(с. 118, с. 296).

Введение. I

Вульгарное, формальное понимание партийности: не оспаривать ничего, что есть в постановлениях ЦК, книгах классиков марксизма, в передовых «Правды», «Коммуниста» или даже « Литературной газеты» — холопство. Слова Ломоносова « Ниже (даже) перед самим Господом богом в холуях ходить не намерен».

Эмпирическое: большинство морганистов — защитники расизма. Неверно: постановление генетического Конгресса, корреспонденция Павловского. Но, может быть, они не понимают, надо подробно разобрать.

Истинное понимание партийности — становиться на точку зрения класса, но у нас два класса — рабочие и крестьяне. Почему на стороне рабочего класса? Потому, что он гегемон бесклассового общества… А сейчас как? Когда нет антагонистических классов? На точке зрения построения социализма, то есть на осуществление старых идеалов — свободы, равенства и братства, с тем дополнением марксизма, что это требование осуществимо лишь при уничтожении частной собственности на орудия производства.

Нельзя называть партийной точку зрения: «эти факты делают невозможным построение социализма, значит, их надо отвергнуть», потому что тогда придется отвергнуть марксизм. Ведь в старые идеалистические представления о возможности построения справедливого строя в любое время и в любой стране марксизм ввел ограничения: «только при достижении определенного экономического и технического уровня». Развитие науки идет не только по пути раскрытия новых возможностей, но и по пути ограничения возможностей допускаемых.

Глава VII. О монополии Лысенко.

К гл. VII. политич. Введение 2

В более ранний период: гороскопы, вечное движение (сейчас близко к нему — атомный котел), панацея (сейчас — антибиотики), философский камень, невозможность трисекции угла, решения уравнений выше 4-й степени и т.д. Невозможность увеличения обычным микроскопом выше 3 ООО и т.д. (сейчас — электронный микроскоп).

Для недостаточно глубоких умов все такие «отрицательные» решения казались окончательными, но на деле иными методами все эти «неразрешимые» задачи оказались разрешимыми. Поэтому если даже укажут, что генетическая наука выдвигает препятствия построению социализма, то это вовсе не обозначает, что надо отказаться от построения, а значит, что надо искать путей для преодоления этих препятствий. Партийность не в отрицании и замалчивании фактов и не в навязывании законов, а в отсутствии капитулянтства и использовании объективных законов для своих целей. Иначе это — субъективный идеализм и политика страуса, прячущего голову от опасностей.

В отношении социализма четыре «партии»:

1.Социализм желателен и возможен;

2. Социализм нежелателен и невозможен (Ницше, Мольтке, о вечном мире);

3. Социализм не желателен, но неизбежен (Честертон);

4. Социализм желателен, но невозможен.

Последнее наиболее опасное возражение, так как является или капитулянством или лицемерным прикрытием второй «партии».

Такое понимание партийности является «генеральной линией» между двумя крайностями.

VII глава. Введение 3.

…(в перепечатке Е. Р. — пробел. — Ред.) холопским пониманием партийности, полной «свободой» мысли, но мы отрицаем:

1. защиту убийства,

2. каннибализм,

порнографию,

пропаганду войны,

пропаганду расовой ненависти в отличие от фашистов.

По этим пунктам — общность с так называемыми буржуазными прогрессивными деятелями; расхождение по вопросам собственности: для них собственность священна, для нас — нет, но их утверждение о священности собственности (частной) противоречит их же утверждениям о самодержавном народе.

В такой партийности заключается и классовый подход, но не «с порога», а лишь после тщательного научного анализа всех аргументов. Тогда мы часто видим их необоснованность, следуя примеру Ленина, на примере Р. Фишера с его теорией гибели культуры.

Но и среди защитников революции есть люди с неприемлемыми постулатами: Бакунин, Нечаев: революция для революции. «Если цепи необходимы, чтобы оставался протест против них, то да здравствуют цепи!» Мы же считаем революцию средством, а не целью, и стремимся к такому строю, где ни войн, ни революций не будет.

Принцип партийности актуален именно в XX веке. В XIX веке могла быть честная беспартийность, тогда среди ученых, как правило, и не думали об оживлении таких пережитков прошлого, как расизм, милитаризм, антисемитизм и прочее.

Кто настоящей партийности не имеет, тому не внушишь ее современными курсами диамата и истмата.

О монополии Лысенко. VII глава. Политическая.

Введение 4

Утверждение, что, так как ЦК поддерживает Лысенко и Лепешинскую, значит, мы не вправе сомневаться ни в целом, ни в частях, выгодно только нашим врагам, получающим право говорить, что наши ученые говорят только то, что им приказывают.

Второе толкование о связи с расовой теорией имеется в статье Нуждина «Ген» (второе издание БСЭ).

Слепое подчинение всему, что написано в «Правде» и «Коммунисте», есть credo quia absurdum est Тертуллиана, но у современных тертуллианистов нет ни таланта, ни эрудиции, ни веры блаженного Тертуллиана.

Мнение о непогрешимости лиц или утверждений тождественно с обожествлением лиц или учреждений — поповщина в худшем смысле этого слова.

Постулат партийности культуры в моем понимании не противоречит свободе мысли. Наряду с нашими постулатами достаточно принять один дополнительный, что мы допускаем отклонение от наших постулатов, только такого рода, который допускается сторонниками чуждой нам партийности:

Мы против войны, но делаем исключение для приверженцев доктрины Мольтке, если они свою доктрину попробуют применить к нам.

Мы против лозунга «падающего толкни», но придерживаемся другого: «падающего поддержи»; сделаем исключение для ницшеанцев: их — сообразно ими же выставляемому постулату — можно толкнуть.

Введение 5

Мы против расизма и признания низших рас, но, так и быть — сделаем исключение по отношению к расистам, ку-клус-клановцам, антисемитам и прочим — признаем, что все они действительно низшая раса; мы не будем их истреблять, но не будем обращать внимание на бессвязное бормотание, если только оно не подействует на недостаточно сознательных людей.

Мы за наличие направлений в науке, но сделаем исключение для «направления» Лысенко, так как он сам никаких иных, кроме бредовых, направлений не признает.

Во введении

Как следует понимать «идейную направленность», партийность. Топчиев считает, что незыблемость касается и сессии 1948 года. Никольский — против полифелитизма. Топчиев говорит об « ясности философского мировоззрения» советской науки.

Обычные установки: марксизм учит (Александров). История философии «захлебнулась» на третьем томе.

Если это не талмудизм, то что же назвать талмудизмом?

Биология — партийная наука или беспартийная? Сравнить Топчиева и Шибанова в «наука, как особая форма общественного сознания». По этому поводу никакой ясности нет. Многие просто понимают: что есть у классиков, то и свято. Ньютон — индуктивный осел, математика не допустима в биологии (защита позиций обскурантов). Никакой ясности вопреки Топчиеву.

В этой главе политическая сторона вопроса о партийности; дальше будет о собственно философской.

О монополии Лысенко. К пятой главе (политической)

О гипотезе гениев Вейсмана против старого понимания. По Вейсману гений — редчайшая комбинация детерминантов, отчего обычно наследственна. По-старому — едина и как все остальные признаки, наследственна (обоснование аристократизма).

Дарвинизм Вейсманизм Гений Наследственен Врожденный Гибридизация Недопустима Желательна Аристократ Обоснован Необоснован Расизм Обоснован Необоснован

Вернее — Вейсманизм, а дискретный характер наследственности (символ наследственности) — семя, а не кровь.

Ульяновск, 4 мая 1956

О монополии Лысенко. VII глава, политическая

Политическая биология отнюдь не тождественна с социальным дарвинизмом.

Приблизительная классификация:

Мальтузианство;

спенсиерианство:

социальный дарвинизм; а) обеспечение «лучших» (Р. Фишер), б) евгеника — подбор пар (Серебровский); в) стерилизация неполноценных;

г) усиление борьбы за существование — прекращение филантропических улучшений (учреждений?); д) расизм и фашизм.

Евгеника не права не только потому, что естественный отбор вообще не является ведущим фактором эволюции, но даже стоя на точке зрения селекционизма, ее можно опровергнуть с подлинно «партийной» точки зрения.

Моральный протест против стерилизации не обоснован. С целью спасения матери предпринимается сознательное убийство уже зародившегося живого существа (аборт. Эмбриотомия). На известном этапе зло может быть орудием прогресса. Феодальный строй, капиталистический строй, войны революции.

Надо доказать, что стерилизация не допустима не с моральной, а чисто рационалистической точки зрения.

Добровольная вполне допустима, спор может идти только о принудительной.

Об императивах поведения

Можно составить значительное число прогрессивных императивов. Трудность заключается в том, что в них есть противоречие: справедливость до известной степени антагонистична гуманности, и задача согласования императивов — не легкая задача. Многие мыслители, выдвигая на первый план тот или иной почтенный императив, доходят до полного игнорирования остальных, являя пример одностороннего этического или политического максимализма.

1) Fiat jusxicia, pereat mundus — пусть погибнет мир, чтобы восторжествовала справедливость; справедливо то, что способствует улучшению мира.

2) Непротивление злу (Л. Толстой),

3) Отказ от размножения, как связанного с животными актами и унижающего человека (Л. Толстой. «Крейцерова соната»). По всем учениям, религиозным и научным, мир погибнет. Так пусть он погибнет отказом от размножения.

4) Неограниченная свобода воспитания (Руссо).

5) Полное отрицание всякого насилия над личностью (анархисты, индивидуалисты).

В СССР, конечно, построен фундамент социализма, но на этом фундаменте выросли такие образования, которые ничего общего с социализмом не имеют — это уродливые образования, мешающие дикому просу — дикое мясо социализма.

Классики марксизма никогда не утверждали своей непогрешимости: напротив — всегда подчеркивали возможность ошибок (Сталин в письме к Разину). Вместе с тем протестовали против ревизионизма… Что же не подлежит ревизии?

В поддержке Лысенко в 1948 году ЦК (правильнее сказать — Сталин) пытался опровергнуть таблицу умножения. Все признают, что были ошибки, но, вопреки охотно цитируемым словам, что истина всегда конкретна, это положение не любят конкретизировать.

То, что, как правило, приобретенные особенности не наследственны, нас должно радовать, а не огорчать. Иначе вековая эксплуатация привела бы к дивергенции подобно той, которая была описана в «Машине времени». «Призраки Ибсена» так же реальны, как обычные привидения.

Всякую биологическую теорию можно приспособить к заранее заданному социологическому направлению и использовать ее.

Действовать только по указке сердца (Шолохов), значит, впадать в грех объективного идеализма — диктовать законы природе.

Мы не можем диктовать законов, но можем использовать объективные законы природы.

О свободе науки и печати. 3

Имеется и внешнее сходство между религиозным и антирелигиозным фанатизмом — уничтожение соблазнительных картин. Савонарола. У нас прекращение картин с обнаженным человеческим телом, особенно женским, — в столовой во Фрунзе даже закрасили (одели) сначала бюстгалтер, а потом пелену.

Но инквизиторы, все-таки, не вмешивались в науку до последнего слова. Разница: доминиканцы со всем усердием занимались цензурой, и некоторые католики, в частности, иезуиты, были выдающимися учеными. В настоящее время, конечно, настоящие ученые по своей охоте роль цензоров не берут, и главную роль в обллитах и аналогичных учреждениях играют совершенно невежественные люди, которым никакого дела до науки нет.

Сожжение иностранных книг в Алма-Ате.

Отрывок: гл. 7

2) О связи с расизмом. Софрошкин указал, что даже если бы вейсманизм был кое в чем прав (и морганизм), его нельзя было бы поддерживать из-за связи с расизмом. Опять же — ненаучный подход, подчинение науки политике. Тогда как же говорят, что социализм научно обоснован, когда придется говорить, что наша наука политически обоснована. Но этот прием приводит к удивительному результату: расистские высказывания есть у Дарвина (Происхождение человека, 110, 146). Против возражали Уоллес (принимал сверхъестественное происхождение человека), Тихомиров (также правильно отметил непоследовательность Дарвина в отношении огненноземельцев). Геккеля одобряет Ленин за мировые загадки. У Геккеля есть много расистских выступлений. Чернышевский о китайцах, см. 21, с. 15. А для Пединститута: в доме повешенного не говорят о веревке…

О монополии Лысенко. Политика

Утопические социалисты говорили: так как капитализм противоречит нашим нравственным чувствам, он должен быть уничтожен и заменен социализмом. Маркс справедливо указал, что нормального негодования недостаточно для построения социализма, для этого требуются экономические условия и техника: этим самым оказались инвалидными все старые доводы провала попыток установить экономическое «равенство».

Заслуга Ленина в том, что он показал возможность «дозревания» экономики в рамках советской власти, Сталина — в дальнейшем проведении ленинской политики в борьбе против диктования законов при социализме.

К гл. 7

Опора олигархической аристократии — старый классический дарвинизм, не знавший расщепления и считавший, что, как правило, все особенности передаются по наследству, но не менделизм, признающий гетерозиготность большинства людей и необходимость (даже признавая большую биологическую ценность аристократов) отбора в каждом новом поколении, что как раз в аристократии не проводится. Годился бы и ламаркизм, но он действует слишком медленно, и при малой древности человеческой истории он вообще не пригоден (слова Маркса).

Об «ошибочных» и «вредных» теориях.

Примитивное понимание, что в каждой данный момент по любому вопросу должно быть официальное решение. Свобода критики обозначает сомнение в возможности получить единое решение.

Клеветническая тенденция «Клопа» Маяковского. Написать редакции «Театра», «Нового мира».

Учиться у врагов; Петр Великий — за учителей своих, шведов.

О монополии Лысенко. Гл. 7. Политика

Менделизм, морганизм менее годятся для поддержания расовой теории и вообще социал-дарвинизма, чем старый дарвинизм или ламаркизм. Ведь менделизм приводит к крайней гетерозиготности и, следовательно, с «позиций» менделизма невозможно говорить о чистых расах, присутствующих в обществе. Гетерозис совсем не отрицается менделистами.

Некоторые менделисты действительно являются социал-дарвинистами, например, Дарлингтон, но может ли это считаться опровержением менделизма? Гитлер был вегетарианец; значит ли это, что мы должны запретить вегетарианство или утверждать, что вегетарианство способствует развитию фашистского мировоззрения?

У нас нет свободы науки. Свобода науки предполагает право ошибаться. У нас в благонамеренной попытке бороться с ошибками, создать непогрешимую науку дошли до того, что ученым ошибки вменены в обязанность, заставляют говорить не только то, чему не верят те или иные ученые, но что является дикими, сумасшедшим вздором.

Вейсманизм и менделизм отвергают с позиций партийности науки. Что такое партийность — обычно понимают: слепое принятие на веру всех постановлений ЦК, изречений Ленина, Сталина, Маркса, Энгельса, а у самых усердных и каждой передовой «Правды», «Коммуниста». Это — холопство, а не партийность.

Правильное понимание: признание обязательности стремлений к возможно полному осуществлению идеалов социализма: общество без эксплуатации, голода, нужды, войн, революций, с полной свободой культурного творчества и непрерывным повышением культуры всего человечества без различия племен, языков и верований. Эти постулаты могут оспариваться с точки зрения:

принципиальной неприемлемости; с принятием противоположных постулатов ницшеанского индивидуализма, сверхчеловека, расизма, презрения к массе, игнорирования высших культурных ценностей.

Неосуществимости или неполной осуществимости.

Партийность — дело сердца, но не ума (как у Шолохова), но без критики холодного ума партийность выродится в дикий фанатизм, перейдет в свою противоположность — фашизм.

В короткий период строительства социализма, может быть, было уместно требовать ликвидации критики, она была опасна; сейчас опасно отсутствие критики: иначе может быть окостенение, догматизм и гибель всего дела.

О монополии Лысенко в биологии Гл. 7. Политическая сторона

Не в утверждении о наличии наследственных различий у человека (можно ли из каждого человека воспитать подобного Марксу или Ленину) заключается классовость евгеники, а в:

игнорировании хорошо всем известного и постоянно цитируемого факта, что наследуются не признаки, а норма реакции.

Утверждении, что социологическое расслоение соответствует биологической ценности;

Соответствующей подтасовке или замалчивании фактов (на примере Р. Фишера с его теорией гибели культуры).

Игнорировании хорошо известного факта о множественном действии факторов (Бэтсон).

Медленность действия биологических законов (Маркс).

Ламаркизм тоже может быть приспособлен к классовому пониманию, и даже еще лучше, может быть, чем дарвинизм (посмотреть у Студитского): если упражнение все увеличивает ту или иную способность, то чем дольше упражняться людям в «благородных» профессиях, тем лучше они должны быть развиты — оправдание особенной ценности древних родов. Пожалуй, можно сказать, что ламаркизм лучше всего годится для обоснования феодализма с родовой знатью, а дарвинизм — капиталистического строя.

Явные непоследовательности: истребление того же происхождения (недопущение малейшей примеси «черной» крови) — дарвинизм, а не менделизм.

Два подлинно вредных политических последствия:

внутреннее увеличение политического индифферентизма, пессимизма;

внешнее: козырь для лиц, утверждающих, что у нас нет свободы.

Гл. 7. Политика […]?

Положение: если кое-что и неверно, его надо отвергнуть «с порога» из-за связи с политикой. Это — капитуляция, легко используемая врагами для доказательства того, что социализм вовсе не обоснован научно, а вводится вопреки науке. Простое отбрасывание связанных с политикой взглядов мыслимо лишь в период напряженной борьбы, и потому такой подход был, может быть, даже целесообразнее тогда, когда «некогда» было разбираться в тонкостях науки. Но ошибки, сделанные на этом пути, и прочное положение, занятое советским строем внутри страны и в международных отношениях, заставляют сейчас ничего не отвергать «с порога». Связь расизма с менделизмом должна быть изучена и выяснено, является ли она органической или нет.

Некоторые менделисты расисты (Дарлингтон, не оспаривает Дени). Следует показать, что многие ученые поддерживают реакционные расистские взгляды не потому, что они ученые, а потому, что они сознательно или бессознательно — приказчики капитализма.

Р. Фишер с его теорией гибели культуры. Вернуться к практике Ленина.

Само собой разумеется, что существуют некоторые недоказуемые постулаты, которые ложатся в основу:

Постулат фашизма от Ницше: падающего толкни, сверхчеловек, белокурая бестия; по Мольтке — вечный мир есть мечта, и притом не прекрасная; тоже и социализм.

Социализм и вечный мир есть прекрасная мечта, но неосуществимая на земле.

Марксистская — во все времена было достаточно поводов для морального негодования на несправедливость, но борьба с несправедливостью не может быть осуществлена мгновенно, без учета объективной обстановки. На определенных уровнях экономического развития эксплуататорский строй был объективно оправдан, но не как окончательный строй, а лишь как этап по пути движения к социализму.

Следовательно, недоказуемым постулатом социализма является лишь наличие стремления к осуществлению справедливого строя без эксплуатации, угнетения, нужды и войн и с полным расцветом всех видов культуры, непрерывно прогрессирующей.

Заслуга Маркса не в том, что он выдвинул этот идеал, он существовал и до него, а в том, что он беспощадным научным анализом показал, что этот этический идеал не только не является не осуществимой мечтой, а что, напротив, он является обязательным условием прогресса человечества. Именно поэтому марксизм вправе считаться научным, а не утопическим социализмом.

И сейчас все аргументы противников социализма (стоящих не на фашистской позиции Ницше, Мольтке и Гитлера, а на почве сомнения в возможности построения социализма) должны разбираться строго научно, а не запрещением.

Смена лозунгов «Тот недостаточно ненавидит прошлое, кто не мирится с настоящим» на стенах Знаменской церкви во время гражданской войны — вполне своевременно. Отсюда школа М. Н. Покровского, охаивавшего всех деятелей нашего прошлого. Сейчас от этого отказались, вместо огульного охаивания склонны к огульному восхвалению не только тех, кто это вполне заслужил (Александр Невский, Петр Великий), но и таких личностей, как Иван Грозный и Юрий Долгорукий (зря ему поставили памятник…).

Сейчас новый лозунг: «Тот недостаточно верит в будущее, кто боится отдаленного прошлого и мирится с пороками настоящего и нашего непосредственного прошлого…»

Противоположности: полная свобода исходных постулатов и ограничение. В викторианскую эпоху принимали полную свободу, так как не приходила в голову возможность устойчивости фашистских постулатов. Поэтому свобода мысли предполагала такие постулаты:

Постулаты французской революции — свобода, равенство, братство.

Недопустимость свободы в таких отношениях: убийство, воровство, многоженство, каннибализм, истребление целых наций.

Благо вечного мира.

Но уже тогда были такие высказывания, как (Мольтке) «Вечный мир есть мечта, и притом не прекрасная». «Не будь войны, мир погряз бы в материализме» (понимая практический, низменный материализм, социал-дарвинизм, восхваляющий детскую смертность, стерилизацию, запрещение браков между разными племенами). Благодушные либералы типа Берты Зуттнер, полагали, что можно с этим бороться проповедью, и рассматривали все эти постулаты как отмирающие остатки прошлого. Прозорливость Маркса указала на непрочность капиталистической культуры. Маркс оказался прав, и постулаты Мольтке (сами по себе достаточно отвратительные) выродились в фашистскую практику с полным истреблением целых народов, пропагандой расовой вражды, апологией крепостного права и рабства (оба института, несомненно, были бы восстановлены, если бы, к несчастью для человечества, фашисты имели бы временную победу).

Постулаты, конечно, соответствуют некоторым неосознанным стремлениям, но, конечно, могут поддерживаться или опровергаться фактами природы и истории. Поэтому утверждение, что то или иное научное или квазинаучное направление должно быть отвергнуто по идеологическим соображениям имеет тот смысл, что те или иные ученые искажают факты с целью поддержания враждебных социализму постулатов. Если же они, действительно, кое в чем притиворечат, то этим самым постулаты социализма ограничиваются в применении; например, если бы оказалось, что та или иная раса человека оказалась бесплодной при смешении с европейцами, то пришлось бы допустить, что это особый вид человека. Само собой разумеется, что это не оправдало бы истребление таких псевдолюдей, но известные меры ограничения (в случае их неспособности к культуре) были бы вполне допустимы. У даяков Борнео, говорят, есть обычай, что вступление в зрелость мужчины должно сопровождаться принесением головы убитого врага. Если это действительно так, и они не хотят отказаться от столь «гуманного» обычая, то самооборона заставит нас принять меры против этого.

Постулаты социализма используют лучшее, что и было сказано предшественниками: «несть эллин, ни иудее, обрезание или не обрезание» (не все коммунисты четко придерживаются этого…); «Человек рождается свободным —……? Все люди в цепях»? Руссо. «Правители выдвигаются народом, чтобы защищать его свободу, а не с тем, чтобы уничтожать ее» (Руссо). «Если в демократии немногие имеют гораздо больше среднего гражданина, то или погибает государство или перестает быть демократией» (Робеспьер).

Социализм принимает эти постулаты как ценное наследство прошлого, но дает два новых постулата:

вместо буржуазного постулата «собственность (всякая) священна и неприкосновенна», выдвигается новый: «общественная собственность священна и неприкосновенна для индивидов» (для общества, как хозяина этой собственности, она, конечно, является неприкосновенной?);

Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Классовое единство выше национального или государственного.

Возрождение революционного постулата Руссо: «Нарушение права, сделанное в интересах человечества, становится правом». «Закон свят для гражданина, но лишь до тех пор, пока его соблюдение не становится в конфликт с высшими моральными нормами»,сослаться на слова из «Боярской Думы»: «Лучше нарушить крестное целование, чем лить кровь христианскую».

Руководство этими постулатами должно в конечном счете привести к такому общественному строю, когда можно будет осуществить и «анархический» постулат Руссо: «Правительство не имеет права приказать гражданину пожертвовать собою ради блага массы, если он этого не пожелает».

Ульяновск, 6 октября 1954

О ревизии марксизма

В начале главы указать, что сейчас же подымется вой: это ревизия марксизма! С цитатами из Ленина…

Но вопрос, всякая ли ревизия марксизма недопустима? У Ленина ясно указано, что всякое развивающееся учение непрерывно ревизуется; и Ленин и Сталин дали ряд ревизий основных положений марксизма. Что недопустимо — что лежит вне опыта и что может быть поддержано или опровергнуто только a posteriori постулаты марксизма.

Ульяновск, 20 декабря 1954

О партийности науки

Партийность науки — содействие осуществлению постулатов социализма. А если невозможно — значит, социализм невозможен, и тут никаким насилием делу не поможешь. Но сейчас уже можно сказать: возможность социализма доказана, хотя еще настоящего социализма нет. Нет еще свободы. Легче, чем в сталинские времена, но в области науки много старых опричников во главе с Малютой Скуратовым — Лысенко, на месте.

Возможность же построения социализма и коммунизма — это научная проблема. Было бы желательно посетить планеты вне солнечной системы, но наука пока не дает никакой надежды на это.

Нельзя продолжать даже умеренный культ Сталина: последние годы ознаменовались определенной фашизацией — антисемитизмом. В особенности позорнейшее дело «врачей-убийц». Призраками Берия, Меркулова, Рюмина еще пугают деятелей культуры. Философы, вернее — печатающиеся философы, в отношении науки целиком -опричники культуры.

О монополии Лысенко. 7-я гл. Политическая

Об евгенике

См. 103, с. 359, по поводу доклада Благовещенского.

Евгеника есть попытка сохранить отбор в человеческом обществе, лишив его зверского характера, обычной борьбы за существование. Именно потому Гальтон назвал ее евангелием современного человечества: благая весть, освобождающая человечество от кошмара звериной борьбы.

Этический протест евгеники несостоятелен, поскольку государства используют еще такие средства, как смертную казнь и долгосрочное тюремное заключение, но с рациональной точки зрения евгеника не выдерживает критики, и даже оставаясь на почве селекционизма.

Учение Мальтуса послужило толчком к гипотезе естественного отбора, но оно никак не может считаться выводом для дарвинизма. Селекционизм его опровергает.

Мальтузианство вовсе не социальный дарвинизм.

Евгеника появилась до менделизма, и менделизм ее скорее опровергает, чем поддерживает.

Сопоставление Мальтуса с Дарвином:

Мальтус: ограничьте рождаемость, и все будет хорошо.

Дарвин: если ограничите рождаемость — выродитесь! Ничего хорошего не может быть без неизбежно ему сопутствующего страшного зла, вечного и неискоренимого.

Гальтон: можно это зло избежать, если научиться отсекать его до рождения: не рожденный человек несчастным быть не может.

Если бы был прав Дарвин, то был бы прав и Данилевский (покрывало Изиды).

Гл. 7. Политическая сторона

Утверждение, что такое-то учение, хотя бы и верное, должно быть отвергнуто по политическим соображениям, является типическим проявлением субъективного идеализма; объективные законы наследственности, положим, обозначают, что нет наследования приобретенных свойств и, положим, это противоречит социализму. Значит ли это, что мы можем объявить объективные законы ложными и навязать свои природе? Нет, путь иной: разобраться толком в вопросе и выяснить, так ли обосновано учение о наследственности. Если оно обосновано, то опять-таки выяснить, действительно ли это противоречит нашим представлениям о методах построения социализма. Наконец, если окажется, что оно действительно противоречит, придется изменить методы построения социализма, а не пытаться навязать природе свои субъективные законы.

В период бурной борьбы, конечно, некогда заниматься такой детальной проверкой, и тогда временное ущемление свободного научного исследования вполне закономерно, но только временное. А когда сейчас мы уже вышли на плановое строительство, поспешность и ущемление могут принести только вред.

Путь работы такой:

неверно, что доказана ненаследованность приобретенных признаков как неизменный закон, но верно, что, как правило, это действительно не имеет места (против Лысенко).

Неверно, что только вейсманизм может быть поставлен на службу антисоциалистическим теориям.

Верно, что кое-что из методики построения надо изменить. Старые представления о том, что все зло — от капиталистического наследства — явный вздор (наследство Руссо в педагогике, юриспруденции, медицине), а он до сего времени повторяется. Много зависит и от наследственности, но наследственность — не рок (различные фенотипы при одном генотипе) и задачей подлинной научной педагогики и является осуществление максимально лучшего фенотипа при данном генотипе.

О монополии Лысенко. Гл. 7. Политическая сторона

О свободе науки и печати

Есть у нас свобода науки или нет? Говорят, есть: мы запрещаем печатать только вредные книги. А вы, говорят, защитники существующей системы, — значит, находитесь на стороне тех, кто предлагает неограниченную свободу комиксов, порнографической литературы, пропаганды расовой ненависти, милитаризма и прочее.

Может быть, в погоне за свободой печати не изымать из продажи математические книги со множеством опечаток, из-за которых могут быть большие ошибки в вычислениях (таблицы логарифмов) или медицинские справочники, где рекомендуются дозы, смертельные для человека, или отсутствуют наиболее эффективные средства лечения? Свобода печати не обозначает свободы печатания вредных, развращающих или просто мусорных книг. Никто не станет отрицать, что в СССР гораздо больший контроль за печатью и литературой, но это обозначает, что у нас нет лишь той разнузданной спекуляции растленной буржуазной литературой, которая имеет место на Западе. Там многое, что кажется выражением свободы печати, есть лишь просто разрешение или поощрение печатать литературу, служащую для создания «незримой паутины», сознательно развращающей массы или отвлекающей их волю от борьбы за улучшения уровня жизни трудящихся масс. И в биологию, в виде вейсманизма-морганизма, проникло такое квазинаучное учение, роль которого, как и религии — опиум народа. Разрешить эти учения — не значит осуществить свободу науки, а поощрить растление масс развращающими буржуазными учениями. Роль правительства — в очищении науки от вредной буржуазной скверны и допущение лишь очищенного, проверенного материала.

Вся теория существующей у нас системы редакционных коллегий, ответственных за каждую статью, обллитов, всевозможных комиссий и ученых советов и всей обширной системы фильтров, задача которых отцедить все вредное и оставить только кристально-чистую струю науки, свободной от всякой буржуазной примеси.

Эта система существует в отношении науки примерно с начала двадцатых годов, то есть около тридцати лет; она все время усовершенствовалась и достигла наивысшей строгости в период 1948—1952 гг. Результаты приведены в шестой главе: потрясающая халтура популярной и педагогической литературы, резкое ухудшение старых, далеко не первоклассных, но все же сносных учебников дарвинизма Мельникова и прочее (которые даже рекомендовались учителям уничтожить, что большинство со страху и сделало); надо проверить учебник Кабанова (анатомии).

Уничтожено множество литературы, преподавание биологии в средней школе — кошмар. По старой зловещей терминологии это — чистейшее и массовое вредительство. Чем все это объясняется? Позабыли основной лозунг: чувство меры есть чувство культуры. Забыли слова Ленина, что всякая правильная идея в чрезмерном развитии доходит до абсурда и переходит в противоположность: «заставь дурака богу молиться — он и лоб расшибет»… И в борьбе против обскурантизма и мракобесия создали новый обскурантизм и новое мракобесие. Ведь и Торквемада искренне стремился к благу своих пасомых и считал, что, борясь с еретиками, он просто искореняет вредное учение. Только он это не называл борьбой за свободу, хотя, впрочем, может быть, даже и употреблял «освобождение от козней дьявола»…

(в конце главы):

Год 1948 — год черной реакции, настоящей измены делу прогрессивной партийности и начало настоящей фашизации нашей страны.

Разрыв с Югославией: общепризнанно, что этот разрыв был полезен только для врагов мира и социализма.

Кульминационный пункт — фальшивых процессов, град казней(?). Ленинградское дело официально квалифицируется как фальшивка, и большого числа процессов разного объема, без всякого уведомления и печати и, по-видимому, тоже сплошь фальшивых. По крайней мере, налицо две категории фактов: бесследное исчезновение значительного числа лиц в этот период и восстановление огромного числа с полной реабилитацией, начиная с 1953 г. Фольклор (не тот фольклор, который собирался до 1953 г., а настоящий): «Говорят, Жюль Верна выпустили? — Ах, сейчас всех выпускают!..»

Можно приветствовать от всей души, что выпускаемые в огромном числе арестованные за этот период лица не амнистируются, как помилованные преступники, а реабилитируются, как пострадавшие напрасно невинные люди, но надо из этого сделать вывод, что с советской юстицией, как и во времена ежовщины, дело обстояло из рук вон плохо.

Нелепое раздувание борьбы с космополитизмом: несомненно, надо бороться за напрасно забываемых русских ученых, но у нас же дошли до сплошной фальсификации, и, кроме того, это привело к плановой организации волны антисемитизма через посредство пресловутых отделов кадров, завершившейся архипозорнейшим процессом «врачей-отравителей».

К действительному созданию железного занавеса: вся иностранная литература была объявлена подозрительной (современная) и был резко снижен уровень преподавания языков: теоретические предметы старших курсов, читавшиеся до этого года на соответствующем иностранном языке, были переведены на русский язык, чем, несомненно, снизился уровень преподавания.

Постановление ЦК того времени были фактически мнениями Сталина. И не бросим упрека членам ЦК, что они в обстановке террора, когда бесследно исчезали такие выдающиеся деятели партии, как Попков и Вознесенский, не возвысили голос против деспота. Апостол Павел трижды отрекся от своего Учителя — Христа, по свидетельству евангелия, но это не помешало ему стать одним из наиболее уважаемых апостолов христианства, а по мнению католиков, даже главой церкви. И все мы, беспартийные большевики, с радостью и гордостью воспринимаем те решительные шаги, которые на многих участках нашей жизни уже сделаны для исправления ошибок этого черного года.

Такой же ошибкой является и поддержка сессии 1948 года. Мы знаем, и это общепризнанно, что в последние года дошел до крайности культ личности, абсолютно антипартийное явление.

Но как к этому любят подходить:

Слушали: о недопустимости культа личности.

Постановили: ликвидировать культ личности (без упоминания, конечно, конкретной личности и конкретно вредных проявлений этого культа).

Как не вспомнить А. Ф. Керенского… В 1917 году телеграмма на фронт: «Немедленно ввести железную дисциплину и об исполнении доложить».

Культ личности, головокружение от успехов (Сципион Африканский или Веллингтон естеств

(страница без продолжения. — Е. Р.)

О монополии Лысенко. 7/5/ глава. Политическая Окончание. Истинный политический смысл

Сессия 1948 года — один из не последних факторов по увеличению напряженности между народами, она поставила против нас многих прогрессивных ученых. Одно из ряда таких же зловещих событий — разрыв с Югославией. Ленинградское дело, процесс «врачей-отравителей», завершивший собой нарастание антисемитизма и вызвавший взрыв возмущения у всех прогрессивных людей мира. Не только разрыв с Югославией, как это признано теперь уже официально, был выгоден только врагам мира и социализма, с недопустимыми издевательствами по адресу вождя Югославии, Тито; все эти явления — одного порядка: деградация нашей страны по пути фашизма (ругательства о Ганди).

Ряд ошибок периода 1948—53 гг. уже решительно исправлены, должна быть исправлена и эта ошибка. Пусть ученые-подхалимы, вроде Топчиева, Опарина и проч., выносят свои якобы научные мнения: это мнения не ученых, а изменников науки. Лысенковщина порождена не мнением ученых, а единоличной диктатурой, и по отношению к ней, сверху порожденной, справедлив будет, сверху же произнесенный, возглас Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью!..»

Другой смысл: лысенковщина мешает развитию сельского хозяйства, вызвала полную фальсификацию данных, ослабляет наше международное положение. Общий вывод: сессия 1948 года, как и вся лысенковщина, оказалась на руку врагам мира и социализма.

(Надпись от руки: гл. 7(3). Политич.

…неразборчиво. Еще три строчки неразборч. — Е. Р.)

О политическом смысле Вейсманизма

Вейсман, указывая на то, что у гениальных отцов, как правило, или совсем не выдающиеся дети, или, во всяком случае, не гениальные, объясняет это тем, что гениальность — редкая комбинация генов (детерминантов), которая, разрушившись при пропорциональном делении, не имеет шансов на восстановление. Это объяснение достаточно остроумно, и оно согласуется с такими фактами:

гораздо больше гибридов среди высокоодаренных людей и гораздо больше талантливых людей у гибридных наций;

Вырождение у строго аристократических родов и сословий (в силу родственного разведения сокращается изменчивость).

Но это, вместе с тем, подрывает всякую основу «аристократизма», если родоначальники знатных родов и были когда действительно выдающимися личностями, то нет никаких шансов на то, что это величие сохранится; напротив, в силу гетерозиготности великих людей столь же вероятно возникновение резко отрицательных бездарных личностей (пример — Петр III, связанный с линиями Петра Великого и Карла XII), а также то, что средний уровень талантливых людей, вероятно, не будет выше среднего уровня людей вообще.

О монополии Лысенко

К пятой главе — политической

До менделизма не различалось понятие «врожденный» и «наследственный», вернее, строго не разграничивалось. Врожденный — основанный на редкой комбинации генов наследственно, так как такая комбинация при редукции разрушается. Отчего гении большей частью не наследственны, хотя врожденность их несомненна (чистые вундеркинды — Паскаль, Моцарт и другие) и эта врожденность связана с наследственностью таланта. Между тем издавна существующее почтение к потомкам выдающихся людей, лежащее в основе династических, олигархических представлений, основано целиком на смешении врожденности и наследственности. Поэтому менделизм (начиная с вейсманизма. Тут менделизм продолжает дело, начатое Вейсманом) не только не укрепляет, а подрывает основы социального дарвинизма, так строго проводит разграничение врожденности и наследственности.

Половые различия большей частью врожденны, но никогда не бывают наследственными, так как каждый пол участвует в произведении индивидов обоего пола.

Менделизм подрывает и основы дарвинизма, так как многообразие материала, подлежащего отбору, резко сокращается. Старое понимание: мощность отбираемого многообразия — континуум, менделистское — счетное множество, наиболее созвучно ламаркизму (или тому, что называют у нас советским творческим дарвинизмом), не социалистические аксиомы, а чисто феодальные — наследственная аристократия. Она основана на том, что человек тем благороднее (т.е. принадлежит к тем более высокой по природе своей категории), чем дольше продолжалось воздействие аристократической среды, в частности, — участие в управлении. Если бы наследование приобретенных качеств происходило так легко, как это кажется нашим мичуринцам, то рабочие и крестьяне, подвергавшиеся в течении большого количества поколений изнурительному физическому труду и не имевшие вовсе досуга для умственной работы, конечно, должны были бы дегенерировать и превратиться в новую породу умственно отсталого человека.

Вейсманизм же отвечает: направленное воспитание в течение целого ряда поколений не влияет адекватно на наследственную конституцию, и способность к блестящему умственному развитию оказывается той же у потомственного рабочего или крестьянина, что и у дворянина. Опыт революции, когда после ломки старых социальных отношений угнетенные слои населения выдвигали огромное количество талантов, есть подтверждение вейсманизма, а не ламаркизма.

К пятой главе о Лысенко. Политич.

С понятием «наследственный» смешивают два других: врожденный и фатальный, или неотвратимый. Неотвратимых признаков нет вообще (против гороскопов, ошибки генетиков). Гениальность врожденна, но не наследственна, и даже некоторые задатки преступности (предрасположение) могут быть врожденными и даже наследственными, но не неотвратимыми. И небесполезны для общества.

Ульяновск, 30 октября 1956

Теории гибели культуры:

Материалистические:

Разгром внешней силой;

Разорение чрезмерной эксплуатацией и отсутствием реальных сил сопротивления;

Биологическое вырождении (Р. Фишер).

Идеалистические:

Неверная идеология и отсутствие идей, могущих поднять народ на сопротивление эксплуататорам.

О монополии Лысенко, 5(7) глава. Политическая

Обе стороны неверны.

современные мальтузианцы: так как при таком темпе размножения наступит невозможность существования, надо сейчас принимать меры к ограничению плодовитости.

Наши казенные марксисты: так как средства к существованию имеют предел, то никогда тесноты не наступит.

Правильное: при существующих темпах размножения теснота наступит не ранее чем через 200 лет, а так как имеет место стихийное внеплановое мальтузианство (ограничение размеров семьи), вероятно, придется принимать меры (как во Франции) к поощрению плодовитости, а не к ее сокращению.

Исторически бывали случаи организованного мальтузианства при застое культуры (операции с пенисом по Миклухо-Маклаю, бог выкидышей в некоторых местах и проч.).

Ульяновск, 2 апреля 1956

О монополии Лысенко.

Политическая биология. (5 глава). См. с. 145, с. 340.

Золотой век.

Посмеявшись над легендами о золотом веке, многие, называющие себя марксистами, приходят снова к представлению о золотом веке.

Человек доклассового общества был лучше, так как он не был испорчен собственническими пороками: «древо познания добра и зла» восстановлено на повышенном основании: вкусив от плода частной собственности, человек потерял первоначальную невинность и восстановит ее, ликвидировав частную собственность.

Материальное положение трудящихся непрерывно падает, и, очевидно, человек жил лучше всего, видимо, в каменном веке. Представления Маркса о постоянном обнищании трудящихся, справедливое для определенного отрезка времени (а будучи непрерывным, оно должно было привести либо к гибели, либо к революции), наши марксисты экстраполировали на бесконечность.

22 марта 1956

О монополии Лысенко. К гл. 5 (политической)

О политическом использовании ламаркизма

Хотя я сам склонен к ламаркизму и очень уважаю Ламарка, но должен признаться, что ламаркизм не менее, чем дарвинизм, пригоден для обоснования классового общества. «Благородные» подвергаются направленному воспитанию, они учатся верховой езде, фехтованию, читают изящную литературу, учатся искусству управления. Неудивительно, что в австрийской аристократии только через 14 поколений дворянство допускалось ко двору: 14 поколений направленного воспитания считалось необходимыми для того, чтобы наследственность (или природа, что по Лысенко почти одно и то же) оказалась достойной для придворной жизни. Еще строже было, кажется, в испанской аристократии и, наконец, еще строже, насколько мне известно, в феодальной Индии, где доступ в высшие касты был совершенно закрыт. И это вполне понятно: цивилизация Индии гораздо древнее европейской, и в течение тысячелетнего направленного воспитания благородные касты настолько далеко ушли от низменных, что и нечего пытаться пробовать, чтобы низшие могли догнать высших. В свете гениальных представлений Лысенко о том, что даже химические элементы меняются, и что свет также есть пища (а пища влияет на наследственность…), становятся понятными и странные только для вейсманистов-морганистов, понятия, что тень неприкасаемого, упавшая на брамина, оскверняет брамина. Как известно, мичуринское учение не преподается в индийских университетах, тогда становится понятным, что вейсманистские современные руководители стали настолько игнорировать влияние среды, что даже допустили неприкасаемых в правительство. Я не знаю историю Индии, но если известно имя законодателя, установившего кастовое устройство, то я рекомендую золотую медаль его имени присудить Лысенко.

К пятой (политической) главе «О монополии Лысенко в биологии».

Обвинительный акт — часто политический — составлен против менделизма-морганизма, между тем как все обвинения в поддержке расизма и прочего, с гораздо большей силой относятся непосредственно к дарвинизму: плохое отличие модификаций от наследственных изменений. Дарвинизм принимает в общем большую скорость эволюционных изменений, и потому мнение Маркса по отношению к дарвинизму менее убедительно, чем по отношению к современному менделистическому неодарвинизму. Считается же, что в общем дарвинизм хорош, но имеет некоторые недостатки, легко устранимые без затрагивания основ. Само название книги «Происхождение видов» путем естественного отбора или сохранения избранных пород в борьбе за жизнь показывает, что Дарвин считал в своем учении наиболее важным, ламарковские же факторы он допускал без особенного восторга.

Ульяновск, 12 мая 1956 г.

О монополии Лысенко. 5-я глава (политическая)

О практическом мальтузианстве

У нас прирост около 3 миллионов, население — 200 миллионов, то есть 1,5%. Так как смертность около 10 на тысячу, то, значит, рождаемость 25 на тысячу.

В «Ульяновской правде» от 26 июня 1956 года сообщается, что на первое мая численность США равна 167649 тысяч человек, а Мексика достигла 30 млн чел., так как по данным атласа мира, изданного в 1954 г., по переписи 1950 г. население США равнялось 159697 тысяч чел., а Мексики 25.781 тыс. чел. (с. 5), то не трудно высчитать, что средний прирост в США равняется 18 на тысячу, а Мексики — 25 на тысячу, то есть 4 % и 2,54 %, так как смертность в США (взяты данные доклада Микояна) примерно 10 или 11 на тысячу, то, выходит, рождаемость в США (иммиграцией и эмиграцией можно пренибречь), то рождаемость там 28 — 29 на тысячу, то есть выше, чем у нас, а в Мексике (смертоносность мне не известна, но вряд ли меньше, чем во Франции, то есть 14 — 15) около 40 на тысячу. Какое же государство ближе к неомальтузиантству?

Расчет по годам для США и Мексики:

В Бразилии, видимо, еще и больший прирост.

Ульяновск, 27.VI. 1956 г.

О монополии Лысенко. Гл. 7(5) политическая.

Турб. 10, И, 12 1949

…? Ст. 332

В конце пятой главы, параграфе «истинно политический смысл лысенковщины», показать (взять слова У Ну из речи на митинге), показать, что если человечеству импонирует советское искусство и советский спорт, наука (большая часть) и политические деятели, но не импонирует лысенковская биология, философия и наша журналистика и значительная часть литературы; может быть, это именно потому, что действительно морганизм-вейсманизм связан с философией, органически связанной с капитализмом. Отсюда — 6 глава.