Приложение 1
Загадка «Звезды Давида»
Наверное, было бы неверным в книге о царе Давиде обойти молчанием вопрос о том, какое отношение он имеет к «Маген Давиду», под которым во всем мире сегодня понимают эмблему в форме шестиконечной звезды (гексаграммы), нарисованной в виде двух правильных треугольников, наложенных друг на друга так, что один смотрит своей вершиной вверх, а другой – вниз.
В сознании современного человечества эта звезда является главным символом идуаизма и, одновременно, самым непосредственным образом связана с царем Давидом, что, казалось бы, следует из ее названия – «Звезда Давида», или – если переводить слова «Маген Давид» буквально – «щит Давида».
В связи с этим и в еврейской, и в нееврейской литературе (прежде всего, связанной с Каббалой и прочими мистическими учениями) утвердилась версия о том, что у Давида и его воинов и в самом деле были щиты либо непосредственно в форме шестиконечной звезды, либо сами щиты были круглыми, но в этот круг была как бы вписана шестиконечная звезда. Дескать, щиты эти делались из кожи и укреплялись полосами металла в виде перекрещивающихся треугольников, что делало их куда более прочными и надежными. При этом одни авторы утверждают, что в центре этой шестиконечной звезды была изображена менора – храмовый семисвечник, а другие настаивают, что в центре звезды на щите Давида было написано саркальное 72-буквенное имя Бога.
Автору этих строк не остается ничего другого, как заметить, что как бы красиво ни звучали эти версии, никакого подтверждения им, увы, нет. Никаких щитов в виде шестиконечной «звезды Давида», ни щитов с изображением этой звезды археологам пока найти не удалось.
Вообще, «маген Авраам» («щитом Авраама) и «маген Давид» («щитом Давида») в иудаизме называется сам Бог. «Барух Ата, Адонай, маген Давид» – «Благословен Ты, Господь, щит Давида», – говорится в одной из еврейских молитв. Да и сам Давид в ряде псалмов прямо говорил о том, что именно Всевышнего он считает лучшим «щитом», защищающим человека в любой ситуации. Например, в 18-м псалме: «Господь – моя скала, моя крепость и мой избавитель, мой Бог, моя твердыня – буду уповать на него. Он – мой щит, рог моего спасения, мое величие…» (Пс., 18:3).
Такое восприятие Бога чрезвычайно характерно для Давида, однако, безусловно, было бы ошибочно утверждать, что шестиконечная звезда символизирует самого Творца Вселенной, так как подобная символика была бы нарушением второй из десяти заповедей, да и никому из серьезных авторов и не приходила в голову подобная трактовка.
Большинство историков спешит отметить, что «Звезда Давида» начинает восприниматься как чисто еврейский символ довольно поздно – лишь в начале XI века нашей эры, закрепляется в этом качестве в XII–XIII вв. и окончательно утверждаетсяв нем лишь в XVII–XVIII столетиях.
В древности, отмечают историки, гексаграмму широко использовали самые различные народы – от семитов Месопотамии до британских кельтов. Нет никакого сомнения и в том, что наряду с другими народами ее использовали и евреи, причем уже на самой заре своей национальной истории.
Так, в вышедшей в Венеции в 1716 году книге кабалиста раввина Иммануэля Хай Рики утверждается, что у евреев этот символ стал ассоциироваться с Творцом и святостью еще во время их странствий в пустыне, так как именно в форме «маген-давида» клали шесть досок, на которые затем настилали крышу Шатра Откровения (Скиниии Завета). Таким образом, «каркас» потолка этого, самого сакрального еврейского сооружения представлял собой гексаграмму, и она постепенно начала восприниматься как священный национальный и религиозный символ.
По версии израильского историка Ури Офера, Маген Давид есть не что иное как символическое изображение белой лилии, считающейся самими евреями символом народа Израиля. Именно в таком символическом ключе, согласно еврейской традиции, седует понимать слова «Песни песней» – «Как лилия меж терниями, так подруга моя меж дев», и так же еврейский народ дорог Богу меж другими народами мира.
Лилии с 6 лепестками, считает Офир, были изображены под каждым из семи светильников храмовой меноры, а также венчали два медных столба – Боаз и Яхин – в Иерусалимском Храме: «А в Храма венцы, которые на верхушках столбов, сделаны в виде лилий в четыре локтя высотой» (Цар. 1, 7:19).
По еще одной, вполне заслуживающей внимания версии, шестиконечная звезда была выбита на личной печати Давида и являлась, таким образом, его подписью. Дело в том, что буква «далет» является 3-ей буквой ивритского алфавита, а буква «вав» – 6-й. имя «Давид» записывается обычно, как «далет-вав-далет» и таким образом два наложенных друг на друга треугольника, образующих шестиугольную звезду, можно считать очень удачным графическим символом имени «Давид».
То, что у царя Давида могла быть печать с таким символом, подтверждает найденная в Сидоне (Цидоне) печатка еврейского купца Иехошаа бен Иешаягу в форме «Маген-Давида», датируемая VII в. до н. э. Шестиконечными звездами украшены многие синагоги периода Второго Храма и первых столетий нашей эры; встречаются они и на еврейских надгробиях этой эпохи. Однако, по мнению исследователей, так как гексаграмма еще продолжает в ту эпоху широко использоваться многими народами, то трудно сказать воспринимался ли он тогда даже самими евреями как «Звезда Давида» и чисто еврейский символ.
В раннем средневековье шестиконечную звезду часто используют в своих сочинениях мистики и алхимики, ее активно используют как оберегающий знак на амулетах, а с конца X века она все чаще появляется на еврейских рукописях. По меньшей мере, с VII века н. э. она активно испоьзуетсяна надгробьях евреев в Европе, на молитвенных покрывалах и др. ритуальных предметах иудаизма. Однако впервые в известных нам источниках эта звезда называется «Маген-Давидом» лишь в книге «Эшколь а-Кофер» жившего в 12-м веке караимского ученого и мистика Иегуды Гадасси. «Семь ангельских имен предшествуют мезузе… А равным образом знак, называемый Щитом Давида, помещен рядом с именем каждого ангела», – говорится в этой книге.
В то же время версия о том, что «Маген Давид» получил свое название по имени сделавшего его своим гербом лжемессии 12-ого века Давида Эль-Роя и уже затем распространился по всему еврейскому миру, особого доверия не вызывает.
Наконец, официальной датой рождения «Щита Давида» как еврейского символа принято считать 1354 год, когда Карл IV даровал евреям Праги привилегию иметь свой флаг в виде красного полотнища с изображением шестиконечной звезды. Флаг этот получил название «Знамя Давида».
С этого времени «Маген-Давид» стремительно распространяется по всей Европе, а затем и по арабскому миру в качестве именно символа иудаизма и в конце 18-ого века он уже однозначно воспринимается именно так как евреями, так и неевреями – первые украшают им свои синагоги, надгробья, книги и т. д., а последние активно используют в антисемитских карикатурах.
Проследить историю этого символа вплоть до желтых звезд, которые евреи носили в созданных нацистами гетто и до современной симвоики Государства Израиль, безусловно, интересно, но это не входит в задачу данной книги.
Отметим лишь, что немало копий было сломано для того, чтобы объяснить значение этого символа. Согласно самому простому из таких каббалистических объяснений шестиконечная звезда Давида символизирует Божественное управление всем мирозданием: четырьмя сторонами света и Высшими и Нижними духовными мирами.
Другое каббалистическое объяснение заключается в том, что каждый из 6 треугольников Маген-Давида указывают на одну из сфирот, а шестигранный центр на сфиру «мальхут» («Царствование»).
В 12 ребрах Маген-Давида принято видеть намек на 12 колен Израиля.
Великий немецко-еврейский философ Франц Розенцвейг в своем труде «Звезда спасения» (1921) видел в Маген-Давиде символ взаимоотношений между человеком, Богом и мирозданием. Треугольник, лежащий в основании, считал Розенцвег, олицетворяет собой три основных сущности, рассмтриваемых философией – Человека, Бога и Мироздание, а треугольник, опущенный вершиной вниз – соотношение между этими сущностями: Творение (между Богом и Мирозданием), Откровение (между Богом и Человеком) и Избавение (между Человеком и Мирозданием).
Наконец, существуют и более простые и понятные объяснения. Например, что Маген-Давид символизирует собой сочетание, объдинение мужского и женского начала. Или что он просто символизирует самого Человека, вечное противоборство в нем низменного, животного и высокого, Божественного начала, а заодно – объединение Земного и Небесного в самом созданном Творцом мироздании. Именно в таком ключе понимал этот символ выдающийся еврейский поэт ХХ века Самуил Галкин в своем знаменитом стихотворении:
Думается, к загадкам Маген-Давида еще не раз будут возвращаться историки, мистики, теологи. И уже не важно, имеет ли этот великий символ какое-то отношение к историческому царю Давиду, или нет: они оказались неразрывно связаны в истории и в общечеловеческом сознании, а значит, Маген-Давид является частью того наследия, которое нам оставил великий псалмопевец.
Приложение 2
От царя Давида до Ивана-дурака
(Опыт проведения параллелей)
Тема «Влияние Библии на фольклор народов мира» еще ждет своего пристального исследователя, хотя сам факт такого влияния признан давно и отдельных работ об этом в мировой фольклористике хватает.
В этих же заметках автору хотелось бы поговорить о влиянии библейского образа царя Давида на формирование одного из образов-архетипов русских народных сказок – Ивана-дурака, трансформирующегося то в Ивана – крестьянского сына, то в Емелю, а то и в Ивана-царевича. Хотя с определенной натяжкой и можно провести определенные параллели между сюжетами сказок об Иване – дураке и сказок других народов о преуспевшем более своих братьев младшем сыне, образ этот настолько самобытен, что его происхождение никак не объяснишь ни в рамках теории о самозарождении, ни с помощью какой-либо другой концепции о происхождении сюжетов русских сказок.
Вдобавок ко всему, в отличие от образов Кощея Бессмертного, Бабы-Яги, Василисы Премудрой и др. сказочных персонажей, корни происхождения которых, по мнению многих исследователей, следует искать в языческой мифологии, Иван-дурак был явно рожден народной фантазией уже после крещения Руси. Более того – по всей видимости, образ этот формируется в русском фольклоре довольно поздно – XV–XVI вв.
Вот как видятся характерные черты этого образа авторам размещенного в интернет-сети «Мифологического словаря»:
«Иван Дурак (Иванушка Дурачок) – мифологизированный персонаж русских волшебных сказок. Воплощает особую сказочную стратегию, исходящую не из стандартных постулатов практического разума, но опирающуюся на поиск собственных решений, часто противоречащих здравому смыслу, но в конечном счёте приносящих успех (существуют сказки, где Иванушка – пассивный персонаж, которому просто везёт); ср. также образ Емели-дурака, другого «удачника» русских сказок. Социальный статус Иванушки Дурачка обычно низкий: он крестьянский сын или просто сын старика и старухи, или старухи-вдовы (иногда он царский сын, но «неумный» или просто дурак; иногда купеческий сын, но эти варианты не являются основными). Нередко подчёркивается бедность, которая вынуждает Иванушку Дурачка идти «в люди», наниматься «в службу». Но в большей части сказок ущербность Иванушки Дурачка – не в бедности, а в лишённости разума, наконец, в том, что он последний, третий, самый младший брат, чаще всего устранённый от каких-либо «полезных» дел…
Существенно противопоставление Иванушки Дурачка его старшим братьям (чаще всего выступающим без имён): они делают нечто полезное (иногда, обычно косвенно указывается, что старший брат пахал землю, а средний пас скот), тогда как Иванушка или ничего не делает, или делает заведомо бесполезные, бессмысленные (иногда антиэстетические, эпатирующие других) вещи, или же выступает как заменитель своих братьев, нередко неудачный, за это его просто бьют, пытаются утопить в реке и т. п…
…Он не женат, в отличие от братьев, и, следовательно, имеет потенциальный статус жениха. Место Иванушки Дурачка среди братьев напоминает место «третьего», младшего брата типа Ивана-Третьего (Третьяка) или Ивана Царевича (см. «Иван Царевич»). Обычная завязка сказок об Иванушке Дурачке – поручение ему охранять ночью могилу умершего отца или поле (гороховое) от воров или некоторые другие обязанности (например, снести братьям в поле еду и т. п.). Иногда он выполняет эти поручения в соответствии с его «глупостью» крайне неудачно… Но в других случаях Иванушка Дурачок правильно выполняет порученное задание, и за это он получает вознаграждение (мертвый отец в благодарность за охрану его могилы даёт Иванушке «Сивку бурку, вещую каурку», копьё, палицу боевую, меч-кладенец; пойманный Иванушкой вор даёт ему чудесную дудочку и т. п.). В третьем варианте поступки Иванушки Дурачка кажутся бессмысленными и бесполезными, но в дальнейшем раскрывается их смысл: отправившись служить, чтобы выбраться из нужды, Иванушка отказывается при расчёте от денег и просит взять с собой щенка и котёнка, которые спасают ему потом жизнь; увидев горящую в костре змею, он освобождает её из пламени, а она превращается в красную девицу, с помощью которой он получает волшебный перстень о двенадцати винтах (благодаря ему он преодолевает все трудности, а красная девица становится его женой). С помощью волшебных средств и особенно благодаря своему «неуму» Иванушка успешно проходит все испытания и достигает высших ценностей: он побеждает противника, женится на царской дочери, получает и богатство, и славу, становится Иваном Царевичем, т. е. приобретает то, что является прерогативой и привилегией других социальных функций – производительной и военной. Иванушка Дурачок – единственный из братьев, кто говорит в сказке (двое других всегда молчат), при этом предсказывает будущее, толкует то, что непонятно другим; его предсказания и толкования не принимаются окружающими, потому что они неожиданны, парадоксальны и всегда направлены против «здравого смысла» (как и его поступки). Иванушка загадывает и отгадывает загадки, т. е. делает то, чем занимается во многих традициях жрец во время ритуала, приуроченного к основному годовому празднику. Иванушка является поэтом и музыкантом; в сказках подчёркивается его пение, его умение играть на чудесной дудочке или гуслях-самогудах, заставляющих плясать стадо. Благодаря поэтическому таланту он приобретает богатство…».
На страницах этой книги уже отмечалось сходство между сюжетом сказок об Иване-дураке и историей жизни царя Давида, однако сейчас, после вышеприведенной цитаты, мы получаем возможность детально сравнить эти два образа.
Как видно из этой таблицы, параллелей между образами царя Давида и Ивана-дурака достаточно много, и они невольно наводят на версию, что история жизни Давида и является протосюжетом сказки об Иване-дураке, а образ царя Давида – своеобразным прототипом или одним из прототипов архетипического образа Иванушки-дурачка. Версия эта отнюдь не так уж маловероятна, как может показаться на первый взгляд. Как уже отмечалось, «Псалтирь» была самой распространенной книгой в средневековой Руси. Уже одно это не могло не возбудить интереса народа к тому, кто считался единственным автором этой книги, то есть к царю Давиду. Ну, а далее, через вольную интерпретацию библейского текста, через «Житие царя Давида» образ далекого еврейского царя и псалмопевца начал в народном сознании трансформироваться в куда более близкий массам образ национального героя, вышедшего из самых недр народа.
Разумеется, данная гипотеза еще нуждается в дополнительном, куда более глубоком исследовании, и пока оно не проведено, трудно сказать, насколько она верна. Но, по меньшей мере, по отношению к ней можно с полным правом повторить знаменитую фразу великого датского физика Нильса Бора, оброненную им в разговоре с Вольфгангом Паули: «Ваша теория, безусловно, безумна. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной».
Приложение 3
Отражение основных событий жизни Давида в его псалмах
Битва с Голиафом – пс. 36, 121.
Бегство от Саула с помощью Мелхолы – пс. 59.
Пребывание в Гефе у царя Анхуса – пс. 34, 56, 86.
Преследования со стороны царя Саула – пс. 7, 11, 18, 31, 52, 54, 57, 58, 63, 64, 109, 140Э, 141, 142.
Первая битва с филистимлянами в Долине Исполинов – пс. 144.
Перенос Ковчега Завета в Иерусалим – пс. 105, 106, 131.
Война с аммонитянами – пс. 20, 110.
Война с арамеями – пс. 61.
Мятеж идумеев во время войны с аммонитянами и арамеями – пс. 60.
Накануне греха с Вирсавией – пс. 26, 11.
В дни греха с Вирсавией – пс. 51.
После прощения Богом греха с Вирсавией – пс. 32.
Болезнь после греха с Вирсавией – пс. 6, 38, 39, 41.
Выздоровление от болезни – пс. 40.
Победа над филистимским князем Лабеном – пс. 9.
Мятеж Авшалома – пс. 3, 4, 5, 35, 17, 55, 70, 71, 116.
Откровение на гумне иевусея Аравны – пс. 24, 132.
Подведение итогов жизни, предчувствие смерти – пс. 119, 122, 127 (наставление Соломону), 30 (псалом для освящения будущего Храма).
Перед смертью – пс. 72 (молитва о сыне Соломоне, последний по времени псалом Давида).