Корсарская флотилия возвращалась на остров после очередной удачной экспедиции. Небо, затянутое тучами, словно заляпанная трактирная скатерть, низко нависло над морем. Буревестники, бакланы, альбатросы, предчувствуя шторм, длинными вереницами тянулись к берегу, надеясь укрыться в прибрежных скалах.

Капитон стоял на мостике «Тюльпана» и, нервно теребя усы, всматривался в горизонт. Все отчетливей проступали черты родного острова.

Боцман-грек проговорил:

– До дома осталось не больше трех миль, и я надеюсь, что нам удастся проскочить в бухту раньше, чем разразится буря.

Русанов кивнул и снова припал к подзорной трубе:

– Не нравится мне эта картина, Петрос. Весь остров в дыму словно вулкан. Да и Мальчик что-то нас не встречает.

– Это так, – согласился бывалый моряк.

Через полчаса, когда корабли подошли к гавани, над побережьем отчетливо просматривались столбы черного, тянущегося ввысь, смоляного дыма. Стало ясно – Зеа подвергся нападению.

Шедший в авангарде «Тюльпан» лег в дрейф, ожидая хвостатого лоцмана.

– Смотри, капитан, – Петрос указал в сторону берега.

Среди волн, у выступающих на поверхность острых скал, виднелся всплывший мертвый Мальчик.

– Да как же это… – сглотнув застрявший в горле ком, едва вымолвил Русанов. Не раздумывая, он прыгнул в воду и быстро достиг отмели.

Много повидавшие на своем веку корсары с замиранием сердца смотрели, как их бесстрашный командир гладил бездыханное тело и что-то нашептывал ему.

Как позже выяснилось, турки, высадив ночью с кораблей десант, на лодках попытались незаметно высадиться на берег, но крик дельфина поднял часовых. Немногочисленная охрана форпоста открыла по неприятелю огонь. И в той суматошной перестрелке чья-то шальная пуля угодила во всеобщего любимца.

С корабля спустили шлюпку. Матросы помогли Капитону положить дельфина на дно лодки и, привязав к его хвосту ядро, вновь опустили в воду. Бездонное морское пространство навсегда поглотило верного друга корсаров. Неожиданно у самого борта раздался знакомый клекот.

– Смотрите! – закричали моряки. – Она показывает нам дорогу!

Сделав два круга вокруг корабля, Девочка устремилась по фарватеру.

Когда мореходы пристали к берегу, их глазам открылась страшная картина: некогда аккуратные домики из белого камня под красной черепицей, мирно спавшие в окружении стройных кипарисов, были сожжены дотла. На пыльных улицах валялись трупы людей и животных. Всем, кто хоть немного сопротивлялся, изверги рубили ятаганами головы прямо на глазах их родных. Спастись удалось лишь тем, кто успел спрятаться в прибрежных пещерах.

Очевидцы поведали, что немногочисленный отряд защитников дрался до последнего. Но османы высадили вторую группу солдат на одну милю севернее – там, где почти не было постов. Это и сыграло решающую роль. Зайдя в тыл обороняющимся, турки ударили по горстке храбрецов картечью из поднятых наверх пушек. Видя неминуемую гибель, смельчаки обнажили сабли и бросились в последнюю атаку. Врагов было столько, что на одного клефта приходилось по три десятка янычар. Вскоре последние очаги сопротивления были подавлены. С женщинами и даже с девочками турки не церемонились… А совсем маленьких забрали в рабство. Молодая жена Качиони вместе с годовалой дочерью попала в плен.

Ламбро побледнел, когда понял, какое горе его постигло. Собрав преданных моряков, он обратился к ним:

– Братья! Завтра мы снова выйдем в море, и я клянусь, что теперь ни один турок не получит пощады. Смерть – единственное, что ожидает любого османа, дерзнувшего повстречаться на моем пути. Каждая капля пролитой христианской крови будет отмщена!

Но на следующий день корабли так и осталась в гавани. Прибывший на рассвете курьер от главнокомандующего русской объединенной флотилии доставил приказ о прекращении боевых действий. Россия и Турция приступили к совместным консультациям по подготовке мирного трактата.