Кронштадт, июнь 1820 года

Трансатлантический почтово-пассажирский парусник «St. George», прибывший из Норфолка в Санкт-Петербург, сделал небольшой разворот и с ювелирной точностью причалил к пирсу. Глядя на то, с какой легкостью корабль выполнил сложный маневр, можно было предположить, что капитан выдержал не одну сотню штормов и уже не первый раз пересекал Атлантику. Глубокая осадка не позволяла судну самостоятельно войти в устье Невы, и потому пассажирам приходилось пересаживаться на пакетбот, доставлявший их на российский таможенный пост.

Одним из первых из катера на берег сошел человек в широкой бобриковой шляпе с приподнятым с одной стороны полем. Из-под диковинного головного убора виднелась косичка, а в ухе поблескивала серьга. Широкий лоб незнакомца пересекал косой рубленый шрам. В его глазах читалась спокойная уверенность, какой обычно обладают люди, много повидавшие на своем веку. Густые усы морехода были тронуты легким инеем седины. Он был одет в матросскую куртку, парусиновые штаны и башмаки из воловьей кожи. В руках вояжер держал небольшой, изрядно потертый дорожный сундук. Завидев приближающегося к нему офицера, он извлек из кармана какой-то документ и протянул чиновнику.

– Меня зовут Капитон Русанов, по отцу – Ерофеевич. Тридцать пять лет назад, во время Русско-турецкой войны, я попал в плен и только теперь сумел вернуться на Родину. – Мужчина вытащил из кармана опечатанный красным сургучом лист гербовой бумаги. – Это прошение российского консула в Вашингтоне о возвращении мне русского подданства.

Таможенник сломал сургуч и вскрыл послание.

– Позвольте узнать, сударь, какого вы будете сословия?

– Из казаков.

– Но эта процедура займет немало времени…

– Теперь это не имеет большого значения. Главное – я вернулся домой.