.

— Думаю, ты не прав, — не согласился Илья. — И ты много раз демонстрировал это. Вспомни, хотя бы, как помог Кабано?

— Помог? — открыл глаза он. — Только для того, чтобы совсем скоро похоронить?

— Ты ведь знаешь, не хватило времени. Совсем немного…

— Знаю. Я ведь был там, помнишь?

— Помню.

— Как сейчас слышу тот грохот от взрыва. На какое-то время я потерял сознание. Даже не помню, в какой именно момент здание обрушилось, не представляю, как мне удалось выжить, потому что неожиданно повезло быть не придавленным ничем тяжёлым. В жизни не часто везёт, а тут… Звёзды для меня сошлись, только вот не для Кабано, — Саша вспомнил одни из самых страшных мгновений своей жизни, испытав столько всего, что не смог понять, как вообще можно уместить в себе всё это одновременно и, если раньше сложно приходилось оставаться невозмутимым и относительно спокойным, то сейчас ему удалось. Глаза сухие, словно так всё и должно быть, хотя нередко его «застилало» слезами даже по людям, которых почти не знал. Сейчас же Лардонов вспомнил о человеке, ставшим ему почти родным и у него не получилось проявить истинных эмоций, словно что-то мешало. — Ему сильно придавило правую ногу и плечо, голова осталась целой, но он лежал лицом вниз и не мог пошевелиться. Помощь была рядом, я слышал, как спасатели пробивались к нам обоим. Я был неподалёку и всеми силами пытался подбодрить, не позволял терять сознание, не оставлял одного, отвлекая от происходящего. Казалось, ничто не могло помешать нам, выбраться, если бы не…

— Вода, — обречённо вспомнил Илья.

— Я мог двигаться, поэтому искал воздух до последнего, но он… Цезарь ничто не мог сделать. Он захлебнулся. Я слышал, как он мучился, умирал на моих глазах и в какой-то момент, я больше его не слышал. Последним, что он мне сказал…

Кабано ещё раз напомнил ему про обещание убить Михаила Аргадияна. Это его последние слова. Он захотел мести. Саша выполнил обещание и, пусть убийца не умер мучительно, как многие его жертвы, но это произошло именно тогда, когда ему самому было больно из-за смерти дочерей.

— Что он сказал? — поинтересовался Илья, когда Саша вдруг замолчал.

— Он хотел воссоединиться с семьёй. Я похоронил его с Давидом и их матерью в Испании. Теперь они вместе, — вздохнул юноша.

— Я думаю, когда-нибудь этого подонка поймают. Ему не сойдут с рук совершённые злодеяния, — предположил молодой хирург.

— Теперь я понимаю, что чувствовал Дима, когда Женя умер, — пропустил мимо ушей последние слова он, — потому что испытываю это же сейчас… Если бы спасатели пришли сразу к нему и протянули, хотя бы, что-то вроде трубки для дыхания, Кабано был бы сейчас жив. И дело не в выборе между мной и им, как в ночь аварии. Они целенаправленно выбрали меня. Возможно из-за того, что я владелец комплекса или у меня оказалось больше шансов или… Может они посчитали его умершим, даже несмотря на то, что я просил начать с него. Я мог подождать, а Цезарь — нет.

— Можно сколько угодно гадать, ничего не исправить.

— Да, но в тот момент…, — настоял Саша, подумав о том, что Кабано мог быть сейчас жив и, хотя бы одним грузом на сердце поубавилось.

— Они приехали, — заметил посланную за родственниками девочек машину Илья.

— Мне предстоит ещё одно не простое испытание, — вслух подумал Лардонов, готовясь говорить слова соболезнования.

Не успел Саша подойти к двери, как та открылась.

— Это вы Лардонов Александр? — спросил вошедший курьер.

— Да.

— Вам письмо, — протянул он. — Распишитесь!

Увидев в своих руках очередной розовый конверт, сознание Саши несколько очистилось. Он посмотрел на Илью, так же хорошо знавшего отправителя и, подождав, пока курьер уйдёт, оба отошли за угол.

— Как она узнала, где ты? — не понял молодой хирург, спросив почти шёпотом.

— Я давно перестал задаваться этим вопросом, — открывая конверт, сказал Саша.

— Вызвать полицию?

— Не стоит. Не думаю, что она хочет навредить. По крайней мере, давно уже подобного не наблюдалось.

«Знаю, что должна тебе за попытку убийства и кражу денег, поэтому, считаю необходимым сообщить о смерти почти всех людей, когда-либо работавших с Михаилом Аргадияном. Их смерти, подобны тому, что они сделали с одним из твоих друзей. Они страдали, надеюсь, тебе стало легче. Сбежать удалось лишь женщине, известной тебе под именем Анастасия. Её поисками я по — прежнему занимаюсь и, в конце концов, она никуда не денется. Всех, кто имел отношение к массовому убийству в твоём комплексе, ждёт подобная участь.

P.s. Я знаю, что ты сделал. Теперь мы похожи, потому что ты понимаешь, что значит отнимать жизнь, когда это необходимо…»

Прочитав письмо, Саша тут же его порвал.

— Что она имела ввиду, когда сказала…

— Давай ты сделаешь вид, что ничего не видел? — стальным голосом произнёс Лардонов, от чего Илье стало не по себе.

— Конечно, — недолго раздумывал молодой человек, быстро обо всём догадавшись. — Оплакивать его никто не станет, — сказав это, Илья вместе с Сашей направился к родственникам девочек.

Сочи. Больница. 2014 год

Лёжа на кровати в больничной палате, Саша думал об оставшемся времени. Он не знал, сколько ещё сможет терпеть терзавшую боль, от которой уже давно нельзя куда-либо деться. Обезболивающие не оказывали должного эффекта, голова разрывалась на части. Осталось только привыкнуть. Другого способа избавиться, уже не видно. Казалось, за долгие месяцы лечения можно смириться, особенно, когда шансов на выздоровление нет, и можно уповать лишь на чудо, но ещё одного получить невозможно. Юноша уже истратил запас невероятной удачи, пришедшей к нему и теперь, необходимо дождаться окончания пути, подходившего всё быстрее. Саша знал об этом, но тщательно избавлял себя от мысли скоропостижного ухода из жизни, боясь до глубины души.

Ему всего лишь немного за двадцать. В этом возрасте человек только вылупился из родительской скорлупы, постигает мир, видит его другими глазами и идёт к намеченной цели, но у Саши вышло совсем не так. Долгие годы он чувствовал себя лишним в этом мире, не находил себе места и вскоре, просто стал невидимкой, но авария показала ему: в жизни случаются перемены. Страшное событие перевернуло весь его мир, и сделало таким, каким являлся сейчас: счастливым, как бы странно это не звучало. Прошедшие несколько лет изменили жизнь, и она стала походить на картинку из мечты, полной смысла и головокружительных событий, засевших в памяти. Саша совершал поступки, о которых раньше не мог мечтать. Казалось бы, посторонние люди превратились в самых близких и дорогих на свете, а бескорыстная помощь позволила осчастливить не одну тысячу людей по всему миру. И эта лишь малая доля поступков. Сейчас же, всему пришёл конец. Стены больницы являлись целым миром, где он, похоже, останется навсегда. Нет возможности покинуть их без риска потерять остаток и так небольшого отрезка жизни, а ведь хотелось увидеть долгожданное событие: победу Димы. Он продолжил надеяться и верить несмотря ни на что. Столько лет он и Дима ждали Олимпиады в Сочи и теперь, Саше суждено провести здесь свои последние дни, вот ведь ирония.

В какой-то момент, он услышал шаги. С трудом приподнявшись, юноша приоткрыл дверь. В коридоре никого, но шаги продолжили раздаваться, становясь громче. Прикрыв дверь, Саша посчитал, ему послышалось, и направился обратно к кровати, но взгляд зацепился за странное отражение в зеркале перед ним. Дверь вновь приоткрылась, и из неё вырвался яркий свет, ненадолго ослепив. Саша слегка удивился. Обернувшись, он увидел закрытую дверь палаты, тогда как в зеркале всё иначе. Вдохнув воздуха, он подошёл ближе к отражению, продолжившему волновать, ведь оно показало то, чего не могло быть. Оказавшись с зеркалом во весь рост, Саша коснулся света, но не почувствовал ничего, кроме холода стекла. Вскоре распознав галлюцинацию, он захотел вернуться в пастель и попытаться заснуть, но не успел сделать и шага, как послышался знакомый, но уже несколько подзабытый голос, прозвучавший так, словно этот человек был рядом с ним в палате.

— Здравствуй, Саша!

Юноша замер, пытаясь понять, что произошло, и лишь через несколько мгновений пересилил себя. Обернувшись, он увидел перед собой «живого» и здорового Кабано. Страх полностью овладел им. Холод и дрожь поднялись откуда-то снизу и пронеслись по всему телу, оставшись внутри, усиливаясь и доставляя лишь больше дискомфорта. Сложно, что-либо сказать в ответ на приветствие человека, ушедшего уже довольно давно. Саша определённо выпал из реальности, осознав невозможность подобного. Он молча продолжил смотреть на слегка улыбавшегося человека, выглядевшего нисколько не изменившимся с момента их последней встречи, разве что, настроение его улучшилось.

— Я схожу с ума? — первое, что пришло на ум Саше, когда он решил что-то сказать, ведь ничего нормального в этом не было.

— А ты как думаешь? — не дал определённого ответа Цезарь, заставивший дрожать от ужаса, сравнимого лишь со скорейшей кончиной.

— Думаю, что я… Это сложно объяснить, — терзался в догадках юноша, не до конца понимая происходившего. Он время от времени оборачивался, чтобы взглянуть: закрыта ли всё — таки та дверь, что открылась в отражении зеркала и, когда он продолжил видеть противоположную картину, логические объяснения ушли на задний план, позволив думать о самом невероятном. Хотя на самом деле, Саша не перестал предполагать, что всё происходило лишь у него в голове. Возможно — это галлюцинации, а возможно и чересчур реалистичный сон. Он вскоре закончится и всё вернётся в привычное, печальное русло.

— Ты всегда ищешь объяснения, тогда как нужно принять то, что перед тобой, — сказал парень совершенно спокойным и расслабляющим голосом, каким не часто мог похвастаться при жизни.

— Принять то, что я разговариваю…

— Хотел сказать с мертвецом? — закончил мысль он.

— Прости, я не хотел…

— Не стоит скрывать то, что и так всем известно. Я умер и то, как это произошло… Было больно.

— Не продолжай, — попросил Саша, ведь ему до сих пор страшно вспомнить нахождение под завалами отеля. — Я и так слишком долго пытался обо всём забыть.

— Ты ничего не мог изменить, — утешал Кабано. — Просто так случилось и с этим уже ничего не сделать.

— Считаешь, это может утешить?

— Не думаю, но я должен был сказать.

— Спасибо за правду, — поблагодарил Саша.

— А тебе за выполненное обещание, — напомнил Цезарь об устранении Михаила Аргадияна.

— Он заслужил, — без капли сожаления за сделанное, сказал Лардонов. — Наверное, самое правильное решение в моей жизни, но ты ведь не за этим пришёл. Верно?

— Я хотел сказать об этом, но ты прав, — согласился смуглый парень, — цель моего прихода заключалась и в другом…

— В чём же? — захотел узнать Саша, ведя ничем не выделявшуюся беседу с собственными галлюцинациями.

— Ты прошёл немалый путь, — не с главного, начал Кабано, — он особенный, пусть и не продолжительный. Многие люди ценят тебя, любят и радуются знакомству с таким неординарным человеком, каким ты был…

— Был? — зацепился за слово он. — Значит, ты пришёл за мной?

— Да, — неутешительно, без улыбки кивнул испанец.

— И как ты себе это представляешь? Я сделаю выбор, возьму тебя за руку, бросив всё, что мне дорого и людей, которые меня любят, и вместе с тобой войду в это зеркало? — Саша не был в восторге и уж точно не готов решиться на подобный шаг.

— Да, — односложно прозвучало в ответ.

— Нет, этого не будет, — отвернулся от зеркала юноша, сделав несколько шагов в обратную сторону, решив отдалиться от «смерти». — Я совсем не готов, я не хочу умирать. Да и как ты вообще представлял себе нашу встречу? Думал, я вот так вот, запросто, захочу уйти непонятно куда? Похоже, ты просчитался. Можешь уходить, я никуда не собираюсь и передай тем, кто тебя послал — этого не будет. Если это зависит только от меня, то я буду жить дальше, и никто без моего согласия не посмеет забрать меня.

— Меня никто не посылал, — после недолгой паузы сказал Цезарь. — Наверное, потому, что я не существую. Всё это происходит в твоей голове. Я твоё подсознание, здравый смысл, остаток реальности, из которой ты выпал. Помнишь, как ты утверждал, что всё происходившее с тобой — это неправда?

— Помню, потому что последние годы были слишком хорошими, слишком нереальными, чтобы быть правдой, — нашёл в себе силы для ответа Саша. — Такое могло произойти, разве что, в фильме. Все эти совпадения, случайности, смерти и удача. Всё настолько запутанно, что…

— Ты всегда уверял себя, что ничего хорошего, либо просто невероятного в твоей жизни произойти не могло, но всё — таки оказался в истории, оставившей неизгладимый след. Ты так сильно во всём сомневаешься, что окончательно запутался на фоне болезни. Могу с определённой уверенностью сказать — это не вымысел. Всё и хорошее, и плохое, начиная со дня аварии, происходило на самом деле, но, как и всё остальное, каждая история должна иметь своё окончание и пришло время завершить твою. Тебе пара. И это говорит не посторонний человек, ни потусторонняя сила, мечтающая завладеть тобой, а ты сам. Я — это ты, не забывай и твоё сознание понимает: пара прекращать мучить себя и окружающих. Ты выбрал для себя завершение истории, потому и видишь всё, что сейчас перед тобой. Я — плод испытываемой вины, но Кабано не единственный, кто не может просто так покинуть твой разум, а ведь так нужно, чтобы сознание обрело покой. Совсем недавно, ты попрощался с друзьями, поговорил с ними в последний раз, зная, что, скорее всего, это именно так и теперь, для завершения процесса, нужны те, кого не может уже быть рядом.

Кабано немного отошёл в сторону, дав место для ещё одного человека, судьба которого так же изменилась по вине Саши.

— Давид? — не поверил глазам Лардонов, видя его, так же, как и старшего брата, таким, каким помнил до зверского убийства. — И ты здесь?

— Ты не мог себя простить за то, что со мной произошло, поэтому, я не мог не прийти, — ответил он с привычной для себя лучезарной улыбкой, совершенно непохожей на ту, что у Цезаря. В Давиде всегда оставалось что-то детское, игривое и неподдельно открытое, чего не так часто можно найти в людях. Смерть настолько молодого паренька всегда терзала Сашу, и боль от этого осталась по сей день, потому как в этом была только его вина, как бы другие не говорили. — Хочу сказать, что не виню тебя. Возможно, даже, наоборот. Ведь я воссоединился с Сергеем. Без него вся моя жизнь потеряла смысл, а после смерти, всё стало более радужно. Теперь, наша семья вместе. И ты должен принять это, прекратив мучить себя не существовавшей виной. Не ты меня убил, ни тебе и страдать.

— Я бы и рад поверить, но это говоришь ни ты и ни Кабано, — не принял происходившего Саша, не зная, что делать.

— Да, но это говорит за нас твоё сознание, и оно просит тебя отпустить боль, очистить разум и покинуть мир. Здесь больше нет для тебя места, — вновь заговорил Кабано, взяв брата за руку. — Нужно, хотя бы раз в жизни, научиться останавливаться, когда пришёл подходящий момент, а это именно он и есть. Просто, возьми нас за руку, и мы покажем другой мир.

Кабано и Давид протянули руки, ожидая, когда Саша примет решение, но он не мог. Всё, чем он жил — в мире живых и, покинув его, юноша считал, что вновь останется один, как и до аварии. Страшно идти в неизвестность, поэтому, не возникло даже мысли сделать шаг навстречу ожидавшим его братьям.

— Я не могу, — признался он, сев на кровать. — Я хочу проснуться или…

— Ты же знаешь — это неизбежно, — настаивал Кабано.

— К сожалению, он прав, — добавил Цезарь, продолжив, — Совсем скоро ты умрёшь, и это будет тяжелее. Сейчас, ты сказал «прощай», смог смириться с неизбежным. Пусть ты всячески это отрицаешь, но это так. Оставшись, хотя бы на несколько дней, ты вновь почувствуешь неуверенность, страх усилится, посчитаешь, что не завершил желаемое, а выбора уже не будет. Ты просто уйдёшь, и даже намёка не останется на выбор, как сейчас. И, чтобы ты не делал, исход будет одним.

— Я не успел увидеть самого главного, — не смог не сказать Саша. — Я ждал обещанного Олимпийского золота. Глупо, но ради этого мне пришлось бороться долгие месяцы с раком. Сейчас же, вы просите уйти за день до последнего шанса Димы выполнить мою просьбу. Я не могу.

— Ты знаешь, как всё будет, — говорил Кабано. — Не можешь не знать, потому что чувствуешь это. Смерть слишком близка, и она придёт в любую минуту. Во время эстафеты, к примеру. Возникнет то самое чувство незаконченности, и оно станет мучить тебя, от чего уход лишь сильнее опечалит.

— Но я хочу увидеть это! — настоял он.

— Подумай, что для тебя важнее: просто видеть соревнование или знать, что Дима станет Олимпийским чемпионом, к чему готовился столько лет? Ведь ты сам знаешь ответ. Верно?

— Знаю, — согласился Саша. — Не знаю, откуда, но я, словно видел это! Он будет счастлив!

— Возможно, болезнь действительно вызвала некие пророческие способности, ведь раньше ты не ошибался?

— Не ошибался, — тихо сказал он, вновь приподнявшись. — Просто, догадываться об этом и испытывать реальные эмоции от настолько ожидаемого события… Я так долго ждал…

— Всем нам приходиться жертвовать чем-то, — сказал Давид, вновь протянув руку. — Но зная, что с нашими близкими всё будет хорошо, уходить, не так страшно, особенно, когда этот выбор принимаешь ты сам, а не кто-то другой.

— Они все смирились с твоим уходом, они готовы отпустить. Поверь, за меня говоришь ты сам, — добавил Кабано, так же протянув руку, улыбаясь. — Уходя, приятно знать: память о тебе не умрёт.

Саша, всё ещё сомневаясь, подошёл ближе. Цезарь и Давид ждали его, всячески успокаивая, от чего страх ослабел, но всё же, что-то удержало от того, чтобы протянуть руку навстречу. Повернув голову в сторону кровати, он увидел себя, подключенного к приборам и лежавшего без движения: бледного, лысого и несчастного человека, на которого больно смотреть. Юноша угасал, и шансов на спасение нет никаких. Даже чудо здесь бессильно. Эту картину видели его близкие. При нём они сдерживали слёзы, но, выходя из палаты, горечь уже нельзя удержать в себе, и уже в коридоре разворачивалась новая драма, конец которой придёт нескоро. Вспомнив об этом, Саша понял: он не хотел нести в себе страдания близким людям. Когда не осталось ни единой возможности спасения, а отведённое время отсчитывалось лишь сутками, если не часами, он принял решение покинуть мир живых самому, даже не веря, что подобная мысль вообще закралась в голову. Хотя, если верить Кабано и Давиду, то разум и сознание давно хотели пойти по этому пути, лишь страх и нежелание делать это раньше отведённого времени мешали принять решение.

— Неужели я делаю это, — не поверил Саша, протянув руку братьям.

— Ты готов уйти, — произнёс Давид. — Ты молодец.

— Я боюсь, — прошептал Саша, всё больше исчезая в зеркале.

— Всё будет хорошо. Я обещаю, — говорил Кабано. — Это твой мир, и он будет таким, каким пожелаешь.

Оказавшись полностью внутри, он остановился, чтобы взглянуть на самого себя, продолжавшего лежать на кровати. Приборы один за другим запищали, сообщая о смерти пациента. Испугавшись этого, Саша попытался вернуться, но невидимая стена не позволила.

— Вы ведь сказали неправду, — пришло в голову юноше, глядя, как в палату вбежали врачи и медсёстры, — это не был мой выбор. Я должен был умереть именно сегодня и именно сейчас. Верно?

— Да, — кивнули братья, находясь в лучах яркого света, куда нужно идти Саше.

— Вы лишь подвели меня к этой черте, подготовив, чтобы я ушёл, считая это своим выбором, — сказал он, не понимая, откуда пришли такие выводы.

— Так должно было произойти, и ты справился, а теперь, закончи начатое, — подвели черту братья и исчезли.

Несколько минут врачи пытались «завести» сердце Саши, делая для этого всё, что в их силах, но любая попытка вернуть пациента к жизни оказалась тщетной и через какое-то время, объявили о его смерти. Наблюдать за этим показалось странным занятием, но это произошло и обратной дороги нет. Недолго думая, юноша повернулся к свету. Идя в неизвестность, всё ещё до конца не понимая, правда ли это, он почувствовал невероятную лёгкость. Боль от рака испарилась, вернулись волосы и нормальный цвет лица и, чем дальше он шёл, тем лучше становилось на душе, что не могло не радовать, потому, как смерть принесла так ожидаемое облегчение, сражаясь в неравной борьбе с тяжёлой болезнью.

«Умирать не страшно. Страшно, когда выпадаешь из реальности. Или когда реальность выбрасывает тебя.»