Экипаж Ил-76 не преминул пожаловаться Гургену на выкачку керосина из баков.

Я шёл по мокрой от недавнего дождя бетонке, когда увидел, как к якутскому самолёту на огромной скорости подлетел чёрный «Джип Чероки» и резко затормозил. Из машины выскочил Гурген с автоматом и понёсся по трапу. Предчувствуя неладное, я бросился за ним.

Когда я вбежал в салон, там стоял сплошной крик. Лётчики и бортпроводницы прижались к наставленным коробкам и с ужасом смотрели на Гургена, размахивавшего «Сайгой» (её-то я и принял за АК-74).

– Кто разрешил тебе заливать керосин с моего самолёта? – выпучив глаза, орал он на капитана.

– Генеральный директор, – спокойно ответил я, но голос предательски дрогнул.

Гурген повернулся.

– А! Валера! Говорят, это ты замутил? К генеральному в ресторан ездил, на коленках ползал, упрашивал мой керосин тебе отдать? Да? Ну что, побазарим?

– Давай, – пожал я плечами.

Надо сказать, что после той истории с папиком-Упырём, когда я уже почти распрощался с жизнью, Гурген был для меня уже не так страшен. К тому же, я давно понял, что он больше строил из себя блатного, чем на самом деле им являлся. Вот и с «Сайгой» приехал, на которую, у него, наверняка, есть разрешение, и на крик берёт, рассчитывая, что его должны обязательно бояться. Нельзя сбрасывать со счетов, что я всё-таки воспитывался в далеко не благополучном районе и насмотрелся на бывших зеков, живших в соседних домах. Они хоть и обзавелись семьями, но вели себя не так, как остальные жители нашего городка. Гурген очень сильно от них отличался. И главным образом тем, что боялся тюрьмы. Это и есть та самая грань, разделяющая «бродягу арестанта» и того, кто себя за него выдаёт. Настоящий урка, не задумываясь, хватается за финку, если его попытались унизить или идёт на преступление, если считает, что настал подходящий момент. Тюрьма для него – необходимая реальность с существованием, которой он давно свыкся. «Ну, посадят…И что? Видно, такая моя воровская доля» – рассуждает он. Другое дело «фраер», пусть даже очень похожий по манере поведения на уважаемого «арестанта». Он всегда размышляет о последствиях своих шагов. Он чётко видит разницу между свободой и несвободой, и опасается этот рубеж переступить. А стало быть, боится тюрьмы. Стоит такому первоходку попасть в СИЗО и выдать себя за другого, как его моментально раскусят камерные психоаналитики. Про таких сидельцы со стажем говорят: «блатную жизнь люблю, но воровать боюсь». Слышал я и другое высказывание: «До Ростова мы воры, от Ростова – черти!». Ростов-папа, служит как бы границей. После её пересечения заключённые, выдававшие себя за настоящих воров, иногда становятся «чертями», поскольку на этапе сталкиваются с подлинными «ворами в законе».

Безусловно, я понимал, что сливая керосин с ИЛ-76-го, я даю Гургену своеобразную пощёчину и ставлю его на ступень ниже себя, но другого выхода у меня не было. Мне тогда казалось, что это вполне обдуманный риск и ничего страшного со мной произойти не может. Не станет Гурген из-за ссоры со мной лишаться очень прибыльного гешефта: снабжать воюющую в Нагорном Карабахе Армению сливочным маслом, а обратно, ввозить подержанные «Жигули» разных моделей. В Ереване были проблемы с бензином и люди избавлялись от автомобилей. Гурген с удовольствием и хорошей прибылью скупал их и продавал в Красноленинске. Его не волновало, что у большинства автомобилей из-за прежнего плохого бензина достаточно быстро выходил из строя двигатель. Главное для него было – продать. А там хоть трава не расти. Правда, цену он не завышал, и потому желающих купить подержанное, но ещё недавно такое дефицитное авто, хватало.

– Только здесь разговор не получится. Садись в машину. Побазарим в спокойном месте, – процедил свозь зубы Гурген.

– А чем тебе здесь не нравится? Кто нам может помешать?

– Чо боишься? Заднюю включил? – усмехнулся Гурген.

– Хорошо, давай. Только у меня мало времени.

– Ничего, теперь тебе некуда торопиться.

– Слышь, Гурген, – не удержался я, – ты только бандита из себя не строй, ладно?

– А ты, Валера, зря так со мной базаришь. Я ведь могу и не сдержаться. У меня чёрный пояс по каратэ.

– Ого! – хохотнул я. – «Чёрный пояс»! А может, к нему и чулочки имеются?

– Пацаны! Забирайте это пугало! – заорал Гурген. – Ждите меня на даче!

– Пошли, – обратился ко мне один из спутников Гургена. – Моя машина на стоянке.

Мы быстро добрались до «Тойоты». Вартан, так звали подручного Гургена, завёл мотор, и мы, проехав километра три, свернули на расположенные неподалёку дачи. Рядом с домом он заглушил двигатель.

– И что дальше? – спросил я.

– Ничего, – пожал плечами Вартан. – Шеф сказал, что приедет, значит, будем ждать.

– Вы, я вижу, в братву поиграть захотели? – разозлился я. – Что за цирк? Ты думаешь, я буду сидеть и спокойно дожидаться, пока явится ваш директор ереванского землетрясения? Зачем ты меня сюда привёз?

– Гурген приказал. Сиди и жди.

– Да это тебе он может приказывать, а не мне. Поехали назад!

– Нет, не поеду, – покачал тот головой. – Ты же видел его…орёт, как псих.

– Тогда я сам пойду.

Я вышел из машины и зашагал по дороге.

– Эй, Валера, – крикнул Вартан. – А что я ему скажу?

– Да пошёл ты… – бросил я в ответ и махнул рукой.

Если идти по шоссе, то до аэропорта можно было бы добраться не раньше, чем через час, а то и полтора. Такой вариант меня не устраивал. Больше всего я боялся, что Гурген пользуясь моим отсутствием, попытается навредить нашему рейсу. Это было вполне возможно, особенно, если учесть его связи в транспортной милиции и прокуратуре. Мне ничего не оставалось, как направиться напрямую, по пахоте.

Комья чёрной липкой грязи налипали на зимние полусапоги, и я с трудом передвигал ноги. Минут через пять мне уже казалось, что я тяну за собой пудовые кандалы. Моё внезапное появление в темноте испугало двух зайцев, прятавшихся неподалёку. Длинными прыжками они преодолели расстояние в три сотни метров и исчезли в лесополосе. Я невольно позавидовал их скорости. Неожиданно где-то сзади раздался крик. Это был голос Гургена. Затем послышались выстрелы. Судя по всему, армянский эрзац-гангстер бесновался. Он всё ещё пытался поддержать образ «злого бандита» и пулял во все стороны. Рядом со мной что-то просвистело. «А ведь может и попасть, придурок!» – выругался я и ускорил шаг. Впереди уже виднелись зажжённые огни взлётной полосы. А ещё через пятнадцать минут я уже подходил к своему самолёту. Трап не успели убрать. Очистив грязь с обуви, я поднялся в салон. Почти всю дорогу до Якутска я проспал.