Уже годам к 5–7 склонность нашего отпрыска кусаться окончательно перерастает в склонность затевать потасовки и драки со всеми подряд – многие родители испытали это, так сказать, на собственной шкуре. Да, теперь не проходит и дня, чтобы наше ранее кусачее и обидчивое дитятко не явилось домой в разорванной, испачканной одежде, с ссадинами на щеках и конечностях и… с самым довольным видом, какой только мог у него быть!.. Если раньше нас занимали лишь постоянные синяки на доступных зубкам и кулачкам чада местах, то сейчас мы ежедневно подсчитываем ущерб семейному бюджету от «одноразовой» (надел утром, а вечером ее уже приходится выбрасывать, раз залатать нельзя) одежды. А также собственным нервам из-за сыплющихся со всех сторон жалоб от воспитателей, учителей и родителей тех, кто проиграл в очередной схватке с нашим сорванцом!

Знакомая картина, не правда ли?.. Существует поверье, что мальчики в возрасте с 5 до 15 лет (и даже старше) проявляют больший азарт и склонность к дракам, чем девочки. Но на самом деле это лишь поверье – статистика его отнюдь не подтверждает. Другое дело, что девочки и дерутся с менее заметным уроном для здоровья окружающих, и теряют интерес к этому «развлечению» раньше мальчиков. Однако процент детей, склонных убеждать кулаками вместо слов, примерно одинаков среди представителей обоих полов.

Что можно сказать о причинах детских драк? В принципе в них обычно выливаются первые попытки взять под контроль свою агрессивность – установить для себя черту, за которой от слов пора переходить к делу. Ничего не поделаешь – наш ребенок растет и уже принимает на себя первые социальные обязанности. В частности, в этом возрасте дети делают первые попытки самостоятельной организации взаимоотношений – со сверстниками и старшими ребятами. Причем в данном случае эта задача усложняется необходимостью найти общий язык с теми, с кем их свело не проведенное вместе детство (так дружат соседские дети), а общая группа в дошкольном кружке или класс в школе. Ведь именно в это время мы отправляем юное поколение в самые разные подготовительные учреждения, начиная с детского сада и заканчивая непосредственно школой. Но, помимо обучения новому в планах подготовки к школе, мы еще и активизируем их общественные, так сказать, связи, стимулируем появление у них новых знакомых и друзей. При этом наш ребенок вынужден впервые разбираться в новых условиях самостоятельно – ведь он находится далеко от дома, и мы просто не сможем, даже если захотим, наблюдать, как прежде, за его деятельностью, направлять ее в нужное русло и др.

Словом, в этот период мы едва ли не впервые вынуждены чуть «отпустить поводок», на котором до сих пор держали ребенка. Это ставит его в новые, ранее неизведанные условия. В частности, сравнительно долгие периоды, проведенные вдали от дома и родителей, создают необходимость искать контакт со сверстниками и взрослыми (воспитатель, преподаватель), с которыми у него куда меньше «точек соприкосновения», чем он привык. Естественно, при этом возникает масса вопросов, которые ранее ему в голову не приходили или, по крайней мере, не стояли столь остро. Скажем, понятно, что у малознакомых людей не все можно попросить в той же манере, что у мамы с папой или у не чающей души во внуке/внучке бабушки… С другой стороны, новое окружение, как скоро убеждается малыш, проявляет к его капризам и даже законным требованиям часто еще большее равнодушие, чем домочадцы. Более того – среди новых знакомых ему приходится отстаивать свое право на долю личного пространства, собственность на многие личные предметы втрое активнее, чем дома. Фактически все эти неизбежные ситуации впервые создают для нашего ребенка явный повод и мотив не просто получать что-либо, но очерчивать и отстаивать свое право это получить.

Потому ребенок, в чьей жизни прибавилось самостоятельности, быстро узнает, что такое конкуренция, что взрослым тоже ничего не достается даром… Если в семье есть другой ребенок, эти понятия для него не столь уж новы, – как минимум, он знаком с необходимостью соперничать с братом/сестрой за родительское внимание и ласку. Но если малыш у нас рос один, он неизбежно будет поставлен в совершенно незнакомую ему ситуацию. Само собой разумеется, организовать честный успех среди соперников – задача иногда невыполнимая даже для взрослых, не то что для ребенка. Ведь с ним никто из сверстников церемониться уж точно не будет… Поэтому с момента «удлинения поводка» склонность и привычка к быстрым, агрессивным реакциям в нашем чаде будет расти, что называется, как на дрожжах.

Нам в данном случае нужно учесть, что на этот процесс обстановка дома и взаимоотношения в семье влияют уже весьма опосредованно. Быстрое развитие агрессии, резкости поведения обусловлено здесь совсем другими, внешними факторами. В данном случае условиями, в которых ребенок находится вне своего привычного окружения. На этой почве и возникает нечто новое – ситуации, когда на нас градом сыплются со всех сторон жалобы, а наш бывший «ангелочек» является каждый вечер домой весь в ссадинах и других внешних признаках «отлично» проведенного дня. А между тем как раз дома мы видим только следствия его дневных «похождений» – сам малыш ведет себя от вечера к вечеру на удивление тихо, почти образцово. То есть как раз мы впервые за много лет не слышим ни капризов, ни истерик, ребенок тих и мил, послушен, как никогда, но, судя по всему – только после возвращения домой. Ведь ряд косвенных признаков (следы «жарких схваток», отзывы соседей и педагогов) указывает на то, что дома он ведет себя так хорошо лишь по одной причине. А именно по той, что весь свой «характер» он успел проявить неоднократно за сегодня, но сделал это «где-то там», за пределами дома и семьи.

Нужно сказать, что такое внешнее «исправление» трудного характера малыша редко радует родителей. Ведь ребенок, получивший толику свободы, стремительно становится не только практичнее в реакциях и суждениях, но и нередко куда молчаливее, чем прежде. Последнее особенно характерно для мальчиков, так как девочки эмоциональнее от природы, и потребность поделиться с кем-нибудь своими переживаниями сохраняется у них дольше. Так или иначе, теперь мы наверняка все чаще вопрошаем наше чадо, что произошло на сей раз, но оно в ответ все чаще хмуро отмалчивается и прячет глаза, утирая кровь с разбитой, опухшей губы…

Ранее мы, несомненно, привыкли узнавать в ответ на этот же вопрос всю подноготную их взаимоотношений с Сережкой, начиная с первого дня знакомства и заканчивая эпизодом, когда они что-то не поделили, а результатом спора стали обрабатываемые сейчас мамой синяки. Но теперь, в лучшем случае, мы услышим скупое «Сережка первый начал!» без дальнейших оправданий или пояснений, словно сказанного вполне достаточно для понимания всей картины. И так – раз за разом, пока новая для нас скрытность ребенка не станет такой же привычной, как и прежняя откровенность. Нужно признать, такое отдаление тоже пугает – ничуть не меньше растущей склонности доказывать свою точку зрения в драке. А также, разумеется, вызывающей родительскую ревность самостоятельности, проснувшейся в поведении еще недавно полностью «домашнего» малыша.

Вот таковы особенности этого возраста – еще не переходного, но уже близкого к нему целым рядом признаков, и признаков, сильно тревожащих родителей. Но в действительности в них далеко не всегда стоит усматривать угрозу для себя, семьи или ребенка. Понятно, что, когда сын или дочь отмалчиваются в ответ на некоторые вопросы (на большинство вопросов о том, чем они занимались сегодня целый день), мы, умудренные опытом и начитавшиеся всевозможных «ужасов» в прессе старшие, начинаем подозревать их во всевозможных неблаговидных пристрастиях и поступках… Но на деле эти попытки уклониться от ответов обычно означают лишь, что ребенок взрослеет.

Заметим, что мы предоставили ему больше свободы – фактически предложили решить часть возникающих проблем общения и взаимопонимания самостоятельно. Ребенок согласился сыграть в эту новую игру с большей или меньшей охотой и получил некий результат своих усилий – подрался с Витей, подружился с Олей или Мишей и т. д. Родители не имели отношения к его провалам или успехам – отмежевались от них сами. Да и ребенку, возможно, не нужен их совет, как поступить дальше, или их оценка, все ли он сделал правильно до сих пор. Как видим, в ситуации, когда у него появилось время и занятия, за которыми родители добровольно отказались наблюдать, ему, быть может, просто нечего с ними и обсудить. Другими словами, он может сам не видеть повода и причин говорить об этом за ужином, и воспринимать любопытство, настойчивость родителей как «не суй свой нос в мои дела».

Так что постараемся учесть: мы сами предложили своему чаду толику самостоятельности. Просто при этом мы, как всегда, так и ждем, что само оно ничего не сможет, немедля попадет в какую-нибудь историю и т. п. И каким бы «самым-самым» ни был для нас наш взрослеющий отпрыск, мы всегда тревожимся за него, всегда хотим ему помочь, но, увы, не знаем, как правильно предложить свою помощь. При этом мы совершенно не готовы поверить, что у большинства детей нет никаких затруднений в, так сказать, процессе и получении результатов игры в независимость. И что они просто полагают наши неуклюжие попытки поучаствовать в ней опосредованно, с большой дистанции за неуместное любопытство.

В результате получается картина поистине нелепая – мы ревнуем ребенка к «своим делам», которые сами же ему и задали, а он ревнует к ним же потому, что он уже сам все сделал. То есть не важно, плохо или хорошо, – главное, что он все сделал сам. А теперь мы, вроде как претендуем на то, чтобы разделить с ним лавры победы…

Итак, запомним главное стремление всех детей, отмечающее период с 5 до 7 лет, – стремление к независимости, хотя бы формальной или, если угодно, видимой. В это время все дети стремятся расширить круг своих знакомых – попробовать искать общий язык с теми, кого выберет для знакомства он, а не мама или папа. Кроме того, возраст после 5 лет отмечает неудержимое стремление обзавестись в доме всем своим, личным – своими игрушками, кроватью и комнатой или, как минимум, своим уголком, отделенным от остальной квартиры хотя бы формальной разделительной чертой. Проще говоря, в наших детях, ранее нераздельно связанных с другими домочадцами и зависящих от их воли, впервые просыпается и начинает проявляться все ярче самостоятельная, независимая личность.

Это очень важно понять, запомнить и учитывать впредь всегда, поскольку обретение самостоятельности напрямую связано с умением отстоять, защитить свой интерес и, в конце концов, территорию. То есть это связано с навыком и умением перечить кому-то в чем-то, использовать с этой целью физическую силу, оперировать другими аргументами. В этом смысле естественно, что физическое превосходство является самой простой и доступной ребенку его формой – прямо как в животном царстве. Оттого совершенно неудивительно, что первыми для защиты своих взглядов и интересов любой ребенок учится использовать именно кулаки и зубы. С одной стороны, мы это уже видели – опробовали на себе силу одних и других еще пару лет назад. С другой же – сейчас ранее эффективные методы уже не подействуют, потому что вернувшимся к рукоприкладству отпрыском руководят несколько иные мотивы.

В частности, усложнившееся понимание различий между тем, чего хочет он и другие домочадцы, друзья, одноклассники или даже одногруппники в детском саду. Мы можем не сомневаться, что отныне эта разница начнет стремительно углубляться, и повернуть время вспять у нас уже не выйдет. Иными словами, чем активнее мы станем «приближать» к себе отдаляющееся чадо искусственными методами (не захотим ставить замок в его комнате, начнем угрожать, что, если он все не расскажет, мы узнаем это все у воспитательницы), тем меньше мы будем знать о его внутренних порывах.

На этом моменте перед нами возникнут и быстро заострятся две главные проблемы. Первая будет заключаться в том, как направить новый вид агрессии у нашего подросшего сорванца в приемлемое для общества русло. А вторая – в том, как предоставить ему безопасный и в то же время достаточный уровень независимости. Рассмотрим меры, которые могут помочь нам организовать и то и другое с минимальными потерями в нервах и общественном мнении о нас как о родителях:

● Еще пару лет назад наше «золотко» оценивало свои поступки исключительно на основе реакции взрослых на них. То есть, если мама ругала его, обижалась, злилась, малыш понимал, что его поступок был плохим. Если же окружающие одобряли его, он делал вывод, что поступает хорошо. При этом сложных, смешанных реакций он чаще всего не понимал – только начавшее развиваться представление о добре и зле требовало примитивных, утрированных проявлений того и другого.

Но сейчас наше чадо уже наверняка точно знает, когда поступает плохо, а когда – хорошо. Во всяком случае, у него уже давно выработались и закрепились готовые оценки большинству типичных для жизни ребенка поступков. Кроме того, он уже научился более сложным действиям – умению сравнивать похожие, хотя и не одинаковые случаи, ставить их в один ряд и, соответственно, предполагать реакцию родителей на каждую новую свою «выходку».

Все это означает, что если ранее малыш не понимал, что он иногда способен вытворить, то теперь он делает это все с определенными намерениями и полным пониманием, что скажет на это мама, когда увидит или узнает. А стало быть, он разыгрывает «чертика» или «ангелочка» уже вполне осознанно и намеренно. Наша задача в обоих случаях – лишь понять, зачем он «отличился» в очередной раз.

Как правило, цель своего хорошего поведения ребенок охотно озвучивает сам – например, если мы просим его вести себя хорошо на дне рождения Жени Петровой, он без возражений наденет «бабочку» и даст себя причесать на пробор. Но после целого вечера действительно «шелкового» поведения в гостях он не преминет отпроситься поиграть завтра в футбол на полчаса дольше, напомнит нам об обещании купить новую приставку и др., данном еще в прошлом месяце… И мы можем поверить, что, если мы не выполним его просьбу, при следующем «выходе в свет» он будет «хорошим» ровно первые пять минут. А затем вечер будет безнадежно испорчен – он уж постарается! И если нам кажется, что это «выступление» нам удастся прекратить, как в былые времена, строгим «Нельзя!», мы будем сильно разочарованы глубиной его теперешнего наплевательства в отношении наших запретов!

Поэтому чем старше становится наше чадо, тем строже мы должны придерживаться правила «Ты мне, я – тебе». То есть учесть, что отныне нам уже не удастся бесконечно долго просить в одностороннем порядке, и быть уверенными, что все наши просьбы будут исполнены без дополнительных условий, выдвинутых в ответ. Это уже никак не зависит от того, насколько внятно изъясняется ребенок и насколько послушным он был раньше. Теперь мера его уважения к нашим просьбам зависит только от меры нашего уважения к просьбам, которые озвучивает он. И если мы продолжим «играть в одни ворота», обманывать его (волей или неволей), использовать еще имеющий на него большое влияние авторитет старших, наш шалун быстро превратится в настоящего сорвиголову, на которого мы скоро утратим всякую возможность воздействия.

Оттого привыкнем сами не только о чем-либо просить или чего-то требовать, но и давать больше взамен. Эту безудержную тягу еще совсем ребенка уравнять себя в статусе со взрослыми легко направить в не несущее ему угрозы русло. В конце концов, разве мы уже ему не родители и не знаем его истинных интересов наизусть? Понятно, что, если мы предоставим ему всю свободу выбора ответных требований, он может пожелать такое, что нас не спасет даже «лошадиная» доза корвалола! Но почему бы нам не проявить инициативу, сведя всю его свободу выбора к одному, наиболее приемлемому варианту?..

Следует помнить, что ребенок сейчас добивается лишь равенства с нами – диалога вместо прошлых монологов. Это значит, что ему в принципе не так уж важно, что он получит взамен, – ему гораздо важнее просто получить что-то, уж коль скоро его так убедительно просят что-то отдать! Оттого нам будет удачнее воспользоваться схемой, которая 2–3 года назад быстро превратила бы его в типичного баловника и сибарита, не знающего удержу. А выглядят правильные в данном возрасте предложения так: «Доченька, мы купим тебе этот набор бантов, но я тебя прошу не лениться заплетать каждое утро косу, чтобы ты могла их надеть!» Или: «Сынок, сиди каждый вечер по часу за компьютером. Папа его тебе освободит, но только если ты будешь протирать его и стол каждый раз перед сном!»

● С каждым годом детям все больше начинает нравиться слово «Пожалуйста», вставленное в обращенную к ним просьбу. Причина – все та же. Заключается она в том, что одно лишь это слово превращает в просьбу даже приказ. Поэтому мы получим отличный результат в плане послушания нашего чада, если сделаем над собой усилие и заменим все свои «Живо!», «Бегом!», «Сейчас же!» и прочее вежливым «Доченька, прошу тебя» и «Сынок, пожалуйста».

Эта мера заодно обучит ребенка цивилизованным манерам обращения и за пределами дома. Ведь, согласимся, странно ожидать от малыша, к которому все домочадцы обращаются только в повелительном наклонении, чтобы он попросил у Коленьки понравившуюся игрушку незнакомым ему тоном и с употреблением незнакомого слова!.. Очевидно, что он в лучшем случае сперва попробует ее забрать со словами «Дай мне поиграться!», а после закономерного отказа немедленно вспыхнет драка. Так что, если мы хотим видеть перед собой вежливого ребенка, соответствующее обращение к нему будет в триста раз ценнее напускной любезности, которую мы используем при общении с равными себе взрослыми.

● Приучать детей обращаться к родителям на «вы» или использовать это обращение по отношению к детям современная наука полагает шагом бессмысленным. Ранее считалось, что такая мера вырабатывает у малышни уважение к родителям, подкрепляет и даже закрепляет его… В настоящее время уже доказано, что это не совсем так, и разница между оскорблениями, следующими после «вы» или «ты», остается чисто лексической как для детей, так и для взрослых.

Проще говоря, ошибка воспитания прошлых лет основывалась на том, что «Вы – негодяйка» звучит как-то более странно и неловко, чем привычное каждому «Ну ты и мерзавец!». Несомненно, это различие ощущают и взрослые – после «вы» оскорбить кого-то в бранных, зато откровенных выражениях становится сложнее… Но впоследствии подтвердилось другое мнение – о том, что на общие отношения между родителями и детьми это никак не влияет. Обе стороны (в случае, если они конфликтуют) продолжают думать друг о друге всегда одно и то же, независимо от привычки к тем или иным обращениям. Более того, в ряде семей разница между обращением родителей к детям (на «ты») и наоборот (соответственно, на «вы») дополнительно подчеркивает ощущение зависимости у детей, заостряя многие споры…

По этим причинам в наше время считается, что самое, так сказать, ближнее и дружественное «ты» является оптимальным для семейного круга. Однако принятое во многих учебных заведениях обращение к детям на «вы» со стороны учителя выглядит даже выгодным. Оно подчеркивает официальную дистанцию между ними, недосягаемость авторитета преподавателя. Так или иначе, дома, где цели и задачи общения ставятся совсем иные, такая традиция может еще и усугубить и так немаленькие проблемы.

Потому если наши дети сызмала приучены называть нас на «вы», учтем, что подчеркивать разницу в возрасте и статусе уместно не всегда. В нашем случае это вот-вот (лет буквально через пять) станет совершенно неуместным – начнет раздражать свободолюбивого максималиста – подростка, в которого превратится наше чадо. А значит, с нашей стороны (тем более если проблемы взаимоотношений старшего и младшего поколений и так налицо!) будет разумно предложить всем членам семьи без исключения отныне обращаться друг к другу на «ты». Скажем, мы можем мотивировать это тем, что «мы же все здесь друзья, правда?..».

● Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах к ребенку нельзя применять силу – сверх необходимой для самозащиты, разумеется. Кроме того, в ответ на дерзость и грубость нельзя отвечать выпадами того же толка. Прежде всего, очевидно, что, если папа хватается за брючный ремень в ответ на высунутый дочкой язык, это автоматически выходит за пределы всякой логики и здравого смысла. Если он делает это в ответ на угрозу сына «намять ему бока», это просто слишком – ведь его бока пока целы, и при текущем соотношении физической мощи им ничто не угрожает даже в обозримом будущем…

Если же между родителем и ребенком завязывается настоящая потасовка, такой опыт лишь подтверждает инстинктивную уверенность ребенка в том, что свое право и мнение можно и даже следует доказывать кулаками. Ведь если к этому аргументу прибегают взрослые (хуже того – родители!), почему, в самом деле, это воспрещено ему?!.. Поэтому так часто после всего одного эпизода взаимных бранных оскорблений или драки с родителями дети начинают «выражаться» и колотить всех подряд с таким азартом, словно они видят в этом смысл всей своей дальнейшей жизни.

Так что чем реже в нашей семье будут происходить сцены между взрослыми или взрослыми и детьми, тем быстрее наш ребенок поймет и прочнее запомнит, что уважающие хотя бы себя люди никогда не опускаются до «последних» аргументов, свойственных животному миру. Естественно, для этого нам стоит провести «ревизию» отношений между домочадцами на предмет скрытых и явных конфликтогенов – как было показано в числе мер по подготовке к рождению и воспитанию малыша. Если мы не сделали этого тогда, сейчас, возможно, уже и поздно. С другой стороны, мы говорим о периоде, когда личность ребенка лишь начала активное формирование – когда оно еще достаточно далеко от завершения. Скорее всего, если мы примем все меры для устранения из семьи людей, привычных к таким «доказательствам», помощь опытного психолога позволит нам постепенно сгладить хотя бы самые острые проявления агрессивности у ребенка.

● Не следует начинать каждое возвращение чада домой в виде, к которому мы уже, пожалуй, даже привыкли, со слов «Ну вот, опять подрался/подралась!». Понятно, что мы огорчены, расстроены, разочарованы… Мы можем быть уверены, что это было заведомо понятно даже агрессивному чаду – задолго до того момента, как оно влезло в очередной конфликт. Потому ясно, что все эти наши эмоции ему – не аргумент. А значит, начинать каждый его приход домой со скандала не только бесполезно, но и опасно. В этой «дежурной» фразе ни для кого нет ничего нового, и этим она бессмысленна.

Другими словами, она не действует – так зачем тогда ее повторять?.. С другой стороны, через некоторое время у ребенка прочно закрепится стереотип, что, если он опять подрался по веской, уважительной для него причине, ему лучше вообще не возвращаться домой. То есть бесполезные выговоры лишь выработают у него представление о возвращении домой как о действии крайне неприятном – самой большой неприятности изо всех, что свалились на него за сегодня.

Таким образом, если мы не хотим сами «отвадить» ребенка от нашего общества, разрушить своими руками его представление о доме как месте самом уютном и безопасном, нам следует оставить тактику выговоров в покое. Ведь мы же не хотим получить в один прекрасный день маленького бродяжку, верно?.. Тогда нам стоит попробовать что-нибудь новое. Например, подойти к нему, присесть напротив него на корточки и без эмоций, спокойно попросить его объяснить, почему он подрался на сей раз.

Не нужно «клеймить позором» своего ребенка, притом прямо с порога. Напротив, нужно помнить, что из-за неразвитости механизма направленной агрессии (агрессии ради защиты своих интересов) он часто искренне уверен, что иного выхода у него не было. Поэтому выслушать его повествование следует очень внимательно, не проявляя нетерпения и раздражения, даже если они нарастают со скоростью снежного кома. Внимание очень нам пригодится для того, чтобы придумать, пока он рассказывает, лучшее решение – то, чего он не увидел в силу дефицита жизненного опыта, но что могли бы предпринять мы, оказавшись на его месте.

На этом рассказе лучше сосредоточиться, отбросив все посторонние мысли и эмоции в сторону, – очень часто придумать, как получить свое без драки, нелегко и взрослым. Так что у нас может и не созреть ни одной путной мысли, даже если наш озорник будет изливать накопившиеся эмоции больше часа… Зато мы можем быть уверены, что если вдруг нам удастся быстро найти или хотя бы «сварганить» нечто похожее на дельный совет мальцу, парочка таких счастливых находок – и давно установленную между нам плотину молчания буквально прорвет!.. Только действовать нужно очень осторожно:

● Спрашивать исключительно в периоды, когда мы можем совладать с естественными эмоциями родителя, чье чадо вернулось домой побитое, в лохмотьях вместо одежды – причем далеко не в первый раз. Как и было сказано только что, детские и подростковые конфликты, проблемы обычно кажутся нам пустяковыми и легко решаемыми – но, увы, только кажутся.

Как правило, дети находят советы, данные родителями по тому или иному поводу, совершенно неприменимыми к ситуации, бесконечно далекими от описанных фактов. По этим причинам они и не любят советоваться с нами – наши советы либо кажутся им не столь уж разумными, либо являются таковыми на самом деле. Если сейчас мы решились разобраться в мучающих наше чадо вопросах впервые, чем более беспристрастными и менее самонадеянными мы будем, тем будет лучше для всех.

● Не пытаться заводить разговоры на эти темы, если нам уже давно все равно или у нас заранее готово объяснение в духе «Мне бы его проблемы!» или «Все дети дерутся в этом возрасте!». Нужно помнить, что кажущееся легким и очевидным для нас далеко не обязательно выглядит таким же и для нашего ребенка.

Небрежность наших суждений о поднятой теме будет его раздражать, настраивая против нас, – ведь это мы, взрослые, точно знаем, что завтра все пройдет… Нашему сыну или дочке этот факт кажется не столь бесспорным – все, что он вынужден сейчас отстаивать кулаками, кажется ему вопросом вселенской важности, наполняет его мысли даже по вечерам. Наш ребенок напряженно ищет выход из положения – в том числе не подразумевающий драки. Но ему, в отличие от нас, все эти варианты и их продумывание даются далеко не так просто, как нам, – опять из-за дефицита жизненного опыта. Пожалуй, и впрямь не самое удачное время для бравады и демонстрации собственного интеллектуального превосходства, не так ли?

● Подавить желание в очередной раз выругать его, настроившись на желание действительно помочь – подобрать пример лучшего выхода из данного конкретного тупика.

● Всегда учитывать возраст нашего чада и его оппонента – предложить решение, способное утолить именно детскую (острую, необузданную) обиду. Например, если, с его слов, наш «соловей-разбойник» полез «в пузырь» потому, что Саша назвал его нехорошим словом, понятно, что вариант «Так не дружил бы с Сашей!» подошел бы взрослому. В самом деле, зачем уверенному в себе, зрелому человеку, скажем, Алексею продолжать беседу с неким Александром, если тот невоздержан на язык и совершенно не владеет своими эмоциями? В мире полно потенциальных деловых партнеров, с которыми дела вести значительно проще!

Но самолюбие ребенка пока не созрело до понимания, что демонстративным обрывом дружбы с кем бы то ни было тоже можно больно задеть или что отсутствие нежелательных знакомств улучшает репутацию человека, приносит выгоду… Ему больше подойдет вариант «Найди себе нового друга, а лучше – нескольких, и договоритесь не брать Сашу с вами играться, пока не извинится».

● Дети данной возрастной группы воспринимают смысл сказок куда глубже детей, о которых мы говорили выше. Как мы помним, словарный запас у грудных и едва начавших ходить малышей слишком беден, поэтому читать им сложные сказки часто нет смысла. Они засыпают от монотонных интонаций мамы, но из самого сюжета не понимают даже половины, поскольку не понимают половины звучащих слов… А вот малышам от 5 лет и старше уже можно читать даже произведения со скрытой моралью – они наверняка ее уловят и, так сказать, учтут.

Так почему бы нам «в честь» такого случая не подобрать или не сочинить самим сказку с нужным подтекстом? Например, иллюстрацию на тему того, что мы хотели бы сказать (и, видимо, говорили не раз) своему ненаглядному сорвиголове?.. Скажем, это может быть волшебная история, где вежливый, спокойный персонаж (этакий Иван-царевич, только с джентльменским воспитанием!) получает все, включая замок и красавицу – принцессу в жены. А забияка – антигерой, соответственно, должен оказаться у нас у разбитого корыта… Но учтем: куда бы ни направилась наша фантазия, волшебства и фантастических персонажей в наших сказках должно быть предостаточно. Ведь к счастью или нет, а наше достаточно взрослое для порывов самолюбия и агрессии чадо пока не доросло до чтения философских романов… Кроме того, не стоит затягивать сюжет – сказка должна быть короткой и динамичной, поскольку длинные и скучные истории не нравятся даже большинству взрослых – не то что детей.

● Свое чадо, его привычки и повадки мы наверняка уже изучили, так сказать, вдоль и поперек. Это значит, что момент, когда оно «закипает», готовясь броситься в очередную схватку, несложно предсказать – об этом порыве нас наверняка предупредят подмеченные ранее внешние признаки. Наша задача сейчас (раз уж мы забыли научить этому ребенка во время совместных игр) состоит в том, чтобы «поймать» именно этот момент.

Очевидно, что для этого нам придется вновь понаблюдать за парочкой эпизодов его общения с друзьями, даже если мы уже отпустили его на волю и более не участвуем в его делах. «Напроситься» в качестве наблюдателей нужно ненавязчиво – чтобы это не походило на слежку, от которой наш отпрыск уже отвык и по которой, скорее всего, вовсе не скучает. Впрочем, чем младше наш сорванец, тем проще будет его провести в этих благих целях…

Итак, выйдем на площадку, где возится наше «боевое» дитятко и соседские детишки – компания, которая все еще рискует затеять совместные игры с ним. Посидим в сторонке с каким-нибудь занятием – лишь бы не с праздным или явно, так сказать, шпионским видом. Скажем, мы можем выйти с целью «почитать книгу» или «закончить вязать свитер» на свежем воздухе… Словом, пусть со стороны кажется, что мы вышли сюда по совсем другому делу, хотя на самом деле мы должны внимательно наблюдать исподтишка за возней малышни неподалеку.

Как только наступит «момент истины» (возникнет спор с участием нашего ребенка или он начнет проявлять признаки раздражения по отношению к одному из участников игры), наше, так сказать, маскировочное развлечение нужно немедля прервать. Мы должны быстро подойти решительным шагом к месту поединка, до начала которого остались считанные секунды, – так, чтобы дети, завидев приближение взрослого, не успели успокоиться и разбежаться сами. Когда мы застанем всех участников ровно на тех местах, на каких и рассчитывали, нам нужно тронуть нашего малыша за плечо жестом, который предлагает чуть повременить со взрывом эмоций, а после – показать, как нужно поступать в таких случаях на самом деле. Например, если наш озорник в грубой форме требует у соседского мальчишки понравившуюся ему машинку или солдатика, а тот отказывает, понятно, что растущая настойчивость с обеих сторон закончится дракой спустя несколько секунд.

Мы должны успеть к моменту, когда наш сорванец уже начнет нетерпеливо вырывать игрушку из рук ее обладателя – ведь, скорее всего, он кинется в бой, едва тому удастся отстоять свою собственность… На этом наше чадо следует остановить (лучше, если мы обойдемся только словом «Подожди-ка!» и избежим оборотов вроде «Немедленно прекрати!»), и попросить у мальчика злосчастную машинку: «Пожалуйста, дай ее Мише на пять минут – он обязательно ее вернет!»

Мы можем не сомневаться, что просьба будет выполнена, так как на малыша – обладателя предмета спора подействует просто наш авторитет взрослого человека. Но поскольку наше чадо едва ли уловит эту тонкость (если бы мы были одного с ними возраста, он мог бы и отказать, хотя тоже едва ли), мы получим нужный результат, что называется, и просто, и быстро. Эта легкость и гарантирует, что тот, кого мы сейчас обучаем вежливости (наш отпрыск), наверняка твердо запомнит наш ход. Он запомнит его потому, что, как и было сказано выше, дети постоянно учатся у взрослых – особенно решениям, доказавшим свою эффективность. В данном случае он наверняка сам искал, как поскорее уговорить приятеля поделиться игрушкой, а тут родители показали ему, как это сделать, да еще быстро и без потерь вроде разбитой губы и содранных коленок!..

После этого, само собой разумеется, нам останется лишь проследить, чтобы наше обещание («Он вернет ее через пять минут») было выполнено. Если наш дорогой забияка, за которого мы поручились своим авторитетом, окажется более жадным, чем ожидалось (не захочет возвращать машинку – такое случается часто), нам представится еще и прекрасный случай напомнить ему при всех, что право собственности на эту игрушку принадлежит не ему. То есть что она чужая. Чтобы убедить нашего «жадинку» расстаться с нею, обычно достаточно вопроса «А тебе бы понравилось, если бы он (владелец машинки или солдатика) взял у тебя игрушку поиграть и не вернул?».

Однако нередко приходится прибегать и к справедливому в данном случае шантажу – предложить обоим ребятам обмен игрушками. Но этот метод хорош только в случаях, если прямо здесь, в пределах нашей досягаемости находится одна из самых любимых нашим чадом игрушек. В таких случаях в качестве предмета обмена необходимо предлагать именно ее – чтобы наш малыш смог трезво оценить реальный уровень своей симпатии к чужой машинке… Дети этого возраста (от 5 лет и старше) уже отлично понимают основы, так сказать, экономики – отличают выгодные схемы обмена от невыгодных, честные условия от нечестных. Так что теперь мы будем говорить отнюдь не в пустоту. То есть этот пример послужит уроком не только для нашего «хитрюшки», но и для его оппонента, который, конечно, не всегда ведет себя так нейтрально или даже хорошо, как теперь, когда инициатором конфликта выступило наше чадо, а не он.

● Подрастающее самолюбие ребенка ни в коем случае не стоит задевать – особенно прилюдно. Эта родительская ошибка распространена больше, чем мы думаем, – сказываются причиненные ребенком ранее обиды, разочарования, злость, не кстати вспоминаются масштабы урона, нанесенные его поведением имиджу семьи… Особенно досадно в таких случаях то, что наша взрослая злопамятность, если мы не заметили, просыпается с особенной силой, именно когда ребенок ведет себя хорошо. Как раз в такие моменты мы наносим ему самые болезненные удары, ведь в периоды плохого поведения он, во-первых, ждет плохого отношения в ответ и, во-вторых, мы сами находимся на такой волне негативных эмоций, что просто неспособны на изощренные «шпильки».

А вот едва он своим сносным поведением возвращает нам способность рассуждать здраво, мы начинаем мстить – часто бессознательно, даже не отдавая себе в том отчета. Как результат, вскоре у нашего чада случается очередной «рецидив» – часто обусловленный или, как минимум, ускоренный тем, что наша реакция на его положительные поступки оказалась еще худшей, чем на отрицательные… Потому запомним, что нам нельзя ни при каких обстоятельствах:

● Иронизировать над хорошим поведением малыша в духе «Вот видишь, умеешь же быть отличным парнем!». Особенно неудачно будет брякнуть нечто подобное в обществе, при чужих ребенку свидетелях, которые как раз демонстрируют свое восхищение его «шелковым» поведением, ничего не зная о том, каким он иногда бывает «чертиком».

С нашей стороны будет весьма несвоевременно намекнуть тающим от восторга (восторга, который льстит хорошо себя ведущему малышу паче любых шоколадок и игрушек) окружающим, что нашему чаду на самом деле палец в рот не клади – отхватит руку по локоть. Ведь совершенно очевидно, что он сейчас ничего подобного делать не собирался! А между тем после родительского предупреждения все немедля начали обращаться с ним так, словно кто-то из них уже лишился руки!

● Награждать ребенка за хорошее поведение внешними знаками признательности (игрушками, лакомствами, любимыми развлечениями и др.) – особенно на фоне язвительного обращения, описанного выше. Если мы любим его в такие моменты, ему нужно показать безграничность этой любви. Ведь мы, взрослые, умеем быть скрытными – в отличие от него. И нередко наша сдержанность в проявлении своих истинных чувств достигает такого совершенства, что домочадцы, включая самых младших по возрасту, вовсе перестают различать, когда и что мы ощущаем на самом деле.

В минуты, когда мы в ярости готовы «наговорить лишнего», сдержанность может сослужить нам добрую службу – удержать от непоправимых обвинений и оборотов. Но в минуты любви и взаимопонимания она может точно так же сильно навредить – сделать эти чувства совершенно незаметными для окружающих. По этим причинам свою любовь нужно выражать наиболее понятным ребенку языком – тем более если мы видим, что он до сих пор не обучен проявлениям доброты, ласки, уважения. Вспомним, что любовь выражается не только в подарках – это чувство требует обнять, улыбнуться, взять за руку, поцеловать в щечку и др.

● Никогда не отвечать на уверения ребенка «Он первый начал!», что это все вздор и что мы уверены в обратном. Даже если мы так думаем или точно знаем, что инициатором конфликта был наш ребенок, это не означает, что он нам лжет. Нам следует всегда помнить, что все участники неприятных сцен и споров обычно уверены именно в своей правоте – как ребятня, так, кстати, и сами взрослые. Поэтому утверждение нашего мальца едва ли является сознательной попыткой нас обмануть – шансы на это крайне малы. На самом деле он вполне может так думать по ряду причин. Во-первых, потому, что он до сих пор уверен, что прав был именно он. Во-вторых, учтем, что участник конфликта в большинстве случаев лезет в драку, только когда все попытки убедить соперника другими методами потерпели крах.

Это касается в том числе и детей. Просто в их случае аргументы выглядят не столь изощренными, как у взрослых, их терпение лопается чаще и раньше, чем у сложившихся людей с устойчивой к стрессам ЦНС. Потому наш малыш может быть искренне уверен, что он сделал все, что мог, но его соперник не хотел мирного решения вопроса… Так что под оправданием «Он начал первым» наше чадо может подразумевать все что угодно. И очень часто после расшифровки мысли, заложенной в этом обороте, мы бы и сами признали, что он говорит правду. А значит, нам не надо делать поспешных или тем паче «заготовленных» заранее на все неприятности с его участием, выводов – в них легко ошибиться. Но не следует и принимать тактику, согласно которой наш ребенок «прав всегда», – эта обратная сторона медали тоже может сыграть нам отнюдь не на руку. Здесь разумнее всего просто не спешить впадать в крайности – лучше расспросить наше побитое, но довольное «дитятко» о деталях случившегося. Мы услышим при этом с десяток предложений, начинающихся с «А потом он/я сказал…» – дети пересказывают произошедшее несколько запутанно, но подробно.

Как и было сказано выше, нам будет скучно слушать это повествование, но – только если у нас готов «шаблонный» вердикт. Если же мы и впрямь захотим разобраться, на чьей стороне была правда, или помочь нашему чаду сделать так, чтобы в дальнейшем она была всегда на его стороне, мы будем слушать очень внимательно, а это никогда не скучно. Конечной же целью этих расспросов служит, разумеется, именно он – тот самый «умный» совет, применив который однажды наш ребенок раз и навсегда избавится от нужды доказывать свое мнение кулаками.

Сплошь и рядом причиной повышенной агрессивности поведения у детей и даже взрослых служит острое осознание своей слабости, неспособности отстоять все, что хотелось бы… Другими словами, человеку инстинктивно очень близка и понятна тактика «Лучшая защита – это нападение». Существуют люди, которые по тем или иным причинам ощущают свое бессилие перед внешними обстоятельствами сильнее других. Как правило, такой взгляд на мир формируется быстрее и прочнее у тех, кто слишком часто сталкивался с силами, превосходящими его собственные, действием непреодолимых обстоятельств, проигрывал по своей или не своей вине. Поэтому многие из нас с детства принимают за правило начинать атаку задолго до того, как ее начнет оппонент, – сразу после того, как мы почувствуем, что с первых слов взаимопонимания достичь нам не удалось… Как уже понятно, такое всегда настороженное и «взвинченное» поведение – состояние души «лечится» появлением у нас уверенности в себе и в своих силах. В особенности это касается любых негативных ситуаций – от словесных баталий до рукопашных схваток. И для повышения самооценки в таких случаях у нашего чада мы можем попробовать:

● показать ему на одном или нескольких наглядных примерах, что свою точку зрения и правоту можно эффективно доказать на словах, – для этого не обязательно лезть к оппоненту с кулаками. В частности, можно привести пример со способностью высмеивать оппонента. Предложим ребенку в следующий раз пошутить над противником, его честными аргументами и откровенными выпадами, постараться, чтобы это произошло при свидетелях… Мы можем даже «надоумить» малыша на ряд остроумных ответов, если он передаст нам наиболее часто используемые оппонентом доводы в точности;

● точно так же нам стоит продемонстрировать, что очень часто словесная победа выглядит более значимой, чем кулачная. Например, известно, что виновным в драке считается всегда тот, кто нанес первый удар, даже если его явно спровоцировали к нападению. В некоторых случаях (когда за начало драки полагается крупный «штраф» любого рода) этот вопрос обретает особое значение… Для таких случаев и существуют способы вынудить противника напасть первым – например, высмеяв его. При этом наш малыш должен понять, что напавший первым среди взрослых всегда находится в менее выгодном положении, чем тот, кто удержался от столь примитивных мер. А также что это никак не зависит от предмета спора или степени правоты одной из сторон;

● будет хорошо, если мы научим наше склонное к рукоприкладству чадо предупреждать оппонента о готовности с ним драться еще до нападения. Особенно хорошие результаты этот метод дает с детьми – успешными и азартными бойцами. Если за нашим сорванцом водится именно такая слава, можно не сомневаться, что предупреждение «Я тебе сейчас всыплю!» само по себе станет отличным аргументом для отступления противника. Дети, часто проигрывающие в драках, редко используют этот вариант с успехом… С другой стороны, они обычно и не слишком склонны к явной агрессии. Так что, если у нас как родителей основную проблему составляет высокая, так сказать, боевая активность отпрыска, привычка предупреждать о нападении перед тем, как нанести первый удар, несомненно, избавит его от ряда таких инцидентов;

● наш ребенок, если уж его отличают и азарт, и храбрость в драках, должен уметь здраво оценивать свои шансы в схватке. Возможно, он бы отказался от половины проведенных «поединков» с большей охотой, и только по причине явного неравенства сил. Словом, учтем, что способность тщательно планировать драку часто сама становится веским аргументом в пользу отказа от нее. Таким образом, возможно, наш ребенок не столько храбр, сколько, так сказать, недалек умом именно в смысле способности заранее предсказать исход назревающей схватки? Потому постараемся объяснить ему, что пропорция «двое на одного» – это неизбежный проигрыш в случае драки. Зато в случае словесной перепалки число оппонентов совершенно не значимо – их можно превратить во всеобщее посмешище за минуты, и это потребует лишь пары остроумных выпадов.

Аналогично, нам не помешает донести до него и мысль о том, что при неравном соотношении сил и отсутствии альтернативы (когда не он является инициатором нападения) звать на помощь старших вовсе не зазорно. Ведь нападать вдвоем-втроем на одного куда более постыдно… Естественно, это понимание едва ли уменьшит желание нашего озорника «встревать» в новые неприятности. Но, по крайней мере, оно может спасти его от целого ряда травм, поражений и многих вещей похуже этих.

● Наконец, нашего юного «бойца» не помешает записать в секцию, отвечающую его наклонностям. Например, сейчас на наших, так сказать, просторах отлично прижились и завоевали популярность единоборства не только экзотические, но и хорошо развивающие опорно-двигательный аппарат – айкидо, карате-до, ушу и др. Существует также самбо (расшифровывается как «самооборона без оружия») – отечественная система борьбы, которая представляет собой смесь приемов и техник, позаимствованных из разных направлений.

Кроме того, в нашем распоряжении еще имеется европейская, так сказать, классика – бокс, а также гибридная система боя родом из США – смесь восточных единоборств и бокса под названием кикбоксинг. Однако, пожалуй, не стоит останавливать свой выбор на сумо – уж очень специфичные требования он предъявляет…

Словом, какой бы выбор мы ни сделали, смысл его в том, что уверенные в своей победе люди любого возраста и пола менее склонны первыми ввязываться в конфликты. То есть они ведут себя увереннее перед дракой потому, что больше уверены в своей победе в ней. Говоря еще проще, козырь, даруемый хорошей физической подготовкой, позволяет ребенку реже прибегать к упомянутому выше нападению с целью защиты – ведь теперь он уверен в ее качестве, даже если противник опередит его.

Плюс, не забудем, что подавляющее большинство спортсменов так или иначе проходит небольшой тренинг по контролю над собственными эмоциями в процессе поединка. Очевидно, что бой, который нужно закончить победой, требует холодного расчета и планирования своей тактики, анализа тактики противника. Как только наш сорвиголова начнет осваивать это искусство, эмоции, овладевающие им в бою и, вероятно, приносящие ему отдельную порцию удовольствия, заметно угаснут. Как следствие, проводимые им теперь профессиональные поединки перестанут радовать его на уровне любителя – как «лишь бы почесать кулаки»…

Наконец, в регулярных драках теперь уже не «уличного» толка есть еще одно преимущество. В частности, занятия боевыми искусствами дают нашим забиякам прекрасную возможность «стравить пар» своей избыточной агрессии в условиях безопасных для них и безобидных для окружающих. В то же время они требуют и отдачи «на все сто», так как проходят под наблюдением тренера, в присутствии десятка одногруппников – конкурентов.