Глава 1. Искажённое чувство прекрасного

11 сентября 2009 года. Больница города Санкт-Петербург.

Город, как никогда был негостеприимен. Пробка, распространившаяся практически на всех центральных улицах, затрудняла проезд всем автомобилистам без исключения, а вечерний час пик лишь усилил непроходимость трасс, ведущих к окраинам города. Не прекращавшиеся сигналы, рёв моторов, брань участников движения, адресованные к себе подобным, не утихали. После этого Питер уже не казался культурной столицей России, Каждый человек, находившийся в разгаре всей этой суматохи, выглядел не лучшим образом, если не сказать больше. Водители застрявшего общественного транспорта были вынуждены освободить пассажиров, не желавших более толпиться в переполненных и душных салонах и, выбравшись на «свободу», они с недовольными лицами устремились к станциям метро, казавшимися спасением и удачей в сложившейся ситуации, чего нельзя сказать о застрявших каретах скорой помощи. Выехав с места происшествия разными путями, три машины, как и все остальные, едва ли не остановились, время от времени продолжая движение и находясь на разных точках от больницы.

Девушка находилась в ужасном состоянии. Врачи скорой помощи сделали всё, что в их силах, но ей требовалась помощь, которую могли оказать лишь на месте, но в данном случае, добраться до него вовремя, могло не выйти.

— Езжай по бордюрам, — потребовал врач скорой помощи от водителя, разводившего руками от беспомощности.

— Как я это сделаю? — встряхнул руками тот, вновь положив их на руль.

— Мне насрать! — продолжил он. — Пациентка умрёт у меня сейчас!

— Но…

— Я сказал, живо!

Ничего не ответив, мужчине, лет сорока пяти, в спешке пришлось искать способ выехать со второй полосы на пешеходную дорожку, где вдоль обочины, как и по всей длине проспекта, стояли автомобили, готовившиеся к повороту налево. Несколько минут не представлялось никакой возможности для подобного манёвра, но к счастью, движение продолжилось, хоть и ненадолго. Освободившийся коридор был, кстати, и мужчина, вывернув руль, резко сменил местоположение, вызвав бурю злобных сигналов. Оказавшись на пешеходной дороге, движение к больнице продолжилось. Наполненная людьми улица была не лучшим способом для езды, но для спасения жизни подошла в самый раз.

— Раньше бы так сделал! — спокойно сказал врач, посчитав, что есть все шансы успеть приехать вовремя.

Первая из трёх карет скорой помощи, наконец, добралась до больницы. Пострадавшую, то и дело терявшую сознание из-за обильной кровопотери, множественных ушибов и колотых ран, приняла врач средних лет. Выслушав всё, касаемо нынешнего состояния пациента, направляясь с каталкой по коридору, бригада медиков двинулась в первую операционную.

— Вызовите анестезиолога и нужен ещё один хирург, который будет мне ассистировать. Срочно! — громко объявила она молоденькой медсестре в ожидании прихода необходимых ей специалистов.

— Что у нас? — спросил вбежавший в операционную молоденький хирург.

— Множественные механические повреждения органов брюшной полости, повреждение печени и селезёнки. Состояние критическое, — сказала доктор, готовясь оперировать перед этим, тщательно до локтей вымыв руки, надев перчатки и хирургический халат, а после — маску и защитные очки, защищавшие от случайных брызг в лицо.

— Давление упало. Поторопитесь! — заметила анестезиолог, введя несколько минут назад дозу наркоза.

Приготовив всё необходимое, врачи приступили к делу. Сделав первый надрез над необходимой областью брюшной полости, называемый верхней срединной лапаротомией, доктор воспользовался расширителем Микулича для прохода к селезёнке. Разрез имел преимущество, облегчая ревизию органов брюшной полости. К тому же, при необходимости, операционную рану можно легко расширить дополнительным левосторонним поперечным или косым разрезом. Сильное кровотечение затруднило возможность увидеть орган, поэтому пришлось временно избавиться от её обилия, благодаря зажиму, которым ассистент сдавил сосуды, проходившие в поджелудочно-селезеночной связке, после чего, женщина смогла оценить характер повреждения.

— Открытое повреждение селезёнки. К счастью для девушки, всё выглядит не так плохо, как я думала, — заметила доктор.

— Я зашью её, — предложил ассистент.

— Хорошо. Займусь печенью, только не забывай, что…

— Паренхима селезёнки очень хрупка и швы легко прорезываются. Знаю. Я ведь учился у мастера, — спокойно сказал он.

— Не подведи! — обнадеживающе проговорила она, почувствовав, что смогла передать часть своего богатого опыта ученику, заглотившему информацию без остатка.

Не сказав больше ни слова, оба хирурга приступили к делу. Ассистент нанёс небольшие узловые кетгутовые швы, захватывая в него подведенный сальник на ножке. Закончив зашивать рану, он убедился в отсутствии кровотечения, удалил остатки жидкости из брюшной полости: она могла мешать хирургу при оперировании печени, и приступил к ассистированию.

— Это всё — таки разрыв печени. Я надеялась, будет всё несколько лучше, — тяжело вздохнула женщина. — Как её показатели?

— Пока стабильно, — ответила анестезиолог, наблюдавшая за монитором слева от лежавшего пациента.

— Это хорошо, потому что у нас профузное кровотечение, значительное разрушение паренхимы, наличие гемобилии.

— Будем перевязывать? — поинтересовался парень.

— Да, вперёд.

Печёночную артерию, в таких случаях, перевязывали, когда при временном пережатии определённой связки имелся достаточный гемостатический эффект. Благодаря диссектору, по верхнему краю, гепатодуоденальной связки хирург выделила общую печеночную, собственную и пузырную артерии. Собственную печеночную артерию она перевязала викриломдистальнее места отхождения пузырной артерии. В противном случае возможно развитие некроза стенок желчного пузыря, и тогда бы потребовалась холецистэктомия. Спасая жизнь пациентки, она не забывала и тот факт, что перевязка печеночной артерии сама по себе приводила в 20–25 % случаев к летальным исходам за счет развития множественных мелких сегментарных некрозов. Но в данном случае, этим методом пришлось воспользоваться. Иного способа не было, иначе, девушка могла погибнуть, не приходя в сознание.

— Кажется, всё прошло удачно! — вздохнула с облегчением хирург.

— Похоже, на то, — обрадовался ещё одной спасённой жизни он, но не прошло и нескольких секунд, как струя крови ударила в лицо. Была случайно повреждена одна из артерий при зашивании ассистентом брюшной полости. Монитор тут же запищал, сообщая о критически низком давлении. Врачи поторопились снизить кровопотерю, вручную пережимая сосуды, при этом зашивая повреждённый участок.

— Пульса нет. Все от стола! — послышался голос реаниматолога, приготовившего дефибриллятор, а также множество препаратов для запуска сердца: адреналин, норадреналин, мезатон, изадрин. После каждого электрического заряда, женщина делала непрямой массаж сердца, и как только оно подало признаки жизни, воспользовалась методом кавакатетеризации, присоединив трансфузионную систему к полиэтиленовому катетеру, введенному посредством пункции одной из центральных вен, тем самым выровняв и оптимизировав объём циркулирующей крови, а после, воспользовалась фармакологическими стимуляторами миокарда, уже подготовленных заранее.

— Ещё одной остановки сердца она может не пережить, — напомнила реаниматолог, вернувшись к мониторам.

Прошло десять минут, прежде чем операция закончилась. Пациентка осталась жива, несмотря на все законы вероятности и неутешительные прогнозы врачей, но всё обошлось.

— У нас отличная команда, — сказала хирург, когда последний шов полностью зашили.

Поблагодарив всех за отличную работу, она вышла из операционной, пожелав снять с себя окровавленный халат и перевести дыхание после тяжёлой операции, но не успела подойти к умывальнику, как в зеркале возникло отражение постороннего мужчины, одетого в кожаную куртку и джинсы, целенаправленно двигавшегося в её сторону.

— Алла Владимировна? — спросил он.

— Что вы тут делаете? Вам нельзя здесь находиться! — удивилась она, но вместо ответа перед глазами провели толком не прочтённым удостоверением.

— Вы оперировали пациентку, которую привезли после недавнего ДТП в центре города?

— Верно, а в чём собственно дело? — не поняла она.

— Как её состояние?

— Стабильно тяжёлое. Мы сделали всё, что смогли, но у неё хорошие шансы на выздоровление. Организм молодой, сильный…

— Это не важно, потому что она должна умереть…

Саша и Ольга Ивановна уже сидели у операционной, в которую несколько минут назад увезли Диму, но в то же время, юноша ждал и других известий. Карета скорой помощи, на которой он был, приехала спустя пятнадцать минут после пассажирки джипа, и он сильно волновался о её состоянии, но никаких известий так и не поступило, хотя операция длилась довольно долго.

— Ты не представляешь, как мне было страшно! — прошептал он, уткнувшись в плечо мамы. — Что будет, если они все умрут? Их смерти будут на моих руках.

— Ты сделал всё, что в твоих силах и, даже, больше, — успокаивала она, поглаживая по голове, словно малыша. — Будь я на твоём месте, возможно, их бы не довезли до больницы. Я бы просто растерялась. И знаешь, когда ты сообщил мне об аварии, я подумала, ты непременно испугаешься и убедишь. Ты никогда не казался мне способным на такое. Я считала, что знаю своего сына, но, видимо это не так. Ты молодец!

— Спасибо, — попытался улыбнуться Саша, но перед глазами всплыл весь этот пережитый кошмар, от чего радость оказалась неуместной. — Я хотел всё бросить, для меня было бы проще сбежать и оставить всё, как есть, но от чего-то, я так не поступил. Наверное, хотел показать самому себе, что чего-то стою, но могло случиться что угодно. Они могли погибнуть от моей нерасторопности.

— Всё обошлось.

— Ещё нет, — не согласился он. — Они ещё не в безопасности.

— Вот увидишь, всё будет хорошо, — не сдавалась Ольга Ивановна, подбадривая сына, которому было нелегко.

— Скажи, а ты веришь вообще в судьбу? — вдруг пришло на ум Саше, решившему немного сменить тему разговора.

— В каком смысле? — не поняла она.

— Какова вероятность того, что человек может стать свидетелем аварии и оказать помощь так, как могут не все врачи?

— Не совсем понимаю тебя, — мучилась в догадках женщина.

— А, если ещё прибавить к этому участника ДТП, оказавшимся одним из тех людей, за которыми я последнее десятилетие судорожно наблюдаю, болею, не переставая, и мечтаю познакомиться, хотя бы с одним из них? Знаю, ты всегда называла это моё желание глупым и чересчур детским, но разве это не шанс осуществить мечту? Конечно, говорить так, когда Дима и Женя находятся при смерти — некрасиво и странно, но всё же, что-то в жизни меняется и, наконец, в лучшую сторону. Теперь, моей главной задачей остаётся не упустить шанс сблизиться с Димой и Женей.

— А ты уверен, что они этого захотят? — поинтересовалась Ольга Ивановна, вспоминая, порой, раздражавший и надоедливый характер сына. К тому же, он почти всегда жил мечтами и странными идеями. Они почти никогда не сбывались, тем самым, доставляя ему много боли. Женщина совсем не желала сыну вновь обжечься, веря в сказки. — Ты для них чужой человек, просто оказавшийся рядом. Да, они поблагодарят тебя, возможно, не раз, но это не значит, что они обязаны стать твоими друзьями. Прекрати быть маленьким ребёнком и взгляни на мир без розовых очков. Вы из разных миров, у вас нет ничего общего, в конце концов. Когда ты в последний раз заставлял себя заняться спортом? Да никогда, — сама же и ответила на свой вопрос она.

— Я просто буду рядом, — спокойно сказал юноша с надеждой стать частью своего излюбленного вида спорта. — Разве, я многого прошу? В своей жизни, из-за отсутствия достаточных средств, обстановки в семье и прочих проблем, я нигде не был, ничего не видел. Я никого не виню и, раз уж так вышло, буду брать от жизни то, что она мне даёт и извлекать из этого плюсы. Вдруг, я получу ту самую искру, и она разгорится в большое пламя счастья, понятное только мне.

— Когда же ты повзрослеешь и начнёшь думать о настоящей жизни? Тебе уже восемнадцать, но передо мной сидит маленький мальчик, живущий в своём собственном мире. Это неправильно. Нужно меняться, — считала она.

— Я не хочу меняться, я такой, какой есть, пусть даже, если сам себе, порой мешаю осуществлять мечты. Переделываться уже не выйдет, по крайней мере, я не хочу, — высказал свою точку зрения Саша.

— Надеюсь, тебе принесёт счастье то, какой ты есть, — только и сказала Ольга Ивановна, приобняв сына. — В любом случае, ты всегда останешься моим родным человечком, которого я люблю.

Из операционной вышла женщина, проводившая операцию на первой пострадавшей. Вид её был неважным и, увидев это, Саша побледнел, ведь это не предвещало ничего хорошего.

— Это вы тот самый юноша, оказавший первую медицинскую помощь на месте происшествия? — обратилась она к нему.

— Да, — не ожидал ничего хорошего Саша.

— Мы сделали всё, что было в наших силах, но к сожалению…

У парня, услышавшего начало фразы, перевело дыхание, жуткий холодок пробежал по телу. В случившемся он винил только себя. Кто, как не он, мог ошибиться с действиями на месте аварии, тем самым, убив человека. Это состояние нельзя было описать словами. Пустота и ужас окружили его и не отпускали.

— Я убил её, — прошептал он, держа голову опущенной. Он боялся поднять глаза и взглянуть на врача, по его мнению, непременно винившего в содеянном.

— Вы не правы. Это не ваша вина, — поспешила утешить юношу она, — просто, раны были несовместимы с жизнью. К сожалению, такое бывает и нам от этого не уйти. Но, шансы на выживание у двух других потерпевших довольно высоки. Надейтесь на лучшее!

Поджав губы, женщина удалилась, оставив Сашу с неприятным осадком на сердце. Пройдя по коридору, хирург средних лет зашла в маленькую комнатку, находившуюся вдалеке от приёмного отделения, и вновь встретилась с мужчиной, лет тридцати.

— Сказали? — насторожившись, спросил он.

— Да, — не весело кивнула она.

— Это хорошо.

— Что тут хорошего? Тот юноша…

— Вы и он спасли жизнь девушке. Риск душевного не спокойствия паренька не столь важен, в сравнении с этим. Кстати, проблем с вашими коллегами не будет?

— Нет. Они будут молчать, — быстро ответила хирург.

— Хорошо, — получил своё он. — Прощайте! — мужчина подошёл к двери и, открыв её, остановился, ненадолго развернувшись лицом к ней. — Возможно, этим вы спасаете не одну жизнь.

Сказав это, он скрылся в неизвестном направлении.

Санкт-Петербург. Весна 2009…

Саша продолжал читать документы, перебирая один листок за другим. Поначалу ему показалось всё розыгрышем, причём глупым, но продолжив изучать данные, он разуверился. Всё стало на свои места, когда последний пазл информации прошёл через его глаза. Продолжив сидеть за столиком в кофе и прокручивать в голове десятки мыслей, касавшихся той ночи, Саша не мог не заметить нервозного поведения адвоката. Он без перерыва дёргался, мотал головой из стороны в сторону, словно паранойя добралась до него раньше, чем тот, о ком говорилось в документах.

— Может, вам выпить успокоительного? — предложил Саша, сделав глоток кофе.

— Не думаю, что поможет, — отказался он. — Вам не кажется, что за нами наблюдают?

— Нет, — уверенно ответил юноша. — Успокойтесь. Всё хорошо.

— Хорошо? — нервно вскрикнул Леонид Петрович. — Вы вообще читали это? Он…

— Он просто извращенец и всё, — не мог ничего другого сказать Саша.

— Влиятельный. Это ты забыл упомянуть.

— Я тоже влиятельный с некоторых пор, — напомнил юноша. — Деньги в нашей стране и правда и сила, и бог знает, что ещё, поэтому возьмите себя в руки. Сейчас нужно понять, что лучше делать.

— Мне — ничего, — тут же заявил он. — Это ваше с Дмитрием дело. Я всего лишь предоставил эти бумажки. Мне заплатили, дело сделано.

— Суд через две недели. Выполните свою задачу до конца.

— Вы надеетесь выиграть его? — изумился Сузорьев.

— Конечно и, судя по тому, что я увидел, у нас есть достаточно информации.

— А как же те, кто в этом замешен? Они позволят обо всём рассказать?

— Решим на месте, но сейчас, нужно поехать к Светлане Викторовне. Считаю, так будет правильней. Она не могла всего знать, иначе не начала бы судиться, — предположил Саша, допив кофе с чувством незавершённости, так как привык употреблять его литровыми кружками, а не пробирками, как подавали в кафе.

— Не думаю, что она будет рада видеть нас, — засомневался адвокат.

— Этого она не будет ожидать. Из любопытства или из страха о нашей осведомлённости, она захочет выслушать. Именно сейчас я понял причину, по которой она затеяла всё и могу сказать, что способ защитить себя и детей выбран неплохой. Завеса суда не дала бы проворным журналистам вроде тебя докопаться до истины, ведь, зачем копать то, что не на слуху у людей, а авария была популярна, и только это имело значение. Её виновники, то есть Дима и в какой-то степени я, были идеальными кандидатами для того, чтобы нагнать на нас всех собак. Так и вышло и заметь, довольно красиво, когда полгорода было против нас: статьи в газетах, угрозы и озлобленность обычных прохожих, всеобщее внимание, недоверие.

— Но если информация вырвется наружу, её фамилия ничего не будет стоить, а дети…

— На них будут показывать пальцем. Им житься не будет, — предположил Саша, зная на своём опыте, как тайны о семье могут испортить существование в обществе. Даже самая малость, как отец — алкоголик, становится клеймом, особенно у слабого человека, каким он являлся, не в силах ничего сделать. Но такое, как у семьи Аргадиян, обернётся проклятьем. — Поехали прямо сейчас.

— А Дмитрий? Его это тоже касается!

— Сейчас идут старты первенства России. Нужно дать ему возможность оставаться спортсменом, а не криминальной фигурой. К тому же, свадьба в апреле…

— Разобраться с судом — хороший свадебный подарок, — подумал адвокат.

— Да, но я придумал кое-что ещё, — сказал Саша и тут же призадумался, — правда, он дороже пары тысяч долларов, совсем чуть — чуть.

Сузорьев прищурился, и дело было вовсе не в светившем на него солнце.

— И насколько же? — с интересом спросил он.

Саша слегка прикинул, и разница оказалась весьма ощутимой.

— Ну, сколько, по — твоему, стоит четырёхкомнатная квартира в центре Питера?

Ничего не ответив, адвокат поднялся с места и был готов двигаться к своей машине, но Саша притормозил, дождавшись официантку.

— Вам кофе понравился? — спросила она, получив очень хорошие чаевые.

— В следующий раз, налейте мне литр, — улыбнулся он, и легонько коснувшись её руки, пошёл следом за Сузорьевым.

По привычке, Саша не ездил на машине, хоть и мог давным-давно купить её. Сам водить он не умел, да и не хотел после несчастного случая, произошедшего с ним и его друзьями, когда погибли все, кроме него. О трагедии юноша никому не говорил, старался вспоминать о ней как можно реже, продолжил жить дальше, но осадок, как не пытался, всё же напоминал о себе. В ту ночь, именно воспоминания смерти друзей мешали сосредоточиться, сделать обдуманный первый шаг, не теряя зря время. Перед глазами остались кровавые очертания лиц друзей, взгляд, застывший в реальности, не позволил приблизиться к покорёженному джипу, ставшему непосредственным напоминанием трагедии из прошлого. Даже несмотря на то, что всё произошло довольно давно и с каждым прожитым месяцем, боль потихоньку угасала, какая — та частица утраты осталась в сердце, возникая в самые сложные периоды жизни, делая их только хуже. Но он жил дальше, переживая тяготы и лишения с высоко поднятой головой, ведь рядом находились люди, чья поддержка не могла не помочь.

Присев на заднее сидение, не желая находиться впереди и, как прежде глядеть на дорогу, которая в один лишь миг могла стать неуправляемым кошмаром, Саша пристегнулся и автомобиль тронулся в путь. Дом Светланы Викторовны находился за городом, поэтому дорога в преддверии часа пик заняла довольно много времени. Оказавшись у высоких ворот, словно у неприступной крепости, Саша вспомнил, как впервые был внутри и выслушивал мольбы этой женщины. Только сейчас ему стало понятно, что просьбы свалить всю вину на Диму, имели свой скрытый смысл, ведь только сегодня тайна вырвалась наружу, а ведь столько сил можно было сохранить, если бы это выяснилось в самом начале.

Недолго думая, Саша позвонил в дверь.

— Светлана Викторовна! — начал юноша, но тут же был перебит.

— Что ты тут делаешь? — грозно спросила она. — Пришёл за пощадой? Так знай, её не будет.

— Как раз всё наоборот, — уверенно сказал Саша. — Это вам нужна моя помощь, а после и пощада.

— Как интересно. Что же такого ты знаешь?

— Я узнал всё, что касается вашего мужа, Михаила Аргадияна. Раз уж суд через две недели, я подумал, нам стоит всё обсудить, прежде чем история откроется.

Недолгое молчание сменилось громким писклявым звуком и ворота открылись. Саша вместе с адвокатом вошёл в обитель своего недавнего врага. Пройдя в дом, они устроились в креслах, стоявших вокруг овального журнального столика и спустя несколько секунд, к ним присоединилась хозяйка дома. Положив ногу на ногу, она приготовилась слушать.

— Я жду. Что вы могли мне сказать о моём муже, чего я не знаю? — спросила она, не сводя глаз с папки в руках Саши.

— Думаю, часть информации этой папки вы знаете, но я всё равно начну сначала. Вдруг, ошибаюсь, — подумал юноша, открыв первую страницу объёмного пакета данных. — Скажите, как вообще живётся с педофилом?

Вопрос, заданный им, привёл женщину к некомфортному состоянию, и её самоуверенность тут же ослабила силу. — Вижу, я был прав. Вы знали об этом, но всем говорили о том, что семья крепкая, а отец семейства едва ли не эталон для подражания, но об этом позднее. Самое интересное будет позже.

— Тебе не понять, как это! — негромко сказала Светлана Викторовна.

— Мне тоже кое-что известно, — не смог не сказать он, вспомнив свою непростую жизнь в семье и продолжил: — Михаил Аргадиян для всех был примерным семьянином, успешным предпринимателем со своей сетью ювелирных магазинов и бутиков, но мало кто знал, что основную прибыль ему приносил подпольный бизнес, а именно, съёмка детской порнографии, к которой он питал нездоровый интерес на протяжении долгих лет. Выписка из психиатрической лечебницы говорит о том, что он, под именем Иван Хвостенко, лечился от этой привязанности к обнажённым детским телам, когда его поймали с поличным в возрасте 24 лет. На тот момент, в отдалённой деревушке за Уралом, он был учителем физкультуры средних и старших классов и не мог себе отказать в совращении, как девочек, так и мальчиков. К счастью, отец вашего мужа смог вытащить его из беды и послал на лечение, а после, стёр своего сына, создав ему новую личность, известную всем нам. Но на этом ничего не закончилось. Как единственный наследник, после смерти отца, Михаил получил огромное состояние и продолжил заниматься любимым делом, имея хорошее прикрытие в виде прибыльного бизнеса. Он испортил жизни множеству людей и в какой-то момент, органы обратили на него своё внимание. Сбор доказательств продолжался, процесс затянулся на несколько лет и в сентябре прошлого года было принято решение о его задержании, но, по — видимому, его предупредили, потому что из Москвы, где вы живёте, он в спешке привёз вас в Питер под видом отдыха и заключения контрактов…

— Этого не может быть, — заявила вдова. — Да, я знала, что у Миши была нездоровая мания к детям, но это не мешало ему быть хорошим отцом для наших девочек. Меня не интересовали его дела, я любила его таким, какой он есть и так будет всегда. А теперь, убирайся. Ничего нужного я не услышала, — сказала она, поднявшись с кресла, но Саша не собирался никуда уходить, не рассказав всего того, что хотел.

— Хотите знать всю правду? — спросил он, на что Светлана Викторовна ничего не ответила, смиренно приняв прежнюю позу. — В ночь, когда произошла авария, и вы остались дома с детьми, Михаил Аргадиян не погиб.

— Конечно, не погиб. Потому что его убили твои друзья, — не могла ничего другого сказать она.

— Прекратите. Вы же знаете, что это всё неправда.

— Возможно, но я буду стоять на своём.

— Не думаю.

— Записываешь что ли? — предположила женщина, взглянув на всё время спрятанные за папкой руки Саши. — Ты же знаешь, что этого будет недостаточно. Запись не является доказательством, когда сделана без ведомо.

— Мне ни к чему записывать вас, — спокойно сказал он, показав руки, и продолжил, — потому что ваш муж жив. Он не погиб в том джипе, его просто в нём не было.

— Что? — изумилась Светлана Викторовна. — Мальчик, у тебя всё хорошо с головой?

— К счастью для всех нас, я здоров. Схема, которую он провернул, была довольно тяжёлой и имела множество погрешностей, нелепостей и сложностей, ведь можно было сделать проще, но в спешке, за день до его ареста, выдумывать другой план, не было времени. Поэтому, специально для этого, было нанято два человека. Одним из них стал загримированный мужчина, похожий по комплекции и росту, которого видели, выходящим из клуба, садящегося вместе со спутницей в свой джип. Добравшись до нужного места, тормоза в автомобиле отказали, скорость возросла едва ли не до предела, и произошло то, что я видел. Дима и Женя оказались на пути совершенно случайно, но они являлись сопутствующим ущербом, потому что всё вышло. Ваши свидетели, подростки, сняли аварию, которая бы доказывала, что всё произошло по вине пьяных пешеходов, которые после, были добавлены путём изменения видео. Я пока что ничего не упускаю? — поинтересовался Саша, поглядев на недоверчиво реагировавшую женщину.

— Разве ты сам веришь во всё это? Это нелепо, — не обдумывая услышанное, говорила она.

— Знаете, не сложно было догадаться о том, что вы всё знали о делах мужа, — увлёкся историей Саша, обрадовавшись, что Светлана Викторовна идёт на контакт, даже если это происходило довольно неспешно, ведь разговор продолжился, а это уже успех.

— Не смотрите на меня так, словно всё знаете и понимаете, — заметила несколько осуждавший взгляд своих гостей женщина, в особенности Сузорьева, не совсем понимавшего, как Саша мог оставаться настолько спокойным после того, как его подставили в лжесвидетельстве. — Доживёте до моих лет и пройдёте через то, что и я, тогда, может и поймёте.

— Осуждать уже бессмысленно. Я просто хочу закончить этот фарс и продолжить жить дальше.

— Мы жили счастливо, и, пускай завистники говорят обратное, мне наплевать. Я знала, что у него никого кроме меня не было, даже когда узнала о спутнице в джипе, поняла, что так было для чего-то нужно. Это не впервой. Миша предупреждал меня о подобных вещах, не хотел, чтобы я волновалась, когда узнаю от других. Мы доверяли дуг другу.

— Но как, же дочки…

— Миша никогда бы их не тронул, — перебила Светлана Викторовна, даже не раздумывая. — Пусть, в нём были недостатки, но только не это.

— Значит, остальные дети вас не волновали? — не смог промолчать адвокат, не разделяя спокойствия Саши.

— В этой жизни меня интересуют только дочки и муж. Больше никто и ничто, — стояла на своём она.

— Тогда, вы должны поверить, что он жив, сбежал, как последний трус и вот уже полгода скрывается ото всех, включая и семью.

— Этого не может быть, — всё ещё не соглашалась женщина.

— Вы так же наиграно не верили, что муж мог связаться с любовницей и, зажигая с ней в машине, сбил невинных людей, а вы, в свою очередь, повесили всю вину на них.

— Тут всё по — другому.

— Не по — другому, — настоял Саша. — Вы отрицаете очевидное. Свобода для Михаила Аргадияна оказалась важнее вас. Не стоит тратить время на недоверие этим документам. И будьте уверены, что всё это попадёт судье на стол. Я пришёл сегодня к вам лишь для того, чтобы предупредить о том, что начатое вами дело развалится и ваша репутация, как, впрочем, и ваших детей, навсегда омрачиться, но я не сделаю этого, если вы откажетесь от иска и скажете, что доказательства были подложными. Органы, я уверен, сделают свою работу тихо, пострадает только ваш муж, заслуживший наказания, а вы, отделавшись штрафом, продолжите жить и растить дочек. Что скажете?

— Считаешь, я соглашусь на это? Если мой муж жив и всё действительно так, как ты говоришь, я не поступлю с ним так.

— Похоже, вы не понимаете, — попытался объяснить Саша яснее, — здесь дело обстоит в другом. Вашего мужа в любом случае поймают и упекут за решётку. Вопрос лишь в том, узнает ли вся страна о том, кем он был, о вашей осведомлённости его делами. Я могу открыть информацию прямо сейчас, и тогда ваша жизнь изменится, вот увидите. Представьте, что будет с дочерями? Косые взгляды в школе, на улице, в магазине, не говоря об издевательствах и прочим. Отец — порнограф — это сложно перенести в юном возрасте, да и в любом другом тоже. Общество — жестокое создание, не прощающее подобных ошибок.

— Почему ты хочешь помочь? — не понимала Светлана Викторовна.

— Я не монстр и верю, что вы хотите помочь дочерям, ведь всё это было изначально сделано ради них!

— Они всё, что у меня есть, — прошептала женщина, раздумывая.

— Мне не хочется рушить жизни, как это пытались сделать вы, но поверьте, я сделаю это, если суд всё — таки состоится, и вы в любом случае проиграете. Мой визит сюда — спасение для вас и мой способ перемирия. Решать только вам, здесь и сейчас.

Светлана Викторовна понимала, что происходит. Она затеивала судебный процесс, ради спасения имиджа семьи в случае, если кто-то из журналистов решит глубоко копнуть в прошлое Михаила и после, разрушит всё ранее достигнутое, но как оказалось, простой подросток из не совсем благополучной семьи, стал серьёзной помехой. Она не могла представить, что он не сдастся и продолжит бороться, тем более, выиграв столько денег, станет влиятельным человеком, способным на многое, приобретя полезные связи, необходимые в этом мире. Сейчас же, продолжать стоять на своём бессмысленно. Подросток выиграл, всё вышло на поверхность и, даже больше, чем она могла рассчитывать.

— Хорошо. Я согласна, — не радовалась проигрышу она. Если бы был иной способ, женщина бы выбрала его, продолжив идти до конца, спасая честное имя семьи, но выхода нет, — я должна быть, уверена, что ничего из этих документов не попадёт в чужие руки.

— У вас будет только моё честное слово. Мне ни к чему. Если бы я хотел отомстить, то не пришёл бы сюда, верно?

— Верно, — согласилась Светлана Викторовна.

— Меня только одно настораживает, — раздумывал Сузорьев.

— Что именно? — поинтересовался Саша.

— Ты рассказывал, что джип не горел после столкновения.

— Ну и что? — не понял юноша, не задумываясь об этом.

— Он загорелся лишь за несколько мгновений до того, как ты заметил приход той женщины, местной жительницы, — продолжил на что-то намекать он, наблюдая за отсутствовавшей реакцией Саши.

— Ты хочешь сказать… Это глупо, — опередил свои мысли юноша.

— Сам подумай. Она говорила, что живёт неподалёку, но, судя по документам и прописке, она жительница Мурманска. Не знаю, как я это упустил. При первой проверке, я ещё не знал всех подробностей, поэтому, когда узнавал о ней и обнаружил эту небольшую ложь, не придал значения.

— То, что она обманула о том, где живёт не преступление. Это не значит, что она поджигательница.

— Да, но эксперты были уверены, что автомобиль не мог сам по себе возгореться, просто потом, всё быстро замяли, и забыли. Это могло не всплыть, если бы я не влез во всё это, — сказал Леонид Петрович, пролистав собственноручно добытые материалы дела. — Я почти уверен, что это была она. Больше некому.

— Хорошо, предположим, это так. Возникает следующий вопрос. Зачем ей это?

— Всё просто, — был уверен адвокат, — при столкновениях, как ты знаешь, автомобили не всегда загораются и уж тем более, взрываются. Поэтому, Михаилу потребовался бы человек, который бы удостоверился в выполненном деле. Не удивлюсь, если она же и испортила тормоза.

— Что-то тут не сходится, — вновь вспомнил ту ночь Саша, — эта женщина пришла и помогала мне спасти спутницу подставного Михаила Аргадияна. Зачем ей было это делать, если она могла сказать, что сидела вовсе не с настоящим бизнесменом, что, собственно, и случилось.

— В этом не было необходимости, — вступила в диалог Светлана Викторовна, молчавшая некоторое время. — Это не выгодно и вызвало бы множество вопросов. Мало того, что попались на пути биатлонисты, так ещё и ты. Ладно бы пешеходы. Они могли, так же, как и пассажиры джипа, погибнуть на месте, но твоя смерть вызвала бы вопросы, а прятать тело в центре города, куда в любой момент могли приехать скорая, пожарные и милиция — затруднительно, поэтому, она прикинулась прохожей. Незаметно поджечь автомобиль, а после, сделать вид, что только что пришла на помощь — совсем не сложно, особенно, если учесть шоковое состояние участников аварии и оказание помощи вдали от автомобиля.

— Значит, вы поверили мне? — немного удивился Саша, представив картину произошедшего именно так, как сказала вдова.

— Я надеялась — это ложь, но нельзя продолжать закрывать глаза. Всё звучит не так уж бредово, как мне показалось ранее. История имеет смысл.

— Но девушка выжила, — добавил адвокат, — и планам Михаила пришёл конец, ведь органы спрятали её как свидетеля и готовы всё рассказать в тот момент, когда поймают. Ход удачный, ведь подозреваемый расслабляется, считая, что всё кончено, а после, попадается, сделав какую-либо ошибку.

— Самой предсказуемой ошибкой было бы…

На верхнем этаже послышались чьи-то шаги, и троица на мгновение затихла.

— Это, наверное, девочки проснулись, — спокойно сказала женщина, привстав с кресла.

— Они дома? — поинтересовался Саша.

— А где же им ещё быть! — удивилась вопросу вдова, направившись к лестнице.

— В прессе писали, что они сначала были в Москве с вашими родителями. Вы ведь там жили до этого несчастного случая и только на время суда перебрались сюда и сняли этот дом. А потом, они уехали во Францию на время, пока не закончится суд. Или я ошибаюсь?

— Дети почти всегда были со мной, а информация в СМИ нужна лишь для того, чтобы пресса отстала от них. Проклятые журналисты не давали прохода, как только они приехали в Москву к родителям. Я подумала, с матерью им будет лучше, нежели в чужой стране. Девочки потеряли отца, им нужна поддержка, а не чужбина…

Не успела она договорить, как сверху повалили клубы дыма.

— Что это ещё такое? — закашляла Светлана Викторовна.

— Этого я и боялся, — испугался адвокат, когда Саша не смог открыть входную дверь. Она была заблокирована. — Теперь я точно знаю, слежка мне не померещилась.

— Мои девочки! — закричала Светлана Викторовна, и хотела было броситься наверх, но в тот же миг, прогремел взрыв. Весь второй этаж дома был уничтожен. Отделяли считанные секунды до того, как то же самое случится и с ними. — Нет!

В панике Саша схватил мобильный и попытался дозвониться до милиции, пожарных, скорой, но связь отсутствовала, домашний телефон так же не работал, лишь глухая тишина послышалась в трубке. Дышать становилось всё труднее, из дома не выбраться, ведь декоративные решётки блокировали путь. На мгновение пришла мысль о кончине.

— Отсюда есть запасной выход? — спросил адвокат у Светланы Викторовны, но та лишь подавлено сидела на коленях и рыдала. Ей было наплевать. Она потеряла самое дорогое, что только было, собственная жизнь не представляла ценности. Она смотрела на груду обвалившегося дома прямо перед собой, где совсем недавно стояла лестница, ведущая наверх, и не реагировала ни на что.

— Нас спасут, — считал Саша. — Это богатый район. Здесь есть и своя милиция, и пожарные и скорая. Соседи обязательно вызовут их, как только увидят пожар. Нужно лишь немного подождать.

— Я не хочу гибнуть из-за какого-то глупого дела, — запричитал Сузорьев. — Не удивлюсь, если это всё дело рук её сумасшедшего мужа.

— Зачем ему убивать собственных детей? — не понимал юноша, с состраданием поглядев на обезумившую от горя женщину.

— Скорее всего, он не знал этого, как и все остальные. Вероятно, Михаил послал своих людей проследить за нами, выведать, что мы знаем и теперь, когда Светлана Викторовна перешла на нашу сторону, ему легче было уничтожить её вместе с нами, представив всё, словно враги убили друг друга, не придя к общему мнению. Купленные эксперты подтвердят это, и всё будет кончено. Органы и дальше будут гоняться за ним по всему миру, потому как, после смерти жены и детей, больше ничто не держит его в России. Есть множество стран без экстрадиции, куда можно поехать и спокойно жить. Вот и всё.

— Ты думаешь, он всё это время был неподалёку только из-за семьи? — спросил Саша, едва не задыхаясь от дыма.

— Для него семья имела большой приоритет, но, если учесть, что он больной, не удивительно, что в один миг всё меняется. Думаю, если мы выживем, больше не узнаем ничего об этом человеке…

— Да уж, остаётся только выжить…

«В эфире первого канала новости и я её ведущая Екатерина Бузеева. Как только что стало известно, Кировский районный суд, наконец, вынес решение по спорному делу об аварии, произошедшей в сентябре прошлого года. Напомню, в центре Санкт-Петербурга тогда погиб Михаил Аргадиян — известный московский бизнесмен. На высокой скорости, за рулём своего джипа, он сбил двоих молодых биатлонистов, один из которых, позже, скончался так, и не приходя в себя, как и спутница Михаила Васильевича, погибшая сразу по прибытию в больницу. Выжившим в ту ночь оказался лишь Дмитрий Малышкин — ныне подающий надежды спортсмен. Как сегодня стало известно, с Дмитрия и свидетеля происшествия, Лардонова Александра Михайловича, были сняты все обвинения. Вдова Михаила Васильевича, Светлана Викторовна Аргадиян призналась, что находилась в состоянии аффекта после смерти мужа, поэтому и пошла на всё, ради того, чтобы наказать тех, кто, по её мнению, был виновен в смерти мужа, а позже, не знала, как всё прекратить. Ни Александр, ни Дмитрий не собираются выдвигать встречных обвинений, поэтому, женщина отделается лишь штрафом. К тому же, смягчающим фактором является и то, что две недели назад, Светлана Викторовна, в страшном пожаре, произошедшем из-за взрыва бытового газа, потеряла своих дочерей. Помимо них, в доме находился Лардонов и его адвокат Сузорьев, пришедшие к женщине с предложением всё полюбовно закончить. К счастью для них, спасатели быстро добрались и сумели освободить от огненного плена. Эксперты утверждают, что ещё немного промедления и все бы погибли. Теперь же, с разрешением дела, и Дмитрий, и его друг Александр могут спать спокойно, готовясь к свадьбе Малышкина, которая пройдёт через три недели в Санкт-Петербурге. Напомним, само предложение Дмитрий сделал в Женеве, где провели спасительную операцию, вернувшую в большой спорт. И к другим новостям…

Выключив телевизор, Саша присел в кресло, обратив внимание на высокого человека, стоящего перед собой.

— Вы не нашли его? — спросил юноша.

— Вас не должно это волновать, — резко сказал мужчина.

— Напротив, он едва не убил меня, — не согласился он.

— Не нашли, но вы не должны об этом волноваться. По нашим данным, Михаил Аргадиян покинул страну. Смерть дочерей сильно ударила по его психическому состоянию. Сомневаюсь, что он ещё жив.

— А, если вы не правы?

Мужчина недружелюбно взглянул на Сашу.

— Вам нужно думать лишь о том, чтобы информация не вышла наружу.

— Как та девушка? С ней всё будет хорошо? — словно не услышал последних слов юноша. — Я ведь даже не знал, как её зовут.

— Её имя вам знать не обязательно. Она счастлива своей новой жизнью.

— Я рад, — вздохнул с облегчением он. — Тогда, на этом всё?

— Да, — твёрдо ответил мужчина, подойдя к входной двери. — Больше, не втягивайте себя в подобные истории. Кто знает, как всё может закончиться в следующий раз, — предупредил он.

— Будьте уверены, я больше не хочу такого счастья.

— Это для вашего блага…

Дверь закрылась, и мужчина ушёл, забрав с собой историю последних семи месяцев, являвшуюся неотъемлемой частью жизни Саши, но теперь всё позади, нужно возвращаться к прежним делам и интересам. Близилась свадьба Димы, она должна пройти так, словно ничего лучше быть не могло. Правда, зная Малышкина, Саша не думал, что его замыслы осуществятся. Спортсмен до сих пор ему припоминал танец в образе ангела в Женеве, поэтому, придётся оставить идеи при себе и просто наслаждаться тем, что его друг женится на прекрасной и очень милой девушке. Всё остальное должно прийти само. К тому же, Дима просил недорогой свадебный подарок, а четырехкомнатная квартира явно не подходила под заданные параметры. Юноше придётся нелегко, заставляя принять свой дар от чистого сердца.

Выйдя на балкон и взглянув на открывшийся пейзаж вечернего города, Саша закрыл глаза с мыслью о том, что всё сейчас для него только начинается и самое интересное в жизни ждёт впереди, ведь по — другому быть не может. Жизнь, как никогда прекрасна…

Москва. Несколько месяцев назад…

В комнате несколько минут стояла тишина в ожидании самого важного, что могло быть в этот день. Телевизор, по которому начиналась спортивная передача, строил райский уголок спокойствия, а всё потому, что Дмитрий Гураньев рассказывал о Диме Малышкине в программе «Всё о биатлоне». Уткнувшись в него с чарующей улыбкой, едва ли не впиваясь губами всякий раз, когда лицо кумира показывали во весь экран, девушка глядела на него и не могла оторваться. Она наслаждалась каждым словом, сказанным этим красавцем, утопала в его глубоких и прекрасных глазах, смотрела на манившие, двигавшиеся в такт её сердца губы, хотела впиться в них, чтобы больше никогда не отпускать. Ладонью касалась его щёк и ощущала тепло, исходившее прямо к ней, чувствовала лёгкую небритость и испытывала удовольствие от этой невероятной близости к человеку, которому отдала своё сердце, всё без остатка. Что могло быть лучше, когда тот, кто так важен и не безразличен, так близко к тебе, что можно дотронуться рукой и в то же время так далеко. Встреча с прекрасным принцем на лыжах вокруг белоснежных горных вершин становилась невозможной, даже, если живёшь в его родном городе, и каждый божий день ожидаешь, когда счастье придёт и на твою улицу, но ничего не менялось. Дима слишком редко приезжал домой, а, даже, когда бывал, не обращал на неё внимания, хоть и смотрел в упор на то, как она улыбалась и пыталась привлечь к себе внимание.

— Сашенька, когда ты прекратишь строить иллюзии? — вошла в комнату мама. Каждый раз, когда она бывала здесь, ужасалась всё сильнее. Комната больше походила на мемориал с десятками фотографий, плакатов, любовных писем, написанных ему дочкой и оставленных у стены, где скопилось несколько десятков подобных конвертов.

— Мама, я люблю его! — восторженно говорила девушка.

— Тебе 23 года. Перестань уже верить в сказки, — пыталась научить уму разуму женщина, но все попытки оказывались бесполезными. — Он никогда не обратит на тебя внимания.

— Обратит. Моя любовь даст ему всё, что нужно. Никто другой не даст ему того, что могу я, — уверяла себя девушка.

— Милая, Дима женится. Я вчера слышала. Его друг, тот парень, Саша, который спас его после аварии, помог твоему кумиру сделать предложение своей девушке. Поэтому, прекрати думать о нём и лучше, найди себе хорошего молодого человека. А про Малышкина и думать забудь. У него своя жизнь, а у тебя своя.

— Как? Свадьба? — переменилась в лице девушка. — Он не может! Дима, ты ведь мой, только мой.

— Доченька, успокойся! — попыталась утихомирить её женщина.

— Ты врёшь. Этого не может быть, — вскочила с ковра она.

Женщина, лет пятидесяти, опасаясь, отошла в сторону, ближе к двери.

— Нет, я не вру.

— Пошла вон отсюда! — закричала Саша, едва не набрасываясь на мать и та, не сопротивляясь, быстро покинула святилище дочери. — Ты будешь только моим, ведь я люблю тебя, — приговаривала девушка, общаясь с каждым из висевших на стене плакатов Димы, медленно продвигаясь к телевизору, по которому по — прежнему показывали Малышкина. — Я добьюсь тебя, мой милый. Я люблю тебя, Малыш…

«Слепая вера — движущая сила спящего разума.»

 

Глава 2. Чёрное и белое

Тёмные, мрачные тона просторного помещения наводили тоску. Не меньше сотни горевших свечей по всей площади зала тускло освещали его, позволяя пришедшим людям, разглядеть друг друга, да и то не всегда. Игравшая мелодия, издаваемая стареньким магнитофоном, использовавшимся, вероятно, ещё при Сталине, заставляла ужасаться, тем самым, создавая мрачную атмосферу всеобщей подавленности. Глядевший на всё это Антон угрюмо стоял рядом с командой, раз, за разом обращая внимание на всевозможные венки, букеты с чётным количеством цветов, многие из которых выглядели завявшими и чересчур отпугивающими. Он изумлялся с каждой минутой всё сильнее и не мог поверить в происходившее. Стараясь больше ни о чём не думать, спортсмен попытался отвлечься, подойдя к столу с чёрной скатертью, до боли страшными вазами и рамками без фотографий с ленточкой у правого нижнего угла. Схватив первый, попавшийся под руку стеклянный прозрачный графин и налив в рюмку необходимых сто грамм, выдохнув, он с нетерпением выпил, пожелав обрести хоть какое-то облегчение, но вместо этого, получил отвращение — обещанная ранее водка превратилась в протухшую воду. Сплюнув несколько раз, и столько же чертыхнувшись, он постарался сильно не обращать на себя внимания окружавших и с ярко — выраженным раздражением вернулся к своему прежнему месту. От камина рядом с ним исходил треск, немного отвлекавший от надоевшей музыки, вызывавшей лишь мурашки и желание покончить с собой прямо здесь и сейчас, но, благодаря этому, спортсмен забыл, что стоял у гроба, уже успевшим напугать при входе в зал. Но шок от него был недолгим, когда люди увидели, в каком «раю» оказались.

— Может, мы пойдём? — послышался голос одного из приглашённых членов команды.

— Раз уж пришли, нужно ждать. Он скоро приедет! — тяжело вздохнул Антон, обратив внимание на большую картину с позолоченной рамой у себя над головой, на которой кроме темноты ничего не было. Она походила на ещё один «Чёрный квадрат Малевича», только в этом случае, на парня будто бы смотрели чьи-то безумные и неясные глаза, расползавшиеся по всей её площади. По крайней мере, так казалось из-за здешних пейзажей.

— Хорошо, что здесь нет скелетов, паутины и призраков, — улыбнулся подошедший к Антону Максим Лядов. Ему нравилась обстановка, ведь улыбка не сходила с лица с самого начала.

— Не удивлюсь, если это ещё ждёт нас впереди! — прислонился к гробу Мипулин.

— Смотрю, наш общий знакомый нисколько не изменился, — продолжил говорить он, вспоминая текст приглашения: «Всем, кому он был дорог, кто ценил и любил этого замечательного парня так же, как родные мать и отец, приходите проститься. Скажите всё самое дорогое и близкое сердцу, пока есть время, а иначе, придётся замолчать на веке веков, ибо больше мы его никогда не увидим. Носовые платки, траурное безысходное настроение, побледневшие от горя лица желательно взять с собой. Но помните, Вы можете не вернуться!!!»

— Считаешь, он может измениться? — говорил Антон в надежде скорее дождаться хоть каких-нибудь действий.

— Тебе лучше знать. И вообще, чего ты такой раздражённый? Веселись! Здесь круто. Я бы до такого не додумался!

— Думаю, это для твоего же блага, — кисло ответил Мипулин, но не успел он продолжить свой безрадостный разговор, как вдруг, гроб отъехал в сторону. Огонь в камине вспыхнул ярким пламенем и в мгновение, перед ослеплёнными гостями возник человек, появившийся из ниоткуда. Вид его сохранял тематику вечера: бледное лицо, красные глаза, клыки и плащ.

— Ну вот, вампир уже здесь. О нём мы не подумали! — обрадовались приходу нового гостя друзья Димы.

— А я надеялся Каспера увидеть, — немного огорчился Максим.

— Тебе Дракулы мало? — рассмеялся Антон.

— Чем больше нечисти, тем лучше, — объяснил он, наблюдая за тем, как вампир с помощью своей магии, поднял над землёй гроб и поставил его вертикально, прислонив к стене. Зрители ожидали зрелищ, уставившись в одну точку, забыв о том, что сзади так же могли происходить таинственные неожиданности. Пролетев мимо железной люстры с восьмью свечами вместо лампочек, неизвестное никому существо опустилось вниз. Встав за спиной молодой женщины, оказавшейся здесь лишь из любопытства и затерявшейся в темноте зала, оно, глядя на неё светившимися жёлтыми глазами, коснулось оголённого плеча, зло фыркнув. Громкий крик разнёсся по залу, до чёртиков перепугав впечатлительную гостью, но как только она обернулась, перед глазами была лишь пустота и слабый ветерок, поддувавший снизу.

— Саша, ты хочешь всех до инфаркта довести? — обратился к организатору Антон, пытаясь обнаружить его в темноте, ведь юноша обязательно бы наблюдал за происходившим. — Кстати, откуда здесь девушки? У нас мальчишник или что?

Гроб тут же открылся. Вываливший из него туман лишь нагнетал ужас у впечатлительных людей, одним из которых был и хороший знакомый Димы Виктор Васильев, уже успевший попробовать себя во взрослых соревнованиях, в том числе и в кубке Мира. Побледнев сильнее, чем кожа загримированного актёра, он едва не потерял сознание, глядя на всё обезумившими глазами. Таким он был не единственным. Но шоу продолжилось, и оно не собиралось заканчиваться. Как только туман в полной мере высвободился из заточения, в нём показался мирно спавший загробным сном Саша. Его грим не отличался от нанятого вампира. Недолго думая, юноша пробудился, что гости восприняли громкими аплодисментами. Зловеще зашипев на них, вытаращив глаза и окровавленные клыки, он обратил внимание на возникшего из новой огненной вспышки Диму по другую сторону от первой прибывшей нечисти, в руках которого хорошо просматривался осиновый кол, которым тот поспешил воспользоваться, вонзив его Саше прямо в сердце. Услышав в ответ громкое предсмертное рычание, вампир — неудачник испарился, оставив после себя лишь горстку пепла. Огонь каждой свечи в зале внезапно усилился во много раз, показав чудеса созданного шоу и в миг, сверху полил кроваво — красный дождь, вводя в ступор всех без исключения. Стоявший под струёй жидкости Антон набрал её в ладонь и попробовал, сильно сомневаясь, что, бурная фантазия Саши способна облить всех свиной или более того, донорской кровью. Как и предполагалось — это была чуть сладковатая вода с красителем, но страх увидеть обратное не отступил до последнего.

— Ну и мальчишник! — улыбнулся он впервые с момента прихода сюда. — Дима, как тебе весь этот беспредел?

— Это ещё не конец, — сказал он, всё ещё стоя у гроба и спрятавшегося под навес вампира, боявшегося испортить свой грим.

— Он рассказал, что будет дальше?

— Нет. Всё проще. Я случайно подсмотрел в его ноутбуке выписку из расходов за всё это баловство. Ещё и половины не произошло из запланированного. Не знаю, что именно, но готовься. Ночь будет долгой!

— Теперь понимаешь — это была плохая идея отдавать ему организацию мальчишника, — не умолкал Антон. — Я свидетель и это моя работа.

— Я пообещал Саше. Он ещё в самолёте из Женевы упрашивал меня и был очень доволен, когда я согласился. Он буквально заставил это сделать.

— Ладно, ладно, — хлопнул его по плечу Антон. — Могло быть хуже.

— Знаю, — глядел на всё Дима, истекая бутафорской кровью. — Пойдём!

Как только дождь прекратился, гости обратили на себя внимание. Слегка липкая кровь доставляла неудобства уже через несколько минут, не говоря об испорченных вещах, что некоторых совсем не радовало. Временная заминка в программе, наступившая сразу после «кровавой бани», заставила загрустить гостей, чего совсем не хотелось.

— Что дальше? — спросил Антон, стоя у залитого стола.

— Ты у меня спрашиваешь?

— А у кого ещё? Это твой праздник!

— Не уверен! — сказал он. — Больше похоже на театр одного актёра. Саша больше себе праздник устраивает, нежели мне.

Двери зала с грохотом отварились, ночь настигла гостей неожиданно, и не успел Антон оглянуться, как Димы рядом уже не было. Уже через мгновение, массивная платформа, будто бы взятая с карнавалов Рио — де — Жанейро запряжённая с трудом передвигавшимися зомби, въехала внутрь. На мрачном троне, украшенном, если так можно сказать, завявшими красными розами и всевозможной загробной атрибутикой, сидел Дима. Его лицо лишь показывало недоумение от увиденного. Такого он не ожидал. По бокам жениха, будто бы в клипе Майкла Джексона, стояли загробные танцовщицы, показывая зрителям что-то наподобие танцев у шеста. По мере продвижения его по залу, банкетный стол, стоявший долгое время в темноте, переменился. Как только свет вновь показал его взору гостей, он стал походить на Шведский стол, изобилуя огромным количеством всевозможных вкусностей. Летающие существа, так напугавшие ранее молодую женщину, сбежавшую в тот же миг из настоящего адского пристанища, облетев платформу, приземлились рядом с ним. Свет вновь погас и уже через мгновение, вместо отпугивавших монстров, стояло трое официантов в аккуратных белых рубашках и чёрных брюках, с подносами в руках.

Платформа, наконец, добралась до гроба, из которого ранее вылез Саша. Танцовщицы, взяв под руки Диму, спустились с ним в низ, пройдя мимо рычавших запряжённых зомби, пытавшихся напасть или просто укусить. Доведя его до камина, они вернулись обратно.

— Чем же всё это закончится? — поинтересовался Максим.

— Только массовой смертью, — серьёзно проговорил Антон, не отводя глаз от понравившейся танцовщицы, кожа которой так и норовила сползти вниз, отлично показывая одну из последних стадий разложения любителям анатомии.

— Серьёзно? — переспросил Виктор, доверчиво поглядев на Антона.

— Это для него не проблема, — прошептал Максим, заметив, как в очередной раз погас свет, ознаменовав начало очередного «магического чуда». Несколько секунд гостей окружала кромешная тьма. Многие уже не знали, чего ожидать. Саша дал понять, что его фантазия — это полное отсутствие какой-либо маломальской логики, поэтому, они просто стояли и терпеливо ждали, ведь вечер даже ещё не начался. Всё лучшее впереди.

Люди, которым нравился Майкл Джексон, пришли в восторг. Как только включился свет, заиграла музыка, а вместе с ней, до боли красивыми голосами, в ход пошла песня «Thriller / Heads Will Roll». Вся загробная тематика вечера, словно готовила их к этому выступлению, зарядив невероятной энергией, которой только могла. Некогда с трудом передвигавшиеся персонажи по — настоящему зажгли, одаривая присутствовавших безумными танцами, не говоря уже об их нарядах, наводящих ужас на многих взрослых. С первой минуты выступления, гости бросились танцевать вместе с потрясающими актёрами, приглашавшими к себе. Не стал исключением и Дима. Немного унылое настроение не давало, как следует отдохнуть. Он представлял себе мальчишник иным и лишь поэтому, увидев всё это, был не совсем готов провести ночь среди поющих и танцующих трупов, но что можно было ожидать от человека, оставшимся маленьким ребёнком, получившим огромные деньги для своих игрушек. Дима хорошо понимал — это всё для него и поэтому, сменив кислую физиономию, бросился развлекаться.

От души спев и станцевав, гости отошли от запрыгнувших на платформу актёров и через несколько минут, неспешная машина исчезла из зала, выехав через дверь, из которой явилась.

— Это было круто! — выдохнул Антон, успев станцевать с обворожительной танцовщицей, вышедшей прямиком из ада.

— Согласен, — не смог сказать ничего другого Дима.

— А куда подевался Саша? Что-то он бегает туда — сюда. Лучше бы смотрел на своё творение, — подумал Антон.

— А я здесь! — послышался голос сверху.

— А вот и обладатель самого странного мальчишника в истории! — обрадовался Дима приземлению своего друга. — Я думал, ты выпрыгнешь из торта или чего хуже!

— Не торопи событие, — обнял его и Антона Саша. — Всё впереди. Но поверь, на объедании и спецэффектах в этом зале мальчишник не закончится. Всё продолжится за пределами нашего склепа волшебства.

— То есть, ты всё — таки выпрыгнешь из торта? Я правильно понял? — немного огорчился Антон, желая увидеть на сладкое кого-нибудь слаще, нежели самоуверенное лицо Саши, измазанное кремом и другой кондитерской утварью.

— Хочешь, отдам эту роль тебе, — ни минуты не ждал с ответом юноша, наслаждаясь, наконец, встречей с людьми, по которым успел соскучиться.

— Без интриги не можешь, — так и знал Мипулин. — Когда же ты повзрослеешь?

— Если я повзрослею и изменюсь, вам не будет со мной так интересно и в то же время так странно, как сейчас, так что…

— Не болтай, — перебил Максим. — Лучше, не снижай дозу идиотизма и адреналина. Что у нас дальше?

— Хорошо, что спросил, — обрадовался он, скорчив подозрительно хитрую мину.

— Я знаю этот взгляд, — опасался последствий Антон. — Ты кого-то подожжёшь или убьёшь?

— Типа того, — сказал Саша, взмахнув рукой. Гроб, из которого он некоторое время назад вышел, вновь открылся. Но на этот раз, он не хранил в себе загробную жизнь в виде кровососущего создания, что лишь заставило нахмуриться Антона и Максима, надеявшихся увидеть человеческие останки или вроде того, а может и инопланетянина, специально найденного и привезённого Сашей на праздник друга. В итоге, это было кое-что другое. Вещи, лежавшие внутри, символизировали прежнюю жизнь Димы, от которой ему нужно было избавиться раз и навсегда.

— Дима, подойди сюда, — попросил Саша, стоя у гроба, к которому, похоже, успел привыкнуть.

— Это что такое? — поинтересовался он, вновь оказавшись рядом с ним.

— Среди всей этой красочной и яркой мишуры я едва не забыл, что это твой мальчишник, последний день настоящей холостой жизни, в который можно творить, что угодно. По крайней мере, то, что позволяет совесть, — уточнил Саша, продолжив, — но для того, чтобы почувствовать эти изменения, необходимо принести жертву, в который раз решить для себя, хочешь ли ты этого. Поэтому, я и твой отец собрали некоторые вещи. Ты должен сказать им «прощай» и избавиться в яростном пламени, во имя счастливого будущего. Правда, вредных привычек у тебя, можно сказать, и нет, — подметил юноша, — поэтому, для вида, пришлось добавить кое-что традиционное для холостяка. И так, первое, с чего я хотел бы начать — это…

Увидев первый атрибут холостяка, Дима, даже, слегка покраснел. В руках Саши был журнал с обнажёнными женщинами.

— Где вы его нашли? — схватил его Дима.

— Твой отец, на удивление, очень хорошо знает укромные места собственного сына, — съязвил он.

— Этому журналу лет десять, — попытался объяснить Малышкин.

— Молодец, Димон, стоящая вещь, — смеясь, поддержал друга Антон, полностью войдя во вкус празднества.

— Неважно. Как я понимаю, ты хочешь избавиться от него?

— Очень хочу, — поспешил бросить его в камин Дима, наблюдая, как сгорал некогда хороший источник знаний вместе с подростковым прошлым.

— Одним якорем, держащим тебя вдали от ожидаемого будущего, стало меньше, но есть множество других, поэтому…

— Может, давай всё сразу спалим. Я верю, тебе на слово и хочу от всего избавиться, — перебил Дима, поглядывая вовнутрь гроба.

— А мне уже интересно, что там такого ты хочешь утаить от нас! — приготовился Максим для нового подкола.

— Ладно. Дело твоё, — загрустил Саша, в миг, воспламенив содержимое. — Хотя, я бы повременил с уничтожением прошлого.

Все гости, включая и виновника торжества, наблюдали, как превращались в пепел все атрибуты холостяка, по традиции мешавшие тому стать полноценным мужем для своей возлюбленной. На самом деле, внутри гроба не было ничего устрашающего, чего так перепугался Дима. Там лежали пивные бутылки, билеты на футбол, засохшая подгоревшая яичница, мятые брюки с обожжённым пятном от утюга и много другого. Всё, что хотя бы как-то относилось к мужчине, живущему в одиночестве, но теперь ничего этого не осталось, и молодой человек мог перейти к следующей стадии торжества.

Наконец, гости добрались до стола. Конечно, Саша знал, что чаще всего, мальчишник — это большая пьянка, где бы она ни проходила, но так как холостая ночь была у спортсменов, пришлось сделать её по возможности безалкогольной и к тому же, более запоминающейся. Поэтому, еда являлась основной частью стола, нечасто перемешиваясь с горячительными напитками, к которым у Антона всё больше тянулась рука.

— Стол больше походит на свадебный. Зачем столько жратвы? Нас же не сто человек! — удивлялся Максим.

— Знаю, на что ты намекаешь, — сразу понял Саша. — Но сразу скажу, что у вас строгий режим. Напомню, месяц отпуска в апреле не означает, что можно нарушать всё то, чему учили тренеры и врачи. А так как я являюсь спонсором, не допущу скверной формы своих будущих Олимпийских чемпионов. Так что, привыкайте к тому, что я…

— Зануда? — негромко сказал Антон, налив всем собравшимся.

— Я всё слышу, — с демонстративной обидой пробурчал Саша. — Кстати говоря, поставь коньяк на место. Забыл, что перед второй частью мальчишника вам всем нежелательно пить.

— Так, чего мы вообще сели? — негодовал он.

— Подкрепиться! — тут же объяснил юноша.

— Мне после твоих зомби кусок в горло не лезет. Давай показывай, что там дальше, — заявил Максим, встав из-за стола, что сделали и остальные.

Одним из развлечений, ожидавшим компанию, был тот вид спорта, отдалённо нравившийся Диме ещё с детства. Ралли и Формула–1 были, едва ли не наркотиком для молодого человека в юные годы. Он часто говорил, что, если бы отец не отдал в биатлонную школу, то, скорее всего, гонял бы на байках, получая адреналин, но сложилось так, что в лыжном виде спорта молодой человек нашёл себя, получил ту частицу не достававшего счастья, необходимую каждому человеку для жизни своей мечты. И сейчас, по прошествии многих лет, осталось только догадываться, какими были бы эти годы, не отдай он своё сердце коньковому ходу на лыжне и неудобной, но такой родной винтовке за спиной.

Выйдя из здания арендованного Сашей ресторана на окраине Питера и пройдя несколько десятков метров в сторону пустынной в ночное время суток дороги, компания спортсменов, в которой были не только биатлонисты, но и лыжники, и просто друзья Димы из Соснового бора, наткнулась на настоящий автосалон гоночных машин, представленных картингами.

— Вот это я понимаю! — обрадовался Дима, бросившись первым занимать агрегат. — Саша — это просто не передать словами, как круто! Спасибо огромное! — поблагодарил он, почувствовав, что ошибался на счёт юноши. Как это ни странно, но юноша всегда помнил о том, что больше всего необходимо спортсмену для полного счастья.

— То, что у тебя мальчишник — не значит, что я буду поддаваться, — заявил Антон, прыгнув в соседнюю машину.

— Согласен, — рассматривал свою игрушку Максим.

— А нам обязательно на них куда-то ехать? — не торопился садиться в картинг Виктор.

— Можешь просто смотреть, пока мы получаем кайф! — закричал Саша, приготовившись вырвать победу любой ценой, даже не собираясь сдаваться, хоть и понимал, что в итоге, всё равно проиграет, но успеет получить удовольствие.

— А кто даст команду «вперёд»? — поинтересовался Антон, готовясь отправиться навстречу к победе.

— Кое-кто должен сейчас появиться! — сообщил Саша, как раз поглядев на того самого человека, вышедшего из дверей ресторана.

— Бог ты мой! — поразился Дима, не в силах отвести глаз от нового члена коллектива своего мальчишника. В роскошном, обворожительном приталенным к замечательной фигуре белом платье, не доходившем до колен, перед гонщиками показалась Даша Обручева с золотистым платком в руке. Развивая своими светлыми, переливавшимися волосами, она, передвигаясь на высоких каблуках, подошла к Диме и встала рядом, демонстрируя свой наряд.

— Не ожидал? — спросила она, лучезарно улыбаясь.

— Не то слово, — с открытым ртом продолжил разглядывать её спортсмен, подзабыв о соревнованиях.

— Хватит пялиться! — положила платок ему на голову Даша. — Ты женишься, помнишь? Проспал своё счастье!

— А счастья много не бывает, — выкрикнул Антон.

— Молчи, Казанова. Со мной может говорить сегодня только жених. Я его приз, — говорила девушка, вновь взяв в руки платок, который Дима услужливо передал.

— Постойте! — запротестовал Максим. — Дима ещё не выиграл!

— А кто сказал, что он проиграл? — хитро улыбнулась Даша, после чего стремительно дала команду, пустив в свободный полёт платок. Дима, не теряя времени, отправился в путь в то время, как остальные, не успев вовремя подготовиться, потеряли несколько важных секунд, после чего, поехали догонять. Всю трассу, составлявшую в итоге не больше двух километров, с тремя кругами, несколькими поворотами и нелепыми препятствиями, которые следовало объезжать, дабы не мешкать и не отставать, можно было проехать за две — три минуты. Но спортсменом этого показалось недостаточно и каждый из них, вместо того, чтобы двигаться вперёд, преградил друг другу дорогу, ведя себя, словно малые дети на автодроме в парке. Они с удовольствием вспомнили детство, забыв о шикарном призе, медленно замерзавшем на открытой местности, покрываясь гусиной кожей от апрельской погоды.

— Мальчики! — закричала Даша горе гонщикам. — Ну, вы скоро?

На неё никто не обратил внимания, и девушка применила ещё одно действенное средство, помимо своей красоты. Рядом с гоночными машинами стояла коробка с различными мелочами. Отыскав в ней кое-что занятное, так как у Саши можно найти едва ли не всё, что душе угодно, она подняла руку высоко вверх и выстрелила из сигнальной ракеты, по каким-то причинам купленной молодым миллионером. Яркий красный свет осветил небольшой пустырь, завладев вниманием ребят.

— Если девушка шлёт парню ярко — красные флюиды — это не к добру! — сказал Антон, развернув автомобиль в сторону Даши.

— Откуда вообще у тебя здесь сигнальная ракета? — задался вопросом Дима.

— Ну, мало ли…

— А, если я спрошу о спасательной шлюпке, бронежилетах и аптечке, услышу ли я положительный ответ? — поспорив с Антоном на сто долларов, спросил Максим.

— Не знаю, как на счёт жилета, но спасательная шлюпка у меня есть, а в ней и аптечка! — утвердительно прозвучало в ответ, что привело к громкому смеху окружающих. — А что тут такого? — не понял Саша. — В жизни всё может пригодиться. Можно, хотя бы, вспомнить аптечку, которая кое-кому спасла жизнь.

— Но не шлюпка же! — потешался Дима. — Это же вынос мозга!

— Вот, будет наводнение, поймёте, для чего она мне нужна, — серьёзно заявил юноша.

— Ну, тогда уже ковчег нужен. Всех тварей по паре! — усмехнулся Максим.

— Ха, ха, ха, — с ярко выраженным сарказмом проговорил Саша и, не дожидаясь никого из спортсменов, поехал к Даше.

— Не честно! — закричали остальные, бросившись вдогонку.

Каким-то образом, Саша всё же пришёл к финишу первым, хотя проиграть с таким преимуществом над остальными мог только ленивый. Проехав заветную полосатую черту, рядом с которой дежурила дрожавшая Даша, размахивая флагом, юноша выбрался из машины и с ярко — выраженной издёвкой остался ждать конкурентов. Дима приехал вторым, а за ним уже и вся честная компания.

— Предатель, — огорчился проигрышу Малышкин, глядя на то, с какой довольной физиономией смотрел на него Саша, держа Дашу за руку.

— Сам такой! В следующий раз клювом не щёлкай! — заявил он.

— Согласна! — поддержала Даша.

— Сговорились? — выпрыгнул из картинга Антон, получая у Максима свои честно выигранные сто долларов.

— А то! — радовалась девушка. — Ну что, раз уж ты у нас победитель, прими свой приз, герой!

С привычной улыбкой и радостью, Даша поцеловала его в щёку, от чего Саша, едва ли не подпрыгнул до небес, испытав самые незабываемо приятные чувства.

— Я мечтал об этом с тех пор, как ты вышла на первый этап в кубке Мира, — твердил он, не зная, правда это или ложь.

— Подхалим, — тут же процедил Дима.

Компания отлично проводила время. Несмотря на странное начало мальчишника, всем понравилось его продолжение. Всё проходило именно так, как и должно быть. Дима хотел запомнить этот день на всю жизнь, ведь больше не будет подобного. Для него это торжество, как и свадьба — штучный материал, которые не могли и не должны повториться. Как и все влюблённые, он считал, что вскоре свяжется узами брака с самой лучшей и единственной девушкой на всём белом свете, большего и не надо. Все близкие друзья, которых молодой человек хотел видеть — здесь. Они пришли поддержать его в такой важный и ответственный день. Это много значило, для него и даже все ужасы Саши никого не сумели отпугнуть, а для этого нужно иметь хорошую выдержку и терпение, необходимое биатлонистам. По крайней мере, для тех, кто хотел добиться успехов, а не просто так стать одним из статистов на кубке Мира.

— Возвращаемся в ресторан! — позвал Саша, не отходя от своей любимой биатлонистки.

— Я начинаю ревновать! — не прекращал издеваться Дима. — Думал, я твой кумир. Разве не так?

— Нет, — односложно ответил Саша, зная, что его это слегка позлит. — Когда передо мной само совершенство, больше не существует никого другого. Правда, Даша? — для полного эффекта спросил он у обворожительной девушки.

— Да, — не размышляла Даша, посмотрев на расстроенного Малышкина. — Кажется, ты перегибаешь. Он обиделся, — заметила она, прошептав.

— Пусть, в следующий раз не издевается! — объяснил Саша, не обращая на это внимания.

Компания вернулась обратно, чего Даша дожидалась больше всего. За недолгое время на свежем воздухе, она успела продрогнуть насквозь и, оказавшись в тёплом помещении, наполненном всевозможными блюдами, не требовавшими высокой температуры для приёма, принялась согреваться горячительными напитками. Увидев, как призёрка этапов кубка мира пила коньяк, парни ненадолго зависли. Заметив на себе толпы взглядов и не успев осушить вторую рюмку, Даша подняла голову вверх.

— Вы попробуйте в таком виде постоять, хотя бы десять минут. Кони двинете, так что, молчите и присоединяйтесь. Нужно же выпить за нашего жениха, — пригласила к столу девушка.

— Мне кажется или алкоголя стало больше? — обратил внимание на шесть подозрительных бутылок водки, коньяка и текилы Саша, которых раньше в глаза не видел.

— А ты думал, мы будем пить на мальчишнике ту фигню, которую ты заказал? — открывал очередную бутылку спиртного Максим.

— Эта фигня стоит, как средняя зарплата россиянина! — изумился юноша, в тот же миг, услышав звон разбившегося стекла. Повернув голову в сторону всё ещё горевшего камина, он увидел едва стоящего на ногах вампира — ведущего, макияж которого уже больше напоминал уродливого клоуна, потёкшего под проливным дождём. Попивая дорогущий алкоголь из горла, спрятанный в гробу, он широко улыбался, от чего мурашки шли почти у всех, кто его видел, рождая новую фобию.

— Кто-нибудь, уберите его! — попросил Виктор, прикрывая лицо ладонью, чтобы не видеть его.

— Но, кто будет вести наш мальчишник дальше, — не понимал Саша, вспоминая, что впереди ожидало ещё куча всего интересного.

— Куда уж дальше? Ты хочешь вызвать Сатану? — рассмеялся Антон, налегая на коньяк. — Ты девушку напугал до слёз, и она тут же сбежала, поэтому спасибо, но больше не надо. Кстати говоря, а кто она вообще?

— Не знаю, — обиженно пожал плечами Саша. — Может, перепутала что-то. В этом ресторане часто проводят разного рода вечера.

— Лица её не помню, но фигура её просто отпад, — оценил Мипулин.

Компания развлекалась, как могла. Им не нужны были дорогие представления, в которые Саша угрохал целое состояние ради того, чтобы сделать всё по — настоящему красочно и незабываемо. Хватило самого простого: большого стола со всевозможными блюдами, взятых из лучших кухонь мира и море алкоголя, неважно какого. Юноша считал, что мальчишник, как и свадьба, не должны быть банальными и предсказуемыми. Нужно что-то особенное, непревзойдённое, интересное. Он попытался собрать воедино идеи множеств празднеств, создав что-то своё, но, судя по тому, как люди радовались жизни под повышающимся градусом — всё было напрасно. Желание подарить другу праздник такой, какого ещё никогда не было — не оправдало себя, оставив после себя неприятный осадок.

— Чего грустишь? — заметила Даша отсевшего ото всех юношу.

— Я радуюсь, — тоскливо проговорил он.

— Не заметно! Может, скажешь, что всё — таки случилось?

— Дело в мальчишнике.

— А что с ним не так? Он получился отличным. Я наблюдала за всем, ожидая своего выхода, и могу сказать — ничего подобного ещё не видела.

— Правда? — обнадеживающе спросил Саша, попытавшись улыбнуться.

— Я когда-нибудь врала?

Саше больше не хотелось грустить. Говоря с Дашей о чём угодно, можно забыть о любой проблеме, словно её вовсе нет. Это талант дорогого стоит.

— Кстати, я хотел поместить тебя в торт и, надев маску, заставить расстрелять гостей из пистолета с краской, — вдруг сказал Саша, на что Даша от души расхохоталась. — Что? — удивился он.

— Да, Дима был прав. Только ты способен на подобное. Таких людей, как ты, я ещё не встречала.

— А вы часто обо мне говорите?

— Ну, каждый раз, как видимся, — вспомнила Даша. — Говорит о тебе часами, так же, как и ты о нём.

— Не думал, что он…

— Вы меня поражаете, — не скрывала своего интереса она, — ты спас ему жизнь и продолжаешь находиться рядом. Будь я на твоём месте, я бы, конечно, помогла, но на этом наши отношения были бы закончены, но ты другой и это хорошо. На улице полно людей, которые… Они просто другие и, если выбирать между ними и твоей забавной непосредственностью, то я выберу второе. Поэтому, хватит обращать внимания и тем более обижаться на то, что кто-то реагирует на твои выдумки не так, как того бы хотелось. Ты же знаешь, все разные. К тому же, будь уверен, всем понравилось шоу. Просто, они стесняются признать, что взрослым сильным мужикам нравится вся эта магия, которую ты сумел им донести. В общем, не парься и присоединяйся к мальчишнику. Посмотришь, как спортсмены умеют пить.

— О, это я уже знаю, — вспомнил попойки Антона Саша.

— Тогда вперёд!

— Одна просьба, — не смог устоять Саша.

— Какая? — заинтересованно состроила глаза Даша.

— Горячая румба с победителем. Она была в планах и это единственное, что я хочу всё — таки выполнить.

— Хорошо, — быстро согласилась она, протянув руку юноше.

— Не со мной, — уточнил Саша. — Победитель здесь только один, — показал на Диму он, и Даша лишь одобрительно кивнула, отправившись с грациозной походкой к обладателю высшей награды вечера. Саше оставалось наблюдать за тем, как его кумир брал за руку того, кто уже в скором будущем сможет заявить о себе, прогремев на весь мир не только из-за судебного разбирательства, из-за которого многие узнали молодого человека с далеко не лучшей стороны, посчитав виновником аварии со смертельным концом. Юноша по — настоящему верил в него, даже не зная точной причины. Как у него это часто было: «Верю и с этим ничего не могу сделать». От того, с нетерпением ждал дня, когда Дима взойдёт на биатлонный Олимп, показав, что в этом мире, возможно, всё и даже человек с серьёзными ранениями, несовместимыми со спортом, может добиться того, чего не в силах люди, жившие без катастроф в их жизни. И тогда те, кто не верил, говоря за спиной множество непрофессиональных оскорблений в адрес устремлённого и незыблемого человека, падут. Их самоуверенность сыграет против них, но зато другим людям, потерявшим всякую надежду на жизнь в мире большого спорта, даст шанс вернуться, доказав, что Дима такой не один.

— Целая ночь у нас с тобой впереди, — прошептала Даша и вышла в центр зала, ожидая знаменитую Guantanamera написанную Жозеито Фернандесом.

— На что это ты намекаешь? — смутился Дима, стоя перед ней в полной растерянности и окружавшей темноте, к которой у Саши невероятная любовь ради эффекта возникновения из ниоткуда.

— Это ты сейчас на что намекаешь? — не меньшее смущение продемонстрировала партнёрша, приготовившись, когда прожектор осветил пару страстных танцоров. — Мне вот интересно. Вы мужчины все такие? Если девушка говорит подобное, это не значит, что она хочет чего-то большего, чем то, что у них есть сейчас.

— Ты сейчас о чём? — ничего не понял Малышкин.

— Проехали, — немного подумав, выдохнула Даша, устремившись в пляс, как только заиграла мелодия. Она хотела схохмить, но после, сама, же потеряла необходимую нить и решила не продолжать свой короткий театр абсурда.

— И кто ещё странный? — удивился парень, крепко прижимаясь к Даше в танце любви и страсти. Дима практически не знал движений. Он смутно помнил их по нескольким фильмам и телешоу, просмотренным ранее. Кое-как повторял за профессионалами своего дела, поддерживая подобным образом форму в перерывах между тренировками в биатлонной школе, будто бы зная, что когда-нибудь понадобится. Эта неопытность не мешала девушке выглядеть легко и непринуждённо. Она отдавала всю себя, и переданная энергия уходила к Малышкину в полном объёме. Даша двигалась так горячо и страстно, что выпивавшие друзья не смогли этого пропустить. Отставив горячительные напитки в сторону, их взгляды приковались к танцу, в котором сама суть румбы раскрывалась в полном объёме.

— А ведь на его месте мог быть ты! — не отрывался от зрелищного выступления Антон.

— Это его праздник. Дима должен получить всё, чего хотел, — спокойно говорил Саша, наслаждаясь.

— Звучит так, словно ты чего-то не договариваешь! — с подозрением шептал он.

— Я не разглашаю тайн своих друзей.

— А я, разве не друг?

Саша недовольно повернулся к Антону.

— Был бы ты на моём месте, смог бы понять, что ему и не нужно мне ничего говорить, чтобы я понял.

Антон лишь продолжил смотреть на Сашу с непонимающим видом.

— А теперь по-русски, можно?

Не обратив внимания на глупый вопрос, Саша продолжил следить за танцем, стараясь уследить за каждым взглядом, посланным друг другом. Ведь, что может быть лучше, нежели в полной мере удостовериться в собственной версии, подав это под соусом из эротического танца, где все потаённые мечты могли сбыться, обнажая их в нежных прикосновениях, страстных взглядах и тяжело бьющихся сердцах. Дима, вопреки неумению в полной мере воплотить румбу, смог проникнуться ею за счёт удивительно точной подачи Даши, танцевавшей будто бы всю жизнь. Томный взгляд девушки не отпускал спортсмена ни на секунду, даже тогда, когда он не мог его видеть. Дима крепко держал её за талию, словно кроме неё в жизни не было ничего важнее. Отталкивал, будто сердце вырывал из груди, получая мощнейший разряд молнии, причинявший ему неимоверную боль. Прижимал, словно всё вокруг говорило сделать то, о чём не замолкало сердце, к чему стремились руки и бросал, потому что разум, всё ещё не затуманенный алкоголем, не позволял сделать то, о чём после, пожалеет.

— Ты видишь то же, что и я? — неуверенно спросил Антон, всматриваясь ещё глубже в происходившее.

— Вижу, — не совсем радостно ответил Саша.

— Да ладно тебе, — ударил его по колену Антон. — Мы на мальчишнике. Дай человеку расслабиться. Он же трясётся из-за предстоящей свадьбы!

— Правда? — не поверил юноша, думая, что румба, да и приглашение Даши в целом, было ошибочно, ведь чувства, которые они друг к другу испытывали, нельзя не заметить. Раньше, это было глупой догадкой или фантазией, когда Саше, даже хотелось свести их вместе. Что могло быть лучше двух кумиров в одном флаконе? Но сейчас, всё открылось. Это могло быть проблемой для обоих, особенно для того, кто любил другую и готовился стать её мужем.

— Ему нужна разрядка, а иначе…

Не успел он договорить, как румба подошла к концу. В порыве страсти и заполонивших эмоций, оба приблизились друг к другу и слились в нежном и неожиданном для обоих поцелуе. Гости начали аплодировать и присвистывать, не видя в этом ничего зазорного, вот только Саша сидел с огорчённым лицом, коря себя за ошибку.

— Прекрати сидеть с каменной миной, — заметил Антон. — У Димы мозги всегда в нужном месте. Это ничего не значит, можешь не переживать.

— Надеюсь, — вздохнул Саша, пытаясь не накручивать себя.

— Думал, ты ему во всём доверяешь, — продолжал он.

— Так и есть, — всё ещё не весело проговорил он, наблюдая за возвращавшейся к столу парочкой. Доведя Дашу до её места, Дима вернулся к себе, дружелюбно хлопнув Сашу по спине, от чего тот едва не подавился взятой в рот устрицей, но не успел присесть, как в глаза бросился розовый конверт с его именем. Подумав, что это ещё одна шутка его организатора, спортсмен тут же открыл.

«Милый, в твоей жизни происходило так много зла, что я не могу допустить этого вновь. Ты достоин большего. Надя совсем не подходит тебе так, как я. Я докажу это, когда избавлюсь от неё. Жизнь этой девушки не стоит твоего внимания, поэтому просто дождись меня. Мы должны быть вместе, нам уготовано это судьбой. Я знаю. Целую, люблю, жду!!! Твой ФАНАТ»

Дима не знал, что и сказать. Он посмотрел на Сашу, оживлённо разговаривавшего с Дашей и Антоном, взглянул на всех остальных. Никто из них не ждал его реакции на маленькую шалость, которая могла быстро последовать, будь это шуткой. Это могло значить лишь то, что друзья здесь не при чём, либо они хорошо притворялись. К тому же, подобное как раз в стиле Саши. Он любил такое и в день мальчишника мог постараться создать интригу, придавшую определённую остроту окончанию вечера. К тому же, ему бы не составило труда незаметно подложить конверт во время танца, не вызвав подозрения. Не придав этому значения, Дима смял письмо и положил в карман джинс, вернувшись разумом и телом к собственному торжеству.

Ночь холостяка завершилась. Пробуждение гостей было тяжёлым для всех без исключения. Полученное похмелье мешало мыслить, осложняя желание вспомнить всё произошедшее ночью. Ресторан, где проходило мероприятие, выглядел печально. Особенно в глазах его владельца, приехавшего утром по первому тревожному звонку персонала и увидевшего то, во что превратилась собственность всего за несколько часов. Отыскав в толпе лежавших тел организатора и инвестора, уснувшего в гробу в обнимку с облезлым вампиром, чей грим был практически смыт новыми потоками крови, мужчина, не понимая, как они вдвоём там уместились, разбудил его, сделав это лишь с пятой попытки. В итоге, помимо уже выплаченных средств, Саше пришлось заплатить столько же за восстановление. Он сразу не понял, что произошло, пока не открыл глаза и не увидел количество нулей в счёте за устроенный погром. Это тотчас привело в чувства, ведь зал был едва ли не разрушен. С потолка свисали сорванные с петель шторы, использовавшиеся как качели, которые подвешивали к ныне разбитым люстрам. Рядом с исчезнувшими в ставнях стёклами стояли побитые жизнью картинги, на которых, по — видимому, гости въезжали внутрь, чувствуя себя Шумахерами, продолжая погони и в стенах ресторана. Столы стояли перекошенными. На них устроили дискотеку больше пятнадцати человек, в миг, развалив их почти на две части. Но это всё не выглядело настолько странно, как устроенный костёр посреди зала как раз со столов и стульев из красного дерева. Увлечённый празднованиями народ перепрыгивал через огонь, подпаливая себе разные части тела, испытывая от этого ещё больший восторг, а жарившиеся на ножах и вилках шашлыки стали ещё вкуснее, ведь дрова для них были изысканными и безумно дорогими.

— Чёрт возьми, — проснулся Дима, услышав, как владелец ресторана кричал на Сашу. — Мужик, отстань от него! — заступился спортсмен.

— О, второй проснулся! — иронично обрадовался полный мужчина с блестящей лысой головой. — Иди — ка сюда, жених!

Пройдя через пепелище, переступив через спавшего с облезлой танцовщицей Антона, Малышкин добрался до нужного места, перекачиваясь из стороны в сторону. Саша тут же вручил ему счёт.

— Это штрих код чего? — поинтересовался он.

— Смешно, — оценил шутку мужчина. — Но мне не до смеха.

— Это последствия нашей бурной ночи! — обречённо вздохнул Саша. Он знал, что для него эти выплаты — пустяк, но всё же, было обидно за то, что они напились до подобного беспамятства, уничтожив целый ресторан. К тому же, как бы смешно это не звучало, но юноша был экономным человеком, хоть и мог хорошенько погулять, избавившись тотчас от всех ранее сбережённых средств.

— Нашей с тобой? — находился в прострации спортсмен.

— А чей же ещё, — был недоволен Саша.

— Ладно, мне не интересно, кто здесь с кем спал и что делал. Результат на лицо, поэтому, платить будем или решать вопрос по — другому?

— Если такие вечера продолжатся и дальше, боюсь, я потеряю своё состояние быстрее, чем думал, — бубнил под нос юноша, пытаясь найти свою чековую книжку, приобретённую на всякий случай. — Хотя бы она не покраснела, — немного обрадовался он, заметив, что всё вокруг в его кровавом дожде. Вписав необходимую сумму, юноша протянул чек в руки мужчины.

— Чтобы через десять минут вас тут не было!

Дима, освежив горло оставленным стаканом с соком, вновь взглянул на последствия, не забывая вспомнить, что всё это сделали непьющие спортсмены, придерживавшиеся определённого режима.

— Хорошо погуляли! — оценил он.

— Теперь ты должен стать Олимпийским чемпионом.

— Звучит как-то угрожающе, — скривился от услышанного Дима.

— Так и есть, — резко, но не злобно ответил Саша. — А теперь пойдём будить наших красавцев. Кстати, не видел, под каким из столов без вести пропала Даша? — с ухмылкой на лице спросил он, но не успел сделать и шага, как большая картина у камина с грохотом полетела вниз. Прикрыв собой сладко сопевшего вампира, она получила долгожданное изображение в виде перекошенного лица, но тот никак не отреагировал на инцидент, что лишь ввергло видевших это Сашу и Диму в сумасшедший хохот вперемешку со слезами. Успокоившись и переглянувшись между собой, они принялись искать пострадавших от действия зелёного змея.

В день свадьбы Дима нервничал, словно школьник с невыученным стихотворением. Он метался по комнате, не находя места, вспоминал слова клятвы для Нади, боялся запнуться или сказать что-то не то. Потратив на них больше трёх недель, и написав всего две строчки, да и те впоследствии вырезанные Сашей, пришедшим на помощь, он почувствовал, как сильно облажался, если не смог выдавить из себя всё то, что испытывал к возлюбленной. Долгое время он пытался успокоить себя мыслью, что это ничего не значило, ведь волнение делает из людей глупцов, но вскоре, всё возвратилось вновь. Диме пришлось смириться и ждать дня свадьбы, после чего, всё прекратится, открыв дверь в совершенно другую жизнь.

До отправления в загс остались считанные минуты. Подъехал традиционный лимузин, правда, он не был белым. Саше так понравился красный цвет, что он не смог поступить иначе и арендовал его, сказав, что других не было, чему, конечно же, никто не поверил. Но бороться с этим было всё равно бесполезно. Он грозился сделать из свадьбы шоу наподобие мальчишника, о чём через какое-то время позабыл на радость множеству гостей со слабым сердцем. Никто не напомнил, выбрав из двух зол меньшее.

Саша и Антон уже встретили его у открытых дверей автомобиля, приглашая скорее сесть внутрь.

— Хорошо выглядишь, дружище! — заголосил Антон, крепко пожав руку жениху. — Сам бы вышел за тебя!

— Давай поговорим о твоих тайных желаниях позже. Идёт? — предложил Дима и сел в машину.

— Я признаюсь тебе в любви, «Малыш», когда буду произносить тост, — продолжил веселиться Антон, видя, как дёргался друг.

— Попрошу тамаду не давать тебе слова, — не поддался провокациям он.

— Хорошая идея, — поддержал Саша, не разговорчиво глядя в окно.

— Предатель, — полетел в него подзатыльник.

— Сам такой, — получил ответный удар Антон, ненадолго успокоившись.

— Как там Надя?

— Не волнуйся. Машина отстала от нас на светофоре, но совсем скоро тоже приедет, — успокоил его Саша, неважно себя чувствуя.

— С тобой всё хорошо? — поинтересовался Дима, заметив сильную неразговорчивость друга и бледный вид.

— Да, — соврал юноша, чтобы не волновать его перед свадьбой, в надежде на скорое улучшение состояния, ведь пропустить такое событие он не хотел.

Приехав к загсу, Дима вышел из лимузина и встал на лестнице в ожидании невесты, тогда как состояние Саши усугубилось. Горло едва не горело, словно он съел перец чили, стало больнее проглатывать слюну, возникли признаки тошноты, усилились боли в животе, почувствовался запах чеснока при выдохе, хотя он отчётливо помнил, что не ел его в последние несколько дней. Неспешно подойдя к столбу у дороги и прислонившись к нему, Саша опустил голову вниз, сделав глубокие вдох и выдох в надежде, что всё прекратится. Юноша посчитал это домашним отравлением, поэтому не паниковал. Ненадолго отлучившись, он отыскал рядом аптеку и купил активированного угля, избавившись от возможных неприятных последствий, которые определённо могли омрачить праздник и вскоре вернулся обратно, обратив внимание на по — прежнему отсутствовавшую невесту.

— Да где она? — занервничал Дима, не видя машины, в которой ехала Надя.

— Всё нормально, сын. Не переживай. Никуда не денется твоя красавица, — не дал упасть духом отец, так же ожидавший опаздывавшую жену, у которой возникли проблемы с платьем.

— Просто, слишком долго я ждал этого дня и, честно говоря, хочу, чтобы всё прошло без происшествий, — вспомнил недавний мальчишник он.

— Едет! — закричал Антон, увидев впереди ещё один красный лимузин, спутать который невозможно.

Дима подошёл к обочине, с нетерпением ожидая невесту. Восторженные гости уже готовили рис, дабы осыпать пару влюблённых и провести их в загс, узаконив отношения и создав ещё одну ячейку общества с красивыми, умными и спортивными детьми, взявших от родителей всё самое лучшее. Саша постарался держаться в стороне, не показывая никому своего состояния. Он заметил новые недуги. Сохранять равновесие стало настоящей проблемой, не говоря уже о том, что в глазах всё плыло. Ещё немного и ему придётся пропустить так долго ожидаемую свадьбу.

Подъехавший лимузин остановился. Дима открыл дверь, принявшись, подать невесте руку и помочь выйти, но вместо этого, увидел пустое кресло и розовый конверт на нём.

— Где она? — изумился молодой человек, взяв его в руки.

— Дима, что там написано? — обеспокоено спросил отец, но его голос был приглушён внезапным взрывом недалеко стоявшего лимузина, в котором ранее, приехал Дима.

Пока гости были обеспокоены произошедшим, Саша, больше не в силах держаться, замертво упал на землю, что вызвало ещё больше страха. Люди в панике бросились кто, куда с территории загса, боясь продолжения. К Саше быстро подбежал Антон, пытаясь узнать, что произошло, но попытки оказались тщетными. Юноша ни на что не реагировал. Его пульс едва прощупывался, оставляя человека на грани смерти.

Вскоре прогремело несколько новых взрывов. Три автомобиля гостей разлетелись в щепки, как только они завели двигатели, обломками нанося вред прохожим. Все бегали, суетились, боялись. Один лишь Дима, поглощённый чтением оставленного письма, сидел на ступеньках среди хаоса, ничего вокруг не замечая.

«Дима, прости меня. Я люблю тебя. Прощай!»

Это единственное, что оставила после себя Надя, но в конверте, помимо письма невесты, было ещё одно послание, которое он тут же прочёл:

«Димка, отныне ты свободен от обязанности, связать жизнь с недостойной тебя. Прости, но это должно было произойти и глубоко в душе ты знаешь, что это правильно. Я буду ждать тебя, дам время прийти в себя и избавиться от воспоминаний об этой женщине, чары которой пробрались так глубоко в твоё сердце, отравив своим ядом. Не волнуйся, она больше не побеспокоит. Я сделала всё необходимое, но решила, напоследок, из солидарности, позволить передать ей послание, которое доставит тебе умиротворение и покой. Ты достоин очищения и забвения. Что касается твоего друга, передай ему, если выживет, конечно, это первое предупреждение. Пусть не стоит между мной и тобой. Только потому, что он спас тебя, я уготовила ему другую участь. В следующий раз всё не будет так просто.

Целую тебя «Малыш», люблю, жду!!! Твой ФАНАТ».

«Можно смириться с мыслью о своей неизбежной смерти, но труднее принять неожиданную кончину любимого человека.»

 

Глава 3. Восход

  Двумя днями ранее…

Дверь квартиры открылась. Послышались уставшие вздохи из коридора и звон ключей, упавших на тумбочку. Поглядев на часы, Надя сморщилась от увиденных стрелок часов, перешагнувших за час ночи и, встав с дивана, пошла в коридор, где Дима неспешно разувался. Увидев невесту, он улыбнулся, чего нельзя сказать о девушке, рассерженно глядевшей на него.

— Дима, ты смотрел вообще на часы? — немного сонно спросила она, помогая расшнуровать никак не поддававшийся левый кроссовок.

— Влюблённые часов не наблюдают, — схохмил он, поцеловав в щёку.

— Возможно, но только не сейчас. Я места себе не находила. Ты ушёл в магазин за молоком пять часов назад и, кстати говоря, что-то я не вижу его.

— Прости, — вспомнил он лишь сейчас. — Забыл!

— Ладно, чёрт с ним, но всё — таки скажешь, где ты был? — настояла Надя, пройдя с ним в комнату.

— Я уже шёл в магазин, но встретил кое-кого и планы слегка изменились, — немного заплетался Дима, расслабленно бросив голову на спинку дивана и умиротворённо прикрыв глаза.

— А с этим «кое-кто» нужно было забыть обо мне? Телефон не отвечал и я себе напридумывала всё, что угодно. Слушай, я тебя не собираюсь доставать, но пойми и меня. Я просто хочу знать, что с тобой всё хорошо.

Надя обиженно присела рядом, окунувшись в объятия будущего мужа.

— Больше не буду выключать телефон, — прошептал Малышкин, посапывая. — Идёт?

— Да, — кивнула она, стараясь не прекращать целовать жениха. — А с кем ты вообще был? — вновь поинтересовалась Надя.

— С Сашей!

— Могла бы, и догадаться, — отстранилась она. — Ты снова променял меня на своего друга.

— Не правда, — приподнялся Дима, нежно приобняв её. — Мы случайно встретились.

— Ха, ха, ха, — ничего другого не смогла выговорить она, — никогда не поверю, что Саша мог оказаться рядом с нашим домом случайно. Ему всегда что-то надо. У этого человека как будто нет личной жизни, потому что всё зациклено на тебе.

— Не говори так, — встал на защиту Дима. — Кто мне говорил, что я должен стать для него старшим братом и относиться так же, как и он ко мне?

— Пойми меня правильно, я люблю Сашу, он сделал для нас очень много, и он очень хороший, но порой мне кажется, что, выходя за тебя, я получаю в придачу не злобную свекровь, а друга мужа, от которого никуда не деться.

— Он уже не такой, — гладил её по голове Дима.

— Так, с какой идеей он приходил на этот раз, что ты так напился? Хочет отправить нас в медовый месяц на луну?

— Не угадала, — улыбнулся он, поцеловав ещё нежнее и трепетнее, нежели несколько минут назад. — Саша заставлял меня кое-что принять.

— Что же? — заинтересовалась Надя.

Дима достал из джинс ключи и положил на журнальный столик перед диваном.

— Догадываешься, что это такое? — спросил он, глядя на реакцию.

— Нет, — сделала непонимающий вид девушка, на самом деле отлично зная, что это.

— Не прикидывайся, — догадался Малышкин. — Ты никогда не умела врать, так, как и с операцией. Саша передал тебе ключи от купленной в подарок квартиры. Помнится мне, ты получила наследство от умершей тёти в Израиле и надеялась купить её на те деньги.

Надя виновато посмотрела на жениха.

— А что плохого в этом подарке? — не поняла она.

— Родная, мне кажется, мы договаривались, что не будем принимать такие подарки. С Сашей всё понятно, ему, что не говори, всё равно сделает по — своему, но ты! Мы купим квартиру, просто нужно подождать. Ты же сама знаешь, — объяснил Дима.

— Малыш, — протянула девушка, коснувшись его руки, — Саша всё равно найдёт способ заставить принять её, к тому же, если он обидится, тебе же будет хуже. Его гнев своеобразный, вряд ли ты знаешь, что за этим последует. Я не хочу испытать на себе его финансовую силу и отправиться в Таиланд, где повсюду эти странные люди с отсутствующим полом или чего хуже. Он на многое способен.

— Я хочу сам заботиться о нашей семье, — стоял на своём Дима, не раз повторяя одно, и тоже.

— Ты и заботишься обо мне и своих близких, как никто другой — уверяла она. — К тому же, несмотря на протесты, ты же взял эти ключи. Ведь так?

— Так, — не зная, почему это сделал, вздохнул Дима, медленно засыпая на плече Нади.

— Ты же поблагодарил его?

— Да, — с закрытыми глазами говорил он, испытывая незабываемое тепло любимого человека, без которого не хотелось жить ни дня.

— Значит, нет проблем. Ты же знаешь, что снимать жильё не дешево, мои родители живут в Москве, а твои в Сосновом бору. К тому же, даже, если переехать к кому-то из них, мы будем их стеснять. А я хочу иметь свой уголок, где можно делать всё, что угодно. Верно? К тому же наши с тобой финансы ещё долго будут не в лучшем виде. Пока ты выступаешь в юниорах, не будет приличного заработка.

— Я люблю тебя, — прошептал Дима, удобнее устраивая голову на Наде, что, безусловно, ей нравилось. — Что бы я делал без тебя!

— Я с тобой, Малыш. Слышишь? Никогда не оставлю, буду рядом где бы ты ни был. Мы вместе пройдём через все испытания. Я люблю тебя…

Больница города Санкт-Петербург

Двери здания здравоохранения распахнулись. Антон вбежал внутрь, держа Сашу на руках, ведя за собой толпу пострадавших. Лицо его было напуганным, уставшим. Он не знал, чего ожидать дальше, ведь произошедшее в загсе, не поддавалось никакому описанию. Многие родственники с обеих сторон погибли при взрывах, кто-то убежал, опасаясь повторения, другие же лежали на тротуарах с осколочными ранениями от разлетевшихся в щепки авто и ждали помощи, но её мог оказать далеко не каждый. Самое значимое событие семьи превратилось в катастрофу, последствия которой ещё предстояло выяснить, ведь по событиям последних месяцев жизни Димы можно с уверенностью сказать, что просто не будет.

— Врача, срочно! — во всё горло закричал он. Стоявшая в приёмном отделении светловолосая женщина тут же набрала необходимый телефон, вызвав человека в белом халате.

— Что произошло? — спросила подоспевшая женщина — врач, взяв себе одного из пострадавших.

— Он неважно себя чувствовал с момента, когда я увидел его сегодня утром, — объяснял Антон, наблюдая за тем, как Сашу принялись осматривать. Проверив оба зрачка на предмет реагирования на свет, она взяла молоточек, определяя реакцию конечностей пациента, лежавшего без движений, — а потом он вспотел и потерял сознание. Скажите, что с ним? Он выживет? — задал вопрос Антон, не вспоминания о недавних взрывах.

— Почему не вызвали скорую? — спросила она, направив каталку в смотровую палату.

— Мы находились у загса, неподалёку…

Все время, пока Антон нёс на себе Сашу, он не прекращал бредить. Порой, он говорил странные вещи, которые могли быть вызваны галлюцинациями, спутанностью сознания. Он считал, что находится в перевёрнутой машине, сверху капала кровь друга, которого выбросило через лобовое стекло. Всё это повторялось, но Антон не знал, чем это было: страшным воспоминанием, о котором он никому и никогда не говорил, либо странной фантазией, куда окунуло сознание с головой. В любом случае, пока юноша находился в полуобморочном состоянии, ему был не важен смысл исходивших слов. Спортсмен лишь надеялся на хороший исход событий.

Не прошло и минуты, как Саша забился в судорожных припадках, после чего медсестра и санитары с трудом смогли удержать его, пока врач не вколола противосудорожный препарат, после чего, всё быстро нормализовалось.

— Это отравление, — предположила женщина после осмотра. — Скорее всего, мышьяк.

— Что? — удивился Антон.

— Скажите, он мог сам отравить себя?

— Нет, конечно, нет, — тут же опроверг спортсмен. — Ему ни к чему травить себя этой заразой. Я не знаю, даже, где он с мышьяком мог столкнуться, — не понимал он.

— Хорошо, тогда это может быть нарочное отравление, — предположила врач. — Нужно немедленно промыть желудок. Полный анализ крови, мочи, рентгенограмма брюшной полости, в особенности печени, — говорила она рядом стоявшей медсестре, осматривая волосы и ногти и попытках понять длительность воздействие мышьяка. — Активированный уголь не эффективен, слабительные противопоказаны, — бормотала женщина, обдумывая дальнейшее лечение. — Сначала стабилизируем его сердечно-сосудистую систему, на лицо ярко — выраженная гипотония, а потом вколем димеркапрол. Как только состояние нормализуется, отправим в инфекционное отделение.

— Значит, с ним всё будет хорошо? — понадеялся Антон.

— Да, — обнадёжила врач. — Вы привезли его вовремя. Как только придут результаты обследования, можно будет понять, верное ли моё предварительное заключение, но милицию, скорее всего, придётся вызвать.

— Спасибо вам, — поблагодарил он, немного расслабившись.

— Не стоит, — сказала женщина, увозя больного для промывания, оставляя Антона в приёмном покое ожидать новостей не только о Саше, но и от Димы.

С момента прочтения письма он исчез, при этом, избив до полусмерти водителя, приехавшего к загсу без невесты. Малышкин во что бы то ни стало, хотел узнать, куда подевалась Надя, но как бы он не старался чесать кулаки о лицо мужчины, ничего не прояснилось. Единственное, что водитель знал, так это то, что какой-то парень в чёрном костюме сказал, что невеста поедет на другой машине и попросил привести от неё розовый конверт, попавший в руки Димы.

— Ну же, ответь, — продолжал набирать его Антон, но телефон переключился на голосовую почту. Перед глазами до сих пор мелькал образ бледного Малышкина, почти десять минут абсолютно не шевелившегося. Он сидел на обочине и смотрел, как рядом кричали люди, горели машины, бегали прохожие. Он ни на что не реагировал, полностью погрузившись в себя. Антон пытался поговорить, хотел узнать содержимое письма, пытался заставить его подняться и помочь гостям, в том числе и Саше, но ничего не вышло, пока Дима сам не вскочил с места и не подбежал к автомобилю, всё ещё стоявшему у лестницы. Если бы отец не оттащил его, возможно, в порыве ярости, горя и полной неразберихи, ещё один человек мог погибнуть, прибавившись к числу тех, кто оказался не в том месте и не в то время.

Зазвонил телефон, и Антон тут же поднял трубку.

— Ало!

— Антон, это папа Димы, — сказал голос на том конце провода.

— Владимир Анатольевич, вы знаете, где Дима? — быстро спросил он.

— Да, — не совсем радостно прозвучало в ответ.

— Где он?

— В милиции.

— Где? Что он там делает?

— Как я понял из разговора сержанта, с которым Дима первым познакомился, он вёл себя неадекватно: кричал, просил найти Надю, а потом, не получив того чего хотел, набросился на него, и других ребят, кто пытался разнять драку.

— По крайней мере, мы нашли его, — отыскал в ситуации что-то хорошее Антон.

— Да уж, — не сильно обрадовался мужчина.

— Вы уже говорили с ними о пропаже Наде и взрывах?

— Говорил, но толку от этого… Сказали, проведут расследование, нас всех допросят, а сейчас им нечего сказать, кроме того, что могут выдвинуть обвинение против Димы за оскорбление и всё такое.

— Ясно.

— А как там Саша и остальные? — интересовался Владимир Анатольевич, не зная судьбы родственников.

— Сашу отравили мышьяком, но пообещали, что всё будет хорошо, а на счёт остальных не знаю. Я до Димы пытался дозвониться.

— Думаешь, это связано с тем письмом? — вспомнил о нём мужчина, не забыв состояние сына в момент прочтения.

— Наверняка, — уверенно ответил Антон.

— Ладно, — после недолгого молчания, вновь заговорил Владимир, — как только будут новости, я сообщу. Идёт?

— Да, буду ждать. Надеюсь, они будут хорошими.

Связь пропала, и Антон вновь принялся ждать. Это единственное, что осталось в данной ситуации, ведь от него уже ничего не зависело. Он пошёл на торжество, ожидаемое лучшим другом с нетерпением, а попал в самое настоящее пекло, из которого многим не улыбнулась удача выйти целыми и невредимыми. А ведь всё начиналось так хорошо, Антон успел заглядеться на свидетельницу, нежно прикрепившую ему на костюм розовый цветок. Она мило улыбалась, боялась уколоть, и лишь только он успел настроиться, сделав первый шаг навстречу к возможному счастью — всё обрушилось, и жизнь друга оказалась перечёркнутой.

«В эфире первого канала новости и я её ведущая Екатерина Борталова. Дмитрий Малышкин — биатлонист, чьё имя бежит впереди его достижений в карьере, вновь в центре событий. На этот раз, трагедия произошла у дверей загса, где могло пройти бракосочетание молодого спортсмена и его спутницы. Очевидцы заявляют, что автомобиль, на котором должна была приехать невеста, оказался пуст. На заднем сидении лежал розовый конверт, с угрозами и любовным признанием от неизвестного человека, подписанного «Фанат». Как выяснилось позже, послание было не первым. Подобное, Дмитрий уже получал на своём мальчишнике, прошедшем несколько недель назад, но тогда он не придал значения, решив, что это шутка кого-то из друзей. Казалось, исчезновение невесты уже тяжёлое испытание, но загадочному фанату этого оказалось мало. Прогремевшие взрывы семи автомобилей гостей, стоявших неподалёку, унесли жизни девяти человек, двое в критическом состоянии доставлены в больницу с многочисленными ожогами, в то время как Александра Лардонова — друга по несчастью и известного на всю страну молодого миллионера, привезли с острым отравлением мышьяком. Врачи утверждают, что доза была смертельной, но его вовремя доставили в учреждение здравоохранения. Прокуратура уже возбудила уголовное дело и начала поиски загадочного фаната, а также Надежды, которая на данный момент числится пропавшей. И к другим новостям…

Два года спустя. Хохфильцен (Австрия). 9 декабря 2011 года

«Добрый день дамы и господа. В эфире канала Россия 2 биатлон, спринтерская гонка у мужчин, и я её комментатор Дмитрий Гураньев. Сегодня мы переместились в Хохфильцен — небольшое поселение в Австрии, в исторической местности Тироль, где ежегодно проводятся этапы кубка Мира по биатлону. Сегодня, как вы видите, солнечная погода и это здорова, потому что нас ожидает довольно напряжённый уик-энд. Начиная с пятницы, в течение каждого дня будет проходить по две гонки. Сегодня два спринта, завтра ожидают женские и мужские гонки преследования, а в воскресенье — первые в этом сезоне эстафеты, где наши ребята просто обязаны прибавить и показать на что способны. Трасса очень непростая: около тысячи метров над уровнем моря, бесчисленное количество подъёмов, очень сложный подход к рубежу. Ещё с вечера я наблюдал, как наши парни тренируются на недавно выпавшем естественном снегу и, как мне кажется, у них должно всё получиться. Ну, потому что иначе быть не может. Ладно, пока нас ждёт короткая реклама, а дальше подробности. Гонка обещает быть очень интересной, и позже объясню, почему».

Дима нервничал. До выхода на его первую гонку в престижном кубке Мира оставалось ещё слишком много времени, и от этого он лишь сильнее вздрагивал. Столько всего пришлось сделать, чтобы сюда пробиться и от этого груз ответственности усилился в несколько раз, а ведь следовало успокоиться, очистить свой разум, не оставив ничего, кроме желания победить именитых спортсменов, составлявших конкуренцию. В первый раз всегда сложно. Когда Малышкин вышел на свою самую первую гонку на юношеской спартакиаде, у него подкашивались коленки, словно это было первое свидание с девушкой, от которой он без ума, но, даже, несмотря на видимый страх и волнение, парень справился с задачей, придя тогда вторым.

Дима и подумать не мог, что окажется здесь так скоро. Обстоятельства, как никогда, сыграли в его пользу. Двое ветеранов сборной России слегли из-за проблем со здоровьем и, как говорили тренеры, возможно, в этом сезоне уже не вернутся и как вовремя Малышкин начал показывать неплохие результаты. В кубке IBU он ещё с конца прошлого сезона всё выше поднимался в турнирной таблице, а две недели назад выиграл первый спринт, на следующий день стал восьмым. Это и заставило тренеров испытать своего молодого спортсмена, отправив в Австрию, на родину именитого Лукаса Вольнера — серебряный призёр Ванкувера в эстафете, обладатель одной золотой и двух серебряных наград Чемпионатов мира — чтобы узнать, сможет ли он конкурировать со звездами мирового биатлона. Поэтому, Дима должен был показать себя с лучшей стороны, иначе, эта гонка могла стать последней.

Многое произошло за последние два года. Так много, что, даже, очистив разум от неприятных мыслей, всё равно не вышло избавиться от всех их разам. Оглядываясь на первые ряды трибун, он, порой надеялся увидеть на них единственного, по — настоящему важного человека, без которого сердце всякий раз прекращало биться, но при всём желании, это было невозможно. Почти год Дима потратил на поиски исчезнувшей невесты. Он подключил все имевшиеся связи: милицию, детективов, друзей и близких. Саша помогал до последнего, финансировав всё, что могло помочь найти не только Надю, но и человека, похитившего её и устроившего резню на несостоявшейся свадьбе, но ничего не помогло. Милиция лишь развела руками, поведав об отсутствии зацепок, детективы в погоне за наживой приходили с ложными сведениями, ещё сильнее отдаливших от истины. В конце концов, следствие завершилось, но Дима не сдался, глубоко погрузился в поиски, в надежде отыскать то, что не в состоянии сделать другие. Время шло. Он оставил тренировки. Саша был категорически против этого и, когда понял, что продолжать бессмысленно, прекратил финансировать друга, ожидая, что тот одумается и вернётся к жизни, работе, придёт в себя и со временем всё наладится. Но это вызвало лишь очередной скандал. Их отношения в месяцы поисков были и так далеки от идеала из-за споров и разногласий, а после, Дима и вовсе разорвал все связи, прекратив даже обращать на него внимание. Когда же пламя ненависти ко всему миру угасло, спортсмену пришлось вспомнить, кем он являлся на самом деле и вернуться туда, где, благодаря постоянным изнуряющим тренировкам сможет забыть ту жизнь, принесшую ему одни беды, разочарования и утраты. Приняв Малышкина обратно, понимая его ситуацию и выслушав просьбу всё ещё главного спонсора команды, вкладывавшего деньги лишь из-за Димы и Антона, тренеры начали тяжёлую работу по приведению в порядок формы спортсмена, результатами которой стало то, что он находился здесь, сумев побороть себя и своё сердце.

«Помимо уже знакомых по прошлым сезонам спортсменов, в нашей команде заявлены и два новичка, вышедших из команды «В». Это Тимофей Лапша и Дмитрий Малышкин. Если о Тимофее большинство из нас ничего не знало доселе, по крайней мере, те, кто не следит за кубком IBU, то вот Дмитрий — фигура известная. Не буду тратить эфирное время и вновь рассказывать всем о том, почему этот молодой спортсмен из Соснового бора получил такую популярность. Могу лишь сказать, что он отличный отлет, подающий большие надежды, но главное — он добрый и открытый парень, о котором, те, кто его знают, всегда хорошо отзываются. Это и тренеры, и члены команды, люди, сумевшие поговорить и узнать человека ближе. Его жизненный путь наполнен препятствиями, которые он с честью и достоинством преодолевал, а уж поверьте, их было много.

Приближаясь к этому, хотелось бы отметить официального спонсора команды. На протяжении более двух лет он находился рядом, оказывал помощь, поддерживал во всём и везде. К сожалению, он не смог приехать сегодня к нам, хоть и очень хотел увидеть, как его друг справится с важным для себя состязанием, но Александр Лардонов пообещал, что будет болеть за Диму, где бы ни находился. Мы в свою очередь надеемся на успех всех спортсменов. Они наша надежда на предстоящих Олимпийских играх в Сочи, где продолжается строительство замечательного биатлонного стадиона «Лаура», на котором, уже через два года, один за другим, побегут биатлонисты всего мира за своим золотом. Вперёд Россия, вперёд родная, давай!!!»

Гонка началась. На трассу вышли французы, шведы, немцы. Под пятым номером отправился и Евгений Абраничев, с которым Дима успел познакомиться и немного пообщаться. Вообще, со дня прихода в основную сборную России прошло всего несколько дней. Единственно, кого он хорошо знал, так это Антона, пришедшего сюда на два года раньше. Свободного времени не хватало. У него на уме одни тренировки, к тому же, после пропажи Нади и нежелания Малышкина общаться даже с самыми близкими друзьями, их отношения так же охладели, но всё же, оба поддерживали дружбу, пусть и не так резво, как это происходило раньше.

— Волнуешься? — спросил Антон, не отвлекаясь от разминки. Вскоре придёт его очередь. У спортсмена был номер двадцать восемь на бипе. Он уже готовился надеть лыжи и подойти к стартовой позиции, где стоял немец Андреас Уайнер, за которым тот и отправиться на трассу.

— Немного, — честно признался Дима, размахивая руками из стороны в сторону, чувствуя, как холодок пробегал по телу.

— Ничего. У тебя всё получится, — поддержал друг.

— Знаю, — немного самоуверенно ответил он. — А иначе…

— Хорош думать об этом. Не мне тебя учить, как нужно вести себя перед гонкой.

— Ты прав. Я справлюсь. Вот увидишь, — постарался уверить себя Малышкин, наблюдая за тем, как неподалёку стояли именитые норвежцы и с интересом рассматривали новичка, о котором совсем ничего не знали. Ларсен высокомерно глядел на парня и перешёптывался со своим лучшим другом — дебоширом Торджером Гьёром, тогда как король биатлона Ингвар Эйнар Ронстадлен, немного сдавший свои позиции в последние годы, дружелюбно и приветливо подмигнул, желая посоперничать с молодой кровью и узнать, на что она способна.

— Правильно, — хлопнул его по плечу Антон, подойдя к небольшой очереди готовившихся к гонке спортсменов, — так держать. Может, из тебя что-то и выйдет.

— Удачи, — пожелал Дима, наблюдая за тем, как друг через несколько минут отправился за золотом. По крайней мере, Антон на это надеялся.

Диме осталось только ждать своего выхода, наблюдая за выступлением соперников и коллегами, большинство из которых уже боролись за тройку сильнейших. К сожалению, Женя Абраничев промахнулся по разу на лёжке и стойке соответственно, поэтому никакой надежды не осталось, даже на двадцатку сильнейших. Ветра не было, солнце светило в меру, поэтому Дима не понимал, почему так плохо вышло, тем более, что пристрелка прошла успешно. Но больше не думая об этом и прекратив на каждом шагу анализировать гонку, молодой человек просто расслабился, наблюдая за происходившим. Так, показалось, было проще.

Уже подошло его время. Сборная России выступала неровно. Одному лишь Андрею Раковееву удалось достигнуть успеха, оказавшись на втором месте, но это далеко не конец, ведь в пути оставался и Ларсен и Гьёр, которые запросто могли обогнать в случае «чистой» стрельбы. Диме нужно было думать лишь о себе, как бы эгоистично это не звучало. Его номер 82. К этому моменту трасса уже сильно разбилась, поэтому придётся несладко. Главное остаться трезвомыслящим на рубежах и тогда, всё может завершиться удачно.

«Дмитрий Малышкин вышел на старт около пяти минут назад. И, если меня не обманывает электроника, то наш молодой двадцати четырёхлетний спортсмен показывает четырнадцатое время дня, уступая, лишь пять секунд Арману Вилару, который, как мы помним, полностью завалил стрельбу и по итогам сегодняшнего спринта окажется далеко от тройки призёров, что сильно омрачит французу настроение. Ведь завтрашнее отставание в гонке преследования отыграть будет непросто, даже такой ракете, как он, но не будем об этом и вспомним, о наших. Сейчас Дима подходит к своему первому огневому рубежу. Его время очень неплохое, поэтому, если отстреляется, будет выходить в десятке сильнейших. И так, неспешно подходит, восстанавливает дыхание, ложится. Теперь смотрим. Первый попал, второй, третий, четвёртый… Молодец Дима! Попал. Отличное начало и на выходе отмечается восьмым. Хороша молодёжь, не правда ли? Будем надеяться на лучшее, и желать парням войти в основную сборную. Вот, что значит, отличная предсезонная подготовка. Малышкин был первым в масс-старте в Тюмени, опередив Мипулина и Васильева, а сейчас…Умница! Тимофей отстрелялся на ноль, и идёт сейчас третьим с отставанием в три секунды. Вот это я понимаю, молодая кровь. Всегда бы так. А вообще, если говорить об этих парнях, то Дима для многих, просто мечта: вежливый, начитанный, психологически стабильный, целеустремлённый, в отличной физической форме. От девушек отбоя нет, но для справки всем фанаткам, он любит лишь одну. Ту, которая… Ладно, меня понесло не туда. В общем, вы поняли, что у него большое будущее. То же, можно сказать и о Тимофее. В недавнем спринте он был вторым, как раз за Раковеевым, поэтому, оба молодца знают, что такое подиум, но насколько отличаются гонки внутри страны от первенства планеты. Поэтому, будем ждать медаль».

Дима чувствовал себя отлично. Трасса, хоть уже и разбилась, но это не помешало двигаться с постоянно высокой скоростью. Тренеры подсказывали отставание, и оно не увеличилось, даже наоборот, немного сократилось, что не могло не радовать. Но самое главное, было чисто пройти стойку, а дальше, бросить все силы на последний третий круг. Болельщики ревели от восторга, подгоняя его по трассе, что было приятно, ведь никто из них больше не кричал оскорблений или угроз, как это произошло на тестовых соревнованиях два с половиной года назад. Всё проходило так, как и должно быть, от того, радость попадания в основной состав не могла затмиться негативом.

Дима больше любил контактные гонки, то есть те, в которых он видел своими глазами соперника, мог просчитать каково отставание и по возможности настигнуть, либо не отстать больше, чем есть. В спринте, ребята бегут кто на первом кругу, кто на втором, третьем. Нельзя знать, насколько нужно поднажать, пока не встретишь на пути тренеров, и это бывало затруднительно, когда в пылу гонки можно просто не заметить написанных замечаний на листках, либо не услышать их слов. Поэтому, завтрашнее преследование в самый раз подходило для достижения цели, либо улучшения сегодняшних результатов. Видеть перед собой затылок соперника и стремиться сделать так, чтобы он оказался позади. Что может быть проще?

Приближался второй рубеж. Узнав от стоявшего работника стадиона номер своего коврика, Дима подъехал к нему, приготавливая винтовку, в ту же секунду вспоминая все учения тренеров, ведь именно стойка являлась для него камнем преткновения. Для хорошего проведения этой стрельбы необходимо столько всего: выбор наиболее удобного положения для туловища, правильное взаимоположение опорных поверхностей тела, расположение общего центра тяжести над площадью опоры, степень напряжения и натяжения связок, положение левой руки. Об этом никогда нельзя забывать, иначе спортсмен обречён на провал. Частая ошибка биатлонистов — различное мышечное напряжение в коленных суставах, или, как говорят, «стояние на одной ноге». При таком положении большая нагрузка приходится на одну из ног, отчего ее мышцы излишне напрягаются, начинают дрожать, вызывая колебания тела в целом. К счастью для Димы, он не сделал ошибки, которая могла бы повлечь за собой эти неприятности. Обе его ноги стояли, как следует без единой лишней судорожной реакции на пройденную дистанцию, стопы располагались примерно на ширине плеч с незначительным раздвижением носков лыж в стороны, образовывая что-то наподобие трапеции. Не следовало пренебрегать этим правилом, слишком сильно сближать либо наоборот, широко разводить ноги. Это могло вызвать потерю устойчивости, либо излишнее напряжение внутренних сводов стоп и мышц ног, из-за чего возникнет усталость и последующие промахи.

Дима готовился к первому выстрелу. Его дыхание было уже спокойным, тело изогнулось в удобной позиции. Левая рука, выполнявшая роль упора, согнулась в локтевом суставе под острым углом и упёрлась в подвздошный гребень таза. Плечевая часть левой руки прижалась к груди весом оружия, не вызвав сильного напряжения мышц левой руки, создав более устойчивое положение винтовки. Кисть поддержала винтовку закреплением в запястье, являясь как бы продолжением предплечья. Вес оружия при этом пришёлся на всю руку.

Стреляя, Дима левой кистью подобрал ружейный ремень, чтобы он своими колебаниями не нарушил устойчивость оружия. Затыльник приклада винтовки нижней частью упёрся в плечевой сустав, правая рука нажимала на спусковой крючок, придерживая винтовку, более плотно обхватывая кистью шейку приклада и слегка приподнимая локоть. Но в какой-то момент, Малышкин сделал ошибку и ухудшил устойчивость оружия, один раз промахнувшись, но в тот, же миг, взяв себя в руки. Остальные два выстрела произвёл точно в цель и, повесив за спину винтовку, стремительно отправился отматывать штрафной круг.

Всё шло неплохо. На трассе тренеры сообщили о промежуточной восьмой позиции. Волноваться не стоило, главное, требовалось добраться до финиша, не растеряв имевшийся потенциал. Попав в десятку сильнейших, Дима покажет всем, что он может. Пусть не пьедестал, но всё же. Не так часто спортсмены в первую же гонку демонстрировали достойные результаты. Чаще всего, они не входили и в число первых сорока лучших и на протяжении целого сезона, а то и нескольких, разъезжались. В его же случае, времени нет. Здесь либо пан, либо пропал и Малышкин никак не хотел выбирать второе.

«Я продолжаю следить за нашими новобранцами. К сожалению, стрельба, «стоя» для обоих сложилась не так здорово, как «лёжка». По одному промаху у каждого, но нельзя сказать, что это провал, наоборот, перед нами самые настоящие будущие звёзды. Если Тимофей всё сильнее отстаёт по ходу третьего заключительного круга, то вот Дима, наш «Малыш», идёт ровным ходом, практически не уступая именитому Ларсену и Гьёру. Если так пойдёт и дальше, то Дима сможет стать новой русской ракетой. Поэтому, как только он приедет к финишу, я предлагаю всем поклонникам отечественного биатлона поздравить этого молодого спортсмена, у которого всё жизнь впереди и пожелать ему удачи, ведь это наше будущее».

По итогам первого спринта, Дмитрий Малышкин остался десятым, уступив 43 секунды победителю шведу Карлу Ёхану Кергману. Это было успехом для спортсмена, пропустившего целый год тренировок по личным причинам. Тренеры не прогадали, они были горды подопечным, справившимся практически со всеми трудностями, но и не забыли о непростом решении поставить в эту гонку. Они до последнего сомневались, считая, что ничего хорошего из этого не выйдет, но всё же, в конце концов, дали парню шанс и он в полной мере им воспользовался.

Сил осталось много. Гонка забрала лишь часть энергии Димы, остаток которых он потратил на свою команду, набросившуюся на молодого человека с объятиями и похвалами, безусловно, заслуженными. Несмотря на не самую удачную гонку, проведённую командой, парни чувствовали себя превосходно. Было за кого радоваться. Андрей Раковеев завоевал первую медаль России в этом сезоне, но даже его удача померкла в сравнении с прорывом молодого спортсмена.

— Мы — сила! — выкрикивали ребята, не выпуская Диму из оцепления.

Малышкин был счастлив. Наблюдая за членами команды, он ощутил некий прилив сил от такой сплочённости и радости друг за друга. Что ещё нужно в такой ситуации? Когда царит прекрасная обстановка, осталось лишь взять себя в руки и выиграть.

— Спасибо, ребята, — поблагодарил Дима. — Мне это по — настоящему нужно!

— Готовься принимать поздравления после каждой удачной гонки. Поверь, мы не отцепимся от тебя, пока…

Не договорив, самый миниатюрный член команды — Женя Лустюгов, рост которого всего 168 сантиметров, поднял на руки Малышкина, словно пушинку, в то время как остальные подхватили и несколько раз подбросили вверх с яркими возгласами и овациями. На мгновение, ему показалось, что это уже завоёванное первое место, а не конец десятки. Глядя по сторонам, Дима не мог не заметить огорчённого лица Андрея, стоявшего почти, что в стороне от ликовавшей команды с небольшим букетом цветов после награждения. О серебряном призёре все забыли и очевидно, он не был от этого в восторге, так как всё внимание досталось молодому.

— Ребята, хватит, — попросился на землю он. — А теперь поздравим того, кто действительно этого заслуживает! Андрей, браво!

— Только не поднимайте меня, я этого не люблю — тут же предупредил он, но никто не стал слушать и Раковеев вспорхнул вверх так же, как и Малышкин, если не выше. — Я вас поубиваю, как только спущусь вниз, — закричал он, то взлетая в небо, то снижаясь обратно к земле.

— Сначала на ноги встань, а потом уж угрожай, — смеялся Антон, стараясь подбросить ещё выше.

Пока команда продолжала забавляться на радость фанатам, массово записывавших всё на телефоны и фотографировавших каждый кадр, дабы запечатлеть праздник души, как можно точней, Дима повернул голову прочь от светившего солнца. Вновь приоткрыв ослеплённые глаза, он заметил стоявшую на возвышенности девушку, трогательно глядевшую в его сторону. Она ничего не говорила. Просто стояла и смотрела, словно давно этого не делала, излучая некую тоску вперемешку с привычной лучезарностью, присуще только ей. Долго думая, Дима всё же отошёл от команды, сделав шаги в направлении яркого красно — зелёного комбинезона, прикрытого спортивным костюмам того же цвета.

— Привет, — поздоровался Малышкин, оказавшись рядом. Почти два года они не говорили. Дима не хотел этого, чувствовал вину. Какая — та часть сознания говорила, что Надя так вовремя исчезла, открыв дверь для той, кого он по — настоящему любил, кем восторгался и уважал. Он всеми силами пытался избавиться от этих мыслей и чувств, летевших отовсюду, но даже препятствия, которые ему пришлось преодолеть, пытаясь отыскать невесту, не дали перестать думать о той, кто так сильно засел в самой глубине сердца.

— Здравствуй! — негромко отозвалась она, часто пряча глаза вниз.

— Слышал, тебя можно поздравить с победой в индивидуальной гонке в Эстерсунде, — вспомнил он, пытаясь поговорить хотя бы о чём-нибудь, чтобы не удлинять и без того большие паузы.

— Спасибо. Ты тоже молодец. Всё — таки добился своего, попал в сборную. Это отличное начало.

— Это ещё не точно. Может, тренеры не согласятся после одной гонки включать меня в основной состав.

— Если они этого не сделают, будут глупцами, — резко высказалась Даша, продолжая, — разве можно тебя не ценить…

— Не надо, — тут же остановил её Дима.

— Но я говорю правду! Это действительно так, — объяснила она.

— Наверное, мне лучше возвратиться в отель. Нужно отдохнуть перед завтрашним днём, — уверял он себя, стараясь, как можно быстрее уйти.

Дима пожалел, что подошёл, испытывая странные чувства, которые не совсем понимал. Он думал, всё прошло, ведь два года — это не мало, но ошибался, ведь всё вернулось, как только увидел Дашу. Разве можно устоять перед ней или быть равнодушным? Это не была любовь, подаренная Димой Наде. Он не лгал невесте, когда говорил ей, что любит, но рядом с Обручевой возникало что-то непреодолимо влекущее, и противиться этому слишком сложно.

— Так торопишься бросить меня? — спросила она, не желая сейчас отпускать его.

— Не хочу мешать готовиться к пристрелке, — придумал причину он, но понял, как нелепо она звучала.

— Слушай, я ведь всё понимаю, — выдохнула Даша, — мы никогда не были друг другу больше, чем просто друзьями. По крайней мере, мы так думали. Я знаю, почему ты не пригласил меня на свадьбу, не виню за то, что не отвечал на звонки эти два года, но не нужно игнорировать сейчас. Просто, позволь быть рядом.

— Зачем? — не понимал Дима или просто не хотел.

— Мне этого хватит.

— Кого-то ты мне напоминаешь сейчас, — вспомнил подобное он.

— Я не знаю, получится ли у нас что-то…

— Я люблю Надю, — чётко сказал Дима. — И так будет всегда. Поэтому…

Не договорив, Дима решил: уйти будет правильным решением и, оставив Дашу наедине с собственными мыслями, вернулся к команде. Наблюдавший за их разговором Антон не мог промолчать. Подмигнув Даше издалека, он развернулся к ней спиной, и, раз уж дорога до отеля была не такой уж и близкой, приготовился к довольно резкой беседе, ведь всё, что касалось Нади и Даши, для Димы всегда больная тема.

— Не очень ты весел после разговора с ней, — начал Мипулин.

— Давай, не сейчас! — попросил Малышкин, думая лишь о сказанном ею.

— Прими уже тот факт, что Нади больше нет, и живи своей жизнью.

Дима тут же остановился, волком поглядев на друга.

— Тебе легко говорить. Что, если бы ты потерял кого-нибудь близкого? Настю, к примеру. Думаю, родная сестра была бы хорошим поводом для скорби. Не правда ли?

Антон несколько секунд ничего не отвечал, думая о сестре.

— Я бы, наверное, сошёл с ума, — честно признался он. — Но она моя сестра, а не невеста. Это разные вещи. Ты не можешь остаток жизни посвятить погибшему человеку.

— Она не погибла, — твёрдо сказал Дима.

— Но…

— Полиция признала её мёртвой не, потому что Надя умерла. Они оказались некомпетентными что-либо сделать. Проще всего сказать это и закрыть дело, но я не потерял надежду. Я верю, что Надя жива и найду её.

— Как? — не понимал Антон.

— Благодаря этому Фанату, — быстро ответил Дима, что удивило Антона.

— Этот человек убил гостей на твоей свадьбе, похитил невесту, едва не прикончил Сашу, которого ты просто послал, когда он отказался и дальше рушить твою жизнь бесконечными поисками. А ты хочешь найти, прежде его? Как ты вообще это сделаешь? Два года прошло, а зацепок никаких нет.

— Я вернулся в биатлон не просто так, — приготовился объяснять Малышкин. — Фанат — это мой безумный воздыхатель, сумасшедшая девушка, которая ради меня сделает всё, что угодно. Когда она похитила Надю, я бросил всё и начал её поиски. Это было моей ошибкой. Лучший способ выманить эту стерву — ловля на живца. Саша рассказывал мне примерный психологический портрет на основе присланных писем и поведения. Она влюбилась не совсем в меня. Был создан образ успешного человека: сильного, несдающегося мужчины, идущим напролом к победе и так было, пока я совсем не сдался. Я бросил биатлон, опустил руки, превратился в собственную тень, которая больше её не впечатляла. Возможно, если я снова вернусь на экраны телевизоров, вернусь в биатлон наравне с лидерами, она вновь заинтересуется мной.

— И выдаст себя новыми розовыми конвертами, благодаря которым, можно попробовать поймать её, — додумал Антон, предположив, что план совсем неплох.

— Я попрошу о встрече, скажу, что готов и тогда…

— Она поведётся, — улыбнулся Антон, но кое-что всё же не давало ему покоя. — Дима, но как же Надя? Думаешь, её держали живой в каком-нибудь подвале все эти годы?

Малышкин нахмурился, зная, что это имеет значение.

— Можешь считать меня глупцом, но я надеюсь на чудо. Всё же, они случаются. Вспомни меня после аварии. Я мог погибнуть или в лучшем случае никогда не вернуться в биатлон, но всё же, я здесь. Возможно, эта фанатка не монстр…

Антон тут же вспомнил разлетающиеся в щепки машины с людьми внутри.

— А кто же она?

— Человек, которому требуется помощь, — подумал Дима.

— Надеюсь, ты не убьёшь её, когда увидишь или узнаешь то, чего бы ни хотел, — понадеялся Антон, открыв двери отеля.

— Я умею держать себя в руках, — уверил Малышкин.

— Тогда скажи это Саше, — тут же вспомнил Антон их последнюю встречу, позже рассказанную юношей.

Услышав о Саше, Дима вновь надулся, не радуясь тому, как обошёлся с ним в порыве ярости. Ему было тяжело и, когда друг отказался и дальше помогать в поисках Нади, он рассердился, рассвирепел и наделал глупостей. Конечно, до рукоприкладства не дошло, как это произошло при смерти Жени, но словом можно унизить человека сильнее, нежели делом и спортсмену это удалось. Саша впечатлительный и обидчивый. Несмотря на свою привязанность к Диме, тот оставил его, не сказав в ответ ничего. Только взгляд полный разочарования в человеке преследовал Малышкина долгое время, когда он, наконец, понял, что на этот раз окончательно оттолкнул того, кто помогал бескорыстно, не требуя взамен ничего, кроме дружбы и просто внимания со стороны небезразличного ему человека. С тех пор они ни разу не говорили, хотя прошло более года.

— Интересно, как он? — сам себя спросил Дима.

— Он сейчас в Африке. Спасает диких животных, наблюдает за их обитанием в естественной среде. До этого летал в Японию с благотворительной миссией жертвам землетрясения, а потом…

— Постой. А ты откуда об этом знаешь?

— Мы общаемся где-то раз в две неделю, — спокойно сказал Антон.

Оба друга вошли в свою комнату на третьем этаже и улеглись на кровати, стоявшие напротив друг друга. С левой стороны помещения располагалось просторное окно и дверь, выходившая на балкон с видом на лес.

— Значит, он по — прежнему не хочет меня видеть? — захотел узнать Дима, не зная даже, какой ответ хотел бы получить. Он действительно винил себя в случившемся и не мог позволить считать иначе.

— На удивление, на этот раз, он даже не спрашивал о тебе. Как только я хотел рассказать о твоих успехах, он быстро переводил тему. Так что, да. Он не хочет ни видеть, ни слышать о тебе и это странно, потому что раньше, несмотря на всё, бойкот длился в лучшем случае пару дней, а то и пару часов. Не знаю, что могло вызвать такую реакцию. Нужно сильно постараться, чтобы так изменить к себе отношение.

— Я и постарался, — вздохнул Дима, прикрыв голову подушкой. — Всё произошло так быстро… Думал, он забудет обо всём.

— О чём же? — хотел узнать Антон.

— Обо всём, — не стал конкретизировать он. — В любом случае, мне стоило быть мягче.

— Да, бывает, — согласился Мипулин, накрывшись покрывалом.

— Я ведь и правда, хочу помириться.

— Ну, значит, это будет не скоро.

— Почему?

— Он вообще не хочет возвращаться в Россию. Маму забрал во Францию, где купил ей шикарный дом с виноградниками. Там отличный климат для её здоровья: солнце, море, витамины, растущие прямо под ногами. Отца сдал в психушку, когда к тому после выпивки приходила «белочка» и он считал всех наркоманами, убийцами, а иногда и агентами КГБ, которые хотят убить его. А сам, вложив деньги во всё, что только можно, чаще всего удачно, получает огромные прибыли и преувеличивает капиталы. Правда, он и тратит немало. В большинстве своём на благотворительность и спасение всего, что только найдёт. Если я не ошибаюсь, у него сейчас около 300 миллионов евро. Учится и в России, и в Англии. Там и психология, и психотерапия и много всего. В общем, его жизнь не стоит на месте.

— Рад за него, — искренне сказал Дима.

— Думаю, есть один повод, для того, чтобы Саша вернулся, хотя бы ненадолго, — заострил внимание Мипулин, приподнявшись с кровати.

— Какой же? — заинтересовался Дима.

— Выиграй гонку или стань её призёром. Думаю, Саша не сможет пропустить этого и обязательно захочет поздравить, хоть и сделает это по возможности незаметно, чтобы не казалось, что все обиды в прошлом.

— Похоже, ты знаешь его лучше меня, — сделал вывод Малышкин.

— Думаю, мы оба его друзья. Верно?

— Верно, — согласился Дима, закрыв глаза, набираясь сил для завтрашней гонки.

Гонка преследования началась по графику, без каких-либо задержек, как это иногда бывало из-за плохой погоды или иных проблем. Дима стоял в третьей четвёрке под номером десять на бипе. Рядом с ним, буквально в двух шагах с обеих сторон располагались Алексис Лёр из Франции, Андреас Уайнер из Германии, Михал Плазингериз Чехии. Впереди и Гьёр и Ларсен, а сзади и Арман Вилар, в чьих силах догнать его с 22 места при всей той демонстрированной скорости, не говоря уже об остальных. Соперники серьёзные, расслабляться нельзя. К тому же, если придерживаться собственному плану, Диме нужно быть на высоте: вновь стать героем и «преданная фанатка» обязательно увидит его, вновь захочет утолить одиночество в компании человека, ради которого уже успела погубить немало людей.

Как только дали сигнал, первый спортсмен вышел на старт. Оставалось всего четыре десятка секунд до выхода Малышкина. Он наблюдал за соперниками, желал удачи Раковееву и Лустюгову, выбежавшим раньше и надеялся на свой собственный успех.

Три, два, один. Вперёд…

«Я стараюсь жить, как живут обычные люди. Как только боец посчитает себя великим, он проиграет.»

 

Глава 4. Я снова верю

С утра дул лёгкий ветерок, холодное солнце тускло пробиралось сквозь высокую облачность, заполонившую Москву с приходом настоящей зимы и её привычными низкими температурами, а ведь ещё пару дней назад казалось — на улице осень или, даже, прохладная весна, даже несмотря на то, что пришёл декабрь. Погода не располагала к прогулкам, синоптики обещали сильный снег и метель в середине дня, поэтому народ стремился сделать свои дела по возможности быстро и вернуться обратно в тёплые квартиры, пережидая непогоду в уютных жилищах с чашкой кофе в руках и телевизором перед глазами, передающим новости. Но кое-кто не мог сидеть на месте. Наступил важный день, и его нельзя было пропустить или перенести. Одевшись потеплее, девушка взяла стоявшую в коридоре сумку, собранную заранее со всем необходимым. Взглянув на висевшую перед дверями комнаты фотографию с чёрной ленточкой у правого нижнего угла рамки, она некоторое время не сводила с неё глаз и вскоре, вышла из квартиры, готовясь к довольно длинному пути.

На автобусе ехать она не хотела, к тому же, его ещё нужно было дождаться. В это время года они ходили крайне редко, поэтому, пришлось сесть в такси, стоянка которого находилась через дорогу от дома. Водитель не сразу согласился ехать. Слышав недавний прогноз погоды, он не хотел попасть во власть снегопада, зная, как «хорошо» очищаются богом забытые дороги за городом. Но, всё же, получив в два раза больше оплату, поехал в назначенное место, часто превышая скорость, стараясь избежать попадания в снежную бурю, ведь снег всё усиливался.

Проезжая через знакомые места, девушка вспомнила повод, из-за которого решила ехать. Он был важен, по крайней мере, для неё. Врождённая пунктуальность и желание соблюдать даты произошедших событий заставляли помнить обо всём, что когда-либо случалось либо приходилось делать. Она помнила всех, кто пострадал, кто умер, кто просто был дорог, но не сумел остаться вместе с ней в этом мире и всякий раз, когда приходил тот или иной день, она испытывала странные чувства: будь то сожаление, радость или гнев. Ещё в детстве, девушка никогда не забывала о событиях, важных для семьи. Иной раз, когда кто-то запамятовал о днях рождениях, как младший брат, либо о годовщине свадьбы, как часто выходило у отца, она всегда напоминала, предлагала способы отпраздновать и радовалась тому, что благодаря её отличной памяти, семья всегда готовилась к торжествам заранее, оставляя в прошлом обиды из-за забытого праздника и отсутствии подарка. Теперь же, приходилось вспоминать не только о хорошем, что было в детстве и являлось неотъемлемой частью сплочённой и дружной семьи, но и о грустном, что в большей степени окружало в последние годы. Сначала умер отец. Это произошло нелепо и спонтанно. Он вышел в магазин, когда матери понадобилась мука для торта, пекущегося к яркой дате дочери, которой исполнялось двадцать лет. Оказавшись на пути бегущего от милиции мужчины и попытавшись того остановить, он получил ножом в живот, а после, попал под машину, куда его отбросил грабитель. Позже, стало жить совсем невыносимо. Семья больше не могла стать прежней. Девушка винила мать в смерти отца, а та, в свою очередь, корила себя за тот проклятый торт и день рождения, который больше не праздновали. Хорошие отношения сохранились лишь между младшим братом и сестрой, не оставлявшими друг друга никогда и сражавшимися с любыми неприятностями. Даже сейчас, когда прошло много лет, они живут как прежде. И несмотря на то, что парень вырос, обрёл собственную, отдельную жизнь — это не мешает оставаться им вместе: братом и сестрой не разлей вода. Он мог бы быть сейчас вместе с ней, ехать в машине и быть рядом, когда сестре становилось не по себе от одиночества, но это дата ему бы показалась в совсем ином свете, зная он обо всём, поэтому девушка одна.

Дорога была долгой, но она всё же закончилась. Автомобиль остановился и девушка, взяв сумку с собой, вышла наружу. Поглядев в небо, она ощутила, как на щёки падал снег. Тот самый, которого так боялся водитель.

— Вас нужно ждать? — спросил мужчина, торопясь вернуться в город.

— Нет, спасибо. Я как-нибудь сама! — приветливо ответила она и спокойно направилась к месту назначения.

Пройдя по ухабистой дороге, с её ямами, возвышенностями и валунами, лежавшими прямо посередине и не понятно, откуда взявшимися, девушка добралась до проржавевшей насквозь арки, с надписью наверху: «Кладбище». Немного постояв рядом и вновь вспомнив причину приезда, она прошла дальше, думая лишь о большой ошибке двухлетней давности и своём сожалении, ведь, если бы брат об этом узнал, он бы прекратил видеть в ней родного бескорыстного человека, которым девушка была раньше.

Кладбище выглядело заброшенным, как и обе деревни, расположенных в двух километрах отсюда, поэтому находиться здесь было безопасно. Никто не мог увидеть её, если только случайно забредшие люди, потерявшиеся в большом лесу неподалёку, поэтому, Саша чувствовала себя спокойно, несмотря на вину за сделанное. Добравшись до могилы, вырытой здесь собственноручно, она присела рядом, испытав противоречивые чувства. Ей было жаль, что так вышло, но в то же время, по — другому быть не могло. Сегодня уже ровно два года, как это произошло, и Саша считала важным приехать, так же, как и в прошлом году. Она хотела почтить память человека и сделать всё возможное, искупив вину, пусть даже это невозможно.

За прошедшее время, могила успела зарасти. Несмотря на приход зимы, засохшей травы и мусора было много. Открыв сумку и взяв из неё миниатюрную мотыгу и грабли, девушка приступила к уборке. Она тщательно избавлялась от мусора, желая сделать могилу чистой и аккуратной, единственной на этом кладбище ухоженным уголком среди запустенья и грязи. Работая, несмотря на холод и усиливавшийся снег, Саша обратила внимание на крест с табличкой и именем на ней. Буквы немного облезли, как и краска на деревянном столбике, но всё ещё выглядели неплохо. В будущем она хотела заказать памятник, но позже вспомнила, что сделать этого нельзя. Это кладбище закрыто, человека похоронили просто так, без каких-либо документов, разрешавших это. Поэтому, оставалось лишь приезжать каждый год, не забывая о человеке и заботясь, о памяти, оставшейся после него.

Выбросив всё лишнее, Саша достала купленные два дня назад цветы и бережно воткнула их в промёрзшую землю, предварительно политую взятой из дома горячей водой в термосе. Это были хризантемы и тюльпаны. Их цвета совсем не яркие, от которых захотелось бы вырвать себе глаза. Мягкие успокаивающие тона напоминали весну посреди заснеженного пустыря, расположившуюся на кладбище. Цветы единственные вокруг и выделялись, будто освещая землю вокруг. Тарелка, стоявшая под крестом, наполнилась любимой едой умершего, а голубая рюмка — красным вином. Казалось, всё сделано. На душе возникла какая-то лёгкость, пришедшая с чувством выполненного долга. Всё выглядело так, как и должно быть, ведь это способ показать оставленный след похороненного в твоей жизни, и теперь он вновь прояснился разнообразными оттенками, каких не будет до следующего года, но это не беда, потому как он будет. Поглядев на окружавшее запустенье, Саша посчитала, что сделала всё правильно и как бы то ни было, частично искупила вину, сохранив память об ушедшем человеке.

Послышался треск за спиной. Девушка спокойно обернулась.

— Ты пришёл, — сказала она с лёгкими нотками облегчения.

— Помнится мне, в прошлом году не было такой метели, — говорил побелевший от снега парень в тёплой зимней куртке и капюшоне на голове.

— Да, — согласилась Саша, глядя по сторонам.

— Зачем нужно было ехать сюда с посторонним? — упрекая, спросил он, подойдя к могиле, быстро покрывшейся белоснежным покрывалом.

— Думала, ты больше не хочешь меня видеть.

— Ты права, не хотел, — согласился парень, достав из-под куртки две «живые» розы. Положив их на могилу у деревянного столбика с табличкой, он подошёл к девушке. — Но позже, я вспомнил, что это и моя вина, вот и решил приехать. Мы вместе это сделали, вместе закапывали, вместе и должны испытывать вину.

— Слушай, я знаю, что виновата, — объясняла Саша, — я обещала тебе кое-что, но не выполнила этого, потому что поняла, как сильно ошибалась. Я начала это, впутала тебя, ведь знала, что в одиночку не справлюсь, но, когда всё началось… Что-то ёкнуло во мне. Не знаю, как это объяснить. Прошлые ошибки не исправить, но можно попытаться.

— Думаешь, то, что мы сделали можно искупить? — сомневался парень, глядя на неё.

— Не знаю.

— Я знаю, — уверенно говорил он, — нельзя. Но, если мы это начали, то должны закончить.

— Зачем тебе это? — не понимала Саша.

— Потому что я хочу получить обещанное. Целый год я ждал от тебя действий, но, когда понял, что это бесполезно, бросил всё и попытался жить своей жизнью, но оказалось… У меня её просто нет, да и не было никогда. Когда ты предложила мне помощь, я согласился, хоть и сомневался, боялся. Ты приказывала мне делать всё, что скажешь, и я повиновался, потому что надеялся получить заветное. Но вдруг, ты испугалась и всё бросила…

— Потому что мы зашли слишком далеко.

— Это ты зашла слишком далеко, — повысил голос он. — Я-то здесь при чём? Мне всего лишь нужна была помощь. Взамен берусь довести старое дело до конца, но ты должна пообещать, что выполнишь обещание. Весь прошлый год после ухода от тебя, я пытался забыть его, но каждый раз, когда хотел сделать собственный ход и наладить жизнь, став полноценным человеком, всё рушилось и мне приходилось решать это привычным, уже знакомым способом, которому научила меня ты.

— Ты убивал их? — округлила глаза Саша, сделав несколько шагов назад.

— А что мне оставалось делать? Теперь я точно знаю, что мне нужен лишь один человек.

— Я тоже так думала, когда мной двигала любовь, но её не было. Это всего лишь фантазии, и я только потом поняла, когда уже ничего нельзя вернуть. Ты должен забыть обо всём…

— Никогда не поверю, что ты забыла своего биатлониста, — перебил он Сашу.

— Я испортила ему жизнь, и теперь не знаю, смогу ли простить себе то, что уничтожила человека, которого никогда ещё так сильно не любила и, пускай эти эмоции были не настоящими — они были незабываемы.

— Значит, ты не смотрела новости вчера, — удивился парень.

— Я давно их не смотрю, — не весело сказала Саша.

— Тогда, ты, наверное, хотела бы знать, что он вернулся.

— Дима? — выпучила глаза она, взглянув на своего собеседника с запечатавшимся безумием. — Ты серьёзно?

— Похоже, он сумел оправиться и теперь начал возвращать жизнь, которую мы с тобой отобрали. У тебя есть шанс!

— Какой шанс? — не согласилась Саша. — Если Дима узнает о Наде…

— Не узнает.

Саша не знала, что ответить. Слишком сильно старые ошибки ударили по ней. Тогда она не понимала, что своими действиями разрушала жизнь того, кто не безразличен. Что-то притупило сознание, заставив действовать по велению инстинкта, требовавшего действовать, несмотря ни на что, ведь только так можно достичь успеха. Сейчас же, всё изменилось. Девушка не могла вновь прибегнуть к насилию, но глядя на своего собеседника, чьи руки все эти два года были испачканы кровью тех, кто был виновен лишь в том, что не смогли дать того, что её брат, Саша боялась повторения или того хуже. Она больше не хотела доставить боль Диме, ведь любимого человека хочется превознести выше всех и создать для него только то, чего он достоин. Она виновна лишь в том, что вокруг созданного идола не замечала никого и ничего, благодаря чему едва не погубила возлюбленного, уничтожив всё, что хоть немного могло преграждать путь любви. Саша считала, что, если и сделает следующий ход, спустя два года ожиданий и разочарований, то всё будет по — другому.

— Хорошо. Я согласна, — не смогла ничего другого ответить девушка. Так называемый друг, был прав. Она не забыла о Диме. Не было ни единой минуты без мыслей о нём и стремлении быть рядом с любимым. Саша желала своего спортсмена всем сердцем, душой и телом. — Но мы сделаем всё по — другому.

— Как это? — поинтересовался парень, продрогнув от холодных порывов ветра.

— Больше никаких смертей. Я должна стать для него особенной, а не просто сумасшедшей фанаткой с розовыми конвертами.

— Я согласен, — недолго думал он.

— Но нам потребуются деньги. И довольно много! — упомянула она.

— Не волнуйся. Есть кое-кто на примете. Вскоре, я думаю, у нас будет всё. Каждый добьётся своего, — уверенно говорил он. — А теперь пойдём. Моя машина неподалёку. Нужно убираться отсюда, пока в конец не засыпало снегом.

Саша в последний раз повернулась к могиле, и, вспомнив всё, что ей требовалось, опустила голову вниз, попрощавшись.

— До следующего года, мама…

Хохфильцен. 10 декабря 2011 года

Одно расстройство испытывал Дима, волоча ноги обратно в гостиницу. Он провалил гонку после такого неплохого дебюта во вчерашнем спринте, а теперь лишь двадцать первое место с пятью штрафными кругами и отставанием от лидера Эивиндера Хегле Ларсена почти полторы минуты. Казалось, всё так неплохо началось. Ход по дистанции был одним из лучших на протяжении почти всего соревнования, спортсмен чувствовал себя бодро, отличное настроение лишь способствовало достижению положительного результата, и даже первая стрельба обнадёживала, желание попасть в тройку сильнейших просто зашкаливало, но уже вторая «лёжка» принесла промах. Диме показалось, что он был от волнения и адреналина, поэтому не спешил расстраиваться, ведь дальше всё могло наладиться. К сожалению, он ошибся. По два новых выстрела в «молоко» последовали на обоих «стойках». Рассчитывать было не на что и остальной отрезок дистанции, спортсмен прошёл прогулочным темпом, не растрачивая попусту силы.

Вся команда выступила неважно. Раннее призовое место ушло от Андрея Раковеева. Гонка преследования официально считалась проваленной. Уходившие со стадиона российские болельщики были невеселы, если не сказать наоборот. Укутавшись в объёмные флаги родной страны, хмурыми они возвращались в гостиницы, многие из которых даже не желали глядеть на своих ребят, считая их врагами народа за нанесённый ущерб психике. От такого отношения Диме стало на душе лишь паршивее. Продвигаясь вперёд по узенькой тропинке через небольшой лес, он вспомнил когда-то сказанные слова Саши:

«Фанаты — это отдельный клубок, распутать который непросто. Многие болеют за тебя, пока есть достойные результаты и перспективы развития, бросают, когда поддаются всеобщему мнению, списывая со счетов, но истинные фанаты, увидев однажды, остаются со своим любимым спортсменом до конца, веря в его будущее сильнее, чем в своё собственное. От рассвета и до заката они с тобой, где-то рядом, не близко и не далеко. Я верю, что в твоей жизни будет множество истинных фанатов, готовых идти за тобой и в огонь, и в воду. Просто, нужно немного подождать, немного веры, немного больше усилия, но этого тебе не занимать».

Юноша сказал это от чистого сердца, по — настоящему веря в него, ожидая, что вскоре всё выйдет, несмотря ни на что. Тогда это показалось лишь красивыми словами, призванными поддержать человека, который мог никогда не встать на лыжи, но всё же, что-то получилось. Вера сумела заставить Диму прислушаться к самому себе, к окружающим и сделать над собой невиданные усилия, благодаря которым он всё же выступил на Кубке Мира, и пускай это могло завершиться после сегодняшней гонки, сложно сказать, что парень не старался.

Он уже подходил к гостинице, когда на пути появилась Даша. Её гонка совсем скоро должна начаться. Девушка уже должна была идти на пристрелку, но совсем не торопилась отойти от входа в здание, карауля его. Дима хотел скрыться в лесу, не встречаясь даже мимолётными взглядами с человеком, вызывающим у него всевозможные чувства, но как только он повернул обратно, за спиной тут же послышался голос Даши, и ему пришлось остановиться.

— Привет! — поздоровался он с подбежавшей к нему девушкой.

— Привет! — ответила тем же она, восторженно поглядев на него, потихоньку смущая парня, желавшего скорее уединиться в комнате. — Я видела гонку. Не расстраивайся. Всё ещё будет хорошо. Я верю в тебя.

— Надеюсь, ты права, — грустно сказал парень и отвёл взгляд в сторону. — А тебе желаю удачи сегодня. После вчерашнего пятого места, наверное, хочешь отыграться.

— Да. Я отыграюсь, — уверенно сказала Даша, ловя моменты, когда Дима всё же поднимал глаза и смотрел на неё, а не сквозь.

— Это хорошо, когда ты так настроена, — одобрил Дима, продолжив испытывать неловкость в общении и частое отсутствие тем, на которые можно говорить, обходя стороной самое важное для них обоих.

— Дима, мы ведь взрослые люди и это…

— Давай не сейчас, — попросил он. — Я, правда, сильно устал. Очень хочется побыть одному.

Даша повернулась в сторону гостиницы, заметив, как Дима на кого-то, не прекращая, смотрел, что подтолкнуло его скорее уйти. Увидев Антона в сотне метров от них, девушка не удивилась.

— Вот, значит, с кем ты хочешь побыть один! Ну, удачи, — сказала она и расстроено, пошла по тропинке к стадиону. Дима хотел остановить, почувствовав, что не должен был так вести себя, но ничего не сделал, лишь наблюдал за тем, как она уходила. Один раз девушка обернулась. Во взгляде прочиталось разочарование и боль, словно этот разговор — сложное испытание, с которым она не справилась, и теперь острое лезвие вонзилось в сердце, оставив след неугасающей боли внутри. Даша не прекращала думать о нём и от этого становилось тяжелее, осознавая, что он любит другую. Ту, что возможно, давно умерла и с ней невозможно конкурировать.

Тело болело. Гонка забрала сил больше, чем казалось ранее, и помощь извне была самым удачным решением, которое только могло быть. К счастью, в основной сборной России были свои маленькие, но очень приятные преимущества и пока Дима ещё в ней, нужно пользоваться, ведь после, возможности может и не быть. Поэтому, оказавшись в гостинице, он сбросил все ненужные вещи, принял контрастный душ и, переодевшись, пошёл к массажисту. Благодаря хорошему финансированию, команда получила всё самое лучшее: сервисмены, врачи, личные тренеры и многое другое.

Малышкин работал с Арфёновым Юрием Борисовичем ещё с девяти лет, когда проходил стандартный набор детей в биатлонную школу. Тогда он был обычным мальчишкой со способностями, но со временем, все поняли, что он неординарный. Его научили всему, чему только могли и, когда пришло время передать эстафету, Дима оказался в хороших руках. Дмитрий Пучеров — нынешний личный тренер спортсмена. Очень талантливый человек, способный открыть перед подопечным все скрытые способности, что в итоге и вышло. Он смог заставить Диму собраться после сложнейшей операции на сердце, после жизненной трагедии, из-за которой ему дольше всего пришлось восстанавливаться. И сейчас он продолжал помогать. К сожалению, в Хохфильцен Пучеров приехать не смог по личным обстоятельствам, но в общении с ним проблем никаких нет, ведь есть скайп и многие другие средства связи, благодаря которым, почти каждый день тренер разговаривал с подопечным. Узнав о вчерашнем выступлении, Дмитрий Пучеров очень сильно огорчился, что не смог быть рядом в такое приятное мгновение, но успел несколько раз сказать, как рад за спортсмена, пересилившего себя и вставшего на новую спортивную тропу.

Проходя по коридору гостиницы в поисках массажного кабинета, где временно разместился недавно назначенный специалист, Дима встретил проходившего мимо Армана. Его настроению нельзя было позавидовать. Дважды подряд не попасть в число двадцати лучших — для парня, имевшего многочисленные титулы и призовые места, а также третье место в общем зачёте Кубка Мира прошлого года, было просто катастрофой. Но, даже, несмотря на это, младший из братьев Вилар — на год моложе Димы — сохранял спокойствие и даже, ухлёстывал за австрийскими горничными, убегавшими от него всякий раз, когда видели. Знали же: спортсмен тот ещё пижон и дон Жуан, хоть и весьма привлекателен.

Добравшись до нужного кабинета, Дима постучал и после, вошёл. Он не знал, кого именно прислал Саша, поэтому, поглядев по сторонам в поисках живой души, хотел познакомиться и скорее приступить к расслабляющим процедурам. Тело продолжило испытывать неприятные болевые ощущения, хотелось избавиться от них и быть в форме, спокойно приступив к привычным тренировкам. Увидев массажное кресло посреди одной из трёх небольших комнат, Дима разделся. Оставшись в нижнем белье, он, не дожидаясь прихода специалиста, лёг в кресло, лицом вниз, стараясь уже сейчас расслабиться.

Дверь открылась. Человек вошёл внутрь. Дима отчётливо слышал шаги.

— Здравствуйте! — поздоровался Малышкин. — Ничего, что я не дождался вас и лёг?

— Нет, — ответили мужским басом, что немного удивило спортсмена, ожидавшего милую девушку. — Подождите минуту. Я сейчас, — сказал он и скрылся в соседней комнате, готовясь к сеансу.

Дима приподнялся, почувствовав неловкость. Антон пообещал хорошенькую девушку, чьи нежные руки помогут вспомнить, как хороша жизнь. Но, по — видимому, это оказалось уловкой.

— Простите, это вас нанял Саша? — задал вопрос Дима, усевшись в кресле.

— А есть какие-то проблемы? — послышалось за стеной.

— Нет, просто…

— Понятно, — вошёл он в комнату. — Ожидали увидеть девушку?

— Ну…

— Это идея вашего спонсора, — объяснил молодой человек лет тридцати в хорошей физической форме с короткими каштановыми волосами. — Он не хотел, чтобы спортсмены, в особенности вы и Антон отвлекались на что-то постороннее. Девушка — это, конечно, хорошо, но…

— Я понял, — вздохнул Дима. — В общем, я Дима, как вы уже знаете, — протянул руку он.

— Лёня, — ответил тем же он. — Очень приятно.

— Ну, теперь, как я понимаю, вы часть нашего коллектива.

— Наверное, — пожал плечами он. — Может, я вам ещё и не понравлюсь, — подумал он, нанося на руки специальный гель.

— Маловероятно, — обратно лёг спортсмен. — Если Саша нанимает кого-либо, то он делает это качественно. Значит, он уверен в человеке. К тому же, его фанатичная любовь к биатлону не позволит делать ошибок.

— Скажи, это конечно не моё дело, но ходят слухи о тебе и об этом спонсоре. Вы были друзьями?

— Можно и так сказать, — спокойно говорил Дима, расслабляясь.

— И, что же произошло, если не секрет?

— Много чего. Честно говоря, не хотелось бы вспоминать это. Просто, надеюсь, он вскоре приедет, и мы всё решим, — понадеялся Дима.

— Ясно. Ладно, не буду докучать. Приступим к делу, — сказал Лёня, начав размазывать гель по спинной области. — Спортсменам, как ты знаешь, просто жизненно необходимо расслабиться, восстановиться и быть готовым к соревнованиям, поэтому массаж очень важен для физического и психологического состояния. Судя по тому, что твои тренеры и врач назначили процедуру именно сегодня, могу предположить, что начались какие-то проблемы. Я прав?

— Частично, — сказал Дима.

— Значит, эти проблемы сегодня мы должны вместе исправить. Я проведу восстановительный массаж. Он поможет восстановить двигательную работоспособность, снять чувство утомления и подготовить организм к предстоящей физической нагрузке.

— Ну, после сегодняшнего выступления, сомневаюсь, что меня ждёт ещё одно завтра, — не весело проговорил Малышкин, слабо веря в ещё один шанс, ведь эстафета — серьёзная дисциплина, требующая от каждого спортсмена стабильности, ведь иначе, вся команда и её результат полетят в тартарары. Тренеры не допустят, чтобы россияне в своём коронном виде программы проиграли из-за неопытности одного из членов команды, поэтому рассчитывать практически не на что.

— Так, — слегка повысил голос Лёня, — пока ты здесь, думать о чём-то скверном не позволю, а иначе всё лечение полетит насмарку. Отбрось дурные мысли в сторону, а желательно вообще о них забудь и получай удовольствие.

— Хорошо, — согласился Дима, закрыв глаза, послушав совета профессионала.

Восстановительный массаж проводился в затемнённом помещении. Отсутствие посторонних раздражителей способствовало лучшему эффекту, поэтому Лёня завесил шторы, включил музыку, позволившую едва ли не летать пациента от получаемых эмоций как от самого массажа, так и от обстановки вокруг. Следовало выполнять его в определённой последовательности, поэтому парень начал со спинной части, используя такие приемы, как поглаживание, растирание, разминание и вибрации. Нельзя использовать сильно возбуждающие приемы, такие как рубление, поколачивание и другие. Они поднимают артериальное и венозное давление, вызывают спазм сосудов и другие отрицательные реакции организма. Требовалось успокоить человека, а не подготовить его к военным действиям.

— А сколько займёт массаж? — вновь спросил Дима, наслаждаясь процессом.

— Ну, подготовительная часть при массаже спины уже готова. Это заняло три минуты. Десять — пятнадцать минут займёт паравертебральная область, то есть условная вертикальная линия в области спины. Она проходит в равном удалении от лопаточной и позвоночной линии. И в заключении, три — пять минут займёт заключительная часть, состоящая из приемов плоскостного поглаживания, растирания и разминания грудных мышц, растирания межреберных мышц, растирания и разминания грудино-ключично-сосцевидных мышц и диафрагмы.

— Ух, ты, — поразился спортсмен. — Саша и правда, нанял опытного человека.

— Если было бы можно, я бы ещё много чего мог рассказать, но я должен расслабить тебя, а не загрузить, — ответил Лёня.

Парень делал всё мастерски. Дима испытывал незабываемый восторг и эйфорию. Ещё никогда ему не удавалось так хотеть, чтобы мужские руки как можно дольше касались его частей тела, ибо от этого невозможно отказаться. Хотелось ещё и ещё, пусть его желания даже в собственной голове звучали как-то странно.

Лёня соблюдал последовательность и от спины перешёл к задней поверхности ног, далее, перевернув пациента, приступил к массажу грудной клетки, верхних конечностей, живота, и, наконец, передней поверхности ног и, в конце концов, закончил.

— Ну вот, тридцать пять минут и ты, как новенький, — сказал он, вытирая полотенцем Диму, а после, и свои руки.

— Уже? — огорчился Малышкин, не заметив, как быстро всё закончилось.

— Больше нельзя, иначе вместо расслабления ты почувствуешь утомление и ненужную нагрузку на нервно — мышечный аппарат и сердце. К тому же, зная, что у тебя была тяжёлая операция на нём…

— Да, да. Я понял, — приподнялся он.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался Лёня, в надежде услышать положительный ответ.

— Просто супер, — не скромничал он, разводя руками в разные стороны, не чувствуя и намёка на тяжесть и стянутость мышц. — Как будто только что родился.

— Ну, вот и славно, — обрадовался тот. — Тогда, увидимся завтра перед соревнованиями.

— Так скоро? — удивился он, одеваясь.

— Его проводят дважды в день перед стартами, тренировками и после них. В любом случае, спонсор настаивал на том, чтобы я не давал вам пропустить ни одного сеанса и был в своём желании весьма убедительным.

— Меня это ничуть не удивляет, — пробурчал Дима.

— Просто травмы, которые вы получили, были опасными для жизни. Организм смог излечиться, но всё же, ему необходима помощь, уход извне, чем и является массаж. Ваш спонсор заботится о вас больше, чем тренеры.

— Да уж, — одевался Дима.

— Кстати говоря, вскоре появится и психолог.

— Будет выносить мозг почище Саши, — пробубнил Дима. — Он издевается!

— Сейчас очень модно спортсменам предлагать «мозгоправов». Если результаты резко катятся вниз, либо что-то мешает постоянно, сразу посылают к ним. И это обязательно.

— Ясно. Ладно, спасибо большое и я рад знакомству. До завтра! — попрощался Дима.

— И я рад, — тем же ответил Лёня, закрыв за спортсменом дверь.

Насладившись расслабляющим массажем, Дима заторопился к себе в номер, чтобы хорошенько выспаться. Тело так расслабилось, что само собой требовало несколько часов здорового сна, которое, безусловно, не лишнее, но, не успев коснуться дверной ручки, как из комнаты выбежал Антон, едва не повалив Диму на пол.

— С ума сошёл? — недовольно брякнул он, подняв выпавшее из рук полотенце.

— Скорее к телевизору! — радостно закричал он, схватив Диму за руку.

— Неужели Саша выиграл ещё один Джек пот? — саркастично спросил он, уже спускаясь вниз, успев только бросить полотенце в номер.

— Лучше, — заявил друг, вся ещё поторапливая.

— Теряюсь в догадках, — не весело сказал спортсмен, не имея особой радости торопиться не понятно к чему.

Оказавшись, в баре гостиницы, толпа ликовавших российских болельщиков, вперемешку с белорусскими и многими другими, присвистывали от радости, глядя на стоявшую, на пьедестале Дашу Обручеву. Этот светлый лучик солнца выиграл гонку преследования и теперь озарял болельщиков из разных стран мира неподдающимся описанию счастьем. Она источала тепло, передававшееся всем людям.

— Она молодец, не правда ли? — улыбался Антон, поглядывая то на экран телевизора, то на Диму.

— Рад за неё, — вяло сказал он.

— Не похоже, чтобы ты радовался! — заметил друг, не переставая глядеть то на экран, то на Диму.

— Не правда.

— Ты выглядишь так, словно вернулся с похорон.

Дима смотрел на Дашу и в душе был очень рад за неё. Девушка имела всё для того, чтобы становиться лучшей в каждой из гонок. Она безумно волевая, одна из самых быстрых биатлонисток мира с самой лучезарной и доброй улыбкой, чему даже признанная немецкая красавица Эмма Майер, стоявшая рядом на третьем месте, могла позавидовать.

— Я просто хочу спать, — немногословно объяснил Дима.

— Какой спать! — поразился Антон. — Разве ты не заметил, что и Оля в призах? Наша Зайчик молодчина. Как только они обе вернутся со стадиона, будем поздравлять.

Дима не обращал внимания ни на кого, кроме Даши. Казалось, для него больше никого не существовало. Он смотрел лишь на её лучезарную улыбку и не мог оторваться, словно это самое важное, что есть в жизни, но в какой-то момент, осознание произошедшего с ним вернулось. Перед глазами возникла Надя и всё вокруг потемнело. Он вспомнил о нежелании предать ее, и обязанности найти, во что бы то ни стало. И Даша никак не входила в эти планы.

Трансляция продолжилась. Как только завершилась церемония награждения, болельщики потихоньку разошлись. Дима, Антон и остальная мужская команда дожидались не только Олю и Дашу, но и других спортсменок, ведь ещё две биатлонистки завершили гонку на пятой и шестой позиции. Их сегодняшнее выступление было на высоты. Диме оставалось только радоваться за девушек, но как бы ни хотелось показать эти чувства на лице, в итоге он всё равно получился угрюмым.

— Скажите Дарья, — спросил журналист у спортсменки, шедшей на пресс — конференцию по случаю своей победы, — как только вы приехали к финишу, вы показали на камеру маленькое сердечко, собранное из ладоней. Кому оно предназначалось?

— Это для одного важного мне человека. Я посвятила победу ему. Как ни странно, я чувствовала, что выиграю и с самого начала знала — он поможет сделать это.

— А, если не секрет, кто он? — поинтересовался журналист. — Это Ингвар Эйнар Ронстадлен? Ходит множество слухов о вас двоих!

— Простите, но пока я не могу этого сказать. Возможно, в будущем вы всё узнаете.

— Интрига. Это здорово. Ладно, последний вопрос. Какие у вас прогнозы на завтрашний масс-старт?

— Не знаю, — призадумалась спортсменка. — Надеюсь, конечно, на хороший результат, но таких же определённых ощущений победы на данный момент не испытываю. Могу лишь с уверенностью сказать, что в любом случае сделаю всё возможное, — показав ещё раз сердечко на камеру, Даша скрылась в конференц-зале.

— Есть предположения, кому она посвятила победу? — позже спросил Антон, заметив в гостинице российских спортсменок.

— Есть, — залпом выпил содовую Дима, пролив немного на комбинезон.

— И кому же? Колись! — не терпелось Мипулину, заметившему, как друг занервничал.

Малышкин недовольно посмотрел на него и икнул, недовольно вытирая салфеткой пролитое.

— Много будешь знать…

Не договорив, он встал из-за барной стойки и направился к лестнице.

— Ты куда?

— Извинись за меня перед девчонками. Скажи, у меня есть важное дело, — сказал он и скрылся из вида, пропуская громкое веселье россиян, праздновавших достойное выступление атлетов.

Поднявшись к себе, Дима закрыл дверь и улёгся на кровать. На тумбочке стояла фотография Нади. Там они ещё вместе. Её сделали за несколько дней до свадьбы. Пара гуляла по набережной Питера, наслаждаясь чистым голубым небом и не устояв перед красотой любимого города, попросила первого встречного прохожего сфотографировать. Никто и предположить не мог, что снимок может стать последним.

Взяв рамку в руки, молодой человек долго смотрел на счастливые выражения лиц, с трудом веря, что когда-то он был таким, каким себя видел и не заметил, как слёзы покатились из глаз. Вновь нахлынули прежние чувства. За два года они никуда не ушли, лишь на время оставляли, всегда возвращаясь, как по часам.

— Прости, что не нашёл тебя, — шептал он, поглаживая ладонью её лицо. — Обещаю, я сделаю всё, что от меня зависит. Я найду тебя.

Тренеры долго принимали решение, пытаясь найти достойных претендентов для воскресной эстафеты. Сборная России на протяжении многих лет являлась одним из лидеров в этой дисциплине, к тому же, от неё зависело ещё и положение в Кубке Наций, поэтому, команда не могла ударить в грязь лицом. Чем выше спортсмены окажутся на финише, тем больше очков принесут. Окончательный результат повлияет на количество спортсменов от одной страны, которые смогут принимать участие в спринте и индивидуальной гонке в следующем сезоне. Долгими перипетия не были по отношению трёх эстафетчиков: Антон Мипулин, Андрей Раковеев и Евгений Лустюгов. Все эти люди показывали себя с хорошей стороны и уже набрали неплохую форму. Споры вызвал четвёртый участник. Выбор был не велик и от него многое зависело. Долгие часы дискуссий привели лишь к неожиданному и спорному решению и иначе, как экспериментом не назовёшь. Дмитрий Малышкин оказался в четвёрке. Его поставили на заключительный, самый ответственный этап, что вызвало ещё больше споров у болельщиков, не доверявшим молодому спортсмену, особенно, если учесть то, как он прошёл гонку преследования, но тренеры, несмотря на это, всё же рискнули, дав парню ещё один шанс показать себя. Они посчитали форму Димы лучше, нежели у Тимофея Лапши и Евгения Абраничева и мнение своего придерживались, несмотря ни что.

Узнав об отличной возможности, Дима подпрыгнул от радости, не заметив, как Антон потешался над ним, глядя на то, как друг вёл себя, будто малое дитя, получившее вкусную конфету.

— Это твой шанс, поздравляю! — с улыбкой сказал Антон, когда тот прекратил прыгать до потолка и распугивать всех соседей, безусловно услышавших его возгласы.

— Не могу поверить! Даже не знаю, как сказать…

— Ты уже всё сказал своим идиотским поведением, — буркнул Мипулин, поглядывая на темневшее небо.

— Да ладно тебе! Просто я такого не ожидал.

— Я от тебя такого поведения тоже не ожидал…

— Молчи, — бросил в него подушку Дима и прыгнул на кровать.

— Не подведи только, — напомнил Антон.

— От этой гонки может зависеть не только моя судьба в команде, — отлично понимал он, — поэтому мне нужно хорошенько собраться и показать класс.

— Да, но только не тот, что ты выдал сегодня.

— Согласен! — не забывал о неудаче он. — Боюсь, я обречён на успех.

— Как скромно, — швырнул обратно подушку Мипулин. — Ты, кстати, пропустил хороший вечер. Жаль, тебя не было. Девочки расстроились. Особенно Даша. Она подошла, чуть позже после пресс — конференции и нужно было видеть её лицо, когда в толпе безумия не увидела тебя.

— Я не могу сейчас думать о ней, — объяснял Дима, не в силах забыть о ней или же запретить себе вспоминать каждую минуту, проведённую рядом.

— Просто, потом будет поздно…

«И так мы продолжаем следить за первой эстафетой сезона, проходящей в Австрии. Сборная России, в лице Евгения Лустюгова приехала к финишу первой, отправляя на дистанцию нашего дебютанта Дмитрия Малышкина, которого тренеры поставили на заключительный четвёртый этап. Скажем так, многие говорят, что решение это не обычное, но будем надеяться и верить, что Дима справится с ответственностью и привезёт сборной достойный результат. Будем откровенны. Сделать это непросто, ведь в одной секунде за ним стартовала сборная Норвегии в лице матёрого и опытного спортсмена Торджера Гьёра, а следом и Арман Вилар, желающий реабилитироваться после двух неудачных гонок вчера и позавчера. Нашему соотечественнику придётся закаляться уже сейчас, тем более, возможности для этого хоть отбавляй. И вот, пока нам показывают потрясающие планы замедленной стрельбы старшего из братьев Вилар, хотелось бы рассказать немного о Диме. Вчера я встречался с ним после гонки преследования и он, несмотря на усталость и не самое лучшее настроение, согласился ответить на мои вопросы. Так вот, парень, кстати, очень общительный и приятный, правду люди говорят, рассказал, что был безумно счастлив, получить возможность выступать в основной сборной, это была его давняя мечта, которая осуществилась, когда он уже и не надеялся. Родители Димы очень гордятся сыном и желают ему скорее найти своё счастье. Да, безусловно, мы все желаем ему восстановиться после произошедших трагедий и как раз сегодня, есть отличный повод рассказать о себе всему миру.

Наконец, нам вернули картинку самой гонки, и мы видим, что Дима бежит третьим. Правильно делает. Он не форсирует события, передыхает за спинами соперников. Пусть они задыхаются, а наш спортсмен останется сильным и свежим, подъезжая к «лёжке». Самое главное, друзья мои, что отставание сохраняется прежним. Это значит — Малышкин держит темп и это не может не радовать. Кстати говоря, Гьёр вчера не мог понять, откуда взялся Дима, когда узнал, что молодой спортсмен будет бежать с ним на одном этапе, он говорил, что ни разу его не видел, а сегодня соперничает на равных. Напомню, Торджер — олимпийский чемпион 2010 года в эстафете. Останавливался в шаге от награды в Эстерсунде, а здесь заработал два золота в прошедшем спринте и преследовании. Соперник он очень опасный, но то ли ещё будет. И, конечно же, после этой гонки, он определённо будет знать нашего молодого спортсмена в лицо, как бы всё не закончилось. И знаете, не представляю, что сейчас творится в душе нашего российского парня при приближении к огневому рубежу. Давайте все вместе поддержим его и пожелаем удачи».

Дима лёг на третий коврик, бросил взгляд на Армана, лежавшего рядом и, попытавшись избавиться от нахлынувшего страха и безумного волнения испортить всё, что до него сделали ребята, принялся стрелять. Первый же выстрел француза попал в молоко, тогда как у него пришёлся точно в цель. Не затягивая, он продолжил дальше, но уже третья пуля подвела. Не паникуя, Дима продолжил, выпустив всю обойму. Оставалось три дополнительных патрона на одну не поражённую мишень. Гьёр без промахов покинул рубеж, но это не было самым важным в ту секунду. Зарядив первый из них, россиянин прицелился, но вновь промазал, как и Вилар. На соседний коврик уже приехал австриец и Малышкин ещё сильнее занервничал, но постарался сосредоточиться и в итоге закрыл всё необходимое. Поглядывая одним глазом на мешкавшего Армана, Дима устремился на дистанцию вслед за лидером.

«Разрыв между первым и вторым местом немного вырос, Вилар вновь показывает свою скорость, догоняя нашего спортсмена, но Дима держится и не сдаётся. Это не в его характере. У нас всё ещё сохраняется шанс на призовое место. Скорее всего, не первое, если только Торджер где-нибудь не спотыкнётся или не «застрелится», чего, конечно, мы не желаем, но вот второе… Ладно, не будем забегать вперёд и делить шкуру неубитого медведя. Просто насладимся гонкой и этой отменной борьбой дебютанта с монстрами современного биатлона. И пока спортсмены бегут ко второму огневому рубежу, хотелось бы вспомнить о спонсоре команды России Александре Лардонове. Их отношения с Дмитрием начались почти три года назад, когда тот ещё был обычным студентом психологического факультета. 11 сентября 2009 года эти люди никогда не смогут забыть. Знаю, что поклонники биатлона много раз это слышали, но вот к чему я веду. Злые языки поговаривают, что Дима вернулся в биатлон после аварии, сложной операции, отсутствия тренировок целый год лишь из-за денег его друга, который, кстати говоря, спонсирует команду лишь из-за него и Антона Мипулина, с которым так же находится в хороших отношениях. Ну, что можно сказать на это! Те, кто так говорят должны хоть раз задуматься над собственными словами. К сожалению, в нашей стране так много всяких там языкоблудов, что становится обидно. Особенно жаль Диму, который приложил немало усилий для достижения цели. Поэтому, друзья мои, не следует трепаться попусту и оскорблять человека, которого вы не знаете. Кстати говоря, будь сейчас со мной в прямом эфире первый личный тренер Малышкина Арфенов Юрий Борисович, боюсь, мы бы здесь не переставая пикали. А сейчас вернёмся к гонке…

К последнему рубежу Дима подошёл третьим, в одной секунде вслед за Виларом. Отдышавшись и чувствуя себя неплохо, он неспешно начал стрельбу, не обращая внимания на соперника. В то время как Арман последним выстрелом допустил промах, Малышкин закрыл все мишени и в овациях тех немногих русских болельщиков, приехавших в Австрию, поехал к финишу, но француз не отставал. Закрыв пятый кругляш первым дополнительным патроном, он бросился вдогонку.

«Мы все опасались спорного решения тренеров, но они не прогадали. Браво Дима, браво! Даже, если Вилар обгонит нас, это не важно. Сегодня, друзья мои, у нас медаль и спортсмен, который всё — таки психологически справился с собой, привезёт нам её, доказав всем тем, о ком ранее говорил, что он может и деньги тут не при чём. Хотелось бы мне сейчас высказаться в адрес недоброжелателей, но не стану, потому что нет желания портить этот чудесный день. Вчера у Оли Зайки была медаль, а сегодня и у мужчин. Это просто здорово.

Смотрите, как Дима вприпрыжку забрался под горку, создав ещё больший просвет между именитым французом. Сил у нашего земляка ещё много и это видно по каждому резвому движению. Надеюсь, что в таком темпе и закончится гонка, но мы все знаем, каков «жук» младший из братьев, а бежать ещё целый километр, поэтому нужно болеть, верить и ждать.

Это не Малышкин, это «Великан, это «Гигант» во всяком случае, в этой гонке. Мне, даже, не хочется смотреть на остальных, потому что так затянула борьба Димы с гораздо более сильным соперником. И уже с уверенностью можно сказать, что эту битву при Хохфильцене мы выиграли. Арман озирается, значит, сил у него не осталось. Это победа, друзья мои».

Дима уже не спешил. Показалась финишная прямая. Осталось лишь доехать до конца и осознать сбывшуюся мечту. Норвежцы вовсю обнимались, радуясь победе, а он с лёгкостью пересёк черту, тем самым, получив первую медаль Кубка Мира, к которой шёл долгие годы…

— Дима! — закричали члены команды, бросившиеся обнимать дебютанта. — Ты это сделал, — закричал Антон, не скрывая радости за друга и команду.

— Да, — только-только осознавал он, переводя дыхание.

За Малышкиным в плохом настроении приехал и Арман. На ходу сняв лыжи, он прямиком подошёл к Диме.

— Поздравляю. Гонка была интересной! — пожал руку он и пошёл к своим.

— Теперь он тебя ненавидит, — шутил Женя, заметив, как Вилар повесил голову.

— Теперь он его уважает, — добавил Антон.

— Разве нельзя ненавидеть и уважать одновременно? — поинтересовался Лустюгов.

— Тебе виднее, — засмеялся Андрей, который до гонки ходил с кислой миной и весьма сухо относился к Диме, но сегодня, будто всё осталось в прошлом.

— На сегодняшней вечеринке ты будешь интересен всем, так что готовься! — предупредил Женя.

— Уже предвкушаю, — улыбался спортсмен, подняв глаза на болельщиков. Они не умолкали. Отечественные флаги продолжали теребиться высоко над головами. Заметив на себе взгляд молодого чемпиона, люди закричали ещё громче, чествуя героя, как полагается. Именно в этот момент Диме показалось, что это действительно реальность, ведь оказавшись на финише и последние сотни метров до него, он ехал с противоречивыми чувствами. Малышкин не верил, что это правда. Даже, когда взглянул на табло и увидел сборную России на второй строчке в финишном протоколе, он не сразу осознал происходившее, но счастье всё же пришло. Эта минута являлась одной из определяющих в карьере. Она запомнится на долгие годы и, даже после более важных побед, такой день не получится забыть.

Как и говорил Женя, вечеринка началась с размахом. Дима впервые посетил её в качестве члена команды и теперь, после удачно проведённой гонки, стал частью основного состава. Мечта сбылась. Многочисленные неудачи, срывы, болезни и прочее не смогли удержать от желаемого, к чему лежало сердце и вот он здесь, среди спортивных гигантов, чьи имена знают миллионы. Внимание с их стороны льстило. Ещё вчера Малышкин был тенью, просто парнем, попавшим в спринт в качестве дебютанта, но сегодня и сейчас всё было по — другому. С ним здоровался огорчённый выступлением Вилар. На его лице читалось уважение и скорейшее желание взять верх в следующий раз. Ронстадлен, как и полагалось спортсмену высокого уровня, подошёл к Диме с апельсиновым соком в бокале и поздравил. Несмотря на то, что он пропускал эстафету по состоянию здоровья, король биатлона не мог обойти стороной новое дарование. Гьёр и Ларсен уже в привычной для себя манере познакомились с возможным новым конкурентом в шутливой форме, осыпав того снегом, взятым с улицы и сбежали, ведя себя, как обычно. Зная об их характере, Дима не обиделся, а лишь швырнул в них пустым пластиковым стаканчиком от напитка, попавшим Гьёру прямо в лоб, когда тот обернулся на странно звучавшую русскую речь. Остальные же спортсмены вели себя сдержанно. Видя Малышкина перед собой, они просто улыбались, либо кивали и проходили мимо.

— Как тебе? — подошёл Антон к стоявшему в одиночку другу рядом с барной стойкой.

— Класс, — спокойно сказал он, попивая безалкогольный коктейль и подглядывая на окружающих, взглядом пытаясь найти Дашу. — Мне всё нравится.

— Но что-то не вижу особой радости в глазах! — заметил Антон.

— Нет, всё хорошо. Правда! — уверял Дима. — Я хорошо провожу время. Познакомился со многими.

— Норвежские балбесы и до тебя добрались? — вспомнил лошадиный рогат Ларсена Антон, когда тот увидел лицо Торджера после прямого попадания стаканчика.

— С тобой так же здоровались? — поинтересовался Дима.

— Год назад в Антерсельве перед спринтом, когда у Гьёра так хорошо началась складываться карьера, он был просто неуравновешенным ребёнком. Я спокойно сидел в номере, пил чай, готовился ложиться спать и тут в дверь начали без перерыва тарабанить. Когда меня это в конец достало, я спустился вниз к охране и попросил утихомирить Гьёра. Вернувшись обратно, я разделся, сделал глоток чая, ощутив в нём неимоверное количество водки, и как только лёг в кровать, закричал как сумасшедший. Этот гад набросал столько снега, что я даже не знаю, как не заметил его сразу. И только за дверью слышал смех. Мне хотелось убить его, но Женя, вернувшийся в номер позже, успокоил меня. Правда, спринт я выиграл, а он занял место в шестом десятке. Это было хорошим плевком по его самолюбию, но после того случая мы нормально общаемся. Он, даже и не пытался подколоть, наверное, стал верить в приметы. Трогать русского перед гонками — это не к добру.

— Нужно будет привыкнуть, — представил себе крик Антона Дима. — Ты, правда, кричал как первоклассница в комнате страха?

— Заткнись, — пнул его Мипулин. — Это от неожиданности.

— Наверное, и гонку от неожиданности выиграл? Так сильно испугался?

Только Антон хотел огреть друга подзатыльником, как заметил, что тот смотрел явно не на него, не обращая никакого внимания. Повернув голову туда же, куда и Малышкин, спортсмен увидел зашедшего в бар Сашу в окружении двух молодых людей, несколько старше его. Загорелый и в хорошем настроении юноша прямиком направился в их сторону.

— Санёк! — обрадовался приезду Антон, тут же приобняв его. — Почему не предупредил, что приедешь?

— Так уж вышло, — ответил он, косым взглядом глядя на Диму. — Привет, Дима.

— Привет! — неловко почувствовал себя Малышкин.

— Познакомьтесь. Это мои хорошие друзья Вова и Стас, — представил он спутников. — Мы случайно познакомились год назад. Меня попытался обокрасть какой-то идиот в Москве, когда я прогуливался по парку, а они поймали вора, вернули бумажник и с тех самых пор мы часто путешествовали вместе.

— Да, ты рассказывал о них, — вспомнил Антон, пожимая руки новым знакомым.

— Ты говорил о нас? — удивился Стас.

— Они, как и я, большие фанаты биатлона, — продолжал Саша, не глядя на Диму, когда тот определённо пытался что-то сказать. — Очень хотели познакомиться, как когда-то мечтал я. Теперь ещё у кого-то она сбылась.

— Верно, сбылась, — радовался нахождению на вечеринке Вова.

— Да, главное только, чтобы мечта не разочаровывала, — вновь взглянул на Диму юноша. — А то бывает всякое.

Возникла пауза и небольшое напряжение, которое не мог не заметить Антон.

— Ребята, вы не могли бы оставить нас? Нам нужно кое-что обсудить, — попросил спортсмен, и они быстро выполнили просьбу, уйдя в толпу известных личностей. — Хорошо, теперь можно и поговорить. Согласны? — постарался примирить Мипулин, заметив, как Саша глядел на друга, словно на злейшего врага.

— А что говорить? — спросил юноша. — Я приехал поздравить вас со вторым местом и сказать, что будут обещанные бонусы. Гонка была захватывающей. Вот, собственно и всё.

— Хочешь сказать, что приехал только из-за этого? — продолжил Антон.

— А должен был раньше? Поздравлять было не с чем. Твои места в конце третьего десятка на первом этапе Кубка Мира не радовали, — говорил Саша, хорошо понимая, что имел в виду спортсмен.

— Всё, меня это достало, — вдруг вскочил с места Дима, направившись обратно в номер.

— Вот и отлично, — закричал вслед Саша, привлекая к себе внимание. — Только и делаешь, что уходишь.

— Прекрати уже! — вступился Антон. — Сколько можно? Год прошёл, а ты всё так же его ненавидишь.

— Ненавижу? — взял в руки стакан с мартини Саша. — Это ещё мягко сказано.

— Тогда, какого чёрта приехал, если видеть его не можешь? — возмутился парень, выхватив алкоголь из рук и вернув его обратно бармену.

— Не знаю, — честно сказал он, опустив голову вниз.

— Вот это уже ближе к истине.

— Может, потому что соскучился по той жизни, которая была до смерти Нади! — подумал он, вспомнив, как всё было, и каким счастливым выглядел Дима рядом с ней.

— Всё ещё можно вернуть, — верил Антон.

— Сомневаюсь, — уверенно говорил юноша, поглядывая в сторону веселившихся спортсменов. Он не видел всех их долгое время и был рад возникшей возможности снова оказаться среди кумиров, ведь биатлон любить меньше Саша не стал. Лишь наоборот.

— Дима этого хочет!

— Серьёзно? — не поверил услышанному Саша. — Что-то не заметно.

— Просто, у него сейчас кое-что другое в голове, — издалека начал спортсмен, зная, что именно из-за поисков фаната и Нади эти двое поссорились.

— Меня уже не волнует, что у него в голове, — отрезал он.

— Тогда всё тот же вопрос. Зачем ты приехал? Почему продолжаешь спонсировать? Это нелогично. Я ведь вижу, как вы к друг другу относитесь. Вы похожи на старых супругов, которые, не прекращая ссорятся, но в итоге…

— Не надо, — остановил его Саша. — Я понял, о чём ты, но всё равно. Мне сложно простить его, хоть и очень хочется, ведь, как ты и сказал, в другом случае я бы не приехал сюда.

— Ваши отношения, как мексиканский сериал, ей богу, — сделал глоток сока Антон. — Кстати говоря, зачем ты притащил этих парней с собой? — поинтересовался он. — Они какие-то странные, не находишь?

— Нет, — тут же ответил Саша, заметив, как они ухлёстывают за Айлой Виртанен — финской спортсменкой, несколько раз становившейся в этом сезоне призёром и победителем этапов кубка Мира, отдыхавшей в одиночестве. — Они обычные.

— Они с тобой ради денег, — продолжил Антон.

— А Дима по другим причинам? — вспомнил юноша. — Я знаю, что не ангел и часто заставлял принимать какие-то подарки, пытаясь быть лучше, чем есть на самом деле, желая показать щедрость и лучшие намерения. Когда похитили Надю я делал всё, что мог, потому что хотел искренне помочь найти её и не жалел никаких средств на это, ведь, когда на волоске висит чья-то жизнь, деньги не имеют значения, к тому же полученные таким лёгким способом. Но это было моей ошибкой, — углублялся в прошлое Саша. — С каждым новым днём я понимал, что Дима никогда не считал меня другом. Я был прилипшим фанатом, вошедшим в его жизнь совершенно случайно. Знаю, что я неприятный человек в каком-то смысле, у меня куча недостатков. Скорее всего, их значительно больше достоинств, но всё — таки, зачем так поступать со мной? Я пытался помочь и, прекратив оплачивать поиски, я всего лишь хотел спасти Диму от саморазрушения. Надя, где бы она сейчас ни была, не хотела бы видеть его морально уничтоженным. И что я получил взамен? Слова, которые до сих пор не прекращают вертеться в голове? Я знаю, что многое из того было правдой, но разве можно настолько ненавидеть меня, говоря обо всём этом в такой жуткой форме? — Саша сделал небольшую паузу, вновь прокрутив их разговор в мельчайших подробностях, испытывая те же эмоции, что и год назад. — Ты спрашивал, почему я езжу с этими ребятами? Просто они сейчас, кажется, единственные, у кого есть время меня выслушать и понять. Думаешь, мне нравится выглядеть сейчас таким обречённым и жалким?

— Ты не жалкий, — постарался переубедить Антон.

— А кто тогда? — продолжил юноша. — Кому я в этой жизни нужен? Только маме? За всю свою жизнь я думал, что у меня много друзей, но лишь сейчас осознал, что я один. Наверное, умру тоже в одиночестве, если не под мостом из-за того, что кто-нибудь пырнёт ножом, чтобы ограбить. До этого я не был никому нужен, а с появлением денег…

— Хватит, — остановил Антон. — Может, прекратишь жалеть себя и придёшь в себя?

— Я и так в себе, — буркнул Саша, вытирая подмокшие глаза.

— Заметно, — саркастично проговорил биатлонист. — Ты лучше других знаешь, как всё работает. Ты же психолог, объездил мир, помогал людям, в конце концов. Кому как не тебе разбираться в людских инстинктах и понимать, как всё исправить. С такими взглядами на жизнь и до самоубийства не далеко.

— Далеко.

— Давай договоримся, что ты возьмёшь себя в руки, а потом поговоришь с Димой. Идёт?

— С ним я не хочу говорить. Мне легче быть на расстоянии…

— Саша! Я повторю. Ты поговоришь с ним. Ясно? — настоял Антон.

— Хорошо, — в конце концов, согласился Саша и встал со стула у барной стойки.

— Ты куда?

— Подышу свежим воздухом, — сказал он и покинул здание.

Антон переваривал услышанное. Радоваться вечеру уже не получалось, несмотря на хорошую атмосферу, приятную музыку и людей, из года в год становившихся настоящей семьёй. Не дожидаясь возвращения Саши, он решил найти Диму и поговорить с ним, наконец, помирив этих двоих раз и навсегда. Только он привстал, как новые друзья юноши были тут как тут.

— А где Саша? — хором спросили они.

— На крыльце, — сказал Антон. — Не трогайте его сейчас. Парню нужно побыть одному.

На телефон Стаса пришло сообщение, и он тут же дал прочесть своему другу.

— Ладно, тогда пойдём и дальше веселиться, — сказал Вова. — Я очень рад с вами познакомиться.

Друзья вернулись к танцам, а Антон спокойно пошёл в номер. Открыв дверь, он обнаружил Диму, сидевшего на кровати с розовым конвертом в руках.

— Это то, о чём я думаю? — спросил он, подойдя ближе.

— Сработало, — ответил Малышкин, всё ещё не открыв его.

Саша вышел на улицу, вдохнув чистый воздух полной грудью. Он успел отвыкнуть от морозов, находясь в Африке, поэтому укутался, как только мог. Юноша не хотел возвращаться обратно на вечеринку, но и стоять на одном месте оказалось чересчур холодно, поэтому, увидев освещённую дорожку, он пошёл по ней, просто наслаждаясь прогулкой, ведь можно получать радость от жизни и от такой мелочи. Порой, хотелось остаться одному, получив время на раздумья или отдых от постоянного внимания, что переживал Саша почти каждый день. Вечер был безветренным, вокруг окружала тишина, что в самый раз помогало уединиться с природой.

Сзади послышался хруст снега. Дорожку освещали фонари, были видны быстро приближавшиеся тени. Саша обернулся просто, потому что хотел узнать кто там, ведь вокруг никого не было в это время, но, не успев повернуться, почувствовал тупую боль в затылке. В глазах стремительно потемнело, и юноша упал на снег, потеряв сознание.

«Когда перемены вдруг всё — таки доходят до сознания, они всегда неожиданны.»

 

Глава 5. Разоблачение

«Нет точного определения, по какой причине мы живём. Есть ли цель, ради которой семь миллиардов человек ходит по земле в поисках себя? Можем ли мы с уверенностью сказать, что рождение каждого из нас влияет на что-то важное в нашем мироздании либо это всего лишь вечный двигатель: процесс, который не остановить? Человечество не знает ничего, что могло бы объяснить происходящее вокруг, оно продолжает существовать, как может, совершая ошибки, а после, исправляя их, основываясь на печальном опыте тех, кому просто не повезло. Как же сложно было жить с мыслью, что я попал в одну группу к тем, кому так или иначе не повезло. Это печально, с какой стороны не подойти. Конечно, я родился и это уже для некоторых значит благо, как, например, считала мама, но, к сожалению, чтобы быть счастливым, одной привилегии жизни мало. Конечно, со мной могут многие не согласиться, даже я, порой, сомневаюсь в собственных словах. Скорее всего, семьи, потерявшие близких людей, сказали бы: «Нет ничего дороже жизни». И это правильно. Но никто не задумывался о том, какая именно она у тех, кого, как им кажется, знают, лучше себя самих. Я не могу говорить за всех, ведь это было бы неверно, только за себя одного. Могу с уверенностью сказать, что я несчастен. Часто бывает так, что люди упрекают в своих бедах кого-то другого, но в моём случае, виновен лишь я один. Родившись в обычной семье, где отец и мать любят своего сына, я чувствовал, что что-то не так и это ощущение не отпускало на протяжении многих прожитых лет. Не в силах объяснить или понять, я становился изгоем, потому что знал, что не такой, как большинство девушек и парней в школе, хоть и старался вести, как все. Нет, я, к сожалению, не супергерой или вроде того, хотя это, конечно, было бы определённо лучше, чем есть на самом деле. Объяснить моё состояние можно довольно распространённым словом: болезнь и она не физическая, а духовная, потому что мой мозг несколько иначе смотрит на жизнь. Я длительное время не понимал, что не здоров. Сверстники встречались с парнями или девушками, влюблялись, расставались, у них была личная жизнь, которая выводила на новый этап развития, а я оставался в тени, отставая с каждым прожитым днём всё сильнее. Мне было непонятно, почему я не хочу этого, ведь, что может быть лучше, нежели найти вторую половинку и как в сказках, жить долго и счастливо, тем более я никогда не представлял жизнь в одиночестве. Вскоре, мне стало понятно, когда долгожданный поцелуй с симпатичной девушкой не принёс ничего, кроме безразличия и полного отсутствия каких-либо чувств. Мне нравится совершенно другая категория людей, и от этой мысли я схожу с ума. Одно название всему этому заставляет кричать от боли. Будущее, которое раньше я представлял себе, оказалось под замком, все надежды испарились. Желанная семья и дети превратились в иллюзию. Знаю, многие скажут, что это не конец света и такие как я спокойно живут, по возможности скрывая истинную суть, но мне всего этого не нужно. Испытываемые чувства к своему полу меня не просто убивают, они искажают всё понимание о мире, и жить с осознанием ущербности невозможно. Не хочу этого. Сколько бы я не пытался изменить собственную натуру, природа брала верх, заставляя утопать от того, что по — настоящему меня привлекает. И, в конце концов, есть только один способ прекратить страдания: завершить бракованную цепочку, по ошибке созданную природой. Так будет лучше для всех, и в особенности для меня, ведь больше не придётся выбирать между тем, что правильно и тем, что так хочется сделать и ощутить. Я просто принял решение, которое заберёт с собой все страхи и сомнения. Я давно шёл к этому и лишь сегодня, звёзды выстроились так, как нужно. Время пришло, и я готов сделать это».

Финляндский мост в ночное время суток прекрасен. Сотни огней, освещавших его, отражались в водах Невы, создавая незабываемый красочный пейзаж, открывавшийся взору любого, кто окажется рядом. Данное место частенько привлекало к себе туристов, ведь этот мост один из 13 разводных достопримечательностей города и пройти его невозможно. Из-за того, что его давно закрыли для велосипедистов и пешеходов, парень знал, что рядом никого не будет. Ни одна живая душа не помешает «лебединой» песне, дабы насладиться последней ночью в жизни, а после, ощутить «прикосновение» вод Невы, проникающих в его тело и поглощающих изнутри.

Оказавшись, наконец, на мосту и взглянув на часы, он понял — совсем скоро всё произойдёт. Разводка начиналась в два двадцать ночи. Оставалось всего десять минут. Была отличная возможность впервые в жизни увидеть это событие, ведь, несмотря на то, что парень давно жил в Питере, ему ещё не удавалось лицезреть, как многотонный мост поднимается вверх, а под ним проходят пароходы и громко гудят.

Высота самого моста была не велика, всего двадцать один метр над уровнем поверхности реки, поэтому, он хотел взобраться на свод в момент разводки, чтобы удар о воду был как можно сильнее. Высота составит немного больше пятидесяти метров. Оттуда он сможет увидеть ночной город, как никто другой и стать немного счастливее, ведь, что ещё нужно, когда не осталось желания жить.

Подойдя к разводным сводам, он остановился у края моста, взглянув вниз. Нева была как никогда спокойна. Свет отражался от водной глади, словно от чистейшего зеркала. По телу пробегал лёгкий холодок то ли от прохладного ветра, то ли от предстоявшего шага, назад после которого повернуть не выйдет. Взяв в ладонь небольшой камень, парень пустил его в свободное падение, наблюдая за воронкой, образовавшейся после, представляя, как всё будет выглядеть, когда тело понесётся в ночную пустоту, какой Нева покажется на высоте. Мыслей было так много, что каждая из них перекрывала другую, перемешивая всё в одну невнятную серую массу. Одно единственное всё время чётко играло в голове: «Я так решил, зная, что лучше уже не будет». Обречённо вздохнув и поглядев на время, он приготовился увидеть, наверное, самое важное событие в жизни. Именно оно останется в памяти до самой последней секунды.

Сердце забилось сильнее, когда механизм, наконец, заработал и мост медленно устремился вверх. Сохраняя равновесие, парень ждал своего часа. Он должен прийти совсем скоро. Адреналин и страх одновременно заполонили всё тело, как вдруг, чей-то голос за спиной испортил ту невероятную тишину, окружавшую всё время, что находился здесь…

Хохфильцен. Декабрь 2011 года

— Почему ты вспомнил ту ночь? — спросила Саша, делая глоток ароматного кофе из объёмной, почти литровой кружки.

— Потому что, если бы твой брат не оказался на том мосту, меня бы здесь не было. Он спутал все карты, ведь тогда я был готов обрести покой, а он своими разговорами просто заставил спуститься. Не знаю, почему, но тогда я послушал его, хотя до этого считал, что всё закончилось. В его глазах читалась искренность. Он, правда, хотел помочь. Мне, даже, показалось, что я кому-то нужен и в этом мире со смертью родителей я не один.

— Знаю это чувство, — вспомнила девушка все те мгновения, в которые брат приходил на помощь и помогал обрести покой, когда на первый взгляд казалось — лучше не будет. — Сэм такой, и я всегда любила его за это.

— И я тоже, — вновь признался он, вспоминая протянутые руки парня, стремившегося не допустить падения самоубийцы. — Семён дал мне вторую жизнь, я не хочу её упустить. Я постоянно думаю о нём, нет ни единой минуты, когда бы ни хотел быть к нему ближе, чем просто друзьями. Мне хочется держать его за руку, чувствовать тепло прикосновения, смотреть в его голубые глаза и видеть ответные эмоции, в которых бы я просто утопал, но без твоей помощи не смогу.

— Целый год прошёл с нашей последней встречи, — напомнила Саша, — ты встречался с другими парнями. Так почему тебе по — прежнему нужна моя помощь? — вновь и вновь задавалась вопросом она. — Знаю, я обещала помочь с братом, но каждый раз, когда я думаю об этом, мне становится не по себе.

— От чего же? — не понял он, продолжив, — от того, что я убил всех тех, с кем встречался?

— Да, — всё ещё переваривая услышанную ранее информацию, кивнула девушка.

— Я это сделал, потому что не смог получить того, что мог дать только Семён. Он особенный, не похожий на других. Этого нет ни у кого другого, только поэтому я вернулся к тебе, — говорил он, подойдя к окну номера гостиницы. — Я тебе рассказывал уже, но, видимо, придётся напомнить. У меня не было возможности учиться нравиться людям, приглашать на свидания, ощущать, что значит интимная близость с любимым человеком. Я даже целоваться не умею, а мне уже двадцать три. Я упустил время, когда люди учатся, и поэтому не имею представления, как это сделать, как сблизиться с Семёном. Все эти годы мне было страшно. В школьные годы я всеми силами старался скрыть свою ориентацию, боясь всеобщих насмешек и унижений и в большей степени, мне это удалось, но я всегда жил в страхе и это в полной мере отразилось на мне. Встретив твоего брата, я, почему-то смог почувствовать вкус жизни, обрёл цель и теперь не отступлю.

— Когда я повстречала тебя, общающегося с братом, мне сразу стало всё понятно, — вспомнила Саша. — Никто раньше так не смотрел на него, по крайней мере, из парней. Уже тогда в моей голове рождался план, для которого нужна была чья-то помощь, и ты оказался лучшим кандидатом. Ты ведь помнишь наш разговор?

— Да, — быстро ответил он, обернувшись.

— Ты согласился почти сразу, словно ожидал, когда же придёт шанс, и ты будешь с ним вместе, но…

Девушка сделала паузу, подбирая подходящие слова, что встревожило и немного разозлило собеседника.

— Говори, — хотел услышать он.

— Разве ты не мог подумать о том, что мой брат не такой, как ты?

Парень тут же встал перед ней, глядя сверху вниз.

— Я знаю, и меня это не интересует, — лицом к лицу говорил парень, пугая Сашу.

— Как ты себе это представляешь? Что я должна делать? Он никогда не увидит в тебе вторую половину. Даже, если я попытаюсь что-либо сделать, он не поймёт моих попыток свести вас вместе. Просто посмеётся в ответ и больше ничего.

— Это твои проблемы. Как только я выполню свою работу, тут же потребую выполнения твоего обещания.

— Ты угрожаешь? — только так восприняла эти слова она.

— Нет, даже и не думал, — принял менее устрашающее выражение лица он. — Просто напоминаю об условиях нашего соглашения и ничего более. К тому же, совсем скоро всё закончится.

— В смысле? — не поняла Саша.

— Вчера вечером кое-что случилось.

— Что ты сделал? — вскочила с кровати девушка, не довольная действиями за своей спиной.

— В первый раз ты не довела дело до конца. Думаю, в этот раз, я всё сделал.

— Что? — округлила глаза она. — Что ты натворил? Мы же договорились без смертей!

— Саша ещё жив, по крайней мере, был, — немного приоткрыл занавес своего плана он. — Вчера вечером человек, работающий на меня с некоторых пор, похитил его. Помнишь, нам нужны были деньги, а этот недотёпа как раз подходит лучше других. Мы получим финансовые возможности для каждого из нас и сможем продолжить твой план, касающийся Малышкина.

— Не могу поверить, что ты втянул в это ещё кого-то, — схватилась за голову Саша, жалея, что когда-то подошла к нему и предложила помочь, ведь с начало всё было совсем просто. Она всего лишь хотела избавиться от соперницы в лице Нади, а после, встать на её место, когда Дима сможет забыть прошлое, но когда невеста перестала быть помехой и погибло столько людей, она вдруг поняла, какой дурой была и насколько всё стало неправильно. Саша прекратила начатое, стараясь жить заново, позволяя то же самое сделать и возлюбленному, но с возвращением этого человека, дело превратилось во что-то невменяемое и с каждым разом становилось только хуже.

— Поверь, я хорошо знаю Сашу, — продолжил он. — Проведя с ним, много времени, я могу с уверенностью сказать, что мой человек расколет его и получит необходимое. Можешь, кстати, не волноваться за третьего участника. Когда всё закончится, я решу вопрос.

— Стас, когда ты стал таким жестоким? — не понимала Саша, пытаясь найти способ прекратить сотрудничество.

— Саша часто говорил одну избитую, но немного переделанную фразу: «Жизнь сделала нас таким, какие мы есть». Предложив присоединиться, ты открыла во мне кое-что и это мне нравится. Теперь есть цель, и она зовёт к себе. Я чувствую, что смогу сделать всё, что потребуется. Хочешь ты того или нет.

— Не боишься замарать руки, — негромко пробормотала Саша.

— Нет, — спокойно ответил Стас. — Мне не страшно избавиться от парочки никчёмных людей. Мне страшно остаться одному без человека, которого я люблю.

— Но он никогда не полюбит тебя! — крикнула Саша. — Слышишь?

— Это мы ещё посмотрим, — сказал он. Подойдя к двери, Стас остановился и повернулся к девушке. — Я пойду к ним и буду следить за происходящим. Ты же помни о посланном конверте. И давай без глупостей. Я могу сделать с твоим Димой всё, что захочу. Он мне совсем неважен.

Парень покинул номер, закрыв за собой дверь. Вслед за ним полетела объёмная кружка с остывавшим кофе. Разлетевшись вдребезги, Саша наблюдала за тем, как тёмная жидкость расплылась по двери сверху вниз, стекая на пол к осколкам. Глядя на это, девушка представила свою жизнь, летевшую в тартарары. Связавшись со Стасом, она уже не могла уйти от него, ведь это бы означало расторжение договора, не сулившее ничего хорошего. Он запросто мог убить её, либо подставить в убийствах, сдать властям и тогда славное будущее, представляемое с Димой, будет навсегда уничтожено. Девушке осталось лишь одно: продолжать двигаться вперёд к намеченной цели и, когда она, наконец, придёт, самой разобраться со Стасом, вышедшим из-под контроля.

Кавардак в голове не давал покоя. Саша продолжала сидеть и смотреть на осколки. Перед глазами возник брат, которого она не видела довольно давно, и рука сама потянулась к телефону. Только голос родного человека мог сейчас её успокоить. Набрав номер Семёна, девушка услышала долгие гудки и вскоре, брат поднял трубку.

— Ало! — ответил он, ожидая того же.

— Братик, привет. Это я! — улыбнулась Саша, не скрывавшая восторга в голосе.

— Сашка! — не меньше обрадовался Сэм. — Это ты? — не поверил парень.

— Я так рада тебя слышать. Прости, что так долго не звонила, — оправдывалась девушка, не упоминая об убийстве матери, гостей на свадьбе, похищении Нади и последовавшей депрессии, из-за которой она боялась смотреть брату в глаза, опасаясь даже сквозь его незнание увидеть осуждение, ненависть и боль.

— Ты где? Давай я заеду за тобой. Я так соскучился по своей сестрёнке! Столько хочется рассказать!

Говоря с братом, Саша не сдержалась и заплакала. Она втянула себя в такую кутерьму событий и не знала, как выбраться. Ей было ужасно стыдно за всё, что сделала и, что ещё может произойти по вине Стаса, но главное, девушка боялась, что больше никогда не увидит Сэма по каким-либо причинам. В её положении это возможно.

— Я сейчас очень далеко от тебя, — всхлипывала в трубку она, стараясь делать это как можно тише.

— Что с тобой? Тебя кто-то обидел? — всё же услышал он.

— Нет, просто я очень соскучилась по тебе. Вот всё разом и нахлынуло, — объяснила она, почувствовав, как дрожит голос.

— А где ты сейчас? Скоро вернёшься?

— Я сейчас… Прости, мне пара. Я очень люблю тебя!

Саша бросила трубку, не в силах больше испытывать это ужасное чувство вины. Перед глазами не переставая, всплывали подробности смерти матери и, видя это, девушка не смогла сохранять спокойствие. Она ведь совсем не хотела, чтобы всё было так, но смерть произошла по её вине. Страх оказаться в тюрьме сделал своё дело. Стас помог спрятать тело, а Семён всё ещё думает, что мать бросила их с сестрой, поэтому возненавидел её, но узнав правду, парень никогда не простит Сашу.

Выключив телефон, девушка легла на кровать и, продолжая плакать, закрыла глаза в надежде забыть о сделанном, хотя бы на время сна.

Днём ранее…

В комнате повисло молчание. Дима держал конверт и не спешил его открывать. Он так хотел получить его, мечтал о том, как найдёт этого безумного человека, а после, снова увидит Надю живой и здоровой, такой, какой она была за день до свадьбы, а сейчас не мог сделать следующий шаг. Малышкин до сих пор корил себя за её исчезновение. Он считал, что должен был ехать вместе с невестой, вопреки всем предрассудкам, но родители настояли на выполнение традиций, поэтому молодых рассадили по разным машинам и повезли к счастливому будущему. В тот день он так сильно волновался, не мог найти себе места. Казалось, в этом нет ничего необычного, ведь почти все ведут себя так перед таким определяющим жизненным шагом, но порой нужно доверять инстинктам. В его жизни до этого уже происходили пренеприятные события, поэтому Дима не мог оставаться полностью спокойным, словно ожидая от каждого дня что-то выходившее за рамки.

— Может, давай я открою? — предложил Антон, сидевший напротив друга последние несколько минут в тишине и лишь гуляния снизу давали хоть какие-то отголоски.

— Я сам, — был уверен он, но в то же время не спешил. — А где Саша? — вдруг заметил отсутствие он.

— Вышел подышать. Думаю, скоро придёт, — ответил Мипулин. — Хочешь открыть при нём?

— Не знаю, — не был уверен спортсмен.

— Помнишь, ваша ссора возникла…

— Не напоминай. Я хорошо всё помню, — перебил Дима. — Ладно, ты прав. Ему лучше пока не говорить, а не то всё начнётся заново. Как узнает о новых поисках — тут же начнёт кричать.

— Открывай уже! — поторопил Антон и Дима, больше не тормозя, вскрыл конверт.

«Здравствуй, Дима! Наверное, ты удивлён, что я вновь написала, но, прежде чем разозлишься, выслушай. Нет слов, которыми можно оправдать мои действия, произошедшие два года назад. Я была глупой фанаткой, мечтающей, во что бы то ни стало получить твоё внимание, ведь иначе я знала, что этого не произойдёт. Я хотела быть той, кто будет всегда любимой и желанной мужчиной, чей образ я себе придумала. Но потом всё изменилось. Твоя сломленная жизнь показала, насколько я заблуждалась. Поверь, мне сложно сейчас говорить, потому что чувство вины заглатывает изнутри. Знаю, что прошлого не вернуть, но есть шанс начать заново. Я предлагаю тебе встретиться. Поверь, эта идея по — настоящему странная и я это знаю. Я иду на риск быть пойманной и приговорённой к пожизненному заключению за свои грехи, но поступить иначе просто не могу, потому что должна лично принести извинения. Не думай, что с тобой говорит сумасшедшая. Просто, я оступилась, пошла по неверному пути и зашла в тупик, из которого мечтаю выбраться. Конечно, не о такой встрече я долгое время мечтала, но, если только так ты придёшь ко мне, пускай так и будет. Буду ждать тебя завтра в двенадцать дня в ресторане гостиницы, в которой ты остановился в Хохфильцене. Я буду в длинном розовом платье с вырезом на спине. Надеюсь, ты поступишь правильно. Буду ждать. До скорого.

Целую тебя «Малыш», люблю и, не прекращая извиняюсь!!! Твой ФАНАТ».

Дима отложил конверт в сторону и уставился в дверь.

— Что будешь делать? — прочитав письмо, спросил Антон.

— Встречусь, — ничего другого не оставалось ему делать.

— А, что дальше? Просто выслушаешь её извинения? — не понимал Мипулин.

— Не могу поверить, что она передо мной извиняется, — раздумывая, сказал Малышкин. — Неужели она действительно думает, что это можно сделать?

— Она странная, — заметил Антон. — Никому не секрет, что это будет её последняя встреча на воле. Неужели она хочет так рисковать?

— Саша говорил, что у неё могло быть не всё в порядке с головой, — вспоминал Дима, вновь заглянув в письмо, пытаясь найти в нём то, что мог пропустить. — И он был прав. Но такого он явно не учёл. Судя по всему, она испытывает вину и пытается исправить допущенные ошибки.

— Я сообщу полиции, — решительно заявил Антон, на что Дима ничего не ответил, продолжив переваривать прочитанное. — Они должны схватить её и депортировать в Россию. Пусть с ней разбираются наши.

— А, если она заподозрит полицию? — подумал Малышкин. — Что, если она тогда не придёт? В этом случае мне не узнать ничего о Наде. Я себе не прощу ещё один упущенный шанс.

— Она не может быть настолько глупой, чтобы не понять, что мы сообщим властям, — взял в руки мобильный телефон Антон. — Мы будет глупцами, если не сделаем этого. Что, если, она повторит попытку? Вспомни, хотя бы Сашу и его борьбу за жизнь, когда в организме был огромный уровень мышьяка.

— Я не заступаюсь за неё, — объяснял он. — Я ненавижу этого человека больше, чем вы все вместе взятые. Просто, нельзя, чтобы что-то сорвалось.

— Всё будет хорошо, — подбодрил Антон, улыбнувшись.

— Надеюсь, — выдохнул Дима, ожидая завтрашнюю встречу.

Антон набрал необходимый номер и на том конце провода ответил приветливый женский голос. Объяснив ситуацию на английском языке, девушка перевела звонок на детектива, которому пришлось всё повторно рассказать. Выслушав историю от начала и до конца, он дал номер своего мобильного и сказал, что перезвонит через полчаса, а пока будет связываться с российскими коллегами.

— Думаю, сегодняшний вечер станет последним в вашей вражде с Сашей, — ожидал звонка Антон.

— Ты так считаешь? — недоверчиво посмотрел на него Дима, думая сейчас совершенно о другом.

— А как иначе? Ты найдёшь преступника, пытавшегося убить его, а после, приступишь к выполнению обещания.

— Уверен, что он и не помнит о том обещании, — продолжал держать в руках конверт Дима. — Прошло больше двух лет. К тому же, не думаю, что ему по — прежнему это интересно.

— Ошибаешься, друг мой! — не унимался Антон, продолжив утверждать обратное. — Если бы Саше было всё равно, стал бы он тратить столько денег на лучшее снаряжение, оплачивать целый персонал по уходу за нашим здоровьем, снаряжением и всего прочего. А главное, почему, по — твоему, он приехал? Целый год не было ничего слышно, по крайней мере, тебе, а тут вдруг примчался из Африки?

Дима призадумался, отвлекаясь от разглядывания конверта, в котором могли появиться дыры от его пристального взгляда.

— Может, ты и прав, — согласился Малышкин. — Но это не отменяет того факта, что он по — прежнему сторонится меня. Только я хотел сказать слово, чтобы, наконец, извиниться, как он тут же косо глазеет на меня, бросает что-то едкое в мой адрес, не позволяя и рта открыть.

— Сколько можно объяснять? — раздражался Антон. — Он максималист. В одно мгновение будет обожать и души не чаять, а уже в другое — возненавидит, но в твоём случае, это даже заслуженно. Судя по тому, как ты со мной разговаривал в тот год, я бы поступил так же.

— Правда? — опустил голову вниз Дима, вспоминая те нелёгкие для себя месяцы, когда он с лёгкостью срывался на всех и вся. Даже родители, порой, попадали под горячую руку, не говоря уже о друзьях. — Прости. Ты же знаешь, что…

— Знаю. Ты мой друг и я понимал, что с тобой происходит, поэтому дал время прийти в себя, — говорил Антон. — Я рад, что сделал это. Мы, хотя бы, не рассорились так, как получилось с Сашей. Он просто не понимал, когда необходимо оставить человека в покое, дав ему отдохнуть ото всех, в том числе и от себя самого. Но с годами и это придёт. Ему многое предстоит узнать. У него задатки хорошего специалиста, а главное есть желание постигать всё новое, чем он и занимался в последний год.

— Пойти и поговорить с ним? — подумал Дима, прослушав всё, что сказал Антон.

— Желательно. Вы, похоже, оба готовы, а я, наконец, перестану слушать всю эту унылую болтовню от вас двоих. Ещё немного и у меня мозг закипит. Напоминаете мексиканский сериал на триста серий, который никак не может завершиться.

— А…

— От тебя здесь уже ничего не зависит, — не дал ничего другого сказать другу Антон. — Я поговорю с детективом сам, а ты иди.

— Спасибо тебе, — поблагодарил Дима и, хлопнув его по спине, вышел из номера.

Помирившись, наконец, с Сашей, Малышкин вновь получит человека, который всегда рядом и придёт на помощь в любую минуту. К тому же, зная своего спасителя, он действительно может явиться откуда его не ждут, чтобы, как всегда подчеркнуть свою непредсказуемость, которую демонстрирует практически всегда. Таков уж он и этого у Саши не отнять.

Спустившись по лестнице и оказавшись в самом разгаре гуляний, Дима вновь ощутил дух биатлонной семьи, где соперники на трассе превращались после гонки в собратьев, хороших товарищей, сохраняющих дружеские межнациональные отношения. Не часто можно увидеть веселье и оживлённое общение между французом Арманом Виларом и норвежцем Ларсеном — этими заклятыми врагами, соперниками до мозга костей. Оба во время соревнования будут бороться друг с другом до самого финиша, не позволяя дать себя обыграть. Лишь, когда всё закончится, а на табло высветится время и окончательное место в электронном протоколе, они вспомнят:

«Несмотря на важность каждого из стартов, есть что-то более ценное, нежели победа или проигрыш с последующими обидами или ненавистью к сопернику. Всё быстро забывается и уже на пьедестале возникает искренняя радость за одолевшего тебя, но в следующий раз всё может измениться и удача будет на стороне другого, ведь биатлон — спорт непредсказуемый и, если сегодня ты на высоте, это не значит, что завтра будет так же».

Проходя мимо расслабленных спортсменов, позабывших о зачёте куба мира и других мелочах жизни, Дима постарался выглядеть так же умиротворённо, спокойно и, даже, немного повеселевшим, несмотря на личные проблемы и разногласия. Он вспомнил, что всё происходящее будет окружать его долгие годы, пока сердце предано биатлону и всем, кто в него верит. И уже в скором времени, если завтра всё пройдёт как нужно, он сможет в полной мере окунуться в новый мир, куда так стремился попасть. Дима смог взять себя в руки в спорте — сможет сделать так же и с поисками любимого человека.

Выйдя из здания гостиницы, Малышкин осмотрелся, пытаясь найти Сашу или понять, куда он мог пойти. Предположив самый возможный вариант, он направился в сторону биатлонного стадиона. Зная своего друга и его любовь к этому виду спорта, Дима мог найти его только там. К счастью, сейчас на улицах совсем немного людей. Прошёл небольшой снег, где хорошо отражались следы недавно прошедших. И на дорожке, ведущей к стадиону, отмечались две пары ног, одни из которых могли принадлежать именно Саше. Продолжив двигаться вперёд, не издавая ни единого звука и не вызвав у юноши желание спрятаться от него, что, исходя из его характера вполне возможно, Дима искал подходящие слова. С одной стороны он понимал, что примирение сейчас далеко не самое важное, чем можно заняться, но с другой — можно навсегда упустить шанс сделать это и сказать простые вещи, которые приведут, наконец, к долгожданному спокойствию.

Дорога продолжилась. В какой-то момент показалось — спортсмен ошибся с выбором места и уже был готов развернуться, направившись обратно в гостиницу, но глаза наткнулись на свежие капельки крови и переменившиеся следы. Если сначала они были чёткими и ровными, то дальше всё стало иначе. Дима заметил, что следы, предположительно принадлежавшие Саше, исчезли, а вместо них, после довольно объёмной вмятины на снегу, возникли более глубокие очертания, словно кто-то взял юношу на руки, предварительно «вырубив» его. Ускорив шаг и обратив внимание на редкие кровавые отметины вдоль дороги, Дима, опустив глаза вниз, продолжил идти, но преодолев несколько десятков метров, следы прекратились у проезжей части. Вместо них начались ярко — выраженные очертания автомобильных шин и больше ничего. Недолго думая, Малышкин взял мобильный телефон.

— Антон, скажи, Саша не появлялся? — обеспокоился молодой человек, перебирая в голове самое худшее.

— Нет, — быстро ответил он с непониманием в голосе.

— Можешь проверить внизу? Может, он там со своими новыми дружками.

— Хорошо, сейчас спущусь, — согласился Антон и вышел за двери номера. — А в чём дело?

— Точно не знаю, — не знал, что и думать Дима.

— Многообещающе! — заметил тот.

— Скорее, — попросил Малышкин, что и сделал Антон. Отыскав в баре Стаса и Вову, не прекращавших веселиться, он узнал, что Сашу давно не видели.

— Ты скажешь, в чём дело? — хотел узнать Мипулин.

— Не могу с уверенностью сказать, но кажется, Сашу похитили…

Этот некогда приятный вечер для российской сборной по биатлону омрачился донельзя. После первого звонка в полицию, когда Антон уже обо всём договорился с детективом, ему пришлось обратиться повторно в органы правопорядка, сообщив о похищении друга. Приехавшие полицейские принялись опрашивать развлекавшихся гостей бара вместе со всем персоналом гостиницы в попытках найти человека, виновного в похищении молодого миллионера. Они несколько часов вызывали к себе людей в отдельно выделенное помещение, исследовали местность, брали капельки крови для анализа, изучали следы автомобильных шин, но результатов, так необходимых Диме и Антону не нашли.

— Это была тяжёлая ночь, — устало сказал детектив, глаза которого ненароком закрывались. — Продолжим завтра. Если что-то найдём, я сообщу.

— Я уже, даже, рад, что в Анси нет снега. По крайней мере, останемся ещё на неделю здесь, — вздохнул Дима, не радуясь отсутствию хороших новостей.

— Да, наверное, — согласился объёмный мужчина, лет сорока пяти. — Это к лучшему.

— Тогда, встретимся завтра? — пожал руку детектива Антон.

— Обговорим завтра ещё раз план действий и тогда, я думаю, осложнений быть не должно, — заверил он и, попрощавшись с Димой, удалился.

Придя к себе в номер, Дима с грохотом закрыл дверь и повалился на кровать.

— Не нервничай, — поспешил сказать Антон. Состояние друга ему совсем не нравилось, хоть он и понимал, как никто другой причину подобного.

— Да, хорошая идея, — скептически отреагировал он.

— От того, что ты будешь беситься, лучше не станет, — уверил друг. — Лучше хорошенько выспись. Может, завтра завершится победой начатая два года назад битва.

— А что, если не завершится? — засомневался Дима. — Вдруг, Сашу похитила фанатка?

— Саша, конечно, не спортивный, но думаю, девушке это не под силу. Детектив же сказал, что похититель нёс на руках его до машины, а это метров двести. Думаешь, хрупкая девушка на это способна?

— А кто сказал, что она хрупкая?

— Ну, она же писала, что будет в платье с вырезом. Есть явные предположения, что она не корова.

— Отличная логика, — недовольно пробормотал Малышкин. — Откуда мы вообще знаем, что она лишь одна? Я всегда сомневался, как одна девушка, тем более, скорее всего обычная, могла организовать похищение Нади, взрывы автомобилей, отравление Саши, а сейчас и его похищение. Она явно действует с таким же сумасшедшим другом, как и сама.

— Ну, с этим можно поспорить, — пришло в голову Антона.

— Объясни, — попросил Дима, внимательно слушая.

— А, что если этот фанат парень?

Услышав это, Дима сморщился, как старый матрас, заметив лёгкую ухмылку на лице Мипулина.

— Нет, — односложно ответил он, даже думать об этом нехотя.

— А что? В наше время всё возможно, — настаивал Антон, говоря серьёзно, хоть и выглядело это со стороны иначе. — Ты думаешь, что у спортсменов мало поклонников гомосексуалистов? Не удивлюсь, если и у меня их много, просто они не такие активные, как попался тебе.

— Тебе всё шутки шутить, — разозлился Дима. — Саша пропал, а ты в своём репертуаре. Вдруг, его уже нет в живых?

— Вот только не надо думать сразу о плохом. Если бы его хотели убить, то труп можно было уже найти на той же тропинке, — старался придумывать объяснения Антон, исход которых мог быть вполне оптимистичным, чего не скажешь о друге, начавшим терять надежду слишком стремительно, вспоминая произошедшее с невестой.

— Надю тоже не нашли, — не мог промолчать он. — И мы до сих пор не знаем, что с ней.

— Мы найдём её, — сделал серьёзное выражение лица Антон. — И Сашу тоже. Его могли похитить ради выкупа. Ты же не забывай, что он миллионер. Признаться честно, я бы тоже его похитил.

Дима тут же бросил на него недовольный взгляд и Антон понял, что сказал не то.

— Всё обойдётся, — добавил он, наблюдая за тем, как Малышкин успокаивался, сменяя гнев на милость.

— Надеюсь, — в который раз повторил спортсмен, но в голову полезли самые разные мысли: одна хуже другой. — Я только одного не пойму. Зачем писать в письме о прощении, если ты идёшь на новое преступление?

— Мозг психов работает по — своему. Завтра ты и выяснишь.

Дима расстелил пастель и лёг под одеяло.

— Иногда мне не хочется всего знать, — произнёс он и выключил свет.

Тренировка должна была начаться в десять утра, но, зная состояние Димы и Антона, тренеры решили перенести её на завтра, позволив спортсменам перевести дух. Они знали о похищении своего главного спонсора, но и предположить не могли о надвигавшейся операции по поимке преступника, разыскиваемого в России. Дима и Антон не хотели этого афишировать, пока всё не закончится, поэтому в команде сохранилась практически обычная обстановка. Члены мужской сборной оживлённо обсуждали вчерашний инцидент, не понимая, как такое могло произойти. Они винили во всём беспечность Саши, который, несмотря на события двухлетней давности, продолжил игнорировать опасность, угрожавшей в любой момент. И вот, этот день настал, когда неприятности вновь повторились. Если бы он нанял охрану, этого могло не произойти.

Дима часто поглядывал на часы. Было уже полдвенадцатого. Осталось всего тридцать минут до момента встречи с человеком, отнявшим любимую, и с каждой пройденной минутой он нервничал всё сильнее. Парень боялся сказать что-то не то и это пугало его, ведь от волнения могло произойти, что угодно. Он чувствовал себя так, словно сегодня день свадьбы. Эмоции просто захлёстывали. Тогда, руки вечно тянулись к свадебной речи. Они с Надей договорились подготовить и прочесть перед регистрацией долгожданные строки и, несмотря на то, что всё было по — настоящему красиво и написано от всей души и сердца, Дима забывал, путал и переиначивал слова, от чего прежняя магия терялась. И сколько бы он не пытался сделать всё правильно, в итоге выходило иначе. От того Малышкин и мешкал перед выходом из номера. Он считал, что всё испортит, хоть и осознавал, что от исхода встречи могло многое поменяться.

Время пришло. Воспоминания прошлого мешали сосредоточиться ещё сильнее, нежели того хотелось, но Дима всё же постарался сосредоточиться. Перед глазами возник образ Нади. Он помог ещё раз понять всю важность предстоявшего, поэтому, вдохнув как можно больше воздуха, он вышел из номера и направился вниз. Встретившийся по дороге Антон приободрил весёлым анекдотом, а после, с совершенно серьёзным лицом пожелал удачи. Детектив вновь напомнил, как всё будет происходить и в случае чего, отряд полицейских придёт на помощь, поэтому, спортсмен почувствовал себя уверенней. Оказавшись в ресторане, находившемся в правом крыле гостиницы, Дима всмотрелся в сидевших гостей, пытаясь найти необходимую девушку в розовом платье с вырезом на спине и в какой-то момент, глаза наткнулись на неё. Она сидела за столиком у окна, ближе к дальнему углу зала. Недолго думая, спортсмен направился к девушке, стараясь держать себя в руках, не наделав глупостей. Он мог накинуться на сумасшедшую фанатку, долгие месяцы, представляя это в собственных мыслях.

— Вы та, о ком я думаю? — подошёл к столику Дима, стараясь выглядеть уверенным и сильным мужчиной, не поддающимся на угрозы и провокации.

— Да, — улыбнулась она, как только подняла глаза и увидела желанного красавца, не скрывая своей заинтересованности. — Присаживайтесь, — предложила она, что Дима тут же выполнил.

— Вы хотели со мной встретиться. Зачем? — начал с главного он без намёка на притворную любезность, но и без явной агрессии.

— Может, закажите что-нибудь? Выглядите неважно!

Дима хотел отказаться, напомнив о своём вопросе, но вскоре согласился, стараясь играть по её правилам, не желая раздражать человека, способного с лёгкостью убить другого.

— Вы очень привлекательны, — произнёс слова, которые девушка, помешенная на нём, непременно хотела услышать, но звучали они вовсе не так, как того бы хотелось, ведь Дима не умел лгать и лицемерить, но собеседница всё равно выглядела счастливой.

— Спасибо, — обрадовалась она. — Рада, что вам нравится. Вы, кстати, выглядите гораздо сексуальнее вживую, нежели на экранах телевизоров. Не ожидала, что может быть ещё лучше, чем уже есть. Я приятно удивлена.

— Думаю, вы мне льстите.

— Ничего подобного. Я давно наблюдаю за вами и могу сказать, что вы шикарный мужчина, которого хотят миллионы женщин и, даже мужчины. Это точно успех.

— И всё же, приступим к тому, зачем мы здесь собрались, — аккуратно настоял Дима, нехотя больше слушать весь этот бред, выглядевший так, словно это какое-то свидание вслепую или вроде того.

— Хорошо, — быстро согласилась девушка. — Признаюсь, я давно мечтала встретиться с вами. И, когда пришло время, не могла поверить такому счастью. Думала, что-нибудь произойдёт, и вы не придёте. Такого я бы точно не перенесла, но всё же, вы здесь, сидите напротив меня и, пусть вы не в самом лучшем настроении, это неважно, потому что моя мечта исполнена.

— Рад за вас, — сухо произнёс он. — Но я надеялся, вы расскажите мне о причинах всего произошедшего за последние два года, но главное…

— Знаю, вы злитесь, — перебила она, — но все мои поступки были только ради вас.

— Ради меня? — заметно повысил голос Малышкин, привлекая к себе внимание. — Вы погубили стольких людей, не говоря уже обо мне, и хотите сказать — всё ради меня? Что за странная, извращённая больная фантазия?

— Я пытаюсь попросить прощение, — объясняла она, выпучив виноватые глаза.

— Прощение? — разошёлся Дима, нервно веселясь и разводя руками из стороны в сторону. — Правда? Вы действительно пришли сюда только ради этого?

— Да. Я хотела поговорить с вами с глазу на глаз, думала, вы сможете понять меня, а может и когда-нибудь простить. Но я вижу, вы не готовы.

— Вам так необходимо моё прощение?

— Если бы это было неважно, я бы сюда не пришла, — уверяла она, больше не показывая веселья.

— Хорошо, я прощу вас, но при одном условии, — согласился Малышкин. — Вы скажете мне, что произошло с Надей. Она ещё жива?

Девушка задумчиво посмотрела в окно, удерживая паузу.

— Вы всё ещё любите её? — чуть погодя спросила она.

— Да, — честно признался он, ожидая необходимого ответа.

— Я совсем не хотела услышать это, — вдруг заговорила она.

— Что? — удивился Дима.

— Я надеялась прийти сюда и услышать, что вы теперь только мой, но это не так, — обречённо выдала она, собравшись уходить. — Поэтому, нам больше не о чем говорить.

— Постойте! — остановил её Дима, перегородив путь. — Что с Надей? Где она? Что ты с ней сделала чокнутая сука? — закричал он, схватив её за плечи.

— Ты упустил свой шанс когда-нибудь узнать о ней хоть что-то. Борьба для тебя закончилась, и она проиграна.

— Если не скажешь…

— Убьёшь меня? — опередила его девушка. — Давай! Я получила то, что хотела, — заявила она, крепко присосавшись в губы парня, тут же оттолкнувшего её в сторону. — Теперь можешь делать, что хочешь. Я готова.

— Больная! — ничего другого не смог сказать он, глядя на фанатку.

— Я больна от любви к тебе, Малыш! Я смотрю на тебя и хочу, чтобы ты сорвал с меня всю одежду в тот же миг. Разве не нравится это платье? Мне сказали, оно обязательно привлечёт твоё внимание и заставит пойти на самые гнусные поступки, о которых я могла только мечтать. Сделай же это прямо здесь и сейчас, и возможно тогда я намекну, где искать твою курицу! Но сделай это так, чтобы я стонала от восторга, осознавая, что не сделала ошибку, придя сюда в твои объятия.

— Мне известно место, в котором ты будешь стонать, — испытывал неприязнь Дима, мечтая скорее избавиться от неё.

— И где же? — не хотела понимать она, совсем потеряв голову, испытывая эйфорию от любого, даже грубого прикосновения рук Димы.

— В женской колонии русской тюрьмы, — с радостью сказал он, ожидая, когда полицейские схватят её.

— Что? Какая тюрьма? — перепугалась девушка, когда с двух сторон её окружили бравые стражи правопорядка.

— Ты заслужила совсем другую участь и будь моя воля, всё было бы иначе, — говорил он, глядя на то, как ребята скручивали фанатку на глазах у изумлённой публики. — В твоих интересах рассказать, где сейчас Надя и что произошло с Сашей. Или, богом клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы остаток твоих дней прошёл, как в аду. Ты поймёшь, что чувствовал я.

— Отпустите меня! — кричала она во всё горло, переходя на писк. — Какая тюрьма? Я ничего не совершала! Вы ошиблись! — твердила она без перерыва, но никто и слушать не стал. Полицейские увели девушку в стоявший на улице автомобиль, в то время как Дима попытался переварить бред, исходивший из уст этого человека. Но лишь он предпринял попытку вдуматься в произошедшее, как тут же оказался в тупике, ведь эту встречу он представлял совсем другой. В письме фанатка выглядела измученной и по — настоящему жаждущей прощения, но в жизни она оказалась просто сумасшедшей, решившейся на встречу лишь для того, чтобы поцеловать и просто побыть рядом с кумиром, чувства которого её совершенно не волновали.

— Вы в порядке? — подошёл к нему детектив.

— Не знаю, — честно признался парень. — Я так ничего и не узнал.

— Завтра мы отправим её в Россию, и наши коллеги поработают с ней хорошенько. Зная их методы, они выяснят, что произошло с вашей невестой.

— Я так часто стал слышать эти слова, но всё равно спасибо, — пожал руку Дима. — По крайней мере, мы её поймали. Это уже что-то.

— Ладно, мне пора возвращаться в участок. Если будут новости о вашем друге, я тут же сообщу. А пока желаю удачи в соревнованиях.

— Спасибо! — попрощался Дима. — Вот только мне сейчас не до биатлона…

«В эфире первого канала новости и я их ведущая Жанна Даламакова. Прошёл месяц с тех пор, как австрийскими стражами правопорядка была поймана одна из самых опасных преступниц современности. Ею стала двадцатидвухлетняя жительница Москвы Евгения Шевчук. В квартире девушки был обнаружен настоящий алтарь из фотографий и вещей известного российского биатлониста Дмитрия Малышкина, жизнь которого она едва не загубила своими действиями. Так же полиция нашла план здания загса, следы незаконных взрывчатых веществ и оружие. Напомню, первый инцидент произошёл в Санкт-Петербурге чуть более двух лет назад во время свадьбы Дмитрия. Тогда погибли либо получили ранения более двадцати человек, включая случайных прохожих, и без вести пропала его невеста Надежда. С того самого дня, все силы были брошены на поимку виновных. Следствие велось больше года, но безуспешно. Благодаря помощи западных коллег, сейчас преступница ожидает суда. Судебно-медицинская экспертиза показала, что девушка вменяема, хотя ранее заявлялось, что она психически неуравновешенная и должна получить снисхождение. Сама же Евгения заявляет, что не виновна, но все факты говорят об обратном. Государственный обвинитель считает, что она должна получить высшую меру наказания, то есть пожизненный срок в тюрьме, так как в нашей стране по — прежнему действует мораторий на смертную казнь. Так же до сих пор неизвестна судьба Александра Лардонова. Страна знает его как победителя западной лотереи Евромиллион и последние два года главного спонсора мужской сборной России по биатлону. Месяц назад в Хохфильцене парень исчез. С того момента его никто не видел. Поиски продолжаются, но пока безрезультатно. Близкие Александра обращаются за помощью к нашим зрителям. Взгляните на фотографию и, если вы его видели, сообщите по телефону, указанному внизу. И к другим новостям…

В комнате возникла тишина. Стас взял в руки пульт и выключил телевизор, так как самое интересное и так было уже известно.

— Всё — таки хорошая идея подставить эту Женю Шевчук! — подумал парень, усевшись в кресло напротив девушки. — Где ты её нашла?

— Какая разница? Главное, убийца — фанат поймана и нам больше ничего не угрожает, — заметила Саша, сделав глоток любимого кофе.

— Ты не слишком довольна! — обратил внимание на дёрганную собеседницу он.

— Её упекут в тюрьму на всю жизнь.

— Ну и что?

— Она виновата лишь в том, что являлась такой же фанаткой, что и я. Ей просто не повезло.

— Не повезло, что ты нашла её, — продолжил Стас. — Я бы на твоём месте о ней не беспокоился. Она сама согласилась на ту встречу. Мы всего лишь исполнили её мечту встретиться с кумиром, а всё остальное — цена за мимолётное счастье. Самое главное, что она говорила обо всём так уверенно, что, даже, я поверил, что она — это ты. Всё остальное уже не имело никакой силы, когда в её квартире были найдены все наши штучки. Мы выиграли, так что сделай умное лицо и не порть настроение.

— Видеть тебя не могу, — призналась Саша, сдерживая себя, чтобы не выплеснуть в него горячий кофе.

— Аналогично, — сморщился Стас. — Но пока у нас с тобой общие дела, придётся оставаться вместе.

— Скоро уже мы получим свои деньги? — вдруг вспомнила девушка.

— Думаю, да. Мой человек работает над этим.

— Слишком долго.

— В этом деле торопиться не следует, хотя, ты права. Я ему напомню о сделке, — сказав это, Стас взял телефон и вышел из комнаты.

Убедившись, что его нет, Саша достала из кармана халата фотографию Димы и с наслаждением посмотрела на неё.

— Скоро я избавлюсь от этого идиота и верну твоего друга. Я сделаю это ради тебя. Обещаю, Малыш. Целую, обнимаю, люблю. Твой Фанат…

«Перед сражением каждый план хорош, после сражения каждый план плох.»

 

Глава 6. С приветом, Стокгольм!

Что же такое любовь? На протяжении всего существования человека она была рядом, ни на минуту не отпуская. Иногда кажется, что это единственно необходимое в жизни, ведь, что может быть лучше, нежели знать о ком-то, кто не может прожить и дня без твоего незабываемого голоса, нежного касания и взгляда, в котором не грех утонуть, погрузившись в него с головой. О таком мечтают многие, даже те, кто считает себя закоренелым холостяком или холостячкой, но все знают, что подобное чаще всего встречается в сказках или книгах, где всё приукрашено, от того и притягательно. Реальная же любовь не бывает без изъянов в любимой половинке, скрывающихся за непроницаемой ширмой, исчезающей лишь с течением времени, когда чувство, сведшее двух людей, распадается на части. Неугодные качества постепенно раздражают, бесят и, в конце концов, всё приводит к окончанию того, что, казалось, будет длиться вечно. Кто-то может сказать категорично, желая, чтобы сделанной ошибки никогда не было и постарается всё забыть, иной раз, делая новую попытку, вероятно так же закончившуюся провалом. Но другие хотят помнить прежний опыт всегда, ведь расставания бывают простыми. Некогда влюблённые понимают, что всё прошло и дальше не будет ничего, кроме пресного быта, похожего на сожительство, но память былой любви не отпускает, ведь она была настоящей, искренней, неповторимой и той, которую хочется представлять каждое прожитое мгновение.

Так, что же такое любовь? Это примирение с недостатками, принятие человека таким, какой он есть, и лишь поняв это, можно создать что-то дорогое сердцу. Но жизнь разнообразна, и она всегда преподносит сюрпризы в лице чувств и эмоций, пришедших к человеку из ниоткуда. Люди влюбляются в созданные ими образы, превращая себя в непокорных и злобных существ, мечтающих сделать всё, ради достижения цели. Даже не задумываясь о последствиях, они двигаются вперёд, разрушая всё на своём пути. Фанатику, в конце концов, не нужна эта самая любовь, всё дело в процессе. Не важно, что нравится мнимому возлюбленному, что он ест на завтрак, как предпочитает проводить свободное время, что происходит в его внутреннем мире, скрытым ото всех посторонних людей. Фанату проще влюбиться в телеграфный столб, который больше похож на идеал мечтаний: ему не нужны чистые носки и глаженые рубашки, у него не бывает внеплановых командировок, из-за которых срываются пикники, он не курит и не пьет. Денег не зарабатывает, но и не тратит, опять — таки. Собранный образ отличается от истинного человека, на основе которого был создан, но это не страшно, когда можно продолжать считать себя несчастным человеком, срываться в истериках, если кто-то пытается открыть глаза на действия, от которых многие страдают, быть в центре внимания вместе со своей неустроенной личной жизнью. Коротко говоря, та самая всепоглощающая и всеобъемлющая любовь, выдаваемая фанатиком за самую совершенную форму чувства, на поверку всего лишь комплекс довольно примитивных ощущений, не способного не то чтобы полюбить, а даже толком влюбиться. То есть испытать настоящий интерес к другому человеку и попытаться проникнуться его чувствами, мыслями, надеждами и чаяниями.

Нужна ли такая любовь? Не имея представления о вкусах и пристрастиях избранника, фанатик действует по сценарию. Положено цветы ко дню рожденья, баночку малинового варенья в качестве проявления заботы о заболевшем и валентинку к 14 февраля? Значит, будут. Остановиться и задуматься о том, надо ли, некогда беззаветно любящему всё это не представляется возможным. Драматичность ситуации не позволяет, ведь любить в этом жанре тоже полагается по четко определенным законам — страстно, безрассудно и мучительно. Но порой, простые знаки внимания перестают удовлетворять, когда любимый не подаёт схожего интереса и человек, в особенности тот, кому досталось от жизни много неприятных осадков, переходит в самое настоящее наступление, забывая о каких-либо границах и тогда от него можно ожидать чего угодно. Одному богу известно, чем всё это закончится не только для окружающих, но и возлюбленного, ведь фанатик — человек не стабильный, импульсивный, переменчивый. Одним словом, холерик в его самых худших проявлениях. В случае неудачи, когда все мыслимые и немыслимые приёмы исчерпали себя, включается классическая «собака на сене», то есть ни мне, ни тебе, где возможно всё.

Люди всегда будут представлять любовь по — своему. Кто-то видит её нечеловеческим благословением свыше, получив которое — невиданное счастье до конца дней, кто-то, однажды обжёгшись, не хочет даже думать о повторении новой попытки, а кто-то всегда будет мечтать о нереальной любви, строящейся лишь в его воображении. Но есть и те, кто соблюдают грань между фанатом и поклонником. Пускай оба этих понятия могут, порой, казаться странными обычному человеку, неподверженному подобным излишествам, но их идеи и занятия чаще всего безобидны. Их чудачество забавляет, но никак не вредит жизни и здоровью, как это происходит у жёсткого и индивидуально — массового фанатизма, мотивы, которых в большей степени остаются загадкой.

Любовь никогда не будет одинаковой. Для каждого человека она по — своему радостна, увлекательна и притягательна. Современный мир доказал, что она может быть и в той форме, о которой отцы и прадеды не догадывались, но каждый достоин, почувствовать, что значит любить и быть любимым, ведь жизнь не будет жизнью, если ты никого не любишь…

«Отрывок из книги “Фанат”, написанный Александром Лардоновым в феврале 2014 года»

Холод пронизывал насквозь. Лицо так замёрзло, что оно уже не ощущалось, будто вовсе не существовало. Покрасневшие ладони без перерыва кололись, словно их пронизывали сотни иголок, мучая с каждой следующей минутой лишь настойчивее. Поднявшийся снегопад лишь усугубил ситуацию. Перед и так потерянными глазами виднелось лишь снежное покрывало и лес, окутанный мраком пришедшей ночи, а с началом снежной вьюги, всё стало только хуже. Маленькие льдинки больно ударялись в прикрытые веки, призванные хоть немного защитить зрительные органы, изрядно ослабшие за время пребывания в заточении, и ослепляли, не позволяя длительное время продолжать путь, поэтому Саше приходилось делать частые остановки. Присев так низко, как это возможно и спрятавшись в каких-то кустах или за толстыми деревьями, он пережидал, хоть и чувствовал, что больше не мог. Сложно пробираться по глубокому снегу в кроссовках и лёгкой куртке, висевшей рядом и прихваченной с собой, но спасение — было самым важным, что осталось в голове. Целый месяц он был в заточении неизвестного человека в сопровождении полумрака и тишины. Уже казалось, Саша начал сходить с ума, ведь он не любил одиночество, боялся остаться один и умереть вдали от близких людей. Это самое страшное, что могло для него быть и, похоже, ночной кошмар становился реальностью, ведь похититель не дремал. Он приближался так тихо, как только возможно, не издавая ни единого звука. В белой маске, похожей на те, что продавались в магазинах для детей, он искал сбежавшего пленника, держа в руке пистолет, которым в этот раз мог воспользоваться. Саша не первый раз предпринимал попытку сбежать, но два предыдущих раза закончились ещё до того, как он смог выбраться на улицу и узнать своё местоположение. Юноша в первый раз понял, что всё ещё находится в горах, когда поднял голову вверх, выйдя из небольшого, на вид заброшенного дома, в котором его держали. Казалось, он всё ещё в Хохфильцене или неподалёку от него. Вид здешних гор он, будто бы, узнал или, по крайней мере, так показалось на первый взгляд. Из-за того, что ему вкололи львиную дозу снотворного, похититель мог перевезти куда угодно и Саша не мог с уверенностью сказать, где находился. Но в то же время из головы не выходила мысль о том, что покинуть Австрию было бы слишком проблематично с человеком без сознания вместо багажа, поэтому, оставалось найти лишь автомобильную трассу и попросить, безусловно, необходимую помощь.

Бродя по сугробам и не видя перед собой ничего кроме темноты, парень попытался не думать ни о чём плохом. Его тело практически не чувствовалось и это не могло не пугать, но и вернуться к похитителю нельзя. Всё бы повторилось. Как только Саша открывал глаза, он видел перед собой молчаливого человека в маске, тёплой кофте и зимних штанах, в которых тот часто выходил наружу — они были с талым снегом, остававшимся на бетонном полу ненавистного подвала. Приём пищи проходил достаточно быстро. Он был довольно скудным, но этого хватало, чтобы не умереть от голода. И как только всё заканчивалось, следовал новый укол в шею или вену, после которого Саша надолго засыпал, пробуждаясь ко второй тарелке с едой. Кровать, на которой он провёл почти всё это время, была удобной, но это не спасло от ужаса, испытанного парнем всякий раз, когда видел похитителя, не сказавшего ему ни слова с самого первого дня. Жестами он приказывал встать, либо сесть. Лишь в редких случаях писал на листке бумаги указания, как в случае с записью на видеокамеру. Саша считал — это хороший знак, Заплатив выкуп, его выпустят, но с того дня прошло около трёх недель. Всё осталось по — прежнему, поэтому нужно было действовать, делать хоть что-то, чтобы окончательно не сойти с ума. В первые дни похититель отводил его в туалет, находившийся на первом этаже дома и в один из этих дней, Саша сделал первую попытку, оказавшуюся неудачной. С того момента, похититель больше не выводил его наверх, вечно держа в подвале, без права оказаться на свежем воздухе или возможности узнать, ради чего всё это.

Впервые поняв, что произошло, увидев пустынный подвал, Саша попытался поговорить с похитителем, предлагая любые деньги, но всё бес толку. На него не обращали внимания, будто он пустое место или говорил на совершено другом языке. Пришлось день ото дня ждать помощи, в надежде на поиски близких.

Послышалось, неподалёку, несколько выстрелов и Саша тут же открыл глаза. Он даже не заметил, как остановился, не чувствуя сил для возобновления пути. Резкие звуки, продолжившие греметь в ушах, привели в чувства, заставив подняться. Опираясь на деревья, мимо которых проходил, парень шёл вперёд, в надежде вдали увидеть хоть что-то напоминающее цивилизацию: какие-нибудь огни курорта, людей или автомобильную дорогу, но ничего не было. Он по — прежнему был один, помочь некому.

Вдруг, за спиной послышался громкий хруст снега. Саша остановился и медленно обернулся. Похититель стоял перед ним, нацелив в голову пистолет.

— Ты убьёшь меня? — устало спросил Саша, едва удерживаясь на ногах. Холод взял своё. — Так сделай это прямо сейчас. Если будешь медлить, мороз и вьюга заберут раньше, но не только меня, а нас обоих.

Он продолжил молчать. Просто посмотрел странными коричневыми глазами с капельками просочившейся крови из-под шапки, возникших от удара ночным туалетом перед побегом.

— Скажи же хоть что-нибудь! — кричал юноша, уставший от молчания. — Разве ты не видишь? Я схожу с ума. Хотя бы одно слово. Я не могу так больше. Это не выносимо. Лучше сразу умереть, чем продолжать жить дальше взаперти и темноте.

Мужчина продолжил жестом показывать на возвращение обратно, не собираясь ничего говорить.

— Я никуда не пойду. Даже, если бы хотел, не смог бы, — показал синие руки он, цвет которых говорил о серьёзном обморожении. Оставлять всё, как есть нельзя, но Саше было лучше замёрзнуть здесь, нежели возвратиться, поэтому он не торопился.

Недолго думая, похититель второй рукой залез в карман куртки и достал пару шерстяных перчаток, тут же протянув их парню.

— Мне это не поможет, — отказался Саша. — Одними перчатками здесь не обойтись.

Услышав это, мужчина снял с себя тёплую куртку и шапку, что удивило юношу. Он не знал, что ему делать, поэтому, пришлось воспользоваться первой же идеей, пришедшей в голову.

— Спасибо, — поблагодарил он, протянув руку за вещами, но вместо того, чтобы взять их, Саша попытался овладеть оружием. Он схватился за него обеими, с трудом движимыми руками и завязалась драка. Похититель не позволил забрать пистолет, но в то же время не пытался причинить вреда заложнику, отдавшего все силы на обретение свободы. В какой-то момент прогремел выстрел, эхом отдаваясь по округе ужасающим дребезжанием, будто вся окрестность ополчилась. Саша вдруг понял: именно он нажал на курок. Пистолет был в его руках. Похититель уже лежал напротив него с простреленной ногой и стонал. Это едва ли не впервые, когда можно было слышать его голос.

— Этого мне только не хватало, — спохватился юноша. Надев на себя шапку и куртку, упавшие на снег перед дракой, он хотел уйти, оставив похитителя лежать на морозе и медленно умирать. Даже отошёл на несколько метров, но после остановился, почувствовав себя по — настоящему мерзко. Перед глазами возник образ мужчины, горевшего заживо в искорёженном джипе. Ему он не смог помочь в день знакомства с Димой. Саша по — прежнему чувствовал вину за свои действия и сейчас, слыша стоны похитителя, не мог бросить его, хоть и отчасти хотел так поступить.

— Я пожалею об этом, — вслух сказал он и развернулся. С трудом добравшись до него, Саша, немного согревшись, попытался осмотреть рану, но при такой темноте, где источником света являлись звёзды, он ничего не мог сделать. К тому же, без каких-либо инструментов или медикаментов, парень бессилен. — Почему я снова попал в подобную ситуацию? — сам себя спросил он и, набравшись решимости, постарался взять на себя похитителя. Несмотря на желание увидеть скрываемое под маской лицо, Саша не хотел позволить ему умереть, поэтому постарался сделать всё по возможности быстро. От дома он не так далеко ушёл, чтобы не суметь найти дорогу обратно, поэтому, кое-как, добрался туда, откуда на протяжении целого месяца мечтал сбежать. Положив его у зажжённого камина, позволяя согреться и себе, и ему, Саша почувствовал, что тело медленно восстанавливалось. Его руки, несмотря на долгое нахождение на морозе, всё резвее двигались. Глубоко облегчённо вздохнув, он повернулся к раненному мужчине и приступил к делу, уже не являвшимся чем-то не испробованным в его жизни.

— Так, для начала, раскроем рану, — вслух заговорил юноша, посчитав, что так будет легче. Разорвав штанину, он увидел выходное пулевое отверстие, что немного облегчило задачу, ведь в другом случае необходимо хирургическое вмешательство для изъятия из ноги куска свинца, чего он бы не смог сделать, даже при всех необходимых инструментах. — Ты счастливчик, — продолжил говорить он, но тут же пожалел о сказанном, когда струя крови ударила в лицо. — Повреждена бедренная артерия. Что же в таких случаях делают?

Саша увидел, как усилилась потеря крови, по мере повышения температуры тела и вскоре, срочно потребовалась аптечка. Но перед этим, он всё же снял с похитителя маску, наконец, увидев лицо, столько времени удерживавшее взаперти. Как только последняя пелена, скрывавшая, правду оказалась в руках, и он увидел это лицо, юноша почувствовал себя не в своей тарелке. Парень ожидал, что под ней будет тот, кто станет ему противен, не вызвав сожаления и сочувствия. И если первая помощь окажется неэффективной — он не станет сожалеть, но всё усложнилось. Под личиной злостного похитителя предстал до смерти напуганный лужей собственной крови смуглый молодой человек, лет двадцати пяти. Больше походивший на испанца или латиноамериканца, он не вписывался в морозную горную природу Австрии и уж тем более, не походил на преступника. Скорее, на такую же жертву, что и Саша.

— Даже не знаю, что сказать, — проговорил он, не переставая смотреть перед собой. — Ладно, здесь есть аптечка или что-нибудь в этом роде?

— Да, — негромко сказал он. — Она в шкафу на нижней полке, — показал пальцем парень.

Саша ненадолго убрал кулак от бедренной артерии, не отпускавшую во избежание смертельной кровопотери и быстро подошёл к шкафу. Отыскав в нём необходимую коробочку с красным крестом и почувствовав себя уверенней с лекарствами, находившимися внутри, вернулся к раненному. У него осталось немного времени, если не предпринять меры по устранению кровотечения.

— Я наложу жгут, — уверенно сказал Саша, вытащив ремень из штанов похитителя. Он лучше всего подошёл. Чтобы не ущемлять кожу, юноша положил под него кусок своей майки и перетянул выше раны, проверив, не вышло ли слишком туго, боясь вызвать паралич конечности. Обратив внимание на исчезавшую струю крови, он понял, что сделал всё правильно. Отыскав знакомый препарат в аптечке, набрав содержимое в шприц, Саша сделал обезболивающий укол и успокоился. Первичная помощь была успешно выполнена. Осталось лишь позвонить в скорую и покинуть это место, вернувшись к прежней жизни.

— Спасибо, — прошептал молодой человек, старавшийся не смотреть Саше в глаза.

— Я сделал это не ради тебя, а ради себя, — буркнул он. — Теперь, я надеюсь, ты дашь мне телефон!

— В кармане, — сказал он, даже не пытаясь сопротивляться.

Саша тут же проверил, но мобильного не обнаружил.

— Где он? Не надо со мной играть, потому что я с лёгкостью могу снять жгут, и ты в считанные минуты истечёшь кровью. Просто, позволь мне закончить со всем и вернуться к друзьям.

— Он был у меня в кармане, — настоял он.

— Если это правда, ты не хочешь сказать, что…

Саша вспомнил драку, и в голове возникла только одна мысль: он мог выпасть из кармана прямо в снег. Искать его ночью во время бурана просто глупо, а утром, когда всё стихнет, прежние следы исчезнут под слоем снега, и отыскать телефон будет не проще, чем иголку в стоге сена. Поглядев на своего похитителя, Саша обречённо присел рядом, пытаясь придумать, как связаться с полицией, друзьями, а также врачами, необходимыми для оказания последующей медицинской помощи во избежание многочисленных осложнений. Ведь, несмотря на то, что этот человек продержал его взаперти целый месяц, юноша не собирался давать ему умереть, хоть он этого и заслуживал.

— Тебе обязательно необходима помощь, — сказал он, несколько минут думая. — Поэтому, в твоих интересах сказать, как можно связаться с внешним миром. Здесь есть место, откуда можно позвонить? И вообще, где мы?

— Мы в десяти километрах от Хохфильцена, в горах, — сообщил он, закашляв.

— Значит, есть где-то здесь машина? — предположил Саша. — Тебе же нужно было как-то привести меня сюда.

— Нет, — отрицательно замотал головой он. — Тот, кто приказал похитить тебя, забрал её в тот же день. Здесь было всё необходимое, поэтому мне не требовалось куда-то уезжать.

— Значит, ты не единственный причастный к этому?

— Верно.

— Отлично, — нервно заулыбался Саша. — И кому так необходимо держать меня здесь? А главное, зачем? Денег никто не требовал. А, если ему они не нужны, тогда я вообще не понимаю, к чему всё.

— Я не знаю его, по крайней мере, до недавних пор никогда не видел, — неспешно говорил молодой человек, испытывая боль от ранения. — И лучше бы никогда не видел.

— В смысле? — не понял юноша. — Вы поссорились, и он тебя кинул?

— Впервые я увидел его чуть больше месяца назад.

— Он просто так пришёл к тебе?

— Не просто так, — не весело говорил он, почувствовав не только физическую боль, но ещё и психологическую, чего Саша не мог не заметить, не раз наблюдая за похожими состояниями людей. — Он нашёл меня в баре и показал видео.

— Какое? — хотел узнать юноша.

— Видео с моей матерью и братом.

Услышав это, Саша слегка приоткрыл рот от неожиданности и того, насколько сильно переживал его некогда похититель, говоря об этом.

— Семьи?

— Он забрал их у меня. Я знаю, это не может быть оправданием, но я похитил тебя, потому что то же самое сделал тот человек с моими родными. Кроме них у меня никого нет и, если бы я не сделал этого, он бы убил их.

— Становится всё интереснее, — заметил Саша, перестав испытывать ненависть к тому, кто боролся за любимых и, даже, несмотря на такие радикальные методы, в которых страдали люди, он не мог чувствовать себя иначе. Ведь, если вспомнить, за месяц нахождения в подвале, ему ни разу не причинили физической боли, кроме случая с самим похищением и попытками к бегству. Этот человек не хотел сделать ничего подобного, но его заставили стать монстром.

— Ты ненавидишь меня? — только сильнее кашлял он, что было не впервой. На протяжении всего заточения, Саша частенько слышал его, и это явно не было вызвано простудой.

— Не знаю, — честно признался юноша. — Как тебя зовут? — называть его похитителем или того хуже, больше не хотелось, оттого и потребовалось имя.

— Кабано. Цезарь Кабано.

— Это что-то испанское?

— Да. Я из Испании. Длительное время жил и учился в России, но, после того, как узнал, что у меня…

— Рак? — вдруг пришло в голову Саше.

— Вашего лечения было недостаточно и нам пришлось искать клинику, но для этого…

— Теперь понятно, — вздохнул Саша, наконец, поняв, зачем всё это. — Вам всего лишь нужны мои деньги. Конечно, что ещё можно взять с везунчика, у которого их куры не клюют, — немного обрадовался он, хотя в данной ситуации понял, что это лишнее. Радость здесь неуместна.

— Да, мне нужны деньги на операцию, — не отрицал Кабано. — Но я бы никогда не пошёл на это, если бы не обстоятельства.

— А заказчик молодец, — оценил Саша. — Нашёл того, кто нуждается в больших деньгах, а для лучшего эффекта похитил его семью, чтобы точно быть уверенным в успехе дела. Беспроигрышный вариант. Даже не знаю, как бы я сам поступил.

— Поверь, я не хотел этого делать, но он мучил брата, терзал мать. Я не мог ничего сделать. Если бы обратился в полицию, они были бы уже мертвы. Этот человек обещал прислать мне их по почте частями.

— Хорошо, с тобой всё понятно, но какой мотив у заказчика? Он не требовал денег. Тогда, что ему нужно от меня?

— Не знаю, — признался Кабано. — Он говорил держать тебя одного, запретил разговаривать, не позволял вывести на свежий воздух…

— Это явные попытки сломать меня, — тут же сказал Саша, вспомнив подобные случаи из книг и жизни в целом. — Неужели Фанат вернулся?

— Фанат? — переспросил он. — Кто это?

— Долгая история. Тебе просто нужно знать, что это непредсказуемый человек, от которого можно ожидать чего угодно.

— Этот парень не показался мне таким, до того, как я узнал, почему он заговорил со мной.

— В твоих же интересах никогда не знать его, — откровенно сказал Саша. — Мне и Диме, к сожалению, не повезло, — вспомнил он первый раз, когда судьба свела с его сумасшедшим фанатиком, превратившим жизнь в минное поле.

— Дима тот спортсмен, с которым ты говорил на вечеринке?

— Нет, — опустил он голову вниз. — Это был Антон. С Димой у нас давно не складываются отношения. Может, это к лучшему, — рассказывал Саша.

В какой-то момент он забыл, что общался с совершенно незнакомым человеком, похитившим его и державшим в заточении целый месяц. Хотелось выговориться, вылить всё накопившееся внутри и наплевать, кто рядом, поэтому он продолжил. Так прошло два часа. Обратив внимание на время, Саша вспомнил о наложенной шине. Её необходимо на некоторое время снять, позволив кровотоку ноги восстановиться. Помимо этого, он хотел взглянуть на рану, стараясь понять, всё ли с ней в порядке, несмотря на то, что в этом он почти ничего не понимал, лишь несколько раз наблюдал за действиями знакомых хирургов и много читал. Главное, чтобы она не начала гноиться, не возникло анаэробной инфекции, сепсиса, шока, повторного кровотечения и других проблем. Казалось, Саша вспомнил всё, что только мог запомнить, без перерыва проматывая диагнозы в голове, стараясь ничего не забыть и не упустить.

— Как ты себя чувствуешь? — осматривал он рану, следовавшую зашить для лучшего эффекта.

— Болит, но терпимо, — довольно бодро ответил Кабано, продолжив практически неподвижно лежать.

— Точно? — переспросил Саша. — Ни тошноты, ни ухудшения самочувствия, ни температуры, ни озноба…

— Всё нормально, — остановил Цезарь. — Я в порядке.

— Хорошо, — успокоился юноша, отыскав в аптечке все необходимые материалы для наложения швов. — Но я всё равно должен зашить.

— Не нужно, — поторопился отказаться он.

— Кровотечение может возобновиться, — объяснил Саша, готовясь, второй раз в жизни сделать это, ведь впервые он опробовал свои теоретические навыки на трупе бомжа в больнице. Именно там он воспользовался случаем, ведь при первой помощи, когда Диме требовалось зашить раны, юноша ничего не мог сделать, даже не представляя, как это сделать. — Ты можешь умереть.

— Не понимаю, зачем ты это делаешь? — задался вопросом Кабано. — Я не тот, кого можно простить.

— Кто сказал, что я простил?

— Тогда, зачем? — оставался в недоумении он.

— Я хочу помочь. Можешь в это поверить?

— С трудом.

— Наверное, ради твоей семьи. Думаю, они хотят увидеть тебя снова и, если ты погибнешь, я не прощу себе их смерти, потому что, бьюсь об заклад, та же участь ожидает и их.

— Спасибо, — вновь поблагодарил Кабано. — Я твой должник.

— Два года назад я уже ответил на похожий вопрос. Скажу то же, что и тогда: поблагодаришь, когда будешь жив. А пока рано. Лучше помолчи.

Саша наложил простой узловой шов, проникнув в кожу режущей иглой. Прокол представлял собой треугольник, основание которого обращено к ране. Такая форма лучше удерживала нить. Этот способ распространён в современной медицине, хотя юноша совсем не был уверен, правильно ли подобрал его для шитья довольно опасной раны. Что угодно могло произойти в дальнейшем, вплоть до летального исхода вследствие заражения крови, но это должно было быть сделано, так как шину нельзя оставлять длительное время во избежание осложнений, а кровотечение могло возобновиться в самый неподходящий момент.

Во время недлительного хирургического вмешательства, Кабано геройски вытерпел полученную боль. Наблюдая за ним, Саша поразился выдержке, так как представил себя на его месте и покрылся испариной от страха, зная, что сам бы такого не выдержал. И пока время шло, он продолжил не сводить с него глаз, даже не понимая, почему. Он испытывал противоречивые эмоции, ставил себя на его место и понимал, что, несмотря на все слова, не смог бы похитить кого-то ради спасения жизни семьи и своей собственной. Он бы, скорее, умер, нежели пошёл на такое и дело не в том, что Саша не хотел бы сделать что-то необдуманное, опасное, а главное необходимое. Он бы просто испугался и не смог бы пересилить себя, как бы не старался. Поэтому, одно это заставило уважать Цезаря, не обращая на всё остальное.

— Что будет дальше? — спросил Кабано, когда молчание надоело обоим.

— Завтра будет завтра, — устало пробормотал он, медленно закрыв глаза.

— Я серьёзно! — настоял на своём он.

— Хочешь знать, сдам я тебя полиции или нет? — в ответ послышалось лишь молчание. — Не знаю, — задумался Саша, зевнув. — Я совсем не поклонник похищений. Это преступление, и оно грозит появлению многочисленных психологических и психических расстройств. Они опасны и могут проявиться не сразу, мешая в дальнейшем нормальной жизни, — начал он, что не было хорошо для лежавшего перед ним похитителя, терявшего надежду на спасение семьи. — Но в то же время, — продолжил раздумывать юноша, подбирая необходимые слова, в которые сам должен поверить, — я не тот, кто захочет сделать всё от меня зависящее, чтобы наказать того, кто идёт на преступление, не имея иного выбора. Знаю, я идиот, каких мало, если так говорю с искренней уверенностью, но я не могу причинить вред твоей семье. Более того, выбравшись отсюда, я помогу тебе. Если есть хоть один шанс на лечение рака, то я им воспользуюсь.

— Правда? — не поверил своему счастью Кабано.

— Если бы ты был простым похитителем, я бы сделал всё, чтобы уничтожить тебя или даже убить, но у меня рука не поднимется сделать это. Я человек, и я вижу, насколько тебе тяжело, чувствовал, что твои действия были неуверенными, а, когда ты отдал мне в лесу свою куртку, шапку и перчатки, я был в замешательстве, не знал, что и думать, хоть и был наполнен злобой и желанием сделать всё, ради спасения.

— Мне ещё не приходилось сталкиваться с таким, как ты, — признался Кабано, заплакав от радости.

— Знаешь, я так и не спросил, — вдруг вспомнил Саша. — Как ты свяжешься с заказчиком, если он захочет проверить, на месте ли я? Твоё молчание не будет означать призыв к убийству семьи? Или я что-то неверно понял?

Приближалось время ужина. Встав с кресла и ненадолго оторвавшись от выпусков российских новостей, Стас пришёл на кухню. Открыв холодильник, и не увидев в нём практически ничего съестного, кроме скисшего пакета молока и неприглядного огурца, лежавшего на нижней полке, похоже, не одну неделю, он с грохотом закрыл его, едва не сорвав дверку с петель. Раздражённо взглянув на часы, парень взял телефон и набрал номер Саши. В ответ послышался лишь голос компьютера, сообщившего о недоступности абонента. Сделав несколько попыток связаться с партнёром и не получив желаемого, он решил узнать, как обстоят дела у Кабано, который так же не выходил на связь, как это требовалось, но кроме долгих гудков ответа не последовало.

— Что это с ними со всеми! — яростно затрещал Стас, желая сделать хоть что-нибудь, чтобы успокоиться и прийти в себя. Сделав ещё несколько звонков обоим абонентам, но так и не получив ответа, парень быстро оделся. Набросив зимнюю куртку, он подошёл к входной двери, и хотел было открыть её, но взгляд устремился на аккуратно лежавшие ножи на кухонном столе. Недолго думая, он взял один из них и спрятал во внутреннем кармане, а после, покинул квартиру.

Дорога к месту назначения была недолгой. Успев сесть в переполненный автобус, Стас упёрся боком в поручень у задней двери и как бы не пытался изменить позу, ничего не вышло из-за большого наплыва пассажиров. Кто-то из них говорил об аварии, произошедшей где-то неподалёку, перекрывшую дорогу городскому транспорту, от того и образовался большой для позднего времени пассажиропоток, поэтому Стасу пришлось терпеть все неудобства, вызванные этой незапланированной поездкой, предназначавшейся для расслабления, но вместо этого, всё пошло в обратном направлении. Его бесило всё: невозможность связаться с Сашей и Кабано, потный мужчина, так сильно прижавшийся спереди и дышавший в его сторону неприятным запахом изо рта, всё время ёрзавшая бабуля, стоявшая рядом с тростью, частенько упиравшейся то в ногу, то в бок. От всего этого Стас вспотел, выступила испарина на лбу, почувствовалась сильная духота, стоявшая в салоне, несмотря на зиму за окном. Он лишь надеялся скорее добраться до нужной остановки, прекратив кошмар, в котором, как он считал, оказался, но автобус всё не останавливался, и поездка стала едва ли не бесконечной.

Как только двери открылись, Стас выбежал на улицу и слегка расстегнулся, дав воздуху проникнуть под куртку, освежив тело. Долго глядя вслед уезжавшему автобусу и недружелюбно отзываясь обо всех его пассажирах, он, наконец, ощутив прилив свежих сил, пошёл своей дорогой. Отыскав заброшенное здание, он несколько раз намотал вокруг него круги, считая, что таким способом избавится от возможного хвоста, а после, подошёл к деревянной двери подвала, забитой досками и говорившими, что вход закрыт. Ещё раз, обернувшись и убедившись, что рядом никого нет, он с лёгкостью открыл её.

Сырость этого места сразу бросилась в глаза, не говоря уже о мраке. Стас включил фонарик на телефоне и смог осмотреться, пройдя по коридору. Путь преградила ещё одна дверь. Рядом с ней на полу лежала порванная нитка, говорившая о том, что её кто-то открывал. Насторожившись, парень вошёл внутрь. Горевшая в центре небольшой коморки лампочка тускло освещала её, и Стас положил телефон обратно в куртку, успокоившись, так как он, наконец, добрался до места назначения и мог расслабиться, ведь всё было на месте.

У противоположной стены маленькой комнатки стояла кровать, на которой располагалось два человека, привязанных к металлической спинке цепью, словно дворовые псы. Юноша, лет семнадцати, спортивного телосложения, с короткими каштановыми волосами и съехавшим на бок чубом посередине лежал с краю. Его вид далек от идеала: бледное замученное лицо с явными признаками недоедания не могли сказать, что ему здесь хорошо. Рядом лежала худощавая женщина, лет сорока пяти и тяжело вздыхала, не говоря ни слова.

— Мама, — открыл глаза юноша, услышав вошедшего человека. — Он пришёл.

Женщина приподнялась и взглянула тому в глаза, желая в тот же час напасть и доставить столько же боли, что перенесли они с сыном, но оковы не позволили сделать ничего подобного.

— Смотрю, Саша вас уже навестила, — заметил лежавшие пустые коробки из-под пиццы Стас. — Как прошла встреча?

— Это не твоё дело, — огрызнулся юноша, попытавшись выбраться и врезать ему, как можно сильнее.

— Она балует вас, входит в доверие, наверное, говорит, какой я ужасный, но вы забываете, что она такая же. Она причастна к вашему похищению, просто строит из себя невинную жертву обстоятельств. Не удивлюсь, если вы неоднократно просили освободить, но бедная Саша не могла этого сделать, пока не придёт нужное время, которое, вот уже месяц не приходит. Пока всё верно?

— Убирайся отсюда! — крикнула женщина, швырнув в него банку с остатками супа. Увернувшись, Стас лишь больше разозлился, когда осколки и остатки бульона полетели в него, в то время как он не переносил грязь на одежде.

— Ах ты тварь! — завопил он. — Я же сгною тебя и твоего отпрыска.

— Недоносок. Только и можешь поднимать руку на женщину. Я бы посмотрела, как бы ты справился со своим одногодкой. Сомневаюсь, что ты вёл бы себя так же уверенно.

Стас задумался, пытаясь выдавить из себя какой-либо стоящий ответ, никак не приходивший в голову, но нож во внутреннем кармане принёс идею. Достав его, он подошёл к пленникам.

— Ты, ведь, Давид. Верно? — остановился он в шаге от парня. — Может, напомнить тебе, кто здесь главный?

Давид с опаской поглядел на нож, лезвие которого касалось шеи, немного царапая, но сохранил спокойствие, тогда как матери не хватало самообладания.

— Не трогай сына! — закричала она.

— Я не трогаю, — прошептал он, подойдя ближе. Губы Стаса уже практически доставали до щеки Давида. — Тебе ведь нравится это, не так ли? Я прав?

— Сдохни, — выпалил юноша и пнул его головой, сломав нос. Отбежав к противоположной стене и обратив внимание на текущую кровь, капающую прямо на ладонь, державшую нож, Стас разъярённо фыркнул на Давида и в доли секунды, острое лезвие пронзило его. Был слышен лишь громкий женский крик и недоумение раненного. Он поглядел, как из него вынули холодное оружие, покрытое бордовой жидкостью.

— Сынок, — завопила мать, пытаясь понять, что с сыном, продолжившим стоять в оцепенении без какого-либо движения. — Только не это!

— Как это я так промазал, — немного огорчился Стас, заметив лишь повреждение кожи правого бока. — А я думал, больше не увижу тебя дышащим. Видимо, не судьба, — отвернулся он, вытирая платком остриё кухонного ножа.

— Давид, мальчик мой! Как ты?

Давид так перепугался, что не сразу осознал произошедшее. Лишь через несколько мгновений он, наконец, понял, почувствовав ноющую боль, старательно и мужественно терпевшую, не причиняя большего вреда для непростого состояния матери.

— Всё нормально, мама. Он промахнулся, — солгал юноша.

— Но кровь! — не верила женщина, видевшая ранение сына.

— Хватит, — закрыл тему Давид, искоса поглядев на Стаса.

— Не волнуйся за сына, по крайней мере, ещё пару дней, — продолжил говорить Стас.

— Неужели ты, наконец, сдашься полиции? — состроил гримасу Давид, насторожившись, в ожидании какой-нибудь новой выходки.

— Нет, — язвительно улыбнулся он. — Просто, если твой брат не позвонит в ближайшие три дня, я проткну твоё правое лёгкое и буду наблюдать за тем, как ты задыхаешься, мучительно умирая. А, пока ты будешь оставаться в сознании, я доставлю тебе маленькое удовольствие. Я же вижу, как ты нервничал, когда я был в сантиметрах от тебя. Вижу, что хочешь перед смертью.

— Больной извращенец! — с омерзением протянул Давид. — То, что я гей мне не приходилось скрывать от семьи, потому что они любили меня и приняли таким, какой я есть. Но тебе этого не понять. Я прав? Наверное, поэтому ты ведёшь себя так, потому что не знаешь и никогда не поймёшь радости, когда кто-то любит тебя таким, какой ты есть, а ты всю жизнь притворяешься тем, кем не являешься. А я познал радость жизни. У меня есть любимый и наши чувства взаимны. Друг за друга мы готовы горы свернуть. А что есть у тебя? Одна месть и ненависть ко всем, кто хоть немного счастлив?

— Это не твоё дело, — выговорил Стас сквозь нежданно нахлынувшие эмоции, задетые за живое.

— Даже, если ты убьёшь меня, маму, брата, других людей, попавшихся на пути, ты не обретёшь покой. Ты вечно будешь страдать. Ты просто ничтожество, ещё и никому не нужное…

— Заткнись, — закричал Стас и как можно сильнее ударил Давида по лицу, от чего у того пошла кровь из рассёкшейся губы.

— Я так и думал, — одержал небольшую победу юноша, присев рядом с матерью. — Ты просто жалок!

— Как же я буду рад воткнуть в тебя этот нож, — вновь достал его Стас, угрожая.

— Мой брат не допустит этого, — уверял себя Давид. — Он убьёт тебя. Кабано это может.

— Ему пришлось ради вас похитить невиновного человека. Он любит вас и это трогательно, правда, но сделает ли он ещё больше, — придумал Стас, пытаясь сделать им обоим как можно больнее, чем уже есть. — Как только я получу то, что нужно, твой братец убьёт этого человека, а после, чтобы даровать жизнь вам, покончит с собой, признавшись во всём. Вот это будет красиво. Согласны со мной?

— Сукин сын! — закричал Давид, плюнув ему в лицо.

— Да. Это будет хорошим окончанием истории, — получив то, что хотел, сказал он. — После, я придумаю и вашу участь. Но, может, ничего фантазировать не придётся. Я просто оставлю гнить вас в этом подвале без воды и еды. Лишь крысы узнают о вашем существовании, когда раздастся запах гниющего мяса, — сказал Стас, а после, нагнулся над Давидом, поглядев ему в глаза. — Боюсь, ты не попрощаешься со своим парнем. Очень жаль, но ты не волнуйся, возможно, я доберусь и до него. Забавно будет избавиться ото всех сразу.

— Прошу, только не он!! — вдруг взмолился юноша. — Он здесь не при чём. Он хороший человек, не имеющий к этому никакого отношения.

— Ну, месяц назад, вы тоже не имели никакого отношения к моей мести одному человеку, но теперь вы все связаны. Одним больше, одним меньше. В конце концов, вы все играете свою роль.

— Что сделал тебе тот человек, которого пришлось похитить Кабано? — не понимал Давид. — Разве можно так ненавидеть?

— Можно, — спокойно ответил Стас, — я ведь ненавижу! — сказал он и вышел из коморки, заперев за собой дверь.

Покинув подвал и закрыв его так же, как это было до прихода, Стас укутался в куртку и медленно побрёл через тёмные дворы к проезжей части. Он специально выбрал путь длиннее того, что привёл к пленникам, дабы побыть одному и в то же время остаться среди людей, не обративших никакого внимания на обозлённого на весь мир человека за собственные неудачи. Каждый из них занимался своими делами. Никто не заговорил со странным молодым человеком, шедшим неровной походкой, будто выпивший. В голове не переставая вертелся вопрос Давида, не нашедшего точного ответа. Причина, определённо, была, иначе Стас не стал бы заниматься подобными делами, где любая ошибка стоила свободы, и на этот раз подставить кого-то другого вместо себя могло не выйти. Но, одним словом эту причину не сформировать. Ненависть руководила телодвижениями, от которых то и дело страдали люди, втянутые в спонтанные поступки человека, не знавшего, что можно сделать ещё, получив при этом облегчение и удовлетворение.

Не зная, что значит любить по — настоящему, Стас ненавидел всех тех, кто хотя бы раз испытал это чувство. Все они казались ему «другими» — людьми с другой планеты. Они своим счастьем указывали на то, чего, возможно, никогда не будет. И Саша тому самый яркий пример. Пусть у него и не было девушки, с которой бы хотелось связать жизнь узами брака, но юноша компенсировал это тем, что относился ко всем окружающим с любовью или, по крайней мере, так, как никогда бы не вышло у Стаса с его природным недоверием практически ко всему. И взамен, Саша получал искреннюю благодарность, любовь посторонних, сводившую с ума того, кто не мог быть таким же. Возможно, Стас испытывал обычную зависть, но не мог признаться, не видя того, что у его «друга» проблем не меньше и он тщательно скрывал их за масками, надевавшимися каждый день, чтобы скрыть себя настоящего. Того, кого бы ни хотелось показать окружающему миру, в отличие от весёлого паренька, получившего баснословные деньги и мечтавшего изменить мир. Из-за всего этого Стас не мог просто так забрать жизнь и деньги Саши, приблизившись к другому миру, которого никогда не было. С новыми возможностями молодой человек сможет сделать всё и, даже, найти любовь, хотя бы за деньги. Главное, чтобы она была, но для этого он должен получить удовлетворение от собственного поступка. Похитив Сашу и оставив его совершенно одного в тишине и мраке, Стас хотел показать то, как ему пришлось жить до того, как Сэм спас на мосту, а его сестра предложила помочь, втянув в мир, стоявшим сейчас перед глазами и день ото дня изменявшимся, становясь лишь жёстче. Даже одержав верх, в своём замысле, он всё равно не уверен, что жизнь вокруг изменится в лучшую сторону, но сдаваться уже поздно. Стас доведёт дело до конца, даже зная о грядущем поражении просто, потому что так хотел, ведь больше нет ни единого смысла жизни и от этой мысли стало больнее. Зная, что ты ничтожество и с этим ничего не поделать, хочется вновь встать у края моста и сделать шаг в пустоту, куда давно пора спуститься.

Начало трясти. Признание Давида в любви своему парню мучило его, оно прозвучало так искренне и с таким неповторимым чувством, что захотелось закричать так громко и так одержимо, чтобы хоть кто-нибудь обратил внимание и понял, как ему тяжело, как больно. Может, если бы одна живая душа заметила это и помогла, Стас смог бы прекратить делать то, что начал, но главное, смог бы найти частичку собственного счастья, но вместо этого, он прошёл по многолюдной улице со слезами на глазах и сильнейшей головной болью, не умолкавшей ни на мгновение. Не выдержав того, что прохожие поглядывали на него, словно на сумасшедшего, сбежавшего из психиатрической больницы, когда Стас непрерывно вскрикивал и приставлял руки к голове, тем самым пытаясь облегчить боль, он скрылся во дворах. Отыскав тихое местечко, он сел на груду деревянного мусора, оставленного здесь кем-то из жильцов близлежащих домов, обхватил голову руками, опустив её к коленям и закричал, уже не обратив внимания, что кто-то мог быть рядом.

— Молодой человек, у вас всё хорошо? — услышал он посторонний голос. Стас поднял взгляд вверх в надежде на помощь от того, кому не безразличен посторонний человек, но как только увидел бродягу в рванье, с длинной бородой и жутким запахом, похожим на тот, что раздражал в автобусе, он лишь вышел из себя, поняв, что нужен лишь тем, кто ему омерзителен. Не контролируя озлобленность, он быстро расстегнул куртку и, сверкнув остриём кухонного ножа в глазах бедняги, вонзил его с молниеносной силой в живот, рукой прикрыв тому рот.

— Не представляешь, как я мечтал это сделать и на этот раз не промахнулся, — прошептал Стас, испытав необъяснимое удовольствие от сделанного, чего не смог продемонстрировать Давиду часом ранее. — Думаю, мне стало легче. Спасибо.

Вытащив нож и наблюдая за упавшим телом бомжа, Стас достал из кармана платок и вытер лезвие, сделав его снова сверкавшим и чистым. Убедившись, что кроме следов на снегу ничего не осталось и волноваться не о чем, он скрыл тело деревянными обломками и вернулся другим путём на оживлённую улицу. Подождал автобуса, на котором позже добрался к дому, не прекращая испытывать долгожданное облегчение, лёгкость и свободу, считая, что поездка, несмотря на всё, удалась…

Саша открыл глаза. В окно светило солнце, от которого уже успел отвыкнуть, но был рад ему, хотя в любой другой момент реакция была бы другой. Он не заметил, как ночной разговор закончился и наступил долгожданный сон, после которого не наступил один из тех дней, когда надежды на что-то лучшее не осталось. В один день всё изменилось, и фортуна сменила направление, повернувшись приятной стороной, поэтому Саша позволил себе улыбнуться и потянуться, подняв обе руки одновременно вверх, но как только лёгкая зарядка окончилась, взгляд устремился на Кабано, лежавшего с полуоткрытыми глазами. Отбросив приятные мысли в сторону, юноша осмотрел его. Гипертония, высокая температура, серьёзное вздутие в области раны не говорили ни о чём хорошем. Требовался специалист, больница и как можно быстрее. В спешке обдумав следующий шаг, Саша, принялся укутывать Цезаря в тёплые вещи, применив для этого все подручные вещи, в том числе и бумагу. В гараже стояли санки, идеально подошедшие для перевозки больного. Сильно волнуясь, юноша уложил на них парня, схватил карту, большинство пометок на которой были на испанском, и отправился в путь. Дав себе слово, что не позволит Кабано умереть, он попытался выполнить обещание, поэтому сделал всё, что в его силах, а мысль о том, что подобного ему ещё не приходилось делать, только подтолкнула вперёд, ведь будет о чём вспомнить в будущем, когда подобные выходки уже не сможет повторить…

«Ничто не бывает только черным или белым. И никто не может быть только хорошим или плохим. Это относится и к Похитителю. Это слова, которые странно слышать от жертвы похищения. Потому что они нарушают равновесие устоявшихся понятий о добре и зле, которым охотно следуют люди, чтобы не потерять ориентацию в мире, полном теней. Когда говорят об этом, на лицах оппонентов читается раздражение и неприятие. Участие в судьбе человека, носившее еще недавно доброжелательный характер, становится прохладным и перерастает во враждебность. Люди, не имеющие ни малейшего понятия о сути заточения, оспаривают способность разумного суждения о собственных переживаниях одним единственным термином — Стокгольмский синдром.»

 

Глава 7. Те, кто мы есть

«Стокгольмский синдром всегда был для меня загадкой. Я никак не мог понять, как можно сочувствовать, оправдывать и, даже, отождествлять себя с теми, кто причиняет тебе и другим боль, вызывающую в будущем множественные расстройства и психологические болезни, которые невозможно вылечить за один — два дня. Это странное явление, которому мне не удавалось найти ответа, несмотря на множество литературы, посвящённой ей. В моём понимании террористы, похитители и другие — это преступники, незаконно и насильственно удерживающие людей. Отсюда исходит тот самый вопрос, на котором и построен синдром: Откуда берётся привязанность? Это ведь самый настоящий мазохизм. Заложника унижают, над ним издеваются и одному богу известно, что ещё происходит, а он в дальнейшем, защищает того, кто причинял физический либо эмоциональный вред.

Наш мозг — это загадка. Порой, он ведёт себя совсем не так, как того можно ожидать, и я тому хороший пример. Пока не произошло похищение в декабре 2012 года, я не смог бы поверить в то, что когда-нибудь смогу поверить в Стокгольмский синдром и, даже, полностью увязнуть в нём и тех последствиях, что обрушились так скоро. Мне всегда говорили, что я чудной и это отражалось практически во всех поступках, неподвластных никакой критике и тем более логике. И тот случай, к тому моменту, стал, наверное, венцом моего мира, созданного мной самим. Проведя в плену целый месяц и ненавидя каждый прожитый день моего похитителя, я смог полностью переменить гнев на милость всего за несколько часов рассказа причин данного поступка того человека. Не знаю, может, я был слишком впечатлён или потерял рассудок, ведь от подобного можно сойти с ума и даже совсем того не заметить, но я сделал это, поддался эмоциям, которые никогда не оставляли меня, а лишь наоборот, омывали водами безумия каждый раз, когда я испытывал что-то сильное и незабываемое. Именно это и произошло в ту ночь, но почему со мной? Если бы подобное случалось с каждым заложником, суды не смогли бы выносить свои решения из-за защиты, исходящей в адрес террористов. Бывшие захваченные люди, каждый из них, насмерть бы стояли на своём и утверждали, что все действия бандитов были оправданы и поэтому они невиновны. Но спешу заверить, что подобное происходит совсем нечасто, примерно в восьми процентах случаев. Во всех же остальных, заложники ведут себя, как и подобает обычным людям: они боятся, сторонятся опасности, стараются выполнять указания и ведут пассивный образ жизни, пока всё не нормализуется. Я же, как всегда, стал редким исключением.

Синдром развивается не настолько быстро, чтобы уже за пару часов боготворить того, кого ещё совсем недавно призирал. Говорят, нужно три — четыре дня для того, чтобы в голове заложника что-то ёкнуло. При долгом нахождении в изоляции или заточении, пленник общается с захватчиком, узнаёт его, как человека, понимает причины захвата, чего он хочет добиться и каким способом, но в моём случае, это произошло внезапно. Наверное, со мной что-то не так, если я верю и помогаю тому, кто психологически мучил меня. Сложно даже пересказать, что я испытывал в те часы, когда спасал его жизнь, а потом обещал помочь в дальнейшем. Но это случилось и, даже спустя долгое время, я рад произошедшему и сегодня, если бы была такая возможность, поступил бы точно так же, потому что, благодаря синдрому, смог найти человека, которому пришлось пойти на такой шаг, ради спасения жизни близких и он заслуживает уважения. Этот парень не причинил мне вреда и, наверное, это сподвигло поступить не так, как от меня ожидали.

Сегодня я однозначно могу сказать, что Стокгольмский синдром не вымысел романтиков, которые любят писать о любви между заложниками и похитителями. Это жизненная, правда, опробованная сотнями людей по всему миру, просто оказавшихся не в то время и не в том месте. У них, как и у меня не было и мысли, что это когда-нибудь произойдёт, но всё что не случается, то к лучшему. Это важный опыт для меня, как будущего психолога, который лучше помог познать мир и людей вокруг меня. Я, даже, рад, что подобное со мной произошло, но совсем не жду повторения. Так что, всем спасибо за внимание. До встречи и всего доброго!!!»

«Ток-шоу “Откровенный разговор”, первый канал. Запись от 9 марта 2012 года»

Нове-Место (Чехия). 12 января 2012 года

Подходила к концу индивидуальная гонка. Первая в этом сезоне для Димы. Глядя на табло и зная, что до сих пор многие ещё не пересекли финишную прямую, на душе кроме груза очередной неудачи, ничего не осталось. Четыре промаха сыграли свое, и рассчитывать на что-то более ли менее сносное в итоговом протоколе нельзя. И это далеко не первое поражение за последний месяц. После удачи в спринте и эстафете в Австрии, радости от хороших результатов не пришли. Места колебались, и даже на трассе Хохфильцена повторить прежние результаты не удалось, словно что-то мешало, не давало сосредоточиться, стать тем, кем он должен быть. 41 и 39 места в спринте и преследовании лишь показали куда-то испарившуюся форму, и тренеры не понимали, как вернуть всё в прежнее русло. Конечно, они знали причину, но ничего не могли с этим поделать. Продолжая выставлять спортсмена на немецкой трассе в Оберхофе, они рассчитывали на положительную динамику, хотели дать ему прийти в себя, вновь сосредоточиться и достигнуть успеха. В конце концов, тактика сработала, и Дима сменил пятый десяток на второй, что обрадовало всю команду, следившую за ним. Казалось, с Малышкиным всё нормально, и он справлялся с психологическими проблемами, нахлынувшими так неожиданно, но только пришла очередь выступать в Чехии и, по мнению тренеров, бороться за медали, как все проблемы разом вернулись, словно никуда не уходили. Об этом говорил и ход по дистанции, много уступавший лидерам, откровенно слабая стрельба и не слишком боевое настроение, замеченное ещё при выезде в стартовый городок. Тренеры в один голос твердили о необходимости пригласить в команду психолога, чьей задачей станет разговор «по душам» как с Димой, так и с Антоном, который так же порой, нервничал. Но, если Мипулин согласился, восприняв это как необходимость для преодоления некоторых возникших преград, то Малышкин не был так благосклонен и расположен изливать душу незнакомцу. На первом же сеансе он показал, как сильно хотел вмешательства в свою личную жизнь «мозгоправов». Усевшись напротив нанятого специалиста, он уснул, пока тот что-то медленно и монотонно говорил, как после оказалось, самому себе. После того случая тренеры бросили попытки оказать помощь извне. Какое-то время возникали мысли о том, чтобы выгнать парня из команды, дабы сбить с него всю спесь, но вскоре, всё прекратилось. Они не захотели портить отношения со спонсором, который, как им казалось, всё равно когда-нибудь объявиться и не будет в восторге. К тому же, команда не восприняла бы по достоинству подобный шаг, и это отразилось бы и на результатах. Пришлось оставить всё, как есть, и ждать чуда.

Гонка завершилась. И вновь 39 место. С поникшей головой Дима захотел избавиться от назойливых взглядов болельщиков и журналистов, продолжавших караулить его у выхода со стадиона. Потихоньку, он испарился, погрузившись в свои мысли, выбрав тайный ход, использовавшийся как раз в подобных случаях. Выйдя через него, молодой человек не спеша побрёл в отель, но не успел сделать и нескольких шагов в полном спокойствии и умиротворении от редких минут одиночества, как за спиной послышались многочисленные посторонние голоса. Тень раздражения прошла по телу, но он продолжил себя контролировать, чтобы вновь не сорваться, как это было три недели назад, когда его замучили каверзными вопросами об отношениях с Сашей, намекая на то, чего быть, не могло. Остановившись, Дима вдруг вспомнил, что так и не поздравил Андрея Раковеева, занявшего первое место. Он совсем забыл об этом, поэтому почувствовал себя не комфортно, ведь в команде принято радоваться за своих, чего в данный момент, совсем не получилось.

— Что вы испытываете в данный момент? — задали первый вопрос, когда Дима только-только обернулся, увидев своих «преследователей».

— Ну, у меня сейчас не самое лучшее настроение, чтобы говорить об этом, — ответил он и не смог заметить сморщившуюся физиономию журналиста.

— Вам всё равно? — тут же последовал новый вопрос.

— Когда результаты не самые высокие — это не может быть всё равно. Печально, но всё же исправимо я, надеюсь, в ближайшем будущем!

Новый ответ ещё сильнее удивил пятерых собравшихся рядом людей, обменявшихся друг с другом обвинительными взглядами.

— Вы в такой момент думаете лишь о результате? — спросила девушка с нескрываемым осуждением. — Как вам вообще это удаётся?

— В смысле? — не понял Дима. — О чём вы вообще говорите?

— А вы не знаете?

— Ну, наверное, я бы не спрашивал у вас, в чём дело, если бы знал, о чём идёт речь? — последовала раздражённая реакция.

— Ваш друг нашёлся, — дали нормальный ответ они едва ли не в один голос, продолжив следить за реакцией спортсмена, не сводя с него глаз и объективов камер.

— Что? — не поверил Дима. — Это такая шутка, ведь, если это так, то она не смешная и за такое можно…

— Куда уж там шутить, — выкрикнул мужчина в чёрной шляпе. — Мы думали, вы знали!

— Где он? — первое, что пришло в голову. — С ним всё хорошо? Он жив?

— Да, — улыбнулась девушка, обратив внимание на сильное волнение спортсмена за друга.

— Чему вы радуетесь? — не понял он.

— Вы не такой уж и бессердечный, как многие говорили о вас в последний месяц.

— Рад, что показал себя с чувствительной стороны, — съязвил Дима. — Так, где он?

— В больнице Хохфильцена.

— Спасибо! — быстро сказал он и заторопился вернуться в отель. Приняв душ и собравшись, он заказал билет в надежде как можно скорее вылететь в Австрию. Зная, что тренеры подобной выходке не обрадуются, он должен вернуться к спринту послезавтра, поэтому нельзя было тратить время попусту. Важна каждая минута и Дима это хорошо понимал. Быстро сделав всё необходимое, он приготовился выйти из номера. Время вылета самолёта поджимало, и он направился к двери, как в неё вошёл Антон.

— Куда это ты? — задался вопросом он.

— Сашу нашли, — выговорил Дима, не стоя на месте. — Поэтому, я улетаю.

Он спустился вниз по лестнице. Антон не отставал.

— Но как же гонка через день?

— Антон, не волнуйся, я успею, тем более, плевать я хотел на неё. Я уже думал, что больше не увижу Сашу и тут он, как всегда, неожиданно появился. Всё в его стиле.

— Что скажут тренеры? — продолжил Мипулин.

— Скажи им что-нибудь и вообще, разве тебе всё равно, что он жив? Ты ведь тоже его друг и, даже, более близкий в последнее время, чем я.

— Нет, конечно, не всё равно, но у нас есть и обязанности, — не мог не думать он о предстоявшем спринте.

— Один раз можно пренебречь правилами. Я лечу и точка. Ты, кстати, со мной?

Антон несколько раз посмотрел на друга и после недолгих размышлений, сказал:

— Подожди пять минут. Я сейчас!

— Давай, не задерживайся, — обрадовался компании Дима, присев в холе отеля на мягкий диван в ожидании. Достав телефон, он подтвердил бронь на Антона и, когда дело было сделано, стал ждать, лишь думая о том, чтобы всё получилось. Последняя встреча с Сашей прошла неудачно. Ожидать слишком тёплого приёма не стоило, но поддержка ему сейчас необходима, как это происходило с его стороны, поэтому, несмотря на прошлые разногласия, Дима не мог бросить друга тогда, когда близкие люди необходимы, как свежий воздух. И, даже, если Саша продолжал ненавидеть его сильнее всех врагов вместе взятых, он всё равно бы не отступил и приехал, как бы тяжело ни было, хотя бы ради того, чтобы показать своё не безразличие к происходившему.

Время стремительно двигалось вперёд, а Антона по — прежнему не было. Дима уже хотел идти за ним в номер, но этого не пришлось делать. Под руку с Дашей, он спустился по лестнице, вызвав бурю негодования, ведь до рейса осталось мало времени, а Мипулин занимался всякой глупостью. К тому же он хорошо знал о натянутых отношениях с Обручевой, но это не помешало привести её к нему.

— Даша! — приподнялся он, подняв брови вверх.

— Привет! — поздоровалась она.

— Что ты тут делаешь? — спросил Дима, косо посмотрев на Антона.

— Она постучалась в дверь, когда я хотел идти к тебе, — оправдывался Мипулин, строя разного рода гримасы за спиной девушки, пытаясь сказать, что он не виноват.

— Да, он прав. Я искала тебя, — согласилась Даша.

— Прости, но я сейчас…

— Знаю, — не дождалась ответа она. — Передай ему от меня привет! — попросила спортсменка.

— Хорошо, — тут же согласился Дима. — Передам.

— Я бы хотела сделать это лично…

— Завтрашний спринт? — вспомнил Малышкин.

— Верно. Но скажи Саше, что, как только этап завершится, я сразу приеду, — пообещала девушка. — Пропущу одну — две тренировки, но съезжу.

— Ну, правильно, — улыбнулся Антон. — Ты белорусская прима. Кто посмеет тебе запретить! Покинешь сборную, и Беларусь окажется в каменном веке итогового протокола, как это оказалось с мужской сборной. Им нужно беречь свою красавицу!

Дима и Даша искоса взглянули на него, и Мипулин тут же замолк, демонстративно отвернувшись в другую сторону, но с интересом продолжил слушать все, о чём говорила парочка, не пропуская мимо ушей ни единого слова. Он давно следил за их отношениями, чьи разговоры чаще всего не заходили дальше предложений «как твои дела» и всё время надеялся на то, что они найдут в себе силы признаться в чувствах, ведь их заметили все кроме них самих. Молодые люди каждый раз томно глядели друг на друга, испытывали всевозможный коктейль эмоций от несравненной любви до неугасающей ревности. Неловкими касаниями будоражили кровь, испытывали желание близости, но не делали шаг навстречу. Если раньше Диме мешала любовь к Наде, а после и нахлынувшее чувство вины за её исчезновение, то сейчас, когда он смирился с потерей, страх от начала новых отношений создал прозрачную стену. Парень видел перед собой объект желания, но никак не мог быть к ней ближе. Преграда не пускала, оставляя на полпути к цели. И эти страдания продолжались день ото дня, ведь оба видели друг друга практически ежедневно, в особенности на очередном этапе кубка мира.

— Так, что ты хотела сказать? — долго глядя друг на друга, спросил Дима, ненадолго позабыв о вылете самолёта.

— Ничего, — опустила глаза Даша. — Езжай, а не то опоздаешь, либо попадёшься под горячую руку разъярённых тренеров. Я, кстати, видела их пару минут назад, так что придётся поторопиться, чтобы не показаться им на глаза.

— Удачи завтра в спринте, — искренне пожелал Малышкин, и хотел было поцеловать девушку впервые за столько месяцев, но как только губы начали путь к долгожданному, заслуженному призу, Антон вдруг схватил его за руку.

— Бежим, впереди опасность! — заметил тренеров он.

Впопыхах, Дима поцеловал Дашу в лоб и устремился за Антоном, пробивавшим путь через скопившихся в холе спортсменов и простых постояльцев, возвращавшихся с гонки. Выбежав на улицу и влетев в стоявшее у входа такси, вызванное Малышкиным заранее, автомобиль тронулся и двое разгневанных, ругавшихся мужчин, гнавшихся за своими подопечными, всевозможными жестами призывали парочке друзей вернуться в отель. Тут же зазвонил телефон Димы, а вскоре и у Антона. Некоторое время ожидания прекращения звонка, ребята поняли, что это бесполезно и Мипулин всё же решился ответить.

— Ало! — как ни в чём не бывало, подал голос парень.

— Вы охренели? — тут же разнёсся недовольный голос Валерия Ольховского — главного тренера сборной России по биатлону. — Немедленно возвращайтесь обратно или я за себя не отвечаю.

— О, это вы! — нелепо обрадовался Антон, сделав непонимающий вид.

— Да, это я. Сейчас же разворачивайтесь!

— Мы просто решили прокатиться, скоро вернёмся, — солгал он, что со стороны Димы выглядело так глупо, что он не смог себя сдержать от рогата, прикрыв рот обеими руками.

— Знаю я, куда вы намылились! — вторгся в беседу Николай Опухов — старший тренер мужской сборной. — Что вы себе вообще позволяете? — ругался он не меньше Валерия. — Считаете, покидать этап кубка мира, не завершив его, в порядке вещей? Так вот, вы не звёзды биатлона, чтобы так поступать.

— Николай Васильевич, мы вернёмся! — серьёзно заговорил Антон, показывая кулак не успокаивавшемуся Малышкину. — Просто, очень надо!

— Надо им! — саркастично проговорил мужчина. — А тебе сказать, что мне надо в этой жизни?

— Э-э-э-э, — не знал, что ответить спортсмен.

— Можно было хотя бы предупредить? Или это так заведено у молодёжи?

— Вы бы не отпустили, — бубнил Антон.

— Конечно! Ты и Малышкин не Арман Вилар, чтобы пропускать важные старты, — более спокойным голосом заговорил он. — Ладно. Езжайте, что уж там. Не человек я, что ли?

— Человек! — подмазался Мипулин.

— Но, если не успеете к пристрелке и разминке, я вас…

— Знаю, — не стал слушать и без того понятное обещание Антон. — Спасибо.

— Передайте Саше, что мы все за него переживаем и ждём скорейшего возвращения.

— Обязательно.

— И последнее, — не мог не сказать Николай Васильевич. — Передай Малышкину, что за его лошадиный рогат, слышимый даже из закрытого ладонями рта, вы оба пробежите лишних десять километров на тренировке. И я прослежу, чтобы ни на метр меньше. До встречи!

Антон, погружённый в себя, положил телефон в карман и посмотрел на Диму.

— Ну что там? — спросил Малышкин, покраснев от сдерживания смеха.

— Мы трупы! — легко и непринуждённо произнёс он, зная, как злопамятны тренеры. — Особенно ты!

— Почему это?

— Потому что ты идиот!

Перелёт прошёл без инцидентов. Самолёт мягко приземлился в небольшом аэропорту Зальцбурга, что в сорока шести километрах от Хохфильцена. Выйдя из здания аэровокзала, Дима поймал такси, и они с Антоном быстро примчались в больницу, где лежал Саша, но выйдя из машины, Малышкин, вдруг, остановился, не делая ни единого шага вперёд.

— Что с тобой? — с двумя небольшими сумками, взятыми из Чехии, стоял за спиной Мипулин.

— Будешь смеяться, но я вдруг подумал…

— Это что-то новенькое, — вяло протянул Антон.

— А, что если он не захочет видеть меня? — пропустил мимо ушей предыдущее высказывание Дима.

— Господи ты, боже мой! — не смог спокойно реагировать он. — Ты издеваешься? Хочешь сказать, что ты, поссорившись с тренерами и уехав в самоволку, испугаешься войти внутрь только из-за глупости? Поверь, Саша и не вспомнит о той ссоре.

— Думаешь? Целый год он об этом помнил, — не соглашался спортсмен.

— То было совсем другое. И вообще, я с вами двумя с ума сойду. Мало мне твоей безынициативности с Дашей, так ещё и это продолжается. По вам плачет мыльная опера, которая, боюсь, с таким успехом, никогда не закончится. Вот скажи, почему ты так глупо себя ведёшь, когда дело касается Саши? Он не девушка, чтобы чего-то бояться. Он твой друг, которому нужна поддержка. Так что иди и дай ему то, чего нужно в данный момент.

— Хорошо, — подумал Дима и уже был готов подняться по ступенькам вверх, но, не проделав и несколько шагов, остановился. — Постой, ты считаешь меня безынициативным с Дашей? Серьёзно?

— Рот будешь открывать у стоматолога. Иди! — рявкнул Антон и больше не говоря ни слова, друзья добрались до входа в здание с людьми в белых халатах. Подойдя к регистратуре, Мипулин передал сумки Диме и посадил его на скамейку, пока сам пошёл к регистратуре узнавать, где именно лежит Саша, иначе как слушать его больше не мог. Это было выше всех имевшихся сил.

— Добрый вечер, — поздоровался Антон на не самом лучшем английском языке. Плотная женщина средних лет не сразу отреагировала на приветствие из-за посредственного настроения, но спустя несколько секунд разбора документации, скопившейся на столе, ответила тем же, даже попытавшись улыбнуться, вместо этого оскалив зубы, на что спортсмен не обратил никакого внимания. — Подскажите, пожалуйста, в какой палате лежит Александр Лардонов.

— Такого нет, — проверив данные, ответила она.

— Как? — удивился Антон. — Может, вы ошиблись? Нашего друга похитили месяц назад и сегодня сообщили, что, наконец, нашли и привезли именно в эту больницу. Проверьте, пожалуйста, ещё раз!

— Я же сказала, что его нет. Я бы знала о таком!

Не получив желаемого ответа, Антон вернулся к сидевшему у окошка Диме, глядевшего в потолок.

— Что-то подсказывает мне…

— Дима? — послышался знакомый женский голос, говоривший на русском. — Как хорошо, что ты здесь оказался!

— Ольга Ивановна! — обрадовался Малышкин матери Саши. — Вы тоже здесь!

— А где же мне ещё быть?! Он мой сын и как только я узнала, тут же примчалась из Франции. Весь этот месяц я думала, что моего мальчика уже может и не быть в живых. Не знаю, как описать, насколько я счастлива.

— Я тоже этому рад, — обнял женщину Дима вслед за Антоном. — Как только узнал, бросил всё и примчался.

— Хорошо, что вы здесь, — с облегчением выдохнула Ольга Ивановна.

— Он в порядке? Мы вообще ничего не знаем.

— Я уже хотела звонить вам обоим, — потускневшим голосом проговорила женщина, вызвав некоторые опасения у ребят.

— Так говорите же! Не томите! — попросил Антон.

— Надеюсь, вас он послушает, потому что я сдаюсь.

— Послушает? — не понял Дима.

Поднявшись на лифте на пятый этаж, они прошли по длинному коридору, в конце которого стояло двое полицейских, и остановились у охранявшейся ВИП-палаты.

— Он там? — задал очевидный вопрос Дима.

— Да, — кивнула Ольга Ивановна. — Теперь, прежде чем войдёте, хочу предупредить…

— Он в тяжёлом состоянии? — поторопился с выводами Антон.

— В каком-то смысле да, но сама палата не его.

— А чья же? — переглянулись между собой спортсмены.

— Его похитителя, — сделала паузу перед новостью она, всё ещё пытаясь переварить наговоренное сыном.

— Стоп, — постарался правильно понять Дима. — Если похититель в этой палате, то где же Саша? Я уже ничего не понимаю.

— Я тоже, — соглашалась женщина. — Саша тоже в этой палате.

— Вместе с ним? — не поверил Антон. — Что он там делает?

— Не даёт полиции арестовать его.

— Это шутка? — скорчил глупую гримасу Мипулин.

— Если бы, — всё ещё не верила в происходившее Ольга Ивановна. — Он почти ничего не говорит. С тех пор, как Саша оказался здесь, он сказал лишь несколько слов, но не объяснил, почему этот мерзавец так важен. Врачи говорят — это шок от перенесённого стресса. Саша волок его по снегу не один километр и, судя по всему, впал в ступор. Но я знаю своего сына. Это всё не просто так, поэтому, может, ты поговоришь с ним? — обратилась она к Диме.

— Думаю, я не лучшая для этого кандидатура…

— Дима! — демонстративно кашлянул Антон. — О чём мы говорили перед больницей?

— Хорошо, — вспомнил он.

— Спасибо, — поблагодарила женщина, ещё раз обняв. — Он всегда ценил тебя и твоё мнение.

— Значит, вы не вините меня за ту ссору? — спросил он, пожелав услышать честный ответ.

— С каждым бывает, — хлопнула его по плечу Ольга Ивановна и открыла дверь в палату.

Дима не знал, что сказать другу до того, как встретил его мать, а теперь, после всех обрывистых подробностей, стало ещё хуже. За эти несколько лет, что они знакомы, Саша часто поступал не так, как того можно было ожидать от человека, но всегда его поступки были для чего-то нужны, по крайней мере, юноша так считал. И, если он сейчас так вёл себя, значит, имелась веская причина, иначе, возможно, месяц плена оставил слишком сильный отпечаток на психическом состоянии человека, неподготовленного, как и большинство других, к подобным испытаниям.

В палате было лишь два человека. Смуглый черноволосый парень, примерно одного возраста, что и Дима, лежал на койке, подключённый к различным аппаратам искусственного поддержания жизни. На стуле рядом с ним бесполезно лежала пара наручников, по — видимому, запрещённых Сашей. Сам же юноша расположился в кресле, напротив. Он часто предпочитал засыпать не в кроватях, и в этот раз так же остался верен себе. Скрутившись комочком, молодой миллионер с тревогой на лице видел сны, не приходивший от них в восторг.

Подумав, что пришёл не вовремя, Дима захотел развернуться и покинуть палату, но Саша вдруг вскочил с места с осоловевшими от страха глазами. Взглянув сразу на Кабано и убедившись, что с ним всё хорошо, он, наконец, заметил спортсмена, тихо стоявшего в стороне. Уставившись на него, юноша несколько секунд не отводил взгляда, в котором читалась то ли прежняя злость и ненависть, то ли что-то, чего Малышкин никак не мог распознать. Так продолжилось какое-то время, пока Саша не сделал первый шаг и к большому удивлению Димы, крепко обнял друга, наконец, расслабившегося и сделавшего так же.

Похищение не осталось бесследным. В доме, где его держали, он пытался остаться прежним человеком и в момент оказания помощи Кабано, делал всё в здравом уме и свежей памяти, спасая жизнь, но вернувшись в обычный мир и повседневность, которые должны были помочь прийти в себя, всё переменилось. Пусть и прошёл только один месяц, но Саша отвык от такого количества людей, окружавших в больнице и на улице. Он не мог сосредоточиться. Возникли страхи нахождения в толпе, не наблюдавшиеся ранее, сложности в общении с людьми. Целый месяц окружало только молчание, убивавшее изнутри, а тут нахлынуло разом. Всё то время, проведенное взаперти, и темноте требовался простой разговор, обычное общение двух и более людей. Оно бы привело в чувство, сделав плен человечнее и мягче, но ничего подобного не случилось и причина тому известна. Саша справился с последствиями, но сделал это не слишком удачно, ведь с момента прихода в больницу он не смог сказать связно и нескольких слов, чего ранее не наблюдалось. Он сам не знал, как перебороть себя. Осталось только сидеть и смотреть в неизвестность, ставшей противоположной стороной палаты. Пока рядом не оказался тот самый человек, с которого и началась новая жизнь, о чём раньше Саша мог только мечтать. Увидев его, преграда отступила, вернув ненадолго прежние времена.

Объятия продолжились какое-то время. Саша заплакал и никак не мог отпустить спортсмена, вцепившись в него мёртвой хваткой. Наверное, именно этой поддержки не хватило больше всего. Тот самый пазл, в лице друга, связанного со многими событиями в жизни, оказался на своём месте. Без него, отданного тепла, заботы и нежности любимой матери не хватило, дабы пробить стену к израненному внутреннему миру. Потребовался мощный психологический толчок, что-то, что вызвало бурю эмоций, пробудившуюся и вырвавшуюся наружу.

Наконец, Саша смог отпустить Диму и взглянуть на него покрасневшими глазами. Боль не утихла, продолжив доставлять страдания, но, несмотря на это, почувствовалось облегчение, ощутившееся в способности взглянуть на произошедшее другими глазами. И осознав пережитое, возникли силы на борьбу с последствиями. Пусть их не хватало, как того хотелось, но было достаточно для глотка свежего воздуха, так необходимого после нахождения взаперти.

— Спасибо! — прошептал Саша, вытирая глаза платком, лежавшим на зеркале у кресла.

— За что? — растрогался он, ожидая чего угодно, но только не этого.

— Ты рядом, — вздохнул юноша.

— Я должен был.

— Нет, но это много для меня значит, — присел в кресло он. — Прости за этот сентиментальный всплеск. Знаю, ты не очень любишь подобное.

— Всё хорошо. Мне было приятно, — откровенно сказал Дима, присев рядом на боковину кресла. — Знаю, тебя сегодня чёртову тучу, раз спрашивали, но всё же, как ты?

— Нормально, хотя это не так, — размышлял Саша, не зная правильного ответа. — Мама считает, я сошёл с ума.

— А это так?

Саша повернул голову к Диме.

— Не думаю.

— Значит, ты в порядке, — подвёл итог Малышкин, не считая иначе.

— Она говорила тебе о Кабано?

— О парне, который похитил тебя? — догадался он. — Немного. Знаю, что по каким-то причинам ты не позволяешь приковать его теми наручниками. Ты спас ему жизнь, но не понимаю, почему.

Саша поднялся с кресла и подошёл к Цезарю.

— Взгляни на него и скажи, что ты видишь, — попросил юноша. Диме не пришлось долго стоять рядом с похитителем, чтобы дать ответ.

— Я вижу ублюдка, который забрал моего друга и мучил его на протяжении месяца, — честно признался он, ни капли не привирая.

— До вчерашнего дня я так же считал, — видел в Кабано такую же жертву Саша. — Я мечтал выбраться оттуда, поквитаться с ним и, даже выстрелил, — на мгновение юноша взглянул на свою трясущуюся ладонь, в которой сутки назад держал оружие и вздрогнул от момента воспоминания того самого выстрела, едва не погубившего человека. — Но как это часто со мной бывает, всё разительно изменилось в какие-то доли секунды.

— Что именно? — поинтересовался Дима, стоя рядом и ощущая всю тяжесть воспоминаний друга.

— Когда Кабано упал, истекая кровью в мороз и вьюгу, вокруг не было ни единой души, чтобы помочь. Только лес и темнота, и я вспомнил день твоей аварии. Тот ужас, что происходил рядом со мной. Мне до сих пор не забыть того мужчину, что я оставил в джипе, даже не предприняв попыток помочь, считая его виновным в причинении вреда. Он заживо сгорал, а я сделал выбор, павший на тебя, Женю и ту девушку. Да, я знал, что не смогу спасти его, более того, мне не было известно, правильно ли я всё делал с вами, но…

— Ты не должен всю жизнь винить себя, — положил руку на плечо Дима. — Это не твоя вина и ты хорошо об этом знаешь.

— Да, — согласился Саша. — Это вина Михаила Аргадияна, но легче не становится. Одно время я думал, что обо всём забыл. Возникли иные трудности, но, как оказалось, память осталась и боль того поступка по — прежнему не отпускает. Я спас Кабано, потому что не мог допустить новой смерти на своих руках и знаю, что всё сделал верно, потому что он не виновен.

— То есть как?

— Он жертва «Фаната».

Услышав об этом, Дима переменился в лице, пытаясь соотнести услышанное с тем, что уже давно знал, но ничего не вышло.

— Это не может быть «Фанат», потому что примерно в одно и то же время с твоим исчезновением, она назначила мне встречу в отеле Хохфильцена и после непродолжительной беседы, полиция арестовала её. Эта ненормальная ожидает приговора в России.

— Правда? — не поверил Саша. — Но тогда, кому это нужно?

— Не знаю, но есть предположения, что «Фанат» — не один человек. Спланировать всё на свадьбе не под силу больной девушке. Она работала не одна, но за этот месяц никаких новых писем не приходило. Поэтому, сказать наверняка нельзя.

— Можно! — спокойно сказал юноша, вновь поглядев на Кабано. — Цезарь видел того, кто заставил его похитить меня. Его семья у того человека, поэтому он будет следить за ним и, если мы сейчас что-нибудь не предпримем, они погибнут.

— Почему бы тебе не рассказать всё полиции? — предложил Дима, посчитав это лучшим решением.

— Расскажу, но сначала, нужно, чтобы узнал обо всём ты. Просто потому что хочу объяснить подробнее мотив своего поступка. Если поймёшь ты, поймут и другие. Но главное, мне просто нужно выговориться. Не против?

Диме ничего не осталось, кроме как согласиться. Присев на всё ту же спинку кресла, он усердно принялся слушать. Порой, эмоции Саши передавались ему, иначе нельзя было полностью осознать произошедшее с ним и каждый раз, это чувство усиливалось. Спортсмен будто погружался в дни, где юноша молил о спасении, умирая от страха неопределённости, пустоты, отчаяния и одиночества. Многим могло показаться, что одиночество — не самое страшное, что могло произойти с человеком, оказавшимся в плену, но это лишь так казалось на первый взгляд. Психологическая атака угрожала здоровью сильнее, нежели многие виды физического насилия и тот, кто был в ответе, разбирался в давлении и пытках, знал, как доставить максимальный вред и сделал всё от себя зависевшее, чтобы метод сработал и не ошибся. Саша подавлен, разбит и переполнен страхами. Они ещё не скоро оставят в покое.

После окончания беседы, Дима всё же убедил юношу выйти из палаты, но ему не хотелось. Саша надеялся дождаться пробуждения Кабано. Стоявшая у дверей Ольга Ивановна уже не знала, что и думать. Ей казалось, разговор между Димой и сыном длился целую вечность. Она несколько раз хотела войти внутрь, чтобы проверить всё ли в порядке, но Антон предложил дать им ещё немного времени и не ошибся. Оба молодых человека вышли другими людьми. Волновавшийся перед встречей биатлонист не скрывал своего облегчения и бодрого настроя, каким не мог похвастаться час назад, чему Антон был очень рад, приветливо встретив его. А Саша, чей внешний вид не говорил ни о чём хорошем, сбросил маску мученика, приняв облик привычного всем человека, которым был до произошедших с ним событий, хоть сделать это было не так просто. Немного натянутая улыбка всё же не скрыла бившуюся фонтаном боль и шедший следом страх, но первый шаг на пути к восстановлению всё же проделан. Заметив маму, не в силах сдержаться от радости видеть сына похожим на человека из её памяти, Саша обнял её, чего не смог до прихода Димы. Всё произошло практически безмолвно. Женщине не понадобились лишние слова для выражения чувств. Она просто насладилась обществом единственного главного мужчины в жизни. После, подошла очередь Антона. Он приобнял друга, похлопав того по плечу и обрадовался, не увидев незнакомца, в которого Саша мог превратиться за время, проведённое в аду.

— Теперь, ты можешь объяснить, что произошло и почему ты защищаешь преступника? — настояла Ольга Ивановна в попытке разобраться.

— Давай не сейчас, — попросил Саша, сославшись на нежелание повторить ссору заново. — Мне нужно поговорить с врачами. Позже, хорошо?

— Нет не хорошо, — разозлилась женщина. — Тебя похитили, а я до сих пор ничего об этом не знаю. Ты никуда не уйдёшь, пока всё не расскажешь.

— Ольга Ивановна, я всё вам расскажу, — вызвался Дима.

— Он рассказал тебе? — удивилась женщина.

— Было много для этого времени.

Ольга Ивановна повернулась к сыну.

— Вот, значит, кто для тебя дороже!

— Прекрати нести ересь, — повысил голос юноша. — Если я рассказал ему обо всём, значит, на то была веская причина.

— Какая? — поспешила понять Ольга Ивановна.

— Ты бы не поняла меня.

— Я твоя мать, — напомнила она.

— Но это не отменяет того факта, что ты всегда воспринимала всё в штыки, даже то, что я не отказался от свидетельских показаний, когда шили дело против Димы, — вспомнил он едва ли не начавшуюся истерику женщины после окончания первого слушания. — Но в итоге я всё сделал правильно.

— Не забывай, что тебе крупно повезло. Не выиграй тогда деньги, где бы ты оказался? Я бы не смогла оплатить того адвоката, явно переоценившего свои способности, заломив заоблачный гонорар. Так что, прекрати считать себя слишком умным и послушай других, мнение старших, кто куда мудрей и опытней.

— И ты ещё злишься, что я не рассказал тебе первой? — поникшим голосом заговорил Саша. — До моего выигрыша ты постоянно пилила меня, говорила, что я ни на что не гожусь, не верила в меня, заставляя думать, что я неудачник, работающий за гроши на нелюбимой работе. Может быть, так и было, но любой сын хотел бы чувствовать хоть какую-то поддержку от родной матери. Но от тебя почти всегда было всё наоборот и сейчас, когда я хоть чего-то достиг, пусть и не своим потом и кровью заработал миллионы, но я стал другим. Мне приходилось бывать во многих странах, видеть разных людей, моя мечта стать личностью потихоньку сбывается и, находясь вдали от тебя на протяжении почти двух лет, я смог приумножить капитал. Ты это тоже назовёшь удачей? Или скажешь, что мне давалось всё настолько просто? Может, ты успела забыть, что я едва не умер от мышьяка, подсыпанным психованной сучкой или пожара в доме Аргадиян? Похоже, из нас двоих заблуждаешься только ты. Даже, если ты права на счёт суда, те времена давно прошли, и я не хочу думать о том, чего никогда не будет.

Сказав это, Саша спокойно направился к врачу, наблюдавшему за состоянием Кабано, оставив женщину, погружённую в свои мысли.

— Не обижайтесь на него…

Дима попытался сгладить обстановку, но Ольга Ивановна не дала ему продолжить.

— Если он говорит так, значит, во всём есть и доля моей вины.

— Саша говорил это не со зла, — настоял Дима.

— Но и не просто так. Верно! — уверяла она.

— Думаю, Дима расскажет нам, что же там случилось и всё встанет на свои места. Правда? — обратился Антон к Малышкину.

— Да, конечно, — согласился он.

История, рассказанная Димой, сильнее расстроила Ольгу Ивановну. Она всегда знала о доверчивости сына, частенько страдавшего от последствий неверных решений, поэтому пришлось брать дело в свои руки. Не дождавшись возвращения Саши и не спросив его очевидного мнения, она вошла в палату, оставив за дверью Диму и Антона, а также охрану, спокойно пропустившую внутрь. Увидев лежавшие наручники, женщина тут же приковала ими руку Цезаря к койке, зажав максимально туго. Не испытывая к нему и капли сочувствия, женщина встала над парнем, желая увидеть мучителя сына мёртвым. Не в силах понять, что заставило Сашу проникнуться нелепой историей, рассказанной, по её мнению, лишь для спасения собственной шкуры, женщина приготовилась сделать то, чего не смог сын. Рука медленно потянулась к подушке. Вытащив её из-под головы парня, она подняла орудие убийства вверх. Осталось мгновение, прежде чем женщина сделает то, о чём вскоре пожалеет. В голове, не переставая, вспышками пронеслись представленные обрывки дней с муками Саши, находившегося в заточении, и они лишь сильнее провоцировали. Набравшись смелости и уверенности в необходимости поступка, Ольга Ивановна крепко прижала подушку к лицу Кабано. Спустя мгновение, датчики на приборах запищали, парень очнулся и попытался спастись, но женщина не позволила помешать себе, совершить правосудие, не считая это чем-то страшным.

Несколько секунд спустя в палату вбежал Саша вместе с медперсоналом. Увидев женщину, врач вызвал стоявших у входа полицейских. Схватив Ольгу Ивановну, они усадили её на кресло, а медсестра вколола успокоительное.

— Как ты могла так поступить? Ты совсем спятила? — разозлился Саша, наблюдая за тем, как Кабано приводили в порядок.

— Это ты, похоже, сошёл с ума! — стояла на своём она. — Я делаю то, что должна.

— Он не виноват! — попытался убедить юноша, но всё бесполезно. После недолгих препираний Ольга Ивановна уснула. — Пожалуйста, можно этот инцидент останется между теми, кто сейчас в этой комнате? — обратился к доктору он, передав несколько денежных купюр с множеством нулей.

— Уберите их, — отказался от взятки мужчина. — Не сложно понять, что чувствует ваша мать и признаться честно, я не знаю, о чём думали вы, прежде чем защищать преступника.

— Он не виноват, — утверждал Саша.

— Странный вы народ, русские, — не мог не заметить он. — И как только вы вообще живёте?

— Так и живём, — пробубнил юноша, наблюдая за санитарами, перевозившими на каталке маму в отдельную палату, оставив его наедине с доктором. — Так, что вы скажете? Как его состояние?

Доктор подошёл к пациенту, взглянув на него и показатели приборов.

— Если ваша мать или кто-нибудь из близких людей не постараются оказать повторную «помощь», то с ним всё будет хорошо, — оценил он.

— Я сейчас не об этом, — ожидал другого ответа юноша.

— К сожалению, шансов немного, — неутешительно проговорил мужчина, поглядев в открытые глаза Кабано, слышавшего всё, о чём говорили, но не в состоянии издать ни единого звука из-за перенесённого стресса.

— Но они есть? — всё же не потерял надежду Саша, цепляясь за соломинки.

— Есть, но необходимо прямо сейчас провести операцию. На этой стадии медлить нельзя, если вы и правда, хотите спасти ему жизнь.

— Хочу, — не думал ни о чём другом юноша.

— На это нужны немалые…

— Их у меня в избытке, — перебил он, поглядывая на Кабано.

— Клиника D.R.A Medical. Она в Израиле. Оправьте его туда и шансы на спасение возрастут.

— Когда это можно будет сделать?

— Ещё пару дней я должен понаблюдать за вашим… В общем, я подготовлю все необходимые документы.

— Спасибо! — поблагодарил Саша, оставшись с Кабано наедине. — Видишь, шансы есть. Поэтому, всё может закончиться хорошо. Ты справишься.

— Но, что будет с моей семьёй? Если они погибнут, тогда и жить незачем, — шёпотом заговорил он, потихоньку приходя в себя.

— Я поговорил с полицейскими. С твоих слов составят фоторобот уже сегодня и начнут поиск. Они знают, насколько всё серьёзно, к тому же, деньги, заплаченные им, должны хорошенько простимулировать. Так что не волнуйся. Спокойно отдыхай и ничего не бойся. Никто не потревожит.

— Они все ненавидят меня! — заметил Кабано, понимая совершённый поступок, которым вряд ли можно гордиться.

— Думаю, тебе не стоит беспокоиться о них. Они не хотят понять, что пришлось тебе пережить, а я понимаю. Но сейчас главное отыскать того, кто причастен к обоим похищениям.

Саша направился к выходу.

— Мне никогда не искупить перед тобой своей вины, — сказал Цезарь, но юноша ничего не ответил и покинул палату, зная, что любой ответ не поможет ему почувствовать себя лучше.

Саша не отходил от палаты Кабано, с нетерпением ожидая прихода полицейских и составления фоторобота. Он хотел узнать лицо того, кто руками несчастного парня издевался над ним. Охрана больше не стояла у входа. Она бесполезна, если пропустила внутрь Ольгу Ивановну в состоянии аффекта, едва не наделавшую бед. Теперь же, женщина продолжала спать в отдалённой палате противоположного крыла больницы. Жизни пациента точно ничто не угрожало, и Саша оставался спокойным, сидя на удобном диванчике и читающим новости в интернете. Вдруг, на экране высветился знакомый номер, принадлежавший Стасу, и он тут же ответил. Разговор продолжился некоторое время и в какой-то момент юноша ощутил непреодолимое желание посетить туалет. Дима и Антон отошли ненадолго по своим делам, поэтому рядом с палатой никого не осталось, и именно в этот момент он пожалел, что отпустил охранников.

Саша хотел лично встретить полицейских и проследить за тем, чтобы те не причинили Кабано никакого вреда и не заставили признаться во всех смертных грехах. По крайней мере, зная полицию в целом, юноша хотел подстраховаться, но никого рядом не оказалось. Даже медсёстры, проходившие мимо, ссылались на занятость, поэтому, испытывая большую потребность в посещении общественного места уединения, он поднялся с кресла и, как можно быстрее, удалился.

В коридоре у платной палаты появился парень в куртке и кепке, прикрывавшей лицо. Убедившись в отсутствии посторонних, он вошёл в палату, не заметив преград.

— Кто вы? — обратился к постороннему Цезарь, готовясь нажать на тревожную кнопку, вызывавшую к себе медперсонал.

— Спокойно, у меня для тебя письмо.

— От кого?

— Ты сам знаешь.

— Где он?

— Парень, я курьер, всё остальное меня не волнует, — ответил незнакомец и, передав конверт, удалился. Не дожидаясь, пока в палату кто-нибудь войдёт, Цезарь открыл его.

«Ты провалил задание!!! Поэтому, сегодня кто-то умрёт, и его смерть останется на твоей совести. Но знай, всё ещё есть шанс спасти мать и брата. Сделаешь то, что я скажу, и их не тронут. Первое: если составишь мой фоторобот, они оба умрут самой страшной, мучительной смертью и это видео я отошлю тебе. Насладишься им, узнав последствия невыполнения моих указаний. Второе: мне всё ещё нужны деньги этого хлюпика. Я говорил весь месяц не торопиться, но сейчас время пришло. Достань их любыми способами. Мне плевать, как именно. Подключи фантазию. И третье, наверное, самое интересное. Как только получишь всю сумму, прикончи его и пришли доказательство. Хочу увидеть его страдания. Как выполнишь, получишь семью обратно. Но для большей решимости, завтра найдёшь в палате запись. Она покажет, на что я способен, когда меня подводят. До встречи!!!»

Под покровом ночи, к подвалу здания подошёл человек, волоча за спиной большой мешок, наполненный тяжёлым содержимым. Войдя внутрь и грубо спустив его с лестницы, парень включил фонарик на телефоне и прошёл к двери, за которой тускло светил свет. Добравшись до места назначения, он открыл мешок, показав обезумившему от страха пленнику содержимое. Расстегнув куртку и открыв внутренний карман, засверкало лезвие знакомого острого ножа в глазах истощённого молодого человека, готового броситься на колени и целовать ноги похитителя, лишь бы он не совершил задуманного.

— Умоляю, не делай этого! Сергей не имеет никакого отношения к твоей мести, прошу! — пытался приблизиться к своему любимому Давид, лежавшему без сознания с кровавым подтёком на голове, выглядывавшим из мешка.

— Я ведь обещал сделать это и теперь всё в руках Бога…

«Обещания не делают людей сытыми, но ненадолго отодвигают чувство голода.»

 

Глава 8. Поражение

Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, г. Москва

В палате повисла тишина. Саша вдруг приостановил свой длительный рассказ, конец которого был всё ещё не близок. Он вспомнил произошедшие события и будто бы пережил их заново, испытав те же чувства, что и раньше, не зная, почему так близко к сердцу принял всё это по прошествии нескольких лет. Наверное, подействовали обезболивающие, вызвавшие своеобразную реакцию. Только так юноша объяснил своё состояние и из-за этого потребовался небольшой перерыв. Голова разболелась, и вспомнить оказалось сложнее, чем можно себе представить.

— Мне нужен перерыв, — попросил Саша, поправив подушку под головой.

— Конечно, — согласилась Наталья Борисовна, прикрыв блокнот, в который по — прежнему записывала интересовавшие подробности. — Может, принести что-нибудь?

— Да, — вспомнил он о том, что могло дать некую лёгкость, если так можно назвать. — Мне нужно поговорить с Димой.

— Но…

— Прошло столько времени… Два месяца, если быть точным, а я его ни разу не видел. И Дашу тоже. Я соскучился. Вы ведь обещали. Помните?

— Да, — не стала отрицать женщина. — Просто… Не думаю, что они смогут приехать. Ты же знаешь, все на сборах, разбрелись по миру, готовятся к Олимпиаде.

— Знаю, просто…

— Я постараюсь, — пообещала Наталья Борисовна, заметив страх Саши. Он боялся больше не увидеть друзей, без которых жизнь станет совсем другой: скучной, однообразной и, даже, никчёмной. — Я помню, что говорила и будь уверен, я выполню обещание.

— Кажется, я столько лет ждал этого, — вспомнил Саша усилия, связанные с зимним первенством четырёхлетия. — Неужели не увижу! — задался вопросом он.

— Ты снова думаешь о плохом, — не могла заставить его женщина прекратить заранее готовить себе гроб и вбивать собственными руками осиновый кол.

— Другое в голову не приходит, — утверждал Саша. — Я уже слишком давно здесь.

— Это не повод хоронить себя заживо, — не перестала убеждать его Наталья Борисовна.

— За эти годы я привык, — спокойно ответил Саша. — Не впервой уже стоять на волоске от смерти. Как будто она преследует меня попятам.

— Но ты умело выходил из подобных ситуаций, — не забыла о везении она. — Вспомни, хотя бы, своё похищение.

— Я о нём не забывал никогда, как и о том, что человек, с которым я ездил по миру на протяжении целого года, оказался сумасшедшим убийцей. Только идиот, мог не заметить этого. Почему я всегда настолько слеп? — не нашёл ответа Саша, продолжив, — с другими не происходит и половины того, что пережил я. Неужели я настолько плохой человек, что на меня выпало столько испытаний и только не говорите, что Бог не посылает того, чего нельзя преодолеть. То, что у меня это получилось, совсем не значит, что всё должно продолжаться снова и снова.

— А люди, которым ты помог, — напомнила Наталья Борисовна благотворительный фонд Лардонова, оказавшего огромную поддержку больным детям по всему миру, а также жертвам землетрясения в Японии.

— С чего вдруг вы о них вспомнили?

— Ты не можешь быть плохим человеком, потому как помог многим из них. Они благодарны и любят тебя.

— Да, только это не делает счастливее, — заострил внимание на подобной мелочи он. — Раньше мне казалось — это поможет справиться с одиночеством, чувством, что я всегда буду один, даже среди миллионов людей, но на примере Стаса я понял, что не следует пробовать кардинальные методы. Он убивал, потому что двигался к цели, которая изначально была мифом. Благодаря этому ему становилось легче. Цель меняет человека, какой бы ни была. Меня изменило желание нравиться людям, я хотел быть у всех на виду, стремился найти людей, которые заставят изменить моё отношение к окружающему миру, помогут быть любимым и нужным. Но вместо этого я лишь нажил врагов…

— Они не все были врагами, — напомнила Наталья Борисовна.

— Да, — согласился Саша, вспомнив аварию и встречу с Димой, а после, и с Дашей. — С вашим сыном меня связывает слишком многое. Несмотря на всё плохое, было множество хороших моментов. О них не хочется забывать. Люди попадались разные, но и среди них были те, кто не так однозначен.

— Говоришь о Кабано?

— Да, но и не только о нём, — подумал Саша, вспомнив дальнейшую историю, пугавшую и удивлявшую сильнее прежней.

— Я не знаю, как вообще тебе пришло в голову спасти Кабано после всего случившегося. Это в мыслях не укладывается…

— А у меня не укладывается в мыслях, что вы считали меня возможным «Фанатом», — не забыл об этой дикости Саша. — То, что у этого человека есть помощники — очевидно, ведь я бы никогда не поверил, что Стас — тот единственный человек, который провернул все дела, но, чтобы я…

— Все способны ошибаться, — стала оправдываться она. — Ты должен лучше других об этом знать.

— Мне приятнее знать о моментах, где я поступал наперекор всем мнениям и оказывался прав.

Разговор Натальи Борисовны и Саши больше напоминал мирную перепалку, в которой выяснялось, кто лучше, а кто хуже. Зная, каков её пациент, женщина быстро постаралась перевести тему, иначе всё могло зайти слишком далеко.

— У тебя есть предположения, кто мог быть на крыше в ту ночь? — спросила она и Саша призадумался.

— Не знаю, — пожал плечами он, временами прикрывая глаза от испытываемой боли. — Всё как в тумане.

— Ты вспомнишь, — уверила Наталья Борисовна. — В этом нет сомнения.

— А вдруг я сам этого не хочу на подсознательном уровне? — предположил он вполне возможный вариант, ведь на крыше могло произойти, что угодно. — Не просто так я не вспоминаю, нет даже намёков, мимолётных вспышек, переиначенных снов. Нет никаких признаков восстановления хронологии события. Я даже не знаю, зачем полез на ту крышу. А, что, если никого не было?

— В смысле? — заострила внимание женщина.

— Что, если я узнал о раке и невозможности излечиться от него…

— Ты не мог знать этого наверняка, — перебила Наталья Борисовна.

— Хорошо, но мне могло этого хватить. Я мог подняться на первую попавшуюся крышу, перед этим вполне мог с кем-то подраться, а так как это никогда не было моей сильной стороной, хорошенько получил по голове, потому что сам нарвался, находясь под наркотическими средствами. Вдруг известие о скорой смерти добило меня, и я попытался покончить с собой?

Психотерапевт не сразу ответила, проанализировав открывшиеся данные. Но всё же поверить в это не смогла, исходя из известных фактов о Саше. Ей Дима очень много рассказал о нём, к тому же, женщина провела с пациентом не один десяток часов, узнав его ближе. Этого хватило, чтобы опровергнуть последние слова, в которых, всё же, несмотря на имевшуюся возможность, не было смысла.

— Сколько раз ты говорил Диме, о том, что хочешь видеть его олимпийским чемпионом, стоящим на вершине славы?

— Очень много, — не стал долго думать Саша, мечтая об этом все последние годы.

— И ты смог бы бросить последние пять лет из-за страха умереть? — подвела она к мысли юношу.

— Нет, — сразу ответил он. — Я бы до последнего ждал и надеялся на то, чтобы увидеть победу своими глазами.

— Вот именно! — обрадовалась женщину своему маленькому успеху. Не часто Саша позволял ей показать, насколько ошибался. Парень всегда стоял на своём, не принимая ничью точку зрения, кардинально отличавшуюся от своей собственной. И сегодня, тот редкий случай, когда правильная мысль пришла сама по себе. — Молодец. Я горжусь тобой.

Саша с трудом поднялся с кровати, испытывая головокружение и рвотные позывы. Не приняв помощь Натальи Борисовны, он подошёл к зеркалу, завешенному белой простынёй и, убрав ткань вопреки протесту специалиста, взглянул на отражение, так сильно отличавшееся от прежнего человека, каким он был раньше. Полностью выпавшие волосы, брови. От длинных завивавшихся чёрных ресниц, данных природой, из-за которых в школе друзья ласково назвали Мальвиной, не осталось и следа. Бледная кожа и покрасневшие глаза напомнили ночное существо из фильмов ужасов, на которого он походил больше всего, но никак не на человека.

— Разве у вас остались сомнения, что мне, возможно, не доведётся увидеть эти победы? — задал вопрос он, не отрываясь от отражения.

— Остались! — твёрдо заявила женщина, подойдя к нему и встав рядом. — И не у одной меня. Операция в Израиле прошла успешно, но ты сам захотел вернуться домой, чтобы быть ближе к родным. Нужно какое-то время. Узнаем результаты и подождём приезд твоего доктора. К тому же, химиотерапия продолжается. Всё это может решить проблему.

— Доктор сказал, что операция, которую он провёл, можно было не делать, потому что пользы от неё практически никакой, вернее, в 98 % случаев бесполезна при моей запущенной стадии.

Наталья Борисовна удивилась.

— Ты знаешь?

— Да, — подавлено кивнул он. — Конечно, как вы и говорили, шансы есть, но рассчитывать на них не приходиться. Мне улыбнулась удача в лотерее. Второй раз такого не случится. Молния не бьёт в одно место дважды, по крайней мере, в моём случае.

— Я чувствую себя…

— Не стоит. Вы врач и должны говорить то, что хочет пациент, хотя бы для того, чтобы он не терял надежду и двигался вперёд, даже, когда дороги больше нет. И я знаю, что вы очень хотите помочь сыну, отыскав «Фаната» за то, что она сделала. Но всё же, может так оказаться, что я ничем не смогу помочь, просто потому, что на крыше её не было. Ведь, если так окажется, то я не видел её лица, а это значит, что вы зря тратите на меня время.

— Не зря, — сказала она, приобняв Сашу, сделавшего так же. — Я буду рядом в любом случае.

— Спасибо! — поблагодарил он.

— А теперь ложись и больше не подходи к зеркалу. Не нужно этого видеть, — попросила Наталья Борисовна и помогла вернуться юноше на кровать. — Отдохни. Я приду позже, — сказала она и покинула палату.

— Возможно, я ещё буду здесь к вашему возвращению, — прошептал Саша. Взяв из тумбочки фотографию со всеми близкими, запечатлёнными в одном месте, он попробовал улыбнуться, сквозь текшие слёзы, от которых не избавиться и, оставив её на груди, положил обе руки сверху, закрыв глаза. — Всё самое родное уже рядом с моим сердцем. Если умру — один не останусь…

Несколькими годами ранее…

Перед глазами Давида промелькнула целая жизнь, представленная без любимого. Встретившись в школе в старших классах три года назад, он ещё не знал, что Сергей — человек, чья судьба навсегда переплетётся с его. Худощавый, высокий парнишка с завивавшимися каштановыми волосами притянул сильнее любого магнита. Первые месяцы он не понимал своих чувств, лишь съедал парня глазами, боясь подойти ближе, чем на пять метров и открыться ему. Его волновало мнение окружающих: друзей, брата, мамы и это чувство неизвестности пугало сильнее, нежели упустить шанс встретить первую любовь и лишь сейчас, когда всё позади, Давид корил себя за не сделанный раньше первый шаг.

В какой-то момент парень больше не мог терзать своё сердце, горевшее от желания пойти на риск и в случае удачи, получить желаемый приз, способный перевесить любые последствия, связанные с обществом. Оно всё равно не в состоянии принять их такими, какими того заслуживали, являясь просто людьми, что и все. Давид подошёл к Сергею и признался в своих чувствах, тут же ожидая любую реакцию, но какой же радостью обернулся разговор, когда возлюбленный ответил взаимностью и на глазах изумлённых одноклассников, поцеловал, слыша в свой адрес унизительные выкрики и насильственные попытки завершить «голубую нежность» здесь и сейчас. Нет ничего важнее первого в своей жизни поцелуя: сладостного, страстного, нежного, особенно назло всем не согласным с проявлением чувств к своему полу.

Тот день Давид навсегда сохранил в памяти: особенный и ни с чем несравнимый. В мгновения вместе, парень не замечал ненависти, унижений, страха остаться одному в компании озлобленных гомофобов. Он будто бы летал в облаках, ещё никогда не испытывая такого счастья. Всегда были силы справиться с общественным мнением: людьми, пытавшихся с помощью психологов и других специалистов вылечить заложенное природой от рождения. Давид преодолел все препятствия. Было ради кого бороться, за кого сражаться в войне, где силы противника многократно превышали его и, в конце концов, людям пришлось принять двух парней, шедших наперекор природе и судьбе. Они доказали готовность идти до конца, друг ради друга. Ради того, чтобы каждый день видеться и радоваться новому дню, держаться за руки без страха оказаться облитыми холодными напитками, смотреть в глаза и принимать любовь, которой всё нипочём, ласково обниматься, традиционно поглаживая друг друга за ухом и чувствовать притяжение, усиливавшееся день ото дня. Ярко улыбаться и без сомнения наслаждаться тем, что есть, ведь не часто можно попасть точно в цель и отыскать вторую половинку. Молодые люди прошли через огонь и воду. Давиду в голову не могло прийти, что испытания не закончились, и впереди ждало самое страшное, когда-либо возникшее на пути, иначе видеть любимого на волоске от гибели просто невыносимо, особенно, если за ним стоял психопат, которому ты ничего не мог сделать.

Сколько парень не старался вырвать цепь и приблизиться к Сергею, ничего не вышло. Он походил на сторожевого пса, лаявшего изо всех сил, но не в состоянии укусить.

— Ты действительно так сильно любишь его? — спросил Стас, наблюдая за его попытками.

— Да, — твердил Давид, надеясь до последнего на благоразумие похитителя и его человечность, сокрытую глубоко внутри.

— Мне не знакомо это чувство, — признался он, играя с ножом. — Ты был прав и, глядя сейчас на тебя, эти попытки кажутся просто жалкими, наигранными…

— Я всё готов ради него отдать, так же, как и он за меня, — продолжил Давид, поглядев на возлюбленного. — Мы должны быть вместе.

Стаса это лишь позабавило, но изменить решение он и не думал. Убить Сергея — необходимость для показа Кабано последствий непослушания. К тому же, ему хотелось пролить кровь и не слишком важно, чью именно.

— Даже жизнь? — поинтересовался он, на, что Давид судорожно притих. — Так я и думал. Все вы возлюбленные готовы языком молоть, а как на деле… Но что-то я заболтался. Вообще, я милосердный человек и хотел позволить попрощаться, — включил камеру на телефоне он, приготовившись заснять убийство, — но к несчастью, твой паренёк без сознания, а у меня график, поэтому…

Стас поднял над Сергеем острое орудие, испытав невероятное влечение к нанесению первого из множеств ножевых ранений, в то время, как Давид обессилено содрогнулся, будто это уже произошло. Он ничего не в силах сделать и на мгновение, силы оставили от безысходности.

— Нет! — в истерике закричал Давид, когда нож опустился вниз, но все, же не пронзил плоти невинного человека. В дверь вошла девушка, наставившая на Стаса пистолет с громким выкриком его имени, тем самым, не позволив совершить очередного преступления подельнику.

— Ты? — не поверил глазам он. — Хочешь убить меня?

— Положи нож и немедленно выйди за дверь, — настояла она в ожидании выполнения приказа.

— А, если нет? — не подчинился Стас, намереваясь выполнить задуманное.

Саша одним щелчком зарядила оружие, показав серьёзный настрой, чему не смог воспрепятствовать парень, положивший нож обратно во внутренний карман. Поглядев на всё это, Давид в слезах дотянулся рукой до мешка и придвинул его к себе, оказавшись с возлюбленным рядом, на что Стас и Саша не отреагировали, погрузившись в свои разборки.

— Выйдем за дверь? Мы ведь не хотим мешать воссоединению! — предложила Саша, не сводя глаз с того, кто мог выкинуть любой фортель, чтобы приступить к задуманному.

— Хорошо, — быстро согласился Стас, пройдя в метре от направленного на него оружия за пределы коморки. Саша прикрыла дверь и тут же повернулась лицом к тому, кто ещё недавно являлся её помощником, выполнявшим любую просьбу. — Хочешь убить меня? — спросил он, не показав никакого страха.

— Даже не представляешь, как сильно, — напрямую ответила она.

— Зачем? Я ведь помогаю тебе, не так ли?

— Помогаешь? — не поверила своим ушам Саша. — Что ты вообще творишь? Мы договаривались не убивать никого, не делать ничего за спинами друг друга, но для тебя это не аргумент. Почувствовал полную безнаказанность и силу над теми, кто в реальной жизни уничтожат, и пальцем не пошевельнув? Так это может плачевно закончиться.

— Угрожаешь сдать? — предположил Стас, ходя взад-вперёд без остановки, из-за чего девушке пришлось переместить дуло пистолета. — Для этого ты приходила к нашим подопечным в этом светлом длинном парике, накрашенная как последняя потаскуха, напялив тёмные очки? Боишься, они выдадут тебя, когда выпустишь?

— Я никогда не хотела их убивать. Я покончила с этим и не собираюсь возвращаться к тому, что было.

— Строишь из себя святошу? Да брось, тебе не идёт. Мы оба знаем, какова ты на самом деле. Ты больше меня хочешь разобраться с этими людьми, но боишься признаться, боишься, что твой Дима, каким-то чудом, почувствует эту страсть к убийствам в тебе при встрече. Я прав?

— Я не чудовище…

— Говорит та, что приказала взрывать автомобили на свадьбе, как только люди в них сядут, — заулыбался Стас, приблизившись, на что Саша никак не отреагировала. — Это уже не вспоминая о Диме, которому ты едва не сломала жизнь. Какая милосердность, честность по отношению к любимому. Ты же обязательно расскажешь ему, как поступила с его невестой? Верно? Но ты же до сих пор не виделась с ним, а почему? Потому что трусиха. Затеяла всё это и никак сама не можешь пересилить себя сделать первый шаг. Так, для чего нужно было затевать изначально, ни к чему не ведущий план, в котором погибают люди и ничего более. Я та хотя бы пытаюсь заработать денег и лишь, поэтому возился с Сашей весь последний год, и когда у меня почти получилось — ты приходишь и всё портишь. А ведь деньги для нас обоих.

Стас почувствовал лёгкое недомогание. Рвотные признаки немного омрачили радость психологической победы над Сашей, уже почти не смотревшей в его сторону, когда дуло пистолета отклонилось от цели. Затруднённое глотание и разболевшийся живот навели на мысль о подхваченном вирусе из-за частых приходов к пленникам, заразивших его, что сделало парня лишь раздражительнее.

— Я другая, — обдумала ответ Саша, искренне веря в изменения и желание жить другой жизнью, не похожей на ту, где совершила роковые ошибки, стоившие другим жизней.

— Тогда, ты не выстрелишь, — заявил Стас и в ту же секунду выхватил оружие, крепко ударив девушку по голове. Парень просто подобрал самый подходящий момент. Она не ожидала и просто не была готова отразить выпад, потеряв контроль. — Ты просто глупая маленькая девочка, не знающая, чего хочешь от жизни, — наставил пистолет к голове, лежавшей на полу девушки он. — То ты говоришь, что безумно любишь своего биатлониста и идёшь на убийства и любые жертвы, то ты начинаешь бояться и корчить из себя святошу, которая ошиблась и вообще ни в чём не виновата. Ты утверждала, что чувства, вынудившие пойти на убийства из-за так называемой любви, были ошибочны. Это я слышал на кладбище, но что же мы видим? Уже тогда ты обо всём забыла и согласилась на предложение продолжать игру дальше. Понимаешь ли ты вообще, чего хочешь? Любишь ты Малышкина или всё только от скуки? Реши же, наконец, кто ты!

— А ты решил? — спросила она.

— Да, — твёрдо сказал Стас. — Я тот, кто стоит перед тобой и держит пистолет, чтобы прикончить, а после и тех педиков с мамашей.

— Хотела бы я взглянуть…

В соседнем помещении послышался шум упавшей на пол цепи. Стас оставил девушку и встал у двери, через щель, наблюдая за вознёй внутри, не предпринимая попыток что-либо сделать. Зная, что пленники никак не смогут навредить, парень крепко сжал пистолет, готовясь воспользоваться им в любой момент. Но перед этим, ему захотелось увидеть эту самую «настоящую» любовь между парнями, о которой Давид так ревностно говорил, ведь, когда ещё можно почувствовать связь возлюбленных, как не в опасных для жизни условиях: все чувства воспалены для предела, из-за страха потерять всё, что было раньше. Это лучший способ позволить насладиться романтикой, прежде чем навсегда её отобрать.

— Как ты это сделал? — почти шёпотом спросил Давид, глядя на цепь, больше не удерживавшую его на одном месте.

— А как, по — твоему, я открывал дверь завуча, чтобы сфотографировать ответы для контрольных работ? — гордо заявил Сергей, держа в руке отмычку. — Смотрю, этот навык необходим не только в школе!

— Как же я люблю тебя! — не в силах сдержать себя, сказал Давид, обняв любимого, почёсывая его за левым ухом, какое-то время не обращая внимания на жестокого маньяка за дверью, от которого можно ждать чего угодно.

— А я тебя! — признался Сергей, поглаживая частыми движениями правой руки по спине возлюбленного. Весь прошлый месяц он не мог найти себе места после исчезновения Давида. Обращаясь во все службы, куда только можно и получая отказы, парень боялся, что их ссора накануне полного радиомолчания, могла означать, что любовь всей его жизни просто не хочет разговаривать и более того, оборвал ту связь, помогавшую обоим жить и преодолевать препятствия, но теперь всё стало на свои места. И в какой-то момент, Сергей, даже, оказался рад, что всё обернулось именно так, ведь до этого он предполагал, что Давида нет в живых, а сейчас всё ещё могло окончиться хорошо. — Наконец, я нашёл тебя. Неужели ты думал, я оставлю тебя? Где бы ты ни был, я найду тебя. Мы ведь связаны навечно!

— Навечно, — сладко повторил он, касаясь глубокой раны на голове Сергея с запёкшейся наверху кровью. — Тебе больно?

— Уже нет, — взял его ладонь Сергей и поднёс к губам, поцеловав. — Мне больно от того, что я обидел тебя и, если бы не это…

— Я счастлив, что ты рядом и больше меня ничего не волнует, — не мог думать о ссорах Давид, наслаждаясь этими мгновениями, как в первый раз, испытывая те же эмоции, что и при первом поцелуе. — Я люблю тебя!

— А я тебя, — повторил Сергей, невольно пустив слезу. — Всегда и до конца своих дней.

— До конца своих дней…

— Мальчики, я всё понимаю, но может, постараемся выбраться отсюда! — встряла мать, молчавшая долгое время.

— Конечно! — проговорил Сергей. Взяв в руки цепь, намеревавшись обмотать ею вокруг шеи похитителя, он подошёл к двери, но, не успев открыть её, увидел вошедшего в коморку Стаса с вытянутой рукой, державшей пистолет.

— Я дал вам попрощаться, а значит, я не такой уж и страшный человек, — проговорил он и выстрелил. В одно мгновение пуля поразила свою цель, но итог оказался не таким, каким его представлял себе Стас. В последнюю секунду, Давид встал на пути летевшего свинца, дабы спасти возлюбленного, без которого жизнь уже не была бы той, которую они вместе себе представляли во времена близости, но не хватило времени, и один выстрел поразил сразу двоих.

В коморке повисла гробовая тишина. Оглушительный хлопок заставил всех присутствовавших на мгновенье впасть в ступор. С обезумившими глазами, стоявший спиной Давид повернулся к Сергею. Делая это небрежно и немного покачиваясь, он не совсем понял, что произошло. Парень смотрел в глаза стрелявшего и знал предполагаемую цель пули, но всё же, что-то пошло не так, и лишь обратив внимание на любимого, так же молча стоявшего и не говорившего ни слова, всё стало на свои места. Взгляд остановился не на лице Сергея, побледневшего и испуганного, а на кровавом подтёке рубашки, выступившем в области правой стороны груди. Пуля попала в него, но пострадал он не один. При попытке Давида дотронуться до пулевого отверстия и остановить кровотечение, он вдруг ощутил холод и дрожь собственного тела, когда жидкость быстрой струйкой, немного щекоча, полилась из его шеи.

— Сергей! — едва произнёс Давид, держа того за руку.

Он ничего не ответил. Кровь выступила изо рта, и высокий кучерявый парень упал на пол. Не удержавшись, Давид, устремился вслед за ним, вначале оказавшись на коленях, а вскоре, когда нахлынула слабость и головокружение, тело повалилось вниз, в лужу крови обоих молодых людей.

— Прости меня, — извинился Давид, держа Сергея за руку и глядя ему в глаза, лежа лицом к лицу. — Это я во всём виноват. Из-за меня ты оказался здесь. Твоя кровь на моих руках.

— Мы столько времени потратили впустую, боясь подойти, друг к другу и сказать самое важное… Теперь у нас его нет, больше ничего нет, — с трудом выговорил Сергей, не в силах дышать из-за пробитого лёгкого, захлёбываясь собственной кровью.

— Но оно у нас было и это важнее всего остального.

— Важнее, — согласился он.

— Мне так жаль…

— Не надо. Мы вместе и больше ничего не имеет значения. Все мечтают уйти в один день и у нас есть возможность сделать это, — кашляя, продолжил говорить он. — Судьба благосклонна…

— Я люблю тебя, — не сдержал слёз Давид, чувствуя, как со стремительной потерей крови уходила не только его любовь, но ещё и жизнь.

— И я, — улыбнулся Сергей, закрыв глаза, напоследок сжав руку возлюбленного.

— Сергей, нет! — не поверил в наступивший конец Давид. — Открой глаза, я всё ещё здесь! Я ещё здесь!

Сергей ушёл, а Давид продолжил мучиться, глядя в его закрытые глаза. Они больше никогда не откроются в лучах яркого утреннего солнца, когда оба парня нежились в кровати, не желая подниматься, и оставлять друг друга, даже на несколько часов. Всё закончилось, и нет пути назад.

Стас посмотрел на плод своего поступка и в какой-то момент не смог поверить, что сделал это. С одной стороны, он хотел убить всех, когда всё закончится, но сейчас, услышав предсмертные слова парней, он почувствовал любовь, исходившую от них, и пожалел, ведь такие как Давид и Сергей встречаются не часто и они должны жить, показав остальным значение истинной любви.

— Я убью тебя! — завопила потрясённая смертью сына, женщина и попыталась наброситься на Стаса, уже не боясь последствий, ведь терять нечего, но сил не хватило причинить тому вред. Получив по голове всё тем же пистолетом, женщина потеряла сознание, упав рядом с кроватью и ударившись о железную спинку. Подойдя к ней, Стас убедился в ещё одном убийстве. Пульса не было, так же, как и дыхания.

Избавившись от несчастной матери, парень, почувствовав ещё большее недомогание, повернулся к Саше, лежавшей за дверью и уже передвигаясь по подвалу, опираясь о стены, подошёл к девушке, сидевшей на полу, прислонившись спиной к твёрдой бетонной поверхности.

— Ты всё — аки убил их, — разочаровалась Саша, пытавшаяся не допустить этого.

— Я хотел только Сергея. Давид сам попал под руку, а его мать… Она поступила, как и любая женщина, утратившая ребёнка. Просто я оказался сильнее.

Стасу тут же стало совсем плохо, и утренний обед вышел наружу неприглядной неоднородной коричневой жижей, обеспокоившей его.

— Не хорошо? — поинтересовалась девушка, злорадствуя.

— Отравился, наверное, но тебя это не должно касаться.

— Ошибаешься, — заметила она. — Как раз ко мне это относится больше, чем ты можешь себе представить.

Стас недолго раздумывал, прежде чем догадался.

— Твоих рук дело? — схватил её за шкирку он, но долго удерживать не смог. Силы быстро иссякли.

— Я мечтала избавиться от тебя, и этот день настал, — возрадовалась она.

— Что ты подсыпала? — испуганно закричал он.

— То, что я очень люблю.

— Мышьяк? — вспомнил день свадьбы Малышкина он.

— Он самый, — довольно кивнула Саша, нисколько не боясь очередного порыва ярости своего помощника.

— В больницу, срочно, — проговорил он себе под нос, мешкая и ходя из стороны в сторону.

— Боюсь, тебе это уже не поможет. Такое количество мышьяка убьёт тебя, прежде чем доберёшься до ближайшей из них. Я позаботилась об этом, милый.

Стас попытался напугать Сашу, направив на неё в очередной раз пистолет, но спутанность сознания, сильнейшие боли в животе и глотке, отдышка и прочее не позволили ничего сделать. Недолго пытаясь прийти в себя, он потерял равновесие и оказался на полу.

— Мы должны работать в команде, — твердил он, испуская дух.

— Мы не команда, — стояла над ним девушка и наблюдала за быстрым приходом «костлявой», встреча с которой уже не за горами.

— Но наш уговор…

— Я бы никогда не подпустила тебя к своему брату. Он заслуживает хорошей жизни, а ты… Катись к чёрту! — плюнула ему в лицо девушка, получив удовольствие от поступка, благодаря которому совсем скоро избавится от ненужного балласта. — И знаешь, я никогда не планировала тебе помогать. С самого начала мне требовалось найти ничтожество, вроде тебя и заставить его подчиняться. Мне и в голову не приходило, что это будет так просто, ведь оставалось просто пообещать помощь с братом и всё, дело сделано. Ты выполняешь все мои приказы и, в конце концов… Выходит то, что я сейчас вижу перед собой. Но знай, от тебя было больше проблем, нежели помощи и когда-нибудь, это должно было закончиться. Я рада, что время пришло, пусть и позже запланированного.

— Я доверял тебе! — выговаривал Стас, не раз ещё выплёвывая остатки завтрака, едва не задыхаясь от них.

— Да? — изумилась Саша. — Тогда доверься и мне. Вскоре, у тебя начнётся печёночная недостаточность, отдышка станет сильнее, как и тахикардия. Всё это приведёт к смерти, довольно болезненной смею заверить. Так я смогу обезопасить людей от подобных тебе фриков, не способных жить среди других.

— Фриков? А кто ты? Ты ещё хуже меня. Я хотя бы не лгу самому себе!

— Может и так, но факт в том, что ты проиграл, а я нет, — равнодушно поглядела она на Стаса, уходившего с каждой секундой всё быстрее.

Саша отвернулась и приготовилась покинуть подвал, где её больше ничто не держало. Осталось позвонить в полицию и сообщить о местонахождении похитителя и трёх жертв, которым уже ничем не помочь, но, не сделав и шага к выходу, как сильные мужские руки схватили за горло и впоследствии потянули вниз. Стас напал на неё из последних сил и принялся душить, усевшись сверху, не позволив девушке освободиться.

— Я утяну тебя за собой! — закричал он, с остервенением сдавливая гортань. — Тебе не выйти сухой из воды. Сдохни!

Сколько девушка не пыталась выбраться, у неё ничего не вышло. Даже отравленный, Стас был сильнее. Дышать ей нечем и всё закончилось бы печально, пока сзади, над головой похитителя не нависла цепь, словно виселица. В руках несчастного Давида, испытывавшего неимоверную злость, ненависть и жуткую боль потери, она стала приговором преступника. Как только металлическая петля в мгновение ока обмотала шею, она тут же впилась в кожу, сдавливая каждый миллиметр плоти с осознанной яростью, возраставшей ежесекундно. Стас округлил глаза, не ожидая ничего подобного. Он тут же отпустил девушку и принялся обороняться, попытавшись освободиться, но Давида уже не остановить. Серьёзная потеря крови не помешала ему завершить задуманный Сашей план, ведь всё делалось ради Сергея, во имя памяти, во имя любви и мести. Ему уже нечего терять и это единственное, что должно свершиться здесь и сейчас. Другого шанса просто нет.

— За Сергея, — процедил он, покраснев от ярости.

Послышался хруст. Кадык Стаса сломался и убийца Сергея с остекленевшими глазами, прекратил бороться. Руки ослабли и повисли, но Давид продолжил сдавливать цепь, желая сделать всё наверняка: отомстить за смерть любимого в полной мере, дойти до конца.

— Оставь его, — сказала Саша, придя в себя. — Он мёртв. Ты справился. Всё кончено.

Давид не сразу послушал девушку, но всё же ослабил хватку, а после и вовсе отпустил цепь, повалившись на пол практически без сил. Он всё оставил для мести, сработавшей в полной мере, но принесла ли она удовлетворения? Парень поймёт это, но только не сейчас, когда боль утраты так свежа. Понадобится много времени и много сил, которых сейчас просто нет.

— Всё кончено? — прошептал он, осознав, что сделал.

— Да, — кивнула Саша. — А теперь необходимо выбраться отсюда и вызвать скорую помощь. Они спасут тебя.

— Зачем? — не понимал парень, прокручивая в голове момент его смерти. Кровь Сергея всё ещё была на нём, без перерыва продолжая напоминать о случившемся и невозврате потери. — Он вся моя жизнь, а теперь ничего не осталось. Его больше нет со мной, — всё ещё не до конца верил он.

— Живи ради себя и никого больше. Возможно, тогда найдёшь покой, но всё зависит только от тебя, — сказала она и помогла парню приподняться. — Сейчас я отведу тебя на кровать. Нужно сохранять силы до приезда медиков, — поглядела на побледневшего от недостачи крови парня она.

— Нет, я не хочу идти туда, — отказался Давид, вцепившись в руки Саши, так сильно, как только мог, не дав освободиться. — И мама, и Сергей мертвы. Я не готов снова взглянуть на них!

— Хорошо, — согласилась она. — Жди здесь и держись. Скоро приедет помощь. Ты должен бороться.

— Я буду, — не зная почему, согласился Давид.

— Ты не забыл наш ранний разговор? — вспомнила Саша перед уходом.

— Помню, — отозвался парень, временами закрывая глаза из-за быстро уходивших сил. — Тебя здесь не было. Во всём виновен Стас, но и ты должна выполнить свою часть уговора. Спаси моего брата. Теперь он единственный важный человек в моей жизни. Только он и остался…

— Всё будет хорошо, — обнадёживающе выдала девушка, наблюдая за тем, как Давид потерял сознание. — Ты выживешь.

Хохфильцен. Австрия

Прочитав письмо, Кабано тут же спрятал его под матрас, боясь возвращения Саши в любую минуту. Не зная, что предпринять, он положил голову на подушку, пытаясь понять, как поступить. Похититель отчётливо сказал, что хочет смерти юноши, иначе, это же произойдёт с его семьёй, ради которой и проделан весь этот путь. Выбор не велик: либо Саша, либо мама и брат. Парень мучился в раздумьях. Он не мог отнять жизнь другого человека. Даже на похищение Цезарь согласился только из-за ненадобности убивать. Требовалось сломить и выудить денег из жертвы, что было вполне по силам, но это.…Всё походило на ночной кошмар и, если раньше он казался не таким страшным, то сейчас всё усложнилось и сделать выбор между одним и другим — невыносимо тяжело. На одной чаше весов стоял брат и мама. Ради них парень готов пойти на всё, лишь бы они были в безопасности, но на другой — юноша, каким-то образом простивший его за причинённый вред и обещавший помочь во всём. Если Кабано попытается навредить во второй раз, Саша, даже несмотря на свою доброту и понимание, продемонстрированные ранее, не простит. Только полный идиот, пойдёт на уступки и решится совершить ещё одну ошибку дважды.

Выбора не осталось. При всём желании решить проблему, не прибегая к насилию или смертям, Цезарь не смог, не отыскав альтернативы, в которой никто бы не пострадал. Если он выберет убийство второго — произойдёт целых две смерти. Рак убьёт Кабано, и в этом нет сомнения. Будет некому спасти его, но, даже если это произойдёт, тюремная камера всё равно не позволит насладиться победой со спасённой семьёй. За убийство человека он погубит собственную жизнь.

Дверь палаты открылась. Саша, в окружении двух сотрудников полиции, подошёл к нему и присел рядом. Кабано не смог посмотреть юноше в глаза, когда уже точно знал план действий. Он всеми силами отводил взгляд в сторону, боясь вырывавшихся слёз, показывая своё состояние и нежелание совершить задуманное. На вопросы стражей правопорядка он отвечал дрожавшим, неуверенным голосом, что не могло остаться незамеченным Сашей, пристально наблюдавшим за этим резким изменением, произошедшим, пока он бегал в туалет. Когда Цезаря спросили про внешние признаки человека, стоявшего за всем, он запутался в показаниях, не в силах сказать точнее художнику о цвете глаз, тонкостях вида подбородка, носа или щёк. Всё, что он сказал, тщательно зарисовал специалист, но Саша не поверил ни единому слову. Постоянно бегавший взгляд, испарина на лбу, частое касание руками лица и носа, понизившийся голос, не прекращавшиеся моргания — говорили о лжи. Цезарь вёл себя так с самого прихода полиции и продолжил до тех пор, пока юноша не выдержал и на середине беседы не приостановил её, попросив посторонних ненадолго выйти. Закрыв за ними дверь, он в поисках подходящих слов, какое-то время, держа голову наклонённой вниз, подошёл к нему.

— Что-то случилось? — спросил он спокойно и непринуждённо, желая вызвать доверие и расположение к себе, как это произошло в горах.

— Нет, всё хорошо, — не раздумывая солгал Кабано, чья рука слегка теребила кончик одеяла.

Саша присел к нему на кровать, что сильнее взволновало парня, начавшего излишне потеть.

— Ты ведь знаешь, что я уже четыре года учусь на психолога?

— Да, — без какой-либо паузы ответил он.

— Мне совершенно несложно понять, когда мне лгут, — продолжил Саша, наблюдая за реакцией Кабано, опустившего голову вниз и постаравшегося не смотреть в глаза, тем самым не выдавая себя. — Понимаешь, когда я чего-то хочу, приходиться долгое время изучать, что в итоге даёт своеобразные плоды. Как раз эти плоды я сейчас собираю. Помнишь, в том доме в горах, ты рассказывал о причине, по которой всё случилось, и я поверил. Знаешь, почему?

— Почему? — знал к чему этот разговор Цезарь.

— Это была чистая правда. В неё я не мог не поверить. Кому-то это показалось дикостью, а я поверил, но сейчас…

— Прости, — не выдержал парень, заплакав. — Я не знал, что мне делать.

— Это из-за того человека, вошедшего в палату? — предположил Саша.

— Ты знаешь?

— Я доверчивый, но не идиот. Ко мне закралась мысль, что заказчик пошлёт к тебе кого-нибудь, поэтому я убрал охрану. К тому же, от неё не было пользы. Почему-то мне казалось, что тебя не убьют. Похищая меня, этому человеку необходимы были деньги, иначе просто из зависти или чего-то иного, такое бессмысленно проворачивать. Поэтому нужно было просто подождать, и ты по — прежнему нужен для их получения. Вот я и решил оставить палату без охраны.

— Я должен убить тебя, — признался Кабано, дрожа. — И я даже…

— Решился на это? — пришло в голову Саше, заметившему волнение и покрасневшие глаза от нелёгких перипетий. — Несложно догадаться после всего, через что ты прошёл.

— Что мне делать? — не знал он. — Если я не получу деньги, он…

— Тогда убей меня! — вдруг предложил Саша, чего не ожидал Кабано.

— Что?

— Знаю, звучит странно, но это нужно сделать. По крайней мере, фиктивно, но громко, — заулыбался Саша, мечтая когда-нибудь облачиться в киношную экипировку, благодаря которой, он сам поверит в свою смерть.

— Мне всё это придётся записать и отправить ему. Адрес на присланном конверте.

— Тогда за дело. Этот адрес, конечно же, не приведёт нас к нему. Наверняка всё предусмотрено, потому бесполезно пытаться приглашать полицию заниматься им. Так что, сделаем всё так, чтобы никто не засомневался в моей смерти, даже я сам и никому не скажем. Это останется между нами. Идёт?

— Как же ты это сделаешь до завтра?

— Доверься, — пообещал Саша и ушёл.

Саша во второй раз в жизни мог сделать что-то необыкновенное в собственном понимании. Впервые ему пришлось писать сценарий для мальчишника Димы, где все загробные атрибуты стоили немалых денег, но в то же время, принесли много эмоций. Они бы вспоминались до сих пор, если бы не трагедия на свадьбе. Поэтому, он захотел реабилитироваться и принести свою лепту в полезное дело, благодаря чему не только спасёт несколько жизней, но и отыщет виновника похищения.

Огромное количество денег сыграло важную роль, когда за кротчайшие сроки необходимо создать настоящий шедевр. Связавшись с людьми, занимавшимися киношными постановками и пообещав им гонорар с шестью нулями, Саша успокоился, ведь неподалёку снимали сцены фантастического блокбастера, съёмочная группа которого согласилась ненадолго оторваться от своей непосредственной работы. Через несколько часов они приехали в здание больницы. Главврач воспротивился приходу посторонних, но после объяснения ситуации, дал согласие, запретив персоналу мешать съёмкам.

По сюжету, после долгих и драматичных извинений и просьб, когда деньги переведены на нужный счёт, Кабано, оставивший камеру на полке с телевизором, много раз бьёт ножом в живот Сашу, после чего выбрасывает его окровавленное тело через окно и снимает лежавший на улице труп из палаты. По мнению молодого миллионера, это должно быть достаточно жестоко и реалистично, так как снималось на любительскую камеру, поэтому к работе приступили немедленно.

Но после слово «мотор», Саше стало не по себе. Кабано не пришлось играть или смотреть написанный на скорую руку сценарий. Он жил этим моментом, показав итог, если бы юноша не догадался о вранье. Слова извинений, внутренние терзания, искренние слёзы и желание не допустить того, к чему всё шло, оказались настолько правдоподобными, что ни у кого не возникло желания начать заново либо что-то подправить. Съёмочная команда поверила каждому слову и не смогла оторваться от происходившего, несмотря на то, что все отлично знали об убийстве в конце сцены.

В момент ударов ножом, Саша испугался. В голову закрались мысли о реальности надвигавшейся гибели и скором падении из окна. Ужас на его лице нельзя сыграть лучше, нежели, когда ты жил этим и испытывал в тот самый момент. Он понадеялся на скорое окончание съёмок, ведь грань между страхом, желанием помочь и стрессом, за которым стремилась истерика, становилась тоньше.

Когда последнюю сцену падения благополучно отсняли, Саша, весь в бутафорской крови, неожиданно выбежал из палаты. Захлестнул непреодолимый страх. Распугивая персонал, подкравшийся близко к месту киношного убийства, он спустился вниз, куда бросили из окна манекен. Юноша знал: этого нельзя делать ради конфиденциальности, иначе фото живого окровавленного Александра Лардонова попадут в интернет, а значит и в руки заказчика, но не смог себя пересилить. На улице сидели Дима и Антон, оставшиеся в неведении происходившего. Увидев друга всего в крови, парни не смогли сохранить спокойствие.

— Кто-нибудь, на помощь! — закричал Дима, увидев вырвавшегося из здания больницы юношу с безумными глазами. Он направился к нему в надежде довести обратно и узнать в чём дело, но Саша не дал до себя дотронуться, ведя так, словно вырвался из рук маньяка. Недавнее похищение продолжило играть свою роль в его состоянии.

— Не трогай меня, — во всё горло прокричал он.

— Тебе нужна помощь! — утверждал Дима в попытках взять того на руки.

— Это не моя кровь, — заверил Саша.

— А чья? — перепугался спортсмен, подумав о худшем.

— Это не кровь! Она не настоящая…

Антон вышел из больницы вместе с главврачом, объяснившим ситуацию. Мипулин от друга мог ожидать чего угодно, но нынешнее состояние волновало.

— Что с ним? — спросил Дима, когда врач наклонился над Сашей, не реагировавшим ни на какие посторонние звуки.

— Шоковое состояние, — отметил он. — Последствия похищения. Нужно немедленно вернуть его в больницу и на этот раз не как гостя, а как пациента. Парню нужна помощь. Теперь он не может этого отрицать.

— Он поправится? — не видя ещё подобного состояния друга, задал вопрос Антон.

— Да, — уверил доктор. — Нужно немного времени!

Сашу привели в порядок и положили в платную палату вдали от Цезаря. Вколов успокоительного, доктор запретил беспокоить. Спокойная обстановка нужна больше всего для выздоровления.

Съёмочная команда выполнила работу, и к утру следующего дня ролик убийства лежал полиции. Получив деньги от Ольги Ивановны, узнавшей про дела сына несколько позже, они уехали обратно на съёмки дорогого блокбастера, оставив Кабано с новыми переживаниями. Он не знал уже, сработает ли «липовая» смерть и вернёт ли он семью, но всё же, выбора не было. Переведенные заранее деньги вместе с видео могли обозначать свободу или же, в случае разоблачения — гибель семьи, а посланные миллионы могли мастерски исчезнуть. Осталось только ждать. Всё же подключённая к делу полиция следила за деньгами, надеясь отследить их перемещения, но вся сумма осталась нетронутой. Время шло, а ответа заказчика не было, пока на телефон Саши, лежавший у Димы, не пришло сообщение:

«Посмотри новости любого российского канала и всё узнаешь. Мне очень жаль, что так вышло. Прости».

В ту же минуту, Дима влез в первый попавшийся компьютер больницы, подключённый к интернету, и увидел в записи выпуск новостей. Они не радовали своей позитивностью.

«Противоречивая новость пришла сегодня от органов правопорядка столицы. В подвале одного из домов была найдена похищенная месяц назад семья выходцев из Испании. Напомню, они являлись частью плана известного маньяка по прозвищу «Фанат», причастного к жестокому массовому убийству на свадьбе Дмитрия Малышкина два года назад. Как утверждалось ранее, «Фанат» — это один человек, пойманный месяц назад в Австрии зарубежными коллегами. Девушка продолжает ожидать своего наказания, но новые данные говорят, что она работала не одна и теперь, второй член команды, наконец, пойман. Им стал Стас Шмелёв, задушенный своим же заложником после зверского убийства матери и друга. Как утверждает единственный выживший, этот человек похитил их и держал в заточении лишь для того, чтобы его брат Цезарь Кабано, похитил, как оказалось, недавно нашедшегося Александра Лардонова и требовал с него немалую сумму денег. По этому делу ведётся расследование, но уже смело можно сказать, что человек, терроризировавший не только Малышкина и Лардонова, но и столицу, теперь мёртв и жители могут спать спокойно».

— Не зря же он мне не нравился! — заявил Малышкин.

— Саша будет в шоке, — предположил Антон.

— Кабано тоже, — подумала Ольга Ивановна, неожиданно переменив к нему отношение.

Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, г. Москва

Саша уснул. Ему часто приходилось это делать в последнее время, и на этот раз он и не думал, что получится, ведь сложно заснуть, вечно лёжа в кровати, без возможности заняться прежними привычными и интересными делами. Когда наступали такие моменты, он надеялся увидеть сны, которые бы вернули во времена биатлонных состязаний на стадионе, где он привычно следил за выступлениями кумиров. Порой они радовали, порой разочаровывали, но никогда не убивали желание верить в лучшее и продолжать следить за каждым этапом Кубка Мира или Чемпионата Мира. Всегда притягивали невероятной интригой и зарядом энергии. Им не занимать. Но пришло время, когда это сделать невозможно, по крайней «вживую». В какой-то момент запретили смотреть телевизор, и осталась только надежда на красочные сны. В них всё возможно, даже становление Димы и Антона Олимпийскими чемпионами. Пускай это могло случиться и в реальной жизни, но Саша боялся не дожить до знаменательного дня, поэтому мечтал увидеть всё, хотя бы во сне. Но вместо заполненного зрителями стадиона «Лаура», перед глазами возникла крыша того самого дома, с которого он едва не спрыгнул по непонятной причине. Всё происходило, как наяву, будто бы сон проявлял исчезнувшие уголки памяти и проецировал их для открытия той самой завесы тайны, так необходимой для осознания произошедшего. И то, что увидел Саша, поразило его, оставив только больше вопросов, нежели ответов, из-за чего вновь необходимо углубиться в прошлое, дабы вспомнить каждую деталь прожитых событий.

— Как же ты там оказалась? — спросил себя юноша, открыв глаза. — Это ведь невозможно? Ты же мертва…

«Существует тонкое различие между забытым и подавленным воспоминанием.

Избавиться от них — всё равно, что обокрасть себя.

Воспоминания — это всё, что у нас есть,

Но порой на вкус они опасней смерти.»