Сначала Олегу не разрешали вставать с кровати врачи, потом ему понравилось, и он сам не хотел выписываться. В итоге в академию мы добрались только к вечеру понедельника, когда почти все уже разбежались по своим комнатам. На душе было настолько прекрасно, что хотелось петь и танцевать. Немного скребли кошки оттого, что я так надолго оставила Юру, но Олег забивал эти мысли своими байками, которых еще мне не рассказывал. И каждый раз, как я заливисто смеялась, с возмущенным видом говорил мне: «Не смеши меня, мне смеяться больно!» — и я заливалась хохотом в два раза громче.

Мирослав встретил нас где-то по дороге и довольно далеко от своего кабинета. Видимо, слышал нас издалека. Он стоял, грозно сдвинув густые брови и скрестив руки на груди. Мы смущенно остановились, глядя на ректора.

— Явились?

— Здравствуйте, Мирослав Борисович, — кивнула я смущенно. — Мы вот в Лайори задержались.

— Я понимаю, Олег был ранен, но вы, принцесса, могли бы вернуться.

— Как я могла бросить одного человека, который спас мне жизнь! — искренне возмутилась я, хотя понимала, что для принцессы это не самая веская причина.

— Спас жизнь? — откуда ни возьмись, рядом появилась Валерия Анатольевна, как будто специально прячась до этого за углом. — Это не картинное преувеличение?

— Нет, — покачала я головой, глядя на то место, где под курткой скрывалась неудобная повязка, поддерживающая еще не сросшиеся ребра.

— Ах, молодой человек, я так вам признательна! — бабушка кинулась обнимать Олега, но дорогу ей преградила я, принимая объятия на себя с криком:

— Ребра!

— Что ребра? — не поняла она, разглядывая мое взволнованное лицо.

— У него ребра сломаны. Не все, но, кажется, два или три. Я, если честно, не помню, — усиленно зашептала я.

— Я даже об этом не подумала, — покачала она головой. — Тогда позвольте мне отблагодарить вас чашечкой чая с пирожными?

— В час ночи? — не понял Мирослав, вздергивая бровь. — Ребра там у него сломаны или ноги, но завтра свои пары будет вести он, потому что я не успеваю.

— Я не против, — широко улыбнулся Олег, галантно протягивая руку Валерии Анатольевна, которая и так смотрелась очень молодо, а рядом с ним так и вообще расцвела словно диковинная черная роза. — Не волнуйтесь, барон, я с утра приступлю к своим непосредственным обязанностям.

— Ты с нами? — почти в голос спросили они у меня и рассмеялись.

— Э, — замялась я, пытаясь спрятать глупую улыбку, — я бы хотела все-таки выспаться.

И под шумок убежала от ректора намного быстрее, чем они, потому что потом Мирослав бы меня не отпустил. Вряд ли бы он стал церемониться с моим хочу и не хочу без посторонних.

На самом деле, к себе в комнату я зашла только затем, чтобы скинуть уже грязную за столько дней одежду и надеть легкое белое платье. Несмотря на поздний час, я хотела зайти к Юре, потому что очень соскучилась по нему. В уже привычные шпильки влезать совсем не хотелось, надела балетки, наплевав, что без каблуков платье почти подметает подолом пол. Моих шагов было не слышно, я, радостная, бежала к заветной двери.

Чтобы пройти в комнаты мальчиков, мне следовало спуститься вниз, затем подняться наверх, а потом, если ты, не дай Бог, не знаешь планировки замка, поплутать в поисках нужного помещения часа полтора, гадая, почему пятая комната расположена между семьдесят восьмой и тридцатой, а напротив нее стоит десятая. С женскими спальнями все было намного проще. Видимо, для парней это была дополнительная домашняя работа по занятиям ректора. Хотя с номерами комнат все как-то просто объяснялось, но я как-то не вникала.

В коридоре звучали голоса, которые я услышать здесь не ожидала. Я сбавила скорость, подошла к стене вплотную, сердце забилось чаще. Я настолько хотела сейчас стать незаметной, что поневоле стала сливаться с камнем.

— …Я не понимаю, к чему этот разговор вообще, — Ария не кричала, но в ее тихом голосе слышалась целая волна возмущения.

— Да, пойми же ты, у меня не было выбора, — с ней говорил Юра.

Пламя взметнулось в светильнике и вновь стало спокойным. Я смотрела сейчас только на огонек не в силах пошевелиться. Сердце чуяло неладное и болело, словно голова перед грозой.

— Был у тебя выбор.

— Почему ты не хочешь меня понять? Ты ведь клялась, что любишь меня, — голос был какой-то жалкий обессилевший, совсем не тот, к которому я привыкла.

— Ты тоже, — ответ короткий, после него стук каблуков.

Она сделала всего пару шагов. Кажется, он перехватил ее за руку и повернул к себе.

— Ария! Да, я согласился на предложение Мирослава, но я не могу без тебя. Я с ума схожу, мне тебя не хватает.

В коридоре повисла тишина, Ария затягивала с ответом. По моей щеке невольно пробежал соленый ручеек, стекая за шиворот. Так вот оно как все на самом деле? Кота в мешке не утаишь. Ни моей привязанности к Юре, ни подобной рокировки. Почему-то сейчас сложилось ощущение, что Селена прекрасно знала о готовящемся покушении и восстании. Просто не смогла сделать выбор: она или два близких ей человека.

— Юра, это обман и предательство. Ты предал меня, а сейчас пытаешь предать и ее. К тому же, если бы ты меня действительно любил, то тебе было бы все равно, что там станет с твоей драгоценной карьерой.

— Да причем тут карьера? Вбила себе что-то в голову и слушать ничего не желаешь. Не сделал бы мне ничего дядя Мирослав, несмотря на все намеки. Просто не меня, так другого приставили бы к Снеже. И манипулировали бы как хотели. Между прочим, ей тяжелее, чем нам, на нее столько всего свалилось.

— Отговорки. Ее есть, кому поддержать.

— Тряпка или прихвостень Мирослава? — не выдержал Юра. Ого, как он Богдана и Олега не любит. — Шикарно, нечего сказать. Ладно, если тебе на нее плевать, давай я сейчас все брошу и вернусь?

— Не смей! — резко оборвала его девушка, нарушая звоном своего голоса таинственный полушепот, витавший в коридорах замка. — Я уже не вернусь к тебе. Ты уже один раз предал. Ты не нужен мне.

— Ария…

— Уходи, — коротко бросила она, сама оставаясь на месте.

И он пошел, правда, не к себе, а почему-то в мою сторону. Я от испуга вжалась в стену, как только могла. И только перестав слышать его шаги, я ослабила контроль и безвольно сползла вниз по стене. Я задыхалась оттого, что мой плач никто не должен услышать. Ария там, за поворотом, кажется, тоже сделала пару шагов. Шуршание ткани о камень стены. И у нее нет сил.

— Ты ведь знаешь, что я все слышала? — спросила я, когда отвлекла себя какой-то левой мыслью, тем самым заставив голос не дрожать.

— И ума не приложу, что теперь с этим делать, — вздохнула она из-за угла.

— Ария, я…

— Оставь его себе, — коротко и отрывисто сказала завхоз. — Ты думаешь, я приму его после предательства? К черту Мирослава. Да, именно туда он и мог его послать. И знаешь что самое противное? То, что он бы ничего ему не сделал. Выплыви эта история на поверхность, Валерия Анатольевна камня на камне бы здесь не оставила. И не только она. Вот только он этого не понял. А может и правду захотел тебе помочь, уж не знаю только как. Знаешь, я, конечно, не могу тебя просить быть с ним, если ты не хочешь. Но что-то подсказывает мне, что все же ты не откажешься.

— Ария…

— Не говори ничего утешительного, хорошо? От этого очень тошно.

— Прости меня?

— Ты здесь не при чем, — она усмехнулась, хотя, казалось, нечему. — Во всяком случае, просто позаботься о нем. Я надеюсь, он будет счастлив. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула я, хотя знала, что она меня не видит.

— Знаешь, мне сейчас совсем не хочется в комнату возвращаться, — начала она зачем-то говорить на такие глупые, но в тоже время нужные сейчас темы. — Там Рэм, а я так хочу побыть одна.

— Хочешь, он сегодня переночует у меня? — предложила я, хотя и боялась реакции.

— Это было бы здорово, — без особых эмоций ответила завхоз. — Пожалуйста, если тебе не трудно.

Я встала, опираясь на стену, пусть прекрасно стояла на ногах и так. Ария вышла за мной и, отставая на шаг, пошла следом. Рэм воспринял двух его молчаливых и убитых нянек с радостной улыбкой, ничуть не смущаясь нашим настроением. Ария отдала его мне, я приняла на руки. Мы ни разу не посмотрели друг другу в глаза.

В комнате Игорь встретил меня фразой:

— Ты опять его сюда притащила! А я думаю, зачем ты поперлась из комнаты на ночь глядя.

Я ничего не сказала, только молча села на кровать. Дракон устроился напротив протягивая мне свои стиснутые кулачки.

— У, — сказал он и разжал лапки, откуда сразу же упало на пол несколько неаккуратно оторванных маленьких листочков бумаги.

Я подобрала их, видя знакомый подчерк. Потом, чмокнув дракона в щечку, забрала у него все, бережно складывая на столе. Рэм залез на стул, стоящий рядом, пока я словно мозаику собирала единый текст. Дракончик смотрел за мной очень внимательно и не дышал, а я пыталась воссоздать стих, пока не вчитываясь в строчки. Сложила, глубоко вздохнула, начала читать:

Слезы брызнули тут же, но я взяла себя в руки и, перемешав кусочки снова, аккуратной стопочкой сложила в одну из шкатулок, которую мне подарили на новый год. Дошла до кровати. Рэм все это время старался быть рядом со мной. Упала. Он залез ко мне под одеяло и обнял. Я прижала его к себе и, наконец-то, в голос разрыдалась, понимая, что во всех бедах виновата только я. И с какой-то тоской осознала, что из-за моей глупой прихоти я не смогу от всего отказаться и сделать счастливыми дорогих мне людей. Ревела с каждой минутой еще больше, пока не устала и не забылась в растерянном тревожном сне.