Ардашев с трудом разомкнул веки — перед глазами маячил каменистый пол палатки. Он попытался перевернуться на бок. Удалось только со второй попытки. В голове шумело, как в дешевой портерной. Во рту чувствовался солоноватый привкус крови. Руки, заведенные за спину, ломило от боли. Веревка, стянувшая запястья, резала кожу. Присяжный поверенный осмотрелся: рядом с ним никого не было. У ноги лежал чей-то полураскрытый блокнот. Он подтянул его коленкой к себе, нагнулся, ухватил зубами и, перевалившись на спину, умудрился забросить книжицу за пазуху. Лежать на связанных руках было невозможно, и пленник вновь повернулся на правый бок.

Он попробовал собрать в памяти осколки недавней ночи, но получалось не очень. Помнил только, что еще во сне почувствовал некоторое беспокойство и открыл глаза. Было слышно, как откуда-то сверху упал и покатился вниз задетый кем-то камешек. Адвокат тихо выбрался из спального мешка. Вокруг стоял мирный храп и довольное посапывание. Не зажигая фонаря, он достал браунинг. Большим пальцем взвел курок, указательный привычно лег на спусковую скобу. Переступая через спящих, он пробрался к выходу палатки и осторожно приоткрыл полог. Костер еще тлел. «Должно быть, какой-то зверь пробежал, — успокоил себя Клим Пантелеевич, и в ту же секунду на его голову обрушился страшной силы удар. Он опустился на колени, чувствуя, что начинает проваливаться в темную бесконечную бездну. Такое с ним уже случалось в детстве, когда он по неосторожности оступился и упал в полуразрушенный колодец. Усилием воли присяжный поверенный нажал на спусковой крючок. Тихое ущелье разбудил оглушительный выстрел. Второй удар оказался сильнее — он потерял сознание.

Послышались чьи-то голоса. Это были горцы. Судя по всему, они приближались к палатке. Брезент колыхнулся, и внутрь вошел бородатый абрек. Рядом с ним — недавний проводник с повязкой под подбородком. Присев на корточки, туземец засмеялся и выдал длинную фразу, которую перевел Шакур:

— Господин Зелимхан много слышал о тебе. Говорят, ты очень умный и твоя голова стоит больше, чем целая отара овец. Поэтому тебя не казнят сразу, как всех остальных. Тебя оставят в качестве пленника. Но если выкуп не поступит в течение недели, то твоей жене для начала пошлют одно ухо, потом другое. А не будет денег — тебя убьют.

— А за тебя, Шакур, как я вижу, выкуп все-таки заплатили, — усмехнулся Ардашев.

Проводник заиграл от злости скулами и схватился за кинжал. С большим нежеланием он пересказал фразу Зелимхану, и тот разразился гомерическим хохотом. Не переставая смеяться, он принялся о чем-то разглагольствовать. Толмач едва за ним поспевал:

— Хозяин ценит твое чувство юмора. Жаль, что им не обладают остальные пленники, которые после твоего выстрела разбежались, как куры, по окрестным кустам. Нам пришлось слишком долго их отлавливать. За это все они умрут, но удостоятся чести отправиться на небеса с именем Аллаха на устах. Этих «счастливцев» ждет легкая смерть: мы сбросим их в пропасть. Остальные, кто откажется славить Аллаха, проклянут тот день, когда появились на свет. Мы заживо их освежуем. А начнем с попа.

Они ушли. Сколько длилось это томительное ожидание — определить трудно. Иногда казалось, что время совсем остановилось. Присяжный поверенный скрежетал зубами от собственной беспомощности и читал молитвы. Он просил Господа направить весь свой гнев лишь на него одного и остановить муки, которым нечестивцы подвергали диакона. Преподобный не кричал, нет. Превозмогая боль, он распевал канон великомученику святому апостолу Андрею Первозванному.

Вскоре палачам, видимо, прискучило издеваться над отцом Кириллом, и они бросили жертву с обрыва. За ним последовали остальные. Эхом прокатились по ущелью крики несчастных.

Ардашеву развязали руки и в сопровождении Шакура повели в неизвестном направлении. Отряд Зелимхана насчитывал всего восемь человек. Мешков со свитками нигде не было видно. Их исчезновение оставалось загадкой.

Переход был долгим. Дважды попадались посты горной стражи. Их обходили стороной. Тропа пролегала по узкой теснине, глубокой и темной. Местами она так сужалась, что ее ширина не превышала и двух саженей. Внизу шумела и пенилась река, разбрасывая мириады брызг и устраивая головокружительные водовороты. Попадались торчащие из-под земли каменные столбы с христианскими крестами и греческими надписями. На высокогорных лугах встречались пастушьи коши, около которых и делали остановки. Туземцы ели пресные лепешки, нарезали ломтиками соленый сыр и запивали речной водой. Зелимхан раздобрился и разрешил пленнику утолить жажду. Когда стало смеркаться, показался незнакомый аул.

На ночь адвоката закрыли в сарае, служащем одновременно и сеновалом. На охрану заступил невысокий бородатый абрек. С восходом солнца его должен был сменить Шакур. И только улегшись на сено, Ардашев понял, как он устал. Проваливаясь в сон, он еще слышал заунывную, мученическую песнь отца Кирилла.