Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, г. Москва

В палате повисла тишина. Саша вдруг приостановил свой длительный рассказ, конец которого был всё ещё не близок. Он вспомнил произошедшие события и будто бы пережил их заново, испытав те же чувства, что и раньше, не зная, почему так близко к сердцу принял всё это по прошествии нескольких лет. Наверное, подействовали обезболивающие, вызвавшие своеобразную реакцию. Только так юноша объяснил своё состояние и из-за этого потребовался небольшой перерыв. Голова разболелась, и вспомнить оказалось сложнее, чем можно себе представить.

— Мне нужен перерыв, — попросил Саша, поправив подушку под головой.

— Конечно, — согласилась Наталья Борисовна, прикрыв блокнот, в который по — прежнему записывала интересовавшие подробности. — Может, принести что-нибудь?

— Да, — вспомнил он о том, что могло дать некую лёгкость, если так можно назвать. — Мне нужно поговорить с Димой.

— Но…

— Прошло столько времени… Два месяца, если быть точным, а я его ни разу не видел. И Дашу тоже. Я соскучился. Вы ведь обещали. Помните?

— Да, — не стала отрицать женщина. — Просто… Не думаю, что они смогут приехать. Ты же знаешь, все на сборах, разбрелись по миру, готовятся к Олимпиаде.

— Знаю, просто…

— Я постараюсь, — пообещала Наталья Борисовна, заметив страх Саши. Он боялся больше не увидеть друзей, без которых жизнь станет совсем другой: скучной, однообразной и, даже, никчёмной. — Я помню, что говорила и будь уверен, я выполню обещание.

— Кажется, я столько лет ждал этого, — вспомнил Саша усилия, связанные с зимним первенством четырёхлетия. — Неужели не увижу! — задался вопросом он.

— Ты снова думаешь о плохом, — не могла заставить его женщина прекратить заранее готовить себе гроб и вбивать собственными руками осиновый кол.

— Другое в голову не приходит, — утверждал Саша. — Я уже слишком давно здесь.

— Это не повод хоронить себя заживо, — не перестала убеждать его Наталья Борисовна.

— За эти годы я привык, — спокойно ответил Саша. — Не впервой уже стоять на волоске от смерти. Как будто она преследует меня попятам.

— Но ты умело выходил из подобных ситуаций, — не забыла о везении она. — Вспомни, хотя бы, своё похищение.

— Я о нём не забывал никогда, как и о том, что человек, с которым я ездил по миру на протяжении целого года, оказался сумасшедшим убийцей. Только идиот, мог не заметить этого. Почему я всегда настолько слеп? — не нашёл ответа Саша, продолжив, — с другими не происходит и половины того, что пережил я. Неужели я настолько плохой человек, что на меня выпало столько испытаний и только не говорите, что Бог не посылает того, чего нельзя преодолеть. То, что у меня это получилось, совсем не значит, что всё должно продолжаться снова и снова.

— А люди, которым ты помог, — напомнила Наталья Борисовна благотворительный фонд Лардонова, оказавшего огромную поддержку больным детям по всему миру, а также жертвам землетрясения в Японии.

— С чего вдруг вы о них вспомнили?

— Ты не можешь быть плохим человеком, потому как помог многим из них. Они благодарны и любят тебя.

— Да, только это не делает счастливее, — заострил внимание на подобной мелочи он. — Раньше мне казалось — это поможет справиться с одиночеством, чувством, что я всегда буду один, даже среди миллионов людей, но на примере Стаса я понял, что не следует пробовать кардинальные методы. Он убивал, потому что двигался к цели, которая изначально была мифом. Благодаря этому ему становилось легче. Цель меняет человека, какой бы ни была. Меня изменило желание нравиться людям, я хотел быть у всех на виду, стремился найти людей, которые заставят изменить моё отношение к окружающему миру, помогут быть любимым и нужным. Но вместо этого я лишь нажил врагов…

— Они не все были врагами, — напомнила Наталья Борисовна.

— Да, — согласился Саша, вспомнив аварию и встречу с Димой, а после, и с Дашей. — С вашим сыном меня связывает слишком многое. Несмотря на всё плохое, было множество хороших моментов. О них не хочется забывать. Люди попадались разные, но и среди них были те, кто не так однозначен.

— Говоришь о Кабано?

— Да, но и не только о нём, — подумал Саша, вспомнив дальнейшую историю, пугавшую и удивлявшую сильнее прежней.

— Я не знаю, как вообще тебе пришло в голову спасти Кабано после всего случившегося. Это в мыслях не укладывается…

— А у меня не укладывается в мыслях, что вы считали меня возможным «Фанатом», — не забыл об этой дикости Саша. — То, что у этого человека есть помощники — очевидно, ведь я бы никогда не поверил, что Стас — тот единственный человек, который провернул все дела, но, чтобы я…

— Все способны ошибаться, — стала оправдываться она. — Ты должен лучше других об этом знать.

— Мне приятнее знать о моментах, где я поступал наперекор всем мнениям и оказывался прав.

Разговор Натальи Борисовны и Саши больше напоминал мирную перепалку, в которой выяснялось, кто лучше, а кто хуже. Зная, каков её пациент, женщина быстро постаралась перевести тему, иначе всё могло зайти слишком далеко.

— У тебя есть предположения, кто мог быть на крыше в ту ночь? — спросила она и Саша призадумался.

— Не знаю, — пожал плечами он, временами прикрывая глаза от испытываемой боли. — Всё как в тумане.

— Ты вспомнишь, — уверила Наталья Борисовна. — В этом нет сомнения.

— А вдруг я сам этого не хочу на подсознательном уровне? — предположил он вполне возможный вариант, ведь на крыше могло произойти, что угодно. — Не просто так я не вспоминаю, нет даже намёков, мимолётных вспышек, переиначенных снов. Нет никаких признаков восстановления хронологии события. Я даже не знаю, зачем полез на ту крышу. А, что, если никого не было?

— В смысле? — заострила внимание женщина.

— Что, если я узнал о раке и невозможности излечиться от него…

— Ты не мог знать этого наверняка, — перебила Наталья Борисовна.

— Хорошо, но мне могло этого хватить. Я мог подняться на первую попавшуюся крышу, перед этим вполне мог с кем-то подраться, а так как это никогда не было моей сильной стороной, хорошенько получил по голове, потому что сам нарвался, находясь под наркотическими средствами. Вдруг известие о скорой смерти добило меня, и я попытался покончить с собой?

Психотерапевт не сразу ответила, проанализировав открывшиеся данные. Но всё же поверить в это не смогла, исходя из известных фактов о Саше. Ей Дима очень много рассказал о нём, к тому же, женщина провела с пациентом не один десяток часов, узнав его ближе. Этого хватило, чтобы опровергнуть последние слова, в которых, всё же, несмотря на имевшуюся возможность, не было смысла.

— Сколько раз ты говорил Диме, о том, что хочешь видеть его олимпийским чемпионом, стоящим на вершине славы?

— Очень много, — не стал долго думать Саша, мечтая об этом все последние годы.

— И ты смог бы бросить последние пять лет из-за страха умереть? — подвела она к мысли юношу.

— Нет, — сразу ответил он. — Я бы до последнего ждал и надеялся на то, чтобы увидеть победу своими глазами.

— Вот именно! — обрадовалась женщину своему маленькому успеху. Не часто Саша позволял ей показать, насколько ошибался. Парень всегда стоял на своём, не принимая ничью точку зрения, кардинально отличавшуюся от своей собственной. И сегодня, тот редкий случай, когда правильная мысль пришла сама по себе. — Молодец. Я горжусь тобой.

Саша с трудом поднялся с кровати, испытывая головокружение и рвотные позывы. Не приняв помощь Натальи Борисовны, он подошёл к зеркалу, завешенному белой простынёй и, убрав ткань вопреки протесту специалиста, взглянул на отражение, так сильно отличавшееся от прежнего человека, каким он был раньше. Полностью выпавшие волосы, брови. От длинных завивавшихся чёрных ресниц, данных природой, из-за которых в школе друзья ласково назвали Мальвиной, не осталось и следа. Бледная кожа и покрасневшие глаза напомнили ночное существо из фильмов ужасов, на которого он походил больше всего, но никак не на человека.

— Разве у вас остались сомнения, что мне, возможно, не доведётся увидеть эти победы? — задал вопрос он, не отрываясь от отражения.

— Остались! — твёрдо заявила женщина, подойдя к нему и встав рядом. — И не у одной меня. Операция в Израиле прошла успешно, но ты сам захотел вернуться домой, чтобы быть ближе к родным. Нужно какое-то время. Узнаем результаты и подождём приезд твоего доктора. К тому же, химиотерапия продолжается. Всё это может решить проблему.

— Доктор сказал, что операция, которую он провёл, можно было не делать, потому что пользы от неё практически никакой, вернее, в 98 % случаев бесполезна при моей запущенной стадии.

Наталья Борисовна удивилась.

— Ты знаешь?

— Да, — подавлено кивнул он. — Конечно, как вы и говорили, шансы есть, но рассчитывать на них не приходиться. Мне улыбнулась удача в лотерее. Второй раз такого не случится. Молния не бьёт в одно место дважды, по крайней мере, в моём случае.

— Я чувствую себя…

— Не стоит. Вы врач и должны говорить то, что хочет пациент, хотя бы для того, чтобы он не терял надежду и двигался вперёд, даже, когда дороги больше нет. И я знаю, что вы очень хотите помочь сыну, отыскав «Фаната» за то, что она сделала. Но всё же, может так оказаться, что я ничем не смогу помочь, просто потому, что на крыше её не было. Ведь, если так окажется, то я не видел её лица, а это значит, что вы зря тратите на меня время.

— Не зря, — сказала она, приобняв Сашу, сделавшего так же. — Я буду рядом в любом случае.

— Спасибо! — поблагодарил он.

— А теперь ложись и больше не подходи к зеркалу. Не нужно этого видеть, — попросила Наталья Борисовна и помогла вернуться юноше на кровать. — Отдохни. Я приду позже, — сказала она и покинула палату.

— Возможно, я ещё буду здесь к вашему возвращению, — прошептал Саша. Взяв из тумбочки фотографию со всеми близкими, запечатлёнными в одном месте, он попробовал улыбнуться, сквозь текшие слёзы, от которых не избавиться и, оставив её на груди, положил обе руки сверху, закрыв глаза. — Всё самое родное уже рядом с моим сердцем. Если умру — один не останусь…

Несколькими годами ранее…

Перед глазами Давида промелькнула целая жизнь, представленная без любимого. Встретившись в школе в старших классах три года назад, он ещё не знал, что Сергей — человек, чья судьба навсегда переплетётся с его. Худощавый, высокий парнишка с завивавшимися каштановыми волосами притянул сильнее любого магнита. Первые месяцы он не понимал своих чувств, лишь съедал парня глазами, боясь подойти ближе, чем на пять метров и открыться ему. Его волновало мнение окружающих: друзей, брата, мамы и это чувство неизвестности пугало сильнее, нежели упустить шанс встретить первую любовь и лишь сейчас, когда всё позади, Давид корил себя за не сделанный раньше первый шаг.

В какой-то момент парень больше не мог терзать своё сердце, горевшее от желания пойти на риск и в случае удачи, получить желаемый приз, способный перевесить любые последствия, связанные с обществом. Оно всё равно не в состоянии принять их такими, какими того заслуживали, являясь просто людьми, что и все. Давид подошёл к Сергею и признался в своих чувствах, тут же ожидая любую реакцию, но какой же радостью обернулся разговор, когда возлюбленный ответил взаимностью и на глазах изумлённых одноклассников, поцеловал, слыша в свой адрес унизительные выкрики и насильственные попытки завершить «голубую нежность» здесь и сейчас. Нет ничего важнее первого в своей жизни поцелуя: сладостного, страстного, нежного, особенно назло всем не согласным с проявлением чувств к своему полу.

Тот день Давид навсегда сохранил в памяти: особенный и ни с чем несравнимый. В мгновения вместе, парень не замечал ненависти, унижений, страха остаться одному в компании озлобленных гомофобов. Он будто бы летал в облаках, ещё никогда не испытывая такого счастья. Всегда были силы справиться с общественным мнением: людьми, пытавшихся с помощью психологов и других специалистов вылечить заложенное природой от рождения. Давид преодолел все препятствия. Было ради кого бороться, за кого сражаться в войне, где силы противника многократно превышали его и, в конце концов, людям пришлось принять двух парней, шедших наперекор природе и судьбе. Они доказали готовность идти до конца, друг ради друга. Ради того, чтобы каждый день видеться и радоваться новому дню, держаться за руки без страха оказаться облитыми холодными напитками, смотреть в глаза и принимать любовь, которой всё нипочём, ласково обниматься, традиционно поглаживая друг друга за ухом и чувствовать притяжение, усиливавшееся день ото дня. Ярко улыбаться и без сомнения наслаждаться тем, что есть, ведь не часто можно попасть точно в цель и отыскать вторую половинку. Молодые люди прошли через огонь и воду. Давиду в голову не могло прийти, что испытания не закончились, и впереди ждало самое страшное, когда-либо возникшее на пути, иначе видеть любимого на волоске от гибели просто невыносимо, особенно, если за ним стоял психопат, которому ты ничего не мог сделать.

Сколько парень не старался вырвать цепь и приблизиться к Сергею, ничего не вышло. Он походил на сторожевого пса, лаявшего изо всех сил, но не в состоянии укусить.

— Ты действительно так сильно любишь его? — спросил Стас, наблюдая за его попытками.

— Да, — твердил Давид, надеясь до последнего на благоразумие похитителя и его человечность, сокрытую глубоко внутри.

— Мне не знакомо это чувство, — признался он, играя с ножом. — Ты был прав и, глядя сейчас на тебя, эти попытки кажутся просто жалкими, наигранными…

— Я всё готов ради него отдать, так же, как и он за меня, — продолжил Давид, поглядев на возлюбленного. — Мы должны быть вместе.

Стаса это лишь позабавило, но изменить решение он и не думал. Убить Сергея — необходимость для показа Кабано последствий непослушания. К тому же, ему хотелось пролить кровь и не слишком важно, чью именно.

— Даже жизнь? — поинтересовался он, на, что Давид судорожно притих. — Так я и думал. Все вы возлюбленные готовы языком молоть, а как на деле… Но что-то я заболтался. Вообще, я милосердный человек и хотел позволить попрощаться, — включил камеру на телефоне он, приготовившись заснять убийство, — но к несчастью, твой паренёк без сознания, а у меня график, поэтому…

Стас поднял над Сергеем острое орудие, испытав невероятное влечение к нанесению первого из множеств ножевых ранений, в то время, как Давид обессилено содрогнулся, будто это уже произошло. Он ничего не в силах сделать и на мгновение, силы оставили от безысходности.

— Нет! — в истерике закричал Давид, когда нож опустился вниз, но все, же не пронзил плоти невинного человека. В дверь вошла девушка, наставившая на Стаса пистолет с громким выкриком его имени, тем самым, не позволив совершить очередного преступления подельнику.

— Ты? — не поверил глазам он. — Хочешь убить меня?

— Положи нож и немедленно выйди за дверь, — настояла она в ожидании выполнения приказа.

— А, если нет? — не подчинился Стас, намереваясь выполнить задуманное.

Саша одним щелчком зарядила оружие, показав серьёзный настрой, чему не смог воспрепятствовать парень, положивший нож обратно во внутренний карман. Поглядев на всё это, Давид в слезах дотянулся рукой до мешка и придвинул его к себе, оказавшись с возлюбленным рядом, на что Стас и Саша не отреагировали, погрузившись в свои разборки.

— Выйдем за дверь? Мы ведь не хотим мешать воссоединению! — предложила Саша, не сводя глаз с того, кто мог выкинуть любой фортель, чтобы приступить к задуманному.

— Хорошо, — быстро согласился Стас, пройдя в метре от направленного на него оружия за пределы коморки. Саша прикрыла дверь и тут же повернулась лицом к тому, кто ещё недавно являлся её помощником, выполнявшим любую просьбу. — Хочешь убить меня? — спросил он, не показав никакого страха.

— Даже не представляешь, как сильно, — напрямую ответила она.

— Зачем? Я ведь помогаю тебе, не так ли?

— Помогаешь? — не поверила своим ушам Саша. — Что ты вообще творишь? Мы договаривались не убивать никого, не делать ничего за спинами друг друга, но для тебя это не аргумент. Почувствовал полную безнаказанность и силу над теми, кто в реальной жизни уничтожат, и пальцем не пошевельнув? Так это может плачевно закончиться.

— Угрожаешь сдать? — предположил Стас, ходя взад-вперёд без остановки, из-за чего девушке пришлось переместить дуло пистолета. — Для этого ты приходила к нашим подопечным в этом светлом длинном парике, накрашенная как последняя потаскуха, напялив тёмные очки? Боишься, они выдадут тебя, когда выпустишь?

— Я никогда не хотела их убивать. Я покончила с этим и не собираюсь возвращаться к тому, что было.

— Строишь из себя святошу? Да брось, тебе не идёт. Мы оба знаем, какова ты на самом деле. Ты больше меня хочешь разобраться с этими людьми, но боишься признаться, боишься, что твой Дима, каким-то чудом, почувствует эту страсть к убийствам в тебе при встрече. Я прав?

— Я не чудовище…

— Говорит та, что приказала взрывать автомобили на свадьбе, как только люди в них сядут, — заулыбался Стас, приблизившись, на что Саша никак не отреагировала. — Это уже не вспоминая о Диме, которому ты едва не сломала жизнь. Какая милосердность, честность по отношению к любимому. Ты же обязательно расскажешь ему, как поступила с его невестой? Верно? Но ты же до сих пор не виделась с ним, а почему? Потому что трусиха. Затеяла всё это и никак сама не можешь пересилить себя сделать первый шаг. Так, для чего нужно было затевать изначально, ни к чему не ведущий план, в котором погибают люди и ничего более. Я та хотя бы пытаюсь заработать денег и лишь, поэтому возился с Сашей весь последний год, и когда у меня почти получилось — ты приходишь и всё портишь. А ведь деньги для нас обоих.

Стас почувствовал лёгкое недомогание. Рвотные признаки немного омрачили радость психологической победы над Сашей, уже почти не смотревшей в его сторону, когда дуло пистолета отклонилось от цели. Затруднённое глотание и разболевшийся живот навели на мысль о подхваченном вирусе из-за частых приходов к пленникам, заразивших его, что сделало парня лишь раздражительнее.

— Я другая, — обдумала ответ Саша, искренне веря в изменения и желание жить другой жизнью, не похожей на ту, где совершила роковые ошибки, стоившие другим жизней.

— Тогда, ты не выстрелишь, — заявил Стас и в ту же секунду выхватил оружие, крепко ударив девушку по голове. Парень просто подобрал самый подходящий момент. Она не ожидала и просто не была готова отразить выпад, потеряв контроль. — Ты просто глупая маленькая девочка, не знающая, чего хочешь от жизни, — наставил пистолет к голове, лежавшей на полу девушки он. — То ты говоришь, что безумно любишь своего биатлониста и идёшь на убийства и любые жертвы, то ты начинаешь бояться и корчить из себя святошу, которая ошиблась и вообще ни в чём не виновата. Ты утверждала, что чувства, вынудившие пойти на убийства из-за так называемой любви, были ошибочны. Это я слышал на кладбище, но что же мы видим? Уже тогда ты обо всём забыла и согласилась на предложение продолжать игру дальше. Понимаешь ли ты вообще, чего хочешь? Любишь ты Малышкина или всё только от скуки? Реши же, наконец, кто ты!

— А ты решил? — спросила она.

— Да, — твёрдо сказал Стас. — Я тот, кто стоит перед тобой и держит пистолет, чтобы прикончить, а после и тех педиков с мамашей.

— Хотела бы я взглянуть…

В соседнем помещении послышался шум упавшей на пол цепи. Стас оставил девушку и встал у двери, через щель, наблюдая за вознёй внутри, не предпринимая попыток что-либо сделать. Зная, что пленники никак не смогут навредить, парень крепко сжал пистолет, готовясь воспользоваться им в любой момент. Но перед этим, ему захотелось увидеть эту самую «настоящую» любовь между парнями, о которой Давид так ревностно говорил, ведь, когда ещё можно почувствовать связь возлюбленных, как не в опасных для жизни условиях: все чувства воспалены для предела, из-за страха потерять всё, что было раньше. Это лучший способ позволить насладиться романтикой, прежде чем навсегда её отобрать.

— Как ты это сделал? — почти шёпотом спросил Давид, глядя на цепь, больше не удерживавшую его на одном месте.

— А как, по — твоему, я открывал дверь завуча, чтобы сфотографировать ответы для контрольных работ? — гордо заявил Сергей, держа в руке отмычку. — Смотрю, этот навык необходим не только в школе!

— Как же я люблю тебя! — не в силах сдержать себя, сказал Давид, обняв любимого, почёсывая его за левым ухом, какое-то время не обращая внимания на жестокого маньяка за дверью, от которого можно ждать чего угодно.

— А я тебя! — признался Сергей, поглаживая частыми движениями правой руки по спине возлюбленного. Весь прошлый месяц он не мог найти себе места после исчезновения Давида. Обращаясь во все службы, куда только можно и получая отказы, парень боялся, что их ссора накануне полного радиомолчания, могла означать, что любовь всей его жизни просто не хочет разговаривать и более того, оборвал ту связь, помогавшую обоим жить и преодолевать препятствия, но теперь всё стало на свои места. И в какой-то момент, Сергей, даже, оказался рад, что всё обернулось именно так, ведь до этого он предполагал, что Давида нет в живых, а сейчас всё ещё могло окончиться хорошо. — Наконец, я нашёл тебя. Неужели ты думал, я оставлю тебя? Где бы ты ни был, я найду тебя. Мы ведь связаны навечно!

— Навечно, — сладко повторил он, касаясь глубокой раны на голове Сергея с запёкшейся наверху кровью. — Тебе больно?

— Уже нет, — взял его ладонь Сергей и поднёс к губам, поцеловав. — Мне больно от того, что я обидел тебя и, если бы не это…

— Я счастлив, что ты рядом и больше меня ничего не волнует, — не мог думать о ссорах Давид, наслаждаясь этими мгновениями, как в первый раз, испытывая те же эмоции, что и при первом поцелуе. — Я люблю тебя!

— А я тебя, — повторил Сергей, невольно пустив слезу. — Всегда и до конца своих дней.

— До конца своих дней…

— Мальчики, я всё понимаю, но может, постараемся выбраться отсюда! — встряла мать, молчавшая долгое время.

— Конечно! — проговорил Сергей. Взяв в руки цепь, намеревавшись обмотать ею вокруг шеи похитителя, он подошёл к двери, но, не успев открыть её, увидел вошедшего в коморку Стаса с вытянутой рукой, державшей пистолет.

— Я дал вам попрощаться, а значит, я не такой уж и страшный человек, — проговорил он и выстрелил. В одно мгновение пуля поразила свою цель, но итог оказался не таким, каким его представлял себе Стас. В последнюю секунду, Давид встал на пути летевшего свинца, дабы спасти возлюбленного, без которого жизнь уже не была бы той, которую они вместе себе представляли во времена близости, но не хватило времени, и один выстрел поразил сразу двоих.

В коморке повисла гробовая тишина. Оглушительный хлопок заставил всех присутствовавших на мгновенье впасть в ступор. С обезумившими глазами, стоявший спиной Давид повернулся к Сергею. Делая это небрежно и немного покачиваясь, он не совсем понял, что произошло. Парень смотрел в глаза стрелявшего и знал предполагаемую цель пули, но всё же, что-то пошло не так, и лишь обратив внимание на любимого, так же молча стоявшего и не говорившего ни слова, всё стало на свои места. Взгляд остановился не на лице Сергея, побледневшего и испуганного, а на кровавом подтёке рубашки, выступившем в области правой стороны груди. Пуля попала в него, но пострадал он не один. При попытке Давида дотронуться до пулевого отверстия и остановить кровотечение, он вдруг ощутил холод и дрожь собственного тела, когда жидкость быстрой струйкой, немного щекоча, полилась из его шеи.

— Сергей! — едва произнёс Давид, держа того за руку.

Он ничего не ответил. Кровь выступила изо рта, и высокий кучерявый парень упал на пол. Не удержавшись, Давид, устремился вслед за ним, вначале оказавшись на коленях, а вскоре, когда нахлынула слабость и головокружение, тело повалилось вниз, в лужу крови обоих молодых людей.

— Прости меня, — извинился Давид, держа Сергея за руку и глядя ему в глаза, лежа лицом к лицу. — Это я во всём виноват. Из-за меня ты оказался здесь. Твоя кровь на моих руках.

— Мы столько времени потратили впустую, боясь подойти, друг к другу и сказать самое важное… Теперь у нас его нет, больше ничего нет, — с трудом выговорил Сергей, не в силах дышать из-за пробитого лёгкого, захлёбываясь собственной кровью.

— Но оно у нас было и это важнее всего остального.

— Важнее, — согласился он.

— Мне так жаль…

— Не надо. Мы вместе и больше ничего не имеет значения. Все мечтают уйти в один день и у нас есть возможность сделать это, — кашляя, продолжил говорить он. — Судьба благосклонна…

— Я люблю тебя, — не сдержал слёз Давид, чувствуя, как со стремительной потерей крови уходила не только его любовь, но ещё и жизнь.

— И я, — улыбнулся Сергей, закрыв глаза, напоследок сжав руку возлюбленного.

— Сергей, нет! — не поверил в наступивший конец Давид. — Открой глаза, я всё ещё здесь! Я ещё здесь!

Сергей ушёл, а Давид продолжил мучиться, глядя в его закрытые глаза. Они больше никогда не откроются в лучах яркого утреннего солнца, когда оба парня нежились в кровати, не желая подниматься, и оставлять друг друга, даже на несколько часов. Всё закончилось, и нет пути назад.

Стас посмотрел на плод своего поступка и в какой-то момент не смог поверить, что сделал это. С одной стороны, он хотел убить всех, когда всё закончится, но сейчас, услышав предсмертные слова парней, он почувствовал любовь, исходившую от них, и пожалел, ведь такие как Давид и Сергей встречаются не часто и они должны жить, показав остальным значение истинной любви.

— Я убью тебя! — завопила потрясённая смертью сына, женщина и попыталась наброситься на Стаса, уже не боясь последствий, ведь терять нечего, но сил не хватило причинить тому вред. Получив по голове всё тем же пистолетом, женщина потеряла сознание, упав рядом с кроватью и ударившись о железную спинку. Подойдя к ней, Стас убедился в ещё одном убийстве. Пульса не было, так же, как и дыхания.

Избавившись от несчастной матери, парень, почувствовав ещё большее недомогание, повернулся к Саше, лежавшей за дверью и уже передвигаясь по подвалу, опираясь о стены, подошёл к девушке, сидевшей на полу, прислонившись спиной к твёрдой бетонной поверхности.

— Ты всё — аки убил их, — разочаровалась Саша, пытавшаяся не допустить этого.

— Я хотел только Сергея. Давид сам попал под руку, а его мать… Она поступила, как и любая женщина, утратившая ребёнка. Просто я оказался сильнее.

Стасу тут же стало совсем плохо, и утренний обед вышел наружу неприглядной неоднородной коричневой жижей, обеспокоившей его.

— Не хорошо? — поинтересовалась девушка, злорадствуя.

— Отравился, наверное, но тебя это не должно касаться.

— Ошибаешься, — заметила она. — Как раз ко мне это относится больше, чем ты можешь себе представить.

Стас недолго раздумывал, прежде чем догадался.

— Твоих рук дело? — схватил её за шкирку он, но долго удерживать не смог. Силы быстро иссякли.

— Я мечтала избавиться от тебя, и этот день настал, — возрадовалась она.

— Что ты подсыпала? — испуганно закричал он.

— То, что я очень люблю.

— Мышьяк? — вспомнил день свадьбы Малышкина он.

— Он самый, — довольно кивнула Саша, нисколько не боясь очередного порыва ярости своего помощника.

— В больницу, срочно, — проговорил он себе под нос, мешкая и ходя из стороны в сторону.

— Боюсь, тебе это уже не поможет. Такое количество мышьяка убьёт тебя, прежде чем доберёшься до ближайшей из них. Я позаботилась об этом, милый.

Стас попытался напугать Сашу, направив на неё в очередной раз пистолет, но спутанность сознания, сильнейшие боли в животе и глотке, отдышка и прочее не позволили ничего сделать. Недолго пытаясь прийти в себя, он потерял равновесие и оказался на полу.

— Мы должны работать в команде, — твердил он, испуская дух.

— Мы не команда, — стояла над ним девушка и наблюдала за быстрым приходом «костлявой», встреча с которой уже не за горами.

— Но наш уговор…

— Я бы никогда не подпустила тебя к своему брату. Он заслуживает хорошей жизни, а ты… Катись к чёрту! — плюнула ему в лицо девушка, получив удовольствие от поступка, благодаря которому совсем скоро избавится от ненужного балласта. — И знаешь, я никогда не планировала тебе помогать. С самого начала мне требовалось найти ничтожество, вроде тебя и заставить его подчиняться. Мне и в голову не приходило, что это будет так просто, ведь оставалось просто пообещать помощь с братом и всё, дело сделано. Ты выполняешь все мои приказы и, в конце концов… Выходит то, что я сейчас вижу перед собой. Но знай, от тебя было больше проблем, нежели помощи и когда-нибудь, это должно было закончиться. Я рада, что время пришло, пусть и позже запланированного.

— Я доверял тебе! — выговаривал Стас, не раз ещё выплёвывая остатки завтрака, едва не задыхаясь от них.

— Да? — изумилась Саша. — Тогда доверься и мне. Вскоре, у тебя начнётся печёночная недостаточность, отдышка станет сильнее, как и тахикардия. Всё это приведёт к смерти, довольно болезненной смею заверить. Так я смогу обезопасить людей от подобных тебе фриков, не способных жить среди других.

— Фриков? А кто ты? Ты ещё хуже меня. Я хотя бы не лгу самому себе!

— Может и так, но факт в том, что ты проиграл, а я нет, — равнодушно поглядела она на Стаса, уходившего с каждой секундой всё быстрее.

Саша отвернулась и приготовилась покинуть подвал, где её больше ничто не держало. Осталось позвонить в полицию и сообщить о местонахождении похитителя и трёх жертв, которым уже ничем не помочь, но, не сделав и шага к выходу, как сильные мужские руки схватили за горло и впоследствии потянули вниз. Стас напал на неё из последних сил и принялся душить, усевшись сверху, не позволив девушке освободиться.

— Я утяну тебя за собой! — закричал он, с остервенением сдавливая гортань. — Тебе не выйти сухой из воды. Сдохни!

Сколько девушка не пыталась выбраться, у неё ничего не вышло. Даже отравленный, Стас был сильнее. Дышать ей нечем и всё закончилось бы печально, пока сзади, над головой похитителя не нависла цепь, словно виселица. В руках несчастного Давида, испытывавшего неимоверную злость, ненависть и жуткую боль потери, она стала приговором преступника. Как только металлическая петля в мгновение ока обмотала шею, она тут же впилась в кожу, сдавливая каждый миллиметр плоти с осознанной яростью, возраставшей ежесекундно. Стас округлил глаза, не ожидая ничего подобного. Он тут же отпустил девушку и принялся обороняться, попытавшись освободиться, но Давида уже не остановить. Серьёзная потеря крови не помешала ему завершить задуманный Сашей план, ведь всё делалось ради Сергея, во имя памяти, во имя любви и мести. Ему уже нечего терять и это единственное, что должно свершиться здесь и сейчас. Другого шанса просто нет.

— За Сергея, — процедил он, покраснев от ярости.

Послышался хруст. Кадык Стаса сломался и убийца Сергея с остекленевшими глазами, прекратил бороться. Руки ослабли и повисли, но Давид продолжил сдавливать цепь, желая сделать всё наверняка: отомстить за смерть любимого в полной мере, дойти до конца.

— Оставь его, — сказала Саша, придя в себя. — Он мёртв. Ты справился. Всё кончено.

Давид не сразу послушал девушку, но всё же ослабил хватку, а после и вовсе отпустил цепь, повалившись на пол практически без сил. Он всё оставил для мести, сработавшей в полной мере, но принесла ли она удовлетворения? Парень поймёт это, но только не сейчас, когда боль утраты так свежа. Понадобится много времени и много сил, которых сейчас просто нет.

— Всё кончено? — прошептал он, осознав, что сделал.

— Да, — кивнула Саша. — А теперь необходимо выбраться отсюда и вызвать скорую помощь. Они спасут тебя.

— Зачем? — не понимал парень, прокручивая в голове момент его смерти. Кровь Сергея всё ещё была на нём, без перерыва продолжая напоминать о случившемся и невозврате потери. — Он вся моя жизнь, а теперь ничего не осталось. Его больше нет со мной, — всё ещё не до конца верил он.

— Живи ради себя и никого больше. Возможно, тогда найдёшь покой, но всё зависит только от тебя, — сказала она и помогла парню приподняться. — Сейчас я отведу тебя на кровать. Нужно сохранять силы до приезда медиков, — поглядела на побледневшего от недостачи крови парня она.

— Нет, я не хочу идти туда, — отказался Давид, вцепившись в руки Саши, так сильно, как только мог, не дав освободиться. — И мама, и Сергей мертвы. Я не готов снова взглянуть на них!

— Хорошо, — согласилась она. — Жди здесь и держись. Скоро приедет помощь. Ты должен бороться.

— Я буду, — не зная почему, согласился Давид.

— Ты не забыл наш ранний разговор? — вспомнила Саша перед уходом.

— Помню, — отозвался парень, временами закрывая глаза из-за быстро уходивших сил. — Тебя здесь не было. Во всём виновен Стас, но и ты должна выполнить свою часть уговора. Спаси моего брата. Теперь он единственный важный человек в моей жизни. Только он и остался…

— Всё будет хорошо, — обнадёживающе выдала девушка, наблюдая за тем, как Давид потерял сознание. — Ты выживешь.

Хохфильцен. Австрия

Прочитав письмо, Кабано тут же спрятал его под матрас, боясь возвращения Саши в любую минуту. Не зная, что предпринять, он положил голову на подушку, пытаясь понять, как поступить. Похититель отчётливо сказал, что хочет смерти юноши, иначе, это же произойдёт с его семьёй, ради которой и проделан весь этот путь. Выбор не велик: либо Саша, либо мама и брат. Парень мучился в раздумьях. Он не мог отнять жизнь другого человека. Даже на похищение Цезарь согласился только из-за ненадобности убивать. Требовалось сломить и выудить денег из жертвы, что было вполне по силам, но это.…Всё походило на ночной кошмар и, если раньше он казался не таким страшным, то сейчас всё усложнилось и сделать выбор между одним и другим — невыносимо тяжело. На одной чаше весов стоял брат и мама. Ради них парень готов пойти на всё, лишь бы они были в безопасности, но на другой — юноша, каким-то образом простивший его за причинённый вред и обещавший помочь во всём. Если Кабано попытается навредить во второй раз, Саша, даже несмотря на свою доброту и понимание, продемонстрированные ранее, не простит. Только полный идиот, пойдёт на уступки и решится совершить ещё одну ошибку дважды.

Выбора не осталось. При всём желании решить проблему, не прибегая к насилию или смертям, Цезарь не смог, не отыскав альтернативы, в которой никто бы не пострадал. Если он выберет убийство второго — произойдёт целых две смерти. Рак убьёт Кабано, и в этом нет сомнения. Будет некому спасти его, но, даже если это произойдёт, тюремная камера всё равно не позволит насладиться победой со спасённой семьёй. За убийство человека он погубит собственную жизнь.

Дверь палаты открылась. Саша, в окружении двух сотрудников полиции, подошёл к нему и присел рядом. Кабано не смог посмотреть юноше в глаза, когда уже точно знал план действий. Он всеми силами отводил взгляд в сторону, боясь вырывавшихся слёз, показывая своё состояние и нежелание совершить задуманное. На вопросы стражей правопорядка он отвечал дрожавшим, неуверенным голосом, что не могло остаться незамеченным Сашей, пристально наблюдавшим за этим резким изменением, произошедшим, пока он бегал в туалет. Когда Цезаря спросили про внешние признаки человека, стоявшего за всем, он запутался в показаниях, не в силах сказать точнее художнику о цвете глаз, тонкостях вида подбородка, носа или щёк. Всё, что он сказал, тщательно зарисовал специалист, но Саша не поверил ни единому слову. Постоянно бегавший взгляд, испарина на лбу, частое касание руками лица и носа, понизившийся голос, не прекращавшиеся моргания — говорили о лжи. Цезарь вёл себя так с самого прихода полиции и продолжил до тех пор, пока юноша не выдержал и на середине беседы не приостановил её, попросив посторонних ненадолго выйти. Закрыв за ними дверь, он в поисках подходящих слов, какое-то время, держа голову наклонённой вниз, подошёл к нему.

— Что-то случилось? — спросил он спокойно и непринуждённо, желая вызвать доверие и расположение к себе, как это произошло в горах.

— Нет, всё хорошо, — не раздумывая солгал Кабано, чья рука слегка теребила кончик одеяла.

Саша присел к нему на кровать, что сильнее взволновало парня, начавшего излишне потеть.

— Ты ведь знаешь, что я уже четыре года учусь на психолога?

— Да, — без какой-либо паузы ответил он.

— Мне совершенно несложно понять, когда мне лгут, — продолжил Саша, наблюдая за реакцией Кабано, опустившего голову вниз и постаравшегося не смотреть в глаза, тем самым не выдавая себя. — Понимаешь, когда я чего-то хочу, приходиться долгое время изучать, что в итоге даёт своеобразные плоды. Как раз эти плоды я сейчас собираю. Помнишь, в том доме в горах, ты рассказывал о причине, по которой всё случилось, и я поверил. Знаешь, почему?

— Почему? — знал к чему этот разговор Цезарь.

— Это была чистая правда. В неё я не мог не поверить. Кому-то это показалось дикостью, а я поверил, но сейчас…

— Прости, — не выдержал парень, заплакав. — Я не знал, что мне делать.

— Это из-за того человека, вошедшего в палату? — предположил Саша.

— Ты знаешь?

— Я доверчивый, но не идиот. Ко мне закралась мысль, что заказчик пошлёт к тебе кого-нибудь, поэтому я убрал охрану. К тому же, от неё не было пользы. Почему-то мне казалось, что тебя не убьют. Похищая меня, этому человеку необходимы были деньги, иначе просто из зависти или чего-то иного, такое бессмысленно проворачивать. Поэтому нужно было просто подождать, и ты по — прежнему нужен для их получения. Вот я и решил оставить палату без охраны.

— Я должен убить тебя, — признался Кабано, дрожа. — И я даже…

— Решился на это? — пришло в голову Саше, заметившему волнение и покрасневшие глаза от нелёгких перипетий. — Несложно догадаться после всего, через что ты прошёл.

— Что мне делать? — не знал он. — Если я не получу деньги, он…

— Тогда убей меня! — вдруг предложил Саша, чего не ожидал Кабано.

— Что?

— Знаю, звучит странно, но это нужно сделать. По крайней мере, фиктивно, но громко, — заулыбался Саша, мечтая когда-нибудь облачиться в киношную экипировку, благодаря которой, он сам поверит в свою смерть.

— Мне всё это придётся записать и отправить ему. Адрес на присланном конверте.

— Тогда за дело. Этот адрес, конечно же, не приведёт нас к нему. Наверняка всё предусмотрено, потому бесполезно пытаться приглашать полицию заниматься им. Так что, сделаем всё так, чтобы никто не засомневался в моей смерти, даже я сам и никому не скажем. Это останется между нами. Идёт?

— Как же ты это сделаешь до завтра?

— Доверься, — пообещал Саша и ушёл.

Саша во второй раз в жизни мог сделать что-то необыкновенное в собственном понимании. Впервые ему пришлось писать сценарий для мальчишника Димы, где все загробные атрибуты стоили немалых денег, но в то же время, принесли много эмоций. Они бы вспоминались до сих пор, если бы не трагедия на свадьбе. Поэтому, он захотел реабилитироваться и принести свою лепту в полезное дело, благодаря чему не только спасёт несколько жизней, но и отыщет виновника похищения.

Огромное количество денег сыграло важную роль, когда за кротчайшие сроки необходимо создать настоящий шедевр. Связавшись с людьми, занимавшимися киношными постановками и пообещав им гонорар с шестью нулями, Саша успокоился, ведь неподалёку снимали сцены фантастического блокбастера, съёмочная группа которого согласилась ненадолго оторваться от своей непосредственной работы. Через несколько часов они приехали в здание больницы. Главврач воспротивился приходу посторонних, но после объяснения ситуации, дал согласие, запретив персоналу мешать съёмкам.

По сюжету, после долгих и драматичных извинений и просьб, когда деньги переведены на нужный счёт, Кабано, оставивший камеру на полке с телевизором, много раз бьёт ножом в живот Сашу, после чего выбрасывает его окровавленное тело через окно и снимает лежавший на улице труп из палаты. По мнению молодого миллионера, это должно быть достаточно жестоко и реалистично, так как снималось на любительскую камеру, поэтому к работе приступили немедленно.

Но после слово «мотор», Саше стало не по себе. Кабано не пришлось играть или смотреть написанный на скорую руку сценарий. Он жил этим моментом, показав итог, если бы юноша не догадался о вранье. Слова извинений, внутренние терзания, искренние слёзы и желание не допустить того, к чему всё шло, оказались настолько правдоподобными, что ни у кого не возникло желания начать заново либо что-то подправить. Съёмочная команда поверила каждому слову и не смогла оторваться от происходившего, несмотря на то, что все отлично знали об убийстве в конце сцены.

В момент ударов ножом, Саша испугался. В голову закрались мысли о реальности надвигавшейся гибели и скором падении из окна. Ужас на его лице нельзя сыграть лучше, нежели, когда ты жил этим и испытывал в тот самый момент. Он понадеялся на скорое окончание съёмок, ведь грань между страхом, желанием помочь и стрессом, за которым стремилась истерика, становилась тоньше.

Когда последнюю сцену падения благополучно отсняли, Саша, весь в бутафорской крови, неожиданно выбежал из палаты. Захлестнул непреодолимый страх. Распугивая персонал, подкравшийся близко к месту киношного убийства, он спустился вниз, куда бросили из окна манекен. Юноша знал: этого нельзя делать ради конфиденциальности, иначе фото живого окровавленного Александра Лардонова попадут в интернет, а значит и в руки заказчика, но не смог себя пересилить. На улице сидели Дима и Антон, оставшиеся в неведении происходившего. Увидев друга всего в крови, парни не смогли сохранить спокойствие.

— Кто-нибудь, на помощь! — закричал Дима, увидев вырвавшегося из здания больницы юношу с безумными глазами. Он направился к нему в надежде довести обратно и узнать в чём дело, но Саша не дал до себя дотронуться, ведя так, словно вырвался из рук маньяка. Недавнее похищение продолжило играть свою роль в его состоянии.

— Не трогай меня, — во всё горло прокричал он.

— Тебе нужна помощь! — утверждал Дима в попытках взять того на руки.

— Это не моя кровь, — заверил Саша.

— А чья? — перепугался спортсмен, подумав о худшем.

— Это не кровь! Она не настоящая…

Антон вышел из больницы вместе с главврачом, объяснившим ситуацию. Мипулин от друга мог ожидать чего угодно, но нынешнее состояние волновало.

— Что с ним? — спросил Дима, когда врач наклонился над Сашей, не реагировавшим ни на какие посторонние звуки.

— Шоковое состояние, — отметил он. — Последствия похищения. Нужно немедленно вернуть его в больницу и на этот раз не как гостя, а как пациента. Парню нужна помощь. Теперь он не может этого отрицать.

— Он поправится? — не видя ещё подобного состояния друга, задал вопрос Антон.

— Да, — уверил доктор. — Нужно немного времени!

Сашу привели в порядок и положили в платную палату вдали от Цезаря. Вколов успокоительного, доктор запретил беспокоить. Спокойная обстановка нужна больше всего для выздоровления.

Съёмочная команда выполнила работу, и к утру следующего дня ролик убийства лежал полиции. Получив деньги от Ольги Ивановны, узнавшей про дела сына несколько позже, они уехали обратно на съёмки дорогого блокбастера, оставив Кабано с новыми переживаниями. Он не знал уже, сработает ли «липовая» смерть и вернёт ли он семью, но всё же, выбора не было. Переведенные заранее деньги вместе с видео могли обозначать свободу или же, в случае разоблачения — гибель семьи, а посланные миллионы могли мастерски исчезнуть. Осталось только ждать. Всё же подключённая к делу полиция следила за деньгами, надеясь отследить их перемещения, но вся сумма осталась нетронутой. Время шло, а ответа заказчика не было, пока на телефон Саши, лежавший у Димы, не пришло сообщение:

«Посмотри новости любого российского канала и всё узнаешь. Мне очень жаль, что так вышло. Прости».

В ту же минуту, Дима влез в первый попавшийся компьютер больницы, подключённый к интернету, и увидел в записи выпуск новостей. Они не радовали своей позитивностью.

«Противоречивая новость пришла сегодня от органов правопорядка столицы. В подвале одного из домов была найдена похищенная месяц назад семья выходцев из Испании. Напомню, они являлись частью плана известного маньяка по прозвищу «Фанат», причастного к жестокому массовому убийству на свадьбе Дмитрия Малышкина два года назад. Как утверждалось ранее, «Фанат» — это один человек, пойманный месяц назад в Австрии зарубежными коллегами. Девушка продолжает ожидать своего наказания, но новые данные говорят, что она работала не одна и теперь, второй член команды, наконец, пойман. Им стал Стас Шмелёв, задушенный своим же заложником после зверского убийства матери и друга. Как утверждает единственный выживший, этот человек похитил их и держал в заточении лишь для того, чтобы его брат Цезарь Кабано, похитил, как оказалось, недавно нашедшегося Александра Лардонова и требовал с него немалую сумму денег. По этому делу ведётся расследование, но уже смело можно сказать, что человек, терроризировавший не только Малышкина и Лардонова, но и столицу, теперь мёртв и жители могут спать спокойно».

— Не зря же он мне не нравился! — заявил Малышкин.

— Саша будет в шоке, — предположил Антон.

— Кабано тоже, — подумала Ольга Ивановна, неожиданно переменив к нему отношение.

Научно-исследовательский институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, г. Москва

Саша уснул. Ему часто приходилось это делать в последнее время, и на этот раз он и не думал, что получится, ведь сложно заснуть, вечно лёжа в кровати, без возможности заняться прежними привычными и интересными делами. Когда наступали такие моменты, он надеялся увидеть сны, которые бы вернули во времена биатлонных состязаний на стадионе, где он привычно следил за выступлениями кумиров. Порой они радовали, порой разочаровывали, но никогда не убивали желание верить в лучшее и продолжать следить за каждым этапом Кубка Мира или Чемпионата Мира. Всегда притягивали невероятной интригой и зарядом энергии. Им не занимать. Но пришло время, когда это сделать невозможно, по крайней «вживую». В какой-то момент запретили смотреть телевизор, и осталась только надежда на красочные сны. В них всё возможно, даже становление Димы и Антона Олимпийскими чемпионами. Пускай это могло случиться и в реальной жизни, но Саша боялся не дожить до знаменательного дня, поэтому мечтал увидеть всё, хотя бы во сне. Но вместо заполненного зрителями стадиона «Лаура», перед глазами возникла крыша того самого дома, с которого он едва не спрыгнул по непонятной причине. Всё происходило, как наяву, будто бы сон проявлял исчезнувшие уголки памяти и проецировал их для открытия той самой завесы тайны, так необходимой для осознания произошедшего. И то, что увидел Саша, поразило его, оставив только больше вопросов, нежели ответов, из-за чего вновь необходимо углубиться в прошлое, дабы вспомнить каждую деталь прожитых событий.

— Как же ты там оказалась? — спросил себя юноша, открыв глаза. — Это ведь невозможно? Ты же мертва…

«Существует тонкое различие между забытым и подавленным воспоминанием.

Избавиться от них — всё равно, что обокрасть себя.

Воспоминания — это всё, что у нас есть,

Но порой на вкус они опасней смерти.»