Разговор с психотерапевтом продолжался уже целый час, и казалось, он не собирался прекращаться. Наталья Борисовна с неподдельным интересом вслушивалась в каждое слово пациента и неустанно делала пометки, которыми всё больше заполнялся журнал. Саша всё чаще смотрел на часы, стоявшие прямо перед глазами на средней полке шкафа и ждал, пока женщина закончит сеанс, сославшись на иные заботы, но этого не происходило. Она лишь сильнее и глубже желала проникнуть в историю, которая, казалась ей довольно интересной, видела, как Саша с искренней радостью и такой же грустью говорил обо всём, особенно об отношениях с человеком, к которому так сильно привязался. Встреча с ним изменила его жизнь, превратив во что-то лучшее, непредсказуемое, желанное, сотворившее новое на месте давно разрушенного старого. Из разговора, женщина поняла, насколько сильны эмоции от пережитых событий. Нахлынувшие воспоминания заставили биться сердце в бешеном ритме, словно юноша вновь и вновь переживал события, по — новому вглядываясь в каждую деталь, закоулок истины, не забывая, даже самую незначительную мелочь. Он рассказывал всё, слишком сильно надеясь, что этих мгновений станет больше, как только выпишется из больницы и вернётся к прежней новой жизни.

— Это весьма любопытно, — заметила Наталья Борисовна, когда Саша закончил рассказ, но не историю, которая только начиналась. — Скажите, что чувствуете после того, как окунулись в воспоминания четырёхлетней давности?

— Дежавю, — устало поглядел в пол он.

— Поясните? — попросила она, желая услышать объяснения из уст пациента. Было важно знать, как он относился ко всему, даже не смотря на прочтённые эмоции по лицу.

— Понимаете, моя жизнь тянулась безрадостно, — продолжил Саша, набравшись сил и приподняв голову. — Я смотрел на мир через пару розовых очков, если так можно сказать. Хотя, наверное, их было две, — быстро добавил он, — я имею ввиду, что всё вокруг выглядело не так. Я, словно ребёнок, ждал от жизни сказки и, даже несмотря на то, что всегда получал лишь суровый быт, всё же, жил мечтами. Может, так и сейчас. Возможно, вы скажете, это неправильно, но я так не считаю. Просто, так проще пережить муки бессилия. Ты живёшь, хочешь лучшего, идёшь к цели, но не получаешь ничего, приходиться принимать то, что есть, хоть это и становится, порой, невыносимым…

— Перейдите, пожалуйста, к сути, — перебил психотерапевт, когда заметил погружение в фантазии своего пациента. Это отвлекло от того, к чему ведётся беседа.

— За два года до знакомства с Димой, я потерял троих друзей в автокатастрофе, — побледнел Саша, вспомнив то, что продолжало мучить его, даже по прошествии многих лет.

— Этого нет в вашем деле! — удивилась женщина, на всякий случай, пролистав имевшиеся материалы.

— Вы обо мне ничего не узнаете, пока я сам этого не захочу, — слегка самоуверенно, но в то же время, травмировано поведал он. — Кстати, говоря, об этом, раз уж в вашем деле этого нет, значит, мама не причастна к заточению в психушку, — в раздумьях выдал он, сузив круг подозреваемых. — Только она знала, больше никто.

— Что же произошло? — настояла Наталья Борисовна, стараясь вести себя спокойно, не показывая своего истинного интереса к делу, отдалённого от простого лечения пациента.

— То же, что и с Димой, — вдохнул поглубже Саша, вновь обратив внимание на фотографию, не дававшую покоя. — Автокатастрофа. Было лето. Как сейчас помню, друзья позвали махнуть к озеру, но я в последний миг отказался. К вечеру узнал, что они заживо сгорели в машине, столкнувшейся с грузовиком. Водитель был пьян, его больше интересовала бутылка, нежели дорога. С того момента я как бы замкнулся, почти перестал выходить на улицу, испортил отношения с друзьями. Наверное, боялся потерять их так же, чувствовал, будто виновен в их смерти. Кто-то считал, что я вместе с ними должен был сгореть…

— И когда перед вашими глазами произошла авария…

— Я вспомнил друзей, хоть и не понимал этого тогда.

— Вы делали то, что не сделали для них? — тихим проникновенным голосом заговорила женщина, постаравшись заставить его открыть душу, но так, чтобы желание было его собственным.

— Я хотел убежать, но…

— Не сделали этого, — закончила фразу Наталья Борисовна.

— И я рад, — вдруг улыбнулся Саша. — Потому что смог обрести близкого человека, даже не одного…

— Поговорим о Диме, — поспешила направить она Сашу в нужное для себя русло. — С его появлением вам удалось вспомнить, что значит жить. Верно? Но почему? Что в нём такого особенного? Или это просто трагическое обстоятельство.

— Не знаю, — приподняв плечи вверх, сказал юноша. — Дима показал мне то, о чём я мечтал.

— Речь о биатлоне, дружбе либо в чём-то ещё?

Психотерапевт не заметила, как начала давить на Сашу и с каждым новым вопросом, он чувствовал, что становится тяжело: дыхание участилось, лёгкое головокружение размыло картинку происходившего, нахлынул сон.

— Это чувство слишком сложно объяснить словами, его нужно испытать. Я не знаю, что именно заставило меня привязаться к Диме. Так случилось. Может, это должно было произойти. Я встретил понимающего друга. Пусть и не сразу. К тому же, я верил в него, когда многие другие поставили крест. Мне знакомо это. Хотя бы один раз вера помогла…

Не договорив, перед глазами Саши всё помутнело. Он слышал, как Наталья Борисовна пыталась привести его в чувства, водила указательным пальцем, пытаясь уловить реакцию зрачков в нужном направлении, но всё бес толку. Юноша терял сознание, видя перед собой черневшие точки, заполонившие обзор. В какой-то момент помимо звуков больше ничего вокруг не ощущалось, а после — и вовсе тишина…

Женщина осталась в кабинете одна. Сидя за столом и перечитывая написанные заметки, она вдруг обратила внимание на фотографию, которая так приглянулась Саше. Подойдя к шкафу и проведя взглядом по изображению, на котором была она и ещё один важный сердцу человек, Наталья Борисовна наполнилась уверенностью, вспомнив, зачем находилась здесь и почему так настойчиво пыталась узнать правду, спрятанную где-то в подсознании своего пациента. Насладившись мимолётным воспоминанием, связанным с глянцевой картинкой в рамке, она открыла шуфлядку и глубоко внутри спрятала её, усердно накрыв многочисленными папками и безделушками, попавшимися под руку. Женщина посчитала, что таким образом Саша не будет отвлекаться и скорее расскажет всё, что ей необходимо.

Санкт — Петербург. Несколькими годами ранее…

Кировский районный суд рассматривал дело об аварии с участием мужа Светланы Викторовны Аргадиян в полдень. Выписавшись из больницы и получив напутствующие слова от главврача, которому судьба парня оказалась совсем не безразличной, Дима приехал на такси к входу. Ни Саши, ни его матери Ольги Ивановны, пообещавшей поддержать сына на слушании, вызывающем только лютую, ненависть к истице, пока не было. Поглядев на часы и обратив внимание на то, что осталось всего десять минут до начала, он немного заволновался и набрал номер телефона. В ответ услышав только гудки, повторил несколько раз попытку, но не получив желанного ответа, неспешно обошёл декоративный стальной заборчик, отделявший проезжую часть от пешеходной и, ещё раз взглянув по обе стороны улицы, вошёл внутрь. Довольно узкий коридорчик, проходивший вдоль всего здания, был заполнен людьми, преимущественно пожилыми, но попадалась и молодёжь. Увидев Диму, остановившегося в дверях, оживлённая беседа нарушилась. Десятки незнакомых глаз уставились на него полных осуждения, будто перед ними предстал самый настоящий убийца, стремившийся избежать наказания. Не стоя на месте, молодой человек вошёл в толпу, постаравшись не обращать на них внимания, чего сделать оказалось тяжелее, нежели сказать. Некоторые пожилые женщины едва ли не рвались плюнуть в лицо, посчитав своё поведение абсолютно правильным, тогда как молодые, могли и ударить. Им определённо внушили что-то, что заставило вести себя подобным образом и человек, сделавший это, мог быть только один.

— Дима, — сквозь толпу ненавидящих людей, услышал он знакомый голос. — Расступитесь.

— Откуда их столько? — не понимал Дима.

— Не обращай внимания. Психологическая атака всегда идёт на пользу тому, кто её затеял, — объяснил Саша, ожидая, пока его «друг» невредимым проберётся через толпу. — Но всегда можно обратить её против затеявшего, — после добавил он.

— Вдова подготовилась, — не смог не заметить Малышкин, почувствовав на себе, как истина может затеряться в просторах сознания толпы, верящей любому трогательно сказанному слову этой женщины.

— Ты прав. Слышал бы ты, как она рассказывала этим людям о своём горе: о потере преданного мужа, любящего отца для своих дочек, оставшихся теперь без него.… Если бы я был домохозяйкой, глядящей отечественное двухсот серийное «мыло», тоже мог поверить. Но, к её несчастью, я знаю, что там произошло и лишь поэтому, хочется громко засмеяться людям в лицо. Они верят всему, поэтому мы так живём.

— Мне не хочется смеяться, — сказал, как отрезал Дима, пройдя по коридору.

— Но я тоже не смеюсь.

— Я звонил тебе, думал, ты уже не приедешь.

Саша достал из кармана телефон и заметил, что он отключился.

— Прости. Разрядился, но у меня есть этому оправдание.

— Оправдание? — не понял он, но как только показался кабинет, где пройдёт слушание, Диме больше не пришлось задавать вопросов, по крайней мере, первые несколько минут, потому как на суде он не будет один. Друзья из родного Соснового Бора, члены юниорской команды по биатлону пришли поддержать его. Это то, что ему было нужно.

— Откуда они все здесь? — удивился он, обнявшись с каждым.

— Тебе было одиноко весь прошлый месяц, а я совсем чужой человек, чтобы создать необходимую психологическую поддержку в зале суда, поэтому, последние два дня сидел на телефоне и вызванивал всех, кого только нашёл в твоей телефонной книжке. За этой дверью тебе нужно выглядеть уверенно, потому что эта дрянь…

— И я тоже рада тебя видеть, — перебила его вдова Аргадиян, подкравшись незаметно.

— А я совсем не рад видеть вас, — не сдержал своего раздражения Дима. — Как вы вообще посмели вызвать нас сюда. Устроили комедию, понятную только вам одной.

— Не спеши с выводами, мальчик! — с ехидной улыбкой сказала она. — Для кого-то, сегодняшний день обернётся трагедией.

— Из-за вас наш друг в коме! — выкрикнул парень из команды Малышкина, но Светлана Викторовна не обратила на это внимания, продолжив ядовито смотреть на Диму и Сашу.

— Вы угрожаете? — расценила её заявление Ольга Ивановна, стоявшая сбоку.

— Да бог с вами. Это не угрозы.

— Знайте, вам это с рук не сойдёт, — попытался пригрозить Саша, но из его уст это звучало совсем безобидно и несерьёзно, поэтому он добавил, чего лучше бы не делал: — Вы же знаете, что не правы! Зачем рушить жизнь человека, которому и так досталось? Разве вы настолько бессердечная?

Вдова повернулась только к нему, на что Ольга Ивановна насторожилась, готовясь влепить ещё одну оплеуху в случае опасности для сына, но этого не понадобилось.

— Кажется, я говорила тебе те же слова, когда приглашала к себе домой. Мы оба помним ответ, не правда ли?

Огорчённо отойдя от неё, Саша встал рядом с мамой, наблюдая за тем, как вдова рассматривала группу поддержки ответчика пристальным, оценивающим взглядом, словно разыскивая кого-то и в какой-то момент, взор остановился на человеке, которого она не знала в лицо.

— Это ведь ты тот врач скорой помощи, подруга Саши? — спросила она у пришедшей поддержать друга Наташи.

— Да, — переглянулась с Сашей они.

— Маленький совет.

— Ей не нужны ваши советы, — вспылил Саша, защищая подругу от нападков «змеи», но мама тут, же пнула его, чтобы тот не лез не в своё дело.

— Не давай больше кому попало аптечку. Можно и работы лишиться, а можно и…

— Думаю, она всё поняла, — заступился Дима, всем своим видом показав женщине своё нежелание видеть её рядом с собой.

— А ты, мальчик, радуйся, что не в клетке. К сожалению, даже связи здесь не помогли выполнить моё желание, а так хотелось наблюдать тебя за стальными решётками…

— Пошла прочь отсюда, — перебила Ольга Ивановна вдову, едва не вцепившись ведьме в глотку. — Если ты намёков не понимаешь, то я освещу их единственно понятным тебе языком. Не оставишь в покое, будешь иметь дело со мной!

Некоторое время вдова, не отрываясь, глядела на маму Саши, раздумывая над ответом, но, в конце концов, не издав ни единого звука, удалилась, оставив команду Малышкина в покое со странным послевкусием во рту. У Димы эта женщина вызвала лишь самые неприятные чувства, руки, бывало, тряслись от желания схватить за горло и отомстить за друга, но в доли секунды он остановил гнев, зная, что этим её не проймёшь. Против подобного человека нужно найти другие методы борьбы, нежели физические. Выиграть в суде, как раз и был отличный способ поквитаться, показав ей, что деньги не смогут затмить правду. К тому же, теперь с ним его друзья и коллеги, поддерживавшие в любой ситуации, а это важнее всего на свете. С ними чувствовалась защита, придававшая сил.

— Гадюка ушла. Все в порядке? — закончил паузу Саша.

Лёгкий смешок в ответ показал, что её выступление никого не напугало. Улыбки на лицах не заставили себя долго ждать, превратившись в смех, показавшийся остальным людям беспричинным, но никого это не волновало. Массовая психологическая разрядка расслабила, вернула комфорт и бодрость духа для предстоявшего судебного разбирательства. Именно этим оружием Дима и воспользовался против своего врага.

Часы показали всего несколько минут до начала слушания. Друзья Димы вошли в небольшого размера зал первыми, и присели на свободные места. Ольга Ивановна и Саша остались в коридоре, как свидетели, в ожидании вызова. Наташа так же должна была зайти внутрь, но засомневалась и продолжила стоять с приспущенной головой, чего нельзя было не заметить.

— Что-то случилось? — спросил Дима.

— Нет, всё хорошо, — быстро переменилась в лице она, отбросив все прежние грустные мысли в сторону.

— Если ты из-за слов той ведьмы — не стоит. Ничего она не сделает, — уверял парень.

— Неприятная женщина, — пробубнила девушка. — Мне столько раз попадались такие, как она… После встреч с этими пациентами не хочется возвращаться на смену. Всё желание спасать жизни пропадает.

Недолго думая, Дима слегка приобнял Наташу, которая была совсем не против, чтобы её кто-нибудь утешил.

— Мне так и не удалось поблагодарить тебя, — прошептал он.

— За что? — подняла глаза на молодого человека она.

— За твоё свидание, благодаря которому, аптечка оказалась в ту ночь у Саши.

— Да, — вспомнила она приятный вечер с женихом. — Не за что.

— Приятно знать, что в нашем городе есть люди, так сильно любящие работу, — продолжил он, говоря искренне, как всегда. — Не каждый будет так заботиться о своих друзьях, против воли заставив учиться спасать жизни.

— Просто, я люблю людей и верю, что это мне когда-нибудь поможет, — улыбнусь Наташа, вытирая несколько капель слёз, пролитых от переживаний. — По крайней мере, моя страсть к медицине полностью передалась и Саше.

— Я это знаю, — никак не мог забыть он.

— Нет, я о другом. С той ночи Саша буквально помешался, — приготовилась объяснять девушка, поглядев на друга, увлечённого беседой с мамой. — Он много раз говорил, что выбрал не ту специальность, но когда я уговорила не бросать психологию, он пошёл на медицинские курсы, на моей станции скорой помощи и теперь три раза в неделю посещает их, забыв обо всём на свете. Та ночь изменила его. Саша никогда не видел, как умирают люди, к этому невозможно привыкнуть. Он твёрдо сказал себе, что больше не позволит этому случиться.

— Он целеустремлённый, — заметил Дима, уже готовясь войти в зал.

— Да, ему есть на кого ровняться, — намекнула Наташа и, подмигнув Саше, всё ещё сидевшему на скамейке, скрылась в зале суда вместе со своим новым знакомым.

Аудитория, в которой проводили предварительное судебное разбирательство, была среднего размера. Несколько скамеек по обе стороны от трибун истца и ответчика, трибуна прокурора, рабочее место для секретаря и судьи, а также пристав, у входа, следивший за порядком и отвечающим за вызов свидетелей. Само по себе, дело было не совсем обычным. Учинивший аварию муж Светланы Викторовны признан виновным проведённым следствием. В его крови нашли большое количество алкоголя, а также, показания Дмитрия Малышкина указывали на то, что водитель, в момент аварии, был занят своей любовницей, нежели дорогой. Но вдове этого показалось недостаточным, а главное, совершенно неубедительным и, надавив на все ниточки, которые только можно, она сумела открыть дело, акцентируя это ложью главного свидетеля и настоящих виновников происшествия. Являясь истцом и имея лучшего адвоката в городе, женщина надеялась засудить, по её мнению, виновных пешеходов, шла до конца, уверяя о наличии собственного свидетеля и неоспоримого доказательства убийства мужа. Выслушав госпожу Аргадиян, суд принял заявление, но не позволил брать Диму под стражу из-за отсутствия законных на то оснований.

Помещение заполнилось друзьями молодого человека и теми, кого вдова сумела переубедить своей нелепой историей, благодаря сомнительным актёрским талантам. Ей требовались зрители, опора, находившаяся на её стороне для давления на судью и обвинителя общественным мнением по поводу услышанного в этом зале, ведь только так она имела шансы услышать то, ради чего и была проделана вся эта работа. Сам же Дима пришёл на суд без какого — либо правозащитника, находившись в полной уверенности своей невиновности и скорой победы в этом фарсе. С ним были друзья и для него это самое главное.

Судья вошёл в аудиторию со стороны своей трибуны и разрешил присесть участникам процесса. Открыв папку с делом и ознакомившись с ним, высокий седовласый мужчина прослушал отчёт секретаря о наличии всех зарегистрированных свидетелей и принял решение о начале слушания. По его отрешённому виду было понятно, как именно он относился ко всему происходившему. Госпожа Аргадиян вызывала у него только раздражение. Слушая её «душещипательную» историю, он часто отводил взгляд в сторону, наслаждаясь голубым небом за окном и лишь изредка кивал женщине, показывая, своё внимание, хотя сам понимал, насколько всё «притянуто за уши». Если бы не начальство, он бы вовсе не рассматривал заявление вдовы, в котором, по его мнению, было всё и так понятно, но, «высшие чины» предложили провести данное слушание, итогом которого могло быть любое принятое судьёй решение. Пришлось согласиться.

Как только вдова закончила, слово предоставили Диме и вот тогда, седовласый мужчина начал вслушиваться в каждую деталь, которую тот рассказывал. Ему было искренне жаль человека, чья судьба пересеклась с четой Аргадиян и исковеркала будущее, представив того в серых, невзрачных и непонятных тонах, что предстояло пройти молодому спортсмену. Поэтому, невзирая ни на что, судья был на его стороне, чего не скажешь об упитанном прокуроре, ставившего своими вопросами в затруднительное положение, так же, как и адвокат вдовы. Они не переставали намекать на обман Димы, словно надеясь на вероятность сознаться и досрочно завершить слушание. Им не требовалось слушать ни Сашу, ни его мать, чтобы решить исход данного слушания, двигавшегося к завершению. Как только свидетели Малышкина были опрошены и, казалось бы, всё стало ещё яснее и понятнее, судья обратился к адвокату госпожи Аргадиян. Тот, в свою очередь, вызвал свидетеля со стороны истца. В зал вошёл юноша, лет семнадцати: худощавый, с синяками под глазами и длинными растрёпанными чёрными волосами. Внешний вид вызвал сомнения. Защита сказала, что он так же находился на месте аварии, но этого не могло быть. Кроме пострадавших и случайной прохожей, там никого не было. В этом Саша был уверен. Всё выглядело неубедительно с первого взгляда, но, когда свидетель сказал о видео, снимавшимся в тот день в пустующем доме, дело приняло совсем другой оборот.

Выслушав доводы адвоката и прокурора, не взяв во внимание возмущение Димы, судья дал согласие, и секретарь включила запись. Саша смотрел на экран телевизора настороженно, чувствуя опаску, подвох от вдовы, ведь об этой записи не говорилось ни слова и к тому же, что могло быть на ней такого, чего он не помнит в ту роковую ночь? Но уже вторая минута любительского видео, где несколько пьяных подростков увлекалось различными горячительными напитками на верхнем этаже пустующего здания, показало саму аварию, выглядевшую иначе, нежели её помнит Саша. На ней, Дима и Женя, едва стоя на ногах, шли по проезжей части, по которой, вскоре, ехал Джип и сбил их. Увидев это, спортсмен едва ли не вышел из себя, но друзья, сидевшие рядом, всё же утихомирили его, заставив продолжать бороться за правду.

После увиденной записи, на которой, обвинение вдовы подтвердилось, судья назначил перерыв для разбирательства с новыми уликами, а также, ознакомления с документами, указывавшими на наличие алкоголя в крови пешеходов, утерянных сразу после взятия анализов.

Как только судья удалился, Дима подошёл к вдове, сидевшей на скамейке зала с заметно побледневшим, но больше, озлобленным выражением лица.

— Вы ведь знаете, что подделка записи и подкуп свидетеля, больше похожего на наркомана, вам обернётся боком? Вы проиграете, и в этом нет сомнений. Судья на нашей стороне, а вот вам, самой придётся сесть и вместо спасения честного имени мужа, пострадает вся семья и в особенности, так рьяно защищающиеся дочки. Как, по-вашему, они отреагируют на отца — убийцу и мать — лгунью?

— Самоуверенность, — подняла голову женщина и посмотрела на него, — так мило видеть в спортсмене именно эту черту, не правда ли? Вот только, нет гарантий, что она поможет, особенно тому, кто может никогда не вернуться в спорт. К тому же, попробуй, докажи, что это подделка. Может, ты был настолько пьян, что, даже не помнишь, как выскочил на дорогу и убил моего мужа, а после, стараясь избежать законного наказания, нашёл первого попавшегося юнца, согласившегося спасти твою задницу. Кстати говоря, ты и твой дружок должны радоваться тому, что я не дала прокурору запись получения отцом Саши денег и фотографию того, как ты разобрался с ним. Вот уж судье бы понравился его невиновный ответчик.

— Не знаю, даже, что сказать вам на это, — спокойно ответил Дима, сохранив самообладание. — Вы не останавливаетесь, даже, когда дело заранее идёт к провалу? Никому не секрет, что оно для вас заранее провальное. Всё ведь и так понятно. Или, по — вашему, эти подкупленные домохозяйки смогут надавить на судью?

— Не думаю, что ты поймёшь меня, мальчик…

— Я вам не мальчик, — недовольно перебил он.

— Вскоре, мне кажется, ты заговоришь иначе, — предположила она, вновь заговорив намёками.

— Вам не надоело угрожать? — не смог не спросить Дима, слыша подобное не в первый раз. — Мы и так уже достаточно пострадали. Ваш муж погиб из-за собственной халатности, мой друг всё ещё в коме и то, что вы делаете…

— Боюсь, мой мальчик, я тебе ещё не угрожаю. Я выиграю, всегда выигрываю и, как только, судья огласит приговор, я взгляну на твоё лицо, в котором будет читаться только проигрыш. Но в особенности, я мечтаю увидеть страх твоего лжесвидетеля, для которого, всё только начинается.

Дима насторожился, даже, немного испугался, ведь от этой женщины можно ожидать чего угодно и сегодняшнее слушание, тому доказательство.

— Что вы этим хотите сказать?

— Ничего особенного, просто, подождём результатов, и всё станет на свои места. Правда окажется в руках одного из нас, — сказав это, Светлана Викторовна взяла свою сумочку и покинула зал суда, выйдя в коридор. Дима же остался смотреть ей вслед и раздумывать над сказанным, но долго не стал мучить себя догадками, желая спокойно дождаться решения судьи, а после, приступить к тренировкам. Молодой человек слишком много времени потерял. Больше месяца прошло со дня аварии, и все эти недели он мечтал выписаться из больницы, вновь начать приближаться к своей мечте и в то же время, выполнить обещание, данное Саше. Олимпиада в Сочи являлась целью, заставившая его сердце биться быстрее. Всего пять лет впереди и за эти годы Дима должен полностью восстановиться, найти силы, благодаря которым тело и разум объединятся в единое целое для победы, олимпийского золото, горящим в его глазах ярким пламенем и не затухающим ни на мгновение.

Приехавшие поддержать друзья из юниорской сборной вдохнули в молодого человека новую жизнь, которая, последние недели, медленно уходила. Одиночество так сильно съедало его, что недуги отходили на второй план, оставляя открытую нараспашку душу без так необходимой поддержки и опоры, но сейчас, когда они рядом, всё вдруг изменилось. Ощущение покоя, защищённости и умиротворённости не покидали, даже в такие минуты, когда перед глазами маячила Светлана Викторовна, впрыскивавшая яд в любого, кто попадётся ей на пути.

Как только она вышла в коридор, несколько десятков человек, сидевших в качестве поддержки, окружило вдову, выказав свои соболезнования по поводу смерти супруга. Они, словно слепые котята, не видели, либо не хотели видеть очевидного. Боготворив «ложного пророка», толпа продолжила стоять вокруг неё, пока из зала не вышел Дима. Возгласы прекратились, сменившись всё тем же осуждением, что и перед слушанием, но он, не обратив внимания, поторопился выйти на улицу вдохнуть так сильно не хватавшего свежего воздуха. Вслед за ним, оставив Ольгу Ивановну со спортсменами, выбежал и Саша.

— Не помешал? — спросил юноша, не желая человеку мешать, если тому требовалась минутка одиночества.

— Нет, всё хорошо, — позитивно отозвался Дима, прислонившись к декоративному заборчику. — Тебе я всегда рад. Кстати, моей команде ты тоже понравился.

— Правда? — приятно удивился он, призадумавшись. — Странно!

— Почему?

— Я слишком много болтаю, часто лишнее и быстро надоедаю, говоря без остановки, не в силах держать паузу, — протараторил Саша и сразу притормозил, заметив задумчивость на лице собеседника. — Ты же не просто так покинул этот балаган?

— С чего ты решил?

— Ну, для начала…

— Только не говори, что ты психолог и поэтому всё знаешь, — перебил он, избавив себя от наплыва заумных фраз, которыми «специалист» частенько пользовался для утешения.

— Ладно, — улыбнулся Саша, маявшись в поисках другого способа продолжения «умной» беседы. — Но тебя всё равно что-то беспокоит? Неужто волнуешься за исход этого спектакля? Не думаю, что «липовая» запись и подложный документ убедит судью. Мне показалось, он испытывает неприязнь к нашей истице.

— Волнуюсь, — честно признался Дима, не скрывая этого. — Аргадиян выглядела слишком уверенной. Вдруг, судья поверит ей, к тому же прокурор тоже на её стороне. Он всячески старался показать и тебя и меня в дурном свете.

— Мы выиграем, — твёрдо заявил Саша, стараясь убедить не только Диму, но и себя, ведь без сомнений в собственной голове он бы не был самим собой. — Но ты думаешь ещё и о другом. О чём же? Уверяю, я никому не скажу.

— Я думал о своей карьере, — начал с болезненного молодой человек, мысли о котором нахлынули с новой силой после разговора с вдовой, — вдруг, авария поставила крест на ней?

Дима явно не хотел верить в это и в особенности говорить, но что-то подтолкнуло. Вероятно, необходимость выговориться и услышать дельный совет, хотя кто, как не он, мог дать его себе, лучше других, зная собственные возможности.

— Я, конечно, не тренер, не врач и не являюсь рядом других специалистов в этом вопросе, — задумчиво начал Саша, говоря от души, — но как фанат могу с уверенностью сказать, что я просто верю в тебя. Знаю, звучит глупо, когда об этом говорит мало знакомый человек, прилипший к тебе, как банный лист, но всё же. Ты должен знать, что врачи часто дают неверные прогнозы, тренеры отказываются от спортсменов, потому что видят диагноз, близкие всегда поддерживают, не смотря на отсутствие веры и желание дальше смотреть, как член их семьи травмирует себя в ненавистном спорте, но фанаты — это отдельный клубок, распутать который непросто. Многие болеют за тебя, пока есть достойные результаты и перспективы развития, бросают, когда поддаются всеобщему мнению, списывая со счетов, но истинные фанаты, увидев однажды, остаются со своим любимым спортсменом до конца, веря в его будущее сильнее, чем в своё собственное. От рассвета и до заката они с тобой, где-то рядом, не близко и не далеко. Я верю, что в твоей жизни будет множество истинных фанатов, готовых идти за тобой и в огонь, и в воду. Просто, нужно немного подождать, немного веры, немного больше усилия, но этого тебе не занимать.

— Ты намекаешь, что являешься истинным фанатом? — с издёвкой посмотрел Дима.

— Я, даже, не видел тебя раньше. Как я могу им быть, если мне неизвестно кто ты, — быстро ответил юноша и тут же добавил, — остаётся немного времени до того, как я впервые по телевизору увижу первую гонку и первую победу. Она будет твоей!

Дима обдумал услышанное. Конечно же, большая часть из того, что юноша сказал, основана на поддержке, безусловно необходимой в подобной ситуации, но он не мог поверить в это, пока вновь не встанет на лыжи, не пробежит тестовое соревнование и не почувствует уверенность в собственных силах. Малышкин слушал то, что ему говорят окружающие, но слова могли оказаться пустой болтовнёй, если он не видел себя в том или ином деле, не чувствовал сил для продолжения, не находил мотивации, способствовавшей необходимым ему самому результатам. Пока этого не произойдёт, парень не поверит в своё будущее, пусть даже, хотел обратного.

— Твоя лесть такая сладкая, что мне уже нужна вода, — обдумал всё Дима.

— Ну, ты, хотя бы, это обдумал, — не раздумывал над ответом Саша, заметив ожидаемое улучшение настроения.

Дверь здания суда открылась. Вышедшая оттуда Наташа позвала вернуться в зал, так как оглашение вердикта уже с минуты на минуту и, завершив разговор, паре молодых людей пришлось вернуться в душное помещение, откуда они стремились скорее выбраться. Вошедший судья выглядел обеспокоенно. Чувствовав некую тревогу, окружающие ожидали результатов, но седовласый мужчина не спешил. Он стоял перед людьми, держа в руках своё решение, и молча, смотрел на Светлану Викторовну, едко улыбавшуюся в ответ. Её хорошее расположение духа насторожило Диму и Сашу, наблюдавших за ней.

Диме не терпелось услышать вердикт судьи, но, как только, седовласый мужчина огласил его, молодой человек не смог спокойно стоять на месте, продолжив слушать то, как деньги решают в этом мире всё. Неизвестная ранее запись была принята к материалам дела, так же, как и медицинские документы о найденном алкоголе в крови. Против спортсмена выдвинуто обвинение по статье 109 пункт 3 «Причинение смерти по неосторожности двум или более лицам». Так же пострадал и Саша, которому предъявили дачу заведомо ложных показаний по статье 307 пункт 1.

Новое заседание суда назначили на весну следующего года. У ответчиков было достаточно времени в полной мере разобраться с возникшими проблемами. В то же время, результаты слушания настолько поразили всех, кто был на стороне спортсмена, что мысли о подкупе и бессмысленности всего происходившего не отступали ни на мгновение. Кто-то считал, что вдове удастся выиграть и следующий процесс, тем самым, лишь доказав, что правда стоит не на стороне порядочных и честных людей, кто-то, всё же сохранил надежду на лучшее, но их было меньшинство.

— Но это просто смешно! — не выдержал Дима, прослушав обвинение в свой адрес. — Её муж чуть не убил нас, а виноватыми оказываемся мы? Запись подделка, разве непонятно?

— Правда всегда на стороне невиновных, — в лицо сказала Светлана Викторовна разгневанному парню, собравшись уходить. — Ну, и кто из нас проигравший, мальчик?

— На этом, заседание объявляю закрытым. Все свободны! — объявил судья, быстро покинув зал заседания, включая прокурора. Адвокат Аргадиян с приподнятым кривым подбородком пожал ей руку, радуясь победе и вслед за ликующими сторонниками Аргадиян, покинул зал.

— Ах ты тварь! — закричала Ольга Ивановна, разгневанно поглядев в сторону вдовы, готовившейся уйти.

— Полегче со словами и советую нанять хорошего адвоката, иначе, твой сын сядет вместе со своим новым дружком, — издевалась она, встав перед матерью Саши, перекрывшей собой выход.

— Сейчас тебе потребуется хороший пластический хирург, мразь! — сквозь зубы процедила женщина, защищая сына, словно львица. Ещё слово поперёк, и она уже была готова наброситься на ухмылявшуюся особу, не обратив внимания, что находится в суде, где остались лишь их сторонники.

Дима, как и его друзья, окружили вдову, не позволяя ей выбраться, но она продолжила сохранять спокойствие.

— Тебе мало проблем? Хочешь, я с радостью их добавлю? — пригрозила она, сбросив маску «святой невинности», которой прикрывалась, пока здесь сидели верившие в её правоту люди.

Это было последним, что она сказала. Ольга Ивановна в ту же секунду пошла в бой, вырвав с особой жестокостью крашеные кудри соперницы. Женщина готова была убить вдову, если бы Дима не оттащил её во избежание серьёзных проблем, когда у входа появились охранники. Они могли нанести вред всем окружавшим.

— На этот раз я прощу тебя, — оправилась Светлана Викторовна от нападения, стоя в окружении мощных мужчин в чёрных костюмах, поправив растрёпанные волосы и порванный пиджак, — теперь ты видишь, на что я пойду, чтобы защитить честь семьи. Лучше не идти против меня, иначе хуже будет.

— Мой сын не при чём! — твердила она. — Ты ведь знаешь это, но портишь ему жизнь, хотя он просто спасал людей.

— Он не спас моего мужа, — сквозь зубы процедила она. — Теперь, он узнает, что значит что-то потерять. Обещаю, ни у кого из вас не останется возможности порочить мою семью, бросать на неё тень сомнения. И сегодня, только малая часть того, на что я способна.

— Ты не посмеешь вредить Саше! — вмешался Дима. — Он вообще не при чём.

— Ошибаешься, мальчик, — посмотрела она на молодого человека. — Он виновен не меньше тебя и ответит наравне. Я добьюсь этого. Связи и деньги в этом городе творят чудеса. Так что, ещё увидимся!

Вдова послала воздушный поцелуй Диме, от которого его перекосило, и скрылась за спинами охранников, оставив за собой напряжение, переросшее во что-то серьёзное, нежели ранее. Саша сидел на скамье и молча наблюдал за происходившим. Он был так подавлен, что сил не хватало для того, чтобы подняться и утихомирить разбушевавшуюся маму, набросившуюся теперь на спортсмена с обвинениями его во всех смертных грехах. Глубоко в душе Ольга Ивановна знала, что не права, но злость была настолько сильна, что остановиться оказалось невозможным. Женщине необходимо выплеснуть всё наружу и человеком, попавшим под горячую руку, был не кто иной, как участник аварии. В какой-то момент, пришло время успокоиться и разумно взглянуть на вещи, оказавшиеся совсем не теми, на что можно было рассчитывать. Саша обратил внимание, как мама присела на скамью и заплакала, почувствовав проигрыш. Она ничего не смогла сделать для изменения судебного процесса. Это и омрачало без того скверное настроение.

— Мы с этим разберёмся, — постарался утешить её Дима, хотя ему самому требовалась моральная поддержка, но друзья были в шоке не меньше его и поэтому молча стояли рядом.

— Как? — подавлено, спросила Ольга Ивановна, обречённо поглядев на сына.

— Не знаю, но ещё не всё потеряно! — убеждал он, хоть и не был полностью уверен.

— Я должна была заставить Сашу уехать в ту ночь, — твердила женщина, — чувствовала, что эта закончится для него плохо и вот оно…

— Есть способ всё исправить, — подумал Дима, вновь обратив на себя внимание. — Саше просто нужно отказаться от всего, что он говорил и тогда вдова отстанет, а у суда не будет повода для обвинения. Главное, сделать это, как можно раньше.

— Нет, — резко отозвался юноша, не согласившись. — Тогда она сделает из тебя единственного виновного и точно посадит за то, в чём ты не виновен.

— Замолчи, — крикнула мама. — Не лезь, куда тебя не просят. Лучше послушай и соглашайся.

— Прости, но на этот раз это касается меня, куда больше, чем можно себе представить, — настоял Саша. Поднявшись со скамейки, он подошёл к остальным. — Знаю, возможно, я пожалею о своём решении, — обратился он к матери, — но мне кажется, оставлять Диму одного не честно. Я всё — таки свидетель, единственный, кто видел всё, что случилось. Наняв хорошего адвоката, думаю, мы сможем доказать факт подделки записи, как и всего остального. Главное, не терять надежды и просто идти к цели.

— Ты слышишь сейчас себя? — изумилась женщина глупостью сына. — Представляешь, что случится, если она выиграет? Тебя посадят, и это уже не будет шуткой или твоей очередной фантазией! Одумайся!

Саша знал, что поступает верно, но в то же время, он слушал и маму, говорившую правду. Она во всём права, даже более того, всё слишком реально, чтобы закрывать глаза и стараться не видеть надвигавшейся проблемы, но помимо страха, юноша всё же хотел пойти на риск, ведь впервые в жизни что-то коренным образом менялось. Его переполняли эмоции, затмевавшие здравый смысл, но лишь отчасти они являлись виновниками подобного решения. Долгое время внутри Саши дремал авантюрист, искавший подходящий момент для выхода наружу и, по — видимому, этот день настал. Он делал всё, чтобы не иметь ничего общего с прошлой жизнью, всеми силами выстраивая новый мир, в котором всё будет иначе.

— Мама, я хорошо слышу тебя, но не могу послушать. Прости!

— Ладно, — подавлено опустила голову она. — Ты взрослый человек и должен сам принимать решения.

— Спасибо, — поблагодарил он за доверие.

— Боюсь, это может обернуться боком, — сказав это, женщина поцеловала сына в лоб и демонстративно покинула зал суда. Саша почувствовал некое опустошение, но смог справиться с нахлынувшим.

— Похвально, — оценил поступок Дима, — но глупо и безрассудно, — сразу добавил он, хлопнув юношу по плечу.

«Одно из прекраснейших утешений, которые предлагает нам жизнь, — то, что человек не может искренне пытаться помочь другому, не помогая самому себе.»