Весь день революционные крики раздавались из кабинета ректора. Олег по очереди уговаривал кого-нибудь вести пару по физкультуре, пока он занят. Он обращался даже ко мне, но я его заверила, что даже оборотень из меня лучший, чем спортсмен.

Эдик, заходивший в опасную зону, уведомил нас, что его послали. Хотя я не думаю, что на него вообще обратили внимание. В первом часу ночи я начала за них беспокоиться, но Ария, которая отнесла им хоть что-нибудь поесть, сказала, что пока все еще живы. Валерия Анатольевна и Мирослав не вышли из кабинета даже на ночь, а только с крика перешли на деликатный шепот, чтобы не мешать студентам.

В итоге с утра они все же появились в столовой, чуть помятые и с красными от недосыпа глазами. И без лишних слов подали мне на подпись бумажку.

— Это что? — спросила я, отрываясь от замечательной яичницы, на которую наши полуночники смотрела голодными глазами.

— Пакт, — моя бабушка закашлялась, без разрешения взяла чей-то стакан воды, выпила его полностью и с удовольствием ответила: — Пакт о ненападении. В смысле, о перемирии.

Я деловито уставилась на бумагу, исписанную ровным каллиграфическим подчерком. По бумаге в разные стороны расползались вмятины, и что-то мне подсказывало, что ее пытались привести в приличное состояние не один раз. Я начала медленно читать, пытаясь понять все слова:

«Сей грамотой Барон Мирослав Борисович Буревой и Великая Княгиня Валерия Анатольевна заверяем другу друга в том, что не будем прилюдно оскорблять и поносить друг друга, вести непримиримую вражду, а так же строить друг другу козни тайные или явные, пока Королева наша Миранда не взойдет не престол. И будем друзьями великими, помогать друг другу во всем и планам сопутствовать, чтобы достигнуть цели великой».

Потом стояли две закорючки, рядом с которыми в скобках указали их хозяев. Я недовольно пробежала глазами второй раз по тексту, а потом подняла голову и спросила:

— И что мне теперь от престола отказываться, чтобы вы не ругались? Это ж где видано, чтобы взрослые люди почти сутки друг на друга орали?

— Ну, милая моя, это не тебе судить, сколько ругаться можно, — сделав лицо оскорбленной невинности сообщила мне бабушка. — Мы давно не виделись!

— Между прочим Миранда Давидовна правда, — встрял Эдик, который все это слушал, — ведете себя как дети малые!

— А ты вообще молчи, пень трухлявый! С тобой я ничего еще не подписывала, — дернулась Валерия Анатольевна в сторону мгновенно ретировавшегося на другой конец стола профессора. — И вообще, я просто, в отличие от тебя, еще молода!

— Мне-то с этой бумагой что делать? — деликатно уточнила я, покачивая листиком в воздухе.

— Заверить, — в голос ответили спорщики, поставив меня в странное положение.

— Поставить рядом с вашими подписями свой начальственный крестик? — уточнила я.

— О чем ты, девочка моя? — не оценила Валерия Анатольевна шутки. Зато Мирослав все понял:

— Да, и чем красивее, тем лучше.

— Может мне еще печать из ластика сделать?

— Нет, это, пожалуй, лишнее, — спокойно ответил ректор, подавая мне ручку.

Я, стараясь не торопиться и не испачкать «важный» документ в яичнице, вывела на нем большую и витиеватую подпись, которую придумала буквально на ходу. С чувством оглядела свое творение и, не желая отдавать им такую красоту, заявила:

— И оставлю я этот документ у себя. Чтобы вы его не потеряли.

— Правильно, — поддержали меня оппоненты и, наконец, оставили в спешке перед началом занятий доедать остывший завтрак.

За неделю эти двое совместными усилиями сумели наворотить такое, что я даже не могла своим скромным мозгом оценить. Поняла только то, что от меня требуется появляться в Рейхарде, если Анжела засечет там прорыв, и закрывать порталы, при этом не попадаясь на глаза Деяниру. И еще присутствовать на различных собраниях моих сторонников, что для меня вообще не проблематично.

Расстановка сил в академии поменялась. Мирослав и Валерия увлеклись делом, однако, каждый по отдельности пытался как-то склонить меня на свою сторону в случае непредвиденных размолвок. И они оба свято верили, что я им все рассказываю, хотя я утаивала от них даже то, что они оба пытаются сделать одно и тоже. Эдик теперь побаивался кабинета ректора, все чаще появляясь рядом с комнатой Олега, в которой, пока не выполнял никакие поручения, квартировал Георгий. А потом выходил оттуда покачиваясь и что-то бормоча себе под нос. Ядвига вообще объявила почти всем бойкот и занималась исключительно преподаванием и врачеванием. Альбину я как-то раз застала вместе с Анжелой. Она тоже курила, нервно стряхивая пепел и рассказывая рыжей что-то про Мирослава. Я не рискнула дослушать, но, кажется, речь шла о том, что она сильно ревнует его ко всем представителям королевской семьи. Раньше Селена, а теперь она даже на Валерию грешит, несмотря на всю их ругань.

А я только бродила по коридорам, улыбаясь знакомым лицам, и совсем не знала, что делать. Для меня сейчас, несмотря на все воодушевления бабушки Вэл и Мирослава, не было цели. Я обрушила своими руками все. Иногда мне становилось грустно, и я начинала в своей комнате вспоминать, как танцуется вальс. Я ненавидела его, но где-то в глубине души мечтала, что когда-нибудь станцую с Юрой. Хотя, я прекрасно понимала, что это только мечта. Но ведь если у меня ее не будет, зачем мне тогда вообще жить?

Зато Арию я не видела уже несколько дней. Я даже начала волноваться и хотела зайти, но каждый раз находила причину этого не делать. В конце концов, я не так часто выбиралась из своей комнаты.

Завтрак в пятницу я проспала, зато, явилась к обеду. Степа подошел ко мне как бы невзначай, даже совсем не глядя на меня. Я смотрела на него пристально, но отрываться от сосиски даже не подумала. Пусть это невежливо, но практично. Он сделал вид, что просто интересуется чем-то незначительным, а сам же зашептал:

— Я не знаю, как ты отнесешься к подобной новости, принцесса. Снеже бы наверняка она понравилась. В общем, я пришел сообщить вам сенсационное известие: не так давно Юра бросил Арию.

Вилка, которую я держала в руках, со звоном упала на тарелку, а потом и вовсе ускакала на пол. Я, не зная, как на это реагировать, только и спросила у Степы:

— Он что сдурел?

— Я не знаю, чем он руководствовался. Я, если честно, боюсь с ним разговаривать на эту тему. И я вот подумал, что, может, тебе стоит с ним поговорить? Он и раньше тебе доверял намного больше, чем мне. Да и сколько бы я ему про тебя гадостей не говорил, от дружбы с тобой не отказался. Может, тебе он что-то скажет.

Я подскочила, привлекая к себе внимание, и, подбирая подолы длинной юбки, побежала через весь зал, в комнату первокурсников Анжелкиного факультета. Я ворвалась без стука, а Юрка даже бровью не повел. На мое счастье в комнате не вертелось больше никого. Он поднял на меня свои бездонные глаза, полные какой-то вселенской грусти, и я сразу же сбавила обороты.

— Почему? — только и спросила я вместо приветствия.

— Ария рассказала?

— Нет, мы с ней несколько дней не виделись. Я из-за этих разработок Мирослава и моей бабушки как будто из жизни выпала.

— Тогда зачем ты пришла? — он смотрел на меня так спокойно и так беззаботно, что у меня невольно закружилась голова.

Будто и не было всего этого: ни академии, ни Арии, ни тех обидных слов, которые он мне говорил, ни конфет, которые я ненавижу, ни ругани между нами. Я смотрела на него и как будто бы вернулась в то время, когда мы были просто друзьями, а я еще мечтала, что когда-нибудь стану его девушкой.

— У тебя такие же глаза. Странно видеть другое лицо, почти что другого человека, и понимать, что это ты, только по глазам, — неожиданно он заговорил, опережая меня. Я только и смогла, что сдержаться, чтобы не ущипнуть себя.

— Юра, я все-таки хотела узнать, что у вас с Арией случилось? — не знаю, какими силами я заставила себя заговорить на эту тему.

Мне так хотелось вычеркнуть все как страшный сон и снова повисеть у него на шее. Или накормить его шарлоткой, чтобы смеяться на следующий день над его обжорством.

— Ничего такого. Ты ведь как никто знаешь, что мне очень трудно с ней.

— Откуда бы? — удивилась я, пытаясь найти ответ в его глазах. Но вместо этого только утопала в синеве.

— Ты ведь знаешь меня. Мне очень тяжело с такими, как она. Ария ведь очень сильная, привыкла, чтобы ей все подчинялись. Понимаешь, — он тяжело вздохнул и отвел свой взгляд, — не могу я так больше.

По мне так он пи…привирал. Вот не верила в его слова, но выразилась тактичнее:

— По-моему, это просто отговорка. Если действительно любишь, это не имеет значения.

Он замолчал, оставляя нас в зыбкой тишине, которая с каждой секундой все больше бередила мою душу. Юра смотрел в окно, повернувшись ко мне спиной, а потом коротко ответил:

— Значит, не люблю.

— Глупо как-то, — я покачала головой, но почему-то моя решимость, с которой я входила в эту комнату, таяла буквально на глазах.

— Снежана, извини, что не по теме, — окликнул он меня, когда я коснулась рукой холодной деревянной ручки, — ты прости меня за то, что я тогда наговорил. И что тебя еще и виноватой выставил. Неправильно с моей стороны сейчас оправдываться, но я очень много не понимал в жизни на тот момент. Ты ведь всегда была для меня лучшим другом, а я оценивал все с потребительской точки зрения. Мы ведь…

Я почувствовала, что по коже пробежали мурашки, когда он сказал мы. Смешно подумать, я так долго ждала этого слова, а сейчас могу только криво усмехнуться и сказать, перед тем как выйти из комнаты:

— Меня зовут Миранда.

Лучший друг как же. Вот когда он меня отговаривал Рейхард спасать и ругал после моих похорон, я верила, что мы друзья, что он заботится обо мне. А сейчас говорит как по бумажке. Зачем-то снова извиняться полез, хотя мне казалось, уже проехали. Чушь какая-то.

Я никак не могла понять свои чувства. Бестолково бродила по коридорам, пытаясь дойти до своей комнаты, но не скоро. Примерно в таком состоянии меня и поймал Степа, который, видимо, бегал по академии достаточно давно:

— Вот ты где, — сказал он, поправляя съехавшие очки, — а я тебя ищу!

— Только не говори, что ты принес еще одну замечательную новость, — с сарказмом попросила я, начиная раздражаться.

У меня тут значит душевная травма, непонятно почему проснувшееся чувство старой дружбы у Юры, а Степа здесь вообще ни при чем, зато в центре всех событий.

— Не скажу, — завил меня он, пытаясь отдышаться. — Там Олег с Богданом дерутся.

— Что ты сказал?! — заорала я, распугивая проходивших мимо студентов. — Вы все здесь что ли с ума сошли?!

Между делом, я ущипнула себя, чтобы понять, что не сплю и не умерла. В итоге только больше разозлилась, понимая, что гражданская война постепенно захватывает одну в принципе небольшую академию.

— Веди, — скомандовала я, собираясь. Хотелось реветь, кричать, стучать ногами или просто упасть и не встать, перестав воспринимать кошмар.

Мы пробежали по коридорам, поднимаясь на верхний этаж. Если бы не Степа, я бы заблудилась, вообще не знала эту часть замка. Все происходило в небольшом холле, в который мы с трудом протиснулись через толпу зрителей. Преподавателей не было, иначе бы разбушевавшимся мужчинам давно уже кто-то надавал по рогам.

Передо мной расступались, поэтому я все-таки успела оказаться между ними в тот момент, когда парни уже готовились сцепиться практически в рукопашную. О чем думал Богдан, я не понимаю, так как Олег уже обернулся. И что хотел сделать Олег в таком виде со студентом, для меня тоже оставалось загадкой.

Расставив руки, ветром я раскидала их стороны, смягчив падение в тот момент, когда они оба чуть не врезались в стены. Совсем забыла про усилители. В толпе воцарилась тишина, двое драчунов тоже смотрели на меня. Кажется, в этом замке есть только два состояния: либо настолько шумно, что невозможно уловить тему разговора, либо совсем тихо.

— Спасибо большое! — ничего умнее я не придумала. — Я вам безумно благодарна за оказанную поддержку в столь трудное время. Не обращайте на меня внимания, продолжайте в том же духе!

Я развернулась и пошла обратно, оставив драчунов переваривать информацию. Первым очнулся Богдан и бросился за мной, догнав, когда я оказалась рядом со Степой. Раньше не получилось потому, что он прихрамывал на левую половину, заставляя задуматься, откуда же начинается повреждение.

— Подожди. Ты обиделась?

Я чуть не задохнулась от возмущения. Интересно, а как я еще должна отреагировать?

— Нет, Богдан! Я счастлива, что два моих друга подрались у всех на глазах! Что бы было, если бы я сейчас не успела? Мне теперь Степу просить, чтобы он за вами присматривал?

— Снеж… Миранда! Ну, подумаешь, мы чуть-чуть поконфликтовали.

— А драку устраивать обязательно?! — заорала я.

— Просим прощения, принцесса, — рядом уже оказался Олег, почтительно мне поклонившись, — к сожалению, мы не смогли справиться со своими эмоциями. Впредь подобного не повторится.

— Надеюсь, — буркнула я, скрещивая руки на груди.

— А теперь позволите ли проводить мне вас до ваших покоев?

Я только пожала плечами и пошла вперед, заставив его меня догонять первые пару шагов. На душе было более чем мерзопакостно. Этот мир с его привычными устоями рушился после того дня, как я себя похоронила.

— Долго же ты будешь такими темпами выслуживать у меня прощение, — проинформировала я Олега, когда мы отошли на порядочное расстояние от места схватки.

— Я готов долго стараться, — усмехнулся он, как будто бы ничего и не произошло и у него под глазом не светил «фонарик».

— И вообще с твоей стороны уводить меня подальше оттуда только для того, чтобы я не ругалась, подло! Между прочим, вы не правы. Стоило только оставить вас без присмотра, даже тому же Георгию…

— Красавица, ты перестанешь ворчать, если я скажу тебе, что мне жутко стыдно, но вытащил тебя оттуда потому, что хочу с тобой посекретничать?

Я чуть засмущалась, потом вспомнила свое нынешнее лицо, и холодно ответила:

— Сама знаю, что красавица. И нечего передо мной хвостом вилять. Между прочим, ты преподаватель.

— Я знаю, что я преподаватель, — печально вздохнул Олег, — но, по-моему, ему уже хватит носиться с тобой как курица с яйцом. И вообще, какое он на это имеет право?

Я удивленно посмотрела на Олега, чуть смягчившись. Хотя и грустно, что они сцепились из-за меня, но все же это приятно подогревало самолюбие. Однако если бы эти события произошли до нового года, я обрадовалась сильнее. А сейчас можно воспринимать как должное.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что тот поцелуй в Лайори дает тебе какие-то права в отличие от него? — холодно резанула я, видимо, в попытке отбить от себя всех кавалеров.

— Нет, не думаю. Просто ты сама вправе решать, чего ты хочешь, — вздохнул оборотень. — А вообще ты сегодня не в духе, моя королева.

— Вы уж сначала определитесь, барон, кто я, принцесса или королева. А то я себя последнее время чувствую вообще никем. Раньше хоть княгиня была.

— Я подумаю над вашим предложением. Так все-таки, тебе только наша ссора так настроение подпортила?

— Если бы каждая ссора заканчивалась дракой, в академии уже бы камня на камне не осталось, — проворчала я, вспоминая недавние боевые действия моей бабушки и Мирослава. — А вообще, если честно, меня за неделю эти двое руководителей повстанческого движения вымотали, так еще и сегодня Юра с Арией расстался. Или не сегодня, но я только перед вашей стычкой об этом узнала.

— Ты расстроена?

— Надо радоваться что ли? — удивилась я. — Все летит к чертям. Все сошли с ума! Или я уже давно лежу в дурдоме.

— Ты в нем преподаешь, — усмехнулся Олег, открывая передо мной дверь моего кабинета. За разговором я даже не заметила, как быстро мы дошли.

Кабинет встретил меня привычно: тишиной и пустотой, какие бывают только в обычных школьных классах по выходным. Бесцветный зимний свет из окна не радовал, а лишь нагнетал атмосферу.

— Так, что я хотел у тебя спросить, — начал Олег, без приглашения присаживаясь на один из столов. — Та сила, с которой ты сегодня нас расшвыряла, как котят… с ее помощью ты с легкостью могла переломать нам кости об стену, если бы захотела. Насколько я могу судить, когда мы с тобой сражались один на один, да и в битве с тем тигром, у тебя не было ничего подобного. Что это?

Я отвела глаза, понимая, что раскрытие этой тайны может дорого мне обойтись. Странно, но слушать доводы разума сейчас совсем не хотелось. Как-то не верится, что Олег сдаст меня Мирославу.

Я присела на стол рядом с ним, убрала прядь за ухо и щелкнула по сережке.

— Видишь эти камешки? — спросила я, начиная издалека.

— Да, они точно такие же, как в королевском кулоне, — сразу заметил Олег.

— Это усилители.

— Тогда почему об этом никто не знает?

— Кто надо знает, — пожала я плечами, — для вас это обыкновенные безделушки. Тебе от них ни холодно, ни жарко.

— То есть, это только твое преимущество? — уточнил Олег, убирая мою руку, чтобы получше рассмотреть камень.

— Да, и весьма солидное, надо сказать, — похвасталась я. — Только, я надеюсь, никто не узнает о нашем разговоре?

— Конечно, — улыбнулся он и легко коснулся моей руки губами. — Только между нами, принцесса!