На улице было безветренно. Небо затянуло тучами, предвещавшими скорый снег. Однако солнце, которое сегодня пряталось, освещало этот мир так спокойно, что он казался безмятежным. От холода слезы замерзали прямо на щеках. Ком в горле мешал дышать. По всем канонам на улице сегодня должно быть пасмурно и грустно, а не так беззаботно сказочно.

Людей пришло не так много, чтобы путаться в знакомых, но и не настолько мало, как я ожидала. Кто-то молча смотрел на происходящее, женщины и девушки в основном лили слезы. Обнимая отца, чтобы не упасть на замерзшее дерево гроба, рыдала мать.

Я смотрела на нее, понимая, что хочу сейчас броситься к ней, обнять, утешить, сказать: «Не плач, мамочка, со мной все хорошо!» Но как вкопанная стояла на месте, сдерживая себя тем, что сама так решила. Отец был бледен, молчалив и каждую свободную минуту курил, хотя не брался за сигареты уже лет десять. В душе все разрывалось, хотелось плакать. Пара слезинок скользнула по моей щеке, пользуясь тем, что на похоронах все равно можно.

На остальных я мало обращала внимания, не используя то мгновение, о котором многие мечтают, обиженно забившись в углу. Сколько бы хороших слов сейчас ни сказали, свои похороны это ад. Может быть, и исполнится мечта о том, что они поплачут. Вот только, вряд ли ты будешь этому рад. Чужие слезы никогда не приносят облегчения.

Не знаю, что сделала бы, если бы у меня на плече не лежала рука Олега, представляющего компанию, в которой я якобы работала. В голове стоял шум, и я почти не разбирала слов, особенно, если они были адресованы не мне. Так хотелось вернуть все назад и наплевать на тот момент, когда я зашла в кабинет к Мирославу с решительным видом. Да горели пропадом все эти интриги вместе с проклятым городом! Прав был Юрка…

— Эй, — шепотом позвал меня оборотень, чуть дернув за плечо, — у тебя сегодня день рождения что ли?

— Мое день рождение в августе, — беззвучно ответила я.

— Но кто-то сказал, что похороны проходят в твой день рождения.

— В день рождения Снежаны, — поправила я, вытирая с лица очередную слезу.

После этого вопроса, я отвернулась и старалась не смотреть на родителей. И не думать. Ни о чем. Только глупо повторяла какую-то песенку, услышанную случайно на улице. Чтобы мыслей посторонних не было.

— А в августе значит у Миранды? — ледяным тоном осведомился Олег, наблюдая, как я киваю головой. — Ну, ты и железная…

— Разве? — спросила я, прекращая говорить, как только поняла, что сейчас сорвусь.

— По крайней мере, очень сильная.

— Олег, — я всхлипнула, прикусила губу, и быстро продолжила, — я пойду.

— Я с тобой?

Я покачала головой, пытаясь сказать, что мне нужно побыть одной.

— Ты… здесь официально… а я так… по глупости… я пойду, прогуляюсь… не переживай…

— Иди, — ответил он, погладив меня по плечу.

И я чуть не бежала из этого места, чтобы не видеть лиц, не слышать слов, не ощущать боли. Погребения я просто бы не перенесла. И прощание-то далось мне тяжело.

Я глубоко вдохнула зимний воздух уже за территорией, где проходила первая часть моих похорон. Резким движением руки стерла слезы, которые пытались бежать. Бледная кожа без перчаток тут же покраснела. Дыхание выровнялось, но набежавшие тут же как мухи на мед мысли снова попытались вернуть меня в бездну отчаяния.

— Золото, золото, золото, златые облака, — тихонько запела я, делая шаг по направлению к дороге.

— И золотыми каплями течет с горы река.

Я шла, не разбирая пути, только иногда оглядываясь по сторонам, чтобы не попасть под машину.

— Золото листьев осенью на землю упадет, и кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.

Я шла, шепча песню, которую давно знала и случайно услышала сегодня. Сапоги приминали старый снег под ногами, взгляд бездумно скользил по старым знакомым улочкам, выбирая направление. Я не знала, куда мне идти, как. Поэтому определилась только с тем, что повернулась спиной к двору, где раньше жила. Не сегодня, не туда.

— Гласит народная легенда, что нету золота в горах.

Никогда бы не подумала, что заставлю своих родителей так страдать. А ведь больно и мне самой. По сути, я сделала это ради своей прихоти, потому, что слишком привыкла к новому лицу, чтобы отказаться от него. Я судорожно вздохнула.

Наш райончик был небольшим и находился почти на краю города. Конечно, я могла бы призвать метлу и сразу полететь в академию. Но сейчас мне не хотелось никого видеть и слышать. Поэтому я решила, что просто пойду по направлению к тому городу, который расположился ближе всего к центру Рейхардской оппозиции. Когда устану, полечу.

— Но люди с континента искать его идут на свой страх.

Мне нравилось в детстве убегать далеко от дома, пока никто не видит, и знакомиться там с ребятами. Я чувствовала себя путешественницей. Мне всегда было тесно в мире, ограниченном какими-то рамками. Настолько тесно, что я даже придумывала свой. Теперь меня не связывает ничего. Но почему-то я не радуюсь. Наверное, потому что свобода — это пустота.

— И может быть, когда-нибудь оно найдется, открыв народу счастья путь…

Я не задумываясь, отказалась от своих родителей, взамен на волшебный мир. Странное ощущение того, что я еду по дороге и перепутала поворот. Только вот вернуться уже нельзя, потому что движение одностороннее. Я чертова эгоистка, которая думает только о себе. Спасти, сохранить, защитить… Разве я могу что-то, когда причиняю такую боль своей собственной семье?

— Но только пока тайна эта остается, ты не желаешь ли рискнуть?

Вообще, близкие люди страдают от нас больше всех. Многие пытаются отговориться, мол, на то они и близкие. Но на самом деле просто не задумываются о том, что нашим родным бывает намного больнее, чем они показывают. Казалось бы, это так просто, сохранить, уберечь. Но ты сам делаешь широкий шаг и в очередной раз заставляешь любимые сердца разрываться на части.

— Золото, золото, золото, златые облака.

Наш район заканчивался большим мостом, по которому сломя голову неслись машины. Кто возвращался из деловой поездки, кто спешил в небольшой загородный домик. Все они составляли непримиримое течение дорожной реки. Я, оглядываясь по сторонам, чтобы меня никто не сбил, перешла на мост.

— И золотыми каплями течет с горы река.

А ведь я же сейчас в этом городе совсем одна. Мама, папа, они хотя бы есть друг у друга. Надеюсь, они перенесут весь тот ужас, который я устроила им. Я уже поплатилась за этой. Я увидела их боль, я пропиталась ей, и осталась одна утопать.

— Золото листьев осенью на землю упадет, И кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.

Я вступила на мост, идя вдаль. Пока еще над землей, не доходя до воды. Как я могу пытаться защитить целый мир, если не смогла уберечь двух дорогих мне людей? Вряд ли из меня получится хорошая королева. Разве что, идеально холодная и эгоистичная. У нас это почти как образец правительницы.

— Авантюристы, аферисты все тянутся давно сюда…

Наверное, я сегодня действительно умерла. Я не чувствую внутри ничего, разве что огромное ничем не заполненное пространство. Так трудно сейчас осознать, что нужно делать. Как следует поступить, и будет ли мое решение действительно правильным. А если подумать, то что такое правда, правильность?

— Но, как гласят артисты, найти его здесь просто беда.

Все это субъективно. Я не могу сказать, правильно ли я поступила. Возможно, своим решением я спасу кому-то жизнь. Но сейчас я вижу только то, что я разрушила ее своим родителям. Но одновременно спасла их от возможных неприятностей, которые могли бы обрушиться на них из-за меня. Что на самом деле правда?

— А, впрочем, может кое-где оно таится, не веря этой ерунде…

Я вышла на тот участок моста, который находился над водой. Ветер усилился, развевая в разные стороны мои длинные волосы, которые я не спрятала под шапку. Я без особого энтузиазма пыталась отвести их руками назад, но они упорно лезли, куда не следует. Чужие волосы, чужое лицо, чужая жизнь, даже характер уже не мой.

— И не желает никому пока раскрыться. А, может, повезет тебе?

Где Я? Обломки моей жизни потеряны среди надежды тысячей других. Не хочется идти вперед, нельзя развернуться назад. Мне кажется, что я забыла что-то очень важное. Я всего лишь хотела изменить свою жизнь, а в результате просто потеряла ее. Теперь ничего нельзя, и ничего не хочется. Кажется, надо что-то делать.

— Золото, золото, золото, златые облака, и золотыми каплями течет с горы река.

Слева от меня проносился бесконечный поток машин, который не замирал ни на секунду. Они куда-то спешили, норовя обогнать друг друга. Справа, несмотря на зимний мороз, бурлила в своей необузданности река. Все-таки велики грехи твои, человек. И даже в самые страшные холода нет покоя вечной страннице из-за величественного прогресса, который с каждой минутой убивает нас все больше.

— Золото листьев осенью на землю упадет, и кто-то в горы серые его искать пойдет. И кто-то в горы серые его искать пойдет.

С одного края бурлила жизнь, с другого неслась смерть. Но любой мой шаг в ту или другую сторону мог стать для меня фатальным. Творения человечества, летевшие рядом. Создание природы, бегущее далеко внизу. Шаг влево. Шаг вправо. Так легко сейчас найти свою настоящую смерть. Надо просто перешагнуть через бордюр, который отгораживает меня от этого.

— И старичок белобородый, и статный дивный эльф…

А здесь, где я иду, так спокойно и тихо, что даже не верится. Только ветер напоминает мне о том, что меня окружает. Под ногами тонкая полоса асфальта, огороженная с двух сторон. Я на грани.

— Одну найдут дорогу и двигаются все вперед по ней.

Это своеобразная граница двух миров, двух жизней, двух людей. Я сейчас иду по ней, как будто балансируя. Я могу свернуть в любую минуту туда, куда мне заблагорассудится. Проблема только в том, что любое мое решение приведет к смерти.

— Быть может, из них кто-либо его откроет, и сочинят про это стих.

И, чтобы выжить или дойти до конца, мне надо остаться собой. Нельзя уходить с грани. Но она бесчувственная и безжизненна. По сути, эта полоса никому не нужна, она только мешает слиться воедино двум стихиям. И я сейчас иду по ней. Сумею ли я дойти до конца? Или, это будет только началом?

— Ведь целый континент тогда от счастья взвоет. А, может, ты возглавишь их?

— Снежинка! — окликнул меня знакомый голос.

Только сейчас я поняла, что давно уже дошла до конца моста, а на повороте стоит черная машина с тонированными стеклами, из которой выглядывает веселая Ария. Слабая улыбка, перемешанная с удивлением, появилась на моем лице. Мне просто было очень приятно видеть эту девушку.

— Хватит на меня пялится, я без шапки, у меня сейчас уши замерзнут, — сообщила она мне.

Я, послушно кивнув, обежала машину, села на переднее сидение. Сзади тут же что-то подскочило ко мне, положило лапки на плечи и гордо сказало: «А!»

— А что ты мне не сказала, что ты с Рэмом?

— И что бы ты сделала?

— Села бы сзади, — решила я, потому как очень хотелось сейчас прижаться к дракошке и почувствовать, что хоть кто-то есть у меня родной. Вот уж этому чуду я никогда не сделаю больно.

— Нет, — усмехнулась Ария, заводя машину, — хотя бы в первую дорогу я тебя никому не отдам!

— В первую? — удивилась я, сообразив, куда она меня повезла. Мы ехали не загород.

— Да. Юрка все-таки узнал, что ты учудила. Орал, кричал и топал ногами, но я отговорила его мешать. Но мне вдруг захотелось тебя кое-куда свозить.

— И куда мы едем?

— Честно говоря, я плохо разбираюсь в названиях ваших улиц. Знаю только, что там у вас Храм находится, а буквально за остановку до этого — клуб.

— Ты меня что ли на кладбище везешь? — испугалась я, разглядывая дорогу впереди.

— У вас там кладбище? В центре города?

— Ну, есть одно, — смутилась я, понимая, что как-то неудобно получается.

— Странный город, — пожала плечами Ария, — но ты можешь радоваться. Я везу тебя в другое место.

Мы ехали около десяти минут, в течение которых завхоз развлекала меня веселым и беззаботным трепом. Я даже стала забывать события сегодняшнего дня, все дальше отгоняя в сознании образ грани, между мостом и рекой.

До кладбища мы действительно доехали, но, когда я уже испугалась, что Ария все же решила меня заманить именно сюда, повернули на какую-то улочку, которую я раньше не видела. Дорогу окружили деревянные покосившиеся дома, между ними то и дело сновали люди, заставив нас сбросить скорость. Где-то рядом крикнул петух, сильно напугав меня. Для чьего-то мобильника это было слишком громко и правдоподобно. Совсем деревня. А мы кладбищу в центре города удивляемся.

Мы приехали. Поодаль от всех деревянных домиков, стоял их куда более молодой кирпичный собрат. Вообще, он напоминал домик волшебницы в лесу, который цветет даже зимой. Его стены украшали рисунки крупных разноцветных гербер, а крыша была зеленой.

— Куда ты меня привезла? — спросила, выходя из машины вслед за Арией. Рэма она деликатно попросила подождать нас внутри.

— В гости к одной приятной женщине, — она уже подошла к двери и постучала.

Послышались шаги, как будто по лестнице. Ария хитро улыбнулась, как только услышала их, и сказала мне словно невзначай:

— Кстати, ее зовут Валерия Анатольевна, она мать Селены, которая после восстания покинула Рейхард. Так что, думаю, ты можешь называть ее бабушка Вэл.

И не успела я ничего сказать, как дверь домика открылась, являя нам его хозяйку. Она была высокой и очень худой. Кожа на высохшем теле, кое-где висела, но почти не заметно. Особенно, если учесть, что ей сейчас около восьмидесяти лет. Длинная безупречно черная коса кольцами обвивала голову, словно змея. Сама же женщина выглядела просто восхитительно, сохранив в таком возрасте не только горделивую осанку, но и красивое, несмотря на морщины, лицо.

— Ария, дорогая моя! — она обняла завхоза, не замечая меня, потому что я стояла немного за углом. — Ты все же решила в кои-то веки навестить старую больную женщину! Я так рада!

— Здравствуйте, Валерия Анатольевна! Я по вам очень соскучилась. Однако сегодня я здесь потому, что хочу вас кое с кем познакомить.

Она жестом указала на меня. Минута молчания. Валерия, отказываясь понимать, качала головой, прикрывая рот ладонью.

— Здравствуй, бабушка, — робко сказала я, не зная, что придумать более оригинального.

— Господи, спасибо! — прошептала она и бросилась со слезами меня обнимать. — Миранда, солнышко мое!

Я только и смогла, что улыбнуться и обнять ее в ответ. Что-то в моей душе оттаяло. Сначала робко и неуверенно упала первая слеза, потом я разрыдалась в голос, прижимаясь к ней крепче. Я плакала оттого, что было сегодня, вспоминая весь день от начала до конца. Пусть думает, что я счастлива ее видеть. Так всем легче.

— Девочка моя, — причитала она, стоя на морозе в одном домашнем платье, — как же счастлива тебя видеть! Ну, ладно, — встрепенулась она, вытирая мои слезы, — пойдем в дом, моя дорогая. Что же я тебя на улице держу?

Она утащила меня в дом, следом за нами, улыбаясь тепло и нежно, зашла Ария. Бабушка, суетясь, усадила меня на кресло. Ария присела сама, очевидно не первый раз находясь в доме.

Помещение внутри оказалось просторным, теплым и дорогим. Весь первый этаж занимал большой холл с камином, совмещенный с кухней, спрятавшейся за перегородкой. У дальней стены располагалась широкая дубовая лестница, уходящая наверх. Стены были обиты бардовой тканью, закрепленной золотого цвета рейками, что само по себе придавало дому какой-то королевский шарм. Мебели было немного. В основном стулья, расставленные вдоль стен, стол, несколько кресел, маленький столик на колесиках, который сейчас пододвинули к креслам, и черный занимающий почти все пространство камин. Странным гостем примостился на стене плазменный телевизор.

— Господи, Ария, мне тебя сам Бог послал! — Валерия Анатольевна суетясь наливала заварку, грела чайник и доставала вкусности из холодильника. Правда, в отличие от примерных бабушек у нее не было ничего домашнего.

— Случайность, Валерия Анатольевна, — улыбнулась Ария, сидя стягивая с себя красное пальто.

Я, вспоминая, что тоже не разделась, последовала ее примеру. Завхоз, глядя на меня хуже, чем на Рэма, которые просит ненормированное яблоко, встала, забрала у меня шубку и вышла в коридор к вешалке.

— Где вы умудрились познакомиться? — спросила Валерия, выставляя все на стол. Я хотела нарезать рулет, но она остановила меня, пригрозив мне пальцем. — Нет, нет, моя хорошая! Я все сделаю сама!

Я только улыбнулась и ответила на ее вопрос, в то время как Ария уже вновь расположилась на своем месте:

— В магической академии.

В комнате повисла тишина, Вэл настороженно оглядывала нас, переводя взгляд с одной на другую:

— И что же вы там делали? — она присела на второе кресло, начиная резать рулеты и торты, которые нашла на кухне.

— Мы там работаем, — ответила я, прежде чем Ария успела вставить хоть слово.

— Кем? — опешила старушка, замирая. Я невольно отметила, что даже когда она нагибается, у нее идеальная осанка.

— Я сразу говорю, я к ним не отношусь, я вам не врала, я завхоз! — влезла Ария, возмущенная моей откровенностью.

Правда, возмущение было скорее наигранное, чем реальное. Валерия Анатольевна рассмеялась, глянув на нее:

— Вот по твоим манерам я бы не сказала, что ты занимаешь такую незначительную должность.

— А вы в курсе, что обслуживающий персонал — люди, который обеспечивают весь быт? Так что извините, я там самая главная!

— Ты, внученька, как попала туда?

— Мы случайно столкнулись в городе, где я выросла, с Эдуардом Ольгердовичем. Он выяснил, что я ведьма и пригласил меня преподавать.

— Старый мерзавец, — прошипела она и покачала головой. — Наверняка, он сразу тебя узнал!

— Нет, я была в другом облике, — покачала я головой, еще больше запутывая ситуацию.

Ария неодобрительно посмотрела на меня, но я только повела глазами. Это будет проще, чем, если она потом узнает несколько другую версию от кого-либо.

— Ну, слава Богу, он не допустил этого. Я уже вся испереживалась, что они тебя используют. И все-таки как удачно, что ты все рассказала Арии! Я предлагаю тебе переехать ко мне, ты же не откажешь своей бабушке?

Я опустила глаза, завхоз только печально вздохнула, всем своим видом демонстрируя мне, что с удовольствием бы треснула меня сейчас по голове. Хотя, вообще-то можно было поговорить о том, куда она меня собирается вести хотя бы заранее. Я скоро стану профессионально врать, даже не задумываясь. Главное вспомнить, что и кому говорила.

— Что-то не так? — голос стал командный, но все же с нотками теплоты.

— Я уже решила… и сделала официальное заявление в академии. И вообще для всех. Я собираюсь вернуть себе престол, — я подняла на нее взгляд.

Ее карие глаза были сейчас такими простыми, не выражающими каких-то особых чувств. А потом в них как будто сверкнула молния. Валерия Анатольевна резко встала со стула и, теребя в руках пояс от домашнего платья, стала расхаживать по комнате из стороны в сторону:

— Это Мирослав, да? Это этот проходимец уговорил тебя помочь ему добраться до трона? — она скорее утверждала, хотя некоторые вопросительные нотки в ее голосе все же чувствовались. — Ах, он негодяй! Дочь мою погубил, и внучкой пытается манипулировать! Да я его в порошок сотру этакого прохвоста!

— Он здесь ни при чем! — я повысила голос так, чтобы бабушка меня услышала.

Она медленно повернулась ко мне и строгим тоном воспитательницы сказала:

— Вот только не надо его выгораживать. Наверняка, он задурил тебе голову, так же как и твоей бедной матери. Поверь мне, дорогая моя, этот негодяй просто хочет добраться до трона и использует тебя.

— К сожалению, сейчас скорее я использую Мирослава, — я вздохнула, но взгляд не отвела. — Если бы я сама так не решила, он бы никогда не узнал о том, кто я такая.

Ария утвердительно закивала, понимая, что наш ректор разбирается в этом как корова в печенье. Если бы я так глупо не попалась в Рейхарде, он бы даже не обнаружил, что я вообще представляю из себя что-то полезное.

Бабушка пренебрежительно поджала губы, недовольная моей реакцией. Но все же, видимо, решив, что я ее внучка и ругаться со мной не стоит, спросила:

— И зачем же тебе это, Миранда? Неужели ты жаждешь власти? Или, может, богатства?

— Просто, пока я была в академии обычным преподавателем, — опустила глаза, вспоминая тот момент, когда случайно залезла на антресоли из праздного любопытства, — я нашла вход в Рейхард. Это ужасно… это не город, это ад.

— Они это заслужили, — гордо кинула Валерия Анатольевна.

— А их дети? А внуки? — я вскинула голову. — Кто бы они ни были, чтобы они не сделали, но подобного я не могу пожелать никому. Город, лишенный солнца. Город, где прятаться должны все. Я не хочу видеть этого. Я мечтаю, чтобы солнце над Рейхардом снова сияло. Когда я поняла, что я в состоянии хоть чем-то помочь, я не смогла просто закрыть глаза.

Бабушка вздохнула, укоризненно посмотрела на меня, снова присаживаясь в кресло. Чай уже почти остыл, так что она спокойно сделала большой глоток. Потом философски спросила:

— Вот почему мои потомки умудряются вбирать мое упрямство и всепрощение моего мужа? Почему хотя бы один не унаследует решительность Артура и мою злопамятность? Хотя нет, это скорее не злопамятность. Не знаю, как можно назвать то, что никогда не буду спасать людей от последствий их же грехов.

Краем глаза я заметила, как Ария усмехнулась. Уголком губ, почти незаметно и как-то трагично.

— Ладно, — вздохнула моя бабушка, решив что-то для себя. — Ответь мне только, пожалуйста, почему именно Мирослав?

— А разве есть выбор? По-моему, так Деянир намного хуже, — неуверенно высказалась я. Еще не хватало, чтобы моя новоприобретенная бабушка была на стороне этого инкуба.

— Почему же ты так думаешь?

— Я понимаю, что они вместе организовывали… все. Но со стороны Деянира это было ужасно. Ведь моя мать очень хорошо к нему относилась. Можно даже сказать, она любила его.

— Ну, Мирослава она тоже любила, — отмахнулась Валерия Анатольевна, легкомысленно качнув рукой.

— По крайней мере, барон лично ее не убивал, — снова зашла я с другой стороны в попытке если не обелить, то хотя бы попытаться сделать Мирослава не окончательно отрицательным персонажем.

— О, поверь, Деянир тоже с удовольствием стоял в сторонке и командовал!

— А кто узурпировал власть?

— Просто второй не успел!

— Но ведь именно барон Буревой сейчас поддерживает меня. Деянир же не слишком желает моего возвращения.

— Поверь, для Мирослава ты не более чем пешка в его игре. Но если уж тебе так приспичило оправдать его, то, пожалуй, остановимся на этом. Если он мне надоест, я всегда успею подсыпать ему яду. В любом случае, ты права в том, что Деянир действительно хуже. Мирослав амбициозный, напыщенный, но глупец.

— Валерия Анатольевна, — начала я, но она, с беззаботной улыбкой человека, который нашел выход из трудной ситуации, перебила меня:

— Просто бабушка Вэл, если тебе так хочется обращаться ко мне по имени. Давай все же закончим этот спор. Или ты намерена как твоя мать ругаться, пока противник не капитулирует? Лучше, расскажи мне о себе. Как тебе удалось спастись? Как ты жила все эти годы?

— Я… почти не помню тот день, когда все произошло. Я вообще мало что помню из того времени, когда я была принцессой. Все мои детские воспоминания начинаются с того, как я жила в обычной семье. Только воспитывала меня одна старая ведьма.

— Ведьма? Как ее звали?

— Лилия Белова. Точнее Белая.

— Красивое имя. Но я совершенно ее не знаю. Наверное, тот, кто тебя спас, спрятал тебя у одной из эмигранток.

— Наверное, — кивнула я, и начала рассказывать о моем нелегком детстве.

Я много чего приукрашивала. Рассказала о том, как маленькая получила второе лицо, но оно оказалось совсем не симпатичным. Рассказывала, как училась в школе. Как устроилась в академию магии на работу. В общем, это была длинная и красивая сказка. Наверное, она чем-то напоминала «Ослиную шкуру».

От бабушки Вэл мы вышли, когда на улице совсем стемнело. Однако вечер еще только начинался. Валерия Анатольевна еще раз с чувством поблагодарила Арию, дала мне пару советов, как вести себя с этим коварным оборотнем, и благословила мою затею. И ушла в сказочный домик, пытаясь спрятать от нас невольные слезы. Да, еще мне пригрозили, что если я не буду часто навещать бабушку, она на меня очень сильно обидится, и к тому же будет переживать.

Я села на заднее сиденье, несмотря на возмущение Арии. Рэм, мирно спавший свернувшись клубочком, сонно переполз ко мне на колени и сказал новое, но эксклюзивное: «У!». Завхоз только покачала головой, заводя машину, и плавно поехала по неровной дороге.

— Ну, ты и горазда врать, Снежинка!

— Ты не одобряешь?

— Почему же? Было очень приятно послушать, — пожала плечами Ария, заворачивая руль, чтобы вписаться в очередной виток дороги.

— Наверное, я уже совсем завралась.

— Извини, — усмехнулась она, — ты сама выбрала этот путь.

— Но ведь врать не хорошо?

— Ты у меня спрашиваешь? Знаешь, это смотря с какой стороны посмотреть. Ты ведь видела ее лицо? Она, конечно, не обрадовалась тому, что ты сотрудничаешь с ее личными врагами, но все равно была счастлива видеть тебя.

— В любом случае…

— Уже поздно, — коротко отрезала Ария, и дальше мы поехали молча. До самого замка я спала в обнимку с Рэмом. Проснулась я, только когда за окном виднелись огни академии, а Ария поставила автомобиль в гараж. Дракона я зачаровала на невидимость, радуясь, что спросонья он не слишком оживленно себя ведет.

Уже в замке нас встретила делегация в составе Анжелы, Олега, Эдика, Мирослава, Альбины, Георгия, Богдана, который, видимо, успел поругаться со всеми по очереди, Ядвиги, Алисы, Витьки, Юры, доброй половины моего факультета и, конечно же, Степы. Я недоуменно оглядела всех, пока Ария пользовалась моментом и проводила нечто невидимое за ручку через толпу.

— Что-то случилось? — спросила я всех, чье внимание сфокусировалось на мне.

— Где вы были? — жестко спросил Мирослав. — Мы за вас коллективно волновались.

— Мы гуляли, — неуверенно ответила я, оглядывая их всех. — Нельзя?

— Олухи! — честно высказалась Анжела, разворачиваясь по направлению к своей комнате. — Я же говорила, что она просто где-нибудь отдыхает!

— Тогда зачем здесь стояла? — огрызнулся Георгий, видимо, успевший привыкнуть к Анжеле.

— За компанию! — ответила она ему, поднимаясь по лестнице.

Я, наблюдая за этой сценой, только рассмеялась. Почему-то на душе стало легко как никогда. Юрка словно не заметил Арию, подскочил ко мне, но молчал, пока все расходились. Я старалась не смотреть в его сторону, вообще хотела уйти, он будил во мне неприятные воспоминания. Но Юрка не дал, перехватил за руку, укоризненно спросил:

— Что ты наделала?

Наверное, со стороны казалось, что у меня безжизненные и тусклые глаза сегодня. И такой же голос.

— Умерла, — тихо ответила я.

Он отпустил мою руку, но неожиданно обнял, прижал к себе. И я обхватила его в ответ. Как мне этого не хватало…

— Я все в порядке, Юр. Я уже отошла, спасибо Арии.

— Ничего с тобой не в порядке, молчи лучше.

Так мы и стояли, пока Олег с Богданом не возмутились, что теперь их очередь.

Странный сегодня день, состоящий из находок и потерь. День, проведенный на грани.