1. Дракор
Ничего не произошло, зато она услышала смех Тали и почувствовала холод.
– Открой глаза, трусишка, – позвала подруга. – Мы уже на месте!
Латте осторожно приоткрыла один глаз, а затем широко распахнула оба глаза и испуганно заморгала. Мир Тали ошеломил ее! Они стояли посреди темного леса. Только это был мертвый лес. Огромные, абсолютно голые, черные деревья тянули к серо-свинцовому небу кривые узловатые ветви, опутанные паутиной. Их уродливые корни покрывали черную безжизненную землю, словно толстые дохлые черви. Возле некоторых из них росли черные грибы, а на ветках Латте увидела больших черных птиц.
– Гм… Дракор не очень приятен на выходе, – Таля явно была смущена тем эффектом, который произвел на Латте ее родной мир. – Дальше будет лучше.
Она уверенно зашагала через черный лес, не выпуская руки Латте. Черная земля пружинила под их ногами, и наверх вылезали большие белые черви. Латте старалась не смотреть под ноги, даже когда чувствовала, как отвратительные белые тела касаются ее ног. Несмотря на шубку, мглистый холод пробрал ее до костей, атласные туфельки промокли и покрылись черной коркой грязи.
Они шли совсем недолго, когда Латте заметила слабый просвет между мертвыми деревьями. Они вышли на тракт.
– Теперь осталось совсем немного, – Таля указала куда-то в сторону и уставилась на лязгающую зубами подругу.
– Великое Мироздание! – воскликнула она и забормотала что-то под нос. – Я совсем забыла, что ты не вампир!
Латте почувствовала, как ее платье и туфли высохли, а затем ощутила приятное тепло, которое окутало ее, словно кокон.
Вскоре они вышли к черному и мертвому полю, по которому деловито расхаживали уже знакомые большие черные птицы. За полем Латте увидела замок. Массивный, темный и страшный, он стоял на холме, проткнув шпилями тяжелые тучи.
– Мы идем туда? – Латте в ужасе остановилась и попятилась.
Таля помотала головой.
– Это мой дом! Но мы не идем туда! Ты хотела увидеть Дракор, я тебе показала лес и поле. А теперь мы возьмем карету.
Словно услышав слова хозяйки, тяжелые ворота замка распахнулись, и из них буквально вылетела карета, запряженная шестеркой вороных лошадей. Латте охнула, завороженная видом роскошных скакунов, которые спустились с холма и понеслись через поле. Однако ее восторг улетучился, когда карета приблизилась: лошадей не было. Лишь темные лошадиные тени, в глазницах которых горел огонь, а изо рта валил дым. Управлял каретой некто, завернутый в черный плащ, слишком короткий для человека.
Латте с удивлением вглядывалась в кучера, когда тот откинул плащ и повернулся к ней. Латте охнула, попятилась и услышала страшный крик, не сразу сообразив, что кричит она сама.
– Не пугай мою гостью, Рэн, надень голову! – приказала Таля.
Она схватила Латте за плечи и легонько встряхнула, а затем прижала к себе.
– Не бойся, я же с тобой!
Слуга вытащил голову из-под плаща и надел ее на место. Латте взвизгнула и спрятала лицо на груди у подруги. Рэн надел голову, но это была не голова. Латте увидела хэллоуинскую тыкву с горящими глазами и ухмыляющимся ртом.
– А ты думала, откуда все эти ваши забавные штучки? – Таля пропустила Латте внутрь кареты. – Все подсмотрено в других мирах.
Черная карета, обитая внутри кроваво-красной нежной кожей, совсем не успокоила Латте, и она забилась в угол. Таля устроилась напротив. Снаружи послышался свист, и лошадиные тени помчались сквозь мертвый лес.
– Да не бойся ты! Никто тебя не съест! Я ведь говорила о том, что мы все питаемся синтетической кровью.
– Очень страшно…
– Такой уж Дракор. Мы неживые, и мир наш почти мертвый.
– А куда мы едем?
– В мой другой замок. Этот лишь для перехвата и убежища.
Латте посмотрела в окно, но не увидела ничего нового. Кругом простирался черный мертвый мир.
– Хорошо еще, что здесь нет кладбища, – пробормотала она.
– Конечно нет, зачем посреди леса кладбище? – улыбнулась Таля. – Они будут дальше, в городе.
– У вампиров есть кладбища?
– Есть, но они выполняют другую функцию. Это обиталище низших слоев вампиров.
– Они живут под землей?
– Только спят. А весь день они трудятся на фабриках, где получают синтетическую кровь.
Таля пожала плечами.
– По сути, нам ведь ничего этого не нужно. Ни замков, ни карет, ни мебели. Это просто родовые признаки, вот и все.
Иногда в окно кареты Латте видела очередной далекий замок, такой же мрачный и страшный, как и первый. Таля равнодушно рассказывала о своих владениях, коих было бесчисленное множество.
– Ты владеешь этим всем? – Латте не могла поверить.
Таля кивнула.
– Представляешь, чем владеют истинные представители рода Лауриш, если незаконная дочь лорда Тареда владеет всем этим? – подмигнула она.
Они выехали из леса, и карета набрала скорость.
– Я покажу тебе наш город. А больше в Дракоре смотреть нечего. Везде одно и то же: мертвые поля, леса и темные замки.
– А портал ставится где угодно, или мы еще поедем назад? – поинтересовалась Латте.
– Нет, мы сразу же из города вернемся в Хижину, – ответила Таля. – А вот и город!
Карета сбавила ход и по мощеной камнем дороге вкатилась в огромные, тяжелые, распахнутые настежь ворота. Латте выглянула в окно и увидела горожан! Ах, сколько здесь было красивых лиц! Сколько стройных и красивых фигур! Сколько поистине роскошных нарядов!
Горожане неспешно прогуливались по большой темной площади, которую обступали низкие черные мрачные кубы. Чуть заметный свет шел от сильно чадящих больших чанов, расставленных на площади. В этом черном мире только одежда горожан выделялась ярким цветовым пятном.
Они вышли из кареты, и Латте снова ощутила сквозь тонкие туфельки ледяной холод. Мир без солнца и тепла простирался перед ней артериями узких черных улиц, над которыми висело жуткое марево. Она закашлялась, вдохнув воздух города, и Таля, охнув, быстро засунула ее обратно в карету, плотно затворив окна.
Они проехали по площади и свернули в одну из темных узких улиц. Черные монолитные кубы окружили их, безмолвно нависая над каретой.
– Это что, дома? – тихо спросила Латте.
Таля кивнула.
– А окна где?
– Окна? Нам не нужны окна. Мы не нуждаемся в свежем воздухе, которого нет, нам не грозят болезни легких, а любоваться таким видом из окна я бы не хотела…
– А вход где?
– Сбоку или с крыши.
Словно подтверждая ее слова, к крыше одного из кубов подлетела большая летучая мышь и, приняв человеческий облик, исчезла в доме.
Кубы закончились, они выехали на ровное пространство, которое было все покрыто… открытыми могилами, в которых виднелись крышки гробов.
– Вот и кладбище, – произнесла Таля.
Латте смотрела на бесчисленные разверстые пасти могил с благоговейным ужасом, чувствуя, как колотится ее сердце. Вдруг она взвизгнула: во втором от них ряду внезапно открылась крышка гроба, и из него выбрался молодой, очень бледный юноша, одетый во все черное. Он захлопнул гроб и отправился куда-то вдоль рядов могил.
– Пошел на работу, – спокойно констатировала Таля.
– А почему могилы открыты? И где кресты, цветы и памятники? – прошептала Латте, не сводя глаз с только что покинутой могилы.
– Ну какие нам кресты? – рассмеялась Таля. – А цветы зачем? В могилах лежат гробы, где вампиры спят. По сути, нам нужен только гроб. Просто у низших, рабочих вампиров гробы – в открытых могилах, у тех, кто родом знатнее, – в этих кубах, а у высших – в замках, вот и все. Закапывать могилы нет смысла. Ты же не заваливаешь дом камнями, когда уходишь по делам, а красть чужой гроб у нас не принято.
Из дальней могилы вышла такая же бледная девушка, во всем черном, и, закрыв свой гроб, удалилась вслед за юношей.
– Из интересного у нас остался только мой лучший замок, – сказала Таля.
Карета проехала все могилы и повернула на следующую улицу, как две капли воды похожую на первую.
– На фабрику крови мы не пойдем, там смотреть абсолютно нечего. Кроме того, у нас не принято водить туда экскурсии, – Таля натянуто улыбнулась и отвела глаза от Латте, словно пытаясь что-то скрыть от подруги.
Они медленно ехали по узким мрачным улицам, пока вновь не оказались на площади. Гуляющих прибавилось, появились другие кареты, стоящие по краям улиц, а также плоские низкие постаменты, на которых Латте увидела бокалы разных форм с темной жидкостью. Карета остановилась. Извинившись, Таля выскользнула наружу и, подойдя к напиткам, осушила три бокала. Затем тщательно вытерла губы алым платком, вынутым из-за корсажа платья, и, довольная, вернулась в нутро кареты. Они продолжили путь.
Как только выехали за ворота города, Рэн громко что-то крикнул – и лошадиные тени помчались с сумасшедшей скоростью. За окном вновь замелькали мертвые поля и леса.
Латте уже порядком устала, несмотря на то что совсем не выходила из кареты.
Неожиданно перед глазами у нее все поплыло, и незаметно для себя она задремала…
2
– Девочка моя! Латте!!! Малышка! – знакомый ласковый голос, в котором явно сквозило беспокойство, снова и снова будил ее.
Латте с трудом открыла тяжелые веки и попыталась сфокусироваться на Тале.
– Уже приехали в замок? – едва ворочая языком, спросила она.
– Уже приехали ко мне, в госпиталь, – ответил знакомый голос, и Латте с удивлением увидела Нату Ди.
Превозмогая дикую боль в голове, Латте поводила глазами. Она лежала на кровати, соседней с кроватью Агамеды, которая с тревогой наблюдала за ней, откинувшись на высокие подушки. Две смешные собаки Наты Ди Ваниль и Кимберли сидели возле кровати, готовые в любой момент сорваться с места для оказания помощи. Тележка и чемоданчик стояли в углу. Латте скосила глаза в другую сторону – шторки на кровати Ровэн были по-прежнему наглухо задернуты. Латте попыталась вдохнуть, но почувствовала сильную боль в груди и закашлялась.
– Вот, дорогая, выпей, – Ната Ди протянула Латте маленькую ложечку, в которой искрилась прозрачная жидкость.
Латте приняла лекарство и закрыла глаза. По телу начало разливаться тепло, боль начала уходить.
Таля ворвалась в палату, словно рыже-бирюзовый вихрь, следом за ней вбежала Эллейн.
– Тсссс! – Ната Ди перехватила группу поддержки на пороге и приложила палец к губам. – Уже все хорошо. Она пришла в себя и выпила зелье.
Опровергая ее слова, Латте снова зашлась в тяжелом лающем кашле.
– Я не понимаю… – Таля выглядела растерянно. – На нее не подействовало мое заклинание!
Эллейн подошла и села на краешек кровати Латте.
– Дай мне руку! – велела она.
Латте протянула ладонь. Эллейн взяла ее и тихо что-то зашептала. Латте почувствовала, как ее тело заполняет нега. Она сразу же расслабилась и буквально растеклась по кровати. Белый яркий свет начал исходить от Эллейн, усиливаясь все больше и больше.
– Закройте глаза, живые, – тихо произнесла Эллейн.
Латте и Агамеда зажмурились. Ната Ди развернула собак и прижала их к себе. Вскоре в яркое свечение погрузилась вся кровать Латте. Она чувствовала его всей кожей, словно медленно окуналась в теплую воду.
Таля, не двигаясь, следила за белоснежным свечением Ангела. Вот оно достигло кровати Агамеды, и та счастливо вздохнула, ощутив его на себе. Свет заполнял комнату. Искристый и теплый, он дошел до Ровэн, и ее наглухо закрытая шторами кровать скрылась из вида. Эллейн чуть пошатнулась, по ее лицу начала разливаться мертвенная бледность. Таля пыталась позвать ее, но, к своему ужасу, не смогла выдавить из себя ни звука. Она хотела подбежать к Эллейн и накрыть ее покрывалом со свободной кровати, чтобы прервать свечение, которое уже явно отнимало силы у Ангела, но не смогла сдвинуться с места. Яркий белый свет начал изливаться из окна госпиталя…
Неморино появилась, словно из воздуха. Она схватила то самое покрывало, набросила его на Эллейн и, подхватив обмякшее тело, положила на свободную кровать.
– Ну, знаете, вы мне угробите Ангела и без Черного Мага! – сердито произнесла она, сдвинув к переносице брови.
Ната Ди охнула и засуетилась вокруг Эллейн. Таля подвигала руками, затем ногами, подошла к кровати Латте и села на краешек.
– Она сама, – прошептала Агамеда. Все ее раны и царапины затянулись без следа, а волосы, словно только что вымытые, лежали мягкими золотистыми волнами.
– Конечно, сама, – вздохнула Неморино. – Она всегда сама. Готова отдать всю себя. Только не умеет остановиться. Живые этого не видят, так как закрывают глаза, чтобы не ослепнуть, а мертвые не могут двигаться.
Латте попробовала глубоко вдохнуть и поняла, что может это сделать! Чистый морской воздух наполнил ее легкие.
– Эллейн вылечила меня, – прошептала Латте. – Я могу дышать!
Из закрытой шторками кровати послышался тихий вздох, потом стон. Все замерли.
– Ваниль! Кимберли! Сюда! – позвала Ната Ди. Одна из собак тут же подхватила чемоданчик, вторая потянула зубами за веревочную ручку тележку, и вся троица исчезла за шторками у Ровэн.
Неморино повернулась к Латте.
– Надеюсь, этот урок пойдет тебе на пользу, – строго сказала она. – Слушать старших и не лезть туда, куда говорят не лезть. А теперь – марш за стол! Хороший горячий ужин – это то, что тебе нужно.
Латте молча вылезла из больничной кровати и послушно поплелась на кухню. Таля пошла за ней.
В кухне царило оживление.
Ярко-малиновая Ксю что-то с жаром рассказывала собравшимся за столом, отчаянно жестикулируя тонкими лапками. Иногда она отвлекалась, чтобы быстро выловить из вазы, стоящей на столе, овальный оранжевый фрукт, и продолжала рассказ. Большая черная кошка и черно-белая медведица кивали, слушая ее, иногда поддакивая. Рассказ Ксю внимательно слушали Неонел, Тори, Еж, Злой, Инфернальная, Заяц Бо и Лягушалка.
У окна, по очереди выдергивая из стога пучки сена, стояли пегас Дьюла и единорог ДэПэКа. Над ними, на сквозняке, висела летучая мышь Эльза. В углу два счастливых одинаковых долгоносика сидели рядом, обнявшись длинными носами, а возле входа в мир сатинопусов молча дрались демонята. Над ними нависало щупальце с присосками, которое периодически ощупывало детей, видимо, проверяя их целостность. Во время проверки оба демоненка дружно впивались зубами и когтями в щупальце, которое уже было наполовину покрыто царапинами и укусами. Щупальце извивалось от боли, но самоотверженно продолжало нести вахту.
Латте и Таля сели за стол. Заяц Бо тут же положил Латте на тарелку целую гору тушеного мяса и овощей и снова повернулся к Ксю.
– И тут я поняла, что вижу Алекса! – затараторила Ксю, быстро расправившись с очередным фруктом. – А рядом еще кого-то, в длинном алом плаще!
– Довольно странное место для встречи, – промурлыкала Китья.
– Согласен, – произнес Злой, задумчиво гоняя по тарелке маленькую картошину.
Он взглянул на Ежа, который с удовольствием вгрызался в сочный кусок жареного мяса.
– Я думаю, что в Тизас теперь пойдем мы, а Ксю покажет нам в прошлом этого, в алом плаще.
Ксю испуганно взглянула на Злого, потом на Китью и стала светло-серой.
– Обещаю, что в этот раз я тебя не потеряю, – смущенно сказал Злой, а Ксю стала черной и нервно сжала свою чашку.
Неморино спустилась в кухню, растащила детей и усадила их за стол. Потом достала большую бутыль с мутной жидкостью и протерла раны на щупальце, которое, растерзанное, уже бессильно лежало на полу. Она прошептала что-то под нос, раны затянулись, и щупальце радостно заколыхалось в воздухе.
Снаружи послышался шум мощных крыльев, и в окне появилась драконья голова. Пилигрим зашел в дверь, поприветствовал всех и присоединился к ужину. Неморино взяла большой котел, в котором вкусно побулькивало варево, подошла к Бранке и вылила мясное рагу в драконью пасть. Бранка зажмурилась от удовольствия.
Смеркалось. Таля вышла из-за стола и поманила за собой Латте. Они вышли из Хижины и пошли вдоль морского прибоя. Долгое время они молчали.
– Прости меня, – наконец не выдержала Таля. – Я не понимаю, почему мое заклинание для очистки воздуха на тебя не подействовало.
– И ты прости, – откликнулась Латте. – Неморино права, мне рано было идти в Дракор.
Так же молча они пошли дальше. Далеко впереди замаячили две фигуры, которые не торопясь шли им навстречу по морскому берегу.
– Зоар рассказывает Эллейн про замок, – грустно произнесла Таля. – Даже страшно представить, что там творится.
– Ты нас здорово напугала, юная леди, – Зоар слегка поклонился, когда они поравнялись. – Леди Тэйлани выбежала из портала с тобой на руках. Никто не ожидал такого исхода от первого путешествия.
– На нее не подействовала мое заклинание, – тихо произнесла Таля. – И я не знаю почему.
Латте снова поблагодарила Эллейн за чудесное исцеление. Все вместе они пошли обратно к Хижине. Пора было идти спать, и Латте впервые за этот день вспомнила свой сон про хозяина замка. Придет ли он в ее сон и сегодня? И кто этот молодой красивый парень?
Она рассеянно попрощалась и пошла к себе в комнату.
– Ты очень доверчивая, Латте, – хозяин замка не замедлил появиться, едва Латте погрузилась в сон. – Откуда ты знаешь, что Эллейн настоящий ангел?
Он взял руки Латте в свои и насквозь прожег ее взглядом.
– То, что говорят тебе обитатели Хижины, просто уловка. У ангелов есть крылья! А ты видела крылья у Эллейн? Тебя ловко обводят вокруг пальца, а ты веришь всему, что видишь. Хотя на самом деле эта Хижина лишь шайка балаганных фокусников!
Он улыбнулся.
– Пусть Эллейн покажет крылья! Пусть докажет тебе, что она ангел…
Он повернулся и медленно пошел прочь.
– Стой! Стой! – закричала Латте. – Скажи, кто ты?
Но она была уже одна. Стояла на башне неизвестного замка, под стенами которого яростно гуляли высокие волны.
3. Хроники Кенберра
Латте проснулась рано утром и через пустую Кухню вышла к морю. Лучше всего было купаться, когда половина обитателей дома еще мирно спала или путешествовала по другим мирам. Она поплавала, разложила красивыми волнами ракушки на берегу и вернулась в Хижину, где уже началось утреннее оживление. Неморино сновала по Кухне, сервируя завтрак, ей помогали Злой и Еж.
– Эльза, ты можешь после завтрака поговорить со мной в библиотеке? – поприветствовав всех собравшихся за утренним столом, Латте подошла к летучей мышке, которую кормил заяц Бо, перевернув мышь вверх головой. Эльза кивнула, на секунду отведя перепончатым крылом от своей мордочки ложку с мелко нарезанными фруктами.
– Садись, дорогая, все остынет! – Неморино проворно поставила перед Латте тарелку с кашей, чашку и кофейник.
Латте села рядом с Эллейн. Принцесса Кенберра с удовольствием смаковала травяной чай. Сегодня на ней было светло-зеленое платье, а свои короткие волосы она подвязала белой лентой. Длинный бархатный хобот просунулся между ними, и Эллейн отдала ему заварное пирожное. Нос исчез, унося сладость, и тут же высунулся другой нос, как две капли воды похожий на первый. Рим и Рум наслаждались завтраком, сидя под столом.
– А почему они спрятались? – спросила Латте, и тут же измазанный в креме хобот вынырнул из-под стола и чмокнул ее в щеку.
Эллейн рассмеялась и вытерла щеку Латте белым кружевным платком. Второй нос чмокнул Эллейн, стянул наугад большой желтый фрукт и исчез.
– Балуются они. Играют в домик.
Латте налила себе кофе, добавила молока и запустила ложку в кашу.
– Эллейн, а у тебя есть крылья? – спросила она.
За столом тут же воцарилась зловещая тишина. Латте увидела странные недобрые взгляды, а из угла сатинопусов начало вытягиваться длинное щупальце, которое протянулось через всю кухню и зависло рядом с Латте. Неморино замерла, как статуя, не донеся очередной кофейник до стола.
– Она просто спросила, – Эллейн обняла притихшую испуганную девочку, словно хотела защитить ее от щупальца и от других обитателей Хижины.
– Это не тот вопрос, который стоит задавать здесь, – Неморино поставила кофейник и скрестила руки на груди. Одна из ее рук быстро покрывалась чешуей, а длинные когти уже заменили некогда изящные пальцы. Страж готовился защищать Ангела.
– Есть, милая, но увидеть их можно лишь в двух мирах. Здесь для крыльев мне пока не хватает силы, – Эллейн улыбнулась Латте.
По кухне пронесся легкий ветерок, послышался шелест листвы, все снова заулыбались, щупальце сатинопуса исчезло в Сангаре.
– И в эти миры ходить нельзя! – громогласно объявила Хозяйка Хижины.
Все вернулись к завтраку и прерванным разговорам. На лестнице и из порталов то и дело появлялись новые Хранители. Они приветствовали всех и присоединялись к трапезе.
– В Тизасе созрели плоды часового дерева, можно сходить группой и принести на всех…
– Греннор погряз в дождях, там можно только плавать…
– Так вот я снова зашел в гости к Газару, ему, бедняге, скучно…
Латте ловила обрывки фраз, но не совсем понимала, о чем идет речь. Эллейн закончила завтрак и удалилась к морю, за ней отправились Зоар и оба смешных носастика. Риммель и Руммель меньше всего были похожи на отважных воинов. Видя их, Латте постоянно удивлялась той роли, которую они играли на поле боя.
– Пошли! – Эльза пронеслась мимо нее и взлетела на второй этаж.
Латте бросилась догонять мышь.
Резные двери библиотеки были распахнуты настежь. Уже в коридоре Латте увидела нескончаемые стеллажи, уходящие в глубину гигантской комнаты. Эльза схватила со стеллажа свиток, подлетела к раскрытому окну и повисла на сквозняке. Она развернула свиток тонкими пальчиками, расположенными на кончиках ее крыльев, и вопросительно взглянула на Латте.
– Я тебя слушаю.
– Эльза, а как выглядит Алекс?
– Никто не знает, как выглядит Черный Маг сейчас, даже его сестра. Когда они в последний раз виделись, он носил маску и плащ с большим капюшоном, – тихо прошелестел голос сзади Латте.
Латте обернулась, но никого не увидела.
– У нас есть портрет маленького Алекса, – продолжил тот же голос, и внезапно перед Латте прямо из книг появилась девушка.
Латте охнула и прижалась спиной к стеллажу.
– Тебе не кажется, что после всего, что ты здесь уже увидела и узнала, пугаться самого обыкновенного безобидного призрака просто смешно! – прозрачная девушка в длинном роскошном платье покачала призрачной головой. – Я – Эллия, будем знакомы.
Латте сделала реверанс и назвала себя. Эллия нырнула в книги и сразу же появилась с туго свернутым полотном, перевязанным старой потрепанной ленточкой.
Она развернула портрет, и Латте увидела маленького мальчика. Льняные кудряшки его растрепались, он смеялся, глядя на художника. Его темные глаза, так похожие на глаза Эллейн, светились счастьем и любовью. Мальчика держала на руках удивительно красивая молодая женщина с длинными иссиня-черными волосами и ярко-синими глазами. Она улыбалась, обнимая сына. Это был портрет Алекса, сына Рагнадара Кенберрийского, прозванного в народе Рагнадаром Гордым, с его матерью – Каталиной Кенберрийской.
– Алекс с рождения был серым, – со вздохом сказала Эллия.
– Серым?
– Серая душа может со временем выбирать свой путь. Она может выбрать путь Света или Тьмы. Эллейн же всегда, с самого появления на свет, была светлой. Светлая душа никогда не сможет стать серой, а тем более темной.
Эллия снова нырнула в стеллаж и появилась с новым полотном. На нем – маленькая черноволосая девочка в пышном голубом платье сидела на богато украшенном резьбой стуле, сложив ручки на коленях. За стулом стоял молодой юноша. Светлые волосы его были тщательно уложены, без малейшего намека на кудри, а лицо скрывала полотняная маска.
– Алекс перенес тяжелую болезнь, его лицо было обезображено. Сначала он носил маску, затем начал прибегать к серьезному гриму. В гриме он появлялся настоящим красавцем, но ни одного полотна с того времени не сохранилось. Все они пропали сразу же после того, как Алекс убил мать.
Латте ахнула, почувствовав, как куда-то вниз ухнуло ее сердце. Она снова посмотрела на портрет Каталины с сыном. Могла ли тогда эта счастливая мать даже подумать о том, что вырастет из смеющегося кудрявого ангелочка. Эллия пронеслась по воздуху в дальний угол библиотеки, который скрывался в тумане. Затем вернулась, неся огромный древний фолиант. Она открыла его на закладке, и Латте увидела картинку, которая изображала замок из ее снов.
– Каталина Кенберрийская была сброшена сыном с башни замка, на следующий день после грандиозного бала, – призрак замолчал, покачиваясь в воздухе.
Латте почувствовала мороз, сковавший ее нутро.
– Это видела Эллейн, но она не смогла помешать Алексу. Она была совсем юной и не могла справиться с молодым и сильным мужчиной. После гибели матери Алекс заточил Эллейн в той самой башне и держал там до тех пор, пока не пришло время для приготовления зелья, – Эллия помолчала, а затем продолжила. – Трижды родится в мирах Белый Ангел и трижды надобно приготовить зелье. Когда они будут готовы, следует провести обряд, тогда Великие и Вечные заснут. И рухнет Мироздание, Тьма и Хаос воцарятся во всех Мирах, а изготовивший зелье и проведший обряд станет Полновластным Властелином Нового Мира.
Эллия вздохнула и замолчала.
– А что же отец Алекса? – осторожно поинтересовалась Латте.
– Алекс послал к отцу вестников. Они сообщили ему о том, что, не выдержав долгой разлуки с мужем, Каталина покончила с собой, а Эллейн от горя сошла с ума и пришлось ее заточить в башне. Рагнадар, потеряв голову, помчался с вестниками домой. Когда и как они его убили – неизвестно. Должно быть, во сне. Повелитель Кенберра был опытным и сильным воином, просто так он бы не простился с жизнью. Расправившись с родными, Алекс превратил цветущий и прекрасный Кенберр в царство ужаса и боли.
– А Великие и Вечные? – спросила Латте. – Как они могли допустить такое?
Эллия скатала оба полотна в трубочки и перевязала их лентами. Затем молча унесла картины на место.
– Великие и Вечные очень-очень древние. Именно они когда-то давно-давно создали все Миры, – она вынырнула из стеллажа перед Латте и показала маленькую металлическую гравюру.
– Это Бог из Египта, – Латте была поражена. – Это Тот! Я видела его на картинке и читала про него.
Эллия кивнула.
– Боги Египта и других стран Терраса намного старше, чем о них принято думать. Великие и Вечные иногда ходят по мирам и становятся их Богами. Они учат молодые миры многим полезным вещам. Однако, присягнув Тьме, Алекс вывел Кенберр на другой уровень. Великие и Вечные не могут увидеть то, что творится в Мирах, которые принадлежат Вечным и Проклятым.
– А это кто?
Когда создавались миры, Великие и Вечные раскололись на два лагеря. Одни хотели цветущих садов, жизни, полной добра и любви, а другие считали, что это неинтересно. Развязалась война, в ходе которой многие миры, только что созданные, были разрушены, но силы были равны. И когда Великие и Вечные увидели, что натворили, ужас обуял их. Для спасения оставшихся миров они отдали несколько тем, другим. И сделали так, чтобы не видеть ничего из того, что происходит в мирах, которые присягнули Тьме. Однако Вечные и Проклятые прекрасно могут наблюдать за цветущими мирами и прибирать их в свою копилку.
– Значит, если Алекс станет полновластным властелином нового мира, Вечные и Проклятые…
– Останутся только они, – кивнула Эллия. – Великие и Вечные будут уничтожены навсегда.
4. Ранрог
Оглушенная тем, что она услышала в библиотеке, Латте спустилась в кухню, где Неморино в одиночестве заканчивала укладку крагов в банки. Целый взвод полных банок уже стоял на полу.
– Все уже ушли? – спросила Латте.
Неморино кивнула.
– Дорогая, ты не поможешь мне? – она протянула Латте маленькую сахарницу. – Будь добра, засыпь шестьдесят банок сахаром, а остальные залей маринадом. Он на плите.
Латте покрутила миниатюрную сахарницу, с сомнением посмотрев на большие банки с пауками. Из такой сахарницы можно было посыпать пару ног крага, но никак не банку в десяток литров.
– Ну-ну, дорогая, – рассмеялась Неморино, – смелее! Вспомни свой шкаф или библиотеку.
Латте взяла сахарницу, и работа закипела. Покончив с засахаренными пауками, Латте взяла маленький котелок, зачерпнула им маринад из гигантского котла, стоящего на плите, и быстро залила все оставшиеся банки. И сахарница, и котелок оказались бездонными.
Покончив с последней банкой, Неморино сварила душистый кофе и села за маленький столик, кивнув Латте на соседний стул.
– Неморино, а почему с тобой живут вампиры и оборотни? Разве они не принадлежат темной стороне? – Латте с удовольствием отхлебнула кофе и зажмурилась, смакуя его вкус. Огромное щупальце переместилось по кухне, захватило тарелку с бутербродами, поставило ее на столик Неморино и заколыхалось рядом в ожидании.
– Ты опять будешь болеть! – Неморино строго посмотрела на щупальце. Щупальце заколыхалось в воздухе, соглашаясь с Хозяйкой Хижины, стянуло пару бутербродов с тарелки и, извиваясь, исчезло в туманной части комнаты.
– Вот так всегда, – Неморино печально посмотрела вслед щупальцу. – А ведь ему нельзя еду из этого измерения! Но сатинопусы просто обожают бутерброды с маслом и сыром. Их даже не останавливает то, что потом им будет плохо.
Неморино встала и начала варить мягкий настой из трав.
– Так что ты сказала, дорогая? – Неморино взяла из воздуха пучок сухой душистой травы и кинула его в воду. – Вампиры и оборотни в сказках твоего мира, безусловно, злобные порождения тьмы, но на самом деле они давно не причиняют никому вреда. И более того, уже давно синтезировали кровь. Современные вампиры и оборотни не знают ни вида, ни запаха чистой крови. Поэтому несчастные случаи исключены, но абсолютно в любом подвиде могут появиться темные души. Об этом стоит помнить.
– А можно мне снова взглянуть на другой мир? – Латте с замиранием сердца посмотрела в туманный угол кухни.
– Туда, где живут сатинопусы, нельзя. Ты знаешь, что воздух там напоен ядовитыми испарениями, а кислорода катастрофически мало.
– А ты? Ты можешь находиться в мире сатинопусов в виде Стража? – Латте с любопытством посмотрела на юную красавицу.
Неморино кивнула.
– Сангар – мир без красоты, а эти ужасные болота, – Хозяйку Хижины передернуло. – Но мы не выбираем место появления на свет. В каком-то смысле я люблю Сангар. Хотя жить в доме на берегу моря гораздо приятнее.
Она задумалась.
– Куда бы тебя отправить, – Неморино скользнула взглядом по кухне и просияла. – Ранрог! Заодно погостишь у Газара! И отнесешь ему гостинцы.
– А там страшно? – Латте вспомнила Дракор и поежилась.
– Абсолютно нет! Прекрасный, теплый и добрый мир! – Неморино подошла к стене и поставила портал.
Латте почувствовала, как ее захлестывает волнение. Она не в силах была произнести ни слова, пока в стене загорался путь в Ранрог.
– Чего тебя понесло в Дракор, – ворчала Хозяйка Хижины, укладывая выпечку и два термоса с кофе в большую корзину. – Холод, мрак, сырость, ни травинки, ни цветочка, ни веточки! Дышать тяжело, смотреть особо нечего! Столько прекрасных миров, а ее понесло в Дракор!
Латте взяла в руки большую, но очень легкую корзину, зажмурилась и шагнула в портал. Ее окутала тишина. Потом послышались нежные, по-видимому, птичьи трели. Латте приоткрыла один глаз, готовая после Дракора ко всему.
Она стояла посреди залитой солнцем лужайки. Трава синего цвета, деревья с оранжевыми и синими листьями, разноцветные цветы и бутоны, а где-то неподалеку слышался колокольный звон. На ветках сидели маленькие яркие пушистые шарики всех цветов радуги, с большими глазами. Из крошечных, вытянутых в трубочку ротиков лились те самые нежные трели, которые Латте приняла за пение птиц. Она протянула руку к ближайшим пушистикам, и один из них проворно перебежал по ветке и устроился на ладони у девочки.
– Пиииинь? – вопросительно пискнуло сиреневое, в желтую крапинку, существо, с интересом взглянув на нее.
Латте осторожно потрогала забавный лупоглазый шарик.
– Ты такой хорошенький и мягкий, как шелковый, – улыбнулась девочка.
– Пииииииииинннь! – согласился пушистик.
Латте протянула руку к ветке, чтобы вернуть малыша на место, но он вдруг подпрыгнул, развернул тонкие прозрачные крылья и завис над ней. Рядом с Латте с тихим щелчком раскрылся большой крапчатый цветок с алой серединкой. Она замерла от восторга! Рядом, с таким же звуком, появился второй цветок, ярко-зеленый, в белую полоску. Девочке очень захотелось лечь на этой полянке и, расслабившись, наблюдать за тем, как расцветают растения Ранрога, но пора было идти дальше. Она пошла в сторону, откуда слышался звон колокола. Видимо, там было поселение. Пушистый шарик полетел за ней.
Маленькая деревня приютилась у края огромного холма. Десяток домиков и одна церквушка.
Вокруг нее, на полях, паслись большие серые животные, издали очень похожие на слонов, которых Латте тоже видела на картинках. Подойдя поближе, она поняла, что это все что угодно, но только не слон! Восемь толстых ног-колонн держали огромное тело! Осьминоги? Голов у существ не было. Ушей тоже. Прямо из туловища рос длинный хобот. Большие сиреневые влажные глаза, расположенные по бокам туши, проворачивались в глазницах вокруг своей оси, обозревая окрестности. Слононоги бродили вокруг поселения. Казалось, что они ели траву, но, приглядевшись, Латте поняла, что они всасывали длинными хоботами что-то из воды. Деревня была окружена очень мелким водоемом, в котором росли синие водоросли и шныряли мелкие водяные существа.
Узенькая тропинка, петляя по пастбищу, уходила внутрь деревни. Латте побежала по ней, стремясь поскорее увидеть жителей этого Мира. Она подняла голову, чтобы разглядеть макушку колокольни, и увидела, что на небе три солнца!
Один из слононогов заинтересовался гостьей и пошел ей навстречу. Он был такой огромный, что Латте испугалась и бросилась бежать в поселение со всех ног. Сзади послышался тяжелый топот, слононог не хотел упускать добычу.
Крича от ужаса, Латте вбежала в деревню. Вокруг не было ни души. Она подбежала к колокольне и забарабанила кулачками в дверь. За дверью послышались шаркающие шаги, и она открылась. Сухонький старичок стоял на пороге. Латте взвизгнула и проскочила мимо старичка в прохладную полутьму здания. Пушистый шарик на мгновение завис над жителем этого Мира, а потом сел ему на плечо.
Старичок что-то закричал, и топот прекратился. Латте выглянула из-за двери. Слононог, громко урча, как огромный кот, гладил старичка по голове своим хоботом. Старичок ласково проворковал что-то, огромная туша повернулась и зашагала снова на пастбище.
Старичок повернулся к Латте и что-то спросил у нее на своем наречии. Латте пожала плечами, этого языка она не знала. Житель Мира очень пристально посмотрел на гостью. Латте показалось, что в ее голове открылась маленькая дверца и туда кто-то зашел. Через секунду гость покинул ее мозг и она услышала нормальный земной язык.
– Скифы не кусаются, – старичок улыбнулся и указал рукой в сторону пастбища.
– Скифы? – Латте уже оправилась от страха и теперь была готова узнать о новом, неведомом ей доселе мире.
– Эти животные для нас то же, что для вас коровы и лошади, – продолжал хозяин церкви. Кэрли еще очень мал, а потому любопытен. Он хотел с тобой поиграть или выпросить что-нибудь вкусненькое. Ты побежала, он решил, что ты с ним так играешь, вот и помчался догонять.
Латте успокоилась.
– Меня зовут Латте, – она сделала изящный реверанс.
– Газар, – старичок еле заметно поклонился. – А это пискун.
Он протянул руку и пощекотал сиреневый пушистый шарик. Пискун разразился мелодичной трелью.
– Пискун?
– Так их назвал первый из Хранителей, кто пришел сюда. У нас этот вид называется йоль.
– Неморино просила Вам кланяться и передала вот это, – Латте протянула старичку корзинку с выпечкой и кофе.
Газар рассыпался в благодарностях.
– Я очень люблю, когда ко мне приходят гости да еще приносят от Неморино гостинцы. Мне одному очень одиноко, – он поставил корзинку на скамейку и сделал приглашающий жест на улицу.
Они вышли из церкви, и теперь, на свету, Латте увидела, что Газар не такой уж обыкновенный старичок. Его кожа была светло-зеленого цвета, глаза не имели век, а на его руках Латте увидела перепонки.
– Вы плаваете? Вы водные жители? Ваша планета полна воды? – Латте с удивлением осмотрелась вокруг, но воды не было нигде, не считая мелкого пастбища для скифов.
– Да, мы живем в воде. Пока мы молоды, вода необходима нам, как тебе воздух. Мы выходим на берег лишь ночью, садимся на скифов и едем по домам. А утром возвращаемся обратно. Когда мы стареем, вода нам уже не нужна и мы живем, как обычные люди твоего мира.
Газар улыбнулся, снова зашел в церковь и снял со стены громадную упряжь.
– Ну, поехали, я покажу тебе наш мир!
Они прошли на пастбище. Увидев старичка, скифы направились к нему, протягивая хоботы.
– Хотят прогуляться до моря, и каждый просит, чтобы я выбрал именно его.
Выбор Газара пал на самого рослого скифа, и старичок быстро оседлал его. Скиф обвил Латте за талию мягким хоботом и поднял ее к себе на спину, да так быстро, что она даже не успела испугаться. Затем пришла очередь Газара. Устроившись на спине своего зверя, он что-то сказал нараспев, и скиф двинулся вперед неспешным шагом. Йоль взлетел вверх, а затем нашел уютное местечко на плече у девочки.
Газар говорил и говорил. Он рассказывал о том, как чудесно жить под водой. Рассказывал о рождении своего любимца, скифа Кэрли, который появился ночью из большого кожистого яйца, и о том, как ему тоскливо ждать остальных целый долгий день в одиночестве. Он даже рассказал о своей жене, которая была моложе его на пятьдесят лет и потому жила в воде вместе с остальными.
Быстрее, чем увидела, Латте почувствовала пьянящий запах моря! Они обогнули большой холм, Газар что-то крикнул на своем языке, и скиф вдруг помчался тяжелым галопом. До моря доехали быстро.
В волнах Латте увидела множество огромных рыб. Они ныряли и носились косяками. Приглядевшись, Латте поняла, что это люди!
– Газар, и вы все время проводите в воде? Вы же должны что-то есть! – Латте удивленно взглянула на старика.
– Мы едим рыбу, – Газар потрепал Латте по плечу. – Наш мир живой. Мы купаемся весь день в волнах и едим рыбу и водоросли. Наша молодость беспечна! Лишь под старость, когда мы уже не нуждаемся в воде, мы начинаем страдать от скуки и делать то, что делают в других мирах. Я построил церковь. Кто-то начинает что-то выращивать, кто-то изобретает порой ненужные вещи. У нас нет того, что приносило бы вред природе. Мы ее часть и живем с ней в гармонии.
Латте молчала. Ранрог ей нравился, он был наполнен покоем и радостью.
– А где же скифы, которые отвозят вас обратно домой? – Она удивленно покрутила головой, словно скифы могли вынырнуть из морских пучин или выбраться из песка.
– Они пока пасутся возле деревни, – Газар направил скифа вдоль кромки моря.
Скиф несся по полосе прибоя, поднимая тучи разноцветных брызг, которые переливались в лучах трех солнц.
– Скифы очень умные, они сами бегут к морю, когда наступает вечер, и забирают хозяев.
Латте наслаждалась прогулкой верхом на диковинном звере. Все ужасы, которые она услышала утром в библиотеке, словно растворились в мириадах водных брызг, которые поднимал их удивительный скакун. Возвращаться в Хижину совершенно не хотелось, хотя она и соскучилась по Тале… И по Эллейн. И еще по разноцветной Ксю… И по темно-голубому зайцу, который так трогательно заботился о ней… И по Неморино. И по всем-всем-всем!
– Мне пора, – тихо сказала она, и тут же скиф удивленно зафыркал и попятился. Перед его хоботом начало расти пятно портала.
– Я тоже думаю, дорогая, что тебе пора! – Хозяйка Хижины вышла из портала и поклонилась Газару.
Они перекинулись парой неизвестных фраз, пока скиф снимал хоботом Латте со спины. Йоль взлетел с плеча девочки и сел на руку к Неморино. Она привычно пощекотала его пальцем, и пискун вновь запел.
– Фи-тю-тю! Фьють! Фьють! Фьють! – заливался йоль.
– Я еще приду к вам, не скучайте! – пообещала Латте, а Газар улыбнулся и помахал рукой.
– Я буду очень ждать! – крикнул он, разворачивая скифа к деревне.
– А можно, я возьму пискуна? – спросила Латте.
– Пиииииииинь? – йоль вопросительно посмотрел на Хозяйку Хижины, но она покачала головой.
– Мне очень жаль, но пока нельзя. Он еще очень мал. Не переживай, это будет твой пискун, они хорошо запоминают тех, кто им понравился. Вот увидишь, в следующий раз он найдет тебя здесь.
Она легонько подбросила йоля в воздух. Пискун быстро догнал Газара и устроился у него на плече.
Неморино пропустила Латте в портал впереди себя, и они вышли в родную уютную Кухню, где многочисленные Хранители Мироздания уже сидели за столом.
5
– А вот и мы! – радостно воскликнула Неморино, появляясь с Латте из портала. – У нашей малышки появился свой пискун, и вы ни за что не угадаете, какого он цвета!
– Ха! – фыркнул Злой. – Красный в полоску, какой же еще!
Неморино замотала головой.
– Следующий!
– Зеленый в клетку? – промурлыкала Китья.
– Нет!
– Нуууу, значит, желтый в белый горошек, – Риммель вытянула длинный нос в сторону Неморино.
– Нет!
За столом воцарилась тишина.
– Ты же не хочешь сказать, что сиреневый в полоску? – удивленно спросила черно-белая медведица Ивариша.
– Нет! Нет! И нет! – Неморино подняла вверх палец.
– Такого не может быть! – воскликнула Лягушалка. – Остался лишь сиреневый в желтую крапинку!
За столом дружно захихикали.
– А вот и да! – торжествующе сказала Неморино, и смех прервался.
Все замолчали и уставились на Латте так, словно увидели ее впервые.
– Невозможно, – наконец нарушил молчание Зоар. – За все время ни к одному Хранителю не подошел даже сиреневый в полоску, а уж крапчатые просто улетали!
– Похоже, наша Латте непростая девочка, – сказал заяц Бо. – Но даже непростые девочки должны хорошо кушать.
Он выдвинул стул рядом с собой и постучал по нему лапой. Латте села за стол. Темно-голубой заяц поставил перед ней тарелку с овощным рагу и придвинул большую чашку ароматного чая.
– Сиреневые в полоску – необычные пискуны. Они могут летать по Мирам, – сообщила Таля, садясь по другую сторону от Латте.
– А сиреневые в желтую крапинку найдут своего Хранителя не только в любом Мире, но и в прошлом, и в будущем. А еще сиреневые могут становиться невидимками. Это отличные разведчики и почтальоны. У Эллейн – пискун сиреневый в полоску. На то она и Ангел. Но крапчатый… – Таля удивленно повысила голос.
Все посмотрели на Латте с нескрываемым восхищением, а она засмущалась и закрыла лицо ладонями.
– Хватит, оставьте девочку в покое, – строго сказала Неморино.
К счастью для Латте, в стене загорелся портал, из которого появился очень большой пушистый ярко-рыжий зад, по всей видимости, кошачий. Зад сильно дергался, хвост ходил то вправо, то влево, существо отчаянно упиралось задними лапами и что-то тянуло в кухню.
– Ну, Сема! Как всегда! – воскликнула Неморино.
Она подхватила создание за задние лапы и дернула. В кухню ввалился большущий, размером с доброго медведя, рыжий кот, который зубами втянул за собой колоссальный, туго набитый мешок. От последнего рывка мешок лопнул, и пол кухни усеяли яркие желто-красные плоды, формой напоминающие песочные часы.
– За плодами часового дерева можно не идти, – сказала Неморино, оглядывая фруктовый склад.
Она защелкала пальцами и забормотала что-то тихонько себе под нос. Все фрукты поднялись в воздух, а затем дружно, стайкой, полетели в кладовку. Два длинных бархатистых хобота отловили по большому сочному плоду, Эльза спикировала сверху и, довольная, снова повисла на окне, сжимая в лапках добычу. Ксю резко подпрыгнула вверх и, вцепившись в лакомство, свалилась в большую тарелку с бутербродами.
Неморино со вздохом поставила на стол блюдо, полное сочных «часов».
– Подождать нельзя, конечно же, – проворчала она, вытаскивая серую смущенную Ксю и счищая с нее паштет.
Рыжий кот вальяжно подошел к столу и придвинул к себе большую миску сметаны.
– Это Сема. Он – настоящий кот-баюн, – сказала Таля. – А это – Латте.
Большой кот приветственно мяукнул и снова вернулся к еде.
– Все ли завершили дела на сегодня? – спросила Неморино.
Все дружно кивнули.
– Тогда насладимся вкусом этих замечательных плодов! – Она выбрала один из фруктов и начала резать его у себя на тарелке.
Все последовали ее примеру и похватали лакомство.
– Плоды часового дерева названы так не только из-за формы, – прошептала Таля на ухо Латте. – Если ты думаешь, что пора немного перекусить, то, съев «часы», сильно проголодаешься, если клюешь носом – поймешь, что страшно хочешь спать. Эти плоды коварные, но безумно вкусные! Да, если ты думаешь, что хочешь… ну… туда… – Таля замялась и замолчала.
– Леди Тэйлани хочет сказать, что если кому-то надо на горшок, то лучше посетить его до того, как есть фрукты, – спокойно объяснила Неморино, совершенно не смущаясь. – Можно взять «часы» с собой в комнаты.
Латте покраснела и, захватив с собой блюдо с угощением, выскользнула из-за стола, пожелав всем доброй ночи. Она поднялась к себе в комнату, подготовилась ко сну, отрезала маленький кусочек «часов» и положила в рот. Яркий вкус, напоминающий одновременно смесь всех ее любимых фруктов, буквально взорвался у нее на языке. Она охнула, схватила оставшуюся часть лакомства и проглотила его в мгновение ока. И Таля, и Неморино оказались правы: ей ужасно захотелось спать. Она добрела до кровати и тут же провалилась в сон.
– Итак, крыльев у нее нет? – Алекс Кенберрийский усмехнулся. – Я тебе говорил. Моя сестра не совсем здорова, а вся остальная компания просто забавляется, показывая различные фокусы.
– Ты убил мать и отца и дважды убил сестру! – Латте выкрикнула ему обвинения прямо в лицо, но Алекс даже не дрогнул.
– Ты слишком многому веришь, Латте, – тихо сказал он.
Она закрыла пылающее лицо руками и отвернулась.
– Посмотри на меня, Латте! – приказал он. – Посмотри на меня!
Он отвел ее ладони от лица.
– Они сказали, что я обезображен. Что на мне слой грима…
Он прижал ее руку к своему лицу, и она ощутила живую теплую кожу.
– Где уродства, Латте? Где грим? – тихо спросил он.
Она молчала.
– Где крылья? Пусть покажет их или признается, что лжет. Ангелов не существует, Латте…
Он повернулся и ушел, а она проснулась от бешеного стука своего сердца и долго потом не могла уснуть, прислушиваясь во тьме к шепоту моря.
6. Хаэттон
Утром ее разбудил тихий стук в дверь. Латте закуталась в розовое покрывало и подошла к двери.
– Эллейн? – удивленно протянула она, открыв дверь.
Принцесса Кенберра проскользнула в комнату и прижала палец к губам.
– Который час? – простонала Латте.
– Рано еще, – Эллейн махнула рукой. – Пошли!
– Куда?
– Летать! – заговорщицки подмигнула ей подруга.
– Летать? – Латте замотала головой, отгоняя сон.
– Потом расскажу, – Эллейн нырнула в шкаф и появилась с белым коротким платьем и серебристыми туфельками.
Латте быстро собралась. Эллейн снова прижала палец к губам и подхватила девочку на руки. Бесшумно, как тень, Ангел спустилась в кухню. Она была пуста, только сатинопусы несли свою ночную вахту. Их щупальца были растянуты по всему полу. Эллейн осторожно перешагнула через них, подошла к стене и спустила Латте на пол.
– А куда мы идем? – тихонько спросила Латте.
– В Хаэттон, – прошептала Эллейн.
– А почему такая секретность?
– Неморино ни за что не отпустит нас, а мне хочется немного размять крылья. Мы моментально вернемся, никто и не заметит.
Портал уже разгорался в стене, когда Латте вспомнила свои сны.
– Нет, Эллейн, туда нельзя! Там нас ждет Алекс! – запротестовала она.
Ближайшее к ним щупальце зашевелилось и поползло к стене.
– Не выдумывай, дорогая, Алекс не может быть в Хаэттоне, – Эллейн крепко взяла девочку за руку и вошла в портал.
Щупальце поелозило по пустой стене и вернулось на место. Никто не заметил за большим блюдом фруктов два удивленных глаза и рыжий мех, который стал серым и пошел черными полосками.
7
Белоснежный песок уходил куда-то вдаль, а прямо возле ее ног плескалось теплое море. Почти как дома, только здесь и песок, и море были какие-то другие. Песок искрился и переливался, словно мириады крошечных драгоценных камней, а море было светло-зеленого цвета и абсолютно спокойное. Латте счастливо вздохнула, села на нежный шелковистый песочек и глубоко зарыла в него руки. Не хотелось даже двигаться, только сидеть здесь и смотреть на море. Она совсем забыла о том, зачем они сюда пришли. Казалось, что всю свою жизнь она провела в этом месте и никуда никогда не отлучалась.
– Хаэттон прекрасен, не правда ли? – услышала она чей-то тихий голос и, обернувшись, обомлела.
Испуская вокруг себя легкое свечение, перед ней стоял Ангел. Воздушные белоснежные одежды, ниспадающие пышными складками, заменили простое голубое платье, короткие волосы вновь отросли и завились крупными локонами. Над головой Эллейн парил тонкий золотой обруч, а за ее спиной Латте увидела большие белоснежные крылья.
– Эллейн! Ты и правда Ангел! – ахнула Латте.
Эллейн смущенно улыбнулась, расправила крылья и легко взмыла в воздух. Растянувшись на шелковистом песке, Латте любовалась подругой.
– Полет ангела, пожалуй, самое прекрасное зрелище во всем Мироздании, – тихо произнес кто-то позади нее.
Латте резко села, обернулась, но никого не увидела. Несколько обескураженная, она снова повернула голову к морю.
Алекс Кенберрийский был в точности таким же, каким и приходил в ее сны. Латте увидела красивое бледное лицо аристократа, светлые прямые волосы, стянутые в хвост, высокие скулы, прямой нос и ярко-синие глаза с длинными ресницами. Он присел рядом с Латте и улыбнулся. Латте вскочила на ноги, но тут же повалилась на песок по велению одного лишь мимолетного движения брови Черного Мага.
– Ай-яй-яй, Латте, – он покачал головой. – Разве так встречают старого друга? Не делай глупостей, мне совершенно не хочется причинять тебе боль.
– У Эллейн есть крылья. Ангел существует! А значит, ты убил свою семью!
Алекс перестал улыбаться.
– Ну и что? – холодно поинтересовался он. – Это такая мелочь…
– Мелочь?! – возмущение и негодование захлестнули девочку, как волна. – Родители и сестра – это самое дорогое, что есть в жизни!
– Тебе-то откуда знать? – усмехнулся Черный Маг. – Ты вообще непонятно откуда взялась, у тебя никогда не было семьи. Тебе не срывали твои опыты, когда нужно было сосредоточиться, и не читали нравоучения. Лучшее в своей жизни, что я сделал, – это подарил себе полную свободу от семьи!
Он буквально выкрикнул последние слова. Потом медленно перевел взгляд с Латте на парящего в небе Ангела.
– Пора кончать с этим полетом, – процедил он сквозь зубы и что-то прошептал.
Эллейн в воздухе словно врезалась с размаху в невидимую стену и, запутавшись в одеянии, кувыркаясь, полетела вниз. Латте отчаянно закричала. Слезы брызнули у нее из глаз с такой силой, что почти не намочили щек. Зачем? Зачем они сбежали сюда? Почему не послушались Неморино?!
Эллейн свалилась к ногам брата спутанным клубком белоснежной тончайшей ткани и перьев. Волшебная сеть, опутавшая ее, светилась ярким красным цветом.
– Нет! – Латте вскочила на ноги, подбежала к Эллейн и закрыла подругу своим телом. – Уходи!
– У меня нет времени, Латте, отойди от сети! – велел Алекс, но девочка не шелохнулась.
– Ты сама выбрала свою участь, я не хотел тебе зла, – поморщился Черный Маг.
Латте сильнее прижалась к Эллейн и закрыла глаза.
8
Страшный рев оглушил ее, но она почувствовала, что все еще жива. Латте осторожно открыла глаза. Огромный портал, казалось, расколол этот мир надвое. Страж с оглушительным рыком львиной и драконьей голов нанес мощный удар длинным шипастым хвостом по Черному Магу. Алекс успел увернуться. Он отскочил на шаг назад и, обернувшись Черным драконом поистине колоссального размера, взмыл в воздух и выпустил из пасти длинный язык пламени, опаливший орлиную голову Стража. Он был такой огромный, что мог бы закрыть одним своим крылом всю Хижину! Драконья голова Стража выплюнула в сторону Черного дракона большой огненный шар, который, шипя и разбрасывая искры, врезался тому в бок. Рев раненых чудовищ едва не разорвал барабанные перепонки Латте, и она зажала уши руками.
Новый портал, открывшийся на Хаэттоне, изрыгнул из себя целую армию жутких монстров. Внешне они походили на людей, но их глаза и рты были крепко зашиты черными нитками. Такие же грубые швы змеились по частям тела, которые выглядывали кое-где из кожаных доспехов. Словно безумный мастер игрушек пытался создать свои шедевры из нескольких существ или украсить их черной вышивкой. Алекс Кенберрийский хорошо подготовил свою армию. Все они четко держали строй, были вооружены буквально «до зубов», и каждый прикрывался большим деревянным прямоугольным щитом, усиленным кованными железными полосами.
Будто очнувшись от кошмарного сна, Латте попыталась порвать сеть, спеленавшую Эллейн, но все ее попытки были тщетны.
Захлопали мощные крылья. Страж поднялся в воздух, и два монстра начали биться над морем. Они рвали друг друга когтями и зубами, хлестали тяжелыми хвостами и жгли огнем. Из их ран в спокойное море Хаэттона лилась темная тягучая кровь, и вода в тех местах вскипала и бурлила, словно у нерадивой хозяйки, которая забыла на огне кастрюльку с варевом.
Из портала Хижины появились Хранители. Смешные Рим и Рум моментально сцепились друг с другом, спрятав сплетенные хвосты, головы и бархатные носы внутрь большого живого клубка. Они запыхтели, и клубок на глазах у Латте вырос в несколько раз, а странная шерсть зверьков превратилась в длинные острые иглы. Зоар громко выкрикнул заклинание, и катунны мгновенно, набрав сумасшедшую скорость, разрезали армию противника, словно подогретый нож масло, разделив врагов на две половины. Испуская стоны и мычание, безликие монстры нанизывались на иглы катуннов и, соскальзывая с них, оставались лежать на поле боя без движения.
Все попытки попасть мечами или кинжалами по несущемуся с огромной скоростью игольчатому шару терпели неудачу, а стрелы запутывались в иглах. Значительно проредив войско по левому флангу, катунны устремились в самую гущу армии Тьмы. Образцовый порядок был нарушен, но, несмотря на это, подобно заведенным куклам, исполняющим какую-то дьявольскую программу, каждый способный хоть немного двигаться монстр рвался вперед, пытаясь добраться до Хранителей.
Большая черная кошка Китья и медведица Ивариша запустили от своих камней по противнику цепь голубых молний. Чудовища в первых рядах рухнули, словно подкошенные. Три, пять, восемь, десять… Еще несколько пали от ослепительно-белого луча, который выпустил из своих рук Зоар. Он гарцевал на белоснежном пегасе Дьюле и следил с нее за ходом боя. Еж, Инфернальная и вампирша Апполония поставили в гуще вражеского войска огненные стены. Запахло паленым. С полдюжины воинов Тьмы мгновенно превратились в живые факелы. Они заметались из стороны в сторону, усиливая хаос, устроенный катуннами.
Зоар что-то прошептал, и Латте почувствовала, как огрубела ее кожа. Она попыталась ущипнуть себя, но ничего не получилось. Девочка с удивлением постучала кулачком по камню и поняла, что на всех Хранителей наложено заклинание «кожа – камень».
Блестя легкими, но прочными пластинчатыми доспехами, украшенными магической вязью, единорог ДэПэКа буквально вылетела из портала. Она смяла и раскидала вокруг себя сразу с десяток врагов и устремилась дальше. Пропустив катуннов, которые были уже больше похожи на кошмарное орудие пыток из-за оставшихся в иглах трупов, Злой, превратившись в огромного волка-оборотня, пошел на правый фланг и заработал когтями и зубами, как мясорубка. Высокий мужчина в сверкающей серебристой броне, вооруженный длинным клинком и тяжелым треугольным щитом, на котором красовался герб, прикрывал его сзади, рассекая своим мечом тех, кто пытался добраться до Злого со спины.
Агамеда, Тори и незнакомая светловолосая девушка, вооружившись луками и стрелами, стреляли по лучникам, идущим позади пешего войска. Таля, в виде огромной крысы, рвала на части, мяла лапами, глушила хвостом и откусывала воинам Тьмы головы и конечности. Тартл рубила врагов мечом направо и налево и крушила их своим необычным щитом из панциря Крига, любимца Алекса. Завидев ее щит, монстры особенно яростно обрушивались на Тартл, но всюду натыкались на острие ее меча или на два клинка Неонела, который бился рядом с девушкой. Левый фланг взяли на себя вампиры. Марк и Мавэрик дрались спина к спине, первоклассно орудуя зажатыми в обеих руках изящными длинными кинжалами. Они словно исполняли диковинный танец сросшихся сиамских близнецов, а их оружие, украшенное таинственными рунами, то ярко вспыхивало красным пламенем, то нежно мерцало голубым светом.
Громко фыркнула Таля, когда по ее боку красной широкой полосой прошла рваная рана, нанесенная мечом одного из монстров. В следующую же секунду она порвала обидчика на куски и оглушила хвостом еще двоих. Получив стрелу в правую лопатку, взревел Злой. От удара кинжалом захромал Неонел, а в небе Страж погнался за Драконом, и они оказались прямо над битвой. Латте с ужасом увидела, как, намертво вцепившись друг в друга, они начали падать вниз.
9
С громким гудением из портала противника появились новые монстры. Большие, ростом с медведя, летающие существа, которые сильно смахивали на пауков. Их уродливые головы венчало несколько пар глаз, а мощные кожистые крылья, как у летучей мыши, легко держали в воздухе черные бронированные тела с множеством толстых мохнатых ног, каждая из которых заканчивалась острым когтем.
– Н’гары!!! – закричал Зоар, поднимая пегаса в воздух.
Страж, махая единственным здоровым крылом, отчаянно старался утащить противника подальше от Хранителей, которые бились на земле. Он утягивал врага через все поле боя, не обращая внимания на град укусов и ударов когтей, которыми награждал его Черный Дракон. Подняв в воздух тучу песка, они грузно свалились рядом с порталом Тьмы, раздавив одного нерасторопного н’гара и с десяток лучников Алекса.
Зоар вытянул руки и, что-то прошептав, быстро перенаправил катуннов на правый фланг, а на левом началась новая битва двух гигантов.
Хранители отошли назад и выставили перед собой щиты. Теперь они только оборонялись от воинов Алекса и н’гаров. Ивариша и Китья ударили молниями по ближайшей летающей твари, паук покачнулся, но продолжил полет. С полдюжины пауков двигались над полем боя, выбирая жертву. Лучники поливали их стрелами, но пробить панцирь н’гара было нелегко. Маги обрушили на летающих монстров заклинания сетей. Несколько паучьих тварей повисли на месте, а потом свалились вниз, опутанные волшебными нитями. Одновременно заработали мечи, когти и зубы, и три паука распластались на песке, истерзанные в клочья.
Страж вцепился в Дракона всеми четырьмя головами и крутил ими, стараясь вырвать из него кусок побольше. Дракон бил Стража лапами, но стряхнуть с себя противника не мог. Они катались по песку, подминая под себя зазевавшихся воинов Тьмы.
Латте поздно увидела одинокого н’гара, который подлетел к ней сбоку и протянул свои мерзкие волосатые лапы к Ангелу. Паук подцепил сеть когтями и уже собирался взлететь.
– Пошел! Пошел прочь!!! – Латте набрала в руки песка и изо всех сил швырнула его прямо в глаза монстру. – А ну пошел отсюда!!!
Еще горсть песка, и еще. Жуткая тварь заморгала, замотала башкой, выпустила сеть с Эллейн и потянулась к Латте. Совсем близко от себя девочка увидела большие мощные жвалы и с десяток злобных красных глаз.
– А ну пошел проооочь! – громко завизжала Латте, нашаривая очередную порцию песка.
Она и сама не поняла, откуда под ее руками вдруг взялся большой камень, но, не раздумывая ни секунды, запустила им в голову чудовища. Потом нашарила еще один камень, и еще. Летучая тварь зарычала. Вместо того чтобы подхватить добычу и улететь с ней, н’гару пришлось закрывать лапами свою голову и уворачиваться от града камней. Хранители бросились к Латте и плотным кольцом окружили девочку и сеть с Ангелом. Воины выставили щиты над головами, не давая н’гарам подобраться к их жертвам.
Черный Дракон стряхнул с себя Стража и снова взмыл в воздух. Одно крыло Стража было повреждено, но он тяжело поднялся вверх вслед за противником. Оба гиганта были уже порядком изранены. Дракон довольно сильно повредил орлиную и бычью головы Стража и порвал тому крыло. Сам же Дракон был весь покрыт большими открытыми ранами и свисающими пластами окровавленной шкуры.
Латте услышала тоненький писк и увидела, как на сеть с Эллейн приземлилось маленькое пушистое создание, сиреневое в белую полоску. Пискун внимательно исследовал то, во что превратилась его хозяйка, строго взглянул на Латте, а затем, мгновенно оценив ситуацию в небе, взлетел вверх и устремился к Черному дракону.
– Нет, пискун, вернись! Он же убьет тебя! – закричала девочка, но йоль ее не услышал, растворившись в небесах.
Черный Дракон, яростно устремившийся на Стража, неожиданно странно фыркнул, а затем завис в воздухе на одном месте, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Воспользовавшись передышкой, Страж отлетел подальше. Дракон заревел. Он затряс головой, а потом издал истошный вой, от которого у Латте встали дыбом волосы. Он поднял огромную когтистую лапу и ударил самого себя по морде, прочертив в шкуре несколько глубоких кровавых борозд. Заинтересовавшись происходящим, Страж подлетел поближе. Дракон снова заревел, потом опять завыл. Он стонал, ревел, выл, тряс головой и осыпал себя самого оплеухами.
Зоар и Дьюла полетели ввысь на помощь Стражу. Китья и черно-белая медведица Ивариша проводили их взглядом и сомкнули лапы. Их камни ярко засветились.
– Харррат!!! – оглушительное заклинание раскололо воздух.
От камней Китьи и Ивариши вверх устремилась синяя молния, которую поймал руками Зоар и тут же выпустил ее в Черного Дракона, усилив в несколько раз. Страж выплюнул огненный шар, Еж, Инфернальная и Апполония запустили в небо ослепительные лучи. Все это ударило в Черного дракона одновременно. Он заревел, тяжело захлопал крыльями и, неловко завалившись на бок, начал падать вниз. Страж устремился за ним. Драконья голова снова выплюнула огненный шар, который, шипя, пробил Черному дракону крыло и ударил в бок, отчего Дракон вошел в штопор и, подняв тучу брызг, грузно свалился в море. И… исчез. В воздухе остался лишь маленький летучий пушистый комок. Сиреневый в белую полоску.
Страж устало пролетел над местом падения, развернулся, снизил высоту и пролетел еще раз. Пегас и Зоар тоже внимательно осматривали воду. Хранители на берегу снова пошли в атаку.
Вскоре все было кончено. Нежный шелковистый песок прекрасного Хаэттона был завален телами воинов Тьмы и залит кровью, Черный Маг исчез, а единственный оставшийся в живых н’гар, злобно гудя, улетел в портал и закрыл его за собой.
10
Страж тяжело опустился на песок, который моментально окрасился под ним в красный цвет.
– Все в Хижину, – велела львиная голова.
Стараясь не смотреть на покалеченного Стража, Хранители очистили от трупов и расцепили катуннов. Таля вернула свой прежний вид, подошла к Латте и, обняв девочку, подтолкнула в сторону портала.
– Пойдем, дорогая, Неморино все сделает сама.
Латте увидела, как Страж, пошатываясь, взял в зубы львиной головы сеть с Ангелом и направился к дому. Они с Талей проскользнули в Кухню за долю секунды до его появления. В гробовом молчании Хранители наблюдали, как Страж положил Эллейн на пол и, волоча раненное крыло, оставляя за собой широкий кровавый след, поплелся в угол сатинопусов. Он недотянул совсем чуть-чуть и шумно рухнул там, где Неморино всегда закатывала крагов по банкам. Все четыре головы разметались по сторонам и закрыли глаза. Страж вздрогнул и вытянулся на полу. Латте зарыдала, Таля крепче прижала ее к себе. Еж закрыл портал и сел на ближайший стул. Все молча смотрели на Стража, только Латте, Рим и Рум рыдали навзрыд.
Щупальце сатинопуса появилось из туманного угла, деловито ощупало лежащего Стража и втянулось обратно. Почти сразу же вынырнуло с десяток других щупалец, они нежно обвили большое тело и унесли его в Сангар. Теперь заплакала Лягушалка, прижимая к себе притихших демонят, а изо всех углов полезли студенистые уборщики.
11
Когда насытившиеся грязью и кровью прозрачные медузы попрыгали в портал, который открыл для них Еж, маги собрались вокруг сети с Эллейн. Еж, Апполония и Инфернальная присели рядом с Ангелом, положили руки на магические нити и одновременно что-то зашептали. Ничего не произошло. Китья и Ивариша сомкнули лапы, их камни засияли ярким светом, который поглотил магов и Ангела. Маги снова зашептали заклинания, но сеть не поддалась.
– Зоар! – громко крикнул Еж. – Попробуй ты!
Ответом была тишина. Хранители удивленно оглядели кухню, но Зоара в ней не было.
– Может, он поднялся за Натой Ди? – неуверенно произнесла Таля.
Услышав имя лекаря, раненые спохватились и пошли на второй этаж в госпиталь. Вместе с ними пошел незнакомый воин в блестящих серебристых доспехах.
Рим и Рум вытерли хвостами слезы друг другу и подошли к Ежу.
– Зоар что-то читал перед боем, – пропищала Рим.
– Какое-то письмо, – прогудела Рум.
– Сиреневого цвета! – хором завершили они.
– И он бы зол! – сообщила Рим.
– Ну просто ужасно зол! – подхватила Рум.
– Очень-очень зол! – подтвердили обе разом.
– Увидел нас и испепелил письмо, – пискнула Рим.
– Прямо в руке, – прогудела Рум.
– А потом началась битва! – снова сказали они хором.
Дьюла, тряхнув белоснежной гривой, тоже подошла к Ежу.
– Зоар спрыгнул с меня после боя и первым вошел в портал, – сообщила она. – Но когда я появилась в Кухне, его уже нигде не было.
Еж подошел к стене и приложил к ней лапу.
– Трастерити, – тихо произнес он.
На стене загорелось очертание портала.
– Он ушел, – сказал Еж. – Но я не могу понять куда. На предпоследний портал наложено заклинание сокрытия высшей степени. Зоар не хотел, чтобы мы узнали, куда он направляется.
– Но это же запрещено правилами! – ахнула Китья.
– Эллейн? – Латте вопросительно посмотрела на Талю, но та покачала головой.
– Без Зоара мы не сможем ее освободить, – тихо сказала она. – Он – самый сильный из наших магов.
Латте посмотрела на неподвижный сверток ткани и перьев, опутанный красными светящимися нитями. Злой, принявший человеческий облик и уже перевязанный в госпитале, спустился в кухню. Он поднял Эллейн и понес ее на второй этаж. Темно-синий заяц Бо, сильно хромая, готовил ужин, ловко нарезая что-то на разделочном столе, ему помогал ярко-рыжий, похожий на большой пушистый апельсин, кот по имени Сема. Эльза, вися вниз головой над раковиной, быстро очищала овощи и фрукты и складывала их в большие тарелки. Лягушалка смешивала соусы и паштеты. Библиотечный призрак Эллия расставляла посуду.
Латте пошла к морю. Ей нужно было побыть одной, но в комнату подниматься не хотелось. Она легла на теплый, нагретый за день шелковистый песок и закрыла глаза. В памяти всплыл божественный аромат Неморино, который Латте почувствовала в тот памятный день, встреча с драконьим наездником Пилигримом, полет через море на драконе Бранке, маленький дракончик у нее в руках, первые знакомства, встреча с Эллейн и Талей и…
– Мы подумали, что ты захочешь перекусить, – ее грезы прервал бархатистый нос, который потрогал девочку за руку.
Латте открыла глаза. Рим и Рум улеглись рядом с ней по обе стороны. Каждый из катуннов принес с собой корзинку с бутербродами, фруктами и термосом.
– Таля собрала нам с собой ужин, – пискнул правый бархатный нос.
– Сказала, чтобы мы тебя покормили, – прогудел левый нос.
– Нельзя ложиться спать голодной! – завершили они дружно в голос.
– Спасибо, друзья мои, – Латте погладила сначала одного зверька, потом другого и взяла бутерброд.
Катунны пошарили носами в корзинках и наугад выловили фрукты. Рим вытащила большой круглый плод темно-синего цвета, с мягкой кожицей, покрытой шипами, а Рум – продолговатый ярко-желтый, в красную полоску. Каждый зверек оценил свою добычу, потом перевел взгляд на фрукт, который выловил другой, после чего, не сговариваясь, они обменялись ужином. Латте улыбнулась. Катунны были очень забавные в мирное время.
Некоторое время они молча жевали.
– А вы часто воюете у себя в мире? – Латте наконец нарушила молчание и задала вопрос, который интересовал ее уже давно.
– Нет, что ты! – запищала Рим.
– Мы совсем не воинственные! – прогудела Рум.
– Мы мирные! – закончили они, как всегда, хором.
– Мы катаемся, чтобы собрать листики, – продолжил правый нос.
– Мох и травки, – уточнил левый нос.
– Чтобы спать на мягком! – закивали оба сразу.
Они снова замолчали. Корзинки опустели, а на море уже опустилась ночь, пора было идти спать. Латте прошла по чистейшей, вылизанной студенистыми уборщиками, Кухне, стараясь не смотреть на то место, где упал Страж. На нее снова накатила боль потери, и она заплакала. В кухне было пусто, каждый переживал свое огромное горе у себя в комнате. Латте добралась до кровати и, не раздеваясь, упала поверх розового покрывала. Она рыдала почти всю ночь и лишь под утро провалилась в короткий, но спасительный сон.