Жизнь непредсказуема, неожиданности поджидают отовсюду и узнать, что скрывается за следующей открываемой нами дверью нельзя, даже, если сильно стараться. В один миг можно считать себя глубоко несчастным человеком, быть одиноким, незаметным и потерянным, с какой стороны на это не посмотреть. Но уже в другой — ликовать от выпавшей возможности, второго шанса прожить остаток жизни так, как того хотелось, в глубине души осознавая, что несмотря на окружающих тебя людей, испытывал всё те же чувства с одной лишь разницей: что-то изменилось. Однако второй шанс всё равно себя не оправдал. Иллюзия счастья затмила своей красотой реальный мир, накрыла его, словно новая яркая краска. Она легла на потрескавшуюся, выцветшую, разрушавшуюся многие годы основу, которая всё равно проступит, как не старайся, ведь, не избавившись от прежней жизни, нельзя построить новую. Она станет преследовать тебя и, в конце концов, в одночасье уничтожит наложенный тобой лоск, превратив во всё те же руины, откуда всё начиналось. Именно эти мысли проносились в голове Саши, когда несколько часов подряд перед глазами бегали врачи и делали различные анализы, превышавшие число пальцев на всех конечностях человека. Они пытались понять, что же с ним произошло. Ещё ночью серьёзный сбой организма заставил трепетать медперсонал и юношу отвезли в больницу Склифосовского, серьёзно опасаясь за его жизнь. Проведя ряд исследований, потратив на это больше двенадцати часов, врачи ничего не сказали пациенту, оставив в полном неведении.

Палата, предоставленная ему, на этот раз была отдельной, в отличие от психушки, где шесть человек пытались ужиться вместе, относясь к абсолютно разной категории людей. Психотерапевт потребовала этого, посчитав компанию необходимой в помощи справиться пациенту со своими проблемами и, наконец, заставить вспомнить причину, приведшую в столь не благоприятное место, ведь больница не являлась его зоной комфорта. Предполагался заряд эмоций, а вместе с ними и крохи воспоминаний, вызванных выбросом адреналина. К несчастью, успехов так и не было. Саша по — прежнему считал произошедшее с ним ошибкой, отстранившись от всего принципа лечения и стараний Натальи Борисовны. Юноша расценил встречи с ней, как подробный пересказ последних четырёх лет, ставших совершенно непохожими на все предыдущие, но так и не понял скрываемой правды, которую мог таить в себе.

Находившись в одиночку в палате, Саша сидел на кровати и смотрел на собственное отражение в выключенном телевизоре. Ему не позволили смотреть его, не дали газет, книг. Осталось просто терзать себя ожиданиями, испытывать сильные боли в голове, вызванные волнением и ночными кошмарами, увиденными этой ночью. Он не знал, что происходит, но хорошо понимал, что врачи не просто так держали всё в секрете. Что-то произошло, но это окутывалось тайной.

Наконец, дверь палаты открылась и на этот раз, это не была медсестра. Та, стремилась не отвечать ни на какие вопросы, вколоть в вену препарат, вероятно болеутоляющее, так как после него становилось легче, и быстро исчезнуть, словно её и не было. К удивлению Саши, это была Наталья Борисовна. В руках женщина держала папки. Одну из них было не сложно узнать. В неё психотерапевт записывала услышанный рассказ, а вторая больше походила на больничную.

— Здравствуй Саша, — поздоровалась она. — Можно?

— Да, — разрешил ей войти он, заметив невесёлое выражение лица. — Не ожидал увидеть вас.

— Я тоже не ожидала оказаться здесь, — присела за стол посреди палаты она, открыв обе папки.

— Что-то случилось? — непонимающе спросил Саша.

— Да, — односложно последовал ответ. — Знаешь, три недели я пыталась помочь, использовала разные способы связи, но ничего не подходит. Ты не открываешься. Не знаю, что с этим делать, но это уже неважно. Теперь, я хочу использовать другой метод.

— Другой метод? О чём это вы?

— Хочешь, я расскажу тебе причину, по которой ты оказался в психиатрической лечебнице? — прямо спросила она, вновь пропустив мимо ушей прозвучавший вопрос, что уже вошло в привычку.

— Да, — кивнул Саша, ожидая этого все последние недели.

— Хорошо, — не обрадовалась ответу женщина, будто надеясь, что не придётся этого делать. — Тогда, возможно, ты поймёшь, почему я не говорила об этом раньше. Не смотря на всё, остаётся надежда, что ты вспомнишь это, поэтому, рассказывать буду по кусочкам. Твоей задачей будет собрать пазл, отыскав путь к хранению в памяти всех имеющихся обрывков, утерянных после травмы.

— О чём вы говорите? Что не так с моей памятью? Какая ещё травма? — не понял он, наблюдая у себя сомнительные чувства, похожие на те, что испытывали пациенты психиатрической больницы. Врачи говорили без умолку о том, что есть правильно и что есть хорошо, разрушая привычный мир человека, но на самом деле, делали только хуже, вырывая из среды обитания того, кто не выживет в реальности, какими благими мотивами не управляли их собственные поступки. Слушая Наталью Борисовну, Саша испытывал схожие чувства, ведь, в одночасье, всё привычное стало иным и каким бы оно ни было, он не рвался узнать, зная о следовавшей за правдой боли.

— Вспомни первый день, когда ты оказался в больнице, — не ответив, попросила Наталья Борисовна, приступив сразу к делу.

Саша задумался. Казалось, ответить на такой простой вопрос не составило труда, но, сколько он не старался, вспомнить не удавалось. Словно окутавший сознание туман скрыл всё на своём пути, оставив после себя лишь пустоту и неясность. Единственная виденная юношей картинка — это первая встреча с психотерапевтом, но, что было до неё, осталось загадкой. Он раньше не задумывался об этом, мечтал скорее оказаться дома, увидеть друзей, не приходивших навещать, как и родная мама, что было странным. От того, желания думать о чём-то ещё просто не возникло, но теперь, когда это делал целенаправленно, Саша испытал что-то необъяснимое и пугающее. На практике студент шестого курса психологического факультета видел немало случаев, когда люди теряли память в результате различных травм. Ситуации, после которых сознание закрывалось от всего произошедшего в надежде защитить мозг от эмоциональной привязанности к событию, о котором не хотелось слышать, думать или вновь его представлять. И от того на душе не стало проще. Что-то случилось, если Наталья Борисовна говорила об этом с определённой опаской, стараясь, как специалист, не навредить сильнее, чем это уже есть.

— Не получается, — побелел он от непонимания и новых мыслей, каждая из которых хуже предыдущей. — Но как?

— Скажи, как твоя голова? — вдруг спросила она.

— А что с ней? — округлил глаза Саша, вспомнив о сильных головных болях, мучавших почти не переставая.

— Ты поступил в больницу Склифосовского два месяца назад, — сказала женщина, и глаза Саши тут же расширились, увеличившись в несколько раз. Она открыла больничную папку и, основываясь на данные, рассказала пациенту, — черепно-мозговая травма тяжёлой степени, но, если быть точной, сдавление головного мозга. Множественные ушибы и синяки по всему телу. Несколько сломанных ребер. Сильная кровопотеря. Вся твоя одежда была в крови.

— Но откуда?

— Об этом я хотела узнать у тебя, но серьёзный удар тупым предметом, и не один, — быстро добавила она, — вызвал частичную потерю памяти, оставшуюся прежней до сих пор. Прогрессирующий патологический процесс в полости черепа, вызвавший обширные внутричерепные гематомы, сыграли с тобой злую шутку, о чём поговорим несколько позже.

— Хорошо, но это не объясняет, почему я в психушке, — раздумывал он, прокручивая всевозможные варианты выздоровления, путём специальных упражнений, релаксации и непрерывной помощи извне. По его мнению, это ретроградная амнезия, т. е. затруднения при извлечении из памяти событий, имевших место перед травмой. Чаще всего информация оказывалась утраченной, но со временем некоторые воспоминания могли вернуться. Как правило, утраченные события только небольшого промежутка времени: от нескольких минут до нескольких часов, непосредственно перед травмой и частично после неё. Поэтому, к счастью для Саши, он не мог забыть целые годы жизни, имевшие для него большое значение.

— Твои друзья пришли по адресу, высланному в сообщении, и увидели странную картину. Человек, совсем ещё юный, с окровавленной головой, стоял на краю недостроенного шестиэтажного здания и был готов прыгнуть. Дмитрий Малышкин, твой близкий друг, спас тебя, Дарья Обручева вызвала скорую помощь. Они оба приехали в больницу, рвались в палату, но врачи не позволили. В организме нашли наркотические вещества и след от укола на руке. Врачи особо не разбирались: хотел ты покончить с собой или это вызвано наркотиками, поэтому тебя привезли сюда, оградили ото всех. Позже, заметив потерю памяти, послали к нам для её восстановления.

— Я не мог пытаться покончить с собой, — повысил голос Саша, — я никогда не принимал наркотики. Это невозможно. Я не верю вам. Это не правда.

— К сожалению, это правда.

— Зачем мне это делать? — закричал Саша, но боль в голове дала о себе знать, и он несколько притих. — Моя жизнь была, лучше не придумаешь. Я счастливый человек: у меня мама, близкие друзья, деньги… Что ещё надо, чтобы вы поверили? И вообще, что такого в моей памяти? Почему это так важно? Я кого-то убил?

— Нет, — спокойно ответила Наталья Борисовна, понимая, как непросто сейчас Саше. Именно этого она избегала в надежде постепенно восстановить память, избавить от стрессов и ужаса, которые он испытал. — Есть ещё кое-что.

— Что? — продолжил злиться юноша, всё чаще мучаясь от боли, когда действие болеутоляющего препарата начало заканчиваться.

— Ты ведь помнишь свою не столь радужную жизнь, — постаралась напомнить Наталья Борисовна, тем самым объясняя причину проделанной на протяжении трёх недель работы. — В ней происходило слишком много всего, чтобы говорить о чём-то наверняка.

— Из-за меня страдали люди, — сказал Саша и именно многочисленные ужасы, произошедшие за последние годы, он как раз не против забыть. — Но что это меняет? К сожалению, ничего не изменить. Кому, как не мне понимать это.

— Ты, ведь, знаешь о человеке, которого полиция ищет последние годы? — конкретнее задала вопрос женщина, и Саша тут же понял: о ком шла речь. — Возможно, есть шанс найти его.

— Как же? — засомневался он. — Ничего не вышло за последние годы. Думаете, сейчас получится?

— Случившееся на той злополучной крыше не случайно.

— Считаете, я могу знать, кто это? — догадался Лардонов, посчитав это неплохой идеей, ведь просто так он не пошёл бы на крышу. Нужна была веская причина и встреча с убийцей для этого подходила, но в то же время, зная себя, Саша мог прийти на крышу пустого здания и по другим причинам. Враги у него были и помимо сумасшедшей фанатки. Из-за этого, круг возможных событий не выйдет слишком сильно сузить для облегчения выяснения правды.

— Думаю — да, — нисколько не сомневалась Наталья Борисовна.

— Вы ведь всего не знаете, — поразмыслил юноша. — К тому же, почему я должен что — либо вам говорить? Это моя личная жизнь и она не должна вас касаться.

Саша тут же закрылся. На мгновение захотелось рассказать обо всём, таившимся внутри, поделиться с незнакомым человеком, высвободив множество губительных воспоминаний, наполненных часто худшими эмоциями, которые только можно отыскать. Но вскоре, Саша посчитал это ошибкой.

— Я твой лечащий врач. Это значит: всё сказанное останется между нами. А рассказ с самого начала поможет восстановлению утраченного отрезка времени, ведь ты сформируешь последовательную цепочку из долговременной памяти. Она, в свою очередь, проявит недостающие воспоминания с помощью эмоций, ощущений, звуков. Ты сможешь объединить всё в единую картину произошедшего, когда твой рассказ подойдёт к участку забвения.

— Говорил же, не хочу общения, — ничего нового не стал придумывать он, не восприняв всерьёз выше сказанное. — Когда возникнет необходимость — я всё вспомню и без вашего участия. Если это важно — расскажу друзьям или людям, связанным со мной. Но сейчас никто не заставит делать что-то против моей воли.

— Вот ты как! — закрыла обе папки женщина, демонстративно хлопнув ими. — Ты решил поступить так из-за того, что действительно не хочешь ни о чём говорить, или же нежелание заключается в страхе?

— В каком ещё страхе? — эта женщина сильно утомила, а испытываемая боль добавила только раздражения. Захотелось вернуться в палату и всё обдумать в тишине.

— Ты боишься, — продолжила она.

— Чего же? — устало вздохнул юноша, потея от внезапно возникшего волнения.

— Боишься признать, что мог покончить с собой!

— Вы в своём уме? — побелел от слышимой ереси Саша, готовясь попросить её покинуть палату. Психолог перешла, все границы и его это бесило.

— Для начала, я не твоя подружка, чтобы ты так со мной разговаривал, — попыталась приструнить его женщина.

— Вот и не говорите со мной, — перешёл на крик он. — Я не обязан выслушивать весь этот бред. И вообще, я не в психушке. Возвращайтесь туда, откуда пришли и оставьте меня в покое. Я знаю, что не стал бы терять всё то, ради чего жил и прыгать с крыши. У меня есть цели, и пока они не достигнуты, я буду жить. Как только меня выпишут — я докажу это и уж точно не вернусь обратно в дурку.

— Я предположила так неспроста, — попыталась снизить напряжение Наталья Борисовна, вновь открыв одну из папок. — Есть некоторые сомнения в правдивости сказанного тобой и причина в возможном отсутствии необходимых воспоминаний. Ты не помнишь всего. Возможно, известие об этом пришло как раз незадолго перед событиями на крыше. Именно их ты и лишился…

— Оставьте меня в покое! — что было сил, крикнул Саша, показав на дверь. — Не смейте, даже, подходить ко мне. За три недели я от вас устал. Видеть уже не могу. Вы могли рассказать обо всём сразу, но нет.… Заставили думать, что я какой-то сумасшедший. А теперь просите поговорить и рассказать обо всём?

— Я пытаюсь помочь, — настояла женщина, глядя на специально открытую страницу в медицинской карте.

— Вы поможете, если оставите одного, — ничего другого не хотел он.

— Хорошо, — вдруг согласилась Наталья Борисовна, и Саша успокоился в ожидании её ухода. — Но не сказать об этом я не могу, потому что…

— Из-за того, что никто не хотел ни в чём разбираться, я стал посмешищем, — ещё сильнее заголосил юноша. — Теперь все, я уверен, знают, что Лардонов пытался покончить с собой. Но факт, что я со сломанными рёбрами, синяками, серьёзной травмой головы залез на крышу для того, чтобы спрыгнуть — делают милицию и всех врачей полными идиотами, если никто из вас не задумался: а мог ли он вообще это сделать с вышеперечисленными травмами. Никому даже в голову не пришло. Проще принять за очевидное и ничего не делать, потому что все…

Глаза Саши внезапно уставились в одну точку, будто бы он «завис».

— Ты как? — занервничала Наталья Борисовна, уставившись на недавно поставленный диагноз на той самой открытой странице.

— Голова, — прошептал он и тут же закричал от боли, упав на колени. Не прошло и минуты, как юноша потерял сознание.

— Врача, живо! — выбежала в коридор и вернулась обратно она. — Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Медперсонал вбежал в палату. Осторожно положив на каталку, его увезли для оказания необходимой помощи. Наталья Борисовна, оставшись в палате, так и не успела сообщить необходимую новость, продолжив смотреть на написанные строчки заключения, гласившие лишь о том, что всё очень плохо, с какой стороны не посмотреть. И кто бы мог подумать, что результаты обследования настолько богатого человека, как Саши, забьют тревогу именно тогда, когда делать это слишком поздно:

«Рак мозга четвёртой степени».

Несколькими годами ранее…

Задержавшийся на три часа самолёт всё — таки взял на борт пассажиров и уже спустя полчаса, поднялся к небу, неся с собой более двухсот пассажиров, летевших в Женеву. Саша, не дождавшись, пока позволят расстегнуть ремни безопасности, устроился в кресле первого класса. Наблюдая за тем, как заснеженная Норвегия убегала из вида, он медленно закрыл глаза, уже создавая для себя маленькую традицию уютно спать в креслах, где бы они не находились, при этом по возвращению на землю весь оставшийся день чувствовать себя лучше, нежели после сна в мягкой кровати. Обратив на это внимание, Надя попросила для него одеяло и, накрыв юношу, положила голову на плечо Димы.

— Ваша уловка не сработала, — вдруг заговорил он.

— Какая уловка? — непонимающе взглянула девушка.

— Да ладно тебе, — повернулся он к невесте, — думаешь, я такой лопух и поверю во вдруг начавшиеся осложнения, о которых мне сообщили через час после разговора с вами?

Надя не знала, что и сказать.

— Тогда, почему согласился?

— Не знаю, — опустил он голову вниз. — Вы оба, как занозы, набросились на меня. Не удивлюсь, если обиделись. Саша уж точно. Его лицо нужно было запечатлеть на камеру, словно ведро протухшей селёдки проглотил и запил Ред Буллом. Энергия, так и рвалась наружу, вот только не в том направлении. И я вдруг понял, почему бы и нет. Говорят, Женева красивый город. К тому же, ты рядом. Проведём время вместе.

— Не боишься остаться со мной наедине? Я же заноза? — игриво промяукала Надя, поцеловав Диму.

— Надеюсь, останешься на всю жизнь, — от чистого сердца и рвавшейся из сердца любви, проговорил он. — К тому же, не хочу оставаться с ним наедине. Он как придумает что-нибудь, так я не буду знать, куда деваться…

— Кстати, я всё слышал, — спросонья пробубнил Саша, сидя на соседнем кресле.

— Упс! — улыбнулись влюблённые голубки, посмеиваясь.

— Если уже смеётесь, то делайте это тише, а то я за себя не ручаюсь, — пробормотал он. — Не забывайте, я человек с богатой фантазией. Куплю на сутки качков охранников, прикажу им схватить вас до моих особых указаний и отвезу в Японию на душераздирающие аттракционы. Не выпущу оттуда, пока не оставите там… В общем, мало не покажется.

— Угрозы у тебя по — настоящему устрашающие! — ещё сильнее засмеялись они.

— Жаль, тебе операция нужна, — приподнялся Саша заспанный и замученный, — а не то я бы прямо сейчас выполнил обещание, но не переживай. Реабилитация будет быстрой и тогда эта ухмылка спадёт сама собой. Ты, помнится мне, говорил, что набрал пару килограммов. Там и сбросишь.

Пригрозив своеобразной местью, Саша улёгся обратно, демонстративно спрятав голову под одеяло, дабы не слышать голубков, отвлекавших своим смехом и болтовнёй весь салон самолёта. До самой посадки в Женеве они подшучивали над ним, больше не находя интересных занятий во время перелёта и уже из самолёта юноша вышел ещё более уставший и раздражённый, пообещав ещё больше способов поквитаться за испорченный сон.

Операция, как и предполагалось, прошла удачно. Врачи сотворили чудо, положительно сказавшееся на пациенте, за здоровьем которого следил, едва ли не весь персонал больницы, что ставило спортсмена в неловкое положение, но избавить Сашу от желания дать ему всё, возможное и даже больше, Дима не смог. Просто привыкнув к обстановке, он воспользовался всеми благами. Они с Надей проводили много времени вместе, старательно исправляли ошибку, из-за которой многое упустили. Женева — красивый город. Выехав за границу во второй раз в жизни, Надя хотела запечатлеть в памяти всё, что было только возможно. Когда рядом человек, похитивший сердце без остатка, всё становилось незабываемо и, даже великолепные достопримечательности, порой, меркли на фоне самого простого и в то же время самого сложного человеческого чувства — любви.

— Саша, мне нужно с тобой поговорить, — без стука вбежал в его номер Дима, застав того в пастели.

— Что? — недовольно спросил он, даже не думая подняться. Наоборот, юноша хотел скорее избавиться от гостя и просто уснуть, чего ему не удавалось уже восьмой день, прошедший после операции.

— Думаю, я готов, — восторженно заговорил спортсмен.

— К чему? — тоскливо протянул Саша, почувствовав возможно затянутый разговор.

— К предложению. Даже кольцо купил.

— Это оно? — посмотрел на едва заметное украшение Саша, лежавшее на ладони Димы. — Думал, ты не брал его с собой.

— Это другое. Я вдруг почувствовал, больше не могу и не хочу ждать. Надя — моя любовь, а ожидание кажется лишним. Что угодно может произойти и наша с тобой первая встреча тому доказательство. Скажи, я же всё делаю правильным?

— Извини, конечно, но ты не мог бы почувствовать это своё счастье несколькими часами позже? — заспанными глазами поглядел он на расстроенного этими словами спортсмена. — Прости. Не хотел обидеть, — тут же извинился Саша, потянувшись к стакану с мартини, стоявшему на тумбочке, но Дима схватил его первым и быстро осушил.

— Тебе нельзя пить, — сказал он.

— Забыл? Мне есть восемнадцать, — недовольно напомнил юноша.

— Но пить можно с двадцати одного.

— Плевать, — только и выговорил он. — Залезь в бар и подай, пожалуйста, бутылку. Нужно взбодриться. И, если на то пошло, это тебе пить противопоказано. У тебя реабилитация и я не позволю тебе загубить собственное здоровье. Я не перенесу, если начнутся иные недуги.

Косо поглядев на него, Дима выполнил просьбу, но алкоголь так и не дал. Налив себе новую порцию, спортсмен тут же избавился от содержимого внутри него. — Пока я здесь, пить тебе не дам. Для этого и нужны старшие братья.

Удивившись этим словам, Саша только улыбнулся.

— Поэтому, у меня их и нет.

— Уже есть, — напомнил он и продолжил, — а, что касается алкоголя, то антибиотики мне уже не дают и для такого повода мне нужно немного для храбрости. Так, что скажешь? — спросил Дима, ожидая ответа о кольце.

— Серьёзно? Спрашиваешь у меня совета? У меня и девушка — та одна долго не задерживалась, не выдерживала моей болтовни, а ты хочешь совета, как быть с той, от встречи с которой твои глаза невозможно погасить никакой темнотой этого мира. Их огонь затмит, даже чёрную дыру.

— Это…

— Ты любишь её, в этом нет никаких сомнений. Когда Нади не было рядом, я замечал, как ты чувствуешь себя. Постоянные напрягающие мысли бурлят в голове, как зелье ведьмы, в котором намешено всё, что угодно, но только не то, что по — настоящему нужно. Даже желанный биатлон, которому ты верен, и к которому всегда стремишься, встаёт на задний план. Ведь чистота сознания, приходящая с воспоминаниями о Наде, успокаивает тебя, придаёт не только силы, бесспорно важные в современной жизни, но и очищает душу, как глоток воды, прошедшей через десяток очистительных сооружений. Ты испытываешь непреодолимую жажду в моменты разлуки, вновь не можешь сосредоточиться, неся в себе тяжёлый груз, и он усилится, если то, чего ты больше всего достоин, не будет рядом. Если действительно сердце болит от одной мысли, что любовь всей жизни может покинуть тебя, не трать время попусту и сделай ей предложение, от которого Надя не сможет отказаться. Женева — это, конечно, не Париж, но увидев город мечты и любви, были случаи, когда девушки умирали от счастья, — улыбнулся Саша, наконец, проснувшись и заметив, что Дима не смотрел за бутылкой, поставленной на тумбочку. — Поэтому, этот город то, что тебе нужно.

— Спасибо, — поблагодарил Дима. — Мне нужно было это услышать, — сказал он, подойдя к двери. — Я сделаю это, сегодня.

— Хорошее решение. В Женеве много романтических мест, которые следует посетить. Воспользуйся этим, — протянул руку к бутылке Саша, но, заметив это, Дима тут, же выхватил её из рук. — Оставь её, — потребовал юноша.

— Пить не дам, — сказал спортсмен и подошёл к бару. Забрав оттуда несколько стоявших бутылок, Дима скорчил превесёлую гримасу, встав у двери. — Буду делать из тебя спортсмена. Считай, у тебя начался безалкогольный режим, будешь придерживаться его. А пока, вставай. К сожалению, сегодня у меня нет времени заниматься тобой, «занудик», но обещаю, как только совсем разберусь, сразу вспомню о тебе. Готовься, — сказав это, молодой человек открыл дверь и едва успел выйти, прежде чем в него полетели все подручные предметы, включая домашние тапочки, пачки со снотворным, валявшиеся где-то неподалёку и многое другое.

— Как ты меня назвал? — демонстративно разозлился он, но говорил уже с пустым местом, так как Дима вышел, не дождавшись его пламенной речи.

Остаток дня Дима готовился к торжеству. Ещё несколько месяцев назад он хотел сделать это в новогоднюю ночь, считая свой жест романтичным и красивым, хоть и довольно банальным, но было неважно, если Наде понравится, и она ответит «да». Теперь же, когда просторы величественной Женевы открылись ему во всей своей непревзойдённой красоте, парень больше не мог ждать, но делать что-то, на что будет потрачено неимоверно большие деньги, не хотел, чему в очередной раз мог быть недоволен Саша. Романтика не должна идти лишь из широкого кармана, она должна быть создана обстановкой, эмоциями, полученными от того, кто с тобой рядом. В этом и заключалась главная изюминка идеального вечера, хоть и всё субъективно.

Всё утро Дима и Надя были вместе. Избавившись от назойливых врачей, то и дело бегавших за ним ради новых обследований и тестов, спортсмен повёл девушку по золотому кольцу Женевы, спланировав всё так, чтобы путешествие закончилось в самом живописном и романтичном месте, которое только смог найти. Думая лишь об идеально проведённом дне, Дима вспомнил о согласии выйти за него, полученном несколько месяцев назад по телефону, но с того дня утекло слишком много воды. Сделав вид, что ничего не было, он затеял это ради незабываемого чувства от обручения. Оно будет преследовать обоих до самого последнего вздоха. Чтобы всё оказалось настоящим и единственным, с трепетом, переживаемым снова и снова, всё должно произойти на высшем уровне. И, когда маленькие детишки в тёплом уютном доме спросят об этом дне, они расскажут чудесную историю обо всё той же любви, запечатлённой в памяти навсегда.

Первым из красот города они посетили цветочные часы Женевы и парк Jardin Anglais. Это тихое, спокойное место, предназначенное для ощущения согласия с природой. Уникальная окружающая среда позволяла расслабиться, глядя на вечно цветущие луга и поляны. Тропинки у берега реки Роны позволили увидеть всё, что так душе угодно, в том числе и большой бронзовый фонтан: очаровательное архитектурное дополнение к окружавшей природе. Заворожённая увиденным зрелищем, Надя не заметила, как Дима отошёл. Схватив ранее купленный букет белых роз, с рассыпанными лепестками внутри, спрятанным неподалёку, спортсмен ловко взобрался на дерево, под которым стояла девушка. Ни минуты не ожидая, он сделал то, о чём многие тайно мечтали: вызвал солнечно — лепестковый дождь, каждая капля которого нежно опускалась на лицо, руки, голову, согревая своим прикосновением под лучами небесного светила, создавая невероятные эмоции эйфории. Взглянув вверх, Надя увидела розы. Парень держал их зубами. Очаровательные бутоны смотрели прямо на неё.

— Это невероятно! — приняла букет она, поглядев на любимого, всё ещё сидевшего на ветке дерева.

— Поцелуй меня! — требовательно попросил Дима. — А то не слезу!

— С удовольствием! — нежно промяукала Надя, коснувшись его губ, но наслаждение было недолгим. Ветка неожиданно треснула, и спортсмен упал в её объятия, не успев понять, что произошло. — Ты снова со мной, — лежала на траве девушка.

— А как иначе! Я тебя люблю, — ощущал лёгкие болевые ощущения Дима.

— Ты сделал это всё для меня. Ещё никто не делал подобного.

— Это ещё не всё, — вскочил на ноги Дима, протянув ей руку. — Впереди нас ещё кое-что ожидает, но прогулку по городу никто не отменял.

— Может, останемся здесь! — предложила Надя, почувствовав желание остаться здесь навсегда.

— Уверяю, дальше будет не хуже.

Согласившись подняться и продолжить путь, девушка не прогадала. Впереди ждали сюрпризы и, пусть они не были той величины, предлагаемые миллионерами своим вторым половинкам, зато, Надя была вместе с тем, кого любила. Что могло быть лучше, чем это чувство, исходившее из самого сердца и оставшееся там навсегда?

Дима отвёл её во дворец Наций, находившийся в парке Ариана. Очень красивый пример архитектурного стиля Классицизма, с белыми фасадами и огромными окнами, плоскими крышами и ясным дизайном. Кроме того, дворец стоял в окружении сценического парка, что делало его одним из самых больших комплексов в Европе. На закате солнца, как, впрочем, и в любое другое время, можно сделать восхитительные фотографии с видом на Женевское озеро и северные пики французских Альп. На сцене парка, не пропущенную спортсменом, он подкупил игравших там музыкантов, и те исполнили танго для двоих. Дима пригласил возлюбленную на танец богов. Они оба не умели двигаться в такт, не знали, как его танцевать, но переживать об этом было бы глупо, когда их лучший день в жизни продолжался. Вокруг собрались люди, но возлюбленные видели только друг друга и больше никого. Романтика не отпускала сердца молодых. Как только музыка завершилась плавными тихими нотами, пара остановилась, но в душе всё ещё играла мелодия жизни.

В тот день они посетили ещё множество значимых мест и в каждом из них оставили след в истории города, в своей зарождавшейся, личной, родной истории. Монумент Брансвика, старый город Женевы, собор Святого Петра, парк Бастионов, Женевское озеро. Всё это привело пару к финалу путешествия, продлившемуся несколько часов. Они вышли к Женевскому фонтану, где Дима посчитал, что это место окажет самое большое влияние на Надю. Его высота около 140 метров, располагался около берега центральной Женевы, между озером и рекой Роной. Это культовая достопримечательность города построена в 1886. Совершенно прозрачная вода озера поднималась на высоту почти в 140 метров со скоростью более чем 500 литров в секунду. Пройти его мимо Малышкин просто не смог, именно здесь должно произойти то самое событие, которого он ждал больше всего. Попросив Сашу заняться ужином, спортсмен не прогадал. Для его готовки юноша в кратчайшие сроки нашёл идеальное меню и сам вызвался стать личным шеф — поваром, по крайней мере, только на день, пробудив в себе уснувшие глубоким сном навыки кулинара. Отыскав место на маленьком пирсе с лучшим видом на фонтан, он, не пустив туда никого другого, ожидал прихода друзей в надежде, что ужин не остынет.

— Это всё для тебя, — прошептал Дима, когда они вышли к ста сорокаметровому столбу воды, глядящему вверх.

Подойдя к маленькому столику, парень помог присесть даме и, подмигнув Саше, присел напротив.

— Шеф, — обратился он к юноше. — Подавайте ужин!

— Ты и Сашу заставил? — удивилась Надя покладистости непокорного друга.

— Шутишь, он сам предложил помочь.

Не успел Дима договорить, как Саша хорошенько наступил ему на ногу, ставя оба блюда на стол.

— Это тебе за бутылку, — хитро прошептал он. — Позже поговорим, но тебя ещё ждёт два сюрприза.

— Я же просил, что не надо! Что ты там придумал?

Ничего не сказав, юноша отошёл в сторону, позволив возлюбленным побыть вдвоём. Почувствовав издёвку за этими словами, Дима уже отовсюду ждал подвоха. Но, прошло время, и парень убедил себя в выданной другом шутке, смысл в которой просто позлить и заставить нервничать, но уже спустя несколько минут, когда он был готов встать на колени с кольцом в руке, Саша вдруг положил свою руку ему на плечо.

— А сейчас, перед окончанием особенного дня, тебя ожидает сюрприз, — сказал он, подняв Диму с места.

— Что ты хочешь? Не видел, я вообще-то был занят, — разгневался Малышкин, стараясь не показывать этого перед Надей.

— Время для финала, — отвёл его от посторонних глаз Саша.

— Какого ещё финала?

Узнав о задуманном, Дима едва ли не рассвирепел. Потребовалось некоторое время и куча доводов, чтобы привести его в чувства, а после — заставить сделать задуманное Саши.

— Это поразит её, — прошептал он.

— Безусловно. Я буду посмешищем! — возмутился Дима, но всё же, нехотя, начал переодеваться. — Как ты вообще об этом узнал?

— Антон. Он показал видео вашего выступления.

— Я его убью, но сначала тебя. Как вообще тебе пришло это в голову?

— Ты, наверное, заметил, что в неё много чего приходит.

— Это меня и пугает, а после этого, ещё сильнее, — заметил Дима, готовясь к выходу.

— Я знаю, ты помнишь всё, что нужно. Просто выйди и покажи класс, — подтолкнул Саша, веселясь от души. — Как вообще ты мог показаться в таком виде перед людьми, — поразился он.

— Команда переборщила с игрой на желания прошлым летом, пришлось выполнить, — объяснил Дима, обречённо вздыхая. — И вообще, ты ещё тот манипулятор. Обещаю, больше не заставишь ничего сделать меня. Я старше тебя и это моя обязанность потешаться над тобой.

— Практика показывает…

— Заткнись, — рявкнул Дима. Приготовившись выйти на публику, он почувствовал прохладу в своём костюме, вспоминая движения, до сих пор не покинувшие память.

Малышкин и представить себе не мог, что когда-нибудь, его покладистость и отзывчивость перед членами команды и людьми в целом поставит в такое неловкое положение. Всего один раз в жизни, одно единственное желание члена команды сделало его звездой среди таких же юниоров, как и он сам и теперь, всё нужно повторить вновь, только теперь перед незнакомыми европейскими зрителями и куда более разными, чем это было ранее. Выйдя из небольшого здания на пирсе, он услышал, как заиграла музыка. Вокруг столпилось множество людей, ожидавших зрелища, куда их пригласил Саша. Под песню James Blunt «You are beautiful», исполняя её под минус, Дима показался в костюме ангела, с большими белыми крыльями, светившимися золотым нимбом на голове, а на открытой накаченной груди возникла надпись, открывшаяся Наде после воздействия ультрафиолетовых лучей солнца «Выходи за меня, милая». Забыв о людях вокруг, Дима вспомнил умение отстраняться от галдежа иностранных болельщиков и, погрузившись в тишину, дождался окончания длинного вступления игравшей скрипки, аккордов гитары и начал петь так, как это делал раньше, когда помимо спорта, недолго увлекался музыкой. Пусть он и выглядел смешно, но люди не обращали на это внимания. Подобное предложение руки и сердца способно затмить всех вокруг. Прохожие девушки замерли от наслаждения, когда услышали голос Димы, увидели его движения и исполнение различных трюков, потрясших зрителей. Они растаяли от желания стать невестой такого человека, как он. К концу выступления, спортсмен подошёл к ошарашенной Наде и встал на колено. Музыка прекратилась и все замерли, в надежде услышать ответ.

— Ты выйдешь за меня? — протянул кольцо Дима, которому, даже понравилась идея Саши.

— Конечно! — заплакала от счастья она, бросившись на него с объятиями под звуки всеобщих оваций. — Господи, как же я тебя люблю!

Тут же подул ветер, и близко находившиеся к гигантскому фонтану зрители получили освежающий душ, слегка остудивший пыл собравшихся. Но Диме и Наде уже ничто не могло помешать, разве что пришедшие на столпотворение органы правопорядка, которым не понравилось несанкционированное выступление и уже в следующий час, пара оказалась в ближайшем полицейском участке, где Саша попытался объяснить, что там произошло. Пришлось отменить вечернюю прогулку на воздушном шаре по городу, но, по крайней мере, никому из них не пришлось проводить ночь за решёткой. По возвращению в отель, Дима и Надя заперлись на ключ от Саши, опасаясь новых придуманных им сюрпризов, пожелав провести ночь без посторонних глаз. Самому же фантазёру, измотанному переговорами с иностранцами, пришлось вернуться в пустой номер и впервые за последние дни, он смог выспаться, оставив приятную улыбку на лице до самого утра.

Спустя несколько дней, когда врачи убедились в удачно проведённой операции и в отсутствии осложнений на других жизненно важных органах, отпустили Диму, позволив ему вернуться на Родину. Несмотря на то, что Женева оставила в памяти горы незабываемых воспоминаний, некоторые из которых ещё не скоро забудутся, молодой человек хотел вернуться домой. Тоска по родителям, по бабушке была сильнее, чем он мог себе представить, поэтому, первым же рейсом, взяв с собой Надю, он улетел. Саша всю дорогу кряхтел на него по делу и без, за несколько последних дней, которые стали настоящим адом и всё потому, что каждое утро начиналось с утомительной для непривыкшего организма зарядки. Изнурительные нагрузки так вывели из себя Сашу, что он, едва ли не сыпал проклятиями в адрес Димы, улыбавшемуся каждому услышанному слову. Тем самым он продолжил увеличивать нагрузки, не обращая внимания ни на что, отплачивая ему за нежданный сюрприз у фонтана. Несколько раз юноша пробовал сбежать, но сильная рука прирождённого спортсмена хватала того за шкирку и после, уже не отпускала. Поэтому, Саше приходилось терпеть и подстраиваться, понимая, что отвертеться не удастся, ведь такую жизнь он выбрал сам. Но за маской глупого, брюзжащего и часто недовольного мальчишки, представшего перед людьми, скрывался по — настоящему счастливый человек. Разве можно было желать чего-то ещё? Если раньше Саша не мог выбраться, даже из Питера по причине отсутствия денег и многих других проблем, то сейчас, открыл для себя весь мир. И пусть выигрыш миллионов скрашивал радость, потому как без него пришлось бы туго, главным счастьем всё равно являлось то, что он, наконец, освободился от оков и находился среди тех, кому хотел и мог помочь. Главное — это сам процесс, от которого можно получить удовольствие большее, чем, если получать что-то взамен. Сидя в самолёте, он просто вспоминал, как хороши были эти несколько недель, как много всего нового сумел увидеть, почувствовать. Он провёл с Димой и его невестой больше времени, чем за всё время их знакомства. Сумел увидеть Дарью Обручеву, по которой «сохнул» почти с первого её выхода на этапы кубка мира, услышал, как ужасно поют Ларсен и Вилар младший, от чего уши до сих пор вяли, какая чудесная Эмма Майер и многое другое. А ведь это всего лишь первые недели после выигрыша, чего уж там говорить о дальнейшей жизни. Но какими бы ни были великолепными планы Саши на будущее, вражду с госпожой Аргадиян никто не отменял. После каникул начнутся будни, где борьба за правду продолжится и всё вернётся на круги своя. За исключением готовившейся свадьбы и поиска подарка молодым. Он должен быть не дороже пары тысяч долларов по просьбе Димы и, конечно же, без сюрпризов, от которых его уже воротило.

— И что же ты хочешь в подарок, если он будет таким дешёвым? — задался вопросом Саша, сидя в самолёте вновь рядом с молодыми.

— Не сейчас, — попросил Дима. Вопросы о подарке уже выводили его из себя. — Ты специально начинаешь?

— Нет, — как ни в чём не бывало, ответил он. — У меня фантазия на грани самоубийства.

— Быть такого не может, — не смогла промолчать Надя. — Я, конечно, тоже против сюрпризов, к которым мой хрупкий организм может быть не подготовлен, но всё же, белые трусики Димы и голый торс меня впечатлили, — засмеялась она, смутив жениха. — Кстати, в интернете были снимки того выступления. Это было сильно. Мой малыш получился изысканно аппетитным.

— Ну, хватит, — простонал Дима, закрыв глаза, почувствовав взгляд стюардессы, строившей ему глазки. — Мы можем об этом забыть? Это всё твоя вина, — обвинил его спортсмен, ткнув пальцем.

— Я не заставлял, — оправдался он, получив удовольствие от происходившего. — Ты мог отказаться, но вышел же. Или я ошибаюсь?

Надя хлопнула по ладони Саши в знак согласия, что ещё сильнее смутило молодого человека.

— Приедем в Питер, и ты не вспомнишь об этом. Оставим всё здесь. Идёт?

— Давай, — не сразу согласился Саша. — Но, что тогда делать с видео, которое я снимал?

— Видео? — изумился он. — Где оно? Давай его сюда. Живо! — потребовал он, пытаясь влезть в карманы Саши, но там ничего не было.

— Оно в багаже. Я отдам его при одном условии.

— Что за условие?

— Ты позволишь мне организовать мальчишник.

— Что? — вскрикнул Дима, на что обратило внимание половина первого класса самолёта. — Нет, ни за что.

— Значит, Антон, по — твоему, сделает это лучше?

— Вы оба погубите меня. Я до свадьбы не доживу, это уж точно. Надя, сделай что-нибудь! — попросил он, но девушка сделала вид, что ничего не слышала. — Предательница.

— Будем считать, что я этого не слышала, — скорчила гримасу она, подмигнув Саше.

— Ладно. Твоя взяла.

— Отлично! — вскрикнул юноша ещё громче, чем прежде это сделал Дима. — У меня уже множество идей. Одна из них точно должна понравиться.

— Сначала скажи, где видео? — не сводил с него глаз Дима, протянув руку.

— А его нет.

— Как это нет?

— Я пошутил, но ты уже согласился сделать меня организатором. Ты ведь не заберёшь свои слова обратно?

— Ну, ты и…

— Так — так — так, — вновь вмешалась Надя. — Осторожнее, здесь всё — таки люди.

— Они по-русски не поймут, — заверил Дима, приготовившись прикончить Сашу как можно быстрее. — Занудик, — вспомнил он прозвище, которым назвал Сашу ещё в отеле.

— Ох, я тебе это ещё припомню и парк развлечений, о котором я говорил, станет твоим ночным кошмаром. Неделю буду держать тебя там и заставлять кататься на всём, что там есть, пока не стошнит.

— Как страшно! — для вида вздрогнул он.

— Вот и посмотрим! — отвернулся к окну Саша, будто обидевшись, раздумывая над тем, как подшутить над Димой. Вскоре, им придётся на какое-то время разъехаться по разным местам, поэтому, эти последние дни нужно провести с пользой, ведь неясно, когда появится подобный случай.

— Простите, что отвлекаю, — спустя несколько минут спокойствия, подошла стюардесса. — Скажите, это вы?

Она поднесла к лицу спортсмена телефон, на котором было изображение милого ангела — любви, с трогательной и необходимой всем женщинам надписью на груди. Увидев это, Дима растерялся, но, когда он сказал «да», спокойствию пришёл конец. Все работницы самолёта желали получить автограф и поговорить, даже не обращая на сидевшую рядом невесту никакого внимания.

— Теперь уже мне это не по душе, — сквозь зубы процедила Надя, наблюдая за этим курятником и смущённого до кончиков покрасневших ушей «петуха»…

Несколько недель Дима провёл с семьёй в Сосновом бору. Он набрался сил, которых и так было предостаточно, вновь занялся любимой Ауди, по которой, как, оказалось, скучал ненамного меньше. Первый тренер Арфенов Юрий Борисович помог с реабилитацией, делал всё, чтобы не загнать молодого человека, позволив ему больше отдыхать, запретив чересчур изнурявшие нагрузки, полюбившиеся Димой, в каком бы состоянии не находился. Не прошло и месяца, как он вновь приступил к тренировкам, уехав в Антхольц, где занимался с командой восемнадцать дней. Встретившие его биатлонисты поздравили с предстоявшей свадьбой, но больше всего, они налетели с расспросами о том, как он смог вновь напялить на себя костюм, точь-в-точь похожий на тот, в котором танцевал на одном из вечеров. Устав от всего, Дима уклонялся от ответов, но Антону досталась хорошая взбучка за то, что проболтался Саше и превратил жизнь в череду встреч с поклонниками по всему миру, видевших не только фотографии, но и запись того злополучного выступления. Но в основном, всё прошло удачно. После Италии его забрали на военные сборы по линии «Динамо», несмотря на то, что первый тренер был против. Он хотел дать Диме время на отдых от соревнований, хотя бы полгода, но его не послушали. Врачи в один голос твердили о минимум двух месяцах ожидания для уточнения и поставки нового диагноза, но парень не дождался и побежал без него. После, начался кубок России в Красноярске, где он пробежал всего одну дистанцию, но результат не был уместен, и Дима просто постарался об этом забыть, стараясь себя не накручивать, ведь после операции требовалось время. К тому же, он единственный, кому исключительно позволили прооперироваться и потом вернуться обратно в команду. Одно это говорило, что всё ещё впереди и всё получится. Так и произошло на чемпионате в Уват. Впервые после операции, в тяжелой борьбе с Иваном Мерезовым в спринте, Дима занял второе место, уступив тому всего тридесятые секунды с одинаковой стрельбой без забега на штрафные круги. Это стало чудом для всех, кто не верил в парня. С двумя операциями, сложными последствиями, он смог выбраться на вершины биатлонного олимпа, хоть и только в юниорских состязаниях, но это стало прорывом.

Научно — исследовательский институт скорой помощи им. Н.В Склифосовского, г. Москва

Наталья Борисовна ожидала результатов, стоя у реанимационной палаты. Она хотела дождаться ответов, не в силах забыть о том, что после её рассказа правды, Саше стало по — настоящему плохо. Она винила себя, но в то же время надеялась, что всё обойдётся. По её мнению, пациент был сильным, не смотря на свою видимую оболочку, оставалась надежда на хороший исход событий.

— Как он? Саша жив? — спросила женщина у вышедшего из палаты доктора.

— Да, — снял с лица повязку мужчина, лет тридцати. — Мы смогли остановить приступ, в этот раз. Он в сознании и хочет поговорить. Мы ничего ему не рассказывали. Раз вы его психотерапевт, мы подумали…

— Спасибо, — поблагодарила женщина и вошла в палату. — Ты как?

— Неплохо, — тут же ответил он.

Наталья Борисовна присела рядом с ним.

— Я так и не смогла сказать тебе.

— У меня рак? — догадался Саша и отвёл взгляд в сторону.

— Да, — кивнула она, не откладывая правду на потом. — Откуда…

— По симптомам, — быстро объяснил он. — Странно, что имея столько возможностей, я ничего не предпринял. Думал, головные боли пройдут. Я ждал Олимпиаду, думал только о ней, верил в Дашу и Диму, совершенно не заботясь ни о чём другом. А вообще, это наше семейное проклятие. Бабушка и дедушка умерли от разного вида рака. К счастью, маму он не затронул. Хоть это радует.

— Когда ты попал сюда, ещё до нашего психиатрического заведения, из-за обширных гематом врачи не заметили опухоли. К сожалению, при анализах крови обнаружить его нельзя. Он показывает лишь общее состояние человека, наличие воспалительных процессов и так далее, поэтому всё осталось в тени, но, даже если бы они заметили это, проведя иные анализы, скорее всего, было бы уже поздно.

— Что-то подобное я и ожидал, — обречённо, но не испуганно проговорил Саша, словно готовый ко всему.

— Врачи могут попробовать замедлить распространение опухоли, обезболить, ведь с каждым днём будет становиться хуже, но на спасение слишком мало шансов. Мне жаль, — искренне сказала женщина.

— Возможно, я это заслужил.

— Никто не заслуживает подобной участи, — не согласилась она.

— Я ничего хорошего не сделал в жизни и, наверное, кроме одного желания изменить мир, дальше не смогу уехать. Теперь уже точно.

Саша не жалел себя. Ему просто хотелось чего-то большего, чем умереть, не достигнув и тридцати лет.

— Не говори так. Всё ещё может измениться. Бывают чудеса!

— Чудо было повстречаться с Димой, Дашей, и стать их другом, а также некоторые другие вещи, о которых, я всё — таки счастлив вспомнить. Чудо было самому невезучему человеку в мире выиграть миллионы. Не сказать, что они сделали намного счастливее, наверное, заносчивым и не более того….

— Ты спас Диму, — вдруг заплакала женщина, пристально поглядев на юношу.

— Почему вы…

Наталья Борисовна достала из белого халата фотографию. Ту самую, что спрятала в первый день пребывания Саши в психиатрической больнице и показала её. На снимке, женщина стояла рядом с Димой. Саша не сразу понял, что она хотела этим сказать, но, увидев глаза обоих, всё стало ясно.

— Спасибо тебе за сына! — продолжила плакать она. — Я никогда не говорила об этом. Прости.

— А я ведь с вами так и не познакомился за эти годы. Мне всегда было интересно: почему так выходило. Что-то вечно мешало. Удалось увидеть вас только на фотографиях, но вы там…

— Другая? — закончила мысль она. — Знаю. Я немного изменилась с тех пор, как вернулась из США и больше не фотографировалась. Я постоянно боялась за Диму. Вы оба всегда были в опасности. Я не могла спать по ночам, и эти годы жизни совсем не хотелось запечатлевать, — вспомнила последние четыре года Наталья Борисовна, почувствовав, как по телу пробежали мурашки. — Но теперь ты понимаешь, почему именно я взялась за тебя. Я должна была знать всё, что происходило, ведь Дима не рассказывал мне и половины. Он считал достаточным и то, что говорили по телевизору.

— Вам просто нужно знать? — спокойно спросил Саша, не веря, что разговаривал с матерью Димы.

— Я хочу, чтобы фанатку поймали, — резко заявила женщина. — Но для этого, нужно, вспомнить события вечера на крыше. Они могут рассказать: кто она такая.

— Но, а если нет? — Саша не отрицал, что хотел найти фанатку, но никто не давал гарантий, что она там была.

— Тогда, я просто буду знать, что именно пережил мой сын за те нелёгкие для него годы.

— Хорошо, — согласился юноша без каких — либо проблем. — Если это поможет Диме — я буду только рад. Надеюсь, мне хватит времени. Не думаю, что его много.

— Ты хороший друг, — улыбнулась женщина. — Жаль, я раньше этого не понимала. Я считала тебя виноватым в тех событиях…

— Так оно и было, — с грустью сказал Саша, вспомнив всех ушедших и вскоре добавил, — я продолжу рассказ, но только при одном условии.

— Каком?

— Я знаю, что мне осталось немного. Не рассчитываю на что-то хорошее, поэтому, понимаю, будет сложно, но я очень хочу встретиться с ними. Хотя бы, в последний раз посмотреть на своих кумиров, будущих Олимпийских чемпионов. Тогда, я умру спокойно.

— Я постараюсь, — пообещала Наталья Борисовна, с трудом выслушав подобное прощание с жизнью.

— Только, не говорите им, что со мной. Не нужно стрессов перед важными стартами. Они должны достичь желаемого. Слишком много всего произошло за эти годы.

— Конечно! — согласилась женщина. — И так, начни с вдовы Аргадиян и продолжай по порядку.

Санкт-Петербург. Несколькими годами ранее…

Саша стоял на балконе в недавно купленной квартире с видом на набережную, наслаждался, наступлением не только календарной, но ещё и настоящей весны с всё более тёплыми солнечными лучами, падающими в окна. Он очень гордился тем, что мог жить в таком красивом месте и благодарил фортуну, позволившую осуществить мечту. Мебель стояла ещё не во всех больших четырёх комнатах с высокими потолками, не было времени подобрать всё необходимое, пока в голове маячил только суд, который состоится уже через две недели, а адвокат давно не давал о себе знать. Два месяца назад он сказал, что наткнулся на что-то необычное и тревожное. Вскоре предупредил о прекращении звонков по пустякам, пока не накопает всё, что требовалось. И вот, время, наконец, пришло. Внезапно зазвонил мобильный телефон.

— Саша, я готов встретиться с вами, — сказал Сузорьев.

— Вы нашли то, что мне нужно? — тут же спросил он.

— Да, но только не по телефону. Встретимся в месте, где вы нанимали меня.

Послышались гудки, и Саша положил трубку. Он не понял, для чего такая конспирация, но не стал спорить с человеком, разбиравшимся в деле гораздо лучше его самого. Быстро собравшись, он поехал в кафе, что на другом конце города. Сев за столик и заказав кофе, юноша ожидал своего молодого перспективного адвоката, который был старше Димы лишь на три года. Не успев сделать второй глоток, как он показался перед глазами. Держа в руках документы, Сузорьев присел напротив.

— Здравствуйте! — поздоровался Саша. — От чего такая осторожность? — не мог не спросить он.

— Информация, которую я вам предоставлю, была частично получена из источника, ранее считавшегося мёртвым. К тому же, вы изначально были правы. Дело не чисто, но оно оказалось куда сложнее, чем я мог себе предположить, когда соглашался. Просмотрите его и скажите, ожидали ли вы подобного?

Саша был заинтересован в этом. Много месяцев он ждал развязки фарса, названного судом, но как только начал вчитываться в документы, показания, следственные справки и прочее, глаза полезли на лоб от разнообразия, о котором и подумать не мог. Саша и Дима совершенно случайно втянули себя в кутерьму событий, из которых, по возможности, следовало скорее выбраться. Ничего не оставалось делать, кроме как отправиться к виновнице сего торжества и рассказать правду, о которой, Светлана Викторовна могла не догадываться…